Еже-Писах : другие произведения.

Не Мне Вас Учить

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это - не обзор, и даже не критика. Так, отдельные заметки. Участвую в конкурсе BJ-21, и играть в политику (нахваливать благосклонных, лягать нерасположенных) неохота, а резать правду-матку направо и налево, стучать в бубен каждого, кто подвернется под горячую руку - тем более: ведь я здесь совсем не за этим. Писать, читать - да. Оценки ставить, полемизировать - нет. Все изложенное ниже - личное мнение, преимущественно prima facie. Если мне произведение не нравится - предпочитаю отмалчиваться, а писать стараюсь позитивно и про хорошее. Пожалуйста, не воспринимайте критику ваших произведений как личные выпады, аргументация ad hominem - удел недостойных.
  
  Внимательно прочесть сто шестьдесят с лишком работ, учитывая их вобщем-то не очень равномерное качество - конечно же немыслимо, да и зачем? Хоррор, мистика, сказки - это не по моей части. Фэнтези - увольте. (Например: очень мало кого ценю больше, нежели У. К. ле Гуин - однако: пожалуйста, никакого Земноморья! Хейнский цикл - замечательно, а фэнтези.... ну ладно. Ле Гуин эти жанры не смешивала, так что и нам, пожалуй, не стоит.) Остается фантастика, Sci-Fi: твердая, мягкая, полужесткая, в любом агрегатном состоянии, только, если можно - без магии. Магия тем и чудесна, что иногда проявляется в жизни исподволь, вне поля зрения, помимо вербализации... а если ты можещь ее ухватить рукой и приколоть на бумагу - это ведь уже не магия, наверное... Очень хорошо, что есть на этом конкурсе разные жанры, прекрасно! Пусть расцветет тысяча цветов. Только вот сказать мне о них совершенно нечего. То же справедливо и в отношении не горячих и не холодных, но теплых: если кто-то пытается жить на два дома и ставит что-нибудь вроде "Проза, фантастика" - так не пойдет, лучше уж обойти молчанием. Попадаются иногда и обратные казусы: заявлено как фантастика - а читается как, скажем, проза: не какой-нибудь приземленный реализм, а (если повезет) достойная многомерная проза, беллетристика в хорошем смысле. Такие вещи - отдельный разговор, этот жанр и шире и глубже чем фантастика как таковая. О них - тоже лучше не здесь, а как-нибудь особо.
  
  Не стремясь к тому, чтобы всем сестрам было по серьгам, буду стараться писать о тех вещах, что удастся дочитать до последнего авторского знака препинания.
  
  Да, необходимое уведомление: дальше - сплошные спойлеры.
  
  
А.В. Голиков. Протокол возмездия
  
  Написано энергично и не без претензии на понимание того, как протекают мыслительные процессы у этих загадочных существ - женщин. У автора, попутно, наготове прекрасное алиби. На любые каверзные вопросы: как так вышло, что ГГ мало того что совершает странные поступки - она вдобавок еще и рассуждает совершенно несвязно? есть ответ: разумеется, причина кроется в том, что бедняжка (профессионал-контрразведчик) попала в силки злобного враждебного разума, скрывающегося за голубыми глазами инопланетной белокурой бестии.
  
  Можно отметить ряд проблем: во-первых, ГГ не артист-одиночка вне сферы досягаемости коллег и начальства, а работник определенной организации, часть функций которой заключается в пристальном и неусыпном наблюдении за всеми звеньями собственной иерархии именно на предмет недопущения эпизодов подобных описанному. Верно, шеф осведомился - что происходит? и, следует понимать - решил, что показалось. А проследить за утечками? А учредить надзор? А подбросить дезинформацию? Наверное, они растяпы.
  
  Во-вторых: враг начинает бить нас боевыми средствами, которое у нас все еще разрабатываются, а у них, подлецов, уже приняты на вооружение. Простите, но так не бывает: сторона делающая ставку на систематическую кражу секретов, выигрывает в расходе ресурсов, а не во времени. Позаимствовав не только технику, но и технологию производства этой техники, мерзавцы все равно должны были отстать: как минимум, на время требуемое на запуск этой технологии.
  
  Дальше: красавица служит в контрразведке, следовательно быть посвященной в секреты новейшего вооружения ей просто без надобности, ее дело - безжалостно бороться с трусостью в рядах и с некомпетентностью в среде - не говоря уже об откровенном, страшно сказать, предательстве. Зачем же ей вдобавок еще и допуск ко всем этим ужасным вакуумным волнам? И ведь речь идет не только о новейших вооружениях, коварный противник также сумел воспользоваться и диспозицией нашего периметра. Воистину ГГ - кладезь секретной информации, настоящая "находка для шпиона". (Разумеется, может статься, что причина ее широкой осведомленности о таком количестве секретов - ряд прежних мимолетных увлечений высокопоставленными лицами, которые поделились с нею всем что знали.)
  
  Также присутствуют мелкие огрехи изложения, о которые порою просто досадно спотыкаться: упоминание "протонов и альфа-частиц" (это одно и то же)писавший это был справедливо уличен в комментариях; ибо "Не Мне Вас Учить" - вот это верно...; ""нейтронная бомба" из гелия-3 (который тем и замечателен, что реакция с ним не дает нейтронов); "дебри теорфизики" содержат фразу как будто целиком взятую из Общевойскового Наставления по Штурму Планетарной Обороны (пассаж о том, что некие боеголовки "весьма полезны для пробивания мощных щитов"); в завершение следует упомянуть, что для именования оружейного ствола в рассказе был использован термин "дуло".
  
