Уважаемый Карл Иванович! Меня зовут Никита. Мы с вами однажды встречались. Надеюсь, что несмотря на минувшие с того момента годы, вы еще сможете меня вспомнить. Все это время я постоянно размышлял о природе происходящего вокруг абсурда, и мои изыскания привели меня ко дню нашей встречи, очевидно после которой моя жизнь полностью изменилась. Надеюсь, что догадка верна, и прочитав данное письмо, вы поймете, о чем я говорю, так как в обратном случае, я буду обречен до конца своих дней пребывать в окружающем меня безумии. Должен признать, что я достаточно с ним свыкся, и могу уже практически не задумываясь находиться в обществе людей, однако, иной раз на меня наваливается такая непреодолимая тоска по прошлому, что я готов отдать все на свете, чтобы вернуться назад. На данный момент я располагаю суммой в 200000 рублей. Надеюсь, что этого будет достаточно, так как вряд ли в обозримом будущем у меня появятся большие деньги. К письму прилагаю свой номер телефона, свяжитесь со мной если сочтете нужным, и мы договоримся о встрече.
Я долго думал, что вам написать. Я бы вполне мог ограничиться несколькими сточками - сказать, как я сожалею о случившемся, что все это было лишь ошибкой, и имей я второй шанс, то поступил бы иначе. Однако данное письмо является криком моей души, а крик не может быть наигран или лицемерен. С другой стороны, правда порой может показаться уродливой, если мы видим только часть этой правды, потому я изложу вам свою историю полностью, не исключая сколько-нибудь важных подробностей для ее понимания, со всей субъективностью человеческого мировосприятия, чтобы моменты, которые могут показаться вам нелестными, были оправданы, насколько это возможно, контекстом моей судьбы.
Итак, ко времени описываемых событий, дела мои шли, мягко говоря, не очень: меня выгнали из университета, компания, в которой я работал, разорилась, к тому же наступил кризис - организации не особо-то охотно берут сотрудников с образованием, что говорить обо мне, и несколько месяцев я пребывал без какого-то ни было занятия и без денег.
Наконец я устроился агентом в страховую компанию. На собеседовании девушка приятной наружности долго рассказывала мне о прелестях трудоустройства в страховом учреждении, однако, в действительности работа оказалась не так сладка, как представлялась на первый взгляд. Клиенты в массе своей приходили не добровольно, а принужденные законом об обязательном страховании автогражданской ответственности, совершенно не понимая его назначения и что они собственно в конечном итоге приобретают. Нас же, в добавок к этому, заставляли вменять покупателем дополнительные виды страхования вместе с обязательным под угрозой вычетов из зарплаты, которая и без того была мизерной. К тому же, не прописным лозунгом компании было: "никогда не читай договор - а уж мы позаботимся о твоих финансах", что значительно усложняло работу, когда в мой кабинет приходили индивиды, одаренные в процессе эволюции хотя бы минимальными зачатками вещества, отличающего рыб от беспозвоночных.
Я, как человек оптимистичный, за неимение других вариантов находил положительные стороны и в этом деле: хорошенько обосновал свой труд с идеологической точки зрения, обзавелся парой знакомых на новом месте, каждую получку выбирался в суши бар и отводил душу за парой порций ролов и графином водки, которой так жаждала моя нервная система. Однажды во время одного из подобных походов, в горле у меня застрял хвост от креветки. Маленький такой. Маленький-то он маленький, но очень досадный: глотать больно. Чтобы сглотнуть приходилось постоянно наклонять голову. По правде говоря, есть в этом и свой плюс - взаимопонимание с людьми находится гораздо быстрее, им кажется, что ты с ними все время соглашаешься, поэтому еще несколько недель я так и проходил, с хвостом - поэтому, ну еще потому, что больничный у нас было взять очень трудно, если ты пока не умер и окончательно не разложился (так как некоторые мои коллеги, кажется ходили на работу уже преставившимися, а возможно что и были посланы туда за прижизненные грехи).
К тому времени в моей голове окончательно сложилось желание найти себе девушку. Я прекрасно понимал, что принцессы за агентами страховых компаний очереди не стоят, но с кем попало сходиться тоже не хотелось. Я решил так: главное, чтобы не дура; внешность - потом, дабы от нее проблем порой не оберешься, что лучше бы вообще ни с кем не связывался. По правде, я совершенно изголодался по любви и чувствовал, что мои флюиды вместе со всеми гормонами вот-вот взорвутся, рискуя забрызгать потенциальных страховых рабов, если я кого-нибудь не одарю этим прекрасным чувством.
Спустя три недели с хвостиком, я наконец получил больничный и собрался к врачу, дабы знакомиться имея кость в горле не очень удобно - дамы любят мужчин гордых, а не тех, которые с ними во всем соглашаются.
На улице стоял душный Московский май. Люди, спасаясь от своих маленьких осточертевших за зиму квартирок, вываливали на улицы и заполняли собой продолговатые утробы общественного транспорта. Поликлиника находилась в некотором отдалении от моей скромной обители - добираться туда, к большому неудовольствию, надо было на трамвае. Я зашел в открывшиеся двери и трамвай тут же проглотил меня, проталкивая по своему потному пищеварительному тракту, пока я не схватился за спасительный поручень.
Краем глаза я увидел, что по левую руку от меня стоит девушка. Она была некрасива: худощавая, слегка сгорбленная, с нездоровой кожей. И она была плохо одета - ее короткая юбка, шерстяные колготки и неподходящий по размеру джемпер просто вопили о преступном отсутствии вкуса. Будь она хорошо одета, она была бы страшненькой девушкой, которая пытается восполнить природный недостаток прогулками по магазинам, и вызывает у мужчин единственную мысль - "девушка с заниженной самооценкой - идеальный компаньон на следующую ночь". Будь она хоть немного симпатичной - то оказалась бы обладательницей клада, пропадающего в пустую.
Однако жизнь ее всем этим обделила, а ее образ был до неприличного прямолинеен и даже торжественен в своей невзрачности. То, что внешность играет большую роль в сексуальности - это заблуждение. Главное в сексуальности - чувство красоты, которое у нее было идеально и соответствовало современной моде: если ты не способен на прекрасное, помести безобразное в соответствующий ему контекст и вместе они родят эстетику другого, более высокого уровня.
Это сочетание двух уродств создавало такую завораживающую гармонию, что я стоял как вкопанный и не мог оторвать от нее взгляд. При этом, от избытка чувств у меня усилилось слюноотделение, и я начал часто кивать, а со лба потек пот, заливая правый глаз - я заморгал, стараясь его очистить. Тут девушка заметила, что я на нее смотрю, и недолго думая, влепила мне смачную пощёчину.
Общественность моментально возмутилась: что сделал этот нахал?
-Предлагал мне всякие пошлости непристойными жестами!
-Вот мерзавец, совсем нынче распустились! - заголосила какая-то бабка.
-Нет, нет! - начал оправдываться я - просто у меня хвост в горле застрял, и пот в глаз попал!
Так началось мое общение с Леной. Недоразумение быстро разрешилось, и через минуту мы оживленно болтали, смеясь над нелепой ситуацией. Как и следовало ожидать, Лена оказалась клинической пуританкой. Более того, она была столь невинна и чиста, что монахиня показалась бы рядом с ней гулящей девкой. И она представлялась мне особенной: умна, превосходно образована, обладательница чувствительной и глубокой души - это сразу читалось на ее лице.
Из трамвая я вышел не ногами, а вылетел-таки на крыльях выспренних витании, мысли же мои поехали дальше с девушкой, а так как я не знал, где она живет, возвратить их не было никакой возможности. Да, я уже летел в нору, устремленный вслед за розовым кроликом - опьяненный ее прекрасным образом, шагал на встречу поликлинике и воображал себя старателем, который случайно обнаружил прекрасную перламутровую раковину в стократ ценнее окружающего ее золотого песка - острого блистательного цинизма, заполняющего сердца моих современниц. Как глотки свежего воздуха, я мысленно ловил каждое умозрительное сходство, которое находил между ней и душой, схороненной где-то в ливере моей кожаной упаковки.
Вдруг я полетел кубарем по асфальту, споткнувшись о какой-то предмет. Предмет же, оставшись за моей спиной, к моему полному изумлению, начал кричать: Как вы смеете!? Это форменное безобразие!. Он подкатился, и я увидел перед собой престарелого карлика в очках и с густой белой бородой, скрывающей беззубый рот. Старичок начал тыкать в меня растопыренной ладошкой и громко зашамкал: Я требую компенсацию! Он немного помолчал, а затем, будто убедившись, что я его не расслышал, заорал:
-КОМ-ПЕН-СА-ЦИ-ЮЮЮЮЮЮ!
