Много ли надо герою космического флота, ушедшему на покой?
Портрет на доске почета Алкантарского института космогеологии, рядом с фото сеньора ректора? Статую в полный рост у деканата, около витрины с крошечным осколком легендарного Вильенского метеорита? Почтение и ласку, с которыми обращаются к ветерану и студенты, и преподаватели?
Пожалуй, хватит и последнего. Мягкая подушка на подоконнике в ректорском кабинете тоже пришлась кстати, а вот вышитый герб колонии на ней совершенно лишний. Колется, щетинится золочеными нитками - лежать неудобно.
Циклоп был рыжим, как закат на Алкантаре. Присмотревшись поближе, вы никогда не приняли бы его за обычного кота. Правый глаз он потерял в бою, оттуда и имя. Прежнее - Барсик? Шику? - помнил только экипаж 'Одиссея-17', успевший доставить полуживого Циклопа на остров Понтиша. Медики Космического агентства собрали рыжего практически по частям. Инопланетная тварь сдохла в тисках кошачьих челюстей, но перед этим жестоко потрепала пушистого космолетчика.
Правый глаз пришлось заменить на сферу из биополимера. Вместо левой задней лапы теперь был протез, поэтому Циклоп хромал. Вальяжная походка скрадывала этот недостаток, а на вид лапу сложно было отличить от настоящей. Когда кота чесали под подбородком, он обнажал в улыбке белоснежные, с голубым отливом зубы. Все искусственные, свои раскрошились от ядовитой крови инопланетного существа.
Как оказалась на 'Одиссее-17' опасная тварь, так и не удалось выяснить. Планета, куда корабль прибыл за пробами грунта, была предварительно исследована, и никаких признаков жизни на ней не обнаружилось. Никто из членов экипажа не покидал корабля. Герметичность 'Одиссеев' под сомнение не ставилась. Так откуда же взялось существо, которое едва не убило рыжий талисман космолетчиков, пушистый символ домашнего уюта в равнодушном космосе?
Останки инопланетной твари препарировали так и эдак, но это породило больше вопросов, чем ответов. Циклопа зачислили в герои и назначили пожизненное содержание при Алкантарском институте космогеологии. Кот быстро привык к сытой жизни, и его искусственный глаз теперь загадочно поблескивал то там, то тут в полумраке институтских коридоров. Если рыжий не гулял, то крутился в столовой, дремал в рекреациях или спал в кабинете ректора.
Спал Циклоп с каждым днем все дольше.
'Бедненький, никак не оправится от ран', - вздыхали молодые студентки. 'Возраст', - понимающе кивали седые профессора. Циклоп поглядывал на сочувствующих с дивана или подоконника рекреации, притворяясь дремлющим. Его живой, янтарного цвета глаз смотрел внимательно и печально, и в черной дыре кошачьего зрачка отражалась звездная круговерть.
Еще поступая на минералогический факультет Алкантарского института космогеологии, Рита знала: на ее долю вряд ли выпадет много приключений. Полеты к неизведанным мирам, первые контакты с инопланетными цивилизациями - все это достанется другим. Более смелым? Маргарита Фролова улыбалась, когда космогеологов называли 'работниками тыла'. Без них ничего не было бы. Ни полетов, ни контактов. Кто стоял у самых истоков новой космической истории еще там, на Земле? Кто исследовал Вильенский метеорит и открыл новый элемент бразилий? Кто первым догадался, что щедрый подарок небес может открыть новую эру в космонавтике? Кто помогал в разработке ракетных двигателей, когда у человечества голова шла кругом от перспектив?
Космогеологи.
Рита гордилась быть одной из них.
Полет на 'Одиссее-17' был первой самостоятельной экспедицией аспирантки Фроловой. До этого она покидала Алкантару только в составе учебной группы. С товарищами по экипажу ѓ- командиром Тимуром Булаевым и штурманом Мигелом Рибейру - она познакомилась за два месяца до полета. Как и все космолетчики и ученые, оба одинаково хорошо владели официальными языками колонии, русским и португальским. В память сотрудничестве России и Бразилии на заре новой космической эры все экипажи в колониях Алкантара и Плесецк набирались смешанные. А язык общения на борту устанавливал командир.
- Неплохо у нас экипаж смешался, - этой фразой Тимур приветствовал будущих коллег, когда они встретились в назначенное время в одной из конференц-комнат Космического агентства Алкантары. За окнами бушевал ливень, обычный для острова Понтиша в это время года.
