Золотой лист. Единственное что я видел был лист. Он спокойно падал с величественного вяза, абсолютно не замечая творившегося вокруг хаоса. Медленно и аккуратно нарезая круги он неуклонно продвигался вниз, и вот, наконец, с грациозностью балерины по окончании спектакля, опустился на землю. Небо уже давно было закрыто непробиваемым бастионом туч, и золотой лист, как будто следуя за светилом, уходил, уступая дорогу темноте и дождям только что начАвшейся осени. Битва была окончена. Все кто еще оставался в живых, суматошно и беспорядочно убегали, прыгали в реку, точнее в то грязновато-кровавое месиво в которое она превратилась. Вдали звучали вражеские барабаны, сопровожденные опьяненными победой возгласами солдат, свистом ядер и хохотом артиллеристов с азартом, словно в тире, постреливающих в появляющихся то тут то там наших. Никто не понимал, и не понимает что происходит. Уже отошли на второй план различия кто друг, а кто враг, кто жив ,а кто еще держится на ногах. Многие сходили с ума, с гвардейской стойкой и опустошенными взглядами выстраивались на дороге, ожидая видимо, столь сладостную для них смерть. Другие, теряя на ходу оружие и остатки разума бежали, бежал и я. Точнее плелся, спотыкаясь о корни, ветки, доспехи и силуэты солдат. Продираясь сквозь чащу я случайно увидел мертвого капитана лежавшего посреди опавших листьев. Вид его поразил меня: подобно былым императорам, он, сжимая оружие, обернутый в пурпурно-багряный плащ, покоился в золоте, с пронзительным ,хоть и навсегда умиротворенным смертью, взглядом смотрел на меня. Наконец, я выбрался к реке. Она, видимо подражая людским сраженьям, тоже билась. Неистово набрасываясь на камни и столь же неистово разбиваясь о них, сраженная река с безумной скоростью падала вниз. Неподалеку от меня, лежал, перекинувшись через противоположный берег и создавая естественный мост, старинный дуб. Оставалось лишь перебраться. Я уже дополз до середины дерева как вдруг, пространство вокруг меня наполнилось оглушительной энергией взрыва. Чуть выше по реке располагалась дамба, наши использовали её как переправу, а в случае отступления были обязаны уничтожить, тем самым затопив реку и не дав противнику ( да и любому кто остался по ту сторону) возможности пересечь ее ... Все вокруг затряслось. Вода получив подкрепление и собрав всю волю в кулак спешила наконец нанести последний удар по камням и земле, выйти из заточения, и разойтись по долине бесчисленным количеством потоков. Весь этот шквал обрушился на меня и мое дерево.. За считанные секунды мы были окружены и подкинуты в воздух. Упав, я погружался дальше, во мглу, в глазах потемнело, а сознание решило окончательно покинуть меня...
Эта война началась еще до моего рожденья, развивалась когда я рос, продолжается теперь и вряд ли закончится, когда я умру. Давным-давно стороны сошлись у берегов этих рек и в бессмысленном желании уничтожить друг друга так и стоят, ни в силах как победить, так и просто покинуть это место. В своей бесконечности война стала обыденностью, скукой. Нечто, что идет своим чередом, абсолютно независимо от вашего желания или присутствия. Люди, которые ее начинали бы заражены гордостью, с пылом храбрецы принимались за дело, и с таким же пылом умерли за него. Люди, которые их заменили, были наполнены страхом, они вели затяжную войну, старались продлить жить ,оттянуть ,хоть ненадолго, неизбежное. Нам же ни осталось даже этого. Мы только заслышав приказ с равнодушными взорами отправлялись в атаку. Ровным шагом, без боевых маршей ,которые пели наши деды, не пригибаясь к земле, подобно нашим отцам, шли и умирали. Нас посылали сюда почти на всю жизнь, мало кто возвращался. И мы знали, что рано или поздно, удар палаша или пики, вражеская пуля или разрыв снаряда обязательно доберется до нас. И пережив смерть мысленно, мы уже не жили, а лишь доживали отведенное нам время... Я очнулся.... И тут же начал задыхаться от приступа кашля. Спустя несколько минут отдышавшись, весь покрытый ссадинами и какими-то водорослями я направился сам не знаю куда, и не знаю зачем. Неподалеку от меня находился небольшой уступ с растущем на нем могучим вязом, я отправился к нему. И тут я услышал взводящийся за своей спиной курок... Наступал вечер, солнца не было видно, но, опускаясь, оно окрашивало тучи, придавая кровавые окраски теперь уже небу. Прильнув к вязу я смотрел вниз, в долину, она была безмятежна, как будто и не было всех этих пожаров, битв и наводнений. Последним что я видел был лист.