Я, по началу ошарашенный таким поворотом событий, пришел в чувство, встал, отряхнулся и продолжил свой путь, однако карлик не отставал - он бежал за мной, перебирая маленькими ножками, хватал меня за край куртки и все твердил свое компенсацию. Наконец я не выдержал и сунул ему в кулачок сторублевую банкноту. Мой преследователь остановился, покрутил купюру в руках и завизжал пуще прежнего: Нахал! Это не компенсация, это подачка!, потом вновь пустился за мной. Теперь мне стало совсем не по себе - я сам начал срываться на бег, отбиваясь от назойливого незнакомца - что же вам от меня надо? А он только твердил: Нахальство! Безобразие! Вы у меня за это поплатитесь!. Наконец я оторвался, затерявшись в толпе поликлиничных бабулек, куда он лезть уже побоялся.
...
Я пригласил Лену в мое излюбленное заведение на чистых прудах, нынче закрытое, ЧайКофский - кафе, оформленное в стиле девятнадцатого века. На входе гостей приветствовал карлик, облаченный во фрак и цилиндр, по залу разливались звуки фортепьянной музыки, а к столу нас проводила официантка, одетая в русский сарафан.
Просмотрев меню Лиза взяла себе блинчики с икрой, я выбрал борщ и закурил в ожидании заказа, и прежде чем положить зажигалку на стол, несколько раз провернул ее в пальцах - обыкновенный жест, отражающий циркулирующий способ моего мышления. Глаза Лены вдруг загорелись:
-Ты можешь сделать так еще раз? Прекрасно! Какое редкое движение. Жаль, что у меня нет планшета и ручки, чтобы его зарисовать. Ты знаешь, что у тебя только что отработали flexor pollicis brevis, interosseus dorsalis и еще пара десятков различных мышц? И как слаженно отработали! Не перестаю восхищаться устройством этого механизма.
Итак, Лиза училась на художника. Учитывая мою тягу к словоковерканью - дуэт довольно банальный.
Она продолжала: Впрочем, сами люди порой кажутся мне такими неуклюжими, неудобными, гораздо менее привлекательными чем их конечности, в сущности, совершенно лишними по отношению к конечностям - думаю, что бог сделал их по ошибке, или просто из прагматичных соображений - чтобы было куда насадить руки и ноги. Ну посуди сам, насколько эстетически несовершенен живот по сравнению с пальцем! Или лица - сколько уродливых лиц нас окружает! Но почти каждая кисть прекрасна, по крайней мере это не исключительное явление.
Наконец я встретил человека, который смог оценить мою мысль, пусть и в таком, физически выраженном варианте. Очевидно, тогда мои пальцы были точкой соприкосновения двух искусств - изобразительного и словесного, начальная точка диалога, за которую я ухватился, чтобы превратить ее в более обширную эрию, продвигаясь вверх по предплечью и так до самой груди:
-Я думаю, тут дело в степени нашей антропоморфности - начал я - живот, голова, грудь - все это досталось нам от дальнейших предков, рука же с противопоставленным большим пальцем, дотягивающимся до мизинца, ноги, способные к прямохождению - изобретения, всецело принадлежащие представителям Homo, то есть людям. Думаю, именно они являются отличительными признаками нашего вида и проводят черту, отделяющую нас от животных.
-Почему не голова?
-Уж точно не голова! Я, например, еще не разу не встречал глупых кошек, или необразованных собак, по крайней мере еще ни одна собака мне в этом не призналась. Что касается людей - то они тоже не вызывают во мне доверия с точки зрения их внутреннего содержимого. Нет уж, я предпочитаю судить о вещах по их внешнему облику, внешность - это единственное, в чем я могу быть уверен...
-Ну и как, ты считаешь меня уродиной?
Ход ее мыслей несколько сбил меня с толку, впрочем, в нем была определенная логика. Лицо Лены выражало невозмутимое ожидание ответа.
Помедлив с ним чуть дольше, чем следовало, я начал:
Ну что ты, я считаю тебя очень красивой девушкой - Я понял, что встал на очень тонкий лед - это утверждение требовало аргументации, кроме того, очевидно, стало бы оспариваться с целью выпросить порцию жалости и понимания, одним словом - неприятно и на долго. было проще сразу перевести тему - ну, например, заметить, что сегодня слишком жаркая погода, или с испуганным видом посмотреть ей за плечо и закричать, или, в конце концов, случайно опрокинуть ей на колени чашку чая...
-А у меня вот, все зеркала в доме завешаны - пожаловалась она, разгладив усики(не могу ручаться, что слова были именно такими, но суть передана верно).
Это многое объясняло.
-И очень зря - я начал выходить из трудного положения- да и вообще, знаешь ли, внешность, как ни странно, обычно мало зависит непосредственно от внешности - от формы скул, высоты груди и так далее, я имею в виду. К примеру, так у меня часто бывает, знакомишься с человеком, он кажется тебе красивым, потом дружишься с ним некоторое время, узнаешь поближе, и вот он оказывается самым настоящим уродом. Я бы не сказал, что часто бывает наоборот, но не будем забегать вперёд, в конце концов, никогда не надо отчаиваться, я надеюсь, в долгосрочной перспективе ты очень красива.
Эта реплика скорее походила на монолог, чем на часть диалога, и содержала откровения, которые явно не стоило выпускать за пределы своей головы. Я быстро сменил тему, не дав ей слишком углубиться в сказанное, и проронил первое, что пришло мне в голову, проронил, надо отметить, не очень удачно, и вновь попал на почву, напоминающую своей структурой помесь зыбучих песков и минного поля:
-Знаешь, а ведь страхование имеет много общего с изобразительным искусством - и тут же прикусил язык, поймав на себе ее недоверчивый взгляд - по крайней мере о только что обсуждаемой теме она моментально забыла (теперь я, так сказать, покусился на уже сорванный куш ее профессиональной реализации):
-Ну и?
-Если я не ошибаюсь, Ницше говорил о том, что искусство защищает нас от истин данного мира, соответственно, позволь предположить, что искусство - это иллюзия, созданная во благо социума. Я между тем каждый день приношу пользу обществу, а вклад моей компании в сферу иллюзорного так же составляет значимую величину.
Она сделала жест, выражающий готовность выслушать любой бред, который я собираюсь излить в ее уши.
-Окологосударственные компании, об этом мало знают в народе, выполняют одну замечательную функцию: они делают русского человека добрее. Я покажу тебе на примере своей. Каждый владелец автомобиля, то есть представитель среднего класса, костяк России, если позволишь так выразиться, обязан иметь страховку. Аварии же, мелкие, или крупные, происходят повсеместно. Так вот, такой человек, у которого произошел страховой случай, обращается к нам. И страховщик мог бы конечно возместить ему понесенный ущерб полностью, как и полагается, однако вместо этого, выплачивает только половину, а то и треть действительной суммы. Тогда человек идет в страховую компанию и начинает ругаться с ее сотрудниками. Сотрудники, конечно, помочь ему не могут, но обещают посодействовать чем возможно, отправить прошение соответствующим начальникам, и говорят человеку приди еще раз, через некоторое время...
-Да уж, много пользы, ничего не скажешь!
-А ты слушай. Так вот, он приходит вновь. Денег, конечно, опять нет, он снова ругается и все повторяется как в первый раз. Подобный процесс может тянуться несколько месяцев, а то и лет. В конечном итоге человек успокаивается, либо, если у него злобы немерено много, подает в суд, где происходит все тоже самое. И за это время вся агрессия, которая у человека была, заканчивается, а, скажем, его семье остаются только положительные эмоции. Если бы не мы, русские люди могли всю свою злобу друг против друга направить, или, чего доброго, узнать о такой гипотетической вещи, как "Права" и восстать супротив государства, нарушая общественный порядок. Такова высокая миссия госкомпаний: оберегать граждан от них самих, а я - часть этой миссии.
Судя по всему, эта тирада ее удовлетворила, потому как она внезапно потеплела и почти восторженно воскликнула: какой у тебя удивительный талант к приспособленчеству! Так подгонять свои принципы под сложившиеся обстоятельства - настоящий дар. У тебя случайно фамилия не на "штейн" заканчивается?
Наконец почувствовав под ногами твердую брусчатку, я нацелил компас своего образа прямиком в Эльдорадо(к Альбиону) романтических туманов:
- И не единственный дар, кстати говоря. Вообще, страхование - не основное мое занятие, на самом деле я - начинающий писатель, сейчас пишу рассказ про непонятого гения, он автобиографичен: там все герои постоянно страдают, любят, страдают вместе, расстаются, страдают в одиночестве, ищут смысл, потом опять любят, все повторяется, и наконец они умирают. Но окружающие, в силу своей ограниченности, не могут оценить столь высокое искусство.
-Как я тебя понимаю. Меня тоже всю жизнь не могут оценить... Знаешь, всем мужчинам рядом со мной кажется, что я - просто девушка, они не понимают, что я не просто девушка, я нечто -(!) большее. Поэтому я стараюсь с ними не общаться. Но ты, похоже, наконец разглядел это во мне.
