Она, как Летучий Голландец, исчезла с горизонта нашего воображения. Родился миф имени Ирины Печерниковой. О необычайно красивой актрисе, которая после фильма "Доживем до понедельника" осталась в народной памяти учительницей-ученицей, женщиной-девочкой, взрослой и юной одновременно и вечно. Она такая же и сейчас, спустя 40 лет, в своей тихой жизни, после двух десятков фильмов и более двадцати лет работы в московских театрах. В ее самых волевых героинях - на экране ли, на сцене - всегда хранится мягкость, романтизм, грусть по классике: в речи, в осанке, в отношениях. Наверное, потому, что она сама не только не оставит после себя грязного следа в прихожей или недоброго слова вслед, а вообще: пройдет, не обеспокоив тенью своей, не потревожив чужого эха. Когда случается опасность оказаться не абсолютно влюбленной, недоброй, несильной, не могущей помочь, - она уходит. Чтобы не навредить собой. Вот и науходила в жизни, как колобок из сказки про расставания. Таков иллюзион Ирины Печерниковой. Такова натура.
Красавица ли она? Великая ли актриса? Так ли важно это определить? Она скорее Маленький принц на планете взрослых недорослей. Ей хочется от мира чего-то необыкновенного. Нарисуй мне слона, - например. Помните фразу из притчи Экзюпери: "Вы навсегда в ответе за тех, кого приручили? Так вот Ирина Печерникова всю жизнь сама норовила приручиться.
Первая реплика ее героини, молодой учительницы, в фильме "Доживем до понедельника": "Довольно! Она живая! Ну, нельзя же так!". Это о вороне, которую ловил весь класс. Порой это хочется сказать о ней.
Ее дразнили: "33 несчастья". Вы поймете почему. Ей задавали вопрос: "Как вы выжили?" Вы поймете почему. Послушайте ее истории. Такое вы больше ни от кого не услышите.
Самостоятельная работа
Никакого дождя не было, но я вышла гулять в ботиках, потому что новые ботинки предназначались только к первому сентября. Все дети во дворе спрашивали, а почему ты в ботиках? И я сказала, что на землю летит комета c хвостом, и она убьет электричеством всех, у кого нет резиновой подошвы... Через мгновенье во дворе остались только три мальчика, которым не было дела до моих ботиков. А шестилетней девочке было дело и до новых ботинок и до ботиков. Зато через час все остальные гуляли в ботиках и калошах. А дело в том, что в нашей огромной коммуналке жили, в основном, физики, как мама и папа. С тех пор я знаю, что иногда важнее ботики с хвостом, чем новые ботинки.
***
Наверное, не стоило участвовать в этом ток-шоу на телевидении. Мне не надо, а им надо было, как всегда, про Володю Высоцкого и про Олега Даля, про Тихонова и Смоктуновского. Но это мне так сказали, а оказалось, я нужна как легенда советского кино, а вернее как свадебный генерал, а я готовилась и очень хотела сказать о них самое главное и вообще не очень объяснимое. Мне казалось, что это интересно и важно для их передачи "дружил мужчина с женщиной". И, естественно, меня спросили именно о них, но оказалось, что время и прямой эфир важнее и меня перебили, а жаль - я бы уложилась минуты в три - пять, а передача длилась часа полтора. Ну, конечно, реклама и рейтинг, а я как всегда не про то. Попала не в то место и не в то время. И мне захотелось написать о людях, которыми я восхищаюсь. Чтобы больше не спрашивали. Тем более что восхищаться становится смешным раритетом все более и более, а этих людей мне жизнь подарила удивительно щедро. Я хочу написать о тех, кто всю свою жизнь, талант, сердце, доброту, мудрость отдавали нам, которые даже не понимали этого.
***
Владимир Высоцкий. Мы встретились, когда я окончила студию МХАТ и начала работать в театре у Эфроса. Неожиданно старшие друзья по студии позвали меня участвовать в создании нового театра под руководством Геннадия Яловича. Мхатовцы - люди удивительные, они обладают способностью всегда создавать свой театр. Ставили пьесу Жоры Епифанцева. Репетировали в клубе КГБ после окончания спектаклей, часов с одиннадцати вечера, и до закрытия метро. Я участвовала в основном вприглядку, как сын полка. Звали, чтобы просто сидела рядом. Это было интересно, если б не Высоцкий. Он все время меня задевал, острил, как ему казалось, а по мне так говорил гадости. Короче я его возненавидела. А однажды пришла с опозданием и услышала, как кто-то поет потрясающую песню: "Парус порвали парус...", - но все сгрудились вокруг этого "паруса" и с моим ростом я решила не рисковать и просто подползти. "Парус" пел мой "ненавистный" и я, наверное, в состоянии шока изрекла:
- Надо же, такой противный и такую песню...
Потом мы встретились через несколько лет. Я уже вышла замуж, пожила в Польше, в Швеции, в Лондоне. И в лабиринтах Мосфильма мы столкнулись одинаково одетые - в голубую расклешенную джинсу, как двойняшки. Володя спросил:
- Ты откуда?
- Из Стокгольма.
- А я из Парижа.
Мы расхохотались.
- Давай покурим, поговорим.
- Давай.
Закурили, и тут случился конфуз. Я как вежливая девушка спросила:
- Володя, а после той удивительной песни "Парус" вы еще что-нибудь написали?
У него глаза стали как из мультиков - шарики на проволочках, но он тоже очень вежливо уточнил:
- А ты откуда свалилась?
С этого все началось. Я не знала, что Володя - это Высоцкий, которого любит и знает вся страна, и что у него именно сейчас произошел стоп в сочинении текста для пластинки "Алиса в стане чудес". Он спросил, есть ли у меня время, и повез к себе домой в Матвеевское. Поставил мне стул, дал стакан воды, взял гитару и стал петь. Пел часа два, а может, три, и потом я столько же молчала. Затем мы поехали к нему на спектакль - "Гамлет" - это моя любимая пьеса, в моих заграничных плаваньях я умудрилась увидеть почти всех лучших Гамлетов Европы. Потом мы поехали знакомиться с моими родителями. Вот тут-то и началась "страна чудес". Мама была самым молчаливым и сдержанным человеком на свете, а папа - строгим, но вдруг я вижу, что мама смеется до слез, а папа плачет. Оказывается, я успела проболтаться, что мама - доктор наук и у нее всех вывозят на картошку, а про папу не помню, что сказала, но Володя их обаял и завоевал. Короче, когда я вошла в комнату, они его уже очень любили и, в результате, на ночь глядя, позволили поехать к нему домой, так как я могу ему помочь с "Алисой". Это была фантастическая ночь. Мы с нашим общим другом Севой Абдуловым ели всякие вкусности, пили "Хванчкару" - Володя тогда снимался на Кавказе в Гаграх, слушали Вивальди, танцевали менуэт, читали стихи, что-то изображали, а иногда врывался Володя с хриплым воплем: "Получилось", - и читал строчку или строфу. Но спать ни капельки не хотелось. И это чудо продолжалось пару месяцев. Я по несколько раз ходила на Володины спектакли, а он часто приходил к нам домой. И каждый раз пел, по персональной маминой просьбе - "Картошку".
Однажды он принес папе подарок - свою первую маленькую пластинку с военными песнями. Папа опять заплакал. И, наверное, чтобы развеселить его, Володя сказал:
- Виктор Федорович, я сейчас поставлю одну из песен, интересно, узнаете ли вы строчки, которые оказались неожиданно про ваше чадо?
И поставил "Он не вернулся из боя". Песня очень грустная, но папа расхохотался, потому что угадал: "... он с рассветом вставал, он не в такт подпевал, он всегда говорил про другое...".
Однажды Володя пришел и спросил папу:
- Можно ли забрать ваше чадо на трое суток? Верну в целости и сохранности.
Потом мы куда-то ехали на машине, и Володя все время говорил, что было очень непривычно. Но я узнала Внуково. Подумала, что мы кого-то встречаем, а Володя все говорил и говорил. Потом мы куда-то летели, и Володя продолжал говорить. А потом была жуткая воздушная яма, я поняла, что это - конец, и спросила:
- Володя, а куда мы летим?
Ответа я не получила. Он хохотал до конца рейса. А потом спросил:
- Почему ты в течение четырех часов не задавала этот вопрос, и спросила только в конце полета?
- Мне показалось, что мы падаем, захотелось узнать куда.
Оказалось, что Володя привез меня в Гагры, где у него проходили съемки. Поселил в очень милом домике и уехал, сказав, чтобы я ни в коем случае не выходила к морю одна. Конечно, я тут же отправилась на море. А на следующий день он взял меня на съемочную площадку. Это была сцена дуэли из фильма "Плохой хороший человек". Я была в восторге, потому что там участвовал мой любимый актер - Олег Даль. А после съемки подъехала "Волга", и мы помчались в Сухуми, где у Володи состоялся концерт в очередном НИИ. Народу было тысячи. Меня посадили в центральном проходе, передо мной никто не сидел, мне было все видно, но и меня все видели. И самые смешные песни Володя пел мне. На меня оглядывались, я краснела, хотела убежать.
