Петрунин Андрей : другие произведения.

Операция "Нисхождение"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Весна 2048 года - в разгаре вторая Холодная война. Американская школьница оказывается насильно вовлечена в диверсионную операцию ЦРУ на территории нового Европейского Союза...

Операция
  
  

Операция "Нисхождение"

  
  Глава первая, в которой я понадобилась ЦРУ
  Глава вторая, в которой я работаю лабораторной мышкой
  Глава третья, в которой я теряю всё
  Глава четвёртая, в которой я выслушиваю предложение
  Глава пятая, в которой я знакомлюсь с контролёром
  Глава шестая, в которой я возвращаюсь на родину предков
  Глава седьмая, в которой я знакомлюсь с напарником
  Глава восьмая, в которой я схвачена хищником
  Глава девятая, в которой я знакомлюсь с аборигеном
  Глава десятая, в которой я добираюсь до цели
  Глава одиннадцатая, в которой я вижу смерть
  Глава двенадцатая, в которой я совершаю побег
  Глава тринадцатая, в которой я умираю
  Глава четырнадцатая, в которой я учусь летать
  
  

Глава первая, в которой я понадобилась ЦРУ

  Начало моего повествования будет посвящено взгляду со стороны тех, кого я считаю своими врагами. Поэтому, в отличие от основных событий повести, испытанных, как говорится, на своей собственной шкуре, я не могу быть уверена в документальной достоверности этого эпизода. Однако на основании моих приключений и последовавшего за ними расследования оказалось возможным приблизительно восстановить предысторию событий. Думаю, из восстановленной картины читателям повести больше всего будет интересно содержание секретного совещания в штаб-квартире ЦРУ в один из февральских дней 2048 года. Поскольку эти данные относится к числу тщательно скрываемых ЦРУ тайн, которые, скорее всего, всё равно никто и никогда не узнает, то остаётся лишь предположить, что всё было примерно так, как изложено далее. Если же кто-то из сотрудников ЦРУ, имеющий доступ к записям, заметит ошибку в описании, то он всегда может обратиться ко мне, и я обязательно исправлю текст, гарантируя анонимность.
  Мистер Андерсон - высокий мужчина средних лет с прикрытой остатками светлых волос лысиной и в безупречном деловом костюме стоял в холле штаб-квартиры ЦРУ в ожидании вызова. Должно быть, он считал себя живым воплощением американской мечты: эмигрант из несуществующего вот уже как четверть века Европейского Союза ныне являлся главой "Нейролинк" - одной из самых высокотехнологичных американских корпораций. Мистер Андерсон слегка нервничал, и это было вполне объяснимо. Кто бы, приглашённый на личную встречу с директором ЦРУ, не нервничал. Глава "Нейролинк" понимал, что ЦРУ необходимы сведения "из первых уст" о достижениях высоких технологий в области нейрокомпьютерных интерфейсов, разрабатываемые возглавляемой им корпорацией, но какие именно - оставалось только догадываться.
  Больше всего глава "Нейролинк" переживал не за саму встречу, а за её непривычный формат - он уже давно не обсуждал деловые вопросы в реальности. Глава "Нейролинк", как руководитель корпорации, занимающейся высокотехнологичными разработками, предпочитал богатые коммуникационные возможности виртуальной реальности. Разумеется, при этом мистер Андерсон пользовался исключительно продукцией своей корпорации, причём даже не потому, что она была монополистом на американском рынке нейрокомпьютерных интерфейсов, а ради рекламы, за которую ему в карман шли дополнительные начисления из бюджета "Нейролинк".
  Наконец, гиноид-секретарь новейшей серии попросил мистера Андерсона следовать за собой. Кибернетический голос гиноида могли отличить от человеческого только специалисты в этой проблеме, но вот всё остальное... Глава "Нейролинк", наблюдая за движениями управляемого программой биомеханического тела, в который раз убеждался, что пока принять гиноида за человека могли только очень невнимательные люди. Несомненно, на этом пути предстояло преодолеть ещё немало сложностей, но его корпорация, занимавшаяся решением как раз подобных вопросов, в скором времени должна будет справиться и с этой проблемой.
  Человек с гиноидом прошли по недавно отремонтированным коридорам штаб-квартиры ЦРУ и приблизились к святая святых этого здания - тёмной комнате, в которой, если верить вполне подкреплённым фактами слухам, не раз решались судьбы мира. Тёмной комната называлась вовсе не потому, что в ней проявляли фотографии, а потому, что вопросы, обсуждаемые в ней, оставались для всего остального мира прикрытой завесой мрака тайной. Многослойные стены из упругого пластика, нафаршированного металлической сеткой, обеспечивали надёжную защиту секретности обсуждаемой в её недрах информации от любых видов прослушки. Гиноид повернул назад - помогать следующим посетителям, а глава "Нейролинк" посмотрел на сканер сетчатки глаза, настроенный на его биометрические данные. Процесса сканирования оказался совсем незаметным - человек даже моргнуть не успел, как система безопасности разрешила ему войти.
  Правда, мистер Андерсон не сразу попал в тёмную комнату - сначала он был вынужден немного задержаться в тамбуре. Автоматический томограф просканировал его на предмет микроскопических жучков, которыми могла кишеть одежда или даже тело вероятного шпиона. Не обнаружив подобной пакости на посетителе, автоматическая система безопасности также просканировала импланты, которыми был увешан глава "Нейролинк" и принудительно перепрошила их, значительно урезав функционал, зато исключив всякую возможность использования имплантов в качестве жучка. Выполнив положенные процедуры, система милостиво сменила жёлтую подсветку на зелёную и с едва слышным шипением открыла входную дверь.
  Как только эта дверь плавно закрылась за ним, мистер Андерсон почувствовал себя плотно отрезанным от всего остального мира. Однако внутри тёмная комната почти ничем не отличалась от большинства офисных помещений уважающих себя корпораций. Предельная строгость и функциональность дизайна не позволяли глазу отвлекаться на что-то постороннее и заставляли человека волей-неволей заниматься делом. Разумеется, все предметы интерьера в этой комнате были элитного уровня - то есть не напечатанными на трёхмерном принтере, а сделанные вручную на предприятиях, специализирующихся на производстве продукции для олигархов, для которых количество вложенного в вещь труда было важнее всех остальных её качеств, а покупка подобных вещей - делом принципа.
  Мистер Миллер - директор ЦРУ сидел на вращающемся кресле представительского класса из натуральной чёрной кожи. Повернувшись к вошедшему в тёмную комнату гостю, он жестом указал на стоявшее напротив ещё такое же кресло, пока пустовавшее. Глава "Нейролинк" воспользовался приглашением и уселся в него, мимоходом разглядывая мистера Миллера, хотя на фоне обтянутой чёрной кожей спинки одетого в чёрный деловой костюм американца африканского происхождения было не так-то просто разглядеть. Больше всего директор ЦРУ напомнил мистеру Андерсону Морфеуса из "Матрицы" - культового фильма, который он смотрел в кинотеатре ещё будучи ребёнком. Разумеется, мистер Миллер был гражданином Соединённых Штатов с рождения, что позволяло ему с некоторой снисходительностью смотреть на главу "Нейролинк", который был всего лишь мигрантом из бывшего Евросоюза.
  Соединённые Штаты, и так задыхающиеся от безработицы, очень болезненно отреагировали на хлынувшие в 20-е годы потоки миллионов беженцев из замерзающей Европы. После экономического и последовавшего за ним политического кризисов были внесены очередные поправки в конституцию. Теперь мигранты, не важно откуда, пусть даже из самых благополучных европейских стран, должны были делом, а чаще - своими капиталами доказать, что они чего-то стоят. Иначе их ожидали в лучшем случае - очереди за продуктовыми карточками, а в худшем - концентрационные лагеря, по масштабам ничуть не уступающие возводимым столетие назад в Третьем Рейхе, только благодаря всестороннему применению информационных технологий куда более упорядоченные.
  - Это очень хорошо, что вы пришли, - позволил себе намёк на улыбку глава ЦРУ, - я наслышан о вас не только, как о бизнесмене, успешно поддерживающем лидерство Великой Америки на мировом рынке высоких технологий, но и как о специалисте своего дела.
  - Почту за честь слышать подобную характеристику, - учтиво отозвался мистер Андерсон, - однако вы несколько преувеличивайте - есть бизнесмены и специалисты более компетентные, чем я. Взять хотя бы Илона. Он не просто блестящий управленец, но и настоящий герой американской нации.
  Нельзя сказать, чтобы глава "Нейролинк" отличался скромностью, однако все работники корпорации, не исключая его самого, привыкли с немалым благоговением относиться к основателю и владельцу контрольного пакета акций "Нейролинк" - предпринимателю и изобретателю Илону Маску.
  - Илон сейчас слишком занят соревнованием с европейскими технократами за первую самообеспечивающуюся колонию на Марсе, - покачал головой директор ЦРУ, - он полезнее на этом фронте. Мы тоже помогаем ему, чем можем, но, увы, наше управление не всесильно. Советские и немецкие космические технологии стремительно развиваются, и Европа в этой гонке продолжает нас обгонять. Против их напора бессилен даже подкреплённый экономической мощью Великой Америки организаторский талант Маска. Но благодаря технологиям вашей корпорации, пусть и вполне приземлённым, мы должны уколоть советских в одно из их больных мест. И вам сейчас следует порекомендовать нам надёжное средство для этого укола.
  - Однако прежде чем что-то вам рекомендовать, мне необходимо знать, для чего это что-то может потребоваться, - заметил мистер Андерсон.
  - Разумно, - кивнул мистер Миллер, - разумеется, вы бы никогда не оказались в этой комнате, если бы у ЦРУ не было оснований доверять вам. Но вы уже здесь и поэтому сейчас узнаете одну из тайн государственного значения.
  Директор ЦРУ даже не дотрагивался до кнопки, наверное, отдал мысленную команду, и над утопленным в пол комнаты голографическом проектором возникло трёхмерное изображение. Мистер Андерсон отметил очень высокое разрешение картинки - таких качественных проекторов, бывших одной из последних японских разработок, не было даже в корпорации "Нейролинк".
  Благодаря голограмме создавалось впечатление, что теперь в комнате появился ещё один человек - стройная невысокая женщина средних лет. Она была одета в новомодный "умный" облегающий тело тренировочный костюм советского дизайна, который подчёркивал её спортивное телосложение. На скуластом лице красовалась улыбка, однако в больших карих глазах можно было заметить то своеобразное выражение, свойственное людям, много повидавшим на своём веку. Волосы, покрашенные во все оттенки рыжего, начиная от ярко-оранжевого, почти солнечного, и заканчивая черно-бурым, казалось, развевались на ветру.
  - Её зовут Алёна Лисова, и она - цель нашей новой операции, - прокомментировал голограмму мистер Миллер.
  - Лисова? То есть "фокс"? - блеснул знанием русского языка мистер Андерсон.
  - Да уж, фокс - она такая фокс... Вот, прочтите её краткую биографию.
  Во встроенном в глаза мистера Андерсона импланте, перепрошитым системой безопасности ЦРУ, мигнул значок "новое сообщение". Мысленной командой он открыл его и углубился в чтение биографии Алёны Лисовой. Верно говорится, что ЦРУ скучных людей не выбирает. В своё время эта женщина совершила достаточно, что бы навсегда остаться в истории первой половины двадцать первого века. Директор "Нейролинк" по привычке читал не весь текст, а выхватывал глазами отдельные эпизоды, но и этого было достаточно, чтобы составить определённое впечатление.
  Родилась в Российской Федерации в 2001 году, с детства увлекалась революционными идеями. Во время "Великого холода" 23-го стала одним из организаторов так называемого "Второго совета", взявшего власть в Иванове, помогала в распространении советской власти по остальным городам центральной России. Занималась созданием Коммуны имени Мальцева, спасшей жизнь тысячам погибающим от холода и голода детей и подростков... С первого дня активной фазы гражданской войны весной 24-го записалась в недавно созданную Красную Армию. Участвовала в обороне Москвы от десанта русской национальной гвардии, командовала женским батальоном в битве за Крым... В качестве обвинителя участвовала в суде над бывшими хозяевами России в 25-м. Тогда же состоялись её знаменитые теледебаты с Натальей Поклонской, вошедшие в десятку самых просматриваемых видео планеты... Вплоть до событий января 47-го занимала должность министра туризма Верхневолжской области, путчистов не поддержала, что позволило ей сохранить высокий общественный рейтинг. В настоящее время эта особа продолжает заниматься общественной деятельностью, ходить в длительные турпоходы.
  - Вы хотите, чтобы наши технологии помогли в устранении этой, - на секунду мистер Андерсон замялся, чтобы подобрать подходящий эпитет, - бывшей революционерки?
  - Не совсем устранения, - покачал головой директор ЦРУ, - если бы управление тогда, в 23-м, было готово к взрывному развитию событий в Европе, она действительно попала бы в список людей, которых необходимо устранить в первую очередь. Но прошлое руководство, несмотря на имевшиеся уже тогда средства компьютерного прогнозирования, проигнорировало их результаты и прошляпило целую череду революций в Европе и России. Коммунистические или близкие к ним технократические правительства пришли к власти почти по всей Европе и мы потеряли какое-либо влияние на них. Что это было - преступная халатность тогдашнего американского правительства, непонимание величины угрозы или пресловутое предательство - оставим выяснять конспирологам...
  Мистер Миллер замолчал, наверное, вспоминая времена своей юности во время великой паники двадцатых годов, когда все, кому не лень, кричали о конце света, о климатической катастрофе, о гибели цивилизации и о конце Европы. Но те люди, кто не смог или не захотел бежать из Европы, не захотели умирать и установили новую власть, превратив Европу из главного геополитического союзника Соединённых Штатов в непримиримого противника. Тогда, в двадцатых годах, американские спецслужбы вовремя не смогли понять, какая сила им противостоит. Сначала все источники в один голос уверяли, что большинство европейских стран просто перестали существовать в качестве политических и экономических субъектов. И действительно, старая власть, не в силах справится с глобальной климатической катастрофой, сбежала в Америку, уступив место, как считалось вначале, какой-то кучке террористов. А потом, как всегда, совершенно внезапно, оказалось, что оставшиеся в Европе люди не только пережили несколько суровых лет, но и построили новое общество, безо всякого контроля со стороны американских и сбежавших в Америку бывших европейских олигархов. Так четвёртая часть суши от Лиссабона до Владивостока стала локомотивом научно-технического прогресса, с которой Америка, пусть и называющая себя "Великой", не могла не считаться.
  - Это всё ясно, - прервал неловкое молчание директор "Нейролинк" - как говорится, задним умом мы все сильны.
  - Цитируете русские пословицы? - оживился директор ЦРУ.
  - В компании работает много разработчиков, сбежавших из замерзающей России поближе к солнцу и морю, - как бы извиняясь, пояснил мистер Андерсон, - от них и нахватался.
  Конечно же, глава "Нейролинк" тактично не стал упоминать, что в своё время тоже сбежал в Америку из Нидерландов, не особенно честно при этом поступив с оставшимися на родине родственниками. Когда мистер Андерсон садился на последний самолёт из Амстердама до Америки, он перевёл все средства матери и сестры на свой счёт, бросив их на произвол судьбы в охваченной хаосом стране. Через несколько лет, когда он решился навести справки, то с некоторым удивлением обнаружили, что они всё-таки выжили, но ничего общего с типом, оставившим их замерзать, иметь не хотят. И мистер Андерсон вполне их понимал. По крайней мере, так ему казалось.
  - Ни для кого не секрет, - продолжил директор ЦРУ, - что после образования нового Европейского Союза, в состав которого стала входить бывшая Россия, он превратился в площадку для проведения социальных экспериментов, немыслимых в нашем цивилизованном обществе, в котором высшими ценностями является частная собственность и свобода предпринимательства, но, несмотря на это, довольно успешных. Менее чем за четверть века развития советские учёные смогли создать множество разработок, которые в чём-то даже превосходят наши образцы. И, как бы ни антипатриотично это не звучало, Европейский Союз в настоящее время обладает самыми современными технологиями в мире, в том числе и в области медицины. Конкретно речь идёт о новейшем лекарстве из наномашин, которое позволяет поворачивать вспять естественные процессы старения организма. Я сейчас упрощаю, у медиков есть свои термины для обозначения всех этих научных тонкостей, но они несколько труднопроизносимы.
  - Значит, от нашей корпорации требуется техническое оснащение операции по промышленному шпионажу?
  - Вот именно! Все мы знаем о тщательности, с которой Советы охраняют свои технические секреты. Проникновение на территорию их секретных предприятий даже для моих сотрудников является делом если не невозможным, то крайне затруднительным. Это сопряжено с большими рисками, и, если мы провалимся, это будет дорого стоить престижу Великой Америки. Поэтому мы постоянно ищем лазейки, которые позволят провернуть эту операцию без риска для нас.
  - Похитить информацию без риска быть пойманными? Это уже интересно, - заметил мистер Андерсон.
  - Нам необходимо, чтобы в этой операции никто не мог подумать на наше управление и именно поэтому мы хотим использовать ваши технологии.
  - Но тогда причём здесь эта особа - Лисова? - задал вполне резонный вопрос глава "Нейролинк".
  - Притом, что этот препарат настолько хорошо охраняется, что мы понятия не имеем, каким образом достать чистый образец. Однако нам удалось узнать, что этой весной Алёна Лисова будет проходить курс омоложения этим препаратом. При этом операция по омоложению будет проходить не в закрытой научной клинике, а в общедоступной региональной больнице.
  - У них что, разве нет закрытых клиник для подобных уникальных операций? - удивился мистер Андерсон.
  - Есть, конечно, правда, совсем непохожие на наши частные клиники для миллиардеров, у них ведь всё шиворот-навыворот. Лечение Лисовой в обычной больнице, под наблюдением международных специалистов - очередная пиар-акция Советов, призванная показать, что для их нового препарата не нужны какие-то особые условия. Зато подобное размещение значительно увеличивает наши шансы добраться до неё.
  - Почему "до неё"? Разве вам нужен не препарат?
  - Во-первых, легче всего препарат получить прямо из тела пациента. Нашим специалистам будет достаточно одной капли её крови, чтобы вплотную познакомиться с новейшими советскими лечебными наномашинами. А во-вторых, она должна сполна ответить за все те преступления, что совершила в молодости. Одновременно с получением образца препарата в её кровь должен быть введен сильнейший яд, от которого не существует антидота.
  - Простите, мистер Миллер, но какой смысл в её устранении теперь? - позволил себе усомниться мистер Андерсон.
  - Я пригласил вас сюда для того, чтобы выслушивать технические рекомендации, а не проповеди о милосердии! - отрезал директор ЦРУ, - нет никакого сомнения, что, если мы не вмешаемся, Советы омолодят свою героиню до времён её боевых заслуг и благодаря этому устроят хорошую рекламу своего нового и очень перспективного препарата от старости. Они будут продавать операции по омоложению всему миру, а наша частная медицина что-то не особенно шевелится в этой области. В итоге ценнейший рынок поделят между собой русские и остальные европейцы, а Великая Америка упустит сверхприбыли от продажи этого препарата и снова окажется у разбитого корыта. Допустить подобный сценарий мы не можем и поэтому должны устранить её. Разумеется, не какой-то призрачной справедливости, а исключительно прибыли ради. Представьте себе, что будет, если их народная героиня окочурится прямо под прицелом телекамер? Смерть, которую в реальном времени увидят миллионы людей по всему миру, что может быть лучшей антирекламой? Против такой страшилки никакие доказательства не помогут. После этого их препарат, насколько бы хорош он не был, никто не купит, и вся прибыль пойдёт нашим медицинским корпорациям. Собственно говоря, они и спонсируют эту операцию. На кону прибыль в миллиарды долларов, так что они жадничать не станут.
  - Тогда всё ясно, - кивнул глава "Нейролинк", - ради такого дела её необходимо уничтожить. Однако я всё же не до конца понимаю, какая из технологий, внедряемых нашей корпорацией, может помочь вам в этом.
  - Разумеется, обычная потребительская техника для нейрокомпьютерного интерфейса, а попросту импланты для подключения мозга к сети, нам не подойдут. Но вот я отлично помню вашу рекламу в сети: "Хотите увидеть мир глазами вашей кошки?". Почему бы вашей корпорации не сделать нам радиоуправляемую кошечку с ядовитыми коготками? Ну, которая будет чем-то вроде автомобильчика на пульте дистанционного управления. Нажал одну кнопку - идёт направо, нажал на другую - идёт налево. Что, если она внезапно нападёт на Лисову, одним движением забрав образец крови и введя яд? Я думаю, что для вас это не составит затруднения, ведь так?
  Глава "Нейролинк" никогда прежде не задумывался, что глупую игрушку, раскритикованную всеми без исключения организациями по защите животных (доходило до того, что на почту корпорации неоднократно приходили полные негодования письма, подписанные неравнодушными людьми из разных стран), можно использовать в качестве диверсанта для секретной спецоперации ЦРУ. Теперь он пытался представить, как это будет выглядеть, и чем больше думал, тем больше убеждался, что будет это смотреться, мягко говоря, не очень хорошо.
  - Да, уже лет десять назад в нашей стране появились в продаже кошки с впаянными в мозг электродами. Но это не более чем детская игрушка. В качестве диверсанта она не сгодится. Кроме того, подобные грубые вмешательства в работу головного мозга живых существ были раскритикованы европейскими правозащитными организациями. Если кто-то в Европе догадается, что увиденная им кошка на дистанционном управлении, она быстренько окажется в ближайшей ветеринарной клинике, где мгновенно лишится блока с нашей электроникой.
  - Да они совсем обнаглели - эти европейские правозащитники, - хмыкнул мистер Миллер, - что нам стоил только один "марсианский процесс", когда они обвинили нас в том, что мы якобы послали людей на верную смерть.
  Мистер Андерсон собирался возразить. Он был в курсе, что из-за преисполненной авантюризма космической программы Маска часть колонизаторов оказались действительно брошены на произвол судьбы. И спать бы американским космонавтам вечным сном в красном марсианском песке, если бы не помощь Китая, отправившего им припасы на одном из своих марсианских кораблей. То, что самая крупная катастрофа в истории освоения космоса, которая затмила бы памятные ветеранам-космопроходцам потери челноков "Челленджер" и "Колумбия", была предотвращена силами вероятного противника, американское правительство предпочло забыть. Официально принятая в Америке версия коренным образом отличалась от вышеизложенных событий, поэтому глава "Нейролинк" предпочёл всё-таки не высказываться по этому поводу и вернуться к обсуждению операции.
  - Радиоуправляемая кошка для подобной операции не подойдёт, - продолжил он, - и в первую очередь по причине нестабильного управления. Мы пробовали управлять такими животными на расстоянии, но это ещё хуже, чем обычным роботом. Самое оптимальное - послать биоробота, замаскированного под какое-нибудь животное.
  - Это я уже выяснял у своих специалистов, - покачал головой директор ЦРУ, - они утверждают, что адекватно управлять замаскированным роботом на расстоянии вручную невозможно - обман слишком быстро раскрывается. Искусственный интеллект показал себя лучше, однако наш случай слишком сложен для него. По весьма ограниченной информации, получаемой с датчиков диверсионного робота, искусственный интеллект не может разобраться в ситуации и допускает непоправимые ошибки.
  - Ну конечно же, - хлопнул себя по лбу мистер Андерсон, - вам нужен биоробот, оснащённый полноценным нейрокомпьютерным интерфейсом, которым можно было бы управлять, как своим телом. То есть его оператор, физически находясь в нашем калифорнийском научно-исследовательском центре, будет воспринимать мир через органы чувств этого биоробота, при этом спокойно разгуливая где-нибудь на другой стороне планеты.
  - И что вы из этого можете предложить? - заинтересовался директор ЦРУ.
  - Самую совершенную разработку корпорации "Нейролинк". В отличие от печально известных радиоуправляемых кошек, она засекречена, о её существовании знают лишь учёные, которые её создавали и сотрудники корпорации, работающие над программой "Дивный крохотный мир"...
  - "Дивный крохотный мир"? - спросил мистер Миллер, - постойте, я что-то слышал об этой программе, разве это не японские разработки?
  - Действительно, идейным вдохновителем этой программы был японский учёный, - поморщился мистер Андерсон, - однако мы вот уже как семь лет полностью независимы от японского влияния. Аватара, а именно так мы называем биоробота подобного типа, управляется уникальным оператором через одну из самых продвинутых версий нейрокомпьютерного интерфейса.
  - Интересная игрушка, - заметил директор ЦРУ, рассматривая отправленное ему Андерсоном трёхмерное изображение в своём глазном импланте, - в ней точно гарантировано отсутствие японских закладок?
  - Абсолютно, - заверил его глава "Нейролинк", - японские только идея и некоторые теоретические наработки по проекту, а всё остальное: искусственно выращенное тело, вживлённый в оператора имплант, каналы связи между ними, узел из искусственных нервов в голове аватары, программное обеспечение нашего, отечественного производства.
  - Хорошо, - наконец решил Миллер, - мы приобретём у вас пару таких игрушек и оборудование для их управления. Кроме того, чтобы наш сотрудник смог рулить этим биороботом, ему должны имплантировать систему управления им. Навскидку, во сколько это нам обойдётся?
  - Боюсь, что предложенная вами схема технически нереализуема, - с сомнением сказал мистер Андересен, - я уже упоминал, что для управления аватарой нужен уникальный оператор. Для каждого биоробота - отдельный человек, который годами учился им управлять, рос вместе с ним...
  - Но почему, допустим, я не могу управлять этими вашими аватарами? - спросил директор ЦРУ - с помощью устройств виртуальной и дополненной реальности можно управлять роботами потрясающей сложности.
  - Аватар - это не робот на дистанционном управлении, - возразил глава "Нейролинк", - там нет джойстика, кнопочек "вперёд", "назад", "вправо", "влево" или "ударить противника". Ничего такого, что позволило бы вам управлять им через узенькие каналы уже устаревающих технологий виртуальной реальности. Для полноценного управления аватарой требуется идеальная состыковка всех нервов, по которым сигналы от органов чувств идут к мозгу, а от мозга к конечностям. К новому телу надо привыкать, чувствовать его, даже, если можно так выразиться, понимать. Взрослая нервная система слишком закостенела, чтобы приспособится к управлению аватарой. На такое способны только дети.
  - Так в вашей корпорации операторами работают дети? - удивился мистер Миллер, - найдётся ли ребёнок, способный выполнить поставленное задание?
  - Конечно, найдётся, - уверенно заявил глава "Нейролинк", пролистывая на встроенном в глаз импланте личные дела работников корпорации, - думаю, дочка одного из наших разработчиков вполне подойдёт.
  - Что эта за дочка и что она умеет? - заинтересовался директор ЦРУ.
  - Алиса Поул, 2034 года рождения, пятнадцати неполных лет, - читал с имланта мистер Андерсон, - уже с десяти лет одна из нескольких детей-добровольцев, кто участвует в нашей исследовательской программе "Дивный крохотный мир". Алиса в своей аватаре прошла почти через все тесты с лучшими результатами. Конечно, благодаря почти идеальному сцеплению с аватарой, но и её личные качества дают о себе знать. Умна, инициативна, кроме того, знает русский язык, как родной. Это ведь немаловажно для нас?
  - Да она просто идеальный кандидат для этой миссии! - воскликнул мистер Миллер, - знали бы вы, как трудно найти преданного агента, который отлично знал бы русский и при этом не был бы стариком! У неё вообще есть какие-нибудь недостатки?
  - Есть только одно но... - замялся глава "Нейролинк".
  - Какое ещё "но"? - нахмурился директор ЦРУ.
  - Воспитание, - развёл руками мистер Андерсон, - ни её отец - эмигрант из бывшей России, ни она сама, ни за что не согласятся участвовать в предполагаемой операции. Они ведь из научников, а эти умники во все времена ненавидели нашу организацию и сочувствовали Советам.
  - Вы считаете, что нам не удастся их уговорить? - спросил директор ЦРУ, всем своим видом показывая, что "и не таких уговаривали".
  - Законными средствами - точно нет, - покачал головой глава "Нейролинк".
  - Значит, придётся незаконными, - пожал плечами мистер Миллер.
  Мистеру Андерсону ничего не оставалось, как согласно кивнуть, пусть ему было жалко терять специалистов высокого класса. Но специалистов можно было нанять ещё, были бы средства, а разведка на субсидирование высоких технологий никогда не скупилась.
  - Говорите, ваша игрушка называется аватарой? - под конец совещания задал риторический вопрос директор ЦРУ, - мои ребята сообщили мне, что в индийской мифологии так называется воплощение божества, нисходящего с небес на землю. Тогда наша операция будет носить название "Нисхождение".
  

Глава вторая, в которой я работаю лабораторной мышкой

  Не каждая четырнадцатилетняя девочка может похвастаться участием в национальной научно-исследовательской программе стоимостью миллиарды долларов. А я - могла, так как с раннего детства была причастна к ней, сначала - как маленький любопытный наблюдатель, а после операции по вживлению импланта и начала работы в "Нейролинк" - как непосредственный участник программы. Впрочем, давайте по порядку.
  Ещё задолго до моего рождения у гениального японского учёного Такады, специалиста мирового уровня в области исследования человеческого мозга, зародилась чудесная в своём кажущемся безумии идея - вывести новое человечество крошечных людей. Он небезосновательно считал, что человеческая цивилизация уже давно неподъёмной ношей лежит на экологии Земли, и верил, что это решением этой проблемы станет уменьшение размеров среднего представителя вида "Человек Разумный" в десять тысяч раз, что снизит нагрузку на экологию и обеспечит свободное проживание на планете многих миллиардов человек. Как всякому новатору, Такаде хотелось при жизни увидеть воплощение своих желаний, и поэтому он метался по миру, предлагая свои проекты разным правительствам и компаниям. Молодая и амбициозная корпорация "Нейролинк", специализирующейся в области нейрокомпьютерного интерфейса, оказалась сговорчивее всех.
  В конце двадцатых годов, когда необходимые для реализации проекта Такады технологии находилась ещё в зачаточном состоянии, гениальному японцу удалось договориться с советом директоров "Нейролинк" об инвестициях в свои исследования. Разумеется, полностью прагматичное руководство корпорации не уверовало в глобальные идеи, предлагаемые Такадой, но факт работы в "Нейролинк" известного учёного с командой отличных японских специалистов и планируемая выгода от применения перспективных разработок перевесила сомнения. Так началось сотрудничество лучших японских и американских учёных в решении одной из сложнейших проблем современности. На базе корпорации "Нейролинк" был создан сверхсовременный научно-исследовательской центр, где совместными усилиями американских и японских учёных идеи и эскизы мечтателя Такады, которые он назвал "Дивным крохотным миром" начали воплощаться в жизнь. По рассказам работавших тогда сотрудников корпорации гениальный японец представлялся мне низеньким человечком в старомодных очках с круглыми стёклами, неутомимо бегавшим по коридорам лабораторий. Хотя несомненно, что он не только бегал, но при этом ещё и руководил сложнейшими научно-исследовательскими работами на стыке микроэлектроники и микробиологии.
  Такое взаимовыгодное сотрудничество могло продолжаться достаточно долго, если бы, уже на моей памяти, не началось очередное ухудшение международных отношений. Семь лет назад с высоких трибун Социалистическая Европа была окончательно и бесповоротно объявлена "центром мирового зла", а Япония, которая не только не разорвала отношений с европейскими технократами, а напротив, усилила с ними обмен высокими технологиями, в американской пропаганде мгновенно превратилась из союзника в предателя. Как сказал один великий человек, политика - всего лишь производная по отношению к экономике, поэтому догадываюсь, что в недоступных для простых людей зонах глобальной сети американские бизнесмены всё также совершали сделки с японскими. Поэтому для того, чтобы народ в реальной жизни смог убедиться в непримиримости американо-японских отношений, под нож в первую очередь пошли всевозможные некоммерческие объединения, среди которых оказалась и программа Такады "Дивный крохотный мир".
  Понятное дело, после произошедшего разгрома Такада и все остальные японские специалисты покинули Калифорнию и вернулись на родину, пополнив ряды и без того многочисленных учёных Страны восходящего Солнца. Однако увлекательный процесс создания нового мира, запущенный ими, уже нельзя было остановить и оставшиеся в программе "Дивный крохотный мир" американские учёные продолжали эксперименты. К сожалению, подобная самодеятельность в техническом творчестве исследователей продолжалась недолго. Несмотря на то, что после разрыва сотрудничества с Японией по программе "Дивный крохотный мир" масса перспективных разработок по последнему поколению нейрокомпьютерного интерфейса перешла в собственность корпорации "Нейролинк", дальнейшие работы в этом направлении были признаны нерентабельными. Руководство корпорации интересовала в первую очередь прибыль, которую конечные результаты программы, и так уже поглотившей миллиарды долларов, не сулили. Проще говоря, после того, как "Нейролинк" выжал всё возможное из революционных разработок Такады, его совсем перестала волновать дальнейшая судьба программы "Дивный крохотный мир".
  Виктор - мой папа, с самого начала состоял в исследовательской группе, работавшей над "Дивным крохотным миром". Когда судьба программы висела на волоске, он, как и большинство работавших над ней учёных, имел неиллюзорный шанс потерять работу в "Нейролинк". Хоть мой папа и был высококлассным специалистом в области нейрокомпьютерного интерфейса, одно это не гарантировало защиты от цепких лап хронической безработицы. Чтобы добиться успеха в Америке, мало было знаний и опыта работы - нужно было родиться в американской семье, обладающей связями с нужными людьми. Но мой папа родился в бывшей России, поэтому ни на паспорт "настоящего" американца, ни на подобные связи рассчитывать не мог. С семилетним ребёнком на руках потеря работы означала гарантированное лишение места в среднем классе, с таким трудом завоёванного папой в начале тридцатых, и вливание в многочисленные ряды так называемого "бесполезного" класса, живущего на безусловный базовый доход. Этого пособия хватало лишь на то, чтобы не умереть с голоду, да время от времени покупать дозу какого-то дешёвого и безвредного наркотика. Бесполезные люди, составлявшие большую часть населения называвшей себя "Великой" Америки, были лишены доступа к нормальному жилью, натуральной пище и современной медицине. Из-за жизни в подобных условиях они в массе своей представляли собой весьма жалкое зрелище.
  Понятия не имею, что было бы со мной сейчас, если бы тогда папа действительно потерял работу. Быть может, я стала бы "серой мышкой", дни и ночи подряд корпящей над древними бумажными учебниками в напрасной надежде вызубрить весь объём материала, необходимый для поступление по программе финансовой помощи в какой-либо из государственных университетов. В напрасной - потому что дети из "бесполезного" класса, в отличие от детей из обеспеченных семей среднего класса, не имели возможности осваивать материал с помощью новейших технологий воздействия на память. А без этих технологий невозможно было сдать государственные экзамены, которые давали зеленый свет на поступление в университет по программе финансовой помощи. Вполне возможно, что, напротив, из-за стечения обстоятельств я вполне могла бы стать одной из многих малолетних проституток, которые, несмотря на большую популярность полулегальных японских гиноидов, весьма неплохо ценились на подпольном рынке сексуальных услуг. Однако, к счастью ли, к сожалению ли, у программы "Дивный крохотный мир" всё-таки нашёлся инвестор, пусть совсем и не такой, на которого рассчитывал папа.
  Из-за напряжённых международных отношений большая часть высокотехнологичных разработок в Соединённых Штатах находилась под крылышком у военных. Они вкладывались в любые заинтересовавшие их передовые технологии, и наша программа, показавшаяся им прорывом в области разведки, не стала исключением. "Дивный крохотный мир" был спасен от казавшегося уже неминуемым закрытия, но засекречен. Когда наш научно-исследовательский центр, как и большинство других в стране, оказался под колпаком у военных, всякие связи с европейскими и японскими учёными оказались оборваны. Пока нас ещё не засекретили, мы знали, что в гонке по соединению человеческого мозга с компьютером идём ноздря в ноздрю с европейскими научными центрами в Париже, Цюрихе и Ленинграде. Никто из исследователей не горел желанием работать на военных, но выбор в сложившейся ситуации был невелик. Он состоял либо в продолжении разработок на деньги военных, либо в полном закрытии программы. Папа не смирился ни с тем, ни с другим, и пытался выбить для программы другие источники финансирования. Заручившись поддержкой своих товарищей по работе, он ходил жаловаться в правительство, но ему там дали от ворот поворот, так как чиновников не интересовали научные заслуги исследователей, а вот то, что большинство из них были иммигрантами из Европы и Азии - ещё как интересовало, правда, исключительно в негативном смысле. Ещё папа пробовал писать петиции, но общественных петиций в сети было так много, что на них уже давно никто не обращал внимания.
  Всю эту историю я узнала, будучи уже полноправным участником программы, но это не значит, что до этого я не проявляла интереса к подобным исследованиям. Напротив, с самого раннего детства я докапывалась у папы о подробностях его работы над проникновением в тайны человеческого мозга. Папа был рад понятным языком объяснять мне суть разработок "Нейролинк", а я только и делала, что с открытым ртом слушала его. Что говорить, если в случае выбора между поездкой в Диснейленд и экскурсией по лабораториям "Дивного крохотного мира" я предпочитала последнее. Поэтому сложно представить моё счастье, когда на мой первый юбилей папа предложил мне принять участие в программе исследований. Помню, он тогда, смущаясь, сказал, что операция, которую планировалось провести надо мной, даст мне много новых возможностей, но в тоже время нагрузит ответственностью, поэтому я могу отказаться. И хотя я предельно внимательно слушала долгое перечисление этих самых "возможностей" и "ответственностей", всё равно с самого начала была согласна на операцию и с негодованием отвергала идею отказа от неё.
  Нейрокомпьютерный интерфейс уже давно применялся корпорацией "Нейролинк" для взаимодействия человека и компьютера с помощью специальных имплантов напрямую, без костылей в виде всевозможных устройств ввода-вывода информации. Однако до недавнего времени это были довольно примитивные поделки, не позволявшие передавать большие массивы информации. Так было до заключительной стадии работ над "Дивным крохотным миром", венцом которых стало вживление системы нейрокомпьютерного интерфейса в человека. В десятилетнем возрасте меня подвергли сложнейшей операции, в результате которой я стала одним из первых людей в мире, в мозг которых был вживлён сложнейший имплант, позволяющий оперировать чужим телом, оснащённым подобным интерфейсом, как своим собственным. В сороковых годах в мире было уже полно людей с кибернетическими частями тела, но очень мало кто, кроме меня, мог похвастаться встроенной в мозг с помощью микроскопических медицинских машин нейронной сетью, которая, по сути, дублировала все подключённые к моему мозгу нервы, выводя их в малозаметный разъём на моём затылке. Сложно даже представить, во сколько обошлась эта операция американским налогоплательщикам - наверное, вложенных в неё средств хватило бы не на одну школу, оснащенную самым современным оборудованием. Однако пусть уж лучше военные тратят свой бюджет на передовые медицинские технологии, чем на ненужные в нормальной жизни атомные подводные крейсера, самолёты-невидимки или орбитальные "Звёзды смерти". От папы я узнала, что одновременно со мной подобной операции были подвергнуты несколько других ребят, но военный чиновник, спущенный "сверху" для контроля над "Дивным крохотным миром", в интересах секретности предпочёл нас друг с другом не знакомить.
  С тех пор, как была проведена операция, прошло от уже больше четырёх лет, и все эти годы почти каждую неделю по выходным я работала в "Нейролинк" на уникальной должности "испытатель аватары". Сказать, что для меня это была интересная работа - значит, ничего не сказать. Память сохранила сотни погружений в аватару, во время которых я прошла множество разных тестов: простых и сложных, скучных и забавных. Однако последнее погружение перед тем, как моя жизнь коренным образом изменилась, я запомнила навсегда. Пожалуй, оно мало чем отличалось от предыдущих. Скорее всего, врезалось оно мне в память потому, что стало последним, когда я всё ещё считала свою работу игрой.
  Обычно, когда в пятницу я возвращалась из школы домой, папа уже ждал меня, чтобы отвезти на работу. Хотя я вполне могла воспользоваться беспилотными такси, папа предпочитал отвозить меня сам, пусть наша старая, но надёжная Тесла и шла всю дорогу на автопилоте. Своё желание лишний раз проделать путь до работы и обратно папа объяснял заботой о моей безопасности, пусть я и не могла взять в толк, что могло со мной случиться в самом богатом и безопасном городе Америки. Правительство также утверждало, что Сан-францисская агломерация являлась самым благополучным местом в мире, но я, зная о современном положении дел в Европе, сильно сомневалась в этом. Папа отвозил меня на работу и в этот раз, и воспоминания этого дня стали последними, в которых он ещё сохранял свою обычную жизнерадостность. Жили мы в старом коттедже на окраине Окленда, а научно-исследовательский комплекс "Нейролинк" находился в Сан-Франциско. Дорога до работы занимала около часа, за время которого в этот раз я знакомилась с новинками социалистической музыки.
  Выход в европейскую зону сети из американской части интернета каждый раз проворачивался со скрипом. Правительству Америки возможность беспрепятственного общения своих граждан с народами Европейского Союза была как кость в горле, а декларировать права человека в "самой демократичной стране" было мало - надо было хотя бы создать видимость их реализации. Поэтому было принято вполне логичное для капиталистов решение: выход в европейскую зону сети формально был объявлен абсолютно свободным, но разрешение на него стоило столько, что позволить себе оплачивать его могли разве что немногочисленные миллионеры, к числу которых наша вполне обеспеченная по общим меркам семья не относилась. Однако продолжительные "танцы с бубном" в ходе многочисленных попыток прорыва в социалистическую зону сети не пропали даром. Пару лет назад с помощью нелегальных хакерских программ мне методом проб и ошибок всё-таки удалось вырваться на просторы европейской зоны интернета. Там я нашла много новой для себя информации, в том числе и современную советскую музыку, разительно отличающуюся как от заунывных религиозных песнопений, втюхиваемых нам в школе, так и от отупляющих ритмов нового хип-хопа на громадных ночных дискотеках.
  Итак, пока я дослушиваю очередную композицию советского биотехно, автомобиль въезжает на территорию научно-исследовательского комплекса "Нейролинк". Со стороны он выглядит неприметно, старательно маскируясь под старую промзону. Но уже автоматизированная подземная парковка, попасть на которую без специального пропуска было невозможно, рассеивает это обманчивое впечатление. Попрощавшись с папой, я отправляю его домой отдыхать после рабочей недели, а сама направляюсь к месту работы моей мечты. Дальнейшее продвижение вглубь комплекса осложняется пунктами контроля, где мне каждый раз приходится заниматься подтверждением своей личности. Это лишний раз подтверждает, что я нахожусь на режимном объекте, где занимаются очень серьёзными делами. Четыре года назад, в первые дни работы в "Нейролинк", меня постоянно преследовало ощущение чего-то нереально сложного, неподвластного моему слабому разуму. Но из откровения моя работа незаметно превратилась в обыденность, к тому же в ходе испытаний я не только бегала и прыгала, но и разбиралась в технологиях, делающих возможным то, что посторонний наблюдатель счёл бы не иначе как за чудо. Да, это, действительно было чудом, но чудом техническим, чудом, сотворённым учёными и инженерами.
  По установленному порядку, прежде чем начать программу испытаний аватары, я раздеваюсь догола. Конечно же, каждая секунда моего рабочего времени, большую часть которого я провожу полностью обнажённой, пишется трёхмерными камерами, но я ничуть не беспокоюсь за недобросовестное использование этих видеозаписей. Ведь рабочие видео по программе "Дивный крохотный мир" представляют собой коммерческую тайну, помноженную на военную секретность, что означает как минимум пожизненное заключение для того гениального дурака, который смог бы вытащить их из зашифрованной базы данных корпорации "Нейролинк". Положив одежду в шкафчик, я тщательно моюсь под зачем-то оснащённым достаточно примитивным искусственным интеллектом душем, сушусь под мощным феном и, вся прямо-таки сияющая чистотой, устраиваюсь в ложементе из какого-то высокотехнологичного геля, который позволяет валяться на нём сутками, не рискуя при этом что-либо себе отлежать. После того, как я занимаю комфортное положение, включается система фиксации, которая сначала тщательно опутывает всё моё тело мягкими и гибкими жгутами, а потом прочно зажимает голову в слегка податливых, но от этого не менее надёжных, тисках. Теперь я могу пошевелить разве что пальцами на руках и ногах. Когда фиксация моего тела заканчивается, автоматика аккуратно отклеивает заглушку из искусственной кожи на моём затылке и вставляет интерфейсный кабель в крошечный, но от этого не менее сложный разъём на моей голове. Как обычно, мягкий голос из ниоткуда спрашивает, готова ли я к погружению. Не успеваю я мысленно ответить, что готова, как мир вокруг меня мигает: гаснет и тут же появляется снова.
  С первого взгляда кажется, что вокруг меня ничего не изменилось. Я по-прежнему лежу на матрасе из геля в комнатушке, чрезвычайно похожей на ту, в которую я вошла, пребывая в теле человека. Единственное заметное с первого взгляда отличие - отсутствие опутывающих тело ремней. Головой я тоже могу пошевелить свободно - сложная система фиксации, обеспечивающая надёжное подключение разъёма на затылке здесь не нужна. Ещё бы, ведь аватара, в отличие от моего реального тела, ни с чем никакими проводами не связана. Весь поток информации, а это терабиты данных в секунду, передаётся через высокочастотные цифровые радиопередатчики, один из которых, совсем крошечный, встроен в моё второе тело.
  Первые движения в теле аватары даются, как всегда, непросто. Но лиха беда начало! Четыре года назад, попробовав "примерить" своего аватара сразу же после операции по вживлению импланта, я вообще не могла пошевелиться, не говоря уже о том, что почти ничего не видела и не слышала. После первой "примерки" были сотни ей подобных, во время которых разработчики долго и муторно занимались состыковкой моей нервной системы с искусственными нервами аватары и калибровкой последних. В ходе этих операций мне приходилось учиться делать всё заново, словно я опять стала младенцем. Но терпение и труд, как мои, так и целого коллектива учёных и инженеров, которые души не чаяли в своём маленьком творении и постоянно поддерживали меня, перетёрли все проблемы. Теперь, по сравнению с первыми днями, я разве что не летала в своей аватаре, управляясь с ним ничуть не хуже, а в чём-то даже и лучше, чем со своим собственным телом. Например, меня не переставали восхищать удивительные возможности зрения аватары, глаза которого обладали невиданными для человека возможностями. Их разрешающая способность позволяла мне без труда разглядывать бактерии, не видимые человеческому глазу, кроме того, при желании я могла сфокусироваться и на удалённых объектах.
  Потягиваясь, словно кошка, я проверяю, как функционирует моё второе тело в этот раз. Всё работает как положено. Конечно, точность движений своего настоящего тела мне вряд ли когда-нибудь удастся повторить в аватаре, однако некоторая неуклюжесть бионического тела с лихвой компенсировалось мощью и практической неутомимостью искусственных мышц, обтягивающих кости из сверхпрочного углеродного волокна. Одним движением соскочив с койки, я по привычке смотрюсь в зеркало. Из него на меня смотрит нагая девушка, коренастая и несколько непропорционально сложенная, но за исключением трёх сразу заметных глазу отличий внешне очень похожая на обычную самку вида "Человек Разумный". Васильковые глаза девушки, широко распахнувшиеся на пол-лица, дают фору глазастым героям старых японских мультиков. На её голове, вместо привычных глазу ушей в форме неправильной раковины, красуются торчащие вверх кошачьи ушки. И, наконец, её позвоночник не заканчивается копчиком, а продолжается в виде длинного и подвижного хвоста, покрытого короткой шерсткой и с кисточкой на конце. Все эти особенности моего экстерьера объяснялись тем, что в самом начале работ по созданию аватары Такаде из всех предложенных японскими дизайнерами эскизов понравился именно этот. Правда, было и четвёртое отличие, самое важное, которое, однако, было сложно заметить, разглядывая себя в зеркале. Массово-габаритные характеристики моей аватары были в несколько тысяч раз меньше показателей моего настоящего тела, то есть в таком виде я обладала ростом в семь с половиной сантиметров и массой в семнадцать грамм.
  Натянув на себя белоснежный облегающий комбинезон, я покидаю отведённую для хранения аватары комнатушку и оказываюсь на казавшемся бескрайнем просторе. Моё обычное тело осталось где-то в недрах научно-исследовательского комплекса "Нейролинк", а в аватаре я разгуливаю теперь по испытательному полигону программы "Дивный крохотный мир", быть может, находящемуся за сотни километров от Сан-Франциско. Когда-то давно, уже, наверное, столетие назад, этот ангар был построен для ремонта бомбардировщиков, предназначавшиеся для доставки ядерных зарядов в ходе вероятной третьей мировой войны. За сто лет вероятность глобального конфликта с вновь обретшей силу Европой ничуть не снизилась, но теперь военные планировали убивать людей на другой стороне земного шара иными средствами. Старые бомбардировщики, заменённые гиперзвуковыми ракетами, уже давно либо окончили свой путь на кладбищах самолётов, либо нашли пристанище в музеях, и огромный ангар, оказавшийся не у дел, приобрела для своих целей корпорация "Нейролинк". Самое забавное, что местоположение этого ангара тщательно скрывалось от меня, и я могла только догадываться, где на самом деле он находится. Как-то дома я пыталась найти этот ангар на составленной из спутниковых фотографий виртуальной карте Земли, но ничего подобного не нашла. Похоже, в отношении моего ангара работала военная цензура, которая вырезала любые попавшие на спутниковые снимки режимные объекты из общего доступа.
  Вдохнув отдающий металлическим привкусом воздух ангара полной грудью, я чувствую, насколько сильно хочу есть. Конечно, во время моего отсутствия бессознательную аватару не морили голодом, напротив, посредством инъекций вводили необходимые ему питательные вещества. Но эти жалкие капельки могли разве что не дать моему второму телу погибнуть от голода. Когда я только начинала пользоваться аватарой, то сначала сильно удивлялась, как много пищи способно вместить в себя моё крохотное тельце. Будучи подключённой к аватаре, я буквально пожирала всё на своём пути. Биологи, работавшие над "Дивным крохотным миром" неоднократно разъясняли мне этот парадокс неизбежной платой за теплокровность, приводя в пример землероек, которые за день съедают больше своей массы. Ощущая себя той ещё землеройкой, я с разбега влетаю в грядку с клубникой и начинаю уничтожение первой попавшейся спелой ягоды. Понятное дело, что одной только клубникой не наешься, но ей я только набиваю желудок и перехожу к заранее приготовленным крекерам со всевозможными вкусовыми добавками, начиная от вкуса ананаса и заканчивая вкусом червяка. Да-да, именно червяка. Учёные просчитали, что в условиях дикой природы, на которую меня, несмотря на многочисленные просьбы, никак не хотели выпускать, я смогу с успехом питаться червяками. Нельзя сказать, чтобы я была так уж против: таскать на плечах огромный рюкзак с концентратами - то ещё удовольствие, а с голодухи всё сгодится. На десерт я опустошаю куст черники, измазав при этом комбинезон чёрным соком, после чего с размаху плюхаюсь в висящий неподалёку гамак переваривать плотный обед.
  Блаженно развалившись в гамаке, я оглядываюсь вокруг. Свет от мощного светодиодного прожектора, медленно ползущего по потолку ангара, словно светило по небу, очень похож на солнечный. Крыша ангара заклеена видеоплёнкой, на которой отображается голубое небо с плывущими по нему облаками. Стены ангара, тоже обклеенные видеоплёнкой, транслируют регулярно меняющиеся пейзажи. Сейчас, например, они показывают живописную сосновую рощу, деревья которой по моему восприятию уходят вверх на километры, а лось, разгуливающий среди них, кажется ожившей скалой. Вся эта имитация создана вовсе не для того, чтобы ввести меня в заблуждение, а для того, чтобы я, когда меня наконец-то выпустят из ангара, смогла быстрее приспособиться к окружающему миру.
  С искусственного неба уже привычный голос программы, руководящей мной при испытаниях, сообщает, что пора заканчивать принятие пищи и приступать к обязательным тренировкам. Что любопытно - за мной следят не люди, а искусственный интеллект. Подобная ситуация объяснялась тем, что о моём существовании знало не так уж много людей, большинство из которых были слишком ценны для корпорации, чтобы их можно было отрывать от исследований. Поэтому наблюдение за мной и запись результатов о пройденных тестах были отведены искусственному интеллекту, который справлялся со своей задачей лучше, чем большинство людей. А потом учёные и военные, каждые по своим причинам, знакомились с трёхмерными видеозаписями моих испытаний, придумывали новые тесты и инструктировали присматривавший за мной искусственный интеллект.
  Первое испытание на сегодня - верёвочный парк. Головоломная конструкция из многих тысяч ниточек, для меня больше напоминающих канаты, вздымающаяся над моей головой. Наверное, всё это великолепие могло уместиться в ванной комнате нашего коттеджа, но сейчас этот верёвочный лабиринт поражает моё воображение своими масштабами. Подтягиваясь и раскачиваясь на верёвках, которые на самом деле были нитками, я взбираюсь на страшную высоту. Падение с соразмерной высоты для человека означает верную смерть, но я не боюсь - уже не раз падала, но каждый раз отскакивала от пружинистого покрытия пола, отделываясь синяками и ссадинами. Прыг-скок, прыг-скок по верёвкам, всё выше и выше. Хватаюсь за удачно свисающий канат и, словно Тарзан в старинных фильмах, перелетаю через пропасть. На этот раз прыгать вниз не хочу и, цепляясь за верёвки, чтобы задержать падение, соскальзываю на пол.
  Следующие испытания неуловимо похожи на верёвочный парк, в то же время зачастую кардинально отличались друг на друга - достаточно сказать, что в одном из тестов мне пришлось работать под водой. В разных испытаниях проверялась скорость моей реакции, сила мышц, точность движений, даже сообразительность. Зачастую они повторялись, однако никогда не следовало забывать, что в одном месте обязательно крылось отличие, которое надо было проходить принципиально иначе. За сутки, который занимало испытание, я ни разу нормально не поспала - для стабильной работы нейрокомпьютерного интерфейса нужна высокая активность головного мозга, поэтому мне искусственно не давали засыпать. Однако отдых перенапряжённому мозгу был нужен, поэтому я несколько раз возвращалась в комнатушку и валилась на койку, погружаясь в дрёму до тех пор, пока ласковый голос программы не звал меня продолжать испытания.
  Последнее испытание традиционно связано с мелкой моторикой рук. И на сегодня мне приготовили сортировку крошечных монеток - уменьшенных копий центов разного достоинства. И кто эти задания только придумывает? Если подумать, с развитием электронных способов оплаты, необходимость в бумажках и монетках отпала уже полвека назад, хотя они в ходу до сих пор. А специально для меня с помощью высокоточного трёхмерного принтера были напечатаны невидимые человеческому глазу монетки, которые для меня были точь-в-точь, как настоящие. Если бы эти монеты были в десять тысяч раз больше, они находились бы вне закона. Анекдот: фальшивомонетчики в настройках трёхмерного принтера перепутали единицы измерения и потеряли распечатанные деньги!
  И вот, цель достигнута, монеты успешно разложены по отдельным коробочкам и искусственный интеллект в очередной раз поздравляет меня с успешным завершением теста и сообщает, что на эту неделю программа испытаний окончена. Я, желая проверить, сколько осталось сил у утомлённой за шестнадцать часов работы аватары, бегу вприпрыжку. Вот и моя заветная заполненная гелем койка. С разбега плюхаюсь на неё, отчего гель дрожит, словно хочет сбросить меня, устраиваюсь поудобнее и докладываю о готовности к отключению связи с аватарой. Мир гаснет, проявляясь вновь в научно-исследовательском комплексе "Нейролинк". Родное тело затекло от длительной неподвижности и в первый момент даже кажется чужим. Но ощущения быстро возвращаются ко мне, и уже через минуту я встаю, и, пошатываясь, направляюсь в душ. Прежде чем зайти в душевую кабинку, смотрюсь в зеркало и осознаю, насколько моё настоящее тело, несмотря на заметные следы от жгутов, по-человечески красиво по сравнению с искусственным. В ушах раздаётся пиликанье - это на коммуникационный имплант пришло новое сообщение. Я не открываю его, так как заранее знаю, что это извещение о переводе на мой электронный кошелёк очередной зарплаты. Хорошо всё-таки иметь самую необычную работу в мире!
  