-Конечно - Я взял ее за руку - Я вижу, что ты - большее. Ты...ты...- я тщетно пытался подобрать слова - я не знаю как это называется, но чувствую, что ты именно это. И я тоже такой.
Она улыбнулась.
-Люблю, когда ты так улыбаешься.
Вдруг мне стало интересно как прошел ее день:
-Как прошел твой день?
-Ничего. А твой?
-Тоже.
Я почувствовал неприятное ощущение в груди - мне начало становиться скучно. Первоначальная свежесть нашего общения неумолимо затухала, а корабль высокоинтеллектуальных бесед, полных чувственности и наития, во время которых мы познавали друг друга, дал трещину, налетев на скалы повседневного быта, однако не затонул - во мне все еще теплилась надежда.
Наконец нам принесли заказ. Я взял ложку и приступил было к еде, когда увидел (с каким укором и даже презрением она на меня смотрит) ее укоряющий, даже презрительный взгляд:
-Дорогая, что-то не так?
Она нарочито заскалиласть:
-что ты делаешь?
Я несколько растерялся от этого вопроса.
-Ем суп.
Все с той же противной улыбочкой:
-Я вижу, что ты ешь суп. Но почему ты ешь его ложкой?
Мне стало немного страшно. Кого я позвал на свидание?
-А чем я должен его есть?
Агрессивная улыбка превратилась в явный нападок:
-Ты что, надо мной издеваешься? Я что, по-твоему, похожа на дуру?
Она озлобленно замолчала и начала быстро есть.
НЕ-НОР-МАЛЬ-НА-Я
У нее в руках нож.
Так.
Никита.
Спокойно.
Только без паники.
Взгляд судорожно искал пути к отступлению. Губы перестали подчиняться моей воле и еле заметно нашептывали "Отче наш".
Но вот она перестала жевать и, тяжело выдохнув, потупилась в скатерть. Обстановка разрядилась. Я расслабился.
-Ладно. Прости. Я погорячилась. Просто знаешь... Иногда бывает так трудно себя сдержать. Разумеется, ты можешь есть суп чем хочешь. Я, как обычно, все беру на свой счет. Но ты, конечно, в этом не виноват. По ее щеке скатилась скупая женская слеза - она раскаивалась за свою импульсивную выходку.
Я был на пределе своих эмоций. Бедная девушка. Ну за что я с ней так?
-Все в порядке?
-Да.
-Уверена?
-Угу. Просто устала.
Но я чувствовал, что делаю что-то неправильно - между нами будто выросла ледяная стена. Через еще одну длинную натянутую тишину, разрываемую, подобно снарядам на любовном поле брани, лишь звоном наших столовых приборов, я отложил ложку и решительно пошел в атаку:
-Слушай, я представляю, как тебе тяжело. Но пойми, мне тоже нелегко. А кому легко? Просто тут главное понимать, верить, что мы вместе сможем пройти через это. Преодолеть. Нам просто нужно найти компромисс, вот и все... Хочешь, я ради тебя вообще не буду есть суп? Смотри - я его не ем. А ты, со своей стороны, ну например... например перестанешь на меня злиться? Да?
Но она была непреклонна. Ох уж эти женщины. На протяжении вечера я больше не поднимал неприятную тему: в конце концов, ссориться на первом свидании - это неприлично и неприятно. К тому же, со своей стороны я сделал все от меня зависящее, чтобы разорвать этот болезненный холодок, пролегший меж нами. Острее всего я чувствовал колкость ее льда во время нашего прощального поцелуя - она упиралась пальцами в грудь, крутила головой и вырывалась из моих объятий.
Разумеется, я лишь подтвердил свои опасения, которые смутной тенью закрались в мою голову в момент нашего знакомства, что у объекта моих вожделений не все в порядке с головой. С самого начала я чувствовал, что с ней что-то не так. Конечно, у меня не могло быть ничего общего с этой шизофреничкой. Я долго думал, и окончательно решил, что нам надо расстаться.
На следующий день я позвонил ей, чтобы сообщить о нашем разрыве, но она взяла трубку только с пятого раза. Сказала, что нам больше не стоит встречаться. Ну не стоит, так не стоит. Я и сам не особо горю желанием встречаться с сумасшедшей. Больше я ей не звонил. Потому что удалил ее телефон. А скоро и вовсе перестал думать о Лене.
Действие 2
В ролях:
Судья в роли судьи.
Адвокат в роли адвоката.
Прокурор в роли прокурора.
Читатели в роли присяжных заседателей.
Человек в шляпе в роле случайного незнакомца.
Судья: Всем встать. Суд идет.
Человек в шляпе(подскакивая): Что я тут делаю? Выпустите меня!
Судья: Вы проявляете неуважение к суду. Сядьте немедленно, иначе вас выпроводят из зала. Господин прокурор, за вами вступительная речь.
Прокурор: Подсудимому вменяется в вину факт неоднократного поедания супа ложкой. Со стороны обвинения имеется как минимум один свидетель, а именно Елена Кобылова, которая воочию наблюдала этот богомерзкий процесс 20 мая 2014 года. Спасибо.
Судья: Подсудимый, вы признаете свою вину?
Подсудимый?
Где подсудимый?
Адвокат: Ваша честь, подсудимый не смог явиться на слушание.
Судья: По какой причине?
Адвокат: Он спит.
Судья: Подсудимый был извещен о факте начала процесса по его делу?
Адвокат: Нет, ваша честь, не представилось возможности.
Судья: Что ж, продолжим. Защита, вам есть что сказать?
Адвокат: Да, ваша честь, я требую немедленно прекратить процесс в связи с тем, что факт употребления супа при помощи ложки, или иного другого предмета, не является преступлением.
Судья: Требовать вы будете в другом месте, однако, аргумент весомый. Прокурор?
Прокурор: Безусловно, сам по себе факт поедания супа ложкой не является преступлением, однако, посредством данного акта потерпевшему были нанесены сильнейшие моральные увечья и душевные травмы, а это уже более чем преступление, это - грех!
Судья: Потерпевший, вы подтверждаете это? Потерпевший? Где потерпевший?
Прокурор: Ваша честь, потерпевший не смог явиться на слушанье.
Судья: Почему?
Прокурор: Потерпевший и подсудимый являются одним лицом.
Судья: Что ж, продолжим.
Адвокат: господин судья, я все же настаиваю на снятии всех обвенений с моего клиента. Его не колышит, какие моральные увечья кому он там нанес, а значит не чувствует за собой вины, следовательно - невиновен.
Судья: Почему обвиняемый не чувствует за собой вины?
Адвокат: Он циник.
Прокурор: Я посмею возразить своему оппоненту касательно цинизма обвиняемого. Я полагаю, всем присутствующим очевидно, что подсудимый был влюблен в свидетеля...
Адвокат(закатывая глаза): Какая чушь!
Судья: (адвокату) Будьте любезны проявить уважение к суду! (Прокурору) Когда подсудимый влюбился в свидетеля?
Прокурор: С первой пощёчины, ваша честь.
Судья(с усмешкой): Господин адвокат, ваш клиент влюбляется во всех женщин, которые его бьют?
Адвокат(нервно): Да, господин судья, то есть нет, господин судья.
Прокурор(раздражённый тем, что его перебили): Итак, у меня есть доказательства, что подсудимый был влюблен в свидетеля... впрочем, наглядная иллюстрация стоит тысячи слов - я просто приведу вам небольшой отрывок его циничных суждений: воображал себя старателем, который случайно обнаружил прекрасную перламутровую раковину в стократ ценнее окружающего ее золотого песка. Он сравнивает моего свидетеля с перламутровой раковиной! Разве это поведение достойное циника?
Судья не может сдержать смех - начинает безудержно хохотать, бьет кулаком по столу, случайно опрокидывает чашку с кофе, тут же перестает смеяться и тщательно вытирает стол мантией.
Прокурор продолжает: В довесок к этому имеет наличие факт заискивания перед моим свидетелем - в том месте, когда обвиняемый самым унизительным для себя образом пытается оправдаться перед Елизоветой Популо за свое недостойное поведение. Это прямое доказательство чувства вины подсудимого. Из всего вышесказанно можно сделать вывод, что обвиняемый не циник, а самый обыкновенный трус и размазня! Ваша честь, прошу прикрепить к делу факт заискивания.
Адвокат: Протестую, ваша честь! Присяжных не должны касаться такие интимные подробности о характере обвиняемого - это вопиющее нарушение неприкосновенности тайны личной жизни!
Прокурор(заискивающе): Господин судья, прошу отметить, что все присяжные куплены
Судья: Кем?
Прокурор: Мною.
Судья: Как бы то ни было, мнение присяжных тут никого не интересует - они ничтожные люди.
Прокурор: Знаю, я на всякий случай.
Обмен улыбками.
