Примечания автора: 0) Пожалуйста, оставляйте отзывы! Мне интересна ваши впечатления от прочитанного, да и ко всему прочему, отзывы очень стимулирующе действуют на музу, отчего та желает творить. 1) Да, я с очередным фанфиком, но очень уж манга зацепила, отчего фантазия разошлась не на шутку. 2) Насчет продолжений - сама ведать не ведаю. Когда часто, когда редко. 3) Иллюстрации - https://m.vk.com/album-89383058_232254192 4) В тех фанфиках про путешествия во времени, что я читала раньше, либо Тсуна переносился в свое тело в промежуток 5-14 лет, либо Тсуна и Ко отправлялись к Первому поколению в Италию. Надоело. "Почему бы не отправить Тсуну не в столь далекое прошлое?" - именно об этом я подумала. А потом наткнулась на мангу Смех под облаками. Вопрос "куда?" отправить, отпал за ненадобностью. А вот вопрос "как?" мучил долго. В конце концов решила свалить на Шоичи, который где-то ошибся. 5) Прошу обратить внимание на жанр AU и предупреждение ООС! В некоторых местах будет довольно сильное отличие от обоих канонов! Но все эти отличия и непонятки будут со временем объяснены. 6) Я постараюсь не скатиться в Мери Сью. Очень постараюсь. Но, если увидите, что меня начинает заносить - не стесняйтесь, тыкайке. Буду исправлять.
Часть 1. Из будущего в прошлое. Глава 1. Кровь не вода
Многие жители Намимори считали Саваду Нану образцовой домохозяйкой. Мало нашлось бы людей, которым не понравилась эта несколько наивная женщина. Соседи всегда видели ее веселой, неунывающей, доброй. Она в одиночку растила пятилетнюю дочь, которая в будущем обещала стать практически полной копией матери -- такой же доброй и отзывчивой.
А вот мужчину семьи Савада соседи не видели с того самого дня, как беременная Нана переехала в этот тихий городок в пригороде Киото. Его не было, когда родилась девочка, его не было, когда она сделала свой первый шаг и сказала первое слово...
Многие не понимали, почему Нана не потребует развода? Она была полностью в своем праве...
Но Нана лишь улыбалась. Ей нравилась такая жизнь, а отсутствие мужа делало эту жизнь ее лучше. Что поделать, издержки воспитания. Иемитсу так и не стал частью ее клана, поэтому Нана вела себя при его присутствии как обычный человек.
Но размеренная жизнь изменилась в один момент. Блудный муж, до этого удовлетворяющийся редкими звонками по телефону, решил навестить семью вместе со своим коллегой. Этим коллегой оказался мужчина лет пятидесяти, от единственного взгляда на которого Нане захотелось схватить дочь в охапку и вернуться домой. Слишком уж у него был расчетливый взгляд, когда он смотрел на ее малышку Тсунаеши. Он смотрел на нее как на товар, который можно будет в будущем выгодно использовать.
Тимотео провел у них несколько дней, отчего эти несколько дней Нана провела как на иголках. Она чувствовала, что что-то скоро произойдет.
Оно и произошло.
С тех самых пор, как Тсуна начала понимать, что она делает, Нана стала показывать ей простенькие фокусы с Пламенем, с которых в свое время и началось ее обучение. Этим она пыталась добиться того, чтобы собственное Пламя девочки пробудилось.
Вот только это произошло в самый неудобный момент.
У соседей была маленькая противная собачонка, которая заливалась лаем, стоило только пройти мимо их забора. Так как будто этого было мало! Сей монстр, в просторечии чихуахуа, довольно часто покидала участок соседей и доставала жителей близлежащих домой. В этот день не повезло семье Савада.
Ёши тогда играла на заднем дворе, как внезапно раздался противный лай в сопровождении рева девочки. Гости услышали плач первыми и выбежали наружу. Их глазам предстало прекрасное зрелище -- ребенок, окруженный Небесным Пламенем. Причем Тимотео мог поклясться, что это Пламя было как бы не сильнее того, каким владел он в ее возрасте.
Мужчина подошел в девочке и, оттолкнув псину ногой в сторону, он присел перед ней на корточки. На указательном пальце правой руки зажегся маленький огонек такого же цвета, что и то, которое окружало девочку. Прикоснувшись к ее лбу, он принялся запечатывать ее Пламя, так как в таком количестве оно было опасно для их планов. Мужчины не знали, что из окна второго этажа на них смотрела Нана, в глазах которой горело мрачное обещание того, что запечатывание Пламени ее дочери им еще аукнется.
Неделю спустя, вновь услышав шум от падения с лестницы, Нана, сжав рукоять ножа в руке, с силой вонзила его в разделочную доску. С того самого момента, как ее муж в сопровождении коллеги покинул их дом, ее малышка не могла сделать ни шагу без падения.
Пройдя в прихожую, она подхватила сердито сопящую дочь на руки и доставила на кухню.
-- Тсу-чан, как ты смотришь на небольшое путешествие?
Через несколько дней Нана вместе с дочерью прибыли в поселок Касаги, где жила ее хорошая знакомая. На подъезде к поселку, в лесу, что его окружал, вот уже два века стоял дом. Местные жители старались не обращать на его жителей лишнего внимания, так как хорошо помнили скандал пятилетней давности.
Тогда в Касаги начали пропадать дети. Поиски ни к чему не приводили, а потом, месяц спустя, начали обнаруживать задушенные тела пропавших девочек. Местные начали коситься на жителей того дома, так как там всегда было много детей, внешне не похожих друг на друга. И быть бы самосуду, если бы не в один далеко не прекрасный день не пропал ребенок из того дома. На следующий день поселок наводнили беловолосые люди, чья экзотическая внешность вызывала невольную дрожь. Через пару дней похититель был обнаружен. Точнее, обнаружены. Ими оказалась местная "золотая молодежь" -- сыновья мэра уезда Сораку и начальника местной полиции.
С тех пор жители Касаги старались лишний раз даже не дышать в сторону тех детей -- еще одной встречи с теми беловолосыми им не хотелось.
На участке перед домом бегало несколько детишек, ровесников Тсуны, при этом они постоянно то оббегали, то перепрыгивали через небольшие деревянные бруски, которые периодически меняли свое расположение, подчиняясь цепям, вбитым в них, за которые дергала женщина, сидящая на ступеньках.
-- Ячиру-сан! -- избегая детишек, что падали ей чуть ли не под ноги, Нана подошла к женщине, чей яркий цвет волос заставил малышку застыть от удивления на руках матери.
Малиновые! Волосы были малинового цвета!
-- Нанао-чан! -- чуть хриплым голосом произнесла Ячиру, разжимая руку, держащую цепи. Дети облегченно осели на землю. -- Чем могу быть полезна, подруга?
-- Я хотела бы, чтобы ты обучила мою дочь. Знакомый Иемитсу запечатал ее Пламя, так что придется трудновато...
-- Хм... -- Ячиру прищурила сиреневые глаза и поднесла к губам изящно украшенную трубку.
С этого дня Тсунаеши начала постигать науку куноичи. Ячиру учила на совесть. Для каждого ребенка, попавшего на ее попечение, всегда разрабатывалась собственная программа обучения. Ведь будучи сильным в чем-то одном, в другом он мог быть полным неудачником.
К примеру, Тсуне, благодаря ее Интуиции, легко давалась канчидзюцу и метание колюще-режущего оружия, а вот бой на близких дистанциях -- нет. Из-за печати, наложенного на ее Пламя, она никак не могла совладать с центром тяжести -- после запечатывания она немного подросла, а вот центр тяжести остался на том же месте. Поэтому она никак не могла удержаться на ногах ровно. Впрочем, это было решаемо. Достаточно только снять печать.
А вот Киоко, наоборот, была довольно сильна в ближнем бою, как бы на голову не превосходя своего старшего брата, который, впрочем, не проходил обучения. Когда ее спросили, то девочка ответила, мол, в отца пошел.
Вечерами, когда от интенсивного обучения отваливались руки с ногами, и не было никаких сил оторвать голову от подушки, Ячиру рассказывала детям различные рассказы из истории клана в общем и Японии в целом.
В один из таких вечеров девятилетние дети со здоровым скептицизмом приняли историю о "бессмертной", тайной, ветви клана. Эта ветвь клана работала скрыто, не показываясь всему народу, в отличие от "смертной" ветви, которая была на виду у всех.
-- Ну, они не настолько бессмертные. Их можно убить, вот только от старости они не умирают, -- бросив пару веток в ирори[1] произнесла Ячиру, поднося к накрашенным губам трубку. -- Как вы думаете, к какой ветви клана отношусь я?
Дети задумались.
-- Точно не к "смертной", -- произнесла Тсуна, задумчиво прикусывая ноготь на руке, отчего тут же пискнула -- Ячиру, потянувшись, легонько ударила ее по макушке, дабы воспитанница не грызла ногти.
-- Почему?
-- Вы сами рассказывали, что со времен эпохи Мейдзи не проводилась инициация, из-за которой вы получали специфическую внешность. А ваши глаза сиреневые и волосы крашенные, -- произнесла Хана, нахмурив лоб. Она была неплохим аналитиком для своих девяти лет и Ячиру старалась изо всех сил, чтобы развить эту ее способность.
-- Правильно, но я отношусь к "бессмертной" ветви не только поэтому. Ну, а теперь что хотите услышать?
Ученики переглянулись.
-- Про Тенрю! -- пискнула Киоко, поплотнее закутываясь в одеяло. Хоть в помещении и горел очаг, но зима была снежная и их старый дом довольно сильно продувало.
-- Я вам уже не единожды про нее рассказывала! -- Ячиру заломила брови и вновь набила трубку табаком.
-- Но ведь только благодаря ей клан знает о Пламени! Именно благодаря ее записям мы знаем как его пробуждать и использовать! Знаем о разнице в видах Пламени! -- наперебой заголосили дети, смотря на свою наставницу сияющими глазами.
Вздохнув, Ячиру начала, в сотый раз, не меньше, рассказывать старую историю, свидетелем которой являлась благодаря тому, что была приближенной главам клана. Когда она в последний раз была в клане, она видела, что главы до сих пор скучают по Тенрю.
