Пенкина Нина Григориевна : другие произведения.

Поэма о Сергии Радонежском

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

ПОЭМА О СЕРГИИ РАДОНЕЖСКОМ

(1314-1386)

   Сергий Радонежский - один из самых мощных святых русского народа.

Более шестисот лет тому назад жил и творил благо для своего народа

великий сын Руси Сергий Радонежский. (от рождения и до по-

стрижения в монахи в 23 года- Варфоломей)

События, описанные в поэме о Варфоломее-Сергии, являются

историческим фактом.

Они зафиксированы в летописи биографом Варфоломея-Сергия -

Епифанием. Летопись читал Д. Балашов (его памяти посвящается поэма) -- современный русский летописец старины. Он написпл

роман "Похвала Сергию"

Не имея возможности ознакомиться с летописью в оригинале, я

перевела прозаический роман Д. Балашова на поэтический язык,

ибо было великое тяготение написать поэму о неповторимом

человеке, могучем сыне русского народа Сергии Радонежском, который и сейчас с небес посылает нам своё благословение.

Он был собирателем Руси в единое Московское государство,

вдохновителем Дмитрия Донского на битву с татаро-монгольским ханом Мамаем, и предвещал победу.

Сергий был пророком, создал ммного монастырей по всей Руси Московской.

   Монастыри воспитывали человека: вселяли мужество, патриотизм, учили читать, развивали иконописное мастерство. Сергий лечил людей молитвами и травами. совершал чудеса с помощью молитв.Сергий обладал мощной энергией, а посему был ясновидящим и яснослышащим.
  
   Слава Сергию!
  
   "События зримые совершаются всегда и везде
   под воздействием невидимых внешне духовных устремлений. Сергий оказался центральной фигурой мощного духовного движения, которое привело Владимирскую Русь на Куликово поле и создало новое госуларство, - Русь Московскую на развалинах разорванной,
   захваченной татарами и Литвой, давно померкшейзолотой Киевской Руси. Великийй и трагический четырнадцатый век."
   Д. Балашов
   "Много может усиленная молитва праведного" (Евангелие. Иакова - 5:16)
  
   Сергий с детства постиг учение Иисуса Христа о нравственном и
   духовном возрождении человечества земли, и всю свою жизнь духовно
   просвещал русичей. Преподобный Сергий был праведником, усиленно молился за русский народ, за освобождение Руси от
   татаро-монгольского ига. Его молитвы услышал Бог.
  
   П Р О Л О Г
  
   Бежит четырнадцатый век
   И спотыкается кроваво:
   Сер, дик ведь человек,
   Ещё не развит разум здравый.
  
   А посему - грабёж, война,
   Пожары, плен и душ терзанье.
   Коль веком правит сатана,
   Идёт народу наказанье.
  
   За что наказан весь народ?
   Не все же дикие и злые.
   Среди князей пошёл разброд:
   Исчезли силы удалые.
  
   Коль так, то сирый тоже враг
   Момент нашёл, ордою двинул,
   Разрушил древний Киев-град,
   А с ним и Русь - ударом в спину.
  
   Идёт четырнадцатый век
   И спотыкается кроваво,
   В нём рос и зрел уж человек,
   Блестнувший солнцем величаво.
  
   Варфоломеем в детстве был,
   Ушёл в монахи, принял постриг,
   Иное имя уж носил:
   Он Сергий; жизнь его вся - подвиг.

ПЛАЧ РУССКОЙ ЗЕМЛИ

БЫЛИНА

   Эй вы, киевские детушки,
   Древнерусские поля,
   Залилась слезами матушка -
   Наша милая земля.
   Слёзы горькие, кровавые.
   Стон, пожары, плен - беда:
   Расплескались силы славные,
   Богу ведомо, куда.
   Плачут реки, рожь волнуется:
   Урожай давать, иль нет;
   И без солнца небо студится
   Вот уж много-много лет.
   Люди дышат еле-елечки,
   Страх сковал, как лёд реку.
   Все разрушены постелечки
   Во тринадцатом веку.
  
   СВЯТОЕ МНЕНИЕ
  
   А четырнадцатый силушку
   Постепенно набирал,
   Чтоб страну родную милушку
   Враг степной не разодрал
   До конца, до основания,
   Весь народ не погубил;
   Уж росло святое мнение:
   "Не допустим, чтобы бил
   Нас народ степной, да злющий же,
   Чтобы в плен народ наш гнал".
   По Руси неслись зовущие
   Голоса: "Восстать" - сигнал.
  
   Велик народ, коль после боли
   После падения встаёт,
   Коль возмужает его воля,
   Урочный час тогда пробьёт.
  
   Свои растерянные силы
   Он соберёт, и грянет гром,
   Когда взрастит народ унылый
   Героя с праведным умом.
  
   Таков был Сергий Преподобный,
   Велик душой и сердцем мил;
   В нём - Божий глас громоподобный,
   Им страх в народе он затмил.
  
   Он воспитал в народе твёрдость,
   И поднял дух и ободрил:
   Взошла зарёй над Русью гордость.
   Рассвет над родиной парил.
  
   ГИМН СЕРГИЮ
  
   В нём - Свет и Вера, мыслей взлёт,
   В нём наша Родина большая,
   В нём - труд упорный, весь народ,
   Он нас над миром возвышает.
  
   В нём - наши рожь и васильки,
   В нём - наши милые берёзы,
   Зеркальность вод и ручейки,
   А в них - при солнце - жемчуг-слёзы.
  
   В нём - монастырские кресты,
   Церквей величье, звон всесильный,
   Руси могучие версты,
   Благоуханье всей России.
  
   В нём - наша русская душа:
   Душевность, ясность, сила духа.
   Он с детства шёл за шагом шаг
   К величью, к святости. И руки
  
   Его трудились над бревном,
   Над телом, немощным и хилым.
   Он жил давно, давным-давно:
   Шестьсот уж лет... И до могилы
  
   Был прост, сердечен, величав,
   Нищ, беден, к благам равнодушен;
   Сам блага мощно источал,
   Свет Божий сеял, святость в души.
  
   В нём - мыслей взлёт, сердец размах
   И подвиг, подвиг до могилы;
   В нём - мощи суть, в людских умах -
   Стремленье сбросить иго силой.
  
   Благословил природу-мать
   В могучем образе медведя.
   Народ на битву поднимать:
   О том от Бога он уж ведал.
  
   В нём грусти нет, он смел, силён,
   Серьёзен, прост, отваги полон,
   Трудом был с детства закалён:
   Светло родительское лоно.
  
   В нём - лес и поле, ветра звон
   И щебет ласточек игривых.
   Церковных дел - устав, канон,
   Друг-конь с величественной гривой.
  
   Рать на конях вела борьбу,
   Конь - в пашне, в деле, в созиданье,
   Тянул на праведном горбу
   Основу жизни - выживанье.
  
   Высокий Господа завет
   Конь исполнял, а с ним и пахарь.
   Труд есть начало. Жизни нет,
   Коль нет труда, нет Бога знака.
  
   Нет государства, языка,
   Нет хлеба, жизненного дела.
   Трудись, нога, трудись, рука,
   И голова, трудись, и тело!
  
   РОДИТЕЛЬСКОЕ ЛОНО
  
   Родители Сергия жили в Ростове -
   Бояре древнейшего рода Руси.
   Но бедного-бедного, очень простого,
   Разоры оставили род сей без сил.
  
   Великая набожность в доме царила.
   Спокойствие, лёгкость в общенье с людьми,
   Порядочность, совесть - их жизни мерило;
   И ласковый, добрый родительский мир.
  
   Уже подрастал первый сын и учился
   В Ростове, в затворе, учился легко,
   У Марьи с Кириллом второй сын родился.
   Пред родами случай случился такой:
  
   Идёт литургия в Ростовском соборе.
   Народа полно - к Богу люди пришли.
   У Матери-женщины дитятко вскоре
   Родиться должно - нет чудесней вершин!
  
   Стояли, молились и вдруг услыхали,
   Как нежный ребёнок три раза вскричал.
   У матери щёки вовсю полыхали:
   "К чему это чудо? Каких же начал
  
   Является крик этот в женской утробе?
   Что Бог уготовил? Какую судьбу?
   Не быть бы ребёнку заранее в гробе!
   О, Боже Святой, обо мне не забудь!"
  
   Младенец вскричал первый раз перед чтеньем
   Святого писанья, заветов Христа.
   Второй прокричал при божественном пенье,
   А третий - закончили пенье уста.
  
   Боярыню бабы кольцом окружили,
   Общупали всю, в удивленье пришли:
   Земле уж немало годов послужили!
   Кричащее чудо нигде не нашли!
  
   Про то, что ребёнок святым зародился,
   Не мыслили люди земные тогда...
   Над Марьей иной человек и глумился.
   Она же чиста, как святая вода.
  
   Отец Михаил успокоил Марию,
   Читал из писаний святые ряды.
   Но била тревога в хоромах Кирилла.
   Мария взялась за святые труды:
  
   Молилась часами, постилась по средам,
   По пятницам тоже; держала себя
   В большой чистоте, и Бог всё это ведал,
   И вёл её к родам, премного любя.
  
   Родился сынок с голубыми глазами,
   Открытыми миру, искристый в них свет.
   И взгляд у Марии с тревогою замер:
   В глазах у ребёнка - прозрение: дед!
  
   А сколько терпения, выдержки, воли!
   Сосал плотно, ровно, как будто трудясь.
   По пятницам, средам сосок лишь мусолил,
   Не ел: он привык, в животе находясь.
  
   Прозренье в глазах отошло с месяцами;
   И рос он весёлым, спокойным в игре,
   Упитанный, крепкий, и мир созерцал он
   В своём родовом, уж в упадке дворе.
  
   Так всё описал Епифаний-биограф.
   Рос мальчик послушным, старательным был.
   Любил он коней и траву за забором,
   Зверей и букашек защитником слыл.
  
   Он часто играл в одиночку, и сидя
   С игрушкой в руке, напевал, бормотал.
   Кто знает, что мальчик в игрушечке видел...
   Добро с молоком материнским впитал.
  
   Был назван сын Варфоломеем.
   Святое имя - Бог предрёк;
   В нём - то величье, что имеем,
   И грандиозность всех дорог,
  
   Путей и вёрст Руси великой,
   Проплывших в прошлые года,
   Её народ - большой, столикий,
   Всю жизнь и вечно - весь в трудах.
  
   Благодаря труду - бессмертье,
   Величье славное навек.
   О, Русь моя - родные дети.
   Лишь вам подвластен жизни бег!
  
   Лишь труд бессмертье утверждает
   Во имя родины, людей,
   Века-столетья побеждает,
   Хранит величие идей:
  
   Идеи братства, общежитья,
   Добра и совести, любви,
   И милосердья чисты нити.
   О, труд святой, вовек живи!
  
  
   УЧЁБА
  
   А малых русичей в те годы
   На сказках в жизнь вели всегда;
   Боярской если уж породы,
   Так книг евангельских тогда
   Былин, "житий" читали много...
   Рассказы матушка вела,
   Варфоломею образ Бога
   Душевно вечером плела.
   Он закрывал ладонью очи,
   Пустыню видел, камни гор,
   Средь тёмной-тёмной русской ночи
   Кипело море, солнце взор
   Бросало жарко на рыбачьи
   Челны, на Елеон;
   Там жизнь течёт совсем иначе...
   Но Иисус...Уж мальчик полн
   Картиной жизни Иисуса:
   Он вечный странник, пеший друг,
   Ушёл от зол и от искуса.
   Варфоломей узрел не вдруг,
   Что Бог Иисус и тихий, добрый.
   И скромен: так изображён
   Он на иконах... Путь не скорый...
   Христа словами был сражён:
   "Коль кто попросит твоё платье.
   Отдай и нижнее бельё".
   Однажды отдал. Мама, братья:
   "Кому ты отдал всё своё?.."
   "А мальчик в рваной был рубашке,
   И было холодно ему,
   В рубашке не было кармашков..."
   Он знал - родители поймут.
  
   Законы "вежества" хранили
   В семействах русских сотни лет:
   Отец и мать в почёте были,
   Велик, могуч авторитет.
  
   Учил Христос терпенью, воле,
   Не собирать богатств земных,
   Служить народу и до боли
   Любить и Бога и родных.
  
   Любить леса, поля, равнины,
   Родную землю, небеса
   Учила мать родного сына:
   "О, Русь моя, живи, краса!
  
   Ты наша боль и горечь! Слава
   Где? Сила прежняя твоя
   Не сохранила Русь-державу.
   О, ты страдалица моя!
  
   Где гордость Киева-красавца?
   В разор Батыю отдан был...
   В кулак сжимают руку пальцы:
   Вёл степняков на Русь Ахмыл...
  
   Упадки духа, героизма,
   Разброд в князьях, нажива, власть:
   И по Руси - печаль и тризна...
   А богачи грешили всласть.
  
   За это Бог карал и Киев,
   Святую Киевскую Русь:
   Был совершён погром Батыев.
   Вставай, народ, коли не трус!
  
   ШКОЛА
  
   Варфоломей подрос и в школу
   С Стефаном ездить стал в Ростов.
   Лет до семи он рос на воле
   Среди молитв и средь крестов.
  
   Учили в школах чтенью, пенью,
   Письму и счёту, как сейчас.
   Урок по Божьему веленью
   Был сохранён для всех для нас.
  
   Ах, перемена, перемена,
   Благословенная пора!
   Гудели пол, сухие стены,
   В игре ведь истина стара.
  
   Как наши дети, так и предков
   Бежали шумно в коридор,
   Толкались, балуясь нередко,
   Неслись стрелою в школьный двор.
  
   Возню затеивали, игры.
   Весёлый хохот нёсся ввысь.
   Варфоломей был тихий, смирный,
   Вокруг него мальцы неслись.
  
   Его толкали, обижали,
   За кудри дёргали, а он,
   К стене тихонечко прижавшись,
   Шептал молитву, Духа полн.
  
   Но одному из надоевших
   Отпор дал твёрдо - он силён.
   От грубых шуток отвязавшись,
   Душою слушал Божий звон.
  
   И вот уж буйная дружина
   Мальцов бежала снова в класс.
   Пришёл наставник, мощный, сильный,
   Он пенье вёл, прекрасный глас.
  
   Варфоломей запел со всеми.
   Он звонко, чисто выводил.
   И побежало быстро время,
   Урок ребёнка восхитил.
  
