Аннотация: Разбирая зимой летние записи, находишь в этом море крупицы удовольствия.
Ланжерон. Середина лета. Просто лежу.
Мимо обстоятельно, т. е. с шумом и гамом, тянется к морю многочисленное семейство. Всем слышно, что к Изольде Соломоновне, приехали родственники, и она выгуливает их детей на пляж.
- А ну кА, ша, чтоб я всех слышала.
Изольда Соломоновна рассаживает на песке орду загорелых возбуждённых детишек.
- Чтоб где сижу, там всех и вижу. Купаться в панамках, чтоб я вас могла пересчитать.
Несколько секунд и клубок детских тел с визгом ухнул в море. Изольда Соломоновна расположилась на одеяле, надела тёмные очки и развернула газету. Промежду прочим, поверх очков и газеты, она внимательно ведёт учет панамок.
- Бора! И де Бора?
Бородатый мужчина, оборачивается и недоумённо:
- Женщина, в Одессе нет боры.
- Это вы мне говорите? Обычно таки да, но не сегодня. Сегодня это ещё тот Бора!
- Но обычно бора дует в сторону моря с гор, а в Одессе их нет.
- Наш Бора и без гор всё время дует в сторону мора.
- Бора рождается в горах, - не сдаётся мужчина.
- И это вы мине будете говорить? Нет, я конечно, не буду утверждать категорически, иде он родился, но вот за как, знаю точно. И слава богу, что он ещё Бора, а не Ваня
- Бора это ветер, - кричит мужчина.
- Ветер, это то, что у вас под шляпой, а мой Бора в панаме.
Бора, паршивец, иди с мора. Ты уже так скукожился, что тебя из здесь не видно.