  Основной вопрос, разумеется в том, что именно хотел сказать автор? Кажется, автор увлекся парой попутных задач: озвучить содержание мыслей ГГ очутившейся в ловушке, а также ввести достаточно много правдоподобных и красочных деталей, из которых соткался бы мир этого рассказа. Основная же идея - очертить с помощью повествования траекторию, на которой любовь перетекает в ненависть, вино прежнего счастья оборачивается запоздалым уксусом раскаяния, а преследователь становится жертвой - по прочтению рассказа лишь угадывается.
  
  Бедную женщину, хоть она и была особисткой, все-таки жалко. "Я тебя никогда не увижу, я тебя никогда не забуду". Она была сентиментальна. Она была зла и сентиментальна.
  
  По словам автора - женщины поймут. Вдобавок, руководству соответствующих служб следует внимательнее относиться к внезапно вспыхнувшим увлечениям своих оперативных работников.
  

  
M.В. Родионов. Аптека [1051012 в двоичной]
  
  Автор начинает изрядным штампом, из лиги "Мороз крепчал", с не совсем понятными целями - если дать экспозицию сжато и визуально, для экономии места - то зачем тогда все четыре эти слова все-таки повторяются в первом же параграфе? Если же здесь отсылка на блоковскую мысль о том, что вокруг нас мало что меняется, и мы приговорены к тому, чтобы оставаться в плену безысходности - тогда это не очень подходит к основному содержанию рассказа. Попутно, в том же вступлении, автор вводит сильный мороз и несчастного паренька (для которого настоящая драма, впрочем, должна произойти уже после финальной сцены). Представляется, что палец автора пытается нащупать кнопку читателя - с тем, чтобы тот вознегодовал на жестокость замещения человека машиной, и на неизбежные последствия деклассирования слишком многих, ставших в условиях новой экономики просто ненужными. (Хотя иной читатель может ненароком вознегодовать как раз на подобное бесцеремонное щупание его кнопок, которые, представьте, у него расположены чуть по-другому, но - ладно, de gustibus).
  
  Далее повествование протекает в трех планах: несчастный малец у окошечка (женщину убрали, автомат засунули); отрывочные воспоминания жесткосердного искусственного интеллекта, развившегося из дипломной работы гениальной разработчицы - ей удалось наделить свое создание эмоциями; а также отрывки из текущих сообщий, фиксируемых на внутреннем терминале паралельными процессами этого интеллекта. Последние призваны дать разработчикам и читателю какое-то представление о том, что именно компоненты системы сейчас делают - при этом: как и почему они приходят к своим решениям, и чем руководствуются - поди пойми. (Проблема эта вполне реальна: даже в наше примитивное время ИИ построенный на обучающихся сетях постоянно делает шаги, которые ситуативно никто не в состоянии ни объяснить, ни предсказать - почему конкретно некая нейросеть выдает то, что она выдает)
  
  Судя по всему, автор обращается к следующему: люди замененные машинами оказываются выброшенными на помойку, бывшее "общество" получается стратифицированным. Тем, кто оказался в стратах с двузначными номерами суждено морозными ночами умолять искусственный интеллект отпустить им самое необходимое: например, медикаменты для помирающей матери. Тут можно заметить, что социальное расслоение для человечества - вещь не то чтобы совершенно новая, и злом признана далеко не универсально: при цветовой дифференциации штанов у общества есть цель - не так уж все и плохо, если только социальные лифты не сломались. Настоящая проблема, возможно, в ином: люди оказываются просто не нужны. Раньше, к примеру, было много лошадей, они были частью экономики, но как-то постепенно оказались невостребованными, и сейчас их на этой планете, возможно, меньше чем, скажем, котиков. В наши дни, как справедливо подметил автор, невостребованными оказываются люди, и это при том, что меньше их покамест не становится. Возможно, что именно в этом причина описываемых автором порядков: несчастных неимущих, больных и умирающих, система берет своими роботизированными щупальцами за горло, деклассированных продолжают угнетать, низводить и курощать: ставка налога для них завышена, ответы на ночном морозе приходят с рассчитанной задержкой, в необходимых медикаментах им отказано. Автор показывает, как система избавляется от ставшего ненужным населения (тут не совсем ясно: зачем гражданина таки повышают в категории? возможно что это рудимент социального лифта, который пока не доломали). В целом обозначена драма: структура момента такова, что изменения в обществе (не будем называть это "прогрессом" - тот остался в 19-м веке) оставляют сломанных людей позади. Кто-то уехал к сияющим далям, в обществе веселых друзей, а ты остался на пыльной дороге с дураком компаньоном. Мало кто писал про это лучше чем Стругацкие в "Улитке на склоне."
  
  В том месте, где у повествования ожидался узловой момент, героиня и в самом деле делает нечто - это, казалось бы, обещает привести к радикальному повороту. Момент истины: происходит что-то важное, быть может, даже чреватое очень серьезными последствиями. Изобретательница правильно просчитывает способ - как ей выйти на контакт со своим созданием (которое на тот момент уже находится у всех мыслимых рычагов: от продажи газировки из углового автомата - до приведения в исполнение высшей меры), и использует код активации который запускает... что-то. И... ничего не происходит. Читатель оставлен в ажидации.
  