   После урока все достали
   Свои нехитрые харчи
   И прямо в классе кушать стали.
   Коль рот уж полн, язык молчит.
  
   Варфоломей достал яички,
   Пирог из яблок свежих, соль,
   Другие - хлебушек, водичку -
   Они из бедных. В сердце - боль:
  
   Яички отдал, по кусочку
   И пирога дал, отошло...
   Потом вели писалом строчки.
   После уроков брат пришёл,
  
   Отвёл на двор, где добрый мерин
   С слугою верно ожидал.
   Варфоломей устал. День первый
   Его надежд не оправдал:
  
   От духоты, от шума, гама
   Болела очень голова:
   "Скорей домой! Родная мама,
   Как мне нужны твои слова!
  
   В них доброты - бездонно море
   И ласка солнечных небес.
   Я еду, дома буду вскоре".
   Брела дорога через лес.
  
   Сентябрьской звонкою порою
   Он позолотою сверкал,
   Как купола в церковном строе.
   А речка - тысяча зеркал!
  
   Текла привольно и широко,
   Как песня русича в игре.
   А в поднебесье - птичий рокот:
   Летят на юг о сей поре.
  
   Бежали кони спорой рысью.
   Поводья быстро подобрав,
   Варфоломей подумал: "В выси
   Дух Божий, клад из серебра,
  
   Необозримый, драгоценный,
   Хватило б людям всей Руси...
   Его б достать, и перемены
   Пришли б на землю". Он спросил,
  
   Когда приехали в хоромы,
   Когда уж матушка взяла
   Его за руку: "Можно дома
   Учиться грамоте? Тепла
  
   Душевного нет в школе,
   Там бьют, ругают и срамят.
   Как птица вольная в неволе.
   Мученье в школе от ребят".
  
   А мама ласково молчала,
   Разгладив кудри на челе.
   С тревогой сердце лишь стучало.
   И это чуял сын-малец.
  
   Сказал, подумав: "Что же деять,
   Я буду муки все терпеть,
   Как Иисус от иудеев,
   Читать я буду, псалмы петь.
  
   И он старательно учился,
   Был очень-очень памятлив,
   И весь улыбкою светился,
   Псалмы Давидовы разлив
  
   По классу чётко, без запинки,
   Гордясь, все буковки прочёл;
   Всё наизусть. Согнувши спинку,
   По книге бодро пальчик вёл.
  
   Но прочитать не смог ребёнок
   Слова по книжице никак,
   Хоть голосист он был и звонок,
   Да, видно, Божия рука
  
   Благословенья не послала:
   Читать не мог Варфоломей.
   Толпа смеялась, тем пытала
   Дух, сердце, волю. "Ух, ты змей!" -
  
   Кричал отец, ремнём позоря.
   Стефан учил читать, и мать...
   Но не светили ему зори:
   Все отступили: "Наплевать!"
  
  
   А он упрямо словом буквы
   Всё называл: "Аз-рцы-глагол-
   Суть-наш-добро и веди-буки",
   Но к чтенью путь и не нашёл.
  
   "Что это было? Искус Божий?
   За что тогда? Ещё я мал!
   За что наказан я всех строже?" -
   Он руки к небу поднимал,
  
   Молитву всё читал и твердью
   Дух укреплял в делах земных:
   "О, Боже мой, тебе я верю,
   Нет для меня путей иных"...
  
   ДИВНАЯ ВСТРЕЧА
  
   Однажды послан был он в поле
   Искать коней. Легко вздохнул:
   "Не буду мучиться я в школе",
   И с песней в сердце в лес махнул.
  
   "Юрод", - в мозгах стучало звонко.
   Так обозвал его отец.
   С небес струился воздух тонкий,
   В лугах паслись стада овец.
  
   Лес чернотой уже покрылся:
   Листочки спать легли кой-где;
   Березнячок вдали дымился,
   Играл луч солнышка в воде.
  
   Вздыхала осень золотая:
   Пора на отдых уходить,
   Прохлада утром уж летает
   И хочет зимку разбудить.
  
   Варфоломей на холм взобрался,
   Окинул взором ширь полей,
   Но не нашёл, как ни старался,
   Своих разбредшихся коней.
  
   С холма спустился в луг увядший,
   Увидел дуб святой, под ним
   Склонился старец, высь молящий
   О чём-то тайном. Рядом с ним
  
   Варфоломей встал, руки к небу
   Приподнял, истово молясь,
   Казалось, веточки и стебли
   Молились Богу, наклонясь.
  
   Затихли птички и листочки,
   Остановили жизнь свою...
   Поставил Бог на землю точку...
   Но... песню ангелы поют.
  
   А ветерок ласкал ланиты,
   Взирал Господь с небес святых.
   И отрок мыслил: "Боль убита
   В моей душе: с очей простых,
  
   Но мудрых старца, уж седого,
   Слетела птица с серебром
   И села в душу, выгнав слово
   "Юрод", умыла дух добром".
  
   На старца глядя ясным взором,
   Варфоломей запел душой,
   И пели песни ширь, просторы,
   И лес, и небо, холм большой...
  
   Преобразилась вся природа:
   Запело солнце в небесах,
   Запели песни чисты воды,
   С добром пришли покой, краса.
  
   Пресвитер-старец улыбнулся,
   Поцеловал мальчонку в чуб
   И в мир ребячий окунулся,
   Сел рядом с ним под древний дуб:
  
   -Чего же просишь ты у Бога,
   Беду какую хочешь снять?
   Ты заблудился и дорогу
   Найти не можешь? Дай понять,
  
   Чем ты встревожен, в чём же горе?
   -Читать, писать я не могу.
   А лес, стоящий рядом, вторит:
   -Не пожелаю и врагу-у-у.
  
   Казалось, небо опустилось,
   Горюя вместе с малышом.
   На помощь тучки попросились,
   Река страдала с камышом.
  
   Шептал на ушко ветер тихо:
   -Проси молитвы почитать.
   Варфоломей страдал излиха,
   Но не заставил долго ждать:
  
   -Ты помолись за меня, Отче!
   Хочу постигнуть мудрость книг,
   Чтоб глаз бежал за умной строчкой,
   Чтоб предо мною мир возник
  
   Во всей красе, иль в зле и в горе,
   В волненье рек или морей,
   Хочу узнать из книг, где горы...
   Печалюсь я, молись скорей.
  
   Хочу Евангелие вскоре
   Прочесть, Псалтирь, премного книг.
   -Ты не грусти, уйдёт пусть горе, -
   Старик челом к земле приник.
  
   Перекрестившись, очи - к небу,
   Варфоломей, боясь дышать,
   Стоял и слушал просьбу к Богу;
   Казалось, сделал первый шаг...
  
   В открытый мир, к небесным высям
   Взлетела юная душа;
   Варфоломей стоял не мысля,
   Лишь слышал, ветер как дышал.
  
   Монах, прилежно помолившись,
   Изрёк "Аминь" и встал с колен.
   Достал из сумки хлеб: "Всевышний
   Благословил его, поешь.
  
   Сей хлеб есть знак - знаменье Бога:
   Теперь ты грамоту поймёшь,
   Идём к отцовскому порогу,
   Псалтирь сейчас читать начнёшь".
  
   Варфоломей сказал "Спаси Бог",
   Взял старца за руку, повёл.
   Вдали стада траву косили,
   Но он забыл, за чем и шёл.
  
   А по дороге старец мудро
   Внушал: "Ты веришь, не скорби
   И завтра в школе светлым утром
   Прочти Псалтирь, слова любви
  
   Произнеси тихонько Богу
   За то, что понял и помог.
   Теперь светла твоя дорога.
   Не будь с друзьями очень строг,
  
   Прости за то, что обижали.
   Отца и мать своих пойми:
   Они ругали и жалели
   Любя, ты их не посрами.
  
   Должник ты вечный перед ними
   За неусыпные труды.
   Расти в труде, не будь ленивым,
   И боль уйдёт, как серый дым.
  
   Благословен труд человека,
   Он хлеб даёт, питьё и кров,
   И одеяние; навеки
   Запомни: труд людей суров.
  
   А книжный труд так и тем боле,
   Но он и радость нам несёт".
   Оборвалась дорога в поле...
   Забор, калитка дом пасёт.
  
   В хоромы старца сын заводит.
   Обед давно уже готов.
   Заря в душе мальца восходит,
   Но не садится он за стол.
  
   Ведёт в моленную палату
   Пресвитер за руку его
   Рассыпать там сребро и злато
   Из книг на сердце своего
  
   Ученика. Тот полн стремлений.
   Старанье, ум при нём всегда.
   Часа два благостных молений,
   И разуменье Бог воздал.
  
   Читать заставил по Псалтири
   Варфоломея старец вмиг:
   -Раскрой очеса свои шире
   И чти, смотри, вон сколько книг.
  
   -Я не умею, - отрок молвил.
   -Псалом восьмой ты устно чтёшь?
   -Да, - ученик уж радость ловит.
   -Читай Псалтирь, как песнь поёшь.
  
   Варфоломей, не сомневайся,
   Читай и в книжицу смотри,
   И Божьим даром умывайся.
   Встречай восход своей зари.
  
   И юный русич со смятеньем
   На старца строгого смотрел,
   Потом в Псалтирь: "Так, где ж уменье?"
   И всё ж псалом он устно пел.
  
   Смотрел на буквы в то же время.
   И вдруг все ожили они!
   Заговорили и запели,
   Как солнца Божьего огни!
  
   Варфоломей читал! Не веря
   И веря - вот так чудеса!
   И труд напрасно не потерян!
   Восторг в душе, в строках - краса:
  
   "Господь наш Бог, велико имя
   Твоё по всей земле звучит,
   Делами вечными, святыми
   Обрёл любовь к себе". Журчит
  
   Ручей из уст теперь мальчонки:
   Читает бегло и легко;
   В палатах слышен голос звонкий;
   Все в потрясенье. Жгущий ком
  
   В сердцах у родственников, нянек.
   Варфоломей в восторге весь:
   В душе - учитель, не увянет
   Его урок. О, Божий крест!
  
   -Сегодня чтенье ты осилил, -
   Сказал пресвитер, - отдохни,
   Глаголь "Спаси Бог", отрок милый:
   Господь помог и в высь манит.
  
   Умён монах был очень зело
   И добр душою, в меру строг,
   И, видно, знал святое дело,
   Событья видел между строк.
  
   Уж на столе - обед горячий:
   Дымила свежая уха,
   И квас слезой янтарной плачет;
   И с редькой - зайца потроха.
  
   Гость не спеша вкушал и мало.
   Заморских яств совсем не ел,
   И все житейские услады
   Он отвергал, всему предел.
  
   Вот все поели, удалились,
   Остались Марья и Кирилл,
   Они понять давно уж тщились,
   Что будет с сыном. Говорил
  
   Монах и мягко и упорно:
   Знаменья, данные в канун
   Рожденья - трепетны, бесспорно,
   Но это звук Господних струн.
  
   Рождённый вами сын - на радость,
   Не на печаль пришёл в сей мир,
   И в нём живёт теперь уж святость,
   Он не тщедушен и не сир.
  
   И троекратный крик до родов
   Уж славил Троицу: Отца,
   И Сына, Дух Святой - природу
   Триипостасного лица.
  
   "Варфоломей был избран Богом
   Для совершенья дел святых.
   Уйдёт с отцовского порога
   В летах расцветших, молодых.
  
   Ну а сейчас псалмы святые,
   Читать все книжицы начнёт;
   Пути-дороги непростые,
   Но будет двигаться вперёд.
  
   В грядущем - он велик пред Богом,
   Построит Троицын собор"...
   Стоял уж старец у порога,
   Ушёл тихонько за забор.
  
   А за забором - день волшебный:
   На небе - облачко одно,
   Природы мир весь совершенный:
   Тишь, благодать - Господне дно.
  
   Кирилл с Марией всё стояли,
   Любуясь небом и рекой:
   -А был ли старец? Может, ангел
   Был послан Божьею рукой,
  
   Чтоб укрепить и чтоб наставить
   С небес наставника Руси
   В грядущем-будущем, подставить
   Ему плечо, добавить сил?
  
   "Да, был наставник, без сомнений,
   И научил, помог, взбодрил,"-
   Так пишет древний Епифаний.
   Отцовский дом благодарил.
  
   В тот вечер Марьюшка с Кириллом,
   Стефан сидели у стола
   И долго слушали, как сила
   Небес с Варфоломеем книги чла.
  
   И долго вся семья сидела.
   Внимала, как молодший сын
   Читает бегло и умело
   Псалтирь - Давидовы псалмы.
  
   Но не пришлось Варфоломею
   Учить риторику, язык,
   И в красноречии уменье
   Постичь: разор стоял велик.
  
   Пришлось семье бросать усадьбу,
   Переезжать к Москве, в леса.
   А там - уж на ноги как встать бы...
   Был избран Радонеж-краса.
  
   РАДОНЕЖ
  
   В седые, древние года
   Шли новгородцы в край дремучий,
   Иль плыли, коль была вода,
   Искали земли, где бы лучше
  
   Поторговать, товар добыть,
   Устроить жизнь, нет коей краше.
   Сказали: "Крепости здесь быть",
   Когда узрели холм без башен.
  
   Обрыли рвом пологий скат,
   Вал сотворили, частоколом
   Стену воздвигли, трое врат...
   Вокруг река шептала соло
  
   И тихо песенки вела,
   И утоляла жажду жизни,
   Зимой из льда ковёр плела,
   А летом слушала, как свистнет
  
   Рак под корягою глухой,
   Мальчишки как рыбёшку ловят,
   Зимой ставала на покой...
   И так - века, всё снова-снова.
  
   Соорудили греблю, спуск
   К воде прорыли глубже, шире,
   Воздвигли пристань: дело рук
   Умелых, крепких. Жили в мире.
  
   Амбары, тёплые дома,
   Лабазы строили упорно,
   Немного позже - терема,
   Народ собрался здесь проворный.
  
   Стал разрастаться городок,
   Запел и край, глухой и дикий:
   Взрастали рожь, овёс, горох,
   Так вырос Радонеж Великий.
  
   К нему текла река людей,
   Могуче, пламенно, привольно.
   И каждый русич много дел
   Оставил сей земле раздольной.
  
   Велик он тем, что Сергий в нём
   Жил и творил земное благо.
   Его величье помянём
   И Епифания "бумагу".
  
   ДОМАШНИЕ БЕСЕДЫ.
  