Он был очень щедрый. Весь этот вояж устроил для того, чтобы я увидела живьем его концерт. И не только. Потом мы поехали на корабль, капитан которого Гарагуля - его большой друг, и Володя посвятил ему несколько песен. Всю ночь мы провели на корабле, а утром улетели в Москву. Это сказка, и у каждой сказки есть конец. Закончилась работа над "Алисой", должна была прилететь Марина Влади, и Володя вдруг решил изменить наши отношения.
- А ты любишь Марину? - спросила я.
- Конечно - ответил он.
- Тогда зачем?
Володю это жутко разозлило. В первый раз я увидела его таким. Он все время вел себя со мной, как фокусник со шляпой и кроликом. А тут наше Зазеркалье разлетелось на мелкие стеклышки. И я ушла. Но в 1975 (76) году судьба свела нас в фильме Александра Митты "Сказ про то, как царь Петр арапа женил". Вообще, я знала, что они дружны, но эпизод был настолько интересный. Это предыстория фильма: Франция, Ганнибал и пустая, но первая красавица Парижа. Роман, черный ребенок, дуэль, смерть и высылка Ганнибала в Россию. Минуты три экранного времени, но должно получиться очень смешно, и снято, как в немом кино. Для меня сшили такие шикарные костюмы, что их можно было поставить в музей искусств, а с меня взяли слово, что до съемок я должна держаться как спортсменка - ни грамма лишнего веса. Вес я сохранила, зато на съемках другого фильма сломала ногу. Стали искать мне замену, но почему-то не нашли. Наверное, мои костюмы, как Золушкин башмачок, ни на кого не налезали. Ко мне приехал режиссер Митта и спросил, смогу ли я сниматься в гипсе. Я ответила, что смогу, но ведь по сценарию мы все время бегаем по лестницам навстречу друг другу и кидаемся в страстные объятия.
- Ничего, Владимиру Семеновичу придется бегать по лестницам с тобой на руках.
Не знаю, слышал ли он о нашем разрыве. И вот Володя бегал со мной на руках, но в объятия я кидалась, мужественно стоя на одной ноге. При этом мы не разговаривали. А потом состоялась сцена бурной любви в постели, где между нами метров пять газового пеньюара и моя гипсовая нога. Володя коричневого цвета, а я белого с розовыми щечками "а ля Помпадур". Мы запороли шесть дублей, после чего режиссер схватился за голову и заорал:
- Вы что с ума сошли, у меня же "Кодак"!
Достать такую пленку для съемок тогда было равносильно чуду, причем очень дорогому. И мы сыграли. Режиссер произнес заветное слово "стоп", мы мгновенно отпрыгнули друг от друга, а вся группа легла от смеха. Мы походили на двух мартышек: у меня черный нос, подбородок и щеки, а у Володи все то же самое, но наоборот. Даже когда нам дали зеркало, и мы расхохотались, все равно не помирились, а очень жаль. Глупо, ведь теперь это невозможно. Даже не глупо, а безумно больно.
Еще раз я увидела Володю много лет спустя. Я уже вышла замуж за Борю Галкина. Мы шли с ленинградской "Стрелы", увидели Татьяну Ивановну Пельтцер и сказали, что побежим, займем очередь на такси. И вдруг на стоянку ее привел Володя с каким-то приятелем. Я что-то сказала и вместо ответа получила от него заряд ярости. Неделю потом болела. Не простил меня Володя.
***
Сейчас позвонили: умерла Лиза Даль. Лиза, я собиралась к тебе несколько лет и сказала, что плохая не приду, пока не справлюсь со своим горем. Вот и пришла... Через три года, как не стало Олега, ты позвонила мне, зная, что я не была на прощании с Олегом, и сказала: "Ира, я все понимаю и очень жду, и не я одна". Если бы ты знала, сколько раз я приходила к вашему дому с цветами и уходила. А после твоего звонка с радостью напекла пирогов, и мы сидели до двух часов ночи - ты и две мамы. Хотя я знаю, что ты жаворонок и тебе в десять вечера уже хочется спать. Это был удивительный вечер. И Олег был с нами. А теперь я не успела. Лиза. Олег. Олег. Лиза. Ты даже не знаешь, когда я вас увидела впервые. Это случилось в Гаграх, куда меня привез Володя Высоцкий на съемки. Вы шли, взявшись за руки, и никого не видели, просто гуляли. Нас тогда не познакомили...
Целый день не могла начать писать, все придумывала какие-то дела - в деревне их всегда достаточно, а когда решилась - погас свет. Пишу при свече. Может, свет погас на всем холме, а может, опять только я невезучая. Спросить не у кого. В трех домах кроме моего никого нет, а вокруг такой туман, что ничего не видно. А может и к лучшему. Может, без свечи и не начала бы...
Олег Даль... даль... даль... Он так и остался для меня загадочной далью - мой любимый актер.
Через два года после встречи в Гаграх мне предложили сниматься в фильме "Вариант "Омега"". Сказали, что надо сыграть в маленьком эпизоде жену главного героя, партнер - Олег Даль. Я, конечно, согласилась. Хотя там даже роли нет, весь смысл в том, что наш разведчик видит фотографию жены с сыном в витрине фотоателье, в Германии, и это знак для него от связного. В общем, сначала я нужна была как фотография. Потом еще одну сцену дописали.
Но я опять видела Лизу и Олега, державшихся за руки, и вмешаться в это их пространство, даже с желанием общаться и дружить не смогла. Им не до меня. Они в своем. Я чувствовала, что Лизе было трудно, и чем трудней, тем она сильнее его любила, боролась и любила. Она была для него всем: ангелом, женой, сестрой, любовницей. Непонятный, худющий, странный, чем-то похожий на меня. У меня есть фотографии, где мы так похожи, что я даже у мамы с папой выспрашивала, может, он какой-то неизвестный брат?
Потом прошло два года, и мой любимый режиссер Анатолий Эфрос пригласил меня на роль княжны Мэри в телеспектакль "Страницы из журнала Печорина", где Печорина играл Олег Даль. И только здесь что-то произошло. "Вариант "Омега" сработал. Я сразу почувствовала, что должна быть " на стреме", оказавшись между двух огней. Эфрос сказал:
- Ничего не играйте, будьте послушны, вот тут она опустила ресницы, тут посмотрела в пространство, тут смутилась, здесь испуганные глаза. Хорошо?
- Хорошо.
В моей сцене с Олегом мне показалось, что ему велика фуражка, она у него буквально на ушах сидела, и у него еще вырвалось: "Неужели нельзя было сделать нормально?". Я почувствовала, что его это раздражает. Он уж настолько в материале был, что дальше некуда, но когда мы встречались глазами, я видела чертики в его зрачках. От него можно было ожидать чего угодно. И у меня внутри все менялось. Как будто ждешь подвоха - он всегда был непредсказуем. Я делала так, как просил Эфрос: опускала реснички, выгибала шейку, но из-под ресниц следила за Олегом - не покидало ощущение, что он сейчас все взорвет, и я не буду знать, что делать. Может быть, поэтому моя княжна получилась все-таки живая.
С ним всегда было интересно, даже когда он сидел в перерыве съемки, а это могло быть и три-четыре часа, и не разговаривал, думал про свое, мне все равно было интересно. Я постоянно за ним подглядывала. Иногда что-то вякала, не говорила, потому что придумать тему с Олегом невозможно, а именно вякала: "Бе-бе-бе", - мимо. Потом опять: "Бе-бе-бе", - мимо. Пару раз получила от него вежливый короткий ответ и больше не нарывалась. Просто сидела рядом и молчала. Мы ВМЕСТЕ мол-ча-ли.
Я все думаю, почему он меня приблизил, допустил к себе? Он никогда не говорил про мои работы, даже не знаю, видел ли он меня где-нибудь как актрису. Но он сказал: дальше мы будем все делать вместе. И Лиза была при этом. Или он ей потом пересказал. Почему? Может, потому, что я научилась молчать? А может, потому, что бывают же электрические разряды, после которых два человека понимают, что настроены на одну волну.
Прошло еще два года, и мы оказались вместе в трехсерийной картине. Я бы не хотела называть этот фильм. До сих пор неловко. Зачем я туда вляпалась? Я ни за что не согласилась бы, но требовались деньги, в театре вроде как пусто, только обещания, мой муж Боря Галкин никак не может защитить режиссерский диплом, а надо на что-то снимать квартиру. Режиссер картины пообещал, что мне заплатят по высшей актерской ставке, которую должны были дать еще после "Доживем до понедельника", но я об этом не подозревала и никогда на ней не настаивала. И я пошла. А Олегу режиссер пообещал квартиру.
