Первое отражение появилось в тот момент же, когда появилась вода, а может и магма, доподлинно это неизвестно никому из ныне живущих. Неуютно и странно оно почувствовало себя лишь в тот момент, когда обрело разум, точнее, когда разум обрел двойник. Как только двойника тянуло попить, набрать воды, чтобы помыться, а позже и посмотреть на себя, отражение неумолимо влекло к стеклу, и оно должно было быть у него пока двойнику не придет в голову занять себя чем-то другим.
Конечно первое время отражения, коих было уже несколько десятков тысяч, путались, повторяя движения своего двойника, но тот, к счастью, был весьма ограничен и ничего не замечал. Время шло, а с ним пришла и привычка, жители Геминуса больше не ошибались. Никто, кстати, так и не вспомнил, откуда пришло это название, и кто был его автором. Отражения называли друг друга просто геминосами, и из уст в уста передавалась лишь легенда о том, что это сказано на мертвом языке застекольного мира. Этот мир отражения, не мудрствуя лукаво, поименовали Людосом, потому что двойники сами называли себя "люди" или "человек", но мудрые геминосы, не зная сути этого названия, старались обходиться безликим "двойник". Отражения учились на своих ошибках и на ошибках своих двойников многие тысячи лет и поэтому ничуть не удивлялись, что те глупее их и даже не догадываются о соседнем, привязанном к ним мире. Даже историю геминосы писали двумя разделами: летопись Геминуса и летопись Людоса, поэтому опыта и мудрости у них накопилось в два раза больше.
Но одно изобретение двойников полностью перевернуло представление геминосов о жизни: они изобрели отражающее стекло, зер-ка-ло. Ах, сколько неприятностей оно принесло жителям Геминуса! Вы можете себе представить, каким стал объём работы отражений? Уйти бы с такой службы, да куда? Многие стали хандрить, но только благодаря им выяснилось: что если отражение грустит и не может найти в себе сил улыбнуться, двойнику тоже не сладко и тревожно, и муторно. Эта прямая зависимость несколько разрядила ситуацию: если двойник часто мелькал по разным зеркалам, отражение уставало, и его застекольная пара уставала тоже. Как позже выяснилось, двойники даже придумали этому свое объяснение: зеркала, говорили они, обладают ментальной структурой способной вытягивать жизненную силу. Как веселились геминосы, впервые это услышав - воистину только люди могли наделить вещь разумом в своих бредовых фантазиях. Но, к счастью, зеркал в Людосе пока было не так уж много, и стоили они приличных денег.
Что касается вещей в Геминусе, то они там, конечно, тоже были: все те, что хоть раз отражались в зеркалах, в воде или даже в чайной ложке. На них распространялись иные физические законы: единожды отразившись в зеркале, предметы не исчезали, разве что изнашивались или ломались, вот тогда-то они и растворялись в воздухе. Когда геминосу хотелось сменить, скажем, чайник, лучшим выходом было его сломать и выбрать себе другой.
Несмотря на то, что в Геминусе проживало так же много отражений, как и людей в Людосе, они прекрасно обходились без власти и религии в чистом виде. На вершине иерархии стояли историки, которые хоть и не имели никаких полномочий, но к ним прислушивались, на ступень ниже располагались внимающие, которые готовились занять место историков в тот момент, когда они "уйдут вслед за двойниками за границу". Так сложилось, что внимающих было на несколько геминосов больше, чем историков и поэтому у первых существовала конкуренция, но она никогда не доходила до открытого конфликта.
Некое подобие религии в Геминусе, конечно существовало, например, один из изначальных свитков говорил о том, что создал Бог вначале Геминус, а через сорок лет Людос, и были они разными мирами, и не нуждались друг в друге. Но ещё через сорок лет увидел Бог, что на Людосе разум начал умирать, что люди не знают и себя, не то, что весь мир! И не ценят этот божественный дар, не знают куда его применить. Задумался Бог и взглянул на Геминус.
Там разум процветал, геминосы строили прекрасные дома, изобретали полезные вещи и были счастливы настолько, что засомневались: а есть ли Создатель, когда всё само по себе идет так хорошо? И тогда собрались со всего мира тогдашние историки и решили создать свиток, чтобы показал он им лик Создателя. Трудились они день и ночь, ничего не выходило (хотя Бог им и не мешал, только хмурился все сильнее с каждым годом). Но на девятый год пришёл к историкам в дом ювелир, за сказкой для дочери, увидел он, что заминка у них вышла: все вроде ладно, да не показывает свиток нужного, и ушёл молча. Вернулся ювелир через год и принес с собой тонкий, как волос слюдяной лист. Известно было, что слюда от всякой примеси чистит, только нужное оставляет. Взглянули историки сквозь него на свой свиток, исправили все что нужно и увидели лик Создателя, но лишь на одно мгновение.
Разгневался Бог и призвал к себе двух сыновей Зинтара и Рейвеля, и сказал им:
- Тебе Зинтар, старший мой сын, доверяю присмотреть за Геминусом, там жизнь быстро бежит: один раз упустишь, в другой не догонишь, тебе по силам! А тебе Рейвель, как смышленому, но молодому за Людосом надзирать говорю, там застой и невежество царят, их разогнать тебе по силам! А чтобы не было впредь того, что я видел сегодня, солью я эти потоки в один, не до того будет! - сказал так Бог и упрятал Геминус за тот слюдяной лист и повелел, чтоб стало, как стало...
Так и молились геминосы Зинтару о прощении, а люди Рейвелю о спокойствии. Но в Геминусе молились сами по себе, ни жрецов, ни молелен не было, а в Людосе все обернулось иначе.
И вот в одиннадцатый день осени на Людосе родилась девочка. Она была, как и все маленькие девочки, плаксива и очень мила, назвали её Лилия. А через несколько часов, когда Лилию в первый раз, купали, родилось и её отражение - Анелия.
Несмотря на то, что девочки родились в один день и выглядели совершенно одинаково, выросли они разными...
"О, боже мой! Ну почему именно он? Почему им приспичило целоваться именно тут и когда они уже закончат?" - девушка размышляла уже минуты две, упорно пытаясь сохранить на лице выражение неземного блаженства и осторожно косясь на парочку за стеклом. - "Блин, хоть бы глаза закрыли, а то вся на виду, ещё заметят". А они, казалось, и не думали расцепляться, и Анелия, как вечная заложница, просто обязана была это терпеть! "Ой ой ой, не надо, не надо! Только не вздумай её раздевать! Идите хоть в комнату, там зеркал нет!"
Видимо, её мольбы изрядно надоели Зинтару, потому что ненавистная парочка, наконец, скрылась из виду, и Анелия с видимым удовольствием отстранилась от Дислава, едва удерживаясь от того чтобы не влепить ему пощечину, как и каждый раз после близости на которую её вынуждала проклятая стекляшка.
