Пограницкая Анастасия Николаевна. Монетка на удачу (пишу, обновлено 10.01.15)

Монетка на удачу

Автор верит в удачу и в монетки, ее приносящие.

К театру и закулисью имеет отношение только как зритель, так что на реализм не претендует.

Все совпадения случайны.

Пролог первый.

- Мам, расскажи сказку, ту, про счастливую монетку!

- Ты ведь ее наизусть знаешь.

- Всё равно, расскажи, ну мам....

- Хорошо, но потом сразу спать.

...Давным-давно жил-был на свете Иван, крестьянский сын. Сызмальства он был к труду приучен, лени не знал, работал до седьмого пота, да вот преследовало его невезение. То урожай град побьет, то морозы ранние, то половодье, то засуха. Так и крутился Иван с рассвета и до заката, да только ни избу справную отстроить, ни скотинки путной завести не мог, да и на каравай хлеба и кашу пустую его семейству не всегда хватало. Но однажды взял барин жестокий, да и осерчал на Ивана: как так, живет на его земле, коровенку на его лугах пасет, сено его косит, грибы да ягоды в лесах его собирает, рыбу в его речке ловит, а расплачивается чем? Про то, что Иван на его барщине львиную долю времени отрабатывает, и думать забыл. И повелел барин, отныне платить ему подати, да не долей урожая, а полновесными рублями. Запечалился Иван - откуда ж у простого честного крестьянина такие деньги возьмутся...Урожай не поспел еще, да и когда поспеет, не продать его будет за такие деньги, а в избе женка да четверо детишек мал-мала меньше по лавкам сидят, есть-пить просят. С такими вестями хоть и вовсе домой не возвращайся. Задумался Иван крепко, да и не заметил, как сойдя с дорожки лесной прямохожей, ступил на тропу звериную, неизведанную, опомнился лишь, как потемнело вдруг, да гром грянул средь неба черного. Глядь, а место-то незнакомое. Те же березы да осины, пеньки да кусты, а всё ж не то. Вдруг, откуда ни возьмись, появилась перед ним старушка, из тех, что божьими одуванчиками кличут. Сама маленькая, сухонькая, в платочке цветастом, а глаза веселые, озорные, так и смеются над Ивановыми горестями. Взмолился несчастный Иван:

- Бабушка, помоги мне, укажи путь. Кажись, заблудился я, сам того не заметив. Село Осокино далеко ли будет?

- Осокино-то? Тут недалече будет, - молвила старушка неожиданно звонким голоском, - да только вижу, не в том вся твоя печаль-кручина, молодец, что дорогу свою ты потерял. Али случилось чего?

Тут и поведал Иван странной старушке, какая с ним беда приключилась, да про то, как нет ему удачи ни в одном деле, за какое б ни принялся.

- Не горюй, Иван-крестьянский сын. Слышала я о тебе, о трудолюбии твоем. Помогу я горю твоему. Удачу свою тебе отыскать надобно, да далеко она запрятана. Хватит сил да мужества, ни в чем нужды до смерти самой знать не будешь. Не хватит, только на самого себя пенять останется. Отправляйся ты на восток, в край далекий Сибирский. Дойдешь до речки Берикуль что в отрогах гор Алатау. Берега ее для человека упорного да неленивого золотыми станут. Из первой горсточки песка, тобой собственноручно намытого, отлей монету, да не обычную, а с дырочкой. Монетка та твоим талисманом станет, удачу тебе вернет-приманит, счастье всему роду твоему принесет. Пока она с тобой, во всех делах и начинаниях путь тебе открыт будет. Ни потерять ее нельзя, ни украсть ни один вор ее не сможет. А вот ежели увидишь, что удача кому больше тебя нужна, не пожалей, отдай монетку. Тогда и дарящему, и одаряемому своя доля счастья достанется, на всех ее хватит. И помни: удача она особа нравная, отношения неуважительного не любит. Пока помнишь доброту людскую и уважительно к другим относишься, она с тобой будет, а ежели обидишь кого крепко, то тут и, покинет тебя монетка. Хоть всю землю переверни, не дастся она тебе больше в руки. На том и прощевай. А слово мое помни.

Блеснула старушка зубами белыми в улыбке и как есть исчезла, следов не оставив.

- Постой, бабушка! А кого благодарить то, за наставление мудрое да за надежду подаренную?

"Баушку Настасью в молитве добрым словом помяни, и довольно будет" тихо прошелестел ветерок летний.

Оглянулся Иван - что за чудеса невиданные-неслыханные, старушки нет, как и не было, да и тропка знакомая, вон дуб старый, молоньей расколотый, а за ним и дорожка прямая до околицы села.

"Как есть морок", мелькнуло в голове у парня. Да только слова старушкины про удачу на берегах Берикуль из головы у него не выходили. День смурной ходил, другой думал, да и решился. Подписался барину отработать весь следующий год без перерыва на барщине, коли сейчас на заработки отпустит, да и отправился в путь-дорогу дальнюю. Долго шел наш Иван, и через горы, и через равнины, через реки широкие, да степи вольготные, устал, оброс весь, отощал, но добрался-таки до отрогов гор Алатау, где течет речка быстрая золотоносная. Не день и не два песок с берегов той речки он копал да мыл, а всё галька да песок речной, песок да галька. Вот уж и осени середина пришла, и домой бы пора до холодов лютых, да стыдно возвращаться с руками пустыми. "Ну бабушка, ну удружила", думал Иван, но дела не бросал. Словно сама речка, звонко журча по камням, шептала "верь".

