Аннотация: Не стремись заранее представить Впечатления свои от встречи Время по местам все переставит Даже тех кто не был там замечен
- Иногда, бывает, накатит такая, знаете ли, обида - откровенничал вице-паж знакомой кухарке сидя боком на табурете и подергивая ногой. - такой гнев на этих новеньких, неуклюжих слуг... Как мне попадало от прежнего хозяина, Вы , милочка и не поверите... до плетей доходило... хотите покажу?
Кухарка, девица лет двадцати семи, статная, можно сказать даже немного дебелая, с приятным простоватым лицом ахнула и покраснела, не переставая месить сильными пальцами плотный и рыхлый тестяной ком, затравку для пирожков.
Вице-паж с удовольствием полюбовался на вызванную его нахальством реакцию и продолжил рассказ
- А сейчас, нынешние не то что плетей, ни одного бранного слова не услышат..., поверите ли?
Он с негодованием передернул плечами, бывший приближенный покоев, ныне отправленный в досрочную ссылку на кухню. По правде говоря, может и надо бы ему этих плетей. Уж больно пронырливый и хитрый взгляд был у этого потертого жизнью мужичка лет пятидесяти с клочковатой рыжей бородой. Пиджак на нем сидел неопрятно, и вообще выглядел не по росту из-за слишком коротких рукавов, воротничок рубашки не отличался чистотой, а на брюках явно виднелось затертое, но когда-то имевшее место быть, винное пятно.
Кухарка, тем не менее, слушала его с удовольствием, время от времени ахала и, отрываясь от непременной утренней стряпни, даже пыталась кокетничать. Голос у нее был на удивление мелодичный, да и что там говорить все бы у них сошлось рано или поздно, если бы не ворвавшийся на кухню в момент самых суровых пореканий нравов современной молодежи учитель танцев.
- Воды - коротко потребовал он, отряхивая рукав свитера от невидимых пылинок. - Ой, упарился не могу.
Заметив злой взгляд пажа, он с видимым удовольствием щелкнул пальцами и сказал:
- Ах да, Йорик... бедный Йорик..., граф изволил вспомнить, что давно не катался на лошадях, а этот анахронизм умеете как это..., седлать,... только Вы, милейший. Поэтому в режим-концентраторе Вас ждут,... ждут.
Он торопливо выпил поданный стакан воды, с видимым удовольствием принюхался и поощрительно улыбнулся кухарке
- А вы Анна, я гляжу, решили нас побаловать своими фирменными пирожками... Восхитительно, милая, восхитительно. Но помните, графу противопоказано все жирное, да-с... Вот, сделайте начинку с капустой что-ли.
Кухарка торопливо кивнула и обеспокоенно кинулась к пищевому генератору, проверять остались ли требуемые запасы диетически полезной капусты.
Йорик меж тем соскочил со своего шаткого насеста и ворча, припадая на одну ногу, двинулся к двери.
Его недавний собеседник задумчиво посмотрел вслед и с презрением скривился.
Йорик хромал через центральный коридор по направлению к зале режим-концентратора и ворчал себе под нос. С тех пор как пятнадцать лет назад его милость, господин граф (да-с, его милость и никак иначе !) в одной из своих развлекательных прогулок захватил его, умирающего от гангрены, в свое время, Йорик успел привыкнуть, что здесь все не как у людей... Но, с привычкой местных воплощать и развоплощать с невиданной легкостью различные предметы, еду и, даже, животных, он никак не мог смириться. Иногда, мелко крестясь, он даже думал не происходит ли по ночам, в потрескивающих недрах режим-концентратора , таинство рождения големов, безмолвных ночных слуг хозяина, которых местные звали то роботами, то андроидами. Йорик, несмотря на все усилия, так и не смог разобраться в принципе действия современной техники и предпочитал думать, что это колдовство, хотя остатки христианского смирения воспитанные в его душе толстым обжорой священником, а больше яркими кострами инквизиции, вопили на все голоса о геене огненной. В конечном итоге Йорик решил, что хозяин подчинил себе бесов, пусть даже продажей своей бессмертной души, и бесы эти служат ему в облике железных бестолковых машин. Он даже научился в без дрожи и воплей получать свой завтрак из автоматов сети общественного питания МакДуглас, хотя, все еще, крестил поднос. Первые лет пять его ужимки, страх и бессмысленная преданность забавляли хозяина, но, потом, он постепенно стал забывать старого слугу и все реже звал с собой. Поэтому Йорик, несмотря на ворчание, испытывал радость. Он даже старался передвигаться по гладкому полу короткими перебежками, хотя они и отзывались взрывами боли в покореженной когда-то болезнью ноге.