- Ai, vou ter que falar russo o voo todo! ѓ - закатил глаза Мигел с эмоциональностью потомка земной страны карнавалов. Пухлый чернявый штурман принес в комнату аромат крепчайшего эспрессо, и тут же вызвал на столе вирт-панель, чтобы заказать еще. Ради таких вот любителей бодрящего напитка на Алкантаре весь остров Леонова был отведен под кофейные плантации. Земляне, посещавшие колонию, утверждали, что местный кофе слишком горчит. Рите он тоже не нравился. Девушка заказала карамболовый сок и первой присела за стол, стесняясь своего высокого роста.
Командир экипажа оказался самым низким из троих. Рита сказала бы даже: миниатюрным. Про таких есть старая земная поговорка: 'маленькая собачка до старости щенок'. Держался Тимур прямо и при этом расслабленно. Рита припомнила свой школьный доклад по древнерусской словесности. Какие там еще были поговорки? 'Кол проглотил'? 'Грудь колесом?' Это точно не про командира Булаева. Ему больше подошла бы другая поговорка: 'мал, да удал'.
- Тебе по-русски говорить весь полет, это еще что! А мне в команду достались два брюнета! Мне, сходящей с ума по рыжим! - зря Рита перед встречей опасалась неловких пауз в разговоре.
'Похоже, сработаемся'
- Это поправимо, - Тимур улыбнулся, на мгновение сбросив маску сурового капитана космического корабля. Парню явно нравилась эта роль. Вот он снова нахмурился, изучая вирт-меню так внимательно, будто в нем был зашифрован маршрут будущего полета. Повинуясь выбору командира, вирт-панель материализовала перед ним стакан минеральной воды.
'По-настоящему суровым он еще успеет стать, вся карьера впереди', - подумала Рита. А пока их ждал полет из тех, которые называют рутинными - к уже исследованной планете, по известному маршруту. То, что нужно молодежи, чтобы набраться опыта. 'Пощупать космос за ляжку', - как шутил преподаватель кристаллографии, вгоняя студенток в краску.
- Как это 'поправимо'? Мне можно выбрать в экипаж второго пилота? Или запасного штурмана? - девушка осознала, что теребит шпильки в прическе. Того и гляди распустит русые кудри по плечам, негодница!
- Лучше, сеньорита Маргарита! - акцент Мигела превратил 'лучше' в 'лудьже'. - Недавно вышло распоряжение: на борт можно взять кота!
- Для психологического комфорта экипажа, - с невозмутимым видом добавил Тимур. - И у меня на примете есть один рыжий.
Десятый спуск на планету К-328 оказался наименее удачным из всех. Первичный анализ проб грунта показал: никаких следов бразилия. Но Рита не унывала. Предыдущие девять проб радовали глаз стройными рядами цифр, бегущими по вирт-экрану. Есть бразилий, планета будет рекомендована к разработке! Самым заманчивым выглядел участок, где 'Одиссей-17' брал четвертую пробу, недалеко от северного полюса. Девушка представила, как на эту холодную каменную планету, почти не имеющую жидкой воды на поверхности, прилетят люди. Поставят кислородные куполы, соберут технику, начнут работу. Как вырастут на безжизненной К-328 маленькие города. Рите не терпелось вернуться на родную Алкантару, к океану, островам и затяжным ливням.
'Еще два спуска, - думала девушка. - Потом двадцать пять дней до гравитационного маневра. Потом еще шестьдесят два дня на форсажных, и мы дома'.
Она замечала, что Тимур и Мигел поглядывают на нее с улыбкой и легкой завистью. Цифры на вирт-экране, удачные пробы - пилоту и штурману сложно было понять энтузиазм аспирантки, которая только что не плясала в своем кресле. Парням явно хотелось обратно в космос.
'Какое у вас хобби?' - спросили у Риты при подготовке к полету. Вопрос застал девушку врасплох.
'Простите?'
'Чем вы будете заниматься, пока корабль летит к планете? Пока не требуются ваши навыки, как ученого? Или на обратном пути, когда закончите отчеты? Скука - не лучший попутчик в космосе'.
'Ну... я немного рисую'.
'Так и запишем: рисование. Корабль укомплектуют всем необходимым, чтобы вы не скучали'.
'Для психологического комфорта экипажа', как сказал бы Тимур. Хобби командира удивило Риту. Он вязал.
- Вот, делаю шапку для старшего брата. Он работает на метеостанции в колонии Плесецк. Ты бывала там?
- Нет пока, но хотела бы слетать. Только я ужасная мерзлячка! Так что не отказалась бы от такой шапки, связанной суровыми мужскими руками.
Осознав, что ляпнула, Рита вспыхнула и поспешно вызвала графический вирт-планшет. Вцепилась в стилус. 'Как утопающий в соломинку', или как там говорили на Земле?
Мигел, посмеиваясь, наблюдал за диалогом коллег. Сам он мучил языковую программу, пытаясь выучить китайский. Дело шло медленно, но верно. Штурман мечтал провести отпуск в колонии Вэньчан и пообщаться с тамошними жителями на их языке.