  В изложении присутствуют шероховатости, например облезшая мебель названа "облезлой", употребляется выражение "ваши деньги на личном счете" (а на этом счете могут быть и какие-то другие деньги?), но нет ничего, что нельзя было б исправить дополнительным ошкуриванием.
  
  Автор пробуждает интерес к своему творчеству: хочется узнать, не зашвырнет ли парень "малый успокоительный набор" в сугроб, а напротив - не желая успокаиваться, вырастет в бойца который хорошенько пнет искусственный интеллект и его терминаторов в их сверкающие металлом задницы. "Мы будем следить за твоей карьерой с огромным интересом, молодой Скайуокер". В человечестве, пока его не окончательно извели под корень его собственные порождения, всегда будет оставаться вера в явление Спасителя.
  

  
Сергей Звонарев. За холстом
  
  Во вступлении ГГ высказывает профанацию на грани фола ("Мозг - это компьютер ... я просто перезагрузил ОС"), почти что вызывающую рефлекторный позыв перейти к следующему рассказу - спасло то, что говорил не автор. Да, мозг это действительно компьютер, но в антураже сегодняшнего примерно дня, описанном в рассказе (упомянуты приметы современности: "версия с лучшей графикой", фэнтезийная RPG и т.д.) мозг перезагрузить нельзя. Reset сделать можно (для этого используют сеансы с постоянным током, примерно 0.7 ампера, по паре секунд - называется ЭШТ, и по нынешним относительно гуманным меркам применяют в основном только к тем, для кого не работает или не подходит химия), а обновления приходится грузить по-старинке - через глаза и уши.
  
  А дальше происходит следующее. Следуя за повествованием, приходишь к пониманию, что это НФ рассказ по классической схеме: берем знакомую нам реальность, в нее вводим одну фантастическую идею (тут требуется что называется прыжок веры), после чего запускаем процесс и смотрим - что выходит? Выходит очень хорошо, на удивление хорошо: и для ГГ, и для читателя. ГГ в результате определенной тренировки приобретает способность видеть реальность в совершенно новой оптике: в настоящем трехмерном восприятии - вместо того убожества, что приматам (включая человека) дали миллионы лет эволюции. Читатель же обнаруживает хорошо написанный, интересный рассказ. Уже была подмечена ассоциация с "Ложной Слепотой" Питера Уоттса - в части насколько эфемерна связь между двумя реальностями: той, что дана нам в наших ощущениях, и, если можно так выразиться "реальностью как она есть". Иными словами - насколько ненадежна, условна, и, страшно подумать - просто неверна картинка, которую наше сознание строит само для себя. Вы вряд ли думаете о том, что изображение которое вы сейчас "видите" - это ряды точек трех цветов, подсвеченных, скажем, 60 раз в секунду, а фильм - это просто последовательность неподвижных картинок, нарисованных строка за строкой? И как много наш мозг принимает на веру, обманывая сам себя?
  
  Возвращаясь к рассказу: что мы должны принять на веру, на время соглашаясь следовать за автором? От читателя требуют принять за чистую монету довольно много. И это включает очевидно неверные (в ином контексте есть термин "заведомо ложные") положения. К примеру, ГГ утверждает: "чтобы получить подлинное представление об объеме нужно бесконечное число точек зрения". (На самом деле в трехмерном мире для этого хватит всего трех, наблюдающих объект вдоль трех осей под прямым углом друг к другу - слову "подлинное" выше по тексту приходится брать на себя, как говорится, немалую работу). Читая рассказ кое-какие места приходится обходить, стараясь особенно не присматриваться (вот где "ложная слепота"-то - к промахам автора!), например - развертка фигуры это совсем не ее проекция; в конце истории друзья берутся за задачу: разложить объемные изображения на плоские (Ребята, вашу задачу решили в 19-м веке - называется "кинематограф").
  
  Дополнительной располагающей к себе чертой рассказа можно назвать его позитивность. В таких сюжетах всегда присутствует соблазн в финале прийти к какому-нибудь пафосному кошмару лавкрафтовского толка - волосы дыбом, визг на ультразвуке, в мозг лезет нечисть из иных пространственных измерений - ан нет, автор нас не только не пугает, но и заверяет, что любопытная кошка должна воскреснуть. Это замечательно: вселяет надежду, что автор найдет возможность ознакомить нас и с другими интересными историями - ведь у кошки в запасе должны остаться еще восемь жизней.
  

  
Л.А. Львова. А я всё равно приду за тобой
  
   Автор знакомит нас с двумя детьми - братом и сестрой (на этот раз старший из них - братец Иванушка) когда они видят сидящего в лодке у воды грустного котенка. (С первых же фраз читателю - если душа его не бежит трогательных моментов - становится ясно, какой из рассказов в этом году будет иметь неплохие шансы в номинации "лучшее вступление"). Маленькая сестричка решает задать котенку вопрос - и исчезает.
  
