Дед Хокин (уж и имени его никто не помнит) был цыган, саженного роста, сажень в плечах, в лохматой шевелюре две белые пряди, в бороде немного серебра, ходил он вечно босиком - от снега до снега. Штаны рваные, рубаха на выпуск, ворот распахнутый. Голос был громогласный, словами бросался в основном похабными, баб и девок до самой смерти не пропускал ни одной. Пьяным его не видели никогда, на свадьбы и другие гулянки он не ходил, да его и не звали никогда. Был он незаменимый спец по рыбацкому такелажу: вязал и ремонтировал сети, вил верёвки и канаты, конопатил и смолил баркасы, выстругивал вёсла.
Круглый год жил он на берегу на усадьбе рыбколхоза "Новый Быт", там спал в сарае на камке и питался в основном с подёнщиками рыбой и борщём. С женщинами обращался грубо, но беременели они от него часто. В море с рыбаками не ходил, в море не купался.
Когда началась война и мобилизация, сбежал с другими дезертирами на острова, где и пробыл всю оккупацию, скрываясь от немцев, от румын и от Советской власти. После того, как немцы отступили, вернулся в село и опять же не попал в штрафники, как его друзья-товарищи, а остался в селе при жене и детях, снова работал в колхозе, на том же самом месте.
Хата Хокиных, неизвестно когда и кем построенная, была как и все хаты на селе, саманная, но крыта была не камышом или соломой, а почему-то красной черепицей, и поэтому выгодно отличалась от других.
Семья у деда была огромная. Во-первых у него была красавица-жена Лизавета, обыкновенная хохлушка и грязнуля неимоверная. Тоже ходила босая, кофта с юбкой рваные и грязные. А красавица она была необыкновенная: черноглазая, красногубая, лицо смугло-матовое, волосы чёрные и какие-то вороные, высокая, статная с большими грудями, которые под рваной кофтёнкой волнующе подрагивали при ходьбе, сбивая с мысли встречных мужиков.
Детей у Хокиных было шестеро: старшая Катька 17-летняя девка-красавица, Мишка - чубатый цыган - 15 лет - оторви да брось, Васька чёрный, как уголь, пацан, весь задумчивый и ужасно хозяйственный и тройняшки - Сонька, Маришка и Валька. В хате всегда был ужасный кавардак: постели на кроватях скомканы, простыней отродясь не видывали, посуда побитая и не мытая, подметали раз в неделю, разбитое стекло в окне заткнуто подушкой, печку никогда не белили, дверь в хату не закрывалась - перекосилась.
Какой бы ни был Васька хозяйственный, но за всеми он не успевал. Хозяйствовать он начал чуть ли не с 6-летнего возраста. Он не был резвым и дерзким, как Мишка. Он всё старался делать сам, иногда просил младших сестёр помогать ему. С Мишкой они перекрыли крышу и сделали ледовый лабаз для хранения и засолки рыбы, которую всё время приносил отец. Это с васькиной подачи не стали засевать участок за хатой пшеницей, а сеяли ячмень, т.к. потом можно было делать ячневую кашу и вообще он был более урожайный, чем пшеница и к сорнякам устойчивый. Кроме ячменя Хокины не сеяли ничего, сада у них не было кроме двух обрикосин и шелковицы,которая разрослась прямо посреди двора, и скотины тоже никакой не было кроме приблудной кошки.
Лизавета работала на свиноферме и таскала оттуда просо. Просо толкли в ступке, отвевали шелуху и варили кашу и даже делали лепёшки - если сильно подолбить, то можно было и лепёшки сделать. Ячмень мололи дома на крупорушке, отсевали муку от крупы, и хватало урожая на всю зиму.
Васька с Мишкой ловили в речке раков пацаками и рыбу коротеньким бредешком, который соорудил отец. Сестрёнки озоровали по колхозным и совхозным огородам - их даже сторожа не ловили. Толко Катька ничего не делала. Она два раза забеременела: раз от брата Мишки и раз от пастуха Павки-Скачка. Оба раза мать с её беременностями благополучно управилась.
Во время оккупации дед Хокин ни разу не появился на селе, и семья основательно голодала, т.к. немцы воровство не поощряли; ели только ячневую кашу и то, что Васька с Мишкой в речке поймают.Потом приспособились ловить сусликов, обдирали их, жарили, варили и ели. В садах Денисова и Чайкина немцы разрешали собирать падалицу.
