Привалов Евгений Викторович : другие произведения.

Тень ворона. Часть 1. Фальшивый жемчуг (объединенная)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Объединенная версия первой части.


Тень ворона.

Часть 1. Фальшивый жемчуг.

  
   Глава 1.
  
   Ночные кошмары всегда являлись неотъемлемой частью нашей жизни. Пока ты еще маленький, они воспринимаются, как нечто естественное. Оно и понятно, мы только начинаем свой жизненный путь, многого не знаем об устройстве этого мира. А что может быть естественнее, чем страх перед неизвестным? Тем более, если рядом всегда есть кто-то старше, кто поможет справиться со страхом, объяснит, успокоит. Чем старше ты становишься, тем сильнее меняется твое отношение. Мы не любим делиться ночными кошмарами с окружающими, считаем их проявлением собственной слабости. Просто прячем страхи внутри себя, топим под грудой повседневных дел. Чаще всего это помогает. Но не всегда. С самого раннего детства меня мучает один и тот же сон. Нет, это не притаившийся в темном углу страшный монстр, не жуткий незнакомец, преследующий меня с оружием. Это было бы объяснимо, а значит и справиться с этим было бы гораздо проще. Потом меня научили не видеть снов, и привычный кошмар отступил, притаился где-то внутри. Долгое время я считал, что справился с ним, потом и вовсе забыл. Но год назад все изменилось.
  Пробуждение после кошмара всегда проходит тяжело. Разум, который еще несколько мгновений назад терзали неведомые силы, не сразу обретает привычную цельность. Некоторое время ты приходишь в себя, собираешь собственное 'я' по частицам, словно разбитую вазу. Ползаешь на коленках по полу, торопливо подбираешь осколки, пытаешься воссоздать общую картину и от излишней торопливости до крови режешь пальцы об острые углы. Память возвращается неохотно, ей мешает страх того, что мучавшие тебя демоны не сдадутся так легко и вот-вот прорвутся в этот мир.
  Так было и сейчас. Сердце готовы было вырваться из груди, в висках раздавался настойчивый стук. Я не помнил своего сна, от него остались ускользающие, но уже знакомые образы, преследующие меня очень давно. Туман, не дающий толком рассмотреть ничего вокруг; дорога, не имеющая ни начала, ни конца; голоса людей, казавшиеся во сне как будто знакомыми. Они говорили со мной, пытались что-то сказать...
   - Это был сон,- сказал я, уже в который раз стараясь убедить себя в этом.- Всего лишь сон... Снова этот чертов сон.
   Я медленно приподнялся и постарался сесть на кровати. Хотя так ее можно было назвать лишь с большой натяжкой. Скорее это была наваленная куча тряпья на старом, провонявшем человеческим потом, ромом и мышиным дерьмом матрасе, брошенном на пол. Я потер лицо рукой и поморщился - голова после сна болела ужасно, словно на ней станцевала орава пьяных матросов. Потянувшись к своему мешку, я нащупал полупустую фляжку с водой, открыл крышку и сделал пару быстрых глотков. Прохладная, живительная влага приятно растеклась внутри, хотя сейчас я не отказался бы выпить и чего-нибудь покрепче.
   Постепенно успокаиваясь и приходя в себя, я обвел взглядом комнату, в которой проснулся. Уже привычное за пять дней просторное помещении с вечным запахом сырости и вонью немытого тела. И немудрено, ведь это была каюта бывшего имперского корабля, ныне принадлежавшего торговой гильдии Верхнего Приморья. Когда-то такие корабли строились для нужд имперской армии и служили основным средством переброски по морю сухопутных войск. После Великой Войны и падения Империи, он, как и сотни других кораблей, в одночасье ставших ничейными, стал использоваться торговыми гильдиями для перевозки различных товаров и людей. Рядом со мной валялось множество таких же грязных лежанок. Но все они уже были пусты.
   - Странно, - подумал я. - Единственное, что могло заставить людей покинуть каюту и подняться на палубу - это прибытие в порт. Но тогда получается, что я спал чуть ли не целые сутки...
   Мои размышления прервали приближающиеся шаги, и в каюту по небольшой лестнице спустился один из матросов. Его имя за время путешествия я так и не запомнил. Звали его то ли Крюк, то ли Кряк. Матрос этот был из той породы людей, которые считают, что раз уж им довелось служить в команде на корабле, значит, они просто обязаны всем своим видом и каждым сказанным словом показывать свою морскую удаль. При этом он подражал самому обычному образу пирата, со всеми присущими этому словечками и выходками. Причем, я был готов поспорить на добрую сотню империалов, что сам он пиратом никогда не был, и своим поведением подражал всевозможным людским байкам. Очередной глупец, наслушавшийся трепа в многочисленных портовых забегаловках. Этот парень за пять дней плавания успел надоесть практически всем своей непрекращающейся болтовней. Ко мне он подходил пару раз, старался завязать беседу, но я на эти попытки совершенно не реагировал. Видимо, сейчас он решил предпринять последнюю.
   - Здорово братец, - весело воскликнул он, дружески разводя руками. - Ну и хорош же ты дрыхнуть, якорь мне в задницу. Почти сутки прошли с тех пор, как ты последний раз соизволил оторвать свою жопу от лежанки. Клянусь морским дьяволом, за всю жизнь я не видел большего лентяя и лежебоку, чем ты.
   - Будь добр, избавь меня от своего глупого трепа, на который ведутся лишь подпитые девки да портовые шлюхи, - сказал я, морщась от громкого голоса. Его крик только усилил головную боль, чем подпортил и без того скверное настроение. - А твое вечное желание засовывать все себе в задницу наводит на разные мысли.
   Я быстро взял себя в руки. Не стоило выдавать себя излишней говорливостью. За все путешествие я не проронил ни слова, и стоило придерживаться этого образа.
   - Когда можно будет сойти на берег?- продолжил я уже спокойным тоном.
   - Да братец, полон ты загадок, абордажный лом мне в .... ну да ты понял. Еще не скоро - приказ капитана. Сначала на берег спустят весь груз, пересчитают, проверят все, подпишут бумаги у портового начальника. А когда убедятся, что ничего из груза не пропало и ничего незаконного мы не привезли, тогда и вас, сухопутных крыс, спустят на берег.
   Я молча кивнул, давая ему понять, что удовлетворен ответом и продолжать беседу не намерен. Я отвернулся, чтобы собрать свои вещи, коих было не так уж и много. Небольшой мешок, в котором лежала фляга с водой, пара сухарей, вяленое мясо, сменная рубаха и прочая дорожная ерунда.
   - Да ладно тебе, братец! На берег сойдешь еще не скоро, не ближе чем через полчаса. Пока эти ленивые портовые дармоеды стаскают все на берег, пока этот засраный портовый кровопийца все осмотрит и обязательно найдет что-нибудь запрещенное, а капитан начнет торговаться насчет штрафа. Поведай уж мне, за каким таким хреном, ты проперся в этот славный городишко? Какая такая у тебя тут нужда? А то за пять дней ходки ты не обмолвился ни словом. Все сидел себе в углу да лежал, сидел да лежал. Мы уж с парнями стали ставки делать, поднимешься ли ты хоть когда-нибудь, хотя б по нужде. Другие-то вишь сидели, так сказать, общались. В беседе-то дорога короче кажется. Даже имени твоего я не знаю. А вдруг, какая-нить мадам в недалеком светлом будущем осчастливит меня маленьким спиногрызом, и я осяду в каком-нибудь вонючем городишке, ничем не лучше этого. И вдруг захочу я рассказать своему маленькому сопливцу, что, мол, так вот и так, любимый сыночек, пересек я вдоль и поперек все моря и океаны доселе известные. С кем только не довелось мне ходить в плавание, а такого веселого и разговорчивого парня, как один господин я не видал, болтаться мне в петле, если я вру. А я даже и имени твоего не знаю, чтоб сыночку поведать.
   - Не видишь что ли, крестьянин я. Приехал сюда подзаработать. Покоc уж не за горами, а рабочих рук, я слышал, тут не хватает. Может и возьмут на какую-нибудь ферму. Крепкие руки везде нужны.
   - Не больно-то они у тебя и крепкие,- почесал голову удивительно надоедливый матрос.- Да и не похож ты, братец, на крестьянина, разрази меня гром. Те, знаешь ли, все как на подбор здоровые, как быки, и при ходьбе обо все потолки башкой стукаются. Да еще за версту от них навозом несет. А ты, чей то, не больно уж крепок собой. Да и эти словечки твои опять же. От крестьянина то окромя "покос" да "навоз" и не услышишь ничего путного. А ты вон че бывало завернешь.
   - Крестьяне разные бывают, - ответил я. Не терплю я таких бесед, а больше них не люблю таких вот любопытных болтунов, вечно лезущих не в свое дело.
   - Ну как знаешь,- обиженно буркнул матрос. Он развернулся и направился к выходу, бурча под нос тихие проклятия в мой адрес. Уже на лестнице он обернулся и сквозь зубы добавил:
   - Добро пожаловать в славный Оббинг, чтоб его...
  
   Глава 2.
  
