Каждую ночь, ложась в постель, я попадаю под перекрёстный обстрел соседских звуков. Прямо в окно мне светит нестерпимый жёлтый свет уличного фонаря, штор у меня нет, и поэтому до половины первого, я поневоле - слушатель. В это же время, изо всех щелей тёмной комнаты, на отблески этого фонарного золота, разлитого по контурам таинственно застывшей мебели и начинают сползаться навязчивые шорохи, скрипы, топот и стоны соседских жизней. Они покрикивают, нашёптывают, а иногда красноречиво молчат о происходящем за моими стенами. Мнимом или настоящем. Часто я не хочу их слушать, я затыкаю уши, накрываю голову подушкой, но они всё равно продираются ко мне, и поэтому приходится жить со своими соседями так близко, как обычно живут только с членами семьи. Чтобы не начать их ненавидеть к 2:00, или 2:15 ночи, я представляю себе - что это мои уж очень дальние родственники, приехавшие погостить, да так и не решившие на какую дату назначить свой отъезд. Тогда их прощение становится возможным.
Вот, к примеру, мой названный "пятиюродный брат"- мент, живущий этажом выше. Ночью он возвращается с дежурства. Я слышу, как падают на пол в прихожей его берцы. Затем он отталкивает их ногою в сторону, как напоминание о давно опостылевшем патрулировании, и идёт на кухню, чтобы с аппетитом и под водочку уплести то, что приготовила ему новая пассия. Все его женщины, которых я иногда встречал на лестнице, никогда не были красавицами. Одна из таких встретилась сегодня на лестнице.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте.
Обычное лицо, обычная фигура, в глазах страх одиночества. Блондинка или брюнетка - не запомнил.
Глухой перестук шагов доложил о том, что с ужином покончено. Спустя некоторое время над моей постелью ожидаемо раздался скрип дивана, тяжело охнувшего от веса свалившихся на него в похоти тел, и затем раздались ритмичные удары его спинки о стену. Ритм был механическим и таким предсказуемым, что казался уже пошлым, таким пошлым, что хотелось крикнуть - "Не так" - и поднявшись этажом выше, попросить их быть более изобретательными. В этом ритмичном и примитивном нарезании собственного оргазма из сдавшегося женского тела было что-то откровенно потребительское. Стало скучно. Я заткнул уши пальцами.
Но каждой претендентке на счастье с ментом, было "уготовано" (читай "пороблено"). Однажды, тихим воскресным утром, властный, громкий и безжалостно рвущий на клочки воспоминаний сложившуюся в мечтах идиллию ор, поставит её перед главным вопросом их отношений: готова ли она принять то, что из-за не вовремя постиранной формы, холодного чая, или другой мелочи, она хоть и на 5 минут, но превратится в "тупую овцу", "арестованную", которая не умеет чётко выполнять приказания, или свобода ей всё же будет дороже, и тогда - "Таких как ты - сотни, забирай свои шмотки и вали". До сих пор все они предпочитали свободу.
Что это было, его наказание или его игра? Может быть на патрулировании, они с напарником развлекались тем, что останавливали парочку гуляющих по городу, в своих лучших нарядах одиноких девиц, и демонстрируя свою власть и выправку, предлагали им защиту от якобы подстерегающих опасностей, или наоборот, пытались изысканно этой властью воспользоваться.
- Здравствуйте девушки предъявите документы ...
- А у нас нет с собой ...
-- Тогда пройдёмте с нами в участок, или запишите нам свои телефоны ...
- Ха-ха-ха ...
И дело сделано. Пикап по-милицейски. На поясе сурово поблёскивают наручники. Вдоль бедра - дубинка. Так много власти.
Почему же ему не удавалось удержать внутри себя мента с теми, кто ему нравился? Был он один такой, или эта профессия на всех накладывает свой отпечаток? Звуки не давали ответов на эти вопросы, и может поэтому, мне не нравился мой "пятиюродный брат"...
Наконец стук наверху прекратился, и для меня настало время начать терпеть звуки идущие снизу. Здесь все было по-другому. Этажом ниже живёт мой так называемый "дядя". Ему за шестьдесят. Старый рыжий пенсионер с собакой. Ещё он любит телевизор. Беззаветно. После 23-00 так любить телевизор по закону нельзя, но его любовь не признаёт преград. Он включает его ещё с вечера, когда начинаются сериалы, и не сбавляет газу до момента, пока усталость не загонит его в постель. Что они смотрят с собакой не ясно, но по-моему реклама им нравится больше всего.
Бывают и другие звуки, но что о них рассказывать, терпите звуки своих соседей, а лучше представьте, что они ваши дальние родственники и прощайте им это, как они прощают вам ... Пойду спрячу винтовку в шкаф ... И наверное сделаю музыку слегка потише ...