Ничего необыкновенного на родильном этаже не было.
Такой же коридор с окном в сад, такие же двери по обе стороны коридора, такой же пол, точно такие же светильники, как и на нашем этаже, и тоже светятся через один. Только коридор немного короче и стеклянной дверью перегорожен. А за этой дверью должно быть то самое необыкновенное место, где женщины становятся мамочками.
Но уже через две минуты я узнала, что и там ничего необыкновенного нет. Стены, пол, светильники, открытые и закрытые двери. Все простое и обыкновенное, только чище, чем на нашем этаже, все совсем не такое, как показывают в иностранных фильмах или как я себе напридумывала.
Может, и не зря меня Мамирьяна романтичной дурой обзывает? А я с ней еще спорила. Практичнее надо быть, практичнее. Романтики все вымерли. Я последняя осталась. Мне все большого и чистого чувства хотелось. Мечтать о любви это глупо, вот чувство это по-современному.
"Хочешь большого и чистого, тогда отмой мужика в ванной и накорми "Виагрой"! Так Мамирьяна всегда шутит. А может, и не шутит. Но мне не того чувства хочется, что после "Виагры", а чтобы нежно обняли и погладили. Даже целовать не обязательно. Мамирьяна меня чуть с дерьмом не смешала, когда услышала такое. "Ты не кошка, чтобы тебя гладили!.." Ну, и пусть не кошка, а нежности все равно хочется. И ласки...
Вместо нежности и ласки мне к унитазу приходится бегать. Или очень быстро ходить. Медленно, после очистительной клизмы, не получается. Я-то думала, что Кисонька пошутил насчет клизмы. И зачем нужно это издевательство? Тут схватки усиливаются, а тут унитаз требуется. Вот рожу в туалете, будете знать!
Там же, возле туалета, я с Юлькой встретилась. Так она тоже грозилась на унитазе родить. Ее на час раньше привезли, и все очистительные процедуры раньше сделали. Даже переодели два раза.
- А я ту рубашку сильно испачкала, вот и дали другую. Марина руга-алась!
Не любит она лишние дела делать, это я еще на нашем этаже заметила.
Но долго болтать я не смогла, опять приспичило в туалет. А когда вышла, Юлька все еще у двери стояла. Может, опять пришла, а может, и не уходила никуда. Юлька плакала.
- Ты чего это? Сильно болит?
- Нет. Страшно мне, - стала размазывать слезы. Я, дура, болтаю всякое, а вдруг и правда... вот упадет ребеночек в унитаз и...
- Замолчи! Никуда он не упадет!
Мне и самой было страшно, и тоже такое опасение мелькало, но озвучивать эти мысли... не надо. Береженного, как говорится, Бог бережет.
Погладила Юльку по голове, а она прижалась ко мне, как к родной.
- Все будет хорошо, Юль. Ты только не бойся. Ольга говорила, что пока схватки, ребеночек никуда не денется, а вот когда потуги начнутся, тогда надо быть осторожнее.
- А как я узнаю, когда они начнутся?
- Когда начнутся, тогда узнаешь. По-другому болеть будет.
Это я так думаю, что будет по-другому. А у самой тоже никакого опыта. Ольге проще, у нее это не первые роды.
Переждала схватку, отдышалась и дальше Юльке шепчу:
- Мне говорили, что тогда раздувать сильно будет. Как будто ты в туалет хочешь. По большому.
- А если я и вправду захочу?
- Тогда позовешь Кисоньку и, если он разрешит, пойдешь.
Юлька кивнула, улыбнулась.
- Конечно, Кисоньку. Не Марину же звать. Она мне и с парашютом прыгнуть разрешит.
- Ага, прыгаешь это ты сама, а приземляешься уже с ребеночком.
- Годовалым.
- Почему с годовалым? не дошло до меня.
- А он сам уже ходит и все ест.
- Круто!
Мы прислонились к двери туалета и засмеялись. Другого места, дурехи, не нашли. А тут Марина появилась, и свои "пять копеек" вставила:
- Мамочки, мамочки! Если нагадите перед туалетом, сами за собой убирать будете!
- А в туалете можно?
Это мне поюморить захотелось, а Юлька захрюкала тихонько и за живот схватилась.
- В унитаз можно, на пол нельзя!
Важно так сказала, и на выход прошествовала.
Я, как смогла, выпрямилась, задвигала плечами и бедрами, передразнивая Маринину походку.
- Оксанка, ты ненормальная, - засмеялась Юлька сквозь слезы. Перестань меня смешить! Я на ногах уже стоять не могу.
- Иди, ложись тогда.
- А ты отнеси меня.
- Ну, и кто кого смешит?
- Ой! Юлька опять схватилась за живот.
- Ладно уж, отнесу. Только ты сама мне на спину влезешь.
Юлька уже не смеялась, она хрюкала и трясла головой. Глаза у Юльки были закрыты, и я не знала, больно ей или смешно.
- Юль, ты как? Может, я за Кисонькой сбегаю?
- Что, вот так все бросишь, и побежишь?
- И побегу. Но сначала в туалет зайду. Дурацкая клизма! Ты постоишь?
- Не-а. Я в палату пойду, - и Юлька стала разворачиваться, держась за стенку.
- Тебя провести?
- Ты же в туалет хотела, - напомнила Юлька, стоя ко мне спиной. Или передумала?
- А я после туалета проведу. Подождешь?
Провести Юльку я не успела. Появился Кисонька, и сам повел ее в палату. Еще и у меня спросил, как дела.
- Да вот, в туалет иду. После вашей клизмы. Если бы я знала, какая это гадость, ни за что бы ни согласилась!
- Во-первых, это необходимая процедура, и никому твое согласие не нужно. Во-вторых, клизма не моя, а твоя.
- Это почему же она моя? Я даже дверь не стала открывать, чтобы не отвлекаться.
- А ее тебе сделали, а не мне, - сказал Кисонька уже возле Юлькиной палаты.
Я тут страдаю, а ему смехуечки. Показала язык, но Кисонька этого не увидел.
Если бы мне утром сказали, что вечером я буду так себя вести, не поверила бы. Ольга говорила, что на роды надо настраиваться, что это не праздник и не пытка, а обыкновенная работа. Может, она и права, но я и на работе любила пошутить. Конечно, не все эти шутки понимали, но это уже их проблемы.
Я еще раз прогулялась до туалета и обратно, но Юльку больше не встретила. Дверь ее палаты была закрыта, из-за двери слышались стоны и какое-то бормотание.
А в моей палате было пусто и темно. Перегорела лампочка. Только в предбаннике, где умывальник, светила какая-то слабоваттная. Абсолютной темноты не было, все-таки окно во всю стену и снег за окном, но читать при таком свете я бы не стала.
Увидела Марину и сказала ей про лампочку, а она: "Ладно, поищу замену". Час уже ищет. Хорошо, что у меня мобильник с собой и подсветка, и часы. Надо же за длительностью схваток следить. А настенные часы теперь фиг разглядишь. На мебель не натыкаюсь, и то хорошо.
Лежать во время схваток это не по мне, а между схватками так и смысла нет. Я бы, может, села отдохнуть, но стула в родзале номер два не было. Зато табличка на двери была. Я посчитала, что это хорошая примета. С намеком вхожу одна, а выйду уже вдвоем. Чем ближе к родам, тем больше хороших примет я себе придумывала.
Ольга говорила, что сидеть роженицам нежелательно лучше ходить или лежать. Еще она рассказывала, что раньше знатные дамочки рожали на стуле. Только стул был особый, с дыркой в сиденье, с удобной спинкой и поручнями. Прям, не стул, а родильное кресло! Наверно, его потом в осмотровое переделали.
Может, и удобно было сидя рожать, но разве теперь проверишь! А в моей комнате вообще удобной мебели не было. Посредине какой-то длинный больничный стол метровой высоты. На такой я сама не рискнула бы влезть. А под другой стенкой древняя кровать, мне по колено. На кровати ни матраса, ни постельного, одна голая сетка, да и та до пола прогибается. Не кровать, а гамак на ножках. В такую ляжешь, и без посторонней помощи уже не выберешься.
Когда схватки стали сильнее и чаще, а от хождения я начала уставать, то попробовала присесть на раму кровати. Боком, как в дамское седло. Так Ольга советовала. Лучше бы я этого не делала! Подниматься мне пришлось с пола. Да и то не сразу поднялась. Две схватки переждала на четвереньках, уткнувшись лбом в ладони. Если бы кто-то заглянул тогда, то подумал бы, что я молюсь. Я, может, и помолилась бы, но меня только на самомассаж и считание вслух хватало. Странно, но те секунды, что я отсчитывала, оказывались длиннее тех, что показывал мобильник.
Еще час я бродила по палате между окном и дверью или стояла, вцепившись в подоконник. В одну из схваток заглянула Марина, спросила: "Как дела?" Я рявкнула: "Нормально!" и поинтересовалась, где лампочка?
- Ой! Меня Сергей Леонидович отвлек. А потом Катерина Петровна о чем-то спросила... Я сейчас пойду, поищу!
Марина убежала, и я опять осталась одна.
Ну и, слава Богу! Никто не мешает, не пристает с дурацкими вопросами. Алка говорила, что ее каждые десять минут таскали на осмотр и каждый раз говорили: "Плохо стараетесь, мамочка. Сколько еще ждать?.. Вы собираетесь рожать сегодня или в следующем году?"
Так что, Боже упаси рожать перед праздником, да еще перед Новым годом!
Мне повезло - до Нового года почти три недели, и праздника, вроде бы, никакого нет, а судя по крикам из других родзалов, все врачи сейчас очень заняты. Даже Кисонька в гости не заходит, хотя обещался. Ну, мне спешить некуда, до утра родить успею. Пока Кисонька дежурит. У другого рожать не хочу! Познакомлю Кисоньку со своим маленьким. Пусть и сыночка узнает, какими нежными бывают руки у врача.
А за окном творилось что-то невообразимое! Снег прекратился, тучи стали расползаться, появилась луна и куски звездного неба. А еще мигал фейерверк. Но где-то далеко и с другой стороны здания. Мне только отсветы видны были. Красиво!
Говорят, беременным женщинам на красивое надо смотреть. Вот я и смотрела. Пока могла. А потом закрывала глаза, прижималась лбом к холодному стеклу и начинала громко и медленно считать, заглатывая побольше воздуха, и сильно растирать немеющие бедра и поясницу. Была от массажа помощь или нет, не знаю, но от боли и глупых мыслей это отвлекало.
Последние двадцать минут я в окно почти и не смотрела. А когда что-то громко грохнуло этажом выше или над больницей, я открыла глаза и направилась к двери. Хватит торчать в темноте, надоело!
Кажется, моему сынику тоже надоело ждать. Я все обещаю: "скоро, скоро!", с самого утра обещаю, а "Германа все нет". Похоже, сыночка решил сам подсуетиться.
Что-то сильно надавило внизу живота, что-то теплое потекло по ногам, захлюпало в тапочках... Я дошла-таки до двери и заорала на весь коридор:
- Юрий Андреевич!
Ляпнуть: "К ноге!" дыхания уже не хватило.
Кисонька выскочил из палаты напротив, и уже на полпути начал говорить:
- Чего орешь, Дубинина? Ночь на дворе, люди спят...
Юморист хренов!
- А я в туалет хочу. По большому!
- А по маленькому?
- А по маленькому я уже! И мокрым тапочком об пол почавкала.
Кисонька внимательно посмотрел на меня, даже за руку зачем-то взял.
- А ты как себя чувствуешь? Вот прямо сейчас?
"Прямо сейчас" меня распирало и опять давило на низ живота.
- Как воздушный шарик, чувствую. Или взлечу, или лопну.
- Так, понятно, - Кисонька отпустил мою руку, взялся за плечо. Давай сейчас обратно в твою палату, я тебя посмотрю...
- Ага, только фонарик взять не забудьте.
- Не понял.
- У меня там лампочка перегорела, - сквозь зубы объяснила этому непонятливому. Еще два часа назад.
- А ты кому-нибудь сказала?
- Марине.
Кисонька поморщился.
- Ладно, Дубинина. Ты на ногах твердо держишься?
- Держусь.
А если учесть, что я с одиннадцати утра на этих ногах, а посидеть или полежать так и не получилось...
- Тогда раздвинь их чуть шире и обопрись спиной о стену.
- Зачем? поинтересовалась я, когда раздвинула и оперлась. Вы что, прямо здесь меня смотреть будете?
- А где же еще? спросил Кисонька таким тоном, будто каждый день смотрел меня на коридоре, а сегодня мне вдруг чего-то другого захотелось.
Пока я в полном обалдении переваривала ответ, Кисонька опустился на колено, поднял подол моей ночнушки, и запустил под нее руку. Что он там нащупал, не знаю, но поднялся очень быстро и скомандовал:
- Людмила Витальевна, готовьте четвертый стол! А с тобой, Дубинина, - улыбнулся он мне, - мы осторожненько пойдем в шестой родзал.
- А это где?
- Близко. Две остановки на метро.
- Угу, - кивнула я, отлепляясь от стены.
- Ты идти-то сможешь? Или каталку подвезти?
Ага, сейчас он пойдет за каталкой и, как Марина, пропадет на два часа. И я вцепилась в кисонькин рукав.
- А как же метро? Экономить будем?
- Будем! радостно подтвердил Кисонька, и обнял меня за талию. И как только нашел ее? Если потуги усилятся, ты говори постоим, переждем. И не бойся опираться на меня выдержу, не сломаюсь.
Вот в это верю. Он хоть и пониже меня будет, но мужчинка крепкий, жилистый. И обнимает он нежно и надежно, совсем как Темка.
Я невольно всхлипнула.
- Ничего, Дубинина, не бойся. Все будет нормально.
- Я не боюсь. Я так...
- И "так" не надо. Ты ногами-то шевелить не забывай. Вот и умница. А твой муж знает, что скоро папкой станет?
- Нет, - я остановилась, пережидая потугу. Нет у меня мужа.
- Не поверю, что нормальный мужик от такой, как ты, куда-то деться может. Вот родишь, и он, как миленький, прибежит.
- Не прибежит. Его убили.
- Давно?
- Почти полгода прошло. Что у вас за коридоры такие бесконечные?
- Нормальные коридоры. Скоро дойдем. Дубинина, а тебе говорили, что ты отважная женщина?
- С чего это вы взяли?
- Многие на твоем месте аборт сделали бы. Срок-то еще позволял.
- Не смогла я...
Мамирьяна мне все уши прожужжала: "Иди, скребись, дура! У меня и врач знакомый есть. Заплатишь и забудешь. Полчаса делов и никаких проблем. Ну, поплачешь, если захочется. Берет он дорого, но делает по высшему разряду. Может опять целочкой тебя сделать. Но учти, девственность сейчас не в моде".
А я не смогла. Это все равно, что самой убить Артемку. Мне казалось, что пока его ребеночек живет, и он тоже, вроде бы, живой. Ну, уехал он далеко, ну, не встретимся мы с ним больше, но живой, Темка, живой!
- Вот и дошли, Дубинина. А ты такси вызывать хотела.
- А вы мне шикануть не дали. Было бы что вспомнить.
- Шиканешь еще. Вот выпишешься и...
- Так я на ваши деньги шикануть хотела!
Кисонька даже споткнулся на ровном месте.
- Мне нравится ход твоих мыслей, Дубинина. Давай продолжим этот разговор перед выпиской.
- Как скажете.
- Так и скажу, - Кисонька подвел меня к самому дальнему столу. Два ближних были заняты. На точно такой же стол я не решилась сама залезть. Осталось нам с тобой совсем немного. Так что соберись с силами...
- Ага, немного, - не поверила я. Начать и кончить!
Боль куда-то подевалась. Страха тоже не было. А состояние такое, будто я немножко выпила. В голове легкий туман, настроение приподнятое, хочется смеяться и говорить всякие глупости. И почему девчонки здесь кричали? Или та самая боль еще впереди?
- Вот мы и начнем с белых бахилок. Галочка...
Как-то очень быстро и просто мне помогли забраться на стол, и в четыре руки натянули мне мешки на ноги. Белые, плотные, с завязками под коленом.
- А зачем?.. спросила я, пока ноги в бахилках устанавливали на специальные упоры.
- А ты думала, я тебя с грязными ногами на разделочный стол пущу?
- Юрий Андреевич, - покачала головой другая врачиха. Невысокая, немного сутулая и в очках. Что женщина о вас подумает?
- Дубинина, а что ты обо мне подумаешь? Кисонька сжал мои пальцы вокруг еще одного упора, с тряпичной петлей. Вот здесь держись. Во время следующей потуги потянешь на себя. Поняла?
С правой стороны я увидела такой же упор с петлей, вцепилась в нее и кивнула.
- Так что ты обо мне подумаешь, а то Людмила Витальевна волнуется.
- О вас ничего. А ноги у меня чистые. Я их вчера мыла.
- Скажи еще, что тебе выдали стерильные тапочки, - фыркнул Кисонька, что-то делая возле окна.
Кажется, там стоял какой-то столик, но я не уверена.
- Выдали, - подтвердила я.
Хотя называть тапочками это убожество... Такие же безразмерные чешки-пинетки выдавали в каком-то музее, когда мы всем классом ездили на экскурсию.
- А ты их записала.
Кисонька вернулся, а к столику у окна отправилась Людмила Витальевна.
- А вот и не записала. Они сами... Ой!
Опять пошла мощная потуга, и болтать сразу перехотелось. Я задышала открытым ртом.
- Дубинина, слушай меня внимательно! Кисонька склонился к моему лицу. Глаза не закрывать! Быть со мной в контакте. Вдох полной грудью. Задержать дыхание. Выдох медленный. Повторяю мед-лен-ный. Выдыхать через низ живота. Представь, что у тебя запор. Представь, что ты очень хочешь в туалет. Ты тужишься, тужишься и выдавливаешь! Понятно?
- Вы хорошо объясняете, - выдохнула я, когда смогла говорить. Образно.
- Кто на что учился. Ну что, готова?
Я кивнула, и началось: "Вдохнула... задержала дыхание... выдавливай... выдавливай..."
- Уф! Больше не могу, - выпустила петли, и откинулась на стол.
- Отлично! Молодчина! Все идет, как надо! Отдыхай, - Кисонька заглянул мне между ног и опять стал слева. Одну руку положил мне на живот, почти под грудью, вторую на колено.