Катьку немцы угнали в Германию - только Васька о ней сожалел и скучал.
Пообносились окончательно.
Мор на семью Хокиных напал внезапно и жестоко. Сначала отравилась чем-то на ферме мать, что-то выпила или съела, промучилась двое суток, оглашая село криком и воем и скончалась. Сбежала куда-то с пленным румыном вернувшаяся из Германии уже взрослая Катька. Зимой в драке с болгарами на льду речки убили Мишку. Васька тоже дрался и был, не смотря на свой тихий нрав ловким и отважным. Он был рядом с Мишкой, когда тому врезали ломом по голове и очень горевал, что не смог его уберечь.
В том же году дед Хокин простудился, когда его с несколькими рыбаками отнесло на льдине в море,льдина стала колоться, люди добирались до берега вплавь, потом их взяли на баркас. Просудились все, а умер от воспаления лёгких только дед Хокин. Остался 18-летний Васька с тремя 14-летними сёстрами - Сонькой, Маришкой и Валькой. Все они были красавицы и Васька был красавец - рослый, сильный, черноволосый, скорый на руку, быстрый на ногу, но тихий и добрый до невозможности. Только когда надо было загородить сестёр, глаза ео вспыхивали яростью и кулаки работали как автоматы. Сам он с сёстрами не баловал, а из-за такого брата и никто с ними не баловал.
Сёстры при Ваське закончили 7-летку, и он отдал их учиться дальше: Соньку в педучилище, Маришку в медучилище, а Вальку в сельхоз-техникум.
Девчонки получились не глупые и работящие: по выходным приходили к брату из Ногайска (всего-то 1,5 км), убирали, стирали, подметали, готовили еду впрок, ставили её в лобазе в лёд, пели песни и ходили на танцы.
А Васька холостяковал.
Он работал в колхозе имени товарища Ленина трактористом и был на отличном счету, трактор его отличался чистотой и постоянной исправностью.Заработка его хватало, чтобы содержать сестёр, а для себя он каждую весну засевал своё поле ячменём. Изредка Васька выходил в море за бычком на отцовском баркасе, был удачлив и оптом продавал улов болгаркам-перекупщицам задёшево.
Прошло сколько-то лет, закончили учёбу сёстры и отправились работать по соседним сёлам: Валька работала агрономом в Камышеватке, Сонька учила болгарчат в Бановке, а Маришка работала прямо здесь, в Ногайске, в роддоме медсестрой. Сёстры повыходили замуж. Звали Ваську на свадьбы, но он на свадьбы не ходил, т.к. не пил и шума не любил.
Васька всё холостяковал и жил бобылём в своей хате.
Он собрал денег за ту пшеницу, что в колхозе заработал в колхозе, нанял Петра Капканца и Шурку Самко, чтобы они хату его отремонтировали. Сам с ними тоже работал по выходным, если они у него были, а выходных почти не было.
В зимнее время Васька ходил с рыбаками на подлёдный лов. Там его тоже полюбили за трудолюбие и спокойный, рассудительный характер.
Но "как верёвочка ни вьётся, она довьётся до конца" - было уже Ваське за 40, когда привязалась к нему крошечного роста молоденькая учительница начальных классов местной школы Стеша Гиренко. И так она его обхаживала, что он на ней женился. Стеша была маленькая, беленькая, молодеькая и ужасная грязнуля. Васька с некоторых пор уже отвык от кошмара и безобразия, которые царили в его жилище, когда вся семья была в сборе. Привычки и наклонности жены быстро всё росставили по местам: посуда не мылась, постели не убирались, печка постоянно дымила и быстро почернела, завелись тараканы, блохи, клопы и мыши. Васька пытался какое-то время вразумлять свою непутёвую жену, она не возражала, чтобы он делал в доме всё, что ему вздумается., но сама с робкой улыбкой ничего в доме не делала. Только ела абрикосы. Но рвать абрикосы с тех деревьев, что были у них на огороде, её было лень, поэтому она меняла ведро ячменя на ведро абрикосов у соседей. Такая расточительность изумила Василия, но он не находил в себе сил, чтобы что-нибудь жене возразить. А потом Стеша стала постоянно беременеть и рожать - было уже два чёрненьких мальчика и беленькая девочка. Чтобы как-то управляться по хозяйству, Стеша (работать в школе она бросила) позвала в дом свою младшую сестру - неряху ещё большую, чем Стеша. Сестру звали Зина. Стеша даже подстрекала мужа, чтобы он сделал пару детей Зине.