Помню, вот так же я попала в фильм "По собственному желанию", где мне предстояло играть балерину. Сценарий не очень, но я только вернулась из Швеции, на мне здесь поставили крест. И когда позвали на Мосфильм, я совершенно четко подумала: пускай возникну из мертвых, хоть костюмы симпатичные, опять же надо на станок ходить, привести себя в порядок, чтобы не везде меня дублировали, а и самой танцевать. Вот это было решение. А на трехсерийной картине у меня не было решения. Сплошной компромисс.
На съемках я выходила, что-то говорила, с кем-то спорила, что-то изображала, но это не та работа, за которую получают высшую ставку. Никаких затрат моего нутра не наблюдалось. Вообще никакого нутра. Не зря же этот фильм никогда с тех пор не показывали. Я потому и не называю, а то еще покажут.
И я предчувствовала такой результат, и Олег тоже. Мы с ним сидели на площадке в каком-то углу с одинаковой миной на лице. Наверное, от общего настроения домолчались до того, что у нас появился, как я сказала позднее Лизе, дельфиний язык.
Почему дельфиний? Потому что они у меня самые любимые. Я очень люблю собак, лошадей и своего кота Кешу, но самые притягательные для меня - дельфины. Мы ведь не знаем о них ничего конкретного. Да, у них, ультразвук, не знаю что еще, но они ВИДЯТ живое существо. У меня про дельфинов есть все фильмы, которые выпущены. Может, это от мамы идет. В детстве она заплывала очень далеко в море, она же в Сочи жила, километра на два, на три. И однажды с ней стала играть стайка дельфинов, и защекотали ее, она начала захлебываться, а потом смутно помнила, что дельфины ее вынесли. Очнулась уже на берегу...
Олег о чем-то думал, потом издавал звук с вопросительной интонацией: м-м? Я отрицательно мотала головой: ме-а. Мог вдруг сказать: "Да", - и я подтверждала: "Вообще-то да". И мы понимали, о чем речь. В этом дельфиньем мире Олег стал мне ближе и даже понятнее.
У него появились планы, но я о них узнала позднее. Однажды раздался телефонный звонок, и Олег предложил ставить на телевидении "Бесприданницу". Я испугалась и обрадовалась. Хотя не очень-то видела себя Ларисой Огудаловой, мне казалось, что это женщина яркая, цыганистая, но я доверяла режиссеру: раз он так считает. Только сам Олег еще не решил, кто ему интересней - Карандышев или Паратов. Мы читали пьесу, разбирали. А потом оказалось, что есть уже готовый телефильм с Дорониной, который она якобы сама запретила показывать. Но едва мы начали репетировать, картину решили показать. И нас закрыли.
А потом случилось чудо. Олег и Лиза получили квартиру. До этого жили в маленькой хрущевке, где обе мамы и Лиза все время спотыкались о ноги Олега, спавшего на раскладушке. И вот меня пригласили на новоселье. Они оба были такие счастливые, что походили на небожителей - ходили как будто над полом. Оба в джинсах, босиком, в каких-то белых размахайках. А главное, что мне запомнилось - это как они касались предметов, мебели, стен. Ощущение, что я попала в страну эльфов, у которых очень лучистые глаза. Потом меня привели в холл с целой стеной книг. Олег что-то нажал или просто открыл, как в старинных замках, дверь, вернее часть стеллажа вместе с книгами и зеркалом и торжественно провозгласил:
- Мой кабинет.
Я знала, что это его мечта - иметь кабинет. Я вошла. Там опять были книги, фотографии, диван и письменный стол. Он усадил меня и включил магнитофон. И я услышала готовый, с музыкой, лермонтовский вечер, который должен был состояться в зале Чайковского. Как он читал! А потом Олег сказал, что после этого вечера, МЫ будем делать "Маскарад". Он - Арбенин, я - Нина. И что вообще я теперь актриса на все его будущие планы. Мой любимый актер сказал, что я - его актриса!
А потом ЕГО не стало. Я не пошла прощаться с ним в Малый театр, не смогла. Он остался для меня живым. А когда уходила после того славного вечера с пирогами, Лиза вдруг сказала:
- Ира, если ты не против, я хочу подарить тебе одну вещь.
В тот злополучный день Олег уезжал в Киев на сутки. Надел новую рубашку, светлую, а потом снял:
- Она очень светлая, значит, придется брать сменную, дай мне потемнее, не хочу ничего лишнего с собой, ну, подумаешь, на один день.
А ушел навсегда. И рубашку, которую он только примерил, Лиза подарила мне. Говорят - плохая примета, а для меня наоборот. Я надевала его рубашку, когда не получалась роль, и разговаривала с ним, молча, как всегда. И на следующий день все получалось. Значит, он меня слышит. Так продолжается моя связь с Олегом и после его ухода. Сейчас она приобретает другие формы. Я начала получать от него записочки во сне. Ясно вижу несколько предложений на бумаге, написанных его почерком. Подписи нет, стоит только число, но я знаю, что это от него. У меня был очень трудный период и в личном плане, и в творческом. Искала пьесу, но все время натыкалась на преграды. И вот получила записку. Точный текст не помню, но общий смысл таков: "Перестань ломиться в закрытые ворота. Остановись и оглянись. 4 ноября". В это время меня приглашают в Дагомыс в жюри фестиваля детских фильмов, которые снимают сами дети. Именно 4 ноября вылетаю на фестиваль. Там, среди детей, понимаю, что не хочу больше искать пьесу и возвращаться в театр. Теперь сценой становится сама жизнь. Теперь пьесы будут искать меня, а не я их. Мне хочется что-то делать с детьми. Возвращаюсь в Москву, успокаиваюсь. Посмотрела по сторонам, с меня слетели шоры, я освободилась.
Вторая весточка была короче: "Ищи другой путь. Вспомни имя свое. 8 марта". Это случилось в феврале. А 8 марта телевидение повторило документальный фильм Бермана и Жандарева "Ирина Печерникова. Неоконченный роман". И раздалось много телефонных звонков, добрых слов, даже от незнакомых людей. Многие спрашивали, почему я не пишу книгу. Мне и раньше говорили об этом друзья журналисты, но это у меня вызывало неуверенность, даже страх. Как это писать о себе. Не могу. А в этот день что-то изменилось, мне даже захотелось рискнуть, попробовать написать о людях, которых я люблю, и я решилась. Вот и пишу...
Однажды Олег забрал меня в свое царство, в свою галактику, и я не знаю, почему он выбрал именно меня. Это счастье продолжалось шесть лет. Но его тайну, его мир я так и не открыла.
***
У Чапека есть чудная книжка "Была у меня собака и кошечка". Я влюбилась в нее сразу, а сейчас, когда я сижу дома, как в клетке, потому что все думают, что я на престижном фестивале, я даже не могу подходить к телефону, так как меня нет в Москве, моим единственным собеседником оказался кот Кеша. Он, наверное, почувствовал мое состояние или понял, что я осваиваю компьютер только третий день.
Легко сказать "осваиваю". Просто в последнее время у меня сложности с техникой, не потому, что я не понимаю (я понятливая), а потому, что боюсь ее испортить. Мне кажется, что нажму что-то не то, и она, техника, сломается, а все мои попытки ее починить закончатся катастрофой. Не знаю, откуда появился этот страх, ведь раньше я могла починить ходики, кофемолку, электродуховку, даже телевизор и холодильник, правда, иногда от отчаяния ударом по корпусу, но получалось. Может быть, техника стала фантастической, и "ударом по корпусу" не поможешь. Надо просто стараться не отставать. Моя подруга Нина (бесконечно терпеливый, добрый, молчаливый, спокойно выдерживающий все мои ляпсусы, очень дорогой человек) показала мне, как пользоваться мышкой и как набирать текст на компьютере.
И Кеша мне помогает - лежит на коленях, чего никогда раньше не делал, он же дикий. У нас, вообще, были сложные отношения, так как я собачница, а когда мой Саша принес в ладошке с улицы этот черный замерзший комочек с золотыми глазами, он не знал, что я с детства боюсь кошек, и к тому же мой коккер Флай не понял и молча заревновал. Он стал от меня отворачиваться, а теперь, когда не стало ни Саши, ни Флайки, я вдруг почувствовала мудрость моего кота. Оказывается, это удивительное создание, наверное, как мой любимый дельфин, который мне всегда снится, и с которым мы всегда разговариваем о чем-то особенном. И сейчас, когда мне вдруг вспомнился Флай, Кешка спрыгнул с колен и с "мряу" куда-то улетел.
А о Флайке - это удивительная история... У родителей была собака - мы ее подобрали на улице. И в тот день, когда она умерла, я это почувствовала, находясь в Свердловске, на гастролях с Малым театром. И вечером после спектакля увидела возле гостиницы - сидит моя умершая собака и на меня смотрит. Один к одному, только щенок. У той четыре беленьких носочка, а у этого. Черный, лохматый дворянин типа тибетского терьера. Весь Малый театр его прикрывал, когда заходили в самолет. Я назвала его Ивкой.