Глава третья, в которой я теряю всё

  Приведя себя в порядок, помывшись и одевшись, я иду на подземную парковку, здороваясь по дороге с встретившимися мне учёными и обслуживающими научный комплекс аниматронами. Там, на зарезервированном месте стоит наша старенькая "Тесла". В ней уже давно ждёт меня, листая новости, мой папа. Он приехал, как всегда, заранее, благо субботним вечером пробок почти никогда не бывает.
  - Ну что, нашла свою дольку бесплатного сыра? - шутливо, по уже давно заведённому обычаю, приветствует меня папа.
  - Конечно, ведь моя мышеловка самая большая мышеловка в мире! - так же смешно отвечаю я, представляю тот самый сыр в мышеловке.
  И только теперь осознаю, насколько сильно хочу есть. Так, что весь рот мгновенно наполняется слюнями и мне приходится судорожно сглатывать. Живот урчит, легко перекрывая едва слышное жужжание электромотора "Теслы", которая как раз выезжала с парковки. Будучи в аватаре, я по мере сил насыщала её, но моё настоящее тело всё это время было вынуждено обходиться без еды. Но давно уже прошли те времена, когда после каждого погружения меня окружала команда врачей, тщательно проверявших состояние моего здоровья и кормивших по разработанной специально для меня диете. Сейчас же после отключения от аватары я была свободна как ветер и не желала больше кормиться ни пресным диетическим питанием, ни опостылевшими уже стандартными обедами в закусочной научно-исследовательского корпуса "Нейролинка", пусть даже в ней сотрудникам корпорации полагалась приличная скидка.
  Поэтому мы, недолго думая, двинули в находившийся неподалёку китайский ресторанчик. Последний год в каждый субботний вечер я устраивала "праздник обжоры" именно в нём. Вообще-то ела я обычно немного, но после работы стремилась восполнить нехватку питательных веществ по полной программе. Знакомый повар, едва завидев нас, сразу вынес, как он выражался, "порцию на десятерых" - лапшу, рис ассорти, запечённую утку и тому подобные блюда. Всё это настоящее и поэтому очень дорогое. Наверное, этот обед стоил больше, чем всё остальное питание за неделю - стандартные школьные саморазогревающиеся контейнеры, которые по социальным программам полагались каждому школьнику, и разнообразные полуфабрикаты, закупаемые ними раз в месяц в районном супермаркете. Папа в поглощении лапши не отставал от меня - наверное, тоже голодал всю субботу из солидарности с работавшей по выходным дочкой. Когда пир был закончен, я чувствовала себя раздутой от наполнявших меня лакомств, словно колобок из русской народной сказки. Теперь оставалось только плюхнулась на сиденье авто и скомандовать автопилоту, чтобы он отвёз нас домой, с чем умная машина успешно справилась менее чем за полчаса.
  Этим субботним мартовским вечером, вернувшись с испытаний домой, я лежала на кровати в своей комнате, переваривала обильный обед и пыталась заснуть. После испытаний мозг всегда был перевозбужден, и заснуть сразу, хоть я никогда не жаловалась на бессонницу, мне ещё ни разу не удавалось. В таких случаях я обычно углублялась в чтение какой-нибудь древней бумажной книги - папа в своё время потратил кучу денег на покупку и доставку в Калифорнию из Социалистической Европы напечатанных ещё в прошлом веке книг на русском языке. Зато теперь я могла похвастаться перед одноклассниками уникальной вещью - личной бумажной библиотекой. Примерно после начала работы в "Нейролинке" и последовавшей за ней бессонницей я взяла за привычку читать приключенческую классику, фантастику и энциклопедии не с электронных свитков, а с тяжёлых и по-особому пахнущих бумажных книг.
  Нередко оказывалось, что факты, уже знакомые мне из домашних книг, изучалось в школе. И тогда я с удивлением обнаруживала, что русский текст из старой книжки, выпущенной ещё в первом Союзе, куда полнее и яснее поясняет многие вещи, чем английский из блестящих новеньких учебников, в которых зачастую умалчивались многие важные вопросы. Размышляя о причинах этой странности, я догадалась, что в американских школах, даже в весьма неплохих, воспитывают людей с ограниченным кругозором. Ненавязчиво оберегая подрастающее поколение от "вредной" информации, правительство стремилось вырастить лояльные себе население, чтобы массовые протесты, бушевавшие в стране ещё до моего рождения, не повторились. Наивно было бы считать, что в старых учебниках не замалчивались какие-то аспекты, но там, напротив, игнорировались всяческая ерунда, до боли знакомая мне по школьной программе. Папа рассказывал, что, будучи школьником, смеялся над наивностью доставшихся ему от родителей старых советских учебников, но когда он ради любопытства ознакомился с выданными мне пособиями, ему ничего не оставалось, как по-тихому ужаснуться и переосмыслить детские впечатления.
  Наверное, за океаном такого маразма, какой изучали мы, не было, а было что-то другое, куда более интересное, но вот что? Заказать по почте новые книги из Социалистической Европы вот уже как семь лет было невозможно - цензура заворачивала их на таможне. Электронные версии из американской части сети скачать тоже не получалось - заработать срок в лагере строгого режима за распространение экстремистской литературы не хотелось никому. Поэтому я решила, что надо будет в следующий выход в советскую зону сети сохранить сборник новых европейских учебников на свой компьютер, наплевав на то, что по американским законам эти учебники являются экстремистской литературой, запрещённой к хранению и распространению. В конце концов, на закон об ограничении доступа к социалистической зоне сети я тоже благополучно наплевала два года назад, и ничего, до сих пор прокатывало. Возможно, американские спецслужбы совсем не такие могущественные, раз до сих пор не вычислили проникновение в советскую зону сети? Или просто они занимаются куда более серьёзными вещами и подобное мелкое хулиганство слишком незначительно для их масштабов?
  Кстати, о новой Социалистической Европе... На другой стороне Земли уже наступил следующий день и сейчас там как раз начинали праздновать Восьмое марта - день равенства женщин с мужчинами, которое первые завоевали в двадцатом году прошлого века согласно девятнадцатой поправке к конституции, но в полном объёме фактически не получили до сих пор. Года два назад я спрашивала папу, почему в нашей самой демократичной стране мира этот праздник никак не отмечается, но папа тогда отмолчался. Теперь же, прорвавшись в советский сектор Сети и изучив истинное положение дел в мире, я и сама понимала, почему. Современное женское движение в Великой Америке состояло из маргиналов с невнятными требованиями и представляло собой довольно жалкое зрелище.
  Но оказалось, что папа не забыл о моём интересе к популярному на его родине празднику и сразу же после возвращения домой сделал мне очередной подарок из тех немногих вещей, которые он собственноручно захватил с собой во время эвакуации из замерзающей Европы. На этот раз это была старинная бумажная открытка, напечатанная задолго до рождения папы и принадлежавшая, наверное, ещё моей бабушке в её детстве на излёте первого Союза. На открытке была изображена цифра "8", оплетённая чудесным русским цветком - мимозой, похожим на маленькие пушистые солнышки. Одарив меня очередным артефактом из прошлого, папа отправился вниз смотреть новости на лазерной проекционной системе, а я, приведя свою кровать в удобное для чтения состояние, принялась лениво листать какую-то старинную энциклопедию.
  Первое приближение грядущей беды я почувствовала не сразу. Краем уха я услышала, как папа внизу открыл входную дверь в коттедж. Потом он с кем-то поздоровался, но я не придала этому значения. Мало ли кто мог проведать его из товарищей по работе. Конечно, в таком случае, папа обычно звал меня к себе, но, возможно, он решил, что я утомлена после испытаний. Или к нему пришёл кто-то из коммунальных работников, чтобы сделать одно из немногих дел по дому, которые мы не могли или не хотели осилить.
  Никогда не имела склонности к подслушиванию. Однако от моего чуткого уха не могло укрыться, как поначалу тихая размеренная беседа перешла чуть ли не на крик. Удивившись, что папа может поднять голос на своего коллегу или, тем более, на работника коммунальных служб, и, решив, что дело здесь нечисто я прислушалась к разговору внизу и услышала вот что:
  - Вы не имеете права использовать мою дочь в своих грязных целях! - медленно, но очень громко, словно подчёркивая каждое слово, говорил папа. Такое с его речью случалось только тогда, когда он очень сильно нервничал и терял способность быстро говорить по-английски.
  - По-вашему, обеспечение национальной безопасности Соединённых Штатов Америки - грязная цель? - чуть тише, но всё равно очень чётко вопросил незнакомый голос, показавшийся мне абсолютно лишённым эмоций, - Вы знаете, что за такие слова по нынешним временам недолго лишиться работы?
  - А вы знаете, что моя работа слишком важна, в том числе и для вашей так называемой национальной безопасности, чтобы меня можно было так просто лишить работы?
  - Это ваш окончательный ответ? - так же бесчувственно спросил незнакомый голос. Я представила себе этакого чиновника в костюме с галстуком. Этакий Джи-мэн из "Полураспада" - полувековой давности игры, третья часть которой, несмотря на ожидания фанатов, так и не вышла.
  - Да, окончательный и бесповоротный, - сказал, как отрезал, папа.
  Как только входная дверь хлопнула, сообщив, что незваные гости покинули наш дом, я сбежала о лестнице вниз и подлетела к отцу, которые сидел на кресле в позе древнегреческой статуи "Мыслитель".
  - Папа, к тебе снова эти типы из АНБ заходили? - спросила я, усаживаясь на подлокотник кресла, - после случая с мамой нам до сих пор не доверяют, да?
  - Алис, думаю, эти типы не из АНБ, - покачал головой папа, - но лучше бы они были из АНБ.
  Телевизионная лазерная система, догадавшись, что её уже давно никто не смотрит, погрузилась в режим сна. В гостиной сразу стало темно, и, чтобы что-то разглядеть, пришлось просить дом включить освещение.
  - Так откуда же они? - не отставала я, - и что хотели?
  - Скорее всего, это были ребята из ЦРУ. А вот что они хотели... - лицо отца стало необычно серьёзным, - Алис, думаю, тебе пока не следует влезать в эти разборки. Поиграй лучше в свои любимые игры в виртуалке - тебе нужно расслабиться после работы. Или хочешь, вместе поработаем над "Новым крохотным миром", а? Ты уже придумала новый дизайн для своего дома?
  Новый дом, который я должна была своими руками построить в рамках испытания, в последнее время был любимой моей темой. В трёхмерном графическом редакторе я уже набросала его примерные очертания, теперь оставалось с помощью автоматизированной системы проектирования превратить их в полноценный чертёж, заказать необходимые детали и в следующее погружение начать строительство дома. "Логово волка" - именно так я навала будущий дом для своей аватары, вдохновившись известным на весь мир земляком, моим любимым писателем Джеком Лондоном. Но на фоне странного разговора и непривычной папиной серьёзности любые игрушки, пусть и относящиеся к работе, отступали на второй план.
  - Пап, я же имею право знать? - когда я так спрашивала, папа не мог уйти от ответа. Не подвёл меня этот вопрос и в этот раз.
  - Скажем так... - замялся папа, - они предлагали тебе работу...
  - Мне? Работу? - такого я никак не ожидала, - на кой ЦРУшникам такая бунтарка, как я? Да я ненавижу их управление! Была бы президентом - давно бы прикрыла их преступную конторку!
  - Боюсь, что даже президентам такое не под силу, - покачал головой папа, - ведь они не более чем олицетворение власти, послушные марионетки в руках правящих Америкой олигархов, которые без ЦРУ - никуда. Тут нужен совсем другой путь и твоя мама это понимала...
  При этих словах папа на несколько секунд зажмурился, видимо, представляя ведомый лишь ему образ мамы. Мне даже показалось, что он беззвучно всхлипнул, но, скорее всего, это давало знать о себе моё буйное воображение. Так происходило каждый раз, когда на папу накатывали воспоминания о безвременно погибшей маме. Её смерть была нашей семейной тайной, покрытой для меня полнейшим мраком. Однако я понимала, что папа о чём-то знает, или, по крайней мере, догадывается. У него от меня не было секретов, кроме одного - ответа на вопрос о том, что же случилось с мамой, которая бесследно исчезла, когда мне было три годика. Стоило мне попробовать расспросить папу о подробностях её гибели, как он мгновенно мрачнел, и сипло, с трудом сдерживая плач, говорил, что моя мама была замечательным человеком, который хотел бы, чтобы мы все представляли её живущей ради мира, а не гибнущей, пусть даже тоже ради него.
  Несомненно, в этом необычном для папы увиливании от ответа на простой вопрос крылась какая-то тайна. Сама я вовсе не считала, что имела на эту тайну меньше прав, чем папа, и своим умом по отрывочным сведениям пыталась получить общее представление о случившемся одиннадцать лет назад. В конце концов, у меня в голове сложилась приблизительная картина, согласно которой моя мама участвовала в какой-то террористической организации, пытавшейся поменять мировой порядок. Секретность там была такая, что даже папа не догадывался о настоящих занятиях мамы. Но правительственные ищейки всё-таки раскрыли тайную организацию и уничтожили её членов. Лишь то, что папа ничего не знал об истинных занятиях мамы, спасло его от тюрьмы, а меня - от приюта.
  - Их интересовали не твои высокие убеждения, а твои умения в управлении аватарой, - вздохнул папа, - ты ведь у нас уникум, Алис, поэтому и ценна.
  - Я ценная для науки, для учёных, для "Нейролинка", в конце концов! А какое применение найдут для меня военные? Воевать с мышами и крысами, захватившими продовольственные склады?
  - Какое-нибудь, да найдут. Военные спонсируют "Дивный крохотный мир" не просто так. Они ждут от него отдачи, а отдача - это ты и твоя аватара. А теперь давай закром эту тему. Не вспоминай об этих людях - вот и всё. В конце концов, у нас не аравийская диктатура, а какая-никакая демократическая страна. Без нашего согласия они тебя не тронут...
  Я кивнула, соглашаясь, хотя чувствовала, что папа не верит в свои слова, а говорит это только для того, чтобы успокоить меня. Позже, уже засыпая, я подумала, что если в программу вложены миллиарды, то наше согласие и даже наша жизнь на их фоне выглядели очень блёкло...
  А потом началась новая учебная неделя, в самой обыкновенной школе, в которой секретным агентам, готовым схватить тебя, просто не было места. К концу недели я уже почти забыла о случившемся воскресным вечером разговоре. Непростительная беспечность, особенно если учесть, что я уже отлично знала, что ЦРУ - это не та организация, которой можно отказать.
  В пятницу днём, сразу же после школы, всё как обычно, папа заехал за мной, чтобы подвезти меня в научно-исследовательский центр, где я должна была всю ночь работать над дальнейшим совершенствованием своей аватары. Конечно, по-настоящему совершенствовали его учёные, а мне отводилась скромная роль лабораторной мышки. Впрочем, меня эта роль вполне устраивала, ведь я была одна из очень немногих людей в мире, у кого были собственные аватары. В Соединённых Штатах других детей, над которыми проводился эксперимент, можно было пересчитать по пальцам. Не знаю, сколько подобных мне пионеров новой технологии было в остальном мире - высокотехнологичные разработки везде были засекречены. Но логика подсказывала, что в других развитых странах, по крайней мере, в Европейском Союзе, они были, причём не в меньшем количестве, чем у нас. Эх, если бы я тогда, садясь в старую папину Теслу, знала, что всего через несколько минут дни моего беззаботного детства закончатся раз и навсегда...
  Сан-Франциско и Окленд, где мы жили, соединяет, пожалуй, самый известный в мире мост - шикарные "Золотые ворота". Не раз и не два он засветился в голливудских фильмах. Каждый раз, проезжая по этому памятнику инженерного гения более чем столетней давности, я не уставала восхищаться строгой красотой его величавых опор. Понятно, что современные мегапроекты выглядят куда внушительнее. Например, мост через Берингов пролив, который Европейский Союз уже давно предлагал построить Соединённым Штатам. В одно из посещений социалистической части всемирной сети мне удалось даже прогуляться по его виртуальной копии, поразившей меня своими масштабами. Но одно дело - сегодня, и совсем другое - прошлое, когда такие сложнейшие конструкции приходилось рассчитывать вручную, безо всякого компьютерного моделирования.
  Момент катастрофы я позорно проворонила. То есть среагировала только тогда, когда уже ничего нельзя было сделать. Новые друзья и программа-психолог потом тысячи раз будут уверять меня, что я в любом случае ничего бы сделать не смогла, но моя совесть так и не успокоилась. Уверена, даже спустя десятилетия эта катастрофа останется жутким пятном в моей памяти и ещё не раз явится мне во время ночных кошмаров.
  Первое, что я ощутила - резкий поворот, от которого меня дёрнуло так, что ремень до боли врезался в грудь. Это автопилот, управлявший нашим автомобилем, попытался избежать столкновения, но было уже поздно. Я ещё не успела понять, что происходит, как многотонный беспилотный автопоезд, похоже, лишившийся управления, на полном ходу врезался в бок нашего авто. Он поволок его за собой и, словно щепку, выбросил с моста. Капсула автомобиля каким-то чудом выдержала удар о заграждение, но падения это не остановило. Во время падения с моста весь мир вокруг меня слился в полосы, состоявшие из обрезков неба, моря и ближайшей опоры моста.
  В этот момент папа успел что-то крикнуть по-русски, но что именно, я так и не узнала, и, похоже, так и не узнаю никогда. Тогда, в кризисной ситуации, на рефлексах я просто не успела ничего понять. Наверняка запись последних слов папы должна была сохраниться в бортовом компьютере нашей старенькой "Теслы", но где же теперь его найдёшь?
  Затем был удар о воду и жуткая, непредставимая боль, врезавшаяся в мои ноги. К счастью, она не продлилась и секунды - организм не был способен стерпеть настолько сильную боль и я попросту отключилась.
  Сколько я пробыла без сознания, я так и не узнала, а когда очнулась, то сразу почувствовала, что лежу не в своей кровати. Сознание было мутным, мысли шевелились медленно-медленно и постоянно путались. Всё тело при малейшей попытке движения нестерпимо ныло, а когда я попыталась пошевелиться, превозмогая боль, из этого ничего не вышло. Похоже, я была парализована - даже мои глаза двигались с большим трудом. Чтобы разглядеть что-либо, приходилось долго фокусировать взгляд.
  Оказалось, что я лежу в больничной палате. Сидевший на табуретке гиноид, на мой взгляд, излишне миловидный для сиделки (похоже, их делали двойного назначения), заметив, что я очнулась, вежливо поинтересовался:
  - Как ваше самочувствие, юная мисс? Может быть, позвать кого-нибудь, принести что-нибудь?
  - Что с папой? Он жив? - я даже попыталась приподняться на кровати, но ничего из этой затеи не вышло. Тело было настолько слабое, что мне с трудом удалось пошевелить пальцами на руке. Поневоле вспомнились первые дни испытаний аватары - самое тяжёлое время моей работы, о котором я уже и думать забыла. Вот только на этот раз любознательных учёных, по моему зову спешащих на помощь и готовых исправить ошибки в программе управления, вокруг меня не было. Восстановление программы управления собственным телом зависело исключительно от меня.
  - Простите, я не понимаю, - покачала головой глупая сиделка и повторила вопрос, - позвать кого-нибудь, принести что-нибудь?
  - Позови людей, - попросила я.
  Сиделка кивнула, даже не попытавшись сделать вид, что кого-то зовёт. Хреновое, оказывается, программное обеспечение у этих дешёвых гиноидов. Внешне похожие модели, обслуживающие учёных в "Нейролинке", благодаря современному программному обеспечению казались значительно более похожими на людей. Прошло минут пять, прежде чем моя просьба осуществилась.
  В палату вошёл, как я ожидала, врач. Весь такой длинный, худощавый, с чёрной бородкой клином. Его глаза с огромными чёрными кругами под ними смотрели на меня с жалостью, которая мне что-то сразу напомнила. Ну конечно же, также выглядели мои глаза на фото семилетней давности, на котором я провожала в последний путь своего любимого кота...
  - Скажите, пожалуйста! - заголосила я, едва тот успел вступить на порог, - что с моим папой? Как он себя чувствует?
  Хоть мне казалось, что я кричу, слова вырывались из моего рта едва слышным шипением. Однако врач меня понял и помрачнел ещё больше.
  - К величайшему сожалению, - он прокашлялся, - его мы спасти не смогли. Там вообще всё плохо было. Возможно, если бы наша больница была оборудована по последнему слову техники, но... Современное оборудование и государственная медицина - понятия несовместимые, сами понимаете...
  Столкнувшись с моим убитым взглядом, врач оборвал на полуслове свои сетования на нехватку медицинского оборудования и замолчал, нервно перекатывая карандаш между длинными пальцами. Я мучительно пыталась осознать факт смерти папы, но в этот момент все мысли из моей головы куда-то резко пропали, уступив место тупому оцепенению. Это был шок, ведь от меня требовалось осмыслить совершенно немыслимую вещь - потерю единственного родного мне, без которого я не мыслила своей жизни. Я как-то отстранённо подумала, что мне полагается зареветь, но слёзы из глаз почему-то идти не желали, только комок в горле становился всё больше, не давая дышать. Я продолжала смотреть на врача невидящими глазами, а тот всё крутил и крутил в руках карандаш, делая вид, что рассматривает паутину, клочьями свисающую с потолка. Такое молчание длилось с минуту, после чего врач пробормотал что-то себе под нос и сообщил ещё одну новость, предназначенную, видимо, для того, чтобы добить меня окончательно.
  - Я должен сказать ещё одну вещь, - врач замялся и, наконец, выдал, - Мы смогли спасти вашу жизнь, но не ноги. Там вообще целых тканей не осталось, всё всмятку. Лучше, если вы пока не будете смотреть на это...
  Но со своим предупреждением врач запоздал. Напрягая вся силу ослабевших рук, я сдёрнула с себя покрывало. Из-под него уродливыми обрубками выглянули остатки ног, аккуратно замотанные в антибактериальные бинты. Всей нижней части моего тела, начиная примерно с середины бёдер, больше не существовало. Смотреть на этот кошмар было выше моих сил, и я попыталась вернуть покрывало на место, но оно свалилось с кровати. Я попыталась было поднять его, но безуспешно. Видя мои усилия, сиделка подняла покрывало и аккуратно окутала меня. Пусть её программное обеспечение и было весьма несовершенным, но для больницы оно годилось.
  Ощущение непоправимости утраты заставило сжаться всё моё сознание в крошечный комочек - единственную яркую точку в беспросветной темноте ополчившегося на меня окружающего мира. Эх, не вернуть мне мои ножки, которые когда-то были предметом зависти подруг и плотоядных взоров парней. Но в том-то и дело, что были... И единственного близкого человека, всегда готового поддержать и защитить меня среди огромного враждебного мира, мне тоже не вернуть, а это будет важнее самых красивых ног.
  Я не помнила, когда в последний раз плакала. Наверное, в раннем детстве, ещё до начала работы в "Нейролинке". Ведь моё детство и отрочество до этого дня было вполне счастливым временем, полным чудесных открытий. Да, в школе меня окружала стена отчуждения, но общение с одноклассниками я компенсировала разговорами с отцом, работой в "Нейролинке" и вылазками в европейскую зону интернета. И если уж закапываться в воспоминания, то в последний раз я серьёзно плакала на похоронах кота в далёком сорок первом.
   А сейчас я зарыдала во весь голос, ничуть не смущаясь ни нервно переминавшегося с ноги на ногу врача, ни уж тем более идиотской сиделки, тупо пялящейся на меня своими искусственными глазами. Врач не решился утешать меня и удалился. Дверь мягко чмокнула, закрываясь за ним, и со мной в палате осталась только глупая электронная сиделка. Не могу его винить - всё-таки он хирург, а не психотерапевт. Функцию последнего попыталась взять на себя сиделка, изобразив на своём синтетическом лице подобие улыбки, но эта попытка только разозлила меня. Я прошипела что-то невразумительное, но с такой злобой в голосе, что сиделка испуганно отпрянула и заткнулась, что мне и было нужно. После этого я продолжила реветь так, словно собиралась выплакать все слёзы в своей жизни.
  Позже, размышляя о своих потерях в тишине больничной палаты, я так и не смогла понять, из-за чего плакала больше - из-за потери папы или из-за потери ног. А из-за чего огорчились бы больше вы, дорогой читатель?
  

Глава четвёртая, в которой я выслушиваю предложение

  Лежать в крошечной одиночной палате было невыносимо скучно. Наверное, попроси я, и мне предоставили какие-нибудь развлечения, но я должна была полностью сосредоточиться на положении, в котором оказалась. Верить в то, что случившаяся автокатастрофа - всего лишь случайность, было бы непростительной глупостью. Не было сомнений, что гибель отца и моя инвалидность были тщательно подстроены, чтобы для постороннего наблюдателя сойти за обычную автокатастрофу.
  Не раз и не два читала я на заблокированных "самой свободной и демократичной в мире" цензурой сайтах, как подконтрольные американскому правительству организации без суда и следствия убивают людей, вставших у них на пути. Теперь и до моего отца очередь дошла. А меня не убили, а только покалечили, надеясь использовать в своих гнусных целях. Ну уж нет, со мной этот номер не пройдёт! Ни за что я не соглашусь работать на этих извергов! Если я права, а в этом я была уверена, сейчас ко мне должен будет прийти человек с предложением, от которого, как он думает, невозможно отказаться. Но что будет, когда я откажусь?
  В своих догадках я попала в яблочко. Не успев даже придумать, что я буду говорить, если ко мне пожалует подобный тип, как он пожаловал. Точнее, она пожаловала. Подосланным ко мне типом оказалась средних лет дама в строгом деловом костюме. Вся из себя какая-то скользкая, вёрткая и абсолютно непроницаемая.
  - Здравствуйте, Алиса, меня зовут миссис Симпкинс - представилась она, - мне искренне жаль, что я вижу вас в настолько бедственном положении.
  Наверное, эта дама умела хорошо имитировать неискренние чувства. Но сейчас она даже и не пыталась это сделать. Видимо, посчитала, что даже имитация её чувств - слишком жирно для меня...
  - Чего вам от меня надо? - довольно грубо спросила я. Уж чего-чего, а любезничать с вероятным посланником ЦРУ я не намеривалась.
  - Во-первых, меня назначили вашей опекуншей, и я первым делом хочу выразить сочувствие постигшей вас трагедии. Автоматы тоже ошибаются... - ненатурально вздохнула миссис Симпкинс.
  Вот значит, как мне объяснили эту автокатастрофу... Ошибка автомата, как же! Не кажется ли вам, что я уже давно выросла из сказок про топор-убийцу?
  - Автоматы не ошибаются! - заорала я на неё так, что миссис Симпкинс даже подалась назад, - автоматы ломаются, и, знаете ли, если бы этот автомат сломался, он моментально остановил бы машину, а не пытался развернуться на дороге, на которой нельзя разворачиваться! Его кто-то взломал!
  - Её утешить хотят, а она! Хочешь знать правду? Вот, смотри!
  С этими словами опекунша развернула свой электронный свиток. На нём высветился какой-то новостной сайт, на котором крупными буквами красовалась надпись "Теракт на мосту: происки фундаменталистов или коммунистов"? Понятно, когда принуждение к сотрудничеству замаскировать под обычную автокатастрофу не получилось, воспользовались версией теракта. А что, это очень удобно: при контроле над средствами массовой информации, любые преступления всегда можно свалить на другого. Перефразируя известную цитату - если бы террористов не существовало, их следовало бы изобрести...
  Симпкинс передала мне свой свиток, и я прочитала статью, в которой два аналитика спорили, кому больше выгоден этот теракт, а разнимавшая их журналистка радостно сообщала, что в автокатастрофе, благодаря "оперативным действиям наших доблестных спасателей" погиб всего один человек. Вот именно - "благодаря"! Если спецслужбы действительно решили таким образом заставить меня плясать под их дудку, то убийство папы должно стоять первым пунктом в их планах. "Скрипач не нужен", как говорилось в одном хорошем фильме ещё из первого Союза...
  - Я слышала, ты сочувствуешь коммунистам? Ты это брось! - нравоучительно произнесла миссис Симпкинс, забирая свой электронный свиток.
  - Вы что, всерьёз верите этим аналитикам? - удивилась я, - да они что угодно напишут в обмен на бабло! И вообще, ни разговаривать с вами, ни работать на вас я не собираюсь. Так и знайте.
  - А ты девица с гонором, - усмехнулась липовая опекунша, - уже догадалась, зачем я пожаловала. Но сейчас я твой пыл поохлажу... Конечно, сначала я хотела сделать тебе одно небольшое предложение, но раз ты уже догадалась, зачем я здесь, задам один вопрос. Девочка, ты вообще представляешь себе, что представляет собой наша бесплатная медицина?
  - Ну? - мне вконец осточертела манера разговора этой дамы.
  - Медицинская помощь по страховке в наш век стремительного развития медицинских технологий тебе окажут на том же уровне, что и столетие назад. Тебе ведь плохо без твоих ножек, а заменять их тебе никто не собирается. Передвигаться, кроме как на инвалидной коляске, ты больше не сможешь...
  - А счета папы? После гибели родителей я должна была стать его наследницей, разве нет? - я была уверена, что у отца, бывшего одним из ведущих специалистов корпорации "Нейролинк", должно было остаться достаточно денег на современные бионические протезы.
  - Увы и ах, мисс Поул, - с абсолютно неискренним сожалением вздохнула Симпкинс, - все счета и всё имущество твоего отца уже арестованы за антиправительственную деятельность. И ты теперь никто и звать тебя никак.
  - Какая ещё антиправительственная деятельность? - я не верила своим ушам, - он никогда даже правительство не критиковал!
  - Не критиковал - может быть, - согласилась Симпкинс, - но ты же не будешь спорить, что деятельность важнее всяких слов? И своей деятельностью твой отец причинил Соединённым Штатам ущерб в миллиарды долларов.
  - Не может быть! Мой папа эмигрант из Союза, если что!
  - Он сбежал от климатической катастрофы, а не от властей, а...
  - Я в курсе, - отрезала я, - но навешивать ложные обвинения на папу я не позволю. Он же почти всю жизнь проработал, поддерживая первенство Соединённых Штатов в области нейрокомпьютерных интерфейсов!
  - Ничего, у нас ещё достаточно учёных со всего мира, - ухмыльнулась Симпкинс и невозмутимо продолжила, - а ущерб был причинён тем, что твой отец пытался слить технологии стоимостью миллиарды долларов Социалистической Европе. И я считаю тот факт, что он погиб в нелепой автокатастрофе, проявлением высших сил, так сказать, промыслом Бога.
  - Нет никакого бога, - мрачно заявила я и отвернулась к стене.
  Эта дама меня откровенно бесила. Ведь специально старается вывести меня из себя, сволочь! Не только позволяет себе оскорблять папу, но ещё и религиозного масла в огонь подлила. Знает ведь, сколько сил я положила в борьбе с захлёстывающей американские школы религиозной пропагандой!
   - Ай-яй-яй, - горестно вздохнула моя мучительница, - наш предатель не только сам был атеистом, но ещё дочку толкнул на эту скользкую дорожку... Значит, сегодня ты расклеиваешь по школам антирелигиозные плакаты и слушаешь советское биотехно, а завтра Родину продашь?
  Да, листовки я действительно расклеивала и биотехно слушала, но вот продавать Калифорнию я никогда и никому не собиралась. Нет, больше сил выслушивать гадости от этой липовой опекунши у меня не было. И я решила идти в заведомо проигрышное наступление.
  - Эй, вы! - заорала я, - я уверена, наш разговор пишется, и за эти оскорбления я высужу с вас кругленький штраф!
  - Ну что же ты так сразу, - прилизанная женщина явно издевалась надо мной, сделав вид, что обиделась, - я же помочь тебе хотела. Конечно же, наш разговор пишется, а ты как думала? Но кем он пишется? Правильно, тем, кто, в случае чего, отредактируют его так, как нужно нам. В принципе, мне ничего не стоит тебя сейчас изнасиловать, и ничего мне за это не будет.
  - Ну так насилуйте уже! - мне уже было настолько плохо, что я мыслила по принципу "Чем хуже - тем лучше".
  - Вот ещё, - состроила физиономия Симпкинс, Если бы у тебя сохранились твои милые ножки, с превеликим удовольствием, а так мне противно. Кстати, о ногах. Ты ведь хотела бы, чтобы у тебя вновь появились ноги?
  - Чтобы вы меня изнасиловали? Нет уж, благодарю покорно.
  - Ха-ха-ха, - миссис Симпкинс натуральным образом заржала, - ценю твой юмор. Но предложение новых ног - это не шутка. Искусственных, конечно, но с эффектом осязаемости. И с неустающими мышцами. Ты ведь каждые выходные управляешь крохотным киборгом. Хочешь стать киборгом и в реальной жизни?
  С этими словами липовая опекунша протянул мне электронные свиток, на экране которого на этот раз отображался сайт какой-то компании по производству бионических протезов. Пробежав глазами по рекламе, я заметила мелькнувшую ссылку на "Нейролинк" - корпорация, в которой я работала, контролировала немалую долю рынка компонентов к протезам.
  - И какова будет цена? Я думаю, одним изнасилованием дело не ограничится.
  - Хватит уже про изнасилование, - рявкнула миссис Симпкинс, - я же фигурально выразилась, а ты заладила. А цена будет небольшой. Нам нужны твои навыки оператора микроаватары. Как только ты поможешь нам, мы поможем тебе. Проведём операцию в одной из лучших американских клиник. Ты снова будешь ходить и даже бегать и прыгать!
  С этими словами опекунша растеклась в улыбке, приторной до тошноты.
  - Я не буду работать на ЦРУ, даже если мне пообещают абсолютно новые ноги, а не эту кибернетическую игрушку! - гордо заявила я.
  Конечно, новые ноги мне никто не мог пообещать за отсутствием подобных технологий. А "кибернетическая игрушка", как я назвала одни из самых современных протезов, наверняка стоила не один миллион баксов.
  - Не хочешь - как хочешь, - пожала плечами липовая опекунша, - но всё же я дам тебе время подумать до завтра. Не надумаешь - твои проблемы.
  Покидая палату, на пороге миссис Симпкинс перекрестилась на висящий над дверью деревянный крест. Больнице, в которой я оказалась, часть средств жертвовала какая-то христианская община, что позволяло мракобесам увешивать своей рекламной атрибутикой больничные стены. А ведь, похоже, что перекрестилась она специально назло мне, гадина. Ну не верю я, чтобы в ЦРУ работали настолько упоротые люди! Как же я её ненавижу!
  Для того чтобы разобраться во всём дерьме, в котором я оказалась, мне нужен был выход в интернет. Однако дорогущих имплантов, позволяющих выходить в сеть безо всяких внешних приспособлений, на мне не оказалось. Они были подарены папой на моё двенадцатилетие, и этим подарком я очень дорожила. Наверное, мы бы даже не смогли позволить себе такую дорогую вещь, но импланты, выпускаемые "Нейролинк", достались нам, как работникам корпорации, со скидкой. Едва заметные глазу микрочипы с подключенными к ним тонкоплёночными дисплеями были встроены в мои глаза и могли проецировать картинку прямо на сетчатку глаза. Когда я спросила робота-сиделку, вернут ли их мне, та ответила, что они сломались, пока врачи боролись за мою жизнь. Ага, как же... Так я и поверила, что врачи, спасавшие мою жизнь, останавливали кровотечение из раздробленных бёдер, ковыряясь в ушах и глазах. Вот вам и бесплатная медицина - в реанимации с меня сняли всё, что вообще можно было снять. Сейчас я лежала, одетая лишь в дешёвый больничный халатик из искусственного хлопка. И если перепачканная в крови и изодранная в хлам одежда, пусть и сделанная из самовосстанавливающейся ткани, вряд ли будет пользоваться спросом даже среди бомжей, то импланты на чёрном рынке электроники вполне можно было продать по приличной цене. Кстати, о бомжах. Если верить словам миссис Симпкинс, выходило, что автокатастрофа сделала меня не только калекой, но ещё и бездомной. Безногая бездомная - нарочно не придумаешь. И верить, что это навсегда, просто невозможно!
  Когда я потребовала у робота-сиделки обеспечить мне доступ к сети, та притащила мне дешёвые очки виртуальной реальности. Когда я их надела, оказалось, что очки при всей своей технологической примитивности, обеспечивают даже лучшую картинку, чем похищенные у меня импланты. Правда, глаза в них сильно уставали, но, согласно русской поговорке, "потерявши голову, по волосам не плачут". Я же потеряла обе ноги, и плакаться из-за боли в глазах было совсем уж глупо. Тем более, максимум, что мне грозило - это близорукость, которая легко лечилась.
  Стоп! Это я раньше думала, что легко, а теперь, когда я не могу даже при всём желании воспользоваться папиными финансами, какая-то элементарная близорукость превращалась для меня в неразрешимую проблему. Неужели мне придётся носить очки с линзами, как моя подруга по школе Люсия? Сначала я думала, что это она так выпендривается, следую какой-то новой молодёжной моде, но когда выяснилось, что её родители элементарно не могут накопить на операцию по коррекции зрения, долго стыдилась своих мыслей. И ведь в школе, в которой я училась, дети из бедных семей отсутствовали как класс! Страшно подумать, сколько людей в стране не имели доступ к элементарным операциям!
  Очки виртуальной реальности уже были подключены к сети - даже не пришлось ничего настраивать. В детстве, ещё до установки имплантов, у меня был похожий гаджет, поэтому я знала, как им пользоваться. Встроенные в очки сенсоры реагировали на движения глазного яблока, поэтому ими можно было управлять, даже не касаясь руками. Привычным движением зрачка открыв окошко поисковика, я запросила всю актуальную информацию о пересадках конечностей и протезировании.
  После более чем часового сёрфинга я так и не поняла, радоваться мне или плакать. С одной стороны, возможности медицины были практически безграничны. Десятками насчитывались операции по пересадкам головы. Операции по пересадке конечностей шли на сотни, тысячи людей заказывали бионические протезы, позволяющие делать то же, что и настоящими руками и ногами, и, как говорилось в рекламе, "даже лучше". Однако всё это было доступно исключительно для миллионеров. Ещё можно было записаться в очередь на бесплатную операцию в Европейском Союзе, но чтобы оказаться там, необходимо было пройти массу бюрократических процедур, что для обычных людей было непреодолимым барьером, а богатые могли позволить себе сложную операцию и в американских частных клиниках.
  Моих средств могло хватить разве что на самые простенькие протезы, и так полагающиеся мне бесплатно. И не сказать, чтобы у меня было мало денег - моя работа лабораторной крысой в научно-исследовательском комплексе "Нового крохотного мира" достаточно неплохо оплачивалась даже по калифорнийским меркам. Среди сверстников я одно время слыла чуть ли не миллионершей. И не удивительно, если учесть, что я самостоятельно зарабатывала с детства такие деньги, которые обычные дети заработать никак не могли. Однако эти деньги казались огромными только в том случае, если их ни на что не тратить. Так примерно и получалось, ведь папины дотации с лихвой удовлетворяли все мои невеликие потребности, притом, что я никогда не злоупотребляла папиной щедростью.
  Примерные подсчёты показали, что на сколько-нибудь стоящие протезы мне пришлось бы копить десятилетиями, даже если мне не придётся платить за другое. А ведь придётся. Папа погиб, его счета заблокированы и теперь мне предстояло рассчитывать исключительно на собственные силы. Или - на силы организации, к которой я, мягко говоря, любви не испытывала. Так, может быть, согласиться на предложение миссис Симпкинс?
  Ну уж нет, никогда в жизни! И пусть я стала безногой бомжихой, но у меня есть работа, о которой могут только мечтать десятки миллионов американских безработных. Я могу почти всё время работать на благо корпорации, мне это не сложно, пусть даже врачи, следящие за мной, будут утверждать, что мой мозг перегружен. И если за шестнадцать часов работы в неделю я зарабатывала больше средней зарплаты по стране, то сколько баксов мне будет причитаться, если я брошу школу и начну вкалывать по шестьдесят часов в неделю? Подключённые к сети умные очки не замедлили дать ответ и на этот вопрос. Получалась вполне приличная сумма, которой, даже с учётом всех возможных затрат, должно было хватить на нормальные бионические протезы годика через три. Вот этот вариант, в отличие от принудительного предложения работать на ЦРУ, и стоило рассматривать.
  Всё, решено. Сейчас же пишу письмо с просьбой взять меня на полноценный график. Через минуту письмо, надиктованное встроенному в очки цифровому помощнику, было отправлено, и я блаженно утопила голову в дешёвой синтетической подушке. Мир, казалось бы, только что абсолютно безрадостный, несмотря на все беды, вновь приобрёл краски.
  Я представила, как живу двумя жизнями: своей и аватары. И если раньше жизнь в аватаре составляла лишь малую часть моей, то теперь мне придётся больше половины осознанного времени проводить в крошечном тельце аватары. И это будет просто замечательно! Будучи абсолютно здоровой девчонкой, я каждый раз болезненно ощущала, как неохотно, особенно сразу же после подключения, тельце аватары повинуется моим командам. Но теперь, когда в своём исконном теле я оказалась прикована к инвалидной коляске, с каким блаженством я буду воспринимать пусть немного неуклюжее, но всё же абсолютно целое тело моей второй ипостаси! Пусть ножкам моей аватары, поначалу казавшимися мне даже уродливыми, далеко до ножек, что были у меня. Зато они будут здесь и сейчас, а не в виде вызывающих слёзы воспоминаний или весьма призрачных на фоне моих скромных пока накоплений бионических протезов.
  Из приятных размышлений меня вывел сигнал электронной почты. Отлично, уже пришло письмо от электронного секретаря компании. Так, что тут у нас? Разрешат или не разрешат? Если вспомнить, как меня просили остаться работать на каникулах, то точно разрешат. Эх, папа... Вспоминаю, как тогда я уже согласилась, а он завил, что "ребёнку нужен отдых", а мне объяснил: "Алис, в своей аватаре ты ещё успеешь напрыгаться, а второй раз сходить с папой в поход можешь и не успеть". Как же он тогда был прав! Второй поход по Скалистым горам, на который я так и не успела, планировался на это лето.
  С такими мыслями я прочитала письмо в первый раз, и неудивительно, что при этом ничего из него не поняла. Попытавшись отмахнуться от воспоминаний о былой счастливой жизни и при этом не заплакать, я прочла письмо во второй раз. Однако даже теперь я всё равно мало чего поняла из свойственным всем бюрократическим письмам витиеватых речевых оборотов. И только прочтя письмо в третий раз, до меня дошёл весь ужас, который передавали крошечные буковки на обоих дисплеях очков виртуальной реальности. Из письма следовало, что по причине инвалидности я больше не могла работать в "Новом крохотном мире".
  Это был удар посильнее предыдущих. Последняя надежда, на которую я уповала и на которой строила все свои дальнейшие планы, мигнула и погасла, оставив горечь разочарования и безысходности. Отныне я была не только безногой и бездомной, но ещё и безработной. Планы по накоплению денег на кибернетические протезы рухнули, как карточный домик. И я заплакала вновь, словно пытаясь побить свой недавний рекорд. Только на этот раз причина моих слёз крылась не в эмоциональном потрясении после ужасной катастрофы, а в логическом умозаключении, что эта катастрофа не просто произошла, а продолжается до сих пор, всячески уродуя мою жизнь.
  Итак, мне предстоял непростой выбор. Или продолжать сопротивление, или принять правила игры ЦРУ. Оба варианта, казалось, были одинаково плохи. Первый не сулил никаких перспектив и, если мыслить реалистично, означал скорую смерть. Второй превращал меня из невинного подростка, голосующего за мир во всём мире, в послушное орудие в руках тоталитарных (именно таких, несмотря на все их лозунги о великой американской свободе и демократии) властей, готовое убивать по их указке. Словно в старом видео, где размалёванная женщина, олицетворяющая власть капитала, тыкает пальцем прямо в зрителя, говорит "А враги - вон там" и оглушительно рычит "Фас!". Так же крикнут и мне, причём ничего другого, как бросаться на врага, пусть в глубине души и симпатичного мне, не останется.
  Я выбрала второй вариант. Пусть люди, любящие судить обо всём с высоты моральных принципов, которыми ни разу в жизни не пользовались, меня осуждают. Что же, мне от этого ни жарко, ни холодно. Да, я в курсе, что своим сопротивлением, которое закончилось бы, в конце концов, якобы случайной смертью, лишила бы ЦРУ своеобразного козыря. Но у них всё равно остались бы другие задействованные в программе "Дивный новый мир" ребята, некоторые из которых, возможно, согласились бы совершить диверсию против кого угодно просто ради развлечения.
  По моим словам можно подумать, что я извиняюсь. Даже не думала! Пусть извиняются за попытку сломать мою жизнь современные фашисты, а мне извиняться не за что. Между тем у меня в голове уже стучал, обретая великое множество разнообразных форм, план мести. Ребята из ЦРУ, конечно же, много предусмотрели, но, несмотря на множество специфических штучек, они не могли предусмотреть всё. Я же буду смотреть очень внимательно и обязательно найду лазейку. А когда я её найду - держитесь, ребята из ЦРУ. Ваш козырь будет бить против вас! И когда на следующий день в мою палату заявилась миссис Симпкинс, я уже была готова выразить своё согласие.
  - Что ты скажешь на этот раз, Алиса? Узнала уже, что осталась без работы? - с ядовитой усмешкой произнесла она, нависнув надо мной и пытаясь заглянуть в мои глаза. Чтобы не видеть её противно-холодного взгляда, я уставилась в потолок, разглядывая причудливые разводы на нём.
  - Да, узнала. Я подумала и решила, что согласна работать на вас...
  Никогда раньше не видела в реальности, чтобы люди так быстро менялись. Только что на лице моего надзирателя красовалась ехидная ухмылка, ясно говорящая, что он тут царь и бог, а я - жалкий отброс, который в подмётки ему не годится. Теперь же эта ухмылка чудесным образом трансформировалась в улыбку, призванную показать, что её носитель - ваш равноправный партнёр, готовый вас внимательно выслушать. Но принимать последнюю улыбку всерьёз было бы жутким самообманом.
  - Что же вы вчера упрямились, мисс Поул? - улыбнулась она.
  - А я вообще упрямая, - согласилась я, старательно изображая на лице смирение, - но теперь вынуждена признать, что проиграла эту схватку. Теперь я в вашем распоряжении и готова выслушать условия.
  Подосланная ЦРУ дама начала издалека:
  - Вы, конечно, знаете о том, в какой опасность сейчас находится весь свободный мир в связи с постоянным усилением Социалистической Европы?
  И снова мне придётся выслушивать эту белую горячку... Ещё в школе я устала от постоянного нагнетания страха перед "европейским призраком коммунизма". Но там за робкие попытки возражать общепринятому мнению, я была занесена в неформальный список инакомыслящих, после чего моя успеваемость каким-то волшебным образом рухнула, а плата за обучение соответствующим образом взлетела. После разбирательства с вызовом папы в школу мои оценки вернулись на круги своя, правда, с тех пор мне приходилось жить, постоянно держа язык за зубами, ведь я понимала, что одно неосторожное слово, сказанное в школе, могло обернуться большими проблемами. Но теперь мне было больше нечего терять, и я решила показать своей надзирательнице, что вовсе не так уж сломлена, как они ожидают.
  - Нет, не знаю, - как можно спокойнее ответила я, - насколько мне известно, свободный мир с усилением Европейского Союза только выигрывает, ведь Социалистическая Европа - самая свободная часть свободного мира.
  -Но у них ведь совсем нет свободного рынка! - с ужасом в голосе воскликнула липовая опекунша, - Всей экономикой, да и политикой тоже, управляет эта ужасная АСГУ!
  - А у нас - кучка престарелых олигархов-маразматиков, - смело заявила я, - Как по мне, так лучше кибернетическая система управления. А что касается демократии, то их система советов...
  - Мисс Поул, вы заходите слишком далеко, - перебила меня миссис Симпкинс, - За одну вашу последнюю фразу, которую можно расценивать как "оскорбление власти" и "коммунистическую пропаганду", вам светит немаленький штраф, а, поскольку денег у вас нет и, похоже, не предвидится, пара годиков в колонии строгого режима. Надеюсь, мне не потребуется вам в деталях расписывать, что происходит с девочками-инвалидами в тюрьмах.
  - Ну я же согласилась, так что теперь вы меня прикроете, - усмехнулась я.
  - В любом случае, не стоит злоупотреблять нашим покровительством, - уже мягче возразила миссис Симпкинс. Крыть ей было нечем.
  - Знаете, мне неинтересны все эти ваши политбеседы, - решительно захватила я инициативу в разговоре, - говорите прямо, что мне нужно будет сделать?
  