"Берега мои для человека упорного да неленивого золотыми станут"...

И аккурат после заморозков первых повернулась удача к Ивану лицом, не один и не два, а цельная горсть золотых комышков в сите осталась. Понял Иван, что не обманула старушка, да и сделал, как она сказала. Не стал он те комышки ни продавать, ни менять, хотя ой как нужно было денежек и на еду, и на одежду, да и домой бы отослать жене и ребятам малым. Пошел он к кузнецу в селение ближайшее да и попросил того об услуге необычной - дозволить ему самому монетку себе отлить. Противился кузнец, "как так, не дозволено без царского повеления монеты лить", но как пообещал ему Иван отдать пару золотых комышков из будущей добычи, так и отступился, лишь одно условие, поставив - "чтоб никто ни слухом, ни духом о том не узнал".

Сделал Иван всё, как было сказано, продел в дырочку на монете кусок бечевы, на шею повесил да и отправился обратно на речку. И что ни лоток, всё с песком золотым, да с комышками крупными, да не истощаются берега речки, словно говорят "бери Иванушка, заслужил".

Встал Иван на ноги, о барине да барщине думать забыл, сначала сам выкупился, потом жену с детишками вызволил да к себе в Сибирь выписал. Разрешение на добычу получил, кумпанию свою открыл, с купцами столичными сотрудничать начал, работников нанял. Золото уже не комышками и горсточками, а пудами считать начал. За что бы ни взялся, везде прибыль да почет. Хоть и монетку на шее давно не носит, а деньги сами рекой в руки текут, только успевай тратить. Нет-нет, да и поблагодарит Иван мысленно заступницу свою неведомую, баушку Настасью.

А годы идут, и запамятовал Иван, как был когда-то нищим крестьянином, да за кусок хлеба горбатился на барина. Палаты каменные в столице отстроил, детей удачно женил, еще три прииска открыл...Но...Чем старше, тем больше Иван сердцем ожесточался. Уже не поминал давно старушку веселую, надежду ему подарившую, монету счастливую позабыл-позабросил, золото сердцем и помыслами его овладело. Все мысли только об одном стали - как всё больше и больше чудного металла добыть. И неважно стало, какой ценой. Работники-старатели в бараках хлипких ютятся, куска хлеба не доедают, водой грязной запивают, в ледяную воду руки окунают, а хозяин лишь добываемые пуды считает, да всё покрикивает "мало, мало!" А как один из парнишек полуголодных утаил комышек малый, чтобы детишек своих голодных накормить, и вовсе повелел того пороть нещадно, так что тот еле жив остался.

Да вот странность, после этого случая посыпались на Ивана беды одна за другой. На двух приисках золота вовсе не стало, как отрезало. На третьем лишь редкие золотые крупинки остались, не до самородков уже, да и комышков не стало. Сгорели палаты каменные столичные, на обоз со слитками разбойники напали, работники массово по другим приискам и артелям разбежались...

Тут и вспомнил Иван про монетку счастливую, ищет, ищет, весь дом перевернул, а найти не может, ни в шкатулках, ни сундуках нет ее, и слуги боязливые молчат, в воровстве не признаются. Исчезла монетка-удача, словно и не было ее никогда. Разозлился Иван, да как закричит:

- Да и почто мне монета, не в монете дело, я сам, все сам, своим трудом заработал, всё золото здесь моим потом и кровью, страданиями моими заслужено!

Вдруг, глядь, а перед ним старушка давешняя стоит, хмурится. Сам Иван уже в годах, а старушка, как ни на день не постарела, всё те же глазки озорные да платок цветастый. Баушка только вздохнула грустно:

- Жестокому сердцу, жаждой золота объятому, с удачей не по пути. Роду твоему она еще послужит, а тебя монетка-удача покинула, уж не взыщи.

- Ах ты, злая ведьма! - Иван замахнулся на старушку кулаком, но та за мгновение до удара словно в воздухе растворилась. Эхом по горнице разнеслось "жестокому сердцу с удачей не по пути"...

И года не прошло, как разорился Иван, став нищим. А монетка та, как говорят, и впрямь не покинула род, появляясь и исчезая, и снова появляясь у тех, кому нужна удача...

- Ма, я, когда вырасту, я обязательно найду для тебя эту монетку, обязательно!

- Конечно, солнышко...А теперь давай баиньки. - Теплая женская рука нежно погладила малыша по взъерошенным светлым прядкам и поправила одеяло. - Если бы всё можно было решить с помощью одной-единственной монетки...

Но тихого шепота матери мальчик уже не слышал.

- Найду, даже если придется собрать все монетки мира...Найду, - бормотал малыш, проваливаясь в сон.

Пролог второй

Старинный дубовый стол, на котором расположились элегантные таблички с фамилиями и именами артистов и работников театра, до блеска отполирован. Старинные же, жутко неудобные стулья украшенные множеством завитушек на деревянных подлокотниках, составлены ровными рядами, и свободных мест в зале нет.

Натянутый за спинами участвующих в пресс-конференции мрачновато-лаконичный баннер с изображением черного развернутого веера на фиалковом фоне торжественно гласит:

"Санкт-Петербургский Государственный Театр Оперетты. Впервые на российской сцене. Культовый мюзикл "Элизабет". Премьера 25 ноября".