  Усредненного любителя фантастики можно считать в целом подготовленным к оборотам сюжета когда целая планета разлетается на щебень, и будто раздается крик ужаса миллионов голосов - да ладно, ведь это где-то далеко-далеко. А тут - какой уж фантдоп... Пропал четырехлетний ребенок. Дети (их также называют "маленькими"), превращаясь во взрослых, всегда проходят через травмы. Так называемые "большие" - это выжившие (иногда - относительно счастливо, а порой - сами знаете) в результате ряда ранящих душу событий. Имеет место столкновение миров: мира ребенка, и мира населенного детьми бывшими - травмированными, держащими друг друга в круговороте страданий. О чем все боятся думать, когда исчезает ребенок? О том, что очередное столкновение миров привело к фатальному исходу. Вот сколько-то лет назад жила другая девочка, у нее был любимый кролик - она его вылечила и к нему привязалась. Очерствевший душой каналья-психолог скажет: суррогат ребенка. Кролика осенью забивают. Девочка уходит из жизни. Что скажем мы? По поводу кролика: с кем не бывает? Читатель может вспомнить свой опыт, ну или опыт своих детей, если есть. А в адрес девочки: столкновение миров, мир ребенка погиб. Далее зачеркнуто: такие дела.
  
  Возвращаемся к истории братика и сестрички. История эта, знают все - архетипическая. Обычно старшая, это сестрица - она уже одной ногой в мире "больших" - пытается оберечь брата от травматических столкновений. А тот, как многие подростки - пьет, плохо социализирован (то есть частично еще в таком животном состоянии) и даже может вырасти в оленя или настоящего козла. Сестре приходится идти на жертвы. Смысл здесь - выжившие в этом мире, если повезет, приобретают опыт и мудрость, и должны оберегать тех, кто им дорог. В рассказе, который рассматриваем мы, старшему брату Ване приходится взрослеть буквально на глазах. Автор показывает что Иван, потерявший сестру, быстро понимает: та сделала шаг за пределы мира, где он остался с мамой и папой. Иван хочет вернуться за ней. Это показано не слишком убедительно, все происходит слишком быстро - он не цепляется за надежду, не отрицает происшедшего. На протяжении краткого интервала (в рассказе не совсем ясно - как события раскладываются по времени, дальше мы остановимся на этом подробнее) мальчик переходит в состояние "принятие последствий", как-то минуя промежуточные стадии. Автор, правда, показывает его пару раз "ревущим", но это слезы ребенка - а к стадии решимости и активного действия Иван приходит едва ли не моментально. Он снова отправляется к месту происшествия не поискать сестру еще раз, а чуть ли не принявши и уже осознавши, что та исчезла (механизм этого осознания непонятен, и фантастики тут никакой - автор это просто обходит), идет исполнившись намерения совершить некое действие. У него даже находится топорик (возможно - в петле под мышкой).
  
  Рассказ - не фантастика. Это не укор и не обвинение - просто на этот счет есть признание автора, в распоряжении редакции имеется документальное подтверждение. История обозначена как мистическая, но, как известно, большая часть мистики пребывает в человеческих головах. Представьте себе деда, потерявшего маленькую внучку когда забили ее любимого кролика. Ему кажется, что девочку "забрало" то место, где ее последний раз видели. Было это много лет назад, но он все еще пребывает в стадии "торга" - ему кажется, что принеся в жертву кого-то (например - других детей, не своих) он может вернуть пропавшую внучку. Это с определенной точки зрения естественно: если стоит выбор между спасением родного и смертью чужого - спасают родного. Почему возникает такой выбор - другой вопрос. Эту же самую историю можно пересказать и в криминальном ключе: дед стал маньяком, которому кажется, что он может получить пропавшую девочку ценой других жизней. На что только не пойдешь, стремясь исправить свой грех, пытаясь переиграть судьбу, убедив себя, что у Бога можно что-то выторговать - если решишься заплатить цену которая кажется нужной. Старший брат этой пропавшей внучки, уже выросший, кое-что понимает - и говорит: иллюзия. При каких обстоятельствах пропал его отец? Мы не знаем.
  
  Брат Иван, не совсем понятным образом прийдя к пониманию произошедшего, начинает действовать. Мы даже можем усмотреть определенный символизм момента: он убивает насекомых (один из атрибутов высшей, активной силы - обращение живого в мертвое; одно из имен божества - "повелитель мух"). После этого он отправляется "сразиться с местом" забравшим его сестренку, сломать заведенный порядок и нарушить процесс при котором пропадают дети. И... происходит чудо: обнаруживается его сестра, целая и невредимая. Мистика. Побочный эффект: умирает дед. С запозданием, его внук (выросший брат девочки, пропавшей когда убили ее кролика) наконец-то осознает: дед был причастен к исчезновениям других детей. А Иван смотрит на сестру и понимает: этот эпизод - не последний, противостояние с жестоким внешним миром не окончилось.
  
  Рассказывая нам эту историю, автор прекрасно фиксирует отдельные детали: грустный котенок, кашель старика, его рассказ про кроликов... Иногда, к сожалению, фокус изображения сбивается. Совершенно не ясен возраст Ивана: он ревет как карапуз, затем проявляет недюжинную проницательность, плачет опять, потом начинает действовать. Дедов внук, участковый, временами выпадает из образа и подает авторские реплики: "иллюзия", выносит несколько неожиданный вердикт "вы бы все равно потеряли свою Дашу" - сельский полицейский разумеется должен быть психологом, но здесь он показывает чуть ли не мастер-класс психоанализа (хотя с другой стороны возможно, что у него, потерявшего маленькую сестру, это убеждение - часть механизма самозащиты, но автор не проясняет).
  
