В приемной сидели Маргарита, Ростислав и Алевтина. Женщины откровенно трусили. Еще бы - совещание у нового директора! На миг заскочила Изольда:
-Девки, как я вам завидую! Потом расскажете, какой он, ладно? Ой, уже идёте? Ну, ни пуха!
Кабинет обновился под старину. Матовый лак деревянной мебели не бликовал, а солидно отсвечивал на округлостях углов. Корешки книг неброско выглядывали сквозь толстое стекло створок. Крупные складки портьер акцентированно сбегали к плетеным пояскам, продетым в золоченые держалки. На сукне стола разлегся малахитовый прибор. Директор в строгом костюме - под стать интерьеру, пригласил за кофейный столик, ошеломил отличным русским:
-Я ирландец по матери, ваш земляк по отцу. Информация обо мне - на доске объявлений. Приватно побеседуем позже. С коллективом встречусь в обеденный перерыв. А сейчас жду от вас экспромта. Как занять на рынке банковских услуг достойное место? Привлечь клиентов, совершающих международные сделки...
Идея Ростислава про валютные накопительные вклады не прошла:
-Конкурировать с резидентными банками? Наш клиент - элитный, штучный...
Ростик не смутился: -Презентация, адресная рассылка предложений...
Лиза страдала - черт ее дернул прийти в короткой юбке! Низкий столик не давал возможности убрать ноги с прямого обзора. Чтобы Торский поднял глаза от ее коленок, она предложила интервью в программах "Деньги", "Финансовый обзор" и "КоммерсантЪ".
-Порядок сумм?
Их глаза сейчас встретятся, испугалась она: -"Ну, нет, в упор смотреть не буду... Франт, платочек в кармашке... Наверное, галстучный комплект... Выбрит гладко... Губы четко очерчены, а зубы - отбеливал недавно... Стрижка не идет - височки надо косые делать... Ушки хороши, для серьги. Как испанцу, но серебряную. Или платину... Что он сказал?"
-... свяжитесь и проверьте.
-Я не сумею!
-Сумеете. Красивым женщинам всё удается, - и такой взгляд, что Лиза залилась краской, словно девчушка от первого комплимента.
На совещание ушло двадцать минут. Собрание коллектива заняло столько же. Остаток дня начальница кредитного отдела корила себя за короткую юбку, за отсутствие макияжа, за смущение при знакомстве... Девчонки обсуждали достоинства директора - ах, высокий, ах, красивый! Одернув подчиненных, Лиза окунулась в работу. Удачно завершила сделку с израильской фирмой, уломав банк "Санкт-Петербург". И тут вызвали к директору.
Заслушав отчет и похвалив, Станислав Николаевич проводил Лизу до дверей. Она не сомневалась, что Торский смотрит ей не в спину, а ниже. Но "амур" на работе запрещен инструкцией, категорически! Харрасмент, сексуальное домогательство - какой тут флирт? Да Лиза и не разменяется на "односпальную" интрижку! Хотя к этому мужчине влекло нечто невыразимое словами. Так собаки ощущают, на кого рыкнуть, а перед кем поджать хвост. На такого рыкнешь, пожалуй! Но почему ей хотелось пожалеть его?
День кончился, девчонки разошлись, и Лиза громко сказала в зеркало:
-Тебе явно не хватает разума, дуреха!
**
Интервью организовалось. Звонок в справочную, звонок режиссеру, звонок ведущему. Тот липко ворковал, обхаживал, чисто голубь на крыше - еле отбилась. Запись назначили на послезавтра. Доложив директору, Лиза собралась уходить. Торский остановил:
-Объявляю вам благодарность и спасибо.
Уставшая за день Лиза неловко пошутила, что маленький рубль лучше большого спасиба, и Торский сделал большие глаза:
-Спасибо имеет материальное выражение, как премия. Я вот думаю про интервью вдвоем... Зачем? - И пояснил: - Вы телегеничны. Бизнесмен запомнит вас и банк. Как у косметических фирм, лицо Ирландского Кредита!
-Это неостроумно! - пришла в себя Лиза.
-Я не шучу! - Манера Торского обращаться по имени, но на "Вы", придавала беседе некую старомодность. - Вы не осознаете свою красоту...
-Красота - страшная сила", - прыснула начальник кредитного отдела, вспомнив Раневскую из ретрофильма. Директор опознал цитату, хохотнул.
-Шляпку, очки и книжку в лапки, чтоб выглядеть, - Истомина представила восторг знакомых, сползающих под стулья, а Торский дополнил картинку:
-Нет, ридикюль и крысу, под Шапокляк! А я - крокодилом...
