Белый зал в Народном собрании оказался вовсе не белым, а розовым с синими звездочками на стенах, как в синематографе, разве что экрана не хватало, и кресла стояли не ровными, параллельными рядами, а в полукруг. Впереди стол с графином. Все дымили. Стоял жуткий галдеж. Причем на разных языках. Но выделялся, конечно, русский. "Дискутировали" человек двадцать. Среди мужчин выделялась молодая, довольно симпатичная дама. Она была в зеленом платье, с модной прической а-ля греческий ампир. Ее милые кудряшки были прихвачены на лбу светлой лентой. Дама делала записи в блокнот.
Высокий, худой, словно щепа, волосатый парень в студенческой шинели, с лицом измученного болезнью чахоточника, зажав в руке фуражку, декламировал какие-то стихи. Солист, видно, застал декламацию в завершении, до него лишь долетели слова: "...Разрушен будет царский мир, сгорит в огне плебеев кумир"...
Наверняка про царя стишата, подумал Бабочкин.
-Как же вы так о народе? - В верхнем ряду поднялся полный человек с красным лицом, словно натертым свеклой. - Что значит "плебеев"? Это вы так о народе, господа народники? Нужно уважать народ, а вы его презираете.
-Да, презираем, потому что подобострастен и ничтожен, раз безропотно пошел на империалистическую бойню, - ответил "студент". Туда ему и дорога! А вы, господин, кадет, лучше бы раньше, когда сидели в Думе о народе думали. И сейчас были бы там, коль такой умный, в России. Проводили бы среди солдат революционную агитацию, а не сидели б в теплой Швейцарии и не набивали свое толстое брюхо ливерной колбасой.
-Что?! - "Кадет" надулся так, что, казалось, сейчас лопнет.
-Успокойтесь, господа,- призвал к порядку мужчина в круглых золотых очках, аккуратной черной бородкой и усами, явно иудейской наружности. - У нас дискуссия, а не кабацкая свара. И вообще, давайте о рабочем движении, которое заявлено в нашей сегодняшней программе.
Это же сам Мартов. Юлий Цедербаум, если точнее, подумал Бабочкин. Ага, и Казимир Львович здесь, удачно я почитал газетку.
Яхновский теперь был тоже при бороде, как и его хозяин, только рыжей, с густыми бакенбардами, хотя раньше растительности на лице не имел вовсе. Вероятно, хотел спрятаться за густой "шерстью" от мира. Но Солист сразу его узнал: глаза никуда не денешь, оттопыренные уши тоже, словно их кто-то отодрал. И конечно, нос - выпирающий, подвижный и почти всегда мокрый, как у Русской псовой борзой.
-К черту рабочее движение! - не унимался студент. - Нужна немедленная революция, пока у рабочего в руках винтовка. Потом будет поздно. А вы, меньшевики-реформисты, призываете к соглашательству с режимом. Вот Старик... Где он, кстати?
-А черт его знает, - ответил мужчина в клетчатом пиджаке и таких же штанах "для гольфа", - наверное, опять в немецкое посольство побежал, просить о скорейшем разгроме России, можно подумать это что-то даст. Я тоже считаю, как господин Мартов, что легитимные методы борьбы с властью более продуктивны, нежели революционный бунт.
-Вы, господин, Юзевич, потому так рассуждаете, что у вас в Орловской губернии несколько поместий и земли глазом не охватить, - парировал студент.- А большевики предлагают национализировать все земли. И это справедливо!
-Верно, Макар Иванович, - сказал оппоненту студента Мартов, отчего тот от удовольствия зарделся. - Мы меньшевики предлагаем программу муниципализации - передачу всех земель в распоряжение органов местного самоуправления. Что касается революционной агитации в войсках, то от нее, разумеется, отказываться нельзя. Но призывать человека с ружьем к бунту, это безрассудно, господа. Его палец, по фронтовой привычке, не дрогнет на спусковом крючке винтовки и тогда Россия зальется кровью.
-Нет, и еще раз нет! - С правого крыла полукруга встал мужчина средних лет в изумрудном галстуке поверх белоснежной рубашки. На голове у него была обширная плешь в обрамлении золотой подковки редких волос. - Смею вас заверить господа, что Старик не побежал, как здесь утверждают, в немецкое посольство. И вообще, разговоры о продажности нашей партии германцам - полная чепуха. Да, в данной ситуации немцы могут быть полезны, стать временными попутчиками, но не более того.
-А марки и франки откуда ваша большевицкая партия черпает, товарищ Полтавский, из какого такого колодца? А газетки свои на чьи средства издаете? - ехидно осведомился Макар Иванович.
-Да, да, мне тоже сие очень интересно,- поддержал Юзевича студент.
-Я не обязан давать вам отчета, господин Коромыслов, - обратился большевик к "чахоточнику". - Здесь все присутствующие имеют средства из определенных кругов, не святым же духом пробиваться. Нам помогают некоторые банковские и коммерческие структуры, разделяющие наши политические взгляды, что здесь такого? Да, мы продолжаем выпускать в Берне газету "Социал-демократ", подпольно издаем в России "Нашу газету", "Прикубанские степи", журнал "Голос печатного труда" и так далее. У немцев же мы денег не берем.
-Напрямую, конечно не берете, - не унимался студент Коромыслов, - но пользуетесь их услугами, а это тоже деньги.
-Какими услугами? Можете привести пример? Вас, Коромыслов, нужно даже не привлекать к суду, а сечь как паршивого кота, за такую подлую клевету. Вы мерзавец, Коромыслов!
В апреле 1917 немецкая контрразведка переправит большевиков во главе с Лениным, а также других радикальных революционеров -экстремистов, по определению заместителя начальника Генерального штаба кайзеровской Германии Людендорфа, из Швейцарии в Россию "делать вторую революцию". Черчилль скажет, что немцы ввезли Ленина в Россию, как "чумную бациллу". Наличных марок Ленин, конечно, у кайзера Вильгельма не брал, слишком хитер, но услуга - те же деньги, ухмыльнется Мартов, возможно вспомнив эту "дискуссию".
Но это будет потом, а пока стоял апрель 1916...
6
Студент подскочил, словно его ужалила змея. Он готов был наброситься на большевика, но вдруг жестоко закашлялся, обмяк, опустившись в кресло. Полтавский посчитал это "бегством с поля боя" и не стал никак реагировать, лишь посмотрел на Коромыслова с брезгливостью - ну что, мол, связываться с этой политической недорослью, к тому же чахоточной.