  Рассказ возможно выиграл бы, если бы повествование было лучше разбито на параграфы (использование <р> конкурсному лимиту объема в 12к не повредит никоим образом), и более четко наложено на линию времени: перечитывая расказ, натыкаешься на то, что герои усаживаются за обед, хотя по ощущениям дело происходит поздно вечером - или это уже следующий день? Это отчасти дезориентирует: тут детали нужно либо убавлять, либо прибавлять, но как-то менять. Иногда, к досаде, сбивается и лексика: "Решил вальнуть Светкиного Борьку" - если вырвать из контекста, звучит как решение патриарха семьи прикончить нежеланного ухажера внучки из криминальной истории - вряд ли подобное звучание входило в намерения автора.
  
  В намерениях автора, как кажется читателю, скорее было показать коллизию при соприкосновении нежного, неопытного, трогательного (ребенок, котенок) и нашего повседневного (утрата, травма) - и того, что иногда происходит на границе между ними. Благодаря автору можно согласиться: да, тут есть и мистика.
  

  
Яна Дилавер. Суперпозиция превентивности
  
   Автор предусмотрительно вешает маленький красный флажок в виде заглавия своего рассказа: ни котиков, ни эльфов, ни кондовых поделок "под старинушку" здесь не будет. Такая превентивность. Только элементарные частицы и опережающее срабатывание нейронов, только хардкор... Этот же предупреждающий заголовок действут на любителей Sci-Fi, изнемогших от нашествия матушек и жаб в антураже 19-го века, как красная тряпка на быка: здесь физики в почете, а лирики - понятно. Такая суперпозиция. Вдобавок, прямо во вступлении стоит на страже епископ Беркли - дабы далее проходили люди подготовленные.
  
  А далее автор развивает сюжет, опираясь на следующий треножник: отправка сигнала из будущего в прошлое с помощью продвинутой физики, предполагаемая способность нервной системы человека предсказывать будущее, а также стратегия глобального вооруженного противостояния. В физике читатель разбирается так себе (в чем и был уличен, см. выше), поэтому все рассуждения автора о темной материи для читателя буквально тем самым и являются - темной материей. (Хотя читателю казалось, что "зоопарк частиц" - это немного про другое - про неудержимое разрастание их номенклатуры, а не про возникновение из пустоты, но - оставим). Со срабатывющими загодя нейронами тоже ясности никакой: предположение о том что если один нейрон сработает за секунду до некоего важного события, то достаточно будет взять цепь из трехсот таких нейронов - и готово пятиминутное предсказание: это кажется не слишком очевидным (вдобавок, триста нейронов можно отыскать в одной голове; возможно, автор рисует картинку с цепочкой из голов для большей наглядности - но оставим и это). Остается стратегия: "За что они вас транклюкировали? -- За то, что мы их не успели..." Впрочем, опыт холодной войны в реальном мире учит, что для баланса угроз и предотвращения атаки важны не предсказания, а возможности нанесения ответного удара: не мертвая голова, а "мертвая рука". Все эти стороннние соображения в любом случае не умаляют для читателя удовольствия поразмышлять о возможных последствиях предвидения будущего, о парадоксе приговоренного, а также о том, чем же свершившееся отличается от грядущего? (про былое можно сказать "либо было, либо нет" - зато про будущее: "да, нет, не знаем").
  
  Есть в рассказе, к сожалению, и недостатки: когда речь идет о вещах изобретенных автором (к примеру - план совестливого подонка с "безопасными транзакциями") - неплохо было бы немного приоткрыть: ясное дело - не как устроено, но как работает? Ограничиваться в таких случаях простым называнием - явно недостаточно, поскольку это не деталь антуража которую хорошо предоставить читателю домысливать самому, а часть интриги. В иных случаях (скажем - описание парадокса приговоренного) детали можно опустить, так как добравшийся до этого места читатель либо знает сам, либо представляет, где про это можно узнать побольше. (Кроме того, "описание" парадокса в изложении автора в любом случае ничего дополнительного не внесло).
  
  Возможно, что автор нарочно делает обоих героев (каждый - в своем секретном бункере, по обе стороны глобального противостояния) почти неотличимыми: болтливые люмпенизированные одиночки, два путано излагающих свои мысли сквернослова. Но даже если зеркальная взаимозаменяемость - часть замысла, все-таки отчасти мешает, что в речи обоих присутствуют что называется культурные отсылки к... Советскому Союзу (у одного, например - к Ильфу и Петрову, тогда как другой трущобу называет хрущобой).
  
  Заканчивается история закономерно. Прочесть четырнадцатый том сочинений Боконона, как мы помним, несложно. Знает ли кто-нибудь: что же тут произошло? - если от участников события остались только атомы и элементарные частицы (ну и еще энергия)? По словам Беркли - да, ведь Бог - свидетель. Благодаря автору рассказа свидетелями описанной коллизии являемся также и мы - даже при том, что нам нелегко понять все детали.
  

  
Поняша. Разметка
  
  По мере чтения рассказа читатель постепенно закипает: у ГГ дурное настроение, головная боль в прямом смысле (мигрень), и в переносном (склока с женой) - а также тяжкая обязанность ехать на машине к теще, в страшную жару. Где же здесь фантастика? Реализм, и снова реализм: жена сердится, на паршивой двупутке странная разметка, навигатор не ловит сигнал... Как сказал бы Дмитрий Карамазов: "Какие страшные трагедии устраивает с людьми реализм!". Однако к середине рассказа ГГ замечает: что-то пошло не так, в некий незамеченный миг окружающая реальность неуловимо трансформировалась, в то время как машина катит вдоль все более дикой разметки... куда?
  