   Московский князь Иван Данилыч
   В орде купил ярлык большой,
   К Москве притягивал все силы.
   Народ судил: "Иль хорошо,
  
   Иль худо это будет,
   Князь Калита - твёрд, волевой,
   В его руках уж сколько судеб!
   Коль так, мы будем под Москвой".
  
   И ждали люди обороны,
   Защиты праведной, святой...
   Давно уж небо слышит стоны
   Руси, раздавленной ордой
  
   И разделённой на уделы,
   На земли малые с князьком,
   И сварам нет давно предела;
   Жизнь не течёт, а кувырком
  
   Летит в бездонные просторы,
   Слезам кровавым нет конца:
   Свои князья, степные воры
   Страшнее беса-подлеца.
  
   Когда московский князь Данилыч
   Послал в Ростов бояр своих
   Дань собирать с Ростова силой,
   Кирилл совсем главой поник:
  
   -Ну, как же так? Свои ведь грабят,
   А не Литва и не орда!
   -Да, Калита власть не ослабит,
   Скорей к Москве, скорей туда!
  
   Варфоломей с Стефаном тоже
   Разговорились перед сном:
   -Своих терзать, громить не гоже,
   Дань собирать надо с умом.
  
   -А ещё лучше - единенье
   Всех христиан вокруг Москвы.
   -Уж Киев пал - в уединенье,
   И не поднимется. Увы!
  
   -А надо, надо подниматься,
   -Людские души отогреть.
   - Куда же нам теперь деваться?
   -Дай, Боже, силу, волю, твердь!
  
   Молились братья до пол-ночи,
   Молилась мать, отец страдал,
   Молитвы слал. Стареют очи.
   Как дальше жить? Вокруг развал.
  
   Но уж Стефан дела в хозяйстве
   Всё ближе к сердцу принимал;
   Варфоломей топорик в пальцы
   Брал и работал, хоть и мал.
  
   Кирилл всё думал: " Родовое
   Гнездо как брошу я своё?
   Душа скорбит, пылает, ноет.
   В чужих краях что за житьё?
  
   Но, по рассказам, князь великий
   Все льготы беженцам даёт,
   Переселенцам - землю в тихом
   Лесу-раю - пусть Русь встаёт!
  
   Паши и сей, живи без дани
   Лет десять, стройся, лес вали"...
   Душа в печали, сникли длани:
   "Что на чужбине, там - вдали?"
  
   БОЯРИН КИРИЛЛ
  
   Закрылись очи, веки слиплись,
   Плыл в голове туман седой:
   Кириллу юность его снилась:
   Он краснощёк, могуч; с бедой
  
   Ещё не встретился в те годы.
   Гудела силушка в плечах,
   Рукой одной он на подводу
   Мешок забрасывал; в очах
  
   Горела удаль молодая:
   Он на скаку коня садил.
   Топор в руках плясал, - ударом
   Одним бревно разворотил...
  
   Сон вёл его за окоёмы,
   В родимый лес к грибам, кустам...
   Душа во сне болит - знакомо
   Всё с детства, каждая верста
  
   И каждый пригорок, и речка,
   Берёз весёлый хоровод,
   На поле - ржи колосья-свечки,
   И васильки, зеркальность вод.
  
   Над ширью - небо голубое,
   В равнине - радость: дар полей...
   Так что же делать мне с собою?
   О, Боже, истину пролей!
  
   А сон всё плыл над отчим краем,
   На бор указывал перстом...
   Нечистый дух в нём, по преданьям,
   Держал старуху под кустом
  
   Пять дней, пока не догадалась
   Прочесть молитву "Отче наш":
   Нечиста сила расплескалась,
   Явился ангел - верный страж.
  
   А на холме вон том высоком
   Водили девки хоровод,
   Лились мелодии потоком,
   Звенели песни чище вод
  
   Весенних, полных сил и жизни.
   Костры вились в Иванов день...
   А над Кириллом старость виснет,
   Он допевает жизни песнь...
  
   А утром встав с зарёю, рано,
   Оглянул двор и терем весь,
   Подумал: "Как с родным расстанусь?
   Своей рукой творил я здесь:
  
   Там, за кровавою поляной -
   Пожога, пашня, гать, мосты,
   Дорога, рубленная рьяно
   Чрез лес на длинные версты".
  
   А ввечеру сидел он с другом
   Старинным преданным своим
   И слушал сказ, давно по кругу
   Ходивший гордо по Руси:
  
   КИТЕЖ-ГРАД
  
   "Был Китеж-град на бреге чистом
   Смотрелся в воды озерца,
   В нём жизнь текла давно лучисто
   По воле Божьего Отца.
  
   Когда к нему татары злые
   Рванули грабить, сжечь дотла,
   Все Божьи силы удалые
   В туман одели Китеж-град.
  
   И стал невидим он поганым,
   Потом тихонько утонул,
   Не захотел отведать раны,
   Но там, на дне, ведь не уснул.
  
   Татарин глянул в воду быстро,
   Увидел улицы, дома;
   Костры пускают в небо искры,
   Там гульбищ ярких кутерьма.
  
   Всё цело, крепко, нерушимо,
   Как в старину, церквей верхи...
   Но для татар недостижимо,
   Не будет крови и могил.
  
   Вода тиха, блестит зеркально,
   Но дунул ветер - град исчез:
   Не будет в нём татар нахальных,
   Святым град стал навек для всех.
  
   Над ним как страж - озёрны воды
   Стоят и дремлют сотни лет,
   Виденья Китежа откроют
   Лишь верным, Богом кто согрет.
  
   Но иногда несутся звоны
   Колоколов над гладью вод:
   Мольба идёт за наши стоны;
   Господних правил мудрый свод
  
   Там соблюдают неуклонно,
   И не выходят из глубин,
   Не видят мир больной, зловонный,
   Не гнут покорно, рабски спин.
  
   Там даней нет, сребра и злата,
   Там Божий мир и благодать"...
   "Где ж? Где вы, Китежа палаты?" -
   Кирилл их тщится увидать.
  
   Он сник совсем, сидел без дела,
   Стефан ученье запустил,
   Боль за родное душу ела;
   Хозяйство вёл изо всех сил.
  
   СТАРШИЙ СЫН СТЕФАН
  
   Стефан опорой стал семейства:
   Распоряжался, кожу мял,
   Сохой пахал с холопом вместе,
   Он свечи лил, сапог тачал.
  
   Отец печалился: "Вельможный,
   Ты сын боярский. Как же так?"
   "Пахать и сеять всем возможно!
   Силён, умён я, не простак".
  
   И ещё яростнее дело
   Земное двигал - пот с чела.
   А об отъезде мысль всё зрела
   И в подмосковье уж вела.
  
   Впервые "Радонеж" скользнуло
   Из уст родителей весной,
   Но уж в сознанье утонуло;
   Там мнился мир совсем иной.
  
  
   -А почему же быть иному?
   Там наша, русская земля!
   Народ Христов, и нет погромов:
   Леса скрывают. Бог являл
  
   Картины праздника весною,
   Что Радуницею зовут:
   К могилам предков шли; волною
   Веселье, радости плывут.
  
   Обряд у русичей был славный:
   Пир у могилок затевать,
   Есть пироги и яйца, равных
   Себе птиц снедью угощать.
  
   А в птицах видел русич души
   Умерших предков, ликовал,
   Что жив, печаль не сушит:
   Ведь корень древа не увял,
  
   Живёт и радуется жизни,
   Хоть лиха много - не беда!
   "Оттуда" предки пусть увидят -
   Жизнь не увяла, череда
  
   Ветвей, листочков - деток, внуков
   Плывёт по жизни, вся в труде.
   И реет радость. Нет, не скука!
   Пил пиво праздник и гудел!
  
   Слова красивы - "Радуница",
   И "радость", "Радонеж" - весна! -
   Взлетают в небо звёздной птицей
   И будят душу ото сна.
  
   МАМУШКА
  
   Варфоломей, ещё ребёнок,
   Уж твёрд был духом и силён,
   Молился часто, пост- с пелёнок,
   Надежд и чаяний полн.
  
   В те годы древние взрослели
   Детишки рано. Юность шла...
   В дали далёкой птицы пели
   Его мечтаний. Мать вела
  
   Пока ещё по жизни мягко,
   Ласкала трепетно рукой,
   Когда слабел он телом, духом.
   Мать - беззаботность и покой.
  
   "Моя ты мамушка родная,
   Как я люблю тебя всю-всю!
   Твой запах, руки, всё ты знаешь,
   Всегда со мною: и в досуг,
  
   И в трудноте, в заботе, боли,
   У ложа детского поёшь.
   Моя ты радость, птичья воля,
   Хранитель-ангел, поле, рожь...
  
   Как хорошо к груди прижаться
   И замереть на миг на ней,
   Души твоей услышать пенье,
   Моя ты песня-соловей,
  
   Моя ты мамушка-берёза,
   Красив твой лик и гибок стан,
   Тверда в делах, нет в горе слёзок,
   И серебра полны уста.
  
   Дороже ласкового солнца,
   Дороже всех щедрот земли,
   Моё златое в мир оконце,
   Свет мой немеркнущий вдали.
  
   На всю бы жизнь с тобой остаться
   Под твоим ласковым крылом...
   Но всё проходит, взрослым стал я,
   Я вырос - платьице мало!
  
   Пора мне в мир жестокий ринуть.
   Прости ты, мамушка моя:
   Оболоченье детства скинуть
   Уж вскоре должен буду я.
  
   Так суждено, да так и надо,
   Чтоб из дитяти вырос муж
   И сеял зёрна, все преграды
   Одолевал, тянул свой гуж.
  
   И жизнь, и солнце - всё бы встало,
   Не развивалось, не росло,
   Коли б дитя не подрастало,
   Порошей землю замело б...
  
   Нельзя помыслить неизменным
   Наш мир, растения, людей.
   Нужны движенья, перемены...
   Ах, мама, полон я идей.
  
   И я уйду в свой мир безбрежный.
   Прости же, мамушка, прости.
   Я не забуду мир твой нежный,
   Хочу себя приобрести.
  
   МОЛИТВА
  
   "О, Боже мой, коль от утробы
   Я материнской мил тебе,
   Прими к себе, веди до гроба,
   Возвысь духовно до небес,
   Отвергни радости, услады
   Всего мирского бытия,
   К тобою избранному стаду
   Причти меня, коль избран я.
   Хочу служить Руси, народу,
   Дорогой праведной идти,
   Наставь мя, Господи, я с роду
   Твоим путём хочу пройти".
  
  
  
   Варфоломей молился, мыслил
   И видел жёлтый ореол.
   Недаром Бог его возвысил:
   Молитва, пост и нет в нём зол.
  
   Он очень часто ел лишь корку
   Ржаную с корнем и водой,
   Жевал же тщательно и с толком.
   И силу дал ему святой
  
   Хлеб духовитый, пышный, свежий,
   С кислинкой-сладостью внутри,
   Взращённый сеятелем прежним;
   Дал мощь и дух, и силы три.
  
   ЮНОСТЬ
  
   Вступал он в юность при здоровье
   И с силой мощною в руках,
   О мире бренном не порою
   Он размышлял, а всякий час.
  
   Душа трудилась из всех сил
   В Варфоломея мощном теле;
   Он гениален с детства был:
   Все мысли к Господу летели:
  
   "Откуда зло, зачем оно?
   Зачем же рознь средь князей-братьев?
   А зло - недавно иль давно?
   Зачем всё это, должен знать я.
  
   Откуда зависть, лень, болезнь
   И равнодушие людское?
   Жестокость, жадность - это ж тлен!"
   "Зло уничтожится любовью!!!" -
  
   Учил Христос, заветы дал
   И к покаянию звал людство,
   Но ведь сему не каждый внял,
   А потому и безрассудство.
  
   Ведь покаянье это что?
   Переработка мыслей старых!
   Отсюда - мыслей новых ток,
   Уничтоженье дум отсталых.
  
   Переосмыслить все дела,
   Деянья, действия, поступки,
   Намного меньше станет зла,
   Тогда и честь не будет хрупкой.
  
   Зло правит миром, коль душа -
   Без чести, совести, немая,
   Нет милосердья ни на шаг,
   И разум сердцу не внимает.
  
   Теперь он знал, где есть добро,
   Где зло волчицею гуляет,
   От грабежа какой урон,
   Как часто совесть, честь виляют.
  
   Любил он церковь, крест святой,
   Молебны и богослуженье,
   Общенье с Богом, пост простой,
   Священных книг благое чтенье.
  
   Он со Стефаном рассуждал
   О зле, о горе и о Боге,
   И брат Стефан ответы дал,
   Помог он в выборе дороги.
  
   Пообещал сам в монастырь
   Уйти и Дух Святой возвысить;
   К нему проложены мосты:
   Благословили Божьи выси.
  
   СТАРШИЙ БРАТ СТЕФАН
  
   Стефан был шумен, говорлив,
   Напорист, нравен, ум светлейший,
   Он говорил, как воду лил,
   Читал-глотал, из книг новейших
  
   Мог без запинки рассказать
   Братишке целые страницы,
   Коль грек - молву с ним завязать,
   Его слова взлетали птицей.
  
   Уж Златоуст изучен в школе,
   Псалтирь и Флавий позади,
   И Богослов с чудесным словом.
   А сколько знаний впереди!
  
   Читал Омировы поэмы,
   О Трое, гибели её,
   Прочёл и Библию, все темы
   На древнем греков языке.
  
   Древнееврейский постигать стал,
   Учил риторику, труды
   Учёных древних; тем не хвастал,
   Но был средь первых - впереди.
  
   И наравне он вёл беседы
   С учителями, был умён,
   Знал много-много. Видел беды
   Земли, народа тех времён.
  
   И, постигая мудрость книги,
   Стал размышлять, что и зачем:
   "Дела и знанья кто-то двигал?
   Надмирный гений?" Книгочей
  
   Решил отречься от богатства,
   От злой парчи и серебра;
   Руси нужно святое братство,
   И нет нужней сего добра!
  
   "Одену рубище и лапти,
   И гордым буду средь бояр", -
   В его мозгу кипели страсти,
   Совсем он юн. Небесный дар:
  
   Стремленье к знаньям, к просветленью:
   "Ведь гибнет Русь! Что делать мне?
   Какое сделать МНЕ свершенье?
   На чьём промчаться скакуне:
  
   Иль Божьем праведном, но нищем,
   Или роскошном, без души?"
   С учителями правду ищет:
   Пред ним Руси родная ширь.
  