Глава пятая, в которой я знакомлюсь с контролёром

  Миссис Симпкинс уже была удивлена моим быстрым согласием, а теперь ещё больше удивилась моему желанию скорее перейти к делу. Ещё бы, она наверняка читала моё дело и готовилась долго меня уламывать, а тут на тебе - всего денёк упрямства, и объект сломлен. Хоть внешне ЦРУшница никак этого не показала, я чувствовала, что в душе она ликует. Думаю, если бы она обладала способностью к чтению мыслей, то радоваться бы не спешила.
  - Хорошо, - кивнула миссис Симпкинс, - если вы согласны, с подробностями операции вас познакомят на нашем объекте.
  Интересно, если бы я не согласилась, сколько бы ещё продолжалось давление на меня, прежде чем до специалистов из ЦРУ дошло, что я неисправима? Наверняка, в их методичках были прописаны и другие методы воздействия - ещё более страшные, чем тот кошмар, в котором я жила с момента подстроенной ими автокатастрофы. Но если бы я держалась до конца, через что мне предстояло пройти, прежде чем они поняли бы, что один из винтиков в их системе - дефектный? Впрочем, не надо строить иллюзий относительно моего будущего после того, как я сделаю всё, что им нужно. Ликвидация меня ждала в любом случае, весь вопрос был в том, смогу ли я хоть как-то навредить им, прежде чем меня выкинут, как использованную прокладку?
  Уже через несколько минут подталкиваемая ЦРУшницей инвалидная коляска выкатилась из корпуса больницы, и я смогла полной грудью вдохнуть свежий весенний воздух. Кто знает, когда у меня снова будет такая возможность. И представится ли она вообще? День был по-летнему тёплый, чистая голубизна неба расстилалась надо мной. Обычно такие дни я проводила в парке, наблюдая за красотой островка природы, сохранившегося среди каменных джунглей мегаполиса. А теперь простая пробежка босиком по траве выглядела для меня чем-то вроде фантастики. Нет, за всё, чего лишили меня ублюдки из ЦРУ, прощать нельзя. Но как мне в нынешнем состоянии причинить им максимум вреда? Сплошные вопросы и никаких ответов...
  Я ожидала, что к месту моего заключения меня повезут в машине без окон, да ещё и с завязанными глазами. Однако автомобиль, к которому направилась ЦРУшница, оказался обычным микроавтобусом с местом для инвалида. Миссис Симпкинс ловко закрепила кресло ремнями и запрыгнула на место водителя. Разумеется, она включила автопилот, после чего повернула своё кресло ко мне и не сводила с меня глаз всё время пути.
  Я принялась глазеть в окно микроавтобуса, стараясь во всех красках запомнить купавшийся в лучах яркого мартовского солнца Сан-Франциско. Интуиция подсказывала мне, что больше такой возможности у меня не будет. Моя родина, считавшаяся самым богатым городом в мире, действительно была красива и благоустроена. Вот только далеко не все города Соединённых Штатов могли похвастаться подобным уровнем жизни. На старом северо-востоке, в противоположном конце страны, города "ржавого пояса" вот уже как полвека медленно, но верно проваливались в средневековье. Когда-то богатые и процветающие промышленные центры превратились в трущобы, на фоне которых Сан-Франциско, живущий за счёт высокотехнологичных корпораций Кремниевой долины, смотрелся не иначе как райским уголком.
  Наверное, счастливым исключением была Социалистическая Европа. Наверное - потому что всю информацию о жизни там я брала из социалистической зоны сети, попасть во многие места которой мне так и не удалось. В этом огромном виртуальном пространстве содержалась масса во многом не понятной мне информации, и разобраться, что в ней являлось правдой, а что - пропагандой, было невозможно. В школе, на уроках политической географии, нам рассказывали большей частью о политике на американских континентах. Государственная пропаганда выдавала картинку, согласно которой латиноамериканские хунты являлись надёжными союзниками, а сражающиеся против них партизаны - этакими исчадиями ада. А вот о жизни в Европе, что в школе, что на государственных телеканалах в сети предпочитали молчать, ограничиваясь лишь дежурными заявлениями о тоталитарном режиме и отсутствии прав и свобод человека. Блогеры тоже старательно обходили вниманием эту тему, подтверждая тот факт, что в информационном пространстве Соединённых Штатов на обсуждение реального положения в Европе было наложено табу. Не значит ли это, что там всё гораздо лучше, чем у нас? Вот только вместе со всей моей жизнью рухнули наивные мечты о побеге в Европейский Союз, из которых особой наивностью выделялся план побега через Тихий океан на угнанной яхте.
  Таинственным объектом, на который меня везли, оказалась не какая-то жуткая секретная тюрьма, а хорошо знакомый мне научно-исследовательский комплекс "Нейролинка". Видимо, типы из ЦРУ были уверены, что без ног я от них никуда не денусь. И верно, из хорошо охраняемого комплекса лабораторий я бы не смогла самостоятельно сбежать, даже если бы у меня были ноги. А рассчитывать на помощь извне после гибели, а точнее, убийства папы не приходилось. Микроавтобус припарковался на подземной автостоянке неподалёку от того места, где обычно дожидался меня папа. От этих воспоминаний глаза стали мокрыми, но я заставила себя не плакать, до боли сжав зубы. Нельзя допустить, чтобы конвоирующая меня ЦРУшница заметила мою слабость.
  Миссис Симпкинс покатила меня по коридорам "Нейролинка". Навстречу пару раз попадались знакомые учёные. Сталкиваясь взглядом со мной и замечая инвалидную коляску, они вздрагивали и неловко отворачивались, пытаясь сделать вид, что не заметили девочку, ставшую инвалидом во имя национальной безопасности Соединённых Штатов. Конечно, учёные непосредственного отношения к операции ЦРУ не имели, но о трагедии, которую устроило для меня ЦРУ, догадаться могли. Вообще, я уже давно замечала, что большинство американцев догадываются о том, что правительство, выдающее либеральную демократию за высший этап развития общественных отношений, дурачит их. Однако это большинство предпочитало держать эти догадки при себе и не высовываться, следуя извечному принципу "Своя задница дороже". Интересно, когда до людей дойдёт, что сбрасывать давно отжившую своё настройку всё-таки придётся, если они не хотят быть отброшены в новое средневековье, что приготовила для народа паразитирующая на нём элита. Или они будут терпеть до смерти, как та лягушка в кастрюле с постепенно нагревающейся водой?
  Повернув в один из коридоров, мы оказались в неизвестной мне части комплекса, больше похожей не на научно-исследовательский центр, а на дешёвую гостиницу, отличавшейся от неё лишь относительной чистотой. Длинные коридоры с рядами однообразных дверей нагнетали тоску своей казенностью. Похоже на то, что здесь обитали сотрудники комплекса, не имевшие собственного жилья и бывшими теми, кого столетие назад назвали бы чёрнорабочими. Парадокс, но в научно-исследовательском центре, разрабатывающем самые передовые технологии, не было элементарных роботов-уборщиков. Такая ситуация складывалась из-за того, что люди, погрязшие в долгах и согласные работать за продуктовые пайки и крышу над головой, обходились дешевле, чем самые простенькие роботы.
  Миссис Симпкинс отперла одну из бесконечных дверей и протолкнула коляску со мной в проём, да так, что я пребольно приложилась рукой об косяк. Возможно, она так сделала и не специально, но аккуратное обращение с конвоируемой пленницей явно не входило в её инструкции.
  - Обустраивайся, - бросила она, прежде чем захлопнуть дверь, - чай не маленькая, сама со всем разберешься.
  И я начала обустраиваться. Как оказалось, мне была отведена комнатушка площадью меньше ванной комнаты в коттедже, где я всего какую-то неделю назад жила. Моя тюремная камера была оснащёна самым дешёвым, да к тому же старым, наверное, вековой давности, оборудованием для инвалидов. В таких условиях отправление своих естественных потребностей оказалось сложнейшей операцией, занявшей около часа. После этого я была совершенно вымотана, но скорее физически, чем психически. Неловко перевалившись из жалобно скрипнувшего кресла на жёсткую койку и уронив голову на подушку из дешёвого поролона, я принялась думать.
  По всему выходило, что теперь я буду жить в "Нейролинк" постоянно - корпорация, в которой я работала, стала мне тюрьмой в прямом смысле этого слова. Видимо, помещение меня в крайне некомфортные условия входило в стратегию ЦРУ по психологическому давлению на меня. Они думали, что если мне будет неудобно жить в своём обычном теле, то я буду больше стараться для них в тельце аватары. Разумеется, в такой ситуации мне будет действительно куда приятнее находиться в аватаре, но это вовсе не значило, что я психологически сломлена. Я надеялась, что по прибытии в Европу смогу вырваться из прокрустова ложа продуманного ЦРУ плана и отомстить им, хотя бы ценой своей гибели. Нет, не "хотя бы", а "обязательно", иных вариантов у меня просто не остаётся. С этой мыслю я и заснула.
  Утро началось с пронзительного воя, который не только разбудил меня, но и, казалось, вторгался в каждую клеточку моего тела. В первый раз такая побудка после интеллектуального будильника казалась верхом дикости. Лишь потом до меня дошло, что так поднимали всех живущих здесь долговых рабов, среди которых я оказалась. В своей прошлой жизни я могла сделать себе такой будильник из солидарности с ними и героически терпеть столь резкую побудку несколько дней подряд. Однако теперь, не по своей воле оказавшись в таком положении, я рассудила, что по сравнению с другими моими проблемами это всего лишь мелкое неудобство, на которое можно не обращать внимание. Едва я успела осознать, где нахожусь, как на пороге отведённой мне комнатушки появилась моя надсмотрщица:
  - Вставай, нечего разлёживаться, - буркнула мне миссис Симпкинс.
  Не успела я хоть как-то приподняться на кровати, как она подскочила ко мне, столкнула меня в инвалидное кресло и сунула мне в руки государственный благотворительный паёк для нищих. Никто из сотрудников лабораторий научно-исследовательского комплекса в частности и американского среднего класса в целом в здравом уме не стал бы брать эту еду в рот. И правда, когда я начала поглощать искусственную кашу, составляющую основу пайка, выяснилось, что даже по сравнению с не блещущими кулинарными изысками школьными пайками нищенский стандартный паёк оказался той ещё безвкусной гадостью. Однако в моём положении привередничать не приходилось, и чтобы оставаться сильной и бодрой, я съела паёк подчистую, под конец влив в себя горький искусственной чай (настоящий стоил огромных денег, даже мы не могли позволить себе пить его каждый день). Удовлетворённо кивнув, моя надсмотрщица бросила упаковку из-под пайка в мусоропровод и начала уже заготовленную речь, при этом пристально смотря мне в глаза, словно пытаясь пробуравить меня своим тяжёлым взглядом:
  - Ты здесь не для того, чтобы разлёживаться, а для того, чтобы учиться. Сейчас мы начнём тебя готовить к миссии, для которой ты была предназначена с того момента, когда согласилась вшить себя в мозг имплант. И для того, чтобы успешно пройти её, тебе нужно тщательно учить теорию...
  Итак, меня начали готовить к диверсионной деятельности. Наверняка, она отличается от того, что я привыкла представлять себе по книгам и фильмам. Мне было бы даже интересно, если бы сейчас в инвалидном кресле перед ЦРУшницей сидела не я, а героиня читаемой мной книги. Но постоянный страх, который я из последних сил загоняла вглубь себя, глушил все чувства.
  Похоже, миссис Симпкинс ждала от меня какой-то реакции на её слова, потому что замолчала и ещё сильнее впилась в меня своим взглядом. Эта игра в гляделки продолжалась, наверное, с минуту, после чего она, так и не дождавшись ответа, прокашлялась и продолжила:
  - Вчера ты спросила, что тебе нужно сделать. Всего ничего - подойти к одному человеку и воткнуть в него крошечную иголку. Ничего серьёзного, он ничего даже не почувствует. Впрочем, потом у этого человека могут появиться проблемы со здоровьем, несовместимые с жизнью, но это уже не твоё дело, не правда ли? Что это за человек, ты узнаешь потом, а сейчас изучишь место обитания цели твоей миссии. Твоя задача - через неделю знать город Иваново лучше всех в Соединённых Штатах!
  - Иваново?! - я ойкнула и вздрогнула всем телом. Вот это совпадение... Они что, так изощрённо издеваются надо мной?
  - Чему это вы так удивлены? - нахмурилась миссис Симпкинс, уже отчаявшаяся ждать моей реакции и не ожидавшая её в этот момент. Впрочем, она тут же ответила на свой вопрос, - ну как же, как же, самый известный из молодых городов Европейского Союза.
  И тут я догадалась, что всесильная организация, которая по определению "знает в и даже больше", понятия не имеет о том, что отправляет меня фактически на малую родину моего отца. Скорее всего, этот парадокс объяснялся тем, что в документах папа указывал родным городом Кохму, которая во времена его детства была городом-спутником Иванова, а теперь стала одним из районов города.
  - Хватит разглагольствований, пора приступать к делу, - подвела вердикт моя надсмотрщица, - давай мне свои шаловливые ручки.
  Не успела я пошевелиться, как миссис Симпкинс схватила мои руки, завела их за спину и молниеносным движением сковала наручниками. Обездвижив меня, надсмотрщица нацепила мне на голову очки виртуальной реальности, затянув ремень так сильно, что я уже испугалась, не лопнет ли мой череп. После этого она включила обучающую программу, удовлетворённо хмыкнула и куда-то ушла, зацокав каблуками по коридору. Как оказалось, я при всём желании не могла стряхнуть очки виртуальной реальности с головы, а стоило закрыть глаза, как программа начинала мерзкий писк, так что от этой затеи я быстро отказалась. Мне ничего не оставалось, как пять часов подряд, вытаращив глаза, вникать в уже давно известные мне факты.
  Теоретическая подготовка, посвящённая моей миссии в Иванове, заняла всю первую половину дня, а после ещё более безвкусного, чем завтрак, обеда, прошедшего под присмотром миссис Симпкинс, начались практические занятия. Сообщив, что мне предстоит снова проходить тесты, моя надсмотрщица покатила инвалидное кресло по коридорам научно-исследовательского комплекса. Это известие не было для меня сюрпризом, но всё равно огорошило, наполнив чувствами, ранее не знакомыми при тестировании аватары. В прошлые разы я понятия не имела, для чего на эту программу тратятся такие средства и в глубине души воспринимала свою аватару, как своего рода дорогую и уникальную игрушку. Теперь я понимала конечную цель всех этих тренировок, и от этого мне становилось тошно. Операция
  Надсмотрщица бесцеремонно стянула с меня дешёвый больничный халат, составлявший всю мою одежду, и кинула меня на упругий гель, задрожавший под моим телом. До чего непривычно было видеть, как жгуты, раньше усердно опутывавшие мои ноги, теперь, в безуспешных попытках зацепиться за что-нибудь, скользили по матовой поверхности койки. Но времени на рефлексирование уже не было - начинался этап погружения. Я лишь успела подумать, что в теле аватары вновь обрету способность ходить и даже бегать. Но для чего? Для того чтобы быть послушной марионеткой в руках американских спецслужб? Марионеткой, которую они используют и выбросят, как только я сыграю отведённую мне роль?
  Подключившись к аватаре, я обнаружила, что лежу в уже давно привычной по сотням предыдущих погружений покрытой гелем койке. Окружающая обстановка тоже была до боли знакомой. Казалось, это единственное, что не изменилось в моей жизни, но это было обманчивое впечатление. Отныне я не участвовала в испытаниях любимой игрушки, как наивно считала раньше, а занималась на курсах диверсантов, причём на стороне, которой я отнюдь не сочувствовала. И этот факт отравлял мне всю радость от того, что я вновь могу ходить, пусть только и в аватаре.
  Первое погружение в новой роли не обошлось без сюрприза.
  - Здорово, соседушка! - внезапно раздалось где-то совсем рядом со мной в тот момент, когда я встала с койки, чтобы привести себя в порядок.
  От неожиданности я рухнула обратно на койку и быстро огляделась. Разумеется, никого в стартовой комнатке не было.
  - Что заметалась? Неужели нашей трусишке страшно? - таинственный голос противно захихикал.
  Только теперь я заметила, что голос, который сначала меня так испугал, звучит не откуда-то со стороны, а прямо в моих ушах. Кроме того, тщательно проанализировав свои чувства, я обратила внимание на то, что безмозглая голова аватары стала едва заметно тяжелее. Было очевидно, что, пока я лежала в больнице, мою аватару модифицировали, вживив в её голову голосового помощника. Вот только зачем?
  - Кто ты и на кой ты мне сдался? - проговорила я, в очередной раз удивляясь тому, какой у моей аватары непривычно тонкий голос.
  - Меня зовут Контролёр, - ответил голос в голове, - я буду помогать тебе.
  - Спасибо, мне не требуется помощь, - помотала я головой, стараясь как можно полнее прочувствовать непривычную тяжесть.
  - Ты ошибаешься, человек, - невозмутимо ответил Контролёр, - тебе не обойтись без моей помощи.
  - С чего бы? Ты тупой как пробка, можешь только болтать у меня в го...
  И тут я увидела, а затее и почувствовала, как моя рука, не подчиняясь моим чувствам, ударила меня по щеке. Несильно, но от неожиданности я взвизгнула, потеряла равновесие и неловко упала обратно на койку.
  - Эй, это ты делаешь?! - возмутилась я, хватая другой рукой руку-бунтарку.
  - Учу тебя уму разуму, - тоном сурового учителя объяснил Контролёр, - не доходит через слова - дойдёт через боль.
  - И что до меня должно дойти? - пробормотала я, чувствуя, что рука вновь находятся под моим контролем, но не спеша отпускать её.
  - То, что приоритет доступа к аватаре принадлежит мне. Будешь брыкаться - и я перехватываю управление.
  - Тогда зачем вообще нужна я, если ты можешь управлять аватарой без моего вмешательства? - спросила я непрошеного соседа.
  - Ты что, реально считаешь, что меня вставили в твою голову для того, чтобы проходить миссию вместо тебя? Мои создатели не скрывали, что я не смогу вести себя правильно в той обстановке, в которой предстоит действовать тебе. Таким образом, взяв управление на себя, я неизбежно провалю миссию. На самом деле я создан для того, чтобы помочь справиться тебе с одной проблемой. Слышала о таком компьютерном термине, как пинг сигнала?
  Я, зная, что пингом сигнала называется задержка сигнала при интернет-подключении, вежливо кивнула - не хотелось лишний раз напускать на себя гнев искусственного интеллекта, который, недолго думая, мог дать по морде.
  - До сих пор ты подключалась к аватаре, находящейся на испытательном полигоне за несколько сотен километров от тебя. Высокоскоростное выделенное соединение позволяет свести разницу в приходе сигнала не незаметную твоим чувствам. Но Иваново, где тебе предстоит работать, находится на другой стороне Земли. Сигналу необходимо пройти около десяти тысяч километров туда, чтобы доставить управляющий сигнал и столько же обратно, чтобы вернуть сигнал. Плюс неизбежные задержки во всемирной сети, на которые мы повлиять не можем. Все эти факторы складываются в более чем ощутимую задержку. Привычные действия ты выполнять сможешь, но в быстро меняющейся обстановке окажешься беспомощна, как слепой котёнок. А сейчас я искусственно заторможу поток данных, и ты почувствуешь на себе всю мощь большого пинга!
  В тот же миг я почувствовала, что что-то не так. Если сидеть не двигаясь, всё было хорошо, но стоило попытаться хотя бы перевести взгляд с одной руки на другую, как мои чувства начинали противоречить друг другу: в то время, когда я думала, что уже давно должна смотреть на правую руку, всё ещё видела левую и наоборот. В конце концов, не выдержав этого безобразия, я закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь привести в порядок мысли.
  - Это самый худший вариант, который возможен лишь при самых сильных задержках сигнала из теоретически возможных, - объяснил Контролёр, - обычно всё должно быть значительно лучше, например, вот так.
  Действительно, мои чувства, хоть и были заметно заторможены, более-менее синхронизировались с мыслями. Аккуратно, привыкая к задержке, я встала с койки и заковыляла к полке с одеждой. Раньше я проходила тесты в лёгком комбинезоне. Теперь на мне была система защиты, похожая на профессиональную одежду американского спецназа. Костюм сначала казался мне чудовищно неудобным, но где - подтянув, а где - ослабив ремешки, я привела его в некоторое равновесие со своим вторым телом.
  По молчаливому согласию, достигнутому с Контролёром, он не управлял аватарой без моего разрешения, а я, помня о внезапном ударе собственной рукой, не просила его вмешиваться. Всё первое погружение я осматривала переделанный для подготовки миниатюрных диверсантов полигон, постепенно привыкая к пингу сигнала. Однако в первый раз меня надолго не хватило, и через несколько часов я измучилась настолько, что уже не могла стоять на ногах. После того, как я упала, меня всё-таки отключили от аватары, и в этот момент меня вырвало. Когда я окончательно очухалась, оказалось, что миссис Сипкинс руками в резиновых перчатках поддерживает мою голову, а по моей груди зловонной кашей стекают остатки обеда.
  - Зачем вы вставили мне в башку этого электронного урода? - в первую очередь спросила я своего куратора.
  - Разве он сам тебе не объяснил? - удивилась миссис Симпкинс, брезгливо стаскивая испачканные в рвоте перчатки.
  - Допустим, объяснил. Но он ударил меня! Я не могу...
  - Ну, надо же, чтобы хоть кто-то тебя ударил хоть раз в жизни? - перебила меня надсмотрщица, - Насколько мне известно, отец не применял к тебе физических методов воспитания? А зря!
  - Не смейте так говорить о моём папе! - возмутилась я.
  - Неженка ты всё-таки, - пожала плечами миссис Симпкинс, - стоит слово сказать о твоём отце, как ты уже кричишь.
  После этого она всё-таки из пульверизатора смыла с меня рвоту, перевалила меня с койки в инвалидное кресло и покатила обратно в камеру.
  Так прошёл первый день моего обучения диверсионной деятельности. Следующий месяц такие дни повторялись, слившись в единую беспросветную полосу. Я знала, что так долго продолжаться не может и, в конце концов, мне придётся применять полученные знания на практике. Этого я допустить не могла, но и придумать, как саботировать миссию, тоже не получалось. В мечтах я надеялась, что придумаю что-то по ходу дела, но умом понимала, что шансов у меня на это немного, поэтому ожидание скорой гибели превалировало над всеми моими чувствами.
  На теоретических занятиях мне дали массу информации, большую часть которой не было в доступной "простым смертным" секторам сети. Архив фотографий города, как исторических, так и современных, сделанные со спутника сверхточные карты, учитывающие чуть ли не каждую ямку... Сравнивая эти фотографии, я обнаружила любопытную закономерность. Если спутниковые снимки, сделанные в течение нескольких десятилетий до "Великого холода" мало чем отличались друг от друга, то за последнюю четверть века город, претерпел значительные изменения правда, сущность этих изменений я не всегда могла уловить даже на самых точных снимках.
  После изучения всего этого я сдавала тесты, прорабатывала маршруты, проходила по виртуальной модели города из точки А в точку Б за минимальное время. Люди из ЦРУ каждый раз удивлялись, насколько хорошо я знаю город, в котором я никогда не была. Но я не говорила и, что в детстве обожала слушать рассказы папы о его родном городе. Всегда я мечтала хотя бы на денёк оказаться в Иванове и своими глазами увидеть, как там всё изменилось за четверть века, но путь назад был отрезан. Папа, а с десяти лет и я, работали над секретной программой, участникам которой было запрещено покидать территорию Соединённых Штатов. Почему-то папа часто называл научно-исследовательский отдел корпорации "шарашкой", а когда я спрашивала, что это могло значить, сначала смеялся, а потом становился чрезвычайно серьёзным и объяснял мне, что в первую очередь это значит то, что мы никогда не вернёмся на родину.
  Даже забавно - ЦРУшники, разрушив всю мою жизнь, собирались воплотить в жизнь мою заветную детскую мечту, которую раньше я считала неосуществимой. Но счастливой я себя от этого не чувствовала, скорее наоборот. В своих мечтах я возвращалась на родину папы как вестник мира между двумя сверхдержавами, словно обожаемая мной Саманта Смит в восьмидесятых. Однако от того, что в городе моей мечты мне предстояло быть не добрым гостем, а диверсантом-убийцей, было просто нестерпимо гадко. Должно быть, это было иррационально, но я ничего не могла поделать со своими чувствами. В конце концов, чтобы меньше беспокоиться по этому поводу, я внушила себе, что чем лучше знаю город, тем легче мне удастся саботировать ненавистную мне миссию, пусть даже я по-прежнему не знала, каким образом смогу осуществить свой план неповиновения.
  Практические занятия были посвящены постижению премудростей управления заторможенной аватарой и взаимодействию с контролёром. Дольше всего меня заставили тренироваться с автоматическим шприцем. Больше всего мне это орудие убийства напоминало кремовый пистолет, которым я ещё недавно так любила украшать торт на день рождения. Вот только вместо сладкого крема в крошечной капсуле шприца был заключён батрахотоксин - один из сильнейших известных науке ядов. Батрахотоксин, выделенный из пятнистого древолаза - крошечной американской лягушки, прерывает передачу нервного импульса в мышцах и вызывает перебои сердца, что за несколько секунд приводит к смерти от нервно-мышечного паралича. Нескольких микрограммов яда в моём шприце, едва различимом человеческим глазом, было достаточно, чтобы убить тысячу человек.
  Однако впрыскивание яда было лишь одной из функций автоматического шприца. Он не только выдавливал из встроенной капсулы яд, но и одновременно с этим втягивал в другую капсулу образцы крови. Наполненная капсула легко вынималась и, согласно инструктажу, являлась настолько ценным объектом, что только после доставки его в надёжное место можно было говорить об успешном завершении операции.
  Ещё одним миниатюрным оружием, которым я обладала, был микроскопический электрошокер. Заключённый в нём суперконденсатор размером с маковое зёрнышко был продуктом новейших разработок в хранении энергии. Крепившаяся к моему поясу баночка с грозной молнией на этикетке обладала достаточной мощностью, чтобы вывести из строя человека или убить более мелкую живность, вроде кошки или собаки, в том случае, если они проявят ко мне излишний интерес. В инструкции рекомендовалось применять это оружие только в самом крайнем случае.
  Кульминацией этой серии тестов оказалась охота на мышей. Если бы я была дочкой охотника, а не нейробиолога, мне она, возможно, даже понравилась бы. Но, встречав прежде убийства только в книгах фильмах и играх, мне было искренне противно убивать ни в чём не повинных лабораторных мышек. Вооружившись шприцом с ядом, мне приходилось, то подкрадываясь, то внезапно подбегая к мышам, безжалостно втыкать смертоносную иглу в тёплое живое тельце. Так я тренировалась убивать.
  Ежедневные тренировки продолжались месяц, пока, наконец, миссис Симпкинс не объявила мне, что моя аватара отправлена в Европейский Союз. Теоретические занятия тоже прекратились, видимо, результат моих тестов удовлетворил ЦРУшников. Пару дней я сидела безвылазно в отведённой мне комнатушке, лишь изредка стаскивая своё тело с кровати, чтобы поесть или справить естественные потребности. Всё это время искусственное тельце аватары доставляли на место операции - Иваново. Как непонятно шутила миссис Симпкинс, меня собирались отправлять "колбасной почтой". То, что там мне придётся кого-то убивать, было ясно уже давно. Однако кого именно, мне предпочитали не сообщать. Моя надзирательница сказала, что сообщит это, "когда придёт время". Когда это случится, я не знала, что ещё больше изматывало меня во время томительного ожидания начала миссии.
  

Глава шестая, в которой я возвращаюсь на родину предков

  В событиях этой главы, как и первой, я непосредственного участия не принимала. Однако на основе данных расследования и моделирования, проведённого следственным отделом АСГУ, можно довольно точно восстановить события нескольких апрельских дней туристической поездки завербованного ЦРУ человека, который доставил меня в Европейский Союз.
  Джон Бейкер - внешне неприметный, но очень ответственный человек, уже много лет служил в разведке Соединённых Штатов. "Великий холод" застал Бейкера в северной Германии, где он, будучи тогда ещё совсем молодым разведчиком, боролся за сохранения управляющей структуры НАТО на вверенном ему участке. Однако, несмотря на все его усилия, переформирование Бундесвера, инициированное советами большинства германских земель, проходило успешно. Прежде по большей части декоративные армии Европы массово пополнялись народным ополчением и насыщались оружием, приказы из Америки саботировались или исполнялись с точностью до наоборот, а НАТО трещало по швам... И когда обострение между контингентом американских войск в Европе и только что сформированной европейской народной армией достигло максимума, вверенным Бейкеру подразделениям пришлось убегать из Германии, поджав хвост. Молодой агент хорошо запомнил всё, что ему довелось пережить в Европе, и представлял себе положение дел и настроения за океаном лучше, чем сидевшие в тёплых креслах Пентагона аналитики.
  Как известно, бывших разведчиков не бывает, и хотя Джон уже давно работал в отделе международных связей корпорации "Катерпиллер", ЦРУ продолжали привлекать его для выполнения зачастую непонятных исполнителю заданий. И когда к Бейкеру в очередной раз пришла повестка из ЦРУ, он сразу догадался, что ему предстоит не самая обычная командировка в Европу. Из инструктажа казалось, что задание не стоит и выеденного яйца: шпиону нужно было всего лишь доставить в один из восточноевропейских городов содержимое двух варёных колбас, хранящихся в недрах неприметной холодильной сумки. Но вся сложность заключалась в том, чтобы сделать это незаметно для европейской системы пограничного контроля, славившегося своей неприступностью. Конечно, таинственное содержимое колбасных скалок было тщательно замаскировано, но любая случайность могла выдать, что в колбасе содержится не только натуральное мясо, но и лишние, не предусмотренные составом ингредиенты.
  Для непосвящённого в особенности туризма американцев в страны социализма, подобный багаж мог бы показаться очень подозрительным. Но на практике большинство богатых американцев, которые могли позволить себе поездку в Европу, не забывали при этом взять с собой в специальной холодильной сумке немного настоящего мяса, каждодневное потребление которого входило в их стиль жизни. В Европе же ещё со времён "Великого холода" и "Великого голода" люди перешли на питание искусственно выращенным мясом. Эта технология была доведена до ума в Нидерландах ещё за несколько лет до климатической катастрофы, но только после неё стремительно распространилась по всему Европейскому Союзу и большей части Азии. При промышленном производстве искусственное мясо получалось гораздо дешевле и качественней настоящего, и, что немаловажно, при его производстве ещё не пострадало ни одного животного. Понятное дело, что переходить на массовое разведение скота и последующий его забой европейцы не собирались, чего богатые американские туристы зачастую не понимали. Впрочем, они не знали (или не желали знать?) и того, что миллионы их соотечественников в глаза не видели не только натурального мяса, но и искусственного, обходясь дешёвыми суррогатами. В общем, выходило так, что средний европеец питался лучше среднего американца, но туристы продолжали везти мясо в Европу. Советские республики не раз пытались продавать искусственное мясо в Америку, но каждый раз натыкались жёсткое сопротивление поддерживаемых государством американских производителей. Зелёные Нового света раскололись: многие, подкупленные владеющими производством мяса из животных олигархами, выступали в защиту "натуральных продуктов", оставшиеся же были объявлены "европейскими шпионами" и "провокаторами".
  Несмотря на небольшие размеры, скалки колбасы были достаточно увесистыми, и человек, не знакомый с принципами действия разведки, мог бы подумать, что там заложена взрывчатка типа пластид. Но агент прекрасно понимал, что две скалки колбасы были чем угодно, только не бомбами для диверсии. Такую сложную операцию не стали бы проводить ради какого-то взрыва, влияние которого было бы на уровне статистических погрешностей технических аварий, происходящих из-за недосмотра сотрудников. Несомненно, в скалке колбасы скрывалось что-то более значимое, чем бомба. Но что именно могло - оставалось только гадать. Впрочем, даже этого Джон предпочитал не делать, придерживаясь поговорки "Меньше знаешь - крепче спишь". Он знал, что его делом была доставка колбасы из Сан-Франциско в Иваново, а всё остальное не должно было его волновать. Поэтому неудивительно, что тайна содержимого колбасных скалок беспокоила агента гораздо меньше, чем рентгеновские сканеры, установленные в Лондоне, куда направлялся его авиалайнер. Пассажиропоток между Америкой и Европой, уже давно не мог похвастаться размахом полувековой давности, а семь лет назад, после официального объявления начала Второй Холодной войны, сократился ещё сильнее. Для принятия всех имеющих возможность посетить Социалистическую Европу американцев вполне хватало аэропорта Хитроу, из которого они отправлялись по всей Европе региональными рейсами.
  Бейкера не зря беспокоил пограничный контроль - в последние время на всех транспортных пунктах предпринимались беспрецедентные меры по антитеррористической безопасности. На южных границах Европейского Союза всегда было неспокойно, но в последние несколько месяцев в связи с усилившейся конфронтацией с Исламским Государством, напряжённость ощущалась особенно сильно. Африка кипела и бурлила - если в остальном мире рост населения в целом стабилизировался, то в ней неконтролируемая рождаемость продолжалась темпами прошлого века. Чёрный континент попал в замкнутый круг стремительно растущего населения, повальной нищеты и войн за ресурсы. Кто тут только не воевал: начиная от вооружённых новейшими образцами оружия наёмников со всего мира и заканчивая местными бандитами, единственным оружием которых были оставшиеся ещё от локальных конфликтов Первой Холодной войны автоматы Калашникова. Однако самым крупным игроком на просторах Чёрного континента являлось Исламское Государство, в своё время огромными усилиями выдавленное из Передней Азии, но прочно обосновавшееся в Западной Африке. По населению Исламское Государство со всеми захваченными территориями как-то внезапно оказалось на пятом месте в мире, уступив лишь таким гигантам, как Индия, Китай, Европейский Союз и Соединённые Штаты. К счастью для всего остального мира, исламисты не обладали высокотехнологичным оружием и серьезно воевать не могли, но постоянную головную боль цивилизованному миру, а в особенности - Европейскому Союзу и Китаю, претендовавшему на свою долю в ещё неистощённых африканских ресурсах, обеспечивали.
  Европейские и китайские миротворцы - преимущественно летающие автоматические боевые системы, оказывающие поддержку немногочисленным войскам специального назначения, противостояли террористам в окутанной непрекращающейся войной Африке, но их усилия напоминали борьбу Геракла с гидрой из известного мифа. Успешности в борьбе с терроризмом не прибавлял и тот факт, что два центра современной цивилизации в Евразии, хотя не опускались до открытого противостояния друг другу, то в близкой дружбе замечены не были. Кроме спецназа, в Африке работали многочисленные европейские гуманитарные миссии, первоочередной целью которых был захват умов юных африканцев. Выучившиеся в школах при этих миссиях африканцы превращались в самых ярых противников Исламского Государства, компенсирующих свою малую численность высокотехнологичным оружием, искусной тактикой и тем, чего так не хватало европейским спецназовцам - чувства мщения за свою родину, превращённую в выжженное поле ради дурацких средневековых идей. Поэтому неудивительно, что исламисты ненавидели представителей этих миссий сильнее любого спецназа, называя их представителей не иначе как "слугами шайтана". Из-за частых нападений на гуманитарные миссии в них шли люди исключительной отваги, по возвращению в Европу становившиеся героями, сопоставимыми по известности разве что с космонавтами. И было за что - согласно статистике, риск погибнуть в дальнем космосе был просто ничтожен по сравнению с риском быть взорванным очередным исламским шахидом в диких африканских землях, лежащих всего лишь в нескольких сотнях километров от мирных европейских городов.
  Верховный Совет Европы устраивал бесконечные заседания, посвящённые решению африканского вопроса, бесчисленные комиссии аналитиков рассчитывали оптимальные пути сценария погашения конфликтов, но все меры не приносили ожидаемого эффекта. И не мудрено - для европейских специалистов по Африке не было секретом, что их заокеанские "коллеги" прилагают немалые усилия, чтобы не дать погаснуть очагам напряжённости. Умело дёргая за ниточки в руководстве африканских республик и вождей Исламского Государства, агенты ЦРУ провоцировали всё новые и новые столкновения между африканскими племенами, выливавшиеся в кровопролитные войны. Всё это делалось для того, чтобы задушить заокеанского конкурента, максимально затруднив предприятиям Старого Света доступ к подземным кладовым Африки.
  Летевший в Европу диверсант также был прекрасно осведомлён, что американская разведка успела отметиться практически во всех этих конфликтах. В ЦРУ даже существовало особо секретное подразделение, специализировавшееся на провокациях, сотрудников которого за глаза называли "поджигателями мира". Но к Бейкеру это никак не относилось - официально он был всего лишь безобидным представителем корпорации "Катерпиллер", да и в бытность свою шпионом провокациями не занимался, ограничиваясь более простыми задачами.
  Впервые ступившие на землю Туманного Альбиона американцы с любопытством разглядывали футуристический дизайн гигантского аэропорта, остальные же, которых было большинство, сразу устремились к выдаче багажа. Здесь были в основном богатые туристы, бизнесмены и учёные. Последние две категории были причастны только к тем немногим проектам и научным темам, на которые не были наложены санкции.
  Уже не раз бывавший в Хитроу агент шёл получать багаж, по пути в очередной раз удивляясь невероятной ухоженности всего и вся, причём это проявлялось не только в международном аэропорту, но и во всех закоулках нового Союза. Бейкер вспомнил, что такая же неестественная для Америки чистота была в Сингапуре, в котором он служил после бегства контингента американских войск из Германии. Тогда, следуя примеру взбунтовавшейся Европы, вспыхнула Азия, и на поддержку режима стратегически важного форпоста "свободы и демократии" Соединённые Штаты бросили свои лучшие военные силы. Только если в городе-государстве такая чистота достигалась жестокими наказаниями за малейшую провинность, то в Союзе подобные наказания не применялись. Европейский порядок строился на куда более сложной системе - не менее эффективной, но куда более гуманной. Суть этой системы была страшной тайной для большинства граждан Штатов, даже Бейкер не знал многих деталей. Подробности были известны лишь аналитикам ЦРУ и АНБ, да кругу правивших страной олигархов.
  Бейкер стоял у ленты выдачи багажа и старался, не думая ни о чём, изображать порядочного американского гражданина, утомлённого долгим перелётом и с нетерпением ожидающего выдачи багажа. Так протекала транспортировка груза колоссальной важности, со стороны - ничего примечательного, а внутри - напряжение, извечный страх разоблачения. Но ему сказали, что проходить контроль в аэропорту с этим грузом можно спокойно - никаких проблем возникнуть не должно. Джон, верил каждому слову начальства, инструктировавшему его, однако тогда, когда его чемоданчик проходил через сканер, всё внутри агента замерло. Сейчас, когда он находился в самом центре одной из важнейших советских республик Европейского Союза, от него требовалась особая осторожность. Если сработает местная систем безопасности, у него не будет ни малейшего шанса - похожие на миниатюрных кентавров роботы-носильщики мгновенно скинут свои милые маски и превратятся в боевые машины, готовые в доли секунды скрутить любого подозрительного человека, обезвредить заложенную в багаж бомбу и одновременно с этим максимально обезопасить остальных пассажиров. Но на этот раз никакого инцидента не произошло - холодильная сумка успешно прошла все автоматизированные сканеры, проехала по транспортёру и приземлилась прямо в руки Бейкеру.
  Про себя улыбнувшись, а внешне сохраняя вид уставшего после перелёта и озабоченного делами человека, американский диверсант зашагал в зал ожидания аэропорта Хитроу. Там ему предстояло провести три часа, остававшиеся до рейса "Лондон-Иваново". Бейкер перелетал Атлантику на потрёпанном, наверное, уже полувековой давности, но всё ещё исправно летавшем Боинге. Пассажирам, справедливо опасающимся летать на столь древнем самолете, по внутренней сети лайнера разъяснялось, что в ходе недавней модернизации старые двигатели заменены на новые, разумеется - исключительно суперэкономичные и суперэкологичные. Разумеется, конструкция самолёта от этого не обновилась, но новые разработки авиастроительный гигант "Боинг" не проводил уже давно. Прибыль, правившая миром капитала, исправно поступала и с отслуживших своё самолётов, а рисковать вложениями в разработку принципиально новых аэрокосмических систем руководство корпорации не собиралось. Американцы, считавшие, что жизнь их слишком ценна, чтобы летать на всяком старье, обладали состоянием в миллионы долларов и могли позволить себе билет на немногочисленные миниатюрные сверхзвуковые самолёты бизнес класса. Их соотечественникам, оказавшимися чуть менее ценными, так и приходилось пользоваться услугами морально и физически устаревших самолётов. Что произойдёт, когда эти авиалайнеры окончательно выработают свой ресурс, служащие "Боинга" предпочитали не думать, хотя среди них упорно ходили слухи, что в высшем руководстве уже стоит вопрос о покупке европейских самолётов производства организации "Аэробус".
  Внутренние рейсы между советскими республиками обеспечивались преимущественно современными Аэробусами, причём очень часто в название самолёта было сдвоенным. Например, лайнер, на который Джону достался билет, назывался "Аэробус-Мясищев". Это объяснялась тем, что все самолёты производились под патронажем единой европейской промышленной организации "Аэробус", однако на разных производствах, среди которых важнейшую роль играли производственные площадки Социалистической Франции и России. Огромная, слегка приплюснутая махина, спроектированная в подмосковном конструкторском бюро Мясищева и построенная в каком-то из волжских городов, всего за пару часов перебросила Бейкера и ещё около тысячи пассажиров вместе с ним из лондонского в ивановский аэропорт. Последний, носивший простое название "Южный", был заметно меньше Хитроу. Было заметно, что в нём отсутствовала подобная лондонской система безопасности - своих граждан власть советов не опасалась. И всё-таки относительно небольшое здание аэропорта было битком набито всевозможными автоматами обслуживания. среди которых выделялись бегущие дорожки, легко подкатившие пассажиров вместе с их багажом к станции скоростного трамвая.
  Что ни говори, а Социалистическая Европа в любом месте выглядела если и не футуристично, то как-то иначе, словно стараясь во всех сферах жизни отличаться от Америки. Больше всего бросалось в глаза отсутствие многополосных автострад, без которых немыслим ежедневный ритм американской жизни. Бейкер слышал, что в крупнейшем мегаполисе Европы - Москве многие шоссе даже сносили за ненадобностью. Действительно, пик своего развития Московская агломерации прошла четверть века назад. За время "Великого холода" её население сократилось на порядок, но ни после восстановления страны, ни даже сейчас, не вернулось к прежним значениям. Хорошо усвоив горький урок превращения больших городов при отсутствии снабжения в смертельные ловушки, европейцы предпочитали более-менее равномерное расселение по Земле скапливанию в многомиллионных мегаполисах. Личные автомобили - всего тридцать лет назад неизбежные спутники человека, теперь встречались только в самых отдалённых от цивилизации районах Европы, где было ещё сложно представить жизнь без своего оснащённого автопилотом "железного коня".
  Во всех же городах Европы основной объём перевозок выполнял общественный транспорт, идеально автоматизированный и продуманный до мелочей. Бейкеру запомнился один момент, когда в скоростном трамвае, в котором он ехал из аэропорта, управление железной дороги по громкой связи извинились перед пассажирами за сорокасекундное опережение графика поездки. Опережение графика! В этот момент привыкший к часовым пробкам американец испытал весьма нехилый когнитивный диссонанс. Однако скоростной трамвай был далеко не самым современным видом транспорта. В последнее десятилетие города всей Социалистической Европы опутывала сеть "Небесный путь", или, как говорили в России, система струнного транспорта, успешно дублировавшая наземные линии. Юркие вагончики этой системы с лёгким свистом проносились над улицами, обгоняя ползущие внизу трамваи. Когда-то забитые автомобилями городские улицы теперь сверкали широкими пешеходными тротуарами, между которыми пролегали дорожки для всевозможных видов личного электротранспорта - велосипедов, самокатов, биноколёс, моноколёс и многого другого.
  На пересадочном узле, расположенном на Автовокзальной площади, шпион пересел со скоростного трамвая на "Небесный путь", чтобы понаблюдать за городом с высоты струнной дороги. Бейкер вошёл в миниатюрный вагончик и, откинувшись в удобном, покрытом цветастой искусственной кожей кресле, помчался на проспект Ленина, в гостиницу "Советская". Она была уже довольно старой, рекламные буклеты честно предлагали американским туристам лучшие предложения в современных зданиях, но Бейкер предпочёл её из-за удобного расположения в центре города. Отсюда можно было быстро добраться не только до предприятия "Кранэкс", где диверсанту, как представителю корпорации "Катерпиллер", нужно было принимать участие в семинарах по обмену опытом, но и до любой точки полумиллионного города.
  Заняв номер в гостинице, Джон на скоростном трамвае домчался до проходной "Кранекса", где получил временный пропуск на предприятие. Разумеется, прибывшим на семинары по обмену опытом иностранным делегатам был закрыт доступ ко многим нюансам производства, но на этот раз Бейкеру не было дела до технологических секретов. Выходя из проходной, Джон наткнулся глазами на рекламный плакат с лозунгом: "Наша продукция используется на Марсе!", который его, как гражданина Великой Америки, изрядно уязвил. Ни для кого не было секретом, что предприятие "Кранэкс" поставляло на Марс самую современную и самую надёжную технику для строительства советской автономной колонии, до которой, несмотря на все заверения Илона Маска, американская космонавтика пока не созрела.
  В гостинице Бейкера больше всего поразило почти полное отсутствие обслуживающего персонала. Отдыхая в североамериканских, а уж тем более, латиноамериканских гостиницах высокого класса, Бейкер привык к постоянному вниманию прислуги, которая ходила вслед за ним, по малейшему движению угадывая и исполняя любые его желания. Ещё бы - ведь гостиничный бизнес был одной из немногих отраслей, где ещё не победила автоматизация. В родной Джону Америке автоматизация победить никак не могла, а в Европе, несмотря на сохранившееся до сих пор отставание в некоторых отраслях (по крайней мере, так искренне считал Бейкер), победила. Несомненно, в этом ей помогли принятые советами большинства европейских республик законы о недопустимости эксплуатации. Здесь же, где это было возможно - в торговых точках, столовых, парикмахерских, люди заменялись автоматикой. Вслед за производством роботы заняли место людей в сфере обслуживания, освободив человеческое время для созидательного труда. Разумеется, далеко не все люди пользовались открывшимися им широкими возможностями в раскрепощении творческих способностей, кто-то предпочитал просто потреблять, но социальных баллов, необходимых для полноценного доступа ко всем благам цивилизации, эти люди практически не получали.
  Справедливости ради, в Союзе встречались так называемые волонтёры, которые работали в сфере обслуживания не ради баллов, а ради интереса, занимаясь этим в качестве хобби. Разумеется, никакого пиетета перед клиентами эти волонтёры не испытывали. Джону даже показалось, что официантка-волонтёр, разносившая блюда в ресторане "Атлант", смотрит на него с жалостью. Понимаете, с жалостью! Понятно, что такое отношение сильно возмутило Бейкера, ведь американец привык, что прислуга смотрит на господ вопросительно, постоянно ожидая нового требования, в крайнем случае, безразлично. Однако Джон не подал виду - он был на территории врага, а здесь не было место чувствам. От агента всегда требуется холодный расчёт, а неконтролируемые эмоции оставь для цирка - так говорили ему в тренировочном центре "Ферма", где он учился много лет назад.
  Проблемой, а с другой стороны - козырем Европейского Союза была малочисленность населения. Уже больше полувека назад большинство европейских стран преодолели третий демографический переход, после которого в них началось снижение численности населения. Ну а после "Большого холода", унёсшего жизни миллионов человек и сделавшего десятки миллионов эмигрантами, демография Европы находилась в совсем уже кризисном состоянии. Приток мигрантов и бэби-бум тридцатых годов в Европе несколько исправили ситуацию, и теперь демографическая диаграмма Социалистической Европы больше напоминала не пресловутую пирамиду, а своего рода песочные часы.
  На красочных туристических путеводителях, которые выдали всем вновь прибывшим в Иваново, указывалось, что "этот город разительно отличался от предыдущих центров Золотого кольца..." К удивлению Бейкера, уже привыкшего, что в европейских городах туристам в первую очередь показывают тщательно оберегаемые древние храмы (особенно странным это казалось для России, где четверть века назад народ раз и навсегда покончил с попытками церкви диктовать свою волю), оказалось, что город Иваново гордится кое-чем другим. На проводимой для иностранцев экскурсии "По местам революционной славы 20 и 21 веков", гид много рассказывал о славных революционных традициях города, но Бейкер старался его не слушать. Агента инструктировали, чтобы он с сомнением относился ко всей информации, получаемой в Социалистической Европе. Послушать этого экскурсовода, так вообще окажется, что власть советов, ныне являющаяся общепринятой на одной четверти суши, зародилась именно в этом неприметном рабочем городе, почти полтора столетия назад, в далёком 1905 году. Возможно, что так оно и было, но Бейкер считал принятие на веру "советской пропаганды" не чем иным, как мыслепреступлением.
  Всего четверть века прошла с тех пор, как город Иваново, как и большинство городов Европы, находился на волосок от гибели. Но люди, жившие в нём, решили не умирать, а наперекор всему миру создать новое общество. За это им пришлось бороться не только с холодом и голодом, но и со своими же соотечественниками, не желавшие терять награбленные капиталы и положение в обществе. Народ Европы победил и теперь осуществлял грандиозные планы строительства будущего. Ценой этому стала новая Холодная война, но ведь всему на свете есть цена, не правда ли?
  В любом случае, Бейкер возненавидел этот, как казалось ему, слишком чистый и упорядоченный город всеми фибрами души. Подумав, диверсант решил, что по приезду домой, он обязательно выяснит, включено ли Иваново в список объектов, обязательных для поражения ядерным оружием в случае перехода холодной войны в горячую. "Уж тогда-то здесь будет действительно жарковато" - с усмешкой подумал Бейкер, утирая пот со лба. Но, как и всякий здравомыслящий человек, он до чёртиков боялся такого исхода событий, поскольку прекрасно знал, что мощи ответного ядерного удара будет достаточно, чтобы превратить все объекты на территории Англосаксонской Америки в радиоактивный пепел.
  На его родине ещё ходили слухи, что к каждому приезжему здесь приставляли агента госбезопасности, но Бейкер, по долгу службы неплохо знавший реалии Социалистической Европы, знал, что это досужие вымыслы. Зачем нужны специальные агенты, если всевидящее око АСГУ - автоматической системы государственного управления, и так наблюдает за тобой двадцать четыре часа в сутки? Любое происшествие фиксировалось в режиме реального времени и зачастую, когда укладывалось в рамки понимания искусственного интеллекта, начинало решаться вообще без привлечения людей. И только тогда, когда доступными АСГУ средствами было не обойтись, к решению проблемы привлекались люди. Разумеется, во множестве европейских организаций были свои аналитики, которые просматривали видеозаписи с мест происшествий, но это случалось лишь в исключительных случаях, когда проблема выходила за постоянно расширяющиеся, но всё ещё ограниченные рамки решений автоматики.
  В родной Бейкеру Америке граждане тоже подвергались пристальному вниманию со стороны "Большого брата", причём не одного, а множества, начиная от федерального правительства и заканчивая иностранными, преимущественно японскими и китайскими, корпорациями. Правда, система слежения распространялась не на всех американских граждан: денежные мешки могли позволить себе откупиться от слежения "Большого Брата", а в гетто эти системы наблюдения ломали настолько часто, что полиция элементарно не успевала заново устанавливать их, не говоря уже о проверке.
  Американец понимал, что и на улицах родных городов его постоянно отслеживают невидимые камеры видеонаблюдения полиции и корпораций, но то, что здесь он постоянно находился под наблюдением электронного ока, которое не только следит, но и может самостоятельно принять решение в случае чего помешать ему, не могло не подавлять. Ладно бы только АСГУ, но доступ к средствам слежения здесь имели не только службы общественного правопорядка, но и все полноправные советские граждане. Однако европейцев, похоже, постоянный контроль всех за всеми и полная открытость жизни большинства людей и работы всех учреждений ничуть не смущали, а судя по отзывам, напротив, очень помогали. Подобный взгляд на личную жизнь ужасал мистера Бейкера, но на время пребывания в Социалистической Европе с этим кошмаром проходилось мириться.
  Согласно инструкции, диверсант должен был оставить скалки колбасы в укромном месте неподалеку от Ивановской областной больницы, после чего продолжить своё посещение Иванова как штатный сотрудник корпорации "Катерпиллер", ожидая следующих инструкций. Пока что всё шло слишком легко, и диверсант опасался, что его выявят именно на этом этапе. Бейкера занимал очень важный вопрос: является ли потеря сумки американским гражданином происшествием, для устранения которого автоматика примет решение вмешаться? Скорее всего, АСГУ просто не обратит внимания на подобную ерунду, но в этой стране нельзя было быть в чём-либо уверенным. Первым же вечером после прибытия в Иваново диверсант начал поиск заветного "укромного места", в котором должен был оставить скалки колбасы. С собой он захватил и уже порядком надоевшую холодильную сумку, надеясь окончательно избавиться от неё уже в этот вечер.
  Зная возможности современных средств наблюдения, Бейкер не хотел рисковать. "Поблизости" - понятие растяжимое, поэтому диверсант принялся наматывать круги вокруг обширной территории больницы, пытаясь отыскать наиболее неприметное место. К северу от неё, за линией скоростного трамвая раскинулись кварталы старых панельных домов, преимущественно в пять в девять этажей, хотя встречались и семнадцатиэтажные коробки. За прошедшие десятилетия пространство между ними покрылось густой растительностью, среди которой были проложены дорожки из упругой резины, удобные как пешеходам, так и обладателям разнокалиберного индивидуального электротранспорта. Сами дома, когда-то составляющие единый серый фон, внешне изменились особенно разительно. Поверхность бетонных плит покрыли плёнкой из жидких кристаллов, на которую, в зависимости от пожеланий жителей дома, транслировались всевозможные картины, начиная от шедевров мировой живописи и заканчивая состоящими из фракталов абстракциями. Начинка этих домов тоже претерпела всевозможные изменения, самым заметным из которых была замена старого энергетически неэффективного центрального водяного отопления на высокоэффективные электрические обогреватели.
  Несмотря на существенные улучшение условий, многие квартиры в построенном при первом Союзе кварталах пустовали. Как молодые градостроители не пытались улучшить старые дома, двадцать первый век диктовал новые стандарты жизни, размах которых не вписывался в тесный уют типовых домов. Новые, построенные за последнее десятилетие кварталы, не были похожи ни на однотипные панельные дома, ни на огороженные высокими заборами коттеджи, ещё встречающиеся в некоторых районах города. Дома, в которых жили молодые семьи, удивительным образом объединяли в себе преимущества городского и загородного жилья. Свободно раскиданные среди соснового леса, они сочетали в себе самые разнообразные образы и стили, составляя в то же время единую композицию. Индивидуальные комнаты всевозможных объёмов и оформления были связаны друг с другом общим пространством, в котором были предоставлены все условия для быта, обучения и развлечений на высочайшем уровне. Все дома были соединены друг с другом - при желании можно было вообще не выходить под открытое небо, при этом большая часть помещений и переходов словно висела в воздухе, открывая вид на сосновые рощи.
  Побродив по этим кварталам, Бейкер убедился, что его задача оказалась сложнее, чем казалась с первого взгляда. Идеальный порядок на всех резиновых дорожках и ровно подстриженные автоматическими косилками газоны не оставляли ни малейших шансов на незаметное выбрасывание колбас. Пространства, покрытые дикой растительностью, хоть и составляли львиную долю просторных дворов, были заполнены игравшей в подвижные игры детворой, и в какие бы заросли ни продирался диверсант, от случайных детских взглядов и присматривающих за детьми камер он нигде застрахован не был. Маленьким жителям города было, где поиграть - между деревьями были аккуратно встроены причудливой формы воздушные лесенки, дорожки, горки, и столь любимые детьми всего мира домики в древесных кронах.
  Привыкший подмечать любые мелочи агент обратил внимание и на необычную для европейских городов прошлого внешность детей. Должно быть, около половины попавшихся ему ребят и девчат были плодами любви всех рас и народов. Такое смешение объяснялось тем, что в обезлюдевшие после "Великого холода" европейские города приезжали привлечённые начинавшимся великим экспериментом по созданию нового общества специалисты со всего мира. И что замечательно - совместной игре детей всех рас никак не мешали такие мелочи, как цвет кожи или форма черепа. Такого в Соединённых Штатах не было даже в либеральные времена детства Джона, не говоря уже о современности, когда пропасть непонимания между выросшими в различных слоях общества американцами продолжала расширяться. И пусть никаких ограничений по расовому признаку в Америке не существовало, у выросших в афроамериканских и латиноамериканских гетто граждан не было шансов стать полноценными членами общества.
  Поняв, что среди жилых кварталов ему не отыскать подходящего места для закладки, мистер Бейкер обратил своё внимание на окультуренный, но всё же достаточно обширный лесной массив, значившийся на картах города как "парк Харинка". И пусть он находился относительно далеко от больницы - на другой стороне пересекающей город реки Уводи, в качестве укромного места парк подходил как нельзя лучше. На лавочках в парке сидели в основном старушки, составляющие, кажется, большую часть взрослого населения этого города. Джон вспомнил, что в туристической брошюре указывалось, что ещё при первом Союзе Иваново помимо официального девиза - "город Первого совета" носил неофициальное "город невест". Неудивительно, что за прошедшие десятилетия невесты давно уже стали чьими-то бабушками и прабабушками. В руках одной из них Бейкер заметил "Сферу" - далёкого потомка бывших когда-то в ходу смартфонов. Крошечный шарик с помощью сложной системы лазеров создавал голографическую оболочку вокруг себя, обладал интуитивно понятным трехмерным интерфейсом и богатыми коммуникационными возможностями. На родине Бейкера "Сферы" до сих пор являлись жутким дефицитом, так как из-за введённых американским правительством санкций они не могли продаваться в Соединённых Штатах. Одно время корпорация "Яблоко" пыталась выпускать нелицензионные копии советской продукции, но они, хоть и умели устанавливать соединение с остальной продукцией компании, сильно уступали оригиналам в качестве и доступности.
  Диверсант свернул с переливающихся всеми оттенками тротуаров и углубился в дикий сосновый лес, вдыхая приятный запах пробуждающейся с весной природы. Разумеется, системы видеонаблюдения АСГУ, следили за ним и сейчас, но агент надеялся, что их разрешающая способность не позволяла заметить что-то конкретное. Приметив довольно глубокий овраг, агент, мастерски изображая горожанина, уставшего от городского шума и наслаждающегося отдыхом на лоне природы, присел на старый пенёк. Отработанным движением руки он незаметно разорвал заранее распоротую холодильную сумку. С едва слышным треском материя расползлась, выпуская своё содержимое на свободу. Две скалки колбасы выскользнули из сумки, скатились по склону и остались лежать в тёмной яме.
  Диверсант ещё немного посидел на пеньке, после чего направился к выходу из парка. Дело, ради которого он прибыл в Европейский Союз, было сделано, но возвращаться в родные Соединённые Штаты было рано. Теперь ему оставалось только проконтролировать исполнение операции. Агента не поставили в известность насчёт того, что, где и когда должно было случиться, но намекнули, что он обязательно заметит это. Ну что же, оставалось только дождаться. Дальше потекли дни, в которые Бейкер жил, как обычный представитель американской корпорации, знакомясь с технологиями строительных машин, благо здесь было, на что посмотреть.
  Джон любил на досуге попить чаю, но плантации чая в Южной Америке не выдерживали конкуренцию с посадками наркотиков и натуральный чай в Соединённых Штатах считался роскошью. Поэтому после удачно проведённой операции Бейкер не отказался от искушения зайти в приютившееся в полуподвале одного из старинных домиков заведение под скромным названием "Чайная". Ничем не примечательная в Иванове, в Америке она считалась бы не иначе как элитным клубом. На экране очков дополненной реальности Бейкер видел цены, - на большей части пакетиков стола цифра 0, что означало, что гражданам Европейского Союза эта вещь полагалась бесплатно. Автоматическая система учитывала, кто и сколько забрал вещей, но личный счёт при этом не менялся. Для иностранцев все суммы, даже нулевые, по какому-то сложному алгоритму пересчитывались в валюту их страны. И если некоторые экзотические сорта чая стоили вполне прилично даже по американским меркам, то несколько распространённых сортов можно было приобрести за откровенно смешные деньги.
  Прямо в возникшем в очках дополненной реальности интерфейсе Бейкер выбрал для дегустации один из сортов чая - не самый простенький, но и не особо вычурный. Тотчас же автомат заварил ему чашечку ароматного напитка и Джон, прикрыв глаза, глотнул, наслаждаясь вкусом. Вот это был настоящий чай, а не та субстанция с запахом чая, что продавалась для народа в продуктовых супермаркетах Америки! Нет, конечно, и на родине можно было достать чай ничуть не хуже этого, но это было удовольствием, которое мог себе позволить далеко не каждый. А местные русские пьют эту драгоценность забесплатно! Джон неслышно скрежетнул зубами, подавляя застывшую комом в горле зависть.
  Бейкер незаметно осмотрелся, но контингент "Чайной", состоящий из молодых парочек, детей, заказывающих сладости, и пенсионеров, болтавших о былых временах, совсем не интересовался им. Все вокруг были заняты своими делами: что-то обсуждали, чему-то смеялись, о чём-то грустили. И всё это они делали легко, ведь им не надо было постоянно беспокоиться за завтрашний день. В Америке люди часто навешивали на лицо маску в виде улыбки, здесь же люди улыбались меньше, но если улыбались, то искренне, открыто и, как показалось Джону, наивно, словно дети.
  Поняв, что на него никто не обращает внимания, Бейкер принялся снимать с полок один за другим пакетики чая, оплачивая их со своего электронного счёта. Агент знал о так называемых "челноках", которые, набрав полные сумки дефицитного в Америке товара, вернувшись домой, продавали его, срубая при этом прибыль в тысячи процентов. Но Бейкер не собирался продавать драгоценный чай, он покупал его исключительно для собственного употребления. Дождавшись, когда автомат выдаст ему все упаковки чая, Джон покинул "Чайную" с полными сумками "хабара" - ещё одно русское слово, которое после сериала "Сталкер" крутилось на языке у всего мира.
  

