На сцене стоит большой стол, вокруг него расставлены стулья. На сцену выходят из-за разных кулис актеры и рассаживаются за столом.
П е р в а я а к т р и с а. А на улице такая ужасная погода, ужас, просто ужас.
Из-за кулис слышен громкий смех. Выходят Первый и Второй актеры.
П е р в ы й а к т е р. А тот ему и говорит: "Всех не замочишь!", а Путин и отвечает: "А кого не замочу, того повешу"!
Второй актер громко смеется
П е р в а я а к т р и с а. (недовольно) Вот она современная артистическая молодежь. Вам бы только на Новый год Дедов морозов играть, а не служить высокому искусству театра!
В т о р о й а к т е р. Да мы же...
Его резко обрывает Первый актер, утягивая за руку к другому концу стола
П е р в ы й а к т е р. Леня, идем, не связывайся.
П е р в а я а к т р и с а. Вот, они уже даже говорить со мной брезгуют. Нет, театральное искусство в глубочайшем кризисе! Как так можно, на сцене рассказывать скабрезные анекдоты, смеяться (показывает) гы-гы-гы, как лошадь. Где высокие идеалы? Где творчество, наконец?
Выходит Вторая актриса.
В т о р а я а к т р и с а. А это вы тут зудите. Ну, и что послужило на этот раз поводом для ваших глубокомысленных сентенций о гибели культуры в России - понос или запор? Или просто - глисты?
П е р в а я а к т р и с а. (вспыхивает) Ну, знаете ли, голубушка! Это уже слишком!
На сцену стремительно выходит режиссер
Р е ж и с с е р. Коллеги, очень рад вас всех видеть в целости и сохранности после каникул. Должен сообщить вам радостную весть: мы будем ставить Чехова.
П е р в ы й а к т е р. Ну, кто бы мог подумать! Ну, надо же.
В т о р о й а к т е р. А на фига нам Чехов? Его же все наизусть знают. Будут на него ходить всякие старички с внучатами. От них ни в кассе, ни в буфете - никакой пользы. Вот поставить бы какой-нибудь водевильчик с визжащими девицами - сбор бы был, наконец, да и самим поиграть в таком интересно.
Р е ж и с с е р. Коллеги! Напоминаю, что в театре есть жесткий порядок. И я попрошу этот порядок соблюдать. Сказано, будем играть Чехова, - значит, будем играть Чехова.
В т о р о й а к т е р. А то что? Уволишь? Или как?
Р е ж и с с е р. (неуверенно) Если надо будет - то и уволю! Сейчас с этим проблем никаких. Разгоню всех к едрене матери и наберу новую труппу.
В т о р о й а к т е р. Ага, так прям все и набежали пустой водицы с черным хлебушком похлебать.
В т о р а я а к т р и с а. Петька, заткнись! Нечего тут выпендриваться.
Р е ж и с с е р. Итак, господа, актеры. Мы начинаем читку пьесы Антона Павловича Чехова. Первая реплика!
Занавес
Сцена вторая
На сцене вокруг стола и на столе сидят грустные актеры. Вторая актриса читает текст своих слов.
В т о р а я а к т р и с а. Ну, и чего им не жилось. Спокойно пили, ели, веселились.
П е р в ы й а к т е р. Подсчитали, прослезились...
П е р в а я а к т р и с а. Друг мой, ваши слова банальны...
В т о р а я а к т р и с а. Нет, ну серьезно, чего им всем не хватало?
В т о р о й а к т е р. Денег...
Т р е т и й а к т е р. Денег всегда всем не хватает. Вот мне бы кто одолжил пару штук до получки...
П е р в ы й а к т е р. Дохлый номер. Всегда, когда дают, всегда мало. Закон природы...
П е р в а я а к т р и с а. Причем здесь вообще деньги? Они жили предчувствием надвигающейся катастрофы. Они видели, что Россия движется к краю гибели, и не могли ничем этому помешать. И самое грустное, не хотели. В пьесах Чехова высочайшее предчувствие глубочайшей культурной катастрофы в России, уничтожения целого мыслящего класса и выхода на арену всяких бородатых мужиков без идеалов, без целей, с одними деньгами в голове.