"Зеленый и плоский директор на газоне, с трубочкой, в шляпе!" - Лиза захлебнулась смехом:
-А Чебурашкой - Ростислава... Вот так оттопырить!
И слова иссякли, ведь если те уши увеличить раза в три... Оба едва успевали делать вдохи, смех превратился в ржание со слезами. Стихли минут через пять, не раньше. Утираясь, Торский сказал с сожалением:
-Давно так не смеялся!
-Смешинку проглотили...
-Да уж, - он спрятал платок в карман. - Знаете, настолько легко и приятно с вами рядом... Странно для неженатого мужчины, да?
Зависла неловкость. Директор встал, поблагодарил, отпустил. Когда закрылась дверь, с размаху шлепнул себя по лбу:
-Идиот!
**
Сзади сигналил целый ряд. Лиза проклинала зиму, которая так хороша в поле, на лыжах. Почти на всей стоянке громоздился снег с проезжей части, а свободные места заняли чужие. Пришлось проехать до парадных ворот и упереть "Пежо" в чугунные завитки. На проезжую часть выступал угол бампера - сантиметров тридцать. Рев прекратился. Зато появился гаишный "Форд":
-Нарушаем! Парковочка запрещена.
-Вот мое разрешение, - Истомина ткнула в наклейку на стекле.
-Это не здесь, а там, - парировал сержант.
-А там не встать, и чужие джипы! Как я их прогоню? Помогли бы лучше!
-Штраф оформляем, или как?
"Скоты асфальтовые!"- чуть не заплакала Лиза, расставаясь с купюрой.
Евгения, секретарь Торского, вяло попыталась вызвать эвакуаторов, от кого-то потребовала убрать снег. Время шло. Опять появился "Форд". Тот же сержант старательно выписывал протокол. Лиза выбежала, заспорила. Гуднул директорский "Сааб", охранник открыл ворота. "Форд" посторонился и начал сдавать назад. Газанул. Снег увел автомобиль к "Пежо", хрустнули бампер и крыло. Сержант обругал напарника, заохал над царапиной своего монстра. Дать протокол для "автогражданки" отказался, окрысился.
-Что происходит? - вмешался Торский и быстро расшил ситуацию.
Пока охранник фотографировал джипы, стоянку, "Форд" и "Пежо", директор забрал у милиции оба протокола, велел секретарше:
-Евгения, юриста ко мне и все должностные инструкции. Лиза, посчитайте время, потраченное на парковку. Евгения, откройте ваши обязанности...
-Станислав Николаевич, я поняла, - до секретарши дошло, что готовится порка.
-Освежим память. Вот, параграф два-семь. Читайте!
Под бездушные формулировки Лиза мучилась вопросом - зачем все это? Директор остановил секретаршу, дошедшую до: -"...а также площадей, находящихся в аренде или в собственности банка...", спросил вошедшего юриста:
-Игорь, как используются стоянки? Да, стоимость аренды и... Через десять минут, - затем повернулся к Истоминой: - Давайте. Ого! Три часа рабочего времени...
К секретарше Торский обратился тем же доброжелательным тоном: -Кто засыпал стоянку снегом? Вы записали номера чужих автомобилей? А почему у вас на всё один ответ?
Вернулся юрист с подсчётом и получил: - Вы знали, что стоянка захвачена чужими? Ах, поставили автомобиль на платную! Браво...
Торский отчеркнул пару цифр, потом поднял голову:
-Скверно. Сегодня мы, а я - по вашей вине! - нанесли банку ущерб в размере восьмисот долларов. Плюс, нас ограбили на сто долларов. Юротдел в ус не дует, что создаются препятствия для пользования имуществом! Ответственная за ведение офиса отсиживается, а менеджер тратит время на решение проблемы, находящейся не в ее компетенции!
-А что я должна делать?- Обиделась Лиза.
Директор укоризненно посмотрел на нее: - Ключи от машины на стол Евгении, и пусть она паркует! Это её проблемы, как завхоза!
-Да, а штраф? А ремонтом кто займется?
-Игорь! - Обратился Торский к юристу: - Готовьте иски. Кто занял наши места, префектура или кто там засыпал их снегом? Помогите Истоминой против гаишников, за виновное причинение ущерба. Ну, вы лучше знаете...
-Эвакуаторы, - вставила расстроенная Евгения в речь директора, который подвел итог:
-... неисполнение должностных обязанностей. Скверно. Ограничусь предупреждением, всем. Пока без денежных начетов. Свободны.