Сначала я его спасла, а потом он мне помог. Летом мы с ним отдыхали у родственников под Калугой. Однажды я купалась и загорала на речке, и вдруг увидела, что Ивка куда-то пропал. Я все вокруг осмотрела, наконец, забралась на высоченный песчаный карьер и увидела моего пса, который медленно, пошатываясь, брел в сторону леса. Я крикнула: "Ивка!!!", - но он не отреагировал. Я побежала за ним, догнала, обняла, развернула его к себе. Он посмотрел на меня смутными глазами, потом повернулся и снова побрел к лесу. Я его подхватила, отнесла домой, и через пару часов он умер. Я запросилась в Москву, сказала, что больше не могу здесь оставаться. Приехала в Москву - и мама умерла. А иначе бы я задержалась под Калугой еще недели на две, телеграмма, возможно, и дошла бы, но вот успела бы я на похороны или нет, не известно...
Когда мы с Сашей встретились и сразу все поняли про нас, через месяц нам пришлось расстаться. У него была семья и маленький сын. Я вспомнила, что на чужом горе... А потом наступила пустота. Я танцую, когда мне плохо, но даже танцы не помогали и книги тоже. Мой любимый магазин "Путь к себе" был закрыт, и я поехала на птичий рынок. Там бывает очень грустно, но все равно попадаешь в детство. Вот там мы и встретились с Флаем. Он просто, глядя на меня, вывалился из теплого воротника, в котором его держала хозяйка. Я его поймала, а женщина сказала:
- Теперь он ваш.
У меня не было достаточно денег, чтобы его купить, но она мне отдала щенка за столько, сколько у меня было. Я не знала, что делать с этим головастым существом на крысиных ножках, и поселила его в корзинку, но он так по-мушкетерски оттуда выбирался, что свалил ее и пописал все-таки на полу. А потом я сильно простудилась и почувствовала, что вдруг мне стало легче, и совсем прошла боль в голове. Оказалось, на ней лежал Флаюшка. Он меня лечил.
Даже моя подруга Нина, которая кошатница, так его полюбила, что я даже чуть-чуть заревновала, мне казалось, что она мешает его воспитанию. Балует. Но его невозможно было не любить.
У этой породы отсутствует стоп в отношении еды. Я готовила в деревне кабачки и периодически кусочки падали на пол. Флай съедал. Наконец, я сложила все в кастрюлю и вдруг слышу: и-и, и-и. Стоит этот дирижабль, ноги разъехались в стороны, как распорки, и не может ни сесть, ни лечь. Ну, я понимаю мясо, а тут сырой кабачок!
А однажды я увидела картину: сидит Флай и заворожено смотрит на муху, сидящую на стене. Но муха улетела, а Флайка продолжал сидеть еще три часа у стены. Я испугалась и позвонила ветеринару Баранову, я ему очень верила. Он мне спокойно сказал: "Ваш пес - философ и если муха там была, он считает, что она там будет. Он просто ждет".
Но несмотря на философский склад ума он был все-таки коккер-спаниэль! Однажды мы с ним шли за молоком, дорога знакомая, жарко, тихо. И вдруг он остановился как вкопанный, напрягся, встал в стойку и прыгнул сквозь кусты. Раздался громкий "плюх!", взлетел утиный выводок, и тишина, а потом появление Флайки, мокро глиняного и совершенно ошалевшего. Наверное, так и не понял, что произошло, ведь он уток никогда раньше не видел. Охотничий инстинкт сработал.
А еще он очень хорошо искал грибы, вернее находил, садился и лаял. Особенно ему удавалась охота на шампиньоны. На лугу их видно издалека, и он радостно бежал, а я за ним. Только зачастую мой пробег заканчивался шикарным экземпляром "дедушкиного табака". Перед тем как стать сухим грибом, из которого идет дым-табак, он очень красивый, белый и большой. Я сначала расстаривалась, а потом прочитала, что молодой крепкий "дедушкин табак" тоже съедобен, и придумывала из него необыкновенные блюда. Нам с Флайкой всегда было радостно и интересно. И он был мой любимый.
В январе 2000 года он, наверное, все учуял, но надеялся. Когда мы приехали в деревню, он все время ходил от папиной пустой кровати на крыльцо, где обычно ждал Сашу с рыбалки. Сначала сопровождал меня в лес, мы навещали "наши места", потом просто сидел на крыльце. А однажды спустился с крыльца и упал. Он все понял. И сердце не выдержало.
Самое интересное, что когда я перестала писать о Флайке, тут же на коленях появился Кеша. Как это объяснить?
***
Вячеслав Тихонов. По-моему, невозможно писать об актере, которого любит вся страна, уж женская половина - точно. И я, хоть и школьницей была, к ней причислялась. После "ЧП" мы все ходили, скрестив средний и указательный пальцы. В этом фильме наш корабль взяли в плен где-то в японо-тайваньском море. И команду принуждали в чем-то признаться, наверное, в том, что они шпионы. Была какая-то политическая подоплека, но это не важно. А Вячеслав Васильевич играл разбитного остроумного моряка, который ради того, чтобы спасти команду, решил сделать вид, будто продался. И всем своим сказал, что если на допросах он скрещивает пальцы, значит, врет. И скрещенными пальцами он держал сигарету, а один моряк этого не увидел и остался за решеткой. Но остальных Вячеслав Васильевич освободил. Я столько раз смотрела фильм, что до сих пор при всем желании не врать, если вру, то скрещиваю пальцы.
На съемках "Доживем до понедельника" мы как-то перевыполнили план, и на ноябрьские праздники часть группы поехала на Валдай в Дом отдыха. Меня взяли, чтобы я привыкала, чувствовала себя своей. А там озеро, рыбалка. И как-то я постучала в номер к Тихонову, уж не помню что просить:
- Вячеслав Васильевич, к вам можно?
А он стоял на четвереньках, весь номер в удочках, лесках, поплавках, блеснах, - все это разложено на столе, на стульях, на полу. И с совершенно детским выражением лица он сказал:
- Ирочка, посмотрите, какая красота.
Я рассказала об этом Нине Евгеньевне Меньшиковой, жене Станислава Иосифовича Ростоцкого, а она воскликнула:
- Господи, их же вдвоем за границу нельзя отпускать, они привозят какой-нибудь сувенир, а все остальное - для рыбной ловли.
И тогда они часами рыбачили. Мы видели на берегу даже не их, а два плаща с капюшонами. Зато вечером ели разваристую картошку с рыбой и пили водку. В первый раз я, помню, зажалась, но Нина Меньшикова объяснила, что у НИХ такой ритуал.
И еще Тихонов с Ростоцким были страстными спартаковскими болельщиками: в день игры ЦСКА - Спартак съемка проходила молниеносно, чтобы успеть на матч. Меня взяли с собой, наверное, чтобы приручить, так как в хоккее я ничего не понимала. Мы сидели во втором ряду, сразу за хоккеистами. Бог мой, в каких же детей они превращались, как болели! А в перерыве мы ходили пить кофе за кулисы вместе с хоккеистами. Там меня познакомили с Александром Рагулиным. Когда я увидела его во всех доспехах, мне показалось, что я гном. И в зависимости от финала матча у Ростоцкого с Тихоновым был праздник или туча.
Вообще, съемки в "Доживем до понедельника" работой никак не назовешь. Было ощущение семьи, в которой все хотят, чтобы было хорошо. И когда сейчас меня спрашивают, как я работала над ролью, я не знаю, что ответить. Я же не могу сказать, что не работала, а только радовалась.
Однажды Ростоцкий сказал, что надо прорепетировать сцену в классе. Для меня, ученицы МХАТа это означало, что проговорим текст, учтем мизансцены и будем готовы к съемке. Но представьте себе учеников, которым не надо ходить в школу, готовить уроки, которые видят любимых артистов (я не в счет, меня они тогда не знали). Я и не заметила, как Ростоцкий запер дверь в класс, в которую я потом рвалась. Я не то, что провела репетицию, я не могла докричаться до своих учеников, так им было вольготно и хорошо. А когда нас открыли, я распласталась на столе и рыдала. Ростоцкий решил, что этот кадр надо взять в фильм. Так я внесла свою лепту.
Но сначала снимали осеннюю натуру и нашу прогулку с Вячеславом Васильевичем. Мы тогда знакомились, притирались. Он молчаливый, серьезный, сам в себе, но иногда вдруг удивительно шутил, как шампанское. И этим напоминал мне своего героя из "ЧП". А дружиться - значит надо как-то разговаривать. Я, по-моему, кучу глупых вопросов ему задавала. И он очень вежливо, тактично отвечал.
А однажды, перед ноябрьскими праздниками, мы с Тихоновым ехали домой на "Волге", так как студийная машина сломалась, а нам ехать в одну сторону. Он сказал: "Хочешь, я покажу тебе особенную праздничную Москву?" И показал. Ленинские горы, мы там долго стояли. Набережную Кремля. Он знал такие точки, с которых Москва выглядела, как самая нарядная новогодняя елка в детстве.
В конце съемок мы отмечали Славино 40-летие при свечах. Он тоже светился. А потом фильм закрыли. Оказывается, про советскую школу такие картины делать нельзя. Но те, кто закрывал, не знали Ростоцкого. Он ничего не вырезал и не пошел ни на какие компромиссы.
