Часть первая. Дон

        Сигарета в её руке тлела медленно и неторопливо.
        Так же неторопливо с белоснежного плеча сползала тёмно-красная бретелька. Миллиметр за миллиметром. За движением узкой полоски ткани жадно следили липкие мужские взгляды. Облегающее платье не оставляло простора воображению; туго натянувшись на груди и на бёдрах, оно подчёркивало каждый изгиб молодого тела. Ещё одно подтверждение расхожей истины: разница между ночной сорочкой и вечерним платьем порой заключается лишь в числе зрителей.
        Обладательница парадно-выходного пеньюара поёрзала на высоком стуле, устраиваясь поудобнее, и подол скользнул по безупречно стройным ногам вверх, обнажив чёрное кружево резинки. Чулки. Дьявол! Таких дорогих шлюх в "Розовый Свин" ещё не заносило.
        Дон поморщился.
        Темноволосая красотка была великолепна. При ином раскладе он бы и сам с удовольствием за ней приударил. Но сейчас тому препятствовали два момента, не говоря уже о банальной нехватке налички: нежелание ввязываться в неприятности. И запотевший бокал траппийского.
        
        "Розовый Свин" некогда глянулся Дону не только свежим пивом, но и почти домашней обстановкой. Маленький неприметный бар, где все свои, за исключением иногда забредающих наугад новичков.
        Здесь можно было расслабиться после работы, не опасаясь, что настроение будет испорчено залётным гастролёром. Даже местных девчонок негласно поделили постоянные клиенты, что одинаково устраивало как тех, так и других.
        Но сегодня, похоже, привычный вечер пятницы накрывался медным тазом. Вопрос в том, успеет ли он допить своё пиво, до того как понадобится в спешном порядке покидать гостеприимное заведение?
        В том, что без неприятностей не обойдётся, Дон не сомневался. От девицы веяло не только неприкрытой сексуальностью, но и едва различимым запахом опасности. На подобные вещи нюх у Дона был намётан.
        Неспроста она появилась, ох неспроста. Такие обычно приходят по вызову под спецзаказ. Только вот среди "свинской" публики он не знал ни одного, у которого бы отыскался кошелёк подходящих размеров. Здесь собирались ребята попроще. Мелкая сошка. Как и он сам.
        
        Хотя, сказать по правде, при желании он мог бы купить этот бар с потрохами. Если поискать, то всегда можно найти толстосума, готового проспонсировать начинания приличного человека. При наличии весомых аргументов, разумеется. А Дон мог быть чертовски убедительным.
        
        Но где тогда ему проводить свободное время? Нет, лучше оставаться гостем, не привлекающим к себе особого внимания.
        
        Впрочем, сейчас всё это не играло никакой роли.
        