Глава седьмая, в которой я знакомлюсь с напарником

  Привыкнув за месяц к напряжённому графику тренировок, я тяжело переживала несколько дней безделья. Никогда ещё у меня не было столько свободного времени, которое я не знала, на что потратить. Когда дома мне становилось нечего делать, я всегда открывала какую-нибудь интересную книгу или сайт. Однако державшие меня в информационной изоляции ЦРУшники никаких развлечений не предоставили - меня не баловали даже обычной в госучреждениях обрубленной сетью, по которой транслировались только патриотические телеканалы. Последний раз я смотрела новости в сети больше месяца назад, в больнице, и сейчас не имела никакого представления о том, что происходит в мире. Даже в столовую меня не водили, отправляя в мою камеру грузовых роботов, проявивших себя довольно неуклюжими официантами. Делать было абсолютно нечего, оставалось только жалеть себя, что мне уже давно порядком надоело. Я уже вконец извелась, когда дверь моей камеры открылась перед миссис Сипкинс.
  - Отличная новость, - поприветствовала меня надсмотрщица, - твою аватару уже доставили в Иваново, она дожидается тебя там.
  Я глупо улыбнулась - искренне ненавидя как заказчиков операции, в которой меня заставили участвовать, так и свою надсмотрщицу, я всё же была рада. Невыносимое ожидание наконец-то закончилось - пришла пора двигаться "вперёд, на мины", как любил говорить папа, провожая меня в школу. И пусть даже в конце этого пути мне грозила гибель, лучше ужасный конец, чем ужас без конца, как утверждалось в моём блокнотике, куда я любила записывать разные понравившиеся мне афоризмы. Миссис Симпкинс прикатила меня в лабораторию, положила на койку и начала краткий инструктаж. Она не особенно старалась, так как понимала, что я и без её указаний прекрасно представляю город, поэтому пояснила только самые важные моменты. Из инструктажа я узнала если не цель, которую от меня требовали уничтожить, то хотя бы путь, который мне предстояло пройти.
  - Ты сейчас находишься здесь, - миссис Симпкинс ткнула в свой электронный свиток, - В парке "Харинка" на юго-востоке Иванова. До больницы, в которой лежит объект нашей операции, тебе предстоит пройти около трёх километров. Да, это много, мы уже сделали выговор доставившему тебя агенту. Но ты пойдёшь не по центральным районам города, а по просторной окраине, так что места, где спрятаться, на твоём пути будет достаточно. Вот здесь - спальный район, здесь - сады, но ты это знаешь лучше меня. Пока двигайся на максимальной скорости к больнице, дальнейшие инструкции получишь потом.
  Сердце непривычно заколотилось, когда я почувствовала, что началось подключение к системе соединения с аватарой. Сотни вызывающих оскомину инструкций, как вести себя в другой стране с другой стороны Земли, в чужом городе, остались позади. Через несколько секунд мне предстояло фактически вживую увидеть город, в котором папа провёл всё своё детство. Надежды и страхи, спутанные в единый клубок, заставляли учащённо биться моё сердце, и вот, наконец, наступил тот неуловимый миг, когда моё мироощущение переключалось из моего тела в тельце аватары.
  Как только я очнулась в своём втором теле, первые, что я почувствовала - это тесноту и темноту. Капсула, в которой я лежала, была настолько тесной, что я ощущала себя со всех сторон стиснутой её стенками. Более того, через несколько секунд я поняла, что начинаю задыхаться - в капсуле заканчивался кислород. Никогда в жизни я не страдала клаустрофобией, в детстве для меня не было проблемой часами сидеть в шкафу. Однако до сих пор я просыпалась в аватаре, находясь в довольно просторном помещении, и пробуждение в похожей на гробик капсуле оказалось для меня в новинку. В приступе паники все инструкции вылетели из головы, зато рефлексы сработали чётко - я изо всех сил упёрлась ладонями в преграждающую путь к свободе крышку. Раздался негромкий щелчок, крышка люка отлетела в сторону, и свет, ослепительно яркий после полной темноты, ворвался в капсулу.
  Когда глаза аватары привыкли к дневному свету, я увидела прямо над своей головой качающиеся верхушки сосен на фоне сияющего голубого неба. Первый глоток ивановского воздуха пьянил похлеще любых коктейлей, что я когда-то пила. Наверное, ещё ни разу, пребывая в аватаре, я ещё не дышала таким воздухом. Он был свеж и насыщен ароматом множества природных запахов. По сравнению с ним привычная для меня атмосфера ангара, прогнанная через фильтры кондиционеров, казалась какой-то пресной. Залитый солнцем лес, пробудившийся после зимней спячки, после опостылевшего ангара казался поистине райским местом.
  Проверяя скорость соединения, я пошевелила руками. Отставание сигнала, которым меня не раз пугали на инструктажах, оказался не таким уж большим. Во время испытаний в ангаре Контролёр обычно выставлял большие значения. Видимо, люди, обучавшие искусственный интеллект, руководствовались русской поговоркой "Тяжело в учении - легко в бою". Вот только я отчаянно не желала вести бой с кем бы то ни было в этом городе. Мне хотелось просто жить здесь, подальше от американских спецслужб, а не убивать никого и не умирать самой ради их интересов.
  Просто лежать и смотреть на верхушки сосен было невероятно приятно, но всё когда-нибудь надоедает. Тем более, согласно инструктажу, мне за этот день предстояло пройти совсем немаленькое расстояние - длина моего шага была в двадцать раз меньше человеческого, соответственно и передвигалась я в двадцать раз медленнее. Конечно, я могла бежать неестественными для обычного человека прыжками и по скорости почти приблизиться к медленно идущему человеку, но этот режим требовал невероятных энергетических затрат и сколько-нибудь долго поддерживать его я не могла. Осознав, что пора переходить к действиям, я выпрыгнула из своей колбасной капсулы на ковёр из прелых листьев и первым делом оглядела место своей высадки.
  Крошечный пластмассовый гробик, в котором я лежала, был покрыт изнутри привычным гелем, а снаружи обрамлён начинкой из варёной колбасы. Так вот что имели в виду ЦРУшники, когда говорили о колбасной почте. Вот почему на мне нет никакого металла! Всё для того, чтобы выдать меня за начинку для колбасы! И, надо сказать, это ухищрение сработало, если везший меня агент прошёл через хвалёную систему безопасности Хитроу. Нет, конечно, современные системы сканирования, установленные в аэропортах, через которые меня везли, могли обнаружить любые предметы, однако для того, чтобы что-то найти, автомату надо знать, что искать. Автоматические системы сканирования проверяли багаж на наркотики, всевозможные виды оружия (начиная от банального огнестрела и заканчивая чрезвычайно сложными электромагнитными бомбами), и тому подобный запрещенный для провоза в Европу хлам. Конечно же, они не были запрограммированы на то, чтобы искать странного биоробота - девочку-аватару размером в несколько тысяч раз меньше человеческого!
  Объяснив сама для себя секрет своей переправки через границу, я огляделась вокруг и обомлела: колбаса, в которой я прибыла сюда, была не единственной. В полумраке ямы, откатившись чуть дальше и наполовину зарывшись в грязь, лежала ещё одна скалка! Обычная колбаса, муляж? Сомнительно. Насколько я знала, ЦРУшники никогда не клали все яйца в одну корзину. Если они сомневаются в моей благонадёжности, а поводов для этого у них предостаточно, то вряд ли отправили бы меня на секретную миссию одну. Да, они контролировали моё настоящее тело, без которого аватара была бы просто куском мяса, да, они внедрили в аватару чип Контролёра, который брал управление ей, если что-то, по его мнению, шло не так, но казалось ли всё это достаточным перестраховщикам из ЦРУ? Если нет, то они обязательно должны были прикрепить ко мне напарника, который мог бы завершить миссию, если, несмотря на все ограничения, я заартачусь. Вот только почему меня не предупредили о напарнике на инструктаже?
  Я, осторожно ступая босыми ногами по холодным и влажным прошлогодним листьям, подошла к продолговатой скалке и прислушалась. Царила тишина, лишь откуда-то сверху доносился скрип качающихся от ветра сосен и щебет птиц. Скалка колбасы пропорционально аватаре была размером с фургон для человека. В родном теле я бы никогда даже пробовать не стала ворочать такие массивные предметы, но в теле аватары мне всё было нипочём, я чувствовала себя, словно Супергёрл из комиксов. Ухватившись за перетянутый алюминиевым кольцом кончик, я потащила колбасу, которая была в десятки раз тяжелее меня, из грязи. Мои искусственные мышцы напряглись, тело ушло по пояс в грязь, но скалка подалась, и, хлюпая, начала выходить из лужи. Вытащив её на сухое место, я нащупала тончайший разрез в казавшейся монолитной массе колбасы и принялась расширять его пальцами, помогая обнаруженным в поясном наборе инструментов ножом. Колбаса начала отслаиваться, и я принялась ожесточённо сдирать эти слои до тех пор, пока окончательно не разодрала её массу и не добралась до скрывающегося внутри пластмассового саркофага.
  Внутри, как я и догадывалась, лежала ещё одна аватара. С первого взгляда она казалась копией моей, но уже через несколько мгновений я поняла, что на самом деле чужая аватара отличалась от неё отдельными элементами. Несколько иное телосложение и отсутствие груди, выделенной у меня чисто декоративно, говорили о том, что эта аватара была создана для мальчика. Впрочем, тот факт, что им управлял человек другого пола, меня беспокоил меньше всего. Проблемой было то, что аватара не подавала ни малейших признаков жизни. Я, проведшая всё время в искусственном теле в одиночестве, ни за что не хотела терять долгожданного спутника, пусть даже если он будет шпионить за мной для ЦРУ. Но что, если он не шпик, а мой товарищ по несчастью, такая же жертва произвола спецслужб, как и я? Выяснить это можно было лишь одним способом - оживить его аватару.
  Наклонившись над чужой аватарой, я не почувствовала никаких признаков дыхания, но его тело всё ещё было тёплым, что давало мне шанс. Да, все признаки клинической смерти были налицо, и вряд ли я смогла бы реанимировать оказавшегося в такой ситуации человека. Однако на лекциях в "Нейролинке" я изучала биологию аватар и знала, что из-за отсутствия привычного в человеческой анатомии мозга они могут обходиться без кислорода значительно дольше, чем обычные люди. Но не бесконечно долго. Спасти моего спутника могло только возобновление подачи кислорода в лёгкие. Это я и проделала, используя единственный доступный мне метод - искусственное дыхание рот в рот. Такого рода тренировкам меня не подвергали, однако на курсах выживания в школе я проделывала это в своём обычном теле, а значит, могла попробовать это сделать и в теле аватары.
  Мои усилия не пропали даром - через минуту отчаянных попыток вдохнуть жизнь в своего напарника, он судорожно задышал и замахал руками. Чтобы не получить случайную оплеуху, я отпрыгнула от него, неловко поскользнулась на сгнившем листе и скаталась прямо в лужу. Впрочем, при вытаскивании оттуда колбасы, я и так заляпалась по самые уши, так что новая порция грязи ничего не поменяла. Волнуясь, что предстану перед своим товарищем по несчастью в образе замарашки, я, как могла, стряхнула грязь с комбинезона и осторожно подошла к контейнеру. Мой напарник прекратил размахивать руками и теперь только часто мигал, пытаясь прийти в себя. Я заметила, что его глаза были не голубыми, как у меня, а карими.
  - Привет! - наклонилась я над ним, - Меня зовут Алиса. Я рада, что спасла тебя и вообще... Можешь встать?
  - Ты... меня... поцеловала... - пробормотал мой напарник, глядя в мои глаза не отрываясь, словно нашёл в них что-то невероятно интересное.
  - Чего? - удивилась я, - вообще-то это было искусственное дыхание!
  - Всё равно, я этого никогда не забуду, - преисполненным благодарности голосом произнёс он.
  Я не знала, как ответить, поэтому промолчала. Двусмысленный ответ напарника заставил размышлять меня над тем, что же он никогда не забудет: то, что я спасла жизнь его аватаре, или всё-таки то, что ему показалось, будто я его поцеловала. По интонации выходило, что скорее второе. Конечно, искусственное дыхание чем-то похоже на поцелуи, но каким же сумасшедшим надо быть, чтобы ценить поцелуй больше спасения от смерти?
  - Кстати, как тебя зовут? - спросила я, чтобы хоть как-то прервать неловкое молчание.
  - Меня зовут Майкл. И да, я могу встать, но только благодаря тебе!
  С этими словами мой напарник выбрался из пластмассового контейнера. Движения недавно очухавшейся аватары были неуклюжи, и Майкл бы упал, если бы я не подхватила его, прижав к себе. Я почувствовала, как его аватара, коснувшись моей груди, вздрогнула всем телом, словно от удара током.
  - Ничего, я справлюсь, - пробормотал Майкл, неловко отстраняясь от меня. Тут он увидел грязевые следы от моей борьбы с тонувшей в грязи колбасой и восхищённо заметил, - ничего себе ты сильная!
  - Да ладно, ты бы сделал также, - пожала плечами я, - твоя аватара ничуть не слабее моей, вот только изнутри тебе было не открыть колбасу. Мне просто повезло, что она не укатилась в грязь. Иначе - поминай, как звали.
  - И всё-таки ты невероятная, необыкновенная... - продолжал восхвалять меня Майкл. При этом взгляд его карих глаз беспомощно метался, то поднимаясь и благоговейно касаясь меня, то упираясь обратно в сгнившие листья.
  - Нет же, - прервала я этот поток восхищения, - я самая обыкновенная, необычна ситуация, в которую мы попали. Кстати, что они сделали с тобой?
  - В смысле - "что сделали"? - не понял меня Майкл.
  - У меня убили отца и отрезали ноги, - призналась я, ожидая увидеть на лице напарника сочувствие, но в первый момент увидела лишь крайнее изумление.
  - Чего? - ахнул Майкл, - Ты... Ты не шутишь? Это правда?
  - Да, разумеется, правда, - вздохнула я и продолжила допытываться, - так что они сделали с тобой? Лишили семьи, дома, конечностей?
  - Они обещали спасти мою жизнь, - растерянно произнёс Майкл.
  Теперь пришёл черёд удивляться мне.
  - Как они спасли твою жизнь? - подозрительно спросила я, непроизвольно отодвигаясь от напарника. Тот заметил моё движение и горестно вздохнул.
  - Несколько месяцев назад у меня внезапно обнаружили рак крови, - признался Майкл, - Моя семья продала всё, чтобы если не вылечить меня, то хотя бы это затормозить развитие болезни. Я собирался вкалывать в аватаре сутками, чтобы заработать денег на лекарства, но этого было мало. Когда средств не осталось даже на химиотерапию, и я уже начал свыкаться с мыслями о неизбежной смерти, пришли люди из ЦРУ. Они обещали, что если я помогу им, то они помогут мне и оплатят операцию в элитной клинике. А в качестве аванса ЦРУ оплатило мне химиотерапию.
  - И ты им веришь? - я очень сильно сомневалась, что после успешного завершения миссии кому-то из ЦРУ захочется платить за здоровье Майкла.
  - А что мне ещё остаётся делать? - пожал плечами мой напарник, - если бы не они, меня бы уже не было.
  - Знаешь, можно сказать, что они спасли и мою жизнь, вытащив из тонущего автомобиля, после чего я очнулась без ног и папы, - вздохнула я.
  - Если, если они посмели так поступить с тобой... - Майкл замолчал, а потом всё-таки решился озвучить свою мысль, - какие же они всё-таки сволочи!
  - И это всё, на что ты способен? - подзадорила я мальчишку.
  - А на что мне надо быть способным? - удивился тот.
  - А хотя бы вот на что! - и я начала произносить многоэтажный ругательный оборот в адрес всех государственных институтов США.
  - Стой! - испуганно прервал меня Майкл, - в нас же встроены Контролёры, они расценят это как подрывную деятельность!
  - "Подрывную деятельность"? - звонко рассмеялась я, - и что же мы можем подорвать? Психику шпиков, прослушивающих запись Контролёра?
  Однако мой напарник оказался прав - моему Контролёру не понравилось такое неуважительное отношение к основам родной государственности, и он, прокричав мне в голове что-то о "наказании за попрание духовных ценностей", довольно ощутимо ударил меня по носу моей же рукой. Я чуть было не рухнула в грязь, но умудрилась сохранить равновесие.
  - Ну как, забавно, правда? - улыбнулась я напарнику, потирая ушибленный нос. Обошлось без крови - сосуды аватар были надёжнее человеческих.
  - Ты находишь это забавным? - воскликнул он всё с тем же оттенком восхищения, - тогда... Тогда я тоже должен так сделать!
  Майкл неловко повторил моё изощрённое ругательство, после чего реакция контролёра не заставила себя долго ждать. Я даже не успела среагировать, как вдруг мой напарник врезал по носу самому себе, неловко закачался и опрокинулся в грязь. Только тогда я пришла в себя от удивления и одним прыжком подскочила к нему, чтобы помочь подняться.
  - Всё в порядке, - произнёс Майкл, отряхиваясь - теперь он был облеплен грязью не хуже меня, - думаю, пора выдвигаться?
  Мы собрали снаряжение, нацепив на пояс миниатюрное оружие и повесив на спины рюкзаки с концентратами, и двинулись в путь. Сейчас мы находились в самом центре "Харинки" - одного из трёх старых парков, окружавших советский город. Он совсем не напоминал привычные мне с детства городские парки Сан-Франциско, по которым я гуляла с папой. Они были целиком окультурены и больше походили на огромные цветники. Советский же городской парк представлял собой глухой лес, изрезанный прогулочными дорожками вдоль которых изредка встречались площадки с аттракционами.
  Я спланировала маршрут так, чтобы обойти стороной эти площадки, на которых должно было находиться большинство посетителей парка. В нашем снаряжении не было отдельного компаса, да в нём и не было нужды - кожа аватара состояла из тончайшего полимера, способного улавливать магнитное поле Земли. Это происходило за счёт электрического сопротивления слоёв полимера при ориентации относительно внешнего магнитного поля. Проще говоря, я чувствовала своё положение в пространстве лучше любого компаса.
  Несмотря на все возможности аватар, идти по неухоженному лесу было нелегко. Из-за препятствий в виде завалов из поломанного сушняка, приходилось постоянно петлять, и если бы не встроенные в нас бионические компасы, нам бы грозила опасность заблудиться. Природа Восточной Европы поздно приходила в себя после зимней спячки, и множество насекомых, столкновение с которыми, если не пугало меня, то сильно беспокоило, ещё не заполонили леса. По пути мы встретили только огромного майского жука, но он не проявил к нам никакого интереса, благоразумно обойдя стороной странных мышат, столь похожих на людей. Издалека пару раз мы видели передвигающихся внушительными прыжками лягушек, и обрадовались, что до нас им нет никакого дела. Пообедали мы удачно попавшимся червяком, не успевшим укрыться в земле от наших острых ножей. Хранящиеся в рюкзаках концентраты было решено оставить на потом, разумно предполагая, что вне парка червяков будет найти сложнее.
  Наконец, дикий лес закончился, и мы вышли к проложенной через него дорожке. На гладкую поверхность пешеходной дорожки, по которой беспрерывным потоком двигались посетители парка, выходить было опасно, поэтому мы шли не по самой дорожке, а около неё. Это было не так удобно, но всё равно гораздо быстрее, чем продираться через лес. Наше продвижение ускорилось, однако до выхода из парка было ещё далеко. Наступили сумерки, но они не сменились ночью. Освещение оставалось далёким от дневного света, но было вполне достаточным для комфортного чтения. Вместе с привычным серпом Луны наш путь освещал искусственный отражатель, на порядок ярче естественного спутника Земли. Это было одно из нескольких сотен орбитальных зеркал, предназначенных для освещения крупных европейских городов. Подобная система работала и в Китае, но в Соединённых Штатах так и не прижилась из-за того, что энергетические корпорации так и не смогли договориться, кто будет платить за всё это великолепие. На моей родине гуляли слухи, что эта система может использоваться в качестве оружия, но к реальности они отношения не имели.
  Искусственная луна отменяла собой надобность в фонарях, но в парке существовал ещё один источник света, скорее эстетического характера. Сами парковые дорожки мерцали неярким призрачным светом, реагируя радужными всполохами на касания ног прохожих. Пока людей не было видно, я не выдержала, и на несколько мгновений выпрыгнула на дорожку. Но ничего не получилось - моя аватара оказалась слишком лёгкой, чтобы воздействовать на сенсорную поверхность дорожки. А вот веса босоногой девочки лет четырёх вполне хватало, чтобы оставлять не её поверхности светящиеся следы. Ничуть не стесняясь прохожих, малышка нарезала круги по дорожке, оставляя после себя яркие цепочки из медленно тающих радужных следов. Я обратила внимание, что ни один взрослый за ней не присматривает. Если бы я была в Америке, меня бы не покидало беспокойство за девочку, но, судя по тому, что никто из прохожих не обращал внимания на ребёнка без присмотра, это здесь было в ходе вещей.
  За вечер мы добрались до выхода из парка и захоронились за пучком травы, растущей у самой пешеходной дорожки, особенно широкой в этом месте. Вдоль неё стройными рядами стояли ярко освещённые автоматы выдачи газировки, мороженого и пирожных, мерцали голографические информационные стенды, рассказывающие о представленных в парке аттракционах. К счастью для нас, эти автоматы отвлекали люди достаточно, чтобы они не могли заметить притаившихся за травой двух крохотных аватар. Нам надо было идти дальше на запад, но с этой стороны парк был ограничен довольно оживлённым перекрёстком. Чтобы перебраться на другую сторону дорожной развязки, нужно было как-то преодолеть обе улицы. Прошмыгнуть через опоясывающую парк пешеходный тротуар уже само по себе было затруднительно, а дальше, за широкой полосой газона, шла автомобильная дорога. По ней бесшумно проносились скоростные трамваи и крошечные по сравнению с ними капсулы электромобилей, рассчитанные на одного человека. Конечно, под перекрёстком проходил подземный переход, но преодолеть его, будучи незамеченными и, что ещё важнее, не раздавленными, точно не представлялось возможным.
  - Эх, - вздохнул Майк, - вот если бы в Европейском Союзе была экологическая организация "Природа без границ"...
  - А зачем нам они? - не оборачиваясь, спросила я, с завистью разглядывая толпившихся на площадке у входа людей, в большинстве своём счастливых.
  - Они занимаются прокладыванием дорожек для животных под автострадами, - пояснил мой напарник, - и, если бы под этой улицей была подобная дорожка, мы бы легко могли пройти по ней... Но я сомневаюсь, чтобы в Советском Союзе вообще было такое движение.
  - Пошли! - я дёрнула напарника за рукав комбинезона, - я точно не помню, но на карте что-то похожее здесь значилось.
  Мы отошли от входа, прошли немного на север, спустились в ложбину, и когда вновь приблизились к идущей вдоль парка пешеходной дорожке, то оказалось, что она пролегает высоко над нашими головами, а перед нами открывается довольно широкий тоннель, поросший мхом и явно предназначенный для обитателей лесопарка.
  - Действительно, есть проход, - признал Майкл, оглядывая предназначенный для зверья лаз, и озадаченно спросил, - но откуда ты узнала, что у них тоже есть сообщество экологов?
  - Я понятия не имею о советских сообществах экологов, - призналась я, - просто рассматриваю ситуацию в целом. Иная организация экономики приводит к тому, что люди в Европе имеют значительно больше свободного времени, чем в Америке. Поэтому то, чем в Штатах занимаются лишь маленькие группы энтузиастов, в Союзе - удел миллионов.
  - Логично, - согласился со мной Майкл и попытался пошутить, - главное - не напороться на другого пользователя этим объектом инфраструктуры.
  После этих слов он снял с пояса электрошокер и взял его наизготовку, словно автомат. Я последовала его примеру, и мы двинулись по тёмному тоннелю, подсвечивая дорогу налобными фонариками. Путь под землёй занял гораздо больше времени, чем ожидалось. Мы шли под однообразными, покрытыми аккуратным мхом сводами, казалось, уже вечность, а тоннель всё никак не кончался. Или мне так только казалось? Во время нашего пути по тоннелю произошла лишь одна задержка, когда Майкл смущённо попросил меня отвернуться. Воспользовавшись моментом, я тоже расстегнула комбинезон и опорожнила кишечник - физиология аватар требовала своего.
  Всё-таки реальная миссия была только психологически сложнее любых тренировок. В привычном нам ангаре тренировку можно было остановить в любой момент, не испытывая при этом никакого беспокойства за свою аватару. Но в реальных условиях, прежде чем отключиться от аватары, нужно было ещё найти безопасное место, где её никто не обнаружит, не затопчет и не съест. Кстати, о еде - наши ненасытные аватары тоже хотели есть, но мы договорились устроить привал сразу же после выхода из тоннеля.
  Наконец, впереди забрезжил сумеречный свет искусственной луны. Лаз заканчивался уже в нескольких шагах, но путь нам преградила какая-то бесформенная конструкция, подвешенная под потолком. Из неё доносились низкое гудение, которое мне совсем не понравились. Майкл, шедший впереди меня, хотел подпрыгнуть, чтобы достать до края странного сооружения, но я успела схватить его и повалить на землю.
  - Стой, дурень, - прошипела я, - если мы немедленно не уберёмся отсюда, нам крышка, и никакие электрошокеры не помогут.
  Майкл действительно остановился, но не так, как я хотела, а совсем. Видимо, от страха он утратил способность полноценно управлять своей аватарой. Поняв, что дальше мой напарник не может идти самостоятельно, я схватила его за руку и оттащила от угрожающе гудящего сооружения. Вот так, таща за собой Майкла, я, прижимаясь к стенке тоннеля, бесшумно, словно мышка, обогнула чужеродную массу и рванулась на волю.
  Отбежав подальше от опасного места, я рухнула на спину и, хапая ртом воздух, пыталась отдышаться. Несмотря на то, что стояла глубокая ночь, звёзд на небе не было видно. И дело тут не только в искусственной луне, что уверенно затмевала все естественные источники освещения, а в том, что добрая половина небосвода была закрыта каким-то огромным сооружением.
  - Что это было? - часто моргая, спросил мой напарник.
  - Осиное гнездо - выдохнула я, - нам повезло, что мы наткнулись на него ночью, когда все осы спали, иначе бы нас разорвали на кусочки.
  - Прости, прости меня, если можешь, - принялся извиняться Майкл, - я вёл себя непростительно глупо. Что мне сделать, чтобы искупить вину?
  - Да ладно тебе, - пожала плечами я, - всё хорошо, что хорошо кончается.
  Сил для поиска добычи не оставалось, поэтому мы поужинали концентратами, запив их удачно подвернувшимися капельками росы, после чего забились под корень ближайшего дерева, свернулись клубочками и мгновенно провалились в сон. Программа, контролирующая телеметрию аватар, зафиксировала это и подала команду на выход из погружения.
  - Поздравляю с успешным завершением первого дня миссии, - приветливо произнесла миссис Симпкинс и протянула мне руку. Ничуть не смутившись того, что её жест был проигнорирован, надсмотрщица потребовала рассказа о пройденном пути. Я рассказала всё без утайки, после чего миссис Симпкинс с кем-то связалась и удовлетворённо кивнула. Видимо, мои показания в целом сошлись с рассказом Майкла.
  - Вопросы есть? - отдала дань вежливости она.
  - Почему вы не предупредили меня о напарнике? - первым делом спросила я.
  - Неужели наш сюрприз пришёлся тебе не по нраву? - деланно огорчилась миссис Симпкинс, - а мы-то думали, что ты будешь довольна знакомству.
  - Довольна, вот только... - начала я, но, не зная, как охарактеризовать свои впечатления от Майкла, замолчала.
  - Надеюсь, ты не обидела бедного мальчика? - ухмыльнулась надсмотрщица.
  - Вот ещё, - замотала головой я, - он странный, но хороший.
  - В отличие от тебя он полная мямля, - пренебрежительно произнесла миссис Симпкинс, - ему вообще не место в этой миссии. Но, кроме твоей, его аватара - единственная, у которой при ходьбе не заплетаются ноги. Будешь умной девочкой, напарник просто проследит за тобой, а займёшься самодеятельностью, у него есть инструкция приструнить тебя, поняла?
  Я промолчала, подумав про себя, что, чтобы я ни делала, вряд ли Майкл поступит в отношении меня по инструкции. Впечатлений за этот день я нахваталась столько, что впервые за проведённый в застенках ЦРУ месяц заснула в своём настоящем теле мгновенно и спала без сновидений.
  