И когда "Доживем до понедельника" все-таки выпустили на экран - я лежала в гипсе, только распечатывала письма, сотни писем. Из них я узнала, что народ нас с Тихоновым поженил. Несмотря на то, что у Вячеслава Васильевича была семья, родилась чудесная дочка Аня, а я вскоре уехала из Советского Союза в свою личную жизнь, все равно я несколько лет оставалась "женой Тихонова". Хотя он для меня всегда был просто очень любимым артистом. На его юбилее в 2003 году я познакомилась с Аней. Она очень много сделала для этого праздника. А после моего выступления, Вячеслав Васильевич сказал мне:
- Ну, зачем ты заставила меня плакать?
Но ведь это прекрасно, если любовь человеческая, несмотря на годы, существует. Первый раз я посмотрела фильм 20 лет спустя, в 1988 году, и то случайно, потому что не могла видеть себя на экране. Мне все хотелось исправить, сделать по-другому. Я ведь театральная актриса и в театре это возможно, а тут сфальшивила или переиграла - уже не исправишь. И вообще, мне мое лицо на экране не нравилось. Телевизора у меня не было, а зачем? Я все время в театре. И вот случай. В течение недели показывали "Доживем до понедельника", "Первую любовь", "Два капитана", "Мартин Иден", "Первые радости" и даже какой-то спектакль. А я как раз свободна. Пошла в магазин и купила черно-белый телевизор. Правда, хотела "Рекорд", но в кредит продавали только махину под названием "Каскад". Как я ни уговаривала до слез, мне вручили это чудовище. Нужную мне неделю он отработал, а все остальное время я его чинила, пока не выбросила. Но, главное, я увидела фильм, к которому у меня к тому времени было очень сложное отношение. С одной стороны обида - ведь снялась, наверное, в двадцати с лишним картинах и столько же сыграла в театре, а все: "Печерникова из "Доживем до понедельника". А с другой стороны, я чувствовала любовь зрителей именно из-за "Доживем до понедельника".
И увидев фильм, я многое поняла. И за что его любят, и что он для меня судьбоносный. И что он добрый, глубокий, смелый для того времени (и не только для того). Так что Ростоцкий с его безумной энергией, синими искрящимися глазами, волей и талантом оказался для меня тоже судьбоносным.
***
Сейчас я абсолютно уверена, что если чего-то очень-очень хочешь, это сбывается. Так умеют хотеть дети - всем своим существом. Со взрослыми сложнее: у них заботы, обязанности, планы, тревоги, страхи и, наверное, много лишней суеты. А дети открыты, доверчивы, бесстрашны и, что характерно, верят в чудеса. И что еще более характерно, эти чудеса сбываются.
Я очень-очень хотела, чтобы мама с папой были всегда, чтобы не было атомной войны, и чтобы я скорее стала взрослой. Тогда я была совсем маленькой.
А потом появились заветные и очень тайные желания:
1. Волшебная палочка, чтобы превращать и превращаться;
2. Ковер-самолет, чтобы везде побывать и все увидеть;
3. Благородный, таинственный корсар, который наказывал бы жестоких и плохих и спасал от смерти добрых и справедливых. Наверное, я мечтала и о том, чтобы он спас меня, ну, конечно, если буду доброй и хорошей.
Ну, вот, получился почти план к сочинению "Ваше представление о счастье". Я, конечно, понимаю, что "счастье - это когда тебя понимают", но все-таки, когда мечта сбывается, это тоже счастье.
Начну по порядку. "Превращать и превращаться" - это, наверное, стать актрисой. Путь созревания был долгим, но в результате я оказалась в драмкружке Дома пионеров и там произошло самое главное - Встреча, которая изменила меня, все вокруг и мою дальнейшую жизнь.
Мы с подружкой пришли и прочитали стихотворение. Нас приняли, но в младшую группу, потому что руководитель кружка Екатерина Алексеевна Соколова очень серьезно относилась к своему делу, она считала, что это театр. В старшей группе у нее были воспитанники, которые уже многие годы были с ней. И я, четырнадцатилетняя, оказалась среди ребят, которым по 8-9 лет. И целый год играла насекомых и баб-ег.
На Новый год мы показывали спектакль в кинотеатре "Ударник". И я в образе бабы-яги говорила: "Гори, гори, зарево, варись, варись, варево!" Потом играла колдунью в "Коте в сапогах" и Лизу в "Горе от ума".
Екатерина Алексеевна - ученица Мейерхольда, бывшая актриса (она даже репетировала в "Лесе", когда болела Райх), беззаветно любившая МХАТ и его студии, а потом так же беззаветно полюбившая нас, драмкружковцев. Это был целый мир, который она сотворила для детей. Дети вырастали, но все равно возвращались в кружок: старшему драмкружковцу Боре было под тридцать, Юра с Таней поженились... Екатерины Алексеевны давно нет, но она успела вложить в нас любовь, уважением и большое чувство ответственности к профессии актера. Это было время удивительных открытий. Например, я думала, что быть актрисой - это играть интересные роли, носить шикарные костюмы, сниматься в кино, быть известной, разъезжать по всему свету. Совсем нет. Оказывается, быть актрисой - это посвятить свою жизнь театру. Так она говорила. Роль надо не сыграть, а прожить, то есть вложить что-то свое, выстраданное. Только тогда в других душах может что-то откликнуться, измениться.
Однажды Екатерина Алексеевна оставила меня после занятий и дала том Островского с закладкой. Книга была зеленая, а закладка белая. Оказалось, что девочка в старшей группе, где репетировали "Шутники", влюбилась и стала прогуливать репетиции, срывала прогоны. Начался мой срочный ввод в спектакль (с тех пор срочные вводы преследовали меня всю жизнь). И с температурой 39, потому что накануне простудилась, я сыграла премьеру.
Родителей не было, они уехали в командировку в Индию, на спектакле были тетя Шура, которая жила с нами, и моя сестра Галина. Они плакали и улыбались. Все плакали. Екатерина Алексеевна подошла ко мне после спектакля, поцеловала и благословила на актерство. Причем именно во МХАТ. Я понятия не имела, что поступают сразу во все театральные училища. Пошла только в школу-студию.
***
Дорогой, уважаемый, любимый Иннокентий Михайлович! Если бы Вы знали, как я ждала нашей первой встречи, как волновалась. Ведь я уже знала, что мы вместе будем сниматься в фильме "Первая любовь" по Тургеневу. Как я готовилась! И вот нас познакомили и посадили в "рафик", чтобы ехать на конную тренировку. На данный момент и, как оказалось потом, на длительный срок другой машины не было. И в этом гремящем, трясущемся автомобиле ОНО и произошло. Я попыталась наладить контакт, но в Вас, наверное, вселился бес - Вы так ерничали, что у меня вся храбрость пропала, мысли запутались и слова. И я замолчала надолго. Только думала уже о том, что провалю роль, испорчу фильм или даже, что меня заменят другой актрисой, так как про любовь с этим человеком я сыграть не смогу. Конец всему.
Во время конных тренировок вы все время говорили: хочу ехать впереди. А тренер объяснял, что ваш конь ведомый, а у меня - ведущий, и не может ведомый ехать впереди.
- Так поменяйте мне.
- Но у нее должен быть белый конь. Не могу я поменять, это режиссерское решение.
Эти дни были бы просто пыткой, если б не мой конь Гиацинт и наш тренер. И потом уже, когда мы подружились, я спросила:
- А чего вы были такой противный тогда?
И вы со смехом рассказали, что стеснялись своего вида в тренировочных брюках, синих таких, тонких, вам казалось, что у вас на боках есть жирок и во время езды он трясется, а я это вижу.
И вот наступил первый съемочный день. На мне костюм амазонки (похоже на картину Крамского "Незнакомка"), безумно красивый, только проблема в головном уборе - по моде того времени на голове должен быть цилиндр, обвязанный длинным-длинным газовым шарфом, который во время скачки обязан красиво развеваться, а из-под цилиндра вдоль лица - свисать локоны. Но так как цилиндр плохо держался во время езды, мои длинные волосы завязали в узел и пришпилили к нему, а локоны - уже отдельно - прикрепили к полям цилиндра. Конструкция сложная. Поэтому в ожидании определенного режима - это особое положение солнца и самое выгодное освещение, гример попросила меня "не скакать и не прыгать", а встать в тень под деревом и, не дай бог, зацепиться за ветку, иначе я сорву целый день съемок. Ведь восстанавливать это все - минимум час, а режим, которого мы ждали, очень короток, как закат. И я послушно встала под деревом и наблюдала, как группа готовится к съемке. Смоктуновского также устроили где-то в тени. И вдруг я чувствую, что меня кто-то дергает за трехметровый шарф. Но так как вся группа у меня на глазах, кроме Иннокентия Михайловича, я и сказала:
- Иннокентий Михайлович, осторожно, Вы, кажется, наступили мне на шарф.