Людмила Витальевна стояла справа, и тоже держала меня за колено.
- Отдыхай, Дубинина. Когда начнется, сразу говори. Помогу.
Я посмотрела на Кисоньку, кивнула, заметила Юльку на соседнем столе. Она отдыхала, укрытая синим байковым одеялом. А возле Юльки стояла маленькая кроватка-колыбелька, в которой лежал ребеночек. И тут мой отдых закончился. И опять:
- Вдох. Задержи дыхание. Медленно выдыхай. Дави! Раз. Два. Три. Отдыхай. Дубинина, смотри на меня. Глаза не закрывай.
- Я не закрываю.
Боли по-прежнему не было. А вот ощущения были очень странные. Мне казалось, что все это происходит не со мной. Хотелось, чтобы все побыстрее закончилось. Чтобы и возле меня стояла кроватка, и в ней лежал мой ребеночек. И чтобы над моей головой перестали болтать. Это почему-то нервировало. А еще хотелось воды.
- Юрий Андреевич, смотрите...
Рука Кисоньки убралась с моего живота. Но смотреть, чем он занят, не хотелось. Гораздо приятнее было лежать, пялиться в потолок и ни о чем не думать.
- Пускай. Лучше уж так, чем на шее.
- А может...
- Время еще терпит. Дубинина, ты как там?
Я не поняла, о чем разговор, и не очень-то хотела понять. Мне было лениво что-то понимать, я отдыхала.
Кисонька опять положил руку мне на живот, чуть выше пупка. Весь горб живота заметно сдвинулся ближе к коленям.
- Отдыхаю.
- Хорошо, Дубинина, отдыхай и слушай меня внимательно. Ты хорошо потрудилась. Остался последний толчок. Разозлись, закричи, сделай, что хочешь, но эта потуга должна стать последней. Поняла? Надо вытужить ребенка полностью.
- А он что, застрял?
Я начала приподниматься.
Кисонька удержал меня.
- Дубинина, ребенок хочет увидеть маму. Ты готова? Где потуга?
- Сейчас. Сейчас будет, - я опять прижалась к столу, посмотрела на огромную зеркальную люстру. Хорошо, что половина ламп была погашена. Может, они тоже отдыхали, как и я? Сейчас. Будет. Вот-вот... Начинается!
Я вдохнула как можно больше, и вцепилась в петли упоров.
- Работаем, Людмила Витальевна! Выдавливай, Дубинина! Выдавливай! Хорошо! Получается. Дави! Еще! Дави! Дави! Последнее усилие. ДАВАЙ!!
Я тянула на себя тряпичные петли, словно хотела их оторвать. Всю силу, весь воздух, что во мне оставался, я направила вниз. К животу, к коленям. К врачихе в белом халате, что стояла у меня между ног. Я уже почти сидела, и продолжала клониться вперед, словно хотела заглянуть за холм живота. Рука Кисоньки лежала у подножия этого холма и слегка вибрировала. Живот под его рукой становился плоским и дрожал, как вода в бассейне. И я изо всех сил потянулась вперед, словно это мне, а не Ларке кричали тогда с трибун "Давай!" И это я, а не Ларка, первой дотронулась до бортика.
- Есть!
- Поздравляю, Дубинина! Ты стала мамой.
Я откинулась на спину, выпустила петли и вдохнула. Изображение было, как сквозь мутное стекло. Потерла глаза кулаком и поняла, что плачу.
Кисонька улыбнулся мне, убрал руку с колена, правое колено отпустила Людмила Витальевна, а какая-то высокая худая врачиха держала моего ребеночка. Одной рукой. Под грудку. Он смешно висел, опустив ручки-ножки. Большая и тяжелая голова тоже свисала. Я смотрела на малыша и улыбалась. На темные волосики, на красноватое тельце, на крохотные пальчики. Кажется, ничего красивее я в жизни не видела.
Ребеночек недовольно захныкал.
- Поплачь, поплачь мой хороший. Мама слышит тебя, - зашептала я, даже не думая, что меня могут посчитать идиоткой.
- Ну вот, хоть одна нормальная мамочка, - сказала высокая врачиха, прикрывая малыша пеленкой. Другие обычно спрашивают, то почему он кричит, то почему молчит...
- Дубинина, а ты кого ждала: мальчика или девочку?
- Мальчика. Сына.
- А если девочка родилась, скажешь, чтобы я запихнул ее обратно и достал мальчика?
- Не скажу. Я не на базаре, чтобы обменивать товар. Что Бог дал, то и мое.
- Молодчина, Дубинина! Я тебя люблю!
- Мне нравится ход ваших мыслей. Поговорим об этом перед выпиской, - громко говорить не получалось, но шептала я вполне разборчиво. Себя, по крайней мере, я слышала хорошо.
Кисонька опять засмеялся.
- Вот, что значит, женщина правильно настроилась на роды. И приемы обезболивания применяла, и родила нормально, и сама после родов в нормальном состоянии...
- А кого я родила?
Бывали случаи, что по прогнозам ожидался мальчик, а рождалась девочка. УЗИ тоже не дает стопроцентной гарантии.
- Сына, как и хотела, - сказала врачиха, и положила ребеночка мне на живот. Придерживай рукой под спинку и лежи, отдыхай. Осталось совсем немного.
- Назвать-то как решила? спросил Кисонька.
Ему я не могла не ответить.
- Олегом. Олег Артемович.
Фамилию говорить не стала. Не будет у сыночки темкиной фамилии.
- Красиво.
Пока мы болтали, Кисонька и Людмила Витальевна копошились у меня между ног. Мне было все равно, что они там делают я смотрела на маленького человечка. Врачиха освободила мою грудь и сунула к его губам. И он взял! Зачмокал! А еще мой сыник смотрел на меня. Смотрел очень внимательно и серьезно. И глаза у него были темные, как грозовое небо.
Минут через пять ребеночка у меня забрали. Взвесили, обмеряли, взяли кровь на анализ. А меня начали зашивать. Я и не заметила, когда меня успели разрезать, даже не почувствовала. А вот когда зашивали это я почувствовала! Но кричать или стонать из-за нескольких стежков, мне показалось глупым. Да и сильной боли не было, вполне терпимая. Да еще Кисанька расхваливал меня изо всех сил. Сказал, что роды я провела по высшему балу, что их надо было снимать, как образцово-показательные, что я молодчина, что мало женщин сейчас рожает так легко и спокойно.
- Ага, гора родила мышь.
- Не прибедняйся, Дубинина хороша мышь, на четыре двести. Не представляю, какая мышеловка ее может удержать. Да и тебе до горы еще кормиться и кормиться. Ты сколько килограммов за беременность набрала?
- Пятнадцать.
- Почти идеально. Наверно, до последнего месяца никто не видел, что ты беременна.
- Может, поэтому мне место в метро не уступали, - пошутила я. Но шутка получилась не очень веселая: место мне действительно уступали крайне редко.
- Вот видишь, а ты гора-гора. Побольше бы таких "гор", и нам меньше проблем было бы.
Я лежала, слушала эти комплименты и улыбалась сыночке. А он лежал и смотрел на меня. Его запеленали в больничные пеленки и положили в маленькую железную кроватку с высокими бортиками. Кроватку поставили справа, между моим столом и стеной.
Мне было радостно, удивительно и как-то непривычно, когда я трогала свой пустой живот. Кажется, он провалился до позвоночника. И вдруг мне захотелось сразу три вещи: поесть, попить и чтобы стало тепло. Во время схваток и потуг мне было жарко, тогда я ходила в одной ночнушке, а теперь меня начало ощутимо трясти. Еще немного и я застучу зубами.
Одеяло и воду мне принесли, а с едой предложили потерпеть до палаты. Я обещала потерпеть а куда деваться?
Худая врачиха оказалась из детского отделения. Она и предложила отвезти туда моего сыночку. Чтобы я смогла ночью отдохнуть. Но я отказалась! Усталости пока не было. Наоборот. Кажется, я могла бы горы свернуть! Да и не насмотрелась я на маленького. Столько ждала и сразу отдать? Пусть остается, решила я.
- Вы первая мамочка за сегодняшний вечер, от кого я это услышала.
"Да я такая, я лучшая! И что тут поделаешь?" Хотела повторить любимые слова Мамирьяны, а потом... постеснялась. Был бы здесь один Кисанька, может, и сказала бы, а остальные... еще не так поймут, подумают, что я хвастаюсь. А мне и без хвастовства было хорошо. Всем остальным, кажется, тоже. Если я ничего не путаю, то я последняя на сегодня. Вот закончат возиться со мной и пойдут отдыхать.
Прибежала Марина и разрушила всю идиллию.
- Юрий Андреевич, скорее на санпропускник! начала кричать она еще от двери.
Дышала Марина так тяжело, будто не на лифте ехала, а бежала по лестнице с самого низу.
- Что там? И говори тише.
- Там такая жуткая авария, прямо "ой!"
Марина подошла ближе, но тише говорить не стала. Может, не услышала, о чем ее Кисанька просил?..
- А я-то тут при чем?
- Там молния в дерево ударила! А дерево на машину... - продолжала тараторить Марина.
- Я не автомеханик! Кисанька начал сердиться.
- Так в машине женщина беременная! Ее к нам занесли!
- Вот с этого и надо было начинать! Иди, скажи, что сейчас спущусь. Только быстро!
- Бегу!
И Марина убежала, шлепая тапочками. Скоро зашумел лифт.
- Людмила Витальевна, я сейчас осмотрю Артемову, и перевозите ее в палату. А еще... - Кисанька вздохнул. Подготовьте шестой стол. На всякий случай.
- А может, обойдется?
- Может быть, но... на всякий случай. С моей удачей, мы вполне можем получить одиннадцатую роженицу за вечер.
- Тогда это будет рекорд.
- Мы к рекордам не стремимся, мы успехов не боимся, - запел Кисанька, подходя к Юлькиному столу. Или как там пели в ваше время?
- Вернетесь, и я вам спою, - пообещала Людмила Витальевна.
И Кисанька поехал вниз. А Юльку вывезли из родзала. Ее ребеночка увезли еще раньше. Та врачиха из детского отделения. Я так и не узнала, как ее зовут. Когда освободился стол возле двери, я не заметила.
Людмила Витальевна заговорила с Галей о чем-то своем, медицинском, и меня, наконец-то, оставили в покое. Честно говоря, я давно об этом мечтала. Послать любопытных врачих мне казалось неудобным: и не чужие, вроде, и помогли спасибо им, а отвечать так, как Мамирьяна, чтобы человек отстал и не обиделся, я не умею.
Сыночка лежал и смотрел с таким серьезным видом, будто делал невероятно сложную работу. И я в который раз удивилась: вот этот маленький человечек, вот это чудо пряталось во мне все девять месяцев!..
Помню, еще полгода назад мы с Темкой пошли на УЗИ, посмотреть, кто там живет во мне. Но ребеночек не захотел признаваться, мальчик он ли девочка. Врач только и сообщил, что развитие идет без патологии, и назначил новый срок осмотра. Он сказал, что к тому времени плод может повернуться.
"Плод" смешное слово. Мы с Темкой дружно захихикали, когда услышали его. А перед уходом я спросила у врача: "Как же ребеночек поместится там, среди всех моих печенок-селезенок?"
Понимаю, что глупый вопрос, но тогда он казался мне очень важным. А врач спокойно ответил: "Найдет местечко". Наверно, ему и не такие еще вопросы задают. Темка потом сказал, что врачу столько платят, чтобы он не только смотрел, но и консультировал, и что я могла хоть целый час консультироваться, если мне надо. Тогда же Темка и на второе УЗИ пообещал со мной сходить. А через два дня Темки уже не было.
Я больше не пошла к тому дядечке-доктору. И не денег мне было жалко нашлись бы деньги! просто идти туда одна я не смогла. Вдруг дядечка нас запомнил, вдруг он спросит: почему сама?.. Объяснять "почему" мне не хотелось. Я пошла в бесплатную больницу, и такого там наслушалась...
Пока я делала ревизию своим воспоминаниям, врачихи куда-то подевались. Бабулечка в белом халате мыла пол. Потихоньку дошла и до меня. Отодвинула кроватку с ребеночком, пошаркала тряпкой, и поставила кроватку ближе ко мне.
- Что ж тебя здесь оставили, маленький? заговорила, как запела.
Старенькая совсем, лицо, как печеное яблоко, а голос приятный.
- Я попросила оставить.
Бабулька подошла ко мне, поправила одеяло.
- Опросталась, девонька? С облегчением тебя.
Я не сразу поняла, к чему это она сказала. И пока я думала, чего бы такого ответить, и надо ли отвечать, бабулька вернула ведро на тележку, и укатила ее из родзала.
Что-то не видела я этой бабульки на нижнем этаже. Наверно, она качественней всех убирает, вот и назначили сюда. Хлоркой, по крайней мере, после уборки не воняло.
Я осталась наедине с сыночкой. Это было приятно. А он все не спал. Интересно, о чем думает этот человечек?
Пол еще не совсем высох, когда появился Кисонька с Людмилой Витальевной. За ними шли две врачихи. Галина и еще одна, незнакомая. А ту женщину, что попала в аварию, везли на каталке. Галина капельницу над ней держала. Пока роженицу перекладывали на разделочный стол, Кисонька ко мне подошел.
- Дубинина, ты еще не спишь?
- Не сплю.
- Вот и не спи. В палате спать будешь.
- А когда меня в палату?
- Где-то через час. Ты как себя чувствуешь?
- Хорошо. Только знобит немного. Еще миска между ногами мешает. Ее можно убрать?
- Это не миска, а кювета для сбора крови. И убирать ее пока нельзя. Сейчас я посмотрю, сколько кровушки из тебя натекло...
Кисонька отвернул одеяло, и ногам сразу стало холодно. Меня всю затрясло.
- Что кровяной колбаски захотелось?
Спрашивать пришлось сквозь зубы, чтобы не прикусить язык.
- С чего ты взяла?
- А зачем вам кровушка?
Кисонька поправил одеяло, и наклонился к моему лицу.
- Дубинина, - интимно зашептал он. Ты иногда как скажешь... я, прям, не знаю, что ответить. Хорошо, что тебя Марина не слышала. Она девушка впечатлительная, в обморок может упасть.
- Интересно, эта "впечатлительная девушка" нашла лампочку или до сих пор ищет?
- Вот черт! Совсем забыл об этой лампочке! Ладно, увижу Маринку спрошу.
- Вы лучше сами найдите и вкрутите. Так оно надежнее будет.
- Дубинина, я что, похож на электрика?
- Ну, как хотите. Значит, ваш родзал "номер два" будет работать только в дневное время.
- Тоже мне, Касандра выискалась! фыркнул Кисонька, и тут его позвали:
- Юрий Андреевич, у нас все готово!
Я только раз глянула на дальний стол, и опять стала смотреть на сыночку. А он все не спал. Лежал себе молча, хмурил бровки и смотрел. Может, с ним что-то не так?
- Юрий Андреевич! громко, на весь родзал позвала я. Ради сыника стеснятся не стала. А у меня ребенок не спит! Это нормально?
- Нормально, Дубинина, нормально! Отозвался Кисонька, не оборачиваясь.
Он стоял справа от роженицы и что-то делал.
- Не спит, значит, не устал, - сказала Людмила Витальевна. Есть новорожденные, что первые пять-семь часов не спят. А есть такие, что засыпают уже через полчаса после рождения. Роды бывают разные, дети тоже. Не беспокойся, заснет.
Подходить ко мне она тоже не стала, прочитала свою лекцию, не сходя с рабочего места.
- Понятно, спасибо.
Будь вместо этой врачихи Сашка, он бы мне ответил намного короче. "ХЗ, сестренка, ХЗ". Если переводить на русский язык и без мата, то получилось бы: "Хто знает, сестренка, хто знает". Всех девушек Сашка делил на сестренок и подруг. "Сестренки" - это те, с кем он еще "нет", а "подруги" - с кем уже "да". Одна девчонка сказала, что Сашка это три "П" в одном флаконе простой, приятный и прикольный. И не красавец, и не богатый, но с ним было легко и уютно, как с плющевой игрушкой. "Подруги" его хвалили, а на "сестренок" он не обижался и их почему-то становилось все меньше на нашем курсе. Может, и я стала бы для Сашки "подругой", если бы не появился Темка. А то Мамирьяна совсем уже задолбала меня. "В наше время неприлично быть целкой в двадцать лет!" Так она говорила при каждой нашей встрече.
Если бы Кисанька был рядом, я бы рассказала ему про Сашку и про его смешное "ХЗ". Но отвлекать занятого человека...
Похоже, у той женщины все шло не так легко и просто, как у меня.
Смотреть-то я не смотрела, и подслушивать не собиралась, но не затыкать же уши, когда при мне говорят. Я старалась не слушать, но отдельные слова иногда улавливала:
- ...как она?
- ...потуга!
- ...работаем!
- ...как там?
- ...скоро!
- ...не приходит в сознание!
- ...следить за давлением!
- ...потуга!
- ...работаем!
- ...появилась головка!
- ... рассекай!
- ...тащи!
- ...зажим!
- Ну, вот и все! выдохнул Кисанька.
Я не выдержала и опять посмотрела в ту сторону. Людмила Витальевна держала совсем маленького ребеночка. Ручки-ножки тоненькие, тельце темное, почти фиолетовое. И свисает так, будто в нем нет костей. Еще и пуповина торчит. На новорожденного котенка похож.
- Хорошая работа, девочки! Всем спасибо.
- Это его отец пусть вам спасибо говорит, - сказала Людмила Витальевна, взвешивая малыша. Что жену ему не разрезали. Я думала, что без кесарева не обойдется. Два сто. Маловато.
- Для недоношенного не так уж и мало - возразил Кисонька.
- А с чего вы взяли, что он недоношенный? Отец карту передал? спросила Галина.
- Я и без карты вижу. И ты увидишь, если подойдешь ближе и посмотришь.
- А на что смотреть-то?
Отходить от роженицы акушерка не стала, только головой повертела. Даже на меня зачем-то глянула.
- У ребенка пушок на тельце, - сообщила Людмила Витальевна, запеленывая малыша.
- А-а... тогда точно недоношенный. Бедняжка, - пожалела Галина. И сколько не доносили? Что отец говорит?
