Аннотация: Два человека из последнего советского поколения в поисках лекарства будущего оказываются в нашем времени. Что подумают они, вместо светлого будущего увидев войну на развалинах светлого прошлого?
Лекарство от диабета
Нелёгкая болезнь
Вот уж окна зажглись,
Я шагаю с работы устало,
Я люблю тебя, Жизнь,
И хочу, чтобы лучше ты стала.
Казалось бы - самое время напевать всем известную песню. Шёл предпоследний день уходящего 1984 года. И окна зажгись - конечно, ещё не поздно, но в декабре темнеет рано. И шагаю я с работы устало. И вовсе не потому, что работа такая уж тяжёлая. Всё-таки не шахтёр, каких много в нашем рабочем крае, а доцент Донецкого государственного медицинского университета им. М. Горького. Тяжело мне было возвращаться домой и глядеть на свою дочь, которой я ничем не мог помочь.
Моя десятилетняя дочка Надя вот уже пять лет была больна сахарным диабетом - повышенным содержанием сахара в крови. Когда в 1980 году она заболела, я в поисках лекарства облазил все библиотеки Донецка и проконсультировался со всеми профессорами медицинского университета, в котором я работал. Апогеем поиска лекарства была переписка с учёными из Москвы. Как оказалось, такого лекарства, которое позволило бы Наде забыть о своей болезни, в мире ещё не существовало. Учёные из Московского медицинского института имени И.М. Сеченова прогнозировали его появление лет через десять, плюс-минус пять лет. Пока же, для того, чтобы жить, Наде приходилось принимать ежедневные дозы инсулина и питаться по хорошо сбалансированной диете, исключавшей из меню любое проявление сахара. Конечно, все расходы на поддержание её жизни взяло на себя государство, но постоянно понимать, что твоя дочь в плане здоровья невыгодно отличается от остальных детей, было тяжело.
- Ну что, Надя, как закончила полугодие? - спросил я у дочки, ставя перед ней поднос с диетическим питанием. Ещё год назад Надю сильно возмущал тот факт, что она не может есть те же продукты, что едят остальные. Больше всего обидно было, что её противопоказаны самые вкусные вещи - сладости и фрукты. Но теперь Надя смирилась с этим и сейчас глядела на диетический ужин уже без прежней ненависти, а, скорее, с лёгкой брезгливостью.
- Всё хорошо, - ответила дочка, - а как должно было быть?
- Это надо понимать, что закончила на одни "пятёрки"? - уточнил я, хоть и знал, что иначе и быть не может. Однако Надя не удостоила меня ответом.
- Что же ты тогда хмуришься? - спросил я её.
- Меня снова обзывал Вовка, - сообщила мне Надя.
- И как он обзывал? - заинтересовался я.
- Не скажу, - насупилась Надя, - ты же сам говорил, чтобы я не повторяла за другими разные глупости.
- Ну ладно, - согласился я, - завтра я на родительском собрании попрошу родителей этого Вовки провести воспитательную беседу со своим сыном. О чём - сама понимаешь.
- О недопустимости дискриминации по признаку заболевания, - выдавила из себя улыбку Надя, - Спасибо, пап. Как хорошо, что ты меня понимаешь.
- Ценю твоё доверие, дочка, - улыбнулся я.
- Если ценишь, то скажи мне правду, - поставила мне условия Надя и спросила, - я ведь так никогда и не вылечусь?
- Никогда не говорить "никогда", Надюш, - уверенным голосом заявил я, - рано или поздно, но лекарство от диабета всё равно найдут. Медицина уже давно работает над этим вопросом. Ты же знаешь, какими семимильными шагами движется вперёд современная наука. Осталось совсем чуть-чуть. Скорее всего, оно появится уже через пять-десять лет...
- Папа, я ведь рассказывала тебе свои самые первые памятки? - хитрым голосом Надя задала риторический вопрос.
- Да рассказывала, - ответил я, хотя вопрос не требовал ответа - моя дочка отлично знала, что не один раз рассказывала мне свои самые детские воспоминания.
- Там вот, - продолжила Надя, - я помню, что когда я заболела, ещё до Олимпиады, ты мне так же говорил: "Через пять-десять лет". Вот пять лет прошло, значит, должно быть: "Через ноль-пять лет", ведь так?
- Так. Наверное, так, - кивнул я, ибо полной уверенности в том, что через пять лет появится необходимое лекарство, не было.
- Пять лет - как же это всё-таки долго, - заметила Надя, - зато я теперь даже могу подсчитать, сколько капсул инсулина приму за это время.
Её невесёлые вычисления прервал зазвонивший телефон.
- Да что ж это такое, поесть не дадут, - подумал я и направился в прихожую. Как обычно бывает, к телефону первой подоспела моя жена - Мария, ожидавшая звонка от одной из своих многочисленных знакомых. Она подняла трубку, но едва прислонив её к уху, тут же отдала мне.
- Слушаю, - сказал я в трубку безразличным голосом.
- Здорово, Максим. Тебя беспокоит твой старый друг из физико-технического института.
- Ух ты! Серёжа! - обрадовался я, - что случилось?
- У меня сегодня очень важное событие, - произнес он таинственным тоном.
- Да? И какое же? - заинтересовался я.
- Это... - Сергей понизил голос, - Я думаю, обсуждать по телефону такие вещи не следует. Лучше приходи ко мне завтра - тогда и поговорим.
Мой старый товарищ Сергей жил в частном секторе на северо-западе Донецка, в старом, ещё довоенном, доме. Однако большую часть своего времени он проводил не в деревянном покосившемся домике, а в огромном железобетонном гараже, больше напоминающем современную лабораторию. Этот гараж Сергей начал строить ещё в старших классах школы, ну а после окончания физико-технического института проводил в нём всё своё свободное от работы в том же институте время.
Чтобы пройти в это сверкающее чистотой и белизной помещение, необходимо было преодолеть тёмные, неустроенные и обыкновенно замусоренные комнаты старого дома. Каждый раз, когда я приходил в гости к другу, меня поражало это несоответствие между жилой и рабочей частями дома. Впрочем, те чудеса, которые мой товарищ создавал своими руками у себя дома, поражали гораздо больше. Несомненно, Сергей был научно-техническим гением.
Когда я сегодня вошёл в его дом, то ожидал, что Сергей сразу проведёт меня в лабораторию, чтобы продемонстрировать своё очередное изобретение. Так было примерно год назад, когда мой друг пытался показать собранное им устройство для телепортации, у которого в самый ответственный момент сгорели катушки. Однако на этот раз я был вынужден задержаться в гостиной, куда торжественно провёл меня хозяин дома.
В гостиной больше всего меня удивила уже откупоренная бутылка армянского коньяка, стоявшая среди скромного новогоднего стола. И это при том, что Сергей никогда не пил ничего крепче кваса, упорно заявляя, что это мешает работе. Когда мы уселись за стол, первым заговорил Сергей:
- Что, удивлён? - спросил он, проследив мой взгляд.