Тишина. Вдруг еще раз дерг, но очень сильно. Я закричала:
- Иннокентий Михайлович! Мой шарф!
А повернуться не могу, так как боюсь вообще все разрушить. И вдруг из-за кустов появляется Смоктуновский. Сначала выражение лица у него становится странным, а потом он начинает хохотать так, что заваливается за куст. Конечно, я обернулась. В метре от меня оказалась огромная голова лося с рогами, как дерево, который мирно и доброжелательно жевал мой алый шарф. Естественно, и шарф, и цилиндр с локонами остались где-то там, а меня просто смело. Вернее, мы с лосем оба испугались и разбежались в разные стороны. Слава богу, успели вовремя все восстановить, и первая съемка состоялась. После этого казуса мы с Иннокентием Михайловичем подружились. И он признался, почему так ерничал в первые дни. Оказывается, стеснялся своего обтягивающего костюма.
Однажды Смоктуновского привезли на съемку с Питерского поезда. А снимали долго - полторы смены. И когда закончили, оказалось, что поесть в своей гостинице он уже не успеет. Тогда я позвонила родителям, все объяснила и пригласила его к нам на обед-ужин. Дома накрыли стол в честь голодного Иннокентия Михайловича - с особенной папиной селедкой и графинчиком водки. Папа готовил селедку просто, но очень вкусно. И не успели мы к ней притронуться, как Смоктуновский почти всю съел. Сидит и приговаривает: мне так стыдно, так стыдно...
И потом, уже после "Первой любви", когда он был в подвешенном состоянии - вроде еще в Ленинграде и в то же время в Москве, - иногда раздавался звонок:
- Это Кеша, я приехал.
- Селедочка есть.
- Водочка при мне.
Это стало нашим паролем. Я ходила к нему на съемки "Чайковского", то есть наша дружба не меркла. Иногда из гостиницы он звонил и просил поставить пластинку, маленькую такую, с французской песней, не помню, кто пел. Я ставила и клала рядом телефонную трубку. Он слушал, благодарил и просил еще раз. Я опять ставила, он говорил:
- Спасибо, все в порядке.
Однажды я шла в театр им. Маяковского, где тогда работала, играть "Два товарища" и у входа увидела Иннокентия Михайловича в шляпе, похожей на поганку, о чем я ему незамедлительно сообщила. А он в ответ закружил меня в вальсе прямо на тротуаре на глазах у зрителей, собиравшихся на спектакль. После вальса нам аплодировали.
Прошло время. Иннокентий Михайлович переехал в Москву, играл в Малом театре в спектакле "Царь Федор Иоанович", на который я несколько раз пробиралась инкогнито, он об этом не знал. И вдруг звонок:
- Ира, ты ведь мхатовка, мне нужна твоя помощь.
- Чем могу - помогу. А в чем дело?
- Меня приглашают на сбор труппы во МХАТ, мне нужна поддержка - ты же всех там знаешь.
Мы договорились встретиться внутри, сразу при входе. Я пришла заранее. И вдруг навстречу мне улыбка, как в "Берегись автомобиля". И мы пошли. Он очень крепко держал меня за руку. Я со всеми здоровалась, очень радовалась и только спустя некоторое время заметила, что Иннокентий Михайлович одет в шерстяной спортивный костюм и кеды, а коленки у брюк потрясающе вытянуты. Так мы и ходили по МХАТу, скованные цепью, - он не разжимал свою железную хватку. Такая вот странная дружба. Я соучастница его странностей.
Когда-то в студенческие каникулы я поехала в Ленинград и узнала, что в БДТ идет "Идиот". Тогда можно было купить входной билет за 40 копеек. Я вошла и стояла на самом верху. Посмотрела два спектакля. А потом приехала еще на два. Недавно я где-то прочитала, что у него были очень неровные спектакли, но меня потрясли все четыре. И, естественно, наши творческие разговоры с ним я сводила на "Идиота". А самое интересное, что он тут же заводился, волновался и говорил, говорил...
Он сказал однажды, что Учитель, то есть Товстоногов, ставит спектакли-полотна, а с актерами занимается Роза Сирота. Прорабатывает роли как сорежиссер. После одной фразы Иннокентия Михайловича: "Если б после нашей "тропиночки" меня подвесили на люстру, я бы все равно был князь Мышкин", - я начала расспрашивать, что за "тропиночка". Ведь я окончила студию МХАТ и систему Станиславского изучала. Преподавали ее удивительные мастера и очень серьезно преподавали. А в том, что он рассказывал, было нечто особенное, другое, может быть женское, а как я знаю, логика мужчины и женщины разная и не только логика.
Короче, я узнала совсем новое. Правда, пытала я Иннокентия Михайловича очень долго, но что-то протоптала по "тропиночке". А чтобы было понятно, "тропиночка" - это не слова, не движения, а совсем другое. То, что происходит внутри персонажа. Ведь у каждого человека есть внешняя жизнь и внутренняя. Актер трогает только чем-то внутренним (конечно, кроме комедии). Это закон сцены. Премьерный спектакль срывать нельзя, зрители не виноваты, а у тебя температура под сорок, надо играть. До спектакля ничего не помнишь, потом выходишь на сцену, играешь, а потом из зала получаешь такую энергию, что можешь сыграть еще пару спектаклей и никакой температуры. Что это? Их "тропиночка".
***
Мой холм. Вот так я почему-то восприняла его впервые, когда увидела: огромный холм, столетние липы, сирень и три дома наверху, внизу - луга и лес (правда, потом нашелся и четвертый дом, заросший и заброшенный). Мечта! Именно такое место я искала. Но когда я мечтаю - я много придумываю, а здесь уже больше десяти лет, не надо придумывать, только смотреть и видеть.
Каждый вечер закат такой, которого никогда в жизни не было. Или четырехэтажный туман (потому что "сверху видно все") или вдруг такой туманище, что на крыльце не видно собственную руку. А то вдруг из-за леса луна красная и в полнеба, даже сначала страшно, потому что не понимаешь, что это: пожар? Война? НЛО? Или в конце концов - конец света? А просто Луна. Или такой звездопад, что автоматически закрываешь голову руками. Но это ночь...
А днем, вместо того, чтобы что-то делать, а делать надо и много, сидишь на своем олимпе и крутишь головой, потому что на 360 градусов - красота, которая каждую минуту меняется. Даже погода здесь персональная: вокруг ливни, а у нас на холме - засуха, или наоборот - хочется солнышка и оно везде на огромном небе, а у нас - многодневный дождь. Воистину волшебный холм! Или, как сказал мой папа, вихревые потоки. Да какая разница! А однажды вдруг появились сразу три радуги. Но пока я млела от красоты, а потом бегала за фотоаппаратом, на фотографии осталось только полторы радуги прямо над домом, но все равно потрясающе. Писать об этом можно бесконечно, но как всегда есть и другая сторона медали.
Да, я искала безлюдное дикое место и нашла, но я же дачница, а есть люди, которые живут постоянно в этих умирающих деревнях. Не хочется о грустном, но очень больно и потому пишу. Молодежь уезжает, а старики никогда. Среднее поколение, привыкшее вкалывать за трудодни, потеряло их вместе с колхозами и совхозами и само потерялось. Мужики - сильные, красивые, всё умеющие - стали спиваться, и чтобы хоть как-то выжить женщины взвалили на свои плечи подсобное хозяйство. Мне нравится, что нет суеты, безлюдье, бездорожье, но за нашим холмом под названием Калинино есть еще две деревни, а потом только леса. Так вот, зимой старики из этих деревень, чтобы купить в магазине (единственном на все деревни) хотя бы хлеб, должны два-четыре километра добираться на лыжах, а иначе - разве что на дельтаплане.
И я этих людей вижу, я знаю, как они живут и, к сожалению, как умирают, поэтому мне иногда трудно быть счастливой даже на моем холме, но я все-таки умудряюсь. Наверное, помогает то, что все время нужно что-то делать. И именно здесь я поняла смысл этого "что-то делать". Ведь не всегда хочется копать, полоть, косить (кстати, этому я так и не научилась), рубить сорняки (у меня есть мачета), брать в руки грабли или тяпку и так далее. Но если заставить себя хотя бы только начать, потом приходит азарт, пока что-нибудь не онемеет, но зато завтра, в благодарность за это, расцветают цветы или еше что-нибудь. В общем, за твое дело приходит какое-нибудь чудо. И это так здорово, каждый день вставая, видеть эту благодарность природы в ягодке, в кустике, в бутоне, в проросших (вопреки времени и погоде) малютках, саженцах. И вот тут неизвестно откуда возникает ощущение, что я кому-то (чему-то) нужна (Господи, как это важно), потому что без меня они могут погибнуть. У меня теперь есть сад, огородик, цветы, кусты, деревья, газонокосилка и даже газон. И еще насос. А раньше по тридцать ведер из пруда приходилось таскать. Всего-то пятьдесят метров, но иногда сил не хватало и на стройку и на ведра. И вообще, что было раньше, я напишу завтра...
