Аннотация: В ГМИИ им. А.С. Пушкина открылась выставка Амедео Модильяни
Модильяни - это первая любовь.
Живописи его я не знала (да и где ее было увидеть?), но романтический ореол одинокого, непонятого современниками гения (к тому же - такого красавца!), богемная парижская жизнь (абсент, гашиш бесконечная череда романов - ах, Амедео!), ранняя смерть художника и трагическая гибель его возлюбленной Жанны Эбютерн - столь впечатляюще разыгранные Жераром Филиппом и Анук Эме в знаменитом фильме "Монпарнас, 19" - все это заставляло трепетать мое юное сердце.
Потом - Илья Эренбург со своими очерками-воспоминаниями.
Потом - Анна Ахматова!
Анна Ахматова, бросающая розы в окно Моди - а он не верит, что розы прилетели в окно: они так красиво лежали, наверное, ты вошла и специально их разложила!
Рисунки обнаженной Ахматовой (Совершенно неприличные! Нет, ты видела?!) - словно высеченные в бумаге резкими уверенными линиями.
Бледные репродукции из журналов, с которых странные длинношеие женщины смотрели на нас так же недоуменно, как и мы на них... Помните, в фильме "Служебный роман" - в квартире Людмилы Прокофьевны висит на стене именно такая репродукция?
И вот оказалось, что в живописи Модильяни нет ничего бледного и худосочного - она яркая, живая и таинственная. Она пульсирует красками и ударяет линиями, она полна энергии и драматизма.
Портреты, при всей их условности, необычайно похожи - в этом убеждаешься, узнавая модели на фотографиях: нелепый утконосый Хаим Сутин, гротескный Макс Жакоб, сдержанно скромный Леопольд Зборовский. Конечно, сходство изображения и модели не столько физическое, сколько ментальное, духовное - да и нелепо было бы требовать от живописи "портретного" сходства после изобретения фотографии.
Когда Леопольд Сюрваж стал возмущаться, почему это у него на портрете только один глаз со зрачком (?!), Модильяни ответил: "Потому что ты смотришь на мир одним глазом, другим ты смотришь в себя..."
Женщины на портретах Амедео все "смотрят в себя", их голубые глаза-льдинки бездонны, их лица замкнуты и отстраненны, полны женственной силы и "затравленной нежности". Они гротескны и прекрасны: нелепая девочка в черном переднике - усталое дитя города со взглядом брошенной собаки, которая ничего не просит и ни на что не надеется; угловатая Мари - челка, скорбный кровавый рот, неожиданный белый бант в волосах; голубоглазая Жанна - суровая и нежная, безмятежная и трагичная.
Обнаженные женские тела на полотнах Модильяни цветут и торжествуют. Сбрасывая одежды, женщина освобождается и раскрывается - но не делается от этого доступной и понятной. Нагота приближает ее к богине.
В работах Модильяни причудливо и гармонично соединены живопись и графика - линия и цвет равноправны и взаимно поддерживают друг друга. Он был великолепным рисовальщиком, владевшим всеми тонкостями классического академического рисунка, но никогда не боялся "сломать" линию, заострить и приблизить силуэт к гротеску - поставленные рядом рисунки сидящей обнаженной и сидящей Анны Ахматовой (тоже обнаженной) кажутся созданными разными художниками.
Модильяни прожил только 36 лет.
В 1920 году он умер от менингита.
На следующий день беременная Жанна покончила жизнь самоубийством.