Лес вокруг проселочной дороги ярко сверкал в лучах рассвета. Сосны и ели перемежались осинами и березами с начинающими желтеть листьями. Было очень красиво. Воздух наполнялся ароматом сосновой смолы и еловых иголок доброго густого леса. Объемная плетеная корзина была крепко подвязана к видавшему виды дорожному велосипеду разноцветным куском ткани. Петька Голубев уверенно ехал по лесным тропинкам и дорожкам - явно бывал в лесу нередко. С восходом солнца оживало и все вокруг, наполнялось веселым птичьим гомоном. Капли росы на Петькиной куртке - штормовке и плотной тканевой кепке высыхали под теплыми лучами. На самом деле Петьке было уже за пятьдесят, но он был невысоким и щуплым, а на лице его не было грубых ярко выраженных морщин. Волосы подстрижены очень коротко, усов и бороды он не носил, и седины не было заметно. Возможно, поэтому все в деревне звали его просто Петька.
Спешившись и ловко перебравшись через небольшой ручей, Петька дальше покатил велосипед рядом с собой, держа за потертый руль. Лес становился гуще и темнее, но Петька не боялся леса, знал, что легко найдет дорогу по солнцу. Оно, уже ярко светящее в этот момент, обещало хороший и погожий денек. Этот способ ориентирования в лесу был знаком ему, да и вообще всем в деревне, с детства от отца и деда. Чаща становилась все плотнее, уже приходилось останавливаться и выбирать путь, оглядываясь по всем сторонам. Началась топкая почва, покрытая густым влажным зеленым мхом с торчащими из него серыми стволами сухих деревьев. Петька добрался до болота. Он принялся внимательно осматривать кочки, близоруко щурясь и осторожно шагая по зыбкой чавкающей почве. Черные резиновые сапоги то и дело глубоко проваливались в мягкий ковер мха. Петька вышел на широкую болотную поляну и увидел как на лохматой темно - зеленой поверхности разливаются, в ярком свете солнца, рубиновые капли и капель этих видимо - невидимо. Это была клюква. Петька подумал, что нашел хорошее ягодное место. Довольно бормоча, он принялся собирать ягоды в свою большую корзину, отвязав ее от велосипеда. Клюквы действительно было очень много. Петька собирал ее умелыми, и неожиданно, ловкими пальцами осторожно ссыпая в корзину. Это был кропотливый и монотонный труд, но Петька, родившийся и всю жизнь проживший в деревне, привык к труду и даже, наоборот, с лица его не сходила довольная улыбка. Он радовался богатой добыче. Радовался лесу, природе и солнечной погоде. Ему приходилось соблюдать осторожность, чтобы не провалиться и не утопить сапоги, перебираясь с кочки на кочку. Почва вокруг была очень топкой.
Дело спорилось, и к полудню Петька насобирал целую корзину и наелся сам до отвала. Обернувшись назад и оглядевшись вокруг себя, он подумал, что увлекшись сбором ягод, забрался в какую - то непроходимую чащу. Но он не беспокоился, зная, что выйдя на поляну, сразу сориентируется по солнцу в направлении обратной дороги. Было, конечно, очень неудобно и тяжело таскать по болоту и старый велосипед, и большую корзину полную свежих и сочных ягод. На дороге, он бы приторочил корзину к багажнику своего велосипеда и покатил бы его за руль до самого асфальта, но здесь посреди болотных кочек велосипед был только обузой. Делать нечего приходилось тащить и то и другое. Выйдя на поляну, Петька слегка похолодел и впервые беспокойство, словно клещами сжало все внутренности - небо заволокло, плотным слоем облаков и главный ориентир исчез из виду. Солнца не было! Он вновь осмотрелся вокруг и увидел, что поляна полна нетронутых ягод, то есть их здесь никто не собирал! Это какая то другая поляна! Петька заблудился!
Лес кругом неприветливо обступал плотной стеной. Деревья большие и маленькие, кривые и уродливые торчали во все стороны как непричесанные волосы, странно изгибаясь и переплетаясь, друг с другом. Многие из них были абсолютно сухими. Проходов нигде не было видно, приходилось пробираться сквозь эту чащу вместе с тяжелой корзиной и крайне неудобным велосипедом. Петька был в панике. В какую бы сторону он не пошел не мог найти знакомых мест и постоянно обнаруживал, что ходит кругами. Петька кричал, - Ау-у! Помоги-и-те-е! Но никто не отзывался, лес не выдавал ни звука. Он кричал, пока не охрип, потом долго прислушивался, снова кричал и передвигался по мокрой болотистой почве, куда глаза глядят до тех пор, пока не выбился из сил. Хотелось есть и пить, но некуда было даже присесть, кругом болото. Петька горстями ел клюкву из корзины, пока не заглушил голод и жажду. Он не знал, сколько прошло времени, часов у него не было и, когда стало темнеть, понял, что не выберется. Оставалось надеяться только на помощь.
