В центре потолка тускло горела в абажуре электрическая лампочка. Маленькое зарешёченное окошко было настолько покрыто слоем пыли, что сливалось в одно целое с серыми стенами этого маленького помещения под названием камера предварительного заключения. Саша, лёжа на спине, смотрел в потолок и думал о тех событиях, которые произошли с ним накануне. Он, здоровый в общем-то парень девятнадцати лет от роду, никак не мог понять, как такое могло случиться именно с ним. Всю свою, пускай ещё совсем короткую, жизнь он верил в жизненную справедливость и на протяжении всех этих лет всегда отстаивал её.

Родился он в маленьком посёлке городского типа и был старшим ребёнком в семье. Кроме него в семье росли две сестрёнки и самый младший брат Колька, который в этом году пошёл в первый класс. Отец всю свою жизнь проработал и продолжал работать на автопредприятии водителем, и мать когда-то работала там же диспетчером, но вот уже несколько лет, как уволилась и занимается воспитанием детей и ведением домашнего хозяйства. Если бы не было этого хозяйства, вероятно, им пришлось бы жить ещё беднее, так как корова и разная домашняя живность, вплоть до кур, являлись хорошим подспорьем в нелёгкой жизни.

Все дети также были задействованы в работе по уходу за живностью, и Саша хорошо знал цену этого труда. Он редко жалел себя, так как рос старшим, и ему приходилось больше заботиться о младших и о матери, которой он, несмотря на хорошую успеваемость в школе, всегда находил достаточно времени на помощь в ведении этого немалого хозяйства. В его обязанности входило нарубить дров, принести с колонки достаточное количество воды, убрать за скотиной, а когда наступала огородная страда, там только успевай! Нельзя сказать, что младшие не участвовали в ведении хозяйства, девочки больше занимались по дому около матери, а Колька, младший брат, чаще был на подхвате у Александра - так его стала уважительно называть с недавнего времени мать. И вот сегодня ему, как никогда, почему-то стало очень жаль себя.

Перед его глазами стали пробегать картинки его детства. Саша рос хорошим и послушным мальчиком. До того, как ему пойти в школу, самым близким и родным его воспитателем была бабушка - мать отца, которая жила вместе с ними. Он помнит, как она умерла - ему тогда было восемь лет, и он перешёл во второй класс. Он плакал, как и взрослые, и никак не мог поверить, что больше она никогда не будет ему рассказывать сказок и разных интересных историй, что больше никогда она не будет вместе с ним выполнять домашнее задание и проверять выученные уроки. Он до сих пор ещё помнит всех героев тех сказок, которые боролись за добро и справедливость. Добро всегда побеждало зло, и в этом не было ничего удивительного, просто иначе и быть не может - так считал он. Он так же, подобно тем героям, заступался в школе и на улице за маленьких и слабых, не допускал, чтобы кто-то из ребят мог обидеть девочку в классе. Он любил читать и читал, будучи школьником, очень много книг о войне, где также описывались подвиги героев войны, отдававших свою жизнь ради мира и справедливости на земле.

Он верил в этих героев, он верил в народ, среди которого живут и существуют эти герои, а сегодня то, что случилось с ним, доказывает обратное. Доказывает, что сегодня нет места в жизни таким героям, что герои могут жить и существовать только среди сплочённого народа, где каждый неравнодушен к судьбе другого, где все за одного и один за всех. Что же произошло в нашей жизни? - в который раз задавал он себе вопрос и не мог до конца ответить на него. - Если сегодня в обществе более понятны подлость и ложь, если каждого члена этого общества волнуют, прежде всего, личное благосостояние и спокойствие, если никто сегодня не подаёт руки помощи тому, кто в ней остро нуждается, то такое общество и народом-то назвать нельзя. Это просто какое-то население, где каждый живёт сам по себе. А где же тогда государство в лице правительства, чиновников и правоохранительных органов? Оно тоже само по себе, никому ни до кого нет дела. Выходит, что народ и государство существуют раздельно. Но это же парадокс! - он никогда об этом так не задумывался. И имеет ли он право так думать, и что может заставить его приходить к такому страшному умозаключению? Его мысли вновь вернулись к воспоминаниям.

В школе Саша учился хорошо, если и были иногда тройки, то это было очень редко. Родителям, при всей их занятости, не хватало времени контролировать его учёбу, и он самостоятельно стремился окончить школу хорошо. Иногда он ездил вместе с отцом на машине, а когда стал чуть постарше, то отец иногда доверял ему руль старенького КамАЗа, и ему это очень нравилось. Он уже в шестом классе решил стать автомехаником, так как ему нравилось ремонтировать и приводить в порядок любой автомобиль. Он часто помогал копаться в старом Москвиче соседу, и тот часто доверял ему полностью тот или иной ремонт. Поэтому, окончив школу, он без всяких сомнений подал документы в автотехникум, который находился в районном центре, на расстоянии шестидесяти километров от их рабочего посёлка, и успешно выдержал вступительные экзамены. За хорошие оценки при сдаче экзаменов ему, как одному из немногих, выделили место в общежитии техникума. Это было неплохим подспорьем для проживания в городе. У него была составлена своя программа. Она заключалась в окончании техникума за три года обучения, служба в Армии, где он мечтал о службе по своей же приобретённой профессии, а вернувшись домой, он хотел поступить на работу на то же самое автопредприятие, где работает его отец. Эту программу даже одобрил директор этого предприятия Иван Николаевич. Но всему этому, возможно, не суждено будет сбыться. Он вот уже вторые сутки находится здесь - и никакой определённости. Он опять, в который раз, пытается восстановить всю цепь событий того вечера, когда он попал сюда.

В тот вечер он проводил Машу домой. С ней он знаком и дружит уже около полугода. Она также учится в автотехникуме, на первом курсе экономического отделения. Она ему очень нравится, так как совсем не походит на большинство девчонок, которых он видит и встречает в этом городе. Она живёт с одной матерью. Отец их оставил давно, и она плохо помнит что-либо о нём. Живут они скромно, в служебной однокомнатной квартире. Мать трудится в ближайшей конторе ЖКХ, которая и выделила ей эту площадь для проживания. Познакомился он с Машей в библиотеке техникума, куда он зашёл сдать какие-то учебники, и увидел её. Она готовилась к зачёту и что-то конспектировала, а он сел рядом, чтобы заполнить свою библиотечную карточку. Так легко и непроизвольно они познакомились, и вот уже на протяжении нескольких месяцев продолжается их дружба. За всё это время они ни разу не поссорились и каждую последующую встречу ждали с нетерпением. Сокурсники и знакомые в шутку называли их одним именем: Саша-Маша. Но они не обижались.

В тот вечер, как всегда, он проводил Машу домой в девять вечера. Её мать в этом вопросе была очень строгой и не позволяла дочери задерживаться позднее этого времени. Саша шёл по центральной улице по направлению к общежитию, ему всегда нравилось ходить этой дорогой, любуясь вечерним городом. На этой же улице находится автосервис, в котором он по выходным ремонтирует автомобили, директор сервиса его уважает и доверяет проводить сложные ремонты. Это даёт возможность освободить родителей от того, чтобы помогать ему материально, как это планировалось с самого начала учёбы. Более того, он сам старается как-то помогать им. Вот уже год, как он живёт в этом городе. И он каждый раз предстаёт перед ним в каких-то новых неповторимых красках.

Проходя мимо центрального кинотеатра, он увидел двух молодых людей, пытающихся насильно усадить молодую девушку в легковой автомобиль. Она очень громко кричала и призывала хоть кого-то на помощь. На вид ей было не больше пятнадцати лет, она была чем-то похожа на его младшую сестру Настюху, ей в этом году будет четырнадцать. Не раздумывая, он подбежал к ним и попросил молодых людей отпустить девушку, на что ему ответили:

- Иди, куда шёл, парень, и не вмешивайся пока.

