Plushy Loki : другие произведения.

Лучшая девушка в мире

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    狐狸精 húli jīng - лиса-дух, персонаж китайской мифологии, который может быть как враждебным человеку, так и помогать ему; такие лисы часто считаются душами умерших женщин, которые соблазняют живых мужчин, чтобы поглотить их жизненную силу, а иногда и кровь. При этом, даже обратившись в человека, лиса не может избавиться от хвоста, с помощью которого колдует. Все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними.
  Кирилл встретил Лицзин в парке возле площади Тяньаньмэнь, под ветвями ив, спускающимися к самой воде. Она стояла спиной к нему на берегу канала, на гладко сколотых черных волосах лежали солнечные лучи, и это было так красиво, что Кирилл остолбенел, глядя на нее, а потом заторопился через мост, увидев, что она двинулась по дорожке.
  
  - Девушка! - выкрикнул он по-русски, спохватился, что надо хотя бы по-английски, и окликнул ее снова: - Lady!..
  
  Откуда выскользнуло это старомодное "леди", он понятия не имел. Но к этой девушке, кажется, нельзя было обратиться "мисс" или как-нибудь в этом духе.
  
  Девушка обернулась. Кирилл словно споткнулся о ее взгляд, от него заныло сердце, словно туда вошла булгаковская тупая игла. У нее были глаза, как две луны: светло-серые, почти белые, сияющие, Кирилл увидел их прежде, чем рассмотрел ее лицо.
  
  - 你会说汉语吗[1]? - спросила девушка, и он опомнился, что стоит и молча пялится на нее уже слишком долго, помотал головой.
  
  - Я не понимаю... блин... sorry, I don't understand, do you speak English[2]?
  
  Сам-то он и по-английски говорил плохо, про китайский можно было и не заикаться.
  
  - Я немного знаю русский язык, - ответила девушка - очень чисто, почти без акцента. - Вы что-то хотели?
  
  - Хотел с вами познакомиться, - Кирилл улыбнулся.
  
  Девушкам он всегда нравился - высокий, широкоплечий, с яркой улыбкой, которой выстреливал в упор, если было нужно. Но у азиаток-то, небось, свои понятия о красоте, нет? Так что он, честно говоря, нервничал, пока девушка внимательно его разглядывала.
  
  - Моя фамилия - Ху, - сказала она наконец.
  
  - А я - Кирилл... в смысле, моя фамилия - Окунев, а зовут меня Кирилл.
  
  Девушка усмехнулась.
  
  - Да, я знаю, русские ставят имена до фамилий. Меня зовут Лицзин.
  
  - Можно, я вас провожу?
  
  - Можно, - кивнула Лицзин и первой двинулась по дорожке из белых камней, которую она почти подметала длинной плотной юбкой, неуместной в жаркий день. Кирилл зашагал следом.
  
  
  ***
  
  Лицзин была удивительной девушкой. О себе она почти не говорила, Кирилл даже не знал - есть ли у нее муж, может, парень. Хотя он предполагал, что Лицзин вовсе не позволила бы ему ухаживать за ней, если бы у нее кто-то был.
  
  Он же успел ей разболтать о себе все - от того хостела, в котором остановился, до сказок про Бабу-Ягу, которые ему рассказывала мама в детстве. (Лицзин очень смеялась, переспрашивала про костяную ногу и ступу и даже схватила его за руку, упрашивая рассказать еще.)
  
  Кирилл виделся с ней почти каждый день, но Лицзин еще ни разу не позволила ему проводить себя до самого дома. Она, кажется, жила где-то в хутунах[3] (так она это называла), но Кирилл даже отдаленно не представлял, где именно. Ему вообще было странно поверить, что его Лицзин живет в одном из крошечных прилепившихся друг к другу домиков из этого лабиринта.
  
  Лицзин носила бесконечные темные юбки и, несмотря на обещанное "немного", по-русски говорила очень правильно, используя порой поговорки, а он даже до сих пор не знал, где она его выучила. Где она в принципе училась.
  
