На шестнадцатый день команде Барри Рубенса, могучего свободного капитана по прозвищу "Монокль", улыбнулась удача. Впередсмотрящий разглядел в бушующей метели труп снежного кита. Добрый знак. На кубрике почти сразу же собрались матросы, сгорающие от нетерпения и жарко обсуждающие: кто и как потратит свою долю добычи. Однако капитан все равно спустился в трюм, в темную обитель Редана. Снежный кит очень ценный приз, если, конечно, туша еще не испортилась. Но, чувствуя ветер в спину, внимательно смотри под ноги. Может быть, тебя толкают в пропасть.
Про Темного Бога забывать нельзя.
Под ногами гудел металлический настил, из холодных недр ледохода "Сорванец" то и дело доносились жуткие стоны обшивки, да слышалось низкое тарахтение из двигательного отсека. Воняло здесь, на нижних палубах, так, будто где-то в темноте мрачных переходов и грязных закоулков несколько дней назад умерло что-то большое и омерзительное. Впрочем, может быть, так оно и случилось. Надо будет вечером на построении пересчитать всю команду. Монокль осторожно спустился по мокрой, кое-где покрытой льдом лестнице на самую нижнюю палубу и замер, прислушиваясь. Здесь начиналась вотчина Редана, и если их шаман не в духе, то лучше сразу же развернуться и оставить безумца в покое. Монокль остановился напротив двери в каюту и собрался с силами. Темный Бог, наверное, уже поднимался с черного дна океана, чувствуя столь редкую и ценную вкуснятину, рухнувшую с небес на ледяные просторы. Так что нужно поторопиться, если он хочет опередить владыку глубин. Фух. Поехали! Как же он ненавидит это место! - Прямо по курсу снежный кит, Редан! - сказал он, едва оказался на пороге. Затем включил в темной каюте свет. Шаман, согнувшийся над потрескавшимся столом, дернулся от его слов, поднял голову и "посмотрел" в сторону капитана. Лицо штурмана было замотанно грязными тряпками и бинтами, скрывающими уродливые гнойники и опустевшие глазницы. Подарок путешественнику, которого недобрая судьба занесла за Южный Круг и злобно надругалась над бедолагой, превратив крепкого моряка в протухающую развалину. Темный бог, как же здесь воняет-то! - Свежий, - спустя долгую паузу прошелестел Редан. Накинул на голову черный капюшон, прячась от гостя. - Много жира будет. Много мяса. - Мы успеем? - собственно, ради этого вопроса Монокль и спустился в недра "Сорванца", куда старался не лазать без острой необходимости. К сожалению, шаман отказывался говорить с кем-нибудь кроме капитана. А обойтись без помощи слепого и уродливого колдуна команда не могла. - Время есть, - сказал Редан. - Сколько? - Два дня. Может быть, три, - бесцветно ответил шаман. Это хорошо. За три дня команда сможет высадиться на лед и разделать упавшего с неба снежного кита. Мясо, жир, шкуры - и "Сорванцу" добыча, и будет что продать потом, в ближайшем из бродячих городов. Хорошо, что не с пустыми руками вернутся. Да и вообще, встреча с китом - счастливая примета. И плевать, мертв ли небесный тихоход, или жив. Главное - это позитивный подход к жизни. - Ты уверен? - на всякий случай уточнил Барри. С Реданом нужно быть очень осторожными и немножко параноидальным. Уродливый шаман жил в своей вселенной, по своим законам, и очень удивлялся, что окружающие о них не знают. - С юга грядет нечто. Но это не Темный. Капитан настороженно подобрался: - Что с юга грядет, Редан? - Не Темный, - скупо проронил шаман и замолчал. Еще один ледоход? Но они почти на границе с Южным Кругом. Дальше только мертвый почерневший снег и несущая смерть радужная пленка на воде. Кто мог забраться так далеко, что переплюнул Монокля, отчаяннейшего капитана отсюда и до Блуждающего Шпиля, самого северного города-корабля Содружества? - Это ледоход, Редан? - поинтересовался Монокль. Лишь единицы возвращались с юга живыми. Чаще всего экипажи, осмелившиеся поспорить с судьбой и заветами предков, просто исчезали. Но иногда на проломившихся сквозь черный лед кораблях, укрытых саваном смерти, попадались уцелевшие. Так сучилось и с Реданом. Его посудина, застрявшая неподалеку от северной границы Круга, была забита гниющими мертвецами, и шаман до сих пор не мог толком сказать, что случилось с командой. Лишь повторял белиберду про плохое место и про то, что там "трещат волосы". Поживиться на гиблом ледоходе было нечем, и Редан в то путешествие оказался единственной добычей "Сорванца". Весьма ценной, надо сказать, добычей. Потомственный штурман-шаман, с тех пор уже два раза спасший корабль от подъема Темного Бога. В последний раз он, правда, задержался с предсказанием, и они лишь чудом удрали от повелителя глубин. Монокль до сих пор просыпался в холодном поту от снов, в которых за кормой "Сорванца" трещали взмывающие в небо ледяные глыбы, выброшенные могучим ударом монстра, клацали и рубили воздух гигантские клешни, способные без труда переломить их корабль напополам, и из недр океана поднимался бездумный и жестокий владыка морского мира.
