Попов Антонин Александрович : другие произведения.

Когда решать судьбу людей дано...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.34*7  Ваша оценка:

  
  Есть люди, которые делами и подвигами украшают Отечество и свое время. Достойное место в этом ряду занимает и Герой Советского Союза генерал армии МАРКИАН МИХАЙЛОВИЧ ПОПОВ.
  Время, в котором генералу армии ПОПОВУ М. М. пришлось жить и трудиться очень сложно и многогранно. Мы еще мало знаем о нем, так как многие документы пока еще остаются закрытыми для широкого круга читателей.
  Думается, что далеко не все знаем мы и о самом генерале армии ПОПОВЕ М.М. и поэтому не можем однозначно и полно судить об этой непростой личности. Одно бесспорно: в достижении нашей исторической победы в Великой Отечественной войне есть и его значительный вклад.
  История расставит все по своим местам и воздаст людям, показывающим образцы исполнения долга, людям храбрым, честным и неподкупным.
  Она уважает людей, уверенных в своем призвании, людей, добросовестно исполняющих свое дело, людей правдивых, способных творчески мыслить, вдохновенных, которые беззаветно служат своему народу и Отечеству.
  Надеюсь, что в год празднования 50-летия победы в Великой Отечественной войне, книга откроет для нас еще одну страничку истории.
  Ведь жизнь Героя Советского Союза генерала армии М.М.ПОПОВА, его полководческое искусство, высокие качества патриота-бойца, беззаветное служение Отечеству - есть яркий пример для всех воинов Российских Вооруженных Сил. Именно таким он и представлен в повести " Когда решать судьбу людей дано...".
  
  КОМАНДУЮЩИЙ ВОЙСКАМИ ЛЕНИНГРАДСКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА
  генерал-полковник С.Селезнев.
  
  
  
  Маршал Советского Союза А.М.Василевский в книге "Дело всей жизни" пишет: "Маркиан Михайлович Попов был человеком большого военного дарования, умел хорошо разбираться в оперативных, стратегических вопросах. Много мне приходилось встречаться с ним при проведении серьезных стратегических операций. Он был разносторонне образованным военоначальником, интересным собеседником и к тому же очень добрым человеком".
  Начальник Генерального штаба генерал армии С.М.Штеменко подчеркивает, что в годы Великой Отечественной войны выдвинулась замечательная плеяда военных руководителей, среди которых находится и имя М. М.Попова.
  Маршал Советского Союза К.К.Рокоссовский отзывался о нем, "как о здравомыслящем военном руководителе, приятном собеседнике, когда в дружеской беседе легко договаривались о взаимодействии своих армий".
  Маршал Советского Союза Л.А.Говоров отмечает энергичность, работоспособность, большой боевой опыт и превосходную оперативно - стратегическую подготовку М.М. Попова.
  Будущий полководец, Герой Советского Союза генерал армии Маркиан Михайлович Попов родился в семье учителя в станице Усть-Медведицкой /ныне г. Серафимович Волгоградской области/ области Войска Донского.
  И вопреки официальной дате не в 1902, а в 1904 году 15 ноября, о чем свидетельствует его отец: "... в доме ветеринарного врача Кораблевского, что за оврагом..., родился Маркиан 1904 года 2 ноября ст. стиля, утром. По этому случаю я пропустил урок в женской гимназии". Это письменно подтверждают и сестры Маркиана Михайловича Валентина и Лидия, и автор настоящего эссе. Он прибавил себе два года, чтобы попасть в Красную Армию. По сообщению официальных органов, подлинного документа о дате его рождения не сохранилось.
  Отец его Михаил Петрович был сыном надворного советника, одно время служившего исправником в городах Новоржеве и Порхове Псковской губернии. По окончании Московского университета им.М.В.Ломоносова в 1900 году, Михаил Петрович Попов женился на Марии Алексеевне Соловской, дочери секретаря уездного Новоржевского дворянского собрания. Некоторое время он служит в Пробирной палате мер и весов в Москве, затем в Харькове, потом учителем реального училища в Усть-Медведицке в гимназии г. Лодзи, которую с начала Первой Мировой войны вывозят в г. Новочеркасск.
  В начале лета 1916 года по ходатайству Думы города Новоржева Михаил Петрович назначается директором только что открываемой мужской гимназии. В квартире при ней, большой и неуютной, он и поселяется вместе с сыновьями Мотей и Петро - так их называли на Дону. Мой отец был утвержден в гимназии преподавателем греческого языка. А так как отношения с тестем у Михаила Петровича были натянутыми, то на правах родичей мальчики буквально дневали и ночевали у нас, здесь же и питались, до приезда Марии Алексеевны, что имело немаловажное значение при начавшихся продовольственных затруднениях. Мне кажется, Маркиан никогда этого не забывал и всегда питал приязнь к нашему семейству. К осени в Новоржев приехала Мария Алексеевна с дочерьми: Ниной, Валей, Лидой. Она быстро сошлась с моей матерью и до последних дней своих поддерживала личную и письменную с нею связь. Теперь уже всей семьей бывали у нас на Опочецкой улице.
  Братья на зависть всем городским мальчишкам щеголяли в казачьих брюках на выпуске с красными лампасами, попыхивая папиросами "Дядя Костя", названными так в честь знаменитого тогда артиста К. А. Варламова.
  Особенно выделялся Мотя, Марком его начнут называть позже - после женитьбы и войны. Внешне интересный, веселый, с открытой улыбкой и оригинальной "мушкой" на щеке (родимым пятном). Он был предметом "обожания" многих девочек, к тому же на три года старше меня.
  Осенью этого же года мальчики были приняты в Новоржевское Высшее начальное училище - Маркиан в третий класс, а Петро в первый. В гимназии тогда открылись только старшие классы. Поступил в начальную школу и я, до этого занимавшийся дома с приходящей мадам. В ту пору из Пскова в старшие классы гимназии перевелся и мой брат Леонид со своими друзьями. Теперь у нас в доме все чаще звучали молодые голоса: новых товарищей брата, моих и наших родичей Моти и Петро.
  Шла война, и мы увлекались военными играми, втайне мечтая стать вроде прапрадеда Ефима Алексеевича Попова, который геройски участвовал во всех войнах с Наполеоном, пройдя путь от солдата до ротмистра, командира эскадрона кирасирского Её Императорского Величества полка. Вместе с потомством записанного по определению Псковского дворянского депутатского собрания в третью часть дворянской родословной книги. (ЦГИА.ф. 1343, оп. 27, д. 5666,л. л. 19-20).
  И играли мы не с ребятами "своего круга"- бойскаутами, а с мальчишками с Зеленой улицы, на которую выходил наш сад. И нередко схватывались со скаутами, и верховодил нами Маркиан, хотя он больше тяготел к группе старших во главе с Леонидом, чем к нам "мелюзге". И тут на память приходят некоторые эпизоды из жизни будущего военачальника, командовавшего в годы Великой Отечественной войны рядом фронтов, доселе никому неизвестные, кроме сестер Вали и Лиды и его племянницы Татьяны Петровны Яремчук, которым я кое-что рассказал.
  Еще в детстве у него появлялась способность находить выход из труднейшего положения, какая-то мгновенная реакция - и решение найдено. Случай первый. За кузницами, на краю городка, находилось большое поле, где проводились ребячьи военные игры. Здесь было сооружено несколько крепостей - добротно сделанных землянок, в том числе и бойскаутовских. В одной из таких игр партия ребят во главе с Маркианом погнала противника. Часть из них бежала за подмогой, другая со знаменами укрылась в крепости. Нужно было захватить их до прибытия помощи. По его команде, из ям, где обжигался уголь (в метрах трехстах), была притащена огромная дымящая головня и засунута в землянку сверху. Перепуганные, заплаканные "враги" сдались со знаменами вместе.
  Случай второй. На уроках фон Горст, преподававшей немецкий язык, произошел скандал. Она выпорхнула из класса и устремилась к инспектору училища А.К.Даву. Классу грозила по тем временам большая неприятность, вплоть до вызова родителей. Маркиан бросился за нею, догнал у самой учительской, схватил в охапку и принес в класс, где все коленопреклоненно извинились перед Леопольдиной Юлиановной, и инцидент был исчерпан. Шла Масленица 1917 года. У нас была выездная лошадь "Воронец", купленная отцом из числа выбракованных из армии. Она хорошо ходила рысью, но при ударе кнутом немедленно переходила на галоп. Для нас, мальчишек и девочек Поповых и соседок Альбрехт, было устроено катание. Папа предупредил - особенно не гнать "Воронца". Все мы разместились в санях, а Маркиан как самый старший, уселся на козлах с Фрейманом, пленным австрийцем, корнетом, ухаживавшим за лошадью и обучавшим меня немецкому языку. С шумом, гамом выбрались на Зеленую улицу, и упрашивали Фреймана ехать быстрее, но он был неумолим. Тогда Маркиан, повернувшись к нам, сделал знак и на ухабе стегнул коня, который, присев, прыгнул и пустился галопом. Австриец кубарем полетел на дорогу, вожжи оказались в руках Моти. О! Это была лихая езда!
  И еще. По существовавшей традиции в состоятельных семьях отмечались дни рождения каждого из ее членов и особенно торжественно дни ангелов или именин. На 14 году жизни в день святого Маркиана Мотя получил от деда подарок - серебряные часы. Они были на цепочке, заводились ключиком и являлись для него предметом гордости. У мальчика тех времен - часы! Ни у кого их не было, и как мы ему завидовали, когда он со звоном открывал крышку. И случилось нечто такое, что открыло присущую черту его характера. Все мы хорошо знали горбатенького мальчика, сынишку очень бедной женщины, жившей в убогом домишке на берегу реки. В самый канун Рождества, он, захватив топорик, направился через озеро в лес за елкой, а когда возвращался, сильно завьюжило, сбился с дороги и замерз. По елочке его лишь и обнаружили. Весть эта нас всех ужаснула, тронула до слез. Устроили складчину на похороны. Среди собравшихся мальчиков были Мотя и Петро, и у того и у другого ни копейки. Маркиан достает часы, отстегивает цепочку от кармана и говорит:
  - Вот, возьмите, заложите их у часового мастера Миценгендлера, а деньги на похороны, я их потом выкуплю.
  Ни у кого не поднялась рука принять этот дар сердца. Кто-то из вошедших взрослых восполнил образовавшуюся прореху.
  Школьные годы тогда/1917-18/ отличались необыкновенной кипучестью и широтой интересов, взглядов. В происходивших спорах, диспутах Маркиан оказывался на стороне наиболее революционно настроенных юношей и девушек, принимавших самое живое участие в строительстве новой жизни молодой России, без деления на богатых и бедных.
  После окончания в 1918 году Новоржевского Высшего начального училища, реформированного осенью в школу 2-й ступени, под влиянием своих друзей-комсомольцев К. Шарикова /будущего профессора, директора Ленинградского института марксизма-ленинизма/, г. Юпатова/впоследствии ответственного работника Ленинградского ГУБКома РКПб/, брата моего - Л. Попова, вступает в комсомол и получает направление на должность избача Туровской волости. Так началась самостоятельная жизнь Маркиана Михайловича. Туровская волостная библиотека, которую он организовал, скоро стала притягательным центром для молодежи села. Нередко в ней проходили заседания Комбеда, через который шло пополнение Красной Армии.
  В 1920 году по путевке комсомола М. М. Попов 6 мая вступает в ряды Красной Армии, принимает присягу, с которой была связана вся его дальнейшая жизнь.
  Перед отъездом он заехал проститься, брат Леонид уже был в Армии. Правда, два года спустя, это сделал и Петро, направляясь в Михайловское артиллерийское училище. А вот отец их Михаил Петрович, став заведующим школой 2-ой ступени, у нас уже не появлялся из боязни скомпрометировать себя.
  В течение десятилетия шаг за шагом постигал он азы ратного труда, включая сюда и бои с белополяками, продвигаясь по служебной лестнице.
  В свою очередь и я, после окончания школы 2-й ступени, уехал к брату в Ленинград, где он со своими друзьями заканчивал университет, последние пристроили меня чернорабочим на завод "Промет". Там я получил специальность шлифовальщика металла. Все свое свободное время, а то прихватывая и ночное, отдавал литературным опытам - писал небольшие рассказы, сценки, к которым пристрастился еще в школе. Один из рассказов понравился друзьям Леонида и по их совету направил известному тогда журналисту Михаилу Кольцову. И сверх ожидания получил от него весьма одобрительный ответ с пожеланиями учиться и учиться. И письмо это сыграло положительную роль при поступлении в Ленинградский университет, несмотря на мое неблагополучное социальное происхождение, - я был принят.
  И случилось это летом 1926 года, а осенью Маркиан, встретившись с Леонидом, которого он очень уважал, пригласил всех нас, новоржевцев, в том числе и Шарикова, Юматова, к себе, на зимние квартиры 33-го стрелкового полка, где он был начальником полковой школы. Здесь, собственно, и отметили мое поступление в университет. Познакомились с его женой Клавдией Ильиничной, очень милой, общительной, к тому же прекрасной хозяйкой, хотя она была простая работница.
  Маркиан, живой, несколько раздавшийся в плечах, был крайне рад этой встрече и от всей души потчевал каждого из нас. Причем, блестя глазами от выпитого, сообщил, что представлен к должности командира батальона. В полку со всеми ровен, без подобострастия к начальству. Время провели весело. Потом он с Клавдией побывал у нас с Леонидом на Съездовской линии, что называется, с ответным визитом.
  Следующая наша встреча состоялась уж не совсем в обычных условиях. Летом сотни студентов ЛГУ были призваны на высшую военную допризывную подготовку в лагеря 33-го стрелкового полка, разместившегося в дачной местности в Дибунах.
  На первом построении щеголеватый, подтянутый комбат, обходя строй, вдруг подмигнул мне. Ба! Маркиан! Командиром нашего взвода являлся недалекий малый, но службист Моисеев, которому доставляло истинное удовольствие "поездить на ученых". Ему ничего не стоило положить людей в грязь, в болото ("свинья грязь найдет"). Но однажды дневальный вызывает к комбату. Явился, а тот с упреком - почему не заходишь? За чаем, я попытался объяснить, что это нарушение субординации, а заодно рассказал о "художествах" комвзвода Моисеева. Маркиан улыбнулся и заметил: "Сволочь он, конечно, порядочная, а ты намекни ему, что мы родичи".
  И на вопрос комвзвода, зачем вызывал комбат, я многозначительно ответил: " Да так, просто чайку попить". И что стало? С той поры, придирки к студентам - как рукой сняло. Его характерной чертой была порядочность, обязательность. В августе 1941 года, когда немцы рвались к Ленинграду, Леонид попросил Маркиана, командовавшего фронтом, помочь вывезти родителей и сына из Валдая, он, не задумываясь, дал машину и двух солдат.
  Будучи непосредственно связанным с красноармейцами, он проявляет исключительную заботу об их обучении, морально психологическом состоянии, бытовых условиях, снискавшую ему авторитет в полку. Именно здесь он научился разбираться в людях, и положено было начало формированию у него ответственности за их судьбы. Не случайно на окружных маневрах его батальон занял одно из первых мест, а сам он получает по приказу Реввоенсовета СССР, подписанного Уншлихтом, назначение преподавателем школы переподготовки командиров запаса (ЦГАСА, 10.8.1978,684)
   А в 1929 году переводится на должность начальника штаба моторизованного отряда 11-ой Ленинградской дивизии.
  До 1931 года я и брат встречались с Маркианом Михайловичем то у нас, то у него. Иногда дискутировали на острые политические темы того времени - борьба с троцкизмом, коллективизация, а то и на литературные, в связи с выходом первой части "Тихого Дона". Он был искренне тронут, когда я подарил ему вышедшие в свет свои пьесы - " Облигацию" и "Дурман" с теплым автографом.
  А затем мы увиделись только через 14 лет. Это были годы взлетов и падений множества людей, поломанных судеб, смертей.
  Я издал несколько пьес, состоял членом Московского общества драматургов, писателей и композиторов (МОДПиК), и в то же время увлекался педагогикой, стремясь на "человеческом материале" попробовать свои силы и духовно возродить запущенного подростка. Она скоро сделалась приоритетной в моей жизни. Я стал одним из организаторов военизированных учебно-воспитательных заведений для беспризорников. И успешно решал эту проблему в условиях военизации.
  В июне 1934 года С.М.Киров, принимая меня, беспартийного руководителя, что было для тех времен уже редкостью, сказал: "Вы делаете государственное дело. Побольше бы таких школ!". По сути, предшественников суворовских училищ. Через год школы были переданы в ведение НКВД, а 21 августа 1935 года газета "Ленинградская Правда" в статье, инспирированной органами, объявляет меня классовым врагом. Арест, тюрьма, дикая судебная расправа: военный трибунал приговаривает меня к 8 годам лишения свободы. Поруганная честь, растоптанная справедливость, почти 5 лет было вырвано из жизни.
  В 1940 году Верховный суд СССР пересмотрел дело по моей десятой жалобе и освободил. Возможно фраза, сказанная Кировым, сыграла свою роль, а может в преддверии войны, просто нужны были люди.... Но всё, что произошло со мною, не озлобило, не опустошило, не сломило человеческого достоинства, не лишило веры в будущее. Прозрение придет много позже.
  В годы моего падения продолжался служебный взлет Маркиана Михайловича. Еще в 1931 году командир и комиссар 11-й дивизии А.Г.Туровский, аттестуя начальника штаба моторизованного отряда (Попова), пишет: "Выдающийся командир, способный, инициативный и работающий над собой. Хорошо ориентируется в обстановке и быстро реагирует на ее изменение. Несколько горяч. Достоин выдвижения на должность командира отдельной части". /Военно-исторический журнал, 1972, 10, с.125./
  В 1936 году М. М. Попов по окончании Военной Академии имени Фрунзе направляется на Дальний Восток, где провел три года, в начале в должности начальника штаба механизированного корпуса. Военный талант, прекрасные организаторские способности позволили ему занять пост начальника штаба 1-й Отдельной Краснознаменной армии, а с 1 июня 1939 года назначен ее командующим.
  Все свои силы, опыт, знания отдает повышению боевой готовности войск и укреплению границ. Активно участвовал в боях против захватчиков в 1938-39 гг.
  Жили они тогда в Никольско-Уссурийске /до 1957г. г. Ворошилов/ в весьма простой, непритязательной обстановке. "Даже было как-то неловко, - вспоминает Клавдия Ильинична, - принимать живого, всамделишного Поганеля, профессора Полежаева, Александра Невского - нашего тогдашнего любимца Николая Константиновича Черкасова. Маркиан Михайлович уделял много внимания этой гастрольной поездке в частях и соединениях армии".
  14 января 1941 года М. М. Попов назначен командующим войсками Ленинградского военного округа. Возвращение в город молодости было радостным и вместе с тем тревожным. "В те дни, - говорил Маркиан Михайлович, - уже пахло грозой, но никто из нас не подозревал, что война буквально на носу".
  Имелись сведения о развертывании немецких войск на Мурманском и Кандалакшском направлениях. В Финляндии проводилась скрытая мобилизация и переброска войск к советской границе. В состав округа входили три армии: в Заполярье - 14-я армия /генерал-лейтенант В.А.Фролов/, в Карелии - 7-я армия/генерал-лейтенант Ф.Д.Гореленко/ и на Карельском перешейке 23-я армия /генерал-лейтенант П.С.Пшенников/.
  В округе имелись все рода войск. Однако бронетехника была, в основном, старого типа. В наличии имели всего 8 единиц Т-34. Принималсь меры по укреплению Северо-западных границ, разработан был план их прикрытия на случай войны.