  Каждый раз, как он собирался спросить хоть что-то, оказывалось, что они уже целуются в каком-то очередном полутемном переулке, которых в Пекине оказалось великое множество, и в его волосах - тонкие горячие пальцы, и под его губами - смеющиеся губы Лицзин, и некогда даже дышать, не говоря уж о вопросах. Не то, чтобы она хоть раз поцеловала его первой, - это каждый раз выходило как-то само и накрывало их с головой, так что Кирилл прощался с ней полупьяный, ошалевший, едва ли не мокрый, как мышь.
  
  И это была еще одна странность: никогда ни одна девушка не увлекала его так. Никогда и ни о ком он не думал, расставаясь, непрестанно, а Лицзин не выходила из его мыслей и снов. Она была с ним все вечера и все ночи, утра же для него почти перестали существовать, превратились во время тупого ожидания момента, когда можно будет ее увидеть. Даже когда он заболел - акклиматизация, что ли, сказалась - ему и в голову не пришло отказаться от новой встречи с ней.
  
  На большее, чем поцелуи, Лицзин не соглашалась.
  
  - К чему спешить, милый? - спрашивала она, если Кирилл заводил разговор о сексе.
  
  (Она почти никогда не звала его по имени. Кирилл объяснял это тем, что Лицзин смущается своего акцента - "р" у нее получалась не то взрыкивающая, не то жужжащая, не русская, одним словом. Его это только умиляло, но сама Лицзин, кажется, раздражалась.)
  
  - Ведь за столом ты не спешишь съесть все блюда вместе, не пытаясь понять вкус?
  
  Они все же были не за столом, но Кирилл с ней не спорил - просто не мог.
  
  Лицзин была лучшей девушкой, которую он когда-либо встречал. И, ближе к концу отпуска, он начал всерьез задумываться о том, чтобы поговорить с ней, - может быть, он сможет оформить документы, и они поженятся? Когда он глядел на фарфоровое, нежное лицо Лицзин, его не пугали ни многочисленные бумажки, которые нужно будет оформить, ни расходы, ничего. Он только боялся, что Лицзин ему откажет.
  
  
  ***
  
  Лицзин не отказала. Она сидела напротив него за столиком уличного кафе и смотрела молча, поправляя в прическе заколку, пока он торопливо объяснял, что сделает все сам, ей и трудиться-то не придется, он все сделает, лишь бы она захотела; потом кивнула, улыбнулась.
  
  - Конечно, милый. Если ты хочешь, мы поженимся.
  
  - Правда? - недоверчиво спросил Кирилл, пораженный тем, как легко она согласилась. - Ты согласна? Ты уверена, что поняла меня правильно?
  
  - Да. Ты хочешь отдать мне свою жизнь.
  
  Так она и сказала, и Кирилл поразился точности этой фразы. Он в самом деле не собирался присваивать Лицзин себе. Он просто хотел отдать ей свою жизнь.
  
  Лицзин улыбалась. Мимо с шумом проехала машина, лапша в его чашке успела остыть, а лучшая девушка в мире только что согласилась стать его женой - а Кириллу казалось, что он спит и видит странный сон, в котором время остановилось, и остались только глаза Лицзин напротив - светлые, спокойные, страшные.
  
  
  ***
  
  Лицзин предложила ему заняться любовью сама, за две ночи до того, как он должен был уехать. Она сказала - это будет хорошо, ведь они почти муж и жена, и теперь долго не увидятся. Она попросила его снять номер в гостинице или что-нибудь в этом роде: к себе Лицзин привести его не могла, не могла и прийти к нему в хостел. Не стали бы они ведь любить друг друга на глазах у всех соседей Кирилла по комнате.
  
  Ну, это-то было нетрудно - и еще до заката они поднялись вместе в мерно шумящем лифте и прошли по темно-синему ковру (он бросился Кириллу в глаза, как полоса темноты на светлом полу) сквозь лабиринт коридоров на этаже. К китайской привычке запутывать планировку всего, что только можно, он так и не привык.
  
  Номер оказался совершенно дурацкий и явно не стоил тех денег, которые за него потребовали. Маленький, неуютный, с чуть ли не ламповым телевизором и огромной кроватью, которая прямо-таки бросалась в глаза, словно кричала о том, чем они на ней займутся.
  