Ну, так вот. Раньше был столетний, как оказалось, наполовину сгнивший дом. Я ведь когда его покупала, ничего не понимала, и обмануть меня было очень легко. Полдома пришлось ломать и строить заново. Оказалось, что есть такое понятие - фундамент, о котором я даже не догадывалась. И еще одно понятие - "крыша над головой" - очень реальное понятие и хорошо, когда оно не протекает на голову. А то картина перед глазами: на стуле сидит папа, которому под 90, слепой и держит зонт, а я ношусь по дому, собирая все тазики, кастрюли, даже сковородки и тарелки, чтобы не утонуть. Вот в такой дом я привезла из Москвы отца, а главное, я и дом-то решила покупать из-за него. Он упал, закружилась голова, очень сильно ударился и "скорая" поставила диагноз - перелом шейки бедра, а все знают, что это значит для стариков. Ко всему прочему от болевого шока он ослеп и стал постепенно умирать. Лежал и ждал смерти. А я в это время сдала в аренду свою квартиру, появились деньги и идея!!! Я его навестила и заявила (дословно): "Ты куда это собрался? Старшему брату и сестре, которые купили дом несколько лет назад, ты помог и руками и головой, а я покупаю дом и я одна! Я же не справлюсь, как это ты меня хочешь бросить? Ты мне нужен и слепой и лежачий, только чтобы был рядом!" Он посопротивлялся, но пока я искала свой волшебный холм - свыкся с мыслью, что он нужен и надо жить. Вот так я его и привезла. Слава богу, что он не видел, в каком состоянии я купила дом и что вокруг него, кроме вековых лип росли, по-моему, такие же вековые трехметровые репейники. Но при моей бытовой невезучести мне везет на людей. Соседи, с которыми я подружилась, Екимовы - Нина Ивановна, ее муж Борис и сын Николай, оказались удивительными и в результате в первые три страшных года я справилась, а папа поднялся, стал ходить, все ощупывать и советовать, а главное, прожил еще шесть лет.
***
Не писала пару месяцев. Начинала и бросала... Начинала и бросала. Какие-то сомнения. Вопросы. А зачем? А кому это нужно? Измучилась совсем и в результате приговор самой себе: "Ирина Викторовна, ваша проба пера потерпела фиаско". И тишина. А сегодня вдруг прорвало. То ли опять луна красная в полнеба и снова трехэтажный туман, то ли роза расцвета, очень смешная, я никогда таких не видела - на тонкой длинной палке (оказывается, это называется штамб) в метре от земли целый букет алых или коралловых роз. И все сразу, да еще гроза и молнии со всех сторон. Чудеса да и только. И так захотелось поделиться всей этой красотой. Вот и делюсь.
Вообще у меня в этом году удивительно творческое лето. Весной мы с подругой Ниной накупили много саженцев, но... Она не смогла уйти на пенсию, так иногда случается. И с полусотней растений отправилась в деревню одна. Думала, не справлюсь, не успею вовремя посадить (ведь ямы копать на целине все-таки трудно). Но успела.
Давным-давно на холме была большая деревня с помещичьей усадьбой. Дома, наверное, ветшали, горели, оставались без хозяев, а печки превращались в груду кирпичей. Поэтому земля у меня оказалась трудная - целина с кирпичной начинкой. Сначала пыталась копать, но не справилась. Помощь пришла сама в облике бывшего хорошего пастуха, а теперь бича, так их там называют, по имени Валера.
Первое его появление было потрясающим: он умирал на моем крыльце, закатывал глаза, хрипел, бился головой, разве что пена изо рта не шла. Пришлось дать на водку, хотя я знала, что один раз плавно перетекает в бесконечность. Назавтра я увидела его сверху, из окна мансарды. Он быстро поднимался на холм, а по мере приближения к моему дому превращался в больного старика. Кстати, очень талантливо. Я быстро спустилась, чтобы успеть к финалу спектакля и поаплодировать. На водку не дала: "Ты хороший артист, но деньги я не печатаю. Копать умеешь? - Да. - Вот и копай. Я тебя буду кормить, вечером на чекушку дам, а потом еще и заплачу".
Сговорились. Он очень хороший пастух, но совершенно не любит работать, здоровый мужик и попрошайничает. Все окрестные деревни были в недоумении, как это я заставила его работать. А он потихонечку за три года прокопал участок. Правда, его надо было все время контролировать, потому что только отвернешься, начинает халтурить, не углубляться. Я заставляла переделывать. Одна угроза: "А то не дам на вечер".
Осенью 2007 года он закончил, и тут его брат вышел из тюрьмы, и пока я была на кинофестивале в Приморье, убил моего помощника Валерку. Топором, спьяну. Жалко. Как будто человек выполнил свою миссию, помог мне и ушел. Спасибо тебе, Валера.
Теперь у меня настоящая усадьба, даже виноград вокруг дома. И моя любимая соседка Нина Ивановна приходит любоваться. Вот и хорошо, а то раньше эта семья меня в основном спасала. То Борис заметил, что во время стройки одна стена поехала, и тут же четырьмя скобами закрепил, то Коля углядел треснувшую балку прямо над моей головой и вытолкал меня из дома, то надломленную огромную ветку на участке...
Николай сделал мне забор как на ранчо, у меня всегда есть дрова, вода из родника. Нина Ивановна - главный советчик и смотритель. А мы с подругой Ниной чем можем из Москвы помогаем.
***
Как странно. Я ведь хотела писать о дорогих людях. А о самом дорогом все откладывала напоследок. Боялась. Но почему? Этот человек открыл мне великую тайну. "Что бывает любовь на земле". Так и прожила бы свою жизнь в полной уверенности, что любила и все об этом знаю. Оказывается, НИ-ЧЕ-ГО!
А страх оттого, что не напишу как надо. (А как надо?). Страх, что не смогу донести какой он. (А кому это надо?). Страх, что напишу банально об удивительном человеке... Нет, не страх. Оказывается, я не могу писать о самом-самом. Или не хочу? Скорее не могу. Это выше моего понимания. Всю жизнь знала, что самое-самое для меня - театр. Сцена. Творчество. Я там жила. А реальная жизнь была где-то рядом и просто подпитывала мою главную жизнь. Судьба была ко мне строга, но щедра. Что еще?
А когда я встретила Сашу, все произошло с точностью наоборот...
Он трудный, не подарок, но каждая минута важна. Он непредсказуемый, неуправляемый, необъяснимый, но каждая минута без него - пустота...
***
Год прошел. Больше писать не получается. Ну, значит, все. Опус не удался. Писательница из вас, Ирина Викторовна, не получилась, зато теперь у вас будет настольная книга. Книга, лежащая на моем столе. Прощайте мои замечательные, несостоявшиеся читатели, было очень приятно помечтать.
Появление собеседника
В 1997 году я вспомнила ее лицо в фильме "Доживем до понедельника" и подумала: таких лиц больше нет. Сколько ни появляется актрис, никого подобного. И куда же она пропала? Жива ли? Я стала ее искать. Раздобыла номер домашнего телефона, позвонила и услышала знакомый голос. Из "Доживем до понедельника" и "Первой любви", самых любимых фильмов с ее участием. Она легко согласилась встретиться, но удивилась, что кому-то интересна, ведь с ней ничего не происходит, она ведет тихую жизнь. Так получилось наше первое интервью.
Потом в ее жизни стали происходить перемены. Она вышла замуж за любимого мной еще после фильма "Адам женится на Еве" актера Александра Соловьева. Купила дом в деревне. Переехала в новую квартиру. Мы встречались еще несколько раз. А потом наступил 2000-й год. В новогоднюю ночь я узнала, что пропал Саша. Спустя месяц его похоронили. На следующий день умер отец Ирины. И сразу за ним старенький Флай, весельчак и обжора коккер-спаниэль. Ирина попала в больницу. Я собиралась ее навестить. Но случилось это спустя шесть лет. Все эти годы я отслеживала ее жизнь по чужим публикациям. Позвонить не хватало сил. Я трусила из-за ощущения собственной беспомощности перед ее горем. Мне хотелось, чтобы она восстановила себя самостоятельно. Потому что человеку, который потерял близких людей, не поможет никто, кроме времени и его собственного характера. Если он есть, человек будет жить дальше. И ее тусклый голос снова зазвенит, как родник, - такое сравнение однажды подобрал мой коллега.
В 2006 году Первый канал показал проект "Формула красоты", где Ирине Печерниковой в прямом эфире сделали пластическую операцию. Обновили фасад. Когда проект закончился, я набрала номер ее телефона и сказала, что кольцо, которое она подарила как талисман, не налезающее ни на один мой палец кроме мизинца, а потому лежащее в тумбочке, ни на день не давало забыть о ней. Подарила, как привязала, особенно сопроводив словами: если мне снова захочется на него взглянуть, ты ведь позволишь? Связь восстановилась.
