что-то произошло. в бескрайней белой пустыне повеяло падалью. неясный гул все нарастал - приближались муравьиные львы. бежали от темного потока загустевшей крови мертвецов, дурной и несущей с собой ночь. удача улыбнулась моему подвету и, по колено увязнув в устроенной наиболее коварным и оперативным муравьиным львом песчаной ловушке, я лишился возможности убежать. львы душили друг друга. слева пронесся всадник апокалипсиса. копыта лошади были целлулоидными. механический скрип в груди замедлился, давая понять, что вытянутая из бездонной черной жижи мертвая ручка абортированного младенца имеет власть над временем. хрустело дерево позвоночника. мной овладела тоска. лиса вознамерилась отгрызть застрявшее колено, получила по ебалу и с грязными ругательствами теперь догоняла остальных. добежавшие до бункера стальные коровы устроили фейерверки и, похабно облизываясь, лапали друг друга. мимо пронеслась большая оса, громко клацнула зубами и, задев меня крылышком по щеке, оставила на лице большую царапину. грязь обрела покой во внутреннем кармане моего ботинка. воды и смерти не существовало. бешеная нянька, ругаясь, словно пьяный пират, стригла ресницы маленькой астеничной аутистки. последняя смеялась и тыкала пальцами. начинался цирк. автомобиль свернулся в трубочку, водитель оглушил бездарной отсебятиной. шумы сознания подскочили до ультразвука. поздоровался полупрозрачный молочник и заколотил новую серенаду серебряной ложкой по полупустому бидону без дна. хвостами два облезлых городских кота гоняли муху в бадминтон. рука насильника тянулась к моим волосам. солнце сошло с осей собственного ума и теперь радостно искрилось в обесчещенной рыжце. добро пожаловать? вопросил, заслоняя американской тушей обеззараженное светило, агрессивный трансвестит. решения посыпались гроздями, захлопывая двери выходов, и барьеры потрескались под натиском вражеской зенитки. выплюнул чеку вместе с зубом, зажмурился - ща ебанет. кашин сидел на бочке, нелепо улыбаясь, перебирая лопнувшие струны большой гитары, холодно сочувствуя. подоспевший священник с мстительным видом захуячил меня кадилом между глаз. потерев ушибленное место, я закашлялся от губительных паров ладана и обратился внутрь, куда-то к своим бесам. те потрошили аккордеон и предпочли меня проигнорировать - странно, они так любят войну. священник извлек, шурша тканью, из складок рясы водяной пистолет и окатил напалмом бешеную няньку. аутисточка зашлась в истерическом припадке беззвучного хохота. на голову мне набросили шерстяное пропахшее гарью детское одеяло. рассудительно нахмурившись, из темноты высунулась мэри поппинс. Ты зачем пепельницу из кафе спиздил, что - своей мало? плечи не пожимались. воздух стремительно заканчивался в опаленных легких, трупная жижа набиралась в ботинки. кто-то безуспешно пытался разжать мои челюсти. гортань свело судорогой рвотного позыва, и я снова растерял все спрятанные в желудке шоколадные конфеты с водкой. два крокодила, как жестяные механизмы с заводом, бесстыдно слабея ебались на последнем песочном островке. из распоротого живота одноглазой игрушки посыпался бисер. запах становился невыносимым.