- Это ледоход, Монокль, - сказал шаман. Еще один, значит. - Спасибо, Редан! - поблагодарил штурмана он и поспешил наверх, на жилую палубу. Где в каютах пахнет благовониями, а не тухлятиной, по чистым трубам бежит горячая вода, а в уютной и теплой кают-компании играют в кости офицеры его команды.
Наверху было не так мрачно и уныло, как в обители шамана. Там можно забыть о пожирающей мир зиме и суровых метелях, швыряющихся ледяной крошкой в обшивку корабля. Конечно, в такую метель команду придется выгонять на работы пинками. Но снежный кит это снежный кит. Вряд ли кто, хорошенько подумав, откажется от лишней монетки в мозолистую руку. Особенно, когда до возвращения из похода остается всего ничего.
С погодой не повезло, но если хорошо подумать - вьюга прогонит стаи ледяных волков и белых львов. Работать лучше в бурю, чем под ясным солнышком. Намного безопаснее.
- Крюк, поднимай людей, - громыхнул Монокль, как только вошел в пропахшую куревом кают-компанию. Его старший помощник, плечистый и низкорослый крепыш, моментально поднялся из-за стола и расплылся в широкой, но невыносимо омерзительной улыбке. - У нас один день до прибытия Темного! - Вынужден прервать нашу игру, джентльмены, - хрипло проговорил Крюк, обращаясь к главному механику-инструментарию и сонному судовому лекарю. - Но дела не ждут. Капитан, почтите ли вы нас своим присутствием? В глазах помощника горел недобрый огонек, и Барри неожиданно стало грустно и тоскливо. Да... Надо выйти в зиму. Команда давно не видела его снаружи. И он сам недели две не чувствовал снежного дыхания моря. Прятался в уютной рубке.
Плох тот капитан, который забыл запах льда. На место предводителя в таких случаях находится много претендентов. Белоручки должны оставаться в крытых кварталах бродячих городов. - Мы все должны хорошо поработать, Крюк, - радушно улыбнулся помощнику Монокль и пообещал себе, что когда-нибудь обязательно перережет старпому горло.
Кривой нож для таких целей всегда висел у капитана на поясе.
***
Снаружи было холоднее, чем обычно, и даже теплая шуба из меха ледяных волков не спасала от трескучего мороза. Свистел пронизывающий ветер, и каждый его порыв был наполнен мелкой снежной крошкой, разбивающейся о стекла очков. Монокль пританцовывал, борясь с холодом, и смотрел вниз, где рядом с махиной снежного кита суетилась команда "Сорванца". Вьюга почти полностью скрывала людей, но иногда в мельтешение снежинок угадывались темные силуэты, а порою до ушей Барри доносились окрики старпома. - ..и! Кур....! ...ать! ...ать!!! Из-под шарфов вырывались белые облачка дыхания, тут же превращающиеся в иней. Волосы в носу уже замерзли, и капитан, поглядывая на юг, то и дело глухо проклинал погоду. Мороз ударил совсем некстати. Из-за белого безумия метели не видать даже кормы собственного ледохода. Какое уж там наблюдение за обещанными гостями. Но Монокль то и дело оборачивался, зная: шаман не ошибается. Если слепой Редан сказал, что "нечто грядет с юга" - значит, оно, несомненно, грядет. Вот только что это за "нечто"? Хорошо бы просто еще одна мертвая посудина. На борту неудачливых исследователей можно найти множество ценных вещей, которые потом легко продаются скупщикам в городах, и, главное, даже не заикаться при продаже, что вещь побывала за Южным Кругом. Иначе товар ляжет мертвым грузом в трюме и станет еще одной грудой бесполезного и опасного для жизни хлама. С угрюмыми торговцами разговор должен быть коротким. Нашел во льдах, купил в соседнем городе, выменял у сумасшедших адептов Ледяной Цитадели - да какая, вообще, вам разница, джентльмены? Главное, что не с Южного Круга товар!
