Ветер швырял осенние листья по улицам отсыревшего города. Он ярился, порывами сдувая с прохожих шляпы, вырывая зонты из рук. Он был в авангарде войск осени, и как настоящий солдат, старался полностью выполнить свой долг. Город удивлялся такому рвению, он успел отвыкнуть за время тихого солнечного лета от буйства стихий. Даже невзирая на то, что лето было коротким. Слишком коротким для уставшего от своего возраста Города. Осень пришла в этом году необычно рано. И только придя, тут же попыталась смыть в речку остатки лета. Лето пыталось сопротивляться, отстреливаясь очередями солнечных зайчиков, рикошетящих от луж, и мягкими взрывами ясной погоды. Но осень была слишком сильна, её время уже пришло, и лето, словно скомканную бумажку, ветром унесло куда-то в сторону юга.
Балейв не любил осень. Впрочем, уход лета его не расстраивал. Как и любой порядочный гварф, да-да, тот самый, самый чистопородный порядочный гварф, живущий в тайном погребе под подвалом, он уважал только зиму. От безумия ярких красок, танцующих осенью, у него болело левое колено. Всем известно, что у всех порядочных гварфов осенью болит левое колено. Поэтому все порядочные гварфы осенью тихо завидуют непорядочным гварфам, у которых ничего осенью не болит. Злые языки говорят, что это потому, что у правильных непорядочных гварфов два правых колена, но конечно же, все врут. Так вам скажет любой чистопородный непорядочный гварф, если вам посчастливится где-то его встретить. Так вот, Балейв не любил осень. И искренне хотел, чтобы она побыстрее закончилась.
Не только гварфы, любой, даже человеческий ребёнок знает, что когда хочется, чтобы что-то быстрее закончилось, надо лечь спать. Поэтому когда залп ветра вырвал у прохожей девушки зонт и бросил его в подвальное окошко, Балейв как раз старался заснуть. У гварфа никогда не получалось заснуть днем. Возможно, это связано с тем, что гварфы вообще никогда не спят. По крайней мере, никто и никогда не видел их спящими. Впрочем, их вообще мало кто видел.
Так вот, когда зонт старался попасть в обиталище Балейва весьма нетрадиционным способом, а именно - залезть через окно, гварф как раз пытался заснуть и думал. Думать вообще очень сложное занятие. Балейв весьма гордился тем, что умеет думать. Он совершенно точно знал, что многие гварфы даже никогда и не пробовали этого делать. Когда гварф думает, у него из левого уха начинает идти дымок. Когда гварф сильно и долго думает - дым валит коромыслом. Почему-то люди в Городе не любят, когда из подвалов внезапно начинает идти дым. Они сразу начинают лить туда воду и странную пену. Говорят, некоторые особо хитроумные гварфы пользуются этим вместо душа.
Поэтому Балейв думал осторожно. И заранее замотал полиэтиленовым пакетом датчик дыма в углу подвала, что может сказать опытному наблюдателю, что Балейв не только умный гварф, а ещё и хитрый. А о чем думал Балейв - сказать сложно. Быть может, он просто грустил о зиме, которая настанет ещё не скоро, а может быть радовался тому, что она скоро наступит. А быть может пытался разложить некую математическую функцию в ряд Фурье, что вряд ли, поскольку в таком случае дымом залило бы всю улицу.
И зонт, стукнувший в окно, был крайне некстати. Гварф недовольно открыл глаза и еще более недовольно уставился в окно. Зонт уставился на Балейва в ответ. Житель подвала скорчил угрюмую гримасу, надеясь, что зонтик испугается и исчезнет. Но зонты бывают одушевлёнными только в сказках, поэтому этот водозащитный агрегат проигнорировал рожицу гварфа и попытался застрять в оконной решётке. На счастье Балейва, резкий порыв ветра не дал злокозненному зонту закрепиться на новых позициях и унёс его прочь.
Гварф фыркнул. Настроение для размышлений ушло прочь. Видимо, его унесло вместе с зонтом. Спать тоже уже не хотелось, поэтому он встал с лежанки и уставился на входную дверь, за которой раздавалось тихое шуршание.