Т р е т и й а к т е р. Ну, это вы загнули. Болел мужик, здорово болел. Он же врач, он сам себе диагноз поставил, и сам себе время отмерил. Не зря же он, когда приехал в Германию, так и сказал: "Приехал, мол, умирать!" И нечего больше придумывать.
П е р в ы й а к т е р. Лопахин, вообще, самый страшный персонаж Чехова. Он же ведь научил миллионы людей тому, что можно быстро стать богатым. Причем, буквально ни на чем. Он и в пьесе, если разобраться, пацан еще совсем, а уже с зубами. Если бы он не любил Раневскую, он бы ее голой оставил... А она бы и пикнуть не смела.
Т р е т и й а к т е р. Ну, почему же ни на чем. Он же вот (тычет пальцем в бумаги) засеял тысячу десятин маком, и на этом заработал кучу денег. Как раз хватило, чтобы купить старинное дворянское поместье.
В т о р о й а к т е р. Да, были времена, когда сельское хозяйство доход приносило!
П е р в ы й а к т е р. Ну, да, когда случилось несчастье...
В т о р а я а к т р и с а. Какое еще несчастье?
П е р в ы й а к т е р. Когда нам в девяносто первом волю всем всучили. Когда нам волю дали, то что - народ работать стал? Фигушки. Полстраны начали торговать, а другие полстраны - покупать. Когда те все продали, а эти все купили, то роли поменялись. А поскольку и то, и другое мы делали плохо, то скоро всем стало невмоготу. И тут понеслось...
П е р в а я а к т р и с а. Да уж, только олигархи и обогатились...
П е р в ы й а к т е р. Вот уж, глупости, олигархи, кругом сплошные олигархи. Если в кране есть вода, знать олигарх нассал туда! Вообще, что такое за зверь - олигарх, кто знает? Может, ты знаешь? Или ты?
Т р е т и й а к т е р. Кончай трепаться.
П е р в ы й а к т е р. Ну, так вот. Все эти олигархи - просто бывшие комсомольские работники, которых старшие партийные товарищи канули под поезд - авось, да выживут в условиях рынка. Кто-то, действительно, выжил. Что самое смешное, все знают, что есть такие зловредные олигархи. Полстраны готово их разорвать на клочки. А вот тех, кто у них в серых кардиналах, кто реально проводит все их дела - никто не знает. А денег-то у них не меньше, а то и больше, чем у этих самых олигархов. Вот ведь в чем загвоздка. Вот в чем причина, что бедствия так долговечны!
Т р е т и й а к т е р. Причем здесь Шекспир? Мы же вроде как Чехова репетируем?
Т р е т ь я а к т р и с а. (отрываясь от чтения пьесы) Да сколько же можно играть весь этот нафталин!
В т о р а я а к т р и с а. (насмешливо) Но в нем же рассматриваются самые актуальные проблемы современности.
П е р в ы й а к т е р. Какие актуальные вопросы современности? Разорение помещиков и переход сельского хозяйства на капиталистические методы управления, бурное строительство железных дорог, взрывной рост промышленности, резкий рост населения страны и связанное с этим перенаселение городов, особенно рабочих окраин? Выход на политическую арену новых классов - европейски образованных купцов и городского мещанства - и дикое, безрассудное, фанатичное и самоубийственное противодействие этому старой дворянской элиты. Какая из этих проблем особо актуальна сейчас?
В т о р о й а к т е р. Ну, зачем же так утрировать? Есть же вечные проблемы: добра и зла, порядочности и беспринципности, власть денежного мешка и бессилие честных людей.
Т р е т ь я а к т р и с а. Бессильных, потому и честных. Были бы у них в руках власть и деньги - еще надо посмотреть, что бы и как они делали!
