Для Миранды ("Маринки") в качестве подарка (извини, что не съедобное).
Помидор.
На столе, покрытом белоснежной скатертью с рюшечками, стояла фаянсовая тарелка на коей степенно, даже как бы снисходительно, покоился спелый помидор.
За столом на дубовой табуретке сидел, сгорая от нетерпения, голодный господин. В одной руке он сжимал только что раскрученную салфетку для промокания губ, в другой же - столовый нож. Он явно намеревался произвести нехитрые действия над изящным, сочным овощем, но что-то останавливало его... Взгляд его становился как будто менее жестким и голодным, а язычок, до сего момента время от времени непроизвольно появлявшийся у уголков губ, вдруг спрятался и замер.
Легкий ветерок, проникавший через форточку в сие помещение, нежно ласкал свободно свисающие края скатерки. Яркие лучи солнца играли сами с собой в зайчики: то отражаясь от блестящих столовых предметов, то исчезая в тени проплывающего мимо облачка.
В просторной тишине все казалось величественным и степенным.
Да и сам помидор как-то приосанился, повеселел. Он то и дело подмигивал голодному господину солнечным бликом, отражавшимся от его спелой, лоснящейся корочки, и показывал, что вовсе он и не красного цвета, а примесь перламутра в солнечных лучах делают его грациозно изящным и поистине достойным восхищения. "Эх, ": словно шепот срывался с его невидимых губ - "кабы мог я повернуться вот хоть этим бочком... Я и вовсе стал бы неотразим!".
И словно волшебные звуки чудесной музыки парили в тот миг вокруг голодного господина, зависшего со столовым ножом над спелым помидором. Казалось, он и вправду что-то слышит, забыв на миг обо всем: об искрящемся в глазах крике проголодавшегося желудка, о зачесавшемся отчего-то кончике носа и о том, что правая нога уж затекла, наверное, и надо бы ее немного распрямить...
Что слышал он? Какие видения возникали перед его застывшим взором? Какие мысли, навеянные легким ветерком, ураганом носились в его голове? Как знать... Быть может, именно этот спелый овощ и вправду о чем-то рассказывал своему невольному слушателю...
Быть может, он напомнил ему о бархатном дыхании ее юности, о стройном стане, нежном изгибе шеи, о розовых, чуть приоткрытых в сияющей улыбке, устах, о белоснежном платье с такими странными и обворожительными рюшечками и ободками...
Быть может, это и не ветерок вовсе, а пальцы ее нежно касаются его плеч и озорно трепещет от того его жесткая шевелюра.
Быть может, и в руке его покоится вовсе не столовый прибор, а нечто страстно желанное и стремительно ускользающее...
Быть может, и не сидит он вовсе, а кружится с ней в бесконечном танце, с застывшей на губах блаженной улыбкой. И только счастье вокруг... музыка сфер, как говорили древние... искрится и сияет его радость, поет и трепетно колышется его сердце...
"Ах, что же я наделал!" - восклицает вдруг в сердцах голодный господин и резко встает из за стола, скрипнув о мраморный пол дубовой табуреткой.
Вот уж выскользнул и столовый нож из его руки, и упала рядом с тарелкой измятая салфетка...
И взгляд его устремлен уж вдаль и полон одновременно надежды и отчаяния!..
И только сияющий в солнечных лучах помидор незаметно подмигнул своему случайному собеседнику: "Ах, стало быть, красив же я, однако...".