Последние дни погода никак не хотела улыбаться "Сорванцу". Почти неделю за бортом бушевали метели, и удивительно, как впередсмотрящий вообще углядел тушу снежного кита. Но, слава Темному Богу, не пропустил добычу. Монокль улыбнулся. Мыслями он уже был дома, с поделенной добычей. После сегодняшнего улова он может смело возвращаться назад! Выручки хватит на мертвый сезон, а если подзатянуть ремень, то и больше. Хотя вряд ли он сможет так надолго оставить море...
Оставить хруст льда под окованным носом, позабыть про холодный ветер в лицо и тарахтение двигателей, проталкивающих "Сорванец" сквозь белоснежные просторы. Отбросить эти уютные вечера в кают-компании, и утренние вылазки в морозную свежесть.
Ему действительно будет не хватать этих милых будней. Но, удивительно, отчего же именно сейчас ему так хочется домой? Во внутренний квартал "Зеленой Станции", с видом на торговую площадь, под мягкое одеяло.
Противоречие какое-то получается.
От дум его оторвал тревожный гудок, продравшийся сквозь свист вьюги.
Барри встрепенулся, вслушиваясь.
-... ал меня! ...а тащи! ...щи!! - донеслось снизу. И крик старпома тут же заглушил еще один гудок. Так и есть. "Нечто с юга".
Капитан, придерживаясь за обледеневшие поручни, осторожно пошел на корму. Там он остановился у фальшборта, оперся на бесполезный сейчас прожектор, и, щуря глаза да чувствуя мягкие толчки ветра в спину, всмотрелся в мешанину снежинок.
УУУУУУ! Прогудело ему в ответ.
Через пару минут он увидел черное пятно, прорастающее сквозь метель. Небольшой ледоход, рассчитанный на команду не больше чем двадцать человек, поравнялся с тушей снежного кита и остановился. Монокль облизнул губы, сокрытые под тремя шарфами и скривился, проглотив волос, а затем осторожно направился к трапу.
Его люди с подозрением косились на странный корабль. В этих краях и пиратские ватаги попадались, а с ними разговор недолгий должен быть. Либо их, либо они. Старпом неторопливо отошел за спины столпившихся моряков. Что-то шепнул одному. Что-то сказал другому. Крюк выбирал ребят покрупнее да посмышленее и, не поднимая лишней суеты, готовился к бою. Когда Монокль спустился на лед и, нацепив на валенки "кошки", отправился к застывшей посудине, то в душе заплясал неприятный огонек предчувствия. Корабль был не из брошенных. И при этом он пришел с юга.
"Нечто грядет"...
Темный Бог, только бы все закончилось хорошо.
Со стороны гостя послышался лязг спускаемого трапа.
- Капитан, - рядом оказался старпом. - Я оповестил благородных джентльменов, и мы порешили идти в атаку сразу же после вашей команды, милейший.
Из-за метели ему пришлось кричать Моноклю на ухо.
Моряки, отобранные Крюком, расходились полукругом, чтобы не загораживать друг-другу сектора обстрела. Сам старпом давно уже стащил дальнобой с плеча и теперь, лаская рукоять, поглядывал на ледоход.
- Пока не стреляем. Надо понять, кто это! - проорал ему в ответ капитан, и смело двинулся к незнакомцу. Борт судна был узнаваемо изъеден водами Южного Круга. Знаковые отметины: кое-где металл запузырился, словно нагретый сыр. Название потекло, изуродовав и без того неразборчивые буквы. Лед в тех местах, где его проламывал нос корабля, почернел.