***
Через пару лет обучение было закончено. Нанао, приехавшая за дочерью, сердито сопя, отчего Ячиру ощутила приступ ностальгии, сообщила, что уже двое сыновей работодателя ее мужа мертвы, что делает Тсунаеши второй Наследницей. И, в связи с этим, ее обучение на куноичи может быть довольно опасно -- Вонгола не потерпит конкурентов.
-- Запечатать воспоминания? -- Ячиру прикусила мундштук трубки, прикидывая то, как бы это сделать так, чтобы девочка не ощутила своей неполноценности.
-- Тсуна-тян! -- прокричала она куда-то позади себя. Через пару минут перед ними появилась девочка в укороченном кимоно.
-- Да, Ячиру-сенсей?
-- Присядь, -- женщина кивнула на татами перед собой. Выполнив приказ девочка вопросительно посмотрела на наставницу. Та аккуратно положила руки на ее лоб, а в следующий миг голову девочки окружило синее Пламя Тумана.
Золотистые глаза девочки остекленели.
Все воспоминания об обучении запирались в ее памяти на семь замков с таким расчетом, что они не спали от начала использования Пламени. А в том, что они будут, обе женщины были уверены.
ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Ирори -- представляет собой открытый очаг, который обычно врезался в деревянный пол и топился углем.
Часть 1. Глава 2. Вперед в прошлое
Битва с Бьякураном была окончена, но особой радости от победы не было. Девушки постоянно утирали слезы, которые текли из глаз, стоило только им вспомнить цену этой победы.
Принцесса Юни вместе с Гаммой отдали свои жизни за то, чтобы вернуть в мир Аркобалено, убитых Мельфиоре. Вот только стоял вопрос, что будет с Радугой этого времени. Без Неба и без возможности его получить -- Тсуна все-таки успела расспросить попросившую защиту девочку. Та рассказала, что уже три поколения Аркобалено Неба становились женщины семьи Гиглио Неро. И до этих трех поколений было еще пятеро. И еще... Как поняла Тсу, вне семьи Гиглио Неро, Аркобалено Неба становились только тогда, когда в семье не было достойного кандидата. А теперь и семьи такой нет.
Кроме этих двух жертв были и другие жертвы.
Тсунаеши. С самой победы над Бьякураном она была в коме. Врачи семьи, которых до нее допустили, констатировали просто огромную потерю Пламени, буквально на грани смерти. Каким бы потенциалом не обладала Тсуна, она была девушкой-подростком пятнадцати, почти шестнадцати, лет отроду. Она не могла спокойно переносить те же нагрузки, что и взрослый, хорошо обученный убийца! Именно этот факт и забывал Реборн, когда начинал свое обучение. Хоть Реборн и был вынужден констатировать то, что она довольно неплохо переносит ту нагрузку, которую не каждый мужчина перенесет.
Врачи, работающие с Пламенем, предупредили, что если все продолжится в таком темпе, то Тсуна буквально сожжет себя изнутри. Киоко, услышав такие новости, прикрыла рот, чтобы не сорваться на крик. В голове внезапно появилось странное воспоминание: девочка, залитая кровью по самую макушку, стоящая в окружении десятка полыхающих факелов, в которых она признала людей. И смутно знакомый голос: "Ты сожжешь себя".
Так что самой лучшей рекомендацией было не использовать Пламя как можно дольше, чтобы дать организму восстановить спящее пламя, текущее в крови, между клетками, в мышцах, дать Пламени вновь наполнить собой истерзанное борьбой тело.
Впрочем, это одна сторона проблемы. С другой было то, что ее сильно потрепало физически. Ожоги от огня Бьякурана, переломы ребер от ударов о землю и множество резанных ран, из которых самыми страшными были два удара чуть ли не в сердце.
Поэтому их возвращение домой было решено задержать на время, так как в таком состоянии возвращаться было нельзя. Лишние вопросы никому были не нужны. Да и остальные с удовольствием воспользовались данной им передышкой, чтобы восстановиться после боя.
Тсуна проснулась через пять дней. И, не смотря на то, что врачи в один голос говорили о том, чтобы она еще полежала, дала себе чуть больше времени на то, чтобы измученный организм пришел в себя, Тсуна встала с кровати. Пусть у нее перед глазами плавали цветные круги, пусть она не могла вдохнуть полной грудью из-за сломанных ребер и корсета, что держали их в правильном положении, пусть она не чувствовала Пламени от слова совсем, пусть Интуиция заходилась криком на тему того, чтобы она вернулась в постель, а не то... Тсунаеши упрямо держала себя в вертикальном положении, стоя вместе с друзьями перед машиной времени, которая должна была вернуть их домой.
Интуиция, перестав бить в набат, тихо шептала о том, что девушка сама виновата и за дальнейшие события она, то есть Интуиция, ответственности не несет.
Машина засияла белым светом, отчего подростки ощутили чувство невесомости, но, внезапно, Тсуна потеряла из поля зрения своих друзей.
Резко похолодало, а в следующий момент она ощутила довольно болезненное приземление. Вскрикнув от боли, пронзившей все ее существо, она потеряла сознание, не зная, что грядущая встреча изменит ее жизнь.
По пухлым губам потекла кровь.
В отдалении раздался жизнерадостный голос.
***
В десятилетнем будущем Десятый Босс Вонголы потрепала тонкую ленту, с пониманием смотря на то, как исчезает ее время. Она не обращала внимания на взволнованные крики друзей.
Когда белесая пелена постигла ее, она лишь прикрыла глаза и вдохнула полной грудью, ничуть не боясь небытия.
***
~Второй год эпохи Мэйдзи~
Тенка неторопливо шел домой в сопровождении Ширасу. Он наконец сумел договориться с полицейскими, так что работу, которую начал выполнять при жизни его отец, теперь продолжит он. Да и, надо было показать жителям Оцу, что беловолосый Фуума теперь является служителем храма Кумо, чтобы в будущем избежать недоразумений. Он помнил как Ширасу рассказывал о реакции обычных жителей на его цвет волос и глаз. Ками-сама! У него аж волосы дыбом вставали!
Когда Ширасу перестал отвечать на его вопросы, да что там, вообще слушать то, о чем он говорит, а вместо этого стал напряженно всматриваться в окружающий осенний лес, Тенка остановился.
-- В чем дело?
-- Кровью пахнет, -- кратко отозвался Ширасу, вытаскивая из широкого рукава косодэ кунай, который он привычно прокрутил в ладони. Если раньше еще было слышно, как он идет по опавшим листьях, то теперь он буквально скользил над ними, внимательно всматриваясь в пейзаж.
Вот только первым источник крови нашел именно Тенка, заглянув за одно из деревьев. Там, на подстилке из листьев лежала девушка, как бы не его ровесница, в европейской одежде странного покроя. Правда, вся одежда была заляпана бурыми пятнами, а сквозь прорехи просматривалась травмированная кожа.
Ширасу, обследовавший округу на предмет того, откуда здесь взялась девушка, позже сообщил, что никаких следов нет. Как будто она просто появилась из воздуха. Присмотревшись, Тенка увидел, что под ней земля немного утрамбована. Это, судя по всему, и был единственный след, свидетельствующий о том, что девушка появилась не неведомым образом.
Она упала с высоты. и высота эта была не менее полутора метров, как категорично произнес Ширасу. Видимо, от этого падения и появилась некоторая часть травм, наподобие перелома руки, что была вывернута под неестественным углом.
-- Ширасу, сбегай в Оцу и позови в храм Ооту-сенсея, боюсь она не переживет дорогу в город. Храм все же ближе, -- напряженным голосом произнес Тенка, примериваясь, как бы поаккуратнее поднять незнакомку на руки, дабы не причинить еще больший вред. Шиноби, внимательно посмотревший на Кумо-старшего, лишь кивнул и исчез.
Тенка тем временем, вместе со своей невольной спутницей, поспешил в храм, крыша которого уже виднелась вдалеке. Достигнув лестницы парень остановился. Ему предстояло как-то доставить ее наверх, при этом не растряся по дороге. Невольно вспомнилось недовольное ворчание друзей, когда он еще не порвал с ними все связи, вынужденных периодически подниматься на пятьсот ступеней вверх, а потом еще спускаться.
Наверху его уже ждали Сорамару с Чутаро на спине, которые видимо успели соскучиться за те пару часов, что он отсутствовал.
-- Как ты, Сорамару? -- спросил он у брата, когда тот подбежал поближе. У мальчика тряслись губы, но он изо всех сил старался показать себя взрослым, чтобы брат не тревожился. Вот только Тенка прекрасно умел читать лица своих младших братиков, так что все переживания Сорамару он видел как на ладони.
-- Нормально, -- отозвался второй сын клана Кумо, круглыми глазенками смотря на девушку на руках брата, и на красные капли, что срывались с пальцев сей девушки, стекая на мощеный камнем двор прерывистым ручейком. Мальчик не мог знать этого, но эта картина была до боли похожа на ту, когда Тенка принес Ооте-сану Ширасу. Вся разница была в том, что тогда мальчик держался на спине брата, а вот девушку Тенка аккуратно держал на руках.
-- Сорамару, мне нужна твоя помощь, -- Тенка начал раздавать указания, проходя в ближайшую комнату и несколькими пинками разворачивая футон, лежащий у стены. Судя по его виду, Сорамару пытался убрать его в шкаф, но безуспешно. Матрас был слишком тяжел для маленького ребенка.
-- Да! -- шестилетний мальчик выпрямился, преданно смотря на брата. Тот улыбнулся, видя подобный энтузиазм на лице младшего братишки. Да и вообще, он был рад тому, что его не трогают кошмары годовой давности. Это было последнее, что он, как заботливый брат, желал своим братикам.
-- Оставь Чутаро здесь, а сам найди небольшую лохань и притащи ее сюда. Потом в чулане, что у кухни, найди каких-нибудь чистых тряпок, они должны там быть. И тоже неси сюда.