  В истории ЛВО отмечается, что в середине июня командующий войсками генерал-лейтенант М. М. Попов вместе с руководящим составом округа и 14-й армии совершил полевую поездку на Мурманском и Кандалакшском направлениях. И он лично имел возможность с пограничной вышки убедиться, как войска противника двигаются к границе. Артиллерия занимала основные позиции, на дорогах усиливалось движенье. На свой страх и риск /вопреки запретам/ приказал войскам 14-й армии, прикрывающей Мурманское направление и побережье полуостровов Рыбачий и Кольский, скрытно выдвинуться к границе и принять оборону. Для усиления северной группировки 19-го июня из района Пскова началась переброска 1-й танковой дивизии. Приказал войскам ПВО не допускать безнаказанно полетов военных самолетов других государств над нашей территорией, и немедленно проверить систему противовоздушной обороны Ленинграда и Петрозаводска. Входящие в округ флоты приведены в готовность N1. Случись подобное на других участках границы, война могла бы пойти совсем по иному сценарию. И в этом убеждают нас боевые действия созданного Северного фронта во главе с Поповым, когда 29 июня немецко-фашистские войска перешли в наступление на Мурманском и Кандалакшском направлениях, а финны 1 июля севернее Ладожского озера, то они успеха не имели. После ожесточенных 15-дневных боев враг был остановлен. Угроза Ленинграду с севера на время была снята.
  Между тем, развернувшееся по призыву партии добровольческое движение набирало силу. Свыше 160 тысяч добровольцев составили 10 стрелковых дивизий: 29 тысяч членов партии и 75 тысяч комсомольцев стали их боевым костяком, беззаветно преданными Родине бойцами.
  Не считаясь с потерями, немецко-фашистские войска рвались к Пскову и Острову. Таким образом Ленинграду возрастала угроза с юга, откуда появление противника никак не предполагалось. В связи с чем военный Совет Северного фронта 5 июля принял решение создать Лужскую укрепленную позицию, и для ее обороны сформировать оперативную группу под командованием генерал-лейтенанта К.П.Лядышева. Своевременность этой акции очевидна: 9 июля, захватив Псков, немцы устремились к Луге, где десятки тысяч советских людей строили укрепления. На этом рубеже и в предполье глубиной 10-15 километров, создавались заграждения и минные поля с проходами для отступающих частей Северо-Западного фронта. Одноврменно десятки новых тысяч горожан строили и узлы сопротивления на линии Петергоф-Пулково.
  По распоряжению командующего сюда были направлены резервные - части из Петрозаводска, Карельского перешейка и несколько военных училищ.
  Командованию фронта стало известно, что враг сходу стремится, захватив Лугу, взять Ленинград и соединиться с финнами. И действительно немецко-фашистские войска уже к 11 июля вышли к предполью, но натолкнулись на стойкую оборону. Воины и ополченцы мужественно , героически сражались. Днем и ночью не стихали бои. Активная оборона Луги, длившаяся полтора месяца, сорвала план сходу захватить Ленинград. По своему значению она может быть поставлена вровень со смоленским сражением, обороной Одессы. Хотя нередко ее роль принижается. Так в 12-томной "Истории второй мировой войны 1939-1945 гг" в разделе дат важнейших событий лишь упомянуто начало битвы, а 6-томной "Истории Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг" в аналогичном разделе нет и упоминания о ней.
  На этом решающем участке часто бывали командующий фронтом, сотрудники штаба, политорганов. Лужская операция Северного фронта заставила противника перенести направление главного удара на Кингисепп, что явилось сигналом для наступления основных сил финнов на Онежско Ладожском направлении, где они смогли пробиться на северо-восточное побережье Ладожского озера. Создалась критическая ситуация - рвущаяся с юго-запада группа армий "Север" и с севера - финны.
  В свою очередь Лужская операция дала выигрыш во времени для укрепления подступов к городу на Неве. Генерал-лейтенант М. М. Попов и маршал К. Е. Ворошилов, возглавлявший командование Северо-Западного направления, получив данные разведки фронта о движении гитлеровцев к Кингисеппу, тотчас отбыли туда, чтобы на месте принять срочные меры для прикрытия этого участка.
  .На Карельском перешейке после непрерывных боев, длившихся целый месяц, соединения 23-й армии под давлением превосходящих финских войск, отошли к границе 1939 года, дополнительно укрепленной, - фронт стабилизировался до лета 1944 года.
  23 августа Северный фронт был разделен на Ленинградский (командующий - М.М.Попов, начальник штаба полковник И.В.Городецкий) и Карельский - (командующий генерал-лейтенант В.А.Фролов, начальник штаба полковник Л.С. Сквирский). С захватом Новгорода и Чудова противник перерезал Октябрьскую железную дорогу и устремился к Ленинграду с юго-востока. Командующий отдал приказ оставить Лугу, отведя войска на заранее подготовленные позиции. В войсках почти непрерывно находились командующий фронтом, работники штаба, политорганов. Тем более, что громадная квартира на Кронверкском была пуста. Жена Клавдия Ильинична с сынишкой и семьей члена Военного Совета фронта, корпусного комиссара Н.Н.Клементьева, еще в начале июля эвакуированы в Челябинск: прямо с дачи в Левашово с запасом зимних вещей, "...Война будет затяжная"-напутствовал он отъезжающих на Московском вокзале. Сестра Нина, с которой он за это время виделся раза два, отказалась эвакуироваться, осталась работать в Ленинграде.
  Несмотря на увеличивающиеся потери, немецко-фашистские войска продолжали движение к Ленинграду, и неслучайно сами немцы называли этот путь - "дорогой смерти". Причем наступление велось в нескольких направлениях. Это ставило командование фронта в крайне тяжелое положение. Оно лишалось возможности совершать крупные маневры и маневрировало небольшими резервами, направляя их на самые опасные участки. Поэтому командование фронта, работники управлений и отделов родов войск работали с исключительным напряжением, нередко 24 часа в сутки.
  29 августа противник вышел к Колпино, где и был остановлен солдатами 55-ой армии генерала И.А. Лазарева, ополченцами и рабочими ижорцами, стоявшими "намертво". Провалился план войти в Ленинград по Московскому шоссе, не удалось врагу и выйти к Финскому заливу, этого он достигнет позже. Таким образом упорным сопротивлением войска фронта под командованием генерал-лейтенанта М. М. Попова удалось сбить темп продвижения врага более, чем в два раза, а на отдельных участках остановить его.
  В связи с ликвидацией Ставкой Северо-Западного направления, 5 сентября командующим Ленинградским фронтом становится маршал К. Е. Ворошилов, а М. М. Попов - начальником штаба.
  Командующий авиацией фронта генерал А. А. Новиков вспоминает: " У Климента Ефремовича была слабость к совещаниям. В большинстве случаев присутствие многих из нас и не требовалось... Люди надолго отрывались от исполнения своих непосредственных обязанностей и нервничали. Предпочитали иметь дело с Поповым и его ближайшими помощниками. Тут все решалось быстро, без лишних разговоров и столь же быстро достигалось взаимопониманием! Однако через несколько дней Попов был отозван в распоряжение Ставки, сдав дела тому же полковнику Городецкому. Вражеским войскам, превосходившим наши силы, удалось прорваться через реку Мгу, захватив 8 сентября Шлиссельбург, и отрезать с востока Ленинград, блокировать его с суши. Попытки форсировать Неву и соединиться с финнами успеха не имели. 9 сентября гитлеровцы начали новое наступление на Ленинград. Хотя немецко-фашистские войска все ближе и ближе подходили к городу у его защитников и мысли не было о том, что город Ленина может быть сдан противнику! В этот критический момент Ставка решила усилить руководство войсками Ленинградского фронта, направив сюда Члена Ставки генерала армии Г. К. Жукова, который 13 сентября вступил в командование фронтом. 16 сентября немцы прорвались к Финскому заливу в районе Стрельны, отрезав от основных сил 8-ю армию.
  Отозваннный в распоряжение Ставки М. М. Попов ( далеко не сразу ) получает назначение командующим 61-й армией, находящейся в резерве, которая в ноябре начала сосредотачиваться на рубеже Ряжск-Мичуринск. 6 декабря передовые отряды двух ее дивизий вступили в бой в районе станции Павелец. 8 декабря 61-я армия была подчинена командованию юго-западного направления. С созданием Брянского фронта 61-я армия передается в его состав и участвует в наступлении фронта, остановленного противником на подступах к Оке.
  В январе 1942 года 61-я армия переподчиняется Западному фронту, которым командует Г. К. Жуков. Соседом ее оказывается 16-я армия, командующим которой был К. К. Рокоссовский. Маркиан Михайлович находит с ними взаимопонимание, тесное взаимодействие в боевых операциях против брянско-болховской группировки, уничтожить которую им не удалось, но враг был полностью изгнан из Московской и Тульской областей.
   В период с 5 по 12 июля обе эти армии успешно действовали на Брянском направлении против 2-ой танковой армии, и гитлеровское командование, чтобы приостановить их наступление, вынуждено было перебросить из резерва три дивизии.
  12 июля М. М. Попов назначается командующим 40-й армии Воронежского фронта и вместе с 60-й армией генерала И.А. Черняховского предпринимает по указанию командующего фронтом генерала Н.Ф. Ватутина частную операцию по освобождению части Воронежа, захваченной врагом. Удалось лишь занять небольшой район в северной части города. 15 сентября началась повторная операция, когда 40-я армия генерала М.М. Попова добилась некоторого успеха - овладела пригородом Воронежа - Чижовкой - и очистила от противника несколько улиц в центре города. 60-я армия успеха не имела.
  Вспоминает М. М. Попов: "Став в начале октября 1942 года заместителем командующего Сталинградским фронтом, я по поручению командующего войсками фронта генерал-полковника А.И. Еременко первые дни дотошно знакомился с положением войск, контролировал организацию и проведение частных операций, проверял боевую деятельность артиллерийской группы фронта, созданной на левом берегу Волги, восточнее Сталинграда, и почти все время находился в войсках. В штабе фронта бывал только для доклада об итогах своей работы. 21 октября в блиндаже командующего фронтом были собраны все начальники родов войск фронта и командующие армиями. Нас ознакомили с замыслом Ставки на контрнаступление, предупредив, что в целях соблюдения тайны никаких письменных директив отдаваться не будет.
  Уже с первых минут совещания мы почувствовали, что находимся в центре событий, которые по значению, масштабам и способам действия войск не имели себе равных в истории военного искусства. Когда же нам сообщили, что, разделавшись с армией Паулюса, войска нескольких фронтов будут развивать наступление в направлении Ростова и Донбасса с перспективой отрезать противника на Северном Кавказе, - это чувство еще более окрепло и наполнило нас гордостью.
  Мне же поручалось руководить войсками в полосе 51-й армии, сюда входили войска этой армии и прибывающие 4-й механизированной, 4-й кавалерийский корпус и некоторые другие части". Началась активная подготовка к наступлению, которую он, как заместитель командующего фронтом, возглавил, и с прибывшим сюда членом Военного Совета Н.С. Хрущевым, контролировал, проводя все время в войсках. Существенными, главными элементами этой подготовки являлись: скрытность сосредоточения наших войск, маскировка их, разведка на широком фронте, расположения минных полей неприятеля, его огневых средств, состояние инженерного оборудования, резервы, сосредоточение своих материальных средств, готовность медицинских учреждений
  . Особое внимание обращали на наступательный дух войск. "Н.С. Хрущев, - отмечает Маркиниан Михайлович, - мастерски умел использовать всякий подходящий момент для того, чтобы все помыслы воинов обращать на будущее наступление, прибегая к простым и понятным для них доводам и примерам". И приводит такой эпизод, когда они, незадолго до наступления, оказались в районе сосредоточения 4-го механизированного корпуса. Во время теплой и дружеской беседы с танкистами на небе появилась черная точка. Она росла, постепенно приближалась. Наконец, все ясно увидели степного орла, уверенно парившего на могучих крыльях. Никита Сергеевич, наблюдавший за орлом, заметно оживился.
  -А скажите, товарищи, что это за примета, - обратился он к танкистам, указывая на орла. Любуясь птицей, молодые танкисты замолчали. Тогда Н. С. Хрущев рассказал им , что у русского народа издревле живет примета: если орел над войском - будет победа.
  -Но как говорится, - закончил рассказ, на Бога надейся, а сам не плошай!
  Солдаты заулыбались и дружно заверили, что драться они будут как орлы. И весть об этой примете пошла гулять по войскам.
  "На всю жизнь запомнилась мне ночь на 20 ноября, - говорит М. М. Попов, - ночь перед наступлением. Не спят солдаты в траншеях, у танков и орудий, бодрствуют командиры в землянках... Предстоит решительная схватка с врагом".
  Подчиненные ему войска глубоко вклинились в оперативную глубину противника. 23 ноября войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов соединились, замкнув кольцо окружения армии Паулюса. Чтобы предупредить деблокирование шестой армии со стороны нижнего течения реки Чир, где сосредотачивались значительные резервы противника, - Сталинградскому фронту передавались только что сформированная 5 ударная армия, и ее командующим по совместительству назначался М. М. Попов. Этой же армии придавался свежий 7-ой танковый корпус генерал-майора П. А. Ротмистрова, старинного дружка Маркиана Михайловича еще по 11 дивизии, где они командовали ротами. 14 декабря соединения этой армии прорвали вражескую оборону, овладели Нижнечирской и, сбросив врага с плацдарма, надежно обеспечили правый фланг Сталинградского фронта. Заканчивая свои воспоминания, Маркиан Михайлович пишет: "Вскоре была получена телеграмма из Москвы - В.Д. Цветаев назначался командующим 5-й ударной армии, а я освобождался от этой должности и возвращался на пост заместителя командующего войсками фронта. Через несколько дней я получил назначение на должность заместителя командующего Юго-Западным фронтом".
  Наряду с действиями войск Воронежского фронта по освобождению юго-восточных районов Украины, с 23 января 1943 года развернулось и наступление войск Юго-Западного фронта в Донбассе. Главная ударная сила была подвижная группа генерала М.М. Попова, на которую возлагалась основная задача: через Славянск - Красноармейское - Мариуполь отрезать пути отхода войск группы "Дон" за Днепр. Но боевые возможности группы были ограничены: во всех танковых корпусах (3 и 4 гвардейские, 10 и 18 ) имелось лишь 137 танков, обеспеченных заправкой горючего и одним - двумя комплектами боеприпасов. К 9 февраля 4-й гвардейский корпус подвижной группы, развивая наступление, вышел в район Красноармейского. Враг не просто отступал, а, обороняясь, отходил на заранее подготовленные рубежи. К средине февраля наступательные возможности юго-западного фронта были исчерпаны. Войска понесли большие потери, испытывали серьезные перебои в материальном снабжении, разрыв между ними и тыловыми базами уже превышал 300 км.
  Командующий подвижной группой, оценив обстановку как весьма опасную, обратился к командующему фронтом с просьбой разрешить отвод войск к северу от Красноармейского и получил отказ с требованием продолжать наступление. Выполнить этот приказ группа не могла, имея всего 25 исправных танков, с трудом удерживая позиции от наступавших свежих сил противника. Лишь 25 февраля Ставка дала согласие на отход войск правого крыла фронта.
  Блестящую характеристику деятельности командующего подвижной группы дает начальник Оперативного управления Генштаба генерал С.М. Штеменко.
  "В тяжелейших условиях обстановки Маркиан Михайлович использовал всю полноту власти заместителя командующего фронтом, проявил личную храбрость, настойчивость и умение организовывать отпор врагу. В районе Барвенково была создана стойкая оборона, о которую разбились все попытки немецко-фашистского командования прорваться к Харькову через Северный Донец", в точности следуя завету Владимира Равноапостольного:"Станем крепко, не посрамим земли русской".
  Не менее лестную оценку дает несколько ранее газета "Ленинградская правда": В передовице " Военачальники Красной Армии" в связи с награждением только что установленного орденом Суворова 1-й степени выдающихся военачальников, " чье зрелое, уверенное мастерство венчается успехами на поле сражений с немецко-фашистскими захватчиками. Среди первых награжденных маршал Советского Союза Жуков, маршал артиллерии Воронов, генералы Батов, Василевский, Ватутин, Говоров, Рокоссовский, Попов и др.
  Как-то по весне, я уже был помощником начальника разведотдела штаба 5-го гвардейского стрелкового корпуса и докладывал разведсводку командиру корпуса, а тогда им был еще в звании генерал-майора Афанасий Павлович Белобородов, который после доклада вдруг сказал мне:
  - МОТЕ (он и начальник штаба П.Н. Бибиков на Дальнем Востоке служили под началом М.М. Попова) привалило: назначен командующим Резервного фронта...
  Так я узнал о новом взлете Маркиана Михайловича. Однако в должности командующего Резервным фронтом и войсками Степного военного округа он пробыл недолго - с апреля по июнь 1943 г. С получением звания генерал-полковника М.М. Попов был назначен командующим Брянского фронта. В новую должность и в обстановку ввел его, как говорится, прямо на местности начальник Генерального штаба А.М. Василевский. Начальник штаба фронта генерал-лейтенант Л.М. Сандалов вспоминает:
  "7-го июня генерал - полковник Попов прибыл в Юрьево. Новый командующий обладал богатым опытом крупных наступательных операций. Мы быстро договорились с ним и я остался на прежней должности. Молодой, очень подвижный Маркиан Михайлович сразу включился в подготовку Орловской операции".
  Эта операция готовилась, когда на Белгородско-Харьковском направлении шло еще оборонительное сражение, и в ней задействованы были войска Брянского, Западного, Центрального Воронежского и Степного фронтов. Брянский фронт наносил главный удар на левом крыле из Новосиля в общем направлении на Орел.
  Командующий фронтом М.М. Попов обращал внимание на взаимодействие частей и соединений, на тщательность оперативной маскировки. Не обходил вниманием и службы тыла, в частности, материально-технического снабжения, медико-санитарную, госпитализацию легко раненных, как источник пополнения резервов. Особенное внимание уделял разведке, на собираемые ею данные о противнике, нацеливая разведуправление армии, разведотделов корпусов на скрупулезную проверку и анализ поступающих с низов боевых донесений, разведсводок о составе частей неприятеля, его потерях, в которых нередко много преувеличений, а то и просто вранья, перепроверяя их опросом пленных, захваченных документов.
  Неслучайно кто-то из членов Военного Совета зло пошутил: "Если суммировать все потери противника по наградным листам, то окажется, что фрицев перед нами и вовсе нет". Он потребовал от разведчиков всех рангов при проведении разведки обращать внимание на, казалось бы, незначительные мелочи, которые могут иметь важное значение. Вот что по этому поводу замечает генерал С.М. Штеменко: Генеральный штаб волновала орловская группировка, противостоящая Западному и Брянскому фронтам, она могла явиться ближайшим источником пополнения гитлеровских сил при наступлении на Курск. Не было никаких признаков изменения в группировке врага. Как вдруг назначенный командующий Брянского фронта М. М. Попов доложил по телефону, что в этой группровке произошли изменения, которые ему пока неизвестны. Оказывается, один бывалый солдат при посещении командующим передовой сказал, что у немцев произошла пересменка частей. На вопрос М.М. Попова, почему он сделал такое предположение, солдат ответил: "Фриц не тот, товарищ генерал, - Раньше-то он ходил в рост, стрелял в свое время по назначенным районам, перерывы делал в семь утра и в час дня. Видать, завтракали и обедали. Все чин-чином. А этот по всему заметно новый, стреляет бестолково, в рост не ходит, а бегом да ползком всё прячется. Перерыв на завтрак и на обед делает в другое время".
  Проведенные несколько поисков языков из этого соединения подтвердили правильность суждений солдата. Было установлено, что часть ослабленных своих дивизий противник вывел на отдых и пополнение, но не под Курск.
  Готовые к наступлению 61-я и 3-я армии были усилены танковыми корпусами, построение ударных группировок было двухэшелоннное. Плотность артиллерии составила 150 орудий и минометов на километр фронта.