Затем последовало предупреждение нецензурной бранью. Саша резким движением всё-таки сумел вырвать из рук одного из них отбивавшуюся девушку, которая, воспользовавшись этим, тут же убежала.

- Тебе что, нужны проблемы? - угрожающе закричал на него один из них и замахнулся на Сашу неизвестно откуда вдруг появившимся обрезком металлической трубы.

Вокруг, не оборачиваясь, торопливо проходили люди, даже некоторые с детьми, и не обращали на всё это никакого внимания. Саша, немедленно среагировав, сумел увернуться от занесённого удара, и раздражённый мощный удар пришёлся на голову напарника, который тут же рухнул на колени. Саша не стал ждать второго удара и вырвал из рук нападавшего увесистый, кусок трубы. Во время этой схватки и потасовки отвалилась задняя дверь автомобиля, так как она всё это время находилась открытой и использовалась, как опора и девушке, сопротивлявшейся бандитам, и этим же бандитам, завязавшим драку.

Подъехал милицейский патруль, и очень не вовремя. Стали подходить прохожие, скопилось с десяток зевак. Пострадавшие в один голос стали обвинять во всём Сашу, что будто бы это он напал на них, требуя куда-то подвезти, да ещё угрожал своей трубой. Саша пытался объяснить, что он помогал девушке освободиться от этих двоих, но они дружно отрицали присутствие какой-то девушки, это, мол, его выдумка. Прохожие также не подтвердили присутствия какой-либо девушки во время драки. Быстро приняли решение одного срочно в больницу, остальных двоих, в том числе и Сашу, - в отделение. Доставленных наскоро оформили, особенно не вникая в суть дела, и посадили по отдельности в камеры, сказав, что утром придёт следователь и займётся ими. Так он оказался здесь.

Утром его увели к следователю, где он начал отвечать на вопросы: где, как, почему, откуда и.т.д. Следователь, ещё достаточно молодой мужчина лет тридцати, постоянно отвлекался на телефонные звонки и тут же сам кому-то звонил, и все разговоры по телефону касались чисто личных его житейских дел. Было видно, что ему абсолютно наплевать на всё, что ему пытается объяснить подозреваемый - так он назвал его с самого начала допроса. Наконец, он достал какую-то бумагу и сказал, что вот объяснение пострадавшего, который на данный момент в больнице, и вот протокол задержания, из чего выходит, что это Саша напал на пострадавших и причинил им физический и материальный ущерб в виде порчи имущества, то есть автомобиля. Было похоже, что он не поверил ни одному слову из сказанного задержанным или делал вид, что не поверил ему. Это огорчало и настораживало. После всего он попросил ознакомиться и подписать протокол допроса на каждой странице, в котором Саша показал всё, как было на самом деле, а следователь добавил, что освобождению он пока не подлежит и будет здесь находиться ещё два дня, а дальше, как прокурор решит. Потом он оценивающе и внимательно посмотрел на него и пообещал не позднее, чем завтра, сообщить о его месте нахождения родителям.

И вот уже второй день он находится в этой камере абсолютно один, где даже поговорить и посоветоваться не с кем, а может, это специально делается, чтобы кто-то поопытнее и пограмотнее не подсказал бы ему, как надо действовать в таких случаях. Его никто больше не вызывает, никто не интересуется им, как будто все забыли о его существовании.

Этим летом они с Машей ездили в гости к его родителям на целую неделю. Это было непросто организовать, так как пришлось долго уговаривать мать Маши. И только после того, как Саша пообещал ей, что ничего дурного в отношении Маши он не допустит, только тогда она позволила им съездить к нему домой. Именно там, гуляя у реки, они поклялись друг другу никогда не расставаться и всю жизнь делить все трудности и неприятности вместе. Он живо представил себе, как она, вероятно, обеспокоенная его исчезновением, не раз прибегала в общежитие. Но там никто ей ничего не мог сказать о нём. А искать его здесь она вряд ли догадается. С одной стороны, и хорошо, что она ничего не знает о том, куда он попал, а с другой, наоборот, она уже, вероятно, чего только не передумала о том, что могло с ним случиться. Сегодня, как обещал следователь, о нём сообщат родителям, для которых также это будет громом среди ясного неба. Как им объяснить, что он ни в чём не виноват, как перенесёт это событие мать, у неё в последнее время часто болит сердце, хотя она это всячески скрывает. Он никогда не приносил для родителей никаких особых неприятностей и тем более таких проблем, как эта.

Следователь действительно сдержал своё слово и сообщил о месте нахождения Александра Лопатина не только родителям, но и директору техникума, дополнительно запросив на него характеристику. Отец Саши, Николай Иванович Лопатин, узнав об этом, особенно не расстроился. Он рассуждал чисто по-мужски: мало ли что может случиться у молодёжи. Ну, подрались, бывает, подержат для острастки и отпустят. Он и мать успокаивал и запретил ей собираться ехать в город, сказал, что съездит один, разберётся на месте и ей обо всём расскажет. Назавтра он взял отгул и первым автобусом должен будет выехать.

Около шести вечера к ним приехала Маша, которая до сих пор ещё ничего не знала о Саше, со слабой надеждой найти его дома. Она была заплаканная, и мать, увидев её в таком состоянии, решила, что с сыном действительно произошло что-то непоправимое. Она кинулась к девушке расспрашивать её, но, поскольку та вообще ничего не знала, они заплакали обе. Опять вмешался отец, успокоил обеих и сказал, что завтра они вместе с Машей поедут в город и там увидят сами, что ничего страшного с их сыном не произошло, а Маше предложил сегодня остаться у них ночевать. Она охотно согласилась. Проснувшись, как обычно, в шесть утра, Николай Иванович сразу почувствовал, что жена в эту ночь спать не ложилась. Выйдя на кухню, он ещё более удивился, увидев за столом вместе с женой Машу. Было впечатление, что и она также не спала этой ночью. Топилась печь, и на плите готовился завтрак, на приступке стоял перевёрнутый вверх дном подойник, это означало, что Зорька, так звали корову, уже накормлена и подоена. Он поздоровался и вышел во двор. Пёс Шарик выглядывал из конуры и, глядя на него, поскуливал. "Видно, правда, собаки чувствуют беду", - подумал он и закурил. Умывшись здесь же во дворе из умывальника, он посмотрел на часы, они показывали четверть седьмого. "Надо поторопиться, - решил он, - чтобы успеть на семичасовой автобус".

Следователь районного УБОПа Галкин Сергей Сергеевич пришёл на работу в этот день чуть ли не на час раньше. Сегодня он ночевал не дома, а у любовницы. С женой накануне они разругались, и он уже несколько дней не живёт дома, ночует иногда у друзей, иногда у знакомых подружек, так случилось и сегодня. Он вошёл в кабинет, сел за стол и стал разбирать скопившиеся за последние дни дела. "Что делать с этим пацаном? - подумал он, раскрывая его дело. - Похоже, что он не врёт, и, возможно, действительно так оно всё и было. Эти двое так называемых потерпевших слишком путаются в показаниях, в которых столько несовпадений. А этот парень, похоже, не врёт, лицо открытое, честное". Галкин знал, что он редко ошибается в людях, и ему почему-то очень хотелось помочь этому парню. "Ладно, посмотрим на его характеристику, а там видно будет. Правда, один из этих двоих является сыном местного депутата, его предупредил об этом вчера начальник. Надо полагать, что папаша зашевелился и будет прилагать все усилия, чтобы обелить своего отпрыска".