Качественно размазанные, они пошли к выходу. У дверей услышали:
-Кстати, Евгения, Лиза, Игорь! Не сочтите за труд рассказать сотрудникам о пользе инструкций, - доброжелательно улыбнулся ирландский иезуит.
**
Чем может побаловать сотрудников фирма? Дармовщинкой. Семинары, симпозиумы, встречи с высшим руководящим звеном, проводимые в отелях - маскировка под работу. В этот раз в Эйлате. До Красного моря из русской весны добрались за день. Сумерки заливали город, когда Лиза вошла в номер. Аббревиатура "СПА" обещала массаж, джакузи, бассейн. Слава научил юную супругу следить за телом, а после его гибели Лиза продолжала поддерживать форму - что было несложно, честно говоря.
Смыв в душе часть усталости, она нацепила браслетик "Все оплачено" и пошла к лифту. Торский, в халате и шлепанцах, уже нажал кнопку вызова:
-Я тоже вниз.
Лиза отметила - пальцы ног не испорчены обувью. Ногти ровные, явно педикюр. Однако! Халат, слегка разошедшийся на его груди, открыл на обозрение курчавые волоски. Выше смотреть не стала. Не решила пока, как реагировать на прямой взгляд. Лифт мягко затормозил. Стрелка провела коридором до длинной голубой воды. Фигурки, плещущиеся в ней, казались мизерными. Вдали крыша заканчивалась темным сектором неба. Вода ждала, поплескивала в бортик.
-Идем? - Спросил директор, снимая шлепанцы.
Она кивнула. Халат и полотенце - на шезлонг, грациозно вниз по лесенке, толчок от борта. Справилась! В воде повернула голову. Торский разбегался, явно демонстрируя себя. Стройный, мышцы играли, когда он взмахнул руками, сводя их в полете. Ноги держал вытянутыми в струнку, до последнего мига. "Красиво нырнул!" Лизе хотелось найти в директоре дефект. Славка тоже был строен в свое время, но таких мышц не имел. Макс узкоплеч, с брюшком. А других мужчин Лиза не разглядывала. Торский вынырнул, согнал воду с лица ладонью, не отфыркиваясь. Это опять говорило в его пользу. Недовольная Лиза поплыла прочь. Директор догнал, тоже перешел на "лягушачий":
-Там бассейн открывается наружу. Это красиво, особенно ночью...
Полупрозрачная крыша отплывала назад, открывая черное небо. Жаркий ветерок прянул в лица. Директор прыжком выметнулся из воды. Лиза приняла руку Торского на последней ступеньке хромированной лесенки. Вода струилась по ее стройной - она была в этом уверена, перед выходом из номера посмотрелась в зеркало! - фигурке в розовом купальнике. Трое грузных мужчин перестали спорить на незнакомом языке, уставились в упор. Ну и смотрите, мне не жалко! Директор тоже обтекал водой, рельефные грудные мышцы и квадратики живота эффектно подсвечивались. Вода капала с его подбородка, с локтей и - что с тобой, Истомина?! - с выпуклости, обтянутой синими плавками. Очень мощно смотрелся мужской атрибут. Она укорила себя: - "Сдурела совсем!"
В горле пересохло. Торский, как понял - подозвал официанта:
-Кола со льдом, - и к Лизе. - Хотите перекусить?
Поняв силу волшебного браслетика "Все оплачено", она заказала фруктовый салат. Ананас, банан, яблоко, земляника и киви в сбитых сливках оказались объедением, но маленькая шоколадка - невкусной.
-Я тоже молочный не люблю. Российский, вот вещь! Темный, откусывается с треском, а тут светлая размазня...
"Ну, что ты пялишься?" - Пылали лизины щеки. Она запрокинула голову, чтобы не видеть жадных глаз. Торский не отставал:
-Смотрите, там спутник светится!
Лиза разгневалась: -"Я хотела поплавать, а не быть дурой на подиуме! Ври, что смотрел на звезды! Эти мужики! Да пошел ты ко всем чертям!"
Она поднялась: -Я устала. До свидания, - и, хотя на спине, наверняка, отпечатались полосы от шезлонга, повернулась, ушла, чтобы выплакать обиду на него, дурака, и на себя, дуру набитую.
**
Изольда, в разлохмаченных шортиках, с грудью, выпрыгивающей наружу до сосков, подсела к Лизе:
-Ты где вчера шарахалась? Алька чудика подцепила, русского, он ее в плавучее казино забрал. Марго налакалась, Антону на жизнь жалилась, потом начали ругать власть - все, как всегда... Молодежь тащилась на "попрыгушках", дрыхнут до сих пор...
-А ты скучала? - Не поняла Лиза, знакомая с хроникой браков однокурсницы.