        Дон пригубил пиво, продолжая наблюдать за красоткой, мастерски прикидывающейся лёгкой добычей. Тлеющий огонёк не успел доползти и до середины сигареты, как был затушен одним быстрым жестом. Девушка крутанулась на стуле и соскользнула на пол, одновременно возвращая на место окончательно съехавшую от резкого движения бретельку. На краткий миг подол платья задрался ещё выше, и над чулком промелькнула полоска кожи.
        Пялившийся во все глаза прыщавый юнец за дальним столиком не успел даже сглотнуть слюну, как соблазнительное зрелище ему надёжно загородил созревший для прямого контакта Заика.
        Миловидный блондин получил своё прозвище вовсе не за дефект речи. Несмотря на вечно небритую щетину, он был обаятелен настолько, что за пять минут мог закадрить любую девчонку или без лишних усилий развести на пиво собеседника.
        Только вот если собеседники отделывались парой-тройкой шуршащих бумажек, то все девки после приватного общения с ним почему-то утрачивали способность членораздельно общаться. Временно. Но ни одна из них ещё не осмелилась пожаловаться. Даже товаркам, не говоря уж о "котах". Равно как и повторно составить компанию светловолосому красавцу.
        Потому Дон нисколько не удивился, что в очереди желающих поближе познакомиться с новенькой Заика нарисовался одним из первых. Местным "свинкам" даже в голову бы не пришло предупредить конкурентку. И потому шансы на успех, помноженные на природное очарование, у блондинчика имели место быть.
        С того места, где он сидел, Дону не удалось разобрать, о чём шепталась парочка, но было прекрасно видно, как девушка сначала недоумённо прислушивается, а потом начинает смущённо хихикать. А под тонким шёлком отчётливо прорисовываются напряжённые бусины сосков.
        Чёрт, а ведь она даже краснеть умеет! Настоящая редкость для шлюхи.
        Он сделал очередной глоток и поймал себя на мысли, что и сам не отказался бы завалить такую. В штанах стало тесно. Последний раз он был с женщиной две недели назад. И сейчас его член просто распирало от желания поведать, насколько он не одобряет подобное воздержание.
        Тем временем парочка, похоже, пришла к обоюдному согласию. Блондин подмигнул бармену, прихлопнул ладонью пущенный по стойке ключ и направился в сторону туалета.
        Как один из постоянных клиентов, Дон знал, что именно оттуда желающие могли без проблем попасть в номера. Из самой крайней кабинки, помеченной скромной надписью "только для персонала".
        Покачивая бёдрами, девушка проследовала за Заикой.
        Дон с неудовольствием отметил, что предчувствие опасности и не подумало ослабевать. Что, вкупе с напряжением в паху, подарило телу не самые приятные ощущения. Надо было уходить сразу же, как он заметил эту чертовку.
        Он перевёл взгляд на ополовиненный бокал с пивом и решил, что за пару минут ничего произойти не успеет. Да и довольно-таки заметный бугор на брюках не хотелось выставлять на всеобщее обозрение.
        
        А пока можно было поразмыслить над странным сном, который с завидным упорством начинал преследовать его после каждого удачно выполненного задания. За последний год это стало происходить всё чаще. И почему-то исключительно по пятницам.
        Дон никогда не задавался вопросом, что чувствуют те, кто слишком близко познакомился с его маленькими холодными друзьями. Он не любил работать шумно. И не любил оставлять следов. Как говорится, ничего лишнего... и ничего личного.
        Лица своих многочисленных "клиентов" он не смог бы припомнить даже под гипнозом. Эмоции словно выключались в миг, как приходил в действие дар убеждения. И холодный расчёт неизменно оказывался эффективнее показной ярости.
        
        Все они были одинаковы.
        Просьбы. Угрозы. Нелепые попытки подкупить. Испуганное хныканье и скулёж, перемежаемые соплями и слёзками. Гордое молчание до первого прикосновения стали.
        И в конечном итоге - аккуратная груда свежего мяса и осчастливленная стая дворовых собак. А счёт в банке пополнялся на очередную кругленькую сумму.
        Славные белые пешки, они никогда его не разочаровывали. Почти никогда.
        
        Дон не знал, что такое кошмары. Назойливые пятничные сны он таковыми не считал. В них не было и толики того страха, от которого сначала цепенеешь, а затем вскакиваешь посреди ночи и тянешься дрожащей рукой к выключателю, чтобы изгнать безжалостным электрическим светом ночные призраки.
        Всего лишь небольшое помещение с узким прямоугольником окна. Пятно лунного света на полу, расчленённое полуприкрытыми жалюзи на идеально ровные полоски - он бы сам не справился лучше - и тихий шорох где-то за его спиной.
        А ещё два холодных округлых предмета, что под конец сна появлялись в его ладонях. На ощупь это походило на шахматные фигурки из какого-то тяжёлого материала. Но точнее он сказать не мог.
        Потому как именно в этот момент просыпался с чувством недосказанности, от которой было рукой подать до крайней неудовлетворённости.
        