  В разгар самой подготовки операции внезапно в Юрьево приехала с сыном Клавдия Ильинична. Без предупреждения, хотя разговор о приезде имел место, правда, сроки не оговаривались. После двухлетней разлуки эта встреча обрадовала и раздосадовала Маркиана Михайловича. Уж слишком он занят и еле-еле выкраивал время для свиданий с женой и любимым Аликом. Услужливые связистки мигом сшили сынишке военный костюмчик, соорудили сапожки и фуражку, и штабной фотограф не раз заснял его в таком виде с отцом.
  -Пребывание наше было недолгим, - вспоминает Клавдия Ильинична, - хотя и урывками все же я пыталась восстановить подобие семейной жизни. Даже грибы сушеные захватила, но адъютант Блинов раздобыл свежие, чтобы сварить Марку любимую им еще с детства грибную похлебку. Вдруг через адъютанта Марк предупредил - приехал Жуков, будет у нас ужинать. Засуетились мы с поваром и вторым адъютантом Языковым, но подготовились так, как надо. Я уже принимала начальника Генерального штаба А. М. Василевского.
  Вечером явился и сам маршал и еще несколько генералов и среди них ленинградский знакомец, теперь тоже маршал Александр Александрович Новиков (у нас он авиацией командовал). За столом мне пришлось немного побыть, разговор шел о делах. Маршал ушел в сопровождении Маркиана Михайловича и генералов. Через некоторое время воротился Новиков и сказал мне:
  -Клавдия Ильинична, собирайтесь! Больше вам здесь оставаться нельзя. Завтра утром моим самолетом летите в Челябинск.
  Позже вернулся Марк и подтвердил сказанное. Не знаю, дела ли так требовали или маршал так решил... Словом, утром мы были на аэродроме. Прощаясь, Марк сказал, что нас скоро перевезут в Москву, туда же переедут и его родители.
  Получив указание Сталина - вылететь к Попову и вводить Брянский в дело фронт, маршал Жуков Г. К. пишет: " Вечером 9 июля, как было указано Верховным, я был в штабе фронта, где встретился с командующим М. М. Поповым, членом Военного Совета Л.З.Мехлисом и начальником штаба фронта Л.М. Сандаловым. Они уже получили указание Ставки о переходе в наступление войск фронта. Планирование в армии было заранее продумано и подготовлено. Во главе армий стояли исключительно способные и опытные генералы. По мере возможности оказал командованию помощь своими советами".
  Наступление началось 12 июля после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, когда на Курской дуге в районе Прохоровки развернулось знаменитое танковое сражение. Гитлеровское командование объединило 2-ю танковую и 9 ударную армии, противостоящие нашим войскам, под общим руководством генерал-полковника Моделя, слывшего "львом обороны". В течение двух лет здесь немцы создали глубоко эшелонированную оборону с развитой системой полевых укреплений, где оборонялись до 37 дивизий, до 600 тысяч солдат и офицеров, более 7 тысяч орудий и минометов, 1,2 тысячи танков и свыше 1,1 тыс. боевых самолетов.
  Но "льву обороны", не удалось остановить начавшееся наступление. Войска Брянского фронта, хотя и с трудом, но прорвали оборону противника. Для ускорения темпа продвижения ему были переданы Ставкой 11-я гвардейская, 11 и 4 танковые армии и 2-й гвардейский кавалерийский корпус. 5 августа был освобожден Орел и в этот же день войска Степного фронта захватили Белгород. Знаменательно, что первый салют дан был в честь войск, руководимых генералом Поповым.
  В приказе Верховного командования генерал-полковнику Попову, генерал - полковнику Соколовскому, генералу армии Ватутину, генерал-полковнику Коневу отмечались заслуги Брянского и других фронтов и указывалось, что "сегодня 5 августа в 24 часа столица нашей Родины Москва будет салютовать нашим доблестным войскам, освободившим Орел и Белгород, двенадцатью артиллерийскими залпами из 120 орудий". С этого времени московские салюты в ознаменование побед Советской Армии стали традицией.
  С ликвидацией Орловской группировки ставка поручила Брянскому фронту развивать наступление на Запад и, овладев Брянским плацдармом, наступать на Гомель. Впереди знаменитые брянские леса, топи, болота, реки, западные берега, которые хорошо укреплены.
  Командующий фронтом, теперь уже генерал армии Попов, в своих воспоминаниях пишет: "Оценивая обстановку , мы убедились, что подготовленная в труднопроходимой местности оборона противника - совершенно исключает возможность добиться успеха путем лобовых атак. Наступая в лесу, войска фронта вынуждены будут действовать вдоль немногочисленных дорог и растекаться отдельными ручейками, путь которых очень легко преградить... Все эти обстоятельства требовали от нас решения стоящих перед фронтом задач на флангах брянской группировки противника или на одном из них. Фланговый удар позволял лишить противника сильных сторон обороны, уже налаженной по лесам и рекам, и вывести основные силы фронта в тыл противника. Развивая успех в глубину, мы могли разорвать железнодорожную связь и нарушить взаимодействие войск группы".
  Предпринятое в период с 17 по 26 августа наступление на флангах успеха не имело - силы и средств фронта не хватало. Тогда командующий с разрешения Ставки замышляет нанести удар на правом фланге южнее и юго-западнее города Кирова. Для чего потребовалось в течение четырех суток переместить на 80-100 км на север 50-ю армию со средствами ее усиления. Скрытно этого сделать не удалось. Противник принял меры к усилению обороны, и стало ясно, что прорыв обороны на этом участке обойдется слишком дорого - тысячами солдатских жизней. А его кредо, начиная с Ленинграда: воевать малой кровью, не позволило на эту операцию. Нужно было иное решение.
  И такое решение командующий фронтом нашел, о чем рассказывает будущий начальник Генерального штаба С. М. Штеменко, приводя это как пример разумного риска и полководческого искусства.
  М. М. Попов 2 сентября 1943 года натолкнулся в разведсводке соседнего справа Западного фронта на упоминание о легком захвате небольшой высоты на стыке с Брянским фронтом, ранее неоднократно и безуспешно атакованной нашими войсками. Были пленены солдаты противника из нестроевых частей. Стали выяснять, почему так произошло. Оказалось, что ранее оборонявшие эту высотку гитлеровские части перегруппированы на другие участки обороны, а сюда были введены подразделения, сформированные из тыловиков.
  Тогда-то у М. М. Попова и возникла мысль нанести удар через полосу соседа в районе захваченной у противника высоты, прорвать ослабленную здесь оборону и бросить в прорыв кавалерийский корпус генерала В.В. Крюкова. Стремительный рывок массы конницы, направленный в тыл главных сил противника перед Брянским фронтом, должен был, по мысли командующего фронтом, дезорганизовать оборону немецко-фашистских войск.
  Ставка не сразу дала согласие на проведение операции из-за ее рискованности. Предстояло, в частности, перегруппировать вдоль фронта значительную массу войск, действовать через полосу соседа. Такого рода перегруппировку проводить в непосредственной близости от противника, в данном случае именно так, очень опасно. К тому же на успех операции можно было надеятся только в случае внезапности действий. Чтобы обеспечить последнюю, нельзя было на той местности перетягивать в другой район артиллерию Брянского фронта, и приходилось рассчитывать только на удары авиации и "катюш". Комфронта решил использовать артиллерию соседней 10-й армии Западного фронта, но ее было мало, а боеприпасов и того меньше. Поэтому снаряды для орудий соседа приходилось нести на руках тем войскам, которые перегруппировались для задуманного флангового удара. Конечно, все передвижения предстояло проводить только ночью, при строжайшей маскировке, а перегруппировку сил выполнять всего за 40 часов на расстояние 80-100 км. Не было сомнений, что даже при самых благоприятных обстоятельствах коннице предстояли в тылу противника чрезвычайно тяжелые бои.
  Ни один раз Верховный Главнокомандующий задавал тогда Генеральному штабу вопрос: какая вероятность успеха есть в этой операции? Ответ был однозначным - все были убеждены в успехе замысла командующего Брянским фронтом. По настоянию М.М. Попова днем 5сентября 1943 года А.И. Антонов доложил И.В.Сталину еще раз по поводу флангового удара Брянского фронта и высказался за проведение операции. Верховный главнокомандующий, однако, сам позвонил тогда командующему фронтом и спросил, ручается ли тот за успех? Командующий поручился. Начало наступления здесь же наметили на утро 7-го сентября. Блестяще задуманный, умело исполненный маневр через полосу соседа принес свои плоды.
  Внезапность удара решила исход боя, ворвавшийся в полосу прорыва конный корпус дезорганизовал оборону противника. Брошенные в прорыв силы фронта 17 сентября освободили Брянск и Режицу без тяжелых потерь. 9-я немецкая армия начала отход на запад. Точно в срок, определенный Ставкой, 2 октября войска Брянского фронта вышли на берег Сожа, форсировали реку и захватили плацдарм на правом берегу, создав благоприятные условия для наступления на Гомельском направлении.
  В начале октября Ставка упразднила Брянский фронт, передав часть его войск Центральному фронту, остальные армии с Управлением направились в район севернее Великих Лук, где развертывался Балтийский фронт, командующим которого назначался М. М. Попов.
  20 октября 1943 года Прибалтийский и Калининский, соответственно, переименовались во 2-ой и 1-й Прибалтийские фронты.
  В создавшейся паузе между боевыми действиями, когда армии перебазировались и шел процесс оформления нового фронта, М. М. Попов урвал все же времечко для устройства личных семейных дел. Все они, и дети, и родители оказались разбросанными кто-куда. Один Петр, служивший в Артиллерийском управлении Наркомата обороны, прочно обосновался в Москве. Отец и мать не захотели эвакуироваться и остались в Бологом, где он учительствовал. Недалеко от него жила сестра Валя. Старшая Нина в блокированном Ленинграде, младшая Лида где-то воюет. Его семья в Челябинске, словом, кто где! Будучи в Москве, договорился о выделении ему квартиры с семьей и родителями, которые помогут опекать Алика и освободят время для учебы Клаве, не оставаться же ей с семилеткой! Теперь надо реализовать эту возможность. О том, как все это произошло, свидетельствуют факты, открывшиеся полвека спустя.
  1994 год. Я сижу в квартире Клавдии Ильиничны на Каменноостровском проспекте Петербурга. Хозяйке 89 лет, гостю - 86. Седая, с короткой стрижкой, сухонькая, но еще проворная, с поблекшим лицом, почти не тронутым морщинами. Перед нами груда фотоснимков, разбираем, рассматриваем давно ушедших людей, здесь же - полных жизни, надежд. Рядом стопочка писем Маркиана Михайловича. Бисерно - каллиграфическим почерком написаны эти маленькие листочки, по объему текста каждый из них равен машинописному листу. Некоторые приходилось читать с помощью захваченной мною лупы. Во многих содержатся теплые слова в адрес жены и сына. И вдруг нахожу большой лист, вырванный из служебного блокнота командующего Брянским фронтом. Дата: 30.10.43., а он уже 10 дней как командует 2-м Прибалтийским фронтом, видно, не было другой бумаги для письма, даже не письма, скорее записки. Почерк здесь броский, крупный, читаю вслух:" Здравствуйте, мои дорогие Клава и Алик! Вот и явился за вами мой Языков. Раньше никак не удавалось. Думаю, что с ним доедете благополучно. Он же вас устроит и в Москве. О себе не пишу. Языков все вам расскажет. Я жив и здоров, чувствую себя неплохо. Поздравляю вас с праздником Октябрьской революции, вы, очевидно, эти дни проведете в вагоне.Крепко, крепко вас целую. Привет Михайловым, Клементьевой. Ваш Марк" г. В.Л.
  Неразборчиво, видимо, Великие Луки. Клавдия Ильинична встрепенулась.
  - Точно, праздники встретили в поезде. Ехали долго, намучились. На вокзале Языков куда-то позвонил, приехала эмка, погрузились и прямо на Арбат. У дежурного он получил ключи. Поднялись на девятый этаж, квартира трехкомнатная, громадная, со всеми удобствами, отдельная ванная. И, главное, уже обставленная: а то у нас ни стола, ни стула, одни чемоданы. Одна комната для родителей, они вскоре и объявятся, не помню, может Языков за ними и ездил. Приехали с внучкой Таней, дочкой Нины. Она в начале войны отправила ее к ним, а та там и осталась. Прожили они у нас что-то около года, потом переехали на Гончарную набережную, там же и Валя поселилась. Самая большая комната была то ли столовая, то ли гостиная, пианино еще там находилось. Марк - то хорошо играл, по стопам отца и Алик пошел. С началом учебного года поступил он в музыкальную школу, Таня в первый класс пошла.
  - А вы? как?
  -А что я? Завертелась, как белка, ему-то на фронте хорошо: повар, ординарец, адъютанты, а тут семья - изготовить, убрать, обшить. Алика отвести и привести. Дел хватало !
  При скромности Маркиана Михайловича, повар для его нужд привлекался лишь при наезде высоких проверяющих. А так обычно пища в термосах доставлялась из штабной столовой Военного Совета. Бывало и такое, когда ординарец и адъютант отлучались по его заданию, то и самому генералу приходилось жарить любимую им картошку с тушенкой /"вторым фронтом"/.
  К месту сказать, что у меня есть такой снимок, где генерал "на досуге" чистит картошку.
  
   Генерал Маркиан Михайлович Попов чистит картошку []
  
  Ставка поставила задачу деблокировать Ленинград, очистить от врага оккупированные районы Ленинградской области и создать необходимые условия для освобождения Прибалтики. В операции по деблокированию Ленинграда, имевшей важное историческое значение, задействованы три фронта: Ленинградский, Волховской и 2-й Прибалтийский. О последнем нередко средства массовой информации умалчивают, а между тем, именно войска этого фронта первыми, еще 12 января, перешли в наступление. По плану, предусмотренному Генштабом, 2-му Прибалтийскому фронту надлежало: сковать силы противостоящей ему 16-й армии группы армий "Север" и не допустить переброски ее частей под Ленинград и Новгород. Затем нанести лобовой удар по Идрице, открыв путь на Ригу. Но Военный Совет фронта - командующий генерал М. М. Попов, член Военного Совета генерал Н.А. Булганин, начальник штаба генерал Л.М. Сандалов высказались против сосредоточения усилий на Идрицком направлении. Там были очень плотная оборона, подвижность резервов. Выполняя первую задачу, предложили, во избежание громадных потерь, менее глубокий удар на Новоржев, где можно было объединить усилия нескольких армий. И.В. Сталин с этим тогда согласился. Соединения фронта атаковали врага юго-западнее и севернее города Новосокольники. Девять дней и ночей не затихали бои, в результате которых захвачена была станция Насва, перерезана железнодорожная линия Новосокольники - Дно, и 18-я армия, блокировавшая Ленинград, не только лишилась помощи со стороны 16-й армии, но по этой дороге не могли поступать и подкрепления из резерва группы армий "Север".
  Эти успехи способствовали наступательным действиям Ленинградского и Волховского фронтов, начатые 14 января, которые привели к ликвидации блокады города на Неве, и их войска, ломая сопротивление, устремились к Луге, а затем к Псковско-Островскому укрепленному району и Нарве.
  29 января войска 2-го Прибалтийского фронта овладели крупным железнодорожным узлом и городом Новосокольники и продолжали бои в направлении Идриц, однако в глубокий прорыв они не переросли, но создали реальную угрозу окружения левого крыла 16-й армии, где южнее Старой Руссы перешла в наступление и 1-я ударная армия фронта. Поэтому германское командование предприняло отход на широком фронте своевременно, незамечанное частью войск 2-го Прибалтийского фронта. Запоздалое продвижение за отходящим врагом, помешало энергичному преследованию и позволило ему занять заранее подготовленные рубежи.
  В то же время по предложению первого заместителя начальника Генерального штаба генерала А.И. Антонова, Ставка подписала командованию фронта вернуться к ранее отвергнутому плану нанесения главного удара на Идрицу, с привлечением к этому уже и правого крыла 1-го Прибалтийского фронта и вспомогательных ударов на Новоржев, Опочку и Остров.
  После такого решения командующий фронтом М.М. Попов уже не находил взаимопонимания с Генеральным штабом /с Антоновым/ и обязан был выполнить волю Ставки, хотя и отчетливо представлял себе, чего будут стоить эти бои. Они принесут ничем не оправданную гибель множества людей! Но не выполнить эту волю Ставки он не мог. Приказ - есть приказ!
  С тяжелыми боями соединения 1-й ударной и 22-й армий продвигались к Новоржеву, опорному пункту промежуточного рубежа - от Порхова до Пустошки, на ответвлениях знаменитой мощной оборонительной линии "Пантера", центру пересечения дорог главного направления. 1-го марта 1944 года газета "Правда" сообщила: "Сегодня на рассвете (29 февраля,-А.П.), преодолевая завесу ураганного артиллерийского и минометного огня, наши части штурмовали Новоржев и стремительным ударом ворвались на его восточные окраины, завязались тяжелые уличные бои..."
  Новоржев был захвачен, и Маркиан Михайлович посетил город детства и юности. И позднее писал: "Мне удалось побывать в Новоржеве вскоре после освобождения, куда я приехал через Воронкову Ниву, к этому времени занятую нашими войсками, и далее через Оршу. Оставив машину за искалеченным собором, я пешком прошел по главной улице города, абсолютно разрушенной и неузнаваемой. С трудом в нагромождении битого кирпича и камня угадывались знакомые с детства здания: вот развалины бывшего высшего и начального училища, где я учился, а после Октябрьской революции - школа II ступени; вот развалины большого красивого особняка, называвшего новоржевцами "львовским домом", когда-то принадлежавшего крупному помещику Львову. Развалины, руины, тяжелое потрясающее впечатление...", и тут же им была оказана помощь уцелевшим жителям и властям: восстановлена пекарня, построен мост, выделены тягачи для расчистки завалов.
  В шеститомной "Истории Великой Отечественной войны 1941-1945 годов" (т.4, с.47) и двенадцатитомной "Истории Второй Мировой войны 1939-1945 годов" (т.8,с.129) указывается, что, несмотря на значительное продвижение войск Ленинградского, 2-го Прибалтийского фронтов, им не удалось полностью выполнить поставленной задачи, и они, по ее указанию, "1-го марта перешли к обороне". Но это не соответствует действительности. Явная ошибка. Тому свидетельство маршала Советского Союза С.М. Тимошенко и начальника Оперативного управления Генштаба генерала С. М. Штемен- ко - представители Ставки, координировавших действия обоих прибалтийских фронтов, перешедших 1 марта 1944 года в наступление. О чем последний сообщает в уже известной книге на стр. 270-276.
  29 февраля в Спичино на командный пункт 2-го Прибалтийского фронта для встречи с представителями Ставки прибыл командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал-полковник И.Х. Баграмян. Оба командующие быстро договорились обо всем и доложили маршалу, что они готовы начать наступление 1-го марта.
  1-го марта в 11 часов 20 минут, после артиллерийской подготовки, войска обоих фронтов атаковали противника. Результаты первого дня были неудовлетворительными. "Весь день мы находились на фронтовом КП, - говорит генерал Штеменко, - и своими глазами видели, как яростно оборонялись немцы, настолько плотным оказался и пулеметный огонь. Он буквально не давал хода нашей пехоте".
  На следующий день повторные удары тоже оказались малоэффективными. Наступление было приостановлено. "3 марта, - рассказывает генерал Штеменко, - все вновь собрались на КП 2-го Прибалтийского фронта и пришли к выводу, что прорыв очень сильной обороны противника на Идрицком направлении не может дать желаемого результата... без большого перевеса в силе и средствах. Решено было отсрочить операцию до 10 марта. Признано целесообразным отказаться от прорыва в лоб идрицкой группировки. Главный удар 2-го фронта предполагался Севернее железной дороги Пустошки- Идрица, на запад, о чем и сообщили в Ставку". Через несколько часов последовал ответ, привлекающий наше внимание вновь к району Идрицы.