Он ознакомился с актом и сметой ремонта Тойоты, которой было уже более десяти лет от роду. "Надо же, как оперативно сработали", - и подытожил сумму за ремонт. Получалась достаточно круглая сумма, семьсот долларов. "Она вся, наверное, столько уже не стоит", - подумал он и закрыл дело. "Опять же начальник вчера распорядился отпустить этого второго пострадавшего под подписку о не выезде, который, если верить парню, сам трубой ударил дружка своего. Мордочка у него была слишком вызывающая и неприятная, чем-то похож он на отца своего, глазки такие же, бегают туда-сюда, туда-сюда, как у крысёнка, и вот такие сегодня пытаются править всеми и вся! А когда я сказал ему, что он может поменяться местами с так называемым хулиганом и разбойником, нельзя было не заметить, как он вздрогнул. Вот возьму и отпущу парня, пусть что хотят делают со мной, всё надоело, тем более, что и вся семейная жизнь идёт к разводу, уехать бы куда из этой дыры. А что, если отдать некоторые сведения о случившемся с сыночком депутата Ирине?" Это была его давняя знакомая журналистка, которая очень любила подавать горяченькое на страницах местной и областной печати. "Пусть с ней встретятся, например, родители и сокурсники студента Лопатина, пусть попрыгает этот депутат, пусть пообъясняется. Возможно, на публикации откликнется и эта таинственная девушка, сегодня она единственный свидетель, который смог бы помочь парню. Надо будет, с ней встретиться после того, как встречусь с родителями и получу характеристику".

Неожиданно в дверь постучали.

- Войдите, - сказал он и подумал: - кто бы это мог быть в такую рань?

Дверь открылась, на пороге кабинета он увидел мужчину и с ним молодую девушку. Когда мужчина представился и представил девушку, он попросил девушку остаться за дверями, а мужчине предложил сесть за стол. Галкин слушал отца, который рассказывал ему о сыне и понимал: отцу впервые в жизни приходится находиться в такой ситуации. Тот ругал сына, обещал сам, как следует наказать его, утверждал, что подобное больше никогда не повторится и.т.д. Следователь остановил его и сказал, что сыну могут быть предъявлены статьи за хулиганство или даже за разбой, и это очень серьёзно, но следствие работает и попытается разобраться в случившемся.

- Я постараюсь решить вопрос с руководством об освобождении вашего сына с подпиской о невыезде до суда, если таковой случится, а вам необходимо сегодня принести мне его характеристику из техникума, чтобы не ждать её по почте.

Кроме того, он ознакомил отца с актом о повреждении автомобиля и попросил на всякий случай изыскать и подготовить указанную сумму денег, около восемнадцати тысяч рублей.

- Но это, возможно, и не понадобится, - постарался успокоить он отца, заметив, что для его семейства это была ощутимая и значительная сумма.

Николай Иванович вышел от следователя расстроенным, но, когда Маша кинулась к нему с расспросами, он, взглянув в её напуганные глаза, попытался улыбнуться и сказал, что всё обстоит именно так, как он и говорил, и расстраиваться нечего. Они сели на автобус и вместе поехали в техникум за характеристикой. Директор техникума встретил их достаточно любезно, характеристика была уже отпечатана и лежала у секретаря на подпись. Прочитав характеристику - её готовил преподаватель, который курировал группу, где учился Саша - директор сказал, что с такой аттестацией и рекомендацией можно представлять на орден, но тут же поправился и пояснил, что действительно студент Лопатин заслуживает такого отзыва, и, если потребуется, они могут послать в милицию своего представителя для защиты. И поставил свою подпись. Поставив у секретаря печать, Николай Иванович посоветовал Маше пойти на занятия или домой отдыхать, она некоторое время возражала, но в итоге согласилась и поехала домой. Вручив в руки следователя доставленную характеристику, Николай Иванович поехал по указанному адресу на встречу с журналисткой Ириной Николаевной. Он был предупреждён о том, что ему нужно сказать, что, будто бы, это он сам проявил инициативу рассказать о своём сыне и о том, что с ним произошло, в газете.

Он ехал уже под вечер в автобусе домой. "Интересная женщина, эта журналистка, и говорит очень красиво, вот только курит много. Красивая женщина, ей это ни к чему", - думал Николай Иванович. Она на самом деле произвела на него большое впечатление, а главное, вселила надежду на справедливость, за которую, как она сказала, они вместе будут бороться до конца. Он не совсем понимал, зачем за справедливость нужно так бороться, это ведь то же самое, что правда, и выходит, что правда в наше время нуждается в защите. "Когда она успела так ослабеть и неужели ложь сегодня намного сильнее правды?" - так он думал, уже подъезжая к дому.

От остановки автобуса до дома ему оставалось пять минут ходьбы. Он шёл и уже думал о том, где сейчас можно было бы перехватить немалую, надо сказать, сумму денег. "Занять не у кого, сегодня все живут от получки до получки, разве только что-нибудь продать. А что он может продать на данный момент? - подумал он и вдруг вздрогнул: - Зорьку. Нет, нет, этого не переживёт жена и дети тоже, она же кормилица, она так любима всеми, и продать ее на мясокомбинат значит отправить на бойню. И соседи по улице, которые давно являются постоянными покупателями Зорькиного молока, не переживут этого, так как предпочитают только её молоко и в какой то степени также, по своему, влюблены в неё. Нет, нет, надо что-то другое придумать, да и долго ли мы протянем без неё? Не будет её, мы не выживем. Надо будет обратиться к директору, он мужик рассудительный, может быть, и поможет деньгами. Завтра же подойду. Жене ничего пока говорить не буду".

С этими мыслями он вошёл во двор своего дома. Жена и дети уже выбежали во двор, увидев его из окна заранее, ещё идущего, по дороге, и встречали с вопросительными выражениями на невесёлых лицах. Он, как мог, опять успокоил жену, сказал, что виделся со следователем и, обманув её, добавил, что и с Сашей тоже, что тот жив, здоров и скоро будет освобождён и приедет домой.

Утром отец попал к директору, рассказал ему свою невесёлую историю, произошедшую с сыном, и получил обещание, что, как только потребуются деньги в указанной сумме, он их тут же получит, оформив беспроцентный кредит на один год, и будет погашать этот долг в счёт зарплаты.

Саша находился в камере уже третий день. Благо, у него, как у многих юношей, ещё не росла борода, и он, несмотря на все неудобства, продолжал ещё выглядеть более-менее сносно. Он ничего не знал о том, что происходит за пределами его заточения, и всё это беспокоило и пугало. Ближе к обеду его вновь повели к следователю. На этот раз следователь показался ему более внимательным, нежели в первый раз. Последовал вопрос, не пересмотрел ли он свои предыдущие показания, на что Саша ответил твёрдо, нет. Хорошо ли он запомнил девушку, которую он так геройски освобождал - на что он также ответил утвердительно, так как помнил до сих пор её испуганное лицо, и ему казалось, что он сможет выхватить одним взглядом это лицо из целой толпы. Ему ещё раз было сказано, в чём его обвиняют, какие наказания могут последовать за эти обвинения, был подан лист бумаги с подпиской о невыезде, где он расписался и был отпущен на свободу. Когда он находился уже в дверях, следователь сказал ему, что родители и его девушка всё знают.

Оказавшись на улице, Саша не мог сразу определиться, куда ему направиться. Пойти к Маше - она может быть в это время на занятиях, в техникум - он также не видел смысла именно сейчас появляться там, оставалось только общежитие. На вахте общежития дежурила тётя Поля, она сразу шутливо спросила его, где это он загулял, его все ищут, а он, видите ли, как ни в чём не бывало, гуляет, уж не жениться ль собрался. Он поприветствовал ничего не подозревающую женщину, умолчав о том, где он на самом деле пропадал почти что трое суток, махнул рукой и поднялся в свою комнату. В комнате никого не было, видно, ещё никто не вернулся с занятий. Он решил сейчас же сходить в душевую, принять душ и привести себя в порядок.