-Мне, Лизок, жизнь строить надо - я буду по дискотекам трястись? Он на три года старше, не женат...
А что? Даже эта оторва способна влюбиться. Написал же Ремарк: "Из проституток - самые верные жены"? Нет, Золька - не профессионалка, а любительница "спонтанного перепихона", по ее собственному выражению. Интересно, кто ей приглянулся на этот раз?
-... мужик серьезный, сразу не бросился. Мы в баре сидим, я чую - хоч из него прёт! Я это на раз вижу...
-"Неужели Торский?" - Лиза вспомнила, как сухо распрощалась с ним вчера. А он пошел искать добычу!
-Как кто? Ты чем слушаешь, кредитка? Блин, нельзя же совсем на мужиков не смотреть, - поразилась Золька.
Истомина прервала: -И что, захомутала?
-Сказал, боюсь харрасмента. Ладно, потом подстерегу. Мужики все одинаковы, не переступят. Только момент словить...
"Не одинаковы, и не все!"- торжествующе возразила Лиза. Мысленно. И ушла, чтобы не выдать себя.
**
-Нет, Елизавета Максимовна, здесь! Я имею право поухаживать? - Торский настаивал, указывая на стул рядышком с собой.
Она развернула салфетку, положила на колени. Близость Торского смущала ее. Две рюмки немного сняли напряжение. Станислав Николаевич ухаживал за всеми дамами, как положено соседу по столу. В танцевальный перерыв нарисовался Ростислав. Его торжественное обещание взять "неприступную крепость" осадой - знали все, как и Лизин ответ. Используя танго, партнер настойчиво прижимался, она привычно отстранялась. Тамада объявил вальс для юбиляра. Умеющих танцевать старомодный танец оказалось немного.
-Разрешите мне?
Торский отодвинул Ростислава. Правая рука легла ей на талию, левая приглашающе раскрылась вверх. Лиза вложила свою, прикоснулась к черному плечу, подчинилась движению. Музыка несла их по большому кругу. Она склонила голову, отмечая: -"Глянул в декольте... Улыбается... губы изогнули самые уголки, оставив складочку... Как хорошо ведет... Мизинцем придерживает мою руку... И в пируэте его нога касается моей... Приятно..."
Даже на каблуках Лиза ниже Торского, поэтому он смотрит сверху: -"...А на ресницы десять спичек уложить можно, как мы дурачились раньше..."
Легко им вместе, кружится мир, превращая лица присутствующих в радужные штрихи... Замечтались, загляделись оба... А реальный мир - это не "Щелкунчик", где все расступаются перед главными героями... Наткнувшись на неуклюжих топтунов, пара сбилась с шага, остановилась, выдохнула: -Простите!
Тела восстановили физическое равновесие, да поздно - душевное нарушилось. Глубокий шаг, нога внутри - инерция притиснула
Лизу к Стасу плотно, и она ощутила... Нет, это показалось, не может быть! Парфюм и слабый запах мужского пота, тепло ладони и внезапное прикосновение всем телом дали ей такое острое наслаждение, что если сейчас, немедленно, не оторваться, то...
Стаса к Лизе так, что он ощутил ее грудь и трепет живота. Аромат, тепло, идущее в ладонь, синхронно двигающееся тело так возбудили его, мгновенное прикосновение пробило настолько острым наслаждением, что если сейчас, немедленно, не оторваться, то...
...после с собой уже не совладать!
И сразу пробил страх, что окружающие заметят, начнут подмигивать, подшучивать, изобличать...
Лиза ушла в дамскую комнату. Оттуда незаметно - на улицу. Музыка за спиной удалялась, можно было не спешить. Попутные пешеходы обгоняли ее. Вечерняя прохлада снимала с тела избыточное тепло душного зала и вина. Зачем она столько выпила? И всё - от смущения... Торский вызвал в ней забытые желания, острые и грешные. Встречи с Максом были похожи на занятия в фитнесс-клубе, регулярные и скучные. Эксперименты она отвергла, а замуж - на кой ляд? Год прожила без мужчины и не пожалела. Если бы не Ростик! Узнал, сразу активизировался. Надеется на место в ее сердце, придурок! Сердце занято Славкой, и навсегда, она это приказала себе сразу, еще тогда, в день его гибели... Слезы вдруг хлынули безудержно - такая жалость к себе вырвалась на свободу. Она заслонила лицо ладонями, отвернулась к стене дома.
Сильные руки обхватили Лизу за плечи и развернули:
-Что с вами?
-Ни - че - го... - всхлипы порвали слово на три клочка.
