Аннотация: Я готов к смерти, Люси. Подожди меня, и мы распахнем все шторы в квартире, чтобы через мгновенье сойти с ума...
Однажды, одной темной лунной ночью, в ночь, в которую нужно обязательно закрывать все шторы, чтобы не сойти с ума, зазвонил телефон. На том конце ревела мать одной из моих учениц, я не понимал, что именно она говорила, уж слишком громким был ее плач. Почему-то в тот момент мое сердце сжалось, и словно-бы кровь перестала поступать в вены. Словно бы я морально умер.
Женщина долго что-то кричала, и я не мог уже выносить этот истерический плач. Я в полной мере понимал, что женщина не могла позвонить мне просто так в без пяти четыре утра. Но, даже понимая это, я не мог прервать ее, просто не мог.
"Люси повесилась", - наконец понял я, и тогда телефон выпал из моих в миг похолодевших рук.
"Как?.." - спрашивал сам себя, пытаясь хоть что-то понять.
Не потушенная сигарета падает из дрожащих губ...
Помню, в тот момент я вцепился в волосы и буквально вырывал их, я боялся. Боялся, что больше не увижу ее синих как море глаз, боялся, что не увижу больше те нестандартного цвета волосы и улыбку с милейшими ямочками. Я боялся, что больше не смогу почувствовать этот, почти неуловимый, запах персиков. Ненавижу персики, но обожаю ее персиковые духи.
Я поистине боялся того, что мои чувства так и не были высказаны...
Она - свет мой, в этом мире полном безнадежной тоски и безразличия, она моя луна от которой я сходил с ума, забывая вовремя зашторить окна. Люси... даже ее имя прелестно, как перезвон колокольчиков.
Я упал на пол, прижав голову к коленям, пытаясь убить все мысли о ней, пытаясь заглушить разрывающую сердце боль. Я кричал, и этот крик был, будто бы режут меня кухонным затупившимся ножом. И боль эта несравнима с болью саднивших царапин, которые ты когда-то нанесла мне... Но не волнуйся, они уже заросли, только шрамы на спине остались...
И почему сейчас в голове слышу крик твой, как звала меня по имени и кричала, как любишь сильно? Почему же я сделал тогда вид, словно не слышу? Словно все равно? Ах, да, я же испугался, что кто-нибудь узнает о Той ночи. Помню, я тогда убил тебя своими же словами, о том, что просто поимел, без чувств... Но это не так! Я врал! Слышишь, Люси?! Я трус, неспособный даже о любви сказать!
А твой этот Колька смог, и ты даже забеременела, я помню, что он думал о том, что ты нагуляла малыша, ведь он был совершенно не похож на него... Он был похож на меня! Это был мой сын! О котором ты ничего не сказала... А я даже животика твоего не видел под этими твоими бесформенными балахонами...
На уроках сидела тихая, ни разу глаз на меня не подняла, словно бы мысли тяжкие на плечах несла. Ходила будто бы не из нашего мира, нет, не так, словно бы ты имела Свой собственный мир, в котором и мне когда-то было место. Глаза твои потускнели и подделись серой пеленой, как у слепца. А я каждую секунду боялся потерять тебя, лишится светлой частички меня. Я уже чувствовал твою приближающуюся смерть, но, как я уже говорил, я - трус.
Моя радужная девочка... Такая искренняя и такая наивная, всегда говорила правду, говорила то, что думает не заботясь о том, что это не всегда нужно делать. Она очень разговорчива... была. Я мог слушать ее часами, этот ее не имеющая единой цепочки монолог.
А потом я прогнал тебя, ты почти не плакала, давая понять, что тебе все равно, но мимолетные взгляды в школе выдавали тебя с головой. А потом ты окрасила свои радужные волосы в черный и перестала улыбаться. Перестала быть моей радужной девочкой... Не прошло и недели после рождения сына, которого я отверг из-за боязни, что слухи о совращении ученицы пойдут. А я ведь люблю сыночка, хотя видел-то его всего пару раз.
Я снова и снова кричу, кусая себя за руки, разрывая одежду, и ломая мебель, которую почти сразу подхватывают веселые огоньки пламени. Заливаясь приступами кашля, реву как сопливый мальчишка и желаю лишь одного - услышать твой звонкий смех и увидеть горящие счастьем глаза.
О боже, что же я наделал...
"Лю-юси!" - кричу что есть мочи, задыхаясь от дыма и слез...
Даже почти не чувствую как моя плоть начинает гореть, как адски обжигает кожу, как волосы, словно фитиль прогорают до скальпа. Я просто выкрикиваю ее имя снова и снова...
Под окнами уже слышны крики людей и завывания пожарных машин. Сжимаюсь калачиком и прижимаю руки к лицу...
Я готов к смерти, Люси. Подожди меня, и мы распахнем все шторы в квартире, чтобы через мгновенье сойти с ума...