- Отец у нас иностранец. И говорит он очень плохо. Если бы я продолжал его расспрашивать, то сейчас на санпропускнике был бы.
- Так у нее и документов никаких нет?! - ахнула Людмила Витальевна. Она и ребеночка на столе оставила, чтобы руками всплеснуть. И вы ее прямо с улицы сюда?!
- Документы у нее есть, но я их не видел. А на первом этаже я работать не люблю сами знаете, какие там условия. Или вы хотите, чтобы я иностранку рядом с бомжихой положил? Чтоб нас потом по судам затаскали? А вы еще про кесарево что-то говорите. Какое кесарево, зачем?
- Так она же без сознания!
- Людмила Витальевна, с каких это пор при родах нужны мозги? Дубинина! позвал Кисонька, подходя к столику, где лежал ребеночек. Тебе вот прямо сейчас мозги нужны?
А я-то думала, что обо мне уже забыли.
- Зачем? Мне что, интегральное уравнение решать надо?
- Вот видите, Людмила Витальевна, мозги нам не очень нужны. Тело и само знает, что надо делать.
- Юрий Андреевич! вскрикнула Галина. У нее давление падает! И кровотечение...
- Срочно в реанимацию!
Кисонька заторопился к своей иностранке. Я только и заметила, что кожа у нее, как молочный шоколад. Еще волосы заметила, длинные, каштановые. Крашеные, наверно. Или бывают негритянки с такими волосами?
Вбежала Марина, как всегда, тяжело дыша.
- Там этот... муж ее... ругается... хочет узнать... как закончились роды... вот!
- А кто ему сказал, что роды закончились?! Ты?
- Не знаю. Не я! Губы у Марины задрожали, и она начала всхлипывать. Он грозится, вы кричите...
- Ладно, успокойся. Отнесешь ребенка в инкубатор, поняла? Марина кивнула, продолжая всхлипывать. - Людмила Витальевна, женщину в реанимацию. И побудьте с ней пока. Подготовьте все к переливанию. Если что, начинайте без меня.
- А вы?
- Попробую поговорить с этим иностранцем. Вдруг у нее аллергия на какие-то препараты.
Все эти разговоры происходили во время перекладывания негритянки на каталку, и по пути к двери.
Людмила Витальевна сунула Марине сверток с ребенком и быстро вышла вместе со всеми, а Марина посмотрела на малыша так, будто не знала, что это такое.
И тут я поняла, что меня скоро оставят наедине с сыночкой. Может, на час, а может, и больше. А мне опять очень хотелось пить. Моя бутылка с водой стояла на подоконнике, но чтобы взять ее, надо слезть с разделочного стола, протиснуться между штативом для капельницы и каким-то шкафчиком... А с другой стороны стояла кроватка с моим Олежкой и еще один штатив.
- Марина, - позвала я медсестричку. Дай мне водички.
Я, может, и сама могла бы взять, но вдруг мне еще нельзя ходить? Да и все тело дрожит, как в ознобе.
- Водички? Марина задумчиво посмотрела на меня, потом вдруг улыбнулась. Пить? Ты хочешь воды? - Она обрадовалась так, словно, и не плакала минуту назад. Сейчас! Сбегаю!
- Стой! Не беги! Вода на окне!
Марина повернулась так резко, что полы халата разлетелись. Будь она на каблуках, не знаю, смогла бы удержаться на ногах или нет. Пока я говорила, Марина успела добраться до двери. Вернулась она тоже очень быстро. Положила сверток мне под бок: "Подержи ребеночка!" и начала протискиваться к окну. Дотянулась до воды, но когда возвращалась, свалила штатив и сдернула какой-то прибор со шкафчика. Приборчик громко бумкнул об пол, зашуршал проводом и брезентовой лентой с присосками.
- Ой! Я сейчас подниму.
Сунула мне бутылку, подняла прибор за провод, а свободной рукой ухватила штатив. Почему-то первым она захотела поставить прибор... Вернее, забросить, раскачав его за провод. Хорошо, что шкафчик был весь железный. Стекло не пережило бы такого обращения. Приборчик стукнулся о дверцу почти в самом верху, а штатив дзинькнул об угол шкафа и упало еще что-то.
- Ой! Я сейчас все исправлю...
Марина опять нагнулась, так и не выпустив штатива. Мне повезло, что она не стояла ко мне спиной. А то бы она мне голову этим штативом разбила. А так я отделалась синяком на ноге. Сказать Марине, чтобы делала что-то одно, я не успела сработал мобильник. Сигнал был громким и резким, я бы на свой такой не поставила.
- Ой! Это меня!
Марина вытащила за шнурок телефон из-под халата и быстро пошлепала к двери. Там же, у двери, она и оставила штатив.
- Да, Игоренчик! радостно защебетала Марина уже из-за двери. - Для тебя всегда свободна! Ты уже подъехал? Сейчас спущусь!
Звякнула стеклянная дверь, зашумел лифт, и стало очень тихо. Я посмотрела на настенные часы почти полночь. Самое время появиться привидению, и сказать, что все это мне снится.
В правой руке у меня была бутылка с водой, а левой я придерживала ребеночка. Чужого. Мой лежал в кроватке и смотрел. Мне показалось, что он насмешливо улыбается. Словно хочет спросить: "И что будешь делать, мамочка?"
Интересный сегодня вечер, Олежка. Такого долгого и насыщенного у меня уже давно не было. И когда я решила, что все закончилось благополучно, мне подвесили еще две проблемки. Наверное, чтобы я не заскучала. Вот и думай, Ксюха, как открыть бутылку одной рукой, и что делать с негритенком. Пока Марина будет ворковать со своим Игоренчиком, малыш тут совсем замерзнет. Он и так уже серо-синий.
- Марина! на всякий случай позвала я. Эй, кто-нибудь!
В родильном отсеке было тихо. Только молния сверкнула за окном. Где-то далеко. Грома я не услышала.
Решать проблемы начала со второй взяла малыша к себе под одеяло, умостила на животе. Так будет теплее, чем на клеенке. И рука у меня освобождается. А малыш такой легкий, кажется, совсем ничего не весит. Потом и первую проблему решила открыла бутылку.
Пока я пила, негритенок понял, для чего нужна грудь, и зачамкал.
Я посмотрела на сыника. Тот не возражал.
- Это не надолго, - пообещала я Олежке. Скоро за ним придут.
Через пять минут, когда я заглянула под одеяло, негритенок спал. Грудь он так и не выпустил. Олежек тоже скоро заснул. Только мне не спалось.
В полпервого в родзал заглянула бабулька-уборщица. Сказала, что все заняты на операции, и перевезла меня в палату. На кровать я переползала сама бабулька ушла за Олежкой. Когда она вернулась, то не поленилась сделать мне чаю и бутерброды. И оставила все на стуле, возле кровати, чтобы мне брать было удобно. И одеяло с соседней кровати дала, пока та пустая стоит. Я отшуршала бабулька денежку такой не жалко. Про негритенка говорить не стала. Не захотела подставлять Марину. И знаю, что она мне никто, а вот не смогла заложить, и все тут. На соседку она нашу похожа, на тетку Настю. Такая же рассеянная: выйдет утром по воду, то с одной знакомой поговорит, то к другой зайдет, а к обеду возвращается домой с пустыми ведрами.
Марине этой я сама все скажу, когда она придет. Да и не мешает мне пока негритенок, сопит тихонько и грудь иногда чамкает. Чамкнет разок-другой и опять затихнет. Пригрелся на мне, как котенок. Васька тоже любил так спать.
7.
Первой моей мыслью было: "Ни фига себе!" Через минуту или через полчаса подползла и вторая мысль: "И на хрена было..." Потом, когда я попытался перевернуться, вместе со стоном пришла и третья: "Экспериментатор долбанный!.."
С ненавистью посмотрел на браслет, который напялил на себя перед сном. И совсем даже не из любопытства напялил любопытствовал я шесть дней назад. Но как эта вещь работает, так и не понял. Даже объяснения Многозрящего не помогли. Со второй попытки я тоже не понял, но без объяснений обошелся. Так и валялся браслет в шкатулке, а я четыре дня к ней не прикасался. Все отдать собирался, да так и не собрался. То занятый был по самое "нехочу", то приступ склероза случился: помню, что хотел чего-то приказать Мальку, а чего именно убей, не помню. Только вчера перед сном и вспомнил, но так меня заломало кого-то там звать, чего-то приказывать... Вот и не позвал. Только дотянулся до шкатулки, открыл... И тут же руку отдернул.
Не в первый раз вижу этот браслет, а все еще дергаюсь. Когда Малек мне только принес его, я обалдел до полного онемения. И чуть шкатулку не разбил. Хорошо, что Малек подсуетился, а то пришлось бы собирать с пола обломки.
Из шкатулки на меня смотрели две змеюшки. Черная и белая. Переплелись жгутом и кусают друг друга за хвост. Еще и пялятся так, будто спросить хотят: какого это ты в нашу разборку вмешиваешься?
Сделали змеюшек так тщательно, что я их за живых принял. Или они и были живыми, только заколдованными. Много ли я знаю об этом мире: вдруг здесь обитают змеи таких расцветок?..
Браслет оказался большим. Такой на ногу можно натянуть. Или на шею. Но тогда бы его ошейником называли. Примерять такую красоту на ногу я не стал. Почему-то вспомнились трупы, с бирочкой на ноге над которыми мы еще в институте практиковались... Думал, привязывать браслет к руке придется, чтобы не свалился, а он вдруг мягко и ненавязчиво поерзал по запястью, и стал мне в пору. И снять можно, и рукой тряхнешь не слетит.
Помню, удивлялся я не долго колдовская вещь она и есть колдовская. А еще стильная и старая. Старше многих городов в этом мире. Тиама как учуял змеиный браслетик, так и облизнулся. Тысячи живых этим браслетом пользовались, след свой оставили. А Тиама страсть как любит такой вкуснятиной питаться! Может, из-за него я и напялил вчера этот браслет. Ведь точно помню, что не собирался! Только посмотреть хотел.
А может, Тиама не при чем, может, это я понадеялся, что за четыре дня настройка у браслета сбилась, и мне приснится что-нибудь другое. И я узнаю, за каким таким хреном меня заперли в детдом. Будто это может что-то изменить. Заперли, значит, так было надо! И скажи спасибо, что в детдом, а не в камеру хранения или в мусорный бак. И так ведь могли проблему решить. И сейчас еще решают. Мне, можно сказать, повезло живи и радуйся, так нет же, вопросы спрашивать надумал, любопытство, блин, замучило. Ну, и долюбопытничался!
Только наш народ надеется на "авось" и на "небось". Типа, авось обойдется, небось, не насмерть...
Ну, и обошлось. Не насмерть.
А Многозрящий был прав: опыт я получил тот еще!
Одно дело быть зрителем или помощником, и совсем другое оказаться в бабской шкуре и самому... После такого "интересного опыта" у меня дрожало и болело все, даже то, чего в моем организме не было, и болеть не должно бы.
Будь я реальным мужиком, не испорченным медицинским образованием, меня бы стошнило или впечатлило до психушки. Не любят, почему-то папаши присутствовать на родах...
Пощупал живот плоский! испугался: а вдруг мне приснилось, что я Леха Серый, вдруг я та жалостливая дурында, что греет под боком котят и негритят. Стал щупать себя ниже и подуспокоился немного мужик, слава Богу! Все-таки не я кому-то, а этот "кто-то" мне приснился. Уже легче, не надо думать, чего делать с чужим ребятенком.
Блин, нервы после такого сна совсем ни к черту! И как только женщины решаются на вторые роды? Да-а, умение забывать великая вещь.
А любопытство самое страшное проклятие, каким наказали человека. Вот отдал бы я браслет, сразу же, как только решил, и думать бы о нем забыл. Через неделю. Или через две уже и не вспомнил бы. А не забыл бы, так все равно опять брать не стал бы. Да и ничего интересного мне тогда не снилось, чтобы еще раз позориться перед Многозрящим.
Теперь вот лежу и думаю: каким боком примазался ко мне арапчонок? Вдруг он мой дедушка по материнской линии? Или прадедушка. Мне-то по бубну, но хотелось бы точно знать, чтобы не удивляться потом нестандартному окрасу потомства. Если оно у меня вдруг заведется.
Но все-таки приятно узнать, что и в то время бардак в больницах ширился и множился. Словно в нашу больницу попал, где один приказал второму, тот передоверил третьему, а третий понадеялся на четвертого... В итоге крайних нет, виноватых тоже нет "извините, Пал Нилыч, так получилось!" а самой главной оказывается уборщица. Эта и министра пошлет, и дверь перед ним закроет. "Не велено! Не приемные часы!" Кажется, лет пять уже прошло или шесть, тот случай давно анекдотами оброс, а как вспомнишь это "Пущать не велено!", так сразу тепло и радостно на душе становится. Были, оказывается, и в нашем мире отважные женщины.
Блин, да про нашу больницу можно было сериалы снимать! Одна тетя Даша чего стоила. "Министр?.. Ну, и тьфу ты нуты, какие мы грозные-серьезные! И чего он мне сделает? Дальше туалета не пошлют, а ведро с тряпкой у меня уже есть". Если уж про очередь в парикмахерской снимали, то про нас сам Бог велел. И зрители нашлись бы. Кому-то подавай боевик, чтобы мозги по экрану текли, кто-то от "Взгляда сквозь стену" тащится, а кому-то вынь да покажь "жизнь простого человека в современном городе". Будто, сам не человек и не на Земле обитает.
Стоп, а с чего это мне вздумалось гимны сериалам петь? Соскучился без телевизора? Захотелось к цивилизации приобщиться? Или ностальгия замучила? Типа, у самого все в порядке, все скучно и нормально, а у других-то жизнь какая интересная!.. По голове ключом, по другим местам кирпичом! Кстати, вот так на сериалы и подсаживаются. Или на игры. Или зависимость от сетки получают. Обсуждают в ней каждый свой чих, чтобы доказать себе, какой реальный и конкретный, и перед другими похвастаться: я такое могу, еще такое и такое, а чего сделать собираюсь, так это ваще зашибись! Вот только времени свободного совсем нету...
Было дело, пошутил я как-то по поводу этой зависимости, еще и любовь к сериалам зачем-то приплел. Так мы с Ларкой серьезно поцапались. Много интересного я тогда о себе узнал. Оказалось, что "Мастер на Пушкинской" - это и не сериал вовсе, а интересная и познавательная передача, и очень хорошо, что ее показывают каждый день. А если я не могу отличить передачу от сериала, значит, только вчера слез с елки и еще не отскребся от смолы. И нечего всяким неграмотным живодерам рассуждать о прекрасном!
Было еще много обидных и громких слов, которые мне и вспоминать не хочется. Я, понятное дело, тоже в долгу не остался. Когда мне втюхивают про живую съемку скрытой камерой, без всяких наворотов и преукрашений... типа, любой может зайти, рассказать Мастеру о своей проблеме и, пока тот будет сооружать сногсшибательную прическу, решение проблемы найдется само собой... типа, у Мастера столько знакомых, кто-нибудь да поможет... И я должен спокойно выслушивать этот бред?!
Сказал, что в такую ерунду верят только старые идиотки, с размягчением мозгов. И что я знаю, как снимается этот долбанный "Мастер". Мне Санька сказал. Его жена эту лобуду снимает. Там каждое слово, каждый жест придуманы и отрепетированы. Кстати, "Скучаем вместе" она тоже снимает. И сама говорит, что эта передача для законченных дебилов.
Что после этого началось!..
Ну, откуда я знал, что Ларка "Скучаем" тоже смотрит. Поцапались мы с ней в тот день так, что про интим даже не вспомнили. А на работе выяснилось, что все в бригаде хоть одну серию из "Мастера" да посмотрели. Только я себя дураком выставил: взялся критиковать, не зная, о чем речь. Еще оказалось, что Санька пошутил насчет жены. Забойщик хренов! Из-за его шуточек меня самого чуть не забили.
Стоп. А с какой это радости меня на воспоминания растащило? Чего это мне не спится? Ночь на дворе... луна в окно заглядывает... Вот, что значит сила привычки за две минуты до Санута появляется бессонница и гонит сон куда подальше. У меня это привычка, а у местных врожденный рефлекс, вроде дыхания и сосания у младенцев.
Вот только о младенцах не надо!
Короче, способов выживания столько, что и не сосчитать. Я уже удивляться им устал. Думал, всякого повидал, чем еще меня можно удивить, а на днях узнал, что можно и даже очень просто. Это, когда я на охоте побывал.
Не в первый раз я на охоте. И в этом мире, кстати, тоже. Но на ободранных тушканчиков еще не охотился. Это Алми мне посоветовал. Сказал, что будет интересно. И он не ошибся. Правда, Малек с Крантом разошлись во мнениях. Для Малька все, чего нельзя съесть, добычей не считается. И бегать за каким-то зверем, чтобы потом его отпустить, он считает глупостью несусветной. А Крант почему-то решил, что мне больше двигаться надо и, что эта охота замечательный повод потренироваться. Жиры растрясти. Хотя, не так уж много я и набрал. Есть, конечно, немного, но не худеть же от спокойной жизни. А фанатом спорта я никогда не был. Это Крант у нас форму поддерживает изо всех сил. Если бы я так тренировался, давно бы уже загнулся. Вот и на охоте мы все на поалах, один Крант на своих двоих за тушканчиками гоняется. И, что самое противное, первым своего поймал. Одна радость зверька кто-то до него уже ловил, кисточку с хвоста сдернул, вот и остался наш супер-охотник без приза. А я, когда привык немного к виду этих зверьков, двоих сумел поймать. Тут ведь главное не догнать, а поймать. Хвост у зверька длинный, с кисточкой, направление бега помогает изменить только так! Сколько охотников возвращаются потом без утешительного приза. А ничем другим этот клочок меха не назовешь. Потому как тушканчики бегают полностью ободранные. Странные зверьки.
Я не сразу понял, что эти страшилки и сайтары это одно и тоже. Конечно, я знал, что мы идем на сайтаров, но они же не единственные по степи бегают. А не бьют их сейчас, потому что худые и мех у них плохой, как у лисы летом. Но когда увидел, на кого меня охотиться привезли, чуть с поала не свалился. Бегает по полю стайка ободранных зверушек то есть без кожи, абсолютно! а на кончике хвоста единственный клочок меха болтается. И все мускулы, все сухожилия наружу. Хоть анатомию изучай. И вид у зверя соответствующий как у пациентов в ожоговом.