        Нечто похожее ему довелось испытать всего один раз в жизни. Когда жертва воспользовалась тем, что он не стал связывать ей руки, и ухитрилась покончить с собой, пока он разбирался с так некстати перепутавшим адрес разносчиком пиццы. Дотянувшись до одного из его маленьких блестящих дружков.
        Предатель, в её руках он оказался не менее действенным и проскользнул между рёбрами, с первого раза отыскав сердце!
        А ведь у него были такие грандиозные планы.
        От разочарования он даже изменил своему обыкновению и не стал разделывать тело. Просто запаковал, как есть, в прочный пластиковый мешок и скинул в сточную канаву, предварительно убедившись, что на нём не осталось прямых улик, которые могли бы вывести ищеек на его след.
        В любом случае оставаться в городе, где его постигла столь позорная неудача, он не собирался.
        
        Последний глоток. Пора. Пора возвращаться в этот странный сон. Может, хоть сегодня ему удастся, наконец, обернуться и посмотреть на того, из-за кого он каждое субботнее утро за последние три недели идёт и покупает новое зеркало в ванную комнату. Грёбаная тварь!
        
        Дон одним глотком прикончил успевшее заметно потеплеть пиво, уже не испытывая от его мягкого, чуть сладковатого вкуса привычного удовольствия. Ощущение опасности усилилось. Каждая клеточка тела, казалось, вопила о том, что пора делать ноги.
        
        И тут со стороны сортира послышался громкий визг. Всё тот же прыщавый юнец, пошатываясь, вывалился из закутка с кабинками в зал и, запинаясь почище девок Заики, ухитрился донести до присутствующих, что он "ппппросто ппппошёл оттттлить, а ттттам ттттруп!"
        
        В поднявшейся суматохе никто не обратил внимания на вставшего из-за стола неприметного человека в сером костюме в тонкую чёрную полоску.
        Задерживаться дольше не было смысла. Скоро набегут ищейки. Будут вынюхивать. Выспрашивать. И остаток вечера будет потерян безвозвратно. Похоже, на этот раз Заика всё-таки перегнул палку. Дьявол, неужели это нельзя было провернуть где-нибудь в другом месте?! Теперь на какое-то время придётся подыскать другое убежище. Пока писакам, что неизбежно слетятся на горяченькое, не надоест, и они не найдут себе другую сенсацию.
        
        Проходя мимо барной стойки, Дон на мгновенье задержался, чтобы взглянуть на место, за которым ещё минут десять назад сидела красотка. Получается, опасность исходила вовсе не от неё? Странно. Чутьё его до сих пор ни разу не подводило.
        
        Дон пожал плечами, поглубже нахлобучил шляпу и покинул ставшее столь негостеприимным заведение. То, что он исчезает с места преступления в самый разгар событий, его не беспокоило.
        Его не должны были запомнить. Его никогда не запоминали. Всё что угодно: обувь, одежду, где он обычно сидит и что заказывает - но только не его самого.
        Но не успел он сделать и пары шагов в неожиданно сгустившийся сумрак, как дверь "Розового Свина" хлопнула повторно, и мелодичный голос с лёгкой хрипотцой произнёс:
        - Вы не будете возражать, если я составлю вам компанию на сегодняшний вечер?
        
        Оборачиваясь, он уже знал, кого увидит перед собой. Только такой голос мог подойти девушке, которая, как и он, научилась обманывать смерть.
        - Возможно. Всё зависит от того, чем мы с вами планируем заняться.
        
        Она пожала плечами и ловко поправила длинными пальцами локон, выбившийся ненароком из безупречной причёски.
        - Вам виднее. Я бы предложила начать с партии в шахматы. Полагаю, вы предпочтёте сыграть чёрными?
        
        Видение двух небольших фигурок, стиснутых в кулаке, промелькнуло и погасло. Что ж. Почему бы и нет? Разве не этого момента он ждал все эти годы, пока разгадка сна маняще крутилась где-то на краешке сознания, не давая себя поймать?