   Оббинг, являющийся главным морским портом Нижнего Приморья, был действительно славным городом. Однако известность он получил не своими мыслителями, известными художниками, поэтами или особо благоприятным уровнем жизни простого люда. Нет, он был славен обычными для крупного портового города вещами: повсеместной коррупцией со стороны властей, бандитскими шайками, контрабандистами и еще черт знает чем. Желающих перебраться с восточных берегов Верхнего Приморья в Оббинг в последнее время было немало, и буквально все местные жители старались урвать из этой ситуации хоть какую-то выгоду. Взять хотя бы работников и охранников порта, во главе с их начальником - господином Эберхартом. Они были всецело заинтересованы в том, чтобы находить в многообразии всевозможной завозимой утвари запрещенные товары, полный список которых, так до конца и не был утвержден окончательно и постоянно менялся. Именно поэтому недостатка в так называемых "штрафах за ввоз запрещенных товаров" никогда не было, и они исправно пополняли портовую казну. Она же в свою очередь пополняла казну городскую, чтобы городской совет, во главе с его величеством виконтом Альбрехтом, могли продолжать спокойно жить так, как они живут. А жили они, надо отметить, очень даже не бедно. Вон целый квартал отгрохали в черте города, да еще и окружили его дополнительной, в четыре человеческих роста, стеной и круглосуточной охраной на воротах. Не иначе как для того, чтобы, не приведи Элания, какой-нибудь простой человек не смел проникнуть в их квартал и напугать свои гадким видом и жутким невежеством какую-нибудь благородную даму. И она не была бы вынуждена от пережитого шока еще неделю отпаиваться благородным розовым вином с югов Ангшора, стараясь забыть пережитый кошмара.
   Но справедливости ради, стоит отметить, что, естественно, не только портовая стража и господин Эберхарт наживались на приезжих людях. В портовых тавернах трактирщики задирали цены так, что гадкая ухмылка никогда не сползала с их жадных физиономий. Они естественно знали, что торговые корабли стоят в порту недолго и оголодавшим до выпивки матросам выбора не остается. Да и нет у них такого желания, есть лишь страшная тяга поскорее опрокинуть в глотку с десяток кружек местного темного пива, известного по всей округе, как "оббингская красотка". Название это пошло из известной шутки, что после пары кружек такого пива любая портовая шлюха покажется писаной сиреной. Чего уж говорить о толпах мелких перекупщиках, торговавших повсюду всевозможной дрянью, о мелких воришках, промышляющих на каждом шагу. А о разбойниках, поджидающих в каждой подворотне и переулке, и говорить не приходиться. В общем, как уже было сказано, все жители города были заняты одним благородным делом - облапошиванием приезжих. В этом Оббинг являл собой обычный портовый город, ничем не отличавшимся от других. С одним лишь исключением - здесь у меня было дело.
   Последний раз я был в Оббинге очень давно и нисколько не жалел, что судьба не заносила меня сюда уже много лет. Поднявшись на палубу, первое, что я ощутил, был запах. Кислый, тухловатый запах соленой воды, рыбы и еще неведомо чего. Город встретил меня обычной для этого времени года прохладной, серой погодой, вдобавок шел мелкий моросящий дождь. Большое око с трудом пробивалось своими лучами сквозь плотный ряд облаков, затянувших серое и невзрачное небо. Я плотнее закутался в мешковатый, обычный для крестьян, плащ, и накинул на голову капюшон. Стоя на палубе красавца крога в толпе таких же ожидающих, я нехотя следил за тем, как работники порта стаскивают на берег из грузовой каюты бесконечные связки товаров. Крики летающих вокруг чаек заглушал голос капитана, который о чем-то громко беседовал с портовым главой.
   Человек средних лет, стоявший ближе всех ко мне, пытался утихомирить мальчишку лет пяти, которого держал на руках. Тот все старался освободиться, поэтому незнакомец заговаривал его, стараясь отвлечь от томительного ожидания.
   - Такой корабль, сынок, называется крог, и раньше они были гордостью империи. Видишь пристройку, в которой мы ехали? С другой стороны корабля есть такая же для команды корабля. Раньше этот корабль служил для перевозки имперских войск, и они размещались именно в этих пристройках. А внизу, прямо под нами, находиться грузовой трюм. Этим корабль был ценен, ведь он мог перевозить не только товары и снаряжение, но и большое число людей. Это и отличало его от других кораблей.
   - Дубина ты,- сказал проходящий рядом матрос, невольно подслушавший беседу.- Не знаешь, так не учи ребенка дурости. Слухай сюда, малец. Такой тип корабля от других всегда отличали округленные в носовой части и прямые в корме высоко поднятые штевни. А применение навесного руля позволяет нам использовать боковые ветра, что, стал быть, помогает увеличению осадки и грузоподъемности. Этим и славен наш крог, понял нет?
   - А что такое штевни?- тихо проговорил малыш, слегка опешивший от такого словесного потока.
   - Дак это части корабля в виде балок, стал быть, образующие носовую и кормовую оконечности корабля. - Матрос слегка нахмурился, видимо ожидая реакции.
   - Да ну вас, крысы сухопутные, - проворчал он, так и не дождавшись ожидаемого, и отправился куда-то по своим делам.
   - То есть этот корабля раньше имперские войска перевозил, да? - проголосил малыш, настырно пытаясь освободиться из отцовских рук. Ему явно было скучно и не терпелось поскорее спуститься на берег. В этом я его понимал.
   - Да, но это было давно, очень давно. Еще до войны.
   - А что тогда случилось, в Великую Войну?
   -А это, Уль, ты всегда должен знать и помнить, поскольку страшнее той войны еще не было на свете. Уже нет тех, кто бы видел бы ее своими глазами, но все знают и помнят, что тогда случилось. Помнят предательство богомерзких магов. Именно они, воспользовавшись доверием Великого Императора, попытались захватить власть в империи и разожгли огонь войны. Но вера Императора сильнее была, и он, ценой своей жизни, уничтожил, разбил армии магов. А перед смертью завещал разделить Единую Империю на одиннадцать провинций и в каждой оставил править одного из своих кровных родственников. И завещал он помнить ту страшную войну, помнить ошибку его, что доверился он богомерзким магам.
   - А что потом с магами стало?- малыш, названный Улем, смотрел на отца, широко раскрыв глаза.
   - Нашли их, всех кто остался, до самого последнего ублюдка, да на шибеницах вздернули. Некому больше нам жизнь портить, слава Элании.
   Все, кто стоял рядом и невольно подслушал разговор, также быстро пробормотали молитву и тремя заученными движениями очертили в воздухе оберегающий знак. Я, чтобы не выделяться из толпы, повторил их действия, еле сдерживая улыбку от услышанного. Простой люд, что с них взять.
   - Да с каких это пор островной табак стал запрещенным?- раздался возмущенный крик капитана. - Куда ж я его теперь дену то, на корм рыбам отправлю? Не далее, как месяц назад, я привозил его сюда в десять раз больше, и вы, уважаемый, мне и слова сказать не соизволили.
   - Две недели назад указом его светлости, виконта Альбрехта, запрещен ввоз любых товаров с Тристонских островов. До дальнейших его распоряжений.
   Портовый начальник говорил спокойно, не поднимая глаз от своих бумаг. Капитан продолжал тихо бормотать под нос явно нелицеприятные вещи, уже доставая из левого кармана заранее приготовленный мешочек. В нем мелодичным и завораживающим звуком отозвались лежащие внутри монеты. Этот звон магически подействовал на портового главу - он тут же повеселел и быстро заговорил, наконец-то удостоив капитана взглядом:
   - Было, как всегда, приятно иметь с вами дело. Подпишите вот здесь и еще вот здесь. Всегда рады вам в порту Оббинга.
   Капитан с деланно обиженной миной подписал сунутые ему под нос бумаги, хотя я готов был поспорить, что он рад так легко отделаться. Тем более, что в его левом кармане я также заметил еще один небольшой мешочек с золотыми. Видимо, на тот случай, если у господина Эберхарта будет неважное настроение и одного штрафа будет недостаточно, чтобы его улучшить. Старые добрые имперские золотые во все времена были лучшим средством поднятия настроения всех людей без исключения. Тем временем портовый управляющий вместе со стражей направился к соседнему доку, куда уже неспешно готовился пришвартоваться еще один торговый корабль, коих в порту и без того было немало.
   Колонна людей вместе со мной неспешно двинулась по узкому деревянному трапу на берег. Под ногами неспешно колыхалась серая и мутная вода, покрытая рвотного вида пеной. Стражники быстро обыскивали всех спускающихся людей, записывали их имена и цель приезда. Пока очередь дошла до меня, я успел устать от противного моросящего дождя и орущих вокруг детей. Их истошные визги заглушали только громогласные воздыхания набежавших торговцев, которые прямо таки обступали прошедших стражу людей. Они напрыгивали на несчастных, будто оголодавшие блохи на бездомную собаку. Где-то вдалеке уже слышались крики:
   - Марилька, Марилька я здесь! Сюда, наконец-то ты приехала!
   Надо же, кого-то здесь ждали и рады были видеть. Ну что ж, меня тоже несколько дней ожидает друг, пусть и несколько необычный.
   - Имя, цель приезда? - уже наверно в сотый раз за день повторил стражник, а стоящий рядом с ним щуплый мужичонка с толстой тетрадью в руках приготовился записывать.
   - Чево, милостивый государь? - пробормотал я, специально делая упор на звуках "о", имитируя деревенский выговор.
   - Как звать тебя говорю и пошто ты приперся в наш город?- зло пробормотал стражник.
   - А, так это, Покос я.
   - Че, так звать тебя чтоль?
   Я послушно закивал головой, делая максимально глупое лицо.
   - Цель приезда... Ну, стал быть, че те надо то здесь?
   - А, дак это... Покос.
   - Чего ты заладил то, покос да покос, ни хрена я тебя понять не могу... - Стражник зло сплюнул на землю и посмотрел на писца, ожидая от него помощи. Тот лишь пожал плечами.
   - Так это,- быстро проговорил я. - Косарь я, ну, в поле работник, приехал роботу какую-нить поискать, на ферме, али как. Покос то уже не за горами. А звать меня Покос, поскольку меня матушка как раз на покос и родила.
   - Черте что! Так получается, звать тебя Покос и приехал ты сюда на покос?
   - Истинно так, ваше благородие.
   - Без бумаги не велено. Либо давай разрешение, либо уматывай ко всем чертям - проговорил писец, не желая записывать в тетрадь услышанную глупость.
   Я быстро достал из сумки приготовленный заранее сверток и протянул ему. Писец развернул его, пробежался по строчкам глазами, недовольно поморщился.
   - Письмо с печатью фермерской гильдии Неббетора. Значит, отсюда прямиком в столицу поедешь?- проговорил писец.
   - Истинно так, на тамошнее фермерское хозяйство. Надо уж к покосу готовиться.
   Стражник второй раз зло сплюнул и дал мне знак проходить. Писарь поставил на бумаге замысловатую закорючку, вернул ее мне, сказав при этом:
   - Предъявляй ее по первому требованию стражи. Бумага действительно до трех дней. На четвертый день, тебя вышвырнут из города. Давай, не задерживай очередь!
   Я прошел пару шагов, и еще один стражник остановил меня, быстро обыскал и заглянул в сумку, задержав взгляд на небольшом серпе.
   - Покос,- пожал плечами я, а услышавший это первый стражник в очередной раз сплюнул на землю и что-то пробормотал. Видимо, о понаехавшей отовсюду тупой деревенщине, твердящей одно и то же с упорством идиота.
   Меня бесцеремонно протолкнули дальше, и я быстро пошел вперед, двигаясь вдоль порта и безуспешно пытаясь расталкивать налетевших на меня торгашей.
   - Рыба свежая рыба, не желаете?
   - Лучший в наших краях жемчуг, ракушки, всяческие каменья!
   - Ночлег, самый дешевый, дешевле только на улице!
   Грязноватая и немолодая дама в вызывающем наряде предложила услуги более интимного характера. Я робко глянул на нее и молча отказался, подумав про себя, что ее, на мой вкус, не спасла бы и сотня кружек оббингской красотки. Увидев во мне лишь обычного крестьянина, явно не имеющего за душой ни гроша, торговцы нехотя расступались, но на их место тут же наскакивали другие. Пройдя эту копошащуюся толпу из людских тел, я наконец-то вышел на большую морскую улицу, идущую вдоль знаменитой набережной Оббинга. Дальше я пошел уже не спеша, поскольку торопиться мне было некуда.
   Когда-то давно, еще во время первого визита сюда, я слышал от одного моряка, что Оббинг многие называли жемчужиной Свирепого моря. Не знаю, то ли мерзкая погода сказывалась, то ли скверное настроение после сна, но ничего прекрасного и удивительного вокруг я не видел. Возможно, будь я в другом расположении духа, в более теплую и светлую погоду, я бы и сумел оценить эти красоты. Бухта Оббинга была единственной в Свирепом море фиордового типа. Она практически со всех сторон окружалась высокими горами, а узкий, извилистый и скалистый вход в нее гасил все морские волны, поэтому внутри никогда не наблюдалось волнений. Но всех этих красот я не замечал, я видел лишь пьяных людей, валяющихся прямо на улице в лужах собственной блевотины. Видел грязных портовых шлюх, пристающих к каждому приезжему человеку, слышал матерные крики подвыпивших матросов.
   - Что-то я совсем скис, устал, наверное. - Подумал я, отгоняя дурные мысли. Не время сейчас придаваться унынию, надо сосредоточиться на задании. Тем более, что времени у меня осталось не много.
   Я неспешно двигался вдоль целого ряда кабаков и таверн, названия которых как нельзя кстати подходили окружающей обстановке. Здесь можно было встретить все: от "У ржавого якоря" и "Под хвостом сирены", до совершенно загадочной "Веселой виселицы" и "Кишки наружу". Да уж, чем-чем, а фантазией буйный Миррос - бог и покровитель всех моряков, владыка волн и морских ветров,- своих послушников не обделил. За спиной уже раздавались крики, сопровождающиеся звуками разбиваемой посуды и гулкими ударами. Из ближайшего ко мне кабака раздавалась знаменитая пиратская "Песнь о сирене", повествующей о нелегкой судьбе одного молодого моряка. Он единственный из всей команды своего корабля остался в живых после страшного шторма, и перед смертью предстал пред самим Мирросом. Тот милостью своей решил выполнить любое желание отважного моряка, и тот попросил пред смертью исполнить его заветную мечту - провести ночь с прекрасной сиреной. Миррос согласился исполнить это, однако с одним условием - малец должен был выбрать, какая половина сирены будет человеческой, а какая рыбьей. Да уж, о чувстве юмора моряков не стоило даже и говорить.
   Оставив парня с его нелегким, но очевидным для любого взрослого мужчины выбором, я шел вдоль ряда таверн, выискивая нужную. Добравшись до самой границы порта, я, наконец, увидел то, что искал. Трактир был совершенно неприметный, да и стоял в некотором отдалении от общей массы прибывающего народа. Через окна я заметил, что посетителей в нем немного, не больше пяти-шести человек. Ни криков, ни песен, ни звуков драки оттуда не раздавалось. Посетители тихо и мирно сидели за своими столами, распивая заказанные напитки.
   Именно такое место мне и было нужно. Я свернул в маленький переулок рядом с трактиром и присел на невысокую кучу наваленных на земле ящиков. Оставалось только ждать. Я медленно вдыхал уже приевшийся портовый воздух, противный мелкий дождь продолжать стучать по капюшону. Мимо проходили серые промокшие люди, грузчики проносили тяжелые связки товаров на многочисленные склады. Портовая жизнь неспешно тянулась своим чередом.
   Ждал я недолго и даже не успел снова заскучать. В голове раздался уже привычный, радостный крик, и с неба прямо на меня спикировала большая черная тень. Плечо ощутило привычную стальную хватку и отозвалось приятной болью.
   - Здравствуй, Ааронг,- сказал я, не в силах сдерживать радостную улыбку. - Здравствуй, друг.
  
   Глава 3.
  