Не любила она Дислава, ох не любила.... За бесхарактерность - это раз, за покорность обстоятельствам - это два, за спокойную улыбочку с которой он идет по жизни - это три, и вообще пристает он к ней с явным удовольствием, вот! Хоть и по принуждению... Анелия с ненавистью треснула кулаками по прозрачной поверхности. Дислав спокойно наблюдал за тем, как она кусает распухшие от долгого поцелуя губы и сверлит его взглядом:
- Ну что ты каждый раз так убиваешься? - в его голосе не было снисхождения, только сочувствие, парень все же боялся ещё больше обидеть свою "партнершу". - Ничего непоправимого, одернула топик и иди по своим делам!
- А это не твоё дело! - Анелия гневно сверкнула глазами. - Тебе, похоже, итак не плохо! И девку помял, и двойник не потерял! Все равно я от тебя отделаюсь!
Дислав от несправедливой обиды увернулся с ловкостью и грацией барса:
- Свело стекло - не вороти... - поговорка кончалась неприлично, но с этой церемониться и не стоило, так лучше поймет. Девушка слегка оторопела, но только сильнее сузила яркие синие глаза:
- А ты и рад, что свело! Не могу я тебя понять! Не могу и не буду. Сам что ли не видишь, что мы тут, как рабы? Творим, что велит... - она запнулась на полуслове, чем Дислав не замедлил воспользоваться:
- Ну? Кто? Кто велит? Ты одна до сих пор не понимаешь, что не бывает рабов без господина. Никто нам ничего не приказывает. Так происходит, потому что так должно быть. Пока люди за гранью, ты - тоже, где хочешь, но как только они встают у грани, будь любезна становиться рядом.- Парень чеканил свою правду убедительно насколько мог, вот только для миловидной темноволосой девушки, шипящей перед ним рассерженной кошкой, этого было недостаточно.
- Нет, Дислав, ты не прав, - Анелия перестала кричать,- вы все не правы, и я докажу что это так. Вот ты красивый, молодой, завидный парень, - в её голосе появились рокочущие нотки, - должен бы сейчас обнимать на шикарной кровати свою любимую девушку, а приходится...
Тут словно по заказу давешняя парочка пошла развлекаться в ванну. К счастью отражения в воде, куда плещет душ, были настолько нечеткими, что ни Дислав, ни Анелия не оказались раздетыми, но пример получился показательным. Девушка открыто ухмыльнулась в зеленые глаза "партнера".
Как только последняя капля душа ушла в слив, рыжеволосый парень покачал головой, развернулся, сделал пару шагов и пропал из виду.
Анелия ничуть не чувствовала себя победительницей, она была в очередной раз разочарована: Дислав опять ушел от разговора и не дал себя убедить до конца, а ей совсем не помешал бы толковый соратник!
Поскрипывая зубами, девушка легким движением вошла в свою комнату. Каблучки цокнули по темному ламинату и были движением ног отброшены в угол. На покрывало красного бархата полетели топ и юбка. По густому ворсу ковра с оттяжкой прошлись восхитительные девичьи ножки. Руки с острыми накрашенными ноготками сняли с крючка шелковый черный халатик, который по длине больше подошел бы подростковой Лолите. Яркие синие глаза пробежались по комнате и, встретив на своем пути неожиданное препятствие, удивленно моргнули.
На прикроватной тумбе из темного дерева стоял букет нежных синих роз, машинально их пересчитав, девушка убедилась - девять. Сегодня они в девятый раз поспорили с Диславом. Букеты начали появляться после первой же ссоры, и все они были разноцветными: красные, желтые, зеленые, лишь количество роз в них было предсказуемым: оно всякий раз увеличивалось на одну. Проще всего, конечно было бы заподозрить в их появлении самого Дислава, но это выглядело как-то уж совсем не логично. Парня у Анелии не было, мало кто вообще мог терпеть её взбалмошный характер, кроме, разве что, Яда. Девушка присела на застеленную кровать и глубоко задумалась...
Дислав, между тем, не подозревая о мыслях Анелии, как раз входил в свою комнату. Комната была под стать хозяину: доминировал спокойный, немного отрешенный голубой цвет с позолотой. В большое на полстены окно всегда бил яркий теплый свет, за исключением тех случаев, когда оно было задернуто светлой плотной шторой.
Царицей этой комнаты без сомнения была кровать: большая пышная перина, шелковое белое покрывало и шикарный балдахин в первую очередь привлекали внимание гостей.
Кроме того, на многочисленных полках стояли сотни статуэток, изображающих тигров во всех мыслимых и немыслимых позах: от прыжка до чаепития. Дислав был страстным коллекционером, любой, кто хотел доставить ему удовольствие, приносил в подарок маленького тигра и тот занимал достойное место на полке. Чаще всего тигров Диславу дарила его девушка Лайда.
Лайда была почти полной его противоположностью: весёлая и подвижная, как горная речка, она не могла и минуты просидеть спокойно, попытки удержать её руками, как правило, оказывались столь же провальными, как и попытки удержать упомянутую речку. Но, в общем, у них был весьма гармоничный союз: спокойный, рассудительный и глубокий Дислав дополнял горячую, несдержанную выдумщицу Лайду, которая сейчас как раз постучалась в его дверь.
Лайда влетела в комнату порывом весеннего ветра, с той только разницей, что ветер не дает таких внушительных пощечин и без перехода не одаривает умопомрачительными поцелуями:
- Я так боялась, что ты на работе, милый! Я так спешила к тебе. - Она щебетала что-то ещё и предсказуемое, и неожиданное. А Диславу почему-то было совсем не до нее, он даже горящую щеку потирал как-то лениво и задумчиво, но Лайда этого, конечно, не заметила, она всегда была сама в себе. Не то чтобы обычно парню это нравилось, но все же не так сильно раздражало, как сейчас. Сейчас молодой геминос многое бы отдал, чтобы оказаться от неё подальше и спокойно подумать.
О том же, как ни странно думала и Анелия, покоя она не знала уже минут сорок, все потому, что Лилии вдруг захотелось испробовать на себе тысячу и один вид вечернего макияжа, и о том, что отражению это может не понравиться она, конечно, не задумывалась. Не секрет, что, то и дело, обижено надувая губы и удивленно округляя глаза, не очень-то и поразмышляешь о дарителе букета и способе удалиться из этого "рабского мира", но Лилия, похоже, не собиралась прекращать своё увлекательное занятие, и думать Анелии приходилось, как получится.
Интересно, что внешне являясь отражением двадцатилетней девушки, рассуждала геминоса, как подросток пятнадцати - шестнадцати лет, возможно, это были издержки воспитания или сыграла роль не сложившаяся личная жизнь и неокрепшая, в связи с этим, психика, но это было так.