- Признаться, да, - ответил я, устраиваясь поудобнее.
- Это исключение, которое только подтвердит правило, - заявил изобретатель, разливая по рюмкам голубиные дозы коньяка.
- Хм... А с чего бы сегодня быть исключению?
- А исключение, потому что сегодня исключительный день.
- И в чём же его исключительность? Неужели у тебя наконец-то произошёл прорыв в личной жизни? - пробуя коньяк, попробовал угадать я.
- Какая личная жизнь? - возмутился Сергей, с видимым отвращением сглатывая свою порцию, - у меня есть только личная работа в гараже. Титаническая работа над делом всей моей жизни.
- Ну и как оно - дело всей жизни? - решил поддеть я своего друга, - к двухтысячному году закончишь?
- Обижаешь, Максим, - помотал головой тот, - Все работы завершены ещё вчера.
- Покажешь? - я даже привстал от нетерпения, но Сергей не спешил приподнимать завесу тайны:
- Всему своё время. Лучше расскажи, как дела у тебя и у твоей дочки...
- Нади, - подсказал я, - дочки Нади. У меня-то всё в порядке, а вот у неё... У неё тяжёлая форма диабета. С каждым днём всё хуже и хуже.
- Неужели скоро умрёт? - вполне искренне испугался Сергей, порой проявлявший невежество в самых, казалось бы, очевидных вопросах.
- Типун тебе на язык! - возмутился я, - не умрёт Надя!
- Точно не умрёт? - переспросил Сергей, - а то я уж боялся...
- Если постоянно давать инсулин, конечно, - осторожно признался я.
- Но вылечить-то её никак не получится? - продолжал допытываться Сергей.
- Никак, - вздохнул я, - нет сейчас таких лекарств. Может быть, через пять-десять лет они и появятся, но сейчас - нет.
Сергей нахмурился, показывая, что солидарен со мной, однако сквозь его выражение лица просвечивало что-то, очень напоминающее улыбку.
- И над чем таким смешным ты задумался? - хмуро спросил я, не понимая, как можно улыбаться после такого невесёлого разговора.
- Я думаю, что могу тебе помочь, - произнес Сергей таким тоном, будто собирался открыть мне жуткую тайну.
- Помочь? - нашёл в себе силы улыбнуться я, - я понимаю, ты гений в науке и технике, но в лекарствах, извини, понимаешь куда меньше меня.
- Я думаю, что смогу достать тебе лекарство, - тем же заговорщицким шёпотом продолжил Сергей.
- Откуда? Сейчас нигде в мире нет лекарства, способного вылечить от диабета.
- Сейчас - нет, а в будущем - будет, - как бы невзначай сказал Сергей.
- Так это понятно, что в будущем, вот только мне от этого не легче, - отмахнулся я.
- Легче, - не смутился мой друг, - потому что теперь у нас есть возможность попасть в будущее и привести оттуда лекарство.
Нереальная машина
В первый момент я даже не понял, что имеет в виду мой товарищ, но потом до меня дошло...
- Ты хочешь сказать, что сделал машину времени? - не поверил я.
- Да, я сделал то, что можно назвать машиной времени, - невозмутимо ответил гениальный изобретатель.
- Повтори! - только и смог выдохнуть я.
- Я сделал машину времени, - сказал Сергей и рассмеялся.
Я очень редко видел своего друга смеющимся. Так редко, что не помнил, когда это было в последний раз или было ли вообще. Наверное, на него так подействовал выпитый впервые за многие годы коньяк. Хотя, скорее всего, виноват был мой изумлённый вид, от которого я выглядел смешным.
Вот теперь, по полной программе насладившись моим удивлением, Сергей повёл меня в свой высокотехнологичный гараж смотреть на машину времени. Я завертел головой, выглядывая нечто похожее на навороченную конструкцию из колб и зеркал, стоявшую в квартире у Шурика из известного фильма. Однако ничего похожего на киношную машину времени мне обнаружить не удалось. Вместо неё в центре гаража стоял покрытый ярко-красной эмалью автомобиль, который из-за непривычных очертаний корпуса я сначала принял за импортный. Присмотревшись, я обнаружил, что на легковом автомобиле красуется значок Волжского автомобильного завода.
- Ого! Ничего себе машинка! - удивился я. - Неужели и у нас в Союзе уже такие выпускают?
- Уже две недели, как выпускают, а перед тобой нетоварный образец, - ответил Сергей, обходя машину - он у меня скоро как второй месяц.
- Где же ты её достал? Нетоварные образцы вроде как не продаются?
- Связи есть. С АвтоВАЗом. Это что-то вроде их премии за мою помощь, - смутился Сергей, не став уточнять, в чём заключалась его помощь АвтоВАЗу, - лучше давай я тебе покажу машину времени изнутри.
- Прости, а где она сама - твоя машина времени? - не понял я.
- Да вот же она - прямо перед тобой, - ответил Сергей, распахивая дверцу.
- Прямо передо мной? - я начал догадываться, но эта догадка опять казалась мне невероятной.
- Да. Всё дело в том, что она установлена на ВАЗ-2108 "Спутник". Я решил совместить машину пространства и машину времени. По-моему, получилось неплохо, - без лишней скромности заметил гениальный изобретатель.
- Разве нельзя было сделать её стационарной? - спросил я, обходя вокруг автомобиля с функцией машины времени (или машины времени с функцией автомобиля).
- Сначала я и сделал её стационарной, - ответил Сергей, - но... Как бы это объяснить попонятнее... Проблема в том, что портал во времени мне удаётся удерживать стабильным только в течение одной десятой секунды. Обычно чуть меньше, но никогда - больше. Это, согласись, слишком мало для того, чтобы сквозь него можно было бы спокойно пройти. А если как следует разогнаться на автомобиле, эта проблема сразу решается. Сотня километров в час уже гарантирует безопасный проход сквозь временной портал.
- Но зачем для этого понадобился новый автомобиль? - оставалось спросить мне, - Разве нельзя было воспользоваться твоим старым "Запорожцем"?
- Вот я, конечно, мог бы сейчас наболтать, о том, что подобный обтекаемый корпус облегчает прохождение сквозь временной поток. Можно напридумывать и прочие не имеющие под собой научного объяснения бредни. На самом деле всё гораздо проще и практичней. Я очень сомневаюсь, что даже в ближайшем будущем люди будут ездить на "Запорожцах". А вот этой игрушкой люди ещё поиграются лет пятнадцать, да и через тридцать на ней всё ещё будут ездить.
- Но и на "Запорожцах" ведь тоже будут ездить, - поддержал я устаревший автомобиль, - вот мой сосед, так тот вообще ездит на каком-то немецком довоенном бронтозавре полувековой давности. "Трофей из личного гаража Адольфа Гитлера", как он любит хвастать.