Шуршание прекратилось. Раздался гулкий удар, потом звон. Такой нехороший звон, какой бывает, если дёрнуть со стола скатерть со всей посудой. И грянула тишина. Такая же, какая бывает, после того, как вся посуда в доме ушла на стеклолом. Хотя нет, посуда же фарфоровая. Фарфоролом? Впрочем, неважно.
Балейв тихо, перекатывая ступню с пятки на носок, аккуратно подошел к подозрительной двери. И задумчиво замер, отчего из уха потянулась струйка дыма. Собственно говоря, все гварфы, да и не только гварфы, задумчиво замирают, когда видят, что дверь, надёжная, стальная дверь - разбилась на тысячи осколков. Не так много дверей склонны разбиваться на осколки в принципе. И Балейв был готов поспорить на всю еду, что была у него дома, на то, что его дверь таких плохих манер до сегодняшнего дня не проявляла.
Впрочем, готовность гварфа спорить на еду - ровным счётом ни о чем не говорит, поскольку еды у него дома не было. Уже три дня, как.
Некое шевеление за дверью, ну, за тем, что было дверью ещё пять минут назад, вывело Балейва из ступора. Он аккуратно переступил через осколки, стараясь не повредить себе ноги, и задумчиво замер во второй раз. Вся прихожая была покрыта инеем. Только сейчас гварф обратил внимание на то, что инеем была покрыта и дверь. Да и паркет был каким-то жутко подозрительно холодным. Слишком холодным, от холода он потрескался и одубел, став твёрдым, как камень.
А в пяти метрах от остатков двери сидела девушка. Длинные тёмные волосы, простое белое платье, покрытое льдинками. И такие же, чем-то похожие на льдинки, серо-зеленые глаза. В общем-то, Балейв часто видел подобных девушек, мелькавших в подвальном окошке. Самая среднестатистическая девушка, скорее даже девочка.
Вот только обычные девочки не видят гварфов. Ну, не столько их не видят, сколько не могут увидеть. Все умные гварфы прячутся от людей. Даже ежику понятно, что людям не понравится, что кто-то без спросу живет в их подвалах. Поэтому гварфы показываются только маленьким детям. Им все равно никто не поверит. А от остальных людей гварфы прячутся.
Балейв опять задумался. Крайне сложно спрятаться от кого-то, кто уже сидит у тебя в прихожей и поломал тебе двери. Даже люди знают о этой проблеме. И обычно уже не прячутся, когда к ним вламываются люди в масках, ломая двери и садясь в прихожую. Гварф сам видел, как в магазинчик напротив как-то раз приехали такие люди. Владелец магазинчика, толстый добрый булочник, тогда был очень напуган, и дал людям в масках каких-то бумажек, отчего те подобрели, поставили дверь на место и уехали назад. Может это у людей ритуалы такие? Балейв решил последовать примеру булочника, аккуратно протянул руку к шкафу, где у него хранилась рисовательная бумага, взял листик, аккуратно порвал на кусочки и протянул девушке.
Девушка задумчиво уставилась на гварфа, и видимо, сделала какие-то выводы.
-Совсем дурак? - участливо поинтересовалась она. Балейв дураком себя не считал, и отрицательно покачал головой. Впрочем, подозрительный взгляд девушки продолжал его сверлить. Постепенно подозрительное выражение лица девушки стало сменяться недоумением. Недоумение продержалось недолго, и вскоре было вытеснено озадаченностью, которая вскоре вырвалась наружу следующим вопросом - А почему ты меня видишь? - требовательно поинтересовалось это длинноволосое недоразумение.
Балейв не видел ни одной причины, которая мешала бы ему видеть человечку. Ну, такая причина совсем недавно была, но сейчас она хрустела осколками под ногами, и гварф вздохнул, когда представил, сколько чая возьмет Странный Человек за починку двери. Но других причин, которые могли бы ему помешать видеть, он придумать не мог. Гварф задумался. Потом задумался еще больше. Комната начала заполняться дымом, который клубился и складывался в разные странные фигуры. После того, как из дыма сложилась лошадка, которая задумчиво уставилась на Балейва, он понял, что размышления ни к чему не привели. Он растроенно вздохнул, потому что понял,что придётся идти на крайние меры решения проблемы. И спросил:
- А почему, я, собственно, не должен тебя видеть?