Торский подвел к машине, усадил. Плакать, уткнувшись в мужское плечо, было удобно и в чем-то приятно. Словно вернулось детство, и папа - большой, сильный, умный - молча прижимает к себе, давая выреветься. Потом уже можно рассказать о причине слез, обсудить ее, отчего она, причина, становится маленькой, съеживается и вовсе исчезает...
Уняв рыдания, Лиза зашевелилась, вслепую доставая платок из сумки. Большой, сложенный в квадрат, как и полагается мужскому платку, синеклеточный лоскут возник перед ней.
-Спасибо, - хлопок впитал остатки слез, промокнул ресницы.
"Хорошая тушь, не смывается, а вот помада - увы... Какой вкусный аромат у платка! Пахнет кожаной обновкой, будто хромовые перчатки. Ну, вот, можно считать себя готовой, подниму голову..."
Взгляды встретились, искра понимания поразила молодых людей. Рука девушки скользнула обогнула шею парня, встретилась со второй... Его левая рука слегка придержала Лизу, правая легла на талию, губы соприкоснулись...
**
-...воскресенье же! Закажем обед, и до вечера будем бездельничать...
Стас, собирая одежду, уговаривал Лизу остаться. Та, в махровом халате, сидела на краешке постели, играясь пультом управления шторами. Спальня то погружалась в приятный полумрак, то озарялась полуденным солнцем. Лиза испытывала потребность покапризничать:
-Как ты не понимаешь? Это гостиница! Здесь приличные женщины не бывают. Нет, я ухожу! И без того чувствую себя идиоткой. Ты меня опоил чем-то, да? Ну, а с чего бы я с тобой поехала? Обманул, сказал, довезу домой...
Лизе сладко вспоминалось вчерашнее помешательство. Безлюдный лифт, пара шагов по коридору, и сказочная ночь... Благостная истома заставила потянуться, что вызвало смех Стаса.
-Ты не смейся, ты спорь! Обещал куда? - Прикоснулся к его носу обличающий перст.
-А привез сюда, - обхватив ее бедра, Торский улыбался снизу. -Так временно же! Сниму квартиру и увезу насовсем.
-С чего я туда поеду? Только по любовным гнездышкам не путешествовала! Ужас, до чего опустилась, Истомина - по номерам тебя стали водить. Небось, любовниц здесь перебывало несчитано? - мстительно прищурилась Лиза. - Мне Изольда рассказала, как ты в Эйлате ее соблазнял...
-Я? - Ужаснулся Торский. - Она! Едва не изнасиловала на барной стойке!
-Учти, я в очереди стоять не буду. Нужна Изольда, Маня там, Таня - вперед, и с песнями! Делить тебя ни с кем не собираюсь, заруби на своем длинном носу. Понял?
-Понял. А за угрозы в адрес директора, и за облыжный упрек - ответишь по всей строгости, - его дыхание пробилось сквозь ткань.
Она рванулась и опоздала. Стас рычал, покусывая ее упругий живот. Лиза едва стояла на ногах, которые слабели с каждой секундой. Пальцы скользнули к его затылку, острыми коготками ероша волосы. Полы халата разошлись... Лиза нажала на кнопку закрывания штор...
**
Вирус валил с ног взрослых, а много ли надо пятилетнему мальчонке? Температура у Димки держалась под сорок. Лиза вместе с теткой выхаживала сына неделю, пропустив семинар-отдых в Варне. Их отношения со Стасом длились уже два месяца. На работе, на совещаниях, они старательно делали служебные лица, а встречались на квартире его друга. Тот работал за рубежом по такому контракту, что сдавать наследственные семьдесят метров в аренду не захотел. Торский уже знал всю историю Лизы. О Димке, родившемся в день гибели его отца, о тетке, единственной родственнице. Несколько раз спрашивал о планах на будущее. Лиза отшучивалась.
Не рассказывать же, как в родзале дала обет - избегать серьезных отношений с мужчинами? Хотя с каждым новым вечером, проведенным в объятиях Стаса, эта клятва казалась всё более необдуманной. Услышать бы от Торского приглашение замуж, чтобы отказать. И, если он действительно будет переживать - поехать в Испанию, встать с ним на колени у обелиска, и попросить у мужа прощения.
**
-Зря ты не поехала! Море в сто раз чище нашего, представляешь?
-Лизка, там шмотки, закачаешься... Мы нашли магазин-склад. Всё дешевое, как на распродаже. Глянь, я блузончик отхватила, и часики Радо...