- Это скорее исключение, - заметил Сергей, - а правила таковы, что с каждым годом автомобильный парк в Советском Союзе, не говоря уже об остальной Европе, обновляется всё быстрее и быстрее. И нам остаётся только гадать, на каких машинах будут ездить наши потомки.
После этого разговора я внимательно осмотрел автомобиль "Спутник", гением моего друга превращённый в машину времени. Если внешний вид автомобиля ничем не выдавал его необыкновенной сути, то внутренности салона были подвергнуты решительной переделке. Всё пространство, предназначавшееся для задних сидений, было забито совершенно непонятной непосвящённому человеку аппаратурой, из-за чего автомобиль из пятиместного превратился в двухместный. Приборный щиток перед водителем остался почти без изменений, зато к панели перед пассажиром был привинчен футуристического вида пульт, напоминавший пульт управления космическим кораблём из фантастического фильма. Почти весь багажник автомобиля оказался занят свёрнутой сеткой из стальных тросиков, которой, как объяснил мне Сергей, перед прыжком сквозь время нужно было обтягивать корпус автомобиля. Наверняка, в конструкцию "Спутника" были внесены ещё какие-то изменения, но это всё, что я тогда сумел разглядеть.
Обсудив с Сергеем предстоящее путешествие во времени, мы решили отправиться в него утром второго января. За оставшееся время всем нам нужно было подготовиться к предстоящему путешествию. И если мне предстояло заниматься по большей части моральной самоподготовкой, то Сергею, хоть он и уверял меня в полной готовности машины времени - продолжать работу по её усовершенствованию. Кроме того, ему нужно было достать различные вещи, которые могли понадобиться в будущем, то есть приготовиться к самому настоящему путешествию во времени.
Возвращался я домой, окрылённый предложением Сергея. В мыслях путешествие во времени тогда казалось лёгкой прогулкой за лекарством. В глубине души я рассчитывал, что мы сможем провернуть дело по доставанию лекарства быстрее, чем кто-нибудь успеет заметить наше отсутствие. Ну а после того, как лекарство будут у меня, Сергей с чистым сердцем сможет презентовать машину времени физико-техническому институту.
О встрече Нового года - 1985 говорить бессмысленно. Внешне оно прошло точно так же, как и несколько предыдущих празднований. Стандартные поздравления, обычные пожелания Наде скорейшего выздоровления... Однако теперь во мне теплилась надежда. Я впервые действительно поверил, что до её полного выздоровления, быть может, осталось совсем недолго.
Утром второго января я был готов к путешествию во времени. Поскольку Сергей обещал взять на себя всё материально-техническое обеспечение экспедиции, мне оставалось только одеться. И всё же на всякий случай я взял половину хранившихся в квартире денег и свою походную аптечку.
Надя всё ещё спала, и я надеялся, что и моя жена всё ещё видит сны. Однако за минуту до того, как я планировал выйти, она вышла из спальни и, скрестив руки на груди, заняла позицию у двери. И если до этого я планировал покинуть квартиру без лишнего шума, то, наткнувший на тяжеловесный взгляд жены, понял, что попытка уйти по-английски провалилась.
- Слушай, Маша, вот что ты на меня так смотришь, а?
- Послушай, Максим! Я понимаю, как тебе тяжело. Но ведь тяжело всем нам, и мне, и тебе. И бросать семью в таком положении...
- Ты что, думаешь, что я пьянствовать иду? Да я ни-ни - сама знаешь.
- Слушай, ты мне не врёшь? - недоверчиво спросила жена.
- Не вру я, - посмотрел я на неё честными глазами.
- Значит - недоговариваешь, - не унималась Маша, - а ну, немедленно говори, куда ты собрался?
- Я пошёл доставать новое лекарство для Нади, - предельно честно ответил я.
- Ты вообще о чём? У нас же есть все новейшие лекарства!
- Нет, у нас отсутствуют самое новейшее лекарство. Вот его я и хочу достать!
- Пойми, я беспокоюсь за тебя. А то из-за этих лекарств ещё свяжешься с криминалом...
- Криминалом? Нет, что ты, законов я нарушать не собираюсь. Всем до свидания, - сказал я, проскользнул мимо жены и прикрыл дверь.
Пока я шёл к другу, в голове мелькнула мысль, что машина может внезапно отказать, из-за чего путешествие во времени сорвётся, даже не начавшись. Впоследствии, вспоминая этот день, я так и не смог прийти к выводу, что испытывал при этих мыслях - радость или огорчение. Однако тогда за то, что мог испытать радость от возможности отказа машины, я обозвал себя трусом. После этого мне ничего не оставалось, как встряхнуться и зашагать быстрее.
Когда я подошёл к дому Сергея, тот уже ждал меня на улице. Мой товарищ был одет в новенький ярко-красный (видимо, под цвет машины) пуховик, смотревшийся очень броско на фоне моего неприметного пальто. Рядом с ним стояла машина времени, сильно выделявшаяся своим цветастым корпусом на подвалившем за ночь белом снежке.
- Ну как, всё готово? - спросил я, стараясь выглядеть спокойно и уверенно.
- Да, я предусмотрел всё, что только возможно, - кивнул мой товарищ, - даже самый отрицательный результат.
- Это если мы не получим лекарство? - поинтересовался я.
- Нет, это если мы погибнем, - ответил Сергей. Похоже, он не шутил.
- Это невозможно! - отрезал я, - в конце концов, чего это нам опасаться в будущем?
- Мало ли, что может произойти, - отвёл глаза мой друг, - последние несколько лет международная обстановка оставляет желать лучшего.
- Ты что, намекаешь на Третью Мировую? - пробормотал я.
- Неважно. И не будем об этом больше, - оборвал мои догадки Сергей, - лучше сфотографируй меня для истории.
Мой товарищ протянул мне автоматический фотоаппарат "ФЭД-35". Я настроил фокус и, прищурившись, взглянул в видоискатель. Что ни говори, а мой друг со "Спутником", оба ярко-красные, выглядели очень стильно. Тогда мне подумалось, что такая фотография гармонично смотрелась бы на обложке автомобильного журнала, а вот в научном журнале выглядела бы весьма эксцентрично. Если, конечно, она там когда-нибудь окажется...
Невозможная война
Когда фотосессия была окончена, Сергей пригласил меня в автомобиль. Он усадил меня на место водителя, а сам сел на пассажирское сиденье, которое теперь было бы правильнее назвать креслом пилота машины времени.
- Что, мне уже сейчас разгоняться?
- Нет, стартовать пока рано. Тебе надо привыкнуть к новому автомобилю.
Примерно полчаса я привыкал к управлению "Спутником". Всё это время мы кружили по пустынным в это утро улицам Донецка. По пути нам попадались лишь редкие автобусы.
- Пожалуй, хватит, притормози, - наконец прервал затянувшееся молчание Сергей, - С управлением ты освоился, теперь пора заняться подготовкой к прыжку сквозь время. Нам надо выбрать место для разгона.
