Крюков не пил. Давно не пил. Уже года три. Жена была беременна во второй раз. Сперва был мальчик. Теперь намечалась девочка. Пить он бросил давно, еще когда узнал что жена его была с первенцем. Ей ведь нельзя было, и вот он тоже прекратил.
Недавно, проезжая в районе South of Market Крюков заметил Джека сидящего за столиком кафе и печатающего что-то в своем ноутбуке.
"Заедем, поздороваемся?", предложил он жене. Та согласилась. Сына же сидевшего на заднем сидении он спрашивать не стал. Тот был еще мал и с радостью всегда следовал за родителями. Вообще, семья у Крюкова была дружная. Ничего не скажешь.
Запарковав свою старую "Хонду Хатч Бек" Крюков даже умилился. Как быстро в этот раз. Парковаться в районе южнее Маркет Стрит было обычно трудно. Машины стояли бампер к бамперу, и нужно было ездить кругами пока найдешь парковку. А тут раз, и нашел хорошее место. Как раз на краю улицы, на углу возле пожарного гидранта, но не пересекая красной линии - значит нормально.
Выйдя из машины Крюков понял что место для парковки было не самое лучшее. На тротуаре жирной кучей лежали человеческие экскременты.
Осторожно ступая чтобы не подорваться на минах семья Крюковых выбралась из опасной зоны и зашагала по тротуару к кафе где сидел Джек.
"Коля, неважно здесь пахнет", с легкой укоризной сказал жена. "Возьми Петеньку на руки пожалуйста."Лене уже тяжело было носить Петеньку на руках, да и животик сильно мешал.
Джек был поэтом. Можно даже сказать, что и по по паспорту. Ему было 38. В настоящее время решив превратиться из любителя в профессионала он учился в одном маленьком частном университете по специальности - поэт. Да, и такие имеются в нашей необъятной Северо-Американской родине.
Познакомился с Джеком Крюков давно. Лет 6 или 7 назад на одном из вечеров поэзии в Сан Франциско, в том самом кафе куда Крюков шел на встречу. Пили они тогда много. Жили весело. Выпив, Крюков любил сочинять. Рифмовать прямо там же, в том же самом кафе он записывал свои творения на повернувшихся салфетках. Те кто читали его труды иногда даже хвалили. Так и за Крюковым тоже закрепилась репутация поэта. Но то было давно. Много воды утекло с тех пор. А теперь увидев Джека в Крюкове что-то шевельнулось, и он захотел побыть со старым другом.
Джека уже не было снаружи. Крюковы зашли во внутрь. Кафе было разделено на две части. В одной, собственно подавали еду и стояли столики и маленькая сцена. В другой половине была прачечная. Пока стиралось грязное белье, посетители могли наполнить свои желудки или выпить пива.
Осмотревшись вокруг, Крюков поначалу не заметил Джека. Набрав по мобильному его телефон услышал жизнерадостный гомон на том конце: "Джек, это Николас".
"Ник! Какими судьбами?!" По голосу за столиком Крюков определил где сидел Джек.
"Хочешь я угадаю какого цвета у тебя кепка?", спросил Крюков. И не дождавшись ответа:" Коричневая?"
"Да ты экстрасенс, дружок", изумился Джек. Потащив за собой жену и сына Крюков добрался до столика где сидел Джек и хлопнул его по плечу. Они обнялись. "Я так и знал что ты рядом", обрадовался Джек. "Присаживайтесь."
Крюковы уселись. Правда ненадолго. Петенька тут же полез под соседние столики и Лене пришлось ползти за ним что-бы не набедокурил. Посетители кафе были в основном бездетные, молодые. На Петеньку смотрели с осторожным изумлением. Сами еще будучи не так давно детьми, они став взрослыми уже не знали как вести себя с малышом, и только осторожно раздвигали свои ноги. А Петеньке только того и нужно было.
"Ну как ты, Джек? Я слышал от знакомых что ты теперь почти профессор изящной словесности", поинтересовался Кряков.
"Ну, это ты преувеличиваешь. Все пока намного скромнее, Ник. Я всего лишь получаю магистра", отвечал ему Джек, не отрывая глаз от экрана ноутбука. "Эх, что-то тут не то, мать его", чертыхнулся он уже обращаясь к самому себе, и что-то нажимая на клавиатуре.
"Да вот нужно закончить одну работу насчет Шелли, а то у нас скоро экзамен", объяснил Джек по прежнему что-то печатая.
"Это не тот Шелли который утонул в Швейцарии?", поинтересовался Крюков.
"Ну не совсем так. Он утонул в Италии", возражал ему Джек.