- Меня найдут! - он попытался успокоиться, - Полиция, МЧС! - Петька говорил вслух сам себе, и звук собственного голоса остро подчеркнул его одиночество. Поняв это, Петька замолчал. Очень устав он стал осматриваться в поисках места, где можно пристроиться ночевать, хотя бы сидя, лучше конечно прилечь. Но везде все было в болотной воде и совершенно не одного сухого участка. Поваленные деревья поглотила трясина, повсюду была сырость. Единственное, что он смог найти это сосну растущую под острым углом к земле, поросшую относительно сухим мхом. Прислонившись к ней стоя, Петька стал ждать наступления темноты.
Ночь в лесу Петька не забудет никогда. Голоса птиц смолкли. Ветер в верхушках деревьев затих. Наступила кромешная тьма. Некоторое время, казалось, стояла полная тишина. Но затем Петька различил странный крадущийся звук, он обернулся в ту сторону и долго таращился широко открытыми глазами в непроницаемую тьму, словно слепой повернув голову вполоборота. Этот странный звук тихим шелестом доносился еще много раз с разных сторон, как будто какие то существа пытались окружить заблудившегося человека. И каждый раз, Петька замирал и смотрел в темноту полными ужаса глазами. Ничего не было видно. От напряженного вглядывания в темноту ему стали мерещиться какие-то тени и силуэты, тогда он зажмурил глаза. Треск сучьев, словно от шагов кого-то или чего-то крупного. Что это? Медведь? Волк?? Или еще что похуже? Звуки хлюпанье болотной воды, чавканье жижи, какое-то приглушенное ползанье по влажному мху. Страшные и непонятные звуки доносились отовсюду. Ужас сковал Петьку, он изо всех сил втискивался в поросший мягким мхом ствол дерева. Ноги его дрожали от напряжения и усталости, во рту пересохло, он не мог пошевелиться, тело было словно ватным. Снова, теперь уже отчетливо, раздались шаги, с хрустом ломались сухие ветки все ближе, ближе... Петька хотел закричать, но язык в пересохшем рту прилип к гортани и он только не громко замычал, как в страшном сне, хватая ртом воздух, словно рыба, вытащенная на берег сноровистым рыбаком. Он вытаращил глаза в непроглядную тьму, но шум затих. Петьку трясло нервной дрожью. Внезапно откуда - то сзади раздался леденящий душу вопль. Петька вздрогнул всем телом, чуть не обмочив штаны. Обернулся, но вопль не повторялся. - Это, наверное, сова или болотная выпь, или еще какая - ни будь птица, - убеждал себя Петька. Ему еще никогда не было так страшно, как этой ночью, никогда. Звуки стали затихать и превратились в сплошной гул. Смертельная усталость навалилась на Петьку, он забылся тяжелым и тревожным сном. От резких непонятных и пугающих звуков, он вздрагивал, просыпался, затем снова впадал в забытье.
Наконец забрезжил пасмурный и мрачный рассвет. Глядя на темно-серое неприветливое небо Петька почти плакал. Надежда на то, что утром выглянет солнце, оказалась напрасной, он был в отчаянии. Жажда и голод напомнили о себе, подойдя к корзине, Петька принялся жадными горстями, торопливо есть ягоды. Движения его были суетливыми, он часто оглядывался по сторонам - ночные страхи давали о себе знать. Поев клюквы, Петька почувствовал некоторое облегчение, и некоторое время пребывал в апатии, даже снова впал в тяжелый сон. Проснувшись или, скорее, очнувшись от своего забытья, он опять поел ягод и решил поискать дорогу. Теперь, ослабев от пережитого ночью, Петька решил бросить корзину. Ягод росло и так много, для еды хватит с лихвой, а таскать с собой и корзину и бесполезный сейчас велосипед не было не сил ни желания. Выбор не стоял, в принципе, велосипед Петька не бросил бы никогда.