   Она ведь рушится и гибнет,
   Как гибнет двор родной, поля,
   Ростов... "О, Боже, помоги мне!
   В слезах, в огне моя земля!
  
   Дай, Боже, силы для работы,
   Уснувший дух чтоб разбудить
   Народа русского и потом,
   И силой иго разрубить!
  
   Ему пророчили в грядущем
   Стезю епископа, но он
   Решил: "Не хлебом сущим,
   Но духом тоже будет полн,
  
   И совершит благое дело,
   Чтоб жизнь напрасно не прошла,
   И чтоб свет разума всецело
   Был отдан людям." Жизнь текла...
  
   Стефан высок, проворен, статен,
   В отца он ростом: горд-высок.
   Хотел поднять на битву рати,
   Но юн ещё; души бросок
  
   Пошёл впустую - люди в страхе
   Пред степняками разбрелись.
   И понял он: идут на плаху,
   А надо драться. О, молись,
  
   Душа младая непрестанно,
   Дух возвеличь, начни с себя!
   Чтоб страх в народе мог растаять.
   Молись, Стефан, людей любя!
  
   И часто братья рассуждали:
   -Что - Божество, что дьявол есть?
   Что Бог и мудр, и добр, всесилен,
   И вездесущ, в нём - совесть, честь.
  
   Что стала Русь "срамным посмехом"
   Среди людей соседних стран.
   Зачем так жить и ставить вехи
   В века истории? Был дан
  
   Толчок Варфоломею:
   -Я должен знать, с чем мне иметь
   Дела, чего не смею,
   И с чем бороться, чтоб не тлеть.
  
   -Должны мы все объединиться,
   Святой возжечь Дух во всех нас!
   И в покаянье повиниться,
   И передумать сотни раз,
  
   Как строить жизнь, что есть основа
   Всего земного бытия.
   Разжечь костёр всесильный, новый.
   -Ну что ж, иду в монахи я!
  
   В уединении блаженном
   В тиши лесов, среди зверей
   Я поклонюсь землице бренной.
   Да, в монастырь, туда скорей!
  
   -А монастырь - сие есть подвиг,
   А не прибежище в годах.
   Варфоломей готов на постриг.
   Чтоб дух Руси держать в руках.
  
   Для руководства, наставленья
   Народа русского - идти!
   Христово слово - в высь стремленье,
   Заветы - праведны пути.
  
   -Почему не гибнет дьявол,
   Зла творец и темноты?
   Зачем Бог его оставил?
   Для убийства, клеветы,
   Ограбленья и насилья,
   Рабства, плена и войны?
   Неужель Господь бессилен
   Против зла и сатаны?
  
   -Как помирить необходимость
   Зла с всемогуществом богов,
   Болезней, войн неукротимость
   Искоренить? - Вопрос таков.
  
   -А что же правит в мире этом?
   Что жизнь толкает всё вперёд?
  
   -Любовью в мире всё согрето
   Должно быть. Божий род -
   Всё человечество земное
   Забыло корни бытия.
   И может вновь ковчег быть Ноев.
   -Идём в монахи, ты и я!
  
  
   НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ
  
   А страх витал над Русью долго:
   Монгол-татар лавины жгли
   И разоряли, убивали,
   И полоняников вели
   В края степные, где жестокость
   Была с рожденья, как закон,
   Страдали русичи, далёко
   Был слышен их кровавый стон.
   Но подрастали поколенья.
   Мужали, мыслили: " Я горд,
   Пора пришла освобожденью".
   И князь младой был в этом твёрд.
  
   НОВАЯ РОДИНА
  
   Последнее лето в родимом дому.
   К отъезду готовились дети,
   Родители, няньки, холопы. Кому
   И как же там солнышко светит?
  
   Чужой и неведом таинственный край,
   Весною туда все поедут.
   А как же родимый, привычный, свой рай?
   Останется всё здесь без следа?
  
   Разрушится терем, травой порастёт
   Подворье, одни лишь берёзы
   Запомнят хозяев, да ветер споёт,
   И дождик разбрызгает слёзы.
  
   Зимою тихонько снежок прилетит.
   Иль с вьюгою ринет свирепо;
   Весною опять соловей засвистит,
   Разнежится красное лето.
  
   Так будет и сотни и тысячи лет:
   Природу никто не меняет.
   Но жив человек, оставляет свой след
   И время земли догоняет...
  
   Приехали в Радонеж ночью. Темно.
   Всех сон зазывает в палаты.
   Но чернью зияет пустое окно,
   Лишь стены и крыша настлаты.
  
   И все улеглись на полу - млад и стар.
   Бояре, холопы - на сене,
   Молитва лежала у всех на устах,
   Все рады такой перемене:
  
   Теперь ни татар, ни бояр озорных:
   Леса вековечные ратью
   Стоят, защищая ратаев земных.
   О, милые, юные братья -
  
   Стефан и Петюнька, и Варфоломей,
   Что жизнь уготовила здесь вам?
   Нашло и наехало сотни семей:
   Грядёт небывалая жатва.
  
   Проснувшись пораньше, наш русич святой
   На холм побежал; над рекою
   Туман любовался зеркальной водой,
   Всё нежилось в дивном покое.
  
   Уж небо являло лазурный свой лик,
   Луч первый земле улыбнулся,
   Туман уплывал, ветерок шевелил
   Зелёные травы: очнулся
  
   От неги ночной и пошёл танцевать,
   Высвистывать звонкие песни,
   И солнца златого лучи зазывать,
   Здороваться с силой небесной.
  
   А отрок стоял, любовался красой,
   Неведомой сказочной далью,
   Спокойной рекою и мощью лесов -
   На тысячи вёрст - увидал он.
  
   Уж солнце слизало тумана куски,
   И Радонеж-сказка открылся:
   Дома, терема и церквей купола:
   От сказки восторг зародился:
  
   "Полыхала заря-заряница,
   В речке свежую воду пила,
   Разукрасила нежно жар-птицей
   Окоём, в небеса уплыла,
  
   Но оставила в травах багрянец,
   В листьях - мощную силу свою;
   Отплясав полчаса дивный танец,
   Расплескалась на небе, в раю.
  
   Солнце встало, моргая лучами,
   Разбудило небесную гладь,
   А земля его песней встречала,
   Песней жизни, Христосу подстать".
  
   Начинался весенний, красивый
   День Руси, - многотрудный, святой,
   В нём трудился мужик во всю силу,
   Он не знал, что такое застой.
  
   Если б предки ленивыми были,
   Как медведи лежали во сне,
   Мы бы с вами доселе не жили,
   По земле плыли б реки да снег
  
   Падал с высей небесных на землю,
   Песни пел ветер летом, зимой.
   Но мужик слову Божьему внемлет -
   Жизни дань отдаёт: как немой
  
   Пашет, сеет и строит, и строит
   Города, городишки, кремли,
   Церкви, пристани. Предки ведь стоят
   ПОХВАЛЫ. Им - поклон -
   От небес до земли.
  
   МУЖИЦКИЙ ТРУД
  
   Всё семейство к трудам приступило:
   Мать домашнее дело вела.
   У Стефана в руках - топор, вилы -
   Все большие земные дела:
  
   Лес валил и тесал, и ворочал
   Брёвна, строил терем, амбары, склады,
   На пожоге трудился и ночью.
   Ох, нужны как святые труды!
  
   Надо сеять, пахать неустанно,
   А иначе - всей жизни конец,
   Когда рожь на полях перестанет
   Урожаи давать. Не венец
  
   Над землёю святой засияет,
   А багряное полымя - смерть.
   Торжество бытия всё растает,
   Солнцу нечего будет погреть.
  
   Вставала Мария ещё с петухами,
   Как только дневное светило даст знак,
   Творила дела все своими руками,
   Служила и мужу, и Господу. Так.
  
   А с мужем прожить жизнь в согласии, в мире,
   Взрастить поколенье - сей подвиг велик.
   Один и другой сын в работе настырен,
   А третий, Петюнька, - могуч, но безлик.
  
   На родине новой, в лесном подмосковье
   Расчистили пашни, взрастили зерно,
   И вспыхнули земли волшебною новью,
   Небесными силами так суждено,
  
   Чтоб эта земля превратилась в святыню,
   На тысячах вёрст согревала сердца
   И помнила русича, славного сына
   Марии-России и Бога-Творца.
  
   Умел он строить топором
   И научился лапти делать,
   Тесал деревья для хором;
   "Талант в руках - творишь умело", -
   Так старший брат его хвалил,
   Варфоломей стеснялся очень.
   А Бог-Творец свет горний лил
   На лес, поля и терм отчий.
  
   -Мне расскажи про свет фаворский, -
   Просил Стефана младший брат.
   -Нет книг у нас в лесах загорских,
   Нет школы, к знаньям - сто преград.
  
   -Так научи читать как греки,
   Ведь ты умеешь.
   -Недосуг.
   А на лице Стефана - реки
   От пота. Мрачен стал он вдруг.
  
   Стефан въедался в труд свирепо,
   Без передышки лес валил
   И жёг кусты, деревья, травы -
   Пожога... Сколько надо сил,
  
   Чтоб буйный лес свалить, расчистить,
   Вспахать, посеять и скосить.
   О, Дух Святой, Господь Пречистый.
   Дай помощь нам, ведь надо жить!
  
   Варфоломей, смотря на брата,
   На передышку не ходил,
   Читал псалмы, молитвы - свято! -
   Когда валился уж без сил.
  
   Стоял лес, вечный, древний, мудрый,
   В него вторгались, он молчал,
   Теряя косы-ветви-кудри,
   Вторженье русичам прощал.
  
   РУССКАЯ ЖЕНЩИНА
  
   Плыли чайки и лебёдушки -
   Облака в дали небес,
   Белокрылые молодушки -
   Божий дар, волшебный крест.
  
   Разговаривали с солнышком
   И взирали на поля,
   Как взрастали дети-зёрнышки,
   Как их пестует земля.
  
   Васильки как в рожь высокую
   Пробиралися тайком,
   И как в небе ясны соколы
   Плыли рядом с ветерком.
  
   Русь моя, волшебно солнышко,
   Край возлюбленный до слёз,
   Есть у нас у всех на донышке
   И любовь, и песня грёз.
  
   Эту песню пели девицы
   После красного труда,
   Им во всё святое верится:
   Бог святую душу дал.
  
   Русская женщина - гордость и слава
   Русской земли и опора её,
   Гибкая ветка, стройна, величава,
   Знала всегда назначенье своё.
  
   Исстари так повелось: дом и деточки,
   Стряпанье, стирка, доенье коров.
   Рядом с мужчиной - его это веточка,
   Ствол он, могучий, в труде - будь здоров!
  
   Если так воспитали родители,
   А коль нет, то разбойник иль вор,
   Лодырь, пьяница - всё, что губительно.
   Всей Руси - зло, печальный укор.
  
   Хранители древней, седой старины -
   Старушки, красавицы в прежнем,
   Носители чести и веры, сильны
   Как древа могучие; нежно
  
   Растят, охраняют потомство своё
   И мудрость несут чрез столетья,
   Из них доброта вытекает ручьём.
   Вот их захотела воспеть я.
  
   Как берёзовые рощи
   Да по всей святой Руси
   Греют нас и днём и ночью
   Бабки, бабушки; красив
  
   Лик их в юности и в детстве,
   И в серебряных годах.
   Со старушечкой в соседстве
   Слышишь Бога благодать.
  
   Всё, что было, есть святое
   На моей святой Руси,
   Сохранили и, удвоив,
   Наши бабушки несли.
  
   Пролетают года, но всегда молода
   Старушенция наша святая,
   Рядом милый внучок, неокрепший жучок,
   Рядом с бабушкой сила взрастает.
  
   И несёт чрез века
   Эта сила-река
   Единенье и братство России,
   Её славу и мощь,
   Вместе всё превозмочь
   Можно - бабушки символ России!
  
   Сохранили они
   Святость, Бога огни,
   Воевали с нечистою силой.
   Поклонитесь, молясь
   Бабкам, бабушкам, власть
   Над людьми их есть в каждой могиле.
  
   С словом тихим, святым
   Жили предки-цветы,
   Расцветая и благоухая.
   А садовникам - честь! -
   Сколько бабушек есть,
   Ведь взрастили они всю Россию.
  
   МУЖЕСТВО
  
   Уж рождество прошло, и люди
   Ходили, славили Христа:
   Сей праздник вечно в жизни будет,
   А символ - яркая звезда.
  
   Ходили ряженые, пели,
   Плясали, радуясь звезде,
   На девок красных парни зрели;
   Шум, гам и радости везде.
  
   Варфоломей не мог в "личине",
   В наряде улицей ходить.
   Душа отвергла - вот причина.
   Он не умел, не мог так жить.
  
   А на Крещение Йордан был:
   Крест-прорубь в речке сотворив,
   Свекольный сок разлили бабы,
   Толпа смотрела - лёд игрив.
  
   Он тёмно-алый с серебринкой,
   И храбрецы неслись к воде,
   Ныряли прямо в серединку,
   Пыхтели рьяно - лёд гудел.
  
   А искупавшись, в шубах грелись,
   На ноги валенки одев;
   Веселье шло и песни пелись.
   Зимою праздник - мало дел.
  
   А на Масленицу тоже
   Разгулялся весь народ:
   Кони, сани, день погожий,
   Песни, пляски у ворот.
  
   И гадали, и крестились,
   В церковь шли и к колдуну.
   Жизнь текла, всё в ней смешалось
   И слилось в реку одну.
   Златоуст Иоанн поведал,
   Что так исстари велось:
   Так гадали, пели деды,
   Бог же был для них - Христос.
  
   Варфоломей ходил в челядню,
   Где обучался ремеслу,
   Там бабы сплетни безоглядно
   Несли в народ и по селу.
  
   А мужики, трудясь, ругались
   И вспоминали колдунов,
   Они ведь порчу налагали
   И на людей, и на коров.
  
   А дома отрок мыслил долго:
   "Жизнь переделать всю нельзя,
   Уйти в монахи, больше толку. -
   Я не в миру, но с миром я.
  
  
   Для руководства, наставленья
   Погибших душ, немых сердец.
   Христа заветы и моленья
   Спасут заблудшихся овец.
  