- И где мы будем разгоняться? - поинтересовался я.
Сергей развернул туристическую карту Донецка.
- Нам, чтобы как следует разогнаться, надо выбрать как можно более прямой и длинный участок дороги, - объяснил он, - Кроме того, желательно, чтобы на нём отсутствовали автомобили.
- Ну, сейчас автомобили почти везде отсутствуют, - заметил я, - разгоняйся по любому проспекту сколько угодно.
- Не забывай, что в будущем может быть иная ситуация, - покачал головой Сергей, - ведь сейчас автомобилей в разы больше, чем тридцать лет назад.
- Идея! - воскликнул я, разглядывая карту, - мы сможем разогнаться по Взлётной улице. Она ведёт к аэропорту. Тут как раз прямой участок почти в восемьсот метров, для разгона нам хватит. Сейчас там точно никого нет, да и в будущем на этой улице не должно быть сильного движения.
- Взлётная улица, говоришь? - улыбнулся Сергей, - думаю, подойдёт. У неё ведь даже название символичное. С ней мы взлетим туда, куда никто ещё не взлетал - в будущее. Так что двинули!
Ехать до Взлётной улицы было недалеко. Сергей жил в северо-западной части Донецка, а я последний час колесил поблизости от его дома. Аэропорт тоже находился на северо-западной окраине города, так что уже через десять минут мы остановились на улице Взлётной. Перед нами лежала почти идеально прямая полоска шоссе без единого препятствия. Сергей вышел из автомобиля, открыл багажник и вытащил из него металлическую сетку. Ему потребовалась всего минута для того, чтобы развернуть эту сетку на корпус автомобиля и закрепить её в определённых местах.
- Машина к прыжку сквозь время готова, - доложил мой товарищ, закончив настройку, - Теперь нам надо договориться, в когда мы отправимся.
- В смысле, в какой год? - уточнил я.
- Да, - кивнул Сергей, - В каком году ты хочешь покупать лекарство?
Я задумался. До сих пор наше путешествие в будущее представлялось мне весьма абстрактно, и вот, когда оно начало приобретать конкретные черты, я понял, что так и не решил, какой именно год меня интересует.
- Лекарство в качестве опытных образцов должно появиться через десять лет, ещё лет через пять оно будет в аптеках, - решил я, - Так что давай в 2000-ый.
- Я бы не был столь оптимистичен, - возразил мой друг, - В последнее время научно-технический прогресс развивается не так быстро, как хотелось бы. Я не специалист в фармакологии, но ведь возможны, как это вышло с постройкой термоядерного реактора, различные непредвиденные проблемы.
- И какой год ты тогда предлагаешь?
- 2017-ый. К этому времени лекарство будет уже давно разработано. Кроме того, мне всегда было интересно увидеть, как будут отмечать столетие Великого Октября, а то пятидесятилетие я не помню - маленький был.
- Нет, в праздничное время лучше не соваться. Только представь себе, какого размаха торжества в это время будут по всему Союзу! Вся эта суматоха нас может сильно задержать в поиске лекарства.
- Давай тогда двинем ровно на тридцать лет вперёд. Согласен?
Я согласился. Тот час же мой друг наклонился к панели управления и набрал на встроенной клавиатуре код, означавший движение на тридцать лет вперёд.
- Всё, стартуй, - дал команду Сергей.
Я вдавил педаль газа, и автомобиль понесся по гладкому асфальту.
- Есть скорость в сто километров в час! - отрапортовал я через несколько секунд.
- Попробуй всё-таки побыстрее, - попросил Сергей, - я не хочу, чтобы наши ноги оказались в будущем без тел.
- Всё, - сообщил я, когда стрелка спидометра подползла к значению в сто двадцать километров в час, - быстрее опасно.
- Тогда поехали! - махнул рукой, словно Гагарин, мой товарищ.
Краем глаза я успел заметить, как Сергей поднёс палец к одной из кнопок на пульте управления и уверенно нажал на неё. В тот же миг вокруг автомобиля вспыхнул яркий свет, который тут же погас. На мгновение я почувствовал, что куда-то проваливаюсь, а сердце моё замирает. Ещё через миг нас сильно тряхнуло, словно мы на такой бешеной скорости преодолели железнодорожный переезд. Похоже, что мы были в будущем.
Прыжок сквозь время закончился, но нас продолжало трясти. Я затормозил, аккуратно, как только мог. Теперь можно было отдышаться и осмотреться. День из солнечного превратился в пасмурный. Всё вокруг было в лёгком тумане, из-за чего ни городских кварталов позади, ни здания донецкого аэропорта впереди не было видно.
Я рассмотрел дорожное полотно, по которому мы только что тряслись. Качество дороги, вопреки ожиданиям, резко упало. И дело даже не в том, что асфальт потрескался от времени. Присмотревшись, я обнаружил, что асфальт потрескался не столько от времени, сколько от проезжавшей по нему тяжёлой техники. Это показалось мне очень подозрительным.
Где-то вдалеке послышались раскаты грома. Гром в январе под Донецком? Невозможно! Но что тогда это за грохот, если не гром? И тут меня осенило. Мы же в каком-то километре от аэропорта! А в 2015 году не только военные, но и гражданские самолёты будут летать быстрее звука. То есть я умудрился принять за гром звуки, с которыми самолёты преодолевают звуковой барьер.
Сопровождавший меня гениальный изобретатель не обращал внимания на такие мелочи, как разбитая дорога и далёкий рокот. В эйфории от того, что его изобретение сработало, он перечислял, что планировал увидеть:
- В этом году должны быть повсеместно доступны терминалы, с которых мы можем подключиться к хранилищам цифровой информации, с их помощью ты будешь искать данные о лекарстве от диабета. Я же хочу посмотреть на колонию на Луне. Там должны быть разработки гелия-3. А интересно, как люди высадились на Марсе? Это должно было случиться лет десять назад...
- Давай сначала я куплю лекарство, а потом ты займёшься колониями на Марсе, - вернул я друга в реальность, - поехали в город.
- А давай махнём в аэропорт? - предложил Сергей, - отсюда он ближе, чем центр города, и аптека с лекарствами там должна быть приличная. Заодно посмотрим, в какие страны можно попасть из Донецка образца 2015-го года.
Я согласился - очень уж хотелось поскорее вернуться домой с лекарствами для Нади. Однако "махнуть" в аэропорт у нас не получилось. На подъездах к аэропорту и без того разбитая дорога была перегорожена бетонными блоками. За ними сидели люди в одежде защитного цвета. Не понимая, что происходит, я затормозил примерно в сотне метрах от них. Желая выйти и разобраться, я уже начал открывать дверь, как вдруг по нам без предупреждения открыли огонь. Я, не ожидавший такого подвоха, оцепенел, и мы бы так и остались стоять на линии огня, если бы внезапно возникшая в лобовом стекле дырка от пули не привела меня в чувство.