"Он наверное все-таки плыл в Швейцарию, в нейтральную страну", пошутил Крюков. Они оба рассмеялись, после чего Джек опять уткнулся в свой компьютер.
"Слушай Джек, мы наверное пойдем раз ты занят. Да и у нас еще дела конечно", сказал Крюков поднимаясь со стула.
'Ну давай Ник. Хочешь встретимся вечером? Есть тут один интересный бар недалеко от моего универа на Валенсиа Стрит."
"О.К. Джек. В восемь?"
"Лады", ответил Джек обрадованный тем что Крюков оставляет его в покое, и опять уткнулся в своего Шелли.
Крюков помог Лене поймать разорничавшегося Петеньку, и они вместе вышли из кафе. На обратном пути садясь в машину Крюков попытался не дышать. Так было легче. "И в этом районе живет много творческих людей?", подумал он. "Интересно, отражается это дерьмо на их творчестве, и если да то в какой степени?"
Вечером, исправно помыв посуду и выгуляв собаку, Крюков пожелав жене и сыну спокойной ночи, оправился на встречу с Джеком. Было уже довольно поздно и на небе появилась почти полная луна. Висела она низко над горизонтом и была даже немного красновата. Крюков жил на холме и увидел луну еще раньше из окна дома. Он вообше многое видел с того холма - внизу расстилалась добрая половина Сан-Франциско. Районы Миссии, Долины Нои, Центр города, Кастро были видны как на ладони. Далеко за заливом простиралась дальнейшая часть Северной Калифорнии. Крюков давно понял что красивое видится издалека. При приближении все как-то грубело, появлялись ненужные детали. Город был красив издалека, но стоило Крюкову пойти куда-то, он тотчас же находил что там было совсем не то что он ожидал. В Америке так часто бывает. "Взять хотя бы тот случай с парковкой машины и тем дерьмом на тротуаре", подумал он. "Эх, если бы вернуться лет на пятнадцать назад то никогда бы не остался здесь.
"А как там вблизи на Луне? Издалека она сегодня красавица!"
Незаметно для себя Круков подошел к нужному бару. Войдя вовнутрь, ему пришлось показать свои водительские права вышибале. Тот не глядя на права спросил Крюкова сколько ему лет. "Пятнадцать", ответил Крюков. Вышибала улыбнулся и пропустил его. Они оба прекрасно понимали абсурд ситуации. Еще одна сторона Американской демократии.
В баре было шумно, кругом шла тусовка молодежи. У многих были наколки. Крюков заметил несколько девушек с голубыми волосами и серьгами в носу. Толпа в основном состояла из представителей поколения "Y" - 20 с небольшим лет. Крюков взял пива и пошел на задний двор где за длинными деревянными столами под открытым небом сидели на лавках сотни две посетителей. Галдеж стоял довольно значительный. Крюков походил по двору несколько минут ища Джека. Тот заметил Николая и окликнул его.
"Ник, давай сюда", замахал он рукой. Крюков подошел к его столу. Джек был не один. Рядом с Джеком сидела молодая, черноволосая женщина и что-то ему говорила. Напротив, сидели друг Джека художник Карлос и незнакомая Крюкову блондинка. На столе стояли несколько кувшинов с пивом в вперемешку с разбросанными пачками "Гитанос" и "Натуральный Американский Дух".
Поздоровавшись, Крюков втиснулся между блондинкой и Карлосом. По обе стороны от них на длинных лавках сидели молодые люди и девушки, и также поглощали пиво и курили.
Джек представил Крюкова своей компании. "Это Николас - наш русский поэт!"
"Ой, поэт! Еще один", заулыбались девушки. Прочти нам что нибудь раз ты поэт", попросила брюнетка.
Крюков посмотрел на брюнетку. "Красивая", отметил он. Джек всегда сколько он его знал был окружен красивыми женщинами.
У девушки были прямые черные волосы немного ниже плеч, правильные черты лица, жгучие черные глаза. "У нее наверное есть мексиканская кровь", подумал Крюков.
"Ну так что же, поэт, прочтешь или нет?", подзадоривала брюнетка. "Ну давай", вторила ей вся остальная компания. Крюков встал, взгромоздился на лавку и продекламировал:
"Мне тридцать семь, и я в бреду
Иду, куда не знаю
Туман сплошной, не видно ни черта
И в голове моей лишь песня роковая -
Мне тридцать семь, и я в бреду иду куда не знаю..."
Под аплодисменты пары десятков человек сидевших по соседству Крюков уселся на место и отхлебнул пива.
"Держи сигарету", протянула ему Гитану брюнетка. "На, прикури", и заботливо щелкнула для него зажигалкой.
"Вообще-то я не курю, но раз уже пью то наверное можно", сдался Крюков. Да, женщина была хороша собой. Стройная, одета со стилем, хотя на вид ей было немного за тридцать.