  Перед Лицзин было кошмарно неловко - Кирилл, вроде, пытался выбрать место получше, не самое дешевое, а попали хрен знает куда.
  
  Она, впрочем, не выглядела смущенной. Подошла к окну, задернула тяжелые плотные шторы, отсекая сверкающие снаружи огни города, шум машин и голосов. Обернулась к нему, вынимая из волос неизменную заколку с белыми, матовыми камнями, - и тяжелая черная волна плеснула вниз, едва не до пояса. Кирилл задержал дыхание, глядя на них.
  
  Лицзин сбросила туфли и принялась расстегивать одну за одной мелкие пуговки на своей кофточке, глядя ему в лицо, и под этим неотрывным серебристым взглядом Кирилл окоченел, не трогаясь с места.
  
  У нее было белый, совсем простой бюстгальтер, как у девчонки-подростка, поддерживающий небольшие груди. Ненамного темнее была ее собственная кожа - бледная, почти мраморная. Обнаженные плечи Лицзин словно сияли в полумраке.
  
  - Раздевайся, милый.
  
  Ее голос прозвучал низко и хрипло, показался Кириллу почти незнакомым, но он зато очнулся, потянул вверх футболку, глядя, как Лицзин заводит руки за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер, торопливо принялся стаскивать кроссовки и джинсы. Когда он закончил, она стояла уже рядом с ним, раздетая до пояса. Маленькие светло-коричневые соски напряглись, с плеча стекала жесткая черная прядь, подчеркивающая белизну кожи.
  
  Кирилл обнял ее за талию, ладонью накрыл ее грудь, поглаживая сосок, чувствуя, как она упруго ложится в руку. Лицзин вздохнула, приоткрыв губы, и он провел ладонью по ее коже ниже, под поясок юбки, а потом оглянулся - и уселся, затягивая ее к себе на колени.
  
  Лицзин обняла его за шею одной рукой, ее грудь оказалась совсем рядом с его губами. Другая маленькая горячая рука скользнула по его животу - и обхватила член, прошлась по нему долгим ласкающим движением, сжимая.
  
  Кирилл нашел пальцами застежку на ее юбке, дернул молнию вниз, заставляя края разойтись, как лепестки цветка. Он увидел край трусиков сбоку, таких же белых и простых, и уже успел прикоснуться к резинке, когда Лицзин впилась зубами ему в шею, а когтями обеих рук - в спину, удерживая.
  
  Боль вспыхнула, как огонь, и он почувствовал кровь, текущую по груди и спине, рванулся из рук Лицзин, но та держала крепко - слишком крепко для маленькой азиатки, слишком крепко для человека - и вгрызалась в него, жрала его шею, как голодный лис жрет пойманную курицу.
  
  В какое-то мгновение они оба опрокинулись на кровать, и Лицзин насела сверху, продолжая рвать его зубами. Совсем рядом он увидел окровавленные клыки с застрявшими в них клочками кожи и мяса, на него пахнуло запахом зверя и мокрой шерсти. О кровать в возбуждении бил выпущенный из-под юбки ярко-рыжий лисий хвост.
  
  Лицзин слезла с него, когда он совсем перестал дергаться. Несколько мгновений она еще стояла, облизываясь, потом развернулась и пошла умываться. Когда она вернулась в комнату, следов крови на ней уже не было. Лицзин подколола повыше волосы, оделась и мимоходом улыбнулась своему отражению в зеркале, где уселась, неторопливо вылизываясь, крупная лисица.
  
  Когда она выходила, из-под ее юбки на мгновение высунулся кончик хвоста, коротко стукнул по ковру - и рыжее пламя взревело в комнате, пожирая ковры, шторы и кровать с лежащим на нем трупом.
  
  Лиса сделала еще шаг к бессмертию[4].
  
  
  
  [1]. Вы говорите по-китайски?
  [2]. Извините, я не понимаю, вы говорите по-английски?
  [3]. Хутуны - узкие переулки из маленьких домов, большей частью тянущиеся в северо-западном направлении. Могут быть настоящим лабиринтом, обычно выглядят довольно бедно. [4]. Согласно одной из версий китайских верований, лисица-дух, съевшая жизни 1000 людей, может стать бессмертной, достигнув высшей точки своего развития.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"