   Так размышляя, русич юный
   Невдолге дело сотворил
   По зову сердца - не наивно,
   Так Епифаний говорил:
  
   "Колдун жил в Радонеже тёмный,
   Присухи, порчи наводил,
   Ляпун по прозвищу, огромный,
   Лохматый - Ёрш, и жил один.
  
   Жил-был и травник - Слизень Тиша,
   Душа добрейшая была,
   Лечил людей и скот домашний,
   Всем помощь слал, не делал зла.
  
   Своею лаской, добротою
   Глаза мозолил колдуну,
   Стал поперёк его дороги,
   Расстроив каверзу одну.
  
   Но вот однажды помирившись,
   Пошли деревья в лес рубить;
   Ляпун же, другом притворившись,
   Решил Тимоню вдруг убить.
  
   Срубил Ляпун огромно древо,
   На Тишу грохнулось оно
   И насмерть Тишу задавило.
   Лежал без жизни, как бревно.
  
   Предупредить Ляпун мог Тишу,
   Чтоб отбежал скорее вбок,
   Но Божьих слов душа не слышит:
   Изъян в душе велик, глубок.
  
   Потёк по городу слух сразу,
   Что без Ерша не обошлось,
   Но суд решил: "Не поберёгся", -
   Опровержений не нашлось.
  
   Варфоломей, узнав всё это,
   Решил к Ершу сходить, узнать,
   Не он ли свёл с Тимошей счёты.
   О, Пресвятая Божья Мать!
  
   Заставить ирода признаться.
   Средь мужиков молва идёт,
   Что виноват Ляпун. Дознаться!
   Пусть к покаянию придёт.
  
   А мужичок один знал точно
   Вину Ерша, но промолчал,
   Ведь тот колдун и бес порочный.
   Варфоломей душой кричал.
  
   И возмущался разум юный:
   "Как человека смог убить?"
   Ляпун - колдун, не очень умный,
   Но знал, как силу раздобыть.
  
   Вот зимней ночью сквозь заносы
   Варфоломей пошёл к Ершу,
   Чтобы задать ему вопросы.
   Но что случилось! Крики, шум!
  
   Ляпун был пьяный и свирепый,
   Варфоломея не впускал,
   Но юный русич был уж крепок
   И, в дом войдя, Ершу сказал:
  
   -Зачем убил ты Слизня Тишу?
   Пред Богом кайся и иди
   К отцу духовному, Бог слышит
   И видит все твои пути.
  
   -Ты кто такой, чево те надо?
   -Поговорить с тобой пришёл, -
   И вдруг почуял силу взгляда,
   Пред носом - дулю нагишом.
  
   Варфоломей, увидя злое,
   Стал "Отче наш" читать, крестясь;
   Ляпун изрёк срамное слово,
   У парня шея залилась
  
   Кроваво-красною волною,
   Он, как пред боем, помолчал,
   А потом твёрдо бросил-молвил:
   -Ведь ты убил! Ляпун вскричал,
  
   Схватил он юношу за грудки,
   Затряс, толкнул изо всех сил;
   Неслись рычанье, дики звуки,
   Но тот стоял и тем бесил.
  
   Варфоломей, собравшись с силой,
   Толкнул Ерша, и он упал,
   Кричал: "Сведёшь меня в могилу!"
   -Я убеждать пришёл, - сказал.
  
   Но Ёрш орал: "В моём же доме
   Меня и бьёшь! Иди-ка вон!"
   Схватил ухват и ринул снова
   На парня, да уж он
  
   Готов был дать отпор злодею,
   И вырвал поднятый ухват:
   -Молитву должен ты содеять!
   Иконы где твои лежат?
  
   Варфоломей стопы направил
   К углу, где образ увидал,
   Но злой Ляпун без всяких правил
   По голове секирой дал.
  
   Варфоломей лишь пошатнулся,
   Из головы бежала кровь,
   Он моментально оглянулся,
   Схватил топор, чтоб Ляпун вновь
  
   Не совершил удар преступно;
   Боролись молча, лишь сопя,
   И пот с лица бежал уж крупный;
   Тянул, тянул всё на себя
  
   Варфоломей топор и тихо,
   Спокойно, твёрдо говорил:
   -Отдай топор, содеешь лихо,
   Ужели в жизни нет мерил?
  
   -А не убьёшь? - Ляпун промолвил.
   -Я ведь спасти тебя пришёл
   От ада, смерти и от крови,
   Читай молитву! Совершён
  
   Тобою грех великий! Утром
   Велю к наставнику пойти, -
   Варфоломей вёл речь так мудро:
   Ляпун решил совсем уйти.
  
   Варфоломей, спасая душу,
   Сам пострадал, но победил.
   Теперь уж боль его не сушит:
   Он не напрасно приходил
  
   К Ершу в ту ночь зимою снежной,
   Не по зубам Ершу он был,
   Стал ещё крепче, чем был прежде,
   Затылок же недолго ныл.
  
   Брала своё природа рода,
   Молитва, травы и посты.
   Стефан сказал: "С таким вот сбродом
   Не заводись уж больше ты.
  
   Я знаю, ты довёл злодея:
   Исчез из города совсем.
   Тут по закону надо делать,
   Нет им спасенья во Христе".
  
   Варфоломей был твёрд в решеньях
   И храбр, не трусил никогда.
   В руках мужающих уменье,
   С утра до вечера в трудах.
  
   Пытлив умом, всё хочет знать он,
   Но школы в Радонеже нет.
   А мать своё: "Когда же свадьба?
   Пора девицу-милый свет
  
   В дом привести, хозяйка в доме
   Младая нам уже нужна:
   С отцом мы стары, в серой дрёме...
   -Нет, мамо, - скоро я монах.
  
   Хочу служить народу, богу.
   А сам сидел, всё мастерил.
   Сильна рука - от дел не дрогнет.
   Уже он с Настей говорил.
  
   А Настя, внучка протопопа, -
   Мила, стройна и весела,
   Сидела рядом без работы,
   С Варфоломеем речь вела:
  
   -Мне расскажи о Божьем слове,
   И он ей долго говорил,
   А Настя пальчиками ловит
   Его уста... А он творил
  
   Ларец для игл и для напёрстков,
   И любовались им вдвоём...
   Им хорошо, есть счастья горстка,
   Она неслась за окоём.
  
   Вдруг Настя резво подскочила,
   Лукаво бросила свой взгляд:
   -Бежим играть в горелки, милый.
   И побежала из палат.
  
   Варфоломей, с пушком уж мягким
   На бороде и на щеках,
   Бежал за Настею по травке.
   А впереди была река.
  
   Она сверкала и сияла.
   Манила свежестью, как рай,
   Пора прекрасная стояла:
   Сияло солнышко и край
  
   Леса веселился, могучий,
   Древний и святой,
   С ним песни пел весёлый лучик,
   Лаская поле, холм крутой.
  
   Казалось, нет ни зла, ни горя,
   И нет татарщины, покой.
   Бросает Бог на землю взоры.
   Но... - злая сила за рекой.
  
   НАСТЯ
  
   Варфоломей дружил со всеми,
   Но с Настей бегал по полям,
   Ходил на речку, сеял семя
   О Боге в душу, верил сам
  
   Благоговейно; неотступно
   Молился с самого утра
   И отдыхал, как ночь уж стукнет
   В окошко: "Дитятко, пора
  
   На отдых праведный, счастливый,
   Забудь о бедах и о зле.
   Вон спит уж небо; сиротливо
   Луна глядит; и по земле
  
   Тихонько бродит ветер вольный;
   Лес в дрёме голову склонил,
   Рожь тихо-тихо шепчет в поле"...
   Варфоломея сон манил
  
   В далёкий край, в небесны выси,
   Где Дух Святой, фаворский свет,
   Волшебных звёзд премного тысяч...
   И зла там нет и войн там нет.
  
   Однажды днём прекрасным летним
   Сидели с Настей над рекой;
   Стоял за речкой лес столетний,
   Махал приветливо рукой.
  
   А Настя нежно прислонилась
   К плечу широкому его,
   Над ней глава его склонилась...
   Пел ветер песнь, лил свет богов.
  
   Варфоломей красив и статен,
   Улыбка светится в устах,
   И голос ласков и приятен...
   Петь песни ветер не устал.
  
   Седая Русь вокруг лежала,
   А юность зрела и цвела...
   Людей труда "степь" унижала.
   Как им избавиться от зла?
  
   Златоволосый, златокудрый,
   С глазами-синь Варфоломей
   Решил о жизни очень мудро:
   Уйти в леса, где подлых змей
  
   Нет, и от роду не бывало;
   Уйти в монахи он решил.
   Перечить мать ему не стала,
   Но подождать просила - сил
  
   Уж мало было у Кирилла -
   Отца и матушки святой.
   Как круто жизнь поворотила:
   Он - в одиночество. И той
  
   Не будет жизни, что играла
   С ним в детстве, ласковой рукой
   Отца и матери держала.
   Зачем уйти, и смысл какой?
  
   Так размышлял наш русич юный,
   А Настя рядышком была...
   На землю солнечные струны
   Несли по пригоршне тепла.
  
   -Мне хорошо с тобой, - сказала,
   Сплела венок из летних трав,
   На чуб прекрасный нанизала,
   И, над рекою гордо встав:
  
   -Зачем идёшь в монахи рано?
   Ты юн, силён, красив, могуч.
   -Грехи отмаливать я стану.
   -Какой же грех в тебе живуч?
  
   -Быть равным Господу хочу я,
   Пройти такой же крестный путь.
   Иисус учил, страдал; мученья
   За веру принял. Будь так! Будь!
  
   Молить я буду о спасенье
   Людей всех, русичей, родных:
   Придёт святое воскресенье
   Заблудших душ. В делах иных
  
   Жизнь потечёт: без зла, без брани.
   Мы сеять будем, собирать
   Плоды труда и Божьей дани,
   И трудовая будет рать.
  
   Но надо прежде всем собраться
   В державу крепкую с Москвой.
   В монахах буду я стараться...
   И мир окупится с лихвой.
  
   -Я замуж выйду за Стефана,
   Коли в монахи ты уйдёшь, -
   И побежала, сарафаном
   Сбивала травы. Молодёжь!
  
   Варфоломей заплакал горько
   Впервые в жизни: свадьба. Брат
   Взял в жёны Настю...Слёзы только
   Лились на землю возле врат.
  
   Но, переплакав, возвратился
   На свадьбу пышную бояр,
   Садясь за стол, перекрестился.
   Крутились в пляске млад и стар.
  
   На третий день он встретил Настю,
   Поцеловала горячо:
   -Не оставляй меня в напасти,
   Мой друг, - и - руку на плечо.
  
   А он стоял ошеломлённый
   И думал: "Как же так Стефан
   Мог променять мечту? Как сонный!
   Мечту сменить на сарафан!"
  
   Варфоломей уж утвердился:
   Свершит он подвиг: в монастырь!
   Чтоб дух от скверн освободился,
   Как одеяние от дыр.
  
   Нужно величие! В монахи!
   Взять на себя всю тяжесть дел!
   И прекратить пустые драки! -
   Таков монашеский удел.
  
   Варфоломей замыслил подвиг
   Свершить, оставив тлен земной.
   Подвёл, подумав, все итоги:
   "В лес я уйду, топор - со мной".
  
   Настя сразу расцвела
   От Стефанова тепла,
   Полюбила, округлилась,
   Летом сына родила.
  
   Варфоломей уж даром Божьим
   Судьбу предвидеть мог и знал,
   Но не рассказывал - не гоже,
   Не все поймут, а Бог всё слал
  
   Ему известье за известьем:
   Вот Насте смерть предречена
   При первых родах, но уж крестит
   Сыночка, и жива она.
  
   И рад он был, и помогал ей
   Младеня мыть, кормить, качать...
   Уж речь вели не часто братья:
   В делах, в делах...Судьбы печать
  
   Легла на Настю чрез два года,
   Когда второго родила:
   Горячка смертная при родах.
   Молитва Настю не спасла.
  
   Варфоломей уж ждал удара,
   Но думал: "Может, ошибусь.
   За что же ей такая кара?
   О, Боже, этого страшусь".
  
   Осенний ветер бил деревья,
   Рвал хмуро в небе облака,
   Брела зима уж из кочевья,
   Рыдала серая река.
  
   Лил слёзы Бог, земля в печали,
   Надрывно ветер напевал,
   А Настю небо уж встречало,
   Стефан без меры горевал.
  
   Варфоломей зашёл в палату,
   Лежала Настя в забытьи,
   Но встрепенулась, добрым взглядом
   Его окинула: " Приди,
  
   Погладь мне руку на прощанье,
   Скажи, ведь я умру сейчас?"
   -Да, - молвил он, - ты в увяданье,
   Отринешь в рай, оставишь нас.
  
   Он уходил, Стефан являлся,
   Сидел угрюмо, слёзы лил.
   Просила Настя сына, мялся,
   Но сына всё же приносил.
  
   -Как назовём? - она спросила.
   -Иваном - сила в слове сём,
   Ведь пол-Руси его носило,
   Русь мы с Иванушкой спасём.
  
   А Настя таяла как льдинка,
   Прозрачна стала и хрупка,
   Из глаз пропали веселинки,
   И уж не двигалась рука.
  
   Варфоломею вдруг сказала:
   -Какая глупая была,
   Мне в монастырь с тобой бы... стала б...
   Поближе б ... к Богу ... обрела б...
  
   Вдруг встрепенулась: "Кто в углу там?..
   Мой друже, встреча в небесах"....
   В глазах уж жизни нет, там пусто.
   Ушёл дух к Богу, в ней - иссяк.
  
   Стефан стоял в сенях и плакал:
   Унёс Господь его любовь,
   Остались дети. Как же так вот...
   Печален дом - родимый кров.
  
   Варфоломею он отмолвил:
   -Господень перст! Судьба... Ведь я
   С тобою должен быть... Готовил
   Себя в монахи... Бог судья.
  

МИРСКИЕ ЗАБОТЫ

  
   Детишек отдал брату Пете,
   (Тот был женат уж года два),
   Ушёл в монахи. Что там встретит?..
   Варфоломей рубил дрова,
  
   Пахал и сеял, торговать стал:
   Возил обозами зерно
   В Москву, Владимир, Переяславль...
   Да, это дело мудрено.
  
   Не мог пока уйти в монахи:
   Отец и мать уже дряхлы,
   Но жил в душе он с Божьим знаком,
   Хранили ангелы-послы.
  
