Высокий плечистый джентльмен в цилиндре, смокинге и белоснежной рубашке с галстуком бабочкой вышел из двери с вывеской: "The Patent Office". Погладив аккуратную курчавую бородку, подкинул вверх тросточку, легко поймал её и, насвистывая под нос весёлый мотивчик, пустился в неторопливую прогулку по улицам Лондона. Было очевидно, что тросточка нужна юному джентльмену исключительно для придания солидности.

Спустя один час и тридцать четыре минуты остановился на Вестминстерском мосту. Судя по всему, он никуда не спешил. Северо-западный ветер обдувал крепкую фигуру и относил прочь слова легкомысленной песенки: "Мельник, пыльный мельник мелет нашу рожь, он истратил шиллинг, заработал грош..."

Сомнений не осталось: это был Сэмюел Кольт. Он стоял, облокотившись на парапет, и наблюдал, как река натужно тащила и заводила под мост гружёные баржи. Изредка срывались и плюхались в воду куски отборного уолдсенского угля, дробились и прибивались пенистой волной к берегу. А там, на мелководье, сновали чумазые ребятишки и неряшливого вида женщины, с подоткнутыми за пояс юбками, из-под которых виднелись красные от холода ноги. Несчастные норовили выхватить из-под носа друг друга и спрятать в мешок, висящий у каждого за плечами, кусочки угля, мелкие щепки, обрывки верёвки, - всё, что удавалось выловить из мутной воды.

Тусклый день подходил к концу. Тяжёлый туман приподнялся над Темзой и лениво пополз по берегу, скрывая от посторонних глаз копошащихся внизу бедняков-собиральщиков, потёк по лондонским улицам, обдавая их смрадом и нечистой влагой. Один за другим зажигались на мосту газовые фонари и мерцали в тумане яркими расплывчатыми пятнами.

Кольт подхватил тросточку и двинулся от моста по Уайтхолл-Плейс. Тут же из-за фонарного столба вышел другой джентльмен, постарше, слегка полноватый, в коричневой шляпе с низкой тульей и в черепаховых очках, и пошёл следом. Американец повернул на Стрэнд и сел в наёмную карету, указывая тростью в сторону Сити. Джентльмен в очках, несмотря на кажущуюся полноту, довольно ловко вскочил в проезжающий мимо кэб и велел кучеру ехать за каретой.

Из контор высыпали и заскользили по грязным, усыпанным мусором улицам многочисленные клерки, спеша добраться до дому, пока сумерки не успели сгуститься до черноты ночи. Джентльмен в кэбе с любопытством поглядывал по сторонам, не упуская, однако, из виду карету впереди, для чего даже снял очки и сунул их в карман.

На Флит-стрит американец спрыгнул с подножки кареты и, пройдя немного пешком, зашёл в дверь, над которой красовалась большая дымящаяся чашка, увенчанная позолоченной короной. Ловкий джентльмен из кэба проводил Кольта взглядом и подмигнул стоявшему у фонарного столба человеку в ярко-синей тужурке с блестящими пуговицами. Убедившись, что последний также вошёл в кофейню, полноватый взглянул на часы, затем водрузил на нос черепаховые очки и поехал дальше. У собора Святого Павла заплатил кучеру обещанную прибавку, отпустил кэб и скрылся в одном из длинных узких дворов.

Миловидная девушка в опрятном домашнем чепце, освещая лестницу гостю, спросила у долговязого постояльца, не нужно ли принести ещё свечей, или чего-нибудь съестного. Тот молча пропустил в комнату полноватого джентльмена и задержался с девчонкой на лестнице, обсуждая заказ.

В комнате, уставленной массивной мебелью красного дерева, за широким столом сидел Андрей Иванович Савельев. Отложив в сторону вчерашний номер "Морнинг Адвертайзер", он поднялся, радушно раскинув руки для объятия. Знакомые морщинки под серыми внимательными глазами обозначились от улыбки четче. Полноватый и Савельев обнялись, как старые знакомые или земляки, встретившиеся вдруг на чужбине.