Девочка поперхнулась, и задумалась. Видимо, такая поставка вопроса ей самой в голову не приходила. В комнате похолодало, холодный ветер возник буквально из ниоткуда, а на паркет медленно начал нарастать лёд. Гварф начал подозревать, что его привычка пускать дым из ушей при размышлениях - пример одной из самых безобидных задумчивых привычек. А ещё Балейв понял, что если он сейчас не примет меры, то стены замёрзнут, потрескаются, и развалятся. И дом упадет. И люди сверху тоже попадают, и может даже будут кричать. Может даже очень неприличные вещи, которые обычно кричат только тогда, когда рядом нету детей. В общем-то, невелика беда, но гварф терпеть не мог, когда люди кричат. От этого у него болела голова и пропадал аппетит.
Поэтому он протянул руку и пощёлкал пальцами у девушки перед глазами. Та задумчиво посмотрела на протянутую руку, а потом перевела взгляд на Балейва. Ветер начал стихать, и даже снежинки, невесть откуда взявшиеся в закрытом наглухо подвале, прекратили вальсировать и медленно и траурно улеглись отдыхать на многострадальный паркет.
А человечка наконец смогла сформулировать свои мысли
- Ну, меня никто не должен видеть! - воскликнула она. - Так и знала, что они мне бракованный амулет подсунули - продолжила девушка возмущённым тоном.
Балейв понятия не имел, о чем она говорит, и в текущий момент больше всего переживал за дальнейшую судьбу паркета. Поэтому он сделал пару шагов назад в дверной проем, и постучал по железному боку древнего антикварного чайника. Этот чайник поколениями передавался в его семье, предание гласило, что именно от этого чайника все гварфы подхватили свою привычку дыметь при задумчивости. Правда, у каждого почтенного гварьфьего семейства был свой такой чайник, но Балейв точно знал - что только его чайник настоящий. Во-первых потому, что так ему когда-то сказала мама, а маме он верил, а во-вторых потому, что когда Странный Человек впервые увидел этот чайник, он долго ругался, а потом постучал по нему какой-то деревянной штуковиной с выступающим сучком. Чайник тогда трижды поменял цвет, видимо, смущаясь, потом засвистел, а потом вслух сказал, что он никуда переезжать не будет. Странный Человек тогда расстроился, но спорить с чайником было глупо.
Так вот, гварф постучал по чайнику, и тот послушно вскипел. Ему тоже было интересно происходящее, и он тоже переживал за паркет.
Так что Балейв возвращался в прихожую уже во всеоружии, с кружкой горячего чая в одной руке, и с второй кружкой с ароматным кофе с молоком в другой. И всунул обе кружки в руки девушке, все ещё продолжающей свою речь о каких-то плохих людях, которые не соблюдают какие-то там служебные обязанности. Ощущение горячих металлических кружек в ладонях, видимо, привело человечку в чувство, она вскрикнула, поставила кружки на прислонившуюся к стене этажерку, и зачем-то начала судорожно трясти руками.
Гварф с любопытством наблюдал. Он не так часто имел возможность понаблюдать за людьми. Когда-то тётушка Розье говорила ему, что где-то на востоке есть страна, где люди придумали целые ритуалы для того, чтобы пить чай. Видимо, какую-то подобную церемонию он и наблюдал. И задумался - а требуется ли ему тоже делать некие ритуальные действия? Может станцевать что-то? Единственное, что его останавливало - это то, что неумелое вмешательство в ритуал - может девушку оскорбить. Так что он просто дождался прекращения судорожного танца человечки, надеясь, что вот сейчас она начнёт пить чай и в мирной обстановке можно будет чудесно разобраться в ситуации.
Вот только девушка явно не была готова чудесно разбираться в ситуации. И почему-то достаточно злобно начала посматривать на гварфа, впрочем, не переходя к каким-либо агрессивным действиям. Возможно, это было связано с его невозмутимым видом, а может с тем, что он уже пил чай, причём, какого-то явно нездорово-синего цвета. Балейв искренне считал, что раз она так серьёзно относится к ритуалам, то не будет предпринимать агрессивных действий, пока он пьёт чай. И действительно, не прошло и пары минут, как её негодование поутихло, она достала странную прямоугольную штуку и начала тыкать в неё пальцами. Балейв часто видел подобное на улицах.