Сказал же следующее:
-Наша большевистская теперь партия, спасибо вам господин Мартов,- он поклонился Юлию Осиповичу,- выступает за немедленное прекращение империалистической бойни. Солдаты должны повернуть штыки против офицерья, дворянства, попов и прочих буржуазных кровопивцев. А достичь этого можно только одним способом: Россия должна проиграть войну и тогда обозленный человек с ружьем, вместе с пролетариатом сбросит ненавистный царский режим, а императора и его семейство отправит на эшафот.
-Эка куда хватили, на эшафот, - покачал головой Юзевич. - Россия страна набожная, богопочитаемая, царь для россиян господь бог. А вы хотите отнять у них святого идола. И что предложите взамен, своего вождя Ленина, скрывающегося под разными кличками, сейчас, видите ли - Старик, потом Дядя, Базиль, Иордан, Чхеидзе... Тьфу, у собак столько нет.
-Следите за языком, господин Юзевич, - грозно посоветовал большевик. - Вы сами эксплуататор крестьянства, латифундист. Непонятно только что вы здесь делаете. А может вы тайный агент Охранного отделения?
Юзевич подскочил как прежде студент, задыхаясь в гневе. Но и он, к удивлению Солиста, обмяк, прошептав под нос, видно, какое-то ругательство.
-Да, мы не мягкотелые меньшевики, считающие, что революцию должна свершить кадетская буржуазия, - продолжил Полтавский, - а пролетариат только подносить ей патроны, быть на вторых ролях, так сказать. Только безраздельная власть пролетариата в ее интересах! Диктатура!
-Бросьте, господин большевик, - поморщился Мартов. - Именно за власть своей партии вы боритесь, а не за интересы пролетариата. Если, не дай бог победите, устроите из страны что-то наподобие австрийского лагеря для военнопленных за колючей проволокой, от имени пролетариата, конечно, а он у вас станет бессловесным рабом, как и все остальные россияне. Хуже того, ваш левый радикализм - вам ведь всегда нужен враг, мешающий осуществлять ваши планы - приведет к травле и уничтожению своих же соратников, потом всех остальных. Вы обескровите Россию, уничтожите ее мыслящий цвет.
После смерти Ленина в скором времени будет уничтожено почти всё его нынешнее окружение, соратники, сидевшие теперь кто в Цюрихе, кто в Женеве, а кто и в Берлине. Страна действительно превратится в огромный "австрийский лагерь для военнопленных" от моря до моря, где "безмерно счастливые люди" будут славить советскую, самую свободную в мире родину и её великого вождя - идола, дружно порицая и проклиная врагов народа - немецких, британских, японских шпионов, которыми еще недавно гордились как национальными героями.
Полтавский рассмеялся:
-Вам бы, уважаемый Юлий Осипович, в гадалки пойти, но мало что заработаете. Ваши пророчества - полная чепуха. Пролетариат в союзе с крестьянством построит свободное, великое, демократическое, бесклассовое государство. Ну, а сейчас первоначальная задача истинных социал-демократов разложить императорскую армию изнутри.
-Вы предатель, Покровский, как и все ваши соратники во главе с Лениным! - крикнул народник Коромыслов.
-Давайте не будем, господа, переходить рамки, - призвал Мартов. - Я тоже не сторонник финансовых подачек от Германии, коими пользуются некоторые соратники по борьбе. Цель у всех нас одна - сделать Россию мощной и процветающей, только по-разному ее понимаем: одни подходят к ней здраво, взвешенно, другим же только дай пограбить и поделить, подтолкнув людей к гражданской бойне.
Лысый большевик стал кричать в ответ, но за поднявшимся гвалтом было не разобрать что именно.
Дискуссия снова грозила перерасти в неуправляемую склоку, а то и хуже.
И тогда, сам от себя не ожидая, не зная, что из этого выйдет, Бабочкин поднял руку:
-Прошу слова, господа.
Все взоры естественно обратились на Солиста, в том числе и Яхновского. Краем глаза полковник видел, как лопоухие уши бывшего коллеги побагровели, заросшая "бурьяном" голова вдавилась в плечи.
-Вы кто? - спросил Мартов, окидывая пристальным взглядом щеголя в шикарном драповом пальто. В одной руке - шляпа и кремовые лайковые перчатки, в другой тросточка, отделанная слоновой костью, ботиночки на шнурках от "Мадам Кутье" - ему ли не знать, сколько стоит такой наряд. - Извольте представиться.
-Я полковник контрразведки Юго-Западного фронта генерала Брусилова, полковник Феликс Николаевич Бабочкин.
В зале раздались возгласы, кто-то даже подскочил. "Этого еще не хватало", - выдохнул студент.
-Бывший полковник, разумеется, удалось бежать из австрийского плена. Хотел бы высказаться по поводу революционной агитации в Русской армии и последствий её развала.
Эмигранты не переставали шуметь, несмотря на призыв к тишине Мартовым. Он вроде как был председателем собрания. И тогда Солист рявкнул:
-А ну молчать, смирно!
Это подействовало магически, сразу видно офицера с фронта. Яхновский втянул голову еще глубже.
-Хотел бы напомнить вам историю, господа.
И Солист напомнил, сказав, что в России всё всегда решала гвардия. Елизавета Петровна, младшая дочь Петра, села на трон благодаря гренадерской роте Преображенского полка. Екатерина Великая с помощью гвардии расправилась со своим мужем Петром III, став владелицей огромных российских просторов. Павла I убила тоже гвардия, и она же в 1825 вышла на Сенатскую площадь.
- Но восставшие гвардейцы, не имея твердого руководителя и крепкой воли, дрогнули и были разогнаны, поплатившись за это, кто виселицей, кто Сибирью, - говорил теперь журналист, а не контрразведчик Бабочкин. Он не раз писал исторические статьи и хорошо знал тему. - Декабристам не хватило главного - единства. Одни полки были за них, другие против, третьи колебались. В результате власть Романовых осталась незыблемой.
-К чему вы клоните, полковник?- спросил большевик Покровский.
-По-моему, не трудно догадаться. Гвардию, то есть Русскую императорскую армию нужно не расшатывать, а беречь ее целостность, помочь ей достичь реванша: взять Берлин, Вену, Константинополь.
Раздались свистки, топот ног. "Ну, это уж слишком", - проворчал "латифундист" Юзевич. Мартов же нервно вытирал пот со лба шелковым платком.
-Позвольте продолжить, господа. Молчать!
Гвалт как ветром сдуло.