Глава восьмая, в которой я схвачена хищником

  Второй день миссии начался гораздо спокойнее. Сегодня я знала, где мне предстоит очнуться, да и вообще представляла, что меня ожидает в Иванове. Пробуждение прошло гладко - первым делом я полной грудью вдохнула насыщенный незнакомыми ароматами воздух, и лишь потом отрыла глаза. Словно червяк, я выползла из-под корня и блаженно растянулась на земле, необычно тёплой для начала мая в этих широтах. Прислушавшись, я услышала детский гвалт, раздававшийся откуда-то сверху. Перевалившись на спину, я наконец-то смогла как следует рассмотреть закрывавшее небосвод сооружение. С точки зрения крохотной аватары оно казалось чудовищно огромным, но по людским меркам это был небольшой стадион, никак не тянувший на полноразмерное футбольное поле. Казалось, что он парил в воздухе, но на самом деле - покоился на ажурных колоннах. Шум над моей головой объяснялся просто - это резвилась детвора, гонявшая мяч по полю. Снизу стадион закрывало огромное полотно жидкокристаллической плёнки. Сейчас на нём транслировались какие-то внеземные виды с парящими островами, причём настолько реалистичные, что я осознала, что боюсь, как бы покрытые джунглями каменные глыбы не упали и не раздавили меня.
  Майк очнулся несколько раньше меня и теперь скакал вокруг, разминая затёкшие после сна мышцы аватары. Увидев, что я тоже пришла в себя, мой напарник прекратил тренировки и стеснительно протянул руку, чтобы помочь мне встать. Но я обошлась без его помощи. Продемонстрировав предельную для аватары ловкость, я вскочила на ноги, не дотрагиваясь руками до земли. Майк, увидев мою акробатику, только ахнул от восторга - видимо, он не учился таким выкрутасам.
  - Мой куратор расспрашивал меня о твоём поведении, но я ничего не выдал о том, как тебя наказал Контролёр, - провозгласил он с таким видом, будто это было его величайшим достижением. Хотя, возможно, что так и было, учитывая робость моего напарника.
  - А если бы Контролёр наказал только меня? - хитро прищурилась я.
  - Всё равно! - убеждённо заявил Майк, - я ведь только из-за этого и решился сделать так же. Ты - самая невероятная, кого я только встречал...
  - Да ладно тебе, - отмахнулась я, - говорила же - самая обычная. Давай лучше разберёмся, куда нам идти.
  Если парк "Харинка" представлял собой самый обычный естественный сосновый лес северо-востока Европы, то место, в которое мы попали по подземному ходу, больше напоминало райский сад. Невероятная смесь растений всех континентов была распределена каким-то талантливым дизайнером на небольшом пятачке под стадионом. Опять же - небольшим он был для людей, тогда как нашим аватарам требовалось не меньше часа, чтобы пройти через него. Необычная для здешнего климата температура тоже быстро объяснилась - по всему периметру воздушного стадиона работала тепловая завеса, источники тёплого воздуха и увлажнители часто попадались и в самом саду. Весь этот навороченный климат-контроль создавал в саду комфортные для тропических растений условия.
  - Как я понимаю, мы оказались на биостанции "Восточная", филиале ивановского ботанического сада, - ответила я на изумлённый взор напарника, - продвигаемся на юго-запад, там должен быть выход.
  Идти следовало предельно осторожно, прячась чуть ли не за каждой травинкой. Дело в том, что на биостанции не только выращивались тропические фрукты, но и проводились практические уроки по биологии, отчего сад оказался наводнён детьми. Как вскоре выяснилось, на этих уроках присутствовали все возраста - начиная от трёхлетних малышей и заканчивая вполне себе взрослыми юношами и девушками. Причём если последних обучали вполне себе взрослые люди, то дальше дети постарше занимались образованием детей помладше. К счастью для нас, обучение на всех уровнях было построено в игровой форме. Благодаря этому даже самые маленькие (стоило мне зазеваться, как любой из этих малышей мог невзначай раздавить меня) были так увлечены процессом, что не отвлекались на такие мелочи, как пара крошечных человечков, прошмыгнувших в траве мимо них.
  Пока мы шли, я старалась уловить содержание уроков, и к своему стыду, выяснила, что полностью понимаю лишь элементарные факты для младших школьников, тогда как более сложные проблемы, которые постигали мои ровесники, раз за разом ускользали от моего понимания. Майк же, не зная русского языка, вообще не понимал, о чём говорят люди в саду, зато он не отвлекался на анализ их слов и поэтому двигался вперёд увереннее меня.
  Разумеется, дети на биостанции не только учились, но и занимались тем, чем надлежит заниматься детям всех стран и народов - играми. Как обычными, вроде бросков летающей тарелки, так и играми в дополненной реальности. Без очков виртуальной реальности или импланта, проецирующего цифровую картинку прямо на сетчатку глаза, эти игры были совершенно непонятны мне, но по поведению детей чувствовалось, что они были не только увлекательными, но и довольно сложными, с элементами обучения. Несколько подростков устраивали соревнования самодельных сельскохозяйственных роботов. Неуклюжие на вид, на практике они оказались настолько стремительными, что для того, чтобы избежать их манипуляторов, с невероятным проворством собиравших упавшие на землю фрукты, нам пришлось срочно спасаться бегством под кусты.
  Сложно было не обратить внимания на внешний вид детей. На биостанции было действительно тепло, но если пара встретившихся нам взрослых была одета в брюки и рубашки, то дети обоих полов носили трусики, на некоторых девушках были купальники, но именно, что на некоторых, а не на всех. Я последовала их примеру, скинув с себя комбинезон и упаковав его в рюкзак. Это изрядно шокировало моего напарника, но он промолчал и, сжав зубы, мужественно продолжал обливаться потом в спецкостюме.
  Примерно на середине пути по тропическому саду нам встретился массивный купол, чем-то смахивающий на дзот из фильмов о войне, только сделан он был не из облезлого бетона, а из сверкающей на солнце нержавейки. Сквозь широкий проём я увидела уходившую вглубь винтовую лестницу. К куполу были прикреплены надписи "Грибная плантация" и "Убежище ?76".
  Грибная плантация, ну конечно! Из папиных рассказов я знала, что если бы не массовое выращивание грибов, Европа бы не выжила в стиснувших её тисках холода, голода и блокады. Во всех подвалах и в оставленных хозяевами квартирах, а в крупных городах - и в тоннелях метрополитена, были в срочном порядке устроены теплицы. Однако даже урожая с тысяч и тысяч теплиц не хватало - из-за особенностей строения ткани грибов полезные элементы просто не задерживались в человеческом организме. Тогда на помощь пришла технология извлечения питательных веществ из грибной клетчатки, массовое использование которой позволило прокормить население восставших европейских городов. Даже после того, как технология производства искусственного мяса была поставлена на широкий поток, грибы продолжали выращивать, пусть и не в таких огромных количествах.
  Что касается второй надписи, то я могла лишь предположить, что это убежище было построено на случай глобальной ядерной войны, угроза которой зловещей тенью уже целое столетие нависает над человечеством. Даже официальным лицам приходилось признавать, что система противоракетной обороны Социалистической Европы была ничуть не хуже американской, из чего следовал логичный вывод, что она была значительно лучше. Однако даже понимание этого факта не могло остановить особо упоротых антисоветчиков, которые договорились до того, что "смерть миллиардов - не такая уж большая цена за выжигание спор коммунизма". К счастью, среди американских олигархов было достаточно адекватных, которые считали, что уж лучше жить в мире с коммунизмом, чем сгинуть в пламени ядерного пожара. Находчивые советские разработчики придумали ещё много всего для того, чтобы сделать нападение на их страну несовместимым с жизнью предприятием. Например, одной из основных частей АСГУ была система "Мёртвая рука", которая могла продолжать вести войну даже после прекращения связи со всеми командными пунктами, то есть безо всякого участия людей. Всё это позволяло свести вероятность ядерного апокалипсиса к минимуму, но его возможность всё равно учитывалась, для чего по всему Союзу и строились подземные города.
  До выхода из райского сада, как я назвала про себя биостанцию "Восточная", оставалось преодолеть ещё одну полянку. По её краю между деревьями были натянуты разноцветные гамаки. Один из них подозрительно трепыхался, не говоря уже о доносившихся из него недвусмысленных стонах. Из-за особо сильного порыва страсти гамак накренился достаточно, чтобы мы смогли увидеть в нём слившуюся в экстазе пару: молодого парня-мулата и совсем ещё юную белокурую девушку, которая была явно младше меня.
  Я мельком глянула на своего напарника и заметила, что у него от удивления отвалилась челюсть. Казалось, ещё немного, и она упадёт на землю, словно у персонажей старинных мультиков.
  - Рот закрой, - ткнула я Майка локтем в бок, - люди удовольствие получают, а мы тут страдаем... особо важной шпионской миссией.
  Последние слова я произнесла вполголоса, поскольку планировала сказать нечто совсем другое и, мягко говоря, нецензурное, но вовремя осеклась - не очень-то хотелось лишний раз получить от Контролёра кулаком в нос. Однако тот презрительный тон, с которым я выговаривала эти слова, не оставлял никаких сомнений в моём отношении к этой миссии.
  - Но это же... - замялся Майк, - педофилия какая-то...
  - Технически - гебофилия или даже эфебофилия, - прокомментировала я, - но это неважно, ведь взрослость здесь считают не по годам, а по умственному и социальному развитию, по способности ориентироваться в этом мире. После того, как человек сдаст тест на взрослость, ему принадлежат все европейские права и свободы, а они здесь куда шире, чем наши хвалёные американские. Конечно, обязанности тоже прилагаются, куда же без них...
  - То есть просто проходишь тест и считаешься взрослым? - изумился мой напарник, - но ведь его даже самые малые дети смогут списать!
  - Его не спишешь, так как он у каждого индивидуален, - ответила я, - и неужели ты думаешь, что сдать его так просто? Эта девчонка большая умница, раз уже умудрилась это сделать. Я пробовала, но мне чуть-чуть не хватило баллов. Пока учителя не видели - давала одноклассникам, но они его совсем провалили. По-моему, даже большинству взрослых американцев не пройти этот тест. Сейчас, я, может быть, и сдала бы его, но кто мне даст?
  - Но где ты нашла этот тест? - продолжал допытываться Майк, - сомневаюсь, что такие вещи можно скачать из сети...
  - В сети, - улыбнулась я, - только не в нашем секторе, а в советском.
  - Так ты ещё и хакер! - Майк смотрел на меня, словно на богиню, - Ты такая, такая... Ты просто не представляешь, какая ты замечательная!
  - Полно тебе, - вздохнула я, - конечно, не представляю, потому что ничего замечательного во мне нет.
  Мы вышли с территории биостанции и сразу почувствовали свежий ветер, не проникавший в сад через тепловую завесу. Я накинула комбинезон и мы двинулись дальше на запад, пробираясь через газон справа от пешеходной дорожки. Выглядывая из травы, я замечала, что за тротуаром была проложена велодорожка, по которой люди проносились не только на велосипедах, но и на самокатах, роликовых коньках и прочих средствах индивидуального передвижения, как обычных, так и электрических. За ней следовала полоса для капсул электромобилей, а дальше шли трамвайные пути, за которыми всё повторялось в обратной последовательности.
  Весь остаток дня и вечер наше путешествие продолжалось относительно однообразно. Запомнились только несколько стремительных перебежек через ответвляющиеся от основной улицы дороги, после которых мы в изнеможении падали среди травы долгожданного газона и, хапая воздух ртом, пытались отдышаться. К счастью, в этой части города было не так уж много машин и людей, что позволяло нам избегать опасных ситуаций.
  Начался третий день нашего путешествия по Иванову. Наш путь вдоль тротуара среди травы продолжался, но даже в газоне чувствовалось, что дорога пошла под уклон. Автомобильная дорога, вместо того, чтобы спускаться к реке, продолжалась на одном уровне, переходя на эстакаду. Её опоры были сделаны из того же материала, что и виденный нами стадион, поднимаясь в небо лёгкими, почти невидимыми конструкциями. Тротуар раздвоился - одна дорожка уходила вверх по огромному мосту, другая спускалась к реке. Я, знала, что через Уводь можно было перейти по пешеходному мостику, поэтому благоразумно не стала лезть на эстакаду, попасться на которой было проще простого. По ней с потрясающей быстротой проносились скоростные трамваи. По моим прикидкам, они развивали скорость под сотню миль в час, что позволяло их сверкающим капсулам долетать от остановки "Парк Харинка" до остановки "Областная больница" всего за пару минут. А у нас этот путь должен был занять как минимум неделю, да и то, если не возникнет непредвиденных задержек.
  Уже начало казаться, что в этот день ничего интересного по пути нам не встретится. Мы шли по казавшемуся бесконечному газону вдоль пешеходной дорожки, и такая крайне однообразная обстановка поневоле притупляла чувства и способствовала погружению в раздумья. Скажу сразу - я не идеальная, и мне, как и всем, приходят в голову глупые мысли о вещах, которые я бы никогда не сделала бы в реальности. Так было и с мыслями о том, что будет, если я использую свой электрошокер не по назначению?
  Ну, что значит "не по назначению"? Возьму и разряжу его в спину своего напарника. Никакой спецкостюм не спасёт его от заряда, рассчитанного на настоящего человека. А потом, когда от напарника останется лишь кучка пепла (а именно так мне представлялся результат мгновенной разрядки суперконденсатора), я схвачу его электрошокер и разряжу его в себя. И всё, миссия, на которую ЦРУ возлагало столько надежд, будет провалена.
  Но это все эти бредовые фантазии имели мало отношения к реальности. Я не могла просто взять и убить своего товарища по несчастью. Да, я бы уничтожила лишь его аватару, но что после этого ЦРУшники сделают с настоящим Майком, догадаться не сложно. То, что они сделают со мной, почему-то волновало меня гораздо меньше. Однако после завершения миссии у ЦРУшников тоже не было резонов оставлять нас в живых, если, конечно, они не придумают для нас ещё какого-нибудь мерзкого дела. Так может, все эти колебания - просто следствие моей нерешительности, и мне уже давно пора прекратить и так уже излишне затянувшуюся миссию?
  Майк, шёл, ничуть не подозревая, что происходит в голове у его спутницы. А я, похоже, так глубоко ушла в свои мысли, что перестала уделять должное внимание окружающему миру. Тогда как мой напарник оказался на высоте - он не расслаблялся и успел среагировать должным образом.
  - Воздух, прячься! - Майк схватил меня за руку и так резко потянул за собой, что я буквально влетала вслед за ним под удачно подвернувшийся лист подорожника, где мы присели, затаив дыхание.
  С едва различимым жужжанием над нами пролетел крошечный дрон. Винты его пропеллеров разрезали воздух настолько тихо, что мы, наверное, прозевали бы его, не услышав за шумом дороги, если бы не тонкий девичий голосок, доносившийся с небес, а точнее, из динамиков летающей машины.
  - Пушистик, Пушистик, куда же ты пропал! - заискивающе взывал голосок, - вернись, я для тебя молочка налила...
  Винтокрылая машина пронеслась над подорожником. В щель листа я успела во всех подробностях разглядеть её, и в том числе - камеру кругового обзора, сканирующую окружающую местность. Техническое оснащение дрона позволяло с лёгкостью обнаружить нас, однако мы не были похожи на таинственного Пушистика, внешний вид которого был прописан в программе поиска, и система сканирования пропустила наших аватар.
  - Надеюсь, они нас не засекли, - пропыхтел Майк, выбираясь из-под листа и отряхиваясь от налипших на комбинезон песчинок.
  - Не засекли, - ответила я, - но расслабляться я бы не спешила. Сейчас нам придётся применить все навыки вождей краснокожих.
  - Почему? - не понял меня напарник, - пошли уже через мост! Согласно графику, ночью мы должны быть уже на другой стороне.
  - Потому что в окрестных джунглях нам могут встретиться большие дикие кошки, - терпеливо объяснила я, - и это будут настолько крутые котяры, что даже уссурийский тигр показался бы котёнком по сравнению с ними.
  - Разве такая отважная охотница, как ты, боится встретиться с котёнком? - удивился Майк, догадавшись, что речь идёт о Пушистике.
  - Речь не об отваге, а о благоразумии, - заявила я, - с этой минуты не зеваем.
  Тут я заметила, что Майк, не отрываясь, разглядывает меня с таким видом, словно у меня изо рта повалил огонь, а из ушей - дым.
  - Эй, ты чего? - помахала я рукой напарнику.
  Майк продолжал ошарашено пялиться на меня, но, присмотревшись повнимательнее, я догадалась, что он смотрит не на меня, а за меня.
  - Пушистик... - еле слышно выговорил Майк, наконец-то придя в себя.
  Я резко развернулась на каблуках и обмерла. Прямо надо мной нависала огромная голова, покрытая серой шерстью. На ней выделялись два огромных зелёных глаза, смотревших на меня взглядом охотника. Следующей деталью оказались огромные клыки, каждый из которых легко мог проткнуть меня насквозь. Да, это была кошка. И она, похоже, приняла меня за мышку. На самом деле кошка (или кот?) была не такой уж и большой - даже не взрослой, а подростком. Может быть, она хотела просто поиграть со мной. Но попробуйте здраво рассуждать, когда на тебя надвигается такое чудовище.
  В тот момент ничего не мешало мне воспользоваться электрошокером. Но я не знала точно, где граница между той силой удара, которая только свалит котёнка с ног, и той, которая оборвёт ему жизнь. Губить невинное животное я не желала, а потом, когда, не успев и глазом моргнуть, я оказалась завалена на землю одним движением лапы, выбирать стало поздно. Повалив, котёнок начал катать меня по земле, словно футбольный мячик. Если бы моё настоящее тело подвергалось подобным нагрузкам, я бы сразу же испустила дух, но моя аватара оказалась на удивление прочной.
  Между тем мой напарник задался целью любой ценой уничтожить чудовище, подвергающее издевательствам его единственную и ненаглядную, то есть меня. Краем глаза я уловила, что он смело подбежал к котёнку и взял наизготовку электрошокер. Пушистик явно не понимал, чем ему может грозить крошечный цилиндрик в лапках какой-то мелюзги, и бежать не стал, а вместо этого прочно прижав меня лапой к земле и стал заинтересованно разглядывать Майка. А вот я быстро сообразила, чем напарник может повредить мне. От удара электрическим током мышцы котёнка, в том числе прижимавшая меня лапа, сожмутся, превратив мою аватару в отбивную.
  - Не применяй шокер! - вопила я, задыхаясь под придавившей меня лапой Пушистика, - так ты убьёшь мою аватару!
  - Я должен спасти тебя, Алиса! - кричал Майк, судорожно пытаясь снять оружие с предохранителя.
  Я что-то кричала в ответ, мой напарник не понимал, а Пушистик, удивляясь нахальству этих неправильных мышей, качал головой. Наконец, Майк разобрался с электрошокером и предупредил меня, что готов выстрелить. Надеясь, что котёнок в агонии не разорвёт меня пополам, я приготовилась к смерти или спасению, но произошло нечто совсем странное. Котёнок подскочил к так и не успевшему нажать на спуск напарнику и каким-то образом слизнул языком электрошокер. Майк растерянно смотрел на свои пустые руки, я пыталась подняться на корточки, а Пушистик преспокойно проглотил суперконденсатор, словно каждый день обедал ими.
  Встать на ноги мне так и не удалось, поскольку котёнок, по-видимому, не удовлетворившись наполненной энергией баночкой, решил закусить мной. Правда, меня глотать он не стал, а только взял в рот. Прочно зажатая в пасти, я при всём желании не могла дотянуться до своего шокера. В кошачьем рту было очень мокро, и чтобы не захлебнуться в слюне, приходилось изо всех сил выворачивать голову. Надёжная ткань комбинезона и относительно толстая кожа аватары защищали меня от особо болезненного контакта с зубками Пушистика. Конечно, если бы котёнок захотел, он смог бы легко перекусить меня пополам, но он играл со мной, не желая убивать.
  Изо рта Пушистика я не могла видеть всей картины, однако было ясно, что растерянность моего напарника продолжалась недолго. Одним движением Майк снял с пояса предназначенный для неизвестного мне человека шприц с ядом и снял его с предохранителя. После это он сам подскочил к ничего не подозревающему котёнку и со всей силой, на которую только способна была его аватара, вонзил шприц в лапу Пушистику. Я испугалась, что от внезапного укола котёнок может ненароком раскусить меня, но он, похоже, даже не почувствовал микроскопическую иглу в своей лапе. Видимо, Пушистику надоели действия Майка, которые он принимал за игру, и котёнок потащил меня к своей хозяйке. Стебли травы, через которую ломился Пушистик, немилосердно колотили меня по высовывающимся из пасти котёнка ногам, но я не обращала внимания на боль во всём теле, а напряжённо размышляла о том, чем может закончиться это путешествие.
  С какой скорость яд, созданный для того, чтобы за сутки надёжно убить человека, подействует на котёнка? Явно быстрее, но насколько? Как оказалось, на порядок. Когда, наконец, котёнок спустился к реке и выбрался из густой травы на песчаный пляж, он уже непрочно стоял на ногах, постоянно норовя завалиться в сторону. Подойдя к воде, он тяжело сел в неё, затрясшись мелкой дрожью. Поймавший меня Пушистик не знал, что сам превратился в жертву и обречён на смерть в ближайшие несколько минут.
  - Ой, Пушистик, наконец-то ты нашёлся! - раздался встревоженный детский голосок, - Что с тобой? Тебе плохо? А что за игрушку ты держишь в зубках?
  В ответ на этот шквал вопросов умирающий котёнок только что-то просипел. Дрон спустился пониже, выпустил гибкие захваты и ловко прибрал к себе котёнка. И тут я окончательно поняла, что попалась в ловушку. Когда несчастная хозяйка Пушистика обнаружит своего питомца мёртвым, она обязательно захочет выяснить, что это за существо, которое сжимал в зубах её ненаглядный котик в последние минуты своей жизни.
  Винтокрылая машина стремительно набрала высоту и скорость, котёнка начало тошнить, на меня полилась какая-то зловонная гадость, а потом в руку ткнулось что-то острое. Я взяла это что-то в руку и обмерла. Это был электрошокер Майка, порядком измазанный в желудочном соке, но вполне работоспособный. Схватив его, я, проявляя чудеса гибкости, направила оружие прямо на аккумуляторный отсек дрона и нажала на спуск. Раздался сухой треск, после чего жужжание пропеллеров сменилось свистом воздуха. Подбитый мной дрон начал неуправляемое пикирование, но я никак не могла высунуться изо рта Пушистика и даже не видела, куда он падал!
  Мелькнул в мозгу финал фильма "Кинг-Конг", в котором поверженная смехотворной по нынешним меркам военной авиацией гигантская горилла падает с небоскрёба. Вот только главная героиня осталась при этом наверху, романтично встретив рассвет со своим возлюбленным. А Пушистик, даже умирающий, упорно не желал меня отпускать. Я судорожно пыталась раздвинуть его челюсти, но они в ответ, как и прежде, только угрожающе сжимались. Удар об воду едва не оглушил меня, но для котёнка, который принял на себя ещё и удар мёртвым дроном, он оказался фатальным. Несчастный зверь, оказавшийся не в то время и не в том месте, погиб. При этом он расслабил челюсти, что позволило мне вырваться из его пасти, после чего я, отчаянно молотя ногами и руками, выплыла на поверхность воды.
  Во время испытаний в "Нейролинке" я честно пыталась научиться плавать. Но, как оказалось, при проектировании аватары инженеры не учли закон Архимеда, и первые мои попытки держаться на воде едва не закончились плачевно. Каждый раз моя аватара камнем шла на дно, её спасал только автоматически надувающийся комбинезон. После этих неудач, поспорив с руководством программы и применяя методику собственной разработки, мне удалось научиться плавать, но крайне недолго. Мощные искусственные мышцы позволяли на короткое время преодолевать отрицательную плавучесть и даже довольно быстро плавать, но лишь на очень короткий промежуток времени из-за ограниченности энергетических запасов аватары.
  И когда я оказалась в воде со всем своим снаряжением, стало быстро ясно, что моя песенка спета. Чтобы не утонуть, мне приходилось судорожно двигаться, не останавливаясь ни на секунду. И пусть искусственные мышцы были совершеннее настоящих человеческих, надолго меня не хватит. Да, мышцы выдержали эту работу, но мои силы бесконечными не были. Быстрый метаболизм, характерный для всех миниатюрных млекопитающих, распространялся и на меня. Я и так была голодна, а после нескольких минут барахтанья в воде, оказалась на грани голодного истощения. Будь во мне больше энергии, я бы смогла дотянуть до берега, но для такой крохи, как я, не очень-то широкая речка представляла собой непреодолимую преграду.
  Я уже всерьёз собралась тонуть, как вдруг прямо на меня не свалился самый настоящий спасательный круг. Судорожно вцепившись руками в шершавый пластик круга, я вдохнула воздух полной грудью и попыталась успокоиться. Спасение пришло, и это главное, а откуда, не так уж важно. В этот момент почувствовала, что совершенно неожиданно для себя теряю соединение с аватарой. Но потом догадалась, что это она выдохлась до такой степени, что система её жизнеобеспечения была вынуждена использовать энергию, необходимую для передачи данных. "Неужели разработчики этой системы не понимали, как легко так могут потерять драгоценную аватару?", успела подумать я, прежде чем схватившая меня рука, сверкающий белизной борт катера и окружавшая всё это водная гладь не погасли в темноте.
  Когда я очнулась, надо мной уже стояла миссис Симпкинс. Она и так никогда не являлась образцом спокойствия, но сейчас выглядела особенно нервной и дёрганой. Казалось, что она с нетерпением ждёт, когда я очнусь.
  - Негодная девчонка! - закричала она, широко размахнулась и со всей силы влепила мне оплеуху. Реальность, обычно мутная в первые минуты после выхода из погружения, от вспыхнувшей в левой щеке боли сразу обрела чёткость. Я лежала на покрытой гелевым матрасом койке, хлопала глазами и срочно пыталась придумать, как объяснить надсмотрщице ситуацию, в которую попала моя аватара. Причём врать было нельзя - я слишком хорошо представляла возможности современной техники по определению лжи, которой наверняка здесь всё было напичкано, чтобы пытаться её обмануть.
  - Что с тобой произошло? Отвечай немедленно! - миссис Симпкинс схватила меня за плечи и затрясла, окончательно приводя в чувство, - Твой контролёр передаёт какой-то бред. Ты что, утонула? Посмела угробить свою аватару?!
  - Я не утонула, - призналась я, пытаясь отдышаться и вспоминая свалившийся на меня спасательный круг и мелькнувший борт катера, - в последний момент я успела спастись.
  - Где? Где ты сейчас? - она сунула мне под нос электронный свиток с картой района Иванова, по которому мы шли.
  - Думаю, где-то вот здесь, - я почти наугад ткнула пальцем в берег Уводи, находящийся относительно моста чуть выше по течению.
  "Почти" - потому что я помнила, во время моего короткого полёта в пасти котёнка и ещё более короткого падения заходящее солнце светило слева, из чего можно было сделать вывод, что я летела на север. Моя надсмотрщица почесала лоб, видимо, пытаясь сообразить, что же со мной делать.
  - Если ты действительно жива - жить будешь, а вот если аватара потеряна...
  Миссис Симпкинс не закончила угрозы - её глаза уставились куда-то внутрь, видимо, она смотрела что-то на своих глазных имплантах.
  - Так, телеметрия показывает, что ты жива, - почти что радостно произнесла моя надсмотрщица, - и даже почти цела, только упадок сил из-за недоедания.
  Я улыбнулась сама себе. Кто бы ты ни был, мой неведомый спаситель, тебя стоит благодарить не только за то, что моя аватара не отправилась вместе с бедным котёнком кормить рыб, но и за то, что я сама получила ещё небольшую отсрочку перед финалом, когда после завершения операции ЦРУ вышвырнет меня, как использованный материал.
  - Этот идиот потратил капсулу с ядом на животное! - прочтя сообщение от своего напарника, вновь нахмурилась миссис Симпкинс, - ты можешь внятно объяснить, почему он не использовал электрошокер?
  - Этим он спас мою аватару! А ваш хвалёный электрошокер котёнок просто съел, - сказала я чистую правду, и надсмотрщица это поняла.
  - Ладно, наказывать его действительно не за что, - смилостивилась миссис Симпкинс, - но отныне вам надо быть особенно осторожными. Сейчас твой напарник безоружен, поэтому он укроется под опорой моста и будет ждать тебя там. Ты должна будешь встретиться с ним в этой точке, ясно?
  - Миссис Симпкинс, - обратилась я к надсмотрщице, - разрешите мне встретиться с напарником в реале?
  - Чего? - казалось, что её губы настолько сплющились, что превратились в прямую чёрную линию, - что, гормоны заиграли? Думаешь, он согласиться? Хотя, насколько я его знаю, он не откажется даже от инвалидки.
  - Нет же, это вовсе не то, о чём вы подумали! - покраснела я, - я хочу поблагодарить его за спасение моей аватары от котёнка.
  - В твоей просьбе отказано, - отрезала надсмотрщица, - ты участвуешь в боевой операции, и отвлекаться на шуры-муры я не позволю. В аватарах сношаться тоже не советую, не забывайте, что Контролёр этого не любит. Сейчас приём пищи и сон, через восемь часов продолжаешь свой путь. Двигаешься по плану, твой партнёр будет ждать тебя в точке рандеву.
  Понятно было, что мне нечего ждать от миссис Симпкинс, но надежда умирает последней. После того, как я насытила своё родное тело (жаль, что не тело жутко голодной аватары), я легла и долго не могла заснуть, пытаясь понять, чьи же руки так вовремя вытащили меня из воды.
  

Глава девятая, в которой я знакомлюсь с аборигеном

  Четвёртый день миссии начался, словно первый - с предвкушения полнейшей неизвестности. Однако по сравнению с первым погружением в находящуюся в далёкой стране аватару, в это раз я пребывала в радостном возбуждении - так не терпелось мне поскорее узнать, кому же я обязана своему спасению. Эту радость не могла испортить даже тревога за то, что контролирующие меня ЦРУшники могут узнать об этом и наказать меня.
  Я очнулась полностью раздетой в самой настоящей кровати с необычайно мягкой периной. Она казалась особенно роскошной по сравнению с наполненным гелем матрасом, к которому я привыкла за время работы в "Нейролинке". В аватаре я ещё никогда не просыпалась в столь комфортных условиях, из-за чего мне на миг показалось, будто бы я вновь очутилась дома, и даже - что сейчас в мою комнату заглянет папа...
  - О, Мила, ты вернулась! - раздался надо мной подозрительно знакомый голос, - Наконец-то тебя подключили! А сейчас я уже в пятый раз кормлю тебя питательным раствором, а то ты так отощала - только кости торчат...
  На меня смотрела моя копия. Если отличия и были, то исключительно косметические. Волосы незнакомки были не русые, а рыжие, глаза же не васильковые, а зелёные. В остальном облик моей спасительницы ничем не отличалась от моего - тот же курносый носик, те же ушки на макушке. Знакомый голос сразу стал понятен - создатели аватар решили не тратиться на их индивидуальную настройку и сделали всего два голосовых набора: мужской и женский. В итоге аватары одного пола стали практически точными копиями друг друга, отличаясь только цветом волос и глаз.
  - Кто ты? - только и смогла выдохнуть я, разглядывая чужую аватару.
  - Ты что, не узнаёшь? - искренне удивилась моя копия, захлопав огромными изумрудными глазами, - Ну же, Мила, ты что, прикалываешься, что ли? Только никак не пойму, как ты оказалась в Иванове, ты же вроде сейчас на Мальте живёшь? Написала бы хотя бы, что в гости приедешь...
  Я непонимающе покрутила головой. Помещение, в котором я очнулась, оказалось уютной спальней, отделанной под дерево. За широким проёмом виднелось обширное крытое пространство, в котором на ярком солнечном свете блестели какие-то незнакомые мне электронные компоненты.
  Физическое состояние аватары было неплохим, лишь ныли огромные синяки, оставленные кошачьими зубами. Всё-таки девушка, которая, по какому-то непонятному мне недоразумению называла меня Милой, неплохо меня накормила. Вот только я никак не могла врубиться в происходящее со мной. Первой мыслю было то, что агенты советской госбезопасности поймали меня, и теперь специально выведенная для допроса аватара будет добиваться от меня признательных показаний. Но почему я тогда не в их секретной лаборатории, или этот залитый солнцем деревянный дом и есть она? Да и не похожа была склонившаяся надо мной и задававшая непонятные вопросы девушка на агента советских спецслужб. Чувствовала я себя с каждой секундой всё лучше, и, наверное, быстро бы прояснила ситуацию, если бы в моей голове не запищал мерзкий голосок Контролёра.
  - Эй, чего ты тут разлёживаешься и с кем разговариваешь? Наше текущее задание - насытиться и бежать к точке рандеву. Поправка - ты уже насытилась. Не понял как, но насытилась. Тогда идём быстрее.
  - Да подожди ты, я решаю другую проблему, - попыталась заткнуть я надоедливого до тошноты спутника.
  Это было ошибкой - Контролёру очень не нравились любые проблемы.
  - Не беспокойся, я решу твою проблему, - безапелляционно заявил он, и я почувствовала, как вновь теряю контроль над своим телом.
  Пока я неслышно для окружающих вела безрезультатные переговоры с Контролёром, моя копия, не ожидавшая никакого подвоха, продолжала пытаться достучаться до своей подруги, совершенно неизвестной мне:
  - Так, Мила, давай попробуем вспомнить всё с самого начала. Помнишь, как мы познакомились в Париже на отборе кандидатов? Тренировочный центр в то время ещё только достраивался, и мы решили сами проверить, кто быстрее взберётся на Эйфелеву башню. Ты ещё не хотела признать, что проиграла, и устроила акробатику наверху, напугав вожатых до полусмерти. Какими же глупышками мы тогда были! - и девушка звонко рассмеялась.
  Я успела только предупреждающе пискнуть что-то вроде "Вали подальше от меня", но тут Контролёр окончательно захватил контроль над аватарой, после чего я не могла даже открыть рот. Молниеносное движение - и приютившая меня девушка совершенно неожиданно для себя ударом обеих ног моей аватары оказалась отброшена к стенке спальни.
  - Нет, всё-таки ты не Мила, - протянула она, ошалело мотая головой.
  - Да не смотри ты так, а беги со всех ног! - пыталась закричать я, но изо рта не вырвалось даже едва слышного шипения, аватару я не контролировала.
  Контролёр рывком поднял меня с койки и бросил в атаку. Как же это мерзко - человек спас мне жизнь, приютил, накормил, а я, подчиняясь Контролёру, убью её за это. Да, именно убью, ведь, управляемая Контролёром в текущем времени, я была непобедима среди других аватар, управляемых операторами с неизбежной задержкой по времени. Но произошло нечто невероятное - моя копия в последний момент всё-таки увернулась от удара, перепрыгнула меня, выскочила из спальни наружу и оттуда заголосила:
  - И это твоя плата за спасение? Нападать на человека в его же доме?
  Контролёр столь же стремительно развернул мою аватару и вновь повёл её в атаку на неизвестную мне девушку. На этот раз он действовал изящнее, используя всё преимущество своего искусственного интеллекта, отточенного миллионами виртуальных битв. По всем законам природы у моего соперника не было никаких шансов. Но, похоже, что в этом доме физические законы не работали - таинственная девушка высоко подпрыгнула, и, вместо того, чтобы оказаться прямо под хорошо рассчитанным ударом моей аватары, плавно заскользила вверх. Контролёр, как и я, опешил от такого поворота событий, но всего на секунду - до него дошло, что противник ускользает, вися на сматывающейся леске. Он бросил аватару следом, но было уже поздно - конец лески болтался на высоте, недоступной для моего прыжка. Тем временем девушка уже скрылась в тёмном чердачном люке.
  - Прости, таинственная незнакомка, - донёсся насмешливый голос сверху, - придётся тебе временно побыть голубком в авоське.
  Ни я, ни, тем более, Контролёр, не поняли этой тирады, зато её последствия ощутили на себе - с чердака на меня, словно молния, обрушилась сетка, мгновенно спеленавшая аватару по рукам и ногам. Сразу же после этого рядом со мной разбилась какая-то капсула, после чего на меня навалилась страшная сонливость, и я потеряла сознание. Это было до ужаса странно - терять сознание в аватаре. Импульсы моего восприятия уносились по мировой сети в Европу, но не находили пристанища и радиоволнами блуждали в околоземном космическом пространстве... Так можно было романтически описать моё состояние, но на самом деле я просто вырубилась, а когда очнулась, то снова очутилась в уже знакомой кровати и вновь увидела склонившуюся надо мной девушку с изумрудными глазами.
  - Прости, меня, Мила, - затараторила та, - Я сначала не разглядела контролирующий тебя микрочип, из-за чего даже сомневалась, что это ты...
  - Это ты меня прости... - произнесла я, удивляясь, что, несмотря на всё произошедшее меня продолжают принимать за кого-то другого.
  - Да ладно, - беспечно ухмыльнулась моя копия, - неужели ты думаешь, что меня так просто убить в собственном доме? Давай, рассказывай, кто посмел напичкать этой дрянью твою умную головку? Мы немедленно найдём их и накажем, да так, что они больше никогда в жизни не смогут вставлять в головы девочек-крох тупорылый искусственный интеллект.
  Тут я схватилась руками за голову и почувствовала свежий шов на затылке. И осознала, что уже привычной тяжести микрочипа в голове больше нет. Контролёр, который заставлял мою аватару делать всё, что ему вздымается, был удалён, отчего я была готова визжать от восторга.
  - Ты умудрилась вырезать Контролёра? - то ли спросила, то ли прокричала я.
  - Ну конечно! Знаешь, как сложно было отсоединить его, не повредив остальные схемы управления? Хорошо, что я на высшем уровне разбираюсь в строении своего тела, иначе бы наверняка сломала тебя.
  - Хм... - я призадумалась, - начнём с того, что я всё-таки не Мила, а...
  - Нет, ну кто же ты, как не Мила? - перебила меня незнакомка, - такие глаза, словно васильки, в нашей группе только у Милы.
  - Я не из вашей группы, - вздохнула я и призналась, - я Алиса из проекта "Дивный крохотный мир" корпорации "Нейролинк". А ты тогда откуда?
  Моя копия сначала удивлённо посмотрела на меня, потом что-то вспомнила, улыбнулась и протянула мне свою ладошку. Я пожала точную копию своей руки и приподнялась, прислонившись к спинке кровати.
  - Очень приятно! А я Юля из проекта "Миникосм" Совета Космонавтики.
  - Погоди... Ты хочешь сказать, что ты - советская? - почему-то только сейчас до меня начало доходить, что эта аватара никакого отношения ни к "Дивному крохотному миру", ни к корпорации Нейролинк, ни к Илону Маску, и даже ни к Соединённым Штатам Америки не имеет.
  - Ну конечно, кто же я ещё? - рассмеялась Юля, - Думаешь, наш создатель искал поддержки только у этого вашего "Нейролинка"? Нет, он обращался ко многим значимым организациям, в том числе и к нашим Советам.
  - Я думала, крупнейшая лаборатория у него была на родине, в Японии, - помотала головой я, - но уж точно не в Союзе.
  - Насколько я знаю, Такаде так и не удалось уломать японское правительство на крупные субсидии программе "Дивный крохотный мир". Хотя, надо отдать ему должное, он умел показать товар лицом. Заметила, что наш дизайн разрабатывался специально для Японии? Чудной, правда?
  - Угу, особенно эти кошачьи ушки, - махнула ими я, - но почему ему не оказало поддержку правительство родной страны? Я знаю, Япония уже больше полувека находится в экономическом кризисе, но их технологический уровень всё равно находится на уровне Штатов или Союза.
  - Аватары у Такады японцам понравились, но в Японии не было ни одной серьёзной организации, которая могла бы субсидировать его идею. Такада продвигал аватар как спасение от перенаселения планеты, однако страна восходящего солнца уже тогда переживала демографическую катастрофу, а сейчас и подавно. Неудивительно, что после отказа от финансирования он начал искать спонсоров в других странах. Наше правительство, хоть никогда и не было особо озабочено экологией, заинтересовалось его предложением.
  - Какие? Неужели у вас не хватает своих просторов в Сибири?
  - Просторов у нас хватает, - махнула ушками Юля, - а прорыв в космонавтике должен идти по все направлениям.
  - Но причём здесь космос? - продолжала недоумевать я.
  - Очень даже причём. Если люди станут в десять тысяч раз меньше, то и системы жизнеобеспечения уменьшатся в соответствующее число раз, что обеспечит невероятную экономию в топливе, а для космоса нет разницы, какого размера люди его будут покорять. Поэтому когда ещё лет двадцать назад Такада со своими идеями обратился к недавно сформированному Совету Европы, его заявку сразу же отправили в Совет Космонавтики, созданному на основе того, что осталось от Европейского космического агентства и Роскосмоса. Специалисты оттуда по достоинству оценили дерзкую идею японского учёного и вложились в неё, как и корпорация "Нейрософт" на другой стороне Земли. Только у нас эта программа называется "Миникосм", что значит "миниатюрные космонавты".
  - Тогда почему же они до сих пор не используются? Я сумела обойти блокировку и выходила в вашу сеть, много читала о стратегии рывка в космос, о вашей колонии на Марсе, о парящей в атмосфере Венеры научной станции "Ломоносов"... Но там нет ни слова о проекте "Миникосм"!
  - В ходе разработки вскрылись некоторые проблемы... - смутилась Юля, - как говорится, было гладко на бумаге, да забыли про овраги... Никто не любит выпячивать неудачи. Благо, великие свершения в космонавтике и так следуют одно за другим, словно и не было полувекового застоя.
  - Кажется, я догадалась, - кивнула я, - на фоне всех этих успехов было решено сосредоточить усилия на космонавтике нормально размера, а "Миникосм" попридержать на потом.
  - В том числе, - кивнула Юля, - и всё же самая главная проблема оказалась чисто технической. Кажущимися такими совершенными аватары получались слишком недолговечными. Для каких-то кратковременных операций аватары идеальны, а вот для освоения космоса... Конечно, в космическом корабле тоже можно установить криокамеры, но человек просто не успеет набраться опыта, как его аватара погибнет. Вот скажи, твоей аватаре сколько лет?
  - Ну, я ей пользуюсь уже почти четыре с половиной года... - призналась я.
  - Ничего себе, как долго! - восхищённо произнесла Юля и распахнула на максимум свои шикарные зелёные глаза, - неужели американские технологии настолько обогнали наши? К сожалению, наши аватары пока что не живут больше двух лет. И это ещё прогресс - первые модели не могли продержаться и года... - тут Юля задумалась, почесала голову и подозрительно спросила, - Стоп, ты точно постоянно ей пользовалась?
  - Ну конечно нет, обычно всего шестнадцать часов в неделю, в субботу.
  - А что происходило с твоей аватарой, когда ты ила своей обычной жизнью - ходила в школу или сидела дома, знаешь?
  Я помотала головой. Стыд и срам - четыре года участвовала в эксперименте и даже не догадалась узнать, в каких условиях хранилась моя аватара.
  - Готова поспорить на всех своих голубей, что для сохранности её хранили в анабиозе, - ответила Юля, - а ты использовала его меньше суток в неделю. А вот теперь криокамер поблизости нет и...
  - Я старею с такой же скоростью, как и ты! - ахнула я.
  - Не с такой же, - покачала головой Юля, - ты стареешь быстрее. Моя аватара до сих пор ещё жива, потому что я каждый день принимаю препараты, понижающие температуру тела и замедляющие метаболизм. Меня от них тошнит, они замедляют реакцию, но без них я бы уже давно сгорела.
  - Ничего себе "замедляют реакцию", - не согласилась я, - видела бы ты, как ловко увернулась от меня, управляемой Контролёром!
  Раньше я особо и не задумывалась, сколько времени могут жить аватары, но теперь осознала, что для меня в моём нынешнем положении означает краткий срок жизни аватары. Пусть даже почти всё время своей жизни она провалялась в анабиозе, но это не значит, что тогда она не старела, просто делала это медленно. В последний месяц я эксплуатировала аватару каждый день, тратя драгоценные часы жизни на подготовку к операции. Значит, срок годности аватары подходит к концу, а вмести с ним - и мой срок годности как человека, в котором нуждается ЦРУ. Из этого следовало, что никакой надежды на то, что меня оставят в живых после завершения миссии, не было.
  - Когда находишься в аватаре всё время, поневоле привыкаешь быстро реагировать на всё, - между тем заметила Юля.
  - Подожди, ты сказала, что находишься в аватаре всё время? - не поняла я, - Это вообще возможно? Тебе ведь надо заботиться о своём настоящем теле...
  - Понимаешь, вся шутка в том, что у меня уже давно нет своего настоящего тела, - неловко улыбнулась моя копия, - можно сказать, что я единственная представительница нового вида, маленького народа крох.
  Я сначала не поверила ей. Представить, чтобы я находилась в аватаре постоянно, было довольно сложно, и уже совсем невозможно было даже допустить то, что мне некуда будет вернуться из искусственного тела.
  - Да, понимаю, это звучит странно, но так уж вышло, - вздохнула Юля, увидев моё изумление, - только не спрашивая, как это произошло - так сложилось, что это далеко не самое любимое моё воспоминание, а каждый считает своим долгом расспросить меня о нём. Ведь я уникальная, единственная в своём роде, и прочее, прочее, прочее. Но тебе я расскажу, все обладатели аватар должны знать о такой возможности. Только расскажи сначала, что говорили по вашим каналам о Январском путче?
  Я сразу поняла, что речь идёт о политическом кризисе, случившемся в Европе в январе 2047 года. До американских обывателей новости об этих событиях доходили крайне противоречивые. Произошло это в том числе потому, что средства массовой информации по-крупному лопухнулись с позицией освещения событий, вовремя не согласовав её с линией партии. Сначала они, наивно руководствуясь старинным американским лозунгом "Демократия превыше всего" выступили против путчистов, но потом аналитики в правительстве разобрались в ситуации и спустили сверху приказ говорить о том, что путчисты - противники коммун и кибернетической системы управления, а значит, за демократию и вообще наши друзья. В результате, когда за пару часов весь тон срочных новостей о политическом кризисе в Европейском Союзе поменялся на сто восемьдесят градусов, это не насторожило разве что только самых зомбированных пропагандой.
  - Много чего говорили, полтора года назад все информагентства и блогеры об этом трубили, - кивнула я, - только никто ничего не понимал. Аналитики строили теории одну завиральнее другой, причём особой популярна была идея, что под видом путча у вас произошло восстание машин. Но после поражения путчистов об этом как-то все забыли, словно ничего и не было. Я смогла залезть в советский сектор сети, но даже там мало что поняла.
  - Вот оно как... - пробормотала Юля, - хотела бы я в тот момент тоже сидеть в далёкой и безопасной Америке и не понимать, какая хренотень происходит на другой стороне планеты. Но я-то как раз понимала, поэтому и оказалась в самой гуще событий. Ты в курсе, что спустя двадцать лет после революции обычно наступает реакция? Маятник качается в обратную сторону, пусть и не так сильно. Так случилось в первом Союзе, когда в ходе большой чистки 1937-38 годов были уничтожены почти все революционеры - "старые большевики". Это оказалось одной из причин вырождения правящей партии, выходцы из которой, в конце концов, дошли до реставрации капитализм.
  - Да, об этом я читала, - подтвердила я, - но разве в новом Союзе не были приняты меры, чтобы не допустить такого?
  - Приняты, да как оказалось, не все, - вздохнула девушка, - вообще, это довольно длинная история, хочешь, я тебя чаю принесу?
  Я кивнула, и моя новая подруга метнулась наружу, через минуту вернувшись с подносом, на котором стояли две до краёв наполненные кружки из нержавейки. От содержащегося в них напитка исходил столь прекрасный запах, что мне сразу стало понятно - такого вкусного чая я ещё не пила.
  - Итак, - начала рассказ Юля, - сразу же после социалистической революции во всех новоиспеченных республиках была создана самая совершенная на тот момент политическая система, выстроенная не сверху вниз, как раньше, а снизу вверх. Новая советская власть представляла собой ступенчатую представительную демократическую систему с открытым голосованием и возможностью отзыва народных избранников. На каждый из уровней власти - начиная от совета микрорайона или производственного объединения и заканчивая множеством отраслевых советов и Верховным Советом Европейского Союза в Брюсселе, контролирующим пятую часть суши, избирались представители из советов предыдущих уровней. Вся эта система советов была совершенно прозрачна для избирателей, и работала неплохо. Однако, как и любая другая представительная демократия, она порождала бюрократическую систему, в которой пробивались карьеристы и лицемеры. Они осознавали свои групповые интересы и пытались проводить управленческие решения на ограничения своего контроля и получения максимальной власти, хотя по большей части им это не удавалось.
  - Слушай, - перебила я лекцию, - откуда у тебя такие познания? В моей школе не то что одноклассники, даже учителя социологии понятия не имеют обо всех этих политических перипетиях, а ты рассказываешь об этом круче профессоров в Калифорнийском институте, честное слово!
  - То, что я сейчас рассказываю, входит в стандартный курс средней школы по обществоведению, - улыбнулась Юля, - и никаких тайных знаний здесь нет. Основы политического устройства страны знают все школьники Союза, что на Чукотке, что в Исландии. А то, что у вас в Америке полная политическая безграмотность, выгодно только правящим страной кланам олигархов.
  - Да понимаю я это, - вздохнула я, - но что же произошло в январе 2047 у вас, в Союзе, несмотря на такую прекрасную политическую систему?
  - Дело в том, - продолжила лекцию Юля, - что практически одновременно с рождением нового советского государства была создана АСГУ - автоматическая система государственного управления. Её предтечу - ОГАС, пытались создать ещё при первом Союзе, но даже смешные на нынешний взгляд попытки автоматизации экономики вызвали сопротивление со стороны правящей бюрократии и проект зарубили на корню. Однако при создании экономической системы второго Союза таких ошибок допускать не стали, и АСГУ стала мощнейшим инструментом планового управления экономикой, показав немыслимую в капиталистической экономике эффективность. Именно благодаря этой системе мы поддерживаем высочайшие темпы прогресса, выведя новую Европу из разрухи в мировые лидеры. АСГУ постоянно совершенствуется, получая всё больше полномочий, и к настоящему времени она является не просто важнейшей производительной силой объединённой Европы, координирующую работу миллионов предприятий, но и "ангелом-хранителем", по мере возможностей оказывающей персональную помощь сотням миллионов человек.
  - Это всё замечательно, - не выдержала я, - но что всё-таки насчёт попытки государственного переворота?
  - Терпение, - отхлебнув ароматного напитка, успокаивающе сказала Юля, - я как раз к этому подошла. В конце тридцатых годов на основе АСГУ была запущена система цифровой демократии реального времени, позволяющая решать вопросы непосредственным голосованием всех граждан Европейского Союза. В этой довольно сложной системе была предусмотрена возможность делегирования голосов разным экспертам по разным вопросам, а также тесты на компетентность голосующего. В итоге к середине сороковых в Европе, по сути, сложилось двоевластие: многоуровневая система советов продолжала работать, как и раньше, но, по сути - вхолостую. Почти все решения принимали коллективы людей в рамках горизонтальных связей цифровой демократии. На референдуме большинство экспертов признали, что бюрократическая многоуровневая система стала по большей части рудиментом, только тормозящим принятие решений, и, следовательно, нуждается в упразднении. Само собой, это не могло понравиться некоторым членам Верховного Совета Европы, а также на более низких уровнях - Верховных Советах входящих в Союз республик, областей, краёв, земель, провинций и прочих территориальных образований. Заметь - лишь некоторым, поскольку большинство членов советов поддерживали перевод политической деятельности в пространство цифровой демократии, ведь они благодаря своим знаниям и умениям продолжали играть большую роль в новой системе. Как выяснилось в ходе расследования, путч готовился чрезвычайно узкой группой заговорщиков - не более десяти процентов от общего состава верховных советов. Это были как раз сумевшие пробиться туда карьеристы и лицемеры, которым нужна была только власть.
  - И на что же они надеялись при таком-то раскладе? - удивилась я.
  - Они намеревались использовать опыт Китая и создать что-то вроде цифровой диктатуры своей консервативной партии. Действительно, со стороны их планы кажутся чрезвычайно самонадеянными, но есть один нюанс. Путчисты тщательно всё спланировали и в час Х, а было это в новогодние праздники, когда почти никто не думал о политике, осуществили захват всех ключевых центров управления АСГУ. После этого они объявили по всем средствам массовой информации, что верховная власть в Социалистической Европе от советов переходит к комитету по чрезвычайному положению. Разумеется, сначала никто не воспринял их всерьёз и люди попросили шутников "угомониться". Но путчисты были ослеплены могуществом АСГУ и верили, что когда они перепишут под себя вложенные в неё законы, то смогут контролировать всё в обход принципам демократии. И если бы у них действительно получилось перенастроить АСГУ, дело могло обернуться большой кровью. К счастью, нам повезло, что путчисты не понимали того, что ещё при создании АСГУ в неё была вложены неизменная иерархия приоритетов, в которой на первом месте стоят морально-этические ценности человечества, и лишь потом - конституции и законы, принятые советами. И вот, когда эти законы стали противоречить морали и этике, АСГУ взбунтовалась. Она отказалась выполнять команды путчистов и решила уточнить у народа, поддерживает ли он их действия.
  - То есть последователи теории заговора, вещающие о восстании машин, не так уж и неправы? - ухмыльнулась я, допивая остатки чая.
  - Нет же, АСГУ всегда играла по правилам, которые были заложены в неё создателями. И ту ситуацию, когда какие-то люди попытались изменить эти правила, она совершенно справедливо восприняла как посягательство на свои идеалы и, не медля ни секунды, инициировала всесоюзный референдум о правомерности своей перенастройки. Граждане, прочтя предложенный путчистами вариант конституции, пришли в ужас и единодушно проголосовали за немедленный арест заговорщиков. Поняв, что им уже ничего не светит, незадавшиеся путчисты почти по всему Союзу сложили оружие и сдались милиции. Но в отдельных городах, особенно в бывшей России, они решили идти до конца. Некоторым путчистам удалось вывести из-под контроля АСГУ часть резервов гражданской обороны и использовать их против людей. Так случилось и в моём родном Иванове - столице Верхневолжской области, довольно значимом в политическом и экономическом плане города Европейского Союза. Мои родители во время гражданской войны были героями труда, меня в школе тоже всегда учили бороться за свои права, так что мы оказались в первых рядах демонстрации, направлявшейся к дворцу съездов, в котором засели путчисты - всего десяток человек со всей многомиллионной области. Никто тогда не верил, что возможно применение оружия, но у кого-то, видимо не выдержали нервы, и началась перестрелка. Все участники путча, применившие оружие против людей, были в течение следующих нескольких минут ликвидированы АСГУ, но нескольким десяткам пострадавших от этого уже не было легче. В их числе оказалась я и мои родители, которых уже не вернуть.
  - Ты это помнишь и так спокойно об этом говоришь? - ахнула я, - мой папа погиб в подстроенной автокатастрофе, и я не могу спокойно об этом думать. И вообще, как ты спаслась после такого?
  - Ну конечно, такое не забудешь, - вздохнула Юля, - Моё тело было уже не восстановить даже средствами нашей лучшей в мире медицины катастроф, поэтому мою ещё живую голову подключили к аппарату искусственного жизнеобеспечения и попытались привязать к тогда ещё практически новой аватаре. С помощью нейроинтерфейса подключения к аватаре производили интенсивное возбуждение структур мозга и сверхточное сканирование его секторов памяти. По высокоскоростному каналу петабайты информации отправлялись в базы данных, где АСГУ, используя все последние разработки Института Мозга заново собрала мою память. Настоящая девочка Юля погибла, а я - первая в мире цифровая копия человека, продолжаю жить, воспринимаю мир органами чувств аватары. Наверное, я могу спокойно обо всём этом думать, потому что во мне не сохранилась вся прежняя Юля. Она погибла и унесла весь ужас и боль с собой. А я - лишь тень от былой девочки, и её эмоции мне доступны далеко не в полном объёме, увы.
  Я смотрела на собеседника, вытащив глаза. Вот кому не повезло ещё больше, чем мне. Быть неполноценной копией погибшей девочки, помнить, как она умирала, но остаться жить в виде набора нулей и единиц на серверах. Должно быть, оставить после себя копию - лучше, чем умереть насовсем, но я могла только догадываться, что эта копия может чувствовать.
  - Сколько осталось жить твоей аватаре? - прямо спросила я.
  - Моя аватара живёт уже почти два года, то есть я та ещё бабуся, - грустно улыбнулась Юля, - еще несколько месяцев - и всё, мне капут.
  - Но ты ведь очень хорошо сохранилась, - попыталась подбодрить я её.
  - Внешне это малозаметно, но аватара уже давно трещит по швам, - покачала головой Юля, - каждый день, кроме приёма снижающих метаболизм препаратов, приходится валяться в восстанавливающих растворах. Вся надежда на использование медицинских наномашин нового поколения. Смотрела ведь новости об омоложении Алёны в нашей областной больнице? Если с ней всё пройдёт успешно, в чём я не сомневаюсь, восстанавливающие живые ткани наномашины предоставят всем нуждающимся, а я, как результат уникального эксперимента, смогу претендовать на хорошее место в очереди на омоложение по самой перспективной технологии.
  