Р е ж и с с е р. Все, заговорились. Объявляю перерыв.
(все уходят, остается один режиссер)
Сцена третья
Режиссер, Рабочий сцены, Осветитель.
Р а б о ч и й с ц е н ы. (втаскивает большой тяжелый желтый платяной шкаф) Тяжел, зараза! Ну, что, этот сгодится?
Р е ж и с с е р. (возмущенно) Михалыч, етит твою мать! Ты чего припер? Шкаф нужен вишневый! Понимаешь, вишневый. Красненький такой, с прожилочками. А ты чего притащил? Это же банальная сосна.
Р а б о ч и й с ц е н ы. Ну, почему же сосна, обижаешь. Это дуб.
Р е ж и с с е р. Сам ты дуб! Неси его назад, ищи шкаф из вишневого дерева.
Р а б о ч и й с ц е н ы. Ну, и где же это, спрашивается, я его найду? Рожу или на рынке куплю? Вот так вот везде только шкафы из вишневого дерева и стоят. Иди и бери. Этот-то пока нашли, да пока сюда подняли - упарились.
Р е ж и с с е р. Это меня не касается. Вообще, вам за это деньги платят, вот и ищите и таскайте.
Р а б о ч и й с ц е н ы. Тоже мне деньги. Если хочешь знать, я такие деньги в легкую на любом заводе за день заработаю. Я здесь, если хочешь знать, только из любви к искусству работаю. Люблю я это дело очень!
Р е ж и с с е р. (обходит шкаф, бьет ладонью по нему) Халтура, сразу видно.
Р а б о ч и й с ц е н ы. А ты это, вот что сделай...
Подходит к краю сцены, смотрит на балкон с осветительной аппаратурой и кричит
Р а б о ч и й с ц е н ы. Васька, а Васька, кончай спать. Эй!
О с в е т и т е л ь. (недовольно) Чего орешь?
Р а б о ч и й с ц е н ы. Слышь, Василий, а ну-ка освети-ка нам этот шкаф красненьким.
На шкаф светит красный прожектор.
Р е ж и с с е р. Не-не, сочнее и гуще краски.
Р а б о ч и й с ц е н ы. (кричит) Васька, давай самый густой светофильтр. Во, так и держи. Зафиксируй эту пушку в этом положении "насмерть" и больше ее не трогай.
Р е ж и с с е р. (в задумчивости) Слушай, Михалыч, а ты просто гений! Это же что же получается. Стоит вишневый шкаф, а потом: раз - и нету никакого вишневого шкафа, а есть просто сосновый гроб. Это же такая гипербола на все творчество Антона Павловича! Такое раскрытие глубинных идей гибели российской цивилизации, которым проникнуто все его творчество! Ну, все, Някрошюс повесится от зависти.
Уходит. Рабочий на сцене один.
Р а б о ч и й с ц е н ы. (долго смотрит в сторону ушедшему режиссеру) Чекнутый! Все они чеканутые. (кричит на осветительный балкон) Васька! Опять заснул?
О с в е т и т е л ь. Ну, чего тебе опять?
Р а б о ч и й с ц е н ы. Свет гаси! Не фиг казенные лампочки палить.
О с в е т и т е л ь. А тебе-то что, жалко что-ли?
Р а б о ч и й с ц е н ы. Ну, ты, блин, даешь. Да каждая не выключенная вовремя лампочка - это же лишний рубль в карман Чубайсу. А олигархов у нас любят только в день получки. А во все другие дни - НЕ-НА-ВИ-ДЮТ.
Свет красного прожектора гаснет.
Р а б о ч и й с ц е н ы. (удовлетворенно) Вот, это уже совсем другое дело. А то понимаете ли... Эх, молодежь. Все-то вас учить надо.
Руки в карманы, не торопясь уходит.
Сцена четвертая
На сцене Режиссер и актеры.
Р е ж и с с е р. Так, а теперь мы будем учиться делать фокусы.