Изольда подошла во время обеда:
-Кредитка, только тебе, по секрету! Помнишь Эйлат? Он тогда с крючка сорвался, - она заговорщицки подмигнула, - а здесь я придумала! Бармен наш, русский оказался. Торский всё в баре сидел, скучал. Вечером я подгребла, раскрутила его на три мартини. Тот ему коктейли на водке мешал, а мне трезвяк делал. Я попросила проводить до номера, дескать, пьяна...
Лиза окаменела.
-... а у своих дверей, - Золька расхохоталась, - повисла на нем, сползла и Моникой Левински поработала. Он сам меня в номер затолкнул, чтоб на глаза кому не попасть. А там уж мы оторвались! Когда протрезвел - извинился, просил никому не говорить. Так что я - по секрету. Ты же единственная, кто его не клеит...
"Господи, почему так темно? Так гадко? Зачем это мне?! За что?"
**
Получив конверт с ключом от квартиры через секретаршу, Стас попробовал объясниться. Ответ был холоден:
-Не вижу необходимости.
-Я не виноват, Лиза...
-Станислав Николаевич, у вас есть поручения по работе?
-...просто устал, опьянел. Эта мерзавка меня спровоцировала...
-Тогда я возвращаюсь в отдел.
-... я глупый самец, прости ты меня...
Хлопок двери - единственное, что выдает состояние Лизы. Обычно она прикрывает ее аккуратно. Стас рычит, негодуя: -"Не стала слушать! Как объяснить ей нелепость случившегося! КАК?!" Удар кулаком по зеленому сукну приносит некоторое облегчение, неотложные дела - отвлекают. Но плановое совещание выдает их. Новость стала достоянием общественности. Стасу не до того. Он пересылает Лизе письмо на "мыло" с уведомлением об ответе. Через час не выдерживает, звонит:
-Почему не открываешь почту?
-Я не обязана в рабочее время читать личные сообщения, - дерзко отвечает Истомина и парирует выкрик директора, что это не личное, угрозой:
-Сейчас поручу сотруднице.
И ведь поручит, голову можно дать на отсечение! В сердцах Стас бросает трубку: -"Черт, ну что за характер! Ну, почему с мужиками всегда можно договориться, объяснить, в крайнем случае подраться. А с бабьем что делать? Встать на колени? Не поможет. Схватить за плечи и трясти, пока не согласится выслушать? Безнадежно, проще убить. Себя, а не ее..."
**
Стас искал встреч, чтобы объясниться. Дождался, когда Лиза выйдет с Димкой из детсада, и проводил. Расчет оправдался - она не стала скандалить при сыне, а дома расплакалась от бессилия. Утром отчитала директора, и ушла, пнув дверь. Стас кипел от бессилия, но наверстал свое, проверив работу отдела. Выволочка, устроенная сначала на совещании, а потом наедине, была профессиональной - в этом Лиза себе призналась.
Затем Стас пришел к её тетке, рассказал о невольной измене и очаровал нестарую женщину. Вечером та затеяла разговор с тонким подходом. Припомнила, как Лиза два года воротила от Славки нос, мстя за предыдущих любовниц. По итогу разругалась с племянницей, обозвав "строптивой козой". Помирившись, обе рыдали в обнимку, оплакивая себя, неудачниц в семейной жизни. Димка тоже поплакал за компанию, жалея и маму и тетку.
Наутро Истомина заявила:
-Не смейте ходить к моему дому, напишу заявление в милицию! Вы поссорили меня с тетей! Не желаю общаться с вами на нерабочие темы!
-... пойми, нелепая случайность!
-И не надейтесь, что я уволюсь! Ваши сексуальные домогательства...
-... я же тебя люблю!
Дверь пресекает его выкрик. С невинным выражением заглядывает секретарша, ловя остатки эмоций на директорском лице - якобы послышалось, что вызывал. Коллективу интересно знать, как развиваются события.
**
-А теперь - кроссворд! Попробуйте угадать - победителя ждет приз! Итак, начинаем. По горизонтали - денежная система, а также и денежная единица страны, - Изольда начала игру.
Презентация в разгаре. Гости хорошенько подпили. Многие пришли с длинноногими красотками, которые ревниво поглядывали друг на друга. Стас, проходя по залу, увидел Лизу в стороне от толкучки, сделал замечание.
-Даже на халяву есть не хочу, берегу фигуру, - дерзко ответила та. Они мучили друг друга скоро уже три месяца, на потеху сотрудникам.
-С клиентами следует работать.
-Вот так? - Истомина показала на толстячка, который норовил поцеловаться с Алевтиной. -Изображать шлюху? Чтобы денежный мешок потом каждый день заявлялся в отдел? В надежде переспать со мной? Хорошо же вас учили!