Я, признаться, подумал, что это колдун какой-то развлекается. Типа, и поохочусь и дичь уже свежевать не надо. Оказалось, напрасно я на колдуна подумал сайтары сами из шкурок выбираются, как змеи из старой кожи. Сезон кладки у сайтаров сейчас, вот и строят из собственного меха гнездо. Чтобы яйца от холода и перегрева уберечь. А когда детеныши вылупятся, родители к тому времени опять мехом обрастут. И ни одна ведь тварь не ест их, пока они без меха мясо у них ядовитым становится, с неприятным запахом. Густым и шелковистым мех станет только через сезон, когда детеныша от взрослого уже не отличишь. Кстати, мясо у сайтара очень вкусное, когда оно мехом прикрыто.
Там же, на охоте Алми и познакомил меня с капитаном "Летучей кошки". Обещал в гости к себе зазвать, чтобы мы поговорить спокойно могли. А на охоте какой разговор? И ушей лишних до и больше, и дело другое вроде бы имеется. К болтовне не располагающее. От рыбалки капитан тоже отказался, и не потому, что посчитал опасным занятием. Просто рыбалка для него не развлечение, а способ добычи жратвы. А когда выяснилось, что мы оба плавать умеем, Алми шарахнулся от нас, как от психов. Вот ведь странный мужик: охота на ядовитых тушканчиков для него развлекушка, а на рыбалку ни за что, ни за какие деньги. Опасно, видишь ли. Ну, у каждого свои понятия об опасности.
Вот Крант все врагов каких-то выискивает. Уже и Малька своей паранойей заразил. Ну, телохранитель понятно ему и полагается быть недоверчивым, а Малек-то чего? Или заскучали мужики от спокойной жизни, ищут способ, чтобы сковырнуть меня с насиженного места... Но я ведь никого не держу. Хочется приключений, так вперед! Хоть пешком, хоть на корабле. Кстати, надо будет предложить. Пусть их капитан на другой континент прокатит. Никто из них там не был впечатлений новых наберутся. Заодно и развеются. У меня-то работа, о глупостях думать некогда, а у Кранта уже мозги едут. Все ему кажется, что на меня покуситься собираются. Да кому я здесь нужен?! Сижу себе спокойно, людей потихоньку лечу, сны иногда смотрю... интересные.
Кстати, можно бы прогуляться, чтобы спалось потом лучше, но так лениво выбираться из-под одеяла. Только-только пальцы перестали дрожать и организм начал расслабляться. Блин, спасибо Многозрящему, удружил! "Интересный опыт", говоришь? Вот я заявлюсь к тебе завтра в гости и покажу, чего интересного мне наснилось. После таких снов особо впечатлительные не просыпаются. Нет, завтра я не смогу, завтра у меня рыбалка намечена. Тогда послезавтра скажу громкое "спасибо" за ценный совет. Таких бы советчиков...
Стоп. Кажется, меня по второму кругу несет. Вместо того, чтобы придумать, чего Алми подарить, я ни в чем не повинного старикана ругаю. А вдруг он услышит и обидится? Кто их знает, этих провидцев? Вдруг они и такое могут. Слышать мысли на расстоянии. И обижаться на особо непочтительных. Отчего у тех проблемы появляются, как грибы после дождя. Вдруг Санут обостряет всякие способности. Это меня на воспоминания пробивает, а старикана, может быть, на что-то другое. Не слишком полезное для окружающих.
Хорошо все-таки, что я про Алми вспомнил... Неудобно было бы припереться к нему с пустыми руками. Хотел острогу ему подарить, но от рыбалки мужик категорически отказался. С тех пор, как у него родился сын, он бережет себя от всяких опасностей. Мол, кто же наследника в семейный бизнес введет, если с папашей чего случится. Вот подрастет сын, тогда и рисковать можно будет. По маленькой. А пока... Сидит в лавке и продает то, чего имеется. Там еще кое-что из дедушкиных запасов осталось не распроданное.
И все-таки, чего же этому мужику подарить? Блин, терпеть ненавижу подарки выбирать! И кто меня за язык тянул? А все любопытство, блин, проклятое любопытство! Вот я попросил мужика об услуге, и тот обещался исполнить. И исполнил, когда я уже и думать о просьбе забыл.
А за услуги одним спасибо тут не отделываться не принято. Двумя, кстати, тоже. Народ здесь суеверный, за каждое доброе дело подарок делает кайрыш. За недоброе дело подарок тоже полагается, только другой. Очень уж не любят аборигены в долгу оставаться. Чтобы процентов по долгам не накопить и не потащить их в другую жизнь. Я, конечно, во все эти суеверия не верю, но... у нас ведь тоже поговорка есть: "У жадного и скупого с друзьями фигово".
Да и с бляхой лекарской Алми мне помог. Я-то по глупости вовремя не подсуетился, и все подходящие пациенты с караваном отчалили. А чтобы практиковать здесь, одного умения мало. Надо еще разрешение и подтверждение иметь бляху особую. Обычно этим наставник будущего лекаря занимается, когда решит, что ученик достоин. Бывают, конечно, исключения из правил наставник там внезапно и скоропостижно покинет этот мир или сволочью такой окажется, что про разрешающую бляху и думать не думает, нужен ему, понимаешь ли, пожизненный ассистент и мальчик на побегушках. Вот тогда специальная комиссия собирается лекари, целители, провидец и сборщик налогов, и уже они решают: дать или послать. А чтобы слишком часто им не решать, раз в год собираются. Аккурат во время сборов налогов.
А желающему получить бляху всего-то и надо предоставить уважаемой комиссии не меньше двух свидетелей своей успешной трудовой деятельности. Если по-простому то двух живых пациентов, которые согласились рискнуть, и полечиться у недипломированного специалиста. Забавная ситуация получается: если практикуешь без бляхи штраф, а если не практикуешь, то ни бляхи, ни денег в этой жизни не увидишь. Штраф, правда, небольшой, но это он для меня небольшой, а некоторые один золотой и за год не заработают.
Ну, когда пациенту приспичит, он не бляхой интересуется, а репутацией целителя. А репутация у меня та еще оказалась послушать пациентов, так загордиться можно. Я когда в первый раз услышал, не сразу понял, что это обо мне болтают. И Тамиле на мое разрешение положить и забыть. Раз уж я лечу, значит, умею. А, судя по кайрышам, умею очень даже не плохо. Откуда бедной женщине знать, что я про бляху и комиссию только в день сбора налогов узнал. Да и то, если б Малек не сказал, я бы на сборщика, как на идиота смотрел бы. Типа, моя твоя не знает, и понимать не желает. К счастью, бляха у меня имелась, досталась от погибшего коллеги, что с караваном шел, да под батулму угодил. Вот только не знал я, что это за бляха такая, и для чего нужна. Хорошо хоть не выбросил с остальным мусором, что у травника в сумке валялся. А то пришлось бы мне ползолотого платить за каждого вылеченного здесь пациента, а за покойника золотой. А если посчитать, сколько людей побывало у меня за этот год... Мама дорогая! Сборщик надорвется под моим штрафом.
И не впаришь ему, что только вчера работать начал, или что год неудачный был. С каждым сборщиком провидец шляется. Вот только в моем случае провидец сборщику не помощник не любят почему-то провидцы быть рядом со мной. Всякие причины придумывают, чтобы убраться подальше. Только старик меня как-то терпит. Насмотрелся небось за свою жизнь всякого. Одним кошмаром больше, одним меньше... А тот Многозрящий, что со сборщиком пришел, только глянул на меня и тут же вспомнил, что Тамиле чего-то недоговорил. Сказал, чтобы мы начинали без него, а он подойдет, как только освободится.
Сборщик заметно удивился, но начал, как ему и было велено. А когда увидел, какую бляху ему показывают, удивился еще сильнее. С таким "дипломом" в деревне сидеть надо, гербарий собирать, да по грошику за мешок продавать. Или насморк лечить у самых рисковых пациентов.
Хорошо, мужик попался понятливый: за будущий кайрыш совет умный дал. Я этому совету и последовал. В тот же день, пока сборщик отдыхал от трудов праведных. В моем доме отдыхал. А чтобы ему не очень скучно было, я поляну велел накрыть, и трех девушек, приятных глазу, пригласил. А сам в комиссию подался квалификацию повышать. Вот по пути к Алми и завернул, в свидетели звать. Его-то я давно лечил, когда в этом городе еще не жил и не практиковал. Вторым можно было Малька взять, но не хотелось мне почему-то про его болячки рассказывать. Да и самому хвастаться не хотелось, что меня таким зверушкам заказывают. Вряд ли эта информация на пользу бизнесу пойдет.
Алми согласился сразу же. Только попросил, чтобы я роды у его жены принял, когда срок придет. Втемяшилось мужику в башку, что при мне обязательно сын родится, а без меня опять дочка получится. Он даже ко мне наведаться собирался после налоговых дней, а я сам взял, и заявился. Значит, боги улыбаются ему.
Мне они тоже улыбнулись возле лавки Алми я столкнулся с поаловодом. И едва Кранта успел остановить. Он того мужика на тряпочки чуть не порвал. Оказалось, что мужик какую-то занятную фиговину с дальних краев привез, и толкнуть решил знакомому продавцу. А когда меня увидел, обрадовался так, что нортора не заметил. Вот и полез общаться. Я-то его не помню, а этот поводырь помнит, что должен остался за лечение. Ничего особенного у него не было, всего лишь вывих большого пальца профессиональная травма, по молодости и неопытности все поаловоды этим страдают. Да я столько этих пальцев вправил, что и не сосчитать! Бывало, по три раза на день одному и тому же поводырю вправлял. Вот и с этим так получилось. А в последний раз ему заплатить нечем было. Только собой или поалом. Но я от такой платы отказался.
Так я и попал на комиссию с двумя живыми свидетелями. А провидец, что в ней заседал, чуть в истерике не забился, когда меня увидел. Вроде, старше того, что ко мне домой заявился, а такой нервный. Сказал только, что у него срочные дела, что ему домой надо, и что он без всяких заглядываний в прошлое видит, что я не только лекарь замечательный, но и самый правдивый человек в этом городе, и что мне можно верить без всяких проверок. Выпалил все это на одном дыхании и быстренько смылся. Посылать за другим провидцем не стали. Время к обеду, всем тоже домой побыстрее хотелось. Заставили только Алми и поаловода поклясться, что после моего лечения они остались живыми, и что ко мне претензий не имеют.
Потом я узнал, что для повышения квалификации мне и одного Алми хватило бы. Он мужик известный и ко многим целителям со своей болячкой ходил. Кстати, на его живот все лекари и целители в комиссии полюбовались. А поаловода быстро отпустили, даже палец его щупать не стали.
Дольше всего пялились на бляху, вроде как, мою. Ничего особенного в ней не было, только край немного оплавлен. Но когда я сказал, что это из-за молнии, все вопросы исчезли сами собой. Тут считается, что поджаривание молнией стимулирует способности. Небольшое, понятное дело, поджаривание. Без обугливания.
Потом еще решить не могли какую бляху мне выдать: целителя или врачевателя. Вроде бы, и тот и другой людей лечат, но одному подсобные средства нужны иголки там, ножики всякие, камешки полированные, травы лечебные, а другой без всего этого обходится, ему рук и голоса хватает. А у меня оказывается, и так, и так получается, прям, не человек, а универсал-многофункционал. В конце концов, выдали мне две бляхи, и на этом дело закончилось. Правда, за две бляхи и двойные налоги полагаются, но... за все надо платить. За талант, оказывается, тоже. Если ты им на жизнь зарабатываешь.
Это уже потом, когда мы с Алми рождение его наследника отмечали, я и залез в долги напросился на знакомство с капитаном Баргом. Тогда песнопевец чего-то рассказывал, героическо-романтическое, про море, дальние походы, ну и про отважного капитана. А счастливый папаша взял да и похвастался, что и сам, когда был молодым и рисковым, тесное знакомство с ним водил. Да и сейчас еще встречаются иногда. В лавке. Вот мне и приспичило пообщаться с тем капитаном. Хотелось бы узнать, какое отношение его "Крылатая кошка" имеет к той, что я на печати видел. Да и еще пара вопросов у меня к нему имеется. Я-то думал, капитана давно в живых нет, если уж песни про него слагают, а он один из оптовых поставщиков Алми оказывается.
Теперь кайрыш за мое любопытство полагается. И как можно скорее. Пока капитан в городе. А то он, вроде, все свои дела уладил и скоро отчалит. Хорошо ему, а я тут голову ломаю, чего бы такого Алми подарить.
Может, к другому антиквару зайти, чего-нибудь интересного присмотреть? Типа, сувенирчика на добрую память. Жаль, что Алми успел третью жену купить, а то был бы нормальный подарок. Но мужик сам подсуетился. Как только вторая сына родила, в тот же день и купил. Уважаю. Реальный мужик. Обещал сделал. Теперь вторая посылает третью туда, куда первая послала ее. Думаю, у мужика не жизнь, а сплошной сериал начался.
Блин, опять я про сериалы думаю!
Кому сказать засмеют: Леха сериалами увлекся...
А я не увлекся!
Я их вообще никогда не смотрел. И смотреть не собираюсь. Не по чем смотреть. Телевизора нету. Да и не интересно мне на такую ерунду время тратить. А сон это совсем другое... это...
Да и кому, какое дело, чем я занимаюсь под своим одеялом?! Чем хочу, тем и занимаюсь. Мужик я самостоятельный, ни перед кем отчитываться не собираюсь. Захочу на луну выть стану, захочу опять браслет надену. Да и не буду я им долго пользоваться. Вот только убеждусь... или убедюсь?.. Короче, как только узнаю, что этот арапчонок мне не родня, так сразу и верну браслет. Пускай старик другому идиоту его впарит. А я обойдусь без такой развлекушки. Может быть, потом... когда-нибудь... если ностальгия вдруг забодает... тогда и загляну в родовую память еще раз. Может, и узнаю то, чего хочу.
Кстати, Санут ушел, пора сон досматривать.
Интересно, чего Ксюха скажет той забывчивой дурынде? Понятное дело, что ничего хорошего, но хотелось бы поточнее. И дословно. Бабы так смешно матом разговаривают.
8.
Все знают, что понедельник день тяжелый. А если нерешенные проблемы тянутся еще с той недели, то лучше бы их отложить до вторника. Вот только моя проблема не откладывается не тот случай.
Я с самого утра ищу Кисоньку. А он, как Фигаро, и тут, и там, и еще где-то. Все его видели "вот только что пробежал!" - одна я его не могу нигде застать. Словно он прячется от меня. Или прячется без всяких "словно"? Натворил дел, а теперь стыдно на глаза показаться?.. Только я его все равно выловлю, не сейчас так вечером, он сегодня опять дежурит. Подменяет кого-то.
Сегодня в больнице проверка или комиссия все с самого утра бегают, как клюнутые куда-то. Даже осмотра толкового не было. Забежали толпой почти все незнакомые спросили "как дела?", и убежали не дослушав. Олежку тоже смотреть не стали. Детская увидела, что он спит, сказала "потом зайду", и умчалась за остальными. Еще и дверью так хряпнула, что штукатурка посыпалась. Но сыночка не проснулся.
Негритенок тоже просыпаться не стал.
Он почему-то много спит. Я хожу по коридорам, а он спит, еду в лифте спит, зашла в аптеку тоже спит. Только, когда голодный, просыпается. Или, если закакашкался. Оставлять малыша самого боюсь. Два раза пробовала, больше не хочется. Вот скажет Кисанька, что все будет в порядке, вот тогда и оставлю. А пока пускай побудет со мной. Ноша не велика, плечо не отвалится. Вчера я его полдня на руках носила и ничего жива. А после обеда кенгурятник купила переноску для совсем маленьких. Мягкую, теплую и с фиксатором для спинки. Я для Олежки это собиралась купить. Потом, когда выйду из роддома, но спустилась в аптеку за бутылкой воды, и увидела нужную вещь. Купила сразу же. Хорошо, что денег хватило. Обычно, я неделю или две думаю, надо брать или обойдусь как-нибудь. А когда понимаю, что надо и не обойдусь, начинается обычная нервотрепка: то вещи нет, то денег, то расцветка не нравится, то размер не мой. В конце концов, я покупаю то, что хотела, но на порадоваться сил уже нет. А вчера вдруг подумала, что пора жить по-новому. Надо взяла, и не стоит тратить время на поиски в других местах. Лучше я это время с Олежкой проведу. И не буду расстраиваться, если узнаю, что где-то можно купить дешевле. Буду считать, что компенсировала этим лишнюю беготню и нервотрепку.
Уже в палате примеряла кенгурятник, вложила в него негритенка Олежка спал, а этот все равно на руках и сразу поняла разницу: и ребенок при мне, и руки свободны. Еще в шарф широкий завернулась красота! И малыш от сквозняков закрыт, и мне теплее не июль месяц ведь на дворе. Да и показывать негритенка кому попало, не хочется. Вот скажет Кисонька, что можно, тогда и покажу. Другие-то мамочки не таскают с собой маленьких, Олежку я тоже не таскаю, но он и остается спокойно один, а этот... И что делать с ним ума не приложу. И посоветоваться не с кем. Не хочется Кисоньку подставлять. И эту... дуру забывчивую.
Поскорей бы Кисонька нашелся! А то уже и обед скоро.
Из столовой во всю пахнет гречневым супом. Столовой эту комнату только мы называем. Так проще и быстрее. А на двери ее висят две таблички: на одной "Комната приема пищи" написано, а на второй четверка. Красного цвета. А больничный персонал говорит правильно и длинно: "комната приема пищи". Тетя Шура, что привозит тележку с едой, всякий раз громогласно сообщает: "Ходячие пациентки пищуются в комнате приема пищи, а лежачие пищуются под капельницей!" И так она вкусно говорит это "пищуются", что и не хочешь есть, а все равно тарелку под черпак подставишь. Пускай не домашний харчик, но теплый, свежий и за то спасибо.
В столовку я вошла как раз вовремя тетя Шура понасыпала всем голодным и на меня внимание обратила.