Т р е т и й а к т е р. Знаю чудный фокус. Помните, в цирке у Никулина, Царствие ему небесное, хороший был человек, фокус с яйцом и табуреткой? Давайте, его и поставим.
В т о р о й а к т е р. Давай, только делать его будешь ты сам. А то еще чего не получится. Ходи потом с грязными штанами, причем на самом деликатном месте.
Р е ж и с с е р. Никакой самодеятельности. Все берем из автора. Сначала фокус с картами.
Т р е т и й а к т е р. (мечтательно) Эх, помнится в общежитии мы целыми ночами резались в покер. Хотите, научу? Обалденная игра. Да если еще под коньячок...
П е р в ы й а к т е р. Вот они - современные студенты. Мы в ваше время даже запаха коньяка не знали, а пили только водку. А вместо покера резались в вист. Кстати, гораздо более интеллектуальная игра.
Т р е т ь я а к т р и с а. Помолчите, пожалуйста. (Режиссеру) Продолжайте, пожалуйста.
Р е ж и с с е р. Спасибо. Сначала, фокус с отгадыванием карты.
П е р в ы й а к т е р. Так это просто! Сложить в колоду карты одной масти, да и всех делов. Какую ни вынь, все правильно будет.
Р е ж и с с е р. Вот и замечательно, ты и займешься. Следующий фокус - исчезновение предмета. Кто возьмется?
Т р е т ь я а к т р и с а. Я, я, я. А что за предмет?
Р е ж и с с е р. Ну, ерунда какая-нибудь, монетка или еще что.
Т р е т ь я а к т р и с а. (разочарованно) А-а, я-то думала, колье какое с жемчугами или сережки с бриллиантами...
Р е ж и с с е р. Хорошо. Значит, отказываемся?
Т р е т ь я а к т р и с а. Ну, почему же...
Р е ж и с с е р. Следующий фокус - чревовещание. Кто будет чревовещателем?
П е р в ы й а к т е р. Да пусть Михалыч из-за кулис поговорит.
Р е ж и с с е р. Точно! Михалыч, Михалыч! Где он шляется?
Выходит Рабочий сцены.
Р е ж и с с е р. Значит так, Михалыч. Ты у нас будешь голосом из чрева.
Р а б о ч и й с ц е н ы. Чего! Вы что, ошалели, что-ли?
Р е ж и с с е р. Объясняю сцену. Она (показывает на Вторую актрису) будет чревовещательницей, а ты будешь ее голосом. Ну-ка, скажи: "А кто это там?"
Р а б о ч и й с ц е н ы. (обычным голосом) А кто это там?
Р е ж и с с е р. Нет-нет, все не так. Надо тоненьким голоском: "А кто это там?"
Р а б о ч и й с ц е н ы. (тоненьким голосом) А кто это там? (закашлялся)
Р е ж и с с е р. Во-во, примерно так. Продолжай.
Р а б о ч и й с ц е н ы. (встав на цыпочки от усердия, тоненько) А что продолжать-то?
Р е ж и с с е р. Ну, не знаю, расскажи какой-нибудь анекдот, что ли.
П е р в ы й а к т е р. (в сторону) Ой, не стоит!
Р е ж и с с е р. Тихо все!
Р а б о ч и й с ц е н ы. (тоненьким голосом) Несет баба на себе пьяненького мужика. Тот ее и спрашивает:
"Маруся, ты меня любишь?"
"Люблю!"
"А в чем это выражается?"
откашливается.
П е р в ы й а к т е р. (облегченно) Ну, надо же, кто бы мог подумать!
Р е ж и с с е р. Нормально! Сможешь. На вот текст, выучи к следующей репетиции. И, наконец, третий фокус: появление девушки. Ну, тут выбор очевиден.
В т о р а я и т р е т ь я а к т р и с ы. (переглянувшись, в один голос) Мы сейчас! (исчезают за шкафом, оттуда слышится шуршание одежды и смешок).