"О великий Зинтар, за что мне досталась в двойники эта идиотка? Что такого я сделала? У меня уже губы опухли эти помады стирать и размазывать, а ей все нипочем! Как же мне надоела такая жизнь и эта проклятая стекляшка, которая раз за разом нас сводит! Как геминосы вообще могут терпеть это? Подумать страшно: кто-то этим доволен и считает приемлемым подстраивать свою жизнь под появление в зеркале взбалмошного человека! Что я могу такого сделать, чтобы оторваться от неё? Уйти и исчезнуть хоть во мраке, хоть у Зинтара подмышкой!"
В общем, ничего удивительного, что девушку с таким характером мог спокойно воспринимать только ещё более едкий Яд. Яд считался крайне везучим геминосом: его двойником был панк, по прозвищу Чен, который настолько редко заглядывал не то, что в зеркало, а вообще в ванную, что Яд мог вести вполне независимый образ жизни и занимать тем, чем пожелает почти неограниченное количество времени, кроме, разве что служебного. Пожалуй даже он сам не мог объяснить, что привело его во внимающие, однако, там его ценили: не было другого такого специалиста способного спокойно, без шума и пыли порыться в душе любого геминоса и вынести оттуда все, что могло бы помочь вернуть его в строй! Поэтому привлекался такой ценный кадр изредка и лишь после девятого срыва, но те, кто прошел его "курс релаксации" надолго становились довольными жизнью и бытием.
И вот сейчас он с нетерпением наблюдал за ужимками подруги и, в ожидании окончания спектакля, большими глотками пил недорогое, по меркам Людоса, пиво.
Анелия давно заметила приятеля и возобновила свои мысленные мольбы о покое и проклятья в адрес Лилии. Проклятья звонко бились о границу и разбегались по полу мелкими суетливыми змейками.
А сама Лилия, и не подозревая от каких высказываний бережет её уши зеркало, как раз прервала "раскраску", чтобы открыть дверь настойчиво стучащему в нее человеку. За дверью оказался посыльный, который, вручив ей приятный букет цветов с открыткой, быстро ушел. Девушка вновь встала перед зеркалом и прочитала про себя текст на цветном картоне, вместе с ней, конечно, его прочла и Анелия: "Дорогая Лилия, мои родители очень хотели бы видеть тебя на юбилее моего отца. Сообщи мне, как можно быстрее, если соберешься порадовать нас своим визитом завтра вечером. Всегда твой Хэйлар"
Как только Лилия, со счастливым визгом выскочила из зеркала, Анелия со стоном разочарования сползла на пол. Ведь что такое юбилей? Это танцы, закуски, поздравления? Да, точно, но перед этим платье, прическа, макияж, а в самом зале куча зеркал! Семья Вейнцев считается одной из самых богатых в городе, а это значит, на зале они точно не стали экономить! Опять целый загубленный день и вечер о обществе Дислава! Нет, Зинтар точно решил её угробить...
Яд возмущения подруги не оценил и не разделил, длинным глотком допив пиво, с удовольствием жахнул бутылку об границу и присел перед Анелией.
- Хэй, Эн, ты чего совсем раскисла? Ну, потанцуешь пару часов - проблем-то! - он взял её двумя пальцами за подбородок и от души покрутил им из стороны в сторону, чуть не свернув девушке шею. - Не, не заболела вроде, глаза ясные, цвет лица здоровый, губы от поцелуев горят, так что случилось?
- Видела я такие поцелуи и тебя вместе с ними знаешь, где? - Анелия мгновенно окрысилась и дернула головой, скидывая назойливую руку приятеля.
- Где? - Яд сделал заинтересованное лицо.
- С пьяну в матовом стекле! - уже не так агрессивно сказала девушка. - Черт, как тебе с двойником повезло ты даже не представляешь!
- Представляю, - тряхнул зеленым ирокезом парень. - Вот смотрю на тебя и молюсь, чтоб Чен за ум не взялся и мыться не начал!
- Да, это было бы хреново,- Анелия моментально представила себе умытого Яда, с прилизанными русыми волосами и костюмчике, вместо привычной косухи и рваных джинсов и тихо хихикнула. - А ты чего ко мне на работу то пришел, случилось чего?
- Случиться случилось, да только не у меня.
-А у кого?
- Ну ты дурная, ей-богу! Я ж к тебе пришел, не к кому-то, значит у тебя и случилось! - Яд ехидно посмотрел на девушку и продолжил. - Срыв у тебя сегодня был, подруга? Да ну, не отвечай, итак знаю! Так вот это был уже девятый, а что это значит?
- Что?
- Что теперь мне с тобой разбираться, как специалисту: успокаивать, убаюкивать, короче все делать для твоей психологической разгрузки!
- Ого, так это от тебя цветочки?
- Неет, цветочки это не от меня, я бы тебе лучше пива принес, цветочки это традиция, - парень задумчиво потеребил серьгу в виде черепа. - Верят, понимаешь ли, историки, что цветы ваш женский пол успокаивают и умиротворяют, вот и пытались сгладить твою агрессию, ферштейн?
- Яволь! - от неожиданности девушка тоже вспомнила курс популярных языков Людоса. Свободно геминосы могли говорить лишь на языке своего двойника и на геминосском, конечно.
- Ну что, пошли развлекаться, в смысле проходить "курс психологической разгрузки"?
- Да какая мне сейчас разгрузка? - Анелия махнула рукой и поднялась с пола. - Видел бумажку? Юбилей у меня!
- Хэй, Эн, да ты и правда дурная! То ж завтра, у нас ещё целая ночь! - с лукавой улыбкой Яд выудил из кармана ещё две бутылки Хайникена.
Ночка и правда удалась на славу! Сначала они тут же, у границы выпили по паре бутылок пива и жизнь показалась Анелии чуть более яркой. Потом, дождавшись сумерек, вышли в знакомый сквер с гитарой и часа два громко орали песни "Царя и Скомороха", под что ушло ещё около четырех литров людского напитка, хоть и обладавшего горьким привкусом, но все же вкусного и яркого, как вареный в корице апельсин. Окончательно охрипнув, но уверившись в своей возможности свернуть горы, пьяная парочка слегка пошатываюсь пошла на поиски "байка, достойного прокатить такую красотку". Своего зверя у Яда не было, ввиду непостоянности и откровенного разгильдяйства, но нужный тут же оттискался в одном из отражений.
Мотоцикл был просто замечательный, от Harley-Davidson Motor, последней модели. Они летели со скоростью света по ровной дороге, которая едва успевала появляться под колесами, казалось, если ещё прибавить скорости, то машина рухнет в серый невнятный туман пространства, в котором одиноко висела огромная полная луна. Байкером Яд был отменным: он чувствовал мотоцикл, как часть себя, и тот мгновенно реагировал на любое даже не движение, а просто намек на него. Анелия, сидя сзади и крепко держась за плечи парня, громко и переливчато визжала от восторга и скорости, напоминая Яду не то древнюю амазонку, не то отчаянную дикарку.