Ссадив младшего брата на пол, Сорамару рванул из комнаты сверкая босыми пяточками, уже не видя, как Тенка аккуратно уложил девушку на футон и спешно покинул комнату. Ему нужна была горячая вода и такая, вроде, у них еще осталась после утреннего омовения.
К тому моменту, когда Оота-сенсей в сопровождении Ширасу прибыл в храм, Тенка уже успел избавить девушку от обрывков ее одежды, оставив лишь нижнее белье, и начать обрабатывать те ее раны, которые не боялся потревожить, при этом удивленно кося на странную конструкцию, которая скрывала ее тело от тазовых костей и до подмышек.
-- Каково ее состояние? -- в Ооте-сенсее сразу проснулся медик и он тут же рванул к пострадавшей. Вопросы о том, кто она такая, он задаст позже. Сейчас же надо убедиться в том, чтобы было кому на них отвечать.
-- Хреновое, -- тихо отозвался Тенка, не желающий громко ругаться перед младшими братьями, которые сидели чуть поодаль, а Чутаро так вообще хотел потрогать странный материал, покрывающий тело незнакомки. -- Удивлен, как она вообще жива осталась, с таким количеством повреждений, -- брюнет сокрушенно покачал головой.
Оота-сенсей аккуратно сложил сломанную руку и принялся закреплять ее гипсовой повязкой. Про себя он благодарил богов, что, хоть перелом и выглядел страшно, он был закрытым, что несколько облегчало его лечение.
Закончив с переломом руки, он обратил внимание на корсет. Его напрягало то, что корсет был треснут, из-за чего его эффективность падала в разы. Остается только надеяться на то, что ребра не сменили свое положение. Забинтовав остальные резанные раны, Оота-сенсей вытащил из своей котомки кучу разнообразных свертков, которые, как знал умудренный опытом Тенка, полны противных лекарств, и начал объяснять Ширасу что и при каких случаях дать девушке. Ну и им самим принять.
После он вытащил Тенку наружу и принялся пытать относительно незнакомки. Но Тенка и сам ничего не мог сказать по этому поводу, так как нашел ее без сознания неподалеку от храма.
Незнакомка пришла в себя через неделю, но на вопрос Сорамару, который в этот момент присутствовал в комнате, о том, кто она, прозвучал неуверенный ответ:
-- Я не знаю...
Часть 1. Глава 3. Канэко Тенрю
За тонкой стеной послышался торопливый топот. Сорамару сразу же узнал походку брата -- тот всегда торопился к ним, возвращаясь со своей работы на благо родного города.
-- Ну, как вы тут? -- сёдзи распахнулись, и в комнату вошел черноволосый мальчишка не старше четырнадцати лет. Практически сразу же он увидел очнувшуюся девушку, но не успел спросить у нее ни слова -- Сорамару подскочил на ноги и, подбежав к брату, подергал за полы его кимоно, вынуждая наклониться к себе.
-- Она не знает, кто она, -- трагическим шепотом произнес он, смешно округляя черные глазенки. Щечки девушки покрылись нежно-розовым румянцем, отчего у Тенки возникло желание потрепать ее по голове и сказать, что все будет хорошо.
-- Сорамару, -- Тенка присел на корточки перед братом и серьезно посмотрел ему в глаза. --Хидэ-оба-сан ведь научила тебя готовить кашу?
Мальчик кивнул, подавив неуместную в данный момент улыбку. Хидэ-оба-сан еще год назад поняла, что попытка научить Тенку готовить обернется лишь тратой продуктов, и обратила все свои усилия на Сорамару, который, к ее радости, мог вполне сносно готовить.
-- Тогда приготовь, а? Думаю, наша гостья проголодалась, -- и, как в подтверждение этих слов, в животе у девушки заурчало, отчего та покраснела до свекольного оттенка.
Оставшись наедине с юношей, девушка настороженно наблюдала за ним, внимательно отслеживая любое его движение, чем напоминала Тенке поведение Ширасу в начале их знакомства.
Тенка, тем временем, достал новую упаковку бинтов и подошел к ней, внимательно осматривая перебинтованные руки и плечи. Заметив, что в одном месте бинты пропитались кровью, он присел рядом с нею и принялся аккуратно разматывать бинты на левом плече, открывая довольно страшную рану, которая только по воле ками не стала смертельной.
-- Значит, ничего не помнишь? -- спросил он, отвлекая девушку от неприятных ощущений, когда он отдирал прилипший к коже бинт, поминая про себя злым словом то, что не догадался захватил воды, чтобы смочить заскорузлые бинты.
-- Угу, -- отозвалась девушка, смущенно потупив глаза и нервно теребя край одеяла.
-- Тогда тебе нужно имя! -- провозгласил Тенка, снимая последний слой бинтов и внимательно осматривая рану. Края, аккуратно сшитые, не воспалились, отчего он облегченно вздохнул. Если бы они были воспалены, то пришлось бы вскрывать рану, вычищать ее и вновь зашивать, то есть звать Ооту-сенсея. А этого ему ой как не хотелось. Каждый внеплановый визит врача заканчивался для него внеплановым осмотром и приемом горьких лекарств.
-- Аники! -- в комнату прошел Сорамару, аккуратно неся на вытянутых руках поднос, на котором стояла тарелка, от которой исходил легкий пар. За ним проследовал Ширасу, несущий на руках самого младшего из братьев. Вот только реакция на беловолосого юношу у девушки была странная по всем меркам.
Карие глаза затопил настоящий ужас, незнакомка пискнула и резко подалась назад, буквально вдавливая себя в сидящего позади нее Тенку, что смотрел на нее с истинным удивлением. Многие боялись представителя клана Фуума, но такая реакция на его памяти была впервые.
Сама же девушка не могла объяснить себе, почему так испугалась беловолосого юношу, но она чувствовала, что он смертельно опасен. Она буквально ощущала, как его окутывает удушливый запах крови, оседающий на кончике языка ржавыми хлопьями.
И...
Она видела, как внутри беловолосого дремало нечто безжалостное, нечто, что уже не единожды отнимало жизнь. И мальчик... тоже имел это нечто в себе, разве только у него оно еще спало и не проявляло себя. Да и... Старший брюнет имел нечто похожее, вот только это нечто было более активно, нежели у первых двух и, одновременно с этим, более тихо... Как отзвук былого величия.
-- Что случилось? Почему ты так испугалась? -- заботливо спросил Тенка, начиная по новой забинтовывать раненое плечо, чтобы дать девушке возможность поесть, так как правая ее рука была сломана и находилась в данный момент в гипсе.
-- Не знаю... -- девушка не знала, как объяснить то, что она видела, да и не знала, стоит ли? Ее левая ладонь, вцепившаяся в одеяло, медленно разжалась, но все равно заметно тряслась. Еще сильнее это стало заметно, когда по окончанию перевязки, она взяла в левую руку ложку и попыталась зачерпнуть кашу. Каша только чудом не оказалась на одеяле.
-- Та-а-ак... -- улыбнувшись, Тенка аккуратно отобрал ложку и, зачерпнув рисовую кашу, поднес ее к губам девушки. Та вновь покраснела, но послушно открыла рот.
Когда глубокая тарелка показала дно, Тенка вернулся к вопросу об имени. Братья предлагали имя за именем, вот только девушка чувствовала, что они ей не подходят.
-- Тенрю?
-- Сенсей, а кто такая Тенрю? -- маленькая рыжеволосая девчушка показала на имя, написанное на одном из старинных рисунков. Чуть хриплый голос ответил на вопрос ребенка:
-- Тенрю очень таинственная фигура. Благодаря ее способностям она вывела одного из Глав из окутавшего его безумия, благодаря чему изменилось их решение о судьбе клана, и клан спасся от гибели...
-- А? -- девушка вопросительно посмотрела на незнакомца, выплыв из... Воспоминания? Как-то так получилось, что они не представились. Впрочем, они были в одинаковой ситуации.
-- Как насчет Тенрю? -- повторил свой вопрос Тенка, складывая грязные бинты и откладывая их в сторону.
Девушка кивнула. Имя ей понравилось. Пусть оно и не было дано родителями, имя чувствовалось родным. Что-то внутри нее откликалось на него.
-- Приятно познакомиться, Канэко Тенрю, -- Тенка не удержался и придумал даже фамилию, подобрав, на его взгляд, самую подходящую. Вся внешность девушки, от непривычного цвета волос до янтарно-ореховых глаз, так и говорила "золотая". Тут он вспомнил, что они сами не представились и поспешил исправить оплошность:
-- Я Кумо Тенка, старший брат этой парочки, -- он кивнул на двух темноволосых детей, которые с любопытством смотрели на гостью. -- Старший -- Сорамару, а младший -- Чутаро, -- представил он младших братьев, оставив не представленным только беловолосого. По мнению Тенки, тому следовало стать более общительным, и разговор с новенькой мог стать неплохим началом. И мнение самого беловолосого его не волновало! Именно это говорил взгляд черных глаз, направленный на последнего не представившегося человека.
-- Кинджо Ширасу, -- тихо назвался шиноби, сидящий в тени комнаты. Он прекрасно видел первую реакцию девушки и временно решил не мелькать перед ее глазами, дабы не пугать. Ему не впервой было видеть страх на лицах людей, да и было за что, но такого истинного страха он еще не наблюдал. Девушка, а сейчас, будучи отмытой от крови и при ярком осеннем солнце, было ясно видно, что она на пару лет старше его с Тенкой, просто миниатюрная, как будто видела его на сквозь.
-- Ширасу, -- Тенка посмотрел на друга. -- Попозже, или лучше, завтра с утра сходи за Оотой-сенсеем. Пусть еще раз осмотрит Тенрю.
Ширасу согласно кивнул.
***
На следующий день Тенрю познакомили с доктором, который помогал ее лечить. Вот только ей постоянно казалось, что доктор не единственная его профессия, слишком уж цепким взглядом тот смотрел на Тенку. Как на какой-то... Подопытный объект!
Тогда она еще не знала, что подобралась очень близко к тайне Тенки. К той самой тайне, которую он скрывал от всех, кого знал.