Молниеносно переключив рычаг скоростей на задний ход, я дал полный газ. Подгоняемые автоматными очередями, задом наперёд мы понеслись обратно к городу. К счастью, туман вновь накрыл нас, отрезав от стрелявших. Затерявшись в тумане, я, чуть не съехав с дороги, развернулся и на полной скорости погнал к городу, не обращая внимания на отвратительное качество дороги. Ещё один блокпост, преграждавший въезд в город, я заметил слишком поздно. Лишь случайно никого не задавив, мы пронеслись сквозь него. К счастью для нас, из него по нам не стреляли, только дали очередь в воздух и проорали что-то вслед, похоже, какую-то ругань.
Отъехав по пустынным улицам примерно на километр от последнего блокпоста, я откинулся на спинку кресла и попытался перевести дух. Но ничего из этого не вышло. Мысли скакали в голове, словно тушканчики по пустыням Средней Азии. Позади нас снова раздался рокот, но теперь было понятно, что это вовсе не сверхзвуковые самолёты. Грохот, который я вначале принял за гром, оказался рокотом артиллерийской канонады.
- Мы что, в Афганистан попали? А ну-ка, отвечай, изобретатель *****, куда ты загнал свою машину времени?! - закричал я вне себя от внезапного, тошнотворно-липкого страха, охватывающего мирного человека на войне.
- Что ты! - Сергей замахал руками, словно пытался отогнать непрекращающийся гул канонады, - географически мы должны оказаться в том же самом месте, где и были. Я это в первую очередь продумывал...
Я видел, что он тоже ужасно боится. Сергей не выносил неизвестности, а нас окружала полнейшая неизвестность. Ко всему прочему, мой обычно милый друг был ещё и зол. Да и как могло быть иначе? Ещё недавно он был безумно горд первым испытанием выдающегося изобретения. Тем более Сергею льстило, что созданная им машина способна выручить из беды его старого друга. А теперь оказалось, что забросила нас на какую-то войну.
- Слушай, а может быть произошёл системный сбой, из-за которого мы попали в 1943-ий год? - предположил Сергей, и тут же сам себе ответил, - нет, в 1943-ем Взлётной улицы ещё и в помине не было...
- Неужели всё-таки началась Третья мировая? - спросил я подавленно.
- Не знаю, - ответил Сергей, - если и началась, то какая-то неполноценная. Если бы такая война действительно случилась в полном объёме, здесь сейчас бы была радиоактивная пустыня, а тут даже радиация не повышена, - с этими словами изобретатель показал мне извлечённый из бардачка счётчик Гейгера.
Тем временем окружавший нас туман рассеялся, и можно было осмотреться, что мы и сделали, выйдя из автомобиля. Конечно же, никаким Афганистаном здесь и не пахло. Это был наш родной Донецк, только разбитый и опустошенный войной. Вокруг нас простирались знакомые кварталы. Здесь мы играли в детстве, ходили в школу, отсюда ездили в институт... Теперь же нас окружал мёртвый город. Опустевшие дома каменными призраками обступали автомобиль, пялились на нас выбитыми взрывной волной окнами. Некоторые подъезды обрушились, приоткрыв вид на внутренности комнат. От многих частных домов остались лишь выжженные проплешины.
Я взглянул на Сергея. На моего товарища было жалко смотреть. Запавшими глазами он рассматривал картину окружавшего нас разгрома. Нет, не таким он представлял себе будущее! Впрочем, и я выглядел не лучше, подавленно оглядывая погружённые в хаос кварталы. Так, оторопело мигая, мы стояли на холмике у всех на виду, что стало нашей самой страшной ошибкой.
Неправильное будущее
Вдруг я почувствовал чудовищной силы удар, от которого пролетел несколько метров и неловко упал на кучу битого кирпича, оставшуюся от подъезда какого-то многоквартирного дома. Когда красная пелена в глазах спала, мне открылось низкое серое небо, по которому бежали тяжёлые тучи. Я почувствовал, как мой товарищ трясёт меня за плечо и что-то кричит. Я прислушивался, как только мог, но слух ловил лишь далёкий шелест. Наконец мне удалось разобрать, что он кричит, чтобы я вставал. Но вставать, то ли из-за боли в ноге, то ли из-за нахлынувшей усталости, не хотелось.
Я заметил, как мой товарищ взобрался на самый верх груды битого кирпича, и там, наверху, машет руками.
- Эй! Кто-нибудь! На помощь! Тут человека контузило! - кричал он.
Вдруг раздался какой-то шлёпающий звук, и крик Сергея резко оборвался. Ещё через секунду Сергей он из моего поля зрения.
Силы возвращались ко мне, и я осторожно приподнялся. Тело ныло, но идти было можно. Ещё через миг после того, как я даже не услышал, а всем телом почувствовал, как мимо меня просвистела пуля, я понял, что могу и бежать. Нас прицельно обстреливали. Пора было уносить ноги.
- В машину! - заорал я, - бежим в машину!
Перепрыгивая через кучи мусора, я бросился к стоявшему под холмом автомобилю. Уже открывая дверь в машину, я запоздало оглянулся. Сергея сзади меня не было. Чертыхнувшись, я побежал обратно. Мой товарищ лежал на той же куче кирпичей, что и я минуту назад и бессильно открывал рот, словно рыба, выброшенная на берег. Одним прыжком долетев до Сергея, я визуально оценил его состояние. Всё оказалось куда хуже, чем я предполагал. На ярко-красной синтетике пуховика, в который и метил снайпер, расплывалось тёмное пятно. Это была кровь.
В паре десятков метров от меня громыхнул очередной взрыв. Адреналин придал силы ослабевшим мышцам, и я, удивляясь самому себе, приподнял своего товарища и запрыгал по кучам строительного мусора, словно молодая лань. Куда только девалась боль в ноге? Через минуту мы уже у автомобиля. Откинув спинку пассажирского сиденья, насколько это позволяла аппаратура за ним, я уложил Сергея в кресло.
Аккуратно расстегнув пропитанный кровью пуховик и разрезав свитер ножницами из своей аптечки, я осмотрел ранение. С первого взгляда было ясно, что всё очень плохо. Как мог, я остановил кровотечение, но с моей жалкой аптечкой больше было сделать нельзя. Нужна была операционная, опытные хирурги... В-общем - больница.
Несмотря на все мои усилия, автомобиль никак не желал заводиться. Чтобы сдвинуться с места, мне пришлось потратить кучу времени. Не знаю, сколько именно - минуты тогда текли ужасно медленно. Наконец машина рванулась вперёд, и я понёсся по взрытым снарядами улицам родного города.
Вот и знакомая больница. Многие окна забиты картонками. Но в эту минуту всё это было неважно. Важно было другое - принимала ли больных эта полуразрушенная больница? Да, принимала! По территории больницы, на которую я ворвался, почти не снижая скорости, бегали санитары с носилками, врачи в белых халатах и прочий медперсонал.