   Парень, по имени Альдо, был чрезвычайно горд собой. Это ощущение не покидало его на протяжении нескольких недель, и он уже свыкся с ним. Да и кто бы на его месте посмел бы не пребывать в этом расположении духа? Его первое серьезное задание. Не те мелкие поручения, к которым он привык, и с которыми справился бы даже тупой деревенский недомерок. Нет, это было полноценное, ответственное задание. От мысли о собственной важности у Альдо уже привычно перехватило дух. Никак он не ожидал, что все сложиться именно так.
   Ему довелось родиться в небольшой деревушке неподалеку от Оббинга. Располагалась она в какой-то паре часов резвого мальчишеского бега через поля на северо-запад от главных торговых ворот города. Деревня называлась Хвойная, потому как стояла недалеко от большого хвойного леса и во времена империи использовалась как основной источник добычи древесины на нужды имперского флота. В деревне активно селились лесорубы со своими семьями, а многочисленные местные крестьяне обеспечивали их едой. Какое-то время Хвойная даже считалась небольшим городком. В ней построили трактир, а в центре деревни возвели небольшой храм во имя милостивой Элании. Но времена расцвета империи ушли, а Хвойная вошла в состав Нижнего Приморья, правители которого не особо желали тратить деньги из казны на строительство. Большинство лесозаготовительных хозяйств было свернуто, а деревня постепенно пришла в запустенье. Основная масса жителей постаралось перебраться в Неббетор - столицу Нижнего Приморья. Многие также отправились искать лучшей жизни в близлежащий Оббинг. Остались лишь немногочисленные крестьянские семьи, не желающие терять свои земли и хозяйства, которыми издревле владели их предки.
   Альдо родился как раз в такой семье. Его отец был обычным крестьянином, имевшим небольшой участок земли и с десяток голов домашнего скота. Семья была небольшой: помимо Альдо в нее входили два брата и отец со своей пожилой матерью. Своей матери Альдо не помнил, ведь она не пережила родильной горячки и умерла на следующий день после его рождения. Братья, как на подбор, были истинными работягами. Оба в полтора раза выше Альдо и во столько же раз шире в плечах. Альдо же уродился невысоким и худеньким мальчуганом, что служило причиной его постоянным ссор с отцом. Его отец, землепашец в десятом колене, не признавал других признаков нормального работника, кроме как рост и крепость в руках. Младшего сына же постоянно шпынял и называл тупым задохликом, недостойным называться сыном крестьянина. Когда отец напивался, а случалось это практически каждый день, ближе к вечеру, в его руках все чаще оказывалась палка. И каждый раз при виде Альдо он запускал ею в него с всевозможными ругательствами и наказами убираться козе в трещину с глаз его.
   Отец Альдо вообще отличался крайне скверным характером, а после смерти жены стал совсем невыносим. Доставлявшую ему постоянные неудобства мать, не понятно как дожившую до своих лет, он отправил жить в подвал, чтобы она не путалась у него под ногами. Альдо плохо помнил свою бабушку, в памяти остались лишь отдельные картинки. Помнил, что она была настолько слаба, что не могла без посторонней помощи подняться с кровати. Не могла толком говорить, ночью ходила под себя, что вызывало еще больший гнев отца. Почти каждый день он орал на нее и призывал добрую Эланию "забрать к чертовой матери эту старую тварь в свою чертову обитель". Каждый раз после этого она начинала мелко трястись и подвывать, видимо, не в силах даже заплакать. Альдо помнил, как он, еще совсем сопляком, подходил к нем, неловко пытался обнять, успокоить. Помнил ее страшный запах: запах умирающего человека, запах мочи и старческого пота. Но только его объятья моги ее успокоить. Слава милосердной и всепрощающей Элании, прожила его бабка недолго и умерла, когда Альдо едва исполнилось пять. Это был, возможно, единственный день, когда Альдо помнил своего отца радостным.
   Когда Альдо стукнуло тринадцать, его отец допился до такого состояния, что в одной из драк в деревенском трактире подрался с двумя лесорубами. Те, недолго думая, огрели его обухом топора по буйной голове, в свойственной только лесорубам непринужденной манере. Провалявшись на границе жизни и царства Элании несколько дней, отец Альдо все же выжил, но так до конца и не оправился. С тех пор он редко вставал с кровати, и Альдо понял, что ему надо убираться из дома. Проводить дни напролет один на один с этим человеком он не сможет. Тогда-то он и решился. Альдо облазил весь дом, подвал и чердак в поисках чего бы то ни было ценного. Ему повезло - он нашел старый сундук, принадлежавший, как выяснилось, его матери. В нем Альдо обнаружил старые дешевые украшения, одежду и разную женскую утварь. Также там нашлась небольшая медная фигурка женщины, держащая на руках ребенка.
   - Фигурка милостивой Элании, чтоб ее,- пояснил тогда отец.- Твоя чертова мать никогда ее не снимала, верила во всю эту хренотень. Да только не помогла она ей, когда тебя уродца рожала.
   С тех пор Альдо никогда не снимал этот талисман и всегда носил с собой на шее. В тот день он собрал все свои вещи и вещи матери, а, затем, не прощаясь, покинул деревню. Тогда еще в город пускали всех приходящих, и он без труда добрался до Оббингского рынка, где и попытался продать хоть что-нибудь. Там-то его и встретил Князь, случайно проходящий мимо, когда банда мелких воришек хотела отобрать у Альдо все его пожитки. Чем-то он тогда заинтересовал Князя, и он решил взять мальца под свое крыло.
   И вот, спустя два года, Альдо сидел за столом в небольшом кабинете на первом этаже дома своего теперешнего работодателя. Князь был личностью в Оббинге очень известной, и любой человек, будь он простой житель квартала бедняков или даже уважаемый торговец, знал его. А, при наличии денег, нередко старался воспользоваться его помощью. Вообще-то, честно признаться, Альдо так до сих пор и не был точно уверен, чем же конкретно занимается Князь. Точно знал лишь, что ничего противозаконного и преступного за ним не числилось. К ним никогда не обращались с просьбами убить кого-то или чего-то в этом духе. В основном это были различные консультации, просьбы свести нанимателя с нужными ему людьми, воздействовать на различных людей. В общем, с проблемами, в решении которых Князю очень помогали его обширнейшие связи, знания всех тонкостей и взаимодействий различный городских структур. Альдо же выполнял скорее роль курьера. Он доставлял и забирал различные посылки, о содержании которых мог лишь догадываться. Иногда ему доводилось передавать важные сообщения, которые Князь диктовал ему лично и велел запоминать, поскольку, как он говаривал, не доверял бумаге. Альдо выполнял свою работу скрупулезно и старательно, за два года так и не заслужив плохого слова в свой адрес. Хотя нет, был один случай в самом начале его пути. Но тогда его вины в случившемся не было. Альдо скучал в ожидании вестей от человека, которого должен встретить в городе. Шел очередной день томительных ожиданий и парень принялся вспоминать тот небольшой казус, повлиявший на всю его дальнейшую жизнь.
   В тот день он впервые должен быть доставить послание, сказанное ему устно, которое предназначалось неизвестному господину, ожидающему в портовом квартале. Сообщение звучало следующим образом: "Дело сделано. Через два дня можете собирать урожай. Пятый док, вечером. Не забудь об уговоре". Так же к сообщению прилагался небольшой сверток. Альдо понятия не имел о чем идет речь, и что находилось в посылке, но, естественно, спрашивать не стал. Князь сказал, что на условленном месте его будут ждать, большего ему знать не обязательно.
   Альдо дошел до назначенного места в портовом квартале, спустившись по малой морской улице, и свернул в один из многочисленных переулков, которому даже не было названия. В простонародии такие переулки обычно называли "перо в бок". В этом-то Альдо и поимел удовольствие убедится. Так вот, свернув с малой морской, аккурат за таверной с поэтичным названием "Хрен вам в рыло", Альдо пошел вдоль неизвестного строения. За забором виднелся большой двор, куда хмурые и подбитые люди стаскивали тяжелые ящики. Возможно, это был один из многочисленных портовых складов. Альдо успел вспомнить, что трактир "Хрен вам в рыло" пользовался определенной славой у знающих людей, пусть и имел необычное название. Основную прибыль ему приносил жутко добродушный трактирщик, любимой фразой которого и было как раз "хрен вам в рыло". В прошлом этот трактирщик был самый настоящим пиратом, а поговаривали, что даже бывал капитаном судна. Этот бывший пират, накопив к старости денег и потеряв при этом одну из своих ног, осел в Оббинге и открыл трактир, где угощал всех своих бывших друзей и коллег по пиратскому ремеслу отменным, пусть и слегка разбавленным ромом и пивом.
   Пройдя еще пару складов, Альдо наконец-то нашел нужное место, где узенький и темный переулок круто заворачивал налево и обходил большое здание, назначение которого оставалось для него загадкой. Выйдя в небольшой дворик, Альдо остановился и решил слегка оглядеться. Именно тогда к нему и подошли два невысоких, грязно одетых и скверно пахнущих субъекта. В их профессиональной принадлежности не стоило и сомневаться. Подошли они спереди, вывернув из-за угла, а еще один неведомым образом оказался сзади и положил руки на плечи Альдо.
   - Ну и куда это ты собрался, сопляк?- улыбаясь спросил тот, что стоял впереди. - Все, уже пришел. Давай ка сюда че там принес.
   Альдо промолчал. Эти типы явно не походили на того, с кем ему было велено
   встретиться.
   - Ну че встал то, как хер у коня при виде кобылицы?- добавил второй воришка с кривой физиономией. - Давай че там у тебя, а то у нас времени мало!
   Он усмехнулся, а Альдо заметил небольшой нож, висевший у него на поясе, и руку, готовую в момент выхватить его и пустить в дело.
   - Я жду здесь кое- кого,- подал голос Альдо.
   - Ну так сказано же тебе, все, дождался. Чего там у тебя? - вновь сказал первый.
   У него были черные кривые зубы и заплывшее, видимо, от частых пьянок, лицо, которое не покидала мерзкая ухмылка. Кривой, потеряв интерес, сильно толкнул Альдо в грудь левой рукой, а правой проворно выхватил у уже падающего мальчика из-за пояса сверток. Альдо с силой грохнулся на землю, но, несмотря на боль, тут же вскочил и попытался отнять посылку. Тут же получил сильный удар по зубам и оправится так же быстро уже не сумел. В глазах заплясали круги, а во рту появился солоноватый вкус крови. Бандит тем временем развернул добытый сверток и извлек из него небольшой конверт. Молча прочитал, почесал голову.
   -Херня какая-то, парни!- раздосадовано сказал он.- Я думал тут че-то важное, деньги какие-то али че. А тут не пойми какая хренотень! Слышь, парень, это чего ваще за бумажка?
   - Потому как предназначалось не тебе, потому и не пойми че,- раздался сзади спокойный уверенный голос.
   Альдо обернулся и увидел высокого мужчину, стоящего неподалеку от них. Рядом с ним был открытый люк, ведущий вниз под землю. Возможно, что в погреб как раз того большого дома, о назначении которого задумывался Альдо.
   - Отдавайте сверток и валите отсюда.
   - Так это, парень, ты б сразу и сказал, что к Шраму дела иметь пришел. Мы б тебя и не тронули, - буркнул бандит, державший клочок бумаги в руке и пряча его обратно в сверток. - Бывай, ты уж не держи на нас обиды.
   - Запомните этого парня, - сказал названый Шрамом мужчина.- И расскажите своим дружкам, чтоб его не трогали. Он на меня работает и обидевший его - обидит меня.
   - Ясно дело, Шрам, какие вопросы? Пальцем его не тронет никто.
   Три неудавшихся грабителя уже развернулись и начали спешно уходить вглубь переулка, когда Шрам тихо сказал:
   - Да и вот еще что, Кривой, совсем забыл тебе сказать...
   Грабитель, толкнувший Альдо и забравший сверток, обернулся. Шрам неспешно подошел к нему и вдруг резко выдернул руку из-под плаща. Блеснуло короткое изогнутое лезвие, и нож с тихим звуком вошел под ребра названому Кривым разбойнику. От этого его физиономия стала еще более кривой, он захрипел, попытался что-то сказать, но изо рта раздалось лишь бульканье, а секунду спустя на подбородок и живот полилась кровь.