-Сладость победы, опьяняющий воздух свободной Европы, способен снова, как в 1825 году, направить гвардию на царский трон, выбросить монархию на историческую помойку, как старый прогнивший диван, изъеденный клопами. А уж там, господа, на всенародном вече российский народ сам разберется по какому пути двигаться дальше России. Уверен, он выбреет свободный, демократический путь развития, без доминирования одной из партий.
Солист и сам не знал, говорил ли он это от души или только, чтобы понравиться революционерам.
Повисла тишина. Кто-то захлопал. Кажется, большевик Покровский шепотом спросил: "А как же пролетариат?"
В любом деле главное не переборщить, твердо знал журналист Бабочкин. Впечатление произвел, теперь пора уходить. И Казимир смотрит волком, того и гляди с цепи сорвется. Нужен завершающий штрих.
-Армия в скором времени готовит мощный прорыв на западном фронте, и Бог ей в помощь, - сказал Солист. - Я остановился в отеле "Glockenhof Zürich" на Зильштрассе. Кто желает продолжить общение, милости прошу.
Полковник поклонился, надел шляпу, взмахнул щегольски тростью, направился к выходу.
-Погодите, господин Бабочкин, - попытался остановить его Покровский. - Как вообще обстоят дела на фронте?
Солист не ответил, вышел на улицу, где его ждал шофер Мейер. Он услужливо распахнул перед ним дверцу автомобиля. Под локоть помог сесть в кабину.
Полковник хотел сказать, что он еще не старик и помощь ему в посадке не требуется, но увидел краем глаза, что из двери Народного собрания за ним наблюдают несколько человек. Один из них Казимир Яхновский.
Леонард точно парень не промах, подумал Солист, чувствует, что нужно хозяину. Хозяину? Как-то уж больно странно его рвение и все же отказываться от такого внимательного компаньона не стоит.
У отеля Солист попросил Мейера поработать на него неделю, предложил, как оказалось, чрезмерную сумму. Леонард с готовностью согласился быть в полном распоряжении полковника за треть предложенных франков.
Полковника? Откуда узнал? Ну да, подслушивал у Белого зала, который оказался вовсе не белым, а розовым.
7
Весь план военного чиновника Кошкина раскололся вдребезги.
Чего я натворил? - мучился ночью полковник. Было же всё ясно и просто: разыскать Яхновского, заставить его отдать Мартову фиктивный план наступления за умеренную плату, отправить телеграмму в Стокгольм и тихо раствориться во Франции.
Но как оказалось, социал-демократ Мартов, не приветствует связь революционеров с немцами. Во всяком случае, на словах. Кто же явится к нему в отель первым? То, что придут, полковник не сомневался.
И он не ошибся, но не ожидал увидеть именно эту персону.
Проснувшись рано, он обдумывал план на день. Сидеть в отеле и ждать появления одного из революционеров, было, по меньшей мере, глупо - терять время ни к чему, захотят, найдут. Первым делом, конечно, следует выяснить место пребывания Казимира Яхновского. Это сделать несложно: зайти в местный муниципалитет-коммуну и узнать его адрес, наверняка все эмигранты у швейцарцев на учете. Можно просто потоптаться у дома Мартова, наверняка там появится и Яхновский.
Заказав на завтрак кофе, круассаны, свежую газету, полковник расположился у окна мансарды, в которое вливалось золотое, бодрящее, словно апельсиновый сок, утреннее солнце. Однако едва раскрыл газету, позвонил портье, сообщил, что к нему просится дама.
Первое, что пришло на ум, сказать, что в женщинах, да еще утром, он не нуждается. Нравы здесь, вероятно, французские, свободные, но не до такой же степени. Однако, сдержался. И правильно сделал.
После легкого стука в дверь, вошла та самая "греческая этейра", что присутствовала на дискуссии в Народном доме и вела записи в блокнотик.
Полковник растерялся от столь неожиданного визита и даже не сразу встал в приветствии, однако опомнившись, пригласил даму сесть, предложил еще не тронутый кофе. Она была обворожительна: изумрудные глаза на фоне мраморной кожи лица, в обрамлении черных завитушек, стянутых на греческий манер белой лентой. И вообще, профиль у нее был богини Артемиды из Древней Эллады.
Сняв белые тонкие перчатки, она не заставила предлагать ей кофе дважды. Налила себе сама в миниатюрную чашечку, сделала аккуратный глоток.
Молчание несколько затянулось. Её нарушил Солист. Не придумав ничего лучшего, представился, хотя "Артемида" ведь знала к кому пришла.
Софья Палеолог - бабка Ивана Грозного, жена Ивана III, была византийской принцессой. По одной из легенд, она привезла с собой уникальные книги, которые царь спрятал в потайном месте, и их до сих пор не могут найти. Журналист Бабочкин занимался этой темой, общался со многими историками и пришел к выводу, что так называемая пропавшая "Библиотека Ивана Грозного" не что иное, как красивая выдумка. Книги Софья, конечно, привезла, церковные, их было всего несколько и они никак не могли стать основой царской Либерии.
-Не удивляйтесь,- сказала дама. - Это мой партийный псевдоним, Юлий Осипович придумал, говорит, нрав у меня такой же властный и резкий, не терпящий возражений. В миру, так сказать, я Софья Полесская, помощница господина Мартова. А у вас какой псевдоним?
-У меня?! - снова удивился полковник.- Да нет у меня никакого псевдонима, я сам по себе, вернее, я просто бывший полковник Феликс Николаевич Бабочкин. Вот паспорт.
-Ба-а-абочкин, - растянула слово Софья, рассматривая протянутый ей документ. - Возможно. Но вы наверняка анархист князя Кропоткина и приехали в Швейцарию, чтобы немцам подбросить какую-нибудь подгоревшую свинью. Через здешних революционеров.
Полковник мысленно встряхнул головой: ничего себе барышня, точно Палеолог, зрит в корень. Но каким образом? Ах, да, Казимир наверняка рассказал Мартову, что он работал со мной в одной газете, что мой литературный псевдоним действительно Бабочкин, как я и сказал на дискуссии. То, что я стал военным корреспондентом, Яхновский тоже знал. И, вероятно, решил, что я через контрразведку Антанты, с которой связан Кропоткин, заброшен в Швейцарию, распространять в среде революционеров-эмигрантов идеи этого анархиста-философа, поддерживающего войну. А по сути, вносить в их ряды раскол. Что ж, логично.