Адвокат: что ж, допустим, мой клиент действительно был влюблен в свидетельницу, однако, данный факт выставляет его в благоприятном свете, а отнюдь не очернят. (Выходит в центр сцены, и кружится в медленном танце, широко раскрыв руки будто для объятий, на него светит прожектор): Ах, любовь, любовь, разве может быть чувство прекрасней? Любовь способна все понять и все простить, так простим же моего клиента...
Судья(с легким недоумением прерывает адвоката): спасибо, адвокат, сядьте пожалуйста на место. Прокурор, можно ли, по вашему мнению, считать любовные чувства смягчающим обстоятельством в нашем деле?
Прокурор: Нет, Господин судья, любовь не оправдывает унижение достоинства подсудимого, а, лишь наоборот, отягчает его вину. Более того, я утверждаю, что сама по себе влюбленность в свидетельницу является преступлением. Потому как факт общения обвиняемого со свидетелем до заседания суда - это нарушение закона, которое грозит безопасности последнего. Обвиняемый утверждает, что его встреча с Елеленой Кобыловой произошла совершенно случайно в трамвае. Не слишком ли это странное совпадение, ваша честь - ненароком встретить на улице человека, который будет свидетельствовать против тебя в суде, человека, тщательно скрываемого правоохранительными органами - ведь Елена Кобылова даже прошла курс самообороны в нашем ведомстве, дабы уметь постоять за себя в случае опасности. Однако подсудимый оказался хитер, он обошел это препятствие и даже смог извлечь из него пользу, чтобы затем, на первом же свидании, довести ее до истерики. Очевидно, что все это могло быть сделано только лишь с одной целью - воспрепятствовать выступлению свидетеля в суде. Но он не учел одного обстоятельства (грозно машет указательным пальцем в сторону стула обвиняемого) - что за это его могут засудить! Я утверждаю, ваша честь, что встреча в трамвае была подстроена специально чтобы довести свидетеля до самоубийства с целью избежать правосудия. Прошу прикрепить к делу факт покушения на жизнь свидетеля.
Адвокат: Протестую, ваша честь, это утверждение абсурдно!
Прокурор: Reductio ad absurdum! - Абсурдно - не значит ложно.
Судья (порицающе смотря на прокурора и вздыхая): Протест принимается. Что я могу сделать? (отчаяно взмахивает руками) Подкладывайте улики, фабрикуйте факты, подкупайте присяжных, занимайтесь софистикой и демагогией, но парадоксы - это уже слишком даже для меня!
Прокурор не сдается: но все это чистая правда! Мой свидетель может подтвердить мои слова
Судья: Хорошо, прошу вызвать свидетеля со стороны обвинения, Елену Кобылову. Свидетель? Где свидетель?
Прокурор: Ваша честь, свидетеля не допустили в здание суда.
Судья: Причина?
Прокурор: Неполадки с документами.
Судья: Какие неполадки?
Прокурор: Чужая фотография на паспорте, ваша честь.
Судья: Что ж, продолжим. Защита, с вашей стороны имеются свидетели?
Адвокат: Бог нам свидетель, господин судья.
Судья: Я полагаю, свидетеля со стороны защиты невозможно вызвать в суд.
Адвокат отчаяно прибегает к последнему средству: Прошу заметить, что все до единого аргументы, приведенные прокурором, лишь доказываеют, что обвиняемый - натура тонкая и возвышенная. Он не виноват, просто он творческая личность!
Судья секунду смотрит на адвоката как на неугомонного ребенка и молчит. Затем, уже не прибегая к помощи прокурора, отвечает:
-Всем насрать, дорогуша.
Адвокат(с видом шулера, провернувшего искусный блеф и вытягивающего из рукава туза): у меня есть основания утверждать, что характер обвиняемого полностью сфабрикован и искуственно создан с целью выставить себя и окружающих в ироническом свете.
Судья: Предоставьте пожалуйста доказательства.
Адвокат долго роется в портфеле.
Адвокат: Я забыл их дома. Однако, вспомните эпизод с карликом....
Прокурор: Ваша честь, комичность, с которой развиваются события не доказывает, что этих событий не происходило, более вероятно обратное: они носили еще более предосудительный характер!
Судья смотрит на наручные часы: Так, скоро обед, пора нам сворачиваться. Господин прокурор, за вами заключительное слово.
Прокурор: Итак, что мы имеем в итоге. Подсудимый, как мальчишка, влюбился в свидетельницу, затем - и это было бесповоротной перипетией их отношений - оттолкнул ее от себя с помощью поедания супа ложкой, чем ему была продемонстрирована его собственная никчемность перед лицом представителя противоположного пола...
Судья: Не самого лучшего представителя, позвольте заметить!
Прокурор: Именно! После этого он самым унизительным образом начал оправдываться за свое поведение, и наконец, потерпев поражение, обозвал свидетельницу - цитирую - шизофреничкой. Одним словом, подсудимый облажался по всем возможным пунктам, нанеся потерпевшему целый ряд моральных увечий. Предлагаю в качестве наказания запретить ему отныне есть суп ложкой.
Судья: суд готов удалиться для обсуждения приговора по данному делу.
Все встают, судья удаляется из зала, через минуту возвращается с чашкой кофе.
Судья: Прошу всех встать, суд идет.
Человек в шляпе: Мы не успели сесть, ваша честь.
Судья: Тишина в зале!
Судья нацепляет на нос очки, достает большой свиток, разворачивает, читает:
-Суд, в моем лице, выслушал все доводы, и считает, что наказание, предложенное обвинением, учитывая все отягчающие обстоятельства, является слишком мягким. Подсудимый признается виновным - улыбается, подмигивает прокурору, получает улыбку в ответ - разумеется, подсудимый признается виновным и приговаривается к высшей мере наказания - общественному порицанию за поедание супа ложкой.
По рядам присяжных расползается сочувственный ропот, где-то в конце зала всхлипывает дама, другая падает в обморок, третья вскакивает: Это слишком жестоко, он же так молод - и тоже падает в обморок.
Адвокат(негодуя): Господин судья, но мы же не выслушали заключение присяжных заседателей.
Судья: Как я уже отметил, их мнение тут никого не волнует. Итак, кто приведет приговор в действие? Есть желающие?
В ответ - тишина. Проходит минута.
Судья: Ну ради чего мы тут все бьемся? Впахиваем денно и нощно во имя правосудия, как рыбы на галерах, а они экзекуцией не хотят заниматься - разочарованно плюхается в кресло - ну что... отменять?
В зале гробовая тишина - все замерли в ожидании. Вдруг с переднего ряда неуверенно тянется рука долговязого дядечки лет шестидесяти: А м-можно я?
Судья: ну конечно можно.
Дядечка (виновато склонив голову): только у меня сейчас отпуск...
Судья: Представьтесь, пожалуйста.
-Михаил.
-Хорошо, Миша, как отпуск закончится - сделаете.
Действие 3
Я проснулся около полудня: ночь до самого утра не давала мне сна. Возможно, мне вообще не следовало просыпаться - комната в который раз оказалась серой и бессмысленной. Однако я остался верен традиции и вылез из постели. Подошел к зеркалу. Оттуда на меня посмотрело какое-то чудовище с синими полосками под глазами. Жаль, что вчера не выпил - подумал я.За спиной шумел холодильник. На секунду мне показалось, будто его шум стал настолько объемным, что заполнил собой все пространство комнаты, и начал затягивать меня в свое вибрирующее жерло. Вырвался.Судя по погоде, была суббота - за окном хлестал дождь. Я надел пальто и вышел на улицу. Пошел наугад. Угад находился в местном парке.
Была осень. Лето ускользнуло незамеченным в какой-то суетливой беготне, размазанной по нему словно испорченный снимок, на котором ничего невозможно разобрать. На смену пришел сентябрь, неизменно принеся с собой ностальгический запах мокрой листвы, но породниться с которым, как я это делал уже множество раз, мне не удавалось - что-то изменилось. Нечто в окружающем мире стало не таким как было прежде - он превратился в незнакомца, который почему-то хочет погостить в вашей квартире - Пространство вокруг меня, казалось, потеряло свою рациональность, вещи забыли о назначенной им цели и беспорядочно рассеялись на периферии зрения, двери перестали открываться, в стенах обозначились ужасающие пробелы, завлекающие в свое общарпанное квартирное нутро, и уж конечно, в мире, который по некой неведомой причине начал жить самостоятельной жизнью, оторванной от людских нужд, не находилось места для маленького человека, чья жизнь состоит из работы, ужина и сна, этот мир принимал в свои обьятья лишь предметы - невозмутимые, никуда не спешащие предметы, подобные ему.