Моноклю вдруг стало душно. Он неожиданно для себя узнал незнакомца. Поднял руку, запрещая соратникам стрелять.
"ИзоЛьда"... Неужели это "ИзоЛьда"?
По трапу неуклюже спускался закутанный матрос, похожий на смешного медвежонка. Он забавно переваливался с ноги на ногу. Так могут ходить только толстяки.
- Светлый бог, как же я рад вас видеть, господа! - прокричал незнакомец. - Вас послала нам Судьба, не иначе! Монокль отметил, что старший помощник оказался по левое плечо, и как бы невзначай направил ствол дальнобоя в толстый живот моряка.
Но если это "ИзоЛьда"...
- Что за корабль? - крикнул толстяку капитан "Сорванца" - Исследовательский ледоход "ИзоЛьда", - тот подтвердил опасения Монокля. Проклятье! - Я капитан Эрварос! Прошу подняться на борт, дабы мы могли вести беседу в более подобающих условиях! - проревел, перекрывая вой метели, толстяк. Правой рукой он прикрывался от ветра.
Монокль и Крюк переглянулись. Глаз старшего помощника не было видно за черными толстыми стеклами защитных очков. Интересно, о чем он сейчас думает? С исследователей ведь брать нечего.
Но это же "ИзоЛьда"! Сердце опасно ухнуло, и в глазах на миг потемнело. Разве бывают такие совпадения?
- Мы согласны! - заорал Монокль.
Толстяк махнул им рукой и принялся карабкаться по трапу наверх. Путь обратно давался Эрваросу с большим трудом. Он то и дело останавливался, переводя дух, и наполняя душу Барри гневным отвращением. Потому что ему больше всего на свете хотелось оказаться наверху, в рубке "ИзоЛьды". Потому что там он...
Позже!
Внизу, у туши снежного кита, команда "Сорванца" вновь принялась за работу. Моряки справедливо решили: раз обошлось без стрельбы, то и дальше ничего страшного не случится.
А вот буря может закончиться, и кто знает, как далеко от туши бродят голодные стаи местных падальщиков? Встречать тварей лучше под защитой металлических стен, а не среди льдов.
Эрварос открыл люк в рубку, с трудом повернув ржавый рычаг, торопливо вошел внутрь и замер на пороге, замахав гостям руками. Едва Крюк и Монокль оказались внутри - толстяк захлопнул дверь, и вой стихии мигом прервался, а в лицо ударила волна тепла. Капитан "Сорванца" принялся разматывать шарфы, осторожно поглядывая по сторонам. Внутри "ИзоЛьды" было подозрительно тихо и пусто. И ощутимо чем-то воняло. Короткий ствол дальнобоя по-прежнему смотрел в пузо толстяка, и тот, оттянувший очки на затылок, занервничал, то и дело поглядывая на Крюка. Старпом стащил с лица защитную маску и вежливо улыбнулся Эрваросу. - Благородный джентльмен должен понимать, в какие лихие времена мы живем, и какие порядки диктует суровый мир ледяных морей. Иногда манеры Крюка выводили Барри из себя. Но не сейчас. - Где Вия? - не стал церемониться Монокль. Маленькие глазки Эрвароса изумленно расширились. - Что?! Простите?! - Где Вия?! - Простите, а откуда вы... - Где Вия, долбанный ты мешок с дерьмом! - брызнул слюной Монокль. Старпом отступил от капитана чуть в сторону, бросил на него странный взгляд. Хорошо, что хоть дальнобой не перевел. - Вы знаете доктора Рубенс? - неуверенно улыбнулся Эрварос.
Крюк осклабился.
- Это моя жена, идиот! - рыкнул Монокль. - Где она?
"ИзоЛьда" ушла в плаванье два года назад. И, разумеется, пропала. Капитан "Сорванца" Барри Рубенс умолял супругу, Вию, не плыть с той экспедицией. Просил взять его с собой. Но та лишь тяжело вздыхала, смотрела понимающе, грустно, но отрицательно мотала головой.
Так вот и закончилась история их любви. Простить ее за то "бегство", он так и не смог.
- Доктор Рубенс... Больна... Но откуда вы...
- Чем у вас тут воняет?! - вдруг спросил старпом. Он демонстративно потянул носом воздух и сам же вынес вердикт: - Гнильем?