-Я правильно говорю? - хитро прищурилась Артемида, как окрестил для себя Софью полковник. - Никто из нашего брата-революционера, кроме Петра Алексеевича Кропоткина и Георгия Валентиновича Плеханова не выступает так рьяно за империалистическую бойню и не любит так страстно Русскую армию. Именно их позицию вы и высказали вчера на дискуссии.
-Это исключительно моя позиция, госпожа... Палеолог.
-Вас я буду звать... э... Вы вчера явились в Народное собрание весь такой элегантный, красивый, лощенный, будто от парижского стилиста Бенарроха. Вашим партийным псевдонимом и будет - Стилист.
Час от часу не легче, бог знает что: Солист, Стилист, прям какое-то издевательство над личностью, хмуро пошутил про себя полковник.
-А другого псевдонима у вас для меня нет? И вообще, что значит "партийный псевдоним"? Я в ваши ряды не записывался.
-Ну а с кем вам быть, подумайте. Здесь одни партии-калеки. Кадеты - беззубые, народники - сами видели, чахоточные, большевики кровожадные невротики, им бы только все поджечь, разгромить и уничтожить. А Ленин действительно часто бегает в немецкое посольство и сидит там часами. Что он там делает, не ясно. А хорошо бы выяснить. Возможно, просит немцев переправить его в Россию, чтобы устроить большевистский переворот.
Ровно через год, 9 апреля 1917, в 15 часов 10 минут, с вокзала Цюриха отошел состав, в одном из вагонов которого, находились 32 российских революционера-эмигранта, в том числе большевики во главе с Лениным. Вагон, где они ехали, вопреки слухам, не был опечатан, просто "экстремистам" по словам Людендорфа, было запрещено его покидать. Пиво и еду революционерам покупали на станциях сопровождавшие их немецкие офицеры. Руководил переброской начальник контрразведки кайзеровской Германии Вальтер Николаи. По другим данным, в Россию (через порт Засниц в Швецию на пароме "Королева Виктория") были отправлены несколько железнодорожных составов с представителями различных радикальных партий. На Финляндском вокзале, встречавшие Ленина и соратников революционные матросы, узнав, что переезд был организован и оплачен немцами, его чуть не повесили, спасли анархисты и эсеры, увезли "вождя пролетариата" на броневике, с которого он выступал.
-Ваш Мартов ведь поддерживает идею Ленина о превращении империалистической войны в гражданскую.
-Раньше поддерживал, теперь нет. Только мирные, спокойные реформы. В этот мы главным образом расходимся с Лениным.
-Я это уже понял.
-Так вы согласны?
-С чем?
-Быть с нами, меньшевиками, в одних рядах. Юлию Осиповичу очень понравилась ваша теория о гвардии, которая всегда решала судьбу России и решит ее теперь, поэтому нужно не разваливать армию, а поддерживать. Или все же вас старик Кропоткин надоумил? Ладно. Вот среди большевиков вы нажили себе врагов. Так что советую вам примкнуть к нам. Завтра, в 10.00 Юлий Осипович назначил вам встречу у него на квартире, запомните адрес.
-Я его знаю.
-Хорошо подготовились.
-Для начала я хотел бы переговорить с Казимиром Львовичем Яхновским, он ведь тоже его помощник. Мы вместе работали в московском еженедельнике.
-А его нет.
-Как нет?
-Нет и всё. Вообще.
-Не понимаю.
-В шестом часу утра Казимира выловили из реки Шанценграбен. Он жил на Линденхоф, это на левом берегу Лиммата. Его тело заметил в реке кюре Августин церкви Фраумюнстер, идущий на утреннюю молитву.
-Не понимаю, - повторил полковник, ошарашенный этой новостью.
-Что же тут непонятного? - пожала плечами Софья. - Увидел вас, решил, что вы пришли по его душу, вот со страху и утопился. Видно, когда-то он вам жирную свинью подложил. А?
Она подмигнула, допила кофе, встала.
-До встречи, полковник. Ах, простите, Стилист. Вы не пожалеете, что связались с нами.
8
Встреча с Мартовым состоялась, но не у него на квартире. Когда Мейер подвез полковника к дому, у подъезда стояли два человека, похожих на филеров Третьего тайного отделения при императоре Николае I - в одинаковых серах пальто и шляпах, единообразными усиками и маленькими, заплывшими от пива глазками. Они вежливо сказали, что Юлий Осипович ждет господина Бабочкина в ресторане "Weise See" у озера, предложили Солисту пересесть в их авто, стоявшее неподалеку. Но он отказался, сказав, что нанял Мейера на неделю. "Шпики" поморщились, но согласились, чтобы полковник ехал на своем авто.
Ресторанчик был небольшой, уютный, внутри отделанный альпийской сосной, отчего в нем стоял устойчивый запах горного леса. Небольшое количество столиков было разгорожено низенькими перегородками. У стены, в дальнем "отсеке" сидел господин Мартов, с аппетитом кушал яичко " oeuf poche", сваренное по-французски без скорлупы.
Мартов слегка кивнул в знак приветствия, предложил и полковнику заказать такой же завтрак. Солист ненавидел пашот, предпочитал обычную яичницу, но спорить не стал, присовокупив к заказу кофе и круассаны с апельсиновым кремом.
-Ну что, господин полковник, удостоверились ночью, что Казимира отправили на тот свет не мы, его соратники? Да и зачем нам надо было бы? Сам виноват, предупреждали его не раз.
Полковника слова Юлия Осиповича будто прибили гвоздями. Но он старался не показать растерянности - настоящий контрразведчик выдержит любые удары и повороты. Но он ведь в душе в первую очередь журналист и теперь в раздрай пришла имена эта его сущность.
Ох, не прост меньшевик Мартов, вот такие всевидящие, всепроникающие тарантулы травят своим революционным ядом Россию. Прав военный чиновник Кошкин, все они, социалисты одним миром мазаны. Но как узнал?!
Да, Солист был ночью на квартире покойного Яхновского. В этом ему помог Леонард, имеющий знакомых, по его словам, чуть ли во всем Цюрихе. Софья лишь сказала, что Казимир жил на Линденхоф, точного адреса не назвала. Мейер зашел в местный кантон, сказал, что русский эмигрант задолжал ему крупную сумму за поездки, и он хочет её с него стребовать. Ему сообщили, что господин Яхновский погиб - утоп в реке. Вроде бы самоубийство, но на голове утопленника были обнаружены рваные раны. Возможно, ударился о что-нибудь, перед тем, как прыгнуть в Лиммат. В любом случае, полиция расследованием заниматься не будет, так как судьба эмигрантов ее не интересует. Тело находится в морге муниципальной больницы "Triemli Hospital", если в течение трех дней оно не будет востребовано, его захоронят в общей могиле. Хозяину-рантье, арендованной Яхновским квартиры, находящемуся в Женеве, дана телеграмма. Прибудет на днях. Дом у пристани, номер такой-то, квартира крайняя справа от лестницы.
