Безымянный, беспечен и скор, 
Не видеть и жить как по нотам. 
Судьбу усмирять, странный позор, 
Всё что было, было лишь эшафотом. 

Безраздельно и властно забьвенье, 
Не прольётся огонь, значит надо. 
Глаза от любви, отмыл к сожаленью, 
Как печаль в дни нашего листопада. 

Кому надо, себе выбирает бесчетье, 
Кому больно, просто остался собой. 
Лишь все те, кто познали забвенье, 
Просто жили, вчера вернувшись домой. 

Долго шли, под морозом и грязью, 
Отмывая лица, росой и дождём. 
Казался как все, оставшись мразью, 
С чего все начинали, к тому и придём. 

Закатились под громом небесным, 
Райский хохот принимая за муки. 
Встали строем, пред обрывом отвесным, 
Замарали ложью, свои души и руки. 

И пусть рассвет, встретит нас берёзою, 
Мы пришли, чёрные и драные. 
Пусть весь хардкор, что жил в беззаконии, 
Сделал нас, честными и разными. 

И в груди, что то так стучало бы, 
Словно есть, в нас ещё терпение. 
И к чувствам вслух, порою размышляли мы, 
Проявив, к свободе своё рвение. 

Что не свет, то горит огнём в душе, 
Что не боль, держим всё всегда в себе. 
Честь имею, больше не могу так жить, 
Значит вера, поможет мир нам изменить. 

Всё хорошо, что будет рано сделано, 
Дайте хлеб, в руки всех невольников. 
Будет жизнь, служить нам честно, преданно, 
Будет здесь... время колокольчиков.