Но как и многое прекрасное эта ночь должна была закончится мерзко, что и случилось часа в четыре по полуночи, когда Яд едва уложил геминосу в кровать и накрыл темно-красным покрывалом. Анелия исчезла прямо из-под покрывала, и внимающий раздраженно чертыхнулся, мгновенно поняв где она. Машинально заправив кровать и продолжая осыпать проклятьями такие случайности, геминос вышел из комнаты.
А Анелия, меж тем, кристально трезвая и раздраженная похуже гарпии, любовалась на милое личико своего двойника прикрытое болотного цвета маской (хорошо хоть наложить её та ухитрилась без зеркала), которую Лилия бережно обдирала с лица. Когда со снятием было покончено двойняшка честно ушла спать. А Анелия до утра пыталась унять набат похмелья, просыпающийся у нее в голове от всякого движения.
Подготовку Лилии к предстоящему балу Анелия вытерпела стоически, большую роль в появлении этого благодушия сыграло то, что похмелье, наконец, успокоилось и, разумеется, приятные воспоминания о прошлой ночи. О грядущей геминоса старалась не думать: танцевать она не любила.
После того, как приготовления к приему закончились, Лилия вышла из дома и долго не появлялась в зеркале, Анелия даже успела взбодрить себя чашкой кофе и парой ватрушек, но уж когда двойник появилась, геминосе резко стало не до этого.
Лилия очень любила привлекать к себе внимание, быть яркой, заметной, самой-самой. А лучше всего у нее это получалось в танце, ведь от рождения она была наделена гибкостью ласки. Сегодня на ней было нежно сиреневое шелковое платье с открытыми плечами, чуть выше колена впереди и с длинным шлейфом украшенным перьями и лоскутами капрона. На голове усилиями парикмахера, едва справляющегося с водопадом темных волос, была сотворена прическа состоящая из множества косичек, хаотично переплетающихся с локонами и легкими черными перьями. А макияж был простой, но явно подчеркивающий большие синие глаза и аккуратный небольшой ротик, к которому Хэйлар ухитрялся прикасаться даже в танце.
Опасения Анелии подтвердились точнее некуда: зеркал в зале было столько, что выходя из одного ты сразу попадал какой-нибудь частью тела в другое. Не говоря уже о том, что Дислав не отлипал от нее ни на минуту и все время улыбался, наконец девушка не выдержала и спросила:
- Тебе так нравится танцевать?
- Я люблю танцевать, но не настолько, чтобы весь вечер таскать партнера по залу. - Дислав неодобрительно покосился на Лилию.
- Странно, если тебе уже надоело, почему ты улыбаешься? - Анелию и правда заинтересовал ответ, к тому же сегодня она поняла, что ни разу не общалась с Диславом нормально, без издевок и истерик.
- Если я отвечу, ты наверняка обидишься, так что давай не будем портить вечер? - геминос непостижимым образом ухитрился напрямую уклониться от ответа.
А Лилия в это время и не собиралась останавливаться, она танцевала как в последний раз и Хэйлар едва успевал подстраиваться под сменяющиеся ритмы: танго, полька, фокстрот, фламмо. Но ко всеобщей радости наконец устала и она. Хэйлар с нескрываемым облегчением подвел свою даму к резной скамье, где уже сидели его родители. Пока они обменивались поздравлениями и пожеланиями, и стояли спиной к зеркалу, у геминосов возникла ещё она возможность поговорить.
- Все-таки ответь, почему ты в таком настроении?
- Да на самом деле все просто: никогда не видел тебя такой как сейчас.
- Красивой, нарядной, тебе гораздо больше идет все это, чем ей. - Дислав кивнул на Лилию.
- Как это? - геминоса приподняла брови. - Мы же с ней одинаковые как два осколка, да и выбирала эти вещи она.
- Ммм... как тебе объяснить, вот представь, что вы и правда близнецы, а не как сейчас. И вас разделили и даже не показывали друг другу двадцать лет. Вы просто знали, что есть где-то другая такая же. И прожили две разные жизни до двадцати лет, а потом встретились. Как думаешь вы были бы разными? - Дислав вопросительно глянул на девушку.
- Да, логика есть. Видимо, мы и правда не слишком похожи, поэтому она мне так не нравится. А почему тогда мне так хорошо подошли те вещи, которые она выбрала для себя? - Анелия увлеклась диалогом настолько, что даже забыла съехидничать.
- Да это обычная случайность: возможно она хотела примерить образ подобный тебе и промахнулась, а может ей просто нравится цвет этого платья.
Тут разговор пришлось свернуть, потому что парочка двойников все-таки вышла в центр зала на последний вальс - дело шло к полуночи.
Этот танец Анелия танцевала с Диславом почти без отвращения.
Хэйлар лукаво улыбнулся, и, слегка отстранившись от девушки, произнес:
- Я давно хотел показать тебе свою спальню, милая, как удачно, что сегодня ты решила остаться!
Войдя в комнату, Лилия заметила, что, не смотря на обычное для богатой спальни убранство: большое окно, мягкий ковер, несколько тумб и гардероб, на стенах нет ни картин, ни полок, ни обоев, ни зеркал, да и самих стен не было видно: по всем четырем сторонам был виден один только ярко синий бархат. Всю стену напротив двери занимала кровать. Чувствовалось, что сделана она была на заказ и специально под эту комнату. Мягкое покрывало хотелось беспрестанно мять в руках или почувствовать его всем телом сразу, впрочем, это Лилии сегодня ещё предстояло. Но это были не все сюрпризы.
Девушка как-то обмолвилась своему спутнику, что давно мечтала видеть себя во время любовных утех, чтобы проверить, так ли она прекрасна, пластична и бесподобна, как восхищается Хэйлар. И вот сейчас молодой человек с видом довольным и торжественным потянул за какой-то шнурок, и весь синий бархат, что застил стены сполз в угол ближе к окну, открывая необъятных размеров зеркало, покрывающее стены сверху донизу.
Неожиданно появившись перед границей вместе с Диславом, Анелия вопросительно поглядела на геминоса, ведь, когда двойники удалились в спальню, тот заверил девушку, что зеркал там нет, и что они могут быть свободны до утра, но то, что сейчас увидела геминоса, повергло её в шок и отчаяние. Это вам не просто зеркало - тут вся как на ладони...
Лилия меж тем, прильнула к Хэйлару и начала тереться об него легко и плавно, маскируя ласку танцем и мелодично напевая какую-то песню. Хэйлар мгновенно увлекся её движениями и стал гладить девушке волосы и спину, временами спускаясь ниже, чем велит этикет. И в какой-то момент, тщательно натянутая струна напускного приличия, на которой, опасно балансируя, танцевала пара, лопнула и они слились в поцелуе, куда более страстном, чем танец.