Появляется Вторая актриса с большим платком
В т о р а я а к т р и с а. Дамы и господа, супер фокус. Барабанная дробь, зрителей со слабыми нервами и ревнивых женщин просьба удалиться. Ап!
Отдергивает платок. За ним стоит Третья актриса в одном белье. Она изящно изогнулась в бедрах и подняла руки ладонями вверх.
Т р е т ь я а к т р и с а. Ап! Ну, как!
М у ж и к и. (вместе) Класс! Здорово! Ух ты! Это ты здорово придумала! А еще!
П е р в а я а к т р и с а. (возмущенно) Какая банальность и пошлость! Превратили театр в кафешантан, бордель и бардак.
Т р е т ь я а к т р и с а. (руки в боки, режиссеру) На что, зачем нам какой-то Чехов, соберем девок из кордебалета и такой водевиль забацаем, полгорода придут, да еще и не один раз. А?
Р е ж и с с е р. (откашливаясь) Ну, вы это как-нибудь уже, того. Оденьтесь уже, наконец. И играйте свою роль. В полном соответствии с текстом!
Т р е т ь я а к т р и с а. (фыркает) Нафталин! (убегает за шкаф).
Сцена пятая
Те же
П е р в ы й а к т е р. Было бы ради кого стараться! Зрители... Ага, прям щас. Не тот, я вам скажу, сейчас зритель пошел, совсем не тот. Вот помяните мое слово, на премьере ползала будут небритые журналисты в грязных свитерах, а другая ползала - подчеркнуто аккуратно выбритые мужики с новых смокингах с длинными рукавами.
В т о р а я а к т р и с а. А почему с длинными рукавами?
П е р в ы й а к т е р. А это чтобы не было видно наколок на руках.
Т р е т ь я а к т р и с а. Нет, ну будут еще и женщины.
П е р в ы й а к т е р. Ну, естественно, надо же им где-то меха свои выгуливать и бриллиантами хвастаться. Только их можно не считать. Они не на пьесу смотреть придут, а только для того, чтобы убедиться, что та дура из шестого ряда как не умела камни подбирать, так и не научилась.
Т р е т и й а к т е р. Кстати, насчет журналистов. Я тут недавно болел, ну вы помните. Целых три дня в постели валялся...
В т о р о й а к т е р. С кем-кем ты валялся?
Т р е т и й а к т е р . С температурой! Ну, и от нечего делать решил телевизор посмотреть. Наткнулся на ТВЦ. Ну, я вам скажу, это что-то! Это не при дамах будет сказано...
В т о р а я а к т р и с а. А мы уши закроем. Бедный мальчик, и как это тебя угораздило на ТВЦ наткнуться?
П е р в ы й а к т е р. Пацан ты все еще. Кто же вообще ТВЦ смотрит! Тем более, когда болеешь.
Т р е т и й а к т е р. Нет, ну действительно. Там все в дерьме, один Лужков - в белом. А кругом - враги, враги, враги. И самый страшный этот, из собеса, - Зурабов.
В т о р о й а к т е р. Ох, ты - ребенок. Не понимаешь еще, что лучшего пиара, как на войне с врагами не придумаешь. А если врагов нет. то из надо придумать.
П е р в ы й а к т е р. Только это тоже надо уметь - врагов-то придумывать. Вот в годы моей юности какие были враги - пальчики оближешь, что ни враг, то все гаже и гаже.
В т о р а я а к т р и с а. Да... Были, говорят, времена, а теперь только олигархи и остались...
В т о р о й а к т е р. Да и с теми, честно говоря, проблемы. Их осталось - раз-два и обчелся... Если так разобраться, то только сам Юрий Михалыч и остался настоящим олигархом.
П е р в ы й а к т е р. Ну, да, и при власти, и при деньгах.
Т р е т и й а к т е р. Ну, неужели он не понимает, что такое его телевидение его только позорит?
В т о р а я а к т р и с а. А чего вы тут все на него навалились? Я так думаю, он это телевидение даже не смотрит. Он только деньги платит.