После душа захотелось лечь в кровать, укрыться с головой одеялом и поплакать, как это бывало в детстве, когда кто-то незаслуженно его обижал, крепко уснуть, а потом, проснувшись, забыть обо всех обидах и продолжать жить так же беззаботно, как и прежде. Нет, надо встретить после занятий Машу, это главное, а иначе что она может подумать о нём, пропал и не спешит на глаза появляться, а вечером последним автобусом срочно домой, чтобы родителей успокоить, тем более, что и следователь сказал о том же, чтобы я не медлил со встречей с домашними. В техникуме он узнал, что Маша на занятиях сегодня и вчера отсутствовала. Обеспокоенный этим известием, он направился к ней домой. Может быть, заболела, - думал он, - и ничего не знает о том, что случилось с ним. Что же тогда имел в виду следователь, сказавший ему, что его девушка в курсе всего, что с ним произошло, может быть, он что-то перепутал? С этими мыслями он уже стоял около её двери и нажимал кнопку звонка.

Дверь распахнулась, и Маша бросилась к нему, обняв и прижавшись всем телом, она плакала, и он никак не мог освободиться от её объятий и успокоить, чтобы она перестала плакать. Она была дома одна, мать была ещё на работе.

- Рассказывай, рассказывай! - просила она. - Рассказывай, что с тобою случилось!

Они сидели рядом на диване, он гладил её волосы, вытирал большими пальцами рук её слёзы, которые продолжали течь по её щекам, и ему было настолько хорошо и спокойно, что ни о чём не хотелось говорить, тем более вновь вспоминать весь этот кошмар. Он целовал её глаза, губы, говорил о том, как он её любит, как он скучал по ней. И она также отвечала ему тем же, продолжая, тем не менее, плакать. Когда она успокоилась, он сказал ей, что сегодня вечером он должен будет съездить к родителям домой. Она ответила, что поедет вместе с ним, и просила не отговаривать её, так как она это уже решила и менять это решение не собирается. Она опять прижалась к нему, стала шептать ему на ухо, как она его любит, как она испугалась, что больше никогда его не увидит. И самое главное то, что она очень хочет в данный момент, прямо сейчас, наконец-то, стать его женщиной. Он держал её в объятиях и думал как ему поступить, ему не хотелось её обижать, тем более, что он и сам не раз это всё представлял в своих фантазиях и в снах. Он очень любил её, как никогда ещё и никого, но это прозвучало очень неожиданно и, как ему показалось, не в самый подходящий момент. В любую минуту могла появиться мать и сама, возможно не желая того, могла им нанести достаточно тяжёлую душевную травму.

Обдумав всё это, он крепко поцеловал её в губы и сказал, что он и сам давно мечтал об этом. И что она обязательно станет его первой женщиной, а он её первым мужчиной сегодня ночью, у него дома, если только она не передумала ехать вместе вечером к нему домой. Потом он спросил её, готова ли она, если что с ним случится, ждать его освобождения, и она ответила, что будет ждать и любить его столько, сколько понадобится. Они сидели, крепко обнявшись, и молчали. Они понимали, что каждый из них думает об одном и том же, внутри звучат одинаковые слова и звучит одинаковая мелодия. Любые слова в такой ситуации являются абсолютно лишними, и только абсолютная тишина и ощущение друг друга дают возможность влюблённым наполнять свои души и сердца истинной и настоящей любовью. Оба, вероятно, думали, что, не будь этого не совсем ординарного и малоприятного случая с Сашей, вряд ли их зреющие чувства раскрылись бы так ярко и необыкновенно, как это произошло сейчас. Вдруг Маша встрепенулась и спросила его, кушал ли он сегодня, и бросилась на кухню что-то готовить ему. Он помогал ей и любовался её красивыми руками, только сейчас почему-то он заметил, какие у неё красивые шея и грудь.

Перекусив, они стали собираться к поездке, в это время пришла с работы мать. Она выглядела усталой и, может, поэтому, не очень-то удивилась присутствию Саши. Поприветствовав его, она пошла на кухню и стала разбирать принесённые в сумке продукты. Маша предупредила Сашу до этого, что мать с ней не разговаривает за то, что она не ночевала сегодня дома, поэтому он решил сам поговорить с ней сейчас и хоть как-то разгрузить гнетущую обстановку. Он зашёл на кухню, сел за стол напротив матери и попросил у неё разрешения поговорить с ней. Она удивлённо посмотрела на него, но кивнула головой, давая понять, что она согласна. Он позвал Машу и, когда она вошла, встал рядом с ней, взяв её за руку, обратился к её матери с просьбой разрешить ему просить руки её дочери. Для Маши это было большей неожиданностью, чем для матери, и она вопросительно смотрела на Сашу, краснея и прижимаясь к нему всё ближе и ближе. Мать посмотрела на них обоих и спросила, где они и на что собираются жить, и что будет с их учёбой, на что Саша ответил, что он уже обо всём подумал и готов к этим трудностям. Потом он сказал ей, что сегодня они собираются объявить это его родителям. Она встала, обняла дочь, затем их обоих и поцеловала того и другого в лоб, пожелала удачной дороги и прошла в комнату, сославшись на усталость и головную боль.

Родители Саши отнеслись к этому решению более эмоционально и радостно, чем её мать. Это, видимо, было связано больше с той радостью, которую они ощущали в освобождении сына из-под стражи. Отец одобрил решение сына, сказав, что его выбор очень правильный и что с такой верной и надёжной девушкой, как Маша, он будет счастливым человеком, и что он в этом уже имел возможность убедиться. Мать Саши просто молча подошла к Маше, обняла её, как дочь, и это было красноречивее всяких слов. Сестрёнки Настюха и Варюха также присоединились к матери и по очереди её обнимали и поздравляли, Только брат Колька хранил достоинство и не выказывал по этому поводу никаких чувств.

- Ну, что, девки, - обратился отец ко всем, - давайте по такому торжественному случаю стол накрывать. - И женская часть семейства, включая Машу, дружно засуетилась на кухне. Все были довольны, отец много шутил, и Саше казалось, что не было никакой драки, не было никакой камеры заключения, не было ничего вокруг, кроме его семьи и его самой красивой девушки на свете, которую он любит и будет любить всю свою жизнь.

Проснувшись утром, Саша увидел Машу, которая сидела рядом, подогнув под себя ноги. Он вспомнил, как вчера мать после ужина проводила их обоих на террасу, где была уже заправлена ею для них постель, и пожелала им доброй ночи. Ему казалось, что они не спали всю ночь. Так оно и было. Маша действительно не спала, а он под утро на какое-то время уснул, видимо, сказались предыдущие ночи, которые он практически не спал. Она смотрела на него и улыбалась, он виновато улыбнулся ей в ответ и стал извиняться за то, что, сам не зная как, не выдержал и уснул. Он хорошо помнил, что они собирались не спать в эту ночь вообще. Он притянул её к себе, поцеловал, она обняла его, и они лежали так ещё некоторое время. Она нежно шептала ему на ухо, как она вчера вечером боялась этой ночи. А он обошёлся с ней очень осторожно и нежно, и она благодарна ему за это.

- У нас была самая прекрасная и божественная ночь, - шептала она, - я никогда её не забуду до конца своей жизни, спасибо тебе за это.

Он держал её в объятиях и думал о том, что он теперь несёт ответственность не только за себя одного, как это было до настоящего времени, но и за неё. И эта ответственность гораздо серьёзнее и выше. Мысли почему-то опять перенесли его в кабинет следователя, к разговору о том, что ему может грозить за то, что ему приписывают. А если такое произойдёт, то как и на кого он оставит здесь Машу, и смогут ли они вместе вынести все эти испытания, которые враз навалятся на них обоих? Тут он вспомнил, что отец вчера дал ему телефон и адрес журналистки Ирины Николаевны, с которой он сегодня обязательно должен встретиться. Отец предупредил его, что это очень важно, и поэтому сегодня после занятий он обязательно созвонится и встретится с этой женщиной. Счастливая и наивная, как никогда, Маша просила его не ехать сегодня никуда, а провести весь день вместе. При другой ситуации он охотно бы согласился на это предложение. Но сегодня он не мог себе этого позволить и сказал ей, что они поедут на занятия, а после занятий сходят в ЗАГС и подадут документы. А после этого ему предстоит важная встреча в редакции, которую он не может отложить или перенести. Немного подувшись, девушка согласилась и добавила, что теперь она, как молодая жена, всегда и во всём будет слушаться мужа.