Вернулся квартиросъёмщик, держа в руках подсвечник с тремя сальными свечами. Следом хозяйкина дочь торжественно внесла жестяное ведёрко с пивом, кружки и тарелку с порезанной крупными ломтями холодной телятиной. Она, не отрываясь, смотрела снизу вверх на высокого и заученно повторяла:

- Лучшее пиво Барклея! Только что из паба!

Хорошенькое личико светилось от удовольствия - видно было, что постоялец ей нравился. Девушка захлопала глазками и завертела пышными частями тела под простым, немного тесноватым коричневым платьем, всем своим видом выражая готовность оказать ещё какие-нибудь услуги любезному джентльмену или его гостям. Но Поляков легонько подтолкнул её к двери.

- Спасибо, милая Бетти, пока ничего не нужно, - ласково проворковал он, сунув в маленькую ладошку шиллинг, - это тебе. Не показывай маме, купи себе новые ленточки.

- Неплохо устроился, Данила. - Минаев кивнул на закрывшуюся за девушкой дверь и снял черепаховые очки.

- Да, ладно, будет вам! Комната недорогая, хозяйка - сама любезность... - Нисколько не смущаясь, Поляков пожал руку вновь прибывшему гостю. - Присаживайтесь, Павел Андреевич!

- Кольт уже побывал в патентном бюро, - сообщил Минаев, отпивая пиво из глиняной кружки.

- М-да, немного не успели. И что теперь? - спросил Поляков, - отправляя в рот изрядный кусок телятины.

- Нужно разработать другой план вербовки великого уравнителя...

- Кого-кого? - непочтительно перебил Данила.

- Матчасть нужно учить, товарищ старший лейтенант! Американская поговорка гласит: Господь Бог создал людей сильными и слабыми. Сэмюэл Кольт сделал их равными.

- Авраам Линкольн дал людям свободу, а полковник Кольт уравнял их шансы, - один из вариантов известной фразы, - добавил Савельев.

- Он что, полко-овник?

- Пока нет. - Жёстким взглядом Минаев пресёк неуемную весёлость старлея и уже мягче пояснил: - Молод ещё. Кроме того, он ни одного дня не прослужил - и не прослужит в дальнейшем - ни в одной армии мира. Но, несмотря на это, через пятнадцать лет ему действительно присвоят полковника - за многолетнюю помощь Демократической партии Америки. Всем известно, что с появлением массового ручного огнестрельного оружия общество изменилось. Изменится, если говорить точнее, - поправился он, - не забывайте, мы сейчас с вами в 1835 году!

- Америка мечтает вбомбить нас в каменный век, - повторил известную истину Савельев. - Надо действовать по принципу айкидо, используя против противника его же силу, вес, энергию движения. Наша задача - обратить на пользу человечеству, а в частности, России - все достижения Кольта, настоящие и будущие. Во чтобы то ни стало выиграть Крымскую войну... Итак, ближе к делу. Сэмюэл Кольт родился в 1814 году в Харфорде, штат Коннектикут. Мать Сэма умерла, когда ему было два года. В пятнадцать лет мальчишка начал работать на ткацкой фабрике в Уэре, штат Массачусетс, где его отец служил торговым агентом. Накануне Дня независимости 4 июля 1829 года предприимчивый ребёнок развесил по округе написанные от руки листовки с объявлением: "Сэм Кольт покажет, как можно взрывом выбросить в небо плот, дрейфующий в городском пруду".

- И что? - Проявил заинтересованность Поляков, ловко снимая нагар с тростникового фитиля свечи чугунными щипцами. - Получилось?

- Получилось, - сказал Минаев. - Юный конструктор чуть-чуть ошибся в расчётах. Зрителей окатило грязной водой со всеми её обитателями. Толпа зевак его самого едва не сбросила в тот пруд - на съедение лягушкам. Любовь к пиротехнике у него - с детства!

- Как бы то ни было, юный джентльмен уже побывал в Индии. Во время долгого путешествия по океану не бездельничал, а выстрагивал из дерева прообраз револьвера и готовил чертежи для его воплощения в полноценном стальном варианте, - продолжил Савельев. - Вернувшись из Индии, подающий надежды изобретатель не пожелал продолжать карьеру моряка, а занялся продажей веселящего газа. Закись азота, - пояснил он для Данилы. - Но о деревянном пистолете Кольт не забыл. Он даже сделал два образца из металла, правда, негодных: один пистолет не стрелял вообще, а другой развалился на куски по время испытаний. Но Кольт - парень упёртый. Он снова и снова дорабатывает свою машинку.