- Пройдемте, - очень тихо и печально сказал толстяк. Развернулся и засеменил по коридору прочь.
***
Вия его не узнала. Да и он, если честно, не хотел признаваться себе, что этот гниющий заживо сверток грязных бинтов, брошенный на кровать, на самом деле его рыжеволосая лисичка. Южный Круг поставил на ней свою омерзительную печать. Сожрал то родное, роскошное тельце, и стер ту смешную родинку на левом бедре. Подло превратил бархатную кожу в уродливые мокрые струпья.
Толстячок, проводивший капитана и старпома в ее каюту, шмыгал носом где-то на пороге. От него тоже несло гнилым, и Монокль уже понимал, отчего Эрварос так и не снимает шарф. Теперь то Барри ясно видел черную паутинку вен, наползающих снизу на лицо коротышки. Под теплыми тряпками тело капитана пожирала та же зараза, что так изуродовала Вию.
- Что вам от нас нужно? - буркнул Монокль. Больше всего на свете он хотел отобрать у старпома дальнобой и избавить жену от мучений. Вот так встреча... Вот так свидание...
- У нас кончается энга, добрый друг. Наш шаман мертв и ледоход вот-вот остановится. Нам нужна ваша помощь. Мы должны доставить чрезвычайно важное сообщение в Академию Суши. Не могли бы вы... Отвезти нас туда. Это ошеломительно необходимо. Это изменит нынешний мир до неузнаваемости. - Сколько вас? - спросил капитан, стараясь не думать, как именно этот кретин собирается менять мир. Вон, Вия уже изменилась... Старпом бросил на него быстрый взгляд. По-змеиному высунул язык и облизнул обветренные губы.
- Осталось трое... Скорее всего до города доберутся не все, - поник толстяк. - Я не смогу дальше управлять кораблем. Я чувствую, что силы меня покидают. Но мы должны доставить груз! Вы не представляете, насколько это важно!
Очень хотелось проснуться. Закрыть глаза, а затем открыть их и увидеть милое веснушчатое личико Вии, каким он его запомнил. Ее вьющиеся кудри, ее маленький изящный ротик и большие голубые глазки. Монокль неожиданно для себя почувствовал резь в носу. Опустил взгляд, борясь с нахлынувшей горечью.
Прошлое остается в прошлом.
Вот только разве стоило бросать его ради... этого?! А, Вия? Стоило? - Светлый бог, прости идиотов, - прошептал Монокль, а толстяк, неожиданно, взвился: - Извините, что вы сказали?! В голосе Эрвароса лязгнула сталь. - Идиоты вы, я говорю. Чего вам дома не сиделось? Что вы там нашли, за Южным Кругом?! Легче стало, а? Проклятье! Вия была такой красивой... Она была... - Мы нашли землю, - перебил его изменившийся лицом Эраварос. Толстяк побагровел от злости. - Мы нашли вам место, где нет Темного Бога! И почти нет снега! - Да кому нужна такая земля?! - фыркнул Монокль. Хотя внутри что-то екнуло. Земля? За Южным Кругом? - Ты сам-то доволен, что видел ее, а? Посмотри на себя... - Мы не должны были возвращаться, - сказал толстячок. - Если бы мы остались там, то уцелели. Часть команды так и поступила. А мы получили двойную дозу излучения в Южном Круге, капитан. Получили для того, чтобы сообщить в Академию Суши новость и привезти доказательство. - Доказательство? - встрепенулся старпом, а Монокль недоверчиво посмотрел на Эрвароса. - Вы вернулись, чтобы... - Там другой мир, капитан. Там совсем другой мир. В котором ВЫ еще можете оказаться! Благодаря таким идиотам, как МЫ, - теперь перед ними стоял не тот жалкий и неуклюжий коротышка. За маской пухлика и слабака, оказывается, скрывался стальной характер. - Мы отвезем вас, - кивнул Монокль и выдавил из себя: - простите... Я... Я не знал. - А что за доказательство?! - напомнил о себе Крюк. - Мы привезли существо, пойманное на берегу. Оно никогда не выжило бы в наших условиях. Если наших слов будет недостаточно - его изучат в Академии и все поймут. Мы принесли новую эру! - Покажите, а? - попросил Крюк. И опять облизнулся. - Идемте, - толстяк посмотрел на Вию, тяжело вздохнул, и вышел из каюты. Старпом последовал за ним, а Монокль чуть задержался, глядя на тяжело и часто дышащую Вию. Ему так хотелось прикоснуться губами к ней прежней, к Вие-Лисичке, к Вие-Рыжей-Бестии. Она была такой хорошей, такой доброй. Два года прошло. Забыть, конечно, не забыл. Но любовь во льдах живет недолго. Вот только отчего же так горько? И что это - обида за то, что она его бросила ради сумасшедшей идеи поиска, или просто чувство утраты? Поди разберись.