- Ну, знаешь, - прорвало Стаса. - Не твое дело, чему и где меня учили! В конце концов, я здесь начальник!
-Та-а-ак. Сформулируйте приказ. Что я должна сделать сейчас?
-Подойти к любому из одиноких гостей мужского пола и занять его разговором! При этом улыбаться!
-На секс соглашаться? - Лиза нашла, как зацепить директора. -Отдаваться - со страстью? О количестве оргазмов - докладывать?
Они не замечали, что повысили голоса до сдержанного крика. Лиза держалась, чтобы не мигнуть раньше Стаса: -"Господи, ну почему мне так больно, почему?"
Торский первым отвел взор:
-Иди, работай.
Гости не скучали. Те, кто услышал Изольду, подошли к подиуму, чтобы посмотреть на ее ножки. Некоторые заглядывали под юбочку. Зольку такое внимание заводило:
-По вертикали - перепродажа права на взыскание долга!
-Верно! А теперь, - Изольда крутанулась на каблучках, - устойчивая расчетная единица России... Нет, не рублик деревянновый! Первая буква вэ, последняя - а!
Окружающие дружно угадали, высокий снял Изольду с подиума, и потребовал приз. Актер стал оспаривать, мнения присутствующих разделились, вполне могла вспыхнуть драка. Лиза пошла прочь, лавируя среди пар. Выполнять задание Стаса она не собиралась, а вот заморить червячка не отказалась бы. Загрузив в тарелку четыре креветки и прозрачный пластик осетриного балыка, отошла в уголок.
-Позволите? - молодой человек остановился рядом.
-Почему нет? - Лиза заметила в отдалении Стаса.
-Вы не эскорт, это видно. Бизнес-леди или банк, верно?
-Кредитный отдел, - надо улыбнуться, Торский уже рядом.
-Аркадий Страхов, адвокат. Вы меня видели в программе Федеральный судья...
-Я не смотрю телевизор, - машинально ответила Лиза, но спохватилась ("Стас почти за спиной. Ну, получай, голубчик!"), обольстительно улыбнулась,- и очень об этом сожалею. Вы должны эффектно смотреться на экране! Обаятельная улыбка, умные, красивые глаза...
-Спасибо, Аркадий, и - до свидания! Дальше я сама.
-Вы меня использовали... - сообразил тот, - ну вы и штучка...
Малыш "Пежо" завелся мгновенно и покатил ее прочь от этого неприятного вечера, от Стаса, от подступающих слез, от всего - всего...
**
-...и там нашли вещи вашего мужа. Выслать? - клерк испанского бюро по расследованию авиакатастроф был терпелив. Ну да, двести семей погибших обзвонить, терпения наберешься.
-Нет, я сама. - Надо взять отпуск, пока Торский не улетел в головной банк, в Дублин.
-Здравствуй, Лиза!- Обычная ослепительная улыбка, безукоризненый костюм - ничего его не берет. Разве похудел немного, ну, так тебе и надо!
-Станислав Николаевич, мне нужен отпуск. Дня на четыре. Надо. В Испанию.
Так, теперь к телефону. Заказать билет себе и Димке. В коридоре послышался баритон Ростика. Тот объяснял Маргарите:
-Его не просто так вызывают. Сто процентов - снимут с должности, за домогательство... Харрасмент! Такие вещи даром не проходят!
-Неужто за Лизку?
-А то! Нечего было...
Лиза выскочила в коридор. Ростислав смешался. Свирепая кошка стояла перед ним - бледность заливала ее лицо, а глаза сузились, как в прицеле:
-Какие вещи не проходят? Почему ты уверен, что его снимут? Ну! Ты написал донос? Тварь, мерзкая тварь, - хлесткая пощечина поставила восклицательный знак.
-Да, написал, да! И не жалею! Пусть катится ко всем чертям! Ненавижу твоих красавчиков! Все равно ты будешь моей, будешь! Запомни это!
Лиза вспомнила приставания прокуратуры к Славке, беспричинные проверки налоговиками мелкого бизнеса Макса, и поняла все. Брезгливо поморщившись, бросила в довольную зрелищем толпу сотрудников:
-Ублюдок. Жалею, что руки испачкала. Мыла не хватит отмыться.
Гнев ушел, оставив неотвязную мысль: - "Почему я для всех, как лихо одноглазое? Жаль Стаса. Другая бы простила, я - нет! Дура, нечего было влюбляться, мучиться и мучить, теперь и карьеру ему сломала... Все, больше не будет у меня мужчин! Перебьюсь! Это знак - мои неудачи с мужиками. Славка не хочет, чтобы я принадлежала другому..."