- Её-то, с усовершенствованным капсюльным затвором, и пытается сейчас запатентовать, специально приехав для этого из Америки. А ведь ему всего чуток за двадцать, - заметил Минаев.

- Деловой малый! - одобрил Поляков.

- Именно. Деловой и амбициозный. Наши профайлеры, перелопатившие гору документов, где упоминается имя изобретателя, подчёркивают его стремление во всём быть только первым. Авантюризм и смелость - главные качества американца. Но при этом его патриотизм чересчур зависит от коммерческой выгоды... На этом и нужно сыграть, - заключил Савельев.

В глубине коридора звякнул колокольчик. Вскоре в дверь постучали, Бетти, в чепце которой появилась новенькая алая ленточка, с нескрываемым любопытством окинула стол и радостно сообщила:

- К вам ещё один гость, сэр! Бывший военный, судя по загару, из Индии! Не угодно ли...

- Да, да, милая, давай-ка повторим, и портер, и мясо, - перебил он девушку, вставая навстречу господину в ярко-синей тужурке с золотыми пуговицами и белых панталонах, заправленных в веллингтоновские сапоги - с вырезом сзади под коленом.

- Во как! Невежественная соплюха на раз-два расколола... бывшего военного! - засмеялся Поляков, протягивая руку старшему лейтенанту Вдовину.

- Я и не скрываю, что военный. Только что прибыл из Индии, - подмигнул Игорь и дурашливо заводил плечами, причудливо изогнул кисти рук, будто бы исполняя индийский танец.

Отворилась дверь - шустрая Бетти уже притащила новую порцию пива и телятины, добавив к этому по своей инициативе маринованные орешки. И - застыла в дверях, пораженная танцем "военного из Индии". Данила забрал у неё из рук поднос и мягко развернул к выходу, шепнув что-то на ушко. Тщательно прикрыв за дотошной девицей дверь, наполнил кружку гостя пивом, подвинул блюдо с телятиной и сказал:

- Рассказывай!

- А чего рассказывать? Объект спаивает в кофейне цвет лондонского общества.

- Так уж и цвет? - недоверчиво переспросил Данила.

- В частности, патентных поверенных и клерков. И ещё кое-кого из заводчиков.

- И чем спаивает? У них же в кофейнях спиртное запрещено, - заметил Поляков.

- Вот, вот, кофе и спаивает. Только я отчего-то сильно сомневаюсь, что даже старая мадера могла бы улучшить характеристики нового оружия. А тут - чёрное, как вода из лужи, пойло. Густое, горькое, с тошнотворным запахом... Бр-р! - Игорь передёрнул плечами и приложился к кружке. - То ли дело, пивко!

- Ну, что ж, давайте к делу. Я предлагаю такой план... - понизил голос Минаев.

  

Николас Хикс, поверенный патентного бюро, в задумчивости стоял перед витриной ювелирной лавки, сжимая в кармане три золотых соверена - всё своё состояние. Двадцать два шиллинга в неделю... Как при таком жалованье можно скопить на колечко для Джеммы? А ей, как назло, нравится вон то, с большим изумрудом! Честно говоря, даже на тоненькое, с малюсеньким голубоватым сапфиром придётся копить ещё год! Ах, если бы ему добавили жалованье! Если бы Джемма согласилась подождать! Но нет, на прошлом занятии в школе танцев девушка решительно заявила, что если не получит колечка, то выскочит за первого встречного, хотя бы и за рыжего Бриггса из кожгалантерейной лавчонки напротив Ковент-Гарденского рынка. У Бриггса, конечно не такой чистый воротничок, как у него, Хикса, да ещё и рыжие волосы торчат из ушей, но зато Бриггсов папаша обещал оставить ему десять тысяч фунтов по завещанию! Этого не только на колечко, но на домик с палисадником бы хватило!