Поиски обратного пути вновь были тщетны. Петька не только не мог найти дорогу, но и не мог даже выбраться с болота. Он опять подумал, что, наверное, его ищут и обязательно должны найти, но... Нигде не было видно и слышно кружащих вертолетов, как в кино или вообще каких - ни будь звуков цивилизации. Петька повспоминал все способы ориентирования в лесу, известные всем со школьной скамьи и осмотрелся. Никаких муравейников в болоте не было. Мох облеплял деревья со всех сторон света одинаково, как будто лохматой зеленой шубой. Нет, ничего не разберешь. Нужно выжить пока не проглянет солнце или хотя бы звезды.
Наступили сумерки. Петьку охватил ужас перед ночными кошмарами, но он постарался взять себя в руки. Пособирал во вместительные карманы куртки и как следует, поел клюквы, нашел новую наклонившуюся к земле сосну, с заросшим мягким мхом стволом и приготовился к ночлегу.
С наступлением темноты вернулись странные и страшные звуки. Сначала Петька зажмурился, заткнул пальцами рук уши и изо всех сил попытался заснуть. Но резкие звуки все равно проникали и дорисованные воображением казались еще страшнее. К тому же, Петька понял, что старается прислушиваться, сквозь пальцы, потому что ему все равно очень страшно, и он надеется, что звуки прекратятся. Тогда Петька заплакал от отчаяния. Заревел в полный голос с причитаниями и соплями, текущими прямо в рот вперемешку со слезами. Сквозь рыдания, Петька вслух прощался с жизнью. Именно в этот момент он решил помолиться. Рев перешел во всхлипывания и шмыганье носом. Петька силился вспомнить какую - нибудь молитву, но ничего не приходило на ум кроме двух слов: "Отче наш!" Повторяя их про себя, он перестал плакать, утер рукавом слезы и сопли, поняв, что пока подыскивал слова молитвы, отвлекся и немного успокоился. Петька никогда не верил в бога, то есть даже не задумывался об этом. Выросший во время тотального коммунистического атеизма, воспитанный на догмате "Бога нет!" он никогда не был в церкви и считал себя абсолютно неверующим, хотя младенцем бабка его окрестила. Теперь же, силясь вспомнить молитву, найдя два ключевых слова и пытаясь донести до Господа свои мысли и желания, рассказывая о своих грехах вслух и раскаиваясь, Петька обнаружил, что ему стало легче. Ему уже не было так страшно, отвлекшись от внешних раздражителей, погрузившись в себя, он больше не чувствовал себя таким одиноким и обреченным - у него был заступник. Так в попытках общения с Всевышним он провел несколько ночных часов, пока не забылся глубоким сном без сновидений.
Проснулся Петька от сильного шума и треска, откуда - то сверху. Уже начинался рассвет. Шум создавал сильный ветер, шевелящий кроны сосен и елей и казалось, что деревья машут кому - то своими ветками. Вокруг падали шишки и сухие сосновые иголки. Время от времени деревья громко стонали сгибаемые мощным ветром. Петька посмотрел на небо и слезы снова выступили на глазах, но на этот раз не от страха и горя. Он улыбнулся, вспоминая ночную исповедь и неумело перекрестился.
В деревне Сергеевка мужчина и женщина средних лет выкапывали картошку на небольшом ухоженном огородике возле бревенчатого домика. Будучи женаты уже много лет, они молчали, предпочитая думать каждый о своем. Если до обеда работалось бойко, то теперь пообедав, дело не клеилось, хотелось немного отдохнуть и переварить пищу.
- Слыхал? Петька Голубев пропал! - сказала жена.
- Нет, а что случилось? - Мужчина воткнул в землю лопату. Женщина обрадовалась возможности передохнуть и быстро заговорила, - Поехал на велосипеде в лес, за клюквой и не вернулся! Вызвали полицию, МЧС, те его искали - ездили по лесным дорогам и кричали в громкоговоритель, но не нашли, - женщина поставила на землю ведро заполненное на треть молодой свежей картошкой. Мужчина, отвернувшись от ветра, чиркнул спичкой, закурил, - И когда он уехал? - Во вторник, рано утром, - жена потянулась и потерла тыльными сторонами ладоней поясницу. - А сегодня уже четверг! - муж сплюнул на землю и растер плевок резиновым сапогом, - теперь уже не вернется! - Мужчина докурил и взялся за лопату. Женщина подняла ведро и стала собирать выкопанную картошку.
Они работали примерно два часа без остановки, пока им снова не представился повод прерваться. По большой асфальтированной дороге, которая пересекала всю деревню вдоль, ехал на своем велосипеде измотанный Петька Голубев, корзины при нем не было.