Граф уже был в зале, он негромко беседовал с очаровательной молодой дамой, лет двадцати, одетой в изящную амазонку приглушенных коричнево-зеленоватых цветов. В другом конце зала раздавалось негромкое ржание, в прозрачном кубе режим-концентратора переминались с ноги на ногу две абсолютно одинаковые кобылы, рядом лежали аккуратной кучкой седла, уздечки, и прочая лошадиная амуниция. Йорик, гордясь своим знанием, важно прошествовал в куб и стал седлать лошадей, хрипло воркуя им что-то на древне-германском. Лошади доверчиво приближали к нему свои моды, тыкались мокрыми черными губами в ладони, и давали погладить себя по мягкой шкурке на лбу, там, где у обеих белело неправильной формы пятнышко. В меру затянув подпругу, Йорик подхватил лошадей под уздцы и неторопливо повел их к хозяину. Поморщился, уловив по глухому звуку копыт, что лошади не подкованы, а значит, могут пораниться во время прогулки. Украдкой погладил их по теплым бокам, где перекатывались под кожей сильные мышцы. Жалко, что их уничтожат, как только хозяин вернется с прогулки.
Не гладя на него граф повелительно щелкнул пальцами, и Йорик понятливо подвел лошадей к металлической скамейке, около которой велась беседа. Дама изящно вскочила на скамейку и там застыла в замешательстве. Йорик, преодолевая внезапное смущение, помог ей забраться в седло. Граф, не дожидаясь их, вскочил в седло сам, и кобыла под ним нервно вздрагивала и прядала ушами. Крепко сжимая уздечки в руках Йорик побрел, шаркая, к широким воротам, которые виднелись невдалеке. Он не знал как это действует, но много раз при нем ворота раскрывались и за ними виднелся живой мир, без опостылевших металлических конструкций и замызганного пластика перегородок жилых бараков. Там, за воротами, шелестела трава, или виднелось озеро, плыли по высокому небу облака, ветер трепал флаги на высоких шпилях замка. Несколько раз хозяин брал Йорика с собой и, однажды, он украдкой сорвал с дерева ветку и спрятал ее во внутреннем кармане пиджака. Однако, тем вечером вернувшись в свой отсек, и аккуратно заперев дверь, он перетряхнул весь свой костюм, но веточка так и не нашлась. Тогда он впервые ощутил себя немощным стариком. Конечно, здесь в этом мире с хорошей едой и этой, как ее, медициной, он прожил на целых десять лет больше чем его отец, но все равно смерть уже ходила рядом и он чувствовал ее дыхание на себе.
Той ночью ему приснилось что он стоит перед огромными до самого неба воротами и толстый священник Томми Питерсон неприятно похрустывая пальцами спрашивает у него:
- Не помнишь ли ты за собой грехов сын мой? Покайся, ибо кара божья близка.
И он, захлебываясь словами, каялся, как смотрел на соседскую девчонку, как первый раз украл пахнущую сдобой булку на рынке и мать оттаскала его за волосы за то, что съел ее сам без остатка, как потом воровал вместе со стайкой таких же как он тощих уличных мальчишек, как хотел сбежать от отца, когда тот продавал его в услужение купцу, как первый раз продал и предал...
Священник слушал его молча и глаза его, маленькие, черные, утопленные в жирных щеках, неприятно поблескивали.
- Это все не то, Йорик. - наконец покачал он головой. - Почему ты отринул мать свою, церковь, и служишь дьяволу?
И как только прозвучало последнее слово огромные ворота распахнулись и Йорика потянуло к ним, а за ними, он видел, накладывались друг на друга автоматы МагДугласа, тесные пластиковые конурки служебных помещений, пахнущая чем-то резким и неприятным столовая с узкими металлическими стойками и кубами пищевых генераторов, громадный полутемный зал режим-концентратора. И посередине, в клубке проводов, которые выходили из его тела, свернувшись в позе зародыша спал он, Йорик...
Йорик передернулся, вспоминая сон, и прислушался к негромкой беседе, которую продолжал его хозяин со своей спутницей:
- Мне жаль Вас огорчать, Мария - негромко рокотал граф, - мне жаль разрушать Ваши наивные устремления и идеалы, но Вы не правы!
Девица что-то протестующе пискнула, но он повелительно поднял руку, призывая ее к молчанию.
- Конечно, как представитель прессы Вы в какой-то мере правильно отображаете опасения социума о том, что современные достижения робототехники чересчур приближены к человеку. Но, поймите, и это доказывают разработки нашей лаборатории мы на много десятилетий ушли от первых громоздких роботов, задействованных в технических процессах. Да, на тот момент уровень технического развития, не позволял осуществить смелую задумку социальной робототехники, и воплощались технически более простые роботы-исполнители с зачатками интеллекта, годные лишь для выполнения простой, можно сказать, черновой работы - глажка, стирка, уборка. Тонкая сфера эмоций, требовала более тонких, извините за тавтологию, технологий, изучения мозга человека, не просто принципов мышления, но эмоционального переживания ... осмысления предыдущего опыта.