Гварф задумчиво стоял в дверях, и пытался пить чай помедленней. Просто из присущего всем гварфам развитого инстинкта самосохранения. Но, несмотря на все его усилия, чудесный напиток медленно, но неуклонно, подходил к концу.
Требовалось все-таки как-то разобраться с происходящим. Поэтому Балейв вздохнул, допил чай, и попытался начать разговор издалека - А кто ты собственно такая?
Девушка оторвалась от телефона (гварф наконец вспомнил, что это за штукенция такая, люди такие странные, все же знают, что телефон должен быть большой и с круглой штукой, которую надо крутить) и неожиданно уставшим голосом сообщила - Зима я. Которая за Осенью приходит.
-Даже человеческие детёныши знают, что существ, персонифицирующих времена года - не существует - меланхолично возразил гварф. -Придумай что-то правдоподобнее. Например, что ты розовый чайник, вертящийся вокруг Солнца, или ещё что-то в таком же духе.
Девушка возмущенно поперхнулась. Покраснела. Побледнела. Посинела. И жалобно сказала - Но это же правда. Я работаю в Канцелярии Времён Года. Наёмной сезонной работницей в звании Младшей Зимы.
Балейв озадаченно наблюдавший за девочкой-светофором (поменять три цвета лица за пару секунд, это же уметь надо), задумался. Странный Человек как-то раз что-то упоминал про какую-то канцелярию. Ну или про какое-то похожее слово. Правда, тогда он звучал особенно скучно, слушать его не хотелось, и гварф не был уверен, что речь тогда не шла о какой-нибудь магической чернильнице, помогающей ловить мышей. Или о волшебной скрепке, поющей серенады, или ещё о чем-то странном и абсолютно бесполезном с точки зрения любого порядочного существа.
Так что Балейв вполне допускал вероятность существования не просто канцелярии, а Канцелярии Времён Года. Люди обожают придумывать странные названия и засовывать в них большие и громко кричащие слова. Видимо, у них от этого сон крепче, или еда вкуснее.
Гварф понятия не имел, чем занимается эта их Канцелярия, но весь вид человечки говорил о том, что она уверена в том, что уж сейчас-то он должен был все понять, проникнуться и не задавать больше глупых вопросов. Так что он решил её не разочаровывать, и попытался зайти с другой стороны - Это как-то связано с тем, что я не должен был тебя увидеть? И тем, что ты мне двери разбила?
Человечка смутилась. И поведала, что видимо, случайно перепутала время выхода на работу. Ну, сентябрь там, или январь, невелика разница. А видеть её не должны из-за специального амулета, выдаваемого всем служащим канцелярии. Вот только судя по всему, кто-то там решил сэкономить на зарядке волшебной бижутерии. А дверь она сломала, потому что нельзя не сломать такую красивую стальную дверь. Ведь наверняка за ней скрывается что-то интересное.
Балейв скептически выслушал подобную трактовку разорительного поведения невольной гостьи. Он-то наверняка знал, что ничего интересного в его каморке заведомо нету уже дня три, с тех пор, как последний флакончик рыбьего жира закончился. Собственно, рыбий жир тоже вряд ли можно было считать особо интересной вещью. Вот только он был последней остававшейся едой, а любая еда - интересна по умолчанию.
Нельзя сказать, что гварфа не было возможности достать еду. Просто ему было лень куда-то идти и где-то искать что-то съестное. Ну, пока что - ему было весьма не в охотку куда-то выходить. Вот где-то через недельку чувство голода наверняка выгнало бы его на улицу, в гости к булочнику. Или в мясную лавку, расположенную неподалёку. Нет, не для того, чтобы воровать. Балейв был честным гварфом. И совершенно честно собирался скопировать что-то вкусное. Почти любой гварф иногда умеет копировать вещи. Правда, почему-то только вкусные. И только тогда, когда он голодный. А поскольку Балейв был не только честным, но ещё и умным гварфом, он предпочитал проголодаться как следует, а потом накопировать себе еды на пару месяцев вперёд.