Когда Монокль вышел в коридор, то попытался определиться, куда отправился толстяк и его старпом. Прислушавшись, капитан "Сорванца" выбрал поворот направо и зашагал по металлическим плитам, стараясь прогнать из головы образ Вии. Ведь им было так хорошо вместе. Почему она ушла? Почему она решила сделать такой вот выбор? Откуда-то спереди послышался грохот выстрелов из дальнобоя. Монокль даже подпрыгнул от неожиданности и бросился на звук. Старпом стоял над телом Эрвароса и смотрел на труп какого-то странного, голого животного. Тонкая черная кожица, под которой виднелись сильные мышцы. Лапы мягкие, с белыми носочками, почти без когтей, с такими на льду делать нечего. Маленькие треугольные уши и пасть острых, белоснежных зубов.
- Что ты сделал, Крюк? - просипел Монокль.
Старпом дернулся, повернулся к капитану. Навел было на него ствол дальнобоя, но одумался. В очередной раз облизнулся, и улыбнулся.
- С прискорбием вынужден сообщить, что разочарован перспективой изменения привычного бытия.
Крюк вытащил из поясной сумки горючий порошок, сыпанул его на труп животного.
- Я питаю нежные чувства к снегу, мой капитан. Я превозношу мир льда и зимы. Убежден, что именно здесь мне суждено жить и умереть. Перемены, а особенно столь значительные, в мою концепцию реальности не вписываются, увы.
- Стой! - дернулся к нему заслушавшийся Монокль.
Щелкнуло огниво, затрещала вспыхнувшая смесь, и пламя охватило чудное создание.
Ради этого, получается, Вия сгнила заживо, вернувшись из-за Южного Круга? Ради этого пожираемого огнем зверя?
Как же обидно-то, а!
Не отвечая за себя, Монокль скользнул к старпому. Рука сама выхватила из ножен смертоносный клинок. Крюк заметил его движение, попытался развернуться, но капитан был быстрее и сильнее своего помощника. Шаг, поворот, танцуя, уходим влево. Один взмах рукой и все, конец.
Труп старпома повалился на убитого толстяка. В глазах Крюка угасло, едва пробудившись, изумление и спортивный азарт.
Почему-то сейчас первым дело подумалось о том, что не всегда снежный кит сулит удачу и хорошие новости. Было бы гораздо лучше, если бы они никогда не встречались.
Ни тогда, прежде, с Вией. Ни сегодня, с "ИзоЛьдой".
Потушив горящего зверя тряпками, Монокль закутал обжигающее тело в окровавленную куртку старпома и отправился к выходу. По дороге он заглянул в каюту Вии, минуту постоял над ней, глотая горечь и решаясь, затем пустил возлюбленной пулю милосердия в голову и ушел прочь. Пока он спускался по трапу на лед, то несколько раз чуть не упал от резких ударов стихии. Вьюга разошлась не на шутку. Гудели мачты, стучали плохо закрепленные листы обшивки. Стихия злилась на невозмутимых людишек, все еще разделывающих снежного кита. Монокль надеялся, что в Академии его поймут. Что там удовлетворятся и обгоревшей тушкой, добытой исследователями. Потому что, если этого им будет мало... Что ж... Тогда он сам соберет корабль и команду для путешествия за Южный Круг. Тогда он собственными гниющими руками притащит этим умниками какую-нибудь хитрую тварь. Барри Рубенс шел по льду, царапая голубоватую твердь стальными "кошками", и нес на себе обгоревшее тело животного, ради которого его, капитана Монокля, два года назад бросила жена. Чувствовал он себя престранно...