Часть вторая. Донна

        Порядочные девушки не могут гулять под дождём без зонта и сопровождения. Им вообще не стоит отклоняться от маршрута "дом - магазин - церковь-по-выходным". Разрешается иногда (но не чаще пары раз в неделю) встречаться с подружками и посещать увеселительные мероприятия. И подружки, и мероприятия должны быть обязательно одобрены родителями. Чтобы, не дай бог, не случилось конфуза, бросающего тень на семейство, что занимает в обществе далеко не последнее положение.
        Порядочные девушки не занимаются сексом до свадьбы. У порядочных девушек чуть ли не с рождения есть проверенный и надёжный жених, выбранный исходя из всех его тщательно просчитанных, хорошо, если не пронумерованных достоинств. Есть и скромное приданое, которого может хватить не только на медовый месяц в пятизвёздочном отеле на тропическом острове, но и на то, чтобы купить этот самый треклятый отель и весь райский уголок в придачу.
        А ещё порядочные девушки не должны знать о том, что у матери есть любовник. Особенно, если это любовник - ниг... Ах, и здесь она чуть не совершила ещё одну непоправимую ошибку! Вторую - после того как имела неосторожность вернуться домой раньше означенного времени.
        Нельзя! Нельзя называть вещи своими именами. Это же крайне неприлично.
        Впрочем, неприлично было и подглядывать в замочную скважину за ритмичными движениями толстого чёрного зада, лоснящегося от пота и приложенных усилий.
        Зад так ослепительно дико смотрелся на благопристойных сатиновых простынях в цветочек, что ей пришлось закусить кулак до крови, чтобы удержать рвущийся наружу смех.
        Это помогло.
        Мама ни о чём не догадалась.
        
        Ни тогда, когда плакала навзрыд, не отводя взгляда от раскуроченного взрывом автомобиля, в котором по счастливой случайности не оказалось отца - только темнокожий шофёр Латрелл.
        Ни тогда, когда выпивала по утрам приготовленный любящей дочкой целебный напиток, так хорошо успокаивающий расшатанные нервы.
        Ни тогда, когда, слабея день ото дня, сожалела лишь о том, что не успеет дождаться внуков.
        Она бы так ничего и не поняла.
        
        Если бы однажды её милая славная Донна не покинула дом. Чтобы больше никогда не вернуться.
        
        "Когда вы видели вашу дочь в последний раз?"
        "Полиция прилагает все усилия..."
        "Требований о выкупе не поступало..."
        "Скажите, в последнее время вы не замечали за ней ничего странного?"
        "Быть может, ваша дочь сбежала вместе с любовником?"
        
        Бессмысленные в своей беспомощности фразы. Но именно они подтолкнули мать собраться с силами и перетрясти вещи пропавшей дочери. Вытащить ящики с нижним бельём и только тогда обнаружить шкатулку, аккуратно приклеенную скотчем к задней стенке комода.
        Поверхность коробочки была изрезана со всех сторон, словно чья-то неумелая рука раз за разом втыкала в податливое дерево нож. А внутри, на красной бархатной подкладке, покоились две шахматные фигурки. Простенькая мраморная пешка и увесистый ониксовый ферзь, вместо штырька увенчанный миниатюрной шофёрской кепочкой.

Часть третья. Маленькие забавные фигурки

        Сознание возвращалось медленно и неохотно, муторными болезненными рывками.
        Луна била сквозь жалюзи единственного окна прямо в зрачки, мешая разглядеть детали обстановки. Но этого и не требовалось - помещение было ему слишком хорошо знакомо.
        Дон попробовал пошевелиться и понял, что привязан к стулу. Запрокинутая голова раскалывалась, словно после тяжёлого похмелья.
        Осторожное прикосновение чьих-то пальцев ко лбу заставило его дёрнуться. Распухший язык отказывался помещаться во рту и вместо крика получился хриплый стон.
         Чужая рука была прохладной, почти невесомой, и спустя некоторое время он почувствовал облегчение. Попытался выдавить из себя "пить", но вышло лишь неразборчивое мычание.
        Его поняли. Рука исчезла со лба, чтобы тут же возникнуть перед его лицом с полным стаканом воды. Он ухитрился самостоятельно приподнять голову и чуть было не потерял сознание во второй раз.
        После пары неуклюжих глотков боль отступила, и он смог, наконец, перевести взгляд на того, кто придерживал ему стакан.
        - Рада видеть, что ты, наконец, очнулся, Дон, - знакомый мелодичный голос подтвердил его наихудшие опасения: эту партию он проиграл.
        