Доктор тем временем внимательно осмотрел новую пациентку, пощупал ее голову, уделив особое внимание ее затылку, на котором была просто огромная шишка, и начал задавать вопросы. На простые вопросы, по типу "два плюс два" она еще отвечала, а вот когда вопросы стали сложнее... Пустота. Все попытки хоть что-то вспомнить до пробуждения в этой комнате приносили сильную боль в висках и довели до носового кровотечения.
-- Скорее всего, амнезия вызвана ударом головы при падении, так что рано или поздно память или ее фрагменты вернутся, -- констатировал Оота-сенсей, собирая свои вещи. -- Позовете через три недели, когда надо будет снимать гипс, -- проинструктировал Тенку доктор, на что тот согласно кивнул.
***
Через несколько дней Тенрю попыталась встать, что удалось с некоторым трудом -- ощущала себя она несколько однобоко, так как не чувствовала ребер справа. Пока она пыталась вспомнить, каково это вообще ходить, Тенка закопался в старые запасы храма, откуда он менее чем год назад вытащил наряд для Ширасу.
Там же он нашел похожий наряд, но выполненный в красной гамме, а потом, открыл то, что не трогал с самого дня трагедии.
Гардероб матери.
Комната родителей с момента их смерти не убирались, так как у Тенки не хватало силы духа, чтобы войти в них даже для обычной уборки, что ж говорить о разборе их вещей. Но в этот день силы нашлись. Он аккуратно перебирал различные кимоно и ткани, откладывая часть из них в сторону, а другие убирая обратно в ящики.
-- Аники? -- около дверей мялся Сорамару, так же как и ранее брат, боясь ступить в комнаты родителей.
-- Да, Сорамару? -- Тенка обернулся, отчего украшение, с недавних пор носимое на шее, руках и ногах неприятно царапнуло кожу шеи.
-- А? -- он вопросительно посмотрел на пару материнских кимоно, что лежали отдельно.
-- Все равно их больше некому носить, -- взяв их в руки, Тенка вышел из комнаты и, прикрыв фусума, неловко потрепал брата по голове. -- А у Тенрю совсем нет одежды. Не может же она постоянно ходить в спальной юкате? -- улыбнулся Тенка, на что Сорамару отзеркалил его улыбку.
***
-- Тенрю-чан, можно? -- спросил Тенка, стоя за сёдзи, что вели в комнату гостьи. Раздался писк и звук падения, отчего Тенка тут же открыл дверь. Гостья, раздраженно сопя, потирала левой рукой пострадавшее бедро, отчего Кумо-старший покраснел и повернулся спиной к комнате, пытаясь забыть увиденное. Сейчас, будучи не вынужденным стирать с нее кровь, он обратил внимание на то, что девушка довольно красива, только вот в его ситуации заводить близкие отношения с кем бы то ни было -- непростительная роскошь и неоправданный риск в первую очередь по отношению к любой девушке.
-- Тенрю, ты в порядке? -- обеспокоенно спросил он, кося краем глаза в комнату, где девушка спешно пыталась привести себя в порядок. Ну, насколько этот самый порядок был доступен с одной рукой.
-- Да. Прошу прощения за шум. Ноги подкосились.
-- Ну, это не мудрено. Ты неделю пролежала без движения, вот мышцы и отвыкли правильно выполнять свою работу, -- Тенка знал, о чем говорил. Сам был вынужден практически заново учиться ходить пару лет назад. Да и сейчас, после каждого дождя спина напоминала о себе резкой болью, от которой хотелось свернуться в компактный клубочек и зарыться глубже под одеяло. Вот только он не мог. Ответственность за братьев, Ширасу и храм не давала. А с недавних пор к этой ответственности прибавилась и новенькая.
Пройдя в комнату, он присел рядом с девушкой, которая уже успела вернуться на футон и прикрыть ноги одеялом.
-- Я вот по какому делу, -- Тенка протянул ей несколько кимоно, которые лежали поверх традиционной храмовой одежды. -- У тебя ведь нечего одеть? У нас все-равно носить это больше некому... -- в голосе прозвучала неприкрытая боль и Тенрю поняла, почему кроме этих четырех человек она больше никого не видела.
Они были сиротами, и Тенка должен был присматривать за младшими братьями.
-- Спасибо, -- улыбнулась девушка, аккуратно прикасаясь к цветной ткани. В глазах защипало. Что-то ей подсказывало, что даже до своей амнезии она не носила такие красивые кимоно. Да что там! Она была почему-то уверена в том, что одевала кимоно всего лишь пару раз в году. И то на какие-то праздники.
-- Да не за что! -- Тенка почесал затылок, прикрыв глаза. Он не видел ничего особенного в своем поступке, а вот Тенрю, не помня прошлого, интуитивно думала так, как думали в ее времени. Там, бывало, помощи от незнакомого человека не дождешься. -- Когда ты достаточно оправишься, то сходим в город и закажем пару кимоно специально для тебя.
Тенрю молчала, чувствуя, как от непролитых слез щиплет глаза. Мало кто был способен без лишних вопросов, просто так, предоставить свой дом для жилья, взвалить на свои плечи еще один голодный рот.
***
Спустя три недели Оота-сенсей вновь посетил храм Кумо -- пришло время снимать гипс с руки и ребер. И если при снятии гипса с руки не было никаких сюрпризов, то при снятии гипса с ребер...
На спине девушки был безобразный Х-образный шрам, идущий от лопаток до тазовых костей, который только чудом не стянул мышцы спины до такого состояния, что она не смогла бы наклониться. Впрочем, неведомый врач, обработавший все ее раны, сделал все, чтобы этого не случилось. Как несколько позже признался Оота-сенсей, то он и сам бы был не прочь взять у этого врача пару уроков.
После этого двух взрослых жителей храма волновало два вопроса:
Кто нанес девушке такие раны?
И...
Как она с ними выжила?
На эти оба вопроса ответить может лишь сама Тенрю, вот только с ее амнезией ответа можно долго ждать. И не факт, что они его дождутся.
***
Прошло уже около месяца с тех пор, как девушка, получившая от главы клана имя Канэко Тенрю, очнулась.
Приближалась зима.
Особенно ярко это было заметно по утрам, так как на внешних стенах, что выходили наружу, стал появляться еще полупрозрачный, но уже постоянный, иней. Тенка, прекрасно помнивший то, как тяжело им было в прошлую зиму, старался не мешать, когда Ширасу, с попустительства Сорамару, проводил инвентаризацию вещей.
Это длилось уже неделю.
С самого утра в Облачном храме стоял шум и гам. Тенка, сбежавший от хозяйственных хлопот и ныне прячущийся от праведного гнева Сорамару в комнате Тенрю, пояснил, что к ним собираются прибыть родственники, проверить на всякий случай, все ли у них готово к зимовке?
-- В прошлом году, -- Тенка смущенно почесал затылок. -- Если бы не эта проверка, мы бы зиму не пережили. Слишком уж снежная зима была. Не ожидали.
-- А разве... -- Тенрю не знала, как потактичнее спросить у Тенки то, откуда взялись эти родственники. Она чувствовала, что кровная семья братьев мертва, храм до сих пор не оправился от смерти старших Кумо, да и не скоро оправится. Она буквально чувствовала гнев земли, стоило только ей выйти во двор. И гнев, в некоторой мере был направлен именно на Ширасу. Нехорошее предчувствие съедало ее.
-- Очень дальние родственники, -- понял ее заминку Тенка. -- Восьмым главой клана были близнецы. Эти родственники -- от связи Барена с какой-то девицей. После его смерти, его сестра, Окуни, взяла родившегося мальчика под опеку. Дать ему клановую фамилию она не могла, поэтому записала как Кумояма. Сейчас от этой ветви клана осталось четверо. Революция сильно проредила ряды клана... -- тихо вздохнув, произнес он.
-- Аники! -- крик Сорамару вывел Тенку из состояния задумчивости, отчего тот резко подскочил на ноги. Сёдзи громко хлопнули, и в комнату заглянула черноволосая голова второго брата Кумо. -- Оба-сан уже на лестнице! Выйди и поприветствуй!
Тенка надулся. Ему тринадцать, а его отчитывает пятилетний малец! Что за невезенье! Сорамару решительно повторил выражение лица старшего брата, отчего тот рассмеялся, да и Тенрю не удержалась от тихого смешка в рукав юкаты. Очень уж забавно выглядел ребенок с округлившимися щеками и поджатыми губами.
-- Хорошо-хорошо, -- улыбнулся он, отчего Тенрю лишь недоуменно моргнула. Что-то ей говорило о том, что людей, способных так быстро менять эмоции, она еще не видела.
-- Тенрю-сан, -- мальчишка обратился к девушке, -- вы тоже можете выйти, познакомиться. Мало ли что... -- под конец он смутился. Тенка расплылся в широкой улыбке и, потрепав братца по всколоченным волосам, согласно закивал.
-- Точно?
-- Точно-точно! -- болванчиком закивал Сорамару, скрываясь за дверьми, дабы хоть таким способом обезопасить свою прическу от посягательств Тенки. Тот в любой удобный момент начал трепать их, отчего волосы напоминали настоящее гнездо.
-- Хорошо, -- несколько задумчиво произнесла Тенрю, с некоторым усилием вставая на ноги. Гипс с нее сняли, но за то время, что она пролежала в постели, ноги несколько отвыкли выполнять свою функцию, так что ее несколько шатало. Среди тех кимоно, что ей передал Тенка, нашлось одно черного цвета с красно-золотыми кленовыми листьями. Стандартный рисунок для осеннего кимоно.
Когда она аккуратно, по стеночке, покинула свою комнату, гости уже находились перед домом. Главной у них была миниатюрная брюнетка, сходство которой с братьями Кумо было неоспоримо. До чего же крепкий у этой семьи генофонд! Поймав себя на таких мыслях, а что главное, зависнув на слове "генофонд", ибо она затруднилась дать ему определение, Тенрю перевела взгляд на остальных. Единственный мужчина мог похвастаться растрепанными волосами цвета древесной коры и глазами цвета ореха, а вот две их дочери явно пошли в мать. Такие же черноглазые и черноволосые. Старшая из них могла похвастаться своим первым десятком лет, в вот вторая была ровесницей Сорамару.