В небольшом "гранатовом" зале театра - таинственный полумрак, огни массивной хрустальной люстры наполовину погашены для создания особой мрачной атмосферы. Как полушутя заметил режиссер-постановщик "Смерти дневной свет не по нраву". Смерть это он.

Раздражающе-резкие вспышки фотокамер ослепляют из полумрака. Организованная толпа хищных писак с диктофонами уже готова броситься в бой. Бестолковые и глупые вопросы - а других у журналистов практически не бывает - задаваемые уже в сотый раз. Все пресс-конференции до ужаса походили одна на другую. Менялись лица, декорации, постановки, театры, но суть оставалась той же. Сидящий практически в центре длинного стола, рядом с табличкой "Кирилл Калиновский", спокойный темноволосый мужчина иронично выгнул бровь. Вспомнилось, как толковала ему незабвенная Вера Григорьевна: "Не сметь позорить театр! Держать! Держать образ! До вхождения в родной душ в резиновых тапках! Это неотъемлемая часть твоей работы. Так что изволь. Улыбку во все тридцать два, спинку выпрямил, стопочки натянул - и вперед к поклонникам". Всегда спокойная и рассудительная Светлейшая тогда действительно разозлилась - он подвел театр, подвел труппу - и раздраженно тыкала его в грудь сухим жестким пальцем. Должно быть, со стороны сцена смотрелась весьма забавно: невысокая худощавая старушка лет семидесяти с самым суровым выражением лица и длинный паренек с раскрасневшимися от смущения щеками, желающий только одного - провалиться от стыда под землю. И больше всего стыдно ему было именно перед Верой Григорьевной, артисткой, отдавшей театру всю свою жизнь и уж точно никогда не совершавшей всяких позорных глупостей. Не перед директором, который нашел в себе силы встать на его защиту. Ни перед более опытными ребятами из труппы, которые украдкой сочувственно ему кивали и подмигивали "мол, не переживай, всё образуется". Тот жесткий урок он запомнил на всю жизнь. Для журналистов такая "выдержанная в образе" манера общения вполне годилась, а ему и вовсе за прошедшие годы стала привычной. Мужчина улыбнулся и кивнул режиссеру. Пресс-конференция началась.

- Аналогов подобных проектов в Санкт-Петербурге еще не было. Перенести успешный во всех отношениях заграничный спектакль на петербургскую сцену будет довольно сложно. Как вы это видите?

- Любой новый проект - это риск, и для театра, и для режиссера. Но зритель меняется, меняются его вкусы и стремления, и нам необходимо идти вперед, открывать для себя, а значит и для зрителей что-то необычное, новое. Уверен, спектакль, прошедший с аншлагами во многих странах мира петербургский зритель также оценит и полюбит.

- Постановка весьма затратная: сложные декорации, костюмы, грим. Как вы считаете, эти затраты окупятся? Нет ли боязни, что зритель просто не поймет, не поддержит рублем эту постановку?

- Опять же, боязнь есть всегда. Но, как говорится, кто не рискует, тот рискует еще больше. - Директор позволил себе немного расслабиться и улыбнуться.

- Считаете ли вы свое участие в постановке авантюрой, ведь раньше вам в основном предлагали роли в классическом репертуаре? И как вы относитесь к такому нетривиальному персонажу как сама Смерть?

Мужчина в центре слегка подался вперед. А вот это уже к нему.

- В определенном смысле роль Смерти за прошедшие со дня первой постановки двадцать лет тоже успела стать классикой. Считается, что сыграть отрицательного персонажа это вызов для артиста. - Он слегка усмехнулся. - Но сыграть дер Тода - это вызов вдвойне. Мой герой крайне сложен и неоднозначен. Да, ему свойственны определенные человеческие желания, устремления, но подходить к его поступкам с человеческими мерками бессмысленно. Так же как и будет ошибкой назвать его воплощенным злом - он не зло, а некое воплощение стихии, загадочных потусторонних сил.

- Не тяжело ли вам будет жить на два города, и разрываться между Петербургом и Москвой?

- Петербург давно стал для меня родным. Отказываться от ролей в московских постановках я не планирую, но и упустить шанс поучаствовать в постановке такого уровня я не мог. А от Петербурга до Москвы всего четыре часа езды. - Мужчина равнодушно пожал плечами, словно подтверждая, что расстояние давно не имеет для него значения.

- Каково это - вернуться в тот самый театр, с которого когда-то начинался ваш творческий путь?

- Вернуться туда, где сделал первый шаг на большую сцену - это потрясающее ощущение, которое сложно описать. Место то же, и ты сам тот же, но в то же время совсем другой.

- Ваша героиня, императрица Сисси, человек невероятно сложный, с трагической судьбой. Какие вы испытываете к ней чувства? Жалость? Уважение? - это уже его партнерше, миниатюрной Наташеньке, сидящей рядом. Девушка расцвела в голливудской улыбке и оживленно защебетала, развивая предложенную тему и охотно соглашаясь - да, мол, ужасная трагедия и непростая человеческая судьба, и историческая личность, понимание которой невозможно без понимания общей атмосферы той эпохи, и конечно же, она глубоко уважает свою героиню как сильную и цельную личность.

Мужчина мысленно выдохнул и расслабился.