Но самые явные изменения произошли в одежде, ибо временами мне казалось, что она покидает тело - покидает именно в тот момент, когда я больше всего в ней нуждаюсь - на улице. Я шел по тротуару, а люди бросали на меня полные отвращения взгляды и тыкали пальцами, мамы наклонялись к своим малолетним отпрыскам и тихо наставляли их вести праведный образ жизни чтобы не стать такими как я - совершенно голым, но стоило мне обернуться, как все тут же опускали глаза в асфальт и продолжали идти по своим делам - никто из нас не хотел признаться в моей абсолютной наготе. Я был растерян и напуган происходящим, однако непосредственно момент всех этих изменений мне ухватить не удалось, возможно благодаря отчужденности лета от моей памяти - их причина оставалась для меня загадкой.
Тогда же я начал регулярно посещать библиотеку - литература помогала мне забыться и скоротать выходные, которые казались просто мучительно длинными. В одной из ученых книг я вычитал, будто болезнь моя называется меланхолией - подходили почти все симптомы, кроме одного, который я после долгих раздумий отнес на счет так называемой скрытой депрессии: у меня возникли трудности с поеданием супа. Ложка казалась огромным неуклюжим инородцем в ротовой полости, она все время ударялась о зубы, заставляя их прикусывать язык, а то и вовсе целилась куда-то в подбородок или нос, как будто танцевала в моем лице, совершенно не слушаясь приказов своего владельца. Со временем я вовсе перестал есть первое. Это было совсем непросто, учитывая мою глубокую привязанность к супам.
В довесок ко всему я поссорился с отцом. Он был вегетарианцем, и однажды, когда я зашел к нему в гости, папа предложил мне вегетарианский суп. После того как я отказался, он внезапно разозлился:
-Это потому, что в нем нет мяса? Тебе опять захотелось крови? Вы, трупоеды, порождаете насилие в этом мире, маленькие, с виду невинные, но именно с вас начинаются войны: сначала вы поощряете конц-лагеря, в которых убивают невинных животных, только за то, что они родились животными, а ведь ты сам, возможно, когда-то был коровой или уткой, затем пожираете плоть, и мясо распаляет в вас агрессию - вы идете на улицу и убиваете людей, или, того хуже, берете автоматы и разжигаете войны. Наливай суп и ешь! Если тебе не хватает мяса, можешь отрезать себе палец!
Тут уже кончилось терпение у меня. Я долго кричал на него, обвиняя во всех мыслимых и немыслимых нанесенных мне обидах, которые смог только вспомнить на своем веку:
Ну а вы, веганы - людоеды - вопил я - не забывай, что растения питаются прахом покойников, которых мы закапываем в землю, а вы потом эти растения едите! Конечно, корова тоже щиплет траву, но между нами - мясоедами и покойными предками есть хотя бы одно промежуточное звено, которое и отделяет нас от канибализма! О какой морали после этого ты можешь говорить!?
По ходу этой бесноватой истерики, я бил все блюда, которые только попадались мне под руку, причем пальцы почему-то неприменно стремились выбирать тарелки более полусантиметра глубиной. Когда буря затихла, стало ясно, что в доме больше не из чего есть суп. Удрученный, с осознанием собственного бессилия перед лицом столь желанных мною горячих жидкостей, бессилия настолько постыдного, что в нем не возможно было признаться окружающим - с такими мрачными чувствами я отправился домой и долгое время не общался с папой.
Время шло, наступила зима. Белоснежные морозы, накинутые на город подобно серебристому савану, казалось, по мере наступления холодов, с той же интенсивностью проникали в мое сердце - я чувствовал, что становлюсь хуже как человек - в какой-то момент я дошел до того, что начал писать и публично зачитывать стихи. Я выходил на сцену и декламировал:
Мы все варимся в чане дня
Серый Московский бульон
Кто-то крикнет: прибавь огня
И я буду огнем орошен
Безгрешен, безнравственнен, чист
Без желаний, кумиров, врагов
Табула раса - лист,
Начинка безмолвных томов
Лишний в своем естестве
Набор его букв предрешен
Бумага сгорает в огне
Этот вердикт оглашен
И когда учинят приговор
Наши суровые судья
Нас вынесут к ним на стол
В огнеупорной посуде
А затем обреченно склонял голову под аплодисменты публики. Там же я познакомился с несколькими широко известными в узких кругах поэтами, и попытался затесаться в их ряды, однако, поэтическая тусовка вызывала у меня только отвращение. Это было скопище нарциссов, каждый из которых стремился блеснуть своей высокопарной, одухотворенной просвещённостью и совершенно не слушал своих собратьев. Каждый из них почему-то считал себя лучше других. Ровным счётом безосновательно: Почти все эти люди жили в домах своих родителей, проматывая средства отцов. Стихи были хорошие. Но лучше читать их с листа, чем воочию встречаться с теми, кто их пишет. Я снова почувствовал себя не на своем месте.
Я еще больше отдалился от людей и все чаще проводил вечера в библиотеке, где получал самообразование. Однако с книгами, как и со всеми другими наркотиками, не стоит переборщать. Со веременем я начал становиться слишком умным - настолько, что врач даже строго-настрого запретил мне посещать библиотеку и выписал рецепт на один очень безвкусный фильм. Однако я рецептом не воспользовался, а в тайне от всех продолжил ходить в библиотеку, уверяя родственников, что каждые выходные посещаю торговый центр.
И симптомы не заставили себя ждать - книги перестали меня спасать, а все больше обращались в бремя - знания уничтожали все, во что я когда-либо верил - они, подобно персту царя Мидаса, касались моих одухотворенных идеалов и обращали их в драгоценное, но неприподъемное и лишенное жизни ярмо скепсиса, которое я был обречен всюду тащить за собой. Я пытался бороться с книгами, даже пробовал сжигать, но выяснилось, что печатные издания, как и рукописи, в огне не горят, а подобно фениксу, лишь воскресают и множатся на библиотечных полках - жажда знаний оказалась даром сатаны, который раз за разом возвращался в мою душу.
Я продолжал зарываться в самую разнообразную литературу и чем больше зарывался, тем яснее осознавал - существование тленно. Настоящим шоком мне открылась концепция первичного бульона. Я не понимал: как бог мог создать зверюшек, если все мы произошли из первичного бульона? Мне не оставалось ничего иного, кроме как отвергнуть саму идею существования бога. И я с ужасом осознавал: жизнь произошла из бульона, которого я не ел вот уже несколько месяцев, и вообще сомневался в своей способности отныне его есть - я был безнадежно оторван от жизни.
Страшное чувство одиночества росло, но вот, неожиданно, в моей жизни проглянул светлый лучик - у меня появился друг, вернее подруга. Одной холодной декабрьской ночью, выдавленный из своей кровати бессоницей, подобно зубной пасте, бесцельно выжатой из тюбика в раковину, я выполз на лестничную клетку за очередной порцией никотина, когда несколькими пролетами ниже себя услышал протяжное жалобное "мяу". Кто это там мяукает? - громко поинтересовался я, на что получил в ответ еще более душераздерающее завывание. Я спустился. Передо мной стояла роскошная кошка бомбейской породы, в абсолютно черной бархатной шубке, которая перелевалась в свете подъездной лампы, словно до блеска отполированная лаковая туфля. Веротяно, она выглядела даже более несчастной, чем я сам. Последующий час или два я провел сидя на ступеньке в обществе этой маленькой изящной пантеры, которая прижималась к моим ногам, мурлыкала и, несмотря на очевидно тяжелые для нее времена, с истинно женственной грацией и достоинсвом вышагивала вокруг меня, ласкаясь мордочкой о мой шерстяной свитер. Я подумал, что, пожалуй еще никогда в жизни не испытывал такой нежности и понимания со стороны живого существа. Единственное, что удерживало меня от ее окончательного завоевания при помощи домашнего приюта, миски молока и колбасы - был красный ошейник, красовавшийся на ее пушистой шее. Затем к нам вышел мой сосед, который тоже почему-то не спал по ночам, часто составляя мне компанию в курилке, и развеил все сомнения - оказалось, что кошка уже месяц побирается по подъезду кормясь и ночуя у различных жильцов, которые тем не менее, и к моему безграничному счастью, не могут ее приютить.
Я назвал кошку мармеладкой. Имя, вероятно, не самое подходящее для такого возвышенного существа, зато сладкое и нежное. Впрочем, сама она была дамой с характером. Мой план, включавший в себя колбасу, молоко и рыбу с грохотом провалился - мармеладка отказывалась есть все, кроме кошачьих консервов. Гордость, знаете ли. Так же не прекращались наши баталии на тему куда ей следует ходить в туалет -она почему-то считала, что пол под моей кроватью - самое подходящее место для этого мероприятия, в результате чего регулярно прибывала немного побитой, а мои руки напоминали оросительные сооружения древних египтян. Несмотря на все эти размолвки, мармеладка была отрадой для моей выбеленной души, со временем мы стали с ней буквально неразлучны - я даже начал брать ее с собой на работу, где она во всей полноте раскрыла свои умственные способности.