  10 марта наступление возобновилось. "Проводилось оно, - отмечает Штеменко,- энергично, но результатом были лишь две вмятины в обороне противника - одна в 25, другая в 20 километров по фронту и 7-9 километров в глубину", не говоря уже о больших потерях в людях и технике. 18 марта маршал С. М. Тимошенко созвал совещание командующих фронтами, членов Военных Советов и начальников штабов. 1-й Прибалтийский: генералы И.Х. Баграмян, член Военного Совета Д. С. Леонов, начальник штаба В.В. Курасов, от 2-го Прибалтийского - М.М. Попов, член Военного Совета Н.А. Булганин, начальник штаба Л.М. Сандалов. Взгляды командующих не расходились с представителями Ставки. В донесении Главнокомандующему докладывалось о причинах неудачи. При этом указывалось, в частности, что на Идрицкое направление противник сумел перебросить с Ленинградского фронта 24-ю пехотную, 28-ю легкопехотную 12-ю танковую дивизии, и с других участков - 132, 290, и 83 пехотные дивизии. Не скрывалось, что в сложных условиях Прибалтики требовалась более тщательная подготовка к наступлению и несколько лучшая организация боя. "Для подготовки новой операции испрашивался месячный срок. В числе других просьб были более существенные две: пополнение фронтов боеприпасами и довести численность дивизий до пяти-шести тысяч человек. Со всем этим Ставка согласилась, и мы еще с большей энергией взялись за дело", - заключает генерал Штеменко.
  Апрельское наступление фронтов Ленинградского с рубежа реки Нарвы и восточных подступов к Пскову, 2-го Прибалтийского на Идрицу, 1-го Прибалтийского к Полоцку и Витебску снова оказалось малорезультативным. Согласно приказу Ставки войска этих фронтов переходили к обороне. До июня 1944 года здесь воцарилась пауза. Вопрос о разгроме Прибалтийской группировки рассмотрен был заново в Генштабе. Разработан был совершенно иной план, в котором уже был задействован и создаваемый новый фронт - 3-й Прибалтийский. Сделаны были и организационные выводы: М.М. Попов снимался с командования фронтом. Командующим 2-м Прибалтийским фронтом назначался герой Сталинградского фронта генерал А.И. Еременко. Вместо ставшего уже стереотипом сталинского требования: "такого работника мне не нужно, уберите его" последовало более унизительное решение - понижение и в должности, и в звании, с переводом на Ленинградский фронт.
  27 апреля 1944 года генерал-полковник приступил к исполнению должности начальника штаба Ленинградского фронта и тотчас включился в планирование и подготовку операции по освобождению Карельского перешейка. Он и виду не подавал о постигшей его беде, обиде, уязвленном самолюбии. Внешне выдержан, спокоен - весь в делах, достигалось это громадным волевым напряжением... Ну, а что на душе... Утешало, что в прошлом ближайшие помощники 1941 года, тогдашние полковники и подполковники в тех же должностях, но в генеральских званиях встретили его возвращение с должным пониманием. Командующие - артиллерией Г.Ф. Одинцов, бронетанковыми войсками и механизированными войсками В.Н. Баранов, начальники инженерных войск Б.В. Бычевский, оперативного отдела А.В. Гвоздиков, разведки П.П. Евстигнеев, войск связи И.Н. Ковалев - вновь стали надежной опорой.
  Перед командованием фронта стояла архитрудная задача прорыва трех мощных линий обороны. При наличии многочисленных минных полей, десятков километров надолб, естественных преград. В 1939-40 гг. на преодоление линии Манергейма и взятие Выборга ушло 3,5 месяца. Теперь требовались меньшие сроки и меньшие потери. Быстрый прорыв обороны поставил бы Финляндию перед катастрофой. Для этой цели фронт располагал 21-й армией, Артиллерийским корпусом прорыва и другими средствами усиления, 23-й армией, занимавшей оборону на Карельском перешейке от Финского залива до Ладожского озера. Боевые действия обеспечивала 13-я воздушная армия с приданными ей из резерва Главного командования двумя бомбардировочными авиадивизиями и Краснознаменный Балтийский флот. И командующий и его начальники штаба прекрасно знали предстоящий театр военных действий. Первый являлся участни- ком прорыва линии Маннергейма, второй командующим военного округа фронта в 1941 г. С учетом их опыта, знаний сведений фоторазведки и разведывательных групп в тылу противника, план операции, в ходе которой решались судьбы многих тысяч людей, отличался оригинальностью, новаторством. Главная задача возлагалась на 21-ю армию, второй эшелон заменялся резервом фронта в составе 23-й армии, не имевшей самостоятельного участка и вводимой в действие после прорыва обороны 21 -й армией, в перспективном направлении.
  При развитии операции в глубине предусматривалось эшелонирование сил армий.
  Авиация начинала действовать до общего наступления. Особое значение уделялось предварительному разрушению долговременных оборонительных сооружений первой полосы, т.е. действию артиллерии, в том числе флота - корабельный и крепостной, авиации, что позволит избежать больших потерь.
  "Более месяца, - отмечает Маркиан Михайлович,- шла боевая тренировка войск 21 и 23 армий". Во всех дивизиях были созданы опорные пункты и учебные поля по типу финских. Под руководством генерал-полковника М. М. Попова проводились оперативно-тактические игры командного состава. И он, и командующий фронтом, часто проверяли боевую готовность войск. Внешне суховатый, немногословный Л.А. Говоров был человеком высокой военной культуры, вносивший в каждую фронтовую операцию много творчества, ярких мыслей, особенно в деле артиллерийского обеспечения.
  В ропшинском дворце , в центральном зале стоял большой макет района предстоящих боевых действий. Здесь собирались руководящий состав армий, корпусов, дивизий, командующие всех родов войск.
  - Разрешите начинать? -спросил у Говорова начальник штаба фронта М. М. Попов.
  К макету подошел командующий 21 армией генерал-лейтенант А. Н. Гусев с длинной указкой. Он подробно охарактеризовал оборону противника и изложил свое решение, затем докладывали командиры соединений.
  У макета "генерал прорыва", так Говоров называл командира 30-го гвардейского пехотного корпуса генерала Н.П. Симоняка, которому принадлежала ведущая роль в прорыве обороны.
  Попов с обостренным интересом следил за тем, что скажет его старший товарищ. Он уже не раз побывал на учениях в корпусе. Как и ожидал начальник штаба - Симоняк с большей убедительностью оценил оборону противника и изложил собственное решение.
  Предстояла нелегкая задача: с 6 мая по 7 июня перебросить из района Ропши и Стрельны 21-ю армию на Карельский перешеек и перегруппировать войска. Маркиан Михайлович вспоминает: "Вся эта очень сложная перегруппировка войск велась скрытно от противника - он ничего не предполагал о готовящемся наступлении вплоть до дня прорыва.- За день до начала операции генерал армии Л.А. Говоров вновь собрал весь руководящий состав армий, соединений, родов войск и еще раз уточнил план действий и, - продолжал Маркиан Михайлович, - когда мы остались одни, произошел очень интересный разговор. Леонид Александрович попросил меня, как участника операций под Москвой, под Сталинградом, на Орловско-Брянском направлении и в Прибалтике, со всей искренностью сказать, верю ли в успех подготавливаемой операции. Откровенно говоря, подобный вопрос был для меня неожиданным. Подумав, я с полной убежденностью дал положительный ответ".
  Утром 9 июня авиация фронта с приданными ей силами под руководством прибывшего представителя Ставки, главного маршал авиации А. А. Новикова в течение часа наносила мощные удары по оборонительным сооружениям врага. Затем началась длившаяся без перерыва 10 часов методичное разрушение вражеских дотов, дзотов, командных пунктов противника.
  В тот же день авиация нанесла еще два массивных удара по прифронтовым железнодорожным станциям противника. Вечером проводилась разведка боем принятая противником за начало наступления, в ходе которой была уточнена система уцелевшего огня и противостоящих участков.
  Утром 10 июня соединения 21-й армии находились уже в полной боевой готовности. За огневым шквалом артиллерии и минометов вновь началось разрушение и уничтожение оборонительных сооружений, узлов связи, командных пунктов неприятеля. Морская артиллерия вела огонь в районе Белоострова по тылам финнов. Спустя час началась 30-минутная авиационная подготовка. Нанесен был мощный удар по дзотно-траншейной системе и опорным пунктам. В 8 часов 20 минут 21 армия пошла в наступление. Первая полоса обороны была прорвана. На главном направлении вдоль выборгского шоссе действовал 30-й гвардейский корпус генерала Симоняка. Вперед, на Выборг! 18 июня был объявлен указ Президиума Верховного Совета и Постановление правительства о присвоении звания маршала Советского Союза А. А. Говорову и звание генерал-полковников А.А. Жданову и Д.Н. Гусеву. Через 9 дней после начала наступления три линии мощных финских укреплений оказались позади, и солдатские потери были не столь велики. А 20 июня на башне старинной крепости Выборга развивалось трехметровое красное полотнище. Оставались считанные дни до катастрофы Финляндии. На груди генерал-полковника Попова появился второй орден Суворова 1-ой степени, и он получил указание командующего готовить операцию против нарвской группировки. 26 июля войска 2-ой ударной и 8-й армий овладели городом-крепостью Нарва, важнейшим опорным пунктом на эстонском направлении. В это время состоялась моя встреча с Маркианом Михайловичем.
  После второго тяжелого ранения я был демобилизован и 9 или 10 июля 1944 года вернулся в Ленинград. Квартира и все наше имущество погибли во время артобстрела, поэтому я на 20-ом номере трамвая направляюсь прямо в Парголово. Там в бесхозном маленьком домишке временно обосновались родители. Брат, будучи главным прокурором желдорвойск фронта, с помощью Маркиана реэвакуировал всех родных. Через райвоенкомат я получил ордер на жилье и документы на вывоз семьи из эвакуации.
  А в это время Леонид собирался к Нарве, за которую велись бои, и предложил мне сопровождать его, рассчитывая на возможную встречу с Маркианом Михайловичем, который как-то справлялся у него обо мне. На меня заготовлены были соответствующие документы, тем более, что я носил еще военную форму.
  Когда мы приехали в Нарву, она еще горела. Кругом вместо домов торчали бесформенные каменные коробки без крыш. Все население угнали или оно разбежалось. Пусто. Только солдаты. Справив свои дела, брат поинтересовался у командира железнодорожной бригады, восстанавливающей мост через реку Нарву, где сейчас находится штаб фронта. Тот назвал какое-то местечко, выразив опасение, что штаб уже на колесах.
  Леонид, посмотрев на карту, приказал шоферу во всю гнать машину, несмотря на объезды, воронки, и мы успели. Маркиан Михайлович встретил нас радушно, особенно меня после стольких лет разлуки. Он заметно постарел, казался порядком замотанным, вроде бледнее стала на щеке привычная мушка. За столом, наскоро сооруженным расторопным ординарцем, он поведал тогда неизвестную мне и брату историю смещения его с поста командующего 2-м Прибалтийским фронтом. Последовательно изложил все события, в том числе и освобождение города нашего детства и юности Новоржева, развалины которого сфотографировал адъютант, который сейчас в отлучке, а он не знает, где они хранятся, чтобы показать их мне.
  Маркиан Михайлович целенаправленно акцентировал внимание на таких фактах и частностях, когда менялся взгляд на всю ситуацию. Это прежде всего относится к характеристике генерала А.И. Антонова. По его словам, это очень умный, крайне осторожный человек, обладающий эрудицией и высокой общей и военной культурой, с сильно развитым самолюбием; недопускающий критику в адрес Генштаба. Сказал о близости его к Сталину - почти то же самое, что позднее скажет выдающийся авиаконструктор, Герой Советского Союза генерал-полковник А. С. Яковлев, хорошо знавший "кухню" правительственного олимпа. "Антонов был очень близок к Сталину, который считался с его мнением, питал к нему явную симпатию и доверие, проводил вдвоем с ним долгие часы, обсуждая положение на фронтах, планировал будущие операции".
  Отсюда становится ясным почему Антонов "переиграл" (по выражению Маркиана) план Военного Совета фронта, в свое время одобренного Сталиным. И далее. Оказывается, Попов после начавшего малорезультативного апрельского наступления имел крупный разговор с Антоновым:" Я сказал ему, что успеха можно добиться только при обходном, севернее Идрицы, наступлении, при одновременной поддержке с юга армий Баграмяна и действий Говорова на Псковско- Островском направлении". Это было уже принципиальное расхождение, порочащее замысел Генштаба и диктовавшее новый подход к решению проблемы освобождения Прибалтики. Позднее стало известно, что Генштаб работал над этой проблемой, исправляя допущенную ошибку, 18 апреля создал 3-й Прибалтийский фронт. Нелады с Антоновым и предвзятые высказывания члена Военного Совета Булганина, бывшего председателя Совнаркома РСФСР, подлили масла в огонь! "Не виноват, - продолжал он,- а в вину ставят мне ошибки другого. Отход части армий противника на участке 1-й ударной армии генерала Короткова, не был замечен его разведкой, утверждают же - войсками 2-го Прибалтийского фронта. - Тень... на весь фронт, значит виноват Попов! Хотя в условиях лесисто-болотистой местности концентрация их в армейских подвижных группах была более чем разумным актом. Мне-то эти места с детства знакомы.
  Антонов обвинил меня в том, что, якобы обладая превосходством в силах над противником, я не выполнил задач, поставленных Ставкой. В действительности только одну: не захватил Идрицу, но в этом повинен Генштаб, сам Антонов. В дивизиях тогда едва насчитывалось по 2-3 тысячи человек - какое уж тут превосходство!
  Далее пошли уже булганинские размышления: что я зазнался, не терплю критики, встречаю в штыки предложения, исходящие из Генштаба, не знаю истинного положения войск, отсюда - неподготовленность операций. Правда, сказанное он относили на себя, говоря: "мы...оба и т.п. - для камуфляжа этого провокационного словоблудия. В итоге, - и он, пододвинув большую коробку с папиросами, угостил нас излюбленным "Казбеком". После фронтовой махорки, дрянных немецких сигарет и своих третьесортных папирос, я с удовольствием затянулся приятным дымком "Казбека" - он же после глубокой затяжки с надрывом сказал: "В итоге: решением Государственного Комитета Обороны я был снят с командования фронтом, понижен в звании и переведен сюда - и он рукой указал на блиндаж с тремя отделениями явно немецкого происхождения, - а Булганин, вскоре с повышением в звании, назначен Замнаркома Обороны".
  И здесь небольшое отступление. Начальник архива Ленинградского военного округа Б.М. Рагозин поставил меня в известность, что у них нет приказа о смещении М. М. Попова с командования 2-м Прибалтийским фронтом и назначении его начальником штаба Ленинградского фронта. Имеется лишь распоряжение, подписанное самим Поповым 27 апреля 1944 года. В свою очередь и ЦГСА сообщил, что подобными документами также не располагает. Наконец, и Российский Центр хранения и изучения документов Новейшей Истории письменно уведомил, что в центре " не обнаружено приказов о понижении и перемещении Попова Маркиана Михайловича".
  В довершении всего привожу полностью текст письма, полученного мною из Главного управления кадров Министерства Обороны Российской Федерации от 31 августа 1994 года за N 173/7/И-26390:
  "Уважаемый Антонин Александрович!
  Сообщаю, что на хранении в Главном управлении кадров имеется личное дело Героя Советского Союза генерала армии Попова Маркиана Михайловича, в котором значится, он Постановлением Государственного комитета Обороны N 5689сс от 20 апреля 1944 г. снят с должности командующего войсками 2-го Прибалтийского фронта и понижен в звании с генерала армии до генерал-полковника. Однако вышеуказанного Постановления на хранении в Министерстве Обороны Р.Ф. не имеется, т.к. оно уничтожено за давностью лет. Поэтому навести интересующую Вас справку не представляется возможным.
  Начальник Направления информационного центра Лученок."
  Круг замкнулся. Российский Центр хранения коллекции документов Государственного Комитета Обороны извещает об отсутствии документов, относящихся к М. М. Попову, а Министерство Обороны сообщает об их уничтожении "за давностью лет"! Ситуация более чем интересная - феномен, которому я не мог найти объяснения. А если разгадка в буквах "сс"?
  Таким образом документов в подтверждение причин случившегося пока нет, и будут ли они найдены неизвестно. Поэтому можно предположить, что все сказанное Маркианом Михайловичем имело место в действительности как объективная реальность, а не как субъективная данность. И видимо, дело здесь не в недостатках руководства войсками 2-го Прибалтийского фронта, тем более, что начальник Оперативного управления Генштаба С.М. Штеменко утверждает, что подготовка к апрельскому наступлению велась энергично. Причем в этом малоэффективном наступлении участвовали три фронта, а козлом отпущения оказался Попов.
   "сс" - совершенно секретно
  Начальник его штаба Сандалов остался на месте, а Член Военного совета фронта Булганин пошел наверх, назначен замнаркома Обороны.
  Следовательно, побудительным мотивом отстранения Попова явились даже не столько принципиальные расхождения с Антоновым (что весьма существенно), сколько происки, оговор Булганина, при прямом или молчаливом согласии первого и недоброжелательности самого Верховного. Недаром Хрущев считал, что "Булганин был стукачем у Сталина, который за это сделал его маршалом". К тому же все, что Маркиан рассказал нам, хорошо было известно брату Петру, сестре Валентине, его родителям, которые в разное время с теми или иными нюансами напоминали об этом автору.
  Много позже, когда я занимался составлением биографии М.М. Попова, все им сказанное подтвердил генерал армии А. П. Белобородов, одно время занимавший пост начальника Главного управления кадров Министерства обороны. И надо полагать, хорошо знавший историю смещения генерала Попова по документам, хранившимся в его личном деле, и подоплеке их возникновения. Это же подтвердили и генералы П.Н. Бибиков, сославшийся на мнение генерала армии И.Х. Баграмяна, и Н.П. Духанов, опиравшийся на высказывания руководящих сотрудников штаба Ленфронта.
  Помолчав, он предложил выпить за нашу общую победу над врагом. И с одобрением отозвался о моем вступлении в партию еще в тяжелейший 1943 год, когда я, тогда дивизионный разведчик, как и многие, верил в светлое будущее социализма и коммунизма. И вдруг поинтересовался здоровьем нашего отца: "Скажите ему, что собор разбил я". А узнав, что он вышел в заштат, как-то неопределенно улыбнулся и отреагировал так: "И в наши дни вера на большие дела поднимает людей, - продолжал. - Командовал я 5-ой ударной армией. Дивизия, которая вела бои в направлении главного удара, встретила упорное сопротивление в одном населенном пункте на господствующей высоте с церквушкой. Я поехал в низы и во избежание излишних жертв принял решение: специальной группой попытался ночной атакой взять село, но для этого требовался инициативный, энергичный командир. Комдив доложил - есть у меня такой боевой капитан. Только, - тут он подзамялся, - набожный очень, перед каждым боем крестится.
  Вызвали. Поставили задачу - безшумно, без огневой поддержки, в бронежилетах захватить село. Сказав при этом: насколько мне известно, человек вы верующий, ваша задача освободить и храм, превращенный черт знает во что. От бронежилетов он отказался, попросил лишь после броска открыть огонь по путям отхода противника. Группу отобрал он сам, подготовил ее и ночью повел в атаку с возгласом "С богом, за Родину".
  Путь был открыт. Я распорядился наградить этого капитана. Как-то после доклада начальник-особист возмущенно говорит мне:
  - Товарищ командующий, известно ли вам, что в некоторых частях офицеры поднимают солдат в атаку с криком не "За Сталина", а с "Богом", как вам это нравится?
  Я догадался о ком идет речь и осадил: "А мне хоть с чертом, только бы задача была выполнена!".
  Потом эту фразу, там... наверху мне как-то припомнили... - доставив ему, надо полагать, немало горьких минут. Вот почему он быстро переключил разговор.
  Справился у меня, как обстоят дела с ногой.
  -Цела, и, пожалуй, благодаря тебе.
