Растеряв по крупицам сегодня, не веря в завтра -
голубиным дыханием в вечность конверты слать...
Соль скрипит за ресницами. Пахнет нагретым лавром
Средиземного моря лазурно-немая гладь.
Полдень. Мир истончается, тени сжимая в точку.
Паруса кораблей, золотые стволы олив
в клетке мозга вращает назойливый переводчик,
превращая реальность в какой-то дурацкий миф.
Твой дружок не Парис, ты сама - не моя Елена:
фантик, куколка на ночь - ни боли, ни слёз, ни лжи...
Злясь, жемчужное тело из рук выпускает пена,
ночь смеётся, а я принимаю как данность - жив! -
и, пока есть слова, жизнь не станет верней и проще:
страх обрушит мосты, страсть, мечты воскресив - убьёт...
Слышишь шум? Это ветер гуляет в священной роще,
это пчёлы гудят на цветах, собирая мёд -
свет разносят по сотам, под слоем слюды скрывая
холод глаз, стук сердец, где трещит, но не рвётся, нить...
И пока, зачарован, твой личный аэд в раздрае -
боги ждут на Олимпе, решая, как с нами быть.
Эра воздуха
Голубоватым песцовым мехом
тихие волны накроют сушу.
Небо закончит латать прорехи
на облаках, городах и душах:
миру уже не нужны герои,
птицам -
достаточно крыльев взмаха...
Беглые ангелы дружно строят
белые стены воздушных замков -
выдохлась мудрость, осталась вера
в чудо, идущее к нам из завтра.
Свет за тоннелем.
Настала эра
Райтов, Гагариных и Икаров.
Нарисуй мне весну
Нарисуй мне весну - бледно-синим, по глади воды.
Ближе к солнцу прильнув, небеса и не думают таять -
но все будет опять: в белопенном гипюре сады,
клейкой зелени сласть и на север спешащие стаи.
Нарисуй мне весну. Ноздреватый, зареванный снег,
золотую луну и на буром лимонный орнамент.
Непривычно свежа и печаль, и нечаянный смех;
шалый зайчик, дрожа, в глубину бирюзовую манит.
Там уверенность птиц и ванильный пломбир облаков,
там в сиропе лучей растворяется вьюжная память...
Но мне нужен, mon prince, только голос да стук каблуков.
Нарисуй же весну - и себя не забудь к ней прибавить.
В начале
Дети знают: что было в начале - пустяк вопрос,
ни к чему, богословы-доценты, пустые споры -
мы росли во дворе, ну а двор - вместе с нами рос,
сетью улиц ловил, распухал, превращался в город.
Он вращал нас - а мы в виражах познавали мир,
и в кружении взрослого счастья и взрослой злости
забывали секреты и правила детских игр -
только двор не забыл, и всё ждёт нас, как прежде, в гости.
С нами делит свой свет, снами вещими говорит -
и что б мир ни твердил, что бы мы ни блажили сами -
вкус апрельской сосульки, снежки и качелей скрип
в нас останутся, даже когда нас уже не станет.
Если есть что-то дальше, да даже и если нет -
только тёмный тоннель и беспамятства вьюжный кокон,
там, на самом конце - это будет не просто свет,
а созвездья его фонарей и пятнашки окон.
Уходящим друзьям
Часто кажется: ближе, роднее уже нельзя:
не предаст, не обманет, заглазно не скажет гадость...
Но кончается дружба. Уходят от нас друзья,
и уносят с собой вдохновение, свет и радость.
Все как будто бы ровно, все вроде бы, как всегда -
просто выросли стены, не слышно, как сердце бьется...
Все меняется в мире: и люди, и города,
и назавтра точь-в-точь как вчера не восходит солнце.
Что-то прочь упорхнуло, в стекло обратив алмаз,
дружбы чистый источник зарос камышом и тиной...
Ты и сам ведь не лучше, тасуя иконостас,
что и детство, и юность считали своей святыней.
Сам себя предаешь и меняешь - сто раз на дню,
повзрослевшую личность на мертвых руинах строя...
Так зачем себе лгать, на другого сложив вину,
что теперь два перста - там, где раньше вас было двое?
Все ветшает и рвется - и звезды, и плоть камней.
Будь судьбе благодарен за общие жизни сцены...
Ну а то, что измена - чем явственней, тем больней -
кто сказал, что бесплатное - если оно бесценно?
Мы продолжим с отточья, с другой стороны листа,
не марая того, что застыло в тиши словами...
Улетайте свободно - а нежность и доброта
до последнего вздоха души моей будут с вами.
Венок из чертополоха
Когда огорчениям нет конца, когда все - по уши - плохо,
Не опий, не кольт достаю из ларца - венок из чертополоха.
На свете различных венков не счесть, но этот - милее прочих:
Он горек и прост, он не любит лесть, он колет - что днем, что ночью.
Он скажет: успеху цена своя повсюду - от кущ до ада.
Честнее лишь терн; жаль, по жизни я противник кнута и стада.
Мне б сказку до точки дожать - и все, Пегаса схватить за холку...
Коллеге поклонник букет несет. Ну, розы... а что в них толку?
Им больше подходит другой типаж: ранимей... нежнее... робче...
Они так легко маскируют фальшь, так пахнут, когда их топчут.
На сцену багряным летят дождем, скрывая в бутонах иглы.
Ну нет, мы дорогой в обход пойдем. Пусть шелк. Или сразу - вилы.
Так проще, чем в спину - свистков ножи и стразы любви грошовой:
Ты лжешь, умираешь - а зал визжит и ждет продолженья шоу.
Приросшая маска, бесценный приз - все в бездну под сценой ухнет...
Парнас, спи спокойно: я не артист. Лаврушка - она для кухни.
Я так не умею: чеканить шаг, сиять - что анфас, что в профиль.
Иду напрямик, как ведет душа, тону не в шампанском - в кофе.
Я так не могу: щепкой плыть в молве, душить и слова, и мысли.
Реветь - так всерьез, а любить - весь свет. Иначе - и жить нет смысла.