- Бери тарелки, девонька, пищуйся. Тебе детенка кормить надо.
Это она бирку у меня на руке заметила. Потом я вспомнила, что бирки на этом этаже у всех, и обозвала себя дубиной стоеросовой. Но тарелку взяла, и от двойной порции не отказалась. Хорошо, что у меня обе руки свободные! Были. Так, держась за тарелки, я и стала высматривать место за столом. Высмотрела у окна. За тем же столом сидела Ольга.
Ольга тоже в субботу рожать собралась, только раньше меня. Ее сразу после обеда наверх забрали. А я ни в субботу о ней не спросила, ни вчера не зашла, даже не вспомнила, что мы с ней на одном этаже. То целыми днями рядом крутилась, когда она мне нужна была, а теперь вот и думать забыла. Неудобно-то как! Что она обо мне подумает?
Села возле Ольги, пока место не заняли. Поздоровалась, поздравила, сказала спасибо за поздравление, а извиниться постеснялась. Знаю, что надо, что виновата, но язык не поворачивается. И Светка рядом сидит. Она мне еще в палате надоела. Хорошо, что мы теперь в разных палатах.
Конечно, возле окна не очень тепло, но лучше уж есть сидя, чем стоя хлебать. Я и так последнее свободное место заняла. Не все ходячие мамочки обедали в столовке. Или ребенок не отпускал, или аппетита не было, или был, но в другое время. Тогда пациентки харчили в палатах то, что Бог послал, и домашние принесли. Да и места в столовке совсем немного: три стола, шкаф, холодильник, мойка и десять стульев. А для одиннадцатой голодной посадочное место не предусмотрено. Мостись на подоконник, если стоя есть не хочется. Но зимой лучше стоя, чем на холодном подоконнике.
Пока я раздумывала над несовершенством мира, Ольга закончила обедать и вытащила из кармана сложенные листочки. Развернула, постучала ложкой по стакану, привлекая внимание сидящих за другими столами.
- Девочки, я тут набросала небольшой списочек. Все самое необходимое, что может понадобиться молодой мамочке. Рекомендую ознакомиться и скопировать, - и помахала тетрадными листочками, исписанными с двух сторон.
Светка первой схватила их, повертела, глянула на самый последний и возмущенно заявила:
- Здесь же больше двухсот пунктов! Это же рука отвалится все писать!
- Тогда отксерь, - предложила практичная Наталья, и тут же отобрала листочки. После меня. Так, что здесь имеется? Ну, и почерк у вас, Ольга... не знаю отчества.
- Для пациентов Ольга Валентиновна, а между нами девочками Ольги будет вполне достаточно. А почерк у меня обычный, "докторский".
- А вы по чем доктор? заинтересовалась Светка. Вот у меня тут...
- Я доктор по детям, - перебила ее Ольга. "Педиатр" называется. А если у тебя что-то где-то не так, то с этим лучше обратиться к Кисоньке.
Все засмеялись. Я тоже невольно улыбнулась, вспомнив неуловимого Юрия Андреевича или Кисоньку, как за глаза называли его пациентки. Гинеколог он милостью Божьей, и все стараются попасть в его палаты или рожать на его дежурстве, но манера выражаться у него своеобразная. Некоторые впечатлительные пациентки или их родственники жаловались главврачу. Я случайно услышала, как он читал Кисоньке нотацию, чисто формальную, потому как надо. Юрий Андреевич выслушал все молча, буркнул: "Ладно, понял" и опять вошел в палату с неизменным: "По кроваткам, кисоньки, покажите писоньки". Как говорится, горбатого могила исправит.
- А я не знала, что педик это сокращенно от педиатр, - сказала вдруг Светка.
Я чуть чаем не захлебнулась, когда такое услышала.
- Нет, милая, - ласково ответила Ольга. Педик это сокращенно от проктолог. Только сокращали на английском.
- Правда? Я запомню, - обрадовалась Светка.
Похоже, Ольгину шутку она восприняла всерьез.
Я тоже потянулась к списку:
- Можно?
Наталья без особой охоты отдала листочки.
- Я только посмотрю, - пообещала я. А если надо, то отксерю в двух экземплярах. Тут внизу и ксерокс есть.
- А ты откуда знаешь? удивилась Наталья.
- А я здесь уже неделю лежу.
- Что, осложнения какие-то? У тебя или... - заинтересовалась Светка.
- Нет. Слава Богу, все в порядке. Просто я за неделю до родов легла. На всякий случай. Погода такая, что скорая может и не успеть.
- И правильно сделала, - кивнула Ольга.
А Светка разочаровано вздохнула. Эта мамашка обожала слушать рассказы о всяких страстях-напастях, что случаются с другими. Или долго и нудно рассказывать про какой-то сериал, который никто, кроме нее почему-то не видел. Ее послушать, так кажется, что она больше ничего и не смотрит. И как фифочка, в модной прическе и в дорогущем маникюре, смогла выносить и родить ребенка, я слабо представляю. Ну, какая из нее мамаша? Ее же саму с ложечки кормить надо. Наверно, вся семья, а может, и две семьи, сдували пылинки с этой "хрупкой лилии", а она лежала под телевизором и изображала из себя умирающую леблядь.
- Ольга, я давно хотела узнать, - начала Наталья, ревниво посматривая на листки в моих руках. Вас специально учат так неразборчиво писать или это у тебя почерк плохой?
- Почерк у меня вполне нормальный. Был. Но напишешь что-нибудь совершенно безобидное разборчивым почерком, а впечатлительная мамочка возьмет карточку, прочитает и начнет таскать ребенка по бабкам и экстрасенсам. И зачем мне такое счастье?
Насчет впечатлительности мне не надо много рассказывать. Моя начальница каждое утро начинала с тщательного и подробного разбора очередного сна. Почему она решила, что я что-то в этом понимаю, трудно сказать, но первую половину дня все разговоры крутились вокруг одной единственной темы: "Чего Вере Петровне надобно ждать от судьбы?" После двенадцати, когда магазин открывался, начальница высматривала знаки судьбы в каждом покупателе и в каждой покупке. А если знак не высматривался, то к высматриванию пытались подключить всех сотрудниц, вместе с уборщицей тетей Зоей. Достала меня эта Вера Петровна так, что я от нее в больницу сбежала, на неделю раньше. Сидеть в декрете и слушать, что думают обо мне родители, не хотелось. Папа обязательно найдет, что сказать, чтобы я себя последней дрянью почувствовала. Вот и не стала им ничего говорить. И ездить к ним не стала. Осталась жить на той квартире, что мы с Темкой на год вперед сняли. И работала, пока могла. Чтобы самой в четырех стенах не сидеть, и не думать всякое... разное. Да и деньги лишними не бывают. Надеяться-то мне больше не на кого.
- Ольга, а вы точно уверены, что нам все это понадобится? Наталья, вроде бы случайно, коснулась листков и, опять же, вроде бы случайно, забрала их у меня. Все-таки здесь много чего написано...
Отнимать листы я не стала. Не драться же мне с этой бизнес вумой из-за двух бумажек. Да и весовые категории у нас разные.
- Наташа, а кем ты работала до декрета?
- Адвокатом.
- Я почему-то так и подумала, - улыбнулась Ольга. Только не обижайся, Наташенька. Просто каждая профессия накладывает свой отпечаток. А теперь ответ на твой вопрос: написала я только самое нужное, что сильно облегчит жизнь маме и ребенку. Особенно в первые месяцы.
- Я не обиделась, - сказала Наталья и потрясла тетрадными листками. Но мне здесь кое-что не понятно...
- Я тоже не поняла пункт пятьдесят семь! радостно сообщила Ирочка.
Она стояла возле Натальиного стула, который вдруг оказался возле нашего стола, оттеснив Светкин стул к самому окну, и заглядывала Наталье через плечо. При Ирочкином росте это было совсем не трудно. Метр пятьдесят в тапочках на каблуке, крепенькая, улыбчивая, отчего на румяных щечках появлялись замечательные ямочки. При темных волосах и смуглой коже, Ирочка почему-то казалась светлой, и так легко носила свой большой живот, что все невольно улыбались, когда видели этот шарик на ножках. Сегодня, рано утром Ирочка родила двух девчушек, а уже к обеду вышла в столовую на привычные посиделки-постоялки. Везде, где появлялась Ирочка, люди начинали улыбаться. Там, где появлялась Ольга, сразу же начинались разговоры на тему: "Что делать с ребенком, если у него..."
Бывают люди, которым просто необходимо изливать на окружающих свои знания, и хорошо, если окружающие с благодарностью впитывают излитое, а не отбиваются камнями и палками.
- Пункт пятьдесят семь? А что там?
Ольга потянулась к исписанным листочкам. Наталья показала из своих рук, не желая расставаться с полезной информацией.
- Так... пятьдесят семь... ага, вижу! Бюстгальтер для кормящих, брать импортный, немецкий или итальянский. Ну, и чего здесь непонятного?
Ольга посмотрела на Ирочку, улыбнулась ей, потом повернулась к Наталье.
- То, что бюстгальтер нужен, это мне понятно. И зачем два брать, тоже понятно. Но почему импортный? Что наш нельзя? уточнила вопрос Наталья.
- Можно. Но импортный лучше.
- А как же "поддержим отечественного производителя"? захотелось мне пошутить.
- Вот когда отечественный станет шить лучше и дешевле импортного, вот тогда я и стану его поддерживать. Обеими руками.
Наталья кивнула, похоже, удовлетворенная ответом. Но тут встрепенулась Светка.
- Но ведь немецкий бюстик в четыре раза дороже нашего!
Можно подумать, что она голодает. Сама же хвасталась, что двести долларов потратила на прическу. Я этот кошмар не стала бы делать, даже если бы мне триста заплатили!
- Если ты спустишься на первый этаж и заглянешь в аптеку, там бюстгальтеры немного дешевле. Там все немного дешевле, чем в центре. Если кто-то не приобрел еще приданое для ребенка, рекомендую приобрести. Можно, конечно, и наш бюстгальтер купить, там и такие есть, но, после первой стирки, резинки у него растягиваются и ничего не держат. Не говоря уже о том, что весь срок кормления в этой сбруе не выходишь.
- Почему? спросила Светка, рассматривая испорченный маникюр.
За день до родов нас всех заставили обрезать ногти.
- Да спать в нем неудобно! Я тоже как-то погналась за дешевизной, купила и так намучалась, что, и сама больше не покупаю, и другим не советую.
- Как спать?! Светка отвлеклась от своих ногтей и захлопала фиолетовыми ресницами. Зачем спать?..
- Спать, как получится и сидя, и лежа, и чем больше, тем лучше быстрее восстановишься. В первые месяц-полтора ребенок спит очень много, поел и спит вот и ты спи. А будешь спать без бюстгальтера, все будет в молоке и ты, и постельное, и муж оно тебе надо?
- А как же?..
Вид у Светки стал такой, словно она вот-вот заплачет.
- Берешь прокладки для груди, вкладываешь в бюстгальтер, и спишь себе спокойно. Правда, при гиперлактации они держат совсем недолго, но уж лучше так, чем совсем ничего. Кстати, прокладки есть в той же аптеке.
- Оля, а эта гипер... ну, то что ты сказала... это что?
Когда эта фифочка делала удивленные глазки и приоткрывала свой накрашенный ротик, вид у нее становился, если не полной дуры, то весьма-весьма упитанной.
- Все очень просто, Света. Если грудь у тебя увеличится на два-три размера, а молоко начнет течь само вот это и будет гиперлактацией.
- Да? - Светка потрогала свою, и так не маленькую грудь. А это опасно?
Лекцию подошла послушать еще две мамочки. До этого они неторопливо и вдумчиво поглощали обед.
- Это неприятно, но не более того, - ответила Ольга.
Светка разочаровано вздохнула.
- И что с этим делать? спросила она, и опять засмотрелась на свои пальцы.
- Ничего особенного: сцедить немного в стерильную посуду или дать грудь ребенку. Он покормится и молока станет меньше.
- А кормить обязательно? Светкино внимание разрывалось между разговором и испорченным маникюром.
- Наверно, нет, - это меня вдруг пробило на юмор. Вот мне как-то подарили золотых рыбок, я их две недели не кормила, а на третью и кормить некого стало.
- Да я не об этом! Разговор заинтересовал Светку больше ногтей, она махнула рукой и, с обидой в голосе сообщила: - Я не собиралась уморить ребенка голодом.
- Да? А чем?
Это опять я выпендриваюсь.
У Светки задрожали сиреневые губки, и она так посмотрела на Ольгу, что та не выдержала:
- Оксана, пожалуйста, не надо, - попросила она меня.
Ну, не надо, так не надо. Когда меня вежливо просят, я и помолчать могу. Ольга мне в матери годится. Но, кроме опыта, чувствуется в этой женщине доброта и надежность. Такая пообещает и обязательно сделает. А еще Ольга удивительно отважная женщина! Она поздно вышла замуж и первого ребенка родила в тридцать шесть, второго в тридцать восемь, а еще через два года третьего. Я бы так не смогла. Другое поколение, другое воспитание и совсем другой запас прочности. Вот моя мама, когда возвращается с базара, такие сумки тащит, что лошади оборачиваются с завистью. Правда, в свои сорок один она выглядит лет на пятнадцать старше, но если бы маму приодеть, подкрасить, подстричь красивее мамирьяниной мамаши стала бы. Вот только за какие шиши "приодеть, подкрасить"?.. С нашим папашей приоденешься и подкрасишься только в мечтах.
- Оля, я хотела спросить... - опять заканючила Светка, и тут же посмотрела на меня, когда я скрипнула стулом.
Говорить: "А теперь не хочешь?" я не стала. Вдруг фифочка расплачется, распсихуется, а потом скажет, что из-за меня у нее молоко пропало.
- Спрашивай, - Ольга подбадривающе улыбнулась.
- А можно я не буду кормить ребенка грудью? А то он испортит мне форму груди, а потом...
Ольга тяжело вздохнула. Похоже, такие бредни она слышит не в первый раз.
- Света, если тебе все равно, что будет с желудком твоего ребенка, можешь вместо сиськи давать ему соску. Но в больницу искусственники попадают намного чаще, чем...
- Но на смесях написано, что они могут заменить материнское молоко!
- А водку можно пить вместо воды! не выдержала я. Жидкая и звучит почти одинаково, только по вкусу разное.
- Оксана права, - неожиданно поддержала меня Ольга. Самая лучшая смесь все равно хуже материнского молока. Если мать, конечно, нормальная и здоровая. Я не говорю уже о том, что хорошая смесь и стоит соответственно. Но ее мало купить, надо еще приготовить. А когда ребенок начинает орать среди ночи, то легче закрыть его ротик сиськой, чем дрожащими руками что-то отмерять, насыпать, размешивать, наливать, стерилизовать... И чем быстрее стараешься сделать, тем больше шансов разбить или разлить.
- А мой ребенок не кричит, - гордо заявила Светка.
- Сколько ему?
- Третий день.
- А у тебя мальчик или девочка?
- Мальчик. Муж хотел мальчика и вот... - гордости в Светкином голосе стало еще больше.
Можно подумать, что только она родила сына своему мужу, а у всех остальных родились неведомые зверушки. Кстати, мой Олежек тоже не плачет, только кряхтит, когда закакался.
- Поздравляю, - сказала Ольга. Вот уж кто само терпение и доброжелательность. И хочу тебя сразу предупредить: недель с трех-четырех и до трех месяцев мальчики много плачут и, как правило, по ночам.
- Почему? радость со Светкиного лица куда-то подевалась.
- Болит животик, налаживается мочеполовая система, - начала объяснять Ольга, но посмотрела на Светку и упростила объяснение: - Короче, перед тем, как пописать, ребенок плачет, пописал опять плачет, голодный плачет, закакался тоже плачет...
- А как же я узнаю, отчего он плачет?
Кажется, Светка сама готовилась заплакать. На этот раз не я довела ее до слез.
- Разберешься. Все приходит с опытом.
- А может быть, мой сын не будет плакать?
Эта фифочка действительно такая наивная или притворяется? Чего еще ее сын не будет делать? С девочками гулять, денег у родителей просить, неудобные вопросы задавать?.. Так чего не будет?
Ольга задумчиво посмотрела на наивную мамашу и спросила:
- Света, а сколько тебе лет?
- Восемнадцать. А тебе?
Восемнадцать?! А я думала, что двадцать восемь. Эти черно-фиолетовые пряди здорово старят ее.
- А мне сорок, - спокойно ответила Ольга, будто ей каждый день "тыкают" всякие соплюшки.
- Такая старая?! Ой! и Светка закрыла рот ладонью. Извини... те, я не хотела... я думала, вам меньше.
- Спасибо на добром слове. Все думали, что мне меньше. Пока я с животом ходила, никто мне больше тридцати не давал. Это в больнице меня сразу в старородящие записали.
Ольга говорила спокойно, благожелательно, словно ее и не обидели слова этой дурищи. Наверно, Светка была блондинкой до того, как покрасилась.
И откуда у Ольги столько терпения? Я бы эту фифу уже послала к такой-то матери и на белом катере.
- А я думала, что в сорок уже не рожают, - захлюпала носом Светка.
Хорошая тушь у нее, слезостойкая.
- И в сорок рожают, и в пятьдесят три, как моя мама, и в шестьдесят два. Эту иностранку недавно в книгу рекордов занесли. Так что чудеса иногда случаются. Может, и твой ребенок не будет много плакать. Сыновья моих знакомых плакали, и мои мальчики плакали, а твой...
- А сколько их у тебя? заинтересовалась Светка. Про то, что Ольга в два раза старше, она уже забыла. Или у фифы язык болит от слова "вы"?
- Двое, - ответила Ольга. Ой, нет, уже трое.
- А зачем тебе столько? Муж захотел?
Рыдать Светке уже перехотелось.
- Это мне захотелось девочку, а муж помогал в меру сил.
- Ну, и как?
Она таки точно была блондинкой!
- Как-как, - не выдержала я. Или сил не хватило, или отмерял неточно!
Ольга только усмехнулась. Уважаю. Железные нервы у женщины.
Пока до фифы доходила моя шутка, к разговору подключилась Наталья. До этого она слушала с таким сосредоточенным видом, будто запоминала каждое слово. А может, и запоминала, кто их, адвокатов, знает.