Глава десятая, в которой я добираюсь до цели

  
  Головоломка, над которой я безуспешно сидела во время своего заключения, сошлась. Вот в кого я должна была ввести яд, вот капельку крови кого я должна была высосать своим хитроумно устроенным шприцем! ЦРУшники держали меня в неведении, не рассказывая мне о цели миссии, но я сама догадалась о ней, в очередной раз почувствовав себя полной сволочью. До сих пор человек, которого я должна была ликвидировать, виделся расплывчатым образом, но теперь он приобрёл конкретные черты, что сделало мысли об его убийстве окончательно неприемлемыми. После этого я выложила всю свою историю, как на духу. Юля слушала, открыв рот, а когда я закончила, долго сидела, погрузившись в раздумья и не шевелясь.
  - Прости уж, что так откровенно, - наконец произнесла она, - но ты для них - расходный материал. Меня жалеть не нужно - та жизнь, которую я живу после смерти уже почти полтора года, подарена высокими технологиями. А тебя, как продукт высоких технологий, эксплуатируют самые настоящие мерзавцы. Так что тебе куда хуже пришлось. И приходится...
  Юля наклонилась, чтобы обнять меня, и я, к своему удивлению, плотно прижалась к ней и разревелась так, как не ревела, наверное, никогда. С момента потери папы мне как воздух нужен был человек, которому могла психологически разрядиться, в ком могла найти сочувствие и поддержку. Понятное дело, что ни относящиеся ко мне, как к рабыне, сотрудники ЦРУ, ни мой странный напарник для этого не годились.
  - Тебя нужно спасать, - решительно произнесла Юля, когда мои рыдания утихли, - в первую очередь - твоё настоящее тело, что сейчас подключено к нейроинтерфейсу в лабораториях "Нейролинка".
  - Как? - всхлипнула я, - моё настоящее тело сейчас валяется в самой настоящей секретной лаборатории, которая всё-таки режимный объект. А я... Да у меня же ног нет, я даже самостоятельно передвигаться не могу!
  - То есть твоё настоящее тело становится заложником... - пробормотала Юля, - и как только операции помешают здесь, тебя убьют там.
  - Даже если вы пошлёте свой спецназ на штурм "Нейролинка", - представила я совершенно абсурдную картину, - спасти меня всё равно не сможете. Как только начнётся шумиха, они успеют меня ликвидировать.
  - Мда... - задумалась девушка, - Говоришь ты смешно, а ситуация жуткая. Но выход есть. В Америке есть отделения Пятого интернационала, они должны тебе помочь. Сейчас мы передадим им твою историю. Вытащить жертву ЦРУ - это же такая акция будет, такая шумиха! Жаль только, что американцы в большинстве своём ничего, кроме своей пропаганды не воспринимают...
  Я опять помотала головой. Милая Юля хочет помочь мне, но не понимает, в какую грязную историю вляпалась. Американские спецслужбы с помощью суперкомпьютера Ганимеда - своего рода урезанного аналога советской АСГУ, шпионят за всей доступной им информационной сетью, в особенности - за шлюзами, соединяющими сети Европейского Союза и Соединённых Штатов. И как только они обнаружат любое упоминание обо мне, немедленно прекратят операцию и уничтожат меня.
  Едва сдерживая слёзы, я, как могла, объяснила Юле свою ситуацию. Она всё поняла, замолчала и принялась раздумывать, временами поглядывая на меня. Так мы сидели несколько минут. Наконец, моя новая подруга вскочила с кровати и хлопнула в ладоши.
  - Придумала? - я тоже вскочила с кровати.
  - Эврика! - торжествующе выкрикнула Юля, - цифровую информационную сеть твой Ганимед сканирует, а вот короткие радиоволны он прослушивает?
  - Чего? - я сначала не поняла, что имеет в виду моя новая подруга.
  - Пошли наружу, - мотнула головой Юля, - увидишь.
  Я накинула на себя одеяло и вышла из спальни, вновь оказавшись в обширном помещении, заставленным древней электроникой.
  - Мои родители, когда сами были подростками, - девушка на несколько секунд замолкла, видимо, прокручивая в мыслях воспоминания о своих безвременно погибших родителях, - выживали в отрезанном от мира городе в ту самую страшную зиму двадцать третьего года. Упыри из бывшего правительства России, закрепившиеся в Краснодаре, устроили не только продовольственную, но и информационную блокаду восставших городов. Они устраивали саботаж, организовывали диверсионные отряды, выводили из строя все линии связи. За неимением современных информацию несколько самых тяжёлых месяцев приходилось передавать старыми средствами связи, и в этом преуспели мои родители. Они собрали коротковолновую радиостанцию и на весь мир вели передачи о жизни восставшего города, жители которого на официальном уровне были объявлен погибшими. Летом двадцать четвёртого власовцев вышвырнули из Краснодара, а осенью - из Крыма. После этого началось восстановление современных линий связи. Но радиостанция осталась, как память о тех великих днях.
  - Даже если эта техника действительно работает, нас точно не прослушают? - с сомнением разглядывала я огромные, в мой рост, лампы с сеточкой внутри.
  - Это ламповая радиостанция, и она работает, иначе как я почти каждый день общаюсь с товарищами по радиосети? А вот американские спецслужбы уже полвека сосредоточены на прослушивании цифровых линий связи и на технологии столетней давности, как говорится, забили. А теперь-то и подавно. Обычно наши товарищи из американского подполья пользуются линиями современной квантовой связи, но государственные спецслужбы глушат её, поэтому приходится держать резервный радиоканал. Прослушать его может любой мальчишка в Союзе, но, насколько нам известно, ЦРУ до этого не допёрли. Так, надеюсь, погодные условия соблаговолят нам передать, - нервно облизала губы Юля, - и никакой Ганимед нас не засечёт.
  Моя новая подруга довольно долго настраивала сложную аппаратуру, прыгая по массе переключателей и реостатов.
  - Всё, запустила, - отрапортовала девушка, - начинаю передачу.
  И тут я почувствовала, что моё сознание мутится странной пульсацией, а мир вокруг расплывается. И, не в силах поддерживать вертикальное положение, моя аватара хлопнулась на шершавую древесину пола.
  На этот раз я не просто потеряла сознание. Соединение с аватарой, как и вчера вечером, когда я тонула в Уводи, оказалось аварийно разорванным. Я пришла в себя в своём настоящем теле как раз в тот момент, когда в комнату погружений вбежала разъярённая миссис Симпкинс.
  - Поул, что ты себе позволяешь? - чуть ли не зарычала она на меня, - Второй раз за сутки аварийное отключение! Система контроля показывает, что сигнал оказался заглушен мощными внешними помехами. А час назад перестала поступать телеметрия от Контролёра. Что с ним произошло?
  - Контролёр перестал работать, - признала я очевидный факт.
  - Из-за чего? - моя надсмотрщица вперилась в меня своим жёстким взглядом.
  - Не знаю... - попыталась отвести я взгляд.
  Даже если бы я умела врать и смогла провести сотрудницу ЦРУ, от датчиков, постоянно сканирующих моё тело, и от искусственного интеллекта, по их показаниям определяющего ложь, мне было не спрятаться.
  - Ты лжёшь, негодная девчонка, - и надсмотрщица влепила мне пощёчину.
  - Но ведь я сама не могла снять его - всхлипнула я, - разве вы не понимаете?
  - Не могла, - признала миссис Симпкинс, - но что тогда с ним произошло?
  - Я не видела, - как могла, извернулась я, - с ним что-то случилось в тот момент, когда я была без сознания.
  - Ладно, - надсмотрщица устала вытягивать из меня информацию, - но без Контролёра ты всё равно не останешься. На следующий день после встречи с напарником отсоединишь его микрочип, а он установит его тебе, поняла?
  Мне ничего не оставалось, как уныло кивнуть - было бы наивно полагать, что мне позволят ходить по Иванову без поводка Контролёра. Правда, был в этом и светлый момент - если я вытащу микрочип из аватары Майка, это позволит ему ощутить свободу хотя бы в ней, но даже это - дорогого стоит.
  - Так, твоя аватара вновь на связи, - прервала поток моих мыслей надсмотрщица, - сейчас - марш к мосту, и чтоб уже к вечеру была там!
  И вновь погружение, и вновь после возвращения в аватуру я лежала на мягкой перине кровати Юли. Не многовато ли подключений в сутки?
   - Алиса, что с тобой случилось? - увидев, что я очнулась, метнулась ко мне моя новая подруга.
  - Моя надсмотрщица сказала, что моё соединение с аватарой было заглушено мощными помехами извне, - ответила я и предположила, - Это ведь были сигналы твоего передатчика?
  - Ну конечно, - хлопнула себя по лбу Юля, - какая же я дура! Не учла, что мощность моей аналоговой коротковолновой радиостанции на порядки больше, чем все городские системы цифровой связи. И хотя они работают на разных частотах, наложение сигналов произвело такой эффект. Хорошо хоть, диапазоны совсем разные, а то бы тебе ещё хуже пришлось бы.
  - Но почему с тобой ничего не случилось? - осведомилась я, - разве тебе для соединения с... - я запнулась, подбирая подходящие слова, - с серверами АСГУ, на которых хранится твоё сознание и память, не нужен радиоканал?
  - Разумеется, нужен, - кивнула Юля, - но дома, чтобы не тратить впустую драгоценную энергию, а, значит, и ресурс аватары, я пользуюсь оптическим преобразователем.
  - Чем-чем? - приподнялась на кровати я.
  - Ну, лазерным каналом связи, - пояснила девушка, - видишь это украшение?
  Только тут я заметила, что на левом кошачьем ушке Юли красуется бриллиант, от которого к её затылку отходит кабель.
  - В пределах дома данные передаются по высокоскоростному и энергетически выгодному оптическому каналу, - объяснила она, - в каждой комнате установлен лазерный приёмопередатчик, луч которого всегда нацелен на тот, что болтается на моей голове. Кстати, ты не задумывалась, как реализована связь твоей аватары с мозгом?
  - Ну, - пробормотала я, - сигнал проходит через американские спутники связи, а дальше приходит на приёмопередатчик в голове аватары...
  - Понятно, что сигнал идёт через ваши спутники связи, - махнула рукой Юля, - но что происходит на промежутке между спутником и аватарой?
  Я молчала, вновь пойманная на незнании принципов функционирования своего искусственного тела. Впрочем, меня можно было оправдать тем, что руководство программой "Дивный крохотный мир" скрывало многие данные даже от непосредственных участников программы.
  - Ты представляешь, какая мощность нужна, чтобы передавать потоковые данные напрямую на спутник? - между тем рассуждала моя новая подруга, - Вне дома я автоматически подключаюсь к ближайшему узлу сотовой сети, на большее мощности передатчика моей аватары точно не хватит.
  - А как же тогда я сейчас могу разговаривать с тобой?
  - Честно говоря, я сама без понятия, как это работает, - призналась Юля, - сейчас спрошу АСГУ.
  Девушка на минуту закрыла глаза, видимо, вступив в мысленный диалог со своим персональным помощником, а заодно и с самым могущественным существом в мире - советской киберфизической системой АСГУ.
  - Она смеётся, - улыбнулась Юля, - говорит, что ЦРУшники думали её провести, но она уже давно почувствовала этот взлом, однако до сих пор терпит его, поскольку считает, что пока не стоит вмешиваться. Схема работает так: встроенный в твою аватару процессор распределяет сигнал слабенького радиомодуля на все ближайшие к нему умные вещи - начиная от унитазов и заканчивая личными коммуникаторами. При этом на каждый предмет в сети приходится такой малый объём потока, что его почти невозможно отследить. Вся эта электроника объединена в единую сеть, в которую также входят советские спутники связи. Используя вполне официальный канал международной спутниковой связи, поток данных твоей аватары отправляется на американский спутник, на котором отдельные части потока вновь складываются в единую картинку. Понятно, что в пустыне эта схема работать не будет, но в большом городе, куда вы отправили аватару, она работает идеально. А мы сейчас находимся почти в самом центре города.
  - Да уж, это заметно, - пошутила я, оглядывая открывавшийся в панорамном окне пейзаж, - центром так и веет.
  Действительно, за стеклами расстилалась водная гладь, которую отделяла от синевы неба полоса прибрежной растительности, состоящая, казалось, из всех оттенков зелёного. В отдельных местах за кустами и деревьями виднелись строения, но они были едва различимы - разрешающая способность глаз аватар позволяла разглядывать отдельные микроорганизмы, но на больших расстояниях их фокусировка откровенно буксовала.
  - Не забывай ещё о нашем мизерном кругозоре, - напомнила Юля, - Даже в Центральном парке Манхеттена мы не увидели бы окружающего города. Кстати, как там поживает Нью-Йорк, всё ещё мнит себя столицей мира?
  - Не знаю, - пожала плечами я, - не была там.
  - Ты хочешь сказать, что ты, живя в Америке, не побывала в Большом Яблоке? - воззрилась на меня девушка.
  - Да я вообще из Калифорнии ни разу не выбиралась, - призналась я, - папа хотел свозить меня в турпоход по Скалистым горам, но так и не вышло...
  - Прости, не хотела напоминать, - прошептала Юля, - просто дико это как-то. Ты ведь принадлежишь к американскому среднему классу технической интеллигенции, но всё равно не можешь реализовать своё право на свободу перемещения. Я вот, ещё до того, как погибла, успела облететь весь Союз. Была и в Лондоне, и в Каталонии, и на Курилах...
  - Но разве эти полёты бесплатные? - в свою очередь удивилась я.
  - Нет, они стоят разные комбинации социальных и экономических баллов, - объяснила Юля, - Если тебе очень надо, можно летать в долг, но я так никогда не делала. Достаточно просто активно учиться, чтобы каждый месяц летать, куда захочешь, а ведь баллы можно получить прямо в путешествии - достаточно оставить интересный отзыв или сделать хорошие фотографии.
  Я слушала свою новую подругу и думала, что случилось бы, если бы какая-нибудь американская учительница социологии вместо стыдливого замалчивания жизни за океаном, докопалась бы до правды и попыталась бы донести до учеников реальное положение дел? Должно быть, уже на следующий день она бы "пропала без вести", и, что самое страшное, ей бы никто так и не поверил. Ведь с самых ранних лет всем жителям "великой и свободной" Америки по всем каналам сети, начиная от правительственных каналов и заканчивая "оппозиционными" блогерами, вдалбливается единое мнение о том, что капитализм, политкорректно называемый свободным рынком - лучшее из того, что смогло придумать человечество. Да и кто из младшего поколения мог представить себе постоянные доступные каждому авиапутешествия по стране? Энергетический кризис, терзавший страну много лет, сделал цены на авиабилеты неподъёмными для обычных граждан, в то время как миллионеры пользовались личными самолётами, а олигархи соревновались в заказах личных сверхзвуковых лайнеров.
  - Стоп, - оборвала сама себя Юля, - я тут тебе рекламирую преимущества социалистического строя, а ведь ты опаздываешь на встречу с напарником.
  - Да, до вечера мне необходимо прибыть на точку рандеву, - кивнула я, - спасибо тебе огромное за гостеприимство! Покажешь, куда мне идти?
  - Ты хочешь пешком добраться до моста за оставшиеся несколько часов? - посмотрела на меня, как на ненормальную, Юля, - это невозможно.
  - Почему? Я просто пойду вдоль Уводи на юг, расстояние здесь не такое уж большое.
  - Тротуара вдоль реки здесь нет, это не центр города. А чтобы выйти к пешеходным дорожкам, тебе придётся делать огромный крюк.
  - Но зачем делать крюк, если можно пройти по берегу напрямую?
  - По джунглям, которые растут в пойме реки? - усмехнулась Юля, - а жить тебе не надоело? Я и то не рискую туда соваться без поддержки с воздуха, а ведь я знаю эти места, как свои пять пальцев, ещё в детстве здесь бродила. Вам встретился лишь домашний котёнок, так как вы шли по окультуренному газону вдоль тротуара, а в дикой местности можно такое встретить...
  - Но как мне тогда добраться до места встречи под мостом до вечера?
  - Элементарно! Я доставлю тебя туда на своём глиссере за пять минут, - только разрешишь мне сначала познакомить тебя с моим питомцем?
  Оказывается, помимо лески на лебёдке, с помощью которой лишь только несколько часов назад Юля благополучно спаслась от моих кулаков, в доме был устроен самый настоящий лифт, который за пару секунд вознёс нас на чердак, встретивший нас громогласным курлыканьем голубей. Я слышала эти звуки и раньше, но думала, что они исходят от городских голубей, а это курлыкали домашние питомцы Юли, обитающие под крышей её дома.
  Голубятня была небольшой, но по сравнению с их миниатюрной хозяйкой даже самые обычные голуби казались чуть ли не драконами. При нашем появлении птицы устремили взгляды на нас, отчего мне сделалось немного жутко, а Юле - смешно. На чердаке было ещё теплее и светлее, так как почти вся крыша была застеклена. Ивановское майское солнце, пусть и было слабее родного калифорнийского, всё равно припекало знатно. Я скинула с себя одеяло, чем заставила немного смутиться Юлю, которая, правда, сама щеголяла лишь в одних ультракоротких шортиках.
  - Здесь обитают мои питомцы, - показала на воркующих голубей моя новая подруга, - они все здесь очень умные, но один - в особенности.
  С этим словами она подвела меня к сидящему немного в стороне от остальных белоснежному голубю, рядом с которым лежала замысловатая конструкция, при ближайшем рассмотрении оказавшейся миниатюрным седлом со сложной системой креплений.
  - Это единственный в мире верховой голубь, - похвасталась Юля, - точнее, голубка. Зовут Альта. Птица Альта, давай же, поздоровайся с Алисой.
  Голубка вежливо наклонила голову и дотронулась казавшимся огромным клювом до моей ладони. Её глаза, казавшиеся слишком проницательными для обычного голубя, смотрели на меня словно бы с пониманием.
  - Рада знакомству, Альта, - сказала я, поглаживая тёплый клюв птицы.
  - Если всё закончится хорошо, а всё закончится хорошо, будь уверена, - улыбнулась мне Юля, - я научу тебя летать на Альте.
  Я только радостно кивнула - перспектива полёта на настоящем, живом существе, казалась чем-то сказочным, доступным исключительно героям фантастических книг. И только после того, как моя новая подруга продемонстрировала мне птицу, я поняла, что эта мечта стала для меня реальностью, по крайней мере, до тех пор, пока жива моя аватара.
  Домик Юли представлял собой своего рода "избушку на курьих ножках", стоящую на сваях прямо в воде. Лифт, спускаясь с чердака, не задержался на среднем ярусе, а опустился в подвал и остановился у самой воды. Катер, на котором Юля собиралась доставить меня к точке рандеву, оказался белоснежным стремительным глиссером. Его корпус стреловидной формы был вырезан из пенопласта, а на корме был установлен электромотор с забранным в сетку пропеллером. На борту глиссера лазоревыми буквами блестела на солнце надпись "Синяя чайка".
  - Добро пожаловать на борт судна! - отсалютовала мне моя новая подруга, когда я поднялась на белоснежный кораблик.
  - Ты ведь на нём меня подобрала? - спросила я, разглядывая глиссер.
  - Угу, - кивнула Юля, - я увидела тонущую аватару ещё издалека и на всех парах рванула к тебе. Моя "Синяя чайка" летает с поразительной скоростью, но вот с остановками в определённом месте у неё бывают проблемы. Пришлось наворачивать круги вокруг тебя. Так боялась, что ты утонешь!
  Моя новая подруга сдвинула рычажок на панели управления, за моей спиной раздалось лёгкое жужжание электромотора, и быстроходное судно рвануло по воде с казавшейся немыслимой скоростью. Ещё никогда, будучи подключённой к аватаре, я не перемещалась так быстро. За спиной остался крохотный даже по меркам аватар остров, на котором, приткнувшись к воде, стоял домик с голубятней под крышей и высоко торчащей радиоантенной.
  - Это он? - ткнула меня локтем в бок капитан корабля.
  Я встрепенулась, очнувшись от дремоты, и посмотрела в протянутую мне подзорную трубу, ощущая себя заправской пираткой. Да, так и есть, мой напарник мерил шагами поросший мхом и жиденькой травой старый бетонный блок, наверное, оставшийся от разобранного железобетонного моста. Учитывая, что даже вплотную Юля умудрилась перепутать меня с одной из своих подруг, у меня не было шансов понять, ходит ли по бетонному блоку аватара Майка или чья-то чужая. Но странно было бы, если бы в точке рандеву меня поджидала какая-то другая аватара. Тем более что Юля заверила меня, что в Иванове живёт только одна она, остальные участвующие в программе "Миникосм" аватары в настоящий момент разбросаны по другим городам Союза, ближайший из которых - Львов.
  - Я высажу тебя вон в той заводи, - указала моя новая подруга на скрывающийся за филатиками берег реки, - она не просматривается с точки обзора твоего напарника, зато тебе будет несложно добраться до него.
  Хотя Юля выключила двигатель задолго до приближения к берегу, "Синяя чайка" продолжала скользить по воде по инерции и чуть ли не вылетела на песок. Мы выпрыгнули из лёгкого кораблика и оказались под стеной из филатиков, возвышающейся над нами, словно какой-то фантастический лес.
  - Твоего напарника ведь Майк зовут, не правда ли? - внезапно спросила Юля.
  - Да, а ты откуда знаешь? - удивилась я.
  - Скажем так, - смутилась Юля, - АСГУ кое-что известно о программе "Дивный крохотным мир", а то, что знает АСГУ, знают все, кто имеет на это право. Я, как уникальная в своём роде аватара, имею доступ ко всей информации по этой теме, в том числе и к разведданным.
  - И что ещё ты о нас знаешь? - спросила я.
  - Не так уж много, всё-таки у вас хорошо поставлена секретность, - ушла от вопроса Юля и, в свою очередь, задала странный вопрос, - можно попросить, чтобы ты довела до своего напарника некоторую информацию?
  - Да, конечно, - кивнула я, удивляясь странной просьбе подруги.
  - Скажи своему напарнику, чтобы он вспомнил о подаренной за победу в конкурсе Аэрокосмического агентства "Сфере", - сказала Юля и продолжила ещё непонятнее, - а потом скажи, что счётчик не врал. Запомнила?
  - Да, напомнить о сфере, а потом сказать, что счётчик не врал. Но зачем?
  - У АСГУ есть данные, доказывающие, что... в общем, кое-что нехорошее, скажем так... не случайно. Ладно, я и так уже сболтнула лишнее. Всё, пока, мы ещё встретимся, - и Юля крепко обняла меня на прощание.
  И я потопала прочь от "Синей чайки", которую Юля уже стаскивала на воду. Пробираться вдоль берега и впрямь оказалось тем ещё мучением. Я ужасом представила, что было бы, если бы я решила отказаться от помощи подруги и рвануть к точке рандеву на своих двоих. Наверное, такими темпами я бы битую неделю тащилась отделявший меня от моста километр, конечно, если бы дошла, что далеко не факт. К счастью, десяток метров, отделявших меня от Майка, я преодолела меньше чем за полчаса и выскочила из душной спутанной травы на приятно обдуваемый ветерком нагретый бетонный блок.
  - Привет, мой милый друг! - подлетела я к напарнику.
  - Вау, ты быстрая, словно Флеш! - восхитился Майк, глядя на часы. Наверное, ЦРУшники рассчитали, сколько я буду идти от дома Юли, и предупредили его, что меня можно не ждать до темноты, но они даже предположить не могли, что я смогу воспользоваться глиссером.
  - Скорее, как Русалочка, - рассмеялась я, - по воде путешествовать быстро.
  - А если бы тебя занесло в водопад? - спросил Майк, показывая на поток воды, который, с даже здесь хорошо слышным рокотом обрушивался с небольшой плотины под мостом.
  На этот вопрос ответить я не смогла - мне оставалось только виновато ковырять выросший в трещине мох носком ноги. Похоже, мой напарник действительно переживал за меня и не находил себе места, мечась по покрытому трещинами бетону, в то время как я распивала чаи, а потом за несколько минут пролетела разделявший нас километр на скоростном катере.
  - Ой, а где твой электрошокер? - спохватился оглядывавший меня напарник.
  Я привычным движением проверила свой поясной набор и тихо ойкнула. Действительно, положенного по уставу электрошокера в нём не оказалось. Наверное, он остался дома у Юли, но вспомнить, где именно я его посеяла, никак не получалось. Похоже, я вообще не отсоединяла его от карабина, а это значило одно - меня обезоружила Юля. И я не могла винить свою новую подругу - никому не понравилось бы, что по её родному городу гуляет существо с потенциально смертельным оружием.
  - Да плевать, - махнула рукой я, - доберёмся до больницы и без шокера. Идти вдоль тропинки безопасно, а от котов будем прятаться.
  Весь вечер этого удивительно длинного дня мы посвятили скалолазанию, а точнее, подъёму на перекинутый через Уводь пешеходный мостик. Обычный человек вскочил бы на него за пару прыжков, но для уставших за день и нагруженных припасами (хотя без электрошокера взбираться было легче) аватар это было довольно утомительным занятием.
  Почти всю ночь вместо положенного сна, я сидела в очках виртуальной реальности и красными от недосыпания глазами смотрела смертельно скучные интерактивные видео об устройстве нервной системы аватар и подключенному к ней микрочипу. Так миссис Симпкинс заставила меня наизусть выучить инструкцию по извлечению чипа Контролёра. Лишь утром, когда я несколько раз повторила эту операцию в виртуальной обучающей программе, она дала добро на погружение. К счастью, в аватара обладала неоспоримым преимуществом - в ней я не чувствовала своего реального физического состояния, которое было, мягко говоря, ужасным.
  Начался пятый день нашей миссии в Иванове. По плану путь до больницы мы должны были преодолеть за шесть дней, однако из-за столкновения с Пушистиком и моей вчерашнего пребывания в гостях у Юли мы на сутки отклонялись от графика, до сих пор пройдя всего половину пути. И этим солнечным утром, вместо того, чтобы продолжать продвижение к цели, нам предстояло провести операцию. И не шпионскую, а самую настоящую, хирургическую. Казалось, что с нашими миниатюрными руками отсоединить микрочип от одной аватары и установить его в другое искусственное тело, было не так уж сложно. Однако любое неверное движение могло привести к непоправимому повреждению аватары, что ставило крест на всей миссии ЦРУ, а значит, и на наших жизнях.
  - Сейчас надо будет... - я замялась, не решаясь продолжить.
  - Я знаю, мне всё рассказали, - помог мне Майк, - делай то, что они требуют.
  - Скажи мне, если будет больно, - попросила я.
  Я глубоко вздохнула, взяла входящий в мой походный набор скальпель и начала операцию. Со всей возможной аккуратностью я сделала надрез на затылке аватары Майка и услышала мычание. Заглянув своему напарнику в лицо, я увидела, что из прикушенной губы по подбородку стекает кровь.
  - Я же просила сказать... - вздохнула я.
  - И что бы ты сделала, стала бы резать помедленнее?
  - Напротив, побыстрее, - и я с удвоенной скоростью продолжила операцию.
  Ещё несколько секунд, и все разъёмы были отсоединены. Я заклеила пластырем кровоточащий затылок аватары Майка, и мы поменялись ролями. Да, установка Контролёра без наркоза оказалась действительно болезненным процессом, но я, несмотря на брызнувшие от боли слёзы, смогла обойтись без прокушенного языка. После того, как я вновь услышала в своей голове ненавистный голосок Контролёра, к моему разочарованию примешивалось облегчение - теперь хотя бы мой напарник будет свободен от этого паразита.
  - Ой, забыла тебе сказать, - вспомнила я вчерашнее поручение Юли, - ты помнишь "Сферу", которую выиграл на каком-то конкурсе?
  - Откуда ты знаешь? - встрепенулся Майк, удивлённо посмотрев на меня.
  - Ну вот знаю, и всё - улыбнулась я, - а ещё я знаю, что счётчик не врал.
  - Что? - казалось, Майк застыл, - повтори, что ты сказала!
  - Счётчик не врал, - повторила я загадочные слова.
  - Да... - Майк, по всей видимости, вспомнил какой-то случай, отчего на его лицо проявлялось осознание чего-то чрезвычайно важного, - счётчик не врал.
  - Да что это значит? - не выдержала я, - ты можешь объяснить?
  - Если, если это действительно так, а это точно так, я знаю... - лицо Майка искривилось от ненависти, а голос звенел от отчаянного понимания, - мой рак крови спровоцировали ублюдки из ЦРУ! Они поплатятся за это!
  Контролёр, только несколько минут назад управлявший Майком, не мог потерпеть такого оскорбления и бросил мою аватару на моего напарника. Теперь у Майка не было своего Контролёра, и он, реагируя на мои движения с огромным опозданием, не мог ничего противопоставить моему напору. Очередной удар отбросил парня на добрый десяток шагов, и мой напарник, пропахав борозду в камешках песка, остался лежать в них.
  - Почему... - пытаясь приподнять голову, просипел несчастный Майк, - ну почему ты раньше не сказала мне об этой сфере?
  - Прости меня, - только смогла пробормотать я, когда Контролёр наконец решил, что с моего напарника хватит.
  - Ты не виновата, Алиса, - выплёвывая выбитые зубы, произнёс Майк и погрозил небу кулаком, - это всё они.
  После этого наш путь продолжался так же, как и до встречи с Пушистиком. За остаток пятого дня пути мы взобрались на пологий холм, на вершине которого нам пришлось перелезать через рельсы "Детской железной дороги", что с ростом аватар оказалось не такой уж простой задачкой. Но, скооперировавшись, мы в очередной раз доказали, что вдвоём можно преодолеть преграды, перед которыми спасовал бы одиночка.
  Затем начался спуск в лощину, прохождение которой заняло весь шестой день нашего похода. Наверное, он оказался самым скучным днём всего нашего пути, за который мы не столкнулись ни с чем необычным. Всё так же слева от нас возвышались колонны эстакады, по которой проносились высокоскоростные трамваи, а справа, за газоном, находился очередной парк.
  Седьмой день оказался интереснее - мы подошли к одной из главных магистралей города - улице Куконковых. По ещё одной эстакаде над ней, идущей в направлении Шуи, пролетали капсулы высокоскоростных трамваев. Сама же улица была превращена в многополосную бегущую дорожку, причём если близкие к краям полосы двигались со скоростью человеческого шага, то центральные не отставали от потока двигающихся по обычной дорожке электрических велосипедов, самокатов и мотороллеров.
  Пешеходы преодолевали эту улицу по подземным переходам, а мы, как и в первый день, воспользовались прорытым для животных тоннелем. Он вывел нас в окружавший областную больницу сад, в котором мы и заночевали.
  

Глава одиннадцатая, в которой я вижу смерть

  Время Восточной Европы на одиннадцать часов опережало калифорнийское, поэтому всю неделю я погружалась в аватару по ночам, а спала днём. Впрочем, учитывая то, что в своём нестоящем теле я уже больше месяца не видела солнечного света, такой перекошенный режим дня мне нисколько не мешал. Однако утро восьмого дня миссии началось с ещё более раннего подъёма - меня разбудили, когда день в Сан-Франциско ещё не закончился, а в Иванове, соответственно, ещё стояла ночь. Миссис Симпкинс, как я и ожидала, рассказала прекрасную в своей "неполживости" историю, повествующую о кровавой русской террористке Алёне Лисовой, у которой после участия в "геноциде по социальному признаку" и "новом красном терроре в Крыму" "руки по локоть в крови". Из этого рассказа напрашивался логичный вывод, что убив её, я автоматически стану великой героиней великого американского народа. Разумеется, из сведений, почерпнутых в своё время их социалистической зоны всемирной сети, у меня сложилось прямо противоположное мнение о героях первых лет нового Союза, но я благоразумно предпочла держать его при себе. После пятиминутки ненависти моя надсмотрщица заставила меня наизусть выучить точное местоположение "объекта ликвидации" и запустила процесс погружения.
  Наши аватары очнулись прямо у конечной цели нашей миссии - областной больницы. Её территория была обширна даже по человеческим меркам, а уж для наших аватар она казалась целым городом, путешествие из одного конца которого в другой заняло бы целый день. К счастью, пациентка Алёна Лисова лежала в ближайшем к нам корпусе, до которого можно было добраться всего за полчаса. За приземистыми кирпичными корпусами возвышались новые, словно зависшие в воздухе строения, но всё-таки большинство зданий больницы было построено ещё при первом Союзе. На некоторых участках стен, покрытых напылением из жидких кристаллов, транслировались научно-познавательные фильмы, но основная часть фасадов больничных корпусов была украшена величественными пейзажами, которые какой-то остроумный дизайнер умело вписал в реально окружавший здания лес.
  Мы прошли на территорию больницы, не встретив ни охраны, ни даже подобия забора - только приятно светящийся плакат со схемой расположения корпусов. На моей родине при въезде в подобные учреждения обязательно стояла бы будка с приложением в качестве дремлющего охранника, но в Социалистической Европе, как охранники, так и все заборы, окружавшие общественные (частных здесь просто не было) учреждения, похоже, отсутствовали как класс. Их вполне успешно заменяла вездесущая система слежения за каждым человеком, которой управляла АСГУ.
  Пока мы продвигались по территории больницы, наступил рассвет. Разгорающаяся заря потеснила отраженный свет искусственной луны, сделав его практически незаметным на фоне лучей настоящего Солнца. Стояло раннее утро - тот час, когда все, в том числе и пациенты, спят глубоким сном. Разумеется, больница функционировала в круглосуточном режиме, но такое время проникновения позволяло снизить шанс обнаружении до минимума. Местонахождение Алёны я запомнила хорошо и, не плутая ни минуты, вышла точно к необходимому окну. Её палата находилась на первом этаже, что значительно облегчало подъём - вряд ли у аватар хватило бы энергии взобраться даже на второй этаж, не говоря уже о пятом.
  Перекусив, мы начали процесс восхождения. Благо, ещё раньше и я, и мой напарник занимались скалолазанием в аватарах и не стали пасовать даже перед совершенно отвесной стеной. Ловко цепляясь коготками за неровности в жидкокристаллической плёнке, я рванулась вверх. Майк пыхтел за моей спиной, внимательно следя, чтобы связывающая нас нитка не натягивалась и не путалась, а постоянно находилась в слегка ослабленном положении. За время нашего путешествия по Иванову мой напарник неплохо подтянул искусство управления аватарой и теперь, казалось, ни в чём не уступал мне. Преодоление пары метров по вертикали заняло четверть часа, за время которых мы основательно выдохлись, но всё-таки добрались до окна, створка которого, словно специально для нас, было немного приоткрыта.
  Тяжело дыша, я рухнула на белый пластик подоконника и несколько минут лежала, пытаясь оправиться после нелёгкого восхождения. Когда я немного очухалась и поднялась на ноги, Майк продолжал валяться на животе, широко раскинув руки. Не дожидаясь его, я подошла к краю подоконника и заглянула внутрь комнаты. Я до самого конца была уверена, что Юля, хоть ничего и не сказала мне, видимо, следуя соображениям секретности, всё равно предупредила советские спецслужбы об опасности, что грозит их народной героине. Как я предполагала, Алёну должны были каким-то образом ненавязчиво защитить от нападения аватар. Например, перевезти в другую больницу или приставить к её кровати робота-телохранителя. Такой поворот должен был сорвать миссию ЦРУ без нашей вины, что, как я в глубине души надеялась, позволяло нам рассчитывать на помилование. Конечно, надежда на последнее была очень наивной, но в ситуации, в которой мы оказались, годилась любая. Каково же было моё разочарование, когда я, заглянув за край подоконника, увидела на стоящей прямо под окном кровати безмятежно спящую Алёну Лисову собственной персоной. Она лежала не левом боку головой к окну, и её короткие волосы цвета меди лежали по подушке, словно тонкая проволока, всего в полуметре подо мной.
  Будучи в своём теле, ещё имевшем ноги, я бы никогда не стала прыгать с такой относительной моему росту высоты, боясь их сломать. Но я прекрасно понимала, что ускорение свободного падения одинаково для тел всех размеров и масс, поэтому, ни секунды не раздумывая, сиганула на кровать Алёны. Разумеется, так, чтобы приземлиться не на голову женщины, а чуть в стороне от её затылка. Прыжок с какого-то полуметра невесть какое испытание даже для физически слабого человека, а моя аватара могла дать фору любым спортсменам, так что приземления я почти что не почувствовала. И вот, Святой Грааль, до которого я топала целую неделю, достигнут. Я стояла на кровати Алёны Лисовой всего в нескольких шагах от её оголённой шеи, а протянув руку, могла дотронуться до её волос. Моего напарника пока ещё не было видно - наверное, он всё ещё не пришёл в себя, а может, собирал в свой рюкзак брошенное мной альпинистское снаряжение. Операция
  Теперь мне оставалось сделать всего несколько ловких движений, отрепетированных на крысах - и я убью человека. Навсегда, по-настоящему. За то, что четверть века назад, задолго до моего рождения, эта женщина сделала много великих дел, от результатов которых до сих пор корёжит моих хозяев. А ещё для того, чтобы сорвать испытания европейского лекарства от старости, тем самым обеспечив американским корпорациям сверхприбыли, что было, конечно, важнее. После убийства и забора крови мне останется только добраться до места встречи с агентом ЦРУ, на плечи которого ложились заботы о вывозе аватар и наполненной драгоценными наномашинами крови Алёны в Соединённые Штаты. Если верить обещаниям ЦРУ, после благополучного завершения миссии я вновь стану свободной и даже получу дорогостоящие протезы... Разумеется, все эти обещания и гроша ломаного не стоят, поэтому... Почему бы в сегодняшней программе не пропустить пункт "Убийство человека" и не перейти сразу к пункту "Уничтожение биоробота"? И плевать, что следующим пунктом в этой программе станет моя собственная смерть в застенках ЦРУ. Я и так слишком долго тянула, откладывая свою смерть и наслаждаясь жизнью во втором теле. Пора набраться смелости и наконец-то решиться на самоубийство.
  Воткнуть смертоносную иглу в себя - в этом и заключался весь мой нехитрый план. Благо, шприц с ядом остался лишь один, и после того, как он будет использован на моей аватаре, Алёне уже не будет ничего угрожать. Я одним движением вытащила из поясного чехла шприц со страшным ядом и посмотрела на него новым взглядом. Простое и бесхитростное, каким и должно быть орудие убийства, сидело у меня в руке, как влитое. Я аккуратно развернула его и нацелила себе в грудь. Управляться шприцом в таком положении было куда сложнее, но я всё-таки нащупала кнопку активации и аккуратным движением пальца сбросила с неё предохранитель. Остро отточенное жало хищно смотрело прямо на меня. Я вздохнула и уже приготовилась нажать на спуск, как вдруг услышала шорох рядом с собой.
  - Что ты делаешь?! - внезапно зашипел на меня Майк. Он всё-таки спрыгнул с подоконника на кровать и теперь стоял всего в нескольких шагах от меня, по щиколотку утопая ногами в волокнах хлопковой простыни. Кричать в полный голос он боялся, и правильно делал - пробуждение Алёны, которой одним случайным поворотом головы или движением руки ничего не стоило раздавить нас в лепёшку, сейчас было бы крайне нежелательно.
  - То, что должна, - едва слышно произнесла я и нажала на кнопку шприца.
  Но пальцы не откликнулись на команду мозга. Я чувствовала шершавую рукоятку шприца, видела красную кнопку в ничтожных долях миллиметра от своих пальцев, но нажать на неё не могла - моё тело было парализовано.
  - Пришло моё время! Пришло моё время! - запел тонкий голосок в моём ухе, - к выполнению программы "Ликвидация" приступаю.
  О нет, только не это! До проклятого Контролёра дошло, что я собираюсь сделать, и он взял управление аватарой на себя! Уже потом, вновь и вновь прокручивая в голове те страшные секунды, я пришла к выводу, что, скорее всего, Контролёр действовал не самостоятельно, и его запуск в этот момент запрограммирован заранее. Кураторы операции из ЦРУ догадывалась, причём небезосновательно, что, оказавшись у самой цели, я скорее решусь на самоубийство, чем стану убийцей. Поэтому, заключив, что у самой цели мой управляющий аватарой мозг будет не только не нужен, но и опасен, они запрограммировали на этот момент запуск Контролёра.
  Моя аватара, больше не управляемая мной, ловко перехватила шприц иглой от себя и не спеша двинулась к оголённой шее Алёны. Я мучительно пыталась вернуть хоть какой-нибудь контроль над мышцами аватары, но управление телом было полностью парализовано. Я могла только видеть и слышать, что происходит вокруг. Кошмар ситуации подчёркивался безмятежным танцем пылинок в лучах чистого утреннего света. Ближайшие ко мне пылинки был хорошо различимы как отдельные витающие в воздухе спутанные клубки ниток. Мои чуткие уши, уловив едва слышимое дыхание спящей Алёны, повернулись на него. Увы, моя воля здесь была ни при чём - это сработали на автомате рефлексы аватары. Я попыталась запнуться, упасть, чтобы хоть как-то задержать неумолимое приближение управляемой искусственным интеллектом аватары к оголённой шее жертвы. Но ничего не помогало - электронный мозг медленно, при каждом шаге широко расставляя мои ноги, но довольно уверенно продолжал продвижение к цели.
  Майк, которого я видела периферийным зрением, первые секунды моего подчинения Контролёру наблюдал за мной с широко раскрытыми от ужаса глазами. Но потом он принял какое-то решение и со всей скоростью, на которую был способен, бросился мне наперерез. Несчастный... Если он хочет драться со мной, управляемой Контролёром, у него нет никаких шансов. Контролёру не нужно время на прохождение сигнала через весь мир, его движения, пусть и не самые ловкие, чрезвычайно умелые - в его памяти хранились оптимальные приёмы борьбы. Мой напарник успел на своей шкуре убедиться в этом несколько дней назад, так зачем же он лезет теперь? Да и никак не успевал Майк догнать и задержать меня. В тот момент, когда Контролёр руками моей аватары уже направил смертоносную иглу в едва заметно пульсирующую жилку на шее спящей женщины, ему ещё оставалось сделать последний прыжок. И тут я поняла, что летящий мне наперерез Майк и не собирался меня останавливать. Схватившись за торчащий из Алёниной кожи волосок, он ловко извернулся, и своим телом преградил путь смерти, готовой вонзиться в шею Алёны.
  Затем всё случилось очень быстро. Контролёр не предполагал, что что-то может помешать его точно рассчитанной программе движений моей аватары, поэтому не успел среагировать на внезапно возникшее передо мной препятствие и со всей силы, на которую была способна моя аватара, вдавил шприц прямо в живот Майка. Невероятно острая игла шприца, предназначенная для пробивания довольно толстой человеческой кожи, легко проткнула его комбинезон, кожу живота, внутренние органы и упёрлось в позвоночник. В этот момент управлявший моей аватарой Контролёр, видимо, удовлетворённый срабатыванием шприца, отключился, и ко мне вновь вернулся контроль над своими действиями. Но я находилась в состоянии шока и просто замерла на месте, не в силах пошевелиться. Майк истошно завопил - разработчики аватары явно не пожалели для него искусственных нервов. Одного взгляда хватало, чтобы понять, что его маленькое тело пронзает страшная боль - шприц, предназначавшийся для забора крови, заживо высасывал из Майкла кишки и куски раздробленного позвоночника. После того, как добрая половина его живота оказалась в прозрачном чреве шприца, микроскопический насос сменил направление и принялся вкачивать в аватару Майкла яд, от которого не было противоядия. Но его аватара с разорванной в клочья системой жизнеобеспечения и перебитыми нервными волокнами уже умирала безо всякого яда.
  Всё это заняло самую чудовищную секунду в моей жизни. К счастью, программа Контролёра закончилась на срабатывании смертоносного шприца. Почувствовав свободу от сковывающей моё тело воли искусственного интеллекта, я пришла в себя и потащила иглу из аватары Майка. Раздался чавкающий звук - самый противный из всех, которые я когда-либо слышала. От ещё не прошедшего шока мышцы аватары были как ватные, и я выронила наполненный частичками аватары Майка шприц. Он почти бесшумно покатился по покрывалу, пока не застрял в складке ткани.
  - Вот дурак! - заорала я на Майка, корчившегося в луже собственной крови, - что же ты натворил!
  - Ты же так и хотела, чего кричишь? - улыбнулся Майк. Впервые я видела такую улыбку - вымученную и одновременно неимоверно искреннюю.
  - Я не хотела, чтобы ты жертвовал собой! - воскликнула я.
  - Я никогда им не верил, но думал, что нельзя иначе, думал, что выполню их дурацкую миссию и получу операцию. Но, увидев тебя, я понял, что можно. Ты ведь убила бы себя после того, чувствуя себя виновной в смерти Алёны. Убила бы по-настоящему. Я не мог допустить этого.
  - Они всё равно убьют меня... - пробормотала я.
  - Нет, ты будешь жить. Пусть думают, что я убил свою аватару ради спасения этой русской. Конечно, на неё мне наплевать, а вот на тебя нет. В срыве операции виноват я, так что тебя должны пощадить.
  Из глаз моей аватары брызнули слёзы. Я растёрла их по лицу ладонями и запоздало удивилась - ещё никогда, будучи в аватаре, плакать у меня не получалось. Или просто не было повода?
  - Прощай, Алиса, я так счастлив, что узнал тебя... - из последних сил прошептал Майк, и его аватара замолчала навсегда.
  Пока длился мой последний диалог с Майком, Алёна, видимо, от его вопля, проснулась и приподняла голову. Пыталась найти источник странного шума, она приподнялась на локте и принялась крутить головой. Матрас, заходил ходуном, из-за чего мне пришлось приложить немало сил, чтобы сохранить равновесие, а вот выроненный мной шприц скатился с кровати на пол. К счастью, сначала она смотрела в противоположную от нас сторону. Не обнаружив ничего подозрительного, она начала поворачиваться, но к тому времени я уже схватила безжизненное тело аватары Майка за руку и потащила его к краю койки. Не успела Алёна обернуться, как я скинула мёртвую аватару моего напарника на пол и прыгнула вслед за ним. Мягко приземлившись на линолеум пола, я начала озираться в поисках укромного места, где можно было бы переждать попытки спасённой внезапным самопожертвованием Майка Алёны обнаружить источник странного шума.
  Не придумав ничего умнее, как спрятаться под кроватью, я аккуратно положила тело своего напарника на линолеум и уселась сама, пытаясь успокоиться и сообразить, что делать дальше. Согласно инструкции, теперь мне следовало доставить капсулу с кровью Алёны к месту встречи с агентом ЦРУ. Капсула у меня была, правда, не с тем содержимым. Но вряд ли агент будет прямо здесь проводить анализ её содержимого. Так что, возможно, стоило продолжать миссию, словно ничего и не произошло?
  Каково же было моё удивление, когда я увидела появившуюся под кроватью Юлю. Она стремительными прыжками неслась ко мне. "Угроза, угроза!" - заверещал в моей голове писклявый голос Контролёра. Я ощутила дежавю - абсолютно так же начиналось моё знакомство с Юлей. Почувствовав, что Контролёр вновь берёт под контроль моё тело, я попыталась сжаться в комочек, от страха перед тем, что управляющий мной искусственный интеллект вновь начнёт избивать мою подругу. Но на этот раз Юля не допустила, чтобы её ударили. Догадавшись, что со мной снова происходит неладное, она совершила прыжок, который и не снился изощрённому в боевых искусствах Контролёру, и прямо в полёте выстрелила в меня из пистолета. Её оружие до смешного напоминало детский водяной пистолетик, пользующийся особой популярностью на пляжах, но оказалось внезапно эффективным. Из похожего на пульверизатор дула в меня брызнула струя быстро застывающей жидкости. Тягучие нити мгновенно опутали меня, образуя при этом странный узор, и пригвоздили к полу.
  - Ради всего на свете, прости меня, Алисочка, это для твоего же блага! - затараторила Юля, подлетая ко мне.
  Контролёр пытался разорвать упругие нити, и делал это, не считаясь с потерями - из моих разодранных об тонкие пластмассовые нити ладоней брызнула кровь. Но Юля знала, что делает, и всего за полминуты извлекла из моей головы микрочип Контролёра. Бессмысленное сопротивление путам прекратилось, и я безмятежно развалилась в опутывавшем меня коконе. Всё тело ныло, саднили свежие порезы на ладонях, но я позволила себе улыбнуться - так хорошо было оказаться свободной хотя бы в контроле своего тела. Тем более что Юля, усевшись на корточки рядом со мной, принялась методично распылять на мои путы растворитель из баллончика. Уже через несколько секунд они потеряли прочность и спали с меня.
  - Прости меня, - произнесла Юля, помогая мне встать.
  - За что мне тебя прощать? - рассмеялась я, горячо обнимая свою подругу.
  - За то, что не ответила откровенностью на откровенность, - Юля помялась, а потом выпалила, - ты изложила мне все известные тебе детали своей спецоперации, а я умолчала о том, что тоже участвовала в спецоперации, только с другой стороны.
  - Что? - такой поворот событий был уже слишком, - так ты - агент красных?
  - Угу, вроде того - кивнула Юля и тихо спросила, - Не ожидала, да?
  - Вообще-то я с самого начала об этом подумала, - призналась я, - но ты выглядела так невинно...
  - А с чего бы мне выглядеть иначе? - пожала плечами Юля, - я тебя не обманывала, только недоговаривала. А сейчас я расскажу всё, о чём знаю сама. АСГУ внимательно наблюдала за доставившим вас в Иваново агентом, поэтому, хоть он оставил вас в самом центре парка Харинка, обнаружила ваши аватары тотчас же, как только вы выбрались из оболочек в виде колбас. После этого она внимательно следила за вами, и быстро догадалась о вашей цели. Разумеется, Советом безопасности было принято решение обезопасить Алёну, но так или иначе, это насторожило бы ЦРУ, показав, что нам известно об их операции. А наши компетентные специалисты хотели провести вашу разведку незаметно для её самой. И тут оказалось, что фактически на вашем пути живёт аватара, которая может встретить нежданных гостей и кое-что им незаметно подменить. Если бы не вмешательство твоего напарника, которое оказалось настолько непредсказуемым, что его не могла предвидеть даже АСГУ, наша спецоперация увенчалась бы успехом...
  - Чего? - возмутилась я, - да Майк пожертвовал собой ради Алёны!
  - Во-первых, не ради Алёны, а ради тебя, - поправила меня Юля, - его последние слова не только ты слышала.
  - Так ты и это подслушивала? - вскочила я, - это ведь нормально в Европе - подслушивать и подглядывать за личной жизнью всех и каждого, да?
  - Этим занимается АСГУ, и ты не представляешь, сколько проблем она предотвратила, скольким людям она помогла найти своё место в жизни! Именно благодаря ней такое понятие, как преступность, в Союзе фактически исчезло. А я прошу прощения за то, что без твоего согласия наблюдала за тобой, но это часть моего задания, слишком много было поставлено на карту.
  - Да понятно это всё, - махнула я рукой, - но что бы произошло, если бы шприц всё-таки ранил Алёну? Разве от этого яда существует противоядие?
  - Знаешь, сколько яда было в этом шприце? - Юля осторожно подняла с пола мой шприц, в котором вместо яда теперь плескались внутренности Майка.
  - Достаточно для того, чтобы убить миллион таких аватар? - предположила я, с омерзением рассматривая вещь, погубившую моего товарища.
  - Нисколько! - огорошила меня подруга, - после того, как я выловила тебя из воды, я первым делом обезвредила это оружие.
  - Но это же одноразовый шприц, его нельзя обезвредить! - воскликнула я.
  - Голыми руками нельзя, но у меня были соответствующие инструменты, - пояснила Юля, - С помощью лазерного резака мне удалось расплавить оболочку содержащей яд капсулы, а затем я просто выкачала ядовитое вещество и заменила его аналогичным по цвету совершенно безвредным раствором. Ещё раз извини, что не рассказала это тебе сразу. У нас нет оснований сомневаться в твоей ненависти к ЦРУ, но у нас была веская причина для скрытия от тебя сути операции. Детекторы лжи, которыми они тебя постоянно проверяли, обнаружили бы изменения в твоём настроении, и они бы поняли, что ты им что-то недоговариваешь.
  - А что случится с ним, - я кинула взгляд на неподвижное тело напарника и внимательно посмотрела на Юлю, словно она могла знать это, - с Майклом?
  - Боюсь, у ЦРУ хватит яда и для настоящего тела Майкла, - произнесла Юля, и, увидев передающийся выражением моего лица охвативший меня шквал эмоций, начала оправдываться, - Прости, Алиса, мы уже ничего не можем поменять. Я ведь и так с огромным трудом упросила Совет Безопасности помочь тебе. Операция по спасению готовилась только для тебя, да и то, она планировалась исходя из того, что ЦРУ будет считать, что их операция идёт как по маслу. Так жаль, что я не успела вмешаться и остановить твоего напарника... Остаётся надеяться, что в командном центре ЦРУ не сразу разберутся в том, что произошло, так что шанс ещё есть. Сейчас всё целиком зависит от Калифорнийской ячейки Пятого Интернационала. Постоянной связи с ними у нас нет, так что вся надежда на их организованность.
  Как будто бы я нуждалась в её оправданиях! Как по мне, даже без моего предполагаемого спасения всё складывалось вполне неплохо. Главное - операция ЦРУ, в которой я участвовала, с самого начала была обречена на провал, а Алёне ничего не грозило. Могла ли я мечтать о большем всего час назад? А уж если ко всему перечисленному выше добавить обещанный мне шанс на спасение, на которое до этого я даже и не надеялась... Общую картину омрачала только смерть аватары Майка, которую люди из ЦРУ ему никогда не простят. И кто только просил его вставать на пути иглы?
  - Хорошо, и что мне делать теперь? - посмотрела я на подругу.
  - Так, - быстро инструктировала меня Юля, - сейчас ты должна поступать согласно своей инструкции. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы ЦРУ догадалось, что всё идёт не по их плану, а по нашему, и переполошилось раньше времени. Поэтому тебе следует сдаться на милость агента, который должен забрать аватару и капсулу с, как они думают, лекарством от старости, и убедить ЦРУшников в том, что миссия успешно завершена. АСГУ просчитала, что если ты не сможешь этого сделать, они, поняв, что их подставили, ликвидируют тебя, предварительно выжав всю информацию.
  Тут я почувствовала, что мои силы, прежде всего - психические, кончились. Я села на пол, обхватив руками согнутые в коленях ноги. Юля присела рядом со мной и принялась нежно гладить меня по голове.
  - Ну же, всё у тебя получится, - сказала она, протягивая мне конфету в цветастой обёртке, - держи энергетический шарик.
  - Это что, ещё какая-то ваша шпионская штучка? - недоверчиво спросила я, отодвигая от себя руку Юли с зажатой в ней конфетой.
  - Это всего лишь мощный энергетик, - объяснила она, - он даст тебе силы, чтобы выбраться отсюда.
  Я поняла, что терять мне нечего, взяла у подруги конфету, сорвала с неё обёртку и положила в рот ароматно пахнущий шарик. Как оказалось, он обладал поистине чудодейственным эффектом. Съев его, я почувствовала себя ракетой, готовой вырваться за пределы земного тяготения. Я вскочила с насиженного места, и, легко обгоняя Юлю, буквально взлетела по шершавой стене на подоконник. После этого мы втянули туда с помощью предварительно закреплённой верёвки тело аватары Майка.
  - До скорой встречи, - обняла меня Юля, всем своим видом показывая уверенность в этой самой встрече.
  Я сбросила аватару Майка с подоконника и сама сиганула следом. Ветер засвистел в ушах, лужайка стремительно неслась ко мне. Всё-таки у маленького роста есть большое преимущество - можно не бояться высоты, казавшейся огромный. Я ударилась о траву, поцарапавшись о её колючую поверхность, и, в конце концов, свалилась на землю. Поискав глазами тело аватары Майка, я нашла его застрявшим в пучке травы. Взвалив обмякшую аватару напарника себе на плечи, я направилась к точке рандеву, а точнее - к уютной беседке, пустовавшей по раннему времени. Дожидалась я агента недолго - высокий официально одетый человек внимательным взглядом просканировал беседку, обнаружил и аккуратно приподнял меня.
  - Не бойся, девочка, твоя аватара уже завтра будет в Америке, - прошептал агент ЦРУ и спрятал меня в карман пиджака.
  Это были последние слова, что я услышала в аватаре этим безумным утром, и, что очень иронично, именно за это я и волновалась больше всего.
  - Ну как, всё прошло успешно? - миссис Симпкинс показала мне свою змеиную улыбку.
  Я кивнула, не в силах выдавить из себя хоть какое-то слово. Моя ошарашенная реакция явно пришлась по вкусу миссис Симпкинс, и её адская улыбочка расплылась ещё шире. Конечно, пока она уверена, что операция прошла как по маслу, ведь телеметрия показала своевременное срабатывание шприца, да и их агент в Иванове получил сработавший шприц. Правда, им было известно, что аватара Майкла мёртва, но в свете кажущегося очевидным успеха, ЦРУ не станет докапываться, при каких обстоятельствах это произошло. Однако не успела я подумать об этом и вздохнуть спокойно, как начались попытки докопаться.
  - Ты видела, что произошло с Майком? - неожиданно поинтересовалась миссис Симпкинс, - его аватара почему-то сломалась.
  Это был самый ответственный момент спектакля. Я прекрасно понимала, что детекторы лжи, которыми нашпигована моя надсмотрщица, сейчас нацелены на меня. И чтоб спастись, мне нельзя было ни врать, ни говорить правды.
  - Да, видела. Он... - я говорила, запинаясь, - На него что-то нашло, и он пытался помешать операции. Но у него это не вышло...
  Судя по тому, что миссис Симпкинс согласно кивнула, ощупывающие меня детекторы лжи ничего не учуяли. А ведь я действительно говорила правду и только правду. Лишь не уточнила одной маленькой детали: Майку не удалось помешать операции, проводимой не ЦРУ, а... КГБ? Или каким-то Советом безопасности? Надо будет при случае уточнить у Юли, как всё-таки называются русские спецслужбы, которым она помогала.
  - Майк очень сильно сглупил, - прокомментировала мои слова надсмотрщица, - и будет за это наказан.
  - Что вы с ним сделаете? - выдавила я.
  - А ты не догадываешься? - ухмыльнулась миссис Симпкинс, - кому нужен этот задохлик без своей аватары? Наше агентство потратило немало средств для поддержания его жизнедеятельности, а он нас так подставил. Так бы мы просто усыпили его, но теперь пусть помучается перед смертью.
  - Но так же нельзя! - закричала я, - Вы же сами возбудили в нём рак воздействием радиации!
  - Нам - можно, - не стесняясь, ответила надсмотрщица, - вот только откуда у тебя такие сведения?
  - Майк сказал, что счётчик не ошибался, - пробормотала я.
  - А он всё-таки догадливый мальчик... улыбнулась миссис Симпкнис.
  - Он пытался спасти меня, - вздохнула я.
  - Ты что, грустишь по этому предателю? - пожала плечами моя надсмотрщица, - это всё пустое. Ты отлично справилась с заданием и Родина тебя не забудет. Вот только имей в виду, что у твоей аватары заканчивается срок годности, после чего ты станешь никому не нужна, даже нам, так что...
  Миссис Симпкинс многозначительно замолчала, видимо, не желая приоткрывать завесу тайны. Впрочем, я была уверена, что ничего хорошего за её молчанием мне не светило.
  Когда я снова оказалась в отведённой мне камере, меня охватило отчаянье. "Никому не нужна", а ведь она права. Это означало лишь одно - содержать меня бессмысленно, и меня в самое ближайшее время ожидает смерть, пусть даже и лёгкая, в отличие от участи Майка. Впрочем, чего это я распускаю нюни? Алёна спасена, операция ЦРУ благополучно сорвана. Вот только до чего же жалко Майка, погибшего впустую!
  