Анелия чувствовала, как по её неприкрытым платьем плечам скользят чужие, непривычные мужские руки, настойчиво почти нагло отмечаясь там, где им хотелось, невзирая на несогласие девушки, уверенные в её согласии. Но мало этого! Она сама блуждала руками по коже чужого и странного мужчины, невольно пробуждая в Диславе того зверя, что всегда есть в них.
"Проклятая стекляшка! Что ты со мной делаешь!" Ооо как она хотела протянуть руку, ногу, да хоть голову, и разбить на мелкие осколки эту мерзкую границу, чтобы те двое увидели и поняли, что не одни и ушли заниматься своей распроклятой любовью в другое место, где нет ни зеркал, ни даже чайной ложки! Но самой было её не разбить...
Через некоторое время двойники удалились в ванную, чтобы подготовиться к грядущей ночи. Нет, Дислав не обманул, там зеркал действительно не было, ни одного, и сам Дислав тут же об этом пожалел.
- Я тебя ненавижу! - пронзительный взгляд из-под угольных ресниц улетел в молоко. Туда же улетела пощечина - Дислав остался спокоен, по крайней мере, внешне.
- Ты тоже не мой идеал, - его голос дрогнул, что ещё больше усилило гнев Анелии, ей показалось, что от того, что сейчас непременно произойдет на кровати перед зеркалами, он будет получать удовольствие. Она замахнулась снова, но геминос с потрясающей грацией перехватил руку и, заведя её за спину девушки, плотно прижался к ней всем телом и быстро и горячо зашептал на ухо, чтобы хоть что-то услышать и понять Анелии пришлось сосредоточиться и перестать вырываться:
- Тише девочка, тише. Я не понимал тебя всегда, как и многие, но именно сейчас я могу тебя понять, как никто. Ты права, о да, как ты права, сейчас мой двойник разложит твоего на этой кровати и ко взаимному удовольствию будет делать с ней все что пожелает. Нас как всегда не спросили, но мы тут, и это значит, что есть два варианта: либо сейчас ты продолжаешь истерику и сладкая парочка, вернувшись, изнасилует нас обоих, да, дорогая, не удивляйся, меня тоже, либо мы успокаиваемся вместе и за пять минут успеваем настроиться на милый и легкий дружеский секс, итак? - девушка молчала, как немая, но время останавливаться не желало, и Диславу пришлось её слегка встряхнуть. Когда и это ни к чему не привело, он резко развернул её к себе и увидел слезы, которые не так-то просто было спрятать с прижатыми к телу руками. Решимость и уверенность геминоса, будто стерли мокрой тряпкой:
- Ты чего? - в ответ на этот вопрос девушка окончательно расплакалась. Она кусала себя за руки и сжимала губы лишь бы поскорее прекратить это унижение, сквозь всхлипы Дислав только и сумел понять:
- В первый раз...- теперь молния, казалось, поразила геминоса, он даже не подозревал, отчего она так бесится каждый раз, когда за границей Хэйлар фривольно прикасался к Лилии, а он, Дислав, здесь так же бесстыдно лапал невинную девушку.
Но вот шум воды в ванной стих и раздался смех, у отражений осталось время только для последней фразы. Слезы девушки, как по волшебству высыхали, лицо разглаживалось, превращалось в веселую маску, и даже уже глаза не выдавали правды. Тогда Дислав собрался духом, и, крепко прижав к себе Анелию, сказал:
- Я люблю тебя, слышишь? Сегодня Я Люблю Тебя! Буду любить... - геминосу оставалось только надеяться на то, что Хэйлар не заставит его поставить Анелию в какую-нибудь развратную позу и не вынудит причинить девушке ещё и физическую боль.
Но рыжеволосый Хэйлар недаром снискал расположение такой роскошной девушки, как Лилия. Он был нежным трепетным и чутким любовником, знающим, где применить больше силы, где меньше, а где и вовсе раствориться в пожеланиях дамы. Дислав искренне надеялся, что показал хотя бы половину такого отношения к Анелии.
Пока пара стояла на полу и упоённо целовалась геминосу было сложнее всего: он видел глаза своей партнерши, а чтобы попытаться доставить ей удовольствие, ему нужно было отрешиться от того страдания, что в них царило, он итак чувствовал себя насильником.
Когда Хэйлар опрокинул Лилию на кровать, стало гораздо проще: можно было зарыться лицом в темные волосы или шею ласкать Анелию настолько нежно, насколько он вообще был способен.
В конце концов, Дислава это даже увлекло: чувство стыда исчезло с первым же натуральным стоном геминосы, ведь, как отражению, ей было достаточно приоткрывать рот, но она застонала, а значит не все так плохо! Он уже с гораздо большим удовольствием вылизывал и теребил вишенки её сосков, и каждый стон Анелии отдавался в его голове праздничным салютом: ей нравится! Он больше не маньяк, не враг и не насильник! Он - любовник, он дарит удовольствие и радость, а не унижение и боль! Это было так прекрасно, что Дислав на миг потерял контроль над ситуацией, и надо же было Хэйлару именно в этот момент сделать самое главное!
Глаза Анелии расширились и вот миг, когда Лилия застонала от удовольствия, геминоса прошептала:
-Больно...
Диславу повезло, что в этот момент Хэйлар остановился, что бы выправить изо рта попавший туда волос. За эти полминуты Анелия смогла привыкнуть к зудящей боли и когда движения возобновились, ей перестало быть страшно, хотя стало и не так приятно, как до того. Она видела, что за границей Хэйлар двигался сильно, и не особенно церемонясь с партнершей, но, судя по лицу Лилии, это была их любимая игра, а Дислав в это время, внешне полностью повторяя все действия двойника, ухитрялся быть нежен и спокоен, как обычно. Но Анелия видела, каких трудов ему это стоит: лицо геминоса побледнело, как в минуты сильнейшей концентрации, губы сжались в тонкую нить....
Ближе к утру Анелия сидела у Дислава в комнате на полу и слегка раскачивалась, обняв колени. Она молчала всю дорогу, и все время пока была здесь. Перед ней рядком стояли чашки: кофе, какао, чай и молоко, она не притронулась ни к одной.
Конечно, Дислава больше устроила бы ругань - он давно знал, как с ней бороться, а с таким состоянием особо не поборешься. Тогда он решил, что возможно девушке поможет горячая ванна, она обладает и расслабляющим эффектом, и от ощущений поможет отмыться, если что.
Геминос вышел из ванной одновременно с тем, как из коридора вошла Лайда. Сегодня она напоминала тигровую лилию: такая тонкая и такая же яркая. От традиционной пощечины, он нетрадиционно уклонился, чем Лайду ни мало не смутил, скорее озадачил.