Задавались вполне ожидаемые вопросы - их список практически не менялся на протяжении вот уже нескольких лет. Как и список ответов. Видимо господам журналистам нравится слушать, про то, какой трудный вызов представляет для режиссера, постановщика и артистов каждый спектакль, как зрителям нравится открывать для себя что-то неизвестное, а артисты обожают примерять на себя непривычные образы. Понятно, что время ограничено, а тематика конференции задает тон и "должна соответствовать". И всё равно скучно.

- Кирилл Геннадьевич, в последние годы любой проект, в котором вы участвовали, становился невероятно успешным, а главная роль в мюзикле "Граф Орлов" принесла вам "Золотую маску". Верно ли, что у вас есть некий талисман, который вам подарила возлюбленная? И именно этот талисман помогает вам, принося удачу?

Вот так. Неожиданно. И даже где-то неприятно. Мужчина подавил инстинктивное желание накрыть рукой надежно спрятанную под рубашкой цепочку с монеткой. "Надо же, какая цепкая девочка" - усмехнулся он про себя, внимательнее вглядываясь в серьезную хрупкую блондинку, требовательно протянувшую в его сторону диктофон. В отличие от многих, не просто биографию и последние отзывы критиков прочитала, а еще и не поленилась старые статейки с интервью разыскать. Последний раз он рассказывал о произошедшем...Давно, очень давно.

Пролог третий

- "Пташка нежная моя, о тебе...тоскую..."- Кх...Кхм...- "Спокойно, спокойно. Ты всё знаешь, ты помнишь все слова, ты сотни раз репетировал эту роль", - молодой человек, опустив голову и сжав кулаки, нервно расхаживал по узкому коридору за кулисами, судорожно пытаясь вспомнить всё и сразу: и наставления любимого педагога и преподавателя вокала Николая Николаевича, и указания режиссера Юрия Владимировича, и советы многоопытной, заслуженной корифейки театра Веры Григорьевны. Во время учебы в академии всё представлялось намного проще: да дебют, да премьера. Каждый артист через это рано или поздно проходит. А он не каждый, он один из лучших выпускников нынешнего года, а как говорил Николай Николаевич, он вообще один из его лучших учеников. Даже кастинг теперь представлялся не таким волнительным - возьмут, будет здорово, не возьмут - будет другой театр и другой кастинг, рано или поздно он найдет свою роль. Но за считанные мгновения до первого появления на сцене никакие успокаивающие мантры не помогали. Руки неприятно дрожали, мысли хаотично метались от одной сцены спектакля к другой, причем вспоминались те эпизоды, в которых он вообще не участвовал, в голове со вчерашнего генерального прогона навязчиво крутилось "...решено, иду кутить, слишком сильно искушенье; звон бокалов, вальс весенний я не в силах пропустить..." из дуэта Генриха и Фалька. Нестройный бубнеж из общей на нескольких балетных гримерки, звуки распевки из гримуборных солистов, пробегающие туда-сюда рабочие сцены с фрагментами декораций и отголоски предпоследней разминки оркестра успокоению нервов никак не способствовали. По коридорчику разнесся торопливый стук каблучков и...

Дзыыыннь!

- Ойой!!!

- Да елки....!!!

В том, что метаться по полутемному коридорчику, не смотря по сторонам и отрешившись от окружающего мира опасно для здоровья, молодой человек осознал уже сидя на полу. Рядом, потирая ушибленный при падении локоть, сидела какая-то девушка в вычурном черном платье с длинным подолом. Чуть в сторонке валялись тот самый жалобно дзинькнувший предмет, оказавшийся скрипкой, и смычок.

- Девушка, вообще-то смотреть надо, куда идете, - морщась, но вставая, протянул паренек. И подал девушке руку.

Та не обращала на него внимания, продолжая сидеть на полу и ощупывать драгоценный инструмент:

- Ну вот, чуть скрипку не разбила...Вторую мне точно не простят, - тихонько бубнила она себе под нос, проверяя натяжение струн. И добавила уже в голос, с надрывом: - И синяк наверняка будет!

- Хорошо, извините, из-ви-ни-те! Только встаньте уже. Пол холодный и неудобный. - Юноша не знал, за что конкретно он извиняется, но с истеричными девицами лучше не спорить, это он усвоил давно.

- Это вы меня извините. Я сама виновата. - Вздохнув, девушка все-таки встала, оперевшись на протянутую руку, и виновато заглянула в глаза юноши. - Так по-дурацки получилось, торопилась, каблуком за подол зацепилась и не удержалась на ногах.

"С ума сойти", подумал паренек, не в силах отвести взгляд. Черты лица слегка скрадывал полумрак закулисья, но глаза...На него смотрели самые прекрасные глаза в мире. Темные, почти черные - то ли карие, то ли зеленые, в обрамлении пушистых темных ресниц.

- Простите, ну пожалуйста, мне действительно безумно жаль, - девушка моргнула и, робко улыбнувшись, осторожно потянула свою ладонь, которую он так и не выпустил. Наваждение спало.

- О да, да. Конечно. - Юноша отдернул руку, словно обжегшись, - Ничего страшного, - растерянно добавил он.

Девушка солнечно ему улыбнулась и принялась отряхивать платье, по-прежнему не выпуская из рук скрипку.