   - Зря ты прочитал этот сверток,- спокойно пробормотал Шрам, рывком вырвав нож и вытерев окровавленное лезвие о полы куртки Кривого, который уже сползал по стене, немеющими руками пытаясь зажать рану в боку. Между его пальцев также текла темная кровь. Секунду спустя он рухнул на землю и лишь тихо хрипел что-то непонятное.
   - Зря ты так, Шрам,- пробормотал второй неизвестный.- Кривой отродясь читать-то не умел.
   Шрам не ответил, и грабители-неудачники, к которым сегодня Карниш - покровитель воров и проходимцев - явно повернулся известным местом, припустили в глубь переулка. Шрам тем временем спокойно развернул сверток, извлек из него бумагу и медленно прочитал.
   - Что-нибудь еще к бумаге было?- спросил он.
   - Да,- поспешно ответил Альдо. Говорить было трудно, поскольку губы были разбиты, но он старался не подавать виду, что ему больно. - Господин Князь велел также передать, что, мол, дело сделано и через два дня можно собирать урожай, на пятом доке вечером. Не забыв об уговоре.
   Шрам тихо кивнул, и Альдо только сейчас заметил, что у него действительно был большой, но давно заросший, белый шрам, пересекающий лицо наискось от правой брови через нос до левого уголка рта.
   - Ясно, будем считать, что ты справился. Возвращайся к Князю и расскажи все, как было. И передай, что если он хочет, чтобы дела продолжали идти так же хорошо, пусть бережнее относится к таким смышленым парням, как ты. Все, бывай малец и знай, теперь тебя тут никто и пальцем не тронем.
   Альдо кивнул и медленно отправился обратно в контору Князя. С того дня Альдо и стал считаться на хорошем счету у Князя, и вот, спустя полтора года, уже получил свое первое настоящее задание. Хотя чем больше Альдо узнавал подробностей, тем больше оно вызывало у него странных опасений. Слишком уж мрачный ходил господин Князь последние три месяца, когда начали приходить записки. Да и немудрено, ведь задание было связано ни с кем-нибудь, а с самим виконтом Альбрехтом - законным главой Оббинга и председателем совета города. Задание было крайне важное, и Альдо старался не прислушиваться к нехорошим предчувствиям. Это дело поможет ему наконец-то окончательно зарекомендовать себя и осуществить то, о чем он думал последнее время. Поможет наконец-то исполнить свое обещание.
   Стук вырвал Альдо из сладких воспоминаний и мечтаний. Он не сразу пришел в себя и первое время не мог сообразить, почему стучат в окно, а не в дверь. В окно снова постучали, и раздался странный звук, похожий на громкий крик птицы. Альдо быстро встал и подошел к небольшому окну. На карнизе сидел огромный черный ворон, который почему-то внушал Альдо чувство опасности. Слишком уж он был большой, и слишком нереального черного, будто тьма ночи, цвета. В лапе он держал сверток.
   - Неужели это и есть тот, которого я ждал? - подумал Альдо, спешно открывая створки. Ворон, отпустив сверток на карниз, снова закричал громким криком и, мощно взмахнув огромными крыльями, стрелой взмыл в небо. На улице продолжал моросить мелкий противный дождик, уже наступил вечер. Альдо вздохнул, пытаясь унять дрожь от волнения, и слегка трясущимися руками развернул бумагу. Там мелким и ровным почерком было написано следующее: "Сегодня. Старый пират. Столик в углу. Бумагу после прочтения сожги".
   Старый пират... Имелся ввиду один из множества кабаков в портовом квартале, не пользующийся особой популярностью и даже в самое людное время всегда стоявший полупустым. Альдо быстро собрался, надел плащ из плотной ткани, накинул на голову капюшон и вышел из дома, предварительно кинув в камин полученную записку.
   До кабака он добрался спокойно, его уже знали в лицо и никто не решался к нему подойти. Знали, что он, несмотря на свой возраст, вел какие-то дела со Шрамом и Князем - людьми в высшей степени серьезными. Он вошел в трактир и попытался взглядом определить нужного человека. Кабак был небольшой, всего на девять широких столов, лишь три из которых были заняты. Один заняла компания людей, явно небогатых, поскольку на столе стояли лишь глиняные кружки с пивом. За вторым сидели, а точнее полулежали два изрядно подпитых мелких торгаша. Один уже не подавал признаком жизни, кроме негромкого храпа, а сидевший напротив человек еще пытался безуспешно допить свой бокал трясущимися руками. Примерно половина содержимого каждый раз оказывалось на столе или проливалась на уже залитую пивом рубаху. За третьим столиком сидела компания, похожих на моряков людей, и резалась в квинт - известную морскую карточную игру. Правил Альдо не знал, но судя по тому азарту, с которой в нее играли, игра были донельзя интересная.
   Стол в углу был пуст и Альдо, протиснувшись между столами, подошел к нему и сел на угол придвинутой скамьи. Неведомо откуда напротив него тут же уселся странный человек. Как он появился за спиной, и как успел его обойти, Альдо не понял. Незнакомец сел таким образом, что мог видеть весь кабак целиком, в то время, как спину его прикрывала стена. Человек был одет в плащ из плотной черной ткани, а капюшон он так и не снял, то ли забыл, толи ли не хотел открывать окружающим своего лица. Ему это удавалось, Альдо не мог толком разглядеть его лица, лишь острый подбородок и тонкие губы. Ни то, ни другое не выражали абсолютно ничего. Альдо тут же вспомнил огромную птицу, посетившую его совсем недавно. Это было глупо, но Альдо показалось, что незнакомец чем-то походил на того ворона. Парень решил так и назвать незнакомца про себя, раз уж тот не спешит представляться.
   - Кувшин пива и тарелку сыра,- буркнул Ворон подошедшей полной девушке в сером и грязном фартуке.
   - Все?- с пренебрежением спросила она. Ей видимо наскучили однообразные, дешевые заказы. Тут уж поделать было нечего - место было неприметным, и околачивалась здесь в основном беднота.
   - Все,- спокойно ответил незнакомец.
   Дама быстро удалилась, а Ворон испытывающее смотрел на Альдо из под капюшона. Молодой помощник Князя не решался сам начать разговор. Наконец затянувшееся молчание было прервано.
   - То ли у Князя совсем неважно идут дела, то ли он чертовски тебе доверяет, раз доверил дело мальчишке.
   Альдо не знал, что на это ответить и промолчал. Он уже привык, что никто не воспринимал его серьезно с первого взгляда, однако также привык делом доказывать, что первое впечатление бывает обманчивым.
   - Ладно, надеюсь, Князь знает что делает. Это в его же интересах.
   Принесли пиво и сыр. Человек в капюшоне взял кусок, откусил от него немного, положил обратно в тарелку. Сделал небольшой глоток из глиняной кружки с пивом и слегка поморщился.
   - Ну и дрянь же вы тут пьете!- проговорил он. - Словно протухшее пойло пополам смешали с мочой. Вы получали указания?
   Ворон наконец-то решил перейти к делу и Альдо коротко кивнул в ответ.
   - Только последнее мы давно получили. Ждали вас неделю назад, не позднее.
   - Знаю, возникли трудности. В город теперь так просто не попасть, сам видишь. Перейдем к мелким, но более насущным вопросам. Где я могу остановиться?
   - Господин Князь еще раз просил передать, что он готов предоставить вам комнату в своей конторе. Там безопасно, да и легче будет планировать дело.
   - Я не собираюсь ничего планировать с ним,- ответил Ворон.- Я уже сообщал ему, что мне необходимо тихое и уединенное место. Если он не в состоянии найти такое в большом городе ...
   - Нет, нет, место есть. Просто просил напомнить еще раз. Дом в квартале бедняков, по Гнилой улице сразу за двухэтажной ночлежкой. Полгода назад пожар там был, много домов вокруг погорело, но этот уцелел, только стены почернели. Там раньше семья каменщика жила, он вроде как стены то камнями и уложил. Сам с семьей все равно погиб - дымом задохнулся во сне. А дом его уцелел. Там, правда, ошивались бездомные одно время, но господин Князь поручил всех оттуда выгнать еще месяц назад. Теперь там спокойно, будьте уверены.
   Ворон кивнул, отправил в рот еще один кусок сыра и отхлебнул пива.
   - Что с посылкой?
   - Этого я не ведаю, не занимался я этим. Слышал, что господин Князь искал людей, которые могли бы помочь все в город пронести, вроде как нашел. Он многих знает, и его все знают. Об этом-то лучше у него спросите. Прямо в его контору приходите, он уже не первый день вас ждет, никуда не выходит.
   Незнакомец снова кивнул. Альдо казалось, что, разговаривая с ним, Ворон постоянно думал о чем-то своем, как будто решал неизвестные внутренние вопросы.
   - Когда шел сюда, не заметил, что за тобой следят?- неожиданно спросил Ворон.
   Альдо удивленно покачал головой. Да и откуда он мог это заметить, голова то была занята совершенно другим? И кому вообще могло придти в голову следить за ним?
   - Князь не посвящал тебя в подробности дела и правильно сделал, не зачем тебе их знать.
   Альдо внутренне напрягся, надеясь, что сейчас Ворон поведает ему нечто интересное. Но незнакомец его разочаровал.
   - Я уж тем более не буду тебе ничего раскрывать,- продолжил он тем же голосом.- Просто знай, что дело это очень серьезное. И так уж вышло, что в сложившихся обстоятельствах от тебя многое будет зависеть. Так что держи язык за зубами, смотри по сторонам и старайся не доверять никому.
   Альдо кивнул, отметив про себя, что его худшие опасения, кажется, сбываются. Дело и впрямь было очень даже нечистым.
   - Теперь перейдем к главному,- как ни в чем, ни бывало, продолжил Ворон. - Что с особняком?
   Альдо вздохнул, собрался с мыслями и начал уже заученный наизусть рассказ:
   - Особняк находиться в графском квартале, в самом конце аллеи знати. Приблизительно месяц назад, господин Князь через своих людей устроил меня туда ...
   - Об этом можно чуть подробнее,- перебил Ворон. - Как устроил? Кто знает об этом?
   - Ну, в один из дней он сказал мне снять свои лохмотья, дал взамен приличную одежду. В ней я походил на сына какого-нибудь мелкого торговца. Также дал в руки письмо, велел отправляться в графский квартал. Сказал, что на воротах меня остановят, и я должен буду показать им письмо. Меня должны были пропустить без лишних вопросов, но на всякий случай я должен знать, что иду в особняк его светлости к господину Хьюберту. Вопросов мне не задавали, даже показали, куда надо пройти. Господин Хьюберт вроде как помощник главного повара в особняке виконта, и я должен был устроиться к нему в подмастерья, помогать по кухне или еще что-то. В бумаге говорилось, что я племянник известного торговца, что не особо подаю надежды в торговле, и он просит взять меня хоть в младшие подмастерья по хозяйству. На воротах особняка меня пускать ни хотели, послали за господином Хьюбертом...
   - Хватит уже господ, парень,- буркнул Ворон. - Они такие же господа, как и мы с тобой. То есть - хреновые. Продолжай.
   - Так вот, послали за Хьюбертом. Он тут же прибежал, сказал, что меня ждет и провел в особняк, точнее на нижний этаж. Там находился склад с продуктами, кладовые, комнаты прислуги.
   - Я просил зарисовать подробный план расположения всех комнат на этаже и вообще всего, что ты видел внутри. Расположение дверей, окон, план внешнего двора...
   - Да, да, все это у господина Князя, но я только план нижнего этажа и двора нарисовал, больше меня никуда не пускали. Я знаю только, что на втором расположен большой кабинет виконта для приема гостей, а на третьем спальни.
   - Что с окнами?
   - Почти на всех стоят стальные решетки, их даже при мне устанавливали. Я как-то прошелся вокруг особняка - нет ни одного свободного, кроме окна в кабинет, но оно большое и скорее для красоты сделано. Да и не открывается оно.
   - Стража?
   - Две пары стражников постоянно охраняют подход к особняку - двое стоят на воротах, еще двое ходят вдоль стен. Внутренний двор обычно также охраняют около пяти- шести человек, двое всегда около дверей. Патрули внутри особняка всегда меняются, есть комнаты стражи на каждом этаже.
   По большому счету, Альдо рассказал незнакомцу все, что мог и притих, ожидая его реакции. Ворон на какое-то время замолчал, размышляя над услышанным. Альдо перебирал в голове все, что могло хоть как-то заинтересовать странного гостя, и неожиданно вспомнил историю, о которой, по странной прихоти, умолчал Князю. Суть вещей он не понял, пересказал он лишь то, что увидел и услышал. Но по ходу рассказа понял, что Ворона рассказ заинтересовал куда больше всего сказанного ранее. И с чего это интересно Альдо решил умолчать об этом Князю? Ответа на этот вопрос он так и не нашел.
  