По началу страховое искусство давалось ей с трудом - она морщилась, когда я начинал объяснять ей разницу между условной и безусловной франшизой, всем своим видом давая понять, что подобные знания совершенно не могут пригодиться кошке. Однако, спустя месяц, она не могла объяснить преимущества условной франшизы разве что за неимением голосовых связок, зато глаза ее светились полнейшим пониманием и готовностью немедленно приступить к работе.
Удерживал ее энтузиазм только категорический отказ отдела кадров оформить мармеладку в качестве стажера с прилагающийся половинной ставкой, где аргументировали это тем, что она якобы не является человеком.
Тем не менее Мармеладка делала серьезные успехи в страховом деле - со временем она стала понимать содержание договоров гораздо лучше, чем большинство моих клиентов, и перед заключением я обязательно отдавал их ей на проверку: Она одобрительно мурлыкала, или наоборот, недовольно крутила хвостом - это значило, что полис нуждается в переработке.
Между тем мои отношения с колегами, которые до этого были просто нейтральными, стали стремительно ухудшаться. В одно дождливое воскресенье я вернулся в офис за забытым там зонтом. Поднявшись на этаж, я обнаружил около своего кабинета толстого священника в рясе, который распевал какие-то молитвы, размахивал кадилом около двери и время от времени окроплял ее святой водой.
Заметив меня, священник начал быстро удаляться вдоль по коридору, причитая что-то на латыни. Я пошел за ним. Священник ускорил шаг. Я побежал. Священник бросил кадило и стал, что есть мочи от меня убегать. Наконец я догнал его и прижал к стенке, получив при этом в морду изрядную порцию святой воды и животворящих богословений. Для того, чтобы вытащить из него хоть какую-то информацию, мне пришлось больно надавить коленом ему на живот - и даже после этого святой отец сказал только, что его наняли для проведения обряда экзорцизма, но наотрез отказался выдавать какие-либо подробности дела. После этого я сразу направился в бухгалтерию и в самом деле обнаружил там накладную, из которой следовало, что такой-то такойтович за счет Компании оплатил услуги экзорциста. Однако сотрудника по имени такойто такойтович в нашем одтеле не работало, из чего я сделал вывод, что это сотрудник из другого отдела, или вовсе псевдоним. Я предположил, что раз обряд был заказан на уровне компании, то соответствующий документ должен был попасть на стол моего начальника, а это было уже серьезно и мне во чтобы то ни стало нужно было узнать содержимое этого документа. Догадка оказалась верна, и открыв папку с бэк апами сканера, я обнаружил там файл следующего содержания:
"...В соответсвии с договором страхования раба божьего, далее сотрудника, от случаев сглаза, порчи, одержимости одним или более из 72 демонов гоетии, и прочей чертовщины, от энного числа энного года, прошу возместить страховой убыток, возникший в связи с вызовом духоборца для профилактики бесноватости, заподозренной у сотрудника Никиты Пичугина, в связи с тем, что он ходит весь такой мрачный, всюду таскает с собой черную кошку, читает колдовские тома как то: Червь, превращение, тошнота и тп, и вообще подозрительный як чернокнижник окаянный..."
Кроме того, из документа следовало, что за последние несколько месяцев мои продажи выросли втрое, в чем проситель усмотрел явное вмешательство сатаны, и что было правдой лишь от части, так как благодаря Мармеладке, я действительно делал большие успехи на службе, но связанно это было не с тем, что она была неким образом замешана с потусторонними силами, а попросту потому, что все любят пушистых зверушек. Люди понимают котиков гораздо лучше чем франшизу или тоталь. Поэтому я официально заявляю, что коты - это лучшая стратегия ведения вашего бизнеса.
Однако наша с Мармеладкой идиллия длилась недолго. Однажды вечером я узнал, что она так же умеет писать, и этот факт открылся при роковых для нас обоих обстоятельствах.
Несмотря на заметно полегчавший груз одиночества, временами на меня наваливалась тоска. В конце концов, неминуемо приближалась годовщина моей последней тарелки супа, и никакое сообщество не могло отменить этого факта. А когда я тоскую, то становлюсь крайне нервным и раздражительным, одним словом лучше ко мне в такие моменты не подходить. Тем вечером мы с мармеладкой поссорились по какому-то незначительному поводу, и я пошел на улицу развеяться и снять стресс. Когда я вернулся домой и сел за свой компьютер, то с ужасом обнаружил, что в поисковую стоку браузера введен запрос "Психологи Москвы", а рядом на стуле сидит мармеладка и всем своим видом дает мне понять, как глубоко она презирает меня и совершенно ни во что не ставит мою о ней заботу, а ведь я дал ей крышу над головой и никогда не отказывал ей в кошачьих консервах! И после этого она намекает мне, что у меня не все в порядке с головой?! На этом моему терпению пришел конец:
-Психилоги, говоришь? Психологи!? Да тебе самой давно пора обратиться к этим шарлотанам! Как вообще можно быть такой неблагодарной? Может ты думаешь, что сможешь прожить без меня? Сейчас мы это проверим!
С этими словами я выставил ее за порог. Лишь спустя час я вышел в подъезд, чтобы возвратить мармеладку домой, однако ее там уже не было: кто-то из соседей оставил дверь на улицу открытой, и мармеладка убежала. Обезумевшись, я бросился наружу в одних домашних штанах, и начал повсюду звать кошку- я заходил в подъезды, магазины, проверял автобусные остановки и кричал- Мармеладка! Мармеладка, вернись! Я больше не посмею обидеть тебя! Но мармеладка не отзывалась. Через два или три часа поисков я забрел в какой-то переход, где распивала спиртное группа добропорядочных алкоголиков. Услышав мои отчаянные выкрики, один из них обратился ко мне:
-Послушай, ну зачем тебе мармеладка? Выпей лучше с нами водки!
На следующий день мне нужно было идти на работу, а я твердо взял за правило употреблять исключительно по выходным. Однако тогда у меня на душе было так паршиво, что все мое нутро так и тянулось к стопке целительного элексира.
Я стоял перед ним, смотрел на стакан и думал:
Пить или не пить- вот в чем вопрос
Ведь я живу не в Дании, в России
Что правильно для русскою души?
Чтоб жить, как говориться, все средства хороши
А нравы, если честно, тут лихие
Что русскому веселье, немцу яд!
Ну нет у русского под мухою преград...
И всё же сны, как примешь грам на грудь
Такие, Что лучше плюнуть и продолжить путь
Вот потому то не в конец спилась еще Россия
Тут математика безжалостно проста:
Если стоишь у полномочного поста
Ну или просто же живешь в станице
Тогда, тебе и правда могут ужасы присниться
Ну а ежели твой дом стоит в провинции...
Терпеть все это может лишь герой
Короче, если ты не принц
И город твой зовут дырой
То почему и нет?
Прими стакан - найди покой!
От моих новоприобретенных товарищей начали раздаваться восклюцания:
Браво!
Да ты млин, поэт
Гладко стелит
ты сам то понял, что сейчас сказал?
Ну, за поэтов!
Оказалось, что я размышлял вслух. И хоть я не хотел пить, рука сама потянулась к стакану - слишком уж любезны были со мной эти джентельмены.
Толи я наконец осознал безвозвратность утраты мармеладки, толи градус паленой водки оказался слишком высок, но вдруг на меня нахлынуло странное чувство: в тот момент я вплотную приблизился к той черте безразличия, на которой смерть становится для человека равносильна выпитой чашке кофе. Не вполне отдавая себе отчет в собственных действиях, я побежал домой, там вылез на подоконник. Какая-то добрая женщина, проходя мимо, закричала: стой! Не делай этого! Но было уже поздно. Я прыгнул.
Первым делом я почувствовал острую боль в голове, затем холод, пронизывающий все мое тело. Я поднял глаза и увидел впереди яркий блеск.
Не думаю, читатель, что ты когда-нибудь сможешь мне поверить, но выбравшись из сугроба и отряхнувшись, я обнаружил, что лбом ударился об столовую ложку, которая блестела в мягком пушистом снегу. Мне повезло. Я выжил. Возможно в тот момент ангел хранитель распростер надо мной свои крылья, или же меня спасло то, что моя квартира располагалась на втором этаже - неважно, но какова вероятность, ища смерти в случайном сугробе, найти там причину всех своих бед!?
В этом происшествии я узрел (узрел очень смутно, неотчетливо) обрывок пряжи судьбы, который торчал из ткани реальности, как торчит шерстяная нитка из некачественного китайского свитера. И я решил продолжить борьбу. Да, люди, чудом избежавшие смерти, бывают очень суеверны.
На следующий день я первым делом отправился к психологу - в конце концов, это было последним завещанием и напутствием мармеладки, и именно с этого я решил начать свою новую жизнь. Когда я подошел к зданию психологического центра, мне сразу же бросилась в глаза табличка:М.Стофель, частный психолог. Это обстоятельство моментально меня насторожило - наверное еврей - подумал я.