Нужно срочно что-то предпринять. Купить хоть какую-нибудь безделушку для Джеммы, так сказать, авансом. Нет, авансом не в ожидании наследства - родители Николаса, два года как почили в бозе, оставив своего мальчика без гроша, зато на приличной должности. Вот если бы ещё ему прибавили жалованье!

В тяжёлых раздумьях Хикс вошёл в лавку и замер в нерешительности перед витриной. Продавец в белом шейном платке поджидал покупателя, которого заприметил ещё из окна. Он тут же начал услужливо раскрывать коробочки с колечками, которые так чудесно смотрелись бы на прелестных пальчиках Джеммы.

- Нет, нет, благодарю вас, не сейчас. Да и не нужно мне кольцо... Мне бы что-нибудь э-э... практичное, - пробормотал Николас, пытаясь сохранить достоинство и поубедительней оправдать свои намерения уйти из ювелирной лавочки без покупки.

- О! - оживился продавец. - Вот как раз то, что вам нужно, сэр! Подарки для леди и джентльменов! Купите этот небольшой набор, и он станет началом вашей семейной коллекции! Это не какие-нибудь безделушки, сэр! Это столовое серебро, сэр! Вы сможете передать его вашим детям и внукам, сэр! - трещал он без умолку, раскрывая плотный карминного цвета футляр, внутри которого на белой атласной подкладке лежали шесть чайных ложек.

- Но... я, - Хикс уже четырежды пожалел, что зашёл в эту лавку, вспотел, как потел всегда, когда сталкивался с кем-то более упорным и решительным, чем он сам, и не знал, как выпутаться из ситуации.

- Настоящее серебро, сэр! - продолжал атаковать продавец. - Замечательные чайные ложечки! Пробированы в Лондоне! Смотрите сами - опознавательные клейма и знаки на месте! Всего три соверена! Поздравляю вас! Вы стали отцом вашей собственной семейной традиции, сэр!

И обескураженный Хикс, сам не понимая, зачем он это делает, уже доставал из кармана заветные золотые монетки, полученные в банке взамен горсти мелочи, которую скопил, откладывая по нескольку пенни ежемесячно.

В школе танцев на Ньюмен-стрит объявлен бал, на который патентный поверенный возлагал большие надежды. Сегодня решится его судьба. Станет ли он самым счастливым человеком на свете, или... Крюк в потолке и верёвка... но нет, будем надеяться на лучшее! Джемма обещала дать ответ на балу. И зависеть ответ будет во многом от самого Николаса.

Нет, за танцы он был спокоен. Он хорошо усвоил все эти фигуры и па и не ударит в грязь лицом, танцуя кадриль, менуэт, гавот, фанданго и даже матлот с падедадетруа. Фрак, который Хикс заказал за два фунта десять шиллингов у портного в Тарнстайле, сидел на молодом человеке почти безупречно. А мужские бальные туфли из обувного магазина Холборна, настоящие бальные туфли, с длинным блестящим носком - всего за семь шиллингов шесть пенсов - придавали ему необычайную импозантность. Родители могли бы гордиться, если бы увидели, как выглядит их сыночек!

Но вот подарок... Хикс уже почти уговорил себя, что Джемма будет рада серебряным ложкам, но всё же червячок сомнения грыз его тоненько и довольно болезненно в течение последних двух месяцев. Да, пора расставить точки над i!

В зале уже всё было готово. По краям на столах стояли бутылки с лимонадом, графины с ромом и хересом, в маленьких тарелочках лежали нарезанные тонкими кружками лимоны. Громоздились горки имбирных пряников и крокетов. Джентльмены во фраках и военных мундирах, в бальных туфлях и сапогах, веллингтоновских и гессенских - с кисточкой, разогревали себя перед танцами ромом, ледяным виски или глинтвейном - всего восемнадцать пенсов за порцию. Музыканты настраивали инструменты. Вскрикивали скрипки и прочищали горло медные трубы.

В залу впорхнуло бело-розово-голубое облачко из прилежных учениц школы танцев. Шляпки, ленты, косынки, гирлянды из бумажных цветов... А вот и она. Джемма Ивинг в белом муслиновом платье, застёгнутом на добрую сотню маленьких крючочков, и соломенной шляпке с пунцовыми лентами, в атласных розовых туфельках с перевитыми лентами лодыжками - чудо как хороша!