  
   Глава 4.
  
   Вино было преотменным, по крайней мере, на мой, не самый авторитетный в этом вопросе вкус. Никогда я не понимал и не умел различать всех этих благородных букетов, ароматов и прочей присущей дорогому вину дурости. Я воспринимал алкоголь только в одном качестве - способ напиться, чтобы не видеть хотя бы на пару дней этих снов, не переживать того, что чувствую я каждый раз просыпаясь. Чтобы избавиться от мыслей, преследующих меня с того самого времени, когда появились эти сны. Однако я никогда не позволял себе делать этого накануне работы. Разум должен быть полностью чистым, память должна впитывать максимум информации, даже той, которая кажется неважной на первый взгляд.
   Я сидел в небольшом кабинете, освещаемым маленькой свечой, стоящей рядом на столе. Окно в комнате было небольшое, да и помогало оно слабо - установившаяся серая, мрачная погода не спешила меняться. По-прежнему моросил мерзкий мелкий дождик, небо было все также затянуто серыми тучами. Напротив меня сидел хозяин кабинета, личность в Оббинге крайне известная - господин Князь. Он выжидающе молчал, глядя на меня, а я держал в руке бокал с прекрасным красным ангшорским вином и размышлял, медленно покачивая бокалом и разглядывая остающийся на стенках благородный маслянистый след.
   - Мне потребуется еще пару дней на подготовку,- наконец сказал я. - Потом думаю приступить. Надо сделать дело не позже, чем через два дня. Потом может быть поздно.
   - Больно уж мало времени, - задумчиво ответил Князь. - Толи ты так уверен в себе, что говорит лишь о твоей полной дурости, либо у тебя уже есть план. Не боишься же ты тех трех отведенных дней на приглашении. Знаешь ведь, я тебе таких бумажек достану - хоть до второго пришествия магов оставайся. Поделись уж со мной, как никак я тоже несу ответственность за...
   - Ты не несешь никакой ответственности, не бери на себя лишнего. Ты отвечал только за подготовку, а делом займусь я. Я и сам не в восторге от того, что придется лезть в особняк, толком не разведав обстановку, не имея четкого плана, не имея людей с той стороны. Но выбора нет - время поджимает. Слишком много я потратил на то, чтобы добраться сюда. Я должен был быть в Оббинге минимум пару недель назад.
   - Что верно - то верно,- пробасил Князь, наливая себе еще вина. Предложил мне, но я отрицательно покачал головой. Хоть вино было и превосходным, своим принципам я не изменял никогда.
   - Последние пару месяцев тут твориться черте что. Виконт был по каким-то важным государственным делам в столице, а когда вернулся, тут же обязал закрыть главные ворота в город. Гильдии тут же взбунтовались, еще бы, терять такие деньги. Под их напором ворота все же открылись, но пускали туда только торговые телеги, и только по документам. В западные ворота тоже перестали пускать всякую шваль, входить разрешали только жителям города. Виконт чего-то сильно бояться, и, глядя на тебя, я догадываюсь чего. Охрана была усилена, переведена на особый режим службы. Если ночью можно было спокойно гулять по городу, поскольку ленивая охрана дрыхла в своих караулках, то сейчас повсюду патрули. Ну, по крайней мере, вблизи квартала богачей. Ну, так что, ты ничего не хочешь мне рассказать?
   - Нет, - ответил я. - Обо всем, что я мог бы тебе рассказать ты наверняка уже и сам знаешь. Не был бы Князем, если бы не выяснили или не догадался бы. А остального не знаю и сам.
   - Ты прав, черт возьми, не был бы, если б не выяснил. Тут и выяснять то нечего, и идиот поймет, что задумало Братство. Уж не знаю, чего там объелся твой Совет Девяти, если они решили убрать виконта. Вы хоть понимаете, к чему это приведет? Всегда Братство стояло вне политики, вы были искусными шпионами, агентами, иногда вам приходилось выполнять и более серьезные заказы. Вы убирали важных деятелей, но никогда, черт возьми, не лезли в политику. Убийство виконта, главы Оббинга - это уже не подковерные игры. А знаешь, что мне еще удалось выяснить? Все слышали, что, мол, правитель Верхнего Приморья, многоуважаемый герцог Дитрих, не далее, как два месяца назад, скончался от сердечного приступа. Все естественно скорбели, плакали, возносили молитвы к небу, призывая Эланию принять в свое царство его благородный дух. Да вот только слышал я, что не так все просто было. Говаривали, что нашли его в своей кровати уже мертвого, хотя накануне здоровее многих был. Кто-то из людей болтал, что на шее герцога нашли следы от укуса, будто какой-то демон проник ночью во дворец и выпил его душу...
   - Осторожнее, Князь, - тихо сказал я. - Совет не особо любит людей, которые знают больше, чем того требуется. И ты прекрасно знаешь, как выражается эта нелюбовь. А простой люд он на то и простой, чтобы выдумывать всякие небылицы про ночных демонов. И не тебе, Князь, доверять такому трепу.
   - Да ладно, черт с тобой, - слегка поумерил пыл Князь и примирительно развел руками. - Это ж я не из пустого любопытства интересуюсь, сам должен понимать. Уж не знаю, что там задумал совет, но вот что я тебе скажу. Впервые со времени Великой Войны вздохнули мы спокойно. Я вздохнул спокойно. Ты хоть представляешь себе, каких трудов мне стоило достичь моего теперешнего положения? Я выстраивал мир вокруг себя долгие, черт побери, годы! Я искал друзей в высших кругах, находил средства воздействия на них, я шантажировал, угрожал, подкупал. И вот теперь, когда я только решил вкусить плодов победы и наконец начать откладывать деньг на безбедную старость, являешься ты и говоришь, что намерен пустить все в бездну! Ты что, не понимаешь, что случиться, если Альбрехта не станет? Все старые уговоры, весь уклад городской жизни полетит в задницу.
   Он сплюнул на пол и глотнул вина прямо из горлышка бутылки, забыв о своем надменном спокойствии и легкой вычурности. Я молча смотрел на него, ожидая продолжения его монолога. Если он надеялся заговорить меня или уж тем более разжалобить рассказами о своей плачевной судьбе, то он явно не знал, с кем связался. Наконец, я решил поставить этого зарвавшегося умника на место.
   - Ты достиг своего положения только потому, что так было нужно братству, - сказал я, глядя в его маленькие крысиные глаза. - Только наша помощь и содействие помогли тебе. За все в этом мире нужно платить, и ты знаешь это лучше многих. Неужели ты забыл о договоре, который заключил в самом начале своего пути? Считай, что пришло время платить.
   Князь сидел, тяжело дыша, и, мне казалось, боялся произнести хоть слово. Теперь он больше не напоминал того важного человека, привыкшего решать чужие судьбы. Сейчас он походил на самого обыкновенного бандита, которого приперли к стенке.
   - Оставим эту бессмысленную беседу, - сказал я, немного начиная скучать. - Перейдем к тому, зачем я пришел. Твой парень рассказал мне о том, что ему удалось выяснить в особняке виконта. Он неплохо потрудился, надо отметить. Ты бы ценил таких талантливых мальцов. Он упомянул о чертежах заброшенной канализации под городом, которыми ты владеешь.
   - Да, да это уж я постарался, - ответил Князь, по немного приходя в себя. Все-таки он не был обычным бандитом, и с ним следовало вести себя осторожно. - Через одного своего старого знакомого раздобыл я чертежи времен Империи, больших трудов мне это стоило. Раньше под городом целая сеть туннелей была, но в войну большинство завалило. Никто их восстанавливать и не думал, не до этого было. Но кое-какие ходы все же остались. Я Альдо заставил все чертежи изучать, он не одну неделю он за ними просидел. Лично потом его проверил - все ходы запомнил. Если понадобиться, то не подведет, будь уверен.
   - Хорошо, это мне пригодиться. Кстати, имя Шрам тебе что-нибудь говорит?
   - Говорит, ясно дело, многие в Оббинге его знают. Разными делами он занимается, своя команда наемников у него есть. Он раньше в армии Верхнего Приморья служил, вроде даже десятником был, потом турнули его оттуда за какие-то темные делишки. Он своих парней оттуда забрал, да и осел у нас. Серьезный человек, каких еще поискать стоит.
   - А гриштом он случаем не торгует?
   - Вроде занимается поставками, но я в его дела не лезу. А что, неужто ты этой дрянью увлекаешься? То-то я смотрю странный ты какой-то! Нет, если тебе надо - не вопрос, достану.
   - Забудь,- ответил я. В голове начал вырисовываться кое-какой план. Ну, уже что-то.
   Князь, глядя на меня, покачал головой. Он явно привык держать ситуацию в своих руках и не любил, когда чего-то не знает. Но, это были только его проблемы.
   - Осталось решить вопрос с посылкой,- продолжил я.
   - Все, что велено было передать, я доставил, не сомневайся. Только не пойму я никак, неужто тебе никакое оружие не понадобиться? Слышал я истории, что войны братства себе равных не знают по части размахивания мечами. Ты ж в самое пекло полезешь - в особняк виконта! Там охраны хватит, чтобы весь портовый квартал под корень вырезать, да еще с десяток останется. Знаешь ведь, что будет, если случится чего, и тебя схватят! Да с тебя живого кожу сдерут, перед тем, как на площади четвертовать...
   - Вели кому-нибудь доставить все в мой дом. Мне с таким грузом попадаться страже не хотелось бы, а твоих людей не тронут. Пусть спрячут посылку в погребе.
   - Ты вообще меня слушаешь или нет? Неужели не понимаешь, если тебя схватят, тогда всем конец придет. Мы все здесь завязаны! Поверь, они найдут способы выяснить у тебя все, что им будет нужно. И тогда ты потянешь за собой в бездну всех, включая и меня, и свое уважаемо братство!
   - Не волнуйся, живым меня в любом случае не схватят.
   - Все-таки верно про вас люди болтают, - пробормотал Князь, - что не люди вы. Разрази меня Траог, если я знаю кто, но не люди...
   Я молча встал, поставил так и недопитый бокал на стол и быстро направился к выходу из конторы. За спиной раздался звук новой откупориваемой бутылки.
  
   Глава 5.
  