В дверях офиса меня встретил худощавый бородатый дядечка лет шестидесяти, в очках и с лысиной, сверкающей, как туниза среди густых черных волос. Он пожал мне руку своими длинными пальцами-барабанными палочками, фальшиво улыбнулся и пригласил меня внутрь.
-Здравствуйте, Михаил, если хотите, просто Миша.
Прежде чем мы начнем, подпишите пожалуйста вот это - он протянул мне лист бумаги
-Но на нем же ничего не написано
Просто не успел распечатать, потом заполню, не волнуйтесь, там не будет ничего серьезного.
Я подписал.
Хотите чаю?
Нет, спасибо.
Тогда начнем, присаживайтесь пожалуйста - он указал мне кресло и сел напротив
С чем вы ко мне пришли?
Миша, мне кажется у меня депрессия.
Почему вы так решили?
Я даже не знаю с чего начать. Несколько секунд мы сидели молча.
Просто мне так одиноко. У меня нет девушки, совершенно нет друзей и... Я опять замолчал.
Дорогой мой, быть может у вас просто такой возраст? Вы вступаете во взрослую жизнь, вам начинают нравиться девочки, в вашем организме играют гормоны, чем и вызвана ваша тоска. Тут совершенно не о чем беспокоиться. Он сочувственно склонил голову на бок. Быть может вам просто стоит поискать друзей? Запишитесь в какой-нибудь кружок. У вас же есть интересы?
Да, но я не думаю, что вы правы. Понимаете, люди вызывают у меня отвращение. Я начал покусывать ноготь и потупил взгляд в журнальный столик. Порой я еду в метро и смотрю на их потные склизкие тела. они стоят так близко и трутся друг о друга, я не чувствую этого, но знаю, что их тела пахнут - через кожу просочаются переработанные отходы их жизнедеятельности, если подойти ближе, можно почуствовать этот запах. Я стою там и мне кажется, будто я попал в банку с червями. тогда я начинаю утешать себя, я убеждаю себя, что там внутри, они отличаются от червей, что эволюция не ошиблась, что эти тела в действительности не столь уродливы, так как скрывают под собой миллионы лет развития, что каждый из них несет в себе культуру множества поколений. Но потом я вслушиваюсь о чем они говорят между собой...
Как-то странно вы говорите, вы что это по бумажке учили?
Что?
Ну, говорю, странная у вас речь.
Вообще-то это мои чувства.
Хм. Продолжайте.
Я хочу сказать, что я тоже человек, и это беспокоит меня больше всего. Я такой же как они. Но они, я не знаю почему, они смотрят на меня с презрением, с отвращением, они разделяют мои чувства. Я улыбнулся.
Вам кажется, что окружающие вас призирают?
Да, Миша.
Но как они проявляют это? Быть может вы просто транслируете свои чувства на них?
Возможно. Но знаете, мои коллеги, например, считают меня чернокнижником. Недавно они пытались изгнать из меня демона.
Должен признать, это довольно неожиданно. Почему они решили, что в вас вселился демон?
Я не могу сказать точно, но порой мне кажется, что они правы. Все это началось год назад, до этого я чувствовал себя хорошо. Но затем со мной начало что-то происходить - я замкнулся, начал постоянно грустить - мармеладка уже стала намекать, что мне нужна помощь.
Мармеладка?
Она была моей кошкой.
Почему она так сказала? Она заметила в вашем поведении что-то необычное?
Нет, просто мы поссорились. Вообще мы довольно часто ссорились. На моих глазах навернулись слезы. И вот уже год, как я не могу есть суп. Одним словом, вчера я не выдержал все это и пытался покончить с собой. На некоторое время в комнате воцарилась тишина.
То что вы говорите - очень серьезно. Вы в самом деле уже год не едите суп?
Да, Миша, уже год.
Он замолчал, долго смотрел в потолок, потом что-то записал в своем блокноте, приложил указательный палец к губе и наконец заговорил:
Все, что вы описываете, и впрямь очень похоже на депрессию. Только один симптом не вписывается в общую картину. Быть может, он не связан с болезнью, но, что более вероятно - в нем кроется причина заболевания. Должен вам сразу сказать, что на излечение депрессии на вашей стадии потребуются годы, я бы даже сказал, вас вообще невозможно полностью вылечить. Но мы поборемся за ремиссию. Хорошо, что вы так быстро рассказали о своей неспособности есть суп. Люди, знаете, обычно стесняются подобных вещей, и просто то, что вы рассказали об этом на первом сеансе, возможно съекономит лет пять терапии. Итак, вы не можете есть суп как раз с тех пор как вам стало становиться плохо. Так как это не симптом заболевания, остается только предположить, что это его причина, и именно поэтому я так заострил на нем внимание. Давайте сейчас попробуем с вами отбросить рациональную часть разума и немного поговорим о ваших чувствах. Расскажите, что вы чувствуете когда едите суп, или хотя бы просто думаете о нем?
Ну, он горячий, вкусный, я получаю от него огромное удовольствие, но...
Но!?
Но ложка такая неудобная...
Вы едите суп ложкой? Вот мы, кажется, и добрались до вашей проблемы.
. Вы кое-кого мне напоминаете.
Кого?
Мою бывшую девушку.
Не волнуйтесь, вы не первый такой. Испытывать чувства к своему психотерапевту - это нормально. тут дело обстоит в ощущении защищенности, которое вы испытываете рядом со мной. Вам не стоит стыдиться этого, вы можете мне раскрыться...
О чем вы говорите? Я не испытываю к вам никаких чувств...
Такое больно слышать.
Просто она так же неадекватно реагировала на то, что я ем суп ложкой.
Он многозначительно кивнул головой и отложил блокнот, который с самого начала сеанса не выпускал из рук.
-то есть вы считаете нормальным есть суп ложкой?
"Разумеется!"- возмутился я - "чем же еще едят суп?"
- вилкой например.
Я опешил на время. Доктор достал чайную ложку из чашки, которая стояла на стеклянном столике рядом с ним.
- эта ложка не напоминает вам грудь вашей матери?
Мое негодование возрастало. Похоже я пришел лечить психику к сумасшедшему - думал я.
-Нет, разумеется, нет.
От того чтобы уйти домой меня удерживала лишь внушительная сумма, которую я отдал за сеанс. Оставь бабосы всяк сюда входящий.
- дорогой мой, не сердитесь на меня, я же просто хочу вам помочь. Давайте поговорим о чем-нибудь другом, если хотите.
-нет уж давайте продолжим про ложки.
Я решил, что этот сеанс психотерапии будет моим первым и последним в жизни, поэтому то, что он говорил звучало уже не оскорбительно, а забавно, и я решил весело провести оставшееся время, чтобы хоть как-то оправдать потраченные деньги.
-есть одно известное правило: признание проблемы - это первый и главный шаг к ее решению
Я молчал.
- Итак, Почему вы считаете, что суп следует есть ложкой?
-потому что ложки созданы, чтобы есть ими суп
-вы ошибаетесь, друг мой, ложками едят рис или кашу, ну уж ни как не суп. Это просто не логично. Ведь гораздо удобнее выпить всю жижу из тарелки через край, а затем съесть гущу с помощью вилки. Вы пьете чай с помощью ложки?
-нет.
-вы едите, например, лапшу, или мясо с помощью ложки?
Мне казалось, что я попал в какой-то странный, кошмарный сон. Почему этот человек оспаривает истины, которые я считаю прописными? Почему он делает это так убедительно?
-Видите, ни один из компонентов супа не едят ложкой по отдельности, так почему же мы должны использовать ложку, чтобы есть их вместе? Это элементарная логика, только и всего. А именно на логике построено наше общество, на базисе, если позволите так выразиться, нелогичные элементы, или процессы, которые не вписываются в это общество, рано или поздно отпадают, и трапезничество - тут не исключение, а, обратно, область, многократно подтверждающая это правило. А вот почему ваша психика воспротивилась этому правилу - это уже другой вопрос , скорее всего, это связанно с какой-то серьезной травмой, которую вы пережили в детстве и которая вытеснилась из вашей памяти.
Но, Михаил, возможно, что есть суп ложкой было бы действительно быстрее и логичней, однако же, это совершенно неэстетично! Мы же с вами не звери и не варвары, чтобы хлебать бульен прямо из тарелки, как собаки!
Я вас умоляю, кого в наше время интересует эстетика? Я, знаете ли, в вашем возрасте тоже был таким, по молодости хотел стать поэтом... Да, славное было время. Он мечтательно закатил глаза.
И что же вас остановило?