  -При чем здесь я? - удивился он, предлагая выпить по последней.
  -А вот при чем. Начальник Разведотдела 5-го Гвардейского стрелкового корпуса, у которого я был помощником, отправляя меня с письмом в госпиталь, просил врачей оказать внимание "брату" командующего Брянским фронтом. И бумажка эта подействовала, ногу сохранили. Маркиан Михайлович улыбнулся.
  -Получилось, как с комвзвода Моисеевым, помнишь, и то ладно... Прощаясь, спросил у нас: как в Ленинграде? Будучи новичком я ответил: "Разрушений многовато".
  - Не то слово, жертв много. Когда в начале 41-го года Сталин назначил меня в Ленинградский округ, то пообещал голова с плеч, если хоть один волос упадет с головы ленинградцев, а вот как все обернулось... Не этим ли объясняется его "особое отношение" ко мне? Это как зарубка на сердце...
  С улыбкой очень уставшего человека он простился с нами, крепко пожав руки. Я попросил через Леонида передать мне фотоснимки уничтоженного Новоржева. Он пообещал.
  Уходя, я посмотрел на рабочий стол с аккуратно сложенными картами, папками, стопкой газет " На страже Родины", паспорту: с фотографией мальчика, видимо, сына Саши. И удивился: томик Ремарка "Возвращение", впервые увиденный мной в русском переводе! И где? В боевой обстановке. Не потому ли, что автор антифашист?
  Что касается "особого отношения" к нему Сталина, то догадка Маркиана Михайловича через 45 лет нашла свое документальное подтверждение. Здесь я позволю себе (опять) некоторое отступление. Собирая материал для этого же эссе, я натолкнулся на совершенно секретную шифрованную телеграмму в Ленинград членам ГКО В.М. Молотову и Г. М. Маленкову, хранившуюся в архиве ЦК партии и прямо относящуюся к М. М. Попову.
  
  29 августа 1941 г. Ленинград
  
  совершенно секретно (шифром)
  
  СЕКРЕТАРЮ ГОРКОМА КУЗНЕЦОВУ для МОЛОТОВА, МАЛЕНКОВА
  "Только что сообщили, что Тосно взято противником. Если так будет продолжаться, боюсь, что Ленинград будет сдан идиотски глупо, а все ленинградские дивизии рискуют попасть в плен. Что делают Попов и Ворошилов? Они даже не сообщают о мерах, какие они думают предпринимать против такой опасности. Они заняты исканием новых рубежей отступления, в этом они видят свою задачу. Откуда у них такая бездна пассивности и чисто деревенской покорности своей судьбе? Что за люди - ничего не пойму. В Ленинграде имеется теперь много танков КВ, много авиации, эресы. Почему эти важные технические средства не действуют на участке Любань - Тосно? Что может сделать против немецких танков какой-то пехотный полк, выставленный командованием против немцев, без этих технических средств? Почему богатая ленинградская техника не используется на этом решающем участке? Не кажется ли тебе, что кто- то нарочно открывает немцам дорогу на этом решающем участке и что за человек Попов? Чем, собственно, занят Ворошилов и в чем выражается его помощь Ленинграду? Я пишу об этом, так как очень встревожен непонятным для меня бездействием ленинградского командования. Я думаю, что 29-го ты должен выехать в Москву. Прошу не задерживайся. Сталин "
  В сложившейся ситуации у Сталина, обладавшего подозрительным характером, тотчас возникает образ врага:"кто-то нарочно открывает дорогу немцам.. .что за человек Попов?" Если эту мысль довести до логического завершения, то врагов следует немедля уничтожить.
  Над Маркианом Михайловичем нависла смертельная угроза и, надо полагать, что скажи Молотов или Маленков хоть одно худое слово в адрес командующего Ленинградским фронтом, - его постигла бы участь руководителей Западного фронта генералов Павлова и Климовских, которые были расстреляны. Потом их реабилитировали, как неповинных в измене Родине.
  Но червь сомнения сохранился. А что это так, свидетельствуют "Воспоминания и размышления" маршала Г.К. Жукова, хотя к этому времени М.М. Попов стал уже заместителем командующего Сталинградским фронтом. Вот что он пишет (т.2, стр. 100 - 109):
  "11 ноября я сообщил Верховному по "БОДО"... проверка показала: лучше идет подготовка к " Урану" (план контрнаступления - А.П.) у Толбухина. - Попов работает неплохо и дело свое знает...".
  Следовательно, он имел задание проверить не только как идет подготовка к контрнаступлению, но, видимо, и как ведет себя М. М. Попов, как работает. Лишь после такого заключения последовали новые назначения (командование Резервным, Брянским, Прибалтийским, 2-м Прибалтийским фронтами), звания, награды.
  Генерал Сандалов писал:" За успешное проведение Орловской наступательной операции командующему Брянским фронтом М. М. Попову было присвоено звание генерала армии, командующему 11-й гвардейской армией И.Х. Баграмяну звание генерал-полковника.
  Поздравляя по телефону М.М. Попова с присвоением ему звания, И.В. Сталин пошутил... " а свои генерал-полковничьи погоны вместе с моими поздравлениями передайте Баграмяну!"
  Но стоило генералу армии Попову потерпеть неудачу на 2-м Прибалтийском, а они были и на других фронтах, так назначенный Говорову захват Нарвы на 18-е февраля не состоялся. Не состоялся также захват Себежа Баграмяном и... ничего. Тут же сработало "особое отношение", правда, с пользой для дела, но и ударом по человеческому достоинству: понижение в звании и должности. К тому же отголоски этого отношения отозвались и в Челябинске на семье Попова. Когда слушок о его снятии дошел до эвакуированных жен, "ответственных" Бумагина, Кузнецова и др. - заговорили о Попове чуть ли "как не о враге народа". Жену Клавдию с сыном сняли со снабжения военторга. Все отвернулись за исключением Клементьевой Агриппины Сергеевны, которая, обремененная тремя детьми, делилась продуктами, большую часть которых приходилось покупать на обменные вещи. Узнав об этом, Маркиан Михайлович, будучи командиром 61-й армии, вынужден был обратиться в Челябинский обком партии, чтобы помочь семье. В свете сказанного многое из прошлого Маркиана Михайловича проясняется, в частности, его скоропалительный отзыв в резерв Ставки с поста начальника штаба Ленфронта в сентябре 1941-го. Также, как и задержка с назначением командармом 61-й. Действовал все тот же "червь сомнения"! Да и сейчас, в этой загадочной истории снятия с должности командующего фронтом, где клевета превращается в явь без какой-либо проверки, видимо, также не обошлось без "особого отношения". Спустя годы Маркиан Михайлович при встрече с братом Леонидом в Крыму как-то проговорился, назвав свое дело "строго секретным, о котором знали лишь единицы". Тогда становится объяснимым отсутствие приказов по Наркомату Обороны и штабу Ленфронта о перемещении генерала Попова, с чем я столкнулся. Но это никак не исключает поиска самого решения ГКО и соответствующего ему протокола, который если не все, то многое может расставить по своим местам.
  В конце августа - начале сентября 1944 года Ставка Верховного Главнокомандующего поставила перед войсками Ленинградского и тремя Прибалтийскими фронтами задачу - расчленить и уничтожить группу армий "Север" и освободить Прибалтику. Ленинградскому фронту с Балтийским флотом предстояло освобождение Эстонской ССР.
  Штаб фронта под руководством М. М. Попова, штабы армий и соединений сумели спланировать операцию, хорошо организовали взаимодействие родов войск и управление ими. 22 сентября была освобождена столица Эстонии Таллин, а 23 - город и порт Пярну на берегу Рижского залива, а к 25 сентября войска фронта полностью очистили все южное побережье Финского залива от неприятеля.
  За 10 дней боев враг понес тяжелые потери. Газета "На страже Родины" от 30 сентября в передовице "Славная победа наших войск" сообщает, что взято в плен и убито 45.745 солдат и офицеров. Советское правительство высоко оценило действия войск фронта, наградив тысячи солдат и офицеров. Награжден был указом от 5 октября и начальник штаба фронта М. М. Попов орденом "Красного знамени" (третий по счету).
  Однако часть сил противника отошла к Риге и на острова Моонзундского архипелага, где, укрепившись, прикрывала с севера прибалтийскую группировку, блокировала Финский залив. Ставка отдала приказ об освобождении Моонзундских островов во взаимодействии с Балтийским флотом, возложив эту операцию на командование Ленинградским фронтом. Вот что сообщает по этому вопросу командующий флотом адмирал В.Ф. Трибуц.
  "Прибыв в Таллин, он отправился в штаб фронта, разместившийся в одном из уцелевших домов на окраине города.
  Командующий войсками маршал Л. А. Говоров, страдавший гипертонией, чувствовал себя очень плохо. Сказывалось напряжение минувших дней. Зато начальник штаба генерал-полковник М.М. Попов был полон энергии. Он шутливо нападал на меня по поводу отсутствия наших кораблей в Моонзунде и мне приходилось отбиваться. Мы обсуждали предстоящую операцию по освобождению островов.
  -Что вы дадите для высадки и перевозки дивизий генерала Старикова?- спрашивал Попов.
  -Ночью мы заняли остров Вормси, а теперь... начали сосредотачивать в Хаапсалу... и других пунктах на побережье торпедные катера, катерные тральщики, "охотники" и морские бронекатера. Надеюсь, что через два-три дня мы сможем высадить одновременно десанты и на Хиума, и на Муху.- Хотел бы знать, Леонид Александрович,- обратился к маршалу - Какое вы примите решение по организации командования в операции?
  -Командование поручим генералу Старикову, а заместителем к нему по морской части - контр-адмирала Святова. Авиация фронта и флота будут тесно взаимодействовать... Маршал посоветовал нам с М.М. Поповым выехать в штаб командующего 8 армией генерала Старикова в Хаапсалу"
  Как дальше развивались события рассказывают их непосредственный участник контр-адмирал И.Г. Святов. "Координация взаимодействия всех сил, участвующих в десанте, осуществляли генерал-полковник М. М. Попов и командующий флотом адмирал В.Ф. Трибуц, которые ЗО сентября прибыли на командный пункт командующего 8 армией. Десанту предстояло форсировать водную преграду шириной 22 км. К вечеру 30 сентября погода засвежела, ветер достиг 6-7 баллов от зюйд-веста, вследствие чего высадка десанта на катерах стала невозможной. Генерал-полковник М.М. Попов приказал отложить высадку до улучшения погоды, а это время использовать для производства разведки пунктов высадки и огневых средств противника, а также для тренировки личного состава десанта и катеров по посадке на посадочные средства и высадки с них".
  Размещение в Хаапсалу оперативной группы штаба фронта имело положительное значение. С улучшением погоды успешно была осуществлена-высадка на острова Муху и Хиума и войска овладели ими. 5 октября началась операция по десантированию на центральный остров Сарема. К исходу 8 октября остров Сарема, за исключением полуострова Сырве - ключа к Финскому заливу, - был очищен от противника. Бои за него не прекращались ни днем, ни ночью. В наших войсках остро ощущалась нехватка артиллерии, танков, боеприпасов и личного состава. Полное освобождение острова затягивалось. В эти напряженные дни, продолжающихся боев Маркиан Михайлович все же находит время написать семье письмо.
  "Действующая армия. 20.10.44 г.
  Здравствуйте, мои дорогие Клава и Алик.
  Ждал, ждал я от вас письма, так и не дождался, хотя считал, что вы поздравите меня с награждением. Наверно обиделись, что я не послал посылочку. Звонил как-то Петр, но переговор не состоялся по причине повреждения связи. Узнал, что вы здоровы и даже узнал, что Алик дрынкает на пианино. Я здоров, если не считать насморка. В городе я так и не был с июня, когда проезжал мимо. В августе был буквально пару часов. Предложенную квартиру Языков забраковал, сейчас ремонтирует новую.
  Вы сможете приехать ко мне на пару дней во второй половине ноября.
  Целую. Ваш Марк"
  Вызванные в Ставку Попов и Трибуц доложили обстановку, попросили дополнительное время (15-20) суток, чтобы сосредоточить силы и средства для решительного удара. Ставка согласилась. Маркиан Михайлович позвонил на Арбат. Никто не ответил. По дороге на аэродром заехал на полчаса к родителям и сестре Вале и встретил там Алика. От него узнал, что "мама вчера уехала в Ленинград" и услышал ответ отца на свои вопросы, обнаруженные мною в письме к Михаилу Петровичу (хранившегося в его дневнике): Почему вы съехали с арбатской квартиры на Гончарную набережную? В чем причина охлаждения ваших отношений с Клавой? И услышал такое... от чего кровь ударила в голову, (по словам Вали, отец рассказал ему о полковнике из Генштаба, который катал Клаву на машине) и помчался на аэродром. Вопреки договоренности с адмиралом о полете в Ленинград настоял на возвращении в Хаапсалу. С головой ушел в дела, нетерпеливо ожидая звонка из Ленинграда. Разговор состоялся, но был немирным, взрывным. Это не была размолвка, ссора, а нечто большее, имевшее печальные последствия, о чем пояснение ниже. С той поры он общался только с сыном.
  Накануне наступления начальник штаба фронта генерал-полковник М.М. Попов провел совещание командиров дивизий, полков и начальников политотделов 8-oй армии, на котором были рассмотрены все детали наступления, позволяющие избежать больших потерь.
  18 ноября начался прорыв обороны противника на полуострове Сырве. К 24 ноября после упорных боев наши войска овладели полуостровом. В этот же день по приказу Верховного Главнокомандующего Москва салютовала воинам-ленинградцам и морякам-балтийцам. Более 585 тысяч воинов фронта были награждены медалями и орденами. В этом числе и начальник штаба фронта, получивший орден Кутузова 1-ой степени к уже имеющемуся. Он же в тайне рассчитывал на возвращение утраченного звания.
  Из 59 дивизий группы "Север" 26 были разгромлены и 3 дивизии полностью уничтожены. Основные силы оказались изолированными на Курляндском полуострове. Корабли Балтийского флота получили возможность выхода на просторы моря. Флот противника не мог теперь действовать в Финском и Рижском заливах и восточных районах Прибалтики.
  И в этом не малая заслуга М. М. Попова. Дважды герой Советского Союза генерал армии А. С. Жадов пишет: "Лично М. М. Попов участвовал в подготовке и проведении операций по разгрому врага на Карельском перешейке: и в операции, и освобождении эстонской ССР и Моондзунских островов".
  Наступил 1945 год общего стратегического наступления советской армии, частью которого явился разгром немецко-фашистских войск в Восточной Пруссии и северной Польше, развернулись ожесточенные бои на Берлинском направлении. Но 16 и 18 армии группы армий "Север", переименованной в январе 1945 г. в группу армии "Курляндская", продолжали сопротивляться. Здесь, между Тукумсом и Либавой, не имея сухопутной связи с Германией, оказались прижатыми к морю 33 немецкие дивизии. Против них действовали 2-oй и 3-ий Прибалтийские фронта, объединенные в марте в один 2-й Прибалтийский фронт, под одновременным командованием маршала Говорова, начальником штаба которого стал М. М. Попов. В этот фронт включили и войска с Карельского перешейка, Эстонии, Латвии. Войска фронта успешно решали задачу - не допустить переброски сил Курляндской группировки на другие участки, нанося ощутимые удары по врагу, изматывая его силы. Координируя действия 6-ой гвардейской и 51 армий Маркиан Михайлович с трудом находил время написать сыну.
  "Действующая армия. 24 марта, 45 г.
  Здравствуй, дорогой Шурик!
  Прости, что долго не отвечал на твои письма, которые ты мне прислал через Ленинград. Я снова на фронте воюю и бью немцев, гоним их в шею, берем в плен, уничтожаем, добьем совсем.
  Стихотворение твое мне очень понравилось. Если сочинишь что-нибудь еще, присылай обязательно. Буду очень и очень рад. Погода у нас не совсем хорошая. Жив и здоров. А вот как ты себя чувствуешь, как твое здоровье? Как твои музыкальные успехи? Ты мне обо всем напиши. Буду ждать твое письмо.
  Крепко, крепко целую, твой папа!"
  Ни звука, ни слова о матери, словно отрезанный ломоть. Ведь понятно, что за двумя этими письмами восьмилетнего мальчика стоит она, пытаясь как-то восстановить отношения, не случайно письма направлены на ленинградскую квартиру. И как она дальше настроит ребенка будут зависеть, - сохранит он или утратит сына. Это была саднящая рана, не дававшая ему покоя, и его охватывало чувство вины.
  1-го апреля Ставка ликвидировала 2-й Прибалтийский фронт, включив его в состав Ленинградского, и Маркиан Михайлович по поручению командующего начинает подготовку операции по ликвидации Курляндской группировки. Во второй половине апреля маршал Говоров утвердил план последней Ленинградского фронта боевой операции уничтожения Курляндского "котла".
  Но проводить ее по сути не пришлось. В ночь на 7 мая, когда столица Германии уже перестала быть полем боя, Берлин пал. Вражеские дивизии стали отступать на главную оборонительную линию. Отход был замечен и в бой вступили главные силы первого эшелона. В этом числе и соединения 67-й армии, которой командовал Герой Советского Союза генерал-лейтенант И. П. Симоняк, недавно переведенным из 1-го Белорусского фронта, где он успешно воевал у Жукова. Ранним утром передовые части его армии ворвались в город Тукумс. Но наступление было приостановлено, так как маршал Говоров обратился с ультиматумом к командному составу Курляндской группировки о безоговорочной капитуляции, который заканчивался словами: "Плен не акт позора, а акт благоразумия". Наши войска застыли в ожидании ответа или уничтожающего удара по врагу. Шли часы.
  - Наконец, 8 мая около 8 часов утра, - рассказывает М.М. Попов, начальник разведуправления генерал-лейтенант П.П. Евстигнеев доложил командующему, члену Военного Совета В. Н. Богаткину и мне, как начальнику штаба фронта, о радиограмме командующего войсками Курляндской группы генерала пехоты Гильперта о принятии капитуляции. В 11 часов маршал Говоров подписал ответную радиограмму... о месте встречи представителей сторон, о прекращении военных действий и выставлении белых флагов по переднему краю немецкой обороны.
  Вести переговоры с представителями Гильперта Военный Совет фронта поручил мне".
  Прежде чем выехать, Маркиан Михайлович позвонил на КП командарма 67-й, своему другу Симоняку.
  -Слышал, Николай Павлович?- весело спрашивал Попов, - Гильперт дважды передавал в эфир - шлет парламентеров. Капитулирует!
  -А что им другое остается. Или руки поднять, или пулю в лоб.
  -Готовься принять капитулянтов. Я сейчас выезжаю.
  С группой офицеров он выехал в поселок Эзера. В небольшом домике в 18 часов встретились с представителями Гильперта генерал-майором Раузером и двумя подполковниками.
  Газета "На страже Родины" от 12 мая сообщала: "Уполномоченных генерала Гилперта принял начальник штаба фронта генерал-полковник Попов. Раузер передал ему личное письмо Гильперта на имя маршала Говорова, заявив: мы принимаем условия безоговорочной капитуляции".
  "Но это было далеко не так, - поясняет М.М. Попов. Генерал Раузер пытался толковать безоговорочную капитуляцию довольно своеобразно. Он начал переговоры, выдвинув требование - не переводить капитулирующих на положение военнопленных и отпустить их в Германию с сданным оружием. Того же хотел и Гильперт. Я разъяснил господину Раузеру, в понятие "безоговорочная капитуляция" отнюдь не входят подобные предложения. Если не будут приняты условия, содержащиеся в ультиматуме командующего фронтом, то наши войска вынуждены будут применить силу. Тут генерал Раузер стал бить отбой, принял наши условия и подписал от имени Гильперта документ о порядке капитуляции и разоружении немецких войск".