  Кто из нас не представлял на секунду: скажем, срезая путь от Фонтанки к Пяти углам через три проходных двора - сейчас тряхну головой, моргну, и выйдя из подворотни окажусь где-нибудь недалеко от собора Св. Александра Невского, на Невской улице в восьмом аррондисмане (фильм Юрия Мамина, лет тридцать назад, был также и про это). Такого рода фантазии и подобного типа фантастика насчитывают множество примеров: встречаешь скверно одетого человека на углу, одно неосторожное движение, и... сработала, значит, хреновина! (А козел этот, с дырочками, получается - там остался...) В таких сюжетах очень интересно прослеживать: какого рода измененную реальность наши герои обнаруживают после того как картинка окружающего мира перезагружается - что именно персонажи видят в поменявшейся реальности? Обычно это проекция их повседневности: так, чуваки путешествующие автостопом по Европе 1970-х годов, оказавшись на просторах Галактики (без паники!) обнаруживают там сходные порядки, и по-прежнему крайне важно не забыть полотенце. Мужики из разваливающегося СССР находят в далекой галактике озлобленных грязных людей организованных в искусственную иерархию, доносящих друг на друга о нелояльности, готовых обманывать друг друга для достижения цели (скажем, возможности плевать на пресмыкающихся соотечественников которым повезло меньше). Таким образом, работает известная максима: можно вывезти героя прочь от его обстоятельств, но нельзя вывести эти обстоятельства прочь из самого героя. За дополнительными примерами далеко ходить не нужно: так, другой молодой человек, оказавшись в параллельном мире (где улицы по-прежнему носят имена Калинина и Свердлова), осознает как прекрасны его мышцы - не замечая прочих деталей вроде огромной статуи семиногого краба. В рассматриваемой "Разметке" ГГ приходит к пониманию что его окружает непривычная реальность слишком поздно - когда попадает в руки шупальца тамошним эцилопам. Рассказ, к великому сожалению, в этот момент заканчивается...
  
  Автор рассказа обрывает историю в момент завершения экспозиции. Что ожидает ГГ в новой реальности - читатель может заключить из собственного опыта общения с власть предержащими (вне зависимости от конкретных деталей окружающей реальности), в то время как множество вопросов оставлены без разрешения. Некотрые из них кажутся не очень существенными: что означает ПЛУВДО, и т.д. Однако ответ на серьезный вопрос: чего же именно следует избегать дабы не выпасть из реальности: садиться за руль с мигренью? ссориться с женой? стараться не рассердить тещу? - оставлен читателю для самостоятельной проработки.
  

  
Денис Шевелев. Крысеныш
  
  По прочтении рассказа читателя насторожило полное совпадение уровня проработки деталей заявленному объему в 12к, а также идеальное соотнесение сведений изложенных автором явно - к вещам оставленным аудитории на домысливание. У новичков так не бывает. Завсегдатаи сайта тем временем гадают и разгадывают: кто из мэтров скрывается за псевдонимом? Читатель же, к междусобойчику не причисленный, предпочел бы сосредоточиться на достоинствах самого рассказа. (Вероятно это ответило бы и желанию автора, решившего опубликоваться под маской.)
  
  Достоинств же у рассказа хватает. Тут и создание мира с помощью ряда косвенных деталей без занудных описаний, и живые реплики персонажей без разухабистых фразеологизмов, и подача основной коллизии - что творится на душе ГГ, крысеныша Дарки - средствами экшна. Иными словами, когда ГГ достает гранату - самое здесь важное не то, шарахнет ли она, и кого положит, а: что же в этот момент проносится у ГГ в мыслях? А мысли у крысеныша далеко не простые. По мере чтения рассказа читателю дана возможность проследить, как маленький "орчонок" с кварцевыми глазами превращается в ГГ, хранящего в памяти плохое и хорошее, вынашивающего планы на годы вперед, и с годами меняющегося. В финале Дарк возвращается в захолустье к тем, кто дал ему возможность вырасти, и платит добром: и старому флегматичному трактиру, и его порядком сдавшему хозяину. Тому, что ГГ решил вернуться, может быть несколько причин: возможно, что если для его породы двенадцть лет - это расцвет молодости, то к финалу рассказа не за горами и старость? Или у пружины, что толкала его вернуться на Еву-376, забрать дом, который пытался защитить его в бытность крысенышем, кончился завод - так, что стал он спокойным и даже вялым. Или же ГГ повидавши жизнь понял: если есть место где он не чужой - то это у дядьки Гленна.
  
  Часть деталей и антуража заимствованы автором из ассортимента имеющегося в массовом наличии: окраинные планеты, трактиры, космические наемники, бластеры... Гены неандертальцев фигурируют десятки лет в сотнях историй, и живые дома с кораблями также придуманы не вчера (на полях рассказа обсуждался вопрос приоритета этой идеи, с относительно давнишними примерами; читателю вспоминается действительно важный вопрос про живые ракеты, сформулированный в Звездных Дневниках гениальным Лемом: можно ли будет иметь от такой ракеты ребенка?) Несомненное умение автора построить из набора вскользь упомянутых частностей целый мир, в котором найдется место для множества историй делает рассказ и интереснее и многомернее. Кстати, одно из измерений угадывается едва ли не помимо (трудно сказать) авторского замысла: вот в депрессивной обстановке вымирающей окраины появляются чужие, бегущие из своих мест в поисках лучшей доли. В двенадцать лет это громилы, бабы от них рожают целые выводки, болезни их не берут, жрут чуть ли не крыс... Они сами как крысы. Иммигранты, понаехавшие. Официально их в правах не поражают - но будет ли правительство защищать таких, если толпа решит жечь эти отродия в печи? Хотя возможно, что в далеком будущем все обстоит по другому, и читатель зря проецирует сегодняшнюю повседневность...
  