- Я такая неловкая, что просто ужас. И ведь не первый раз уже. Видимо, карма такая, по жизни набивать синяки и шишки, - тепло рассмеялась она, разглядывая "виноватый" в падении каблук. - Правда, раньше я думала, что только себе. Кстати, чуть не забыла. Я Наля. Одна из вторых скрипок в оркестре. - Словно в подтверждение она взмахнула многострадальным музыкальным инструментом.

Внимательно разглядев неловкую девушку, молодой человек ощутил смутное разочарование. Кроме потрясающих глаз смотреть оказалось не на что. Пожалуй, постарше него. Невысокая - даже на злополучных каблуках девушка едва доставала ему до плеча - пухленькая, лицо скуластое, волосы какого-то непонятного оттенка, в полумраке не понять, то ли русые, то ли каштановые, собраны заколкой в длинный хвост. Судя по всему еще и излишне разговорчивая, из тех, что и слова вставить собеседнику не дают. Как человек, выросший в культурной семье, невоспитанных болтушек он не выносил. По твердому убеждению матушки, в жизни не сказавшей ни одного лишнего слова, чрезмерная болтливость признак не только бескультурья, но и эгоизма.

- Ммм, "приятно" познакомиться, - с ноткой сарказма выдавил он. - Я...

- Кирилл, да, я помню. Видела тебя на репетициях "Мышки". Из тебя получается просто классный Альфред.

Юноша напрягся и задумался, вспоминая день, когда его представляли труппе. Когда его успели познакомить с этим разговорчивым чудом в перьях, да так, чтобы он этого не запомнил? Видимо, выражение его лица подсказало девушке, что необходимо как-то прояснить ситуацию, потому что та принялась сбивчиво объясняться:

- Не стоит ломать голову, официально нас так и не представляли друг другу. То есть когда тебя представляли всему коллективу, меня не было, я только недавно на работу вышла. А тут самый разгар - начало сезона, бесконечные репетиции, уже не до знакомств, так получилось. Так что видела тебя только из оркестровой ямы. А кто из солистов приглядывается к оркестрантам? Нас там сорок пять человек, и все как вороны одинаково в черном, еще и за пюпитрами прячемся. Но твой Альфред просто шикарен. Ты потрясающе вжился в образ влюбленного учителя пения. - Девушка ободряюще похлопала его по руке и, тепло улыбаясь, опять посмотрела на него своими чудными глазами.

- Помню, как это страшно - первое выступление. Я тогда всю ночь не спала, тряслась дико, так боялась не попасть в ноты и сфальшивить. Но не волнуйся, у тебя всё будет хорошо.

Выражение нежности и доброты в темных глазах завораживало.

- Да, - тихо прошептал он, не в силах отвести взгляда от девушки, и накрыл ее ладонь своей. - Я тебе верю. - Он шагнул, желая оказаться как можно ближе, но под ботинком что-то хрустнуло. - Кажется, я на что-то наступил. - Юноша наклонился и поднял с пола...Старинную потускневшую монету с дыркой. Тоненькая золотая цепочка, на которой та висела, оборвалась. - Наверно, это твоя, - он протянул ее Нале. Несколько долгих секунд та сосредоточенно и как-то печально вглядывалась в находку, а потом неожиданно улыбнулась и вложила монетку ему в ладонь, обернув вокруг нее его пальцы.

- Вот теперь я точно знаю, что у тебя всё будет хорошо. Верь в себя и в свою удачу. Эта монетка станет твоим талисманом и обязательно принесет тебе счастье.

- Нет, я не возьму ее, не могу, она же твоя! - он попытался вернуть ее девушке, но та неожиданно посерьезнела:

- Нет, не возьму. Есть одна легенда, старая легенда, что монетка приходит к тому, кому в данный момент удача нужнее. Значит тебе сейчас она нужнее, чем мне. К тому же, меня она уже одарила. - На безымянном пальчике блеснуло тоненькое золотое колечко, которого он раньше не заметил.

Настоять на своем Кирилл не успел, на всё закулисье прогремел могучий бас дирижера:

- Наля, где тебя черти носят! Разминка почти закончилась!

- Уже бегууу! - неловкой скрипачки и след простыл, лишь слышалось откуда-то издалека эхо от цокота ее каблучков.

А на ладони у растерянного парня загадочно поблескивала монетка на удачу.