Кумояма тоже заметили неучтенное раньше лицо и женщина с любопытством посмотрела на Тенку. Тому хватило совести смутиться.
-- Хидэ-оба-сан, Рензо-одзи-сан Макото-чан, Мияко-чан, позвольте вам представить Канэко Тенрю. Тенрю, это наши родственники, про которых я тебе недавно рассказывал, -- Тенка поспешил исправить недоразумение и познакомить их.
-- Рада познакомиться, -- улыбнулась Хидэ-сан, вот только глаза ее были предельно серьезны. Последний, кого Тенка притащил в свой дом, оказался пусть и бывшим, но шиноби Фуума, и чтобы девушка не имела никаких скелетов в шкафу... Она в это не поверит, пока сама не убедиться в обратном!
-- Взаимно, -- ответила Тенрю, прекрасно читая это в глазах своей собеседницы. Другое дело, она знала, что Хидэ-сан ничего такого не найдет, ибо Тенка даже с помощью Ширасу ничего на нее не нарыл. Сам недавно плакался по этому поводу.
Хидэ-сан, сбагрив всех детей, а к ним она относила даже четырнадцатилетнего Ширасу, на своего мужа, и, вооружившись небольшим бумажным листом и перьевой ручкой, купленной у гайдзинов, отправилась инспектировать жилище родственников. Осмотру подверглось все: от качества зимних вещей до количества еды на первое время.
Как ни странно, но на этот раз бумага осталась почти без записей. На первые недели зимы всего было достаточно. А уж когда Тенка сообщил, что за это ответственна Тенрю, которая из-за своего состояния пока что могла перемещаться на небольшие расстояния, вместе с Ширасу провела инспекцию их дома. Очень уж ее впечатлил рассказ Сорамару на той неделе о том, как они провели прошлую зиму.
Уже вечером, после сытного ужина, приготовить который Хидэ-сан помогла именно Тенрю, женщина отвела Тенку в сторону и сказала, что привести эту девушку в свой дом была его лучшей идеей. И что она будет не против того, чтобы в будущем она стала носить фамилию Кумо. Тенка после этих слов находился в ступоре ровно до тех пор, пока родственники не скрылись на лестнице. На вопросительный взгляд Ширасу, он лишь грустно улыбнулся.
Он еще не знал, что точно к такой же мысли, хоть и по другим причинам, в свое время придет и Сорамару.
Часть 1. Глава 4. Оранжевое Пламя
Зима выдалась снежная, из-за чего даже небольшая прогулка на улице доставляла максимум неудобств. И, как будто этого было мало, Чутаро умудрился заболеть. Как поняла Тенрю из сумбурных объяснений перепуганного Сорамару, обычно Тенка сам лечил братьев, сбивал им температуру и давал лекарства. Вот только на этот раз состояние младшего братишки очень не понравилось старшему. Да и Тенрю ощущала, что еще немного и с ним случится что-то ужасное.
Так что не было ничего удивительного в том, что Тенка, экстренно собравшись, укутал младшего брата в одеяло и рванул к выходу из дома. Но уйти спокойно он не смог -- прямо перед ним застыла Тенрю, сердито смотрящая на четырнадцатого главу Кумо.
-- Что? - вопросительно спросил он, глядя на стоящую напротив него Тенрю. Сейчас, хоть они и не были похожи, Канэко напомнила ему мать. Та тоже так смотрела на отца, когда тот был готов совершить какую-нибудь глупость. Мама любила отца, но за своих членов семьи стояла горой. Даже если это означало идти против их упорства и глупости.
-- В таком виде я тебя никуда не пущу, -- сердито произнесла девушка, недовольно скрестив руки на груди и не обращая внимания на то, что сквозняк, дующий из-за приоткрытых сёдзи, проникает сквозь спальную юкату в которую она уже успела переодеться, так как время было позднее и пора было ложиться спать.
-- Почему? -- Тенка внимательно осмотрел себя. Все как обычно: любимое кимоно и утепленное хаори.
-- Если в таком виде ты пойдешь в город, то точно простынешь! -- всплеснула руками девушка, оттаскивая юношу от входа и кивая по направлению к комоду. Вздохнув, Тенка передал ей брата, чтобы она подержала его, а сам принялся переодеваться, меняя столь полюбившееся за пару лет кимоно на более теплые хакама и косодэ. Накинув на плечи хаори с клановым моном, он обернулся к Тенрю, что стояла спиной к нему и легонько покачивала Чутаро, что наконец-то сумел уснуть.
-- Теперь довольна?
-- Да, -- передав Чутаро обратно старшему брату, отчего тот недовольно захныкал, Тенрю посторонилась, давая Кумо проход. Тот уже почти выскочил из дома, как обернулся и попросил передать Сорамару не беспокоиться и что он вернется, как только Чутаро станет лучше.
-- Хорошо, я передам, -- смущенно улыбнувшись проговорила Тенрю, отчего, уже на лестнице Тенка удивленно приподнял брови. Девушка жила с ними уже пару месяцев, но при этом он успел заметить, как менялся ее характер при разных обстоятельствах. В обычной ситуации она была тихой, скромной, старалась не привлекать к своей персоне лишнего внимания, но вот стоило только им чего-нибудь натворить, как в ней просыпался стальной стержень и она была готова отстаивать свою позицию до последнего.
А вот Ширасу, кроме этого, сумел заметить, что в такие моменты немного менялся цвет ее глаз. В обычном состоянии они были светло карие, а вот когда она твердо придерживалась какого-либо решения, в карих глазах появлялись золотые искры, которых с каждым таким моментом было все больше и больше. Иногда Ширасу даже задавался вопросом: а не станут ли ее глаза полностью золотыми такими темпами?
Кровь -- не вода. А уж та кровь, что текла в ее жилах -- тем более. Как бы Тенрю не хотела жить спокойной, нормальной жизнью, она не сможет. Кровь будет толкать ее на передовую, будет вынуждать защищать то, что она считает своим.
А пока кровь спит, изредка просыпаясь. Но даже такое кратковременное пробуждение отражается на ее глазах.
Золотые искры мелькали в глазах редко, но с каждым их появлением их становилось все больше и больше. И вскоре вся радужка станет золотой, отчего внутри у Ширасу все обмирало, говорило о том, что это не спроста, что после этого его жизнь не будет прежней.
Его кровь тоже ждала своего пробуждения, изредка озаряя своего носителя такими прозрениями.
***
Тенки не было уже несколько суток, отчего Тенрю с Ширасу на пару были вынуждены успокаивать испуганного Сорамару. Тот с каждым днем уверялся все сильнее и сильнее в том, что с Чутаро случилось что-то очень плохое. И как бы Кинджо с Канэко не пытались его уверить в обратном, он не верил, с каждым часом волнуясь все сильнее и сильнее.
Вновь застав среднего Кумо, сидящего около открытых сёдзи, уже в пятый раз за день, Тенрю промолчала, лишь набросила на его плечи теплый плед и сунув ему в руки ютампо[1], чтобы тепло сохранилось подольше. Он занял эту наблюдательную позицию с полудня первого дня и покидал место наблюдения только для того, чтобы поесть, или же если его силой уводили в теплое помещение спальни.
-- Все ведь будет хорошо? -- шепотом спросил ребенок, чуть ли не с головой укутываясь в плед. Он боялся. Сильно боялся того, что потеряет младшего брата так же, как потерял родителей и чуть не потерял старшего брата. Сорамару рассказал Тенрю, что родители погибли из-за вспышки туберкулеза, что в страну принесли европейцы, а Тенка только чудом не составил им компанию. По первому времени она верила в это, пока эту же историю ей не сообщил сам Тенка. И вот странность, когда это говорил Сорамару, она чувствовала, что это правда, а вот когда это сказал старший Кумо... Все внутри так и закричало: Ложь! Несколько дней, проведенных в размышлениях и она догадалась, что Сорамару верит в то, что сказал ему старший брат и жители Оцу, а вот Тенка знает правду и молчит.
"Значит, эта правда довольно страшна и лишний раз лучше не теребить жителей храма" -- именно к такому решению пришла девушка и прекратила аккуратные расспросы, не желая напоминать братьям об их потере. И так было видно, что Тенка с трудом нашел в себе силы, чтобы рассказать о том, как они потеряли родителей. И хоть его слова были ложью от и до, в них чувствовалась настоящая боль.
-- Конечно, все будет хорошо, -- Тенрю присела на корточки рядом с Сорамару, не обращая внимания на ветер, что гулял в широких рукавах косодэ и доставлял массу неудобств. -- Вот увидишь, скоро Тенка с Чутаро вернутся и ты снова будет играть любимую лошадку для младшего брата, -- по посиневшим от холода губам скользнула улыбка, которая стала еще шире, когда Сорамару вперил в нее недовольный взгляд черных глаз. Правда, с истиной он ничего не мог поделать -- Чутаро действительно любил кататься на его спине. И предпочитал именно такой вид передвижения, нежели ходить собственными ножками.
-- Завтрак готов! -- раздался приглушенный голос Ширасу, доносившийся из кухни. Беловолосый шиноби, конечно же, старался, но пока что готовка выходила у него немногим лучше чем у Тенки. Впрочем, выбора особого у них не было -- Тенрю, которая была уверена в том факте, что умела готовить, пока что не могла уверенно держать нож в правой руке, которая еще была не достаточно хорошо разработана после перелома.
-- Ну что, завтракать? -- Тенрю поднялась на ноги и потерла озябшие руки, отчего Сорамару ощутил укол вины, ведь это из-за него она сидела здесь на холоде, и, потупив глазки, протянул ей ютампо, отчего по ее холодным ладоням пробежались толпы мурашек.
Тем не менее, размеренный день, что эта троица провела в одном прогретом помещении, был нарушен. И нарушен тем самым образом, который Тенрю успела откровенно невзлюбить за то время, что она провела в Облачном храме.