- А мне говорили, что после мальчика обязательно девочка рождается.
Еще одна наивная.
- Ты еще скажи, что снаряд дважды в одну воронку не падает, - предлагаю ей.
Наталья притворяется глухой и выжидающе смотрит на Ольгу. Только листочки свернула в трубочку и хлопает по ладони.
- Насчет снарядов, не знаю, - говорит Ольга в своей неторопливой манере. А в жизни бывает по-всякому. Есть у меня знакомая мама, так у нее пять девочек подрастают. Старшей семь лет, а младшая только научилась ходить.
- Ох, ничего себе! впечатлилась Светка. Бедная!..
Голос у нее при этом был такой счастливый, будто она радовалась, что это счастье привалило не ей.
Наталья отреагировала намного спокойнее, только попросила у Ольги номер телефона. "Это если муж начнет говорить про второго...", - пояснила она, записывая что-то в блокнотик. Интересно, она и в родзале была с мобилой, блокнотом и ручкой?..
- А насчет формы груди... - Ольга вздохнула и посмотрела в окно. Все тоже посмотрели, что делается на улице. Там начался дождь со снегом. Это спорный вопрос. Одни женщины говорят, что портится, другие что ничего подобного, если правильно подобрать бюстгальтер и пользоваться кремом от растяжек. А я вот думаю, что настоящую красоту ничем не испортишь: ни прической, ни беременностью, ни размазавшимся макияжем.
- А у меня размазался макияж? Где?.. забеспокоилась Светка, доставая из кармана зеркальце.
- У тебя, как раз, все в порядке, - обрадовала ее Наталья.
- А у кого нет? завертела головой наша красотка. У Оксанки, да?
- С чего ты взяла? удивилась я.
Уж в чем, в чем, а в этом я виноватой не была.
- А у тебя румяна по всем щекам размазаны! радуется фифочка.
- А на носу их нет?
- Нет.
И, кажется, это ее огорчило.
- Ну, и слава Богу, что нет. Хороша бы я была, с красным носом!..
- А еще у тебя помада яркая! Сейчас так не модно.
- Глаза у меня тоже ярко накрашены?
- Глаза?.. Этот эксперт по макияжу целую минуту изучает мои глаза. Нет, глаза нормально. Я и сама так раньше красилась. Когда натуральность была в моде.
Высшая оценка, прям! "Я и сама так..."
- Только ресницы ты слишком густые наклеила. Из-за них не поймешь, какого цвета глаза. А еще...
- Спасибо на добром слове, как уже тут кто-то говорил, - мне надоело ждать, сколько еще бочек дегтя добавится к одной ложке меда. Мне, конечно, приятно узнать мнение компетентного специалиста, но я не крашусь в роддоме.
- Что, совсем?!
Похоже, эта информация не укладывалась в Светкиной голове. Парадокс: в пустую голову, а не лезет.
- Совсем. Все, что ты видишь, это мое, родное. Можешь пощупать, если не веришь.
Ну, кто ж мог знать, что она такая недоверчивая! Эта ненормальная полезла щупать, и чуть без глаза меня не оставила.
- Ты чего головой вертишь?! Я ноготь себе сломала!
Наглости вагон и маленький совочек. Меня еще и виноватой сделала.
- Извини. Больше не буду. В следующий раз дам залезть тебе в глаз, - сначала сказала, а потом поняла, что в рифму получилось. От огорчения, не иначе. Вот как царапина на носу заживет, так сразу и дам.
- А ты поцарапалась? Светка опять наклонилась ко мне. Бе-едная.
Таким же тоном один мой знакомый говорит: "проти-ивный". Я не удержалась и тоже сказала:
- Уйди проти-ивная. Я не такая, я жду трамвая, - еще и рожу соответствующую скорчила.
Девочки засмеялись, даже Ольга улыбнулась, только Светка надула губы.
- А если нет?
- Чего нет?
Я не сразу поняла, что спрашивают не меня. Забыла как-то, что рядом и другие люди есть, и что они тоже умеют разговаривать.
- Извини, Оксана, я не к тебе, а к Ольге.
- И что ты хотела узнать? Ольга повернулась к любознательной мамаше.
Я тоже обернулась. Показалось, что голос знакомый, вот и решила убедиться. И точно Юлька. Стоит возле раковины и моет свою посуду. Похоже, Юлька пришла раньше всех, быстро поела и уже собиралась уходить, но тут Ольга начала лекцию и Юлька задержалась.
- А если молока нет, что тогда?
Вот он наболевший вопрос! Понятное дело, что уйти, не услышав ответ на него, было бы глупо.
- Тебя, кажется, Юлей зовут?
Юлька кивнула.
- И у тебя нет молока? Совсем нет? И не было? А сколько дней после родов? А ребенка сразу приложили?
Взгляд у Ольги стал профессионально-озабоченным, будто она не в столовке сидела, а принимала очередную пациентку в своем кабинете. На каждый Юлькин ответ она понимающе кивала или подбадривающе улыбалась. И никакой спешки, никаких возмущений, вроде: "Женщина, вы несете полную ерунду. Я врач, я лучше знаю, как надо. И нечего тут вопросы задавать некогда мне всем объяснять. Возьмите книжку и почитайте, а меня другие больные ждут".
Хотела я сказать этой хамке, что я не больная, а беременная, но ее из кабинета вызвали. Пока я из кресла выбиралась, пока шмотки на себя натягивала, эта... в белом халате так и не появилась. А я больше не появлялась у нее. УЗИ и анализы сделала в платной клинике. Пусть и дороже, но отношение совсем другое. Потом от других мамочек наслушалась, чего они натерпелись, пока по больницам ходили, и поняла, что сделала все правильно. Спокойствие, спокойствие и еще раз спокойствие, как говорил незабвенный Карлсон. И фиг с ними, с деньгами здоровье дороже. Может, Юлька попала к той же любительнице отсылать к умным книгам? Тогда Юльке можно только посочувствовать.
- Говорят, если грудь маленькая, то и молока мало. И ребенка лучше сразу перевести на искусственное кормление, чтобы не мучить ни его, ни себя.
Высокая, чуть выше меня, в теплом халате до пят, Юлька нависала над нами, сидящими, как телеграфный столб. Халат у Юльки в ярких птичках-бабочках да еще с большим воротником, и под этим всем трудно разглядеть хоть какую-то грудь. Кажется, Юлька так хорошо ее замаскировала, что без прожектора и микроскопа не найдешь.
- Юля, я уже говорила, но для тебя еще раз повторю: самая лучшая смесь все равно хуже материнского молока. А все разговоры насчет искусственного вскармливания и его невероятной пользы... - Ольга вздохнула и грустно улыбнулась. Юля, ты взрослая женщина, и прекрасно понимаешь, что все хотят заработать денежку, производители детского питания тоже. А размер груди не имеет никакого отношения к количеству молока. Это я тебе, как врач, говорю и, как мать, выкормившая двоих детей.
- Да-а, но у вас она больше моей, - сомневается Юлька.
- Ну, и что. Вон у Оксаны она еще больше, но это же не повод расстраиваться.
А для Юльки это был повод и еще какой! Она так посмотрела на мой третий размер, словно у меня был восьмой, из чистого золота и бриллиантами украшенный. Ольга поняла, что пример не очень удачный и привела другой:
- Юля, только у коров от размера вымени что-то зависит. Это коровы бывают мясными и молочными, а мамочки молочные все, если у них есть грудь...
- Грудь у меня есть, но... - Юлька прижала ладони к халату.
Все, что у нее "есть", спряталось под ладонями.
- А кроме груди, нужно еще желание кормить. Если не хочешь придумаешь любую отговорку, а если захочешь, то найдешь любой способ сохранить и увеличить лактацию. У меня есть три знакомые мамочки, у всех грудь нулевого размера, так все трое сами выкормили своих малышей. И у каждой молока хватило. Главное продержаться первые шесть месяцев, а потом вводить кефирчики, творожки, кашки, супчики, а после года грудное молоко уже как бы и не обязательно. Есть, конечно, энтузиастки, что кормят до трех лет, хотя бы раз в день, но тут уж у кого как получается.
- А если молоко не жирное? Вот у моей сестры оно было "синим". Она стала подкармливать Ларочку смесями, и молоко совсем пропало.
- Конечно, пропало! Из груди ведь тянуть надо, трудиться, а смесь сама в рот течет. Младенцы не глупые они просто маленькие, а лишнюю работу и они делать не хотят. Юленька, хоть ты не повтори ошибку сестры, - попросила Ольга, как о чем-то важном для себя. Вспомни, что ты не корова, и не пугайся "синего" молока. Оно и не должно быть похожим на коровье. Оно такое, какое нужно твоему малышу. А если переживаешь, что мало молока, то пей перед каждым кормлением чай с молоком. Или после кормления как тебе удобно. И чаще прикладывай ребенка к груди, тогда и молока будет столько, сколько надо. Главное не волнуйся, и все у тебя получится. А от волнений и переживаний у молока вкус портится.
- Большое вам спасибо, Оля. Вы мне так помогли, если бы вы только знали!..
Юлька впервые за весь разговор улыбнулась и даже сутулиться перестала.
О, а у нее тоже, оказывается, грудь имеется. И не такая уж маленькая, как она тут плакалась. Все дело в осанке, если бы я сутулилась, как палочка для коктейлей, то и мою грудь искали бы с картой и на ощупь.
- Спасибо, Ольга! От нас всех тоже большое спасибо! сказала Ирочка. Кажется, не только ямочки на щеках, но даже глаза и брови ее улыбались. Вы так интересно это рассказывали. Вам бы книгу для неопытных мам написать. Простую и доступную. Она бы многим помогла...
- А такие книги уже есть. И наши, и иностранные, - ответила Ольга, поднимаясь из-за стола. Да и писать я не умею.
Хотела сказать ей, что тут много уметь не надо. Если не получается на бумаге, то можно наговорить в диктофон, потом перенести на бумагу или сразу в компьютер. Но потом подумала: а что я понимаю в писательском деле? - и промолчала.
Ольга стала собирать свою посуду, и до меня дошло: она сейчас уйдет, а я так и не узнаю, если не спрошу. И другие не спросят откуда им знать, что именно мне хочется выяснить.
- Оль, а какие книжки лучше?
Это я сумела-таки спросить. Со мной опять случился внезапный приступ стеснительности думала, слова изо рта пальцем придется выковыривать. То болтаю, как сорока, то молчу, когда говорить нужно. Боюсь глупой показаться. Но если меня посылают книжки читать, надо же узнать мнение специалиста. А то в последнее время столько макулатуры развелось открыл, полистал, выбросил.
- Иностранную я бы не советовала. Если, конечно ты не собираешься уезжать за границу.
- Почему?
Что "почему" уточнять не стала, Ольга не дура сама поймет.
И я не из праздного любопытства спросила. Полгода назад я сунулась в одну английскую книгу по родам и беременности, но она мне не пошла, и получилось с ней "полистал-выбросил". Очень бы мне хотелось узнать, почему так получилось. Одно дело, если у меня чего-то не то с мозгами, и совсем другое, если переводчик напортачил. Всегда приятно убедиться, что ты не глупее остальных.
- А у них реалии другие, - Ольга так и осталась у стола с посудой в руках. И некоторые их советы звучат для нас... ну, очень смешно. Я не буду говорить о детях, для меня это больная тема, а вот несколько слов из книги про кошек меня умилили своей простотой. Как вам: "...уезжая в отпуск, оставьте свою кошечку в гостинице для животных"?..
Мы фыркнули, Ирочка засмеялась и покачала головой, а Светка спросила:
- А что здесь такого? Не тащить же кошку с собой...
- И где ты видела у нас гостиницу для животных? перебила ее Наталья, продолжая что-то писать в свой блокнотик.
- Я не видела, - повела плечом Светка. У меня кошки нет. А попугайчика я к маме отвожу. Или соседку прошу посмотреть.
- Не видела и, не знаю, когда увидишь. У нас их пока нет, - Наташкин блокнотик исчез в кармане.
- Кстати, девочки, - напомнила о себе Ольга. Простая и доступная книга для родителей уже есть. Ее Комаринский написал.
- Кто? Я сейчас запишу... - и Наташка, отработанным движением, достала блокнот.
- А я внесла его в список. Давай посмотрим.
Ольга поставила посуду на стол, взяла листочки, только глянула и сразу же:
- Вот, пункт сто пятнадцать.
Ирочка стала на цыпочки, вытянула шею и тоже заглянула в список.
- А я думала это Касперский.
Все почему-то заулыбались, а Юлька спросила:
- Ты с компьютером работаешь?
- Да. А как ты догадалась?
- Только компьютерщик Касперского вместо Комаринского прочитает. Кстати, кто он такой?
- Касперский? от Ирочкиной улыбки в комнате стало светлее.
- Да иди ты!.. В палату! К детям! фыркнула Юлька. Нужен мне твой Касперский, как пуп на лбу. Ольга, может, вы знаете...
- Знаю, - Ольга таки отошла от стола и уже возле мойки сказала. Педиатр он. Я с ним работала. Классный мужик. Вот он точно умеет писать книги. И чувство юмора у него потрясающее. Кстати, одного в его книге нет совета мамочкам не экономить на витаминах. Девочки, если не хотите остаться без зубов, принимайте кальций с витамином Д, - Ольга закончила мыть тарелки и разогнулась. И чередуйте с комплексными витаминами для беременных и кормящих. Их можно взять в любой аптеке. Спросите, вам подскажут. Не экономьте на своем здоровье, потом дороже выйдет.
Она убрала посуду в шкаф, а место возле мойки заняла Наталья. Список опять попал к ней и, вроде бы случайно, исчез в кармане.
- Ой, девочки... Заболталась я с вами, а мне к сыну надо, - спохватилась Ольга. Пока.
И я тоже вспомнила, что мне надо в палату. Олежка уже час один. Как он там без меня? А негритенок спокойно проспал весь обед и, кажется, никто не заметил, что я пришла не одна. Хоть Мамирьяна и говорила, что под моим выменем восьмимесячного живота не видно, но я думала, что она шутит.
Ольга открыла дверь, и я тут же забыла про Мамирьяну из коридора слышался голос Кисоньки. Я выскочила из-за стола, и чуть Светку с ног не сбила.
- А как же посуда? возмутилась она.
- Я еще вернусь! пообещала уже из-за двери.
Если по нормальному, то посудомойка при больнице должна быть. Но... или она от работы отлынивает, или начальство штатную единицу зажало. Решили, наверное, что ничего страшного с пациентками не станется, если они сами за собой тарелки помоют. Спасибо хоть тарелки имеются. Щербатые, правда, но все-таки есть. А то ведь могли сказать, чтобы и посуду свою из дому несли. А там бы и до постельного дело дошло.
Кисонька нашелся за углом. Поговорил с врачихой из детского отделения и собирался уходить.
- Юрий Андреевич!
Я бросилась к нему почти бегом.
- Дубинина? он глянул на меня и махнул рукой. Не до тебя сейчас. Я спешу.
- Подождите! Я вас с самого утра ищу, Вам передавали?
- Нет! Говорю же тебе...
Трудно быстро идти и разговаривать, когда собеседник где-то сзади. Вот Кисонька и налетел на тумбочку, куда мы банки с анализами ставим. Хорошо, что их утром забирают, а то звону было бы!
- Мне с вами поговорить надо!
Пока Кисонька тер бок и устанавливал тумбочку возле стены, я его настигла.
- Я же тебе сказал, что...
- Никуда ваши дела не денутся, - я тоже тихонько зарычала на него. Тоже мне, девочку для побегушек нашел! Подождут. А мое дело срочное!
И я стала выпутываться из широченного шарфа. Специально так замоталась, чтобы не спадал, а теперь вот выбраться не могу. Мамирьяна его пледом называет, а по мне - все, что не квадратное, то шарф, а что не шарф, то платок.
- Дубинина, ты уже не моя пациентка, - Кисонька попытался обойти меня, но я зажала его между стеной и тумбочкой. У тебя теперь другой палатный врач. И если у тебя какие-то проблемы с грудью...
- У меня не с грудью проблемы! Я смогла таки распахнуть шарф. А вот с этим!..
Юрий Андреевич в лице изменился, когда увидел.
- Дубинина, - застонал он, прислонившись к стенке. Твою ж маму...
9
- Малек! Твою ж маму! Какого хрена?
- Господин, ты сам велел разбудить тебя.
Не сразу сообразил, о чем он болтает. Потом вспомнил. Да, велел. Было дело. Но не в такую же рань! Да еще когда сниться начало хоть что-то интересное. Полночи бабскую болтовню слушал, а только дело до важного дошло... пришел этот... исполнительный, и все испортил.
Что, море высохнет, если я лишних пять минут посплю?
Или прибежал бы на пять минут раньше, пока эта Ольга свои лекции читала не так обидно было бы. Я этих лекций в институте наслушался по самое "не хочу". Достали! А Ксюхе, кажется, интересно было. Им же в школе такое преподавать должны. Или я чего-то путаю? А может, она вместо урока "Материнство" с парнем своим общалась? А другие мамашки чего же?.. Не похоже было, чтобы они скучали от Ольгиной болтовни.
Я всегда подозревал, что у мамаш мозги не в ту сторону повернуты, теперь это точно знаю. Полчаса слушать общеизвестные истины и не озвереть!.. Конечно, лишних знаний не бывает, но и повторение мать отупения, если вдалбливать их, а не первооткрывать.
Вот только на фиг мне эти знания сдались?! Куда я их применять буду? Курсы для беременных здесь открою? Чтобы будущие мамаши квалификацию повышали? Так они все эти приемы еще на куклах отрабатывают.
- Господин, ты сказал, что на рыбалку пойдешь. Ты передумал? напоминает о себе Малек.
Уходить и оставлять меня наедине с подушкой он, похоже, не собирается. Было дело, оставлял. А я взял и заснул. Потом его же виноватым сделал. Типа, не разбудил, не проконтролировал, а любимый хозяин на важную встречу почти опоздал. Теперь вот контролирует.
- Сказал. Помню. И ничего я не передумал. Вот полежу немного и встану.