        В холодном свете луны её тёмно-красное платье казалось чёрным. Но он помнил, как ярко оно смотрелось на бледной коже, задранное выше пояса.
        Идиот. Как можно было так потерять голову, что допустить подсыпать себе в вино какую-то дрянь? Это же просто ещё одна пешка. Но, чёрт побери, эта маленькая белая гадина ухитрилась дойти до конца доски!
        Он дёрнулся и зарычал, пытаясь освободиться от пут. Надёжно привязанные к спинке стула запястья позволили пошевелить лишь пальцами, а сам стул был то ли прибит, то ли привинчен к полу.
        
        - Бесполезно, Дон. Я не повторю твоей ошибки. И не собираюсь оставлять тебя без присмотра. Наша с тобой игра пока не закончена.
        - Ссс...ссу, - его язык по-прежнему был ватным, - су...ка!
        Вместо ответа она перевернула стакан и вылила остаток воды прямо за отворот его рубашки. Тонкая струйка стекла по животу и неприятно просочилась в брюки.
        - Остынь. Мне бы не хотелось ускорять процесс. Ещё столько всего предстоит... опробовать, - она замолчала и исчезла у Дона за спиной.
        
        Шелест бумаги.
        Скрип.
        Приглушённый стук, словно захлопнулась крышка шкатулки.
        Что там можно делать так долго? Да ещё не зажигая свет. Или она, как адская кошка, видит в темноте?
        Наступила тишина.
        Он прислушался, пытаясь угадать, где сейчас может быть эта чертовка. И чуть не вздрогнул, когда в его ладони неожиданно втиснулись две маленькие гладкие фигурки.
        
        - Знаешь, за тобой было весьма познавательно наблюдать. Ты не оставляешь следов. Не привязываешься к жертвам. Работаешь почти безупречно. Ты ошибся всего один раз. Догадался, когда?
        
        - Но ты не она! - вопль такой силы, что оконное стекло отозвалось жалобным звоном.
        - Тише, тише. Успокойся. Не она. Но разве это так важно? Посмотри, какое уютное гнёздышко. Тихое. Уединённое. Всё, как ты любишь. Ничего лишнего. Совсем не похоже на тот клоповник, куда ты затащил одну славную белую девочку. А ты ведь даже не поинтересовался, как её зовут. Ты просто выполнял заказ. В самом деле, как можно отказать человеку, который фактически владеет городом? И кто бы мог подумать, что он намеревается убрать свою единственную наследницу? Бедная маленькая Донна, она так ни о чём и не догадалась. Тот, кого она считала отцом, оказался всего лишь мужем её матери. А своего темнокожего папашу она благополучно прикончила без тени сожаления. Как же: белые родители, белая дочь. И никаких подозрений.
        
        - Донна? - во всём этом потоке слов мозг зацепился только за имя.
         - А ведь вы с ней вполне бы могли быть близнецами... жаль, что ты родился раньше... на два года... всего на два года, когда ваша мать ещё не была замужем. Ей удалось скрыть позор. Но не избавиться от чувств к своему первенцу. Ах, разве могла она предположить, что её дети когда-нибудь встретятся? Да ещё и при таких... незабываемых обстоятельствах...
        
        Паузы между словами становились всё длиннее. Плохой знак. Или ей стало надоедать. Или она замыслила нечто особенное.
        Дон покрутил запястьями в надежде слегка ослабить верёвку. Но лишь уронил вложенные в его ладони фигурки. В наступившей тишине было отчётливо слышно, как они медленно катятся по полу.
        