-- Тенка-сан! -- раздался знакомый Тенрю крик. Не раз и не два она становилась свидетелем того, как после такого крика Тенка откладывал все свои дела в сторону и исчезал то на пару часов, то на пару дней. Ширасу, у которого она спросила об этом, поборов свое недоверие и подспудную боязнь к беловолосому шиноби, сказал ей, что неподалеку от них располагается тюрьма, заключенные которой периодически совершают побеги, а иногда побеги случаются и при переводе заключенных. Работой Тенки, которая, собственно говоря, кормит их всех, и является поимка беглецов и доставка их обратно.
-- Его нет, -- проинформировал полицейских Ширасу, когда замерзшие стражи порядка были усажены перед ирори и напоены чаем во избежание простудных заболеваний.
-- Как же так? -- скорбно заломил брови Хидео, потирая при этом лысый затылок. Он с напарником так надеялся на старшего Кумо! Все-таки этот мальчишка, не смотря на свой молодой возраст, был гораздо сильнее, чем от него ожидалось, так что все беглецы всегда были пойманы и транспортированы к месту заключения.
-- Ширасу-сан, вы можете сообщить Тенке об этом? -- Тенрю внимательно посмотрела на шиноби. Тот отрицательно покачал головой.
-- Он попросил меня присмотреть за Сорамару, и храмом в его отсутствие...
Тенрю прикусила губу, внимательно смотря на полицейских, отчего те малость сбледнули с лица. Им показалось, что карие глаза буквально вспыхнули двумя миниатюрными солнцами и практически сразу же погасли.
-- Ладно, тогда я предупрежу Тенку, -- с этими словами девушка поднялась на ноги и отправилась в свою комнату в поисках хаори, которое с началом зимы подарил ей Тенка. В отличии от тех, что носили братья, на ее хаори не было мона Кумо, что было правильно. В конце-концов она ведь не член клана.
-- Рю-анэ... -- Сорамару подергал девушку за длинный рукав косодэ, привлекая ее внимание. -- Будьте осторожны.
Сорамару помнил, как в предыдущие разы, когда брат отправлялся на работу, ему с Чутаро вообще запрещали выходить за пределы стен дома. Тенка чуть ли не на коленях стоял и буквально просил Ширасу не сводить с младших взгляда.
-- Конечно, Сора. Не думаю, что беглецы будут ошиваться вблизи храма и города, -- потрепав мальчишку по черным вихрам, Тенрю выскочила из тепла дома, уже на ходу стягивая широкие рукава косодэ и пряча в них же руки.
Ладонь странно-привычным образом обхватила рукоять куная. Их она обнаружила пару дней назад во время уборки в одной из комнат. К ее удивлению она прекрасно знала что это такое и как этим пользоваться. Да и в ладони он лежал уютно и привычно. В той же комнате была обнаружена россыпь звездочек-сюрикенов, которые были спрятаны за верхний слой оби.
Откуда она это знала? Кем была до потери памяти? Явно не обычной гражданской! У тех просто не может быть таких ран, с которыми она попала к Кумо. Да и те два странных перстня, что она обнаружила среди тех ее вещей, что не были выброшены из-за дырок и крови... Такие перстни не купишь просто так, их явно делали на заказ. Вот только такие украшения не многие могли себе позволить...
Прикрыв глаза от пригоршни снега, что метнул ей ветер в лицо, она поспешила в Оцу по едва видимой тропке, что оставили полицейские, когда шли в храм просить о помощи Тенку.
Вот только человек предполагает, а ками располагает...
Она почти добралась до города, когда дорогу ей перегородили несколько оборванных ронинов, которые где-то раздобыли катаны.
-- И что такая красавица делает в лесу одна? -- со скабрёзной ухмылкой на небритой физиономии спросил один из них. Тенрю поморщилась -- амбрэ от давно не мытого тела разносилось во все стороны, отчего не так давно съеденный завтрак попросился наружу. Сейчас она жалела о том, что не спросила у полицейских о количестве беглецов. Она видела четырех, но при этом что-то говорило ей, что их несколько больше...
-- Не вашего ума дело, -- процедила Тенрю, осторожно оглядываясь. Видимо, ронинов это сильно разозлило, так как они гурьбой бросились на девушку. А вот последующие события вводили девушку в ступор. Она привычно-непривычными движениями избегала ударов, при этом атакуя беглецов рукоятью куная.
Вот только один из беглецов сумел выбить кунай из руки девушки. Сюрикены она не могла использовать, ибо что-то ей говорило, что ими она бьет только на поражение, а убивать эту компанию нельзя.
Один из удачливых ударов откинул ее к стволу дерева, отчего она почувствовала кровь во рту. В памяти каленым железом проявилось воспоминание:
К маленькой девочке подходит дряхлый старик с завязанными глазами и одетый в какую-то хламиду черного цвета. Узловатыми пальцами, которые венчали длинные черные когти, он вытащил из внутреннего кармана небольшой фиал с чем-то красным.
-- Дитя змея... -- прошелестел он, смотря в блекло-золотые глаза малышки. Откупорив фиал, он поднес его к лицу девочки. -- Пей, дитя змея. Пей, чтобы стать сильнее...
В горло потекла кровь...
В глазах разгоралось золотое пламя...
Лезвие меча приближалось к ее шее, Тенрю уже успела попрощаться с жизнью, понимая, что от такого удара она не увернется, как вдруг ее руки прошила резкая боль. Ронины округлили глаза, а Тенрю поднесла ладони к лицу. Ее кисти горели оранжевым пламенем, причиняя довольно сильную боль. Буквально на ее глазах внешняя сторона ладоней порывалась пузырями.
В памяти, затмевая собой то воспоминание про кровь, всплыл целый пласт знаний которые объясняли, как этим Пламенем вообще пользоваться. Забавно получилось: она знает, как это штука называется и как ею пользоваться, а вот что она из себя представляет -- нет!
Воспоминания уложились в голове довольно быстро и Тенрю буквально превратилась в огненный вихрь, который отвешивал довольно сильные удары нападавшим, отчего те вскоре выбыли из сражения.
Тяжело дыша, Тенрю опустилась на колени в снег, аккуратно погружая обожженные ладони в ближайший сугроб. Ее трясло. Было дико больно. Убедившись, что в ближайшее время ронины не очнутся, а полицейские, судя по их голосам уже спустились с лестницы, девушка бросилась в Оцу.
***
Тенка потер зудящие глаза. Единственным его желанием было завалиться рядом с братишкой спать, но вот только совесть не позволяла. Чутаро мог в любой момент проснуться и надо было быть во все оружии, дабы успокоить испуганного ребенка, очутившегося в незнакомом месте.
-- Что хоть это было? -- душераздирающе зевнув, Тенка уставился красными от недосыпа глазами на Ооту-сенсея. Тот отмахнулся.
-- К простуде присоединилась инфекция. Видимо, Чутаро-кун провел какое-то время в сыром, затхлом месте.
Кумо-старший поморщился. Таким местом стал весь их дом -- зима была слишком снежной, причем холода менялись оттепелями, из-за чего некоторые стены даже покрылись плесенью. Они буквально не успевали прогревать помещения! Только одно прогреешь, как стены другого покрылись потеками воды. Прошлая зима тоже была холодной, но при этом оттепелей не было. И дом не напоминал собой склеп повышенной комфортности.
-- Ладно, постараюсь держать Чутаро в прогретом помещении, -- Тенка понимал маловероятность этого события. Чутаро уже довольно уверенно держался на ножках и постоянно отправлялся в экспедиции, пугая этим братьев до ранней седины. Один раз, в конце осени, они сняли его с лестницы, ведущей из храмового комплекса в лес. А уж в доме он пролезал в такие места, в которые даже Тенка не лазил в его возрасте!
По небольшой террасе, что была перед клиникой Ооты-сенсея раздался торопливый топот. Как будто кто-то бежал по энгаве.
Но кто?
На улице не так давно началась очередная метель и все здравомыслящие люди находились у себя дома.
-- Откройте, пожалуйста, -- раздался надтреснутый голос с улицы. Тенка удивленно приподнял брови. Тенрю? А что она здесь делает?
Оота, с кряхтением поднявшись, подошел к сёдзи.
-- Ками-сама... -- услышал Тенка восклицание доктора, а потом перед ним была усажена продрогшая до костей Тенрю с закатанными рукавами, отчего довольно серьезные ожоги было явственно видно. По ее лицу, а точнее по гримасам, можно судить о том, что любое движение в ладонях причиняло ей нешуточную боль, а уж то, что пузыри на внутренней поверхности полопались, вообще было ужасно.
-- Тенрю, что случилось? -- шокировано спросил он, глядя на ладони, покрытые пузырями.
-- Поскользнулась, руками схватилась за фонарь, обожглась, -- в лучших традициях Ширасу, то есть кратко, произнесла девушка, пытаясь не зашипеть от боли -- Оота-сенсей начал обрабатывать руки. Будучи врачом он сразу понял, что ожоги были нанесены огнем, а не маслом, но промолчал. Раз Тенрю не хочет сама говорить истинную причину ранения, то... Почему он должен?
-- Как Чутаро? -- спросила она, пытаясь отвлечься от болезненных ощущений, что она испытывала, когда Оота начал забинтовывать ладони. Тенка улыбнулся.
-- Уже лучше. Как только он проснется, то вернемся домой. А у вас как?
-- Сорамару волнуется. А то он так переволновался, что сидит у входа вторые сутки. Приходится гонять, а то тоже простудится, -- улыбнулась Тенрю, глядя на Чутаро сияющими глазами. Она была рада, что малыш практически здоров.
В глазах потемнело.
-- ...-кун! Что с тобой? -- коротко стриженная шатенка присела на кровать, на которой метался маленький мальчик с очень кучерявыми волосами и в белой пижаме с черными пятнами. Приложив ладонь ко лбу мальчика, женщина покачала головой:
-- Бедненький, заболел...
-- Тенрю! -- Тенка аккуратно потрепал девушку по плечу, другой рукой прижимая к себе проснувшегося братишку -- тот, будучи закутанным в одеяло по самую черноволосую головушку, только и мог сверкать любопытными глазенками в разные стороны.
-- А? -- девушка моргнула, непонимающий взгляд карих глаз смотрел прямо в обеспокоенные черные.