Но так лениво вставать, собираться, тащиться в Нижний город. Понятное дело, что не на своих двоих, но все равно, лениво. Конечно, Мазай для меня и в Верхнем мог бы рыбалку организовать. Он даже предложил. Мол, ничего сложного. Наловить живности, упаковать в кувшины, а в моем озере выпустить... Хочешь рыбалишь, хочешь так на берегу лежи, тифуру пей. Удобно, никуда ехать не надо, и живность никуда не денется. Если ее Молчун не похряпает. Он как раз это озерцо под свое логово и приспособил. Мне-то ничего: я как купался в нем, так и купаюсь, а другие почему-то обходить озеро дальними тропинками стали. А вроде видеть Молчуна не должны бы. Если Многозрящий ничего не напутал.
Нет, рыбалка в собственной ванной это как-то пошло. Такое только зажравшиеся богатеи себе позволяют. А где романтика, а где азарт, а где опасности, в конце концов? С таким же успехом в усуле рыбалить можно. И из спальни выходить не надо.
И все-таки жаль, что Малек не подождал еще пару минут. Пообщалась бы та деваха с Кисонькой, и все было бы ясно. Дурацкое, надо сказать, прозвище! Такое только бабы придумать могли.
Теперь вот браслет еще на день у меня останется. И еще одна ночь поалу под хвост.
Ладно, хватить жалеть об упущенной возможности. Так и другие упустить можно. Надо подниматься и собираться. Мужик я или где? Сказал, что поеду на рыбалку, значит, поеду. Паланкидер, поди, заждался. И Мазай, наверное, уже неделю рыбу прикармливает. Как только узнал, что я к нему в гости собрался.
- Малек, а ты не передумал? спросил я, выбираясь из кровати.
- Нет, господин.
А вид мрачный. Будто меня не на рыбалку, а на войну отправляет. А сам не идет. Потому как хозяин не зовет, а самому идти не хочется. Наверно, Малек родственник Алми. Тоже думает, что рыбалка это опасное дело.
Я бы и Кранта с собой не брал. Но он уперся: пойду! И все тут. А мне, честно говоря, смотреть на его кислую морду надоело. Знаю же, что плавать он не умеет, вот и попытался отговорить его. Мягко и ненавязчиво. Про несчастные случаи на воде рассказывал. Что из собственной практики взял, а что-то придумал. А этот слушал, мрачнел, но не захотел остаться на берегу.
Ну, как же работа у него такая, быть при моем теле!
В конце концов, я не выдержал, и прямым текстом спроси:
- А если лодка перевернет, кто кого спасать будет?
Молчит и притворяется глухим.
- Я ведь могу и не успеть доплыть до тебя! Слышишь, Крант, что тогда делать станешь?
- Я умею не дышать.
Буркнул и отвернулся. Вдруг с той стороны ко мне какая опасность подбирается...
- Значит, пешком по дну пойдешь?
Молчит.
Такой разговор у нас вчера состоялся. Перед сном. Вряд ли Крант передумал за ночь, но на всякий случай я уточнил.
- Я с тобой, нутер.
И не оставишь. Еще три дня назад я пытался ему приказать, а этот придурок упал на колени и шею подставляет. "Возьми мою жизнь, - говорит. Тогда я останусь".
Это же надо, так любить свою работу!
Позавтракали и в путь. Вернее, в паланкин. Малек до ворот нас провожать не стал. Остался на веранде. Я зачем-то оглянулся. И увидел его...
Одинокий и печальный
Стоит Сукхай посреди поля.
И слышит волчий вой прощальный.
И сердце плачет, как от горя.
Лежат тела по всему полю
Травы не видно под телами.
И говорит Сукхай с судьбою
И с...
А дальше я не помню. Не любил я заучивать чужие стихи. И оглядываться на прощание, не любил. А тут взял и оглянулся...
Ну, в плохие приметы я не верю.
А город перед рассветом тихий и спокойный. Будто вымерли в нем все. Или спят еще. Только мне не спится. И небольшой армии сопровождения. В количестве одной боевой единицы. Паланкидера и его команду считаем грузовым транспортом. Поалы тоже могут спать и бежать. Главное, чтобы поаловод не заснул. Кому-то же надо за направлением следить.
Но когда мы добрались до Среднего города, народ на улицах уже появился. Кое-кто даже узнал меня кланяться начали. Я двоим-троим кивнул, а потом шторы задернул. И сразу поход по больнице вспомнил пока до кабинета главного дойдешь, язык заболит всем "здрасьте" говорить.
Вот только за закрытыми шторами темно и душно. Меня опять в сон потянуло. Но спать в паланкине я не люблю. Голова потом тяжелая. И присниться может всякая гадость. Я как-то заснул больше не хочется. Или это Сим-Сим был виноват. Когда он рядом, мне тоже снится всякое. Но Сим-Сима я не часто вижу. Он, как реальный кот, шляется сам по себе. И возвращается домой, когда хочет. Иногда на несколько дней пропадает. А бывает, что сутками дрыхнет на моей подушке. Он и у меня на голове спать мостился. Было дело. Но я ему быстро объяснил, кто на моей кровати хозяин. И Сим-Симыч теперь на подушке устраивается. Сегодня ночью он тоже на ней спал. Хорошо хоть места много не занимает. Плохо растет котяра. Жрет, наверно, мало. Несколько раз я пытался его накормить, но он съест кусок и на меня смотрит. Типа, ты хотел посмотреть, как я ем? Ты посмотрел. А теперь отстань.
Паланкин качнулся. Он всегда качается между Средним и Нижним городом. Ручей там широкий, а моста нет. По камням переходить надо. Это нетрудно. Если одному идти. А если всем четверым, да еще паланкин на себе тащить... Вот и не получается ровно и гладко, как в Верхнем городе. Мне еще повезло с командой опытная попалась. Обычно, пассажиров перед этим ручьем высаживают и переносят. Отдельно от транспорта.
А в Нижнем городе я шторы раздвинул. Не так уж много у меня здесь знакомых. Да и народу на улицах больше, и все спешат, торопятся. Тут некогда в паланкины заглядывать. Ротозей и по шее получить может, если толкнет кого-нибудь. Народ здесь ходит душевный и совсем не слабый, приложат не скупясь.
Дома в Нижнем городе такие же трехэтажные, как и в Среднем. Но здесь они все чем-то похожи друг на друга. Как по одному проекту лепленные. Стена, повернутая к морю, самая узкая, а дальняя шире всех остальных. В узкой стене ворота прорезаны, в дальней несколько дверей. Ворота открываются наружу, а двери внутрь дома. Я немного подумал и понял, зачем это сделали.
Кстати, только в Нижнем городе у домов нет прямых углов. И ни одной прямой улицы здесь нет. И ни одной равномерно широкой. Сужается улица или поворачивает чуть ли не за каждым домом. Переулков здесь тоже хватает. Иногда они внезапно становятся улицей, но такой же ломаной и непредсказуемой, как и все в этом городе. А вот чего тут днем с фонарем не найдешь, так это садов. Даже одного дерева не увидишь. Живого. Которое растет само по себе.
Я не скажу, что дерева в Нижнем городе вообще нет тут все дома деревом облицованы. Бывает, что только первый этаж, а в основном второй и даже третий. Не могу сказать, что это красиво. Ну, один дом, ну два, но не весь же город! И ладно бы дерево было разное или резьбой украшено, а то ведь даже не ошкуренное! Стоит это дом, до самой крыши облепленный грубой морщинистой корой, а рядом еще один такой же, и следующий, и напротив... и все грязно-розового цвета...
Красиво аж выть хочется!
Да и откуда столько дерева набрали?
Кранта спрашивать не стал. Вряд ли он знает. И Нижний город он не любит. И не хочет, чтобы я ходил по этому лабиринту. Тут есть улицы, что несколько раз пересекают сами себя. Одно радует если заблудишься, то по кругу здесь ходить не получится, только по треугольнику. Но все равно, в конце концов, окажешься у моря. Правда, многие улицы заводят в тупик или на треугольные площади. А на каждой площади есть небольшой базарчик, с обязательным рыбным рядом. Есть еще и настоящий рыбный рынок, где свежайшая живая рыба плюхается в огромных чанах. Был я пару раз на этом рынке, когда мне рыбки свежей захотелось. Вместе с Мальком и Крантом был. В паланкине и только днем.
Перед рыбным рынком статуя Многоструйного.
Сколько раз смотрю на него, а все еще не надоело. Кто-то потрясающе талантливый сделал его. Вроде бы ничего особенного: мальчишка стоит на камне. Серый камень, о который расшибаются волны. На камне голый зеленый мальчишка. От воды металл позеленел или сразу таким был, не знаю. И мальчишка, как мальчишка. Среднего роста, худой. И мускулы совсем даже не бугрятся. Не культурист он пловец. Только волосы для пловца слишком длинные. До пят и еще на камень сползают. Ветер растрепал их на отдельные пряди, завертел вокруг мальчишки, и кажется, будто тот в водоворот попал. Хотя, почему мальчишка, я так и не понял. Плечи и бедра узкие такие и у девчонки могут быть, пока у нее грудь расти не начала. А основной признак, по которому отличить можно прядь волос прикрыла. Вот и гадай: кого изображал скульптор. Но местные уверены, что парня. Который потом стал морским богом. Ну, и ладно парня так парня. Может быть, они и правы.
Паланкидер подходил к Многоструйному медленно. И отходил от статуи не спеша. Знает, паразит, когда торопиться нужно, а когда можно и задержаться. Чтобы пассажир в полной мере смог насладиться видом. Да и ветер сейчас не от рынка. Хотя, возле моря, если не рыбой, так водорослями пахнет. А в порту такое амбре!.. Кто не нюхал не поймет, а кто нюхал тому объяснять не надо.
Где-то за рынком обитает Мазай. Но я так ни разу и не добрался до его дома.
Кстати, насчет домов...
Щелкнул ногтем по маленькому белому шарику, что висит внутри паланкина. И шарик тихо и приятно зазвенел. Как чашка из тонкого фарфора. Из такой я чай у Акиры пил. Лет семьсот той чашке. Семейное наследие.
На звон шарика появился паланкидер. Самое забавное, он свой шарик даже в базарном шуме слышит. Проверено. Несколько раз.
- Внимаю тебе, Многодобрый. Твой зов для меня, как голос сладкозвучной Китаму, что рассказывает о несравненной...
Я для этого паланкидера Многодобрый, а не многоуважаемый не в первый раз пользуюсь его транспортом. Только совсем уж незнакомых пассажиров называют "уважаемый". Кстати, мужик пять минут может распинаться, как он рад, что я позвал его. Тоже проверено. Дольше проверять у меня терпения не хватило.
- Я счастлив, что доставил тебе такую радость, - успеваю вклиниться в секундную паузу. Человеку ведь дышать иногда надо. Даже паланкидеру. Вот я и воспользовался его слабостью. А если ты сможешь ублажить мои уши, то сердце мое напитается восторгом, как...
Иногда и мне хочется загнуть что-нибудь из местного разговорного, но запала хватает совсем ненадолго. Да и любопытство проклятое донимает. И чем дольше я буду изгаляться в словоблудии, тем позже смогу задать свой вопрос. И еще не известно, успею ли получить на него ответ. Конечно, ради обстоятельного ответа и транспорт остановить можно. Тем более, что я, вроде бы, никуда не тороплюсь. Без меня все равно не начнут. Как спектакль без губернатора. Вот только на обстоятельный разговор настраиваться не стоит паланкидеры знают обо всем, но понемногу. Работа у них такая.
Пассажиры у паланкидера разные бывают. Один молчит всю дорогу, как тюк с шерстью. А у другого рот не закрывается: и то ему интересно, и это, и пятое, и десятое. Пока такого до места доставишь, охрипнуть можно. Потому-то на поясе паланкидера и булькает маленький кувшинчик. Не пьянства ради, а здоровья для! А если булькать перестанет, так мальчишка сбегает наполнит.
Возле каждого паланкидера всегда мальчишка крутится. Хотя бы один. Для особых поручений. Принести там чего-нибудь или подать, позвать, узнать. Вдруг нужный человечек живет в переулке, где двоим не разминуться. Или вдруг хозяина дома нету. Тогда малец выяснит, где есть, и проведет или приведет. А когда такой мальчишка вырастает, то становится новым паланкидером. Если удача ему улыбнется.
Пока мальчишка выяснял, дома ли Мазай, я слушал рассказ паланкидера.
То, что я принял за кору неведомого дерева, оказалось чем-то совсем другим. Появляется оно после ухода Карающей, и держится в море до первого шторма. Вот рыбаки и спешат собрать ценный материал, вот и рискуют... Штормы после Карающей сильные и налетают внезапно. А рискуют рыбаки всегда почти никто из них не умеет плавать традиция такая. И материал действительно ценный: легкий, прочный, в воде не тонет, в огне не горит и что самое главное! воду не пропускает. А в Нижнем городе, который регулярно затапливается до второго этажа, такое водоотталкивающее покрытие вещь незаменимая.
Конечно, когда сходятся три луны, то море в Нижнем городе и крыши помыть может. В другое время тут не так все трагично. Да и человек тварь живучая ко всему приспособится. Вот и местные приспособились: живут на верхнем этаже. А в нежилых оборудовали склад, мастерскую и гараж. Только вместо машины там лодка стоит. Лодка здесь тоже вещь незаменимая. В каждом доме имеется хотя бы одна. И богатого хозяина можно вычислить по количеству лодок и по тому, сколько этажей у него обложено Слезами Многоструйного.
Забавная, кстати, легенда про эти слезы.
Говорят, что Многоструйный оплакивает всех, кто погиб в море. А так как погибших много, и не только людей, но и всякой живности морской, то и слез нужно много. И времени на оплакивание тоже много требуется. Даже, если на каждого по слезинке ронять. А рыдать ежедневно это ж слез никаких не хватит! Да еще отвлекаться на рыдания посреди важных дел, будто заняться больше нечем так из Многоструйного быстро в Многослезного переименуют. Вот бог и выделил для оплакивания особое время когда Карающая торчит над миром. Все равно, пока она не уберется, ничем другим заниматься нельзя. А раз в двадцать пять лет можно и поплакать. Заодно и тех помянуть, на кого Карающая прогневалась.
Конечно, паланкидер рассказывал все куда красивее и многословнее, но так выспренно я даже думать не могу.
Хотел еще о Многоструйном расспросить, но прибежал мальчишка, и болтовню пришлось прекратить.
- Быстрее на берег! Отлив скоро!
А быстрее это значит "бегом!"
С тех пор, как паланкины усовершенствовали, носильщики бегают. За отдельную плату, понятное дело, и по требованию заказчика. Пассажиров тогда зажимают между двумя подушками и пристегивают ремнями. Еще и петли внутри специальные есть, чтобы руками в них вцепиться.
После того, как мы с Алми устроили гонки на паланкинах, это стало модной развлекухой в городе. Даже ставки делают, как перед отправкой караванов. Правда, в Верхнем городе посматривают на такое новшество свысока, да поплевывают через губу. Типа, мы не такие, мы в плебейские игры не играем. А на самом деле улицы в Верхнем узкие и мало приспособлены для забега. А вот в Среднем!.. От Торговых ворот и до базара... Там не улица, там проспект, можно сказать. С четырех полосным движением. Там четыре каравана в ряд спокойно пройти могут. Могли бы, если точно. Но поальи вожаки те еще придурки, особенно в сезон спаривания. Любого поала воспринимают как соперника, если тот подойдет ближе, чем на пять метров. А если подходит чужая поалиха значит, заигрывает. Значит, ее надо срочно удовлетворить. И плевать, что на спине груз или наездник. Настоящая любовь преград не замечает!
Караваны даже впускают и выпускают через разные ворота. Чтобы два вожака нос к носу не столкнулись. Они же полгорода разнесут, пока выяснят, кто из них круче. Прецеденты уже были.
Бег с крутыми поворотами то еще удовольствие. Особенно, если зажат в тесной коробке и трясешься, как шарик в погремушке. Хорошо, хоть держаться было за что. Так что вывалиться нам не грозило, а вот стукнуться лбами... пару раз я с Крантом чуть не стукнулся. Повезло, что у него реакция хорошая. Обычно, меня не укачивает, но минут через пять такого передвижения, я пожалел, что позавтракал.
Опозориться не успел мы прибыли на пристань.
Мазай нас уже ждал. В компании пяти взрослых сыновей. Еще несколько мелких и голоногих крутились рядом. У тех, что постарше короткие юбки, а совсем малыши были без одежды. Но у всех, даже у мелких, нож с собой. В ножнах и на пояске. И все детеныши обращаются к Мазаю уважительно, обзывая его папочкой. Кажется, в прошлый раз их было меньше.
Выбраться из паланкина, и пересесть в лодку минутное дело. Пока выгребали из гавани Мазай сказал, что настоящая рыбалка там, где не видно города я спросил, сколько у него детей.
- Не помню.
- Как это? Я думал, мужик шутит. А у жены спросить? Она должна помнить.
- Каждая жена помнит только своих.
Ни фига себе! Вот это устроился мужик.
- А сколько у тебя жен?
- Не помню.
Нет. Так не бывает. Или у Мазая прогрессирующий склероз, или такой гарем, где десяток-другой жен запросто затеряется.
- Слышь, муж... Многоуважаемый, а как тебя угораздило? Зачем тебе столько жен, если ты их посчитать не можешь.
Про выполнение супружеского долга и всего такого, я не спросил. И совсем не в тактичности тут дело. Просто не успел.
- Когда муж уходит к Многоструйному, жена берет детей и идет к тому, у кого есть еда и место в доме. Еда у меня есть, место тоже есть, ко мне приходят, просят: "возьми" и я беру.
Мазай тяжело вздохнул. Похоже, у богатых и знаменитых тоже проблем хватает.
- И что, вы все помещаетесь в одном доме?
- В шести.
Ни фига себе! Вот это мужик влип.
Дома в Нижнем городе разные. Возле моря маленькие, а дальше от берега есть и побольше, где только фасад метров сорок будет. Если один из таких достался Мазаю, вместе со всем населением, то я мужику не завидую.
- А если отказаться? Типа, пусть идет, просится к другому...
Мазай посмотрел на меня, как на тяжело больного. С жалостью и сочувствием.
- От подарков бога не отказываются, - сказал и опять вздохнул. Каждой жене нужен муж, а детям нужны отец и мать.