- Раненый! - закричал я, выскакивая из автомобиля, - у него большие потери крови. Необходима срочная операция!
Мне сложно восстановить в памяти первые минуты, проведённые в больнице. Помню только беготню с носилками по казавшимся бесконечным коридорам. Потом, несмотря на мои уверения, что я тоже врач и хочу помочь своему другу, меня никак не пускали в операционную. Оставалось только усесться на грязную лавочку, что есть силы сжать сиденье пальцами, ждать и надеяться на медицину будущего. Возможно, за прошедшие тридцать лет были созданы препараты, позволяющие вытаскивать людей из безнадёжного с точки зрения медицины 80-ых состояния.
- Максим, подойдите, пожалуйста, к вашему другу, - выглянул из операционной пожилой врач, помнится, с самого начала сопровождавший меня, - очень уж он хочет вас видеть.
Сергей лежал на операционном столе совершенно беспомощный. Я бы подумал, что он уже умер, если бы не его живой взгляд, запомнившейся мне на всю жизнь. Сергей смотрел на всё вокруг, словно обиженный ребёнок, которому в блестящей обёртке вместо вкусной конфеты подсунули какую-то гадость. Губы моего друга слабо шевелились, и хоть в этот шёпот он вложил все оставшиеся силы, мне пришлось наклониться к самому лицу товарища, чтобы хоть что-то услышать.
- Прости, Макс, что вовлёк тебя в это дело. Это не будущее, а сплошная деградация. Не видать тебе лекарства, как своих ушей. А мне пора в страну вечной охоты. Только сообщу тебе, как отсюда выбраться - и откину лапки.
- Постой, не умирай, - я взял, его за руку, - я не вернусь без тебя!
- Молчите! Дайте ему умереть спокойно! - зашипела откуда-то медсестра, пытаясь оттолкнуть меня от Сергея.
- Не мешайте им, - вмешался вдруг врач, положив руку на плечо медсестры, - ему нужно сказать что-то очень важное.
- Вернёшься как миленький, - из последних сил шептал Сергей мне на ухо, - Помнишь, я говорил, что всё предусмотрел? Я запрограммировал компьютер машины времени так, чтобы при следующем прыжке он выполнял реверс предыдущей программы. Ничего настраивать не придётся, только нажать на кнопку "Выполнить". И последнее: не ищи лекарства - всё равно его здесь не найдёшь. Разгоняйся на первом же проспекте и...
Что следовало за "и" я так и не узнал. Сергей погиб. Моего друга, гениального изобретателя и первого в истории путешественника во времени не стало. Вдруг мне показалось странным, что его смерть ничего не изменила в окружающем мире. За окном вечерело. Канонада на западе продолжалась.
- Увы, ему уже нельзя было помочь - вздохнул пожилой врач, - перед такими ранениями медицина бессильна. Постойте, да вы сами ранены!
Я понял, что он обратил внимание на мой порез на ноге, о котором я уже и забыл. Пока врач обрабатывал эту рану, я обратил внимание на висящую на стене икону, непонятно откуда взявшуюся в операционной:
- Простите, а что здесь делает икона? Это же больница, а не храм.
- Вы знаете, у нас многие верят, - с глубокомысленным видом заявила медсестра, - особенно пациенты. А вы что, неверующий?
Меня покоробил тот тон, с которым эта женщина произнесла слово "неверующий". Примерно так в моё время произносили слово "спекулянт". Но у меня не было ни сил, ни желания, чтобы начинать философский диспут.
- Ну что вы пристали к человеку, - заступился за меня врач, - не видите, какое горе? Я вот тоже неверующий, и что после этого?
- Вы его знакомый? - удивилась тётка.
- Да, я в некоторой степени знаю его, - сказал пожилой врач, - отстаньте от молодого человека, не видите, что у него шок?
Тётка что-то пробормотала и ушла, хлопнув дверью. Я же был слишком подавлен гибелью друга, чтобы удивляться странным словам врача.
- Вижу, вам требуется помощь, - говорил он, - с телом вашего товарища я разберусь. Вы ведь не будете против, если он неопознанным будет похоронен в братской могиле? Вас же я определю как раненого, но ранение у вас несерьёзное. Переночуете в больнице, а утром можете быть свободны.
Я согласился, благо предложение пришлось как раз кстати.
Пройдя по коридорам, мы оказались в крошечной палате.
- Это ваше пристанище на ночь. Вы что-то хотели спросить?
- Как такое могло произойти? Что с городом? Кто стрелял по нам? - засыпал я вопросами пожилого врача.
- Вы что, с Луны свалились? - спросил тот.
- Нет, я не с Луны, - замотал я головой, - кстати, как там колония на Луне?
- У вас шок, молодой человек, - объяснил доктор, - колонии на Луне нет и не предвидеться.
- А что есть?
- Разруха есть. Война с бандеровцами есть.
- Простите, с какими бандеровцами? С бандитами, что воевали за Гитлера? Но ведь они вместе со своим хозяином давно отправились на свалку истории!
- Считайте, что после контрреволюционного переворота 1991 года они вернулись с этой свалки. Впрочем, как и власовцы. Только одни уже почти как четверть века теперь заправляют делами в Украине, а другие - в России.
- Такое вообще возможно? - я одновременно верил врачу и не верил. И пусть сама реальность подтверждала его слова, они были слишком невероятны, чтобы быть правдой.
Я уже давно чувствовал, что пожилой врач кого-то мне напоминает, но всё не мог вспомнить, кого. Открылась дверь, и в палату заглянула медсестра:
- Максим Николаевич, пройдите, пожалуйста, к заведующему.
Неужели он - это я? Невероятно! И всё же? Максим Николаевич, обратив внимание на мой оторопелый взгляд, вздохнул и сказал:
- Ладно, мне пора идти. Обстановка на фронте снова обострилась. Сейчас к нам поступает большое количество раненых. Всех надо оперировать.
И я образца 2015-го года ушёл. Он ведь меня узнал! С самого начала узнал, как только я ворвался в больницу. Но почему не признался мне в этом? Как же всё запутанно! С такой путаницей в голове я и уснул. Проснулся поздно, когда лучи низкого январского солнца уже проглядывали в окно палаты. Теперь, когда вчерашняя отчаянная гонка осталась позади, можно было спокойно осмотреть то, во что превратился мой родной город в будущем. Центральные и восточные кварталы сохранились куда лучше, чем северо-западные, но это всё хорошее, что можно было о них сказать. Я обратил внимание, что почти не вижу новых зданий, которые должны были появиться за тридцать лет. Если сравнить Донецк 1955 года и Донецк 1985 года, можно было подумать, что это два разных города - так изменился город благодаря многочисленным современным жилым кварталам. В будущем же мне сразу бросилось в глаза то, что за тридцать лет практически ничего не построили.