- Будет у нас одна большая семья. - говорила она.
Но на это уже Василий ответил котегорическим отказом. Он стал редко бывать дома, работал по ночам на тракторе в поле, из села было слышно, как гудит в степи трактор.
- Васька пятый рекорд ставит. - говорили люди.
Васька пахал, культивировал, убирал, косил корм скоту, подключал трактор к молотилке. Работал он беспрестанно.
Надо сказать, что хотя Стеша и Зина были несусветные неряхи и грязнули, они завели своё натуральное хозяйство.
- Детям должно быть молоко. - и завели 2-х коров.
Взяли на свиноферме поросят, и во дворе вместе с грязными детьми бегали такие же грязные подсвинки, завелись куры и утки. Попробовали держать гусей,но гуси любят чистоту, и гусята передохли.
А Стеша снова забеременела и родила четвёртого чёрненького пацана.
И тут грянула настоящая катастрофа - наводнение 1976 года полностью разрушило село: саманные дома подмокали, размокали, раскисали и валились направо и налево. Вываливались целые стены с мебелью, портретами и шторами. Люди спасали себя, добро и скотину.
Васька прознав. что вода подходит к селу, примчался на тракторе в МТС, завёл бульдозер и поехал в село. Он стал бульдозером делать из улицы канал, подгребая грунт под ворота домов. Его трактор гудел и надрывался, он волок тонны грунта, прорывая улицу всё глубже, вода, которая уже по колено была в улице и во дворах, стала стекать в васькин канал. А Васька рыл и рыл свой канал и вывел его за околицу, вода устремилась к обрыву и начала стекать в реку, подтопляя противоположный берег. Он работал до глубокой ночи, дважды заправлял бульдозер соляркой, мужики с ногайского берега орали и махали кулаками, грозились Ваську убить, но дело было сделано: половину своей улицы Васька от воды спас. Сильных разрушений не было и скотина осталась цела. Поспав 2 часа. Васька на своём бульдозере уже крутился среди дворов на ногайском берегу.
За эту смекалку и героизм премировали Ваську в МТС автомобилем "Запорожец" и поместили его черномазую личность в местной газетёнке.
Все пострадавшие в селе получили компенсации и ссуды. Получил её и Васька. Хата его не упала,но осела и ремонту не подлежала. Он с зятьями, которые примчались из Камышеватки, Бановки и Ногайска, быстро соорудил на огороде землянку и сделал ограду, чтобы скотина не разбежалась, там же бегали и чумазые дети. Затем всем гамузом приступили к строительству новой хаты. Пришлось спилить под корень красавицу-шелковицу, которая многие годы радовала своих и соседских ребятишек сладкими сочными ягодами - на её месте развернулось грандиозное строительство.
Худо-бедно через месяц (раньше всех на селе) хата была готова: фундамент сделали из "дикого" камня, стены сложили из "калёного" кирпича, стропила были из привозного леса. Покрыли хату шифером. Старую хату Васька продал за копейки, и люди быстро растащили кому что надо, а саманные стены он сгрёб бульдозером в свой самодельный ров, куда и остальные жители сволокли остатки своих домов.
Можно было снова жить.
Стеша и Зина быстро привели новый дом к первоначальному, привычному для них состоянию: затоптали, заплевали пол, отбили угол от печки, пара стёкол из окон как-то повылетали сами собой, на стенах дети углём намалевали лошадей и собак.
Сиротливо стоял во дворе "Запор"
А тут ещё стал Васька Хокин дуреть день ото дня.
Собрались как-то мужики с улицы и давай уговаривать Ваську поменять свой "Запор" на мотоцикл - уговорили.
Потом сосед договорился с Васькой обмнять мотоцикл на мопед.
Потом мопед - на велосипед с моторчиком.
А потом Васька выменял себе простой велосипед.
На этом велосипеде 10-летний Сашко гонял по всей округе и однажды после купанья в море забыл велосипед на берегу. Прибежал домой, вспомнил и помчался к морю, но велосипеда на берегу уже не было - кто-то его спёр.
Васька сына даже не поругал, а мать даже довольна была - место в сарае освободилось.