Глава первая

Seit dem einen augenblick

als dein Blick in mir las

hab ich gefuhle die mich treiben

- Это значит только то, что я умею выбирать роли. И постановки. И еще, что я неплохой артист. - Коротенький смешок дал барышне понять, что более подробный ответ ей не светит. Рассказывать сейчас и в подробностях этой блондиночке с требовательным выражением лица, на котором откровенно читалось "нахожусь в постоянном поиске жареных фактов" и "жажду овердрам и эпатажных откровений" про подарок и ту самую Налю с чудесными темными глазами ему не хотелось. Не из боязни возможного скандала или еще более неприятных вопросов. Просто ему вообще ни с кем не хотелось делиться чем-то настолько интимным. За прошедшие годы та случайная встреча стала для него чем-то невероятно личным, тайным. Спектакль он тогда отыграл на одном дыхании - монетка на груди согревала своим теплом, словно подтверждая: "удача с тобой", а возникшее после встречи с Налей ощущение внутренней уверенности не покидало его все полтора часа, укрепляясь после каждой удачно исполненной арии. После премьеры, на волне неожиданного успеха, внезапно накрывшего его после первой же серьезной роли он раздал немало неосторожных и откровенных интервью. И в одном из них обмолвился о счастливом обереге, подаренном незнакомой девушкой, в которую он успел влюбиться как мальчишка, с первого взгляда, но узнать получше не успел. Никаких откровенных подробностей, но журналисты свое дело знали и вдохновленные внезапным поворотом событий, графоманы из желтой прессы настрочили немало статеек в духе "горестно вздыхая, дрожащей рукой она протянула ему величайшую свою драгоценность, а он не сводил с нее влюбленных глаз и хрипло шептал на ушко "любимая"... Дикий бред, который самому же потом было забавно читать - так всё выглядело надуманно и сахарно-сладко, в лучших традициях покет-формата с трепетной красоткой в объятиях горячего мачо на обложке. Светлейшая, случайно наткнувшаяся в театральном обзоре на одну из подобных статеек, неодобрительно фыркнула и аккуратно взяв журнал двумя пальчиками, опустила его в мусорную корзину со словами "Если издание позволяет себе публиковать такие откровенные глупости, то его и читать не стоит". Но неожиданно краткий эпизод стал для Кирилла своеобразной легендой, вполне вписывающейся в образ несчастного влюбленного - зритель с удовольствием домысливал происходящее и сочувствовал "несчастному влюбленному" на сцене и в жизни.

А потом он и сам поверил в свою выдуманную сказку. И в монетку, что приносит удачу. И в любовь к таинственной незнакомке.

Сейчас же Кириллу стало смешно, он тогдашний казался себе сегодняшнему просто молодым и излишне болтливым идиотом, не оценившим щедрый подарок судьбы. За семь с хвостиком лет он успел осознать - в театральной среде щедрость и открытость явления уникальные. С виду дружный сплочённый коллектив легко может превратиться в террариум, в котором сожрать ближнего - ради роли, славы, любви зрителей - легко оправдываемая необходимость, а всякий подарок несет в себе намек и скрытый смысл. И ему было ужасно стыдно перед доброй скрипачкой, ничего не попросившей взамен своей монетки. Порой во время спектакля ему казалось, что он видит в оркестровой яме знакомый растрепанный хвостик и улавливает особо печальные нотки ее скрипки среди множества других. Но познакомиться с Налей ближе он действительно не успел - нервный дебют, благосклонные отзывы критиков, теплый прием публики, новые предложения работы, неожиданные и такие приятные знаки внимания от появившихся поклонниц - бурная театральная и околотеатральная жизнь окончательно закружила молодого человека и затянула в свой водоворот. Ему уже не было никакого дела до уткнувшихся в свои нотные тетради музыкантов. Кирилл совершенно позабыл, что он так и не вернул девушке порванную золотую цепочку, доставшуюся ему вместе с монеткой. А потом хвостика не стало. И знакомая скрипка больше не плакала. Среди суетящегося в оркестровой яме народа появились новые лица. Куда девушка исчезла, он так и не поинтересовался.

Поздно ночью, сидя на широком подоконнике гостиничного номера, щедро оплачиваемого театром, он вглядывался в хмурое октябрьское небо, поблескивающее мелко моросящим дождем. Сидеть было неудобно: сам подоконник оказался коротким, стекло старым, мутным; из-под деревянных рам дуло, а на спине футболке теперь наверняка останутся следы от побелки, но уходить не хотелось. Эта ночь казалась особой, по-петербургски очаровательной и бесконечной: угольно-серая тьма, тишина, нарушаемая перестуком капель, расплывающиеся на мокрой брусчатке огни фонарей...И непередаваемое, давно забытое ощущение одиночества и полного единения с опустевшим городом, в котором хотелось просто раствориться. Мужчина машинально поглаживал лежащую на ладони монету. Рисунок на реверсе и аверсе давно стерся, оставив лишь неясные очертания расправившей крылья птицы и нечитаемую надпись. Сама монета потускнела еще сильнее, и давно надо бы отдать ее в чистку, но...За долгие годы она стала его. Его удачей, символом его веры в себя. И сама мысль о том, чтобы выпустить ее из рук - хотя бы ненадолго - казалась невозможной. Глядя в грустное беззвездное небо, мужчина попытался вспомнить лицо прежней владелицы удачи: очертания его виделись расплывчатыми и нечеткими, как пейзаж за окном. И задумался, где сейчас та улыбчивая неловкая девчушка, и почему она пропала. Он ведь так и не отдал ей отремонтированную цепочку, терпеливо дожидающуюся своего часа в специально купленной для нее черной бархатной коробочке. Не сказал спасибо. И почему-то именно сейчас ему казалось это очень важным. И захотелось верить, что придя завтра в театр, как и семь лет назад он случайно натолкнется на нее в коридоре. Мужчина сжал монетку в руке, желая, чтобы и на этот раз она его не подвела. Если он хочет найти Налю, удача ему понадобится.

Глава вторая

Orchideen sind ganz besondere Blumen,

manchmal sehen sie aus, als waren sie tot.

Aber irgendwann, ganz unerwartet,

bluhen sie wieder weiß und dunkelrot.