  Встретился Маркиан Михайлович и с генералом Альбертом Ферчем, бывшим начальником штаба 18-ой армии, ответственным за разрушения Новгорода, Пскова, Нарвы, руины Пушкина, Петергофа, Павловска, обстрелы из дальнобойных орудий Ленинграда, за гибель сотен тысяч ни в чем не повинных горожан города-героя. Я спросил его:
  - Как вы себя чувствуете в роли побежденного?
  - Я морально подавлен и совершенно убит. Берлин пал. Что будет с нами, я не знаю? Я не знаю, есть ли у меня еще дом, семья... - Вы помните, что Бисмарк не один раз поучал немецких вояк не ходить в Россию? - Прекрасно помню. - Ну и что же? Зачем пошли на этот раз? Ферча передернуло и он нервно ответил:
   - Когда готовили поход на Россию, военных не спрашивали, как и во всех других делах господствовала диктатура неграмотного в военном отношении фюрера... Не только себе, но и детям запрещу думать о походах на Россию.
  Так отвечал Ферч весной сорок пятого года. После 10 лет заключения Ферч, ревностно служивший Гитлеру, с таким же рвением стал служить НАТО",- заключает свои воспоминания М. М. Попов, как истинный патриот предупреждением, что будущий агрессор получит новый, еще более жесткий удар. В то время, когда он и его офицеры обсуждали с представителями Гильперта порядок разоружения войск и передачи оружия и боевой техники, об очищении от немецких войск Либавы, Виндавы и ряда других городов, аэродромов и сосредоточения всех их соединений в специально подготовленных лагерях, - фронт фашистских войск уже распадался.
  Всюду белели платки, простыни.
  Всю ночь на 9 мая в расположении наших войск раздавался грохот тысяч орудий и минометов, треск пулеметов и автоматов. Небо Курляндии озарилось тысячами ракет, сверкающими трассами очередей. Это был салют победителей. Война кончилась!
  Это был последний день войны и для Маркиана Михайловича Попова. Война для него была и удачливой и связанной с поражениями. Как тут не вспомнить слова маршала А.М. Василевского: "М.М. Попов во время войны то повышался по служебной должности, то опускался ниже. Начал войну командующим Ленинградским фронтом, а закончил начальником штаба того же фронта. То же самое произошло и с воинским званием, в войну вступил генерал-лейтенантом, в 1943 году получает звание генерала армии, а заканчивает войну генерал-полковником. И все это при его исключительных способностях".
  "Неудачников", подобных ему было не так уж и мало. Среди них лидировал адмирал флота Н.Г. Кузнецов, который дважды был контр-адмиралом, трижды вице-адмиралом, дважды адмиралом и дважды имел самое высшее звание на флоте - адмирал флота Советского Союза.
  А ведь войска под командованием Попова отличились при освобождении городов Орла, Брянска, Бежецка, Унеча, Дно, Мценска, Старой Руссы, Новосокольников, Новоржева, Кричева и др. Он участвовал в подготовке и проведении операций по освобождению Карельского перешейка, Эстонии, Моондзунских островов и, наконец, принял капитуляцию Курляндской группировки. Командовал шестью фронтами, на двух был заместителем, рядом армий, начальником штаба двух фронтов. Ему многим обязан и Ленинград, не случайно в истории военного округа говорится: "Напряженным поиском наиболее эффективных способов осуществления операций характеризовалась деятельность таких крупных полководцев, как К.Е. Ворошилов, Л.А. Говоров, Г.К. Жуков, К.М. Мерецков, М.М. Попов, возглавивших войска Ленинградского направления в различные периоды Боевых действий" (стр. 442-443).
  А сейчас, в настоящее время "9 мая 1945 года, с раннего утра, - писала "На страже Родины", - по дорогам Курляндского полуострова тянулась нескончаемая вереница немцев, направляясь в лагеря для военнопленных". В плен сдались 189 тысяч солдат и офицеров и 42 генерала.
  Передано большое количество техники :2450 орудий, 930 минометов, 478 танков и т.д. 5
  И тут же родился анекдот. Один спрашивает другого: "Отчего такая пыль на дороге? Наверное, стадо перегоняли?".
  - И еще какое - стадо фрицев! Три дня гонят, никак перегнать не могут!"
  По возвращении из Прибалтики начальник штаба фронта вместе с политработниками и своими помощниками вплотную занялся организационными вопросами - подготовкой летних лагерей для частей Ленинградского фронта и организацией в них боевой и политической подготовкой воинов. Для этого уже 28 мая проведено было первое послевоенное батальонное тактическое учение для командиров полков и батальонов. Опыт войны в основе обучения войск. А 27 мая уже открылись летние лагеря. И газета " На страже Родины" от того же числа извещала читателей: " В подразделениях N-части впервые после четырех лет войны началась нормальная лагерная и политическая учеба".
  Наряду с этим готовились к демобилизации старших возрастов. Но более срочной и важной была подготовка к параду Победы в Москве, согласно директиве теперь уже начальника Генштаба Антонова 24-го мая 1945 г. В ней предполагалось создание сводного полка, определялся расчет формирования, состав его участников, вооружение, 36 боевых знамен наиболее отличившихся соединений и частей фронта, а так же все захваченные знамена противника. "На парад прибыть командующему фронтом и всем командирам - 10 июня" Командиром сводного Ленинградского фронта маршал Говоров назначил генерал-лейтенанта А.Г.Стученко. М.М. Попов по директиве не мог присутствовать на параде, а следовательно и на приеме в честь Победы. Ожидалось большое награждение, и, как сообщил мне брат, Говоров обещал Маркиану Михайловичу "позондировать почву о возвращении ему звания генерала армии". Было ли это зондирование или нет, не знаю, но письменного подтверждения этому в архиве ЛВО нет. Маршал Говоров и генерал Антонов еще 1 июня получили ордена Победы. Стали героями Советского Союза генералы Баграмян и Еременко. А он так мечтал о реабилитации... от пережитого горечью наполнилась душа и приходило прозрение: кто есть кто. При зам. Наркома Обороны Булганине и начальнике Генштаба Антонове рассчитывать на их ходатайство перед Сталиным не приходится. И, несомненно, прав был Василевский, много лет лично общавшийся со Сталиным, говоря: "Как трудно было к нему вновь войти в доверие. Резкость и суровость Сталина в таких случаях не знали предела".
  Вызванный в Управление кадров он получает предложение - пост командующего Львовским военным округом. Желая скорее стать самостоятельным в своих решениях, он дает согласие. И вскоре сдал дела генерал-лейтенанту А. В. Гвоздикову и распрощался с внешне суровым, но прекрасным начальником и человеком Леонидом Александровичем Говоровым, большим гуманистом, в чем я имел возможность лично убедиться при встрече с ним.
  А произошло это так. После демобилизации я был назначен директором ленинградской 32-ой школы. Бурно, радостно встретили мы День Победы. И в голову запала мысль, что если с блокадными ребятами организовать в честь Победы агитационный велопробег Ленинград-Москва. Тренер имелся, не хватало малого - 25-30 велосипедов. Позвонил в штаб. Маркиана Михайловича не было. Решил обратиться прямо к маршалу. Попытка - не пытка. Дней через 10 звонок из Полевого управления Ленинградского фронта - явиться туда-то со списком участников пробега, с указанием возраста. В указанный день я был принят Л.А. Говоровым.
  Передо мною знакомое по портретам, чуть одутловатое лицо, с густыми, слегка
  нахмуренными бровями и усами щеточкой. Маршал, кивнув головой, скользнул взглядом по мне и, увидев, что я опираюсь на трость, пригласил сесть. Поинтересовался, выдержат ли ребята-блокадники такую нагрузку, спросил, как будет организовано питание, отдых.
  - Машины будут доставлены в школу с запасными частями, - сказал Леонид Александрович. Чуть помедлив, заметив нашивки о ранении и награды, спросил - Где воевали? Коротко рассказал. Ушел окрыленный встречей. Участникам пробега было обеспечено техническое и медицинское обслуживание, усиленное питание. Все пришло в движение. Печать и радио рассказывали о велопробеге, о торжественной встрече в Москве. 4-го августа 1945 года газета "Смена" напечатала открытый рапорт маршалу Говорову участников велопробега. По сути первого, на таком расстоянии, в истории детского спорта, осуществленного благодаря гуманному акту Л.А. Говорова.
  К месту назначения отбывал генерал-полковник М.М. Попов прямо из Москвы. На аэродроме его провожали брат Петр с сестрой Валентиной и жена с сыном, которую он с собой взять наотрез отказался. На прощание сказал ей:"Прошлого не вернешь. Береги Алика. Воспитай человеком".
  Львовский округ охватывал территорию Волынской, Дрогобычевской, Житомирской, Львовской и Ровенской областей, в которых действовали банды бандеровцев. Это был "воюющий округ": то и дело взлетали в воздух мосты, разрушалось полотно железных дорог, совершались нападения на советские и партийные органы, убивались активисты, чему мы с женой стали свидетелями. В составе военного округа были учебные полки, полки и батальоны учебных заведений, запасные части, а также части, прибывающие с фронтов и других военных округов.
  Ежедневно на стол командующего ложилась сводка "боевых" действий, так как наряду с частями НКВД, в борьбе с бандитами-националистами привлекались и части округа. Совместно с руководством области и органами НКВД планировались и осуществлялись операции по очистке территории от бандеровцев, пользовавшихся поддержкой некоторой части населения.
  М.М. Попов много уделял внимания внедрению опыта Великой Отечественной войны в боевую и политическую подготовку слушателей военно-учебных заведений, частей и соединений округа.
  В конце октября 1946 года я, как инвалид Отечественной войны, получил путевки на себя и жену на знаменитый бальнеологический курорт Трусковец, но в Киеве в республиканском управлении курортов должны были указать санаторий. По счастливому стечению обстоятельств нам был определен санаторий ЦК партии Украины "Хрустальный Дворец". От Львова ночью пришлось до места назначения добираться на грузовой машине, попали под обстрел террористов, все обошлось благополучно, но было страшновато. Хрустальный Дворец весьма респектабельный санаторий, в нем когда-то отдыхал Гитлер, охранялся ночью взводом автоматчиков, днем "секретами" в парке и у входа несколькими милиционерами. Соседний военный санаторий охраняли два танка. Отдыхающих или лечащихся в нем было всего человек 30, среди них и секретарь Львовского Обкома партии Николаев с женой, с которыми мы близко познакомились.
  Нередко по ночам слышалась перестрелка, а однажды ночью у нашего санатория был убит полковник, потом оказалось, что это переодетый бандеровец. 7 ноября мы с женами направились на почту, чтобы телеграфно поздравить родственников. Вдруг на улице, где находилась почта, затрещали выстрелы, засвистели пули, так что нам пришлось нырнуть в ворота ближайшего дома. Нелепо - на войне не убили, а тут... Отряд бандеровцев пытался захватить почту, а там помещалась и сберкасса. Атака была отбита. Так что отдых был еще тот! Лечился в санатории один из секретарей райкомов, фамилию забыл, так с ним приключилась такая история. Бандиты напали на райком, большинство сотрудников перебили, а его, как первого, оставили в живых, но что сделали? В связанные руки закрепили желто-блокитное знамя и, поставив во главе небольшого отряда, повели по району, чтобы люди видели своего секретаря райкома, несущего знамя как победу их идеологии.
  Жив он остался - и за это получил выговор от ЦК партии Украины. Смешно и печально. В санатории имелся телефон правительственной связи. Я хотел позвонить Маркиану Михайловичу и спросил номер его телефона у Николаева. Он, узнав, что мы родичи, разговорились.
  - А его у нас, пожалуй, месяца три как нет, улетел в Таврический округ - и рассмеялся - и не один, увез с собой красавицу Серафиму Алексеевну, жену генерала, - не помню, какую он назвал фамилию, - прихватив и ее сынишку.
  Симпатичнейший человек, которого ненавидели бандеровцы и не раз покушались на него. Осмелились даже во Львове устроить засаду, когда он вечером выгуливал своего любимца-чудесного сеттера Тапса. Ох, и собака же была! Нюх необыкновенный! В узком кругу любил, как говорится: "Руси веселие есть питие", но в меру. Приезжали к нему родители, так те почтенные люди. А вот Серафима Алексеевна увлекла генерал-полковника и по серьезному вскружила ему голову...
  Тапс? Кстати у меня хранится фотография, подаренная Валентиной Михайловной, где Маркиан Михайлович заснят с родителями и Тапсом и как раз во Львове. Знакомая кличка, так в Новоржеве звали сеттера наших соседей Альбрехт, в юную владелицу которого немножко был влюблен Маркиан. Воспоминание о юности или случайное совпадение?
  Впоследствии, когда брат в конце 40-х годов вернулся с Дальнего Востока и не раз пользовался в Крыму гостеприимством Маркиана Михайловича, я узнал, что перемещение его в Крым не обошлось без участия Г. К. Жукова в период кратковременного пребывания маршала на посту главнокомандующего всеми сухопутными войсками. В июне 1946 года по проискам Булганина, ставшего не весть за что маршалом, поддержанного Берией и Молотовым, Жуков был направлен был в ссылку во второстепенный Одесский военный округ. Примечательна характеристика, которую Г. К. Жуков дает на Булганина: "Булганин стал правой рукой Сталина по Наркомату обороны. Булганин очень плохо знал военное дело и, конечно, ничего не смыслил в оперативно-стратегических вопросах. Но, будучи человеком интуитивно развитым, хитрым, он сумел подойти к Сталину и втесаться к нему в доверие... Сталин знал, что Булганин лично для него может пойти на все". "Моим злым гением, как в первом случае (отдача под суд и разжалование в контр-адмирала), так и во втором (уход в отставку) был Н.А. Булганин... Его пакости", - пишет в своих воспоминаниях адмирал флота Н.Г. Кузнецов. Полагаю, что под этими характеристиками обеими руками подписался бы и опальный генерал Попов.
  Таврический военный округ образован в июне 1945 года и командовал им сослуживец по Дальнему Востоку генерал К. С. Мельник, переведенный в Наркомат обороны. Штаб округа размещался в г. Симферополе. Воинский порядок и служба стояли не на должной высоте. Сразу взялся за перестройку боевой и политической подготовки воинов. Продолжил начатое Мельником разминирование территории. Много внимания уделял восстановлению народного хозяйства, помогая обустройству понаехавших русских, украинцев, после депортации татар. В феврале 1946 года избирается депутатом Верховного Совета СССР 2-го созыва. Немало хлопот доставляли ему приезжавшие на отдых члены Политбюро и правительства.
  Постепенно его семейная жизнь наладилась, вошла в норму. Тем более, что с пасынком Мишей сложились хорошие отношения. Через год родилась дочурка Иринка, к которой он все больше и больше привязывался, испытывая со стороны Шурика уже некоторую отчужденность, раза два до переезда Клавдии Ильиничны в Ленинград, приезжая в Москву, они встречались у бабушки с дедушкой, на нейтральной, что ли почве. Все родные осуждали его за развод. И мальчик был уже не тот, не бросался на шею с криком - "Папуля!".
  А летом 1952 года Клавдия Ильинична собралась с сыном отдыхать в Крыму, приобрела или получила путевку. Остановилась в Москве у стариков Поповых, не порывавших с нею связи, которым она сообщила адрес санатория. После недельного там пребывания, неожиданно появился Маркиан Михайлович, не иначе как родители известили об их приезде.
  -Сына он не узнал, рассказывала она. - 14-летней подросток вытянулся, красив, лицом весь в отца, попросил отпустить его на день, чтобы показать достопримечательности Крыма.
  -Я согласилась, и он увез его на машине. Через день сам доставил, и парня не узнать: сердитый, злой. Я уже каялась, что отпустила. Наверное, наша с ним жизнь показалась убогой в сравнении с тем, что увидел в Гурзуфе на даче отца. Но потом отошел..., но рассказывал о том, как его принимали неохотно.
  В том же 1952 году состоялась и моя последняя встреча с Маркианом Михайловичем, последний же разговор, правда, по телефону будет уже в 1965 году. Встреча произошла не в Крыму, а в Москве. Я и брат как-то приехали в столицу: он в Главную военную прокуратуру, я в Академию педагогических наук. Остановились, как всегда, у родственников. И вечером брат сообщил, что Маркиан в Москве и мы рано утром должны быть на Курском вокзале в его вагоне. Вагон нашли сразу, но встреча оказалась краткой. Со времени прошлого свидания минуло 8 лет. Внешне он несколько изменился: глубже запали глаза, резче обозначились морщины, но не было и следа той замотанности, что под Нарвой, наоборот, - бодрость, какая-то жизненная сила исходила от его немножко располневшей, но все еще ладной фигуры, о которых говорят - мужчина в соку!
  На нем была какая-то яркая из среднеазиатского шелка пижама в обтяжку и пахло тонким приятным, неизвестным мне, одеколоном. Но по-прежнему простой и радушный. Протягивая нам руки, сказал: "А я уже заждался, пошли скорее к легкому завтраку". В салоне стол уже был накрыт. Но завтрак на самом деле был далеко не легким. Яичница с беконом, колбаса, сыр, зернистая икра, рыбы горячего копчения и целая батарея массандровских вин. Он оказался, чего за ним ранее не водилось, знающим толк в хороших винах, от которых мы наотрез отказались: необычно как-то начинать утро. А гостеприимный хозяин непрерывно потчевал: "Попробуйте еще, таких рыбок у вас в Ленинграде не сыщешь". Затем кокетливая проводница в белом фартучке принесла горячий черный кофе. А Маркиан Михайлович тут же наполнил рюмки коньяком и буквально приневолил выпить на редкость ароматный напиток и предложил закурить. И вместо привычного и любимого им "Казбека" появились сигары и черная с зеленым обводом коробка с золотистой надписью "Герцоговина флор" с необыкновенно душистыми папиросами экстра класса.
  За столом шли общие расспросы о близких и знакомых, новостях, о городе на Неве, двух - трех вопросах о "ленинградском деле" и связанных с ним моих неприятностях, о чем рассказал ему брат, отдыхая в Крыму. Разговора же, как ранее бывало, на отвлеченные темы, когда он отзывался на самые жгучие глубокие вопросы современности, не состоялось. Он торопился в Генштаб к генералу Штеменко, о чем уже раза два напоминал франтоватый адъютант. Он поднялся, надел китель с большим набором колодок, и что характерно, так это опять-таки его обязательность: напомнил о фотографиях Новоржева, о чем я уже забыл.
  -Фотографии у мамы, Марии Алексеевны. Потом их передала мне сестра Валя. Мы вышли из вагона, сопровождаемые адъютантом, с двумя свертками, не иначе как с винами.
  -Кутейник-то, говорят, плоховат... - На ходу обронил Маркианн Михайлович, обращаясь к Леониду.
  У вокзала мы расстались с ним.
  -У меня создалось впечатление, - сказал я в раздумье, что Маркиана вроде подменили с его вкусами и привычками. - На что брат, слегка усмехаясь,со знанием дела ответил:
  -Все это влияние его подруги. Дама она, конечно, культурная, но своеобразная, с амбициями. Ей представляется, что положение мужа обязывает их иметь свой модус вивенди - образ жизни и соответственно оформленный. Отсюда эта пижама, эти сигары и деликатесные вина. Я на многое насмотрелся у них в Крыму. Случись Маркиану стать маршалом - к ней не подступиться бы... Хорошо, что сама натура Маркиана не меняется, и он все тот же добрый малый.
  -А что это он упомянул насчет кутейника. Кто это? Леонид поспешно оглянувшись, полушепотом ответил - "Сталин... намек на его несостоявшуюся духовную карьеру."
  Тогда это выражение покоробило меня. Только после XX съезда КПСС стало ясно, что кое-кто из числа генералитета не признавал пиетет Сталина как "гениального полководца".