Т р е т ь я а к т р и с а. Ох, и не говорите, я как узнала, какие там у них оклады, мне тоже туда захотелось. Так захотелось, что я даже заплакала.
П е р в ы й а к т е р. Во-во. (Третьему актеру) Ты бы сам за такие деньги так лужковскую задницу бы обработал, все впадинки и волоски, да еще и не по одному разу!
В т о р о й а к т е р. На самом деле, надо просто вспомнить, что в свое время его Береза по первому каналу так мордой об забор отделал, что теперь он предпочитает дуть на воду и потому и перебарщивает. Не забывайте, в 2008 году выборы президента и как там еще все повернется - хрен его знает. А тут в Лужкова 30 миллионов верных сторонников. Это дорогого стоит.
П е р в а я а к т р и с а. Главное, чтобы эти 30 миллионов от усердия перед начальством страну не разнесли в клочья.
П е р в ы й а к т е р. А что и могут.
Т р е т и й а к т е р. Вот и выдавливай после этого из себя раба, если рабом и спокойнее и сытнее...
Р е ж и с с е р. (уныло) Ну, вообще-то да, надо что-то придумать, посовременнее. А то как-то все обыкновенно получается, как у всех.
П е р в ы й а к т е р. Нужны новые формы. Новые формы нужны, а если их нет, то лучше ничего не нужно.
В т о р а я а к т р и с а. Ну, так надо поработать головой. И у Антона Павловича какой идеал в жизни? Не знаете, а идеал его - работа. Он ведь что писал: "Человек должен трудиться, работать в поте лица, кто бы он ни был, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье, его восторг".
Т р е т и й а к т е р. Ужас какой! Это он говорил когда? И это говорил человек, который написал: "Неужели я так стара и безобразна, что со мной можно говорить о других женщинах?"
П е р в ы й а к т е р. Это еще что. У него есть пенки и почище: "Пришло время, надвигается на всех на нас громада, готовится здоровая, сильная буря, которая идет, уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку. Лет через двадцать пять - тридцать работать будет уже каждый человек".
В т о р о й а к т е р. Бред какой-то! Когда он это написал?
П е р в ы й а к т е р. В 1890-м, если я правильно помню.
В т о р о й а к т е р. Через двадцать пять - это 1915. Тогда народ еще жил по-человечески. Хотя уже шла война, и уже полегла куча народу. А вот через тридцать - это уже 1920. Расцвет военного коммунизма, интеллигенцию и дворян из поглупее уже всей перестреляли. Все пахали за просто так, за ложки, за пайки с гнилой селедкой. Чай морковный, вместо сахара - гадостный сахарин, хлеб с опилками, да еще и не всегда. И работали все в полном соответствии с пожеланиями добрейшего врача Антона Палыча! Ну, почему всегда сбываются только самые гнусные предсказания наших писателей?
Сцена шестая
Те же и Уборщица
У б о р щ и ц а. (недовольно) Ну, и долго вы тут будете топтаться! Шли бы уже куда-нибудь, а то всю сцену загваздали, да и надышали в зале так, что не продохнуть.
П е р в ы й а к т е р. (толкает локтем Второго актера) Я женщина слабая. Я слабая, беззащитная. От всех обиду терплю и ни от кого доброго слова не слышу.
У б о р щ и ц а. И все бы вам над рабочим человеком издеваться.
В т о р о й а к т е р. Так вы идите к нам, в артисты. Все веселее, чем тряпкой махать!
У б о р щ и ц а. Вот еще чего выдумал.
П е р в ы й а к т е р. Я не Спиноза какой-нибудь, чтоб выделывать ногами кренделя. Я человек положительный и с характером...
Р е ж и с с е р. Все - отдыхаем. Все свободны.
Занавес
Конец первой части
Антракт
Часть вторая
Сцена седьмая
На сцене Второй и Третий актеры. Потом к ним присоединятся Первая актриса.