Рыжий кот, любимец всего экипажа, с одинаковым любопытством рассматривал в обзорник и плывущие навстречу звезды, и надвигающиеся скалы чужой планеты. Была бы вкусная еда, ласковые руки да уютная лежанка. Желательно - без этой неудобной крышки, которую люди то и дело норовили опустить на кошачью постель.
'Меня этому учили перед полетом, помню, - как будто говорили его янтарные глаза. - Может хотя бы разок без крышки, а?'
Но люди были непреклонны.
- Мы в ответе за тех, кого приручили, - цитировал Тимур земного писателя, которого Рита смутно помнила из школьной программы. - Ты, конечно, не знаешь, что такое компенсация инерции, рыжий. Но просто поверь: так надо.
Рыжий верил. В конце концов, он тоже был членом экипажа, а Тимур - его командиром. Мигел сочувствовал коту, и красочно, сбиваясь с русского на португальский, рассказывал, что ему и самому ужасно надоело неудобное компенсаторное кресло. Что, мол, если б не этот суровый парень (кивок в сторону капитана), то мы бы с тобой полетали по рубке, gatinho . Но приказ есть приказ, так что иди лучше сюда, помогай с расчетом глиссады. Кофе будешь?
Рита напевала под нос, сводя цифры в отчеты для Космического агентства и Института космогеологии. Еще два спуска - потерпи надоевшую крышку, рыжий! - и домой.
'Но уже можно сказать: экспедиция удалась!' - подумала девушка.
И сглазила.
Рите всю жизнь будет сниться этот момент.
Вот заходится утробным воем рыжий, вот она поворачивается в его сторону, но ласковые слова застревают в горле. Вместо них у девушки вырывается визг.
Рядом с котом на полу рубки сидит нечто. Потом Рита не раз видела инопланетную тварь на снимках из лаборатории и не понимала, чего так испугалась. Ну да, крупное, раза в полтора крупнее кота. С большими крыльями, похожими на крылья мотылька, только покрытыми жестким мехом. Тело - помесь алкантарского варана с земным кузнечиком. Ну когти. Ну зубы.
Неужели они с парнями не отбились бы втроем?
Но это уже потом, на холодную голову. А сейчас Рита кричит, взлетев единым махом в кресло. Страх сильнее искусственной гравитации, сильнее всех заученных инструкций. Он наполняет рубку 'Одиссея-17', как чужой резкий запах. Тварь щерится на кота: 'Ш-ш-шкру!'
'Что это? Что оно нам может сделать?'
А потом - контрольным выстрелом, ухнувшим в пустоту сердцем - вторая волна страха: 'Как оно сюда попало?! Мы же на орбите!'
Тимур не поддается волнам, исходящим от инопланетной твари, хотя Рита видит, как искажаются его черты. Как мелькает под маской невозмутимости лицо растерянного мальчишки. На поясе командира - табельный разрядник. Кто мог подумать, что он пригодится в полете за пробами грунта?! Мигел озирается по сторонам, ища оружие. Почему на этом корабле все так надежно прикручено?!
Но рыжий успевает раньше. Инстинкт пушистого космолетчика сильнее субординации. Прижав уши к голове, кот бросается на тварь. Поздно стрелять.
- Мр-р-ряу!
- Ш-ш-шкру!
- Котик, не надо! - рыдает Рита.
Мигел в один прыжок оказывается около клубка, в который превратились тела дерущихся. Летит рыжая шерсть и какие-то темные ошметки. Брызги голубой жидкости дымятся на полу рубки. Мигел в перчатках от скафандра пытается отодрать рыжего от твари, матерится по-португальски.
Рита спрыгивает с кресла, вооружившись медицинским кейсом. Больше нет слез, а вместо страха в груди плещется ярость. Отцепить тварь от рыжего и забить ее насмерть! Ногами, медкейсом, чем угодно!
Тимур вызывает по экстренному каналу Алкантару. Впервые девушка видит, как командир кричит.
ѓ- 'Одиссей-17', код восемь-три! Разрешите уход в гипер-воронку!
Время ожидания ответа растягивается на световые годы, века, тысячелетия. Наконец, из вирт-панели управления доносится:
- Уход в гипер разрешаю. Координаты выхода из воронки отправлены на ваш центральный блок.
'Какой код восемь-три на 'Одиссее'?! - слышится в этом голосе. - Вы там без скафандров по планете гуляли, надышались? Космические чудовища мерещатся? Ну, молодежь, если только подняли панику и сорвали корабль в гипер зря! Я на вас всю непредвиденную амортизацию 'Одиссея' спишу, до седых волос будете отрабатывать!'