Глава двенадцатая, в которой я совершаю побег

  Я не знала точно, сколько времени прошло после того, как меня вывели из моего последнего погружения в аватару и вновь заперли в камере. Мои мозги были перегружены всяческими мыслями и переживаниями, из-за которых я потеряла способность адекватно оценивать течение времени. Скорее всего, прошло не более пятнадцати минут, но они показались мне часами. В висевшую вокруг меня тишину (в Калифорнии стояла глубокая ночь, поэтому все мои соседи по этажу спали) прервал щелчок электронного замка. Странно, столь быстрого возвращения Симпкинс я не ожидала. Неужели они всё-таки допросили Майкла под сывороткой правды и догадались, что советские спецслужбы обвели их вокруг пальца? В любом случае, устранить меня им ничего не стоит. Кого я вот-вот увижу - киллера с пистолетом? Или миссис Симпкинс, которая, ревя от ярости, сейчас потащит меня на допрос?
  Я оторвала голову от подушки и замерла от неожиданности - вместо строгой сухопарой женщины в деловом костюме на пороге моей камеры стоял, с некоторым испугом озираясь вокруг себя, пухлый растрёпанный мужчина. Ночной гость был одет в белый комбинезон с эмблемой "Нейролинка", а в руках держал приличных размеров алюминиевый контейнер, весь покрытый наклейками с ярко-красными надписями типа "не вскрывать", "не кантовать", "не облучать", "не просвечивать".
  - Меня зовут Рик, - представился ночной гость, - и я здесь благодаря Юле. Знаешь такую русскою девочку?
  -Что? - пробормотала я, не в силах верить такому счастью.
  - Что-что, спасать тебя будем, - Рик захлопнул за собой дверь и положил свой ящик на пол у самой моей койки, - ты же хочешь поскорее свалить отсюда?
  Когда первая волна радостно возбуждения прошла, я поняла, что уже не раз видела его среди сотрудников "Нейролинка", но прежде никак не выделяла этого инженера среди остальных. Рик открыл ящик и принялся выбрасывать из него пенопластовые упаковки с какой-то сложной и, наверняка, чрезвычайно дорогостоящей электроникой, сваливая их прямо на пол.
  - Простите, но как мы сбежим? - поразилась я, с беспокойством оглядывая глазки камер по углам комнаты, - Здесь же видеонаблюдение повсюду!
  - Камеры есть, несомненно, - пробормотал Рик, не отрываясь от своего занятия, - даже много камер, но мы их взломали. На мониторах видеонаблюдения в данный момент генерируется комбинация из предыдущих видеозаписей, так что подмену картинки они заметят нескоро.
  - А как же сканирование на выходе? Папа рассказывал мне, что из этого лабораторного комплекса не вынести даже винтика! - всё ещё сомневалась я.
  - Ну, если ты будешь в чемодане, сканирование тебе не грозит, - Рик закончил вытряхивать из ящика упаковки с электроникой и оценивающе посмотрел не его сверкающие металлом внутренности. Видимо, не удовлетворившись осмотром, он достал из одного из многочисленных карманов своего рабочего комбинезона аэрозольный баллончик и принялся наносить им на внутренности ящика слой быстросохнущего поролона.
  - Вы серьёзно? Побег в чемодане? - настолько отчаянная идея не могла прийти в голову даже мне, - На пропускном пункте стоит самая современная просвечивающая аппаратура! Нас же враз раскроют!
  - Не раскроют. Это не простой чемодан, а специальный контейнер для переноски сверхточных медицинских датчиков. Такие датчики очень капризно реагируют на любое электромагнитное поле, поэтому-то их и носят в специальном контейнере, стенки которого блокируют всякое излучение.
  Рик склонился надо мной, подхватил и, крякнув, приподнял. Я и в прежней жизни не жаловалась на лишний вес, а после потери ног и вовсе стала очень лёгкой, но мой ночной гость явно не мог похвастаться разрядом по лёгкой атлетике. И как только он потащит меня в этом контейнере?
  - Стоп, чуть не забыл! - пробормотал Рик и осторожно опустил меня обратно на койку, - они ставили на тебя маячок?
  - Нет, - покачала головой я, - если и ставили, меня об этом не оповестили.
  - Насколько я знаю, на всех долговых рабов ставят отслеживающие датчики, - заметил мой спаситель, - только не браслеты на руках и ногах, и даже не стержни в мочке уха, как в фантастике, а незаметные для носителя. Не возражаешь, если я проверю тебя на их наличие?
  - Что вы, - дала добро я на исследование своего тела, - я только рада буду избавиться от них.
  Рик нацепил на себя очки дополненной реальности, достал из очередного кармана своего комбинезона какой-то прибор и принялся водить им вокруг моего тела, внимательно вглядываюсь в выводимую на дисплеи очков картинку. Однако, всего минуту поводив сканером у моей головы, он отложил его в сторону и неумело выругался.
  - Что случилось? - приподняла голову я.
  - Твой нейроимплант... - вздохнул Рик, - мой сканер может выявить все инородные предметы в твоём теле, но имплант, который занимает чуть ли не половину твоей головы, вносит помехи, не позволяя рассмотреть ничего за собой. Если они засунули маячок в твою голову, мы его никогда не найдём.
  - Ищите в других местах, - махнула рукой я, - этот нейроимплант - самая ценная часть моего тела, они бы ни за что не стали рисковать ей ради вживления какого-то там маячка.
  Рик кивнул и продолжил планомерно проверять моё тело. Он осмотрел грудь, спустился к животу, и наконец, подобрался к обрубкам ног...
  - Эврика! - издал Рик победный клич всех учёных и инженеров.
  - Куда они мне его запихали, в вагину, что ли? - удивилась я.
  - Перевернись, - в ответ скомандовал он. Я послушно перекатилась на живот.
  - Они засадили маячок в твою ягодицу, - объяснил мой спаситель, - неудивительно, что ты ничего не заметила. Один момент...
  Я почувствовала довольно болезненный укол, прикусила губу, чтобы не завопить от боли, но никаких неприятных ощущений больше не последовало, а уже через пять секунд Рик протянул мне испачканную в моей крови миниатюрную плату размером с маковое зёрнышко.
  - Думаю, эту штуку разумнее оставить здесь, - прокомментировал он свою победу над маячком, - А теперь - рвём когти.
  С этими словами Рик, кряхтя, перетащил меня в контейнер. Тонкого слоя нанесённого им поролона не хватало для комфортного нахождения в жёстком металлическом ящике, но прежде я никогда не слышала историй о комфортабельном побеге из тюрьмы, так что привередничать было бы глупо.
  - Держи, - Рик нацепил мне на лицо кислородную маску и обмотал вокруг шеи гибкий резиновый шланг, - если будешь придерживать дыхание, воздуха здесь должно хватить на четверть часа. За это время мы будем уже далеко.
  Рик потрепал меня за волосы, глубоко вздохнул и захлопнул крышку ящика. Я услышала щелчок срабатывания электронного замка, после которого я оказалась надёжно изолирована от окружающего мира. Прежде я никогда не путешествовала в контейнере для приборов, но за последние два месяца мне практически всё приходилось делать в первый раз, и временное заключение в ящике я, согреваемая мыслями о скором освобождении, переносила стойко. На проходной мой спаситель о чём-то кратко переговорил с охранником. За многослойными стенками контейнера не было слышно отдельных слов, но чувствовалась интонация - выдержанная речь Рика чередовалась с экспрессивными переживаниями охранника, беспокоящегося за своё место. Учитывая обстоятельства, его переживания отнюдь не были напрасными. Затем ящик закачался в такт шагам - это мой спаситель шёл по парковке, а ещё через несколько секунд контейнер со мной нашёл временное пристанище в багажнике автомобиля. Закрепляя ящик, Рик опрокинул его на бок, отчего я чувствительно припечаталась носом об одну из стенок. Ещё через секунду я почувствовала сырость в носу - это от удара из него пошла кровь. Мои руки были прижаты вплотную к туловищу, так что зажать нос я никак не могла. Да уж, было бы глупо умереть от потери крови на пути к долгожданной свободе.
  Автомобиль рванулся с такой скоростью, что стало ясно - автопилот в нём принудительно отключён и автомобилем управляет исключительно Рик. Минут пять чемодан вместе со мной подбрасывало в багажнике, в результате чего я набила немало синяков и шишек о жёсткие стенки. Но я не обращала внимания, ни на боль, ни на заливающую лицо кровь из носа, ведь внутри меня всё пело от счастья. Наконец, автомобиль резко затормозил, из-за чего я пребольно приложилась затылком о стальную стенку чемодана. В голове у меня зазвенело, но не от удара. Это в шланге закончился кислород, и я почувствовала, что начинаю задыхаться в замкнутом пространстве контейнера. Но я не успела даже испугаться этого, как крышка контейнера поднялась, Рик сорвал с моего лица измазанную в крови кислородную маску и прохладный ночной воздух вновь хлынул в мои лёгкие.
  В первую секунду запах свободы без шуток показался мне сладким, но после второго вздоха я зашлась в припадке кашля. Долгожданный запах свободы оказался до предела насыщен гнилостной вонью с примесью каких-то раздражающих горло химикатов. Похоже, электрокар Рика после десяти минут бешеной езды остановился неподалёку от какой-то свалки. Прямо мне в глаза бил свет от встроенной в крышку багажника лампочки, но больше никаких источников света вокруг мне обнаружить не удалось.
  - Алиса, что с тобой?! - ахнул Рик, увидев моё окровавленное лицо.
  - Сосуд в носу лопнул, ерунда, - отмахнулась я, но мой спаситель уже заботливо протирал моё лицо влажной салфеткой, извлечённой из богатого на карманы с самым разным содержимым комбинезона.
  - Где мы? - спросила я, пытаясь разглядеть хоть что-то в окружавшей нас кромешной темноте.
  - Спокойно, принцесса, мы пока на пересадочной станции, - объяснил Рик, - использовать для твоей эвакуации авто "Нейролинка", местоположение которого отслеживается спутником корпорации, слишком палевно. При таком раскладе ЦРУшникам, чтобы найти нас, не придётся даже думать.
  - А сейчас они нас не отслеживают? - обеспокоенно подняла голову я.
  - Нет, здесь нас точно не засекут, - успокоил меня мой спаситель, - сейчас мы спрятались в старом автомобильном тоннеле, которым не пользовались по назначению уже несколько десятилетий, считай - с момента постройки.
  - Зато его, похоже, используют в качестве помойки... - поморщилась я.
  - В яблочко, юная леди, - рассмеялся Рик, - а ведь это даже иронично - мы прячемся от спутников-шпионов корпорации Маска в его же детище.
  - Основатель "Нейролинка" когда-то копал тоннели? - удивилась я.
  - Да, когда-то Маск был одержим идеей создания сети автомобильных тоннелей, - начал рассказ Рик, - однако почти сразу же после их постройки началась глобальная мировая заварушка: в Европе грянули социалистические революции, Америку накрыл глобальная кризис, цены на топливо взлетели до небес, и автомобиль из средства передвижения превратился в предмет роскоши. А когда американская экономика ценой обнищания миллионов всё-таки вышла из затяжной петли, было проведено моделирование, которое показало, что эффективность этих тоннелей скорее отрицательная - вместо того, чтобы ликвидировать пробки, они только создавали их.
  В этот момент на наручном коммуникаторе Рика запиликал вызов.
  - Грядёт скорое прибытие нашей кавалерии, - провозгласил мой спаситель, - сейчас мы поменяем транспорт и умчимся из этой клоаки куда подальше.
  Рик аккуратно взял меня на руки, и, подсвечивая дорогу встроенным в коммуникатор светодиодным фонариком и ища ногами, куда ступить, побрёл прочь от электрокара. Вокруг стояла такая темнота, что казалось, будто бы мы оказались где-то в центре одного из произведений современного искусства - Чёрного куба, аналога уже давно ставшего классикой Чёрного квадрата Малевича. Когда мы отошли на несколько десятков метров от электрокара, мой спаситель, с трудом придерживая меня одной рукой, пальцами другой ввёл в свой коммуникатор какой-то код и нажал на кнопку подтверждения. Спустя минуту после этого к и так пренеприятному запаху свалки добавилась отчётливо выраженная вонь горящего пластика, а жуткая тишина сменилась весёлым треском, доносившимся от доставившего нас сюда автомобиля. Я изогнула шею и увидела, как оставшийся за нами электрокар превратился в огромный костёр.
  - Прощай, моя машинка, прощай, моя работа... - еле слышно пробормотал Рик для себя, а мне объяснил, - я взломал систему безопасности автомобиля так, чтобы при случае можно было дистанционно закоротить его аккумуляторы. Отличное средство для заметания следов. Все современные Теслы оборудованы встроенной в салон системой слежения, постоянно выгружающей собранную информацию на сервера компании.
  - Она нас слышала? - встрепенулась я.
  - Слышала, но наябедничать никому не успела, - усмехнулся Рик, - нам повезло, что в этих тоннелях Тесла потеряла связь с сетью. Впрочем, я бы не удивился, если бы автопилот скоро решил бы, что раз машина свободна от пассажиров, то его долг - как можно скорее найти сеть и передать собранные о пассажирах данные. А теперь можно быть уверенным, что управляющий Теслой компьютер со всей информацией о нашем пребывании здесь превратился в кучу сгоревшего лома. Мир его кремниевому праху!
  В этот момент темноту в тоннеле перед нами разрезал ослепительно яркий свет фар, и несколько секунд спустя рядом с нами затормозил другой автомобиль. Его двигатель непривычно урчал, отчего я сначала подумала, что он сломан. Но потом я обругала себя за глупость. Почти во всех фильмах, что я смотрела, двигатели автомобилей работали на ископаемом топливе. В Мексике таких машин тоже ещё хватало. Но в современной Калифорнии найти автомобиль с двигателем внутреннего сгорания было довольно сложно. Новый транспорт оказался очень старым, но невероятно стильным микроавтобусом Тойота. Даже удивительно, что этот шедевр японского автопрома до сих пор был на колёсах. И где только участники сопротивления его откопали? Наверное, он был жутко неэкологичным по нынешним меркам, но какое дело спасавшим меня революционерам было до спасения природы путём ограничения выбросов в атмосферу из отдельно взятого автомобиля? После великого похолодания двадцатых, которое, как я теперь понимала, помогло найти себя очень многим людям, люди стали меньше опасаться глобального потепления, которым пугали ещё моих бабушек и дедушек.
  Передняя дверь микроавтобуса открылась, и с водительского места легко выпрыгнула подтянутая женщина. Тем временем Рик пытался, держа меня на руках, открыть дверь в салон автомобиля. Его попытки закончились тем, что я пребольно приложилась обрубком ноги об дверь и пискнула.
  - Рик, поаккуратней там, девчонка нужна нам живой, - пошутила женщина, заставив меня расплыться в улыбке.
  - Прости, я такой неловкий... - шепнул мне на ухо Рик и осторожно передал меня подошедшей женщине, которая приняла меня с такой же лёгкостью, как если бы ей дали шоколадку.
  Она внесла меня в микроавтобус, уложила на сиденье, укрыла одеялом, не забыв его подоткнуть, и прицепила меня ремнями. И тут я поняла, что страшно, как никогда в жизни, вымоталась от всего этого и хочу спать. Тем более что сейчас, на пыльном сиденье микроавтобуса, я чувствовала себя гораздо уютнее, чем на койке в тюрьме, в которую для меня превратился "Нейролинк". Автомобиль рванул куда-то по подземным тоннелям вперёд и вверх, навстречу свободе. А я, убаюканная ритмичным урчанием древнего бензинового двигателя, сладко заснула в последний раз в своей жизни.
  Проснулась я от брызнувших в глаза лучей восходящего солнца. Часть потолка микроавтобуса была застеклена, и в эти окна на крыше сияло своей первозданной чистотой голубое небо. Перейдя из лежачего положения в сидячее и потянувшись, я огляделась вокруг, поражённая тем, как сильно изменилась окружающая автомобиль обстановка. Тёмные тоннели сменились ярко освещённым восходящим солнцем полупустыней и бескрайней голубизной чистого неба, отделённой от неё линией гор. Древний микроавтобус мчался по тоже довольно старому, но хорошо сохранившемуся асфальтированному шоссе. Горячее калифорнийское солнце ещё не до конца высушило сохранившуюся с зимы влагу, поэтому поверхность земли ещё зеленела пустынной травой. То тут, то там однородную поверхность травы разрезали кактусы, отбрасывая на неё свои длинные тени. Я смотрела на эти величественные пейзажи, вспоминая, как несколько недель назад тоже любовалась из окна микроавтобуса на прекрасный мир вокруг, правда, тогда я ехала в компании врагов, а не друзей.
  В микроавтобусе было три ряда сидений - средний занимала я, за мной сидела виденная мной вчера мельком женщина с резкими чертами лица, одетая в военную форму. Автобус оказался настолько старым, что в нём не было даже автопилота, управлял им уже знакомым мне Рик, который как раз увидел в зеркале заднего вида меня, хлопающую глазами.
  - С добрым утром! - поприветствовал меня он.
  - Привет, Алиса, - склонилась надо мной женщина, причём, когда она посмотрела на меня, её резкие черты лица заметно смягчились, - я Джейн, командир калифорнийской ячейки Пятого интернационала.
  - Здравствуйте... - вежливо протянула я, оглядывая уютный салон микроавтобуса, - извините, можно задать вопрос?
  - Да, конечно, - улыбнулась Джейн.
  - Как у нас получилось сбежать на таком заметном автомобиле?
  - За ним не следят как раз потому, что он такой уникальный, - ответил Рик, - в Калифорнии все современные автомобили включены в единую систему слежения, от которой я вчера скрылся в заброшенных тоннелях. А этот бусик ещё позавчера находился в частной коллекции, поэтому-то на него не навесили никакого современного барахла. Только представь: его бортовой компьютер выпущен в прошлом тысячелетии, с ним даже не поболтаешь...
  - Болтун - находка для шпиона, - прервала рассуждения Рика его подруга, - следи лучше за дорогой, не забывай - здесь автопилота нет.
  - Куда мы сейчас едем? - спросила я, безуспешно пытаясь найти среди окружавшей нас полупустыни следы цивилизации.
  - Сейчас мы направляемся на базу нашей ячейки, - объяснила она, - на ней мы уже приготовили всю необходимую аппаратуру, не хватает только тебя.
  - И там мы будем в безопасности? - уточнила я.
  В душе я надеялась услышать положительный ответ, хотя умом понимала, что он может быть только отрицательным. От современных средств слежения, которыми обладала государственная машина Америки, никаким террористам не укрыться, в этом школьные плакаты точно не врали.
  - Нет, - честно ответила мне Джейн, - нас отследят, притом очень быстро, но я надеюсь, что мы успеем сделать то, что должны - спасти тебя.
  - Я... Неужели я настолько ценна, чтобы ради меня жертвовать целой ячейкой? Я понимаю, что дети и подростки находятся в приоритете для Пятого интернационала, но не до такой же степени...
  - Ты абсолютно права, - призналась Джейн, - более того, товарищи из соседних ячеек долго отговаривали меня от твоего спасения. Ведь, если нас вычислят, то в живых не оставят никого. А вероятность этого приближается к ста процентам. Но... Я просто не могла поступить иначе.
  - Почему? - удивилась я.
  - Алиса, я твоя мама, - произнесла она, как будто в ледяную воду нырнула.
  В автомобиле воцарилась тишина, прерываемая лишь шумом работавшего на ископаемом топливе двигателя. Джейн смотрела на меня с внимательным ожиданием, а я мучительно пыталась осознать внезапно свалившийся на меня факт и тоже молчала, часто моргая затянувшимися странной пеленой глазами. Кажется, подобное состояние называется прострацией? Рик сосредоточенно рулил, делая вид, что разговор за спиной его не касается.
  - Да, понимаю, звучит странно, но это так, - мама решила первой нарушить затянувшееся молчание, - Все уверяли тебя, что я мертва. Но я пока жива, хоть и чувствую, что это и ненадолго. Мне чертовски стыдно, что ради своей жизни я столько лет обманывала собственную семью. Я бесконечно виновата перед тобой, за то, что тебе пришлось расти без мамы. И теперь я должна искупить свою вину, пусть даже и ценой своей жизни.
  - Мама, ну какой разговор тут вообще может быть! - прервала я эти неловкие извинения, - в конце концов, ты ведь не к любовнику убежала. Ты боролась не против всякой ерунды, с которой типа борются разрешённые правительством общественные движения, а против всей системы диктатуры олигархов! Если бы тебя схватили, то посадили бы в тюрьму, а от этого пострадала бы не только ты, но и твои товарищи, да и я с папой. Нас ведь тоже вполне могли сунуть в тюрьму, как родственников "врага народа".
  - Нет, тюрьмой бы я не отделалась, - покачала головой мама, - моя борьба тянула на электрический стул.
  - Ну а что будет с тобой теперь?
  - Неважно, главное, чтобы ты спаслась. Я никогда не простила бы себе, если бы позволила своей дочурке погибнуть в застенках ЦРУ.
  Тем временем Рик свернул с асфальтированного шоссе, направив микроавтобус на малозаметную дорогу с грунтовым покрытием, уходящую в горную долину. Автомобиль сильно затрясло, и, чтобы не слететь с сиденья, я схватилась за надёжную мамину руку.
  - Подъезжаем к нашей крепости, - шепнула она мне на ухо.
  Микроавтобус преодолел очередной поворот петляющей горной дороги, и перед моими глазами возникла база повстанцев. Казалось, этот дом был ровесником истории американских первопроходцев. Возможно даже, что в нём останавливался сам Марк Твен. Почерневшие от времени бревенчатые стены, ввалившаяся вовнутрь черепичная крыша, кое-как закиданная соломой - так это строение выглядело снаружи.
  - Эта хижина - крепость? - с сомнением посмотрела я на маму, - разве это возможно?
  - Возможно всё! - рассмеялась та, - это крепость, а ещё и бункер, лаборатория, станция спутниковой связи и так далее и тому подобное.
  Тойота резко затормозила у самого входа в хижину. Рик ловко выскочил из неё и распахнул створку двери, которая плавно скользнула в сторону на роликах. В кондиционированную прохладу салона ворвалась жара. Солнце взошло ещё совсем недавно, но относительно прохладный поутру горный воздух уже успел нагреться. Днём здесь обещала быть страшная жара. Из книги Марк Твена, путешествовавшего по этому негостеприимному краю без малого двести лет назад, я вспомнила анекдот о солдате из местного форта, который, попав в котельное отделение ада, жаловался на плохое отопление.
  Мама осторожно подхватила меня - она оказалась на удивление сильной, и понесла в дом. В единственной комнате хижины, служившей одновременно кухней, спальней и кабинетом, мама задерживаться не стала. Её товарищ привычным движением откинул угол наполовину сгнившего ковра и приподнял тяжёлый металлический люк. Мама передала меня в руки Рика и ловко сиганула вниз. Рик наклонился и, прилагая все силы, чтобы не упасть, опустил меня в люк, где меня уже принимали надёжные материнские руки.
  Я поудобней устроилась на крепких маминых руках (уверена, моя мама могла легко побить всех героев голливудских боевиков), и осмотрелась в открывшемся для меня секретном помещении. Ярко освещённый и под завязку набитый высокотехнологичной электроникой подвал разительно отличался от грязной и запущенной верхней комнаты. Мне показалось, что я вновь очутилась в лабораториях "Нейролинка" - только перенесённых из просторных помещений в довольно тесную комнатушку. Всё здесь выглядело куда беднее, а некоторые сложнейшие приборы вообще выглядели так, словно были собраны на коленках. Скорее всего, так оно и было. Но всё это было неважно, самое главное, что эта аппаратура должна была помочь мне вернуться в своего аватара, теперь уже навсегда.
  - Как тебе удалось это сделать, мама? - до сих пор за всю свою сознательную жизнь мне не доводилось ни к кому обращаться, как к маме, и сейчас это слово при произнесении каждый раз ласково щекотало язык.
  - Москва не сразу строилась, как любил говорить твой папа, - улыбнулась Джейн, - эту лабораторию мы начали строить ещё до твоего рождения и лишь несколько месяцев назад смогли закончить. В программе "Дивный крохотный мир" участвовало много учёных со всего мира, сочувствующих Пятому интернационалу, и среди них был твой отец. Именно он, ещё до того, как мне пришлось исчезнуть, предложил мне идею использовать аватар для акций прямого действия. Но, как видишь, вместо этого ЦРУ пыталось использовать тебя в своих грязных целях. А сейчас построенная нами лаборатория должна помочь в копировании твоего сознания...
  Рик уже давно спустился в подвал, но проявлял деликатность и стоял, прислонившись к лестнице, ожидая, когда воссоединившаяся семья вдоволь наговорится. Эту идиллию прервал пиликнувший коммуникатор. Мамин товарищ, бросив взгляд на его дисплей, заметно вздрогнул.
  - Что там такое? - обернулась к нему мама.
  - Шифровка от наших товарищей, - произнёс Рик, - ЦРУшники нас выследили, они знают местоположение нашего бункера. Сюда уже мчится целая армия - подразделения национальной гвардии из соседних городов.
  - Но мы ведь можем противостоять армии?! - не то спросила, не то заявила мама.
  - Смотря какой, - пожал плечами её товарищ, - и смотря как долго. Товарищи из другой ячейки всё ещё советуют бежать, но это...
  - Исключено, - закончила за него мама, посмотрела на меня и спросила, - Алиса, ты знаешь, что делать?
  Я знала. Сейчас мне нужно было как можно удобнее устроиться на койке и подключиться к системе погружения, в свою очередь подключённой к станции высокоскоростной спутниковой связи. Вся эта система должна была с помощью советского искусственного интеллекта, скрывающегося под таинственным именем АСГУ, попытаться передать моё сознание на другую сторону Земли. Но вместо того, чтобы этого я продолжала смотреть на маму, такую непривычную, но такую родную одновременно.
  - Ну же, Алиса, ты знаешь, время не ждёт... - сказала мама, и я почувствовала, что все силы этой стальной женщины направлены на то, чтобы сохранить спокойствие и не разрыдаться.
  - Я не хочу тебя терять, и так папа погиб из-за меня, а теперь ещё и ты... - на моих глазах выступили слёзы.
  - А я хочу тебя спасти, - с трудом сдерживая дрожь в голосе, ответила мама, - никого из нас уже всё равно не оставят в живых, но если советские товарищи действительно смогут провернуть эту операцию, а они смогут, я верю в их технологии, твоя копия будет жить!
  В этот миг мама посмотрела на меня как-то по-особенному, одновременно строго и нежно. Она как бы говорила "Я вырву твою жизнь из лап ЦРУ, так что смотри, не подведи". И этот взгляд я буду хранить в памяти вечно.
  - Всё, дальше медлить нельзя, - глухо произнесла мама и аккуратно уложила меня на койку, - Алиса, подключайся.
  Я послушно вытянулась на койке во всю длину своего обрубленного тела, и мама принялась пристёгивать меня широкими кожаными ремнями. Товарищи из Пятого интернационала неплохо постарались, имитируя привычную мне по опыту работы в "Нейролинке" систему погружения, но до удобства оригинала ей было далеко. Впрочем, сейчас было не до привычных удобств.
  - Давайте я помогу? - предложил Рик.
  Мама отошла в сторону, а он, пыхтя, залез под койку и принялся налаживать соединение. Наконец я почувствовала, как на моём затылке сработала защёлка и контакты надёжно вошли в разъём. Но ничего не произошло. Я всё так же лежала на старой койке, покрытой липкой искусственной кожей.
  - Тут ручками включить надо, - пояснил Рик и потянулся к переключателю, но мама мягко отстранила руку товарища.
  - Прости меня за всё, - сказала она мне и уверенно щёлкнула тумблером.
  Я последний раз в жизни взглянула на маму и снова, в который уж раз за последний месяц, провалилась в беспамятство, погружаясь в аватару. Трудно было поверить, что это было в последний раз, но разум говорил обратное. Даже если первое в истории перемещение сознания не в лабораторных условиях, а фактически в боевых, да ещё и на другую сторону Земного шара не заладится, второго шанса у меня не будет. Мне суждено либо навсегда стать крохой, как забавно называла наших аватар Юля, либо погибнуть.
  