Истины, конечно, общеизвестные, и затертые. Но сомневаюсь, что дело тут только в любви и семейных ценностях. Скорее всего, срабатывает какой-то закон взаимовыручки или еще что-то. Сколько народов, столько и законов.
Кстати, в Нижнем городе обитают люди, в основном, невысокие, широкоплечие, длиннорукие, коротконогие и смуглые до черноты. Или всего лишь сильно загорелые. Если с самого детства подставляться солнцу... Не удивительно, что волосы у всех серо-буро-выгоревшие. Мазай и его старшие сыновья, если стоят, то похожи на больших крабов. А сидя выглядят, как очень сильные мужики. Типа, Геракл рыдает и отдыхает. У женщин плечи не такие широкие, но пропорции тела тоже слегка нарушены. В пользу коротких ног. Наверно, чтобы в лодке меньше места занимали.
Конечно, попадается в Нижнем и другой народ. Те повыше будут и поуже в плечах, но они в море не ходят. Лодками занимаются, сети плетут, плащи из ракушек делают. Длинные, до пят и с капюшоном. Красивейшая вещь, должен сказать. Хотел себе такой купить, но меня отговорили. Оказывается, эту красоту на мертвеца одевают, прежде чем к Многоструйному отправить. На тех бедолаг, кого угораздит на берегу умереть. Не камень же к покойнику потом привязывать. А плащик этот не из легких. В такой завернуть да на глубине сбросить не каждый живой всплывет, даже если захочет, а мертвые, обычно, куда спокойнее.
В море мы вышли на трех лодках. Самая большая у Мазая. В ней разместились я с Крантом и еще двое парней. Один постарше, а второй пацан совсем. Но уже в юбке. В двух остальных лодках по трое рыбаков. Один гребет, двое отдыхают. Грести пришлось немало. Ни меня, ни Кранта к веслам не допустили. Мазай тоже не греб он общался с высоким гостем. В смысле, со мной. На Кранта обращали столько же внимания, сколько на груз в лодке. Посматривали, чтобы не выпал и лодку не перевернул, а в остальном, вопросами не донимали, беседой не развлекали. А то, что Крант по самый нос завернулся в плащ, никто словно бы и не замечал. Вдруг он мерзнет или стесняется. Или ему разрешено показывать лицо только под музыку и за деньги.
Мы выбрались из городской бухты, и попали в бухточку поменьше. Потом еще в одну и еще. И всякий раз у Мазая находилась причина плыть дальше.
- ...здесь осталась только мелкая. ...здесь Ултахо был вчера. ...здесь Суракхей завтра будет. ...это место Бурдаху.
Паланкидер говорил, что все имена рыбаков заканчиваются на "ху", "хо" и "хей". Но надо точно знать, кого и на что заканчивать. Ошибка не допускается. Люди у моря разные живут: кто-то понимает шутки, а кто-то сразу за нож хватается. Но попробуй разберись, кто из них уважаемый муж, кто достойный отец, а кто почтенный отец достойного семейства. Для этого надо знать всех рыбаков в лицо и помнить их родословную. А держать в голове кучу ненужных подробностей это же задолбешься с твердым знаком! Вот и называю Мазая, как всех остальных - "многоуважаемый". Ну и по фигу, что так только чужие обращаются. А какой из меня свой этим рыбарям? Меня на полметра укоротить надо и закоптить до черноты, чтобы я хоть немного на своего стал похож.
Признаться, это плавание мне уже поднадоело. Я себе по другому рыбалку представлял. Удочка, бережок, костерок, приятная компашка, в котелке что-то булькает, во фляжке тоже. А если рыба не ловится так хрен с ней, с этой рыбой! и без нее найдется, о чем поговорить.
А вместо всей этой красоты я три часа полирую задом лодочную скамью. Может, пока не поздно к берегу и пешочком домой?.. Думаю, Кранту понравится такая зарядка.
Кроме отсиженного зада, мне еще и отлить приспичило. Кажется, чего проще, повернулся и журчи себе за борт. Ага, как же! Мне Мазай чуть журчальник не отрубил. Оказывается, за борт нельзя Многоструйный обидится, и мы без улова останемся. У рыбаков на этот случай специальная емкость имеется для жидких отходов.
- А потом из этого кто-нибудь пить будет?
Я повертел закрытую посудину, не решаясь ее наполнить. Похожая у меня на столе стоит, с водой или кисляком, если мне ночью вдруг попить приспичит.
- Из этого не будет, - успокоил меня Мазай.
- А если кто с кувшином для воды перепутает?
- Не перепутает. В лодке нет кувшинов для воды.
- Как нет?! А если пить захочется?
- Вода за бортом, - сообщили мне. Бери и пей.
Я не поверил.
Даже когда Мазай зачерпнул в широченную ладонь и все выпил, и тогда не поверил.
Пока сам не попробовал.
Вода оказалась пресной.
Блин! Больше года живу возле моря и только сейчас узнаю, что из него, оказывается, пить можно.
А может, это и не море вовсе. Может, какой-нибудь подслепкуватый первооткрыватель увидел большое озеро и обозвал его морем. А потом, когда разобрались, переназывать не стали. Традиция, блин, тормоз прогресса. Лень, кстати, тоже. Это же какую уйму документов исправить пришлось бы!
Точно так же с нашими соседями получилось, что назвали свой остров Тирра Кори Большая Земля. А эту землю за два дня обойти можно, если не торопиться. Островитяне давным-давно узнали, что есть земли и побольше их Терра Кори, но название-то прижилось. И хрен его теперь сковырнешь и заменишь на другое.
- А вот это наше место, - обрадовал Мазай.
Чем наше отличалось от не нашего, я так и не понял. Бухта как бухта полоска белого пляжа и до самого неба белые скалы. А на верхотуре что-то зеленеет. Море такое же сине-зеленое, как и в тех бухтах, что мы пропустили. Но Мазай как-то опознал "свое" место. Может, пометил его или по запаху учуял.
- Вот теперь мы поохотимся! радостно зашептал парнишка, когда мы остановились далеко от берега.
И тут же схлопотал по шее.
- Молчи, бестолковый! зашипел Мазай. А то на нас поохотятся.
Кстати, эти рыбаки называют себя мореловами или морскими охотниками. Типа, в море не только рыба водится. И не только сеткой добычу брать приходится.
А по мне кто с воды кормится, тот рыбак.
Но озвучивать свое мнение я не стал. Мне по бубну, как Мазай себя назовет. Пусть хоть "пахарь моря" - лишь бы рыбалка удачной была.
А, судя по приготовлениям, дело нам предстояло интересное.
Весла убрали. Со дна лодки подняли какие-то шесты, обмотанные сетью. Развернули, установили, закрепили. Получился мелкоячеистый шалаш над лодкой. За борт теперь не высунешься. Шалаш довольно высокий и просторный. А сеть натянута в несколько слоев. Снаружи к сетке привязаны длинные ленты, и ветер активно трепал и шуршал ими. Лодку тихонько несло течением.
Пока я глазел по сторонам, Мазай и сыновья упаковались в плотные куртки. Нам с Крантом тоже предложили. Я развернул и пощупал униформу, а рыбаки натянули на голову капюшоны и взялись за оружие. У старших остроги. Узкое длинное жало, метровая рукоять. А парень достал нож. Разглядеть, что делалось в соседних лодках, было трудновато на них тоже поставили шалаш.
- Многоуважаемый, а это обязательно надевать? Я все еще вертел стеганую, пахнущую рыбой куртку.
- Да. И твоя шкура останется целой.
Говорил Мазай намного тише меня и, будто бы, сквозь зубы.
Пока мы добирались сюда, он был разговорчивым и вежливым. Втирал что-то про незабываемые впечатления и остроту ощущений. На свой манер, конечно, но я понял. А еще он сказал, на какую рыбу мы идем. Но название я сразу же забыл, как только услышал дразнилку этой зверушки "Одеяло Многоструйного".
Почему "одеяло" - этого я так и не выяснил. "Увидишь", - пообещал Мазай.
И про Многоструйного я у него спросить забыл. Заговорились про корабли, дамбы, подводный народ вот и не вспомнил про мальчишку на камне.
Если верить Мазаю, то когда-то Нижний город затапливало только по первый этаж. Да и то, после ухода Карающей или в трехлунье. Типа, в море мощнейшая дамба была. Берегла и защищала город. Вот только подводные взяли и сломали ее.
- Зачем?
У каждого действия есть своя причина. Просто так даже чиряк на седалище не выскочит. А тут такое трудоемкое дело дамбу сломать.
- А чтобы все наши дома в море смыло.
- А на фига им ваши дома в море?
Мазай задумался.
- Может, им жить негде?
- Сомневаюсь, Многоуважаемый. Ваши дома для подводного жилья неудобные. Да и как сделать, чтобы море не разбило их по камушку?..
- А подводные их потом заново отстроят, - обрадовался Мазай. Ну, как же! Придумал удачный ответ. Такие постоят, какие им надо.
Нет, мужик, это не ответ это отмазка.
- Скажи, Многоуважаемый, а на дне моря что, камней нет?
Мазай опять задумался.
- А зачем же тогда они напали на нас?
- Многоуважаемый, почему ты думаешь, что они нападали?
- Ну, они же дамбу сломали...
- А с чего ты взял, что ее сломали они?! Вдруг она сама сломалась. Или не было никакой дамбы...
- Была!
- Откуда ты знаешь? Ты ее видел?
Мне эта дамба и на фиг не нужна, но сам принцип...
- Отец моего отца слышал от своего отца...
- Понятно. Все говорят, что "было", значит, было. А про нападение тоже "говорят" или оно точно было?
- Было. Говорят.
Я не сразу понял, случайно это получилось у Мазая или он меня передразнил.
- Скажи, Многоуважаемый, нападение случилось до войны Мостов и Башен или после нее?
- Войны? А зачем ты спрашиваешь про нее? удивился Мазай.
- Да так... к слову пришлось.
Слишком много сломали и разрушили в ту войну. Может, и дамбу эту... а водяных приплели, чтобы было на кого вину спихнуть. Типа, они далеко и глубоко, им все равно, что о них болтают.
- Скажи, Многоуважаемый, а водяные эти...
- Водные, - поправил меня Мазай.
- Ладно, пускай водные. Скажи, они еще нападали на город или им одного раза хватило?
- Отец отца моего отца о таком не говорил.
Охренеть можно, какие тут запутанные семейные отношения!
- Значит, не нападали. Странно. Если им так нужны ваша дома, что...
- Они трусы! Мы загнали их в воду, и они боятся высунуться из нее, - заявил вдруг парнишка.
Старший брат отвесил ему подзатыльник. Этот парень не сказал еще ни слова за все плавание. Я вообще не знаю, может ли он разговаривать.
Мазай нагнулся к младшему, и что-то зашипел ему на ухо.
Я тоже подумал, что мне надо уточнить кое-что. Без свидетелей.
- Крант, ты слышал наш разговор?
- Да, нутер.
Ну, вот еще один, не желающий разговаривать. Но со мной у него не получится отмолчаться.
- Это правда, насчет дамбы и водяных?
- Не знаю.
- Совсем не знаешь? Что-то мой телохранитель недоговаривал. Я это отсиженным задом чувствовал.
- Нутер, в других городах тоже были дамбы, - неохотно сообщил Крант.
- И?..
- Их больше нет.
- Почему?
Городов или дамб уточнять не стал. Какая, в сущности, разница. Нет, значит, нет. Смыло набежавшей волной.
- Нутер, это было давно...
- Вот только не надо заливать мне, как давно это было! И что никто из ваших ничего не видел, и никому не рассказал. Если уж эти помнят...
Я начал злиться и Крант сжался в комок под своим плащом.
- Не надо, нутер. Я рассказу тебе... потом.
- Ну, потом так потом, но с тебя причитается.
Сам не знаю, что на меня нашло. Я перестал цапаться с телохранителем и понял, что Мазай продолжает мне что-то рассказывать. Это что же получается? Разговор с Крантом мне приснился или рыбак у нас туговат на ухо? А остальные парни что, погулять ходили, чтобы не мешать моей тайной беседе?
Слушать, какие замечательные корабли были у города, и как подлые водяные взяли их и утопили, мне было неинтересно. В кораблях я ни хрена не смыслю, водяных не видел, а дела столетней давности меня не касаются. Но одно я знаю точно, если кто-то кого-то ругает, то надо бы послушать и того, кого ругают. Часто оба оказываются хорошими, по самое "не хочу".
- Не сто. А пятьсот семьдесят семь...
- Что?
Крант сбил меня с мысли своей арифметикой.
- ...лет назад сломались дамбы.
- Откуда такая точность?
- Я потом расскажу.
И тут Мазай прекратил болтать и сообщил, что мы прибыли на место.
Одеялом Многоструйного оказалась манта. Или что-то похожее на нее.
Не слышал я, чтобы у земных мант были щупальца. А у этого мутанта-недомерка они были. И совсем даже не маленькие три-четыре метра в длину. Да еще с когтями. А у самой рыбины размах "крыльев" где-то под два метра. Мне такое одеяло коротковатым получилось бы.
Пока я пялился на соседнюю лодку, возле которой кружило три или четыре "одеяла", на нас тоже начали охотиться.
Несколько когтей вцепились в сетку. Два пробили ее и забрались в шалаш. Парень отрубил один коготь, а со вторым справился Крант. Оторвал его. Пальцами. Коготь как раз вцепился в плечо моей куртки. Рывок, кстати, был совсем даже не слабый. Не успел я качнуться влево, как лодку накренило вправо. С той стороны на шалаш тоже напали. И щупалец там было раза в два больше.
- Все на левый борт! рявкнул Мазай.
Сильно жаться к сетке мне не хотелось, но моего хотения и не спрашивали. На лавку рядом со мной плюхнулся старший из парней и придвинул меня к левому борту. Смотреть, как щупальца цепляются за сетку и рвут ее, было не очень приятно. Я пожалел, что не натянул капюшон. Честно говоря, хотелось лечь на дно лодки и укрыться с головой. Там как раз валялась куртка, от которой отказался Крант. Кстати, уговаривать его тогда никто не стал. Мазай только буркнул: "Твоя шкура, смотри..." и на этом все закончилось. А теперь Крант сидел напротив, в тонком плащике, рядом с сеткой и смотрел на меня. А мне очень не хотелось, чтобы какой-нибудь коготь дотянулся до нас.
Блин, и чего я отказался рыбачить у себя на озере?
Острых ощущений захотелось? Я их получил. Острее некуда.
Кто ж знал, что на мант охотятся с живцом. Многоразовым. Который очень старается, чтобы его не съели. И сам не против кого-нибудь съесть.
Кажется, теперь я понимаю, почему рыбаки называют себя морскими охотниками.
Мазай выжидал, когда рыбина появится совсем рядом с лодкой и бил. Глазомер у мужика потрясающий! И силушкой бог не обидел. Бить приходилось сквозь сетку. А потом еще держать, пока рыба натрепыхается. Самое удивительное сеть оставалась целой.
С другой стороны охотился его сын. Но смотреть за ним мне было не так удобно. Он загораживал почти весь обзор. Это Кранту все было видно. И тому пареньку, что сидел на дне лодки, и отрубал попавшие в шалаш щупальца. Крант ему не помогал. Ни один коготь ко мне больше не тянулся.
Рыбалка закончилась как-то внезапно. Парень возле меня в последний раз ударил, громко выдохнув, немного подержал рыбину и... все. Развязал капюшон, провел рукой по голове. Острога спокойно лежала у него на коленях. Мазай тоже сидел с открытой головой. А пацан уже и куртку снять успел.
Лодка перестала сильно качаться. За шалаш уже никто не цеплялся. Только несколько дыр виднелись с правой и левой стороны.
Шалаш сняли и свернули так же быстро, как и установили. Куртки тоже отправились на дно лодки.
Рыбин оказалось не так уж и много. Всего пять штук.
- По одной на каждого, - пошутил я.
Кажется, голос у меня не дрожал.
- Спасибо, Многодобрый, - поклонился Мазай, не поднимаясь с лавки.
- За что?
Кажется, я ничего не делал. Только сидел, смотрел и, надеюсь, не очень сильно вибрировал. Все-таки эта рыбалка не для слабонервных. Прав был Мазай впечатления я получил незабываемые.
- За твою удачу.
- А она тут при чем? не понял я.
- Не каждый день Многоструйный бывает таким щедрым. И таким добрым.
Если смотреть на улов остальных, то нам действительно повезло. Те добыли всего четыре рыбины. Да одному из парней когтем распороло щеку. А мог ведь без глаза остаться. Такое тоже частенько случается.
На обратном пути я узнал много интересного про этих рыб.
Те, на кого мы охотились, считаются совсем не большими. Что-то вроде неполовозрелых подростков. А вот за Гремящим Проливом одна такая рыбина может корабль раскачать. Такую лодку, как у нас, перевернуть ей ничего не стоит. А еще они очень прожорливые. И если еды не хватает жрут друг дружку. Вот и на охоте, стоит подранить одну, и на нее набросятся остальные. Иногда три или четыре приходится убить, чтобы привезти домой хотя бы одну.
- Слышь, Многоуважаемый, а стоит ли так рисковать из-за одной рыбины?
- А ты пробовал ее?
- Нет.
- Попробуй. И этой ночью ты удивишь своих женщин.
Оказалось, что эти рыбины идут нарасхват. А когда я узнал, сколько она стоит, то кроме "ого!" ничего больше сказать не смог. Рыбка получалась реально золотой. Сколько монет выложишь на нее, такой кусок тушки тебе и отрежут. В смысле, тот, что под монетами.
Дорого, однако, некоторые платят, чтобы побыть реальным мужиком. И больше всего покупателей почему-то из Верхнего города. Вот только желающих самому порыбачить, пока не находилось. Ну, многие глупости делаются в первый раз. Иногда он становится и последним, но мне повезло. Отделался впечатлениями.
А ловят Одеяло Многоструйного не на живца, а на остатки шкуры такой же рыбы, только маленькой. Как остальные опознают эту шкуру, не знаю, но как-то опознают, если бросаются на лодку.
Прощались мы пристани, довольные друг другом. Мазай обещал лично доставить мою долю ко мне домой. Заодно и про Многоструйного рассказать. А то у нас времени не хватило нормально поговорить.
Паланкидер уже ждал меня. Но когда я подошел к паланкину, меня ударили в спину. Под правую лопатку.