Жили да жили. Уже долго прожили. Детей стало уже пятеро. Сёстры едва управлялись с детьми да со скотиной - тут уж не до чистоты да уборки. Куры и утки бродили по двору и справляли свои надобности где придётся, коровы раскладывали свои блины у ворот и по углам, дети, что поменьше, иной раз ленились добежать до деревянного туалета - всё делалось на месте. В доме вонь, а во дворе вонища.
Люди на селе уже по второму разу хаты свои побелили и подкрасили оконные наличники, а в Васькином доме всё прибавлялось окон заткнутых подушками и старыми пальтишками.
Васька поседел и как-то подсох. Только трактор его, который он теперь держал во дворе, сверкал чистотой и голубой краской.
Стало Хокинское подворье на селе притчей во языцах. Матери уже детей своих Хокиными пугали. Но смеяться в глаза над Хокиными было опасно - чёрненькие сорванцы дрались беспощадно: кулаками, камнями и палками.
Подтрунивать можно было только над самим Васькой.
И подшутили над ним так.
Собрались как-то мужики в проулке покурить и побалогурить, и оказался среди них Васька. Слово за слова и посоветовали мужики Ваське написать заявление в сельсовет про свою бедность и неухоженность. Написал Васька заявление с просьбой выделить многодетной и бедствующей семье материальную помощь. Пришла комиссия из района (всего-то полтора километра) - три женщины и мужчина. Только во двор вошли - позатыкали носы и были ошарашены изощрённой грязью и почти художественным безобразием. Грязь после дождя растаптывалась вместе с коровьим, свиным и птичьим навозом. Стены хаты были размалёваны, из лабаза несло протухшей рыбой, грязнущие дети сначала с любопытством рассматривали чистеньких тётенек с блокнотами в руках, а потом занялись своими делами - они из землянки, в которой теперь не жили, делали Брестскую крепость.
Стешу и Зину Васька не предупредил, что может комиссия придти, и те предстали перед пришедшими грязные и оборванные. Однако дети не выглядели голодными и истощёнными.
- Да что ж это у вас, женщины, так грязно? - изумилась пожилая председательша комиссии.
- Да вот скотина.... Дождик прошёл.... Дети озоруют. - говорила не менее изумлённая Стеша.
- Дети-то сегодня хоть кушали?
- А как же! Они всё время походя кушают, побегают да хлебнут молочка из казана.
- И босые они у вас, и без рубашёнок.
- Так лето же! А обувка у них у каждого есть. Вот в школу уже босые не пойдут.
- Дети учатся?
- А как же! В 4-ом, в 3-ем, во втором, и Артамошка в 1-й класс пойдёт. Я и сама учительница, и Зина вот , сестра моя, тоже учительница. Следим за ребятами. Учатся они хорошо.
Комиссия уже знала, что ребята Хокины на удивление учились очень даже прилично.
Заглянули в хату и от смрада и ужаса повыскакивали обратно.
Васька как всегда был на работе, его трактор сотрясал своим рокотом воздух за селом.
- Скотину держите?
- Ну да! Детей кормить надо: молоко, творожёк, маслице, яички, сальца кусочек скушают, мясцо зимой будет. Это для ребят, для детей.
В это время возле Зины отирался 7-летний Стёпка, а сама Стеша держала на руках годовалого Трошку. Дети были грязные до бесконечности, но были упитанные и смотрели бодро и весело.
- И ещё у вас скотина есть?
- Телушка в Камышеватке и телок в Бановке - сарай-то у нас всех не вмещает. Да в колхозном стаде бугай наш Егорка ходит. Племенной. Нам колхоз за него, за то, что он коровок обхаживает за лето тонну пшеницы даёт. Уже 2 года так-то.
Комиссия в изумлении развела руками.
- Так может у вас и овцы есть?
- А вы как думали!? 18 штук. Стрижём, шерсть прядём, носочки детям, варежки вяжем. Как же - есть овцы, есть.
- Да как же вам женщины не стыдно в такой грязи жить? Ведь дети же такими вот как вы станут. Антисанитария! И не болеют дети ничем?
- Не болеют. Бог милует.
- Но грязь-то, грязь! - не сдавалась председательша.
- Что есть, то есть. Признаём. Да мы уж поправим это дело. Приходите через месяц. А сейчас вы зачем приходили?