  К немногим недостаткам рассказа можно отнести относительный схематизм истории: как сказано выше, ГГ возвращается в гленнов трактир да так там и остается - в основном, поскольку это требуется автору. Не совсем ясны причины симпатии к Дарку старшего сына трактирщика - хотя возможно, что он просто доброжелательный парень. Местами употребленные автором обороты не слишком удачны. "Не будьте здоровы, хозяева" - означает ли это, что ГГ вместо приветствия выражает надежду об их будущем неблагополучии с помощью довольно нейтрально звучащего отрицания? "Пока бортовые компьютеры не связали ошибки с ним, приходилось ждать" - получается, что ГГ вынужден был ожидать покуда не обнаружат причину ошибки. Впрочем, все эти незначительные стилистические огрехи автор навереняка более чем способен устранить несложным редактированием.
  
  Не имея возможности (покамест) ознакомиться с другими произведениями автора, читатель зато может отметить что конкурсный список содержит такой удачный рассказ как история крысеныша Дарки, что рос на краденой собачатине - а потом перешел на свиные стейки.
  

  
А.В. Ковалевская. Отдать нани.
  
  Автор с размаху помещает нас в самую гущу: на дно Мелководья, в "золотой бульон", среди песчаной мути - вокруг колышатся водоросли и попадаются змеи. Вдобавок там активизировались "карусели" - автор характеризует их как "непонятную чертовщину" - это, согласитесь, слабо проясняет, хоть до читателя и доходит: происходит нечто опасное, включая многосуточную бурю с островерхими волнами. В этом антураже события также идут довольно густо: Глеб, проводник бригады "подводных земледельцев" серьезно пострадал, для его спасения требуются меры едва ли не чрезвычайные (далее про это подробнее). Вдобавок, в составе бригады есть злоумышленники, а их главарь - убийца. Таким образом, люди в скафандрах пребывают не только во враждебной среде, но и на чужой планете, а драма противостояния стихиям осложняется криминальным сюжетом: если пострадавший проводник не выживет, то преступник останется безнаказанным. В ходе чтения читатель начинает как-то ориентироваться в колышащейся мути, попутно разбираясь в происшествии едва не стоившем проводнику жизни, не забывая учитывать дополнительные осложнения в силу специфики условий планеты Тау, а также не теряя из виду отягчающие обстоятельства - действия злоумышленников. На фоне этого остается уяснить собственно фантдоп рассказа: для облаченных в скафандры тружеников Мелководья чрезвычайно важны маленькие помощники, работающие внутри их скафандров - автономные создания, обладающие роевым разумом, так называемые "нани". А уж постигнув фантдоп, читатель подходит к собственно основной драме и коллизии всей истории.
  
  К чести автора, читатель чувствует себя отчасти дезориентированным, но не безнадежно утонувшим. Повествование не превращается в сумбур, и то, что грозит обернуться нагромождением деталей, складывается в подобие картины (местами, правда, по-прежнему довольно расплывчатой). Для спасения проводника в его скафандр требуется поместить много дополнительных нани - тогда будет надежда что он продержится до появления спасателей. Не совсем ясно - отчего каждый из членов бригады не согласен поступиться даже малой толикой своих нани? Из деталей сообщенных автором мы не имеем возможности понять - идет ли их счет на десятки или сотни, но идея спасения проводника "в складчину" даже не упоминается. Автору это удобно, поскольку заставляет лишь одного человека отдать все (или почти все) свои нани: это молодой стажер (в бригаде всего неделю, и отчасти - тезка автора) жизнь которого спас проводник: он чувствует себя в долгу перед пострадавшим. Проводник Глеб спасен от смерти, однако перед ним встает выбор.
  
  Выбор Глеба напоминает читателю о изрядно навязших в зубах "проблемах вагонетки". В отличие от сухих и занудных рассмотрений такого рода дилемм в академических примерах - автор создает коллизию в условиях бурного раствора Мелководья, среди грубых работяг в скафандрах, в обстановке криминальной драмы. Глеб выбирает между одной жизнью (спасший его стажер, которому он может отдать нани) и жизнью многих (они будут спасены, если нани не отдать, а после - задержать злодея). В первом случае - гибнешь сам, но возвращаешь долг своему спасителю, проваливая задание. Во втором - спасаешь себя, выполняешь служебный долг, предотвращая будущие преступления, возможно - убийства. Решение Глеба - вернуть нани, не дать стажеру умереть здесь и сейчас. Но дилемме не суждено реализоваться - появляется спасательный вертолет. Happy end.
  