- Это кто? - несвойственным ей, тоном старой экономки нашедшей под кроватью в детской неучтенного щенка, спросила Лайда, указав кончиком тонкого пальца на Анелию.
- Это моя гостья, - голос Дислава был не столько спокойным, сколько уставшим и холодным. Он действительно устал и ощущал себя разбитым и выжатым. - Анелия, я налил тебе ванну, отдыхай, сколько захочешь.
Девушка благодарно кивнула, поднялась и, не обращая внимания на вновь прибывшую, прошла в ванную.
- Почему она со мной не поздоровалась? Немая? - Лайда издевательским взглядом проводила "гостью" до двери. И решила, что довольно сдерживаться. Одновременно с ней это же решил Дислав и в тот момент, когда девушка уже была готова повиснуть у него на шее, придержал её за плечи:
- Лайда, у меня был тяжелый день, приходи завтра?
- Ах, тяжелый день... - в голосе геминосы появился яд, она пренебрежительно кивнула на дверь ванной. - С этой?
- Её зовут Анелия.
- А мне плевать, как её зовут! Почему из-за неё я должна лишаться удовольствия побыть со своим парнем?
- Не из-за неё, а из-за того, что я уже месяц как мечтаю лишиться "удовольствия" быть с тобой! - крайне неожиданно, даже для себя почти прокричал Дислав. А вот Лайда неожиданно успокоилась:
- Ну? И чего молчал? - ехидство и издевка ушли из её голоса, она спрашивала серьёзно, и, наверное, поэтому Дислав тоже успокоился и почти с улыбкой ответил:
- Слова не мог вставить. Извини Лайда, но я так от тебя устал.
- Хм, заграницу ты мне этим не открыл, ну да ладно, с тобой действительно было скучновато, молчал все время и все думал, думал.... Нет, это не для меня. В этот раз, пожалуй, я найду, кого повеселее. - и она ушла, оставив Дислава в полном не понимании происходящего: Лайда, как всегда сама себе все объяснила.
Яд закинул ногу на ногу и метко плюнул в бронзовую вазу. Ваза появилась около скамейки за четыре секунды до плевка - Геминус не давал себя загадить. Парень ждал уже второй час, но Анелия все не появлялась. Никакой другой тропой она не ушла (внимающий заранее позаботился о том, чтобы скривить дорогу от дома Дислава через этот сквер), а значит, до сих пор была у своего "приятеля". Заскучав окончательно, Яд достал из-под лавки ещё бутылку "Хайникена" и чуть не выронил её из крепкой руки.
Прямо на него летел какой-то огненный смерч и, запнувшись о едва заметный камушек, по инерции продолжил движение прямо к парню в руки. Но Яд не зря был отражением бывалого панка: пиво он оценил дороже, чем нечто невнятное и валящееся прямо в руки. С неожиданной сноровкой он отодвинулся к краю скамьи, и девушка в ярко-рыжем платье, летевшая на него с гневным сопением, поприветствовала лицом кованые прутья. Сопение мгновенно сменилось плачем, потом редкими всхлипами, но они тишиной сменяться не торопились. Яд лениво пил пиво, (всхлипы не прекращались), достал вторую бутылку (всхлипы заинтересованно притихли), открыл её (возобновились с начальной частотой) и со вздохом протянул пиво девушке:
-Будешь? - Лайда удивилась настолько, что даже перестала размазывать по щекам тушь.
- Яяя? - Яд даже слегка съёжился под её оценивающим взглядом, но быстро оживился, прикинув, что заданный таким тоном вопрос может означать, что пиво останется у него, однако, геминоса его разочаровала.
- Ааа буду! - девушка невежливо выдернула из его руки бутылку и приложилась к ней. Правда Лайда не учла того, что до этого пила лишь легкие вина, а крепкий "Хайникен", как ни крути, к ним не относится! Поэтому как приложилась, так и отложилась.
Оглядев уже слегка разъезжающимися глазами нового знакомого она постановила:
- А ты ни-че-го! Пошли гулять?
Через допитую бутылку и полчаса уговоров Яд пошел провожать её до дома, выпитой не им бутылки было больше не жалко - зрелище того стоило!
Нет, Лайду не шатало, она не падала и не порывалась прыгнуть со скалы, неет... Она летела над парковой дорожкой словно приблудный осенний лист и все время говорила, не обращая ни малейшего внимания на заплетающийся язык:
- Вот он нашел да? Классную да? Ха! Я... Я лучше! Во! Правильно? - Яд в десятый раз обреченно кивнул, чем вдохновил девушку ещё больше:
-Воооот! Я и говорю... Я лучше... чем он найду себе хоть сто! Да? Вы где? Мужикииии я сдобная! Ой... я же не сдобная... - наконец Яду надоел этот театр одного актера и он попросту перекинул геминосу через плечо, сделал пару шагов и бросил её на свой вечно не застеленный диван, где она почти сразу мирно свернулась калачиком и уснула...
- Мдаа... - только и сказал геминос.
Анелия лежала в медленно остывающей ванне и расслабляла уставшее тело и потрепанные мысли. Вопреки всему ей не хотелось отмыться от ощущений, ей хотелось отмыться от этих самых мыслей.
Нет, в конечном итоге она, была даже рада, что её давний страх уже сбылся и закончился, и сбылся именно так, без неприятных последствий для психики, пострадали только эмоции.
Сегодня её небольшой мирок пошатнулся и едва устоял на хрупких опорах злости. Дислав оказался не таким хладнокровным и спокойным дураком, как ей казалось раньше. Неожиданно выяснилось, что он понимал и уже знал все то, что она говорила. Это было приятное открытие, но оно к сожалению заставляло чувствовать себя слабоумной: всё то время, что она впаривала ему свои недалекие идеалы, он просто пытался её успокоить и имел терпение её слушать. Ко всему этому следовало прибавить ещё и сегодняшние его старания и получалось, что она должна была извиняться перед ним почти за весь период их знакомства. От этого на душе было несладко....
Сладко было от другого, и сказать, что только на душе, значит покривить ею. Сегодня она стала женщиной, и пусть её двойник занималась, чем хотела задолго до этого момента, это было неважно. Сегодня был её день, день отражения настоящей женщины! И она не испытывала ничего кроме приятной усталости и смущения при взгляде на Дислава.
В этот момент, словно почувствовав, что мысли Анелии свернули в спокойное и умиротворенное русло, в ванную зашел сам Дислав. Несмотря на то, что на поверхности воды плавал солидный слой пены, девушка смутилась своей наготы и излишне агрессивно спросила:
- Ты что пришел? - молодой геминос попятился к двери: он сам очень волновался, когда шел сюда и даже такой слабый отпор выбил его из колеи.