"Как тебя зовут?", спросил Крюков.
"Рамона. А ты значит Николас?".
Вокруг стоял такой шум что им пришлось наклонится к друг другу и Крюков ощутил ее пьяное дыхание. Оно не было неприятным. Скорее возбуждало. Он только сейчас понял что Рамона была немного пьяна. Когда Рамона придвинула свое лицо слишком близко к нему так что они почти коснулись щеками, Крюкову показалось что по телу его прошел электрический разряд. Он инстинктивно отстранился от нее.
"Эй Рамона, о чем это ты там шепчешься с Ником?", загудел Джек. Рамона захохотала: "Да ты что ревнуешь Джек?".
Джек обнял и притянул ее к себе.
"А ты правда поэт?", спросила она Крюкова.
"Ну что ты, я всего лишь санитар в морге", попытался отшутится он.
"А я медсестра", вдруг заявила Рамона.
"Да, она медсестра", вмешался Джек, "в операционной в городском госпитале." "А медсестер мы любим", продолжал Джек покрепче обняв Рамону и попытавшись поцеловать ее где-то в районе уха.
Рамона с досадой стала отбиваться от Джека. "Отстань Джек! Ты мне не нравишься. Мне нравиться Ник."
"На еще выпей", подливал ей еще пива Джек. В этом Рамона сопротивляться не стала и выпила.
"Ну вот и молодец", обрадовался Джек. "Знаешь, ведь Николас женат".
"Да ты что!", изумилась Рамона.
Крюков заметил что несмотря на досаду промелькнувшую на лице, в глазах ее заблестела луна, а точнее две маленьких луны.
"Посмотри на небо", сказал Крюков.
"Ух-ты! Я впервые за ночь увидела Луну. Какая большая! Эй вы все! Всем срочно смотреть на луну", приказала всей гоп-компании Рамона.
"Давайте выпьем за луну!", предложил Карлос.
Все дружно чокнулись.
Пока Джек выяснял отношения с Рамоной, Крюков познакомился с ее подругой. Блондинку звали Гретчен. Она была из Германии, но уже 6 лет жила в Сан Франциско и работала архитектором. Крюкова поразил ее резкий скрипучий голос, и когда она сообщила ему что три месяца вышла замуж, то он еще более изумился - это же надо, кто-то готов терпеть этот скрип каждый день.
"Ваш муж наверное очень любит Вас", спросил он.
"Ну конечно, конечно. Он даже сказал мне что вместо обручального кольца готов выколоть мое имя на пальце", сообщила ему с гордостью блондинка.
В ней не было ничего особенного: немецкий акцент, светлые волосы, веснушки, мелкая кость - арийская раса; что еще можно добавить? А! Ну может быть скрипучий голос и aмериканского мужа, преданного ей.
Как оказалось из дальнейшего разговора, Гретчен недавно приехала с фестиваля "Burning Man" который уже как двадцать лет проводится в Black Rock Desert в Неваде. "Это было так замечательно!", восхищалась она.
"Но что же там замечательного?", поинтересовался Крюков.
"Ну там собралось много тысяч творческих людей в одном месте, и все вместе мы занимались искусством."
Крюков представил себе много тысяч творческих людей в одном месте и ему стало немного не по себе. В памяти сразу всплыла сегодняшняя сцена в South of Market.
"Но что же в этом хорошего?", возразил он. "Ведь это всего лишь много тысяч горожан приехавших в дикую пустыню на недельку развлечься. Но разве пустыня не призывает к уединению?".
Блондинка пожала плечами. "Все было отлично, такой дружный коллектив и билеты стоили всего ничего по $200 с носа", проскрипела она.
"Что ты с ним разговариваешь", вступила в разговор Рамона. "Ведь он же женат".
"Ну да, и женат", сказал Крюков. "Хотите посмотреть фотографии моей семьи? Мы недавно были в Будапеште у друзей". Крюков протянул фотографии. Рамона с жадностью схватила карточки и впилась в них своими черными.
"У тебя красивый сын. Знаешь, я ведь тоже была там в Венгрии. Много раз. Я венгерка по крови. Точнее цц-цыганка, gypsy". У Рамоны начал слегка заплетаться язык. "Хочешь я тебе погадаю?", спросила она преданно заглядывая Крюкову в глаза.
"Не нужно", сказал он. "Я суеверный. Не хочу". Крюков знал, что женщина ему нравилась и он инстинктивно хотел держаться от нее подальше.
"По моему ты и Джек хорошая пара", заметил он.
"Но я его не люблю, я люблю тебя!", заявила Рамона и отодвинулась от Джека. Джек немного смутился от такой прямоты и что-бы как-то сгладить ситуацию объявил: " Собираем на новый кувшин пива!"