Наступивший осенний день выдался истинно петербургским. Едва успевшее выглянуть утреннее солнце, ни капельки не согревающее насыщенный влагой воздух, сменили угрюмые и тяжелые тучи. Хлынувший ливень гнал с улиц спешивших прохожих. Поскучневшие туристы, группами и поодиночке бродящие по Невскому, пытались прятаться от разгулявшейся стихии в попадавшихся на пути магазинах и кафе-кондитерских; даже автомобили спешили скрыться с залитых мутной водой дорог. Над городом, скрадывая очертания враз посеревших старых зданий, повисла плотная пелена влажной мороси.

Тяжелая дверь служебного входа театра гулко хлопнула, закрываясь за неожиданными посетителями: невысокой девушкой в красном пальто, крепко держащей за руку ребенка. На мордахе последнего сияла счастливая улыбка, казалось, ни дождь, ни промозглый ветер не могли испортить ему хорошего настроения. Едва войдя, мальчик тут же отпустил руку матери и, торжественно протянув ей свой потрепанный рюкзачок, рванулся вперед по знакомому коридору.

- Ма, ма, я...

- Никита! - временно оставив в покое никак не желавший складываться мокрый зонт и успев подхватить рюкзак, женщина ухватила шустрого пацаненка за капюшон курточки. - А ноги вытереть, а раздеться?

Мальчик, ни капельки не раскаиваясь в содеянном, взглянул на оставленные его ботинками мокрые следы. На чистеньком, свежевымытом полу отпечатки смотрелись особенно ярко и вызывающе. Повинуясь укоризненно приподнятой брови матери он, молча, вернулся, тщательно вытер ноги о предусмотрительно положенный у порога коврик и стянул куртку. Пригладив темные вихры на затылке, женщина улыбнулась:

- Молодец, теперь можешь бежать. Только гляди под ноги. И на лестнице осторожней!

Счастливая улыбка вновь озарила погрустневшее было личико, и последнюю фразу малыш благополучно пропустил мимо ушей. Это ведь его театр! Он тут всех знает! И каждый закуток знает, каждый уголок! Порой ему даже хотелось похвастаться "а я родился в театре!", хоть мама и говорила, что родился он в какой-то больнице. Но ведь родиться в больнице - это неинтересно и скучно, и каждый так может. А вот в театре совсем другое дело! Жаль, что мама с ним не соглашается. Хоть и смеется, согласно кивая, когда он важно пытается ей растолковать, что уж вырос-то он точно в театре. Сколько бы он не вспоминал детство - а целых семь лет это уже совсем не детство, он теперь уже большой, настоящий школьник - он всегда вспоминал театр.

В его театре было всё, чего могла пожелать душа любого ребенка. Сочная и сладкая клубника с воздушными сливками и вкуснейшие пирожные, которые всегда ему подсовывала добрая тетя Аня из буфета со словами "Ой, ну какой же ты у нас худенький!". Запах типографской краски от свежеотпечатанных программок с красивыми картинками, изображающими нарядных актеров и актрис. Мягкие плюшевые сиденья партера, куда случалось пробираться украдкой. Пыль кулис, от которой в носу непременно чесалось и слезились глаза; мама утверждала, что занавес чистят, но стоило ему уткнуться носом в старую ткань, выглядывая на сцену, как начинался непрерывный чих. Шаткая деревянная лесенка, ведущая на самый верх, в ложи балкона. Редкие и от того еще более желанные визиты в столярный или бутафорский цех: там можно было своими глазами понаблюдать, как создаются массивные декорации, а то и подержать в руках какое-нибудь старинное оружие вроде сабли или мушкета. Почти как настоящее! Тесные, шумные гримерки артистов и вечно суетящаяся вокруг них мамина подруга тетя Катя с огромным раскладывающимся чемоданом, полным всяких кисточек, красок, тюбиков и коробочек - Никита поморщился, вспомнив, как им с Варей - дочкой тети Кати - влетело за использование этих красок и кисточек не по назначению. И, наконец, друзья. Друзья, которые любят их с мамой. Те самые, что угощают сладостями, дают подержаться за оружие и просто ласково обнимают его при каждой встрече. Театр давно стал для него даже не вторым - первым домом. И самым лучшим на свете.

Слегка притормозив у широкой лестницы - только ради маминого спокойствия - мальчик побежал туда, где его приходу всегда радовались.

Девушка, забыв про капающую с незакрытого зонта воду, наблюдала за удаляющейся худощавой фигуркой. Фигурка слегка сутулилась и перепрыгивала через две ступеньки, решив, что мама не заметит. И непослушные вихры на затылке опять стали дыбом.

- Вылитый отец...- прошептала женщина, качая головой и печально улыбаясь сама себе.

Как ей хотелось так же беззаботно и весело пробежаться по старинным ступенькам, спеша туда, в тесную, но такую знакомую и родную гримерку...Может быть, потом она так и поступит, если никого рядом не будет и отругать за такое вопиющее нарушение дисциплины будет некому. Одна эта мысль вызвала на губах хитрую заговорщическую ухмылку. Всё-таки на маму малыш походил никак не меньше, чем на отца.

- Но для начала покончим с самым неприятным. - Коротко выдохнув и удобнее перехватив свою сумку, рюкзак сына и зонтик девушка свернула по коридору направо, потом еще раз направо, налево и остановилась у солидной дубовой двери с табличкой 'Приемная'. Быстро перекрестилась и осторожно постучала. Ответа не последовало. Впрочем, "стучали" в эту дверь редко. Чаще всего в нее колотили кулаками, неожиданно и резко распахивали, украдкой приоткрывали, а то и просто с чувством ею хлопали. Темпераментные и эмоциональные обитатели театра редко проводили четкую границу между сценой и кабинетом директора. Порой, в стенах этого кабинета разыгрывались потрясающие по своему накалу и артистизму сцены, которым могли позавидовать театральные подмостки любого всемирно известного театра.