- Говорили, что бедно вы живёте, что помощь вам нужна.
-Не, не надо нам помогать. Бог поможет. Детки подрастут - помогут.
Комиссия ушла.
Где-то через месяц снова собрались мужики в проулке покурить.
- Ну что, Василь, приходила комиссия из исполкома? Что сказали?
- Приходили. Ругали моих баб за грязь да за вонь. Наказали всё помыть, двор почистить, хату снутри и снаружи побелить, ворота подкрасить. Ну, кинулись мои бабы белить да красить, а нема ни щётки, ни звёстки - да так всё и пооставалось.
Но сама природа воспротивилась этому Хокинскому безобразию. Причём именно в недрах хокинского сообщества назревал бунт. Стеша и Зина даже и не заметили, что Катька, которой уже сделалось 9 лет, ходит в школу чистенькая, что моет она после еды посуду, что заставляет братьев чистить зубы и ругает за сквернословие. Организовала побелку дома: притащила с колхозного двора полведра белой глины, братья растолкли глину в ступке, замешали в ведре с тёплой водой, попросили у соседки 2 щётки и - дом стал беленький. Мальчишки с удовольствием подчинялись сестре. И на следующее лето подворье превратилось в почти приличное место для проживания людей. Васька уже не работал на тракторе, а под руководством дочери занимался хозяйством.
Один за другим Мишка и Васька закончили 7-летку и поступили в школу механизаторов. Они уже давно умели завести трактор и иногда пахали в поле вместо отца.
Катерина закончила школу, медучилище, маленько погуляла, заневестилась и вышла замуж за соседского Алёшку.
- Я бы может и не пошла бы за этого рыжего да курносого - говорила она - да нельзя мне далеко от дома отбиваться - пропадёте вы без меня.
Братья окончили школу механизаторов и стали работать в колхозе имени товарища Ленина. Были на хорошем счету. Изредка дрались трое против десятка ( и Трошка помогал), но сильно никого не калечили.
Переженились трактористы и комбайнёры (получились добрые хлопцы) братья Хокины и расселились всвоих домах по всему селу. Постарели Стеша и Зина, и поехал уже седой дед Васька Хокин на рыбалку с самым меньшим своим сыном 13-летним Трошкой. Поехали они на косу, места они знали, ставили сети на тарань.
- Батя, давай ставить бережнее. Тут ничего не возьмём. - поучал отца Трошка.
- Ты ещё меня не учил! Сыпь сетку, где я говорю.
- Бать, давай бережней!
- А ну - цыц! Ставь, тебе говорят!
Выставили 4 сетки последовательно от центра залива ближе и ближе к берегу.
Это было утром.
После обеда поехали трясти сети. Первая сеть - нет ничего, вторая - пусто, Третья - полсети пусто, а то крыло, что было бережнее, забито рыбой, аж сетка затонула.
- Да, вроде вправду ты баил - бурчал смущённый дед Васька. Четвёртая сеть тоже затонула и запуталась от тяжести рыбы.
Сетевать не стали, взяли сети с рыбой в баркас - на берегу будем выбирать.
Вдруг послышался рокот и треск лодочного движка, кто-то приближался к рыбакам.
Васька поднял голову, навострил ухо и беспокойно заёрзал на банке.
- Бать, это не АЧУР - хотел Трошка успокоить отца. (АЧУР это Азово-Черноморское Управление Рыбнадзора).
- Рыбу за борт! - встрепенулся Васька.
- Батя-а, да это не АЧУР. Это хтой-то вроде нас!
- Я кому сказал - рыбу за борт! Давай хватай сеть да за борт её.
Я кому сказал!
Сети с рыбой выбросили за борт и отгребли в сторону - вроде того, что и сети неизвестно чьи.
Из-за мыса выскользнула моторка и направилась к рыбакам. Законопослушный дед Васька весь съёжился, Трошка с любопытством озирался по сторонам. Подъехали в моторке трое - по всему видно браконьеры.
- Ну как ваши дела? - спрашивают браконьеры.
- Да мы вот на удочки.... промямлил дед Васька.
- Ну давай вам Бог! А у нас во!! - рыбак ткнул пальцем в груду тарани вперемешку с лещём и бычками.
- Ну а мы...- Трошка досадливо кашлянул - мы тоже ловим, да за борт выбрасываем....