Ирина Николаевна, журналистка районной газеты, в которой она работала уже более десяти лет, никогда не была замужем, хотя выглядела достаточно обаятельной и симпатичной женщиной. Она нравилась мужчинам, но романы, которые завязывались, были недолговременными, так как, почувствовав её силу характера и умение во всём быть лидером, мужчины быстро оставляли её. Она не обижалась на них и умудрялась впоследствии переводить закончившийся роман в крепкую и надёжную дружбу. Точно так же когда-то стал её верным и надёжным другом Сергей Галкин. Как журналистка, она была очень талантлива и специализировалась больше на криминальных статьях. Удивительное чутьё никогда не подводило её, и она умела всегда вовремя выхватить и осветить именно тот материал, который производил большой резонанс в городе. Даже когда главный редактор не решался пропустить тот или иной материал, она легко находила возможность опубликовать его в областной прессе. Иногда на неё подавали в суд чиновники, требуя опровержения того или иного факта из их жизни, но очень жалели потом об этом, так как скандал приобретал ещё больший размах, и им ничего не оставалось, как смириться с этим, а нередко и оставлять свои должности. Главный редактор по достоинству ценил её талант и внутренне понимал, что без её статей и публикаций газета потеряет свою злободневность и популярность, которой она сегодня обладает. Поэтому в ответ на неофициальные и недвусмысленные намёки со стороны некоторых чиновников администрации и даже кое-каких местных депутатов на то, чтобы он любыми способами освободился от неё, он обещал им, не желая портить с ними отношений, подумать, как это сделать. Хотя делать ничего не собирался. Начальнику районной милиции также нередко приходилось объясняться на разных уровнях, как она, какая-то журналистка, находит те или иные материалы, которые находятся ещё в режиме следствия и не получили огласки. Определить это было невозможно, так как следователей, дающих ей порой такую информацию, она всячески оберегала, ссылаясь на достоверность своей информации, полученной от потерпевших или их родственников, обратившихся к ней по своей инициативе.

Когда Галкин встретился с ней лично и рассказал ей о парне, попавшем в столь неприятную ситуацию, описав все детали дела, она охотно согласилась приложить все силы, чтобы вывести на чистую воду, так она всегда выражалась, этих двух якобы пострадавших сынков - она уже знала чьих. Повстречавшись с отцом и с его сыном Сашей, она выстроила схему своих действий, в которые входило и собственное журналистское расследование. Во-первых, она встретится с преподавателями и сокурсниками этого молодого юноши и с руководством автосервиса, где по выходным Саша работал уже более полугода. Далее надо дать небольшую заметку в газете о том, что произошло у центрального кинотеатра с указанием точного времени произошедшего и попросить эту спасённую девушку, как единственного свидетеля, который может и обязан помочь своему спасителю, обратиться в редакцию к ней лично. Дальше останется наблюдать за тем, как себя поведут так называемые пострадавшие и их папочки, а то, что они тут же засуетятся, она не сомневалась.

Следователь Галкин получил немалый разнос от руководства за то, что так необдуманно и несерьёзно поступил с подследственным Лопатиным, отпустив его на свободу с подпиской о невыезде. И хотя он уверял, что парень никуда не денется, что в этом деле много неясного, что в настоящее время разыскивается единственный свидетель причины возникшей драки, его предупредили, что за всё это он может серьёзно поплатиться. А что касается девчонки-свидетельницы, сказали ему, если он её выдумал, то точно также найдёт какую-нибудь девку и подговорит её выступить в этой роли. На это он ответил, что существует процедура опознания, проведение которой не даст никому обмануть следствие. Он обещал провести достаточно качественно следственные мероприятия, тем более что на данный момент пострадавшие путаются в своих показаниях, и он не может такой сырой материал оформлять и направлять в суд. На что ему было сказано, что если бы его самого кто-то ударил трубой по голове, он бы ещё не так путался бы со своей памятью. Ему определили последний срок завершения расследования - через три дня и не более того.

С этим он и вышел из кабинета начальника, решив сегодня же вечером встретиться с Иришей - так он её звал неофициально. Нужно было узнать, как она собирается раскручивать этот узел, который он сам ей преподнёс. Он чувствовал, что какие-то силы уже подключились к этому делу, и его не оставят в покое, пока он не передаст дело в суд в таком виде, каком оно находится в данный момент, где уже определены пострадавшие и преступник. Он хорошо знал и догадывался, от кого это всё исходит, и понимал, что сейчас будет много зависеть от того, как пойдут дела у Ирины.

Василий Фёдорович Зудов вернулся домой раньше, чем обычно. Он проживал в своём двухэтажном коттедже на окраине города. Отпустив водителя, он вошёл в дом, и было заметно, что он находится далеко не в лучшем расположении духа. "Мало своих забот и проблем, - думал он, - а тут ещё этот стервец подкидывает неприятности на мою голову". Он уже знал, что случилось с его сыном от него самого, тот, не таясь, рассказал отцу, как происходило всё на самом деле: и как они свалили всю вину на этого парня, и как он нечаянно разбил голову своему дружку. Будучи всегда уверенным в себе, Василий Федорович позвонил в тот же вечер начальнику УВД города, это был его давнишний знакомый и должник, и получил от него обещание, что он лично проследит за тем, чтобы этот хулиган получил по заслугам.

До сегодняшнего дня он был уверен, что всё так и будет, пока не прочитал небольшую заметку в газете. Он бы и этой заметке не придал большого значения, если бы не увидел, кто её написал. Он хорошо знал методы этой бой-бабы - так многие называли эту журналистку, Ирину Николаевну. Он хорошо помнит, как несколько лет назад она проводила своё журналистское расследование по его торговой сети магазинов на предмет незаконной торговли палёной водкой. Тогда это событие едва не стоило ему лишения свободы за связь с криминалом и изготовителями поддельной продукции. Хорошо, что нити этого производства тянулись в Чечню, и следствие на этом этапе было остановлено. А сколько же тогда пришлось ему выложить денег по разным инстанциям, чтобы хоть как-то не дать этому пожару разгореться! Сейчас он прекрасно понимает, против кого она опять затевает свои игры. Он хорошо помнит последнюю их встречу и её слова о том, что они ещё встретятся, обязательно встретятся, что она просто уверена в этом.

И вот теперь, когда Василий Федорович стал депутатом городского собрания, ему никак не нужны эти её игры, в которых она не преминет вспомнить о тех недалёких его деяниях, о которых он и сам сегодня старается забыть. Ей наплевать на его сына, ей нужен он, а его сын-дурак просто оказался хорошей наживкой в этой игре. Он крикнул жене, чтобы удостовериться, дома она или нет, и она, спустя некоторое время, появилась, выразив удивление, что как это он вдруг так рано и дома. Часы показывали шесть вечера.

- Где наш охламон? - спросил он её раздражённо.

- Надо же, заинтересовался, - ответила она, - двадцать лет не интересовался, а теперь посмотрите, зачем он тебе вдруг понадобился? Если надо, позвони ему и поинтересуйся, он, наверное, не меньше меня удивится, что отец, наконец-то, стал интересоваться им.

Она на ходу, посмотрелась в зеркало у камина и сказала, что уже опаздывает на массаж и будет дома не раньше десяти, с этим и ушла. Он слышал, как заработала её машина, и продолжал некоторое время прислушиваться к её удаляющемуся и затихающему гулу. Скоро ему будет пятьдесят, чего же он добился в этой жизни, счастлив ли он? Да, действительно, он много работает, это старая привычка, но счастливым почему-то он себя от этого не чувствует. Два раза в год он выезжает куда-нибудь на море, раз в неделю, а то и два они собираются с друзьями в бассейне с девочками. Он ходит на спортивный корт, старается держать себя в хорошей физической форме, но где же ощущение счастья?