        Правую руку пронзила резкая боль.
         - Я же предупреждала, - недовольное шипение прямо над ухом, - не дёргайся!
        
        Короткий рывок. Ещё одна вспышка боли. И онемение, распространяющееся от кончиков пальцев. Чёрт, что там натворила эта сука?!
        
        - Нервы, Дон, - отозвалась она, словно подслушав мысли. - Мне кажется, они начали тебя подводить. А от лишнего надо избавляться. Ты так не считаешь?
        И, не дожидаясь ответа, обошла вокруг стула, встав напротив чуть в стороне. Лицо её оставалось в тени. Но его внимание приковал предмет, который она задумчиво вертела в руках. Металлически поблёскивающий в лунном свете ланцет с необычным изгибом рукояти. Точь-в-точь, как из его любимой коллекции инструментов. Сделанный под заказ. Им было так удобно разрезать податливую плоть.
        
        - Девочка, кстати, была названа в честь тебя. Ваша мать чуть не расплакалась от облегчения, когда и второй ребёнок родился светленьким. Впору поверить в чудеса и благосклонность всевышнего. Для такой ревностной католички, как она, это...
        
        - Почему именно ты? - нетерпеливо перебил Дон. Прошлое его не интересовало. Ни своё, ни чужое.
        - А это имеет значение?
        - Имеет. Я не верю в то, что ты ещё одна моя потерянная родственница. Значит, дело не в мести. Если тебе заплатили, чтобы разделаться со мной, то я мог бы предложить больше. Гораздо больше.
        - Не сомневаюсь. Я проверяла информацию по твоим счетам. Всем трём. У тебя достаточно средств на то, чтобы оплатить мои услуги. С лихвой.
        - Так мы договорились?
        - Нет.
        
        Она перестала играть с ланцетом. Наклонилась. Нащупала на полу оброненные фигурки. Подняла. Подошла и положила их Дону на колени, одну за другой. Затем отступила на шаг, удовлетворённо кивнула и пояснила:
        
        - Не будь дураком, Дон. У меня нет желания ни предавать своего нанимателя, ни рисковать, допуская возможность реванша. Я не для того пять лет следила за тобой, чтобы в последний момент всё испортить.
        - Но зачем? Зачем тебе было терять столько времени? Ты же могла прикончить меня в любой момент!
        - Могла. Но к чему нарушать договор? Мне нужно выровнять чашу весов, а не просто покарать убийцу. Быстрая и чистая смерть для этого не годится.
        Понимаешь, Дон, мы с тобой оба специалисты. Ты убиваешь тех, кого тебе заказали. А я убиваю таких, как ты. Для этого нужно нечто большее, чем виртуозное владение вот такими штучками, - и она подкинула и ловко поймала ланцет за середину.
        - И потом, тот, кто оплатил твою смерть, настаивал на определённых условиях. Самое сложное заключалось в том, чтобы научить тебя бояться. За всю свою жизнь ты никого не любил. Даже себя. И никогда не испытывал страха. Если бы ты оказался в этой комнате неподготовленным, то у меня могло и не получиться. Но теперь у меня есть твои привычки. Твои сны. Я знаю о тебе всё. И я смогу вытащить это наружу. Поверь мне.

        Дон верил.
        Из могущественного чёрного ферзя он стремительно превращался в маленькую белую пешку. И это было пугающе... беззащитно.

        - Подожди! Кто? Кто тебя нанял? Я могу с ним поговорить? Это какая-то ошибка! Это не может произойти со мной! Только не со мной!
        - Нет. Ошибки нет. А поговорить... не думаю, что это хорошая идея, - она склонилась над ним, приложив острое лезвие к подбородку, и слегка надавила. - Поэтому мы, пожалуй, начнём с твоего рта. В конце концов, слушать тебя мне теперь абсолютно не обязательно.

        И весело и звонко захихикала. Как девчонка.

        - А знаешь, что самое забавное? Когда подписывала тебе смертный приговор, она плакала. Потому что так и не перестала тебя любить.