  Читатель переводит дух: за 12к произошла уйма вещей, но коллизия разрешилась; несмотря на бурную карусель Мелководья сложилась увлекательная и запоминающаяся история - да так, что впору просить у автора более развернутое повествование. Во-первых - интересно. Во-вторых: муть улеглась не полностью, осталось много непонятного. Если "бульон" Мелководья содержит воду (по идее должен - ведь это не какое-то "Мелко-бульонье"?) то создатели скафандров обладая технологиями типа нани, могли бы оснастить их и фильтрами, извлекающими питьевую воду. Если у Глеба работает регистратор, то он мог бы записать все собранные им свидетельства вины преступника - с тем чтобы компетентные органы не потеряли его след даже после гибели своего агента. И как он с поврежденным (пусть и только что реконструированным) позвоночником способен молотить ногами в финале рассказа? Если уж мы принялись за недочеты, то упомянем небесспорное словоупотребление: работяги - люди не особо рафинированные, но один выдает: "извлечешь его нани". Вдобавок, автор говорит про катера: "катеры" (но ведь "мы говорим не штормы, а шторма"?)
  
  Спасибо автору за одну из самых ярких (невзирая на густоватую местами муть) историй на конкурсе. Будет интересно узнать: какие еще приключения ждут стажера и проводника после их счастливого спасения? - хотя последний, похоже, и не досчитается пары ребер.
  

  
Голубев-Курильский Александр. Категория Осознания Вины Ионы "D"
  
  Сволочи... будьте вы... прокляты!..
  
  Tак ГГ выражает свои эмоции, совершив очередную ошибку - возможно последнюю в жизни. Большинство читателей, обладая мало-мальской толикой эмпатии, вполне готово такому обороту сопереживать, поскольку ситуация описанная автором - и болезненная, и обидная, отчасти сродни наступанию на грабли. Но почему же именно грабли, спрашивается: разве есть тут такое положение, обидное вдвойне (потому что винить прежде всего нужно именно самих себя)? ГГ в финале истории разделяет судьбу Венички - чего это вдруг он же сам и виноват? А вот почему: автор размышляет о том, что может произойти и происходит с каждым из нас, с любым человеком, и проблема тут обозначена системная - неприятности такого рода с человечеством происходят постоянно, и конца им не предвидится. Как выразился один современный мыслитель: люди сами себя обслуживают, и даже не понимают этого.
  
  Текст повествования содержит свидетельство того что ГГ по имени Иона в более ранней редакции звался Иовом. Кроме того, на библейского персонажа указывает носимый на запястье Индикатор О.В. (в то время как другая аббревиатура, складывающаяся из заглавия рассказа, кажется несколько притянутой за уши: она добавляет описанному печальному гротеску злободневности - но и отчасти сбивает универсальность охвата, который, пожалуй, иначе мог быть развит даже в сторону притчевости, но: не будем). Однако между Иовом из земли Уц, и ГГ настоящего рассказа есть кое-какие отличия: первый был праведен как до, так и после того что его коснулась длань Вседержателя - а наш ГГ ропщет, и знает конкретный адрес: виноваты другие. И он прав: именно Другие, тот самый Ад по Сартру. На сам же вопрос, поставленный книгой Иова: почему с хорошими людьми происходят нехорошие вещи, и как тут быть? - было дано много ответов (то что сказал Сартр в 20-м веке на ответ вобщем-то не тянет), начиная с Гиллеля до нашей эры, и с Христа в начале нашей эры. И сказано ими было: возлюби. Дело, получается, за немногим: принудить к выполнению благой заповеди.
  
  Век 19-й привнес в жизнь ряд идеологий обещавших лучшую жизнь едва ли не всем и каждому, а также надежду, что сработают вещи по масштабу и значительности несравнимые с какими-то индивидуальными конкретными личностями: идея классовой борьбы, идея господствующей расы... (А век 20-й показал: люди которыми овладели подобные идеи способны наворотить... сами знаете). Как же быть с идеей всеобщей братской любви, и с сопутствующим этому признанием собственной вины за совершенные проступки? Доверишь воплощение людям - известно что может получиться. Люди остаются людьми - и продолжают говорить то, что не думают, и думают то, что не думают, и гребут, естественно, под себя - так и продолжается весь этот горький катаклизм. Однако прогресс на месте не стоит, так что принуждение к любви теперь можно возложить на алгоритмы, на строгих но справедливых терминаторов роботов-помощников, на некие "объективные" механизмы. В результате получаем граблями по лбу. Кто-то поражен в правах и лишен последнего - а кто-то причислен к Новому Поколению, и смотрит в будущее с уверенностью. Если в намерения автора рассказа входило придерживаться жанра черного юмора - читатель готов согласиться: да, в повествовании присутствует достаточно горечи и негодования, в то время как с юмором получилось не очень (тут вспоминается ряд европейских фильмов последнего десятилетия: например "Лобстер" - также заявленный как фантастика). Что думает про подобные коллизии сам автор? Из рассказа ответ на вопрос: как быть? не прочитывается, поэтому читателю будет интересно ознакомиться и с другими произведениями автора - найдут ли у него понимание следуюшие строки?
  
  
    "... Только с горем я чувствую солидарность.
    Но пока мне рот не забили глиной,
    из него раздаваться будет лишь благодарность."
  

  
  

  То, что мне удалось написать относительно связные заметки по поводу лишь десятка рассказов - разумеется не означает что хорошее и интересное на этом конкурсе только этим и исчерпывается. Тут необходимо еще раз поблагодарить всех: и писателей, и читателей.
  
   ***
  
   "На этом я временно заканчиваю свою рукопись, считая, что она и так уже достаточно затянулась."
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"