  И вот совершилось - он мертв... 6-го марта 1953 года состоялось совместное заседание Пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР, Президиума Верховного Совета СССР, принявшего важные решения. Руководство в ЦК партии возглавлялось Н.С.Хрущевым, главой правительства стал Г.М.Маленков, председателем Верховного Совета СССР К.Е.Ворошилов, военным министром маршал Н.А.Булганин, а его помощниками назначены маршалы Г.К.Жуков и А.М.Василевский, что вызвало неоднозначную реакцию в военных кругах: у одних недоумение, у других одобрение.
  Происходящие изменения коснулись и М. М. Попова. С возрастанием роли Н.С.Хрущева, хорошо знающего его по Сталингродскому и Юго-Западному фронтам, и усилением влияния Г. К.Жукова после ликвидации в июле заговора Берии, вновь начинается восхождение М. М. Попова по служебной лестнице.
  Тем более, что пост начальника Главного Управления кадров в Министерстве обороны занял его бывший подчиненный по Дальнему Востоку полковник Афанасий Павлантьевич Белобородов, ставший к тому времени генералом армии, дважды Героям Советского Союза. 3-го августа ему вдругорядь присваивается звание генерала армии, а в январе 1955 года переводят в Москву, вначале заместителем начальника Управления боевой подготовки, а затем, когда Жуков возглавит Министерство обороны - начальником Управления. В августе 1956 года генерал армии,Попов получает очень важный пост начальника Главного штаба сухопутных войск и первого заместителя командующего ими маршала Малиновского.
  Пожалуй, именно здесь уместно остановиться на взаимоотношениях маршала Г. К.Жукова и генерала армии М. М. Попова. Они не были простыми. У прославленного полководца, четырежды Героя Советского Союза, характер, как известно, был не сахар, крутой, подчас грубый. Может грубость эта культивировалась сверху. Н. С. Хрущев рассказывает: "Сам Сталин, когда ему докладывал какой-нибудь командир, часто спрашивал: "Вы ему морду набили? Морду ему набить, морду!" Одним словом, набить морду считалось геройством". И приводил примеры: Еременко, Буденный, Гордов, Захаров бивали подчиненных.
  О характере Георгия Константиновича свидетельствует маршал Рокоссовский: "что касается Г. К.Жукова, то его большой вклад в дело нашей победы бесспорен. Однако в отношениях с товарищами и подчиненными он был неоправданно жестоким".
  Ему вторит и Герой Советского Союза генерал-лейтенант Н. Н. Симоняк: "Сложный человек, умный, храбрый. Но мы, знаешь, с ним натурами не сошлись. Он покрикивать любит, оскорбить может... А меня ведь мать тоже характером не обидела... Отправил шифровку в Ставку... с прсьбой о переводе на другой фронт".
  Прямая противоположность - М. М. Попов - дворянских кровей, интеллигентен, корректен, внимателен. Избегал ненормативной лексики с подчиненными и те, в свою очередь, все чаще обходились без "крепких" слов, бывая в низах. При этом он не побуждал себя, это было проявлением его естественного состояния. Вот что говорит о нем Главный маршал авиации, дважды Герой Советского Союза А.А. Новиков: "Маркиан Михайлович, будучи командующим фронтом и одним из немногих руководителей, прямо ответственных за судьбу Ленинграда, даже в самые тяжелые времена был всегда выдержан, деловит, никогда не дергал людей. Это в нем нравилось мне. А поэтому все его устные приказы, большей частью выраженные в форме просьбы, я воспринимал не только умом, но и сердцем".
  Как нельзя лучше характеризует эти отношения история, рассказанная К. К. Рокоссовским.
  "В 16-ю армию по заданию командующего фронтом Жукова прибыл генерал, который перед самым боем за Сухиничи раскритиковал нас. Потом по заданию командующего выехал в соседнюю 61-ю армию. И там ему все не нравилось. Мероприятия, которые М. М. Попов проводил в войсках, он забраковал и доложил об этом по телефону Жукову. Георгий Константинович реагировал немедленно: приказал генералу вступить в командование 61-й армией и показать, на что сам горазд. Как ни пытался тот избежать назначения, ссылаясь, что после его указаний командарм справится со своими задачами, выправит дело и т. п., пришлось самому принять армию и ответственность за нее. Не прошло недели и в его полосе немцы продвинулись на 30 километров. В результате генерал убыл из состава Западного фронта, а М. М. Попов опять стал командующим 61-й армией. Год спустя, мы с ним встретились незадолго до Курского сражения, - он командовал Брянским фронтом. Вспомнили и Сухиническое направление, и случай с генералом из штаба фронта, но не злорадствуя, а удивляясь его поведению".
  Тут был весь Жуков: импульсивный, жестокий и нечто новое - осознание неправоты смещения командарма. Мне не удалось установить, чем за время снятия командарм занимался и как он воспринял отстранение и возвращение на эту же должность? Не мудрено, что после таких курбетов невольно и запьешь. В чем Маркиана Михайловича упрекает маршал А. М. Василевский, в то время давая ему весьма доброжелательную лестную характеристику в книге "Дело всей жизни", хотя выпивал он не более других. А на фронте тогда пили все. Не случайно, член Военных Советов Сталинградского и Юго-Запдного фронтов Н.С.Хрущев говорил, что Ватутин генерал необыкновенный, особенный, а "особенность заключалась в том, что он почти непьющий". А.М.Василевский отмечает: "Думаю, что не допущу ошибки, если скажу, что только этот недостаток помешал М. М. Попову в полной мере раскрыть свой военный талант", иными словами, стать маршалом.
  И все же он допустил ошибку, анализируя следствие, а не причину. А первооснова лежала гораздо глубже и была сложнее, сочетая в себе целый комплекс фактов. Василевский не знал побудительных мотивов, того, что знал Жуков или догадывался: об "особом отношении Сталина" о грозившей Попову долгие годы расправе. Даже после войны арестована была целая группа генералов, адмиралов и офицеров
  . А как отозвалось на его душевном состоянии разжалование и понижение в должности? Какие переживания испытал он, узнав об исключении отца из партии за сокрытие дворянского происхождения, когда тот вынужден был признать правдивость доноса о 300 десятинах земли в имении, которое он самолично еще в 1900 году продал за 8 ООО рублей золотом. И как усложнились эти переживания, когда и брат Петр - генерал-майор - понес наказание за "неискренность перед партией", указав в анкете: "сын мещанина". Ведь также заполнена эта злополученная графа и в его давнейшей анкете. Очередь была за ним. Но почему-то обошлось, не тронули, может быть, за заслуги, что ли, перед родиной? Или уже это стало не столь важно... Шапошников - маршал-дворянин, маршал Василевский -сын священника... А сколько седин прибавила ни с чем несравнимая ответственность за десятки тысяч жизней доверенных ему, его уму, воли, за право решать их судьбу, бросать их в бой, обрекать на смерть, на увечье... Все эти зарубки на сердце такого доброго, мягкого по натуре человека. А ошибки, просчеты оплачивались уже не малой кровью, которые, в свою очередь, не всегда зависели от его воли. Все это тоже лежит на совести, пойдя на сделку с нею, как это было под Идрицей, выполняя приказ Ставки. Их не оправдать известными еще со школьной скамьи рассуждениями Толстого о роли полководца в наши дни. Они наивны в аспекте оснащения армий современными техническими средствами ведения войны. Когда неизмеримо возросла роль и ответственность общевойскового начальства, обеспечивающего взаимодействие частей и соединений, родов войск.
  А чего стоят семейные неурядицы! Это взаимные наскоки за нарушения супружеской чести, после того, как Клавдия Ильинична в Ленинграде, на новой квартире, застала в ванной некую особу, посчитав ее за пэ-пэ-жэ Маркиана и позвонила ему в Хаапсалу. Взаимные обвинения давали выход нерастраченным эмоциям, пусть и несколько в примитивной форме.
  - Марк, как мужчина, все-таки винил себя меньше, больше жену, как-никак, а та является хранительницей семейного очага - уточняет золовка Валентина Михайловна.
  Кто прав, кто виноват - разобраться трудно. А не дают ли повод к размышлению слова племянницы Татьяны Петровны Яремчюк, которая еще девчуркой жила у бабушки с дедушкой в Москве и слышала, как тот не раз говорил тете Клаве: "Поезжай к Моте на фронт, а не то потеряешь мужа". А та неохотно покидала Москву - тут весело было, привольно, особенно после приема в Кремле, куда ее как-то пригласили.
  А теперь развод... Правда, разошлись без шума, благородно, всю обстановку он выкупил и оставил им, а вот расставание с Аликом являлось тяжелым испытанием...
  Сейчас снова семья... Похоже, как в пословице: "Чужую беду руками разведу, а свою...".
  Кстати, любопытное наблюдение: наличие некоей двойственности отношения М. М. Попова к своим обязанностям. Однако одно дело фронт, другое семья. В первом случае - высокая ответственность, во втором - некоторая инертность. Так, в подготавливаемой боевой операции учитываются все составляющие элементы, ее обстановка. Особое значение приобретает разгадка замыслов противника, вероятности его ответного удара. Предусматривается парирование действий врага, их вариантность во времени и пространстве. Как в шахматах, где загодя, наперед продумывается ход с одной и с другой стороны.
  Для достижения поставленной задачи с минимальными потерями в личном составе и технике решение принимает только он. Именно он ответственен за ее исход, в том числе и за множество человеческих судеб. Что же касается его семейной жизни, то здесь много было передоверено жене. В сложившихся обстоятельствах он, как муж, ответственный за сохранение семьи, не проявил такой необходимой инициативы в поисках согласия. Как волевой командир не настоял на примирении. События стали развиваться спонтанно, в зависимости от сиюминутных побуждений, не всегда взвешенных причин и в итоге привели к разводу. Много лет спустя, Клавдия Ильинична поведала мне, что Марк, находясь на фронте,когда хотел поговорить с ней по телефону, то ее к аппарату в Генштабе на машине привозил и отвозил этот несчастный полковник, "роман" с которым придумал Михаил Петрович: отсюда и "катание на машине".
  Конечно, в этой драматической истории немаловажную роль сыграла и разность в культурах. В довершение всего - у него и сложные отношения с людьми, засевшими в высоких властных креслах.
  Из всего сказанного, пожалуй, и складывается та первооснова, которая не была известна А. М. Василевскому, и которая являлась питательной средой для проявления упоминаемого им недостатка. Специфику этого недостатка своеобразно объясняет Валентина Михайловна, сестра его. "В роду Поповых все пили, но не упивались... И Марк прибегал к этому, чтобы снять напряжение нервов, когда они на пределе, чтобы отвлечься от засевшей в душе муки - обиды, несправедливости. К тому же это увеличение стало заметно проявляться вслед за разводом и разлукой с сыном.
  Если же взыскательно проанализировать все сказанное о М.М. Попове людьми соприкасавшимися с ним, то окажется, что на фронте, в боевых условиях об этой склонности генерала не может быть и речи. Об этом ни звука не упоминает маршал Жуков, у которого Попов был командармом и в жизни, и работе которого он присматривался (по заданию с верху!) на Сталинградском и Брянском фронтах. Не говорят об этом и начальник его штаба на двух фронтах генерал Сандалов "почти год живший с ним бок о бок", а также этот факт не находит места и в воспоминаниях генерала Штеменко, знавшего его с 1942 года и более месяца пробывшего в штабе 2- го Прибалтийского фронта весной 1944 года; не говорят об этом ближайшие помощники М.М.Попова по Ленинградскому фронту в 1941, 1944-45 годах. Очень веским, мне кажется, является свидетельство его первой жены.
  - За 18 лет совместной жизни, - призналась Клавдия Ильинична, - я ни разу не видела Марка пьяным. Выпивать - выпивал, как и все русские люди, и предосудительного в этом нет ничего. Но чтобы его тянуло к выпивке - такого не было ни в мирное время, ни в военное. На фронте-то я живала у него. А вот после войны - другое дело. Шурик еще не был женат, как позвонил он и сказал, что на несколько часов прилетает в Ленинград и хочет встретиться. Тот пригласил его к нам, но Маркиан Михайлович, избегая встречи со мною, предложил другое место. И там он нагрузился изрядно. Тоже и в Москве на похоронах свекра - Михаила Петровича. Я была там, - залил основательно!". Но тут может быть и извинительно... отец все-таки.
  Таким образом не эта "склонность" помешала продвижению Маркиана Михайловича на высшую ступень служебной лестницы, а нечто другое, о чем упоминалось выше и отнюдь не из области догадок.
  Теперь о самой сути отношений с маршалом Жуковым - то для них характерно определение генерала Симоняка: "Не сошлись характерами". Г.К.Жуков знал М.М.Попова еще по Дальнему Востоку, через него и Шапощникова (Генштаб - 1940- 41 гг). Проходило награждение Попова и присвоение звания генерал-лейтенант за деятельность на Дальнем Востоке. В своих "Воспоминаниях и размышлениях" он четыре раза упоминает фамилию Попова, рассказывает о встрече с ним, но не подчеркивает своего личного, человеческого к нему отношения: благорасположение, приязни или наоборот - со знаком минус, и то и другое во множестве имеет место в отношении других командиров, с которыми он сталкивался по службе или в частной жизни. Но есть одна фраза, поражающая своей лаконичностью, четкостью мысли и слова, ставшая, как уже упоминалось ключевой в судьбе Попова. Эта фраза-повторение известной реплики Сталина: "мало, что честный, одной честности недостаточно. Дураки тоже честными бывают. Нам важно, что он был не только честен, но чтобы он дело знал". Г.К.Жукову она врезалась в память на всю жизнь, став критерием оценки деловых качеств командира.
  "Работает неплохо и дело свое знает", - сказано им о Попове. Эта краткая формулировка включала в себя, в его понимание емкое содержание: гибкий ум и верный глаз, волю и упорство, организаторские способности, знания и умения хорошо разбираться в оперативно-стратегических вопросах и добиваться их воплощения в жизнь... В своем окружении он не терпел бездельников, мастеров показухи. Людей же дела поддерживал и продвигал.
  Тем же платил ему и М. М. Попов - относился с уважением за огромный вклад в дело Победы над фашизмом, считая, его первым среди советских полководцев и военачальников, подлинным народным маршалом, с присущими ему человеческими слабостями и недостатками, которые с лихвой покрывались его делами. В полном соответствии с умным высказыванием, не помню чьим, великие люди оцениваются не по их недостаткам, а по их достоинствам. Он старательно выполнял его приказы, указания, реализуя их с наименьшими потерями. Он не разделял расхожие тогда взгляды некоторых известных уже генералов о достижении победы "любой ценой", из числа, так называемых, "пожирателей дивизий", девиз которых: "за ценой не постоим!".
  Люди не без таланта, вот - поди ж ты, способные на пренебрежение человеческими жизнями ради карьеры, личного благополучия. В его сознании, в дни суровых и жестоких испытаний войной - это никак не умещалось, казалось противоестественным, преступным....
  Я вспоминаю, как при встрече под Нарвой Маркиан Михайлович, поясняя причины неудачи на Идрицком направлении, сказал: "Я захватил Новоржев, в районе Пундровки, помните такую деревеньку по дороге на Пушкинские горы, немцы меня остановили. Правда, пожертвовав двумя-тремя дивизиями, можно было их оборону прорвать, но на эти жертвы я не пошел". Не исключено, что решение это ускорило его падение. А уложи он эти три дивизии при прорыве обороны, наверное, судьба сложилась бы иначе.
  Однако относился он к маршалу без малейшей угодливости, к слову сказать, - без "чего изволите", распространенного тогда в армии. Пожалуй, на этом можно поставить и точку.
  В подчинении Главного штаба сухопутных войск опосредовано находились в подчинении все военные округа. Резко возрос объем работы и ответственности. Возросла роль отдельных управлений - вооружения и техники, боевой подготовки и идеологической работы, ведения специальных войн, во многом помогали советы Г. К. Жукова и нового начальника генерального штаба маршала В.Д. Соколовского.
  С падением маршала Жукова пост министра занял его непосредственный начальник маршал Малиновский, а на его место пришел старый сокурсник по академии маршал А.А. Гречко, так что обстановка благоприятствовала успешной деятельности М. М. Попова, о чем свидетельствует генерал армии дважды Герой Советского Союза А. С. Жадов: "Не раз мне довелось быть на командно-штабных учениях и военных играх, которые проводил начальник штаба сухопутных войск. Всегда поражала оригинальность мысли, умение схватывать главное, глубокое знание природы современных операций и общевойскового боя".
  К этому времени относятся важные изменения международной обстановки, осложнившие работу Главного штаба сухопутных войск. Начиная с речи Черчиля в Фултоне, пролога холодной войны, усилилась гонка вооружений, возросла угроза применения атомного оружия. В начале 50-х гг. международная напряженность еще более обострилась. В противовес НАТО возникает Варшавский договор. Происходят известные события в Венгрии, китайские провокации на Востоке, наконец Карибский кризис, поставивший мир на грань катастрофы. Естественно, начальник Главного штаба сухопутных войск М. М. Попов принимает самое непосредственное участие в перевооружении и оснащении войск техникой, организует изучение и овладение ею, овладение командным составом меняющихся способов и методов ведения войны. Лично для него как начальника штаба усложнились и взаимодействия с Генштабом, Объединенным штабом вооруженных сил Варшавского договора, где последнее время начальником штаба был А.И. Антонов и они встречались на равных. Отношения нормализовались, и когда 18 июня Антонов скоропостижно скончался, то Попов не только присутствовал на похоронах, но и после руководителей партии и государства среди высших военачальников поставил свою подпись в некрологе. Это было проявлением благородства и отсутствием злопамятства.
  По приказу министра обороны Г. К. Жукова, ответственного за "наведение" порядка в Венгрии, Попов участвует в разработке этой операции.
  Карибский кризис обострил отношения между нами и США, что американская газете "Дейли Ньюс" 27 октября 1962 года писала: " Первые залпы могут раздаться на рассвете. Может это будет последний рассвет в истории человечества". Сухопутные войска, как и всех других родов войск, приведены были в полную боевую готовность. Обращение Советского правительства об ответственности США за судьбы мира сыграло свою роль. Начались переговоры. Мы вывозили свои ракеты с Кубы. Мир был спасен.
  Все эти годы были годами расцвета сил и способностей М. М. Попова. В связи с исполнившимся "официальным" 60-летием Маркиан Михайлович переходит на работу непосредственно в министерство обороны в группу генеральных инспекторов при министре, выполняя его отдельные поручения, связанные с повышением боевой готовности, строительством и развитием вооруженных сил, участвует в командно-штабных и войсковых учениях, консультирует начальников управлений Министерства обороны. Работа ответственная, почетная, но не требующая таких затрат времени, как ранее.
  К 20-летию Победы последовал Указ Президиума Верховного Совета ССР о присвоении звания героя Советского Союза маршалам, генералам и адмиралам вооруженных сил.
  За умелое руководство войсками, мужество, отвагу и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, и в ознаменование 20-летия Победы Советского народа в Великой Отечественной войне 1941-45 гг. присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда:
  1. Генерал армии Батицкому Павлу Федоровичу
  2. Главному маршалу артиллерии Воронову Николаю Николаевичу
  3. Генералу армии Гетмину Андрею Лаврентьевичу
  4. Адмиралу флота Горшкову Сергею Георгиевичу
  5. Адмиралу флота Исакову Ивану Степановичу
  6. Генералу армии Курасову Владимиру Васильевичу
  7. Генералу армии Попову Маркиану Михайловичу
  8. Главному маршалу бронетанковых войск Ротмистрову Павлу Алексеевичу
  9. Вице-адмиралу Холостякову Георгию Никитовичу
  Председатель Президиума Верховного Совета СССР,
  А. Микоян. Секретарь Президиума Верховного Совета СССР М.Георгадзе.
  Москва, Кремль, 7 мая 1965 г.
  Старшему поколению, не говоря об участниках войны, каждое имя говорит о многом, о подвиге, и все они оказались в свое время обойденными. Когда-то, за что-то Сталин не посчитался с их заслугами.