Так что когда он заметил, что человечка с интересом пытается заглянуть за дверной проем, он даже отодвинулся в сторону, чтобы не загораживать ей обзор. Все равно ведь ничего интересного там нет, а значит, когда она это поймёт, она наконец покинет его сумрачную обитель.
Вот только заодно он освободил обзор и Семейному Чайнику. Чайник с девушкой зачарованно уставились друг на друга. Чайнику весьма польстило внимание человечки, он гордо выпятил блестящий металлический бок, и задорно присвистнул, взлетел, прокрутился и вальяжно опустился обратно на специальную полочку. Эту полочку ему тогда сделал Странный Человек. Собственно, это была единственная заведомо не странная вещь, которую Странный Человек сподобился сделать, чем изрядно изумил тогда Балейва. Гварф ведь тогда был уверен, что этот тип в пальто умеет делать только странные вещи. Не зря ведь его прозвали Странным.
Глаза девушки медленно начали расширяться, начиная напоминать два небольших блюдца. Она зачем-то протёрла глаза, затем уши. Видимо, она никогда не видела раньше летающих и задорно свистящих Семейных Чайников.
-С вами все в порядке? - участливо поинтересовался Чайник - Когда я вижу у Балейва такое лицо, я хватаюсь за ведра с водой. Боюсь, что от настолько необычных мыслей в его голове может начаться пожар.
Девушка ещё больше расширила глаза, хотя это казалось невозможным, и неожиданно рухнула в обморок.
Гварф был в чем-то с ней согласен. Он тоже плохо понимал, как Чайник может хвататься за ведра. Как и у любого порядочного Чайника, у того не было рук, о чем тот очень переживал. Поразмыслив, Балейв пришёл к выводу, что летающий антиквариат приврал, пытаясь произвести впечатление. Так что он укоризненно посмотрел на Чайник и выразительно постучал пальцами по голове, явно намекая на недостачу мозгов и переизбыток хвастовства у одной отдельно взятой железяки.
Чайник проникся, расстроился, и сделал вид, что он тут вообще ни при чем, попытавшись слиться с окружающей обстановкой. Гварф ещё немного посверлил его укоряющим взглядом, и направился к аптечке.
В аптечке у него хранилась куча очень увлекательных вещей - например, паяльник для лечения всяких заболевших железяк, малиновое варенье для лечебного чая, мёд, какой-то порошок от зелёных пятен, который оставил Странный Человек, и две гайки. Ну, и ещё куча всякой непонятной всячины.
Балейв задумчиво взял в руки малиновое варенье, но решил, что на человечку его переводить не стоит, да и непонятно, помогает ли варенье девушкам, рухнувшим в обморок. Поэтому целительную сладость он поставил на место, и неуверенным взглядом посмотрел на порошок от пятен. Но пятен на пострадавшей тоже не было. Ни зелёных, ни синих. Были только немного тёмные области под глазами, но до пятен им было далеко.
Оставалось только одно. Гварф взял в руки паяльник. Это был видавший виды старый, надёжный паяльник, десятки раз выручавший всю его семью. Видимо, пришло время в очередной раз воспользоваться этой реликвией. Балейв подошёл к лежащей на полу человечке, и опять впал в задумчивость.Задумчивость была сильной, помещение медленно начало обволакивать дымом. Он раньше никогда не лечил людей паяльником, и понятия не имел, как это делать. Гварф вообще не много знал о лечении людей.
И тут девушка пришла в себя. Медленно приподнялась на локтях, пытаясь понять, что происходит, и как она оказалась на полу. И увидела гварфа с паяльником в руках, стоящего рядом в клубе дыма. И взлетевшего Чайника, в такой же озадаченности висящего рядом. Ему ведь тоже никогда раньше не приходилось лечить людей, невзирая на его в целом преклонный возраст.
Человечка завизжала, и, судя по всему, попыталась рухнуть в обморок по второму кругу. Правда, не рухнула, видимо, в последний момент сообразив, что падать в обморок в компании летающей кухонной утвари и существа с паяльником - не самая лучшая возможная идея. Поэтому она всего лишь попыталась забиться в угол.
Балейв меланхолично пожал плечами, и отправился относить паяльник обратно в аптечку. Чайник, чувствовавший себя виноватым за эту ситуацию, огорчённо опустился на пол, и пристыженно извинился. Это немного вернуло душевное равновесие девушке, и к моменту возвращения гварфа, она уже перестала сидеть в углу, а даже умудрилась встать.