А потом я подумала, что хочу написать о ней книгу. Даже не о ней, а за нее. От ее лица. Ее словами. Потому что все интервью, которые мы сделали, интересно перечитывать и десять лет спустя, настолько богата ее жизнь событиями, настолько они сюжетны, комичны, трагичны, кинематографичны, с такими достойными людьми сводила ее судьба, и так интересно, связно, образно она обо всем рассказывает. Я предложила идею ей. И в ответ услышала: "А я уже пишу. Правда, последняя страница написана год назад, с тех пор не получалось". И сколько написали? - без тени ехидства уточнила я. Страниц пятьдесят. От руки. Подруга набрала на компьютере. Вышло двадцать. Крупным шрифтом. О любимых ею мужчинах: Тихонове, Дале, Смоктуновском, Высоцком. Чтобы пресечь сплетни и восстановить истину.
Я сказала: так вы будете долго писать. Давайте вместе. Будем беседовать под диктофон. Я выступлю в роли вынимателя воспоминаний. Потом перенесу ваши рассказы на бумагу, очищу от словесной шелухи, придам форму и принесу вам.
И мы начали работать. Название книги пришло в голову быстро. "Дожила до понедельника". В том числе и потому, что помнят ее прежде всего по этому фильму. И ведь хочется узнать, что случилось с Золушкой за пределами сказки. Сразу придумалось, что текст не должен быть громоздким, чтобы не утратил легкости, которую ощущаешь, слушая ее рассказы. Пусть это будут отдельные истории, как мультфильмы, которые мы помним и пересказываем даже повзрослев. Потому что они были простые и внятные. И только для равнодушного зрителя наивные.
Диалог для разогрева
Владимир Высоцкий
- Вы Гамлета Высоцкого видели?
- Да, несколько раз.
- И как вам?
- Я видела Даниэля Ольбрыхского, Пола Скофилда, еще одного английского актера, видела бергмановского "Гамлета". И в Москве ходила на "Гамлета" в Маяковке, видела Самойлова, Марцевича и Козакова. Все разные. Один раз я ушла с "Гамлета". Из Ленкома.
- Кто играл?
- Янковский. Но это, по-моему, какой-то спектакль... Не случившийся. Я ничего не слышала и ничего не понимала. Глеб Панфилов ставил. Что-то я не приняла. Загамлетовалась, наверное.
- А Высоцкий?
- Я не могу ничего про него говорить, потому что в тот период он был для меня и сказочником, и целым миром. Поэтому я не объективна. Меня раздражал только пыльный занавес.
- А на его похоронах вы были?
- Нет, мне в этом смысле повезло - у нас были малые гастроли во Владимире. И я играла два спектакля. Каждый день. Но я бы все равно не пошла.
Олег Даль
- Вы могли бы влюбиться в такого мужчину?
- Вот это вопрос! Я встретилась с ним, когда он был с Лизой, все время рядышком.
- То есть для вас это был чужой мужчина?
- А я об этом не думала. Меня всегда притягивает талант, и потом, когда разбираешься, где талант, а где человек, какой он и что он, тогда происходит уже карточный домик. У меня не было возможности разложить Олега на какие-то домики, карточки. Он всегда был при нашем общении тот, кого я слушаю, в чьи глаза смотрю и надеюсь на то, что не подведу, и мы будем вместе. Что и случилось в конце. А потом не случилось. Поэтому, почему я не задумывалась?.. Что он для меня, только артист? Нет. Он артист, человек, мужчина, все вместе, но его было для меня так много и интересно, что такая женская мысль в голову не приходила.
- А каким атером он был в вашем восприятии?
- Для меня очень важно, когда актер непредсказуем. Кто-то это может назвать странный. Я его фильмы редко смотрю, потому что наизусть знаю, а когда специально делаю, чтобы он стал забытым, я опять не могу оторваться, потому что каждая его реакция всегда другая, чем я жду. Это невероятно притягивает.
- Вы читали его дневники, вышедшие уже после смерти?
- Я открыла и тут же захлопнула.
Иннокентий Смоктуновский
- Что это за тропиночка, о которой вы расспрашивали Иннокентия Михайловича?
- Во время репетиций спектакля "Идиот" Роза Сирота работала с ним не конкретно над определенным отрывком, а над тем, как бы Мышкин реагировал на другие обстоятельства, что ответил бы в такой-то ситуации, а что сделал в такой-то. Они по всем внутренним ходам пробовали разные варианты, чтобы Иннокентий Михалыч мог все случаи жизни прочувствовать с точки зрения Мышкина. То есть не что с героем происходит по ходу спектакля на поверхности, а что творится у него внутри, откуда и почему берутся его реакции, поступки, слова. Вот это и есть тропиночка. И сначала я просто слушала его и запоминала, а потом уже с течением времени у меня на практике что-то стало происходить, я научилась быть и Розой Сирота, и Инокентием Михалычем. Сама себе ставила задачу: я сегодня попала в эту ситуацию, а как бы отреагировала моя героиня в том веке? Кажется, игра, на самом деле работа, требующая много времени и усидчивости. Но чем больше наработаешь, тем потом легче.
- Кто из персонажей романа "Идиот" вам интересен?
- Мне наверняка дали бы играть Аглаю, а я хотела, конечно, Настасью Филипповну.
- Почему?
- Интересно. И притягательно. Там можно копаться, копаться и выкопать еще что-нибудь. Аглая ясная, четкая, а Настасья Филипповна - неопознанный объект. Меня тайны всегда притягивали. Не знаю, справилась бы я или нет. Это еще вопрос.
- Вам никогда не говорили, что вы роковая женщина? Или вы сами себя не ощущали роковой?
- Нет. Задумывалась над этим. Наверное, не роковая.
- Это плохо? Вы так вдруг загрустили.
- Роковым, наверное, интересней. Играть роковых интересно. Хотя что значит рок? Марья Васильевна в "Двух капитанах" роковая, получается, хотя и совершенно не имеющая к этому отношения. Действительно, трое мужчин любили ее одну всю жизнь! Рок? Наверное. Может, для кого-то и я роковая.
- В вас многие влюблялись?
- Наверное. Кого-то я даже не замечала. По прошествии энного количества лет узнаю, что, оказывается, меня любили, оказывается, там что-то происходило. А у меня, как в этюде Станиславского, когда он предложил Качалову, Хмелеву и Леонидову ситуацию: "Вы открываете газету и читаете, что ваш банк лопнул. Пожалуйста, начали". Ну, один застрелился, второй сошел с ума, а Качалов как читал газету, так и читает. Станиславский говорит: "Стоп". Качалов сложил газету. Тогда Станиславский говорит: "Я не понял". А Качалов отвечает: "У меня деньги в другом банке". Так и у меня, наверное, деньги в другом банке лежали.
Собеседование
ДЕТСТВО: 1945 - 1951 годы
Рождение
Я родилась 2 сентября 1945 года, в день окончания Второй мировой войны. Родители - геофизики, из первого выпуска геофизического факультета Ленинградского университета. Сначала по распределению переехали в Москву. И отсюда их послали в командировку в город Грозный. А тут война. Немцы подошли к Кавказу. И родители там задержались. А я напротив выскочила раньше времени. Говорят, что даже не семимесячная, а еще меньше. Папа шутил, что от салюта в честь капитуляции Японии: услышала что-то радостное и не удержалась. Полтора кило весила. И когда меня уже можно было транспортировать, родители вернулись в Москву.
Имя
Меня хотели назвать Виктория, но Виктория Викторовна трудно выговаривать. А Ирина - это мир. Причем, Ира мне категорически не нравится, только Ирина. А вообще у меня ощущения от имен интересные. Когда я в церкви говорю молитвы - поминальную и о здравии, у меня получается, что и там и там одни и те же имена. А с носительницами каких-то имен, не буду называть, мне не стоит общаться, потому что обязательно случится неприятность. Это не закон. Просто маленькая закономерность. Имя - это ведь часть человека. Он с ним проводит всю жизнь. Ну, как хозяин и собака после нескольких лет совместного проживания становятся похожи. Так же человек подстраивается к своему имени. Неосмысленно. Здесь срабатывают даже сочетание звуков, вибрация.
Мы очень многого еще не знаем, того, что лет через сто станет нормой. Если б у меня была волшебная палочка, я бы хотела перенестись в будущее. Или перенести в настоящее Леонардо да Винчи. У меня к нему столько вопросов накопилось. Он гений, которого нам еще долго разгадывать и разгадывать. Как и Шекспир. Однажды я провела над собой эксперимент. Во время болезни, будучи в лежачем состоянии я прочитала шеститомник этого автора - подряд все произведения. В голове образовался кавардак, но я поняла, что Шекспир - гений.
- А когда вы заинтересовались Леонардо да Винчи?
- После лекций Симолина в школе-студии. Он рассказал не только о его живописи, но и о нем как о личности. И немножко заворожил. Потом у меня появилась книжка Фрейда о Леонардо да Винчи. Так все и собиралось клочками. Его ведь до сих пор не могут расшифровать. Я не имею в виду Мону Лизу, хотя ее тоже. Но вообще личность этого человека никак не могут положить на какую-то определенную полочку.