   На улице все оставалось по-прежнему, но это и неудивительно. По моим прикидкам, да и по ощущениям Ааронга, дождливая погода простоит еще два-три дня, а потом в Оббинг медленно, но верно придет лето. Именно поэтому я и спешу, именно поэтому стараюсь завершить дело, не имея четкого плана, рискуя, полагаясь на удачу и собственное чутье. Весеннее время вообще наиболее благоприятное для дел такого рода. Весной люди ощущают наибольшую слабость и сонливость, их внимание наиболее притуплено. Это особенности человеческого тела, с этим ничего не поделаешь. Кроме этого дождливая погода, да еще и с грозовыми штормами, как никто помогает в ночных проникновениях на закрытые территории, скрывая следы и маскирую звуки. Завтра должна быть сильная гроза, тогда все и произойдет.
   Контора Князя находилась в самом конце малой морской улицы, в некотором отдалении от других зданий. Место было относительно тихое, тем более по сравнению с шумными трактирами большой морской. Я неспешно двигался вдоль череды безликих портовых складов, обходя редких прохожих и работников порта. Снова и снова в моей голове выстраивался план завтрашних действий, уже в который раз я рассматривал расположение домов и переулков. Про себя я отметил еще раз нужный мне, тот, в котором располагался ход в подземный лабиринт тоннелей, в котором меня и будет поджидать парень Князя.
   Нужный переулок находился как раз за трактиром со странным названием. Неужели это название не отпугивало посетителей? Альдо рассказывал, что он узнал о переулке во время выполнения одного из своих заданий, еще в самом начале его работы на Князя. Мол, именно там он и увидел люк, из которого тогда появился один из подельников Князя, по прозвищу Шрам.
   Ко мне подошел подозрительного вида человек, с лукавой улыбкой взял меня под локоть и пробубнил:
   - Братишка, выручи, тут человеку плохо стало. Брат это мой родный. Помоги до лекаря дотащить, а то один я не осилю. Эланией милосердной заклинаю...
   Он настойчиво тянул меня в направлении одного из темных переулков.
   - Ясно, - подумал я. - Местные бандиты, как оказывается, не лишены фантазии.
   Стражи в портовом квартале было немного, но, видимо, воровская гордость не позволяла налетчикам нападать на людей прямо посередь улицы. Они предпочитали заманивать наивных приезжих в темные переулки, для более искренней беседы.
   Я быстро мотнул головой, пробормотал что-то невнятное и направился дальше по улице, вырвавшись из цепких объятий незнакомца. Связываться с бандитами - значит привлекать к себе лишнее внимание, а этого я себе позволить не мог. Я дошел до места, где малая морская переходила в большую и поворачивала в сторону западных ворот города. Здесь заканчивался портовый квартал и начинался квартал бедняков, хотя его еще называли по-разному: кто клоакой, кто трущобами. Дома здесь были еще хуже, чем в портовом: старые, покосившиеся, построенные будто пьяными руками черт знает когда. Селились здесь в основном приезжие люди, беженцы прошедшей войны из других городов, бывшие крестьяне или разорившие торговцы. Работали они преимущественно в порту, как носильщики, получали жалкие гроши и жили соответственно.
   Я шел по залитой грязью дороге, стараясь обходить лужи из мочи и человеческих нечистот. Запах стоял ужасный, отовсюду раздавались крики детей и пьяниц. Передо мной резко открылись двери одного из домов, и хозяйка вылила ведро с помоями прямо мне под ноги, заплывшими глазами глянула на меня и, пробормотав проклятье, убралась обратно. Я перешагнул смердящую лужу, а меня обогнала галдящая кучка чумазых детей. За ними бежал их сверстник, держа на длинной палке дохлую крысу и громко хохотал. Чуть дальше по дороге, валялся мертвецки пьяный толстый мужик. Компания детей, перепрыгнув через него, с хохотом помчалась дальше. Справа от себя я заметил, как около покосившегося сарая, справляла нужду, задрав широкий подол, толстая немолодая женщина. Да уж, что и говорить, жемчужина Свирепого моря. Город, красоты которого воспевал не один бард и менестрель.
   - Я просто устал, - сказал я себе, потирая вновь занывшие виски. - Это уже второе подряд серьезное задание, я вымотался, да еще эти чертовы сны не дают мне спокойно спать. Поэтому, я и вижу все в таком свете. Эти люди не могут, да и не хотят жить по-другому. И вообще, какое мне дело до них? Я выполню дело и свалю ко всем чертям из этой помойной дыры! Что вообще со мной творится в последнее время? Совсем раскис, хотя раньше, никогда не позволял себе подобных мыслей. Надо собраться и сосредоточится на деле!
   Я мысленно отринул все посторонние мысли, сконцентрировался на деталях задания. Через некоторое время череда трущоб, наконец, закончились, и вдалеке стали заметны высокие крыжи богатых домов торгового квартала. На подходе к нему стояла небольшая караулка, из нее вышел скучающий стражник и крикнул мне:
   - Ты не потерялся, дурень? Что-то я не припомню твоей деревенской рожи - никак приезжий. А разрешение то у тебя хоть имеется?
   Я молча протянул ему бумагу, которую всегда держал под рукой. Тот быстро пробежался по ней глазами, резко сказал:
   - Чего тебя в торговый квартал то понесло? Нечего тебе там делать! Там только, стало быть, приличным людям место, а не швали всякой!
   - Да я первый раз в городе, может статься, что и в последний, - потупив взгляд, пробормотал я, привычно имитируя деревенский выговор. - Вот решил хоть раз в жизни, хоть одним глазком глянуть, как люди то живут. Уж не обидьте, добрый господин.
   - Да иди уж, черт с тобой. Но запомни хорошенько, как темнеть начнет - рынок закроется. И тебе самое время валить придет. Если тебя затемно в квартале поймают, сам понимаешь. Давай, давай, не загораживай.
   Поблагодарив стражника, и забрав у него разрешение, я неспешно двинулся по центральной улице торгового квартала. Чем дальше я уходил от клоаки квартала бедняков, тем более изменялся вид домов и проходящих рядом людей. Я смотрел вокруг, широко открыв глаза, как вел бы себя любой бедняк, впервые попавший в центр Оббинга. Про себя же я отметил, что дома, в основном принадлежавшие торговцам, представительствам различных гильдий и просто лавкам, все как на подбор были широкими и двухэтажными, причем стояли достаточно близко друг к другу. Если мне предстоит срочно уходить, можно сделать это по крышам, затруднив преследование стражникам. Это было очень кстати, поскольку патрулей здесь было не в пример больше, чем во всем остальном городе вместе взятом. У меня дважды спрашивали разрешение на пребывание в Оббинге, а получив его, нехотя отпускали.
   Спустя некоторое время, я, наконец, вышел на рыночную площадь, которую многие называли сердцем Оббинга. Сейчас сердце это выглядело неважно: народу было мало, многие лавки были закрыты. Да и неудивительно, кто захочет торчать весь день под дождем, зазывая редких покупателей, которые все больше глазели, но ничего не покупали? Товары со всего света меня волновали меньше всего, и я быстро пересек площадь, отнекиваясь от слегка оживившихся при моем появлении торгашей, и направился к цели своего сегодняшнего небольшого путешествия - воротам в графский квартал. Точнее сами ворота меня волновали мало, пробираться через них я не собирался. Меня больше интереосвала стена, ограждающая квартал богачей от остального города.
   - Эй ты, куда намылился то? Еще пару шагов и получишь древком прямо в дыню, понял, нет?
   Стражник, несший караул на воротах явно шутить не собирался, да я и не собирался дразнить его лишний раз.
   - Простите, добрый господин, - промямлил я, тупя взгляд на землю. - Просто одним глазком хотел взглянуть на то, как люди высокие то живут.
   - Взглянул? Ну и вали давай, пока не получил. Тебе то, такой жизни не видать и в таких кварталах не хаживать, будь уверен. Понаехали всякие заморыши на мою голову.
   Я незаметно улыбнулся и подумал про себя, что стражник сам не догадывается, насколько сильно ошибается. Дело было сделано, я выяснил все, что мне было необходимо, теперь можно возвращаться в свою берлогу и готовиться к завтрашней ночи.
   - Откуда у меня такие нехорошие предчувствия? - уже в который раз подумал я, неспешно возвращаясь домой. - Это уж точно не простая усталость.
   Хотя ответ на самом деле был прост - все дело в Князе. Он мне сразу не понравился: не понравился его взгляд, его речь, его привычка приставлять своих людей следить за мной и мальчишкой. Я заметил их сразу, в первый же день пребывания в Оббинге. Я старался не обращать на них внимания, не провоцировать. Пусть наблюдают, если им больше заняться нечем. А вот его информаторы, от которых он узнал о ситуации в Верхнем Приморье, меня насторожили больше. Откуда он мог узнать о не самой однозначной кончине герцога Дитриха, остается для меня загадкой.
   То дело я провернул очень чисто, поскольку времени на подготовку было предостаточно. Я дождался празднования дня рождения супруги герцога, по случаю которого большая часть охраны дворца перепилась до состояния полной невменяемости. В страже у Братства был свой человек, который ночью провел меня внутрь и дал одежды слуги. Я без лишних вопросов смог пробраться на чердак, располагавшийся как раз над апартаментами Дитриха. Просверлив маленькую дырку в полу, прямо над кроватью его светлости, я аккуратно на веревке спустил на грудь Дитриха специально принесенную в футляре болотную гадюку. Змею, яд которой был смертелен. После укуса я поднял змею и унес собой. Все было сделано абсолютно тихо, в лучших традициях учения братства. Одно задание - один труп. Не считая, конечно, того помощника, открывшего мне дверь во дворец. Его тоже пришлось убрать из соображений безопасности. Он был ни в чем не виноват и просто хотел подзаработать. Он даже не догадывался о операции и толком ничего не знал. Но кодекс братства четко описывал подобные ситуации.
   Именно излишняя информированность Князя по поводу того дела и наталкивала меня на нехорошие предчувствия, касательно предстоящего дела.
   - Этот Князь что-то задумал, - настойчиво повторял голос рассудка в моей голове. - Как бы он не попытался предпринять что-нибудь. И самое неприятное, что мальчишка ему доверяет, а этого совершенно не стоило делать. Надо будет переговорить с ним и лишний раз перестраховаться. Но это будет уже завтра, а сейчас я приду в свой разваленный дом с почерневшими от пожара стенами, лягу на старый вонючий матрас и постараюсь уснуть. Надеюсь, хоть сегодня чертовы сны оставят меня в покое, и я смогу поспать.
  
   Глава 6.
  
   Вечерело. Воздух становился прохладнее, торговцы начали постепенно сворачивать лавки и расходиться, а рынок медленно пустел. Альдо неспешно пересек городские ворота и направился мимо площади в сторону конторы Князя. Стражники у ворот хорошо знали его и не задавали много вопросов. Бегло обыскали и, не найдя ничего интересного, отпустили. У него было плохое предчувствие на счет этого дела и странного незнакомца. Что-то беспокоило Альдо, но он не мог толком понять что именно. Может это волнение перед первым серьезным делом?
   - Нечто странное в последнее время твориться, - думал про себя Альдо, стуча башмаками по каменной мостовой. - Главные торговые ворота перекрыли, через западные пропускают лишь жителей города и то после обыска. Единственный способ попасть в город - через порт, и то только кораблями Верхнего Приморья. Да и опять же не всякого пустят - либо должен иметь родственника в Оббинге, либо иметь приглашение. Чего же так боится правитель Оббинга?
   Когда Альдо был в его особняке, один из мальчишек, как и он прислуживающих на кухне, рассказывал ему, что раньше виконт Альбрехт не отличался особой подозрительностью. Был даже иногда добр, да и вообще народ Оббинга всегда относился к нему неплохо. Однако, после недавнего возвращения он сильно изменился: стал жутко нервным, кричал на всех, вздрагивал от каждого шороха. Приказал удвоить охрану, круглосуточно стеречь его спальню, а также закрыть все окна в особняке стальными решетками. Он чего-то боится, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться - это связано с предстоящим делом. Не зря же Альдо, с помощью поддельных бумаг устроили в особняк его светлости и велели высмотреть все, что он успеет: расположение комнат, количество охраны и тому подобное. А сейчас приехал этот странный человек. Что ему нужно от виконта?
   Альдо попытался откинуть эти нехорошие мысли. Какое ему-то до этого дело? Свою часть работы он почти выполнил, Князь был им доволен. Он даже обещал Альдо, если все пройдет по плану, хорошую награду или всего, что он пожелает. Альдо не нужны были деньги, не нужны были никакие награды, он влез во все не ради этого. Он уже знал, чего попросит.
   Сегодня он снова ходил в родную некогда деревню. Нет, не для того, чтобы увидеть своего старика отца или любимых братьев. Их бы он не хотел видеть хоть до самого царства Элании. Свой некогда родной дом он обошел стороной, стараясь вообще не попадаться никому на глаза. Он снова шел к ней, и она его ждала. Порой ему казалось, что она ждала его все свое свободное время. Просто сидела на сеновале и смотрела на дорогу, надеясь, что вот-вот он придет. Сегодня он пришел. Она была как всегда рада ему, кинулась на плечи и начала быстро рассказывать о каких-то обычных деревенских глупостях. Альдо даже не помнил толком, о чем шла речь. Он был слишком взволнован.
   Они были знакомы с детства, ведь деревенька была небольшая и все дети знали друг друга. К тому же они были одного возраста, родились в один год, да и вообще были похожи. Ее звали Мильна. Миля, как он ее называл. Она была совсем не похожа на полных и нескладных деревенских девчонок. Была маленькой, хрупкой девочкой, с большими, всегда детскими глазами. Она всегда нравилась Альдо, но он боялся заговорить с ней. Ее, как и Альдо, редко брали играть в компании других детей, и чаще всего ее можно было увидеть одну, сидящую где-нибудь неподалеку от визжащей ребятни.
   Их объединяло и еще кое-что. Когда им было по восемь лет, мать Мильны, такая же, как и она, невысокая хрупкая женщина, умерла от непонятной болезни. В один из дней она работала в поле, ей стало плохо, поднялся жар. Ее отвели домой, деревенский знахарь не смог ничем помочь, сказал, что надо идти в город за помощью. Он собирался сходить на следующий день, но не успел - уже под утро мать Мильны умерла. Отец Мильны был ничем не лучше отца Альдо. Тоже любил приложиться к бутылке, причем делал это в основном дома, приглашая друзей и устраивая шумные гуляния, нередко продолжающиеся до самого утра. В такие дни он обычно выгонял Мильну на улицу, и она была вынуждена ночевать на сеновале. В одну из таких ночей, где-то около года назад, ее и увидел Альдо.
   Непонятно какая сила потащила его в тот день в родную деревню. Просто жутко не спалось и захотелось вернуться, увидеть знакомые с детства места. Он гулял по деревне, вспоминая детские годы, когда вдруг услышал ее тихий плач. Альдо всегда считал себя крепким парнем. Нет не физически, а внутренне, и все, кто его знал, могли подтвердить, что у него есть сила воли, есть внутренний стержень. Он привык с детства преодолевать трудности, но в ту ночь понял, что ничто на этом свете не способно сломить его так же легко, как этот тихий, продирающий до самых костей плач. Он нашел ее сидящей на сеновале, смотрящей на малое око и держащей на руках своего единственного на тот момент друга - маленького котенка, по кличке Рыжик. Она на удивление была рада его видеть, и Альдо просидел с ней всю ночь, болтая о всякой ерунде и смотря на ночное небо. Альдо рассказал ей о том, что работает в городе, естественно, немного преувеличиваю свою значимость. Уже под утро сонная Мильна положила голову ему на плечо и сказала, что было бы прекрасно, если он когда-нибудь выбьется в люди и заберет ее в город, увезет из деревни подальше от отца. Альдо неожиданно сам для себя поклялся ей, что однажды так и будет. С тех пор, хотя бы раз в неделю, он находил время, чтобы приходить к ней, а она ждала его и всегда была ему рада.
   - Аль, с тобой все в порядке?- спросила она, возвращая Альдо из воспоминаний обратно.- Ты какой-то странный сегодня. Все молчишь и думаешь о чем-то своем. Все хорошо?
   Альдо не хотел раньше времени рассказывать ей, не хотел зря обнадеживать, но, видя ее вновь заплаканные, красные глаза, не мог удержаться.
   - Все очень даже хорошо, - сказал он.- Все вот-вот произойдет! Я сейчас занимаюсь одним очень важным делом. И, если все получится, господин Князь обещал выполнить любую мою просьбу. Я уверен, что смогу уговорить его взять тебя в город. Он сам постоянно жалуется, что надо бы нанять кого-нибудь работать по дому, а то у нас вечно страшный бардак. Я уверен, что он разрешит взять тебя. Так что готовь вещи, со дня на день все должно произойти. И мы будем вместе, как и мечтали всегда.
   Мильва вдруг тихо заплакала у него на груди.
   - Чего плачешь то, глупая? - удивился Альдо, неловко гладя ее по маленькой голове. - Мы же этого так хотели. Ты и я, вместе!
   - Да, да, я знаю, - ответила она, всхлипывая. - Хоть бы все так и случилось, Аль. Хоть бы все так и произошло.
   В мыслях о прошедшем дне, Альдо пересек торговый квартал, трущобы, и свернул на малую морскую. Еще минут десять, и он уже будет на месте. Все должно случиться в ближайшее время.
   - А я уж думал, что ты решил покинуть город прямо накануне дела! - раздался сзади уже знакомый голос. - Не оборачивайся, спокойно иди, как шел. Сверни в любом из переулков, есть разговор.
   Альдо сделал, как ему было велено. Дошел до одного из трактиров и свернул в ближайший к нему переулок. Только там он позволил себе обернуться. Это был, естественно, Ворон, в своем неизменном черном плаще и надвинутым на глаза капюшоне. Он медленно обошел Альдо и неспешно начал говорить:
   - Это очень серьезное дело, парень. Очень. Уж не знаю, почему Князь доверил это тебе, я лично не вижу в тебе ничего особенного. Да, ты собрал важную информацию в особняке и надеюсь, знаешь подземные ходы города. Но.... В общем, неважно. Завтра ночью ты будешь мне нужен. Начиная с восхода малого ока, ты будешь ждать меня в условленном месте. Помнишь где?
   - Да, - быстро сказал Альдо. - С обратной стороны ...
   - Хорошо,- перебил его Ворон. - Я скажу тебе условный стук: три быстрых удара, два медленных и снова три быстрых. Запомни, открывай дверь только когда услышишь такой стук. И никому его не говори, ясно?
   - Хорошо,- Альдо кивнул головой.
   - Не думаю, что ты до конца меня понял. Не говори его вообще никому, даже Князю. В особенности Князю!
   - Но господин организовал всю операцию, к тому же, я обязан ему всем. Я обещал ему рассказывать обо всем, что касается дела.
   - Меня не волнуют твои обещания. Я сказал тебе, не говорить никому, от этого зависит исход дела. А про Князя я тебе вот что скажу, не стоит ему доверять. В нашем мире вообще никому не стоит доверять. Ты не знаешь, как он добился того, что имеет, скольких он обманул, подставил ради собственных интересов. Ты ему обязан, я знаю, но он делал это совсем не ради тебя. Не дай обмануть себя его речами и поступками. Все это чушь, не стоящая и коровьего дерьма.
   Альдо молчал.
   - В общем, решай сам во что верить. Мне от тебя нужен только результат. Не подведи меня.
   Ворон закончил свою речь, развернулся и быстро вышел из переулка, в одно мгновение смешавшись с толпой людей.
   Альдо продолжал стоять, обдумывая его слова, и не знал, начать ли ему гордиться собственной значимостью еще больше или же волноваться еще сильнее.
  