Хикс заспешил к даме сердца, намереваясь угостить её хересом с крокетами. Но что это? Около его Джеммы уже вился несносный рыжий галантерейщик Бриггс. Нахально протягивал девчонке стакан с ромом, лишь слегка разбавленным горячей водой, демонстративно ржал, показывая крупные, как у лошади, зубы и по-хозяйски держал на Джемминой талии свою лапищу с рыжими волосками на толстых пальцах.

Грянула музыка. Закружилась кадриль, и Джемма, его милая девочка Джемма, поскакала с этим рыжим жеребцом по всей зале, чуть ли не перепрыгивая через стулья, задирая ноги в атласных розовых туфельках так, что всем стали видны розовые нитяные чулки выше атласных ленточек на лодыжках. Она раскраснелась, отчего казалась Хиксу особенно хорошенькой, белая шляпка слегка съехала набок и едва держалась на пунцовой ленте, готовой вот-вот развязаться. И Хикс не мог бы поручиться, что не расстегнулись штук восемь из сотни крючочков на её белом муслиновом платье. Нежная ручка Джеммы безмятежно покоилась на плече рыжего балабана, а прелестный безымянный пальчик девушки украшало кольцо с рубиновой фасолинкой.

Грохотала музыка, вихрем кружилась кадриль, перед глазами мелькали шляпки, ленточки, туфли, фраки и сюртуки, юбки, веера и бумажные гирлянды. Всё время закрывала обзор и мешала приблизиться к Джемме чья-то долговязая фигура. И уж вовсе не давала проходу синяя тужурка с золотыми пуговицами. Её обладатель, бывший военный с тропическим загаром, ловко выделывал танцевальные па. Казалось, он находился одновременно в центре и во всех углах залы вместе с партнёршей - смазливой девчонкой, в косе которой так и сверкала молнией алая лента.

Но вот музыка смолкла, и в непродолжительное затишье между танцами ворвался гневный, срывающийся крик Николаса Хикса.

- Что это значит, негодяй?! Ты мне ответишь! - бросил он гневно в лицо зарвавшемуся лавочнику.

- А ты куда лезешь, болезный? - Обидчик оскалил лошадиные зубы и толкнул поверенного в плечо.

- Как вы смеете оскорблять нашего друга? - Из-за этого плеча неожиданно для самого его обладателя выросла долговязая фигура во фраке и узких в обтяжку панталонах.

- А ты откуда взялся, верзила? - взревел рыжий похититель чужих невест, хватая долговязого за лацканы.

- Наших бьют! - закричал громовым басом отставной военный в ярко-синей тужурке с золотыми пуговицами, занося громадный кулак над головой Бриггса.

Но у того тоже нашлись защитники: галантерейщики, мясники и прочие лавочники с Ковент-Гарденского рынка словно только и ждали момента, когда можно будет размяться и разогреть мускулы по-настоящему.

- Задай ему, старина! Это ему не в Индии... перед индусами куражиться!

Всё смешалось в одну пыхтящую барахтающуюся кучу. Замелькали нижние и верхние конечности. Между кряканьем, сопением и чавкающими звуками ударов вырывались яростные вопли и возгласы:

- Вот тебе, урод!

- А это видел?

- Поддай!

- Покажи ему красные сопли!

- А-а-а!

- Караул! - верещали прилежные ученицы школы танцев, отойдя в сторонку, но всё же не слишком далеко - чтобы было лучше видно, как состязаются в крепости кулаки и головы джентльменов, пришедших культурно развлечься в конце рабочей недели.

Когда все немного успокоились, и справедливость восторжествовала, а рыжий Бриггс посрамленно ретировался, размазав по лицу красные сопли и скрывшись в жёлтом омнибусе, бедная Джемма Ивинг принялась громко рыдать. Икая и всхлипывая, она объявила, что оскорблена до глубины души. Потом, утирая слёзы батистовым платочком и обмахиваясь веером, всё же выпила два стаканчика хереса, поднесённые Хиксом. Приняла с надменным видом карминную коробочку с серебряными чайными ложками, но не удосужила отца зародившейся семейной традиции ласковым взглядом и гордо удалилась вместе с коробочкой в окружении облачка раскрасневшихся подружек.