Я, знаете, возгордился. Когда начинаешь писать - обязательно попадаешь в эту ловушку. Нет объективных критериев оценки поэзии, а потому она подобна религии - ты либо веришь в то, что ты - гений, либо, что ты - бездарность. И уж точно никто не считает себя посредственностью. Я выбрал первый вариант, тем более что окружающие признавали во мне талант - я стал подниматься все выше, меня читали и слушали все больше, я стал вхож в самые светские слои общества, меня звали на мероприятия, которое посещали извесные и сотоятельные личности. И я стал высокомерным, начал смотреть на людей с высока, я решил, что могу говорить людям, как им жить - сейчас я, разумеется, так не считаю. Однажды я встретил одного министра и вступил с ним в ожесточенную дискуссию, так как тот считал себя наиобразованейшим человеком, а на деле был обыкновенным мещанином. В итоге я вспылил и высмеял его на глазах у всех - назвал его рабом собственных заблуждений. "Раб, говоришь?" - ответил министр (который к тому времени уже изрядно насосался) и запустил мне в голову глиняным горшком, после чего меня долго били по почкам его люди, а я лежал и осознавал всю полноту своей неправоты. Затем я понял, что поэзия - это не мое и подался в науку. А теперь я состою на службе у того самого министра... да... видите, как оно в жизни бывает...
Михаил, давайте веремся к моей проблеме - прервал я его - допустим, суп и впрямь едят вилкой, но, позвольте спросить, как это связано с моей болезнью?
Самым непосредственным образом! Вы видимо ничего не смыслите в психологии, молодой человек. Скажите, вы когда-нибудь слышали о Зигмунде Фрейде?
Я отрицательно покачал головой.
Хорошо, я вам сейчас все объясню. Ваша рациональная часть разума почему-то убеждена, что суп нужно есть ложкой. Но фрейд доказал, что у человека в организме есть еще одна часть - нерациональная, которую Фрейд назвал "оно"
Не очень то этот ваш Фрейд уважал людей.
Что поделаешь - это научное название. Мы, ученые, не можем называть вещи как нам придет в голову, все приходится доказывать, применять научный метод. Итак, он доказал, что "оно" отвечает за инстинкты человека, за его самые базисные потребности и ваш инстинкт подталкивает вас к тому, чтобы взять в руки вилку и есть как все нормальные люди, где-то в глубине души вы знаете, что так поступать правильно - отсюда произрастает конфликт, который оказывает влияние на все сферы вашей жизнедеятельности, постепенно погружает вас в глубокую тоску, и заставляет отстраниться от людей. Подсознательно вы испытываете стыд за свое пристрастие к ложкам, пусть ваш разум и отказывается это принять.
На этом мое терпение лопнуло. Я назвал его безумцем и ушел в дверь, громко хлопнув за собой дверью.
...
Я всегда чувствовал, что это не может закончиться ничем хорошим, но на следующий день все же решился зайти в общественную столовую на работе, исключительно с намерением развеять последние сомнения относительно трезвого рассудка Михаила, которые несмотря на всю очевидность ситуации, все же раздражающе роились в моей голове. Я вошел в столовую и как ни в чем не бывало встал в очередь за пищей, будто она действительно добывается таким образом. Настал мой черед. Я неуверенно подошел к кассе.
Какой у вас суп сегодня?
Рассольник. Будете?
Да, пожалуйста.
Она налила мне тарелку супа, поставила на поднос и положила рядом вилку.
Дайте ложку, пожалуйста.
Зачем? Вы что, собираетесь есть его ложкой?
Просто дайте.
Она пожала плечами: ну хорошо.
Стоявшие рядом удивленно покосились на меня.
Я шел между столами и смотрел на обедавших людей. Все, кто заказал суп, ели его именно так, как рассказывал мне психолог.
Я сел за один стол с Ваней, который обдуривал клиентов в соседнем от меня кабинете.
-Ты что, собираешься есть его ложкой?
Не дождавшись ответа, он безразлично пожал плечами и вновь погрузился в свой оливье.
Я приступил к еде.
Тут со всех сторон начали раздаваться возгласы:
Посмотрите, он ест суп ложкой!
Безумец! Наверное какой-то ненормальный.
Ко мне подошел мой коллега. Ну что ты, серьезно? Не поднимай себя на смех.
Я молча продолжал есть.
Подошел еще какой-то человек, за ним другой
Через несколько минут около моего стола собралась толпа из как минимум 20 человек, кто-то кричал, другие смеялись, третие показывали пальцами
Я быстро закончил, и попытался встать, но это оказалось не так просто: люди окружили мой стул со всех сторон и не позволяли ступить мне и шагу. Наконец я поднялся и начал медленно прорываться сквозь толпу, занявшую пространство до самого выхода - будто заплутавший в чаще прорывается через густой непролазный бурелом, только вместо веток в глаза мне наровили залезть их потные пальцы. Может еще супчика? Мы тебе дадим столько ложек, сколько захочешь - доносилось ото всюду. Наконец я выбрался и забаррикадировался в своем кабинете: на моем столе с явной издевкой лежала столовая ложка.
Естественно, я более не мог продолжать работать в коллективе, который столь яростно меня ненавидит. Я тут же написал заявление об увольнении и отнес его директору. Начальник о моем уходе отозвался весьма радостно: Ну что, бес, бежишь? Беги, пока на вилы не насадили! - сказал он и сделал мне страшные глаза.
Действие 4
Прокурор: А он неплохо справился с отведенной ему ролью.
Судья: Какое доброкачественное исполнение приговора! Отпуск явно пошел ему на благо. Мы только что наблюдали перед собой истинного таланта системы.
Человек в шляпе: на каком основании меня здесь держать? Выпустите! Я буду жаловаться в суд!
Судья: жалуйтесь.
Чвш : жалуюсь!
Судья: Очень хорошо, гражданское самосознание - это прекрасно! Как только рассмотрим это дело, займемся вашим.
Чвш :Не надо моими делами заниматься, я сам ими займусь, вы только меня выпустите отсюда пожалуйста.
Судья: Тишина в зале!
Человек в шляпе замолкает и робко возвращается на свое место
Судья: Продолжим. Я полагаю, нам пора заканчивать. Вызовите в зал Карла Ивановича.
В зале появляется Карл Иванович
Судья: Карл Иванович, вы готовы простить подсудимого и отправить его "обратно"?
Карл Иванович: Кого и за что я должен простить? Я не понимаю о чем вы говорите.
Судья: Я говорю о письме, которое было адресованно вам главным героем, с целью снискать у вас прощение.
Карл Иванович: Но я не получал никакого письма и не знаю никакого героя.
Прокурор: господин судья, позвольте мне разъяснить. Карл Ивановичь не мог получить письма, так как на момент данного процесса оно еще даже не закончено. Все присутствующие должны понимать, что на это требуется некоторое время; написать подобное письмо не так просто, как может показаться на первый взгляд.
Судья: значит нам следует подождать завершения письма. Когда будет дописано письмо?
Прокурор: Как только мы закончим данный процесс.
Судья: Как же в этом случае мы должны принять решение по делу?
Прокурор: Господин судья, нам известно содержание письма, по крайней мере большая его часть
Судья: что ж, вы правы.
Прокурор(вспоминая о существовании карла ивановича): Мы говорим о том парне, который не смотрел под ноги и случайно о вас споткнулся. Он начал писать вам письмо.
Карл Иванович: Тот нахал? Помнится, я отправил его в мир где люди едят суп вилками. Вот же он там повеселится - начинает смеяться.
Судья: Да, и мы любезно решили вам помочь, отправив к нему мишу (смотрит на мишу, улыбается), дабы тот убедил его в полной его безумности, с чем миша безупречно справился. Герой в отчаянии решил написать вам письмо и предложить любые деньги за свое возвращение.
Карл Иванович: Возможно, И тем не менее, я не получал никакого письма.
Судья: Хорошо, позвольте вам зачитать:
Одевает очки на нос.
Действие 1
Уважаемый Карл Иванович! Меня зовут Никита. Мы с вами однажды встречались. Надеюсь, что несмотря на минувшие с того момента годы
Адвокат: Ваша честь, но письмо будет длиться вечно!
Судья: Что за чушь вы несете?
Адвокат: (недоумевая)- кажется, я ошибся
Судья:
, вы еще сможете меня вспомнить. Все это время я постоянно размышлял о природе происходящего
Адвокат(в отчаянии):- ваша честь!
Судья(злобно смотрит на адвоката):- вы что-то хотели мне сказать?
Адвокат: Да, господин судья, я готов вас уверить, что письмо, которое вы читаете, будет длиться вечно
Судья(с любопытством): Почему вы так считаете? На вид оно вполне конечное.
Адвокат: письме ведется речь о вас, о том, что вы делаете в даненый момент, так что рано или поздно вы попадете в ловушку рекурсии, и будете читать о себе до конца вселенной.
Судья: То есть, оно будет длиться вечно только если я стану его читать?
Адвокат: Кажется так, ваша честь.
Судья: Сомнительное утверждение, особенно, для адвоката, но если вы правы, вечность - это слишком долго, чтобы так рисковать, я еще собирался сегодня пообедать. Прокурор, какого ваше мнение?
Прокурор: Мы не можем принять решения, пока Карл Иванович не узнает содержания письма, а процесс не завершится пока мы не примем решения.