   Смерть Насти и уход Стефана
   Осиротили всю семью:
   Безмерна скорбь, безмерны раны.
   А небеса всё слёзы льют.
  
   Варфоломею мать сказала:
   -Вот, сын, всё копишь без конца...
   Но жизнь уж узел завязала,
   От Бога ждём его гонца.
  
   С отцом уходим в монастырь мы,
   А ты паши и сей, живи,
   Веди хозяйство, ты настырный,
   Молись, народа беды видь.
  
   Иконой мать благословила,
   Отец дал несколько трудов
   Святых Великих - в них есть сила.
   Идти в монахи он готов.
  
   Но надо жить в миру, работать,
   Отца и матушку глядеть;
   Коль есть житейские заботы,
   Их никуда пока не деть.
  
   Варфоломей послушным сыном
   Рос при родителях своих,
   И потому он гнул вновь спину
   На поле сразу за троих:
  
   Отца и мать отвёз в соседний
   С Москвою древний монастырь.
   Остался он один - сын средний -
   В родном дворе. Читал Псалтирь.
  
   И летом звонким шёл на поле,
   Ласкал взращённую им рожь,
   Смотрел на русское раздолье:
   А тишина лежала сплошь!!!
  
   Лишь в небе жаворонок вольный
   Летал играя, песни пел.
   Моя земля! Звон колокольный!
   Мой василёк! Душе так мил
  
   Покой стоящий, дивно-чудный!
   Необозрима ширина!
   Забылся тлен земной обидный:
   "Во мне - вся милая страна .
  
   И каждый русич есть в ней тоже:
   Слова одни, как жемчуга!
   И предков путь нам жизнь итожит:
   Душа к душе, к руке рука.
  
   Единый корень - жить бы в мире,
   Творить величие земли;
   Вокруг вон сколько мощных ширей,
   Поля, леса - здесь и вдали.
  
   Всем хватит, надо только руки
   С умом вложить в сие добро.
   Бог сотворил ведь не для скуки
   Людей, они - как серебро:
  
   Сверкает каждый понемножку,
   Пока в заботах о труде,
   И каждый путь - свою дорожку
   Находит - в Боге иль в беде".
  
   ЗРЕЛОСТЬ
  
   Варфоломей приехал в город
   Владимир, древний и святой,
   В нём - белокаменных соборов
   Роскошных, пышных целый строй.
  
   Он службу выстоял в Успенском
   Соборе, в Дмитровском бывал,
   На торге малость потолкался,
   И роскошь жизни увидал,
  
   И нищету - всё вместе, рядом,
   Всё напоказ - потрогай, зри;
   Татары двигались парадом,
   Как володетели земли.
  
   Варфоломей косые взгляды
   Увидел русичей на них:
   "Ну почему Русь так зажата,
   Ужели так сильней они?
  
   Со славным прошлым и величьем
   Русь всё терпела от татар:
   "Дань неминучую", обличья,
   Угрозы, схватки, сотни свар.
  
   И почему легко татары
   Завоевали всю страну?
   И из какой злой, чёрной чары
   Народ напоен? Не пойму".
  
   Варфоломей всё мыслил, думал,
   Бродя по торгу: "Сей мужик,
   Вон тот ремесленник, купчина
   Восстанут, иль так будут жить?
  
   Как понимают себя люди?
   Как ближних чувствуют своих?
   Доколь хозяевами будут
   Татары? Боже мой, велик
  
   Ты, добр и милосерден,
   Благослови меня, народ,
   Пошли нам твёрдость и усердье,
   Искорени средь нас разброд."
  
   И утверждался русич юный,
   Что кровь, насилье - это зло,
   И только Бога, Духа струны
   Возмогут сделать перелом.
  
   "Святая церковь православья
   Объединит в любви народ.
   Так, значит, правильно избрал я
   Путь в монастырь. О, мой народ,
  
   Многострадальный, терпеливый,
   Моя судьба с тобой одна,
   Коль буду я в лесу счастливый,
   Ты - выпьешь радости до дна:
  
   Ты сбросишь иго вековое,
   Сам строить жизнь свою начнёшь, -
   Трудяга-пахарь, храбрый воин,
   Раздольно песни ты поёшь".
  
   И вспомнил, как отец в застолье
   С дружиной малой песни пел,
   Красиво, благостно о воле,
   О добром молодце; гудел
  
   Хор косарей. Янтарным пивом
   Хмелили головы свои,
   Потом разгульную разлили
   И в пляс пустились соловьи
  
   Со свистом, топотом могучим,
   С присядкой, выбросом ноги,
   Соревновались, кто же лучше...
   "Да, корень жизни не погиб!"
  
   Всё парень шёл, смотрел и думал.
   А торг гудел, звучала речь,
   Своя, родная, дурень, умный
   Слова бросали: тыщи свеч
  
   Взгорались рядом с каждым словом:
   Сияла родина-страна.
   "Сберечь народ, родное слово!
   Да, помощь им моя нужна!"
  
   Варфоломей помыслил только:
   "Труду духовному нужны
   Лес-благодать и ветер вольный,
   Природы дух и тишины".
  
   Варфоломей увидел: бабы
   Ведут молву о том, о сём;
   Одна с достатком, хоть и слабым,
   Вторая - нищенка во всём.
  
   Из погорельцев та, вторая,
   Ей хлебца первая дала;
   Та всё крестилась, повторяя:
   "Спаси Бог, милая", взяла...
  
   Вот это "милая" и было
   Любовью к русскому, к земле,
   И то, что души единило
   В кровавый век, в позорной мгле.
  
   Душа поёт, играет, пляшет:
   Варфоломей увидел то,
   Что люди, русичи - все наши...
   "Одеть на всех одно б пальто,
  
   Но только надо потрудиться:
   Посеять лён и выткать ткань,
   Побрызгать чистою водицей,
   Сказать: "Народ мой, русич, встань!
  
   Примерю я вам платье ново,
   Уж хватит в рвани мир срамить,
   Примите в дар мою обнову, -
   Не будут души ваши гнить
  
   В сей оболочине нарядной,
   Любовь придут и благодать;
   Татарин - зверь степной, всеядный
   Не сможет в ней нас увидать.
  
   И, как от Китежа святого,
   Уйдёт в свои края без нас:
   Уж Бог нам крест святой готовит,
   Народ, земля, люблю я вас.
  
   Люблю трудящих и ленивых,
   И добрых, злых, святых и нет,
   Люблю и строгих и игривых,
   Богатых, бедных. О, мой свет
  
   Народ, страдающий от злобы,
   Я подвиг для тебя свершу,
   Свирепый враг не мыслил чтобы
   Придти к насилью, грабежу.
  
   Война - грабёж, не что иное,
   Уничтоженье Божьих душ.
   Бог дал нам землю, всё земное,
   Чтоб жизнь текла. Бог вездесущ".
  
   Варфоломей домой уж ехал,
   Скрипели сани, снег белел;
   Вон - дети с горки, им потеха,
   Румянец празднично алел.
  
   Он вспомнил зимы детства: злые,
   Бывали добрые они;
   Снега всё с неба плыли, плыли,
   Потом сияли как огни
  
   И одевали платья белы
На дерева и на поля;
   А при пурге - как остры стрелы
   Кололи, резали, юля.
  
   А чаще снег лежал спокойно,
   От зла землицу укрывал,
   Был страж могучий и достойный.
   О, мать-земля! Сколь одеял
  
   Роскошных, белых и пушистых
   Тебе дарили небеса!
   Земля лежала нежно-чистой.
   О, Русь моя, в снегах - краса.
  
   Сияло солнце, снег уж таял,
   Март звал красавицу весну;
   А в поднебесье - тучек стаи
   Паслись, несясь в голубизну...
  
   Бежал ручей, прозрачный, звонкий,
   Скакал по камешкам и пел,
   А в нём купал свои ручонки
   Варфоломей: "Ох, снег как бел
  
   Зимою праздничной, нарядной;
   А повесне - он как слеза,
   Бежит журча, земле прохладной
   Сказ свой премудрый рассказал:
  
   "Диво дивное - зима:
   Белый снег сведёт с ума,
   Рой снежинок, кутерьма,
   Исчезает ночью тьма.
   Дед Мороз - волшебник-маг,
   Иней спит на деревах.
   Речка скована до дна.
   Вьюга с ветром - не одна -
   Разгулялась допоздна,
   Раскрасавица Луна
   Бродит ноченькой без сна.
   Когда тучи разбрелись,
   На земле снега зажглись,
   Блещут тысячью алмазов.
   Миллионы зимних сказок
   Знало небо отродясь.
   Снег - и бог, и царь, и князь!"
  
   Воспоминанья и молитвы
   Перемежались в голове:
   "Зачем за жизнь вести нам битвы
   И каждый день, и год, и век?
  
   Кто хочет больше, кто-то меньше,
   Но хлеб, жилище всем нужны.
   Какой бы волхв, святой иль вещий
   Предрёк судьбу моей страны?"
  
   Уж прожил двадцать три на свете
   Варфоломей. Отец и мать
   Ушли на небо. Дети, дети...
   Кто где. Пора монахом стать.
  
   Земля подмёрзла, конь ретиво
   Бежал в Хотьково, в монастырь.
   Варфоломей монахам жниво
   Вёз в память, в дар...Уж кресты
  
   Стояли рядом мирно, тихо
   Над усыпальницей отца
   И мамы, мамушки... Излиха
   Хлебнули горя. Три венца
  
   Земле оставили могучей:
   Три сына - древо пусть растёт.
   А корни - в матушке дремучей,
   В земле родной. Так весь народ:
  
   Испокон веку, изначала,
   Зароет корни глубоко,
   А сам растёт-живёт, встречает
   Младое племя. Смысл таков.
  
   Всё повторяется сначала
   Тысячелетья и века.
   И надо жить, коль Бог венчал нас.
   Мы, люди - жизнь! - сильна, крепка.
  
   Варфоломей сороковину
   Отметил матушке, отцу,
   Как надлежит родному сыну,
   Оплакал. Господу-Творцу
  
   Благодарение отправил
   На литургиях... В рай ушли...
   "О, Боже наш, твоих свод правил -
   Основа есть моей души...
  
   Уж завершился круг их жизни,
   Достойной, праведной, в трудах;
   Была она прекрасной песней,
   Шла рядом с нею и беда"...
  
   Беда исчезла, жизнь осталась
   В потомках. Знает лишь Господь,
   Кому же древо их досталось.
   Возможно, это моя плоть
  
   Есть продолжением Стефана
   И Насти, Настеньки-души:
   В ней сила льётся неустанно,
   Звучит Руси родная ширь.
  
   Всё те же чувства Бог лелеет
   В моей душе с начальных лет;
   Душа моя давно болеет
   Народа болью. О, мой свет -
  
   Народ, могучий, древний, сильный,
   Тебе я душу отдаю,
   И гимн тебе спою тебе я дивный!
Моя Россия - рай в раю!
  
   Каких богатств нет в твоём доме?
   Есть всё! Порою нет ума!
   Вот и бываешь часто в коме.
   И виновата ты сама:
  
   Родишь-плодишь уродов много
   Духовных. Ты их воспитай!
   Вот уж тогда твоя дорога
   Чрез время точно ринет в рай.
  
   Мечта, мечта... Звонка, красива!
   Но без мечты - народ слепой!
   Не видит неба рай всесильный.
   О, Русь моя, работай! Пой!
  
   Так было, будет, так и надо:
   Работай, пой, молись всегда;
   Не изобрёл никто услады
   Нежней, чем песня: как вода
  
   Журчит, ласкает летом звонким,
   Весной напористо звучит,
   Зимой - торжественно и громко,
   А серой осенью молчит,
  
   Иль плачет тихо, заунывно,
   И разрывает душу вдрызг.
   О, Боже, лей песнь непрерывно,
   Твоих мелодий жаждем, брызг,
  
   Весёлых, радостных, суровых,
   Великолепных, удалых,
   И вместе с песней шли нам СЛОВО;
   Накрой нам праздничны столы
  
   Для торжества могучей жизни,
   Наполни плоть и дух едой.
   Ещё Руси не время к тризне!
   Она расправится с бедой!
  
   Пока поют небес оркестры,
   Не сгинет русская земля!
   Она - гигант, огромны вёрсты.
   А сколько Бог святых являл!
  
   В них - наша русская душа,
   В них - наши помыслы и песни.
   Как ты, Россия, хороша!
   Поёт душа! Поёт, хоть тресни!
  
   И никакие заграницы
   Не одолеют нас ни в жизнь!
   А потому, что есть песнь-птица.
   О, Русь моя, пой и держись!
  
   Пока поют мужи святые,
   С небес мелодию нам шлют,
   Не сгинут кудри золотые
   Святой Руси. Святым - салют!
  
   ЧАСТЬ 11
  
   ПУСТЫНЬ. ИНОЧЕСТВО (иное имя)
  
   Варфоломей один остался...
   Собрался в лес могучий жить,
   А он красой, величьем стлался
   На сотни вёрст. Чего тужить?
  
   Пошёл к Стефану брат прекрасный,
   Беседу вёл, просил с ним в лес,
   Чтоб не пропала жизнь напрасно,
   Народ от страха чтоб воскрес.
  
   Согласье дал Стефан немедля,
   И братья двинули в леса;
   В них - вековые сосны, ели, -
   Руси богатство и краса.
  
   Нашли площадку над речушкой,
   Как мак цветущий в высь неслась,
   На ней построили церквушку.
   (У Епифания - слов вязь).
  
   Он пишет: "Пригорок особый:
   Фаворский свет над ним витал -
   Огонь Божественный; сосновый
   Лес далеко благоухал".
  
   Шалашик братья сотворили,
   Рубили келью уж потом.
   С лесною братией мирились
   И защищали всё крестом.
  
   А лес гудел, пел песни с ветром,
   Им подпевали небеса:
   Не будет место сие мёртвым,
   Сюда пришла души краса.
  
   Шептались травы вековые,
   Бусинки ягод - глазки в высь,
   Луч солнца слёзку в ямке вытер,
   За птицей тучки унеслись.
  
   Сияло лето, тёплый ветер
   Ласкал и братьев и леса.
   Что может лучше быть на свете?
   В душе, в природе - звон-краса.
  
   А руки братьев всё трудились,
   Топор сиял как солнца луч;
   Уменья детства пригодились,
   В руках талант у них могуч.
  
   -Как назовём, Стефан, мы церковь?
   -Как старец в давности предрёк:
   Во имя Троицы Пречистой,
   Пришёл сему давно уж срок.
  