Крюков тоже дал денег, хотя знал что больше пить не будет. Собрав деньги, Джек пошел за пивом.
Рамона с мольбой в глазах смотрела на Крюкова. "Мне кажется что я искала тебя долго, и вот нашла".
"Но ведь ты же обо мне ничего не знаешь", возразил он ей.
"Ну, ты поэт. Ты творческая натура..." Она не знала чего еще добавить.
"Ну, и еще я женат. И у меня есть дети, семья", добавил Крюков.
"Видимо это моя судьба, влюбляться в тех кто кого мне не дано иметь", с горечью сказала Рамона.
"Ты никогда не читала Кнута Гамсуна?", спросил ее Крюков?
"Нет. А кто это?"
"Да так, один норвежский писатель." "Давай выпьем", предложил Крюков.
Они чокнулись.
"Послушай", не отставала от него Рамона, "пусть ты женат. Но не чувствуешь ли ты себя ограниченным в своей свободе?"
"Да нет. Я свободен, и могу идти куда хочу", отвечал он.
"Ну хорошо. Пусть ты можешь идти куда хочешь, но в сексуальном плане ты скован. Ты привязан к одной лишь женщине - твоей жене", настаивала девушка.
"Но я люблю мою жену", отвечал Крюков. "Я люблю мать моих детей. Я люблю мою семью, Рамона. Извини, тебе попался не тот человек."
"Когда ч-человек открывается, он становится беззащитным", пробормотала Рамона и залпом допила свой стакан пива.
Крюкову было немного жалко ее, он знал ее тип. Пусть у нее были венгерски-цыганские корни, но она была настоящей aмериканкой. Она родилась и выросла здесь. Она была типичной американской горожанкой лет 38. Ее биологические часы бились предсмертным боем, а она еще была не замужем. Она долго училась чтобы иметь хорошую работу и обеспечивать себя. А потом, хорошо зарабатывая, она тратила деньги на бары-рестораны, поездки на Гаваи и в Мексику с многочисленными дружками. Имена многих из них она даже не помнила. А потратив свои деньги, она опять много работала. Ведь чтобы жить в комфорте и ездить на красивой машине нужно много работать? Не так ли учат нас с детства? Зачем дети если есть таблетки и контроль над рождаемостью. Дети для современной, профессиональной женщины это обуза. Дети, это когда нибудь потом...И вот это потом пришло, и кукушка ее биологических часов билась все сильнее в своем дупле, и вот-вот должна была выпрыгнуть, оставив ее сердце пустым. И Рамона решила влюбится в первого встречного, потому что он ей был симпатичен. А что еще ей оставалось делать? Разве что окончательно напиться.
Джек вернулся с новым кувшином пива и стал разливать по бокалам. Крюков поднялся и протянул ему руку. "Я пошел Джек. Приятно было провести время." Джек не стал настаивать что-бы он остался. Карлос был занят беседой с Гретчен. Рамона тоже подскочила со своего места.
"Пойдем ко мне Ник".
Когда он подошел поближе, она взяла его руки и поцеловала их. Крюков наклонился к ней и прошептал:
"Жду тебя на выходе через пять минут. Только будь одна."
На ее лице расплылась счастливая улыбка. Крюков резко развернулся и пошел к выходу сквозь толпу выпивающих людей.
Выйдя из бара, он прислонился к дереву напротив. Звезды стали намного ярче и луна начала пропадать во тьму. Крюков посмотрел на часы. Было около полуночи. Из бара доносились пьяные голоса, но снаружи было тихо. Ночь была безветренна. Проехала машина. Затем опять тишина. Крюков подумал: "Не спит ли жена? Справилась ли с сыном?" В последнее время его было нелегко уложить. "Эх, наверное нужно было остаться дома, почитать ему сказки."
Дверь раскрылась и оттуда вышла Рамона. Волосы ее были растрепаны. На лице была пьяная улыбка. Она горячо дышала. "Я еле сдыхалась от Джека. Он думает что я пошла пи-пи, а я к тебе сбежала", засмеялась она. "Ну иди же сюда, обними меня, Ник."
Крюков подошел к Рамоне, и медленно, с расстановкой сказал ей: "Ты не в моем вкусе Рамона. Удачи."
Не дожидаясь ответа он повернулся и пошел прочь. Он знал, что она смотрел ему вслед. Наверное она плакала. Это были не пьяные слезы. Нет, это были слезы израненного зверька. Но Крюков уже ничего не мог поделать. Он еще раз взглянул на небо. Ярко сияли звезды. Луны уже совсем не было видно. Крюков сел в машину и поехал. Домой.