-- Ты на миг выпала из реальности, -- юноша передернул плечами, пытаясь выбросить из головы тот остекленелый взгляд.
-- Прости, вспомнилось что-то...
-- Память возвращается? -- обрадовался Тенка, возвращаясь на свое место и начиная закутывать Чутаро во второе одеяло. Они и так задержались в гостях у доктора.
-- Какие-то проблески, -- девушка потрясла руками, заставляя рукава скрыть бинты. Только-только она обрадовалась тому, что сняла все бинты, а тут новые...
***
По возвращению домой Чутаро сразу же утопал к Сорамару, который очень обрадовался, увидев младшего братика относительно здоровым и тут же утянул к себе под одеяло. Греться.
Чуть позже, Тенрю, пожелав спокойной ночи, скрылась в своем небольшом закутке, отгороженном несколькими ширмами от остальных футонов, на которых спали мальчишки. Им пришлось спать в одном помещении, так как у них получалось прогреть на ночь только одну комнату, а спать в такую погоду в разных помещениях -- себя не уважать.
Ширасу, уложив мальчишек спать, на что те недовольно бурчали, прошел на кухню, в которой Тенка торопливо уминал свой ужин. Оота-сан хоть и не морил его голодом, но питаться несколько дней подряд только пустым рисом довольно тяжело даже для тех, кто привык к такой скудной пище. А здесь в этом рисе можно было увидеть стружку лосося. Ширасу, под постоянным присмотром Тенрю сумел-таки приготовить съедобную еду.
-- Как работа? -- спросил он, присаживаясь за стол напротив Тенки.
-- Какая? -- Кумо-старший оторвался от тарелки еле теплого ужина. Пока он мылся в фурако, братья, вымывшись раньше, уже поужинали, так что есть ему пришлось в одиночку.
-- Самая обычная. Тенрю-чан отправилась за тобой, так как наши знакомые полицейские сообщили, что побег совершила банда ронинов.
Тенка поставил полупустую тарелку на стол и внимательно посмотрел на беловолосого юношу. И в данный момент Тенка ни разу не напоминал того жизнерадостного подростка, коим известен в Шиге.
-- Она мне ничего не сказала. Пришла мол, полюбопытствовать о состоянии Чутаро, ну и ожоги залечить.
-- Ожоги? -- Ширасу сощурил сиреневые очи.
-- Да. Сказала, что обожглась при падении. Зацепила масляный фонарь, -- Тенка подцепил палочками кусок рыбы, лежащий на отдельной тарелке и поднес его ко рту. Интересно, почему она солгала?
А через несколько дней в храм пришли горе-полицейские и слезно благодарили Тенку за помощь при задержании тех беглецов-ронинов. Мальчишка, с нечитаемым выражением лица принял эти благодарности, но потом довольно долгое время не сводил взгляда с Тенрю, отчего та нервно ежилась, но упрямо молчала. Первой начинать разговор на эту тему она явно не собиралась, а потом как-то забылось...
***
Тенрю резко распахнула глаза и прислушалась. Она явно что-то слышала. Прислушавшись еще раз, она различила едва слышимое хлюпанье носом.
Все ясно.
Кто-то из детей проснулся из-за кошмара.
Выйдя из комнаты она, только чудом не столкнулась с Ширасу, который тоже услышал тихий плач. В руках беловолосого подростка была небольшая лампадка, света которой было достаточно для того, чтобы разогнать ночной мрак на метр вокруг него. Только из-за этого столкновение так и не произошло.
-- Тоже услышал? -- глухо спросила она, аккуратно поправляя хлопковую юкату перевязанными руками -- с момента получения ожогов прошло чуть более недели.
Ширасу молчаливо кивнул и отодвинул сёдзи, ведущие в комнату братьев. Открывшаяся им картина их отнюдь не порадовала. Хоть Чутаро и сопел в обе дырки, раскинувшись звездочкой по своему футону, то вот Сорамару...
Он лежал, сжавшись в маленький клубочек, судорожно сжимал в потных ладошках одеяло и прерывисто хныкал. Ему явно снились не бабочки...
-- Сорамару! Эй, Сорамару! -- Тенрю тихонько потрепала мальчика по оголенному плечу, пока Ширасу зажигал свет в комнате.
Еще раз хныкнув, мальчик резко открыл полные слез глаза и, сдавливая рыдания, уткнулся лицом в плечо Тенрю. Она как-то беспомощно посмотрела на Ширасу. Тот пожал плечами -- как успокаивать плачущих детей он не знал.
-- В чем дело, малыш? -- спросила Тенрю, невольно используя те самые интонации голоса, когда Тенка дразнил младшего братишку. Только на сей раз вместо того, чтобы возмутиться от такого обращения, Сорамару еще более захлюпал носом.
-- Кошмар... Страшно... Дышать трудно... -- Тенрю сидела спиной ко второму взрослому в комнате, поэтому и не заметила того, как дернулся Ширасу, на миг прикусывая губу.
-- Мне остаться?
Сорамару насупленно кивнул. Каким бы взрослым он не хотел казаться, он все равно был всего лишь шестилетним мальчиком, которому хотелось крепко-крепко прижаться к старшему брату и не отпускать его. Но, за неимением старшего брата под боком, сгодится и новенькая сестренка, с которой было также спокойно, как и с аники.
Прибывший под утро Тенка лишь удивленно приподнял бровь, когда увидел на своем месте между братьями сладко спящую шатенку. Видимо, братики уже приняли ее как члена семьи.
Что ж... Тенка только рад этому был.
У его братьев появился еще один человек, который присмотрит за ними когда его не станет...
ПРИМЕЧАНИЕ:
[1] Ютампо - (яп. ??? yutanpo) -- японская водяная грелка овальной формы, фаянсовая или, в более позднее время, металлическая. Для использования в ютампо заливается вода температурой 60-70 градусов по Цельсию, затем грелку закрывают, оборачивают в плотную ткань и помещают в постель. К утру вода остаётся всё ещё тёплой и рачительные японцы используют её для умывания. Была изобретена в Китае и появилась в Японии в XIV--XV вв. Популярность в обиходе приобрела к началу 1700-х годов. В те времена большинство ютампо были изготовлены из фаянса и имели куполообразную форму. Выпускались они практически во всей Японии, наиболее массово в таких местах, как Сигараки (в нынешней префектуре Сига). Позднее появилась металлическая версия грелки, позволяющая при остывании подогреть ёё на очаге.
Часть 1. Глава 5. Весна третьего года Мэйдзи.
-- Тен-нии! -- на весь двор раздался восторженный писк Чутаро, которого впервые за несколько месяцев выпустили на энгаву. Все-таки Тенка серьезно относился к своим обязанностям старшего брата, так что, согласно распоряжению Ооты-сенсея, всю зиму не выпускал младшего брата за пределы нескольких отопленных комнат, в которых они жили все эти несколько месяцев. А для гиперактивного ребенка -- сидение в четырех стенах смерти подобно. И вот теперь Чутаро развлекался в меру своих сил и фантазии.
Идущая по двору Тенрю, точнее не идущая, а прыгающая, так как двор порядком залило талой водой, округлила глаза, только чудом не уронив корзинку с продуктами, что она купила в Оцу на последнюю зарплату Тенки. Так уж получилось, что деньгами и покупками стала заведовать она, так как один раз зимой, когда они взрослой компанией шли по магазинам, она вывела на чистую воду приезжего торговца, который успел продать порченный товар по той цене, что как будто его чуть ли не Император вырастил.
Реакция девушки была вполне объяснима. Чутаро, за зиму соскучившийся по свободе, ничтоже сумняшеся, с разбегу прыгнул в ближайшую лужу, которая оказалась ему по пояс.
-- Тенка! Живо грей воду! -- прокричала она. В карих глазах зажглись золотые искры. Перехватив корзину в другую руку, правой же она схватила поперек пояса мокрого Чутаро, что сморщил личико. Приближался слезоразлив.
-- В чем дело? -- зевая, Тенка буквально вывалился из комнаты, что делил с братьями -- крик Тенрю разбудил его через пару часов после того, как он заснул.
-- Чутаро в лужу нырнул...
Девушка не договорила, так как Тенки и след простыл. На заднем дворе, у колодца, раздался шум -- юноша торопился набрать воды для фурако.
-- Тенрю, что за шу... -- Ширасу на ходу надевал на голову шнурок, не дававший волнистым волосам лезть в глаза. Сиреневые глаза уставились на насупленную мордашку Чутаро и на Тенрю, что только огнем не дышала... Потом взгляд перешел на мокрые рукава косодэ девушки и затем на мокрый пол.
-- Держи продукты. Мы в ванную, -- развернувшись, Тенрю прошла в небольшую комнатку, коей и была местная ванная, игнорируя вопросы ребенка. Она была зла -- слишком хорошо помнила реакцию Сорамару на заболевшего брата. И повторения этого не хотела всеми фибрами своей души.
Вытряхнув ребенка из спальной юкаты, она посторонилась, давая возможность Тенке войти в небольшое помещение с двумя ведрами холодной воды. Горячая осталась с утреннего умывания. Немного, но ее было более чем достаточно для того, чтобы согреть малолетнюю проблему.
-- Дальше я сам, -- Тенка поднял брата на руки и, отвесив легкий подзатыльник, так сказать, в назидание, посадил его в наполненную ванну.
Поклонившись, Тенрю покинула помещение. Только сейчас она обратила внимание на промокшие варадзи с таби -- вытаскивая Чутаро из лужи она сама неплохо промочила ноги и хакама.
-- Тенка, -- приоткрыв сёдзи, она с трудом удержалась от смеха -- слишком уж забавно выглядел четырнадцатилетний, почти пятнадцатилетний, подросток, на голове которого была белая пена.
-- Да? -- тот обернулся, плечом стирая с лица мыльные разводы, коими разрисовал его лицо любимый братишка.
-- Когда закончишь Чутаро отмывать, воду не сливай. Мне самой греться придется...
Тенка проследил за ее взглядом и увидел промокшие хакама с варадзи. Смутившись, он резко отвернулся, и кивнул.