Этажность в Цюрихе была немецкой - первый у нас этаж, это у них нулевой. Поднялись на пятый этаж, Мейер указал пальцем выше. Дверь была белой, с медным глазком.
Они пришли в дом на набережной Шанценграбен глубокой ночью, пешком. Город был совершенно пустой и ни одного полицейского/жандарма. Нет, один прохаживался вдоль причала, потом скрылся вдали. Леонард сказал, что вернется он лишь через час.
Квартира была не заперта, что не удивило Мейера. По его словам двери в Цюрихе запирают лишь для одного - чтобы они не открывались от ветра или сквозняка.
Для ночной вылазки полковник приобрел карманный немецкий фонарик "Daimon". Квартира, состоящая из двух маленьких смежных комнат, была узкой, захламленной. Повсюду вещи, коробки, пустые бутылки. На стенах красные пятна и полосы. Поднес фонарик. Ему ли не знать что это. Кровь. Значит, Яхновского убили здесь, на квартире, а потом оттащили ночью к реке, сбросили в воду, где его и обнаружил кюре Августин.
На письменном столе с открытыми ящиками, под лампой с зеленым абажуром - сложенный вчетверо лист бумаги. Неужели предсмертное письмо?
Однако на листе были только буквы и напротив них цифры, некоторые с тремя нулями. Что это могло значить, полковнику контрразведки стало ясно после того, как в столе он нашел несколько колод распечатанных и еще нетронутых колод карт.
Несколько карт: десятка треф, бубновая дама, туз червей валялись у дивана. Там же скомканный лист, край которого был в запекшейся крови.
Полковник машинально сунул скомканный лист в карман.
Пора было уходить. И так стало ясно, что Казимир пристрастился к картам. Возможно, не только. Странно, раньше Бабочкин склонности Яхновского к азартным играм не замечал. Более того, Казимир не раз говорил, что презирает игроков, подсевших на карты или рулетку, они словно наркоманы, запавшие на марафет, пропащие люди.
И что теперь делать, продолжать блефовать, с чего и начал, порушив все планы чиновника Кошкина? С Мартовым непременно нужно встретиться, это даже не обсуждается, рассуждал полковник. Не исключено, главному меньшевику каким-то образом стало известно о настоящей цели поездки Солиста в Цюрих. Иначе не прислал бы он к нему очаровательную и прозорливую Артемиду - Софью. Возможно, кто-то из штаба фронта передал сведения о плане дезинформации Верховного командования эмигрантам-социалистам. Только ли одному Мартову передал? Ленин, говорят, каждый день в немецкое посольство бегает. Он бОльший заинтересант в "свинье", чем Мартов. Почему же Кошкин тогда выбрал именно меньшевика?
Ладно, встреча с Юлием Осиповичем многое прояснит.
-Да, карты, вероятно, подвели Казимира,- сказал Солист. - На листе - не иначе его долги.
Полковник показал бумагу с буквами и цифрами. Мартов на нее взглянул лишь мельком.
-Не удивленны, что я посетил жилище покойного Казимира Львовича? - спросил Бабочкин.
-Ничуть. Вы же господа контрразведчики, чрезвычайно любопытны. А тут ваш друг умер.
-Коллега. Друзьями мы с Казимиром никогда не были, хотя иногда вместе и делали забеги по злачным местам.
-Да, молодо-зелено. Были времена... Почему не интересуетесь, откуда мне известно о вашем посещении жилища Яхновского?
-Зачем спрашивать очевидное. Леонард Мейер.
-Он. Хороший парень, наш человек, племенник швейцарского социал-демократа Курта Лемке.
-Но я же сам сел в его такси.
Мартов махнул рукой.
-Думаете, только ваша военная контрразведка на что-то способна? У нас тут своя служба безопасности неплохая. - Он кивнул на двух филеров, топтавшихся за окном. - Леонард стоял у выхода с вокзала, такой молодой, улыбающийся, сразу привлек ваше внимание. К тому же мои люди подстраховывали, другие шоферы вас бы не посадили к себе.
-Вам что же, мою внешность описали?
-Приблизительно.
-А как же заметка в газете о дискуссии в Народном доме?
Мартов покачал головой:
- Случайное совпадение. Просто так вышло, что вы наткнулись на объявление в газете. Иначе Мейер сам бы вам сказал о дискуссии русских эмигрантов в Народном доме. Выглядело бы топорно, но всё же. Кстати, как вам предложение Софьи Палеолог? Подходящий я ей псевдоним придумал, не правда ли?
-Да, настоящая Артемида. Над предложением я пока думаю. У меня ведь есть задание Главного штаба Ставки, насколько вы, оказывается, знаете, но оно не подразумевает вступление в ваши ряды.
-Импровизация, мой друг. Хороший контрразведчик всегда импровизирует. Но осторожно. Как вы теперь, ха-ха. Подгоревшую свинью нужно непременно подсунуть немцам. Ваша теория "освободительной гвардии" мне очень понравилась. Войну нужно выиграть, чтобы монархия в результате проиграла. Прелестно.
Сомнений не оставалось - Мартов действительно зрит в корень. Он, а не Софья.
Мысли гудели, как пчелы в растревоженном улье, но одна была выбрана сразу:
-Вы, все верно поняли, уважаемый Юлий Осипович. Моя теория освободительной гвардии, как вы выразились, действительно имеет под собой твердую историческую основу. Я как журналист...
-В данном случае, контрразведывательную основу, полковник, - перебил Мартов.- Давайте начистоту, господин Бабочкин. Если конечно, вы действительно бывший журналист Бабочкин. Впрочем, неважно.
Если идет "слив" из штаба фронта или даже выше, ломать комедию не имеет смысла, решил Бабочкин. Нужно лишь держать ситуацию в своих руках. Узнай о том, что сейчас происходит в Цюрихе, военный чиновник Главного штаба Кошкин от гнева и удивления бы лопнул. Или не лопнул... Не исключено, что предупреждение Мартова о его приезде в Цюрих, часть его игры. Сложная шахматная партия, с выходом на реальных покупателей дезинформации. Только, кто они? Время ведь не терпит.
Спросил в лоб:
-Вы ждали именно меня в Швейцарии?