Он вдруг вспомнил свою молодость, когда он только окончил техникум советской торговли и был назначен заведующим отделом промышленных товаров в городском универмаге. Какое это было время! Он тогда возглавлял комсомольско-молодёжную бригаду продавцов, какая это была насыщенная и интересная жизнь! Как они все тогда были счастливы, рвались преобразовывать и улучшать методы обслуживания и торговли, как они старались отдать бескорыстно всё лучшее, чем обладали во имя этих идей по переустройству торговли своего универмага! Ностальгия по прошлому навеяла ему образ той, в которую он был так фантастически влюблён. Это была Наташа из отдела тканей. Он долгое время не мог ей признаться в своих чувствах, а когда однажды это случилось, счастливее их не было никого в целом свете. "Да, - подумал он, - за всё в жизни рано или поздно приходится платить, как и ему сейчас за то, что оставил её ради этой мымры, его жены.

Тогда, он хорошо помнит это, его вызвали в городское управление торговли и предложили должность заместителя начальника управления. Как же тогда они вместе с Наташкой радовались этому событию, какие строили грандиозные планы. Но всё произошло по-иному. Как он мог допустить тогда это! Но что произошло, то произошло. На одном из вечеров празднования какого-то праздника в управлении начальник познакомил его со своей дочерью. Она была старше его на три года, уже разведена, детей при браке у неё не было. Через два месяца он, сам того не ожидая, принял её решение выйти за него замуж. Была организована грандиозная по тем временам свадьба, на которой невесте были вручены ключи от квартиры, а ему ключи от нового Москвича 412. Вот, наверное, с этого момента у него и закончилась счастливая жизнь. Наталья, не дождавшись его свадьбы, уехала куда-то на север. Он слышал, что она вышла, якобы удачно, замуж, что у неё двое детей. "Где, интересно, теперь она? Как живёт, вспоминает ли о нём? Наверное, да, - чуть ли не вслух произнёс он, задумавшись. - Возможно, и она так же несчастлива, как и он".

Память вновь перенесла его уже к той семейной жизни, в которой ему пришлось начать жить. Детей у них долго не было по её вине, она очень много времени проводила в разных больницах и клиниках и, наконец, ближе к тридцати годам родила мальчика. Ребёнок много болел, она много времени проводила с ним в больнице, вот тогда-то, наверное, он и пристрастился гулять, то есть изменять ей. Она чувствовала это и делала вид, что ничего не знает и не замечает. Казалось, её единственной целью в жизни была семья и наличие в ней ребёнка, а что до мужа, то она никогда его не любила, как и не любила никого до этого. И ей было всё равно, какой он живёт жизнью. Так сложилось и продолжается до настоящего времени. Она сегодня ведёт независимый от него образ жизни, как духовный, так и материальный. Во время приватизации торговой сети тесть умудрился приватизировать большую часть магазинов города и передать дочери львиную долю акций и только небольшую часть зятю. Так он обезопасил будущее своей дочери, а зятя обрёк на воловью работу, на обеспечение блага и процветания этих акций.

Сыном он действительно не занимался. На работу уезжал рано, когда сын еще спал. Да что сын! И жена никогда не вставала и не провожала его на работу! Возвращался он тоже поздно, когда они уже спали. Это была очень странная семейная жизнь, он мог бы не появляться дома два или три дня, и этого могли бы не заметить в семье. Но были дни, которые они были вынуждены проводить вместе, - выходные на даче. Это было святое, и никто не мог нарушить этот обычай, заведенный в своё время ещё тестем. Тесть давно умер, а традиция жила.

Василий Фёдорович не раз предлагал супруге расстаться с этой уже довольно старенькой дачей, так как не видел смысла в ее дальнейшем содержании. Но жена возражала, утверждая, что это единственное, что осталось у неё от памяти отца, и она до конца жизни будет сохранять и содержать этот небольшой участок, разработанный и ухоженный в своё время её отцом. Возможно, в этом её капризе, так думал муж, лежала совсем иная причина, а именно то, что эта дача давала возможность ей видеть и ощущать хотя бы раз в неделю своего мужа рядом и создавать для окружающих иллюзию семьи.

Он достал из рабочего портфеля сегодняшнюю газету и стал вновь перечитывать маленькую заметку. На первый взгляд, действительно, заметка казалась безобидной, её мог бы написать и сам этот парень или его родители, и связи журналистки с какими-то работниками милиции не просматривались.

Зазвонил сотовый телефон, на табло высветилось имя сына.

- Я тебе был зачем-то нужен? - спросил он его.

- Да, - ответил он ему, - и чем скорее, тем лучше для тебя же самого.

- Хорошо, сейчас буду, - буркнул сын и отключил телефон.

"Чем он занимается в последнее время? - подумал Василий Федорович. - Учёбу в институте забросил, в армию не пошёл, мамочка сумела найти у него тридцать три болезни. Нигде не работает, а живёт и гуляет же на что-то". Сколько мать даёт ему на карманные расходы, он никогда не интересовался, но догадывался, что это далеко не самые скромные суммы их общего домашнего бюджета. Что может ждать его сына впереди? Он иногда задавал себе этот вопрос, но, не находя никакого ответа, успокаивался и продолжал так же жить и работать до каких-то следующих событий, связанных с его сыном. Но это происходило редко, и он никогда не пытался до конца продумать этот вопрос, чтобы разработать для него какую-то программу и настоять на исполнении сыном этих рекомендаций. Сменить свой праздный образ жизни, который не принесёт ничего хорошего, как ему самому, так и родителям.

Во время этих раздумий он как-то сразу не заметил, как появился в комнате сын.

- А, пришёл, - сказал он и показал ему на кресло, что стояло напротив, приглашая сесть. - Ты читал это? - спросил он, показывая ему газету.

- Нет, - ответил сын.

- А ты вообще что-нибудь и когда-нибудь читаешь? - не сдерживая себя, закричал он. - Так вот возьми и почитай! - и бросил перед ним на журнальный стол газету.

Сын, не совсем понимая, что происходит, не сразу нашёл злополучную заметку, а когда прочитал, вопросительно поднял глаза на отца.

- Так вот, сынок, ты должен разыскать эту девку быстрее, чем она появится в редакции, - сказал он сыну.

- А где я найду её, если её тем вечером в первый раз видел? Я с ней не знаком!

- Так какого же ты (дальше шёл мат) приставал к ней? Чего тебе от неё нужно было? - вновь повысив голос, спросил отец и, не дожидаясь ответа, сказал, что если он не успеет её найти, то пусть пеняет сам на себя. - А сейчас вон отсюда, видеть тебя не хочу! И газетку эту прихвати с собой, - закричал он ему вслед, - почитайте и поразмышляйте вместе с дружком, если ты ему ещё не совсем отбил мозги.

Юля Исаева пришла сегодня из школы чуть раньше обычного. У неё целый день болела голова, сказывалось, видимо, что в прошедшую ночь она долго не могла уснуть. Накануне вечером она, просматривая местную газету, наткнулась на заметку, и вновь перед её глазами предстал тот ужасный вечер. Она шла домой от подруги, и тут эти двое - наглые и противные. Спасибо тому парню, если бы не он, то неизвестно, чем бы всё кончилось. А теперь он, оказывается, сам находится в беде, и она, естественно, обязана помочь ему. Только вот мать вчера заняла противоположную позицию, стала её отговаривать что-то предпринимать, опасаясь, что эти хулиганы могут ей навредить, если узнают, кто она такая.

- Не надо вмешиваться в эту историю, - говорила она ей, - забудь и успокойся!