Патентный поверенный Николас Хикс и два его закадычных друга: высокий джентльмен в немного помятом фраке и отставной военный в синей тужурке, несколько потерявшей свою яркость вместе с парочкой золотых пуговиц, сидели в лучшей распивочной неподалёку от школы танцев и поднимали тосты за настоящую мужскую солидарность, подразумевая, конечно же, женское вероломство и коварство. Впрочем, никаких женских имён джентльмены, разумеется, не называли. Мужское же, если хорошенько прислушаться к их разговору, звучало только одно. Но вовсе не Бриггс, как можно было бы вообразить.

"Сэмюэл Кольт. Выкрасть. Патент. Тысяча фунтов стерлингов. Кольцо с изумрудом. Три тысячи фунтов. Должностное преступление. Пять тысяч. Во имя мира на земле..." Эти слова могли бы услышать чужие уши, окажись они рядом. К счастью, чужих ушей поблизости не наблюдалось, и маленькая сделка между русскими офицерами и английским патентным поверенным осталась под покровом тайны.

Спустя неделю капитан Минаев и оба старлея - Вдовин и Поляков - собрались в Олбани, на Пикадилли, в фешенебельном номере Андрея Ивановича Савельева.

Собравшиеся вслушивались в звуки динамика. Мощная аппаратура, замаскированная под старинные часы на консольном полукруглом столике, позволяла услышать и скрип половиц, и шелест бумажных листов в патентном бюро, а также чьи-то тяжкие вздохи.

- Как бы ни струсил наш клерк в последний момент, - тихонько произнёс Вдовин, будто опасаясь, что его могут услышать на том конце.

- Да, нет, он парень слова. Деньги получил - сделает! И получит ещё столько же, - возразил Поляков. - Мы тоже умеем держать слово.

- А вот это мы сейчас узнаем - струсит или нет! - Минаев поднял палец вверх, привлекая внимание, и прибавил звук.

В комнате четко прозвучал немного дрожащий голос патентного поверенного Хикса:

- Прошу меня извинить, но ваши документы утеряны.

- Как утеряны? - Вскрик и возмущённый голос Сэмюэла Кольта. - Как это могло произойти?

- Нн...не могу знать. Идентификация документов - дело непростое. Цепь проверок и самих проверяющих довольно длинная. Мы ведь делаем запросы в другие патентные бюро, связываемся с коллегами из других стран. Кроме того, у нас имеется несколько филиалов...

- Да какие, к чертям собачьим, филиалы?! Если я, лично сам, отдал документы и все чертежи именно вам, клерку, сидящему в этом кабинете, в этой именно вашей дерьмовой конторе! - гремел голос Кольта. Минаев даже убавил звук на воспроизводящей аппаратуре.

- Не повышайте голос, сэр! Могу порекомендовать вам подать документы снова...

- И что? Чтобы вы их снова благополучно потеряли? - Кольт продолжал кричать и нервно стучал тростью об пол.

Собравшиеся в Олбани даже начали опасаться за здоровье и жизнь своего агента.

- Это уж - как Бог даст! - Вопреки опасениям, голос Хикса окреп и зазвучал увереннее. - Будем надеяться...

- И сколько это займёт времени? Поймите, я здесь - один - в чужой стране, у меня кончаются деньги! Я не могу ждать! Мне нужно возвращаться в Америку!

- Ну, деньги всегда имеют обыкновение заканчиваться, сэр! - В голосе Хикса послышалась усмешка. - Ждать придётся четырнадцать месяцев. Никак не меньше, сэр! Ведь мы должны досконально проверить, не запатентовано ли кем-то ещё в какой-нибудь стране такое оружие, как у вас, сэр. Сами понимаете, в мире неспокойно. Где-то идут войны. Во всём мире совершенствуется оружие. А идеи... идеи витают в воздухе, сэр!

Савельев поднял вверх большой палец:

- А он молодец, наш клерк!

- Нормально отработал, так и было рассчитано, - буднично сказал Минаев.

- На этом представление в духе Чарлза Диккенса можно считать оконченным! Теперь начнётся настоящая работа, - потирая руки, произнёс Савельев.