-Не вас лично, но информацию я имел о прибытии некоего агента контрразведки Русской императорской армии. Ну и повторяю, приблизительное описание внешности. Она у вас запоминающаяся: этакий лихой, статный варяг-русак с небольшим боевым шрамом на правой щеке. Высок, строен, всегда чисто выбрит. Вы сразу решили заявить на дискуссии о себе. Правильно. Я этого и ожидал.
Спрашивать от кого конкретно поступила к Мартову информация, было бессмысленно. Но вопрос "зачем?" так и просился с языка.
Юлий Осипович опередил Солиста:
-Видите ли, мы меньшевики, в РСДРП не самостоятельная партия, всего лишь крыло, так сказать. Но рано или поздно мы станем отдельной партией. Единой, неделимой. Пока же и у нас внутри нет полного согласия. Господа Чхеидзе, Плеханов и иже с ними, считают, что Россия должна победить в войне, так как эта война оборонительная. Но они не зашли так далеко с теорией "освободительной гвардии", как вы, господин полковник, ха-ха. Ума, видно, не хватило.
Заказав себе еще пашот, Мартов продолжил. Ему нравилось, что полковник не перебивает его и не задает лишних вопросов. Он вообще не терпел, когда нарушают его течение мысли.
- Я же и мои сторонники призываем к заключению мира без аннексий и контрибуций. Нас осуждают, что мы, мол, встали на позицию пораженчества. Но это не так - интернациональный демократический мир не может быть поражением. Кстати, нас еще обвиняют в том, что мы якобы призываем к гражданской войне, как Ленин. Называют пораженцами. Это полная чушь и провокация, с целью очернить наше течение. Мы против братоубийственной бойни, мы только за безболезненные реформы. Теперь, надеюсь, вам понятно для чего нам требуется контрразведывательная информация из России и не только. Для самозащиты. Царская империя на грани гибели. Но не Россия. И от того, кто возьмет в ней власть после кончины монархии, будет зависеть судьба страны. Сторонники социал-демократических идей, в том числе наши единомышленники, есть везде, в том числе и в Ставке императора Николая. Большевики окрестили его "Кровавым" после известного "воскресенья" и за то, что ввязался в войну, уничтожая тысячи россиян. Я тоже считаю, что царь наделал массу невероятных глупостей, поставил Россию на край пропасти. Наша задача ее удержать от падения.
Словно иглой кольнуло Солиста - военный чиновник Кошкин использует в своих играх социалистов в Ставке императора. А он лишь шестерка в его колоде и вовсе не козырная. Какого конкретного хода ждет от него Мартов? Ясно, что он не прочь подсунуть "подгоревшую свинью немецкому командованию. Исходя из своего оригинального, мягко говоря, патриотизма? Вряд ли.
После некоторой паузы, Мартов пристально взглянул на Бабочкина:
-Ну, давайте, задавайте интересующие вас вопросы.
- У меня нет вопросов, Юлий Осипович, - ответил полковник, не опуская взгляда под просвечивающими, словно прожекторами на линии фронта, глазами "интернационалиста". - Кроме одного: зачем и кому понадобилось убивать Казимира Львовича? Карточные долги давайте оставим в стороне.
Докушав пашот, Мартов ответил:
- Вы слишком усложняете дело, господин полковник. - Повторяю: игрок-с. Его давно обуяла сия страсть. От нее трудно отделаться, как от болезни. Об этом еще Федор Михайлович Достоевский писал. Читали его "Игрока"? Впрочем, чего я спрашиваю маститого журналиста. Я ведь и ваши статьи когда-то почитывал. Да, да, автор - Феликс Бабочкин, помню. Вы всегда отличались оригинальностью ума. Ха-ха. Видно, Казимир, здорово проигрался, а отдавать нечем. Циферки на листе - его долги. Упокой, душу... У меня к вам предложение.
-Софья Палеолог уже предложила мне стать членом вашего социал-демократического крыла, даже придумала партийный псевдоним - Стилист.
-А что, дельно. Вы действительно выглядите шикарно, по последней моде, стильно. Она вообще умница. Дочь камердинера императорского двора. И вот видите, встала на здравый социал-демократический путь. Теперь к делу. Мне необходимо знать, какова на вкус ваша "подгоревшая свинина" для немцев, что она такое собой представляет.
-Я уже изложил основную суть Софье...
-Николаевне. Вы с ней тезки по батюшкам. Прекрасно. Так вот, чтобы свинка не протухла, так сказать, её нужно вовремя применить. Выкладывайте, голубчик, полную легенду, с которой вас прислали в Швейцарию. Вы же понимаете, что пашот в Цюрихе готовится моментально.
Это была явная угроза. Полковник сделал вид, что пропустил её мимо ушей. Что ж требуете легенду, пожалуйста, получите. Еще неизвестно кто из кого приготовит пашот.
9
Солист рассказал Мартову всё "как на духу", кроме двух основных "деталей": наступление начнется в середине июня, а не в начале месяца, и не в центре войсками Юго-Западного и Западного фронтов Брусилова и Эверта, а Северным фронтом под командованием генерала Куропаткина. Затем в движение придут все фронты на протяжении 350 километров, а союзники начнут наступление на Французском фронте. Германия вынуждена будет перебросить под Луцк 34 дивизии, тем самым, как считает Ставка, утратит стратегическую инициативу на севере и в войне наступит перелом в пользу Антанты.
-Очень интересно, - сказал, выслушав полковника Мартов. - Вкусную свинку приготовила ваша контрразведка германцам. - Итак, середина июня, Северный фронт. А как на самом деле? Впрочем, с меня и этого достаточно. Как говорил царь Соломон: " Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь". Напрасно вы полковник, все же не кушаете пашот, он очень полезен для желудка.
Мартов извинился, сказал, что отлучится на минуту.
За спиной полковника выросли три жандарма в серо-зеленых шинелях и квадратных фуражках. Двое были с шашками на широких ремнях, один с винтовкой на плече. Попросили паспорт, а полистав его, предложили пройти с ними. Юлий Осипович больше не появлялся. Не видно было ни Мейера, ни двух "шпиков" у входа в ресторан.
В участке его довольно грубо обыскали. А в пальто вдруг обнаружился тот самый окровавленный скомканный лист, который Солист машинально сунул в карман в квартире Яхновского, потом пытался найти, но подумал, что выронил.
Старший жандарм развернул лист. На нем по-русски была написана цитата философа Сократа, то есть пароль к Яхновскому от сотрудников царской Охранки:
"Кто хочет сдвинуть мир, пусть сдвинет себя. Высшая мудрость - различать добро и зло".