Заметив, какой эффект произвел неосторожный вопрос девушка продолжила уже мягче:
- Я имею в виду, тебе нужно, что-то конкретное или ты просто пришел? - парень смутился ещё больше, он вообще сильно изменился за эту ночь, холодная броня самообладания истончилась до прозрачности, и все эмоции оказались на виду.
- Я... я подумал не уснула ли ты тут, а то мало ли что... - Дислав оказывается так мило терялся и смущался, что девушка не смогла удержаться, чтобы не поддразнить его:
- Да, я сегодня очень устала, и чуть было не уснула, но... - она невысоко подняла стройную ногу над пеной. - Мне тут было слишком одиноко, чтобы спать. Вот смотри. - Анелия поманила пальцем, и парень покорно подошел к краю небольшого бассейна.
Не учла новоявленная искусительница нескольких деталей, можно сказать "роковых" обстоятельств: во-первых, купалась она не очень аккуратно, во-вторых, пол в ванной был выложен французским кафелем, в-третьих Дислав вошел в комнату босиком и, наконец, в-четвертых, то, как легко поскальзываются молодые парни, заглядевшись на виднеющуюся из-под пены девичью грудь.
Результатом такой череды недоглядов и совпадений стало шумное и пенное падение хозяина ванны в вышеозначенную ёмкость. После чего на несколько минут в комнате воцарился хаос: Анелия с громкими комментариями пыталась выбраться из-под Дислава, тот, в свою очередь, сдержано матерясь, пытался встать хотя бы на четвереньки. В итоге им хватило пяти минут, чтобы сориентироваться в ситуации и, откинув мокрый диславов халат, долить воды, добавить пены, отсмеяться и продолжить разговор.
- Кто это приходил? - Анелия ещё улыбалась, вспоминая лицо падающего геминоса.
- Это приходила Лайда, моя, теперь уже бывшая, девушка. Та самая, которую мне по-твоему полагалось "обнимать на шикарной кровати". - Дислав поддел девушку совершенно машинально, даже не задумываясь, однако она мгновенно ощетинилась.
- А что я не так сказала? Если от тебя ушла девушка, это ещё не повод мириться с ситуацией! Появиться новая, ещё одна и ещё, а целовать ты все ровно будешь меня! Разве это правильно? Это ведь измена! - с Анелии в один момент слетел образ соблазнительницы, и опять вылез непримиримый подросток.
- Ну, вообще-то это работа, или предназначение, как посмотреть... - договорить геминос не успел, потому что в этот момент Анелия взвилась окончательно и наградила его четким ударом в плечо и, без перерыва, ещё несколькими от которых он пока уворачивался, хотя в ванне это было не так уж просто. А пока уворачивался, успел осмыслить, что только что сказал Анелии, что сегодняшняя ночь подразумевала под собой только работу, а это, как ни крути, было грубо. Да и не чистая правда, к тому же.
К счастью град ударов скоро прекратился, но радоваться было рано: Анелия просто начала примериваться, а не бить наотмашь. Тогда Дислав схитрил: место того, чтобы увернуться от кулака целящего ему в челюсть, он поймал руку геминосы и легонько, по одной, поцеловал костяшки пальцев. Кулак мгновенно расслабился и последний поцелуй пришелся уже в раскрытую ладонь.
- Прости меня, я ошибся, - Дислав постарался улыбнуться как можно мягче, - ты права, это не просто работа.
- Вот видишь, - геминоса слегка расслабилась и задумалась: ей очень хотелось ещё поцелуев, но не просить же? - Ты никогда не задумывался, может, мы можем что-то изменить в этой ситуации?
- Я понимаю тебя, не воля, не свобода и все в этом духе, но если что-то менять сломается весь наш уклад, вообще все. Замечала какой бардак царит на Людосе? Не боишься окунуть и Геминус в ту же лужу?
- Нет, ты не то понял, я не хочу менять эти устои, все это мироустройство, я просто хочу сама отсюда уйти! Это все не устраивает лично меня! Я не могу так...
- Как? - Дислав дотронулся до её колена и легко пробежался пальцами выше. - Так? - рука перелетела на плечо и нежно дотронулась до шеи. - Или так? - девушка таяла под этими мягкими, непривычными, бережными прикосновениями, поэтому не стала отвечать на вопросы, а геминос вкрадчивым шепотом продолжил свои размышления:
- А если и есть такой способ? Если ты уйдешь из Геминуса, то что будет со мной? С нами? Ведь эта ночь была такой... необычной, такой волшебной, тебе не будет жаль её? - парень проникновенно взглянул на Анелию.
- Мне будет жаль...- девушка задумчиво взвесила в ладони кусочек душистой пены и лукаво улыбнулась. - Уйдем вместе?
- Куда? - Дислав закашлялся.
- На Людос. Разобьем чертову границу и, пока она не сошлась, проскользнем. И у нас будет очень много ночей и дней и прочего. Ммм? - геминос с нескрываемым ужасом воззрился на девушку и, уняв, наконец, кашель, выдавил:
- Откуда ты все это знаешь?
- Есть информация... - Анелия таинственно улыбнулась.
"Я тебе в третий раз только за сегодня повторяю: нет такого способа! Нельзя! Читала "Начало"? Ну хоть слышала? "...разгневался Бог и призвал к себе двух сыновей..." да, эту! Ты что Зинтару правнучка? Нет? Значит и не пройдешь! Какая трактовка? Какая жена? Ты про перстень что ли? Тааак, а ты откуда про перстень знаешь? Да? Да? Все бросаю пить! Треплюсь много! Ты что дурная? Да, что заладила! Во-первых, то, что Зинтар женат факт непроверенный и непроверяемый. Во-вторых, про Мину и перстень Зинтара это всего лишь легенда, если не сказать сказка! В-третьих, допустим она и правда разбила границу, думай логически, где тогда перстень? Правильно, снаружи, он навылет пролетел! Как камень. Так что я тебе повторяю в четвертый раз: нет такого способа!"
- И это ты называешь есть информация? Я бы сказал это "нет информации". - Дислав, проанализировав кусок монолога Яда, сделал этот вывод так же точно, как сделал бы его компьютер.
- Как это нет? Раз есть история, есть и основание для нее! - Геминоса триумфально пошарила рукой по полу и тут же нащупала интересующий её свиток. Её голос зазвучал столь торжественно и таинственно, что даже эхо, царившее в просторной ванной, смущенно промолчало:
"Как взошел Зинтар на престол Геминуса, все в мире мягче пошло, спокойнее, вот только шел он как-то в приграничье и заметил картину странную: подле границы сидела девушка в платье строгом, цвета черно-белого и с капюшоном необъятным. И была незнакомка прекрасна, как листок весной, сидела она горько плакала.