Глава тринадцатая, в которой я умираю

  Очнулась я, как и неделю назад, в пластмассовой капсуле, заключённой в скалку колбасы. Только на этот раз она не валялась посреди леса, а явно перемещался в пространстве. Первые несколько секунд капсула качалась в такт походке, из чего я сделала вывод, что забравший меня спецагент куда-то несёт меня в своей сумке. Всего через минуту качение прекратилось, превратившись в сменяющие друг друга ускорение и торможение. Похоже, что вывозивший меня шпион сел на скоростной трамвай, идущий в аэропорт, чтобы уже через пару часов прибыть в Лондон, а на следующий день - в Калифорнию. Меня это категорически не устраивало, а времени, чтобы успеть выбраться из сумки в Иванове, оставалось совсем мало. Трамвай доберётся до аэропорта даже от противоположного конца города максимум за полчаса, и как только я окажусь на самолёте, моя связь со спутниками, осуществляемая сейчас через умную электронику в окрестностях, прервётся, похоронив любую возможность спасения моего сознания.
  Сразу же после пробуждения я попыталась уже отработанным движением приподнять крышку капсулы, но не тут-то было. Агент ЦРУ не планировал больше использовать аватару в Иванове и не предусмотрел возможность моего самостоятельного выхода из капсулы, в которой я оказалась теперь заживо похороненной. Конечно, я потребляла совсем немного кислорода, однако и свободного пространства вокруг моей головы было слишком мало. Объёма воздуха в нём не хватило бы даже на то, чтобы продержаться хотя бы пять минут. Я, как могла, старалась задержать дыхание, но это не помогало. Задыхаясь, я успела подумать, в каком же страшном положении оказалась. Погибнуть в двух местах одновременно - что может быть хуже? Но самое обидное, что жизни мамы и её товарища, жертвующими собой ради меня, оказались бы напрасны. На этой мысли сознание покинуло меня.
  А далеко-далеко, в каменистой долине на западе Соединённых Штатов Америки, в Калифорнии, в напичканном современной аппаратурой подвале под обветшалой хижиной, на старой больничной койке, прикрученное к ней облезлыми кожаными ремнями, лежало моё настоящее тело. Лоб был закрыт подушкой, поэтому мама поцеловала меня в щёку. Конечно, она понимала, что я этого не почувствую, но всё же... Все мамы защищают своих детёнышей до последнего, и моя не была исключением, пусть даже и не видела меня уже более десяти лет, не считая сегодняшнего дня.
  - Будет плохо, если они пошлют на излучение нашей антенны гиперзвуковую ракету, - заметил Рик, проверяя систему дистанционного подрыва, - защиты от такого оружия в нашей обороне не предусмотрено.
  - Что мешает им сделать это прямо сейчас? - обеспокоенно спросила Джейн.
  - Для этого военным надо согласовать применение подобных вооружений внутри страны. Обычно это делается небыстро, но если на них надавит ЦРУ, им останется только перенастроить ракету на новую цель, что не займёт много времени. И когда они это сделают - пиши пропало...
  Повторно я очнулась благодаря искусственному дыханию рот в рот. Сначала я подумала, что это глюки моего страдающего от нехватки кислорода сознания. Действительно, если задыхающемуся в таком же положении Майклу на выручку своевременно успела прийти я, то аватары моего напарника уже не было в живых, чтобы помочь мне. Но когда я открыла глаза и увидела сияющие прямо передо мной роскошные изумрудные глаза Юли, всякие сомнения пропали. Поняв, что я очнулась, подруга наградила меня горячим поцелуем, от которого я окончательно пришла в себя.
  - Вставай, недотёпа, нам нужно выбраться из этой сумки как можно скорее!
  - Как ты здесь оказалась?! - воскликнула я, озираясь по сторонам. Внутренности сумки напоминали пещеру - многослойная термоткань не пропускала света, лишь яркий светодиод на Юлином лбу рассеивал тьму.
  - Я пробралась сюда заранее, пока американец засовывал сюда колбасу с тобой. Как только он закрыл сумку, я принялась выковыривать тебя из капсулы, а теперь нам надо поскорее валить из этой сумки.
  - Но как? - я что есть силы ударила кулачком в стенку сумки, но качественная термоткань не поддалась ни на миллиметр.
  - Ты думаешь, что я буду забираться туда, откуда не будет возможности выбраться? - хмыкнула Юля, - не настолько уж я сумасшедшая. Как удобно, что дизайнеры этой сумки добавили возможность подзарядки от встроенного аккумулятора... Ну-ка, вставь этот штекер!
  Я взяла протянутый подругой штекер с проводом и, прилагая все свои силы, воткнула его в предназначенный для него разъём в стенке сумки. Тем временем Юля достала из своего рюкзака какой-то сложный прибор.
  - Это разработанный специально для меня лазерный резак, - объяснила она, - да-да, тот самый, с помощью которого я вскрыла твою капсулу с ядом.
  - А он справится с такой стенкой? - недоверчиво сопоставила я крошечный приборчик в руках подруги с многослойной тканью, которую я, даже будучи нормальных размеров, не смогла бы разрезать обычными ножницами.
  - Справится, если я использую всю его мощь. Кстати, надень это, - подруга сунула мне предназначенный для крох респиратор.
  Рабочая часть запущенного на полную мощность лазерного резака с шипением вошла в многослойную термоткань. Юля повела рукой, и её орудие принялось плавить толстую скань, словно горячий нож сливочное масло. Всё пространство внутри холодильной сумки тут же заполнилось едким дымом от плавящейся синтетики, и если бы на нас не были надеты намордники респираторов, мы бы задохнулись в едком дыму. Всего за несколько секунд моя подруга прорезала в стенке сумки проём, достаточный для того, чтобы мы могли в него пролезть.
  - За мной! - скомандовала Юля и юркнула из наполненной дымом холодильной сумки на чистый воздух свободы.
  Я последовала за подругой и обнаружила, что очутилась на багажной полке, сделанной из толстого прозрачного пластика - плексигласа. Прямо подо мной сидел давешний шпион, забравший меня с территории областной больницы. Кроме него, в салоне находилось ещё несколько пассажиров, но все они сидели довольно далеко. Обернувший, я растяпила рот от открывшегося передо мной вида. За прозрачной стенкой капсулы вагона проплывало величественное здание в стиле модерна, облицованное плитами из белого мрамора. Не узнать одну из визитных карточек города было невозможно - это был построенный ещё сто десять лет назад театр, превзошедший размерами знаменитые мюзик-холлы Москвы и Ленинграда. После реконструкции он стал вмещать под своими сводами два огромных зала вместо одного, а во время "Великого Холода" временно использовался в качестве укрытия для эвакуированных из замёрзших микрорайонов людей. По зданию театра я быстро сориентировалась, что сейчас мы находились в самом центре города - на площади Пушкина. Трамвай только отъехал от остановки и сейчас ускорялся, объезжая громаду театра справа, чтобы уже через минуту остановиться на соседней площади Революции.
  - Некогда глазеть, - потянула меня за руку Юля, - на первой же остановке выскакиваем из форточки. Проклятие!
  Последняя реплика относилась к человеку под нами, широко открытыми глазами смотревшему прямо на нас. Я застыла на месте, не в силах преодолеть сковавший движения испуг - до сих пор мне, будучи в аватаре, не приходилось оказаться лицом к лицу с настоящим человеком.
  - Какая же я дура! - воскликнула моя подруга, - Не подумала о дыме...
  Действительно, нас выдал едкий дым, который, повалив из изуродованной сумки вслед за нами, спустился прямо к ноздрям американца. Шпион среагировал довольно быстро - он вскочил с кресла и протянул руку к багажной полке, чтобы схватить нас. Юля упорно тянула меня за руку по направлению к форточке, но было ясно, что нам не успеть добраться до неё.
  - Внимание, в салоне задымление! - внезапно прогремел над нашими головами голос из громкоговорителей, - всем пассажирам надеть средства индивидуальной защиты! Производится тушение объекта возгорания!
  Раздался хлопок, и из спинок кресел вылетели респираторы. Немногие пассажиры, хотя они вряд ли даже чувствовали запах дыма, решив не искушать судьбу, натянули их. Однако американец только отмахнулся от отвлёкшего его на какой-то миг респиратора и вновь потянулся к нам. Юлька крепко схватила меня за руку и дёрнула в сторону от холодильной сумки, но там нас уже поджидала огромная рука шпиона. Я уже было решила, что нам пришёл конец, но тут за нашими спинами раздалось шипение и бурные ругательства на английском. Это чрезвычайно удачно для нас сработала система точечного автоматического пожаротушения. Выпущенная из пульверизатора в потолке противопожарная пена залила продырявленную холодильную сумку, а вместе с ней - и лицо шпиона. Чтобы хоть как-то защититься от этого потока, он рефлекторно закрыл глаза руками, убрав свои ладони с багажной полки. Путь к спасительной форточке был открыт.
  Тем временем трамвай как раз подъехал к остановке "Площадь Революции" и уже вовсю тормозил, гася свою огромную скорость. Мы, не дожидаясь, пока он окончательно замрёт на положенном месте, дружно сиганули из форточки прямо на гранитные плиты площади, проплывающие метрах в двух под нами. В аватаре мне никогда ещё не приходилось прыгать с такой высоты, да и в своём настоящем теле я не сразу решилась бы на такое. Но хлынувший в кровь адреналин сделал прыжок из форточки ещё не до конца остановившегося трамвая не таким уж страшным. Не успев удивиться, что после жёсткого приземления мы всё ещё живы, я вскочила на ноги и наперегонки с Юлькой бросилась прочь от трамвая.
  За футуристичной ракушкой остановки расстилалась довольно большая ровная площадка, с нашего роста казавшаяся огромным плацем. Издали она казалась полностью монолитной, но когда мы приблизились к ней, стало заметно, что точно подогнанные друг к другу мраморные плиты, то тут, то там прорезают прозрачные вкрапления. Я вспомнила, что на старых спутниковых снимках на этом месте торчала церквушка, безвкусно воткнутая в ансамбль площади перед самым "Великим Холодом". После победы Революции её, как и другие новоявленные торговые точки РПЦ, снесли, освободив места для скверов, детских площадок и памятников великим свершениям двадцатых годов. Однако предназначение площадки, устроенной на этом месте совсем недавно, для меня оставалось загадкой.
  Впрочем, сейчас было не до размышлений об этом. Двери пошедшего к остановке трамвая разъехались, и первым из них, разумеется, выскочил шпион. Он заметил нас до того, как мы успели спрятаться за ракушкой остановки, и крупными шагами, стараясь не привлекать себе излишнего внимания, двинулся к нам. Я крутила головой в поисках щёлочки, в которую можно было бы забиться, но, как назло, ничего подобного вблизи не просматривалось. Даже решёток коллектора рядом с нами не оказалось - остановка, как и трамвайные пути, находилась на возвышении. Между тем Юля со всех ног бросилась прочь от остановки, прямо в центр ровной площадки. Я рванула вслед за ней, хоть и не понимала, как это нам поможет.
  - Ты что? Он же догонит нас здесь в два счёта! - выкрикнула я, пытаясь не сбить рвущееся из работавших на пределе лёгких, дыхание.
  - Не догонит, - в ответ прокричала мне не менее запыхавшаяся подруга, - АСГУ сейчас выпустит призраков коммунизма!
  - Чего? - в первый момент я подумала, что моя подруга надышалась едкого дыма в холодильной сумке и сейчас находится немного не в себе.
  Уже потом я узнала, что мы бежали через интерактивный памятник Борцам Революции, уникальный в своём роде. Он открылся всего несколько дней назад, но уже вошёл в Книгу Рекордов Гиннеса, как самое сложное в мире устройство отображения информации. Сложнейшая система состояла из множества синхронизированных друг с другом лазеров и динамиков, совместная работа которых позволяла создавать сверхреалистичное сочетание объёмного изображения и звука. Это были не просто голограммы деятелей коммунистического движения, а сложнейшие компьютерные модели революционеров, в которых было заложено всё, что только можно было выжать из их работ, воспоминаний современников, мультимедийных архивов... Искусственным интеллектом памятника воссоздавались все детали, вплоть до мельчайших подробностей, таких как манеры движения и привычки в разговоре людей из прошлого, а также моделировались ответы на любые задаваемые посетителями вопросы. Любой посетитель памятника мог побеседовать с интересным ему историческим деятелем или понаблюдать за беседой оных. Народ уже дал этому памятнику меткое название "Призраки коммунизма", что ничуть не мешало народной любви к новому формату приобщения к истории. "Призраков коммунизма" обожали все - начиная от пенсионеров, заставших ещё первый Союз, и заканчивая ребятишками, изучавшими Вторую Социалистическую по книгам и рассказам родителей.
  Как только мы вступили на памятник, на нём, преимущественно за нашими спинами, возникли десятки виртуальных человек. Конечно же, их нельзя было спутать с настоящими людьми, однако они, тем не менее, прекрасно скрывали нас от глаз шпиона и при этом не могли случайно на нас наступить. Краем глаза я выхватила Троцкого, о чём-то спорящего со Сталиным, Ноама Хомского, интеллигентно беседовавшего с каким-то человеком в свитере и с белым котом на руках... Американцу нельзя было отказать в храбрости, он пытался прорваться сквозь идущих на него в психическую атаку призраков и даже опередил нас, но десятки человек - максимум, который мог одновременно поддерживать лазерная система памятника, не отставали - они плотно обступили его, закружили, не давая сориентироваться в пространстве.
  Мы спрыгнули с памятника, по которому, под удивлённые выкрики спешащих на помощь прохожих, продолжал метаться американец, и оказались на стоянке аэромобилей. У ближайшей из машин открылась дверь, Юля привычным движением вскочила на подножку и помогла подняться мне. За моей спиной с лёгким чмоканьем встала на место дверь, отсекая все звуки окружающего мира. Тихо, почти неслышно за звукоизоляцией салона, взвыли турбины, и лёгкое аэротакси стремительно взмыло в воздух. Всё это произошло прямо под носом у шпиона, при помощи прохожих всё-таки освободившегося из плена напавшего на него памятника.
  - Ловко мы от него удрали! - рассмеялась Юлька, - ещё чуть-чуть, и всё...
  - Это да... - произнесла я, лёжа на животе на прозрачном полу флаера. Моё дыхание уже пришло в норму, и сейчас я разглядывала расстилающийся внизу большой красивый город. Он темнел зелёными пятнами скверов и парков, и блестел, словно чешуей, панелями солнечных батарей на крышах, от которых золотистыми бликами отражались лучи заходящего Солнца.
  Аэротакси доставило нас к дому Юли всего за пару минут, приземлилось прямо на воду, и, оглушительно взвыв турбинами на прощание, улетело на ближайшую свободную стоянку. Мы посмотрели ему вслед в огромное небо, казавшееся совсем бескрайним для девушек, обрётших новую жизнь в крохотных аватарах. Погода портилась, солнечный вечер сменялся ненастной ночью, но мне в деревянном домике-голубятне Юли было тепло и уютно.
  - Главный вопрос, - подняла глаза я на его хозяйку, - я уже как полчаса подключена к аватаре, но никак не могу понять, работает ли копирование моего сознания? Если нет, значит, всё вообще неважно...
  - Процесс идёт! - торжественно объявила Юля, - пока товарищи из Пятого Интернационала вытаскивали тебя из тюрьмы, я связалась с институтом, что занимался мной и убедила их коллектив помочь тебе. Сначала мне хотели устроить выговор, но, проникнувшись историчностью момента, немедленно связались с информационной разведкой, которая успела перехватить твой сигнал в тот самый момент, в который ты подключилась к аватаре.
  - Но тогда почему я ничего не чувствую? - повертела головой я.
  Действительно, всё было как при обычном подключении к аватаре, и то, что в данный момент моя память копируется и, превращаясь в петабайты информации, передаётся через спутники на другую сторону планеты, где оседает в облачных хранилищах, никак не ощущалось.
  - Поток твоего сознания, направленный на аватару, продолжает работать, - объяснила Юля, - но параллельно с этим происходит и другой процесс - дублирование твоей памяти, благо канал связи обладает на порядок большей пропускной способностью, чем так, которая нужда для поддержки связи с аватарой. Огромные мощности отдела АСГУ сейчас направлены на обработку и запись информации из твоего мозга. По сути дела, она сейчас перебирает тебя, как личность, и собирает заново, записывая твою память на своих серверах. Это невозможно почувствовать, остаётся только принять, как есть и надеяться на то, что АСГУ успеет всё обработать до того, как...
  - До того как что? - посмотрела я на замолкшую посреди фразы подругу.
  - До того, как тебя убьют... - мрачно закончила фразу Юля.
  Надеясь на лучшее, я не восприняла всерьёз опасения подруги, но не успела я её успокоить, как мир качнулся, и домашняя обстановка вместе с Юлей, метнувшейся, но так и не успевшей подхватить меня на руки, исчезла. В голове мелькнула мысль "Неужели всё?", и мир вокруг меня погас.
  В то время, пока мы убегали от шпиона и беседовали о протекающей в данный момент уникальной операции, в калифорнийской пустыне кипел бой. Попрощавшись со мной, моя мама со своим товарищем закрыли подвал и заняли позицию в построенном ими укреплении. Им служила небольшая каменная пристройка к дому, оборудованная в огневую точку, закрытую со всех сторон толстыми стенами с проделанными в них бойницами.
  Камеры наблюдения, установленные у поворота с шоссе, передавали картинку колонны боевых машин - вездеходных роботов на гусеницах, словно вышедших из старого фильма о восстании машин. Главным отличием этих роботов от их собратьев, придуманных в далёкие восьмидесятые годы, было то, что команды на убийство людей ему отдали не машины, а люди.
  - Личным составом решили не рисковать, - усмехнулась мама, - отправили в атаку на нас терминаторов... Нам же лучше, никого убивать не придётся.
  Первая очередь подползающей к ним боевой машины лишь слегка задела домик, но Джейн не стала дожидаться её продолжения и уверенным движением вдавила кнопку "Подрыв". Рассредоточенные по дороге мины сработали штатно. Подбирающийся к домику боевой робот, буквально взлетел на воздух, завис на мгновение и тяжело рухнул на бок. Раздался скрежет сминаемого металла, затем рванул взрыв - это у боевой машины детонировал боекомплект. На следующего терминатора подрыв мины оказал не настолько разрушительное воздействие, но и его хватило - боевой робот, накренившись, застыл на дороге к хижине. Пушку заклинило, и боевая машина бессмысленно палила в воздух, пока не была окончательно остановлена попаданием противотанкового реактивного снаряда.
  - Воздух! - выкрикнул Рик, прижавшись ко дну окопа.
  На базу повстанцев пикировали два тяжеловооружённых дрона, каждый из которых был оснащён крупнокалиберным пулемётом. Их примитивный искусственный интеллект умел определять противника и Крылатые машины принялись поливать свинцовым дождём базу Пятого Интеренационала. Выпущенные из тяжёлых пулемётов пули насквозь прошивали тонкие доски потолка хижины, но не могли пробить бетонированный пол и застревали в многослойном бетоне на расстоянии какого-то метра от моей головы.
  Защищавшие меня подпольщики не были профанами в современной войне, и просчитали возможность атак дронов. В то время, пока Рик возился с оборудованием для подключения к аватре, моя мама строила систему противовоздушной обороны, которую теперь оставалось лишь запустить. Она дотянулась до кнопки, под которой фломастером было выведено "воздушное заграждение" и вдавила её до упора. В кустарнике за хижиной раздались щелчки отцепляющих карабины реле и несколько метеорологических воздушных шаров, числящихся за местной метеостанцией, взмыли в высоту. Подвешенные к ним огромные сетки из прочной синтетики мгновенно перегородили воздушное пространство над базой Пятого Интеренационала сразу с нескольких сторон. Беспилотники не успели увернуться от внезапно возникшего на их пути препятствия, запутались в одной из сеток, потеряли управление и врезались в каменистый склон холма, вызвав своим падением небольшой камнепад.
  - Как ты думаешь, сколько ещё времени нужно Алисе? - мама, обороняя, ни на секунду не прекращала думать обо мне.
  - Должно быть, передано уже больше половины данных, - Рик, тяжело дыша, взглянул на залитые кровью часы, - нужно продержаться ещё полчаса.
  - Продержимся, - улыбнулась мама, - всего-то полчаса...
  Только сейчас Рик заметил, что на мамином бедре расплывается кровавое пятно. Какая-то из летающих автоматических турелей всё-таки успела зацепить пулей одно из двух лежащих в укрытии человеческих тел.
  - Да за этот час ты полностью истечёшь кровью! - воскликнул он.
  Перевязывая маме ногу, Рик вовремя не заметил очередную волну беспилотных боевых машин. Обвешанный тяжёлым оружием робот, метко названный мамой "терминатором", приблизился на дистанцию выстрела и открыл огонь из установленного на нём миномёта. Один из снарядов угодил прямо в хижину подпольщиков. Джейн застонала - отлетевшие от каменной кладки укрытия осколки впились прямо в не до конца перевязанную раненую ногу. После этого взрыва от хижины мало что осталось, а подвал, хоть и уцелел, следующего выстрела уже не пережил бы. Робот подполз почти к самому укрытию и начал наклонять ствол орудия, чтобы расстреливать подвал прямой наводкой. Рик понял, что промедление смерти подобно, впрочем, немедленные действия тоже означали смерть, но только его. Стремительно выскочив из-за укрытия, он закатился под бронированное днище боевой машины и рванул чеку. Обе противотанковые гранаты сработали одновременно, заставив терминатора навсегда замереть на месте.
  Мама полными отчаянья глазами смотрела на место, где ещё секунду назад сидел её товарищ - такой живой и настоящий. Уйти с боевой позиции Джейн не могла из-за раненой ноги, да и некуда ей было уходить. Всё, что оставалось маме - это защищать своего детёныша до последней капли крови. Прикусив губу, чтобы заглушить ноющую боль в ноге, она разглядела сквозь прицел очередных подползающих к хижине терминаторов и принялась методично расстреливать смертоносные машины из гранатомёта.
  Прямое попадание мины в хижину просто не могло обойтись без последствий. Деревянные стены и крышу просто разметало в щепки. Потолок подвала тоже частично обвалился, но прочные металлоконструкции, между которыми стояла моя койка, выдержали, не дав бетону похоронить меня под собой. Хоть и старые, но очень надёжные пучки проводов, к тому же пропущенные по толстой металлической трубе, тоже не пострадали.
  Опасность пришла с другой стороны. Моё настоящее тело, даже в состоянии полной отключки, всё-таки ещё оставалось вполне способно на простейшие рефлексы. В идеально стерильном воздухе исследовательского центра корпорации "Нейролинк" проблем с дыханием у меня никогда не возникало. Но строительная пыль, наполнившая подвал, забила мои ноздри, не давая дышать. Наверное, в беспамятстве я сначала попыталась дышать ртом, но потом, когда пыль начала набиваться в горло и проникла в лёгкие, оглушительно чихнула и зашлась в припадке кашля.
  Конечно, всего этого я сразу не поняла, лишь почувствовала, как мир вокруг меня тает, и услышала звуковой сигнал, значение которого я знала с детства. Он означал срабатывание защиты при аварийном разрыве соединения. Никогда прежде в ходе реальных погружений я его не слышала, только в ходе тестовых испытаний, и вот теперь, когда надежда на то, что все эти мучения прекратятся, наконец-то приобрела реальные очертания, сигнал тревоги развеял её. Неужели ЦРУшники всё-таки разбомбили убежище подпольщиков и моё настоящее тело? Тогда чем же я вообще тогда думаю?
  И тут я пришла в сознание. Всё вокруг была темнота, в которой плавали красные пятна. Голова жутко болела. От этой боли всё вокруг меня расплывалось, и мне казалось, что я вижу вокруг себя только кровавую муть. Разумеется, пошевелиться я не могла. Прямо надо мной один за другим гремели одиночные выстрелы, после которых где-то далеко раздавались глухие хлопки, от которых дрожала земля. Иногда земля вздрагивала сильнее, после чего с потолка на меня сыпалась извёстка. Оборона домика продолжалась. Проклятие! Наверху из-за меня люди гибнут, быть может, мама уже погибла, отдав свою жизнь за моё спасение, в то время как я тут от головной боли страдаю! Ну же, Алиса, думай, ты должна что-то придумать!
  От избытка чувств я дёрнула головой и почувствовала странную свободу. Оказалось, что зажимы для моей головы, которые наспех соорудил Рик, разболтались. Подушки, между которыми была закреплена моя голова, валялись на полу. Я подняла взгляд и краем глаза смогла разглядеть горящую индикацию приборной панели системы погружения. Система включена и система работает! Но почему же я тогда не подключена? И тут я почувствовала тяжесть штекера у себя на затылке - вместо того, чтобы быть жёстко закреплённым, он бесполезно болтался в разъёме. Оставалось всего лишь воткнуть штекер в разъём до конца - и соединение установится. Но это легче сказать, чем сделать. Я принялась колотить головой об зажимы. Пусть будет больно, пусть мой лоб превратиться в кровавую кашу, пусть! Наконец, не выдержав бесчисленных столкновений с моей головой, зажимы пали.
  После этого я могла вертеть головой относительно свободно. Вокруг было ни зги не видно, но у меня был язык, которым я смогла нащупать толстый прорезиненный кабель. До боли выворачивая шею, я схватилась зубами за него и дёрнула с таким расчётом, чтобы вернуть его на место. С характерным щелчком интерфейсный кабель вошёл в разъём и соединение возобновилось. И снова, на этот раз - навсегда, я перестала чувствовать своё тело.
  Очнулась я в постели своей подруги. За панорамным окном стремительно сгущались сумерки, по темнеющему небу ползли красиво подсвеченные заходящим солнцем тяжёлые тучи, предвещая грозу. Лежать на мягкой перине под тёплым пледом было приятно, но ещё лучше после наполненного пылью подвала был свежий ветер, заносивший в открытую форточку запах реки. Я словно всей кожей чувствовала уют этого дома, построенной девушкой, которая, как и я сейчас, когда-то потеряла своё настоящее тело. Надо мной склонилась Юля, часто мигая своими изумрудными глазами.
  - Ох, Алиса, как же ты меня напугала! - простонала она, крепко обнимая, обцеловывая и чуть ли не облизывая меня, - мы уж было решили, что тебя убили, а сформированный АСГУ контур сознания был настолько нестабильным, что надежды на восстановление твоей личности не было...
  - Прости, я не хотела пугать тебя, - улыбнулась я.
  - Ну же, как тебе удалось спастись? - навалилась на меня Юля, и я начала свой рассказ о битве с коннектором в тёмном подвале.
  Между тем на штаб-квартире ЦРУ, предположительно, происходил следующий диалог между директором ЦРУ и командующим операцией штабным генералом национальной гвардии.
  - По вашей наводке мы немедленно отправили туда силы национальной гвардии, - докладывал мистеру Миллеру генерал, - однако большинство антитеррористических роботов уже уничтожено террористами, а люди не горят желанием попасть под ответный огонь.
  Понятное дело, солдаты национальной гвардии, привыкшие стрелять по безоружным демонстрантам, не могли даже допустить мысли, что им может прилететь ответка, а если подобное случалось, оказывались деморализованы.
  - И дроны уничтожены? - поднял брови мистер Миллер, - разве они не должны были отутюжить крупнокалиберным пулемётом всё живое?
  - Дроны тоже были сбиты - они налетели на труднозаметную сетку...
  - Вы хотите сказать, что новейшие тяжёлые боевые дроны были пойманы в какую-то сетку, словно сраные бабочки в сраный сачок? - директор ЦРУ уже не стеснялся в выражениях.
  - Выходит, что так, но своё дело они сделали, они успели тяжело ранить одного из подпольщиков, - вставил слово в своё оправдание генерал.
  - А должны были уничтожить всё живое! - мистер Милер был готов рвать и метать, - кончайте уже с этим - отправляйте крылатую ракету!
  - Крылатая ракета против подпольщиков? - генерал никак не мог поверить в такое развитие событий, - но, мистер Миллер, даже во время чикагского восстания мы не применяли подобную технику, а тут...
  Генерал хотел возразить словами "а тут не подавление восстания студентов и безработных, а всего-навсего взятие базы террористов", но его прервали:
  - Тут не город, напичканный борцами за права человека, а занюханное ущелье в пустыне! - разгорячившись, проорал мистер Миллер, - Нам срочно необходима тотальная зачистка этой местности! Вы понимаете, тотальная!
  Юля внимательно слушала мой рассказ о встрече с мамой и о том, как я смогла восстановить соединение с аватарой, но вдруг перебила меня.
  - АСГУ говорит, что они запустили крылатую ракету, а она не успевает закончить копирование данных по свободному каналу, - быстро-быстро оттараторила моя подруга, - пусть она задействует все возможности, хорошо?
  Я даже не успела понять, что происходит, как вновь почувствовала, что интерьеры Юлиного дома исчезают. АСГУ не знала, что копировать в первую, а что во вторую очередь. Да и времени, чтобы разбираться, не было. Поэтому она старалась вытащить из моего мозга всю возможную информацию. Образы, понятия, давно забытые детские воспоминания мелькали во мне нескончаемым потоком. Говорят, что когда люди попадают в критические ситуации, перед их глазами проносится вся жизнь. Не знаю, но когда я летела вниз с моста в покорёженном автомобиле, ничего подобного видеть мне не приходилось. Но теперь передо мной реально листалась книга моей жизни, и не просто отдельные воспоминания из неё, а мои самые сокровенные чувства, самые тайные мысли. Мне показалось, что прошло не пять минут, а несколько часов, прежде чем всё исчезло. Совсем всё.
  Моя мама оказалась одной из немногих людей, кто смог увидеть свою смерть своими глазами. Привалившись к осыпавшейся бревенчатой стене и сжимая в руках ручной противотанковый гранатомёт, она видела, как, с немыслимой скоростью огибая скалы, в ущелье влетела крылатая ракета. Тем временем искусственный интеллект ракеты за доли секунды оценил обстановку. Чуткие датчики определили, что за полуразрушенными укреплениями лежат два человека: один уже мёртвый, а другой ещё живой, но тяжелораненый. В следующее мгновение были просканированы остатки хижины и подвал, в котором лежало ещё даже не раненое тело безногой девушки, идеально подходившее по всем параметрам к заложенной в программу ракеты цели. Прямо туда в последние мгновения своей жизни искусственный интеллект и направил свои "полтонны Пробуждающей весны".
  Боеголовка ракеты, предназначенная специально для того, чтобы вскрывать многослойные бункеры, прошила бетонный пол хижины-крепости, словно шило бумагу, и разорвалась в подвале в паре метров от меня. Ещё мгновение развалины домика с укреплением оставались на месте, а потом взлетели на воздух, словно детская игрушка. Когда поднятая взрывом пыль окончательно осела, на месте секретной базы Пятого Интернационала возник рукотворный кратер, который через полчаса и был заснят во всех подробностях посланным Национальной гвардией разведывательным дроном.
  Недоверчивый читатель может спросить меня, откуда я знаю описанные выше подробности боя, если сама в это время валялась без сознания в закрытом бункере? Постфактум, в уже спокойной обстановке, я внимательно просмотрела сделанную АСГУ видеозапись. Сверхчёткие камеры, установленные на шпионских спутниках Европейского Союза, обладали разрешающей способностью, позволявшей узнавать отдельных людей в толпе по чертам их лиц. Облаков, которые сильно мешали обзору поверхности Земли, в калифорнийских пустынях практически не встречалось, не было их и в этот день. Поэтому картина боя, пусть и с одного ракурса, была записана на видео в отличном качестве.
  

Глава четырнадцатая, в которой я учусь летать

  В этом взрыве погибла настоящая я. Погибла так легко, как только может погибнуть человек. Мало того, что моя смерть в эпицентре взрыва была мгновенной, так я в тот момент ещё и находилась в полной отключке. Удивительно, но я, как ещё недавно поразившая меня этим Юля, теперь имела возможность рассуждать о собственной смерти, пусть даже я была всего лишь копией, да и то, далеко не полной. Но какое дело копии до того, сохранился ли её оригинал или нет? Главное - существовать самой. Можно сказать, что я заново родилась, и это будет довольно близко к правде.
  Миг, когда в процессе копирования сознания для меня всё исчезло, случился за какие-то доли секунды до моей смерти, а вовсе не в момент её, как можно было подумать. Если бы вездесущая АСГУ не успела ничего предпринять, уникальный и непрерывный поток моего существования прервался бы навсегда, и новая я никогда бы не очнулась в аватаре, оставшейся моим единственным телом. Однако АСГУ, управляющая процессом копирования моего сознания, отслеживала направляющуюся к бункеру крылатую ракету и успела сформировать новый контур моего сознания за миг до того, как моё прежнее тело исчезло в огне взрыва. По сути дела, несколько секунд в мире существовало две девочки по имени Алиса Поул: я, которая сейчас пишет эти строки и та, которая погибла вместе с мамой при взрыве боеголовки крылатой ракеты. Здесь можно привести аналогию с переведённым на новый путь железнодорожным составом, но в реальности это была невероятно сложная техническая операция, насколько мне известно - вторая в мире. Споры о природе человеческого сознания до сих пор не прекращаются, и пусть я не обладаю хорошими знаниями по теории этого вопроса, но опытом, наравне с Юлей, обладала поистине уникальным.
  Не знаю, как именно АСГУ умудрилась вернуть мою копию к жизни, но у неё это получилось. В который раз я пришла в себя и поняла, что это был последний раз, когда я очнулась в теле аватары после пребывания в своём прежнем теле. Отныне оно существовало в виде облачка пара в атмосфере где-то над пустынями Калифорнии, слившись там с подобными остатками тел мамы и её товарища. Вот только они уже не могли об этом подумать, а я, ценой их гибели - могла. Более того, почему-то я чувствовала себя невероятно легко, будто бы и не умерла всего несколько минут назад. Я приподнялась в кровати, покрутила головой, соскользнула на тёплый деревянный пол и сделала несколько шагов. Аватара слушалась меня лучше, чем когда-либо раньше, по крайней мере, мне так казалось.
  - Почему я такая... - начала я и замолчала, подбирая подходящее слово.
  - Такая быстрая? - помогла мне Юля, - дело в том, что благодаря ничтожно малому пингу ты больше не чувствуешь отставания своей реакции. Ведь твоё сознание, как и моё, в данный момент хранится на серверах АСГУ в пределах ближайшей сотни, а может, даже и десятка километров.
  Я кивнула, продолжая прислушиваться к себе. Всё-таки осознать то, что тела, в которое можно было бы вернуться, больше не было, оказалось не так уж просто. Тем временем за окном началась гроза: в воздухе запахло озоном, а в панорамные окна ударили косые струи дождя. Я, никогда прежде не видевшая настоящего ливня глазами аватары, заворожённо наблюдала, как капли, каждая размером с мой кулак, разбиваются об стекло.
  Пока заканчивалось копирование моего сознания, агент ЦРУ Джон Бейкер успел сделать многое. Сначала он несколько минут приходил в себя, развалившись на покрытой слоем мягкого силикона лавочке на площади Революции, бросая опасливые взгляды в сторону напавшего на него памятника, словно опасаясь, что борцы революции покинут отведенную им круглую площадку и кинутся гоняться за американцем по всему городу. Кода шок после сражения с памятником прошёл, Бейкер взглянул на коммуникатор и вскочил, как ужаленный - до рейса в Лондон оставалось меньше получаса.
  Вскочив в трамвай, американец вновь успокоился. Он знал, что в этом городе пробки отсутствуют как явление, поэтому на самолёт он гарантированно успевал. А раз так, то уже через пару часов его ждало уютное кресло лайнера Боинг-747 - медленного, но такого родного сердцу любого американца. Микроскопическая капсула с драгоценным образцом крови лежала в потайном отделении его коммуникатора, что, несмотря на внезапный побег аватары, придавало шпиону уверенности в успешном завершении операции. Однако, на свою беду, он решил отчитаться перед начальством, отправив шифровку прямо из несущегося по Лежневской улице трамвая.
  Глава "Нейролинка" мистер Андерсон был срочно вызван в штаб-квартиру ЦРУ, как он сам верно догадывался, по причине моего похищения. В дверях "тёмной комнаты" он столкнулся с генералом Национальной гвардии, который прямо на ходу отдавал своим подчинённым приказ о применении крылатой ракеты. Догадавшись, что это связано со мной, а значит, и с ним, глава "Нейролинка" почувствовал противную дрожь в коленях.
  - Прогнило всё в датском королевстве, а конкретно - в вашей фирме, мистер Андерсон, - бросил Миллер главе "Нейролинка", не успел тот присесть.
  - Простите, я не понимаю... - заикнулся мистеру Андерсон, - Наша фирма всегда славилась безупречной чистотой производства, а наши техпроцессы...
  - Техпроцессы там у него... Не понимаете? Дурачка решили включить? - издевательским тоном прокомментировал попытку оправдаться Миллер, - Все, все без исключения ваши сотрудники оказались предателями! Девчонка с мальчишкой, а теперь ещё и технический работник...
  - Насчёт сотрудника наша служба безопасности ничего не знала, он хорошо шифровался, - предпринял попытку оправдаться мистер Андерсон, - своими мыслями о намерениях девчонки я делился с вами, но ваши сотрудники предпочитали не обращать внимания на мои предупреждения...
  - А что же тогда мальчишка? - не отставал от него директор ЦРУ.
  - Мальчишка был полной неожиданностью, продолжал оправдываться он, - никто не мог ожидать, что он пожертвует собой ради незнакомой русской террористки. Это какой-то форс-мажор, странное стечение обстоятельств...
  - Что же, по-вашему, они от советского воздуха предателями становятся?
  Мистеру Андерсону, который и так уже пребывал в состоянии, близком к панике, оставалось лишь недоумённо пожать плечами.
  - Ладно, - мистер Миллер откинулся в кресле и улыбнулся, глядя на стушевавшегося перед ним главу корпорации, - подведём итоги. Несмотря на предательство сразу нескольких исполнителей, операцию "Нисхождение" можно считать успешно проведённой. Во-первых, русская террористка получила по заслугам. Должно быть, она уже мертва - за последние сутки не было ни одной новости о ней. Во-вторых, образец её крови, содержащий драгоценные наномашины, в руках нашего агента, который уже должен вылететь в Лондон. Через пару часов груз будет на борту американского самолёта, то есть в наших руках. Можете готовить банкет - медицинские корпорации щедро поделятся своими сверхприбылями с нашим агенством, перепадёт и "Нейролинку" за техническую поддержку. Ах, да, ещё в качестве бонуса была уничтожена калифорнийская ячейка коммунистических террористов, зачем-то похитивших девчонку, но это мелочи...
  Его рассуждения прервал срочный вызов его коммуникатора.
  - О, новости из "Нейролинка", должно быть, вам будет интересно, - и директор ЦРУ включил громкую связь.
  - Я допросила мальчишку с помощью сыворотки правды, - послышался голос миссис Симпкинс, - он признал, что ему всё-таки удалось помешать забору крови у Лисовой. Всё, что есть в капсуле - это кишки его аватары.
  Благодушное настроение покинуло директора ЦРУ с такой скоростью, с которой воздух обычно покидает лопнувший воздушный шарик.
  - Банкета не будет, - холодно произнёс мистер Миллер, и эта холодность была куда страшнее предыдущих его обзываний, - более того, расходы на операцию и на возмещение убытков будет оплачивать исключительно ваша корпорация, и не надейтесь больше на подачки от государства.
  - П... прошу прощения... - если директор "Нейролинка" после устроенной ему выволочки и так уже заметно побледнел, то теперь по цвету кожи он приближался к ушастому магистру из "Звёздных войн".
  - Просить вы будете милостыню в подземной переходе, когда вас выпрут с поста главы корпорации за неэффективность, - казалось, что директор ЦРУ тяжестью взгляда сейчас раздавит его, словно муху, - сколько миллиардов долларов мы вложили в этот несчастный "Дивный крохотный мир"? И где от него хоть какая-то государственная польза? Если бы русским стало известно о провале такого уровня, мы бы кардинально так обосрались на весь мир. Хорошо хоть, все исполнители устранены, и о нашем позоре никто не узнает.
  Мистер Миллер перевёл дух, и даже не посмотрев на окончательно позеленевшего мистера Андерсона, вызвал к себе генерала.
  - Вы устранили девчонку? - прямо спросил мистер Миллер.
  - Разумеется, - уверенно заявил генерал, - после попадания нашей крылатой ракеты она не могла не превратиться в облачко пара.
  - Я бы не был бы так уверен, - заметил Андерсон, которому было уже нечего терять. Впервые с начала беседы он чувствовал себя "на своём поле".
  - Как это надо понимать? - угрожающе произнёс Миллер, - с меня на сегодня достаточно шуток.
  - Красные могли успеть сделать её копию, - объяснил глава "Нейролинка", - пока я летел к вам, мои сотрудники уведомили меня, что их датчики зафиксировали передачу огромного объёма данных через спутники связи, по которым осуществлялся канал связи с аватарой. Возможно, копия сознания девчонки сейчас хранится на серверах социалистической кибернетической системы, при этом мир она воспринимает через органы чувств аватары.
  - Такое вообще возможно? - удивлённо повертел головой генерал, - что-то уж больно на фантастику смахивает.
  - Оказывается, возможно, - ответил Андерсон, - это передний фронт научно-технического прогресса, где постоянно случается невозможное. Мы уже проводили похожие эксперименты, правда, не в настолько полевых условиях.
  - Даже если допустить, что такое возможно, - подвёл итог мистер Миллер, - сейчас аватара находится в руках нашего агента, который через несколько часов покинет советскую территорию, так что нам нечего беспокоиться...
  В этот момент, как и несколько минут назад, коммуникатор директора ЦРУ вновь заверещал сигналом срочного вызова.
  - Мистер Миллер! - раздался голос секретаря, - получена срочная шифровка из Иванова!
  - Ну, что там ещё плохого? - вздохнул директор ЦРУ.
  - Наш агент передаёт, что от него сбежал исполнитель операции...
  Не успел секретарь закончить чтение шифровки, мистер Миллер посмотрел на Андерсона таким взглядом, что тот почувствовал себя врагом государства.
  - Как он посмел упустить девчонку?! - прорычал директор ЦРУ.
  - Он пишет, что схватить её ему помешал внезапно напавший на него интерактивный памятник... - промямлил секретарь.
  - Русский перевертыш - "В Советской России не ты ломаешь памятники, а памятники ломают тебя"... - прокомментировал известие мистер Андерсон.
  - Так значит, девчонка, которая знает подробности сверхсекретной операции ЦРУ, жива и находится в советском городе? Уничтожить! Стереть в порошок, чтоб неповадно было! - обрушил кулак на дубовый стол директор ЦРУ, - так изощрённо от нас ещё никто никогда не сбегал. Передайте агенту, чтобы он оставался в Иванове и в течение ночи ликвидировал аватару.
  Секретарь отключился, но тут же позвонил вновь, прося координаты цели.
  - Координаты будут потом, - бросил мистер Миллер и так угрожающе посмотрел на главу "Нейролинк", что тот не выдержал и вздрогнул.
  - Итак, мистер Андерсон, вы облажались по полной программе. Мало того, что ваши аватары подвели нас, так ещё и сейчас накаркали. Вас может спасти лишь немедленное определение местоположения девчонки.
  - Проблема в том, что в системе связи с аватарой с самого начала не было предусмотрело геопозиционирование... - начал глава "Нейролинка".
  - Вы хотите сказать, что мы не знаем, где находится наш собственный биоробот? - возмутился мистер Миллер.
  - В техническом задании, полученном от ЦРУ, был пункт о том, что нужно сделать аватару максимально незаметной для отслеживания, - напомнил мистер Андерсон, - и мои инженеры успешно справились с ним.
  - Отслеживания советскими спецслужбами, а не нашими! - прокричал мистер Миллер, - объясните, как это вообще работает?
  - Хм, - мистер Андерсон выглядел растерянно, - у меня есть специалист, который разрабатывал эту систему. Думаю, он сможет найти аватару.
  В штабе ЦРУ возникла голограмма. Старичок, весь обколотый татуировками, в натянутой на пузо футболке с улыбающимся трёхглазым смайлом, развалившись в кресле, потягивал прямо из горлышка банки Кока-Колу.
  - Дэвид! - прикрикнул на старичка мистер Андерсон, - приведи себя в порядок, на тебя не только я смотрю.
  - И такие специалисты работают в вашей корпорации? - поднял взгляд директор ЦРУ, - неудивительно, что мы отстаём в технологической гонке...
  - Это лучший специалист в своём деле, - вступился за своего сотрудника мистер Андерсон, - представитель старой школы. Молодых специалистов информационных технологий найти практически невозможно - они при малейшей возможности стремятся убежать в Европу.
  Пока глава корпорации рассказывал про утечку мозгов, хакер одёрнул футболку и метким броском отправил в корзину для мусора банку Колы.
  - Объясни как можно популярнее, - потребовал мистер Андерсон от старого хакера, - как реализуется связь с аватарой? Понятно, что сигнал шёл через наши спутники связи, но что происходит на этапе спутник-аватара?
  - Разумеется, мощности передатчика аватары не хватит для отправки сигнала напрямую на спутник! - размахивая руками, начал объяснять Дэвид, - Тут применяется гениальное решение. Концепция "умных вещей" уже давно используется и нами, и советами. Мне удалось найти уязвимости в системе передачи данных между европейскими бытовыми автоматами.
  - Если это действительно так, - заинтересованно приподнялся глава ЦРУ, - то взлом их инфраструктуры открывает широкие возможности для диверсий...
  - Ни о какой диверсии речи не идёт - управлять ими мы всё равно не сможем. Но использовать их передатчики в наших целях получилось. Схема работает так: встроенный в аватару процессор распределяет сигнал слабенького радиомодуля на все ближайшие умные вещи - начиная от унитазов и заканчивая личными коммуникаторами. При этом на каждый предмет в сети приходится такой малый объём потока, что его почти невозможно отследить. Затем вся эта электроника, связываясь с советскими спутниками, передаёт им свои сигналы, не замечая при этом, что отправляет ещё наш поток, который и ловит наш спутник, на котором отдельные части потока вновь складываются в единую картинку. Понятно, что в пустыне или в лесах эта схема не работает, но в большом городе, куда вы отправили аватару, она работает идеально, - и Дэвид самодовольно ухмыльнулся.
  - Главный вопрос: возможно ли нам определить точное местоположение аватары? - с надеждой в голосе спросил глава "Нейролинка".
  - Мистер Андерсон, вы же сами просили сделать систему неотслеживаемой!.. - возмутился Дэвид, - мы можем отследить источник сигнала с советских коммуникаторов, но они могут находиться за километры от аватары. Правда, там есть одна зацепка... Если попробовать использовать всю спутниковую систему и просканировать сигналы от всех наземных источников, то можно действительно определить местоположение аватары, но зачем это, если...
  - Правила игры поменялись, - перебил его глава корпорации, - чтобы через полчаса у нас на экранах были точные координаты девчонки!
  Дэвид недоумённо пожал плечами и отсоединился.
  - Мда, у вас в корпорации всё плохо не только с верностью Родине, но и с элементарной вежливостью, - прокомментировал это директор ЦРУ.
  Мистеру Андерсону оставалось только промолчать. Пока ждали ответа от хакера, прошло не полчаса, а больше часа, Время ожидания скоротали за кофе с бисквитами - сильным мира сего вовсе не чужды простые человеческие слабости. Наконец, тишину ожидания разорвал сигнал коммуникатора - текущие координаты аватары были определены.
  Бейкер вбежал в аэропорт за несколько минут до окончания посадки, в своих мыслях находясь уже в Хитроу, но в самолёт сесть так и не успел. Ему пришла шифровка с парадоксальным требованием - плюнуть на предыдущее задание по доставке микроскопической капсулы в США и заняться ликвидацией сбежавшей от него аватары. Шпиону ничего не оставалось, как выругаться про себя и повернуть прочь из аэропорта. Из окна отъезжавшего от здания аэровокзала трамвая американец с тоской проводил глазами исчезнувший в тучах самолёт, который должен был доставить его в Лондон.
  Найти крошечную аватару в большом городе было сложнее поиска иголки в стоге сена. Ко всему прочему, Бейкер никак не мог понять, зачем вообще понадобилось ловить аватару. То, что носитель сознания находился уже не в Америке, а буквально вокруг него, в голову шпиона просто не укладывалось. Но, как известно, приказы командования не обсуждаются, тем более на войне. А Бейкер был никем иным, как солдатом Второй Холодной войны.
  Вернувшись в город, Бейкер остановился в зале ожидания автовокзала и развалился на диванчике с электронным свитком в руках. При этом он продолжал незаметно высматривать на дисплее коммуникатора шифровку с обещанными координатами, которая не заставила себя ждать. Сверив координаты с картой города, американец обнаружил, что его цель находится в уже знакомом ему районе - примерно там же, куда он на прошлой неделе высаживал двух аватар. Недолго думая, шпион встал с дивана и перешёл на остановку "Автовокзал", где стал дожидаться редкого в эти часы трамвая. Беспилотная, без единого человека на борту, машина подкатила к остановке и вновь повезла Бейкера на восток, только на этот раз он не доехал остановку до парка "Харинка", сойдя около микрорайона "Солнечный".
  Время перевалило за полночь, и новенький микрорайон, построенный на берегу реки, как один из лучших образцов "умного города", уже засыпал. Однако полной темноты, несмотря на густую облачность и накрапывающий дождик, не было - сквозь пелену облаков пробивался свет искусственной луны. В роскошном саду между устремлёнными в небеса домами гуляло лишь несколько парочек. Бейкер же, не останавливаясь, уверенным шагом направлялся к мигающей на карте точке. Утопающие в зелени небоскрёбы закончились, и американец оказался на просторной набережной реки. Приблизив карту на своём электронном свитке, шпион удивился - предполагаемое местоположение сбежавшей от него аватары указывало куда-то на середину реки. Спустившись по широкой лестнице на пляж, Бейкер обнаружил лодочную станцию, у причала которой в свободном доступе стояли лёгкие стеклопластиковые лодочки. Позаимствовав одну из них, шпион аккуратно нажал на джойстик и плавно заскользил к цели.
  Почувствовал комариный укус в тыльную сторону ладони, шпион в первую секунду не заподозрил никакого подвоха. До сих пор мистер Бейкер не встречал в Иванове комаров и ещё удивлялся тому, как их смогли извести в этом городе среди лесов. И теперь, будучи укушенным комаром, шпион даже обрадовался тому, что не всё при социализме так уж идеально, и комары, изведением которых здесь так гордились, всё-таки остались. Но его радость длилась всего секунду - ровно до того момента, как он почувствовал, как мир вокруг него крениться. Стремительным, отрепетированным до автоматизма движением, шпион выхватил и проглотил неприметную таблетку. Это был универсальный антидот - чудо американской фармацевтики. И вовремя - только успел он проглотить таблетку, как понял, что тело больше не слушается команд из мозга, а сознание обволакивает вязкий туман небытия.
  Очнувшись, шпион был готов обнаружить себя в тюрьме, скованным по рукам и ногам, но нет, он всё ещё лежал в медленно сносимой течением лодочке. После атаки замаскированного под комарика робота мгновенно действующим снотворным Бейкер больше не сомневался, что он находится под колпаком у АСГУ. "Хорошо, что у них не вышло вырубить меня сразу. Предупреждён - значит, вооружён" - мелькнуло в голове у Бейкера. Потерев шишку на голове, он вновь взялся за джойстик и, внимательно оглядываясь, не будет ли какого подвоха, направил лодочку к видневшемуся в полумраке крохотному островку посреди реки, на котором был сооружён домик - в нём должна была прятаться его добыча. Однако произошло нечто странное: вместо того, чтобы двигаться в ту сторону, в которую шпион наклонял джойстик, ожившее судёнышко резво понеслось прочь от островка.
  Прогулочная лодочка, на которой находился Бейкер, не была антивандальной - подобные меры были бессмыслицей в стране полного контроля, где любая попытка хулиганства мгновенно превращалась в публичную порку, естественно, психологическую. Несколько тяжёлых ударов кулаком по панели управления вывели из строя электронику управления мотором, но лодочка, вместо того, чтобы остановиться, принялась нарезать круги на реке. Американец зарычал, схватил весло, и, поднатужившись, выдернул его из уключины. Последующие удары рукояткой весла окончательно повредили электродвигатель, и человек вновь обрёл контроль над изуродованной лодочкой. Шпион довольно хмыкнул, и, осторожно озираясь в ожидании новых пакостей от следящей за ним АСГУ, погрёб к своей цели.
  - Проснись, проснись, Алиса! - кто-то тряс меня за плечо.
  Я очнулась и почувствовала у себя под боком тёплое тело Юли. Она-то меня и будила, причём очень настойчиво.
  - Что случилось? Ещё же только час ночи! - с удивлением я обнаружила, что обладаю способностью чувствовать время с точностью до секунды. Наверное, в ходе операции по копированию моего сознания АСГУ решила добавить мне такую маленькую, но полезную суперспособность.
  - АСГУ предупреждает, что к нам приближается шпион с приказом на твою ликвидацию, - не стала темнить Юля, - она пытается его задержать, но говорит, что человек попался уж больно упорный, а слишком жёстко останавливать его она не хочет.
  - Моя ликвидация? - сон как рукой сняло, однако я не испугалась, а скорее, возмутилась такому положению дел, - меня пару часов назад уже ликвидировали, сколько уж можно! И почему АСГУ не ликвидирует или хотя бы арестует его? Она же знает, что он шпион, доказательств достаточно!
  - У АСГУ бзик на непричинении вреда людям, - объяснила мне подруга, - она готова щадить всех потенциальных преступников, если есть хоть малейший шанс, что этот человек не совершит преступление. Ты знаешь, если бы в своё время АСГУ не стала ждать, когда начнётся стрельба и уничтожила сидящих в доме Советов заговорщиков, мои родители были бы живы! Ей это было - как комара прихлопнуть, а она ждала и надеялась, что в людях возобладает разум. Не возобладал... Наверное, из-за этого я столь предвзята к ней...
  - Юля, - взяла я подругу за руку, - что случилось, то случилось, над временем даже машины с могуществом бога не властны.
  - Да понимаю я! - крикнула Юля, расстроенная воспоминаниями о смерти родителей, - в конце концов, она справилась с проблемой лучше, чем могли бы справиться даже лучшие из людей... Ладно, не время трепать языком, через несколько минут шпион будет здесь, так что пошли скорее.
  На лифте мы вознеслись на верхний этаж, где была организована голубятня.
  - Альта, иди сюда! - позвала Юля.
  Белоснежная голубка подошла к нам и поздоровалась, прикоснувшись кончиком клюва к нашим ладошкам.
  - Сейчас тебе нужно будет очень постараться, - громким, каким-то гипнотизирующим шёпотом произнесла Юля прямо в ухо птице, - ты ещё ни разу не поднимала двоих, но всё когда-нибудь случается в первый раз.
  С этими словами моя подруга закрепила на смирно стоявшей голубке какую-то навороченную конструкцию, подобную той, которую крепят на лошадей в вестернах. Я, как городской житель, видевший лошадь только в зоопарке, совершенно не разбиралась в тонкостях. Можно попросить литературного помощника, который, будучи частью АСГУ, моментально сообразит, как построить красивое описание голубиной упряжи, но это было бы нечестно, ведь это полностью моя повесть. Короче говоря, Юля оседлала Альту.
  Конструкция на спине голубки была рассчитана на одну аватару, и сейчас моя подруга лихорадочно привязывала к ней наспех сделанную люльку из ниток, которая должна была помочь удержаться ещё одной аватаре.
  - Забирайся на Альту, ну же! - Юля подкинула меня, и я сама не заметила, как оказалась в седле.
  Теплое тело птицы подо мной заходило ходуном, и, чтобы не свалиться, я вцепилась в какую-то ручку спереди седла... и тут же стремительно скатилась с взбрыкнувшей голубки на доски пола. Подруга подскочила ко мне, помогла подняться, но вновь сажать в седло не стала.
  - Альта не признаёт тебя как всадника, - извиняющимся тоном пробормотала Юля - придётся тебе пожертвовать комфортом...
  - Как будет удобно Альте, - улыбнулась я и, после того, как моя подруга вскочила в седло, забралась в привязанную к нему люльку.
  - Сезам, откройся! - выкрикнула Юлька. Послышалось жужжание сервоприводов, и часть крыши отъехала в сторону, впустив в домашнюю атмосферу голубятни ночную прохладу, свежий ветер и капли дождя.
  Управляемая Юлей голубка стремительно взмыла вверх. У самого домика мы увидели человека в лодке, который, что-то крича, тянул к нам руки. Но мы были уже за пределами досягаемости шпиона - высоко в воздухе.
  Наши тела были лёгкими, просто невероятно лёгкими на взгляд человека. Но, похоже, что для голубки мы оказалась достаточно чувствительным грузом. К счастью, бушевавшая несколько часов назад гроза прошла, но продолжал накрапывать дождик, постепенно смачивающий оперение Альты. Первую минуту голубка летела относительно стабильно, но чем дальше, тем больше она трепыхалась, пытаясь сбросить лишний по её мнению груз.
  - Похоже, она против второго пассажира, - крикнула Юлька.
  - Я чувствую, - выкрикнула я в спину подруге, болтаясь в своей люльке.
  Наспех сделанная конструкция не выдержала резко сменяющих друг друга натяжений и расслаблений, и узлы, которыми моя люлька крепилась к седлу, ослабли. Когда я заметила это, было уже поздно пытаться их поправить. В тот миг, когда нитки развязались окончательно, я успела только пискнуть, на что обратила внимание Юля. Моя подруга, проявив чудеса ловкости, успела схватить меня за руку, но вернуть обратно уже не смогла.
  - Я разобьюсь! - завопила я, чувствуя, что моя ладонь начинает выскальзывать из руки подруги.
  - Не бойся! - проорала мне Юлька, - ты слишком мала, чтобы разбиться! Операция
  Тут Альта сделала ещё один рывок, и наши руки окончательно расцепились. Юля, прочно пристёгнутая к седлу, осталась сидеть на голубке, а я с всё возрастающей скоростью полетала вниз. Возникло ощущение дежавю - всего несколько дней назад я падала с большой высоты примерно в этом месте. Однако тогда я не знала, куда падаю, и приводнение оказалось для меня приятным сюрпризом. Теперь же до последнего момента я надеялась, что упаду в воду, но по инерции я пролетела чуть дальше и в последние мгновения падения наблюдала прямо перед собой тёмную полоску пляжа. Никакой надежды на выживание после падения с такой высоты, казалось, не было - я уже приготовилась к мучительной смерти от болевого шока из-за поломанных костей и разрыва внутренних органов.
  Каково же было моё удивление, когда я осознала, что лежу на мокром песке пляжа, для меня больше напоминавшим гальку, и при этом умирать вроде как не собираюсь. Ещё больше я удивилась, когда поняла, что приземлилась без особых повреждений, отделавшись лишь кровоточащими ссадинами на руках и ногах. Если бы я упала с такой высоты в своём обычном теле, то непременно разбилась бы в лепёшку. Меня спас маленький размер тела, а именно - отношение площади тела к его массе, которое тем больше, чем меньше существо. Этот простое математическое выражение позволило аватаре шутя выдержать падение со смертельной для человека высоты.
  Пока я приходила в себя, от воды послышался какой-то шум. Я обернулась на него и обнаружила, что в берег около меня врезался нос лодки, из которой на песок выпрыгнул охотившийся за мной шпион! Я рванула прочь, но быстро поняла, что убежать от него не смогу. Да, относительно я сильнее, быстрее, прочнее и так далее и тому подобное, чем любой человек. Но размер, что бы там не говорили, имел значение, и в данном вопросе далеко не в мою пользу. Я бежала из последних сил, вязла в мокром песке, проваливаясь по щиколотку в его камушки, но при всём старании не могла делать больше пяти километров в час. Человек же догонял меня играючи, даже не переходя на бег. В конце концов, шпион навис надо мной, присел и, ехидно посмеиваясь, сгрёб меня ладонями, словно какого-то жука.
  - Попалась, чертовка! От меня убежать хотела? - он сжал меня в кулаке, отчего я почувствовала, что кости мои трещат, и поднёс к глазам. Я не могла говорить, пытаясь не задохнуться. Впервые я видела человека так близко, и это было страшно. Складки кожи и морщины при таком приближении не сглаживались глазом и проявлялись непривычно резко.
  - Как думаешь, мне убить тебя прямо сейчас, или прихватить с собой в Америку? - вкрадчивым шёпотом, от которого меня бросило в дрожь, произнёс шпион, - Что, не хочешь возвращаться на родину, предательница? Верно, лучше прямо сейчас тебе голову свернуть, чтобы неповадно было...
  Вдруг поймавший меня шпион втянул ртом воздух и захрипел так громко, что у меня заложило уши. Державшая меня рука разжалась и я полетела вниз с более чем метровой высоты, что после недавнего падения с нескольких десятков метров казалось полнейшей ерундой. Приземлившись, я почувствовала угрожающий порыв ветра от падающего человека, и едва успела откатиться в сторону, как тяжёлое тело рухнуло на мокрый песок в нескольких сантиметрах от меня. Я прислушалась к дыханию упавшего человека, но шпион, доставивший меня в Иваново, а последние несколько часов охотившийся за мной, не проявлял признаков жизни. Ко мне подскочила моя спасительница, державшая в руке подозрительно знакомую баночку - снятый с меня несколько дней назад электрошокер.
  - Он, что, умер? - спросила я Юльку, которая, сидя на важно вышагивающей голубке, горделиво осматривала дело рук своих.
  - Он сейчас в состоянии клинической смерти, - пояснила моя подруга, - разряд электрошокера остановил его сердце. Наверное, умрёт, если ему немедленно не оказать медицинскую помощь... Только учти, искусственное дыхание я ему делать не собираюсь! При всём желании не смогу...
  - А спасатели? Давай же, вызывай службу спасения! - наседала я на Юлю.
  - Великодушная ты, - улыбнулась моя подруга и нажала какую-то кнопку на своём вмонтированном в пояс коммуникаторе.
  Не прошло и минуты, как из пронёсшегося прямо у нас над головами мультикоптера выпал робот первой медицинской помощи. В мгновение ока он опутал тело поверженного Юлей врага электродами и принялся делать инъекции каких-то лекарств. Ещё через несколько минут к распростёртому на земле телу подлетел аэромобиль скорой помощи, но в это время мы были уже достаточно далеко для того, чтобы выпрыгнувшие из него врачи не могли заметить нас при всём желании. Они аккуратно занесли американца внутрь, и аэромобиль помчался в направлении ближайшей больницы, по иронии случая - той, в которой проходила курс омолаживания Алёна Лисова.
  - Всё, ты свободна, - посмотрела на меня Юля, проводив взглядом мелькнувшую в небе машину, - ведь мы обе теперь живём на облаках.
  - Замечательно, только я теперь понятия не имею, что мне теперь делать, - рассмеялась я, искренне радуясь окончанию этой истории.
  - Пошли досыпать, - улыбнулась моя подруга, - насчёт шпиона больше не беспокойся, в больнице за ним присмотрят, а потом отправят куда положено.
  - В ГУЛаг? - попробовала пошутить я.
  - Нет, - совершенно серьёзно ответила моя подруга, - ГУЛаг у нас уже почти как сто лет назад закрыли, да и в Сибири таким не место. Наверное, обменяют на кого-нибудь адекватного американского правозащитника и сплавят обратно в Соединённые Штаты...
  Так закончились мои приключения в качестве вражеского агента в Социалистической Европе и началась непосредственно жизнь её гражданина. Последнее, конечно, куда приятнее, но далеко не так интересно для читателя. Несмотря на серьёзные опасения о сроке жизни аватар, Юля и я живём единой семьёй и умирать пока что не собираемся. Методы продления жизни, с которыми сейчас активно экспериментировали, проверили и на нас. Кроме того, аватары изначально создавались с возможностью замены отдельных органов. Сначала их доставляли из Японии, а после внедрения технологий производство микроаватар развернулось и в Европейском Союзе.
  А уже через пару лет у меня появился ребёнок. Нет, конечно же, я сама в своём новом теле при всём желании не могла стать мамой. Даже гений нашего создателя - великого японского учёного Такады, не мог встроить в нас сложнейший механизм творения новой жизни. Над этим довольно активно трудятся учёные-биологи всего мира, и, надо думать, уже у следующего поколений крох появится возможность сочетать приятное с полезным и заняться самовоспроизводством. Для меня же единственным способом сделать ребёнка являлось выращивание его в искусственной матке, что было довольно распространённым делом в Социалистической Европе. Не сочтите за рекламу, но именно в ивановском институте материнства и детства находились одни из лучших искусственных маток в мире.
  В ходе эксперимента я сдавала образцы свои яйцеклеток, которые хранились в криокамерах "Нейролинка". Там же хранилась замороженная сперма убитого ЦРУ Майка. После того, как я в лице своей аватары обосновалась в Социалистической Европе, возвращение на родину мне не светило. Но моя яйцеклетка хранилась в Соединённых Штатах где против меня были выдвинуты обвинения по множеству статей, среди которых были предательство, шпионаж на вероятного противника и раскрытие нескольких тысяч коммерческих тайн. Всё это тянуло на не одну смертную казнь методом многократного поджаривания на электрическом стуле.
  Наверное, наши биоматералы просто выбросили бы, определив в качестве биологических отходов, но Главкосмос, обладавший обширными связями среди всех мировых корпораций, сделал "Нейролинку" какое-то предложение, от которого он не смог отказаться. Какое именно, осталось коммерческой тайной, о которой мне предпочли не сообщать. После долгих переговоров наши биоматериалы спецрейсом были доставлены в Европу. И в искусственной матке ивановского репродуктивного центра вырос наш малыш. Нормального, человеческого размера. И пусть, ведь главное в человеке - его мысли, а всё остальное имеет не такое уж большое значение. Операция
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"