-Что это? - спросил жандарм.
Полковник пожал плечами:
-Мудрость тысячелетий.
Он понимал, что подсунуть во внутренний карман пальто окровавленный клочок мог ему только Леонард, добродушный веселый парень, который так понравился ему своей непосредственностью изначально. Провел опытного журналиста, видевшего людей насквозь. Прирожденный агент, племянник местного социал-демократа Курта Лемке.
-Шутите? - ухмыльнулся жандарм.- У нас есть все основания арестовать вас по обвинению в убийстве вашего соотечественника господина Казимира Яхновского. Мертвое тело вы прошлой ночью выбросили в реку Шанценграбен. Вы были ночью на квартире Яхновского?
-Нет.
-Вы убивали господина Яхновского?
-Нет.
-Вы выбрасывали его труп в Шанценграбен?
-Нет.
-Вы вообще были ночью на реке Шанценграбен?
-Нет.
-Вы знали утопленника?
-Нет.
-Вы знаете, за что убили Яхновского?
-Нет.
-Когда вы в последний раз видели Яхновского?
Полковник машинально ответил "Nein", но опомнился, извинился. Ответил, что вообще никогда его не видел.
Жандарм, который был круглый в боках и с маленькой головой, как детский волчок, тяжело вздохнул:
- Нам нет дела до ваших русских разборок, господа эмигранты, хоть съешьте друг друга, но коль живете в нашей прекрасной, мирной стране, будьте добры соблюдать ее законы.
-Мне рекомендовали обратиться к Казимиру Яхновскому по одному делу, - сказал Солист. - Я коммерсант из Тернополя, хочу открыть прибыльную концессию совместно с Британским банком. Но, увы, меня застала весть о его смерти. Я живу в отеле...
-Меня это не касается, господин...э... Бабочкин. Вы не зарегистрировались по прибытии в Швейцарию в полиции.
-В отеле сказали, что сами передадут мои данные в регистрационные органы.
- Странно. Свидетели видели вас ночью у дома Яхновского. Расскажите о своей невиновности судье и если не найдете достаточных аргументов в свою пользу, вам не поздоровится. И молите бога, чтобы суд состоялся в том кантоне, где гильотина запрещена.
-А как обстоят дела с гильотиной в вашем, немецкоязычном кантоне? - ехидно поинтересовался полковник. - Судя по обилию тупых голов в фуражках, она, к сожалению, простаивает.
Жандарм от такой наглости моментально изменился. С него слетело "вялое равнодушие". Он надулся как детский шарик углекислым газом и вот-вот мог лопнуть. Наконец, крикнул:"Geh weg!"
Сам ты "пошел вон", жирная швейцарская свинья, подумал полковник. Пока мир захлебывается в крови из-за дурака Гаврило Принципа, убившего эрцгерцога с женой, местные негораздки объедаются свиными сосисками, заливаются по уши пивом. Вот так ситуация.
Наверняка еще я наследил в квартире Яхновского, рассуждал Солист, пока его вели во внутреннюю тюрьму, ночью толком не разберешь, куда и на что ступаешь. Да еще этот клочок бумаги с цитатой философа Сократа. Словом, все улики против меня. Но кто бросил эту бумагу? Казимир наверняка знал пароль как Отче наш. Оставил тот, кто его убил. Вероятно, дилетант. Преступнику стал каким-то образом известен пароль к Яхновскому, чтобы не забыть его, положил в карман, а сделав свое дело, выбросил. Хотел, видно, "оседлать" Казимира для чего-то, но тот заартачился, вот и лишился жизни. Все равно, какая-то чушь...
В темном жандармском каземате, где было сыро, словно на болоте, его продержали двеннадцать часов. Как ни странно, у него не отобрали наручные часы, он знал время. Более того, ранним утром ему принесли завтрак: два шоколадных круассана, кофе и плошку с молоком. Молоко оказалось жирным и сладким, пахло травами. Потом пришел врач. Послушал легкие, сердце, осмотрел язык, оттянул веки. Сказал "гут" и ушел. Ничего себе отношение к арестантам, удивился Солист. Видимо в настоящей тюрьме подход будет иным.
10
Однако в тюрьму его не повезли. Днем дверь сырого подвала открылась, залив каземат былым альпийским светом и жандарм вежливо ему сказал, что он свободен. Сначала до Солиста даже не дошел смысл его слов. Тот их повторил: "Herr Babochkin, Sie sind frei, das Justizsystem hat keine Belästigungen für Sie".
Я свободен и претензий ко мне нет. Вот это да! Получив паспорт, прошел мимо старшего жандарма, который вчера кричал на него. Жандарм даже не обернулся на него, а тот, что его сопровождал, услужливо открыл перед ним входную дверь и пожелал всего хорошего.
-И я вам желаю поймать за хвост свинью, - ответил Солист. Для немцев, а кантон-то немецкий, это лучшее пожелание удачи.
Вот ведь привязалась ко мне "свинина" во всех ее разновидностях, сплюнул в душе Солист, совершенно не понимая, что происходит.
Жандарм на это пожелание широко заулыбался, сказал, что его ждут. Было солнечно и тепло, от вчерашнего альпийского холода не осталось и следа.
За углом жандармско-полицейского участка стояла Софья Палеолог в длинном, светлом пальто, изумительной шляпке. В руках держала закрытый фиолетовый зонтик. Рядом - предатель Мейер за рулем своего зеленого такси. Он и Софья улыбались.
Весельчаки, черт бы вас побрал, под нос выругался полковник. Но приблизительно догадывался, что скажет ему эта парочка. Контрразведчик уже проанализировал дальнейшую логику событий.
Леонард, как ни в чём ни бывало, усадил Солиста и Софью в машину, куда-то повез. Дорогой молчали. Она лишь положила руку в ажурных белых перчатках на его ладонь. Полковник ее не убрал. Дама ему нравилась.
Остановились у трехэтажного дома в Старом городе.
-Здесь до войны было российское представительство, - объяснила Софья. - Основная дипломатическая миссия так и осталась после эвакуации соотечественников из Швейцарии, в Берне, на Шваненгассе, а представительство в Цюрихе, что помогало возвращению россиян на родину, закрылось. Но здание осталось в собственности царской империи, которой теперь до нее нет никакого дела. Мы, а также другие партии, вскладчину оплачиваем аренду, поддерживаем дом в должном порядке, проводим здесь свои мероприятия.
-Отчего же дискуссионную свару устроили в Народном собрании? - ехидно спросил полковник. - Чтобы на виду у швейцарской общественности не передраться?