Впрочем, от дверного проёма, где, по её недавнему мнению, должно было скрываться что-то интересное, она явно старалась держаться подальше, и даже не смотреть в ту сторону.
А ещё она медленно, бочком, передвигалась в направлении выхода. Балейв бы не отказался ещё с ней поговорить о чём-нибудь, но он, как и любой гварф, был тактичным хозяином. И не мог задерживать гостя, если тот куда-то спешил.
Так что он вежливо приподнял шляпу, прощаясь, и направился опять в свою комнату, стараясь не думать о необходимости чинить дверь.
Человечка мышкой выскользнула наружу. Балейв устало прилег на кровать. Вся это беготня его жутко вымотала. И сейчас ему легко удалось то, что не получилось полчаса назад. Он заснул, и видел сон о том, как в какой-то канцелярии закончилась волшебная ручка, поющая серенады. Толстый и пузатый начальник громко ругался, потому что это была последняя ручка. А магическая чернильница, стоявшая в подсобке с перепугу поймала вместо мыши кота, который бежал куда-то по своим кошачьим делам.
А тем временем снаружи дома неожиданным вихрем взвилась холодная зима. Снежинки начали вальсировать в своём хороводе, вместо листьев, кружившихся недавно. Люди, жутко удивлённые тем, что ранняя осень превратилась в зиму, суетно разбегались по домам и зажигали камины.
А где-то в снежном вихре медленно шла странная человечка с разряженным амулетом.
Глава 2
Чёрный Кот не любил зиму. Он уже перерос первый восторг от снега, который испытывают неопытные котята, впервые увидев снежных мух. Шутка ли, Чёрному Коту было уже целых четыре года. Он видел уже целых три зимы. И как настоящий эксперт в Зиме, с уверенностью мог бы сказать, что зимой ничего хорошего не происходит. Во первых, зимой холодно.
Покажите мне хотя бы одного кота, который любит, когда холодно - поговаривал Чёрный Кот. - Если найдёте, то отправьте его к ветеринару. И котята, внимательно слушавшие Кота, послушно кивали. Они знали,что старших надо слушать. И что со старшими надо соглашаться.
Тут надо сказать, что любой кот, проживший пару лет на улицах Города, считал своим долгом что-то рассказать мелким котятам. Ведь в бетонных джунглях много опасностей. Особенно для маленьких котят, которые ещё не знают, что ворона умеет клеваться, машина ездит быстро и больно ударяет, а люди иногда злятся, если воровать у них еду.
Но Чёрный Кот не был наивным котёнком. Все опасности города он знал назубок. И ранняя Зима совсем его не радовала. Потому что холод - самая незначительная проблема зимы. Самой главной проблемой была еда. Ну, не столько еда, сколько отсутствие еды. А любой кот знает - если еды нет, надо найти кого-то, у кого она есть, и помяукать. Или помурчать. А потом ррраз - и выхватить у этого кого-то еду, пока он не ожидает подвоха.
Именно поэтому Чёрный Кот, увидев за окном чердака белых мух, кружащих хороводы, вздохнул, потянулся, и мягко встал на подушечки лап. Пришло время для охоты. Пока вся еда ещё не улетела на юга, не попряталась по норам и не улетела в мусорные баки.
Покатая крыша, покрытая шифером, не скрипела под аккуратной поступью лап. Разве только снег тихо поскрипывал, но Кот считал это неизбежным злом. Одним из многих зол, которые приносит холод. Дойдя до края крыши, Кот ловко прыгнул на козырёк магазина, пробежался по нему, спрыгнул на какие-то ящики, стоящие у какой-то двери и чинно, как и подобает настоящему Коту в расцвете сил, сошёл на тротуар.
Люди, захваченные врасплох снегом, не обращали внимания на такой пустяк, как какой-то бездомный кот, стоящий возле дома. Коты умеют быть очень незаметными, когда хотят.
Кот мог бы устроить засаду и попытаться отобрать у кого-то из людей пакет с мясом. Он когда-то так делал, когда он был моложе и самоуверенней. Но сейчас в этом не было нужды. Он отправился не просто на охоту. Он шёл на Охоту В Гости.