   Глава 7.
  
   Мой наставник в братстве любил рассказывать нам, еще совсем молодым адептам, свои размышления о природе вещей, природе человека и мира вокруг нас. Это чаще всего происходило уже вечером, после длительных и выматывающих тренировок. Ощущая чудовищную усталость в мышцах, еле передвигая ноги от боли в ушибленный местах, мы, тем не менее, всегда с огромным желанием собирались, садились на корточки полукругом вокруг него, а он неспешно вел с нами беседу, отвечая на наши вопросы и открывая нам свое видение на мир.
   - Пьяный, вывалившийся на ходу из едущей повозки, может сильно разбиться, но никогда не умрет! - рассуждал он однажды, говоря медленно, вкладывая смысл в каждое сказанное слово. - Кости у него точно такие же, как и у других людей, но повреждения совсем другие, ибо душа его целостная. Он сел в повозку неосознанно и упал неосознанно. Думы о жизни и смерти, удивление и страх не проникли к нему в сердце, и поэтому, сталкиваясь с дорогой, он не сжимался от страха, не боялся боли. Если человек приобретет подобную целостность от вина, то какую же целостность должен он приобретать от природы!
   Мой наставник был старым, невысоким человеком, очень странной для жителей бывшей империи внешности. Его, как и других наставников братства, отличал невысокий рост, необычный раскос глаз, чем-то напоминающий глаза жителей Тристонских островов, а также странный желтоватый оттенок кожи. Ну и, естественно, необычным была его манера говорить и выражать свои мысли, его странный акцент и совершенно чуждый нашему уху язык, которым он иногда пользовался для объяснения различный вещей. Казалось, он пришел из какого-то совершенно иного мира и принес свое знание вместе с собой.
   Несмотря на свою несколько неказистую внешность, наставник всегда с удовольствием подтверждал свои мысли делом, и все мы неоднократно были свидетелями, как он - хрупкий, опирающийся на тонкую трость при ходьбе, -демонстрировал необыкновенный, порой даже невероятные трюки.
   - Ваше тело сильное и ловкое, развитое тренировками и обточенное опытом. Оно уже само по себе серьезное оружие, - всегда повторял он. - Но не оно дарует вам настоящее превосходство над противником. Познание окружающего вас мира и подчинение мира внутри вас - вот то, что позволяет адептам братства всегда справляться с поставленной задачей, сколь сложной и невыполнимой она не казалась бы. Обычный воин, сколь бы умел он не был в обращении с оружием, и сколь ни было бы ловко его тело, всегда подвержен возникающим внутри него чувствам и эмоциям, которые мешают правильно оценить и решить возникшую ситуацию. Дух простого воина подобен сильной, бурной горной реке, но вода та мутна, а сила ее неконтролируема. Чтобы сознание всегда было ясным, а восприятие обстановки верным, нужно очистить разум от мути и разогнать все мешающие и отвлекающие ум мысли. Очищение ума собирает ваш дух в одну точку, что пробуждает особую силу, дарующую вам молниеносность и способность правильно действовать в любых ситуациях.
   Я сидел на полу в своем укрытии, предварительно освежив свое лицо и руки прохладной водой из фляги. Уже наступила ночь, вокруг было тихо и спокойно. Я сидел на пятках, подогнув ноги под себя, голени и взъемы стоп лежали на земле. Большой палец левой стопы располагался на большом пальце правой, колени были разведены на ширину двух кулаков. Спина была прямая, снижая всевозможные помехи в утонченной работе тела и улучшая тем самым собранность и покой духа. Плечи были расслаблены, голова как бы подвешена, а кончик языка касался верхнего неба. Взгляд моих глаз растворялся на монотонной поверхности стены, недалеко от меня. Кисти рук были помещены у паха, на правую ладонь был положен тыл левой, пальцы были сложены, образуя замкнутый круг. Все эти мелкие, непонятные простому человеку тонкости, были очень важны, и пренебрежение ими вело к пустой трате времени. В моем ремесле вообще не было мелочей.
   Я принял позицию, отстранился от мирской суеты, разум был чист. Мои легкие вдыхали прохладный ночной воздух, я чувствовал, как он распространяется по всему телу, а затем нетерпеливо покидает его. Разум сливался с дыханием, я сам будто следовал за ним. Спустя некоторое время тело и сознание как будто растворились в пустоте, а недвижимый ум стал подобен свету малого ока, отраженному в потоке воды. Вода в потоке всегда находилась в движении, но свет сохранял свое спокойствие. Так и мой ум воспринимал все изменения вокруг, но сохранял при этом свою неизменность.
   Завершая медитацию, я медленно встал и, сохраняя прежнюю сосредоточенность, некоторое время ходил по дому, перемещаясь небольшими скользящими шагами. Как и всегда, необходимый результат был достигнут. Разум обрело спокойствие, а тело - уверенность и силу.
   Я сел на полу, доставая уже приготовленный увесистый сверток. Именно этот груз я просил доставить Князя, поскольку сам не решился пробираться с ним в закрытый город. Я развернул посылку, содержимое которой проверил еще вчера, убедившись перед этим в сохранности секретных спрятанных нитей. Они были целы, значит, сверток не пытались открывать. Что ж, хоть на это у Князя хватило ума. Я медленно извлек и надел на себя костюм братства, имевший темно-синий цвет. Причем вышит он двухсторонним, так что, вывернув его на изнанку, я получал одежду другого цвета. Это бывает полезно, чтобы запутать стражу во время отхода. Куртка и штаны имели множество карманов, в которые я спрятал все необходимые мне предметы. На левую руку я нацепил кожаную обмотку с четырьмя отверстиями, куда легко поместились четыре метательных ножа. Они не были похожи на обычные, были небольшими, почти плоскими, с удлиненным плоским лезвием. Он называл это странным словом, которого я не помнил. Наставник часто использовал подобные слова, но чуждый язык, почему то, никак не хотел оставаться в моей памяти. Ножи были очень легкие, почти невесомые, но при должном умении были невероятно полезными. Убить таким ножом непросто, основной упор при их использовании шел на быстром поражении уязвимых точек.
   Дальше настал черед матерчатых ботинок, такого же темного цвета. Они была легкие и практичные, с выделенным большим пальцем. Это давало большую устойчивость во время выполнения разнообразных трюков. Подошва ботинок была подшита парусиной, это обеспечивало легкое и бесшумное передвижение. Также настал черед небольшого серпа, называемого "кама", который я повесил на пояс. Это было мое единственное оружие, за исключением моего собственного тела. Также за пояс я засунул две тонкие стальные трубки. Очень надеюсь, что до них дело не дойдет.
   Завершающим этапом обмундирования стала черная маска с прорезью для глаз. Предварительно я размазал по лицу черный порошок, смешанный с грязью, не забыв о веках, так что, закрыв глаза, я полностью сливался с темной поверхностью. Я надел маску, еще раз на минуту прикрыл глаза, представляя в голове все этапы задания: проникновение в дом, передвижение внутри особняка и тихий незаметный отход.
   - Я сделаю это, - проговорил я про себя. - Я сделаю, то, что необходимо, и никто и ничто меня не остановит.
   Ааронг, круживший высоко над ночным городом, как всегда услышал мои мысли и поддержал их громким уверенным криком.
  
   Глава 8.
  