Минаев, кивнув на дверь, обратился к Полякову и Вдовину:

- Ваш выход, господа офицеры!

  

Высокий плечистый джентльмен в цилиндре, смокинге и рубашке с воротничком, прикрытым шёлковым шейным платком - чтобы не было заметно, как он залоснился - вышел из двери с надписью: "The Patent Office".

Со стороны было видно, что Кольт - с курчавой бородкой, уже нуждающейся в услугах парикмахера - чем-то очень расстроен. Причём расстроен гораздо сильнее, чем мог бы расстроить американца противный лондонский дождь, не прекращающийся вторую неделю. Он быстро шагал в сторону Темзы, нервно вертя тросточкой и поёживаясь, когда самые нахальные капли срывались с полей цилиндра ему за шиворот.

Изобретатель оружия стоял на мосту, держась за поручни и вглядываясь в мутную воду Темзы, будто надеясь в быстром течении реки увидеть разрешение своих проблем. Плыли гружёные уолдсенским углем баржи. На мелководье, несмотря на дождь, по-прежнему копошились нищие собиральщики речных трофеев. "Вот оно, моё будущее", - накрыла Кольта волна обречённости.

По мосту катились кареты и кэбы, укрывшись зонтами, спешили пешеходы. И никому из них не было дела до несчастного американца.

Впрочем, не совсем так... Из-за фонарного столба за американцем незаметно наблюдал старший лейтенант Поляков, готовый тотчас же кинуться спасать ситуацию, если бы это потребовалось. А неподалёку нес службу старший лейтенант Вдовин.

Неожиданно Кольт размахнулся и что есть силы забросил трость с агатовым набалдашником в тёмные воды. Решительно отвернулся и зашагал прочь от реки - и потому не увидел, как два чумазых мальчишки из собиральщиков кинулись за тростью, ныряя в пучину... Впрочем, из-за дождя это вообще вряд ли кто смог увидеть.

Кольт медленно брёл по улицам Лондона, не замечая ни лиц прохожих, ни снующих в разные стороны карет, кэбов и омнибусов. Безучастно смотрел на окна домов. Всё в этом огромном городе-муравейнике начало раздражать американца. Лондон - чудесное место, если вы можете из него уехать! А если не можете... Ему вдруг нестерпимо захотелось оказаться дома, на берегу старого пруда с голосистыми лягушками, где пятнадцатилетним юнцом он проводил свои первые пиротехнические опыты.

Уличный чумазый мальчишка только что приклеил к забору афишу и пятился назад, чтобы полюбоваться на плоды своей шестипенсовой работы. Сейчас уже нет никакой возможности определить, кто с кем столкнулся: мальчишка ли случайно налетел на проходившего мимо джентльмена, или задумчивый джентльмен не заметил тщедушного паренька с ведёрком клейстера в руках. Можно лишь констатировать факт, что от неожиданности мальчишка вздрогнул и нечаянно мазнул кистью по рукаву смокинга Кольта.

- Простите, сэр! Я не хотел, сэр! - тут же захныкал он.

- А! - Кольт махнул рукой. - Беды обрушиваются не дождём, а ливнем.

Высказывание американца, вероятно, могло означать, что беда не приходит одна, и пора открывать ворота...

Тут взгляд джентльмена упал на свеженькую афишу, и у него в голове зародились нехорошие подозрения в том, что ливень может смениться громадным водопадом, потому что надпись на афише кричала киновареными буквами:

Внимание! Внимание! Только у нас и всего за один шиллинг вы можете увидеть своими глазами револьвер, который стреляет не раз и не два, а целых шесть раз подряд! Не пропустите новинку оружейной техники!

В небольшом демонстрационном зале, впрочем, набитом битком любителями оружия, патриотами и просто зеваками, долговязый темпераментный джентльмен расхваливал революционную новинку - револьвер с вращающейся казённой частью, из которого можно было выстрелить целых шесть раз подряд! Что тут же и продемонстрировал, расстреляв полдюжины пустых бутылок из-под сидра из револьвера в правой руке и ещё полдюжины - в левой.

Кольт был ошеломлён и раздавлен.