Мне хорошо запомнились последние слова Сергея. Кроме краткого инструктажа по пользованию машиной времени он убеждал меня немедленно бежать из оказавшегося таким неласковым будущего. Мой друг считал, что лекарства от диабета здесь не было. Но, быть может, лекарства не было в Донецке, окружённом с запада фронтом, а с востока - новоявленной государственной границей. А вот в Москве я вполне мог найти так необходимое моей дочке лекарство. Если я вернусь в своё время, то уже не смогу воспользоваться машиной времени. Но пока я был в прошлом, у меня был шанс, и его надо было использовать.
Через границу я прошёл, выдавая себя за беженца. Было дико наблюдать, как на формальной в своё время границе, ставшей вполне реальной, орудуют пограничники. Небольшая заминка возникла из-за сложной аппаратуры, превращавшей обыкновенный "Спутник" в машину времени. Пограничники довольно долго пытались доказать, что собранные из устаревшей электроники схемы можно использовать в качестве оружия, впрочем безуспешно. Пришлось пуститься в научные объяснения, которые я сам почти не понимал, но когда-то слышал от товарища. За мной уже давно скопилась внушительная очередь, люди напирали всё сильнее, и пограничник, в конце концов, дал добро.
Ехал я весь день. Спешить было опасно, так как за столько лет правила дорожного движения могли измениться. В городке под названием Каменск-Шахтинский мне удалось отыскать обменный пункт, куда я сбагрил всю взятую погибшим товарищем валюту, благо доллар, в отличие от канувшего в лету советского рубля, за тридцать лет даже не изменился внешне. Назвавшись беженцем, мне удалось воспользоваться их услугами без паспорта, правда, доплатив за это лишние деньги. По-моему, ко всему прочему меня здорово обдурили на обменном курсе, но я не стал обращать на это внимания. Любые проблемы с местным населением могли оказаться фатальными для моей миссии, которая, несмотря на предупреждение Сергея, оставалась той же - добывание лекарства для Нади.
Уже вечером я въехал в Москву. Бывшая столица СССР за тридцать лет стала больше. Но ненамного. Чего стало намного больше - так это автомобилей. Если в Донецке автомобилей было столько же, сколько и в моё время (что вполне объяснялось военным положением), то в Москве их стало в разы больше, отчего я въезжал в Москву непривычно медленно.
Много чего было в Москве будущего, отчего хотелось сжать зубы в бессильной злобе. Увидев же на автомобиле правоохранительных органов надпись "полиция" вместо "милиция". Неужели их даже не смущает то, что полицией назывались коллаборационисты, воевавшие на стороне Гитлера? А чему я удивляюсь, если воспитанное после контрреволюции поколение забыло даже о том, что во время войны только предатели использовали тот самый триколор, который теперь развивался везде...
Когда я увидел храм Христа спасителя, меня прошиб холодный пот. Ну не должно его быть здесь, не должно! Как и прочие пережитки религии, он канул в лету ещё в далёкие 30-е годы. На месте его уже начали строить Дворец Советов, но довести до конца грандиозную стройку не удалось - помешала война. А в 90-х годах, лежащих где-то между моей жизнью и сюрреалистической современностью, в которую я попал, храм по жуткой иронии судьбы вернули на прежнее место. Правда, это было уже совсем иное здание, которое напоминало мне не восставшую из пепла птицу Феникс, а зомби из американских ужастиков. Вроде бы он и похож на своего прототипа, а на самом деле всё иное, обманное. Впрочем, все религии изначально строились на обмане. Выходит, я видел перед собой своего рода обман в квадрате: обман новый, возродивший обман старый.
Зеркальная ситуацией по отношению к вновь построенному храму меня поразило полное исчезновение монументального корпуса гостиницы "Россия". Столько народных средств было вложено в строительство этой гостиницы! Обнесённый обвешанным рекламой уродливым забором пустырь - вот всё, что от неё осталось от светлого и просторного здания! От всего этого меня не покидало ощущение, что после контрреволюции к власти на территории СССР пришли какие-то варвары.
Несуществующее лекарство
Во время этой поездки по безумной Москве будущего мне вспомнился финал советского фильма "Бегство мистера Мак-Кинли". Там человек, мечтавший сбежать из своего времени, погружается в анабиоз, просыпается через несколько столетий, поднимается на лифте на поверхность Земли, а вокруг, вместо вполне ожидаемого высокотехнологичного райского сада - радиоактивная пустыня с немногочисленными дикарями. Он кричит от ужаса и... просыпается. Для него этот кошмар оказался всего лишь страшным сном. А вот для меня путешествие в будущее было безусловной реальностью, давящей со всех сторон.
1-й Московский медицинский институт имени И.М. Сеченова оказался преобразован в Московскую медицинскую академию имени И.М. Сеченова. Тому, что чёткое название "институт" превратилось в дореволюционную "академию", я не удивился, так как уже привык наблюдать в этом мире всевозможные переименования в пользу всего дореволюционного. Одно переименование Ленинграда в несуразно звучащий Санкт-Петербург чего стоило! Правда, я удивился ещё больше, узнав, что это переименование случилось совсем близко к моему времени - всего через пять лет после моего отбытия в будущее. Неужели за такое короткое время оказался возможен такой переворот в мозгах, что подобная несуразица была не только принята, но и поддержана, пусть и незначительной частью населения, но всё-таки? Даже странно, почему таким манером мой родной Донецк не переименовали обратно в Юзовку...
В своё время (надо же, как к моей ситуации подходили эти привычные слова), я был на курсах повышения квалификации в медицинском институте, поэтому более-менее ориентировался. Библиотеку я нашёл сразу же, сложнее было сделать так, чтобы мне дали ей пользоваться без ограничений. Однако денег, волшебно влияющих на всех в этом времени, мне хватило сполна.
Литература последних тридцати лет произвела на меня удручающее воздействие. Целые полки были заняты бесполезными рекламными брошюрами, навязчиво советовавшими принимать именно это лекарство, а не другое... Но бесконечные рекламные буклеты - это ещё не самое страшное. По-настоящему я испугался, когда обнаружил целый отдел библиотеки, набитый псевдонаучной и откровенно антинаучной литературой. Кого тут только не было! Колдуны, ведьмы, маги, астрологи и прочие подобные шарлатаны советовали свои зелья, заклятия и обороты. Сложно было представить себе, что в двадцать первом веке средневековое мракобесие не только возродилось, но и расцвело таким пышным цветом.
Однако здесь ещё не всё было потеряно. В библиотеке мне удалось найти и толковые книги последних лет, но именно они нанесли мне самый тяжёлый удар. Оказалось, что разработки в области лекарств для диабетиков так ни к чему и не привели. Нет, несомненно, было создано множество препаратов, помогающих переносить эту болезнь. Более того, была создана целая индустрия, занимающаяся обеспечением жизни больных диабетом. Но самого главного, за чем я и явился в будущее - лекарства, способного вылечить диабет, создано не было.