Отключив компьютер, Лиза собралась домой:
-Девочки, меня не будет неделю. Пока!
**
Она поблагодарила клерка и вышла в парк, к скамейкам. Там развернула пакет, раскрыла книжку, хрустящую горелыми потеками. Странички ежедневника траурно окаймлены. Огонь глодал их, пока пластик обложки и кейса не спекся пузырчатым коконом, а потом самолет упал в море... Славка мог что-то написать ей. Если была хоть минута... И писал, наверняка, в середине книжки. Он вообще был умным, мог представить, что не доживет, что погибнет при аварийной посадке. Пальцы заторопились. Вот ленточка закладки! Страничка становится на ребро, опадает, открывая строки:
-"Любимая, что-то случилось с самолетом, тут полно дыма. Нам не говорят. Не знаю, выживу ли я, а у бумаги больше шансов. Я люблю тебя, люблю больше всего на свете, я так рад, что ты не полетела со мной, что останешься живой, родишь дочку. Господи, мне так мало тебя было весь этот год, что мы вместе! но спасибо, что ты случилась в моей жизни, поверила мне, ведь могла и не стать моей, и я умер бы, не узнав счастья..."
Торопливый почерк изменил славкины буквы - они стали выше, жестче, не вмещаясь в разлиновку: "...Лиза, любимая! Я напишу это много раз, распихаю везде, чтоб хоть клочок передал мое категорическое требование - жить после меня, во имя меня, жить, жить, жить! Не трать время на траур, живи, люби, как любила меня. А я, ведь загробная жизнь есть! - буду радоваться за тебя и дочку. Или сына!" - кричали торопливые строки.
Почему мир потерял краски, и стала туманиться заполнявшая ее жалость?
-"Славка, милый мой Славка, какое же безысходное страдание, какая смертная тоска терзала тебя в те минуты... Дура, строптивая дура, я украла у нашего счастья два года! А ты не упрекнул ни словом..."
Жалость росла, наливалась, затопила всю Лизу, подступила к глазам... Заструилась по щекам...
-Мам, чего ты плачешь? Больно? - Сын забрался на колени, ладошкой растер ей мокрую полоску по щеке, обеспокоенно заглядывая в глаза.
-Уже всё, сына, всё...
Платок убрал влагу со второй щеки. Последняя весточка от мужа была неожиданной, а каждое слово узнаваемым. Он весь в этих строках.
-"Ах, Славка! Ты всегда был мудрее меня..."
Раскрытый жестяной панцирь ежедневника ждал на скамейке. Жалость и слезы незаметно переплавлялись в грусть зрелой женщины, постигшей неизбежность боли от потерь и ошибок, после которых жизнь не заканчивается, отнюдь...
-Дым! - окликнула она сына. - Смотри, что нам нашли. Это папин... Пойдем, а я пока расскажу...
Сын рассматривал ее обгоревшее свадебное фото и спрашивал, почему она такая красивая и без него, Димки? Почему книжка пахнет жареной резиной, где был папа, когда потерял её? Лиза отвечала. Понемногу приближались мерцающие огоньки - несколько свечей у гранитного обелиска с перечнем погибших. Он поставлен и на ее деньги. Торский тоже успел сделать пожертвование.
-"Жаль, что с ним все так глупо оборвалось..."
Свечи, купленные в Загорске, Лиза пристроила в широкой керамической подставке, рядом с желтыми иммортелями и алыми гвоздичками:
-Это в память о папе.
Сын гладил золотые буковки "Вячеслав Истомин", что-то спрашивал. Лиза отвечала, ощущая уют и спокойствие, подаренное последним письмом мужа. Мир воспринимался ею, как с вершины горы. Измельчали и ушли из виду мелочи, которые совсем недавно казались непреодолимыми препятствиями. Пережитое, выплаканное сегодня - отстранило Лизу от обыденности. Она, словно давно обсохшая на мели лодка, опять попала в прибылую воду, в бурливую, играющую струю, выбрала слабину истлевшей привязи и оборвала... Совсем рядом, за парком, бушевала жизнь. Ее звуки залетали в эту тихую заводь, где хранились воспоминания об утраченном навсегда. Будущее ждало ковровой дорожкой, свернутой до времени, чтобы начаться с первого шага. Свободного от зароков и обещаний...
-Мама, мы еще долго будем стоять здесь?
-Нет, сынок, уже все. Да куда ты меня тянешь?
Она подняла глаза. Стас Торский стоял напротив. Он зажег свою свечу, надежно утвердил ее в баночке и улыбнулся им.
Ковровая дорожка будущего стремительно раскручивалась, становясь настоящим...