Опередили! Это же его детище! Но кто-то оказался более ловким, чем парень из Америки, четырнадцать месяцев ожидающий в чужой стране патента на своё изобретение...

Окончательно добила следующая сцена.

Едва долговязый отложил дымящиеся пистолеты в сторону, как его помощник, очевидно, отставной военный, недавно прибывший с берегов Индийского океана, на глазах у всей публики принялся наугад вынимать детали из стоящих на столе коробочек. Тут же, без всякой притирки и подгонки, собирал из этих деталей новые револьверы и демонстрировал полную их боеспособность и точность попадания. Это было чудом!

Чудом, которое придумал он, Сэмюэл Кольт, единственный в мире человек, понявший, как важны для изготовления массового оружия вопросы стандартизации и взаимозаменяемости деталей. Чудом, которое вероломно продемонстрировали на его глазах другие. Идеи носятся в воздухе... а он, Кольт, проиграл...

Бледный, осунувшийся и вмиг постаревший, он начал пробираться к выходу.

- Давайте поприветствуем изобретателя этого чудо-револьвера! Знакомьтесь: перед вами - Сэмюэл Кольт! - громогласно объявил старший лейтенант Вдовин и пригласил потрясённого американца за кулисы.

- Будем с вами откровенны. Мы из России. - Пошёл в наступление Поляков, впрочем, не уточняя, что из России двадцать первого века. - И приехали специально за вами.

- О! Русские, - оживился Кольт. - Вы победили Наполеона! Европа вам рукоплещет. Если бы не вы... И зачем же вам понадобился бедный изобретатель?

- Вы же умный человек, - подкинул леща Вдовин. - Вы не можете не понимать, что Европа жаждет реванша.

- К тому же, приоткрою вам государственную тайну, - понизил голос Поляков, - Махмуд Али начал проводить реформы в турецкой армии. Вместо янычар у него уже новая армия по европейскому образцу. Понятно, что он затевает что-то против России и, возможно, замыслил что-то и против всей Европы.

- Мы не хотим рухнуть в тартар истории под пищалями турок. Нам нужны вы.

- Я? Но... я не понимаю...

- Вас ждёт блестящее будущее, - продолжал наступление Поляков, - как изобретателя, бизнесмена и гения маркетинга...

- Гения чего?.. - переспросил американец.

- Маркетинга, - многозначительно повторил Вдовин, вовсе не собираясь объяснять значение неизвестного в девятнадцатом веке слова. - Поверьте, мы по достоинству оценили ваши деловые качества и готовы обеспечить материально ваш всесторонний подход к делу, специализацию, поточное производство, а также сбыт, включая рекламу и продвижение.

- Соглашайтесь. Что ждёт вас дома? Безвестность и нищета. Вам ведь даже патент не удаётся получить - ни здесь, ни в Америке.

- А вы? Что конкретно предлагаете мне вы?

- Россия - могущественная страна, сэр! Мы предлагаем вам завод по производству оружия. Огромный завод - настоящие джунгли, населённые умными железяками: паровые котлы и молоты, станки для изготовления различных операций, сотни рабочих рук для сборки. Вы будете делать унитарные патроны. Пистолеты для офицеров, нарезные ружья для пехоты, артиллерийские орудия. Секретное оружие для подводных лодок, наконец! Пиротехника...

- Технологическая революция! - В глазах изобретателя зажёгся алчный огонёк.

- Вот именно, а возглавите её вы, великий американец! Вы будете первым, Сэмюэл Кольт! Ваше имя станет известным всему миру! - Тешил тщеславие оппонента Поляков.

- Подпишите бумаги, сэр! - Вдовин подвинул стопку документов, на верхнем из которых значилось: "Патент на оружие с вращающейся казённой частью, в сочетании с ударно-спусковым механизмом".

- Патент... но как же?.. - насторожился американец .

- А, это! - небрежно сказал Поляков. - Вам ещё не раз доведётся убедиться в том, что вы имеете дело с предприимчивыми людьми. Для нас нет невозможного...

- Почти нет, - поправил Вдовин и повторил: - Вас ждёт прекрасное будущее, сэр!

Кольт размашисто подписался в том, что теперь он служит России.

И это было только начало...