Дрогнуло сердце бога, и он спросил негромко:
- Что стало с тобой молодая геминоса? Почему ты так горько плачешь? - девушка подняла на него глаза зеленые и развела руками непонимающе. А Зинтар сразу понял, что немая она и решил объясниться с ней жестами. Но лишь протянул руку, та отпрянула и воскликнула что-то не по-нашему.
Бог знал все диалекты Геминуса, но вот Людоса языки не были пока ему ведомы, и решил Зинтар найти переводчика, и кликнул немедленно Рейвеля с Людоса.
Шагнул Рейвель через границу, обнял Зинтара, взглянул на чужачку и спросил сразу на нескольких языках:
- Кто ты? Что с тобой? - а девушка бросилась в ноги ему, обняла их как надежду последнюю:
- О, славный человек! Ты первый кто заговорил со мной на родном языке! Объясни мне, почему я оказалась так далеко от сестер и монастыря? Что стало со мной?
Тут и понял Рейвель, что когда разделял Создатель миры границей, случилась у него ошибка: эта девушка оказалась заперта не в своем мире. Да и одна ли она такая? Поделился знанием брат с братом, обучил его наскоро людскому диалекту и ушел к себе, пока люди без него в конец себя не заморили.
Взглянул Зинтар ещё раз на девушку: красивая, ладная, даже черно-белый балахон фигуры не скрывает, и спросил:
- Как зовут тебя?
- Меня Мина зовут... - девушка глядела на бога с извинением.
С этой поры монахиня бывшая стала жить в доме геминосского бога. Освоилась она, выучила язык и перестала быть той застенчивой и испуганной чужачкой, а в один из дней взял Зинтар её в жены.
С этого момента разлад пошел: жена просила бога открыть ей дорогу на Людос, чтобы увидеть родную землю, а Зинтар твердил, что не возможно это, и что она не богиня по крови и, граница навсегда для нее закрылась.
Вот одна из этих ссор и закончилась тем, что закрылась Мина в собственной спальне на четырнадцать дней и четырнадцать ночей. И уж вышла она оттуда с горящими глазами, и победно потрясая малахитовую шкатулку с письменами. Нашла Зинтара в одной из комнат и завела такую речь:
- О, муж мой, не таи обиду на меня! Я сидела в спальне день и ночь не для того, чтоб ревность в тебе разжечь! Я нашла средство, как попасть мне на Людос! Но временно, чтоб к тебе ко сроку возвратиться! - и поведала жена мужу простую тайну: чтобы обмануть границу и богом прикинуться, только и надо ей, что вещь его, но не простую, а с памятью, кусок слюды тоненький и кровью зинтаровой на него покапать. И тогда вещь не отторгнет кровь хозяина, кровь слюду на вещи закрепит, а слюда с границей сольется и с кровью, и с богом получается! А оторвёшь слюдяную пластинку, и отойдет с ней кусок границы, оставит лазейку! А как захочет Зинтар свою жену на это самое место с любой точки Людоса достать, так пусть смело за ней идет и домой за руку спроваживает!
Понравилась Зинтару идея, да только не хотелось Мину от себя отпускать, пусть и на родину! Но скрепя сердце дал ей перстень свой любимый да три капли крови.
В тот же день пришлось Зинтару её с Людоса ворачивать, и ещё через день, и ещё... Скоро надоело богу приходить в пустой дом и, вернув опять благоверную, решился он на серьёзный разговор. Да только Мина говорить не пожелала! Расхохотавшись дерзко на его вопросы, швырнула кольцом в границу так, что раскрылась она на мгновение и пошла трещинами, да и прыгнула в лазейку.
Не пошел Зинтар её догонять, и возвращать не пошел, даже перстень любимый искать не стал. Просто ещё раз брату посочувствовал, за таких-то подданных.... А граница сей же миг затянулась".
Дислав молчал уже четыре минуты, но Анелия, казалось, этого не замечала: она вновь и вновь про себя перечитывала заветный пергамент. Наконец парень составил в уме примерный список вопросов и приступил к разрушению её теории:
- Ну и почему ты веришь в эту сказку? - геминос сощурил левый глаз и придал лицу скептическое выражение.
- Как это почему? - Анелия встрепенулась. - Этот свиток не имеет ни одной логической ошибки! Ни одного расхождения с историей!
- Значит, писал его опытный историк... - Дислав сказал и прикусил язык: всем было известно, что историки кроме летописей ничего не пишут, но решил исправиться: - ...или внимающий!
- Дислав, тебе ли не знать, что для приобретения такого слога надо быть минимум историком! Внимающие не имеют доступа к изначальным свиткам. Они слышат их только в пересказе, как и мы.
- Хорошо, тогда вопрос номер два: ну и что, что это случилось? Кроме самой возможности уйти из Геминуса нам это ничего не дает. - Дислав сказал и сам не заметил, как с "тебе" перешел на "нам".
- С одной стороны да, но с другой свиток доказывает саму возможность! Да и перстень я бы попробовала поискать... - запальчиво возразила геминоса, а Дислав не выдержал серьезной мины и улыбнулся:
- Крайне интересно, где ты станешь его искать, обойдешь границу по краю?
- А вот тут мне должен помочь ты! Я же говорила, что одной тут не справиться!
- В смысле я? Я должен буду обойти границу по краю? - геминос поперхнулся, забросил свой список вопросов в дальний угол памяти и приготовился открещиваться от такой чести.
- Нет, - Анелия посмотрела на него, как на слабоумного, - ты должен придумать, где перстень может быть, чтобы мы там его нашли!
- Мда... - Дислав понял, что так просто от него никто не отстанет. - Дай-ка мне свиток.
Пока парень перечитывал творение неизвестного автора, Анелия успела заметить, что вода ванной остыла, и ей холодно. Так что она быстро встала и замоталась полотенцем так, что стала похожа на мумию. Лицо Дислава меж тем озарилось догадкой, и он указал девушке на какое-то предложение в тексте, согнувшись над пергаментом, девушка прочитала:
"...швырнула кольцом в границу так, что раскрылась она на мгновение и пошла трещинами, да и прыгнула в лазейку ..."
- Ну и что?
- У тебя совершенно нет абстрактного мышления! Как покрыть зеркало трещинами? Надо кинуть в него камнем, а если в зеркале дыра помимо трещин? Значит, камень прошел навылет!
- В смысле? - девушка помотала головой. - К черту твоё мышление, говори четче!
- Четче тебе только Яд сказал: перстень все же пролетел навылет! Иначе не получилась бы та дыра, через которую Мина сбежала от мужа. Твой пергамент пустышка, и версия эта разбита. Похоже, милая, нет такого способа! - Дислав потянулся и выронил пергамент на пол.
Надежда Анелии упала вместе с ним, только гораздо ниже и куда-то во тьму...