Вспыхивают на вирт-панели цифры и буквы. Зеленые, как острова Алкантары.
Мигел освобождает рыжего из гибельного клубка. Перчатки скафандра из белых сделались алыми. Кот кажется поломанной игрушкой. Сочится кровью пустота на месте правого глаза. Рита замахивается кейсом на тварь, но та лежит, не подавая признаков жизни. Рыжий победил. Вот только какой ценой?
Медблок мигает тревожными оранжевыми огоньками и не дает никаких гарантий.
Гипер-воронка втягивает корабль, чтобы вернуть его космосу уже рядом с Алкантарой. Рита тихо плачет, надевая скафандр. Смотрит в сторону медблока, Отворачивается, чтобы не видеть, как Тимур и Мигел, уже облаченные в скафандры, уносят останки твари в карантинный отсек. Плывут по куполом рубки голографические буквы 'Дезинфекция'. Голубые, как кровь неведомой космической твари.
В обзорниках летит навстречу 'Одиссею-17' родная дождливая Алкантара.
Мягкая подушка в ректорском кабинете. Уютный шелест ливня за окном.
'Хорошо есть твоя жизнь. Я не везунчик такая. Моя хозяин меня выкинуть, я надоедать он, связь разорван. Хоть я вся Вселенный он по снам водить. Злая я стал. Страх кушать, злость кушать'.
'Да, не повезло тебе', - соглашается Циклоп.
'Очень кушать хотеть. На ваша летатель себя снить. Телом могу снить, не мысль только. Ты тело мне убить. Сознаний мысль остаться. Ты мой кровь глотай, я с ты теперь потому'.
'И мне не повезло, да'.
'Жалко мне правда. Что ты кошмары через я снить. Но не кушать я радость больше. Страха нет если, не жить я. Ш-ш-шкру!'
'Обоим нам не повезло'.
'Я расти. Больше спать заставить ты. Кошмар мучать постоянно. Ты не просыпай однажды. Я переходить могу. Тело мой убивай, себя из ты выснить никак потому. Жидкость надо. Слюна есть твоя, может попадай в кровь кому. Укус ты мочь. Я уходить, ты живой'.
'У меня командир был. Тимуром звали. Он говорил: мы в ответе за тех, кого приручили. Я тебя убил, мне и кошмары смотреть. Людям тяжелее. Они с ума сойти могут'.
'Я жалеть. Тело если не убивал ты, могла новый хозяин находи. Тимур твой может. Красивый сны видать с я. Весь Вселенный глядеть в сон. Но страх я кушай. Страх наводить, договор делать сложно. С твой человека язык общий не успевать находи, ты убивай в момент. Я б находи. Как с ты нашел сейчас'.
'Что уж теперь. Спать хочется. Куда сегодня?'
Циклоп не мог знать, что говорит с существом, которое ученые назовут физ-ментальным вирусом-симбионтом 'сноходец с планеты К-507'.
- А это наша живая легенда, - Антониу Алмейда, ректор Института космогеологии, подвел гостей к окну, где спал на подоконнике рыжий кот. В голосе высокого сухощавого сеньора звучала необычная для него нежность.
- Слышал о нем, - покивал его зять Олег Викторович. - Герой! Так и не выяснили, как это существо проникло на корабль?
- Увы, пока не все тайны космоса нам подвластны. Кот пострадал больше всех, защитил одну из моих лучших аспиранток и ее экипаж. Они теперь приветы нам шлют.
Ректор легонько щелкнул по чип-таблетке, лежавшей на подоконнике рядом с подушкой кота. На всплывшем вирт-экране радостно махала рукой русоволосая девушка. За ее спиной улыбались два парня: пухлый и худощавый.
'Сеньор Алмейда, передавайте нашему рыжему привет! Мы уже летим обратно на Алкантару, скоро увидимся!'
При звуке знакомого голоса кот дернул ухом, но не проснулся
- Хорошо, что экипаж в порядке и снова в строю! - Олег Викторович обернулся к дочери. - Даниэла, помнишь, я рассказывал тебе о Циклопе. Это он спас свой корабль от космического чудовища.
- Такой большой! А у нас на Земле кошки маленькие, - восьмилетняя Даниэла протянула руку к рыжему, но погладить не решилась. - А почему у него так лапки дергаются, дядя Антониу?
- Они всегда дергаются, когда он спит. Наверное, во сне бежит куда-то. Или сражается с чудовищем.
- А можно я его поглажу? Он не укусит?
- Погладь, конечно. Наш Циклоп никого не кусает и не царапает. Он воспитанный кот. Настоящий ветеран космофлота!
Детская рука прикоснулась к пушистому боку. Под поредевшей рыжей шерстью и боевыми шрамами билось упрямое кошачье сердце.