   Варфоломей душою принял
   Названье церкви: "Будь так. Будь".
   И в ней осталось его имя,
   С ней он прошёл весь длинный путь.
  
   И всю жизнь Троица святого,
   Теперь уж Сергия, вела.
   Святыней стала для потомков,
   Звездою святости была.
  
   СЕРГИЙ
  
   Да, двадцать три прошёл по жизни
   Наш юный русич, время шло...
   Над ним мирская уж не виснет
   Забота. Он себя нашёл:
  
   В уединении с природой,
   И с божьим светом в небесах.
   Теперь послужит он народу:
   Любовь родит, окрепнет сам.
  
   Монастырей настроит много
   В глухих местах по всей Руси,
   Чтобы общались люди с Богом,
   Набрались мужественных сил;
  
   Окрепла б вера православья,
   Воскресла б Русь - родная ширь,
   Вернулась к подвигу и славе,
   Ей нужен мир, духовный мир!
  
   Когда построили и келью,
   И церковь быстро возвели,
   Пошли в Москву - благословенье
   Митрополит дал. Потекли
  
   Дни во трудах великих Божьих
   На огороде и в лесу.
   Молитвой день святой итожат,
   Лениться братьям недосуг.
  
   Но труднота большая с пищей,
   Стефан не выдержал, ушёл.
   Варфоломей с еды не взыщет:
   С рожденья - пост, и духа полн.
  
   Остался он один средь сосен
   В лесу дремучем и глухом.
   Уж на дворе стояла осень,
   И на душе сначала ком
  
   Лежал, давил без передышки,
   (А ветер жалобно стонал),
   Потом ему был "голос слышен"
   Средь тишины - об этом знал.
  
   Бывало в детстве с ним такое:
   Он "видел", "слышал" из небес
   И голоса, и свет - спокоен,
   Он не считал, что это бес.
  
   Среди людей всё "это" быстро
   Из головы летело прочь,
   А в одиночестве - как искры:
   Светилась дивным светом ночь.
  
   Варфоломей решил: "Уж время,
   Готов я постриг принимать.
   Взвалить на плечи свои бремя,
   Поможет в сём природа-мать".
  
   Недалеко от Маковицы
   Жил старец древний Митрофан:
   "Его приму я помолиться,
   Постричь меня. О, мой Стефан!
  
   Ты не осилил трудных будней,
   Но я всё выдержу молясь,
   И пусть мне будет очень трудно.
   Я ощущаю с Богом связь".
  
   И юный русич принял постриг,
   Теперь уж Сергий он, инок;
   И начал время его подвиг
   Во имя родины. "О, Бог,
  
   Со мною рядом ты с рожденья,
   Веди и далее меня"...
   Уж не слышно природы пенье,
   Леса молчание хранят.
  
   Инок-монах, теперь уж Сергий,
   К Святейшим тайнам приобщён;
   Семь дней молился молча в церкви,
   Полнейший пост, просвиру он
  
   Лишь по чуть-чуть вкушал, водицу
   Из ручейка брал и святил,
   Господь воздал ему сторицей:
   Фаворским светом озарил.
  
   И потекло святое время
   Рекою святости в века.
   Над лесом Бог, казалось, реял,
   Ласкала Божия рука.
  
   Наш юный русич огородик
   Уже убрал, перекопал;
   Сей труд - святой и благороден:
   К зиме капусту, репу дал.
  
   Тихо плачет осень у порога,
   Проливает слёзы каждый день:
   Предстоит ей дальняя дорога,
   Уж бредёт зимы седая тень.
   Ночью приморозит, днём отпустит,
   Ветер спит пред вьюгой крепким сном.
   Спрятавшись за серый голый кустик,
   Загрустила осень под окном.
   Не трещат сороки, только ворон
   Каркнет утром, возвестив восход.
   Отупело смотрит старый корень,
   Воробьиный спрятался народ.
   А дождинки всё шуршат и плачут,
   Навевают серую печаль.
   На коне древнейшем зимка скачет,
   Прилетев в лес из седых начал.
  
   Сергий всё трудился и молился,
   Но грустил как осень иногда
   Первые три месяца, крестился,
   Подвергался "виденьям". Удар
  
   По душе по юной одинокой:
   Как-то в церкви утреню служил,
   Вдруг увидел дьявольское око:
   Сатана чрез стену перешёл,
  
   А с ним ринул целый "полк бесовский":
   Звери, гады; крики: "Уходи-и-и!"
   Сергий же молился: "Да воскреснет
   Бог"... и сгинули враги.
  
   А однажды в келии молился,
   Вдруг увидел - змеи на полу,
   В хор единый крик их дикий слился:
   "Уходи-и-и! Здесь лес глухой и лу-у-уг,
  
   Не надейся далее здесь жити-и-и,
   С голоду помрёшь и от тоски-и-и"...
   Но молитвы золотые нити
   Удалили змей. Ох, как мерзки!
  
   Зашумели за окном метелью,
   Пронеслись по лесу стон и вой.
   Больше не летали они в келью.
   Сергий - невредимый и живой.
  
   А зима свирепая скрежещет
   Да морозит крепко всё окрест,
   Но инок пред нею не трепещет:
   Он силён, упорен, мало ест.
  
   Однажды к Сергию явился
   Медведь и лапу протянул;
   Дал хлеба Сергий. Удалился
   Лесной бродяга. Не уснул
   Зимою снежной и морозной,
   Не лёг в берлогу зимовать,
   Садился ждать свой хлеб под сосны,
   А Сергий - как родная мать:
   Кормил и рад был гостю очень,
   Давал поесть сухарь ржаной -
   И одиночество не точит,
   И зимний день - как день весной.
   Когда же не было и хлеба,
   Шёл Сергий к мишке и ласкал,
   И уговаривал. О, небо!
   Медведь же выл - не понимал.
   Так целый год медведь огромный
   В обитель к Сергию ходил
   И светлым днём и ночью тёмной,
   Поесть, бедняга, всё просил.
  
   Нередко волки пробегали,
   Всей стаей нюхали его,
   Но вовсе не были врагами,
   Не поднимали дикий вой:
  
   Молитвой Сергий защищался,
   Он молча "Отче наш" читал,
   Зверья лесного не боялся,
   Ещё мощней душою стал.
  
   Прожил он два года одиноко
   Средь природы пышной, вековой,
   И сживался с именем инока,
   Уж не "слышал" сатанинский вой.
  
   Кто узнал о нём, его молитвах,
   Захотелось в пустынь - зреть его:
   "Души грешные в той церквице отмыть бы,
   Пусть чрез Сергия поможет в горе Бог."
  
   Понемногу стали появляться
   Мужики, просили взять к себе:
   "Лучше вместе нам от бед спасаться,
   Приобщи и нас к своей судьбе".
  
   Сергий отговаривал с ним жити:
   "Труднота, лишения, тоска";
   Но пришлось же вскоре уступить им,
   Стали строить кельи. Облака
  
   Обласкали праведное дело;
   Лес служил защитой от врагов.
   И пошли трудиться дух и тело,
   Избавляясь ото всех грехов.
  
   Лес валили - каждому по келье-
   (А всего двенадцать их пришло),
   И к зиме построить всё успели:
   Древнерусское святое ремесло.
  
   А в живой душе испокон веку
   Устремленье к очищенью есть,
   Дал бы кто-то только наставленье,
   Обновился человек бы весь.
  
   Сергий жил по строгому канону,
   Аскетизм полнейший, свет-душа.
   И пошли в народе перезвоны:
   "Сергий сделал первым верный шаг.
  
   Мы пойдём учиться жизни мудрой,
   Мудрость разнесём по всей Руси.
   Сколько же терпеть ей, златокудрой?
   Господи, дай твёрдости и сил".
  
   Жили тихо, мирно и сурово,
   Сергий подавал во всё пример:
   На молитвах первым Божье слово
   Возносил, работал он без мер:
  
   В вольный час работал в огородах,
   Сам кроил одежду, сам и шил,
   Хлебы пёк, варил, носил он воду
   В водоносах двух - хватало сил.
  
   Рожь молол ручными жерновами,
   Обувь мастерил, в работе весь с утра.
   Не бросался праздными словами.
   Епифаний: "Был для всех как раб".
  
   Летом и зимой - в одной одежде,
   Ни мороз, ни зной - всё нипочём;
   Хоть питался скудно, как и прежде,
   Тело и душа - как сталь с мечом.
  
   Подвиг аскетический свершая,
   Сергий душу выпрямлял свою,
   С Богом связи мощно ощущая,
   Жил в жестоком мире как в раю.
  
   Был он избран Богом, это верно,
   Но с рожденья - дисциплина, теплота,
   Праведность, культура, быть примерным
   Устремленье. Епифаний: "Было так".
  
   Потому и стал он ясновидцем,
   Силой рук болезни убирал,
   Был событий будущих провидцем,
   Святость по крупице собирал.
  
   Подвергался "видениям" снова,
   Но уже прекрасным и святым;
   С Божьим Духом шил Руси обнову,
   Очищал родимые версты.
  
   Он однажды вечером молился
   В келье у себя пред мирным сном,
   Вдруг "услышал" голос, он пролился
   Из небес святым-святым огнём.
  
   Сергий помолился, отстоялся,
   Отворил оконце, увидал:
   Множество прекрасных птиц слеталось,
   Дивных и волшебных. Голос слал
  
   Весть ему: "Ты молишься, наш Сергий,
   О своих духовных детях и Господь
   Принял все молитвы, сеешь семя,
   Укрепляя души, чистишь плоть.
  
   Видишь, сколько собрано иноков
   Под твоё начало, - Троица ведёт;
   А к тебе идут всё, тянутся потоки,
   Научи их, - каждый путь найдёт.
  
   Без тебя продолжат твоё дело,
   Возвеличат Русь". А свет всё льёт,
   Освещая Сергиево тело,
   Преподобный к радости идёт.
  
   Он позвал Симона (тот жил рядом),
   Чтоб увидеть вместе дивных птиц,
   Но Симон увидел сонным взглядом
   Только свет волшебный без границ.
  
   Сергий утвердился в том, что надо
   Перестроить жизнь монастыря совсем:
   Общежитие ввести, преграды
   Одолеть, - объединиться всем.
  
   А для этого нужны: хлебопекарня,
   Кладовая, трапезная... Труд
   Предстоит немалый, и старанья.
   Это и столетья не сотрут.
  
   Вот оттуда, из веков далёких,
   Прилетели птицей в наши дни:
   "Общежитье", "вместе - это легче",
   "Всей семьёй", "мы в мире не одни".
  
   Это стало русскою чертою
   Воли и характера - "для всех",
   "Я один, без общества, не стою
   Ничего", и "эгоизм - есть грех".
  
   Так возникла первая община;
   Кир Алексий грамоту прислал,
   Утверждая: "Се есть благочинно";
   Сергий реформатором предстал.
  
   Он же исповедник всех монахов,
   Управитель братии святой,
   И трудяга - сам всё делал взмахом -
   Золотой, талантливой рукой.
  
   Братия молилась и трудилась;
   Сергий как и прежде - всем пример.
   Слава же о нём всё расходилась
   По Руси воспрявшей, и без мер.
  
   Народ у Сергия учился
   Добру, любви и братству вновь,
   И в своей силе утвердился -
   Родная ширь, родная кровь!
  
   Он и лечил рукой и травкой,
   Чудес немало совершил,
   И Епифаний пишет: "Равных
   Ему целителей нет; сил
  
   В руках, в душе имел без меры,
   Тем чудеса и совершал,
   И помогали ему вера,
   Святая, мудрая душа.
  
   ЧУДОТВОРЕЦ
  
   Спокойно внутренне дозрев,
   Он с родником свершает чудо:
   Став на молитву средь дерев,
   Просил: "Вода пусть рядом будет
   С монастырём, журчит весной,
   Приносит радость, упоенье,
   Родник пусть шепчет под сосной,
   Ручей звенит как птичье пенье".
   Крестом он лужу осенил.
   Господь услышал зов инока;
   А Сергий воду всё манил
   Из-под земли, и вдруг потоком
   По Божьей воле ключ-родник
   Потёк рекою в вечность звонко;
   Святой к воде челом приник, -
   И взвился к небу лучик тонкий.
   Второе чудо совершил
   С ребёнком, умершим, казалось;
   Молитву он вершить спешил,
   И жизнь в мальце играть осталась.
  
   В те времена уж Сергий был
   Известен как святой целитель.
   Пророком-праведником слыл,
   И шёл народ к нему в обитель.
  
   С бедой и с горем на поклон,
   И за советом в важном деле.
   Всех ублажал. Со всех сторон
   Молва текла, течёт доселе
  
   О чудотворце-мудреце,
   Судье и праведнике Божьем,
   Как об учителе-отце,
   В сердца людей России вхожим.
  
   МОНАСТЫРИ
  
   А в монастырях - иконописцы,
   Переписчики святых "житий" и книг.
   На историю Руси легли страницы
   Грамоты, культуры - крестный миг!
  
   Сергий стал учителем народным,
   Возводил монастыри в лесах,
   Разлились ученики как воды
   По Руси, отбрасывая страх.
  
   Монастырь готовил человека
   С мужеством и с крепкою душой,
   Верящего в Бога и навеки
   Истину впитавшего. Он шёл
  
   На сраженье с дикою ордою,
   Победил и правду воцарил;
   Силу свою мощною волною
   По степям задонским прокатил.
  
   В августе князь Дмитрий со князьями,
   Собранными с русских всех земель,
   Прибыл в Лавру к Сергию на службу,
   На святой молебен. Дмитрий смел,
  
   Горд собою и величьем дела,
   С силой молодою во плечах,
   С золотой оправою на теле
   И с упрямством в праведных очах.
  
   А лицо его - румяно-бело,
   В окаймленье русой бороды,
   Волосы волнами шли на тело,
   Он готов на тяжкие труды.
  
   Шёл молебен за святое дело,
   За победу над степным врагом.
   В это время вести прилетели:
   Враг идёт. Волнение кругом.
  
   Отслужив молебен, Сергий тихо
   Дмитрию на ухо прошептал:
   "Победишь ты, но смертей излиха
   Будет в твоей рати". Дмитрий пал
  
   На колени пред святым пророком,
   Прослезился малость - он ведь юн:
   "Двадцать пять", - в истории есть строки;
   А в душе играют сотни струн:
  
   "Дать отпор грабителям-убийцам,
   Прекратить набеги степняков".
   Тем вписал в историю страницы,
   Сбросив тяжесть крови и оков.
  