Так и не дождавшись заветного "войдите", девушка нажала на покрытую завитушками ручку и, приоткрыв массивную дверь, протиснулась в проем, при этом, едва не зацепившись зонтиком за наличник.

- Привет, Юла!

- Ой, Тасенька, привет, с возвращением! - кудрявая круглолицая девушка за секретарским столом при виде нее встрепенулась, с трудом оторвалась от компьютера, на экране которого явно происходило что-то интересное, и стащила с головы наушники. - Прости, не услышала! Стучала, да?

- Да ничего страшного, - махнула та рукой, - САМ на месте?

- Ага. А ты чего так рано, вроде же отпуск еще...

- Отпуск...Кончился походу мой отпуск. Как бы не с завтрашнего дня. САМ лично вчера звонил, пригласил "поговорить". О причинах остается только гадать. Так что, Никиту из школы забрала - и сюда. - Девушка печально вздохнула и крепче стиснула ручку мокрого зонта. - Слушай, Юль, можно я у тебя тут вещи ненадолго кину?

- Конечно, кидай. - Юля - Юла энергично кивнула на расставленные вдоль стены жутко неудобные, с резной спинкой, изогнутыми ножками и жестким сиденьем стульчики "для посетителей". - А солнышко наше где?

- Солнышко побежало к Катерине, хвастаться своими школьными успехами. Не переживай, и к тебе обязательно прибежит.

За считанные мгновения рюкзак, сумочка и все-таки упакованный в чехол злосчастный зонт были надежно пристроены на стульчике, а плащ и шарф отправлены в стоящий по соседству шкаф. Тася, глядя в имеющееся в приемной зеркало, быстренько пригладила коротко стриженные русые волосы и вызывающе встопорщенную челку, одернула рубашку и кивнула подруге.

Секретарь нажала кнопку на переговорном устройстве:

- Виктор Анатольевич, к вам Анастасия Михайловна. По предварительной договоренности.

- Пусть заходит.

"Мда, выражение лица директора сегодня как никогда соответствует обстановке" мелькнуло в голове девушки. Действительно, плотно задернутые темно-зеленые шторы; потемневшие от времени, набитые книгами шкафы; заваленный бумагами стол, освещаемый лишь тусклым светом одинокой лампы...Всё вокруг создавало ощущение бесконечной тоски и безысходности, ясно читающееся сейчас на усталом, как-то быстро постаревшем лице, в общем-то, еще не старого мужчины. Чувствовалось, что и предстоящий разговор тяготит его, и будь хоть одна возможность, хоть маленький шансик его избежать...

- Настасья, да ты присаживайся...- Нервно сплетя руки, руководитель театра кивнул на стоящее рядом со столом кресло.

- Спасибо, Виктор Анатольевич, я постою. Чувствую, успею еще насидеться.

- А я говорю, садись. Да сядь ты! - прикрикнул он, давая волю эмоциям. Девушка молча отодвинула кресло и присела на самый его краешек, словно готовясь вскочить при первой же возможности.

- Кх, кхе, так вот. Во-первых, у меня к тебе, Настасья, просьба. Лариса Александровна, кхм, у нее проблемы. Очень серьезные. За день или два их не решить. Как ты понимаешь, иного выбора, кроме как отозвать тебя из отпуска у меня нет. - Девушка согласно кивнула. Она понимала. Но недогулянного отпуска всё равно было ужасно жалко. - То есть, потом, как будет посвободнее, догуляешь, или к следующему отпуску дни присоединишь. В общем, там посмотрим и обговорим.

Девушка опять кивнула, мол, это само собой и обговорим обязательно.

- Да, и вот...Кха, кхэ, кх...- Директор прокашлялся и замолчал.

- А во-вторых?..

- Да, во-вторых. - Мужчина как-то торопливо и неуклюже выбрался из-за стола и принялся нервно расхаживать по кабинету. - Это уже скорее личная просьба. Очень важная. Для нас всех. И, боюсь, если ты не сможешь ее выполнить, мне придется тебя уволить.

Глава третья

Здесь и далее по тексту - отсылки к реально существующему мюзиклу "Элизабет", в России пока, увы, не поставленному. К большому сожалению поклонников жанра. Сюжет изображает жизнь и смерть Императрицы Австрии, Елизаветы Баварской, жены Императора Франца Иосифа.

Смерть (нем. Der Tod) - один из центральных персонажей мюзикла.

Оперетта "Летучая мышь"

Оставить комментарий © Copyright Пограницкая Анастасия Николаевна (ana81375009@yandex.ru) Размещен: 18/11/2014, изменен: 18/11/2014. 45k. Статистика. Рассказ: Любовный роман Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Ему во всем сопутствует успех. Но что, если своим везением он обязан странной незнакомке, которую даже не отблагодарил? Она добровольно отдала свой талисман неизвестному мужчине, посчитав, что ему удача нужнее, и ни разу об этом не пожалела. Через много лет они вновь встретятся...И кому на этот раз принесет счастье монетка?

Пограницкая Анастасия Николаевна : другие произведения.

Монетка на удачу (пишу, обновлено 10.01.15)