Балейв сидел за многострадальным столом и читал какую-то странную книжку, которую ему занёс Странный Человек. Книга была такой же странной, как и Странный Человек. Она кусалась. Гварф видел разные книги, но книгу, угрожающую отхватить пальцы - видел впервые. Подумав немного, он пришёл к здравому выводу, что книга - голодна. Так как он не привык оставлять своё имущество голодным, он прошёлся-таки до ближайшего магазина и скопировал там несколько кило отменного мяса. Вернувшись домой, он засунул кусок мяса в книгу.
Балейв был готов поклясться, что никогда до этого не видел настолько удивлённой книги. Видимо, её никогда не кормили раньше. И вот, теперь, когда книга была сытой и спокойной, он её читал. В книге рассказывалось про каких-то сказочных существ. Или не сказочных. Гварф никогда не рисковал быть уверенным относительно чего-то, что хоть как-то касалось Странного Человека.
Так что мягкий стук в подвальное окошко застал его врасплох. За стеклом был виден тёмный зловещий силуэт. Балейв задумчиво посмотрел на книгу и попытался вспомнить из её содержания зловещих животных чёрного цвета, стучащихся в окно ближе к вечеру.
Ничего такого он припомнить не смог, немного расстроено вздохнул (встретить настоящих сказочных существ хотелось), и пошёл открывать окно.
Стекло со скрипом отворилось и впустило в помещение морозное облачко. И чёрную тень, молнией метнувшуюся внутрь. Гварф хмыкнул, закрыл окошко и направился прямо к холодильнику. Он узнал гостя. Кот заходил к нему последние пару зим. Причём, если в холодное время года этот бродяга мог неделями жить у Балейва, то начиная с весны - он пропадал начисто. У гварфа была своя собственная теория о том, что Кот убегает летом на юг, беря пример с перелётных птиц. Вот только убегать на юг осенью - было бы слишком банально для такого высокомерного животного. Впрочем, Балейв не мог знать наверняка - Кот с ним разговаривать отказывался категорически. Видимо, тоже из высокомерия.
Кот тем временем залез на стол и задумчиво начал обнюхивать книгу. Видимо, от страниц пахло мясом и любопытного Кота это заинтриговало. Книга начала в свою очередь обнюхивать кота, чем явно вогнала того в ступор. Животное медленно, бочком, начало отходить от чрезмерно активной книги.
Балейв почему-то вспомнил недавний визит Зимы и похоже выглядевшую картину с девушкой и чайником, поэтому, во избежание дальнейших эксцессов он снял кота со стола и отнёс его в прихожую, куда следом принёс тому еды.
Правда мяса в жилище уже не осталось, поэтому коту достались кабачки и капуста. Черный Кот полным презрения и недоумения взглядом окинул взглядом миску с тремя кусочками кабачка и листом капусты и озадаченно воззрился на гварфа. Потом почти по-человечески вздохнул, подхватил зубами капустный лист и гордой и независимой походкой направился к выходу из кухни. Нет, он не настолько сбрендил, чтобы есть капусту. Где вы вообще видели хоть одного Кота, который опустится до такого непотребства? Даже если какой-то несчастный Кот с голодухи опустится до такого недостойного занятия, он ликвидирует всех свидетелей и даже тех, кто просто его в этом заподозрит. И его даже никто не вычислит - ведь кто может заподозрить в убийстве кота?
Нет, Кот был умнее. Любой дурак знает, что если есть какая-то вещь, которую ты не ешь - значит её ест кто-то другой. Иначе в чем смысл этой вещи?
Кому нужна вещь, которую нельзя съесть? Правильно, никому.
Как говорил, (точнее мяукал) великий кошачий философ Котарт - я ем, следовательно, я существую. И следовательно, существует еда. А значит все в мире - или ест еду, или является едой. Кот не был великим знатоком кошачьей философии, но он свято верил в правоту Котарта.
А еще он точно знал, что среди дурных птиц, шарящихся на улице в панике посреди внезапно наступившей Зимы точно найдется полно охотников отведать свежей капусчатинки. А уж он-то, как настоящий охотник, клювом щелкать не будет!