   Враг разбит, отогнан в степи вовсе;
   Русь скорбит по павшим и звенит;
   На пороге древнем уже осень,
   А в народе - гордость; в высь манит
  
   Душу Божье слово; руки - к делу,
   К возрожденью родины святой.
   По Руси о Сергии летела
   Слава: он великий, и простой.
  
   КУЛИКОВСКАЯ БИТВА
  
   Холодные туманы и медленный рассвет,
   Серебряные росы и солнышка привет.
   Готовы рати к битве. Князь знает - победят.
   Читают все молитвы и в синь небес глядят.
  
   Над ставкой стяг трепещет,
   Весь чёрный с золотым
   Спасителем - поможет
   Он дух поднять простым
  
   Ратаям и боярам,
   И князю самому,
   Дать бой святой татарам. -
   Пусть, наконец, поймут
  
   Степные звери-люди,
   Что сила есть на них,
   Отпор отныне будет,
   И нет путей иных.
  
   Князь Дмитрий величаво
   Сидел на скакуне,
   Он ждал победы, чаял;
   Бог посылал извне,
  
   Из древних сил небесных
   Благословенье, Дух,
   А Сергий дал известных
   Монахов мирных двух:
  
   Ослябю, Пересвета,
   И в битву шли они
   Как схимники одеты, -
   Без шлемов и брони.
  
   Вот собрались две силы.
   И Дон уж впереди...
   Москва росток пустила:
   К державности пути
  
   Прокладывал князь Дмитрий,
   Собрав вокруг Москвы
   Всех русичей и быстро
   Повёл на брань. Увы!
  
   Им многим смерть грозила,
   Так Сергий предвещал.
   Но Дмитрия могилы
   Не видел он, венчал
  
   На бой кровавый, смертный,
   За праведную Русь.
   Врагов стада несметны,
   Но, русич мой, не трусь!
  
   Мамай не одолеет,
   А будет сам разбит;
   У всех надежда тлеет,
   У Дмитрия горит
  
   Душа, огнём пылает,
   Он первым в бой идёт:
   Таков обычай, славит
   Иль в небеса ведёт.
  
   На вызов Челубея,
   Богатыря татар,
   Вскачь ринул не робея
   Наш Пересвет, не стар,
   ,
   Давно готов был к смерти,
   Он Челубея сбил,
   Сам пал, и в круговерти
   Борьбы героем был.
  
   На общее сраженье
   Два мира собрались:
   Русь - сбросить униженье
   И устремиться в высь:
  
   Собрать весь православный
   Народ в одно гнездо,
   (Москва в нём будет главной),
   В большой, единый дом.
  
   А дикари степные
   За новой данью шли,
   Но времена иные:
   Уж семена взошли,
  
   Что сеял их Алексий,
   И Сергий поливал,
   А юный Дмитрий - гений -
   Разбил татарский вал.
  
   На Куликово поле
   Рванули рать, орда,
   И по всевышней воле
   Потёк благой нектар
  
   На русичей: в молитве
   Весь монастырь стоял,
   А Сергий "видел" битву.
   -Победа, - он сказал.
  
   Победа грандиозна.
   И высока мораль:
   Мы - не рабы и можем
   Быть твёрдыми, как сталь.
  
   Воспрянул дух народа,
   Русь собралась в кулак,
   Окрепли Волги воды!
   Русь зарождалась так!
  
   Московская, большая,
   Росла во все концы.
   Свой подвиг совершая,
   Монахи шли - гонцы
  
   В леса и в дебри к финнам.
   В заволжье - к степнякам,
   На юг, и словом мирным
   Душе несли накал.
  
   Монахи жили тихо,
   Дружны между собой,
   Приветливы, и лихо
   Бежало стороной.
  
   Народ у них учился
   И думать, и читать,
   Любить и Русь, и Бога,
   Как человеком стать.
  
   МОСКВА
  
   Как снежный движущийся ком
Росла и крепла Русь святая,
   Где шагом, бегом, где прыжком
   Ком облеплялся, обрастая
  
   Соседей землями, добром,
   Лесами, реками, полями;
   Светился скромным серебром
   В комке том Сергий, и устами
  
   Народа в святость вознесён
   За честь и совесть, стал светилом.
   Ему спасибо - Дух спасён
   И спасена святая сила.
  
   Вокруг Москвы тот нёсся ком
   И облеплял её, лелея;
   Большим, размашистым броском
   Она шагнула ввысь, белея.
  
   В Москву слетались все купцы:
   И немцы, персы, и датчане,
   Татары, фряги; молодцы
   Из Новгорода, ростовчане.
  
   Варфоломей не раз ходил
   В Москву с обозом хлебным длинным.
   Она всё ширилась. Вводил
   Великий князь в неё все силы.
  
   Вознеслась Москва над сумятицей
   Над удельною навсегда:
   Перестали князья-братья ратиться.
   Поднесла Москва Руси дар:
  
   Государь теперь - самодержец есть,
   Русь - единая навека,
   Разнеслась окрест птицей звонкой весть:
   "Русь незыблема, широка."
   Создала Москва мать-Россиюшку,
   С ней и церковь шла заодно;
   И росла в умах, в душах силушка,
   Стёрла Русь в те дни навсегда пятно
  
   Срамоты и зла да татарского,
   Ига смертного. Слава ей!
   И росла в Москве воля царская.
   Ты свободушки, Русь, испей!
  
   СВЯТОСТЬ
  
   НАРОДА РУССКОГО
  
   Сергий уж немолод - старец-схимник,
   Вышел за пределы бытия;
   В юности за Русь молиться он мнил, -
   Отмолил и вымолил: семья
  
   Русская святая укрепилась.
   Выросла, сплотилась навека,
   Иногда теряла снова силы,
   Но с небес святейшая рука
  
   Снова укрепляла и молилась,
   Собирала Русь для подвига в пути.
   За столетья нация сплотилась.
   Русь моя, вновь птицею взлети!
  
   ЯВЛЕНИЕ СЕРГИЮ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ
  
   Шла литургия, Сергий должен
   Ученика благословить
   На подвиг трудный, очень сложный -
   "Молчанья подвиг" - речь не лить.
  
   Он с напряжённейшей молитвой
   Перекрестил ученика,
   И тот увидел: пламень лился -
   В сиянье Сергия рука.
  
   Ещё увидел Исаакий
   Однажды чудо из чудес:
   Около Сергия два знака -
   Прозрачный ангел, в свете весь;
  
   Ходил за Сергием по церкви,
   Дары народа освящал:
   В руках святого свет не меркнет.
   И ангел часто навещал
  
   Святого Сергия; и видел
   Всё Исаакий, но молчал.
   Лишь после смерти, не обидя
   Святого Сергия, сказал.
  
   И записал всё Епифаний,
   Биограф мудрый, - знаем мы:
   "К исходу жизни и стараний
   Виденье было, и умы
  
   Всех взбудоражило, пронзило:
   "Непостижимо", но был факт.
   Ежевечерне ведь просил он
   Сойти к нему Пречисту Мать.
  
   И Богородица явилась
   В ночное время в келью; пел
   Акафист Сергий; и молилась
   Душа его. Он тихо сел
  
   Приотдохнуть, но вдруг Михею
   Сказал: "Бодрись и жди чудес".
   Тот сел, а Сергий плотью всею
   "Услышал голос": "Уж с небес
  
   Грядёт Пречистая, готовься".
   И Сергий келью отворил,
   Он сердцем радуется, просит
   Прихода Девы. Свет уж лил
  
   С небес невиданный, слепящий,
   И Богоматерь в нём идёт,
   А с ней - святые; глас бодрящий
   Услышал Сергий: "Ты найдёшь
  
   Защиту вечную; обитель
   Я сохраню, оберегу;
   Твои молитвы мне явились,
   Защиты нити уж бегут".
  
   И удалилась Пресвятая;
   А Сергий ночью уж не спал,
   Всё думал, мысленно летая
   В фаворском свете. Не пропал
  
   Упорный труд напрасно; к Богу
   Молитвы, к Деве Пресвятой.
   Так завершил свою дорогу
   Наш русич Сергий - наш Святой.
  
   На высоте такого "зренья"
   Уж на земле он жить не мог,
   Пред смертью дал всем наставленье;
   Он знал - умрёт, и занемог,
  
   И стал безмолвствовать, но прежде
   Желанье братии изрёк:
   "Когда закроете мне вежды,
   Похороните у берёз
  
   На общем кладбище, пусть ветер
   Со мною вечно говорит,
   Пусть солнце мне святое светит,
   Берёза душу ободрит,
  
   Трава весною ранней звонкой
   Прошелестит, весть принесёт,
   Как там живут мои потомки,
   Как церковь истину пасёт".
  
   Но Преподобного останки
   Монахи в церковь принесли;
   К нему с тех пор шли на свиданье
   Князья, ратаи всей земли
   Руси Московской. И доселе,
   Шестьсот уж лет, к нему идут
   И просят помощи и в деле,
   И в трудноте, и очень чтут
  
   Его пред родиной заслуги:
   Объединение в любви
   И в вере. Братья-други!
   Россия-матушка, живи!
  
   Впитала ты в себя веками
   Кровь не одну, смешала дух,
   И размела беду и камни.
   И Дух Святой жив, не потух.
  
   "Святой" от слов - "свят-свят".О, Боже,
   Помилуй мя и сохрани!"
   Как и в других державах тоже
   Есть зло и святость; не вини
  
   Всех тех, кто Русь зовёт святою,
   Так уж пошло испокон век.
   Народ простой того и стоит.
   Правитель?!! Тоже человек?!!
  
   Ведь от правителя зависит:
   России быть святой иль нет.
   О, Сергий наш, Святые выси,
   Дарите нам фаворский свет!
  
   Ушёл в небесный мир, иной,
   Как слава мощная Росси;
   Ему от нас поклон земной,
   Он - наш защитник высшей силы.
  
   Пред Богом - он защитник наш,
   Печальник праведный, великий
   За честь, достоинство. Багаж
   Народа нашего, разливший
  
   Моря и реки серебра
   По всей Руси необозримой,
   Рассеял зёрнышки добра,
   Они взрасли в земле родимой:
  
   "Люблю всех вас: богатых, бедных,
   Душою нищих и святых,
   Вы - мой народ, моё наследье,
   Без вас - ничто я. Мой язык
  
   Моя земля, моя и вера,
   Святая, праведная; кровь
   Одна у нас, люблю без меры
   Из века в век, и вновь, и вновь!
  
   На вас давно с небес взираю
   И вижу, как живёте вы.
   Моя ты Русь, ещё нет рая,
   Но есть могучие версты.
  
   Язык мой жив и кровь родная,
   Вы льётесь гордо - вопреки
   Всем бедам, блудням, воспевая
   Сиянье праведной руки".
  
   Он вечный спутник наш, воитель,
   Борец за дух, за братство, мир,
   Всех тёмных сил укоротитель,
   Народа русского кумир.
  
   Ведь Сергий знал, когда явиться,
   Когда спасти, когда помочь,
   Он знал, где совесть, как молиться,
   Когда терпеть уже невмочь.
  
   Он видел будущее точно:
   На Куликовом поле - бой,
   А он - за сотни вёрст заочно
   Определял, кто на покой
  
   Уж улетел душою в выси,
   (Всех поимённо называл),
   Кого геройством Бог возвысил,
   Когда иссяк татарский вал.
  
   После смерти - небесный воитель,
   Помогая, являлся как дух:
   Козьма Минин, народный воитель,
   "Видел" Сергия трижды: потух
  
   Враг в сражении за православье,
   Христианство спаслось от беды;
   Потому народ имя оставил
   Преподобного, жизни следы
  
   Его праведной, мудрой, достойной,
   Справедливой, великой, святой;
   И ни беды, ни свары, ни войны
   Не смели его имя в покой.
  
   Он православие вознёс,
   Тем освятил свой подвиг тихий.
   А голос внутренний в нём рос,
   Ценил его, ценили мнихи.
  
   Как в детстве старец предсказал,
   Святой могучий Сергий делом,
   Молитвой вёл народ понять
   Иисуса заповеди. Зрело
  
   В Руси величие. Костёр
   Самосознания и духа
   Уж возгорал. Язык остёр:
   -Врага сметём: беда, разруха
   Уйдут с родных полей, лугов.
   -А мы так сможем? Мы такие?
   -Да! Разметаем всех врагов!
   -Да! Злое иго скоро скинем!
  
   Благословенный час пришёл:
   Русь собралась в кулак единый.
   На битву рать князь Дмитрий вёл,
   Мамай орду вёл на кончину.
  
   А Куликово поле - рок:
   На нём - два мира, две печали.
   Один мир ниц на поле лёг,
   Второго с гордостью встречали.
  
   Но много жизней утекло
   В миры иные ради жизни,
   Прозрачной, чистой, как стекло.
   Ростками новыми жизнь брызнет!
  
   И не забыла церковь тех,
   Кто шёл на битву ради жизни,
   Отдав свою во имя всех,
   Любовь к ним вечно не остынет.
  
   С тех пор в России в октябре
   Идут святые панихиды
   По убиенным и в костре
   Борьбы сгоревших. Уж обиды
  
   Народ не помнит на татар,
   Не мстит, живёт в семье единой;
   Россию любят млад и стар,
   Чтят её милые седины.
  
   Господь велик и любит всех,
   Он наградил нас доброй волей.
   По доброй воле - или грех,
   Иль честь и совесть, и - не боле.
  
   А потому стремись всё ввысь,
   Не опускай свой дух додолу.
   Как Сергий, быть святым стремись,
   Ты - человек! И - твоя воля!
  
   МАТУШКА-РОССИЯ
  
   Эх, родная матушка-Россия,
   Тёплая, открытая душа!
   Злые ветры над тобой носились
   От рожденья и теперь... Пока
   Дух твой снова не взмахнёт крылами,
   Не возропщет сердце: "Ну за что?
   Мы же никогда не лезем сами
   На чужую землю; лишь поток
  
   Мощный устремляется в защиту
   Достоянья и достоинства святых.
   Сергий, почитай свои молитвы!
   О, Варфоломей, сестёр своих,
  
   Братьев русских и не русских тоже,
   Но живущих рядышком давно,
   Защити, Святой! О, Боже!
   Выживет РОССИЯ всё равно!
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"