Через пару минут, сполоснув брата и умывшись сам, он укутал его в полотенце и вышел из ванной, давая пройти Рю. Та, прикрыв за собой сёдзи, налила теплой воды в бадью и, закатав штанины хакама, села на скамеечку, опустив ноги в теплую воду.
По лицу расплылась улыбка. Тенрю даже подумать не могла, что успела так застудить ноги, пока ждала своей очереди... Вытащив из складок хакама новые таби, она вылила грязную воду, вытерла ноги и одела их на ноги.
Пройдя на кухню, она потрепала младшего Кумо по черным вихрам и села на свое место, а через пару минут ее взгляд остекленел и она застыла с поднесенными к губам палочками.
-- Аники... -- Тенка перевел взгляд с брата на девушку и вздохнул. Она вновь провалилась в воспоминания. За прошедшие четыре месяца это был уже седьмой раз. Тенрю записывала, всплывшие в голове воспоминания в отдельный свиток и он как-то раз, хоть до сих пор немного стыдно, прочитал его.
Разрозненные куски, связанные между собой лишь несколькими общими людьми. И ни одного воспоминания о себе. Ни о том, кто она, ни о том, кто ее родители и где она жила ранее...
-- Не волнуйся. Скоро она придет в себя, -- Тенка вновь уделил все свое внимание рису на его тарелке. Буквально сразу же после этих слов Тенрю несколько моргнула, приходя в себя.
-- Что вспомнила на этот раз? -- поинтересовался старший брюнет, с любопытством смотря на единственную в их компании девушку.
-- Да ерунда какая-то... Ребенок в шляпе увел у меня завтрак... -- под конец Рю хихикнула, мысленно при этом недоумевая. Она была странно уверена в том, что являлась единственным ребенком у матери. Так откуда взялись эти дети?
-- У кого какие планы на день? -- спросил Тен, убирая посуду со стола и оборачиваясь к старшим подросткам. Ширасу пожал плечами:
-- Уборка. Большая часть помещений была не жилая всю зиму. Их надо проветрить, прогреть, вытащить вещи на просушку или они начнут портиться.
-- А ты? -- Тенка посмотрел на Тенрю. Та несколько смутилась, отчего Тенка заинтересованно подался вперед.
-- Еще раз сходить в Оцу, -- сдалась девушка и показательно дернула себя за прядь волос. -- За зиму волосы отросли и теперь лезут в глаза. Я там видела несколько заколок...
-- Ну, деньгами заведуешь ты, -- брюнет пожал плечами. -- Только слишком дорогие не покупай, -- напутственно произнес он, когда Рю уже скрывалась за сёдзи.
-- Аники, -- семилетний Сорамару подергал брата за рукав кимоно. -- А почему ты ей не дал те кандзаси, что есть у нас?
Сорамару смутно помнил довольно большое количество украшений матери, что он видел в какой-то шкатулке. Кажется, это было незадолго до рождения Чутаро.
Тенка потрепал братишку по волосам, отчего те чуть ли не дыбом встали. Вспыхнув, мальчишка принялся приглаживать растрепанные волосы, одновременно слушая ответ брата.
-- На всех маминых украшениях есть камон. Тенрю не может их носить, так как не принадлежит нашей семье.
На лице мальчика отразилась напряженная работа мысли. Тенка, ни о чем не подозревая, пил чай.
-- А ты женись на ней! -- выпалил Сора. Тенка поперхнулся чаем, круглыми глазами смотря на младшего братишку. А сам младший братишка, довольно улыбаясь, развивал свою мысль:
-- Тогда она станет членом нашей семьи и сможет носить эти украшения!
Все также довольно улыбаясь, Сорамару, схватив Чутаро, выбежал из комнаты. Тенке осталось только надеяться на то, что Тенрю уже успела покинуть территорию храма, иначе он даже не знает, как будет смотреть ей в глаза.
-- Будь осторожней, Тенка, -- раздался у него над ухом вкрадчивый голос Ширасу, что подкрался совсем не замеченным. -- Иначе сам не заметишь, как окажешься женатым...
Ширасу не знал почему, но выражение полной безысходности на лице Тенки обрадовало его. Хоть какая-то управа нашлась на этого четырнадцатилетнего обалдуя.
***
Тенрю, покинув храм, углубилась в лес. Сегодня она хотела не просто сходить на рынок за украшениями, хоть они и были ей нужны, но и приступить к тренировкам, которые откладывала с того момента, как сумела зажечь свои руки. Зимой долго на улице не потренируешься...
Найдя небольшую полянку, она присела на поваленное дерево и задумчиво уставилась на свои ладони. Как же они сумели покрыться огнем?
-- Решимость в Пламя! -- раздался в ее голове требовательный детский голос.
-- Решимость? -- задумчиво прошептала Тенрю, пытаясь вспомнить то, что испытывала в тот момент, когда появился тот огонь. Она... Она хотела справиться с ними!
Из ворота косодэ показался небольшой язычок пламени. Испугавшись, что этот огонь подожжет ей одежду, она резким движением провела рукой по груди. Тоненький шнурок, на котором держались два кольца лопнул и странные колечки упали в ближайшую лужу.
Вот только Тенрю успела заметить, что огонек как будто выходил из массивного перстня.
Подняв его и оттерев от налипшей грязи, она задумчиво повертела его в руках, а затем, действуя по наитию, надела перстень на средний палец правой руки, а тот, что изображал мордочку какого-то зверя -- на безымянный.
От кольца мгновенно стало исходить оранжевое Пламя, которое в отличие от прошлого раза не обжигало ладони. В следующий момент пламя резко сменило цвет на желтое, а затем сменило цветовую гамму еще пять раз.
-- Радуга, прям... -- хмыкнула она, а в голове всплыло очередное воспоминание.
Грудной голос с легкой хрипотцой пронизывал тягучую тишину, что создавали несколько учеников.
-- Пламя твое -- Гармония Небес. А Небеса включают в себя все состояния. И Ураган, что мечется в центре сражения, и милосердный Дождь, смывающий все с пути, и Грозу, что является непреодолимым щитом, и Солнце, разрушаюшее все проблемы и одновременно излечивающее раны, и блуждающее Облако, идущее своим путем, и Туман, прячущий истину за ложью и ложь за истиной. Все атрибуты собраны в Гармонии Небес, оттого этот вид -- самый редкий. При должном обучении, ты сможешь использовать все состояния. И я не я буду, если ты не научишься!
Вырвавшись из воспоминания, Тенрю перевела внимание на второй перстень. Напрягшись, она вызвала оранжевое Пламя именно на нем. Из появившегося огонька появился маленький львенок, который тут же приласкался к ней.
-- Натсу? -- несколько неуверенно произнесла Тенрю, запуская ладонь в пылающую гриву. -- Тогда, я... Тсуна? -- несколько неуверенно произнесла девушка, очень смутно припоминая, что своего львенка она назвала, используя анаграмму своего имени. Вот только она ничего не испытывала к этому имени, в отличие от того, которым ее наградил старший Кумо.
Тряхнув головой, Тенрю уговорила соскучившегося по общению львенка снова спрятаться в кольце и поспешила в город, пока не закрылся рынок. Она была довольна. Первая примерно тренировка прошла достаточно неплохо. Хотя бы примерно разобралась, чем являлось то Пламя.
***
Уже через несколько часов, помогая Ширасу с приведением жилой территории храма в нормальное состояние Тенрю сверкала недорогой заколкой типа тама-кандзаси[1].
***
-- Ками-сама, Тенка! -- именно с таким возгласом Тенрю отворила сёдзи, ведущие в общую комнату братьев. Причина такого возгласа была до прозрачности понятна -- плач Чутаро не затихал уже несколько часов. Сам Тенка лишь тер красные глаза -- ему жутко хотелось спать, а Чутаро, раскапризничался непонятно из-за чего.
-- А? -- не очень информативно спросил он, отрывая взгляд от брата и переводя его на девушку. Та лишь покачала головой.
-- Иногда я задаюсь вопросом о том, как ты вообще смог вырастить Чутаро до такого возраста! -- всплеснула руками Тенрю и в несколько движений выставила мальчишек в коридор. Нечего им мельтешить и мешать ей успокаивать ребенка.
-- Тише, Чутаро, тише... -- та ладонь, которой она гладила ребенка по спине еле заметно засветилась голубоватым светом. -- Что такое? -- заботливо спросила она, когда мальчик остановил слезоразлив и теперь только икал.
-- Кровь... много крови... Аники ранен... -- всхлипывая, произнес он. Тенка, до этого беззастенчиво подслушивающий этот разговор, благо бумажные стены этому не мешали, побледнел.
Как?
Как Чутаро помнит то, что в силу своего тогдашнего возраста и помнить-то не должен?
Тенка резко покосился на Сорамару. Тот, привалившись к его плечу, видел как бы не пятый сон и совершенно не слышал слова младшего брата, отчего старший облегченно перевел дыхание. Сложись по другому, и он не сумел бы придумать нормальное оправдание словам Чутаро. А говорить правду в ближайшее десятилетие в его планы не входило.
-- Тише, Чутаро, это сон... Просто сон... -- голубое Пламя на ладони сменилось синеватым, с каждой минутой поглаживаний по голове взгляд Чутаро стекленел, воспоминание выцветало в памяти.
-- Сон? -- вопросительно.
-- Да, просто сон... Спи...
Поворочавшись, Чутаро сладко засопел. Кошмар, запертый на семь замков, больше его не тревожил.
-- Спасибо, что помогла, -- тихо произнес Тенка, заходя в спальню с Сорамару на руках.
-- Да не за что, -- отмахнулась она, поправляя одеяло на ребенке
Старший Кумо проводил ушедшую девушку несколько удивленным взглядом. Многие на ее месте буквально завалили бы его вопросами и не отстали бы, пока не узнали ответы. Впрочем, Тенрю сама порождала море вопросов, на которые также не спешила отвечать. Может, поэтому и не спрашивала? Боялась того, что взамен ответов на ее вопросы они потребуют ответы на их вопросы?
ПРИМЕЧАНИЕ:
[1] Тама-кандзаси -- украшен единственным шариком из коралла либо агата, нефрита, черепахового панциря, слоновой кости.