И тогда я понял, что всё напрасно. Напрасно наше авантюрное путешествие, напрасна гибель моего лучшего друга, напрасно всё. Даже вчера утром, в горящем Донбассе я верил, что не всё ещё потеряно, что остальной мир не такой, а то, что я видел - лишь непонятная, трагическая случайность, чудовищное исключение из всеобщих правил прогресса и развития. Но, как оказалось, события на Донбассе были вовсе не выходящей из ряда вон случайностью, а закономерностью, к которой медленно, но верно шло будущее. И эта печальная тенденция распространялась не только на бывший СССР, но и весь мир. Ведь, если бы мы не успели создать это лекарство, его бы обязательно создали бы за границей. Но и там не было никаких прорывов. Победив СССР в Холодной войне, Запад победил самого себя...
Всю ночь я промучился над бесполезными книгами и сложными мыслями. Как же то, что я нашёл, было не похоже на те откровения, на которые так рассчитывал мой товарищ! Наступало утро. Кончались вторые сутки моего пребывания в будущем. Но сколько надежд я потерял за последние двое суток! Пора было уходить из этого беспросветного мира.
Было понятно, что здесь, в будущем, в Донецк я уже никак не попаду. Если оттуда мне удалось вырваться без паспорта на правах беженца, то обратно нечего было и соваться. В лучшем случае на границе меня развернут обратно, а в худшем - задержат до выяснения, почему я так молодо выгляжу для своего возраста в паспорте. Нет, ну кто в 1985 году мог предположить, что в будущем Донецк от Москвы будет оторван государственной границей, а от Киева - войной? Может быть, разве что аналитики ЦРУ? Однако в 2015 граница была реальностью, с которой я был вынужден считаться.
Стартовать сквозь время прямо из забитой автомобилями Москвы было решительно невозможно. Поэтому я, недолго думая, я выехал на первое попавшееся шоссе, ведущее из Москвы на юг, и проехал по нему до достаточно пустынного участка. Убедившись в том, что за мной никто не наблюдает, я достал из багажника металлическую сетку, расправил её на корпусе автомобиля, провозившись куда дольше, чем мой погибший товарищ. Затем я разогнался до требуемой скорости, и, придерживая руль левой рукой, правой нажал на кнопку "Выполнить".
И опять что-то вспыхнуло, а я почувствовал, что куда-то проваливаюсь, а сердце моё, как раньше говорили, уходит в пятки. Я отпустил сцепление, и автомобиль постепенно затормозил. Вместо яркого морозного солнца меня окружал туман. Погода вокруг поменялась однозначно. Но сейчас меня куда больше беспокоило, поменялся ли год.
Я откинулся на спинку кресла, попытавшись собраться с мыслями. Но они, как назло, не лезли в мою голову. Что делать дальше, посреди этого тумана, я не представлял. Я попытался расслабиться, но вместо этого чувствовал всё нарастающую тревогу. Поддавшись тревожному чувству, я поднял голову и огляделся по сторонам.
Предчувствие меня не обмануло. Туман перед автомобилем зашевелился, и в нём показались очертания мчавшегося на меня здоровенного "КамАЗа". До него оставались считанные метры. За мгновения до столкновения, повинуясь исключительно инстинктам, я выскочил из автомобиля и кубарем скатился в канаву обочины. Только здесь, в сугробе, до меня дошло, что в результате ремонтных работ дорогу почему-то переместили, в результате чего в другом времени я выехал на встречную полосу движения. Когда я, отряхивая снег с пальто, всё-таки вылез на проезжую часть, водитель самосвала "КамАЗ" озадаченно осматривал остатки "Спутника". Самосвал почти не пострадал, тогда как от "Спутника" осталась лишь груда искорёженного металла.
- И кто теперь машину ремонтировать будет? - спросил водитель, указывая на вмятины на капоте "КамАЗа".
- Неважно, - отмахнулся я, - скажите только...
- Как это неважно? - перебил шофёр, подходя ко мне с угрожающим видом.
- Да не волнуйтесь вы, - заявил я, отступая, - я компенсирую вам ущерб, скажите только...
- Точно компенсируете? - спросил водитель, недоверчиво глядя на мой весьма потрёпанный вид.
- Скажите только, какой сейчас год, а? - наконец-то закончил я предложение.
- Товарищ, а когда вы падали, случайно не ударились головой? - сочувственно посмотрел на меня шофёр.
- Так какой сейчас год, вы мне скажите, или нет? - спокойно потребовал я.
- Ура! - воскликнул я и заскакал на промёрзшем асфальте, словно и в самом деле был сумасшедшим.
Шофёр "КамАЗа" выразительно покрутил пальцем у виска, намекая, что я "того". Но мне было всё равно, что обо мне сейчас подумают. Я вернулся! Вернулся в родное время - это было сейчас главное.
Внезапная радость утихла так же быстро, как появилась. Как ни крути, цели своей поездки я не достиг. Оказалось, что даже через тридцать лет лекарства, позволяющего победить диабет, не существует. Помнится, мой друг Сергей любил говорить, что отрицательный результат - это тоже результат. Вот только никакого результата уже быть не могло. Мой товарищ погиб в развязанной в будущем войне, бесследно исчезнув из нашего времени. Машина времени, созданию которой он посвятил вся свою сознательную жизнь, оказалась разорвана в клочья и восстановлению не подлежала.
В качестве компенсации за причинённый ущерб, я сунул водителю "КамАЗа" всю пачку денег, взятых Максимом в путешествие во времени и оказавшихся совершенно бесполезными в будущем. Этих денег должно было с лихвой хватить на ремонт автомобиля, так что перед шофёром я в долгу не остался.
После того, как инцидент на дороге был исчерпан, я дошёл до стоявшей невдалеке остановки. Каким же красивым показался мне после множества безликих остановок, виденных мною на улицах Москвы будущего, этот отделанный мозаикой шедевр! На первом же автобусе я вернулся в Донецк - мирный советский город, показавшейся мне невероятно опрятным и нарядным. Встречные люди улыбались мне, подчёркивая тем самым контраст между приветливым настоящим и мрачным будущим.
Первым делом я забежал к себе домой. Там мне пришлось успокаивать жену и дочь - как-никак меня не было почти три дня. В тот вечер меня никуда не отпустили, заставив разбирать ёлку. После пережитых в будущем волнений мирное снимание стеклянных игрушек с пластмассовых веток искусственного дерева здорово успокаивало нервы.
- Папа, ты ведь ходил искать лекарства для меня? - спросила Надя.
- Да, что-то вроде того, - кивнул я.
- Не нашёл? - понимающе спросила дочка.
- Не нашёл, - вздохнул я, - и похоже никогда не найду...
![[]](/img/p/petrunin_a_p/005/-hxfflf33de.jpg)