"Ах, если бы жив был отец, - подумала Юля. Отец год назад погиб в аварии на заводе, где работал бригадиром электриков. Случился пожар, и он, пытаясь отключить электроэнергию, по просьбе пожарных, сгорел сам, но электроэнергию всё же отключил. Наверное, он бы посоветовал ей откликнуться на эту статью. Но мать была против. Конечно, можно понять её, как она устала за этот год от судов по факту гибели отца. Как она сказала вчера, что уже третий суд никак не может решить вопрос о назначении пенсии по потере кормильца. Дошло до того, что отца начали обвинять в собственной гибели. Будто бы он сам виноват, что возник этот пожар, и всё для того, чтобы владельцам этого завода не тратиться на положенные выплаты и назначение дополнительной пенсии на оставшуюся сироту, являющуюся его дочерью. Мать говорила: "Видишь, какие сегодня у нас суды, кто больше заплатит, тот и прав, а у нас с тобой денег нет, чтобы связываться с этими двумя подонками, кто у них родители, мы не знаем. Ты вон говоришь, что они были на иномарке какой-то, значит и родители у них небедные, а потому в любом случае засудят этого парня, и стоит ли тебе бегать туда, всё равно бесполезно, только себе навредишь". Юля всё понимала, о чём говорила мать, и даже во многом с ней была согласна, но забыть тот страшный вечер никак не могла. Она до мельчайших подробностей помнила, как на хорошо освещённой улице взывала о помощи к прохожим, и ни один из них даже не оглядывался в её сторону, не то чтобы оказать какую-то помощь.

А вот он оказался совсем иным человеком. Она хорошо запомнила этого молодого человека, его решительное красивое лицо. Он был один против их двоих и не испугался. Сама она была очень перепугана и когда с его помощью вырвалась, не думая ни о чём, воспользовавшись этим моментом, тут же убежала, забыв о своём спасителе. Что он теперь может подумать о ней! Она ведь даже не успела тогда поблагодарить его, а теперь, когда ей эта возможность предоставляется, она готова прятаться и не высовываться, как ей советует мать. В своей жизни она ещё никогда не дружила с мальчиком, а сейчас почувствовала где-то в глубине души, что очень хотела бы иметь такого друга, как этот смелый и отважный юноша. Нет, она уверена, что если бы был жив отец, он бы ей посоветовал бежать быстрее туда, чтобы спасти этого несчастного юношу, а не прятаться. Наверное, она так и сделает, и посмотрела уже в который раз на телефон, указанный в газете. В конце концов, она вполне взрослый человек, год назад получила паспорт и имеет право самостоятельно принимать решения.

Она взяла в руки газету и подошла к телефону. Цифры номера телефона редакции были мелко напечатаны и прыгали перед глазами. Она взяла ручку и аккуратно переписала номер на полях газеты достаточно крупным шрифтом.

- Алло, говорите, редакция вас слушает, - услышала она в трубке женский голос.

- Я по поводу статьи, - произнесла она тихим и неуверенным голосом, - вы просили позвонить, я и звоню вам.

- Это очень хорошо, что вы позвонили, - ответил ей уверенный женский голос, - это прекрасно, нам необходимо с вами встретиться, когда вам будет удобно?

- Я не знаю, - ответила Юля, - можно в школе после уроков, - и она назвала свою школу, фамилию и класс.

Положив трубку, она взяла ручку и стала старательно затушёвывать переписанный ею номер телефона на полях газеты, чтобы мать не заметила и не поняла, что она всё же позвонила. Потом, посмотрев на эти почеркушки, она взяла и скомкала газету. Посмотрев, куда можно спрятать улику, она спокойно вынесла её в подъезд и бросила в мусорный люк. Если мать спросит об этой газете, она скажет ей, что унесла её в школу и там где-то оставила.

Ирина Николаевна была очень рада звонку этой девочки. Она встала и, привычно закурив, ходила по кабинету и строила дальнейшие свои действия. "Да, как ни крути, девочка должна подать заявление в милицию, как пострадавшая, надо будет сказать об этом Галкину. Согласится ли она на это, если до сих пор этого не сделала? Надо хорошо будет подумать о предстоящей встрече, неизвестно, как она ещё поведёт себя завтра". Она села за стол и набрала сотовый телефон Сергея Галкина. Не приветствуя и не здороваясь с ним, она произнесла единственно короткую фразу: "Она позвонила, нам с тобой надо сегодня же встретиться, жду", - и положила трубку, не дожидаясь ответа. Они и раньше очень часто обменивались таким образом информацией, когда требовалась какая-то конспирация, и хорошо понимали друг друга без лишних слов и объяснений.

Через два часа они встретились, и Сергей изложил ей свои соображения по поводу дальнейших своих действий. Но она не согласилась с ним, заверив его в том, что она совсем не уверена, что девочке не будет угрожать какое-то воздействие со стороны так называемых пострадавших, никто не знает, что они могут предпринять по отношению к ней. Она рассказала ему о своём плане действия, который заключался в следующем.

- Во-первых, - сказала она, - я могу уже сейчас позвонить нашему общему знакомому Зудову и обрадовать его тем, что пострадавшая девушка найдена, и теперь его сын автоматически превращается в подозреваемого насильника. То же самое ты должен будешь сказать своему начальнику, который тут же, я уверена в этом, побежит сообщать обо всём тому же Зудову. Кроме того, я скажу ему, что готовлю острый материал о жизни и быте детей-переростков на ярком примере его сыночка, и тогда, я уверена в этом, он вынудит твоего начальника сделать всё возможное, чтобы закрыть это дело. Они отзовут свои заявления и все претензии к Лопатину. При этом наша девочка может оставаться до конца в тени, и ей вряд ли будет что-то угрожать от этих монстров.

Галкин, как всегда, поразился находчивости и логике Ирины и выразил полное согласие с её выводами, хотя у него чесались руки, чтобы запустить это дело на полную катушку при изменившихся новых обстоятельствах. Но он согласился с ней, что для объявившейся девочки подойдёт гораздо лучше вариант Ирины, который ничем не сможет навредить ей.

Так всё и произошло, все прогнозы на предстоящие и дальнейшие события, задуманные Ириной Николаевной, сбылись точно так, как она и предполагала. Следователь Галкин на очередной оперативке у начальника управления доложил, что девушка, которую он искал, найдена, и теперь кардинально меняется картина всего происшедшего у центрального кинотеатра.

- Ну, и кто она такая? - не замедлил спросить его начальник.

Галкин ответил, что для сохранения тайны следствия, он не может огласить это. Более того, он не сомневается в том, что, сделай он это сейчас, ее имя тут же будет известно тем самым якобы пострадавшим, за действие которых он сегодня поручиться не может.

- Это что за недоверие к своим коллегам?! - закричал находящийся явно не в себе начальник. - Ты что себе позволяешь, ты кому здесь не доверяешь, может быть, и ко мне у тебя нет доверия?

- Да, и вам в том числе, - ответил он, прямо глядя в глаза своему руководителю. - Я думаю, что завтра вы попросите меня вообще закрыть это дело, так как об этом вас будет просить сам Зудов, а отказать ему в этом вы не посмеете, так что давайте подождём до завтра.

Повисла гнетущая тишина, никто и никогда не позволял себе так публично намекать на связи руководства милиции с власть имущими города. Изменившись в лице, начальник закричал на Галкина:

- Вон из кабинета и никуда не отлучаться со службы! Мы с тобой ещё сегодня разберёмся, я тебя вызову! Вон!

- Есть, - ответил Галкин и покинул кабинет.

А в это время Ирина Николаевна решила сама позвонить господину Зудову. Она уже удачно встретилась с Юлей, ознакомилась со всеми событиями, произошедшими в тот вечер, и постаралась успокоить её тем, что она примет все меры к тому, чтобы Юля оставалась до конца развязки этого дела в тени. Она нашла в своей старой записной книжке координаты старого знакомого, так она его назвала, вспоминая о нём, и набрала найденный номер его сотового телефона, надеясь, что он не изменился и нет необходимости звонить ему через секретаря на работу.