-Именно, - улыбнулась Софья. - Здесь ни слова о политике между партиями. Дискуссии только среди своих фракций и течений. Таково железное правило.
Поднялись на второй этаж, расположились в просторном кабинете за круглым совещательным столом. Стол, видимо, председателя, был завален бумагами. В середине возвышался огромный глобус.
Начала говорить Палеолог:
-Идея подцепить, так сказать, вас крепко на крючок принадлежит не Юлию Осиповичу, а начальнику службы безопасности нашей фракции Лундбергу Иосифу Самуиловичу. Старый, дряхлый как пень еврей, но въедливый, словно клоп и зоркий будто сокол. Людей видит насквозь. Еще с дедом Ленина Бланком был знаком. Мартов его очень ценит и слушается.
Дед Владимира Ильича Ульянова - Александр Дмитриевич Бланк, он же Израиль Моисеевич, врач-хирург, ординатор Александровской губернской больницы, инспектор Пермской врачебной управы, статский советник, переехавший в Казань, в свое время попал под религиозные реформы Николая I, который считал, что в России должна быть одна вера - христианство. Бланк, как и его брат Абель, а также многие другие евреи, вынужден был перейти из иудаизма в православие.
Не дав полковнику задать интересующие его вопросы, Софья сказала, что теперь, по мнению Лундберга, полковник намертво будет связан с меньшевиками. В полиции открыто на него дело и в случае чего, ему будет дан ход. Коррупция существует не только в России, Швейцария не исключение, многое делается за деньги. Но Яхновского "мартовцы" не убивали.
-Мы просто воспользовались случаем, чтобы вас... к себе приблизить.- Софья велела Мейеру заварить кофе, сама подсела ближе. - Лично я этому рада.
И, словно, опомнившись, продолжила:
-Ваша подгоревшая свинина для немцев, Стилист...
Бабочкин взмолился:
-Прошу вас, перестаньте упоминать свинину, меня от нее уже воротит. К тому же, мне не нравится псевдоним Стилист. В контрразведке России мне присвоили оперативное имя Солист.
-О-о! Прекрасно. Понимаю, вы делаете большое дело один, как Геракл. Пусть будет Солист. Так вот, мы заинтересованы в том, чтобы ваша дезинформация попала в немецкий Генеральный штаб. И мы, и вы за продолжение борьбы на фронте. Юлий Осипович, как вы уже поняли, с немцами не дружит, хотя какие-то связи, безусловно, есть, через коммерсантов и банкиров. Но этого мало, чтобы преподнести германцам секретную информацию о русском контрнаступлении. Так что расчет ваших шефов на Яхновского, а через него на Мартова, был провальным.
Леонард профессионально заварил кофе, использовав американский электрический кофейник, поставил чашечки с ароматным напитком перед Софьей и полковником. Выпил свое кофе в два глотка, сел на подоконник с цветами.
-Вы хотите, чтобы информация в рейх попала через большевиков? - спросил Солист.
-На лету схватываете. Не знаю, для чего Ленин регулярно посещает германское посольство, может, просто в бильярд играет, но у него тесные отношения с немцами. Например, через Парвуса, местных социал-демократов Гримма, Платтена, Леви, поляка Ганецкого.
Именно эти личности примут активное участие в организации "переброски Ленина" и компании в Россию через воюющую Германию и нейтральную Швецию. В начале апреля 1917 кайзер Вильгельм II уполномочит германского посла в Берне Гисберта фон Ромберга сообщить русским эмигрантам, что их переезд в Россию одобрен свыше. На поездку, а также революционную пропаганду в России МИД рейха выделяет 3 миллиона марок. Парвус изначально просил 2 миллиона. Ленин скажет: "Денег у нас больше, чем я ожидал, человек на 10-12 хватит, ибо нам здорово помогли товарищи в Стокгольме". Несомненно, имелся в виду социал-демократ Парвус, который и добился финансирования переезда, плюс вложил свои. Но от наличных от "кайзера" Ленин отказался, он не был так прост, чтобы дискредитировать себя и партию - предателей не любит никто. "Великое дело" свершилось. Немцы отправили в Россию "делать революцию" не только ленинцев, но и других социал-демократов, эсеров, членов Всеобщего еврейского рабочего союза, анархистов-коммунистов и пр. Фридрих Платтен будет сопровождать "пломбированный вагон", отвечать за его сохранность. Потом Платтен бесследно сгинет в сталинских лагерях, Ганецкого расстреляют в НКВД. Кстати, Мартов предложит обставить переезд, "чтобы не будоражить русскую общественность", как план обмена эмигрантов на военнопленных немцев. Сам он в "экстремистский вагон" не сядет. К гражданской войне, как Ленин, Юлий Осипович не призывал, но утверждал, что после империалистической войны наступит период гражданских войн и капитализм будет уничтожен.
А пока стояли апрельские дни 1916...
-Вы должны стать своим человеком у большевиков, - заключила Палеолог. - Через них вы свободно свяжетесь с послом в Берне Ромбергом и передадите ложные сведения.
-Я, лично?
-Конечно.
-Но как я стану их человеком? Вообще-то, я думал, что после моего бенефиса, так сказать, в Народном собрании, ко мне пожалует большевик Покровский - или поспорить, или убить, но появились вы.
-Потому что мы не работаем так топорно, как упертые ленинцы. Они за вами следили и знают, что вы располагаете какой-то важной информацией, которую желаете продать. Слух о продаже мы пустили через своих людей в их фракции. Например, мы устроим вам громкий побег из швейцарского застенка, так что станет известно всему Цюриху. Тогда большевики вас, как беглеца, несомненно, подберут без всякой опаски. Ваша встреча с Юлием Осиповичем их сильно подогрела.
-Подберут как бездомного щенка?
-Ага,- обрадовалась Софья. - Сразу видно красноречивого журналиста.
-Но я уже на свободе.
-Это легко исправить.
В комнату неожиданно вошел Юлий Мартов, а следом за ним... Казимир Яхновский. И еще какой-то дед.
-Как у вас прекрасно пахнет кофе, не то, что в этих ресторанных забегаловках,- сказал Юлий Осипович, кивнув Леонарду, чтобы тот приготовил кофе и ему. Думаю, представлять вас друг другу не надо.
-Здравствуй, друг мой Владимир! - распростер руки Казимир.- Ах, прости, Феликс. Неужели ты не рад меня видеть?
Удивился ли Солист? Скорее нет, чем да, и все же это было для полковника неожиданно.