  А на следующий день, на торжественном заседании в Кремлевском Дворце съездов, посвященном этой знаменательной дате, среди названных выдающихся военоначальников страны еще раз прозвучало имя Маркиана Михайловича Попова. Его честолюбие было удовлетворено.
  -А на большее он уже не рассчитывал, - отметила его сестра Валентина Михайловна и рассказала об одном эпизоде, который не дает основания обвинить автора в стремлении "улучшить" действительный образ генерала Попова.
  -Собрались все мы, чтобы семейно отпраздновать это событие. Брат Петр шутя, предложил выпить за маршальские звезды, на что помрачневший Маркиан ответил: "Не бывать этому, Булганин перебежал дорогу...Да и мои личные возможности уже не те". Он стал все чаще прикладываться к рюмочке и особенно после смерти матери, любимцем которой он всегда был, - не умолчала она и о другом.- Тут повинна и Серафима Алексеевна, вместо того, чтобы повлиять на него, как-то ослабить эту тягу, - сама составляла ему компанию, вошла во вкус. Правда, из этого он тайны не делал и позволял себе только в нерабочее время, никогда не теряя контроля над своими поступками.
  Именно в эти годы дал о себе знать недостаток, о котором говорил А. М. Василевский.
  Буквально днями после указа состоялся мой разговор с Маркианом Михайловичем по телефону. Будучи в кабинете дочери, я по вертушке набрал его служебный номер (данный мне Валей). Он оказался на месте. Поздравил его с получением высокого звания, с пожеланием всех благ, передав поздравления и от брата, который уже тяжело болел. Это был мой последний разговор с ним.
  С переездом в Москву свидания с сыном стали чаще. На зимние и весенние каникулы он приезжал к деду с бабкой, дяде и тетке. Незаметно окончена школа, под влиянием матери поступает в электротехнический институт связи имени Бонч-Бруевича, она ни за что не хотела, чтобы он стал военным.
  И вот Шурик уже инженер. Приезжая в командировки, по-прежнему останавливался на Гончарной набережной. А однажды заглянул к отцу, встретился с Серафимой Алексеевной, познакомился с Ириной, сводной сестрой, внешне весьма миловидной, но мало родственной девушкой. "Это был спокойный, уверенный в себе молодой человек, с хорошими манерами прекрасно играющий на рояле.
  -Надо отдать должное тете Клаве, - упоминает племянница Татьяна Петровна, - она многое сделала для воспитания Саши, моего двоюродного брата. У меня же лично он вызывал в памяти образ отца в молодости и нравился как человек, трагически погибший в 80-е годы, будучи сбит проезжавшей автомашиной. Они оба стоят передо мною как живые.
  И вдруг генералу звонок: "Отец, я женюсь, свадьба тогда-то, приглашаю".
  Клавдия Ильинична говорит, что дела не позволили ему приехать, ограничился подарком. А через год поздравили его с внуком Дмитрием.
  В 1965 году после всех торжеств, застолий и возлияний Маркиан Михайлович угодил в госпиталь, видимо "зарубки" давали о себе знать. Здесь он и увидел внука Диму, трехлетнего малыша, которого Саша с женой привезли показать деду.
  -Деда я смутно припоминаю, - говорит инженер-программист Дмитрий Александрович Попов, - но отчетливо представляю его колено, очень высокое, на которое я пытаюсь забраться...
  Вторжение наших войск в 1968 году в Чехословакию вызвало большой шум в мире. Не знаю имел ли какое-либо отношение к этой операции генерал армии Попов, выполняя поручения уже маршала Гречко, взамен уже умершего Р.Л. Малиновского, но люди моего поколения в то время в своем большинстве поддерживали доктрину Брежнева. Пожалуй, и он не стоял в стороне. Речь-то тогда шла о защите социалистического лагеря.
  Во второй половине апреля 1969 года я вместе с директором института Общего образования взрослых, где я был старшим научным сотрудником, зав. лаборатории планирования, проф. А.В. Даринским выехали в Белоруссию, в г. Витебск для знакомства с руководством области и органами народного образования, где Минпросом СССР и Академия педнаук намечено проведение так называемого Витебского эксперимента для упорядочения школьной сети. Здесь-то я и узнал о скорбной вести - трагической гибели Маркиана Михайловича, прочитав в газете некролог: "22 апреля трагически погиб видный советский военачальник, активный участник Гражданской и Великой Отечественной войны, член КПСС с 1921 год, Герой Советского Союза, генерал армии М. М. Попов.
  Всю свою жизнь он посвятил беззаветному служению народу, социалистической Родине, укреплению ее оборонного могущества. М. М. Попов родился в 1902 году в городе Серафимовиче Волгоградской области. В мае 1920 года он добровольно вступил в Красную Армию, в рядах которой и прошел путь от красноармейца до генерала армии.
  В годы гражданской войны М.М. Попов участвовал в боях по защите молодой Советской Республики на Западном фронте. По окончании гражданской войны командовал взводом, батальоном, полковой школой. В 1936 году окончил военную академию имени Фрунзе.
  По окончании академии М. М. Попов как командир, обладающий широким военным кругозором, был выдвинут на должность начальника штаба корпуса, а затем заместителем командующего и начальником штаба армии.
  В 1939 году он назначается командующим 1-й отдельной Краснознаменной армии на Дальнем Востоке, а в 1941 году командующим Ленинградского военного округа.
  Будучи командующим армией, заместителем командующего и начальником штаба фронта, а также командующим Северного и Брянского фронтов - он успешно руководил боевыми операциями по разгрому немецко-фашистских войск под Ленинградом, Москвой, Сталинградом, по освобождению Украины и Прибалтики.
  После окончания Великой Отечественной войны М. М. Попов был командующим войсками Львовского и Таврического военных округов, а затем начальником Главного штаба сухопутных войск. М. М. Попов активно участвовал в общественной и политической жизни страны, неоднократно избирался депутатом Верховного Совета СССР.
  Его отличали партийная принципиальность, личная скромность, обаяние и чуткость к людям. Советское государство высоко оценило заслуги М. М. Попова - ему присвоено звание Героя Советского Союза, он награжден пятью орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, двумя орденами Суворова 1-й степени, двумя орденами Кутузова 1-й степени, орденом Красной Звезды и многими медалями,
  Светлая память о Маркиане Михайловиче Попове, боевом товарище, верном сыне коммунистической партии и советского народа, видном военачальнике навсегда сохранится в наших сердцах,
  Гречко А.А., Якубовский И.И., Захаров М.В., Епишев А.А.,
  Соколов С.Л., Крылов Н.Н., Батицкий Н.Ф., Павловский И.Г.,
  Горшков С.Г., Кутахов П.С., Маряхин С.С., Москаленко И.С.,
  Баграмян И.Х., Буденный С.М., Василевский А.М., голиков Ф.И.,
  Еременко А.И., Жуков Г.К., Конев И.С., Тимошенко С.К.,
  Чуйков В.И., Ротмистров П.А., Яковлев Н.Д., Чистяков М.Н.,
  Батов П.А., Белобородов А.П., Горбатов А.В., Дутов В.Н.,
  Жадов А.С., Казаков М.М., Курасов В.В., Лелюшенко Д.Д.,
  ЛучинскийА.А., Никитин М.И., Павловский С.Г., РадзневскийА.П., ТюленевН.П., ФедюнинскийИ.М., ШебунинИ.С.
  И тут же, наряду с портретом М. М. Попова в траурной рамке, объявление "От комиссии по организации похорон".
  "Гроб с телом генерала армии М.М. Попова устанавливается в Краснознаменном зале Центрального Дома Советской Армии. Для прощания с покойным М.М. Поповым будет открыт доступ с 12-00 до 14-00 часов 25 апреля 1969 года.
  Похороны состоятся в 15 часов 25 апреля с.г. на Новодевичьем кладбище" - что за гибель? Ничего не сказано. Сама внезапность случившегося произвела гнетущее впечатление. Внутренне помянул этого доброго и хорошего человека, которому многое было отпущено природой и немало хорошего сделал он для родной земли.
  И только в Москве, куда я попал три недели спустя, узнал от Валентины Михайловны подробности разыгравшейся трагедии, смерть-то была необычная.
  Трагедия произошла на даче. Дни стояли погожие и он вместе с Серафимой Алексеевной уже несколько дней, как перебрались в Подмосковье. В понедельник 21 апреля он приехал из Москвы поздно, показал порученец, поужинали после прогулки, и, как обычно, легли спать.
  Порученец утром 22 апреля никак не мог достучаться, разбудить своего генерала и его жену. Дверь не открывали. Обеспокоенный, с кем-то из приглашенных, вскрыли дверь и обнаружили в квартире газ, раскрыли окна, зашли в спальню, а они оба мертвы. Газ каким-то образом, Валя этого не знает, из полуподвала, где находились баллоны, проник в спальню. Специальная комиссия не нашла "умысла", приписав все несчастному случаю. Так вот и оборвалась жизнь этого далеко незаурядного человека.
  Вместе с нею поехали на Новодевичье кладбище. Я увидел еще свежий холм в виде обрешеченной пирамиды с массой венков, пожухших и живых в горшочках цветов и большой хорошо выполненный портрет генерала армии Маркиана Михайловича Попова. По традиции помянули близкого нам "скромного, обаятельного, чуткого к людям человека". Так сказано в некрологе, который подписали 39 виднейших военачальников, его боевых товарищей и среди них бывшие наркомы и Министры обороны, маршалы: С. К. Тимошенко, Г.К. Жуков, А. М. Василевский, игравшие значительную роль в его судьбе.
  Особо значима подпись Г. К. Жукова, характеризующая его отношение к покойному и далеко не всем даваемая маршалом.
  - По решению правительства здесь будет сооружен памятник, - сказала Валентина Михайловна.
  И действительно, через год-полтора здесь памятник поставили, благодаря ее энергичным стараниям. Это был фундаментальный бюст, по-настоящему похожий на Маркиана Михайловича. Память о нем живет в городах Орле, Брянске, Серафимовиче, в названиях улиц. А в милом его сердцу Новоржеве, в краеведческом музее отведено надлежащее место, где рассказывается о богатой военной деятельности генерала, и экспонируются доставленные мною его личные вещи - мундир, фуражка, бинокль, часы. Что же касается Ленинграда, то он в неоплатном долгу перед памятью этого военачальника. Здесь не увидишь памятной доски, не увидишь улицы, носящей его имя. Более того, в справочнике "Санкт-Петербург - Петроград - Ленинград", изданном в 1992 году, составители умудрились фамилию генерала Попова вообще изъять. А ведь именно он в самые тяжелые для города времена 1941 года возглавил борьбу за него и в победные дни 1945 года опять он же принял от имени Ленинградского фронта капитуляцию Курляндской группировки противника. К тому же 11 лет М. М. Попов связан был с жизнью города на Неве.
  Кому решать судьбу людей дано, с того многое и спросится. И не всякий выдержит это тяжелейшее испытание на ответственность перед СУДОМ ВРЕМЕНИ, СОБСТВЕННОЙ СОВЕСТЬЮ, ЛЮДСКИМ СУДОМ. Он же удостоился чести быть внесенным за свою деятельность, еще при жизни, в отечественные и зарубежные справочники.
  Возрождающаяся сегодня память о героике прошлого, без чего, как известно, нет и будущего, побуждает настойчиво и последовательно воспитать у молодежи, особенно армейской, чувство патриотизма при наличии у многих призывников бездуховности и гражданской пассивности. Памятуя при этом, стереотипными лозунгами и общими фразами о любви к родине, патриотизму не научишь. Здесь необходима конкретика, живые иллюстрации к памятным датам военной славы наших вооруженных сил. И, очевидно, начинать нужно с семьи воина, его рода, члены которого в своем большинстве воевали в Великой Отечественной войне, приводя примеры героических дел из истории своей части, лучших представителей народа в боях за Родину, в труде за Победу.
  И в этом отношении фигура генерала Попова весьма характерна. Личность яркая, неординарная и как военный деятель, и как человек, могущая стать образцом для широких масс воинской молодежи. Стать человеком, с которого можно делать жизнь.
  И наверное сказ об этом замечательном человеке, отважном воине следует закончить словами многотомной военной энциклопедии: "Генерал армии М. М. Попов участвовал в планировании операций и успешно руководил войсками под Ленинградом и под Москвой, в Сталинградской и Курской битвах, при освобождении Карелии и Прибалтики. Он вошел в плеяду полководцев и военачальников, который "успешно осуществляли руководство операциями на суше, на море и в воздухе", оставаясь верным раз и навсегда принятой присяге".
  
  Примечание:
  
  1. ЦАМО СССР - Центральный архив Министерства обороны СССР.
  2. ЦГАСА - Центральный государственный архив Советской Армии.
  3. Архив МО СССР - Архив Министерства обороны СССР.
  4. ИВИ - Институт военной истории Министерства обороны СССР.
  5. История ЛВО - История ордена Ленина Ленинградского военного округа.
  6. РЦХИДНИ - Российский Центр хранения и изучения Документов Новейшей Истории.
  7. ЦГИА - Центральный Государственный Исторический архив.
  Литература, архивные и другие материалы
  1. А.М. Василевский. Дело всей жизни. - Политиздат, М., 1978, с.309.
  2. С.М. Штеменко. Генеральный штаб в годы войны. - Воениздат, М., 1973, с.433.
  3. К.К.Рокоссовский. Солдатский долг. Воениздат, М., 1968, с.433.
  4. Военно-исторический журнал N 10, с.127,1972г.
  5. Дневник М.П. Попова. Дни моей жизни. 1874 - 1961 г. с.67-77, хранящийся у автора.
  6. ЦАМОСССР, 13января 1977 N 7/74985; Серафимовический ЗАГС, Волгоградской обл., 6/1-1977, N4.
  7. ЦГАСА10/8, 1978,N 684/Л. 1-4.
  8. Там же.
  9. Военно-исторический журнал N 978, N 10. с. 125.
  10. Там же, с. 126.
  11. История ЛВО. Воениздат. М., 1974, с.123-184. Генерал-полковник Ф. Гальдер. Военный дневник.
  12. Там же, с. 204, Пер. с нем. Воениздат, М., 1971. с. с. 314, 316, 320.
  13. Там же , с. 223.
  14. А.А. Новиков. В небе Ленинграда. Изд. "Наука", М., 1970, с. 130.
  15. Великая Отечественная война Советского Союза. Краткая история, Воениздат, М.,1965, с.84.
  16. История второй мировой войны 1939-1949 гг., т.5, Воениздат, М., 1975, с.251
  17. Генерал армии М.М. Попов. Южнее Сталинграда. Сталинградская эпопея, Изд. "Наука", М., 1968, с. 641-643.
  18. Там же, с. 649.
  19. Военно-исторический журнал, 1961, N2, с. 73-74.
  20. Там же, с.668.
  21. История второй мировой войны 1939-1945 гг., т.6, то же издание, 1976, с.132-134.
  22. Тамже, с. 136-137.
  23. С.М. Штеменко, Генеральный штаб в годы войны, кн. 2-ая, Воениздат, М., 1973, с.484.
  24. "Ленинградская правда" от 30/1-1943 г.
  25. Л.М. Сандалов. На московском направлении. Наука, 1970, с. 338.
  26. История второй мировой войны 1939-1945 гг. Воениздат, М., 1976, стр. 158, т.7.
  27. Маршал Советского Союза Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. "Новости", М., 1974, с. 143.
  28. История второй мировой войны 1939-1945гг. т.7, Воениздат, 1976, с. 158.
  29. М. М. Попов. Фланговыйудар Брянского фронта. Военно-исторический журнал 1959 г. N10, с. 487-488.
  30. С.М. Штеменко. Генеральный штаб в годы войны. М., кн. 2-я, Воениздат, М., 1973, с. 487-488.
  31. Тамже, с.274.
  32. ИВИ. Документы и материалы, ф. 1, on. 1, д.34, л.6.
  33. С. Стрешинский, И. Франтишев. Генерал Симоняк. Лениздат, 1971, с.277-278.
  34. М.М. Попов, генерал армии. В боях за город Ленина. Сб. Оборона Ленинграда 1941-1944, Наука, Л., 1968, с.65,67.
  35. АЯковлев. Цель жизни, М., Политиздат, 1970,с.338.
  36. Российский Центр хранения и изучения Документов Новейшей истории" N 607 от 27.05.94, Пушкинская ул. ,155.
  37. С.М. Штеменко. генеральный штаб в годы войны. Воениздат, М., 1968, книга 1, с.276.
  38. Аркадий Ваксберг. Немой заговорил. Литературная газета, 8/VI-94.,?23, (5503).
  39. Известия ЦК КПСС, N 9, 1990, стр. 215.
  40. А.М. Сандалов. На московском направлении. "Наука", 1960, с.358.
  41. ИсторияЛВО Воениздат, М.,1974, с.415-416.
  42. Там же , стр. 417.
  43. К.Ф. Трибуц. Моонзунд наш! Пароль Победа, Лениздат, 1969, с.564-565.
  44. Краснознаменный Балтийский флот 1844-1945 гг. Изд. "Наука", М., 1975, с. 104.
  45. История ЛВО, Воениздат, М., 1974, с.419.
  46. В.Ф. Трибуц Моонзунд наш! Пароль "Победа", Лениздат, 1969, с. 575-576.
  47. История ЛВО, Воениздат, М., 1974 с. 423.
  48. М.М. Попов. Курляндский "котел". Пароль "Победа", Лениздат, 1969, с. 585-586.
  49. М. Стрешинский, Ф. Франитишев, Генерал Симоняк, Лениздат, 1976, с.352.
  50. М.М. Попов. Курляндский "котел". Лениздат, 1969, с. 588.
  51. Тамже, с.594-595.
  52. История ЛВО, Воениздат, М., 1974,с.432.
  53. Н.К. Кузнецов. Адмирал флота. Крутые повороты. "Правда", 29 июля 1980 г. N
  211.
  54. Советская военная энциклопедия. Воениздат, М., 1978, т.6, с.454.
  55. Великая отечественная война. Планета, М., 1982, с.385.
  * 56. История второй мировой войны 1939-1945 гг., Воениздат, М., 1979, т. 10, с.367.
  57. Архив МО СССР. ф. 217, он. 1224, д.6237, л.97.
  58. Газета "На страже Родины!" от 13 мая 1945 г.
  59. А.М. Василевский. Дело всейжизни. Изд. 3-е, 1978 г., с.499.
  60. Глобус. Научно-худ. сборник "Детская литература", 1990, с.61-64.
  61. Г.К. Жуков. Маршал Советского Союза. Кратко о Сталине. "Правда", 20января 1989 г., N 20 (25738), с.З.
  62. Н Кузнецов. Адмирал флота. Крутые повороты. "Правда", 29 июля 1988 г. ?221.
  63. Н.С. Хрущев Воспоминания "Огонек" 1989, ? 33, с.28.
  64. Александр Чаковский. Время действий. "Литературная газета", 1993, N 18, с.З.
  65. М. Стрешинский и И. Франтишев. Генерал Симоняк., Лениздат, 1971, с.347-348.
  66. А.А. Новиков. Главный маршал авиации. В небе Ленинграда, "Наука", М.,1970, с. 110.
  67. К.К. Рокоссовский. Солдатский долг, Воениздадг, М., 1968, с.116-117.
  68. Н.С. Хрущев. Воспоминания, "Огонек", 1989, N 35 с. 12.
  69. ЦГАСА 16.8,1978, N 684- л.1.
  70. ППЖ - На жаргоне военных лет: "полевая передвижная жена"
  7Ц А. Яковлев. Цель жизни. Политиздат, М" 1970, с.351.
  72. Военно-исторический журнал, 1972, N 10, с. 127.
  73. Газеты "Красная звезда", "Известия" от 20 июня 1962 г.
  14. "Красная звезда", пятница, 25 апреля 1969 г.
  75. Советская военная энциклопедия. М., 1978, т.6, с.454; т.2,1976, с.67.
  
  
  Санкт-Петербург
  1995г.
  
Оценка: 7.34*7  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"