- Здравствуйте, - поприветствовала она его и представилась. Последовала значительная пауза. - Вы меня помните, Василий Фёдорович? - и, не дожидаясь ответа, она попросила его найти сегодня время, чтобы встретиться с ней по вопросу, который весьма для него будет интересным и безотлагательным. После некоторого молчания, Зудов согласился на встречу и сам назначил время и место.

Встреча проходила в небольшом кафе, где Зудовым был заказан отдельный кабинет с превосходно накрытым столом. Официант проводил её в этот кабинет, предложил устраиваться и пожелал приятного аппетита. Вскоре после его ухода появился Василий Фёдорович. Она заметила, что с тех пор, как она видела его в последний раз, он очень изменился, выглядел усталым и несколько постарел. Как старую знакомую, он поприветствовал её и сказал, что очень жалеет, что с тех пор они ни разу не встречались, тем более, что он не таит на неё никакого зла, да и сколько времени прошло.

- Но давайте, прежде чем говорить о делах, пообедаем, - сказал он и предложил налить ей вина, чтобы выпить за всё хорошее и удачу.

Она не отказалась. Он подробно рассказывал ей о своей работе, как в торговле, так и в общественной жизни, имея в виду городское депутатство. О своём здоровье, о своих родителях, которые ещё живы и требуют за собой особого ухода, который он старается обеспечивать в полной мере, как любящий сын. Он говорил обо всём на свете, но только не о своей семье. Она сама спросила его об этом и увидела, как ему стало нехорошо, он вмиг как-то сник и будто постарел, видимо, для него эта тема была далеко не из приятных. Ей вновь стало жаль этого человека, так как она чувствовала, что за то время, которое они не виделись, этот человек изменился. Она не могла уловить, в чём именно, но чувствовала, что не ошибается.

И вдруг она поняла, что этот человек уже давно не имеет семьи, что он как бы отделился внутренне от нее и её проблем. Что семья эта его интересует только как факт самого семейства, а не как семейноый очаг, в который всегда стремится большинство счастливых в браке людей. Желая хоть как-то разрядить создавшуюся обстановку, она сказала, что ей кажется, будто они сейчас сидят вдвоём в ресторане, в который он пригласил её поужинать. Он внимательно посмотрел на неё и ответил, что он был бы очень рад это сделать, если она не возражает. Она смотрела на него и неожиданно почувствовала, что краснеет, как девчонка, что с ней происходило очень редко, да и то когда-то давно, ещё в далёкой молодости. Возникла какая-то неловкость, и они оба не знали, как выйти из этого положения, продолжая молча смотреть друг на друга и прекрасно понимая, что в их отношениях зарождается какое-то новое и не совсем ещё понятное для них обоих чувство.

Это интриговало и пугало. Василий Фёдорович так же, как и она, почувствовал перемены в своих чувствах по отношению к ней. Буквально сегодня после её столь неожиданного звонка он думал о том, что ещё потребовалось от него этой бой-бабе. Какую она опять готовит ему неприятность, что она задумала на этот раз? И вот он сидит перед ней, и от тех чувств не осталось следов. Он чувствовал, насколько ему приятно сидеть напротив неё, он мысленно разговаривал с ней и был уверен в том, что и она делает то же самое, и они, да, они слышат и понимают друг друга без всяких слов. Он знает, что она одинокая женщина, единственное, что осталось ей, так это отдаваться полностью своей работе, а у него разве не то же самое, разве он не одинок так же, как и она? Такое же ощущение, он помнит, у него уже было, это было давно, в молодости, когда он так любил девушку по имени Наташа, с тех пор он никогда не ощущал ничего подобного. Он начинал понимать, что взаимное молчание, которое они оба, как сговорившись, не нарушают, несколько затянулось, и необходимо было что-то предпринять, чтобы выйти из этого состояния.

Он посмотрел на неё, извинился и спросил, что она хотела ему рассказать при встрече. Она не сразу поняла, о чём он спросил её, и некоторое время вопросительно смотрела на него. Ему стало страшно неловко за то, что он некстати и так невовремя нарушил это взаимное молчание, которое, как ему казалось теперь, начинало объединять и даже роднить их души. Он повторил вопрос, и она, как бы очнувшись и возвращаясь в реальность, сказала:

- Да, есть разговор, он касается вашего сына, - и она вкратце описала ему всю ситуацию, в которой оказался его сын.

К её удивлению, он признался ей в том, что ему известно всё в этой истории до самых мелочей. На её вопрос, что он собирается предпринимать в этой ситуации, он неожиданно спросил, а чтобы она посоветовала ему сделать.

- Закрыть это дело, - ответила она, - то есть забрать поданные заявления и предъявляемые иски, это лучшее, что можно предпринять в сложившейся ситуации.

Что касается её, она сделает всё возможное, чтобы не допустить это всеобщей огласке. И на её удивление он согласился и пообещал завтра же с утра решить этот вопрос.

- А теперь, Ирина Николаевна, - сказал он, - я приглашаю вас завтра вечером со мной поужинать в честь нашего примирения и взаимопонимания. И она, себе на удивление, приняла его приглашение, не раздумывая.

На другой день Зудов позвонил в милицию и следом отправил туда же сына вместе с его дружком, чтобы они забрали свои заявления, поданные на Лопатина Александра. Следователь Галкин встретил их недружелюбно, но, тем не менее, соблюдая все формальности в этом случае, удовлетворил их просьбу и пригрозил обоим вслед, чтобы они больше ему не попадались на глаза. Ему теперь оставалось только сообщить о закрытии дела Лопатину и доложить об этом руководству. Это было сложнее, так как вчера вечером начальник при беседе с глазу на глаз сказал ему открытым текстом, что не собирается продолжать с ним совместно работать и в лучшем случае переведёт его работать участковым. Иного он и не ожидал. Это была цена недопустимого с его стороны благородства по службе.

С тех пор прошёл год. Саша с Машей возвращались домой. Они живут совместно, занимая отдельную комнату, выделенную им до конца учёбы в общежитии техникума. Через полгода, после защиты, он будет призван в армию, а она будет продолжать учёбу и верно ждать его. Всё у них будет хорошо, говорила она. К его возвращению она обязательно родит ему сына. Они брели по осеннему скверу, было очень красиво и тепло. Вдруг они услышали крик женщины, зовущей на помощь. Они увидели, как трое молодых людей избивают мужчину, а женщина, вероятно, его жена, пытается ему помочь и взывает прохожих об оказании помощи. Саша остановился и вопросительно посмотрел на Машу.

- Нет, хватит, достаточно, я тебя не отпущу. Нет! - жестко и решительно повторила Маша, - хватит с тебя благородства, не забывай его цену в наше время, - и, подхватив его под руку, быстро повела в абсолютно противоположном направлении, куда так же безразлично шли и другие люди парами и по одиночке.

Маша не дождалась из армии Сашу. Она родила ему, как и обещала, сына, Через полгода службы при якобы невыясненных обстоятельствах её муж, её Саша, погиб. Маша считает и уверена, что виной всему случившемуся является Сашино благородство. Она помнит, как её мать предлагала договориться за небольшую сумму о получении медицинской справки об освобождении его от службы в армии. Её хорошая подруга работает врачом в больнице и предлагала оказать помощь в этом вопросе, но Саша наотрез отказался тогда. И его отец сказал тогда, что это является долгом каждого молодого человека и поэтому пусть идёт и служит. "Какой долг, - думала она, - если государство давно забыло о своём долге перед стариками и детьми, перед вчерашними мальчишками, ставшими инвалидами в горячих точках, куда их послало то же самое государство. Как бы это ни выглядело, может быть, глупым или даже пусть ужасным, но она приложит все свои силы к тому, чтобы маленький Саша Лопатин, так она назвала родившегося сына, знал истинную цену благородства и никогда не повторил тех ошибок, которые погубили его отца. Она это твёрдо решила, и никто и никогда не сможет её переубедить в обратном. Поскольку она теперь уверена, как никогда, что не только в гражданском обществе, но и в армии цена благородства одна и та же".

1999 год.