- Но зачем нужны эти социальные роботы? - опасливо подала голос девица - Почему мы не можем обойтись без них?
- Без них? - рассмеялся граф, и Йорик довольно улыбнулся, радуясь, что хозяин веселится, и даже замедлил шаг, стремясь услышать ответ до того, как придется открывать железные ворота. - Разве Вы, Мария, хотели бы посвятить эти часы, которые Вы проводите в приятной атмосфере, и, смею надеяться, интересной беседе, уходу за каким-либо престарелым, впавшим в деменцию родственником, или сидению у постели бессмысленно вопящего младенца, если бы смогли подыскать себе равнозначную замену, человека который будет не просто механически ухаживать за ними, но любить их несмотря ни на что, и никогда, слышите, никогда не испытывать усталости, ни физической, ни морального отупения и отвращения, от предсказуемости и неотвратимости своих действий.
- Нет, - неуверенно прозвучал тонкий голосок - Но, я думаю, что старикам и детям будет более удобно и приятно с живыми людьми. В конце-концов эти социальные роботы могут быть опасны.
- Опасны? - громогласно удивился-расхохотался мужчина, отчего лошадь под ним нервно загарцевала, и Йорик вынужден был всем весом навалится на уздечку, чтобы удержать ее на месте. - Опасны? Они любят вас всем сердцем, они сопереживают вам, мучаются за вас, преданы вам и готовы проводить с вами каждую минуту.
На секунду Йорика кольнула иголка зависти к непонятными существам, социальным роботам, которых так горячо защищал хозяин. Наверно у графа есть свой такой робот, если он отзывается о них так уверенно, и этот робот может проводить с графом гораздо больше времени, чем он Йорик, которого граф так несправедливо забыл. На миг Йорик даже представил как он ломает Социального Робота, который в его воображении почему то представлялся гигантским кофейным автоматом.
- У них даже есть собственная память. В конечном итоге мы пришли к выводу, что это необходимо для того, чтобы сформировался неповторимый характер каждого робота. Конечно, в интеллектуальном плане им очень далеко до современных людей, и, признаюсь, мы сделали это отчасти специально, формируя их базу знаний и логики по средневековым мотивам. Ведь, как вы, наверное, знаете дитя, в эти века упадка человеку легче было поверить в духов, управляющих машиной, чем в логические принципы ее действия...
Йорику оставалось буквально пять шагов до кнопки, которая распахивала ворота, и он решился еще больше замедлить движение.
- Но они же могут быть опасны... - все еще сопротивлялась Мария
- Ах оставьте... - вздохнул граф с усмешкой. - Вот, например, кажется ли Вам опасным мой Йорик?
Йорик даже запнулся на минуту, неуклюже наступив на больную ногу, так хотелось ему послушать ее ответ...
- Ну - неуверенно протянул девичий голосок - Нет, скорее, жалким. И он так Вас любит, это видно.
Йорик гордо выпрямился и мелко закивал головой. Он все таки протянул руку и нажал на большую круглую кнопку, уверенный, что теперь то хозяин поймет, что он, живой человек, пусть и из далекого прошлого..., как ему говорили из дремучего, темного, века, лучше, чем какая-то железяка. Огромные железные створки начали медленно распахиваться, и на его бледное лицо упал первый теплый солнечный луч. Сегодня за створками, он видел это, было бескрайнее луговое разноцветье, и лишь у самого горизонта темнела какая-то неровная масса, наверное, лес.
Всадники, однако, не спешили уехать, и он слышал тревожное фырканье лошадей за спиной.
- Йорик... - задумчиво протянул граф.
Старик вдохнул легкий, свежий воздух еще раз, чувствуя, как обтрепанные полы пиджака распахиваются под порывами утреннего свежего ветра. Луч солнца как-то по особенному остро ударил ему в глаза и мир померк...
-Йорик... - граф взвесил на ладони пульт и указал им на неподвижно застывшую фигуру - Это как раз один из наших прототипов. Довольно удачный вариант.
-Как? - изумилась девица. - Но Ваши инженеры сказали, что он из прошлого. Единственный выживший при переходе...
- Ах, какое вы дитя, Маша, - весело рассмеялся мужчина, небрежно бросая пульт на скамейку и уверенной рукой направляя кобылу собеседницы к выходу из ангара. - Какие путешествия? Технологии еще не дошли до этого. Разве что первые опыты на основе нового коллайдера... Но это право пока такая чушь... А за социальными технологиями будущее!
- Правда?
Всадники удалялись, и легкие голоса уносило все дальше. На фоне серой стены ангара застыла в нелепой позе одинокая фигура и непослушный ветер трепал ее пиджак и остатки рыжих волос. Смахнул мимолетом одинокую каплю со щеки...
- Странно, будто бы дождь начинается - рефреном звучало откуда-то из разнотравья.