   Стемнело не так давно, но на город уже успела опуститься ночь, погрузив городские улицы во мрак. Простые жители уже успели спрятаться в своих домах, не забыв накрепко закрыть запоры на дверях и окнах. Мало ли, что может принести эта ночь. Уже выползли на улицы ночные стражники с горящими масляными факелами в руках. Пока не окончательно стемнело, они еще делали вид, будто ответственно относятся к своей работе и расхаживали по центральным улицам города в количестве не менее пяти заплывших, жирных персон. Скоро и они спрячутся по караулкам, предпочтя переулкам теплое и безопасное помещение. Никто не хочет расхаживать по улицам портового города ночью. Не важно, простой ли ты житель, либо стражник c факелом в руках и пятью товарищей рядом. Количество и социальный статус не имеют значения на темных улицах, здесь действуют другие законы, и ты либо подчиняешься им, либо они подчиняют тебя себе. Малое око озаряло город бледным желтоватым светом, с трудом пробивавшимся сквозь густые и плотные облака.
   Я стоял в узеньком переулке, прильнув к стене старого и заброшенного дома с заколоченными окнами, который на последние два дня стал для меня убежищем. Тело было абсолютно неподвижно, и ничего не могло выдать моего положения. Я прикрыл глаза и взирал на улицу сверху взглядом Ааронга. Ворон неспешно кружил над кварталом и высматривал любую опасность. Вокруг не было ничего интересного, лишь одинокий патруль из трех стражников блуждал в конце улицы. Городовые не решались заходить вглубь квартала бедняков, предпочитая находиться на виду. Они были для меня не опасны, поскольку находились слишком далеко.
   - Пора, - сказал я себе и неспешно, мягко, рассчитывая каждый шаг начал двигаться вдоль стен домов. Заученными и ставшими уже привычными движениями, я ступал мягко, правильно распределяя вес так, чтобы даже самый случайный шорох подвернувшийся под ноги дряни, не смог выдать моих шагов. Я передвигался короткими перебежками от дома к дому, иногда останавливаясь, прислушиваясь к своим ощущениям и оглядывая улицу сверху. Как я и думал, стражники, простояв пару мгновений, решили не искушать судьбу, и двинулись вглубь торгового квартала, где находилась караулка. Там было гораздо больше светильников и патрулей, да и было просто безопасней.
   Я продолжил движение, но вдруг Ааронг обратил мое внимание на маленький переулок, через дом от того места, где совсем недавно стояли стражники. В переулке был кто-то, и он умел прятаться. Я бы даже сказал, был очень неплох. Он укрылся от взгляда патруля, возможно, обманул бы и меня, но он не мог скрыться от моего друга. Огромный черный ворон неспешно заложил вираж в воздухе и сконцентрировал зрение на таинственном субъекте. Он был также одет в черное, как и я, рука его лежала на поясе, вероятно, на ручке короткого кинжала. Он пока не смотрел в мою сторону. На мелкого воришку он был не похож, возможно, был профессиональным вором или налетчиком. Это было не важно. Важно то, что он мешает и стоит у меня на пути. Я тихо продвинулся еще на один дом и затаился. Теперь я мог его слышать. Что-то неведомое, то ли предчувствие, то ли опыт, подсказывали мне, что не стоит торопиться и оставлять за собой трупы. Через пару минут Ааронг заметил еще одну тень, скользящую вдоль домов точно к первой. Я прислушался, два неизвестных встретились...
   - Здорово, Клык - еле слышно прошептал появившийся.
   - Тихо ты, - перебил его первый. - Не шуми. Дело знаешь, не раз уже оговорено все было. Выдвигаемся. Время пока есть, но лучше придти пораньше.
   - Все по плану?
   - Да.
   Две тени скользнули в ночи в противоположном мне направлении, двигаясь в сторону портового квартала.
   - Ну что ж, бывает, что терпение привносит плоды, - подумал я. - Жаль, что в моем ремесле это случается, не так часто, как хотелось бы. Чаще всего приходиться действовать первым, пока не начал действовать кто-то другой.
   Я оставил эти мысли, подождал, пока неизвестные окончательно скроются из виду, и вновь двинулся вдоль домов, стараясь не проходить у окон. Свет в них не горел, да и никто не решился бы выглядывать оттуда, но это было выработанной привычкой. Все было спокойно, но спешить и рисковать не стоило. Спустя некоторое время я миновал темные и смердящие улицы квартала бедняков и вышел к центральной улице торгового квартала, по которой гулял еще вчера. Идти через нее я не собирался, пусть она и открывала прямой путь к моей цели - графскому кварталу. Она был слишком освящена, да и патрулей на ней хватало. Естественно, ведь по обе ее стороны располагались многочисленные лавки торговцев, перекупщиков, ювелиров и представителей разных торговых компаний, ведущих дела во многих провинциях бывшей империи. Они исправно платили налоги, и городской совет старался, по мере возможности, оберегать такой источник прибыли.
   Я решил пройти вдоль улицы, используя темные переулки и обойдя рыночную площадь. Пусть это было дольше, зато безопаснее. Я прожил так долго для моей профессии только потому, что никогда не шел навстречу даже малейшей опасности. Поэтому я старался двигаться тихо, используя звук дождя и редкие раскаты грома, скрывавшие большинство звуков. Услышав вдалеке шаги, я останавливался, ожидая пока они удаляться. Почему-то у меня не выходили из головы два бандита, которых я встретил в самом начале своего пути. Что им было надо? Они двигались силишкой хорошо для простых бандюг. Не отвлекаться...
   Ночь была спокойной и прохладной. Спустя некоторое время я, наконец, добрался до стены отделяющей графский квартал от всего остального города. Она была высока, помпезна, всем свои видом будто кричала: "Будьте вы жалкие бедняки или же уважаемые торговцы, для нас, потомков благородных кровей, вы всего лишь чернь, дерьмо, прилипшее к нашим подошвам, и вам не место среди наших домой."
   В голове возник обрывистый образ, переданный Ааронгом. Ворота, преграждающие путь в графский квартал, естественно, были уже закрыты. Рядом стояла старая караулка, в которой, скорее всего, уже спали скучающие стражники. Рядом с караулкой дремал одинокий охранник, то ли самый молодой из всех, раз его выгнали на улицу сторожить закрытые ворота, то ли просто проигравший ночное дежурство в карты. Мне не было до этого дела, как не было дела и до ворот. Я не собирался их штурмовать. Стена в четыре человеческих роста не была для меня преградой. Еще вчера я заметил, что сложена она из цельных кусков скального камня, и была хоть и очень прочной, но имела множество мелких щелей и выбоин. Простой человек даже не обратил бы на это внимание, не говоря уж о мысли, что это можно использовать.
   Взглядом Ааронга, я оценил ситуацию с обратной стороны стены. Как я и ожидал, там был освещен практически каждый кусок благородной земли вдоль аллеи знати, и стражники шныряли в гораздо большем количестве. Однако, были и положительные моменты. Большая часть территории обильно была засажена красным и белым тутовником - деревом благородным и величественным, уже успевшим расцвести. И, что не маловажно, дерево это было очень густым и широким. Также квартал изобиловал пышными кустами разных пород растений, принимавших замысловатые формы по воле специально нанятых для этого садовников. Все, как я и ожидал.
   Я двинулся вдоль стены, отдаляясь от одинокого стражника на воротах. Когда он почти скрылся из виду, я выбрал участок стены, имевший большое количество стыков и щелей. Никаких приспособлений для преодоления высоких препятствий я с собой не взял. Это было не нужно, да и не хотел я отяжелять себя.
   Такой тип лазанья наставник называл "стилем паука", и в голове тут же возникли отрывочные образы из детства. Я вспомнил долгие недели тренировок в горах и на специально оборудованных для этого стенах. Вспомнил сбитые в кровь пальцы и сорванные ногти, вспомнил синяки и ушибы после падений. Вспомнил молодого послушника, который во время ночной тренировки под дождем сорвался с промокшей и скользкой стены и, не успев сгруппироваться, приземлился головой точно об острый камень, так некстати лежавший рядом. По крайней мере, он мучился недолго.
   Я медленно поднимался по стене, широко растянув руки и ноги, всегда сохраняя опору в трех точках, тогда как четвертая смещалась и выбирала для себя новое место. Распластывание тела по поверхности стены с естественным положением рук и ног устраняло излишнее напряжение и усталость мышц. Также я не забывал согласовывать все движения с ритмом дыхание. Передвижение было медленным, но торопиться мне было некуда. Я помнил пример, когда излишняя спешка привела к печальным последствиям.
   Оказавшись на стене, я пригнулся, давая отдохнуть рукам и ногам, восстанавливая дыхание. Все прошло гладко, и охранник все также дремал у ворот. Я глянул вниз, прикидывая дальнейшие действия. Высота была приличная, но спускаться тем же способом было слишком опасно. Мне совсем не хотелось, чтобы стражники заметили меня на стене и превратили в подушечку для стрел.
   Недалеко от стены стояли два одиноких стражника, о чем-то разговаривая. Находились они спиной ко мне, но я не хотел рисковать и привлекать их излишним шумом. Я уже давно рассчитал мгновенья между вспышкой молнии и последующим за ним раскатом грома. Дождавшись очередной вспышки, я прикрыл глаза, постарался ощутить себя невесомым, легким, словно пушинка. Раскат грома прокатился по ночному городу, и я плавно соскользнул со стены. Приземляясь, я представлял себя колесом, пустым внутри, но твердым и круглым снаружи. Мягко перекатившись через голову, я тут же прыгнул в растущий неподалеку куст и замер. Как я и рассчитывал, звук приземления совпал с громогласным криком стихии, и воины виконта ничего не заметили, продолжая переговариваться.
   Особняк его светлости находился в самом конце аллеи знати - единственной улицы квартала богачей. По обе стороны от нее на большом расстоянии друг от друга стояли высокие особняки, каждый из которых был обнесен стеной. Ворота их также охраняли несколько воинов, имевших специальные, защищенные от дождя, факелы.
   Я вновь двинулся короткими перебежками, стараясь передвигаться за спинами отвернувшихся охранников. В условиях дождя, и имея возможность осматривать улицу сверху взглядом Ааронга, я без труда незаметно пересекал квартал, двигаясь через темные участки от особняка к особняку. Цвет моей одежды идеально сочетался с цветом ночи, а мешковатое облачение сглаживало контуры тела, мешало выделить фигуру в окружающей среде.
   Скоро я уже взирал на особняк Абстейна, выглядывавший из-за невысоких стен. Он был высоким, трехэтажным, а его лицевая сторона была выполнена полукруглой. Растительность вдоль стен была предусмотрительно вырублена, и на расстояние десятка шагов от стены не росло даже травинки. Помимо двух стражников на воротах, еще двое постоянно ходили вдоль стен, высматривая все подозрительное.
   - Виконт совсем сбрендил на собственной безопасности, - подумал я. - Что ж, я могу отметить, что небезосновательно. Однако, вряд ли ему это поможет.
   Стена, окружавшая особняк, была не такой уж и высокой, если разбежаться, оттолкнуться ногой от стены, можно ухватиться пальцами за верх, подтянуться и сразу перескочить через нее. Основной проблемой было добраться до нее незаметно, чему мешал стоящий рядом стражник, вертящий головой. В голове родилась одна забавная мысль, и я поделился ею с Ааронгом. Ночь разорвал шум хлопающих крыльев, а затем негромкий голос стражника:
   - Вот чертова тварь, ну вот надо же было тебе насрать прямо на меня? Да весь же квартал в твоем распоряжении, за каким чертом прямо мне на голову то, чтоб тебя!
   Немолодой воин, проклиная огромного ворона, вытирал испачканное лицо, а Ааронг приземлился недалеко от его ног, с вызовом глядя ему прямо в глаза.
   - Ну что ты уставился, засранец ты этакий? - сокрушался охранник, продолжая вытирать рукавом лицо.- А ну пшел отсюда! Пошел от сюда, я те сказал!
   Он взмахнул копьем, намереваясь огреть Ааронга, но тот проворно отскочил, издав при этом крик, больше всего похожий на каркающий смех.
   - Ах ты еще и ржать тут вздумал, сучий сын? Ну я тебе щас! - Стражник не выдержал и рванулся за вороном, стараясь огреть того тяжелым ботинком. Мой друг пробежал пару шагов и, взмыв в небо, скрылся в ночи
   - Вот и вали отсюда к своей хреновой вороньей матери, - довольно проворчал воин, возвращаясь на свое место.
   Меня в кустах, естественно, уже не было.
   Внутренний двор особняка был мне знаком по рассказам помощника Князя, и я еще раз вспоминал его рисунок на бумаге, отмечая его хорошую память. Двор был также густо засажен, однако, ветки деревьев были срублены, обеспечивая лучший обзор. Единственное, что виконт пожалел - это пышные кусты, растущие по обе стороны длинной аллеи, ведущей прямо к особняку. Кусты легкой и профессиональной рукой садовника принимали самые причудливые и замысловатые формы. Чувство прекрасного, видимо, не позволило Абстейну приказать уничтожить эти произведения садового искусства. Это было мне только на руку, я лег на землю и медленно пополз вдоль кустов, прислушиваясь к шагам патрульный. Надо отметить, что лишь двое стражников занимались своими прямыми обязанностями, а оставшаяся компания из трех человек стояла недалеко от фонтана и о чем-то беседовала. Фонтан был небольшим, стоял как раз напротив центрального входа особняка. Выполнен он был в виде обнаженной молодой девушки, одной рукой поднявшей сосуд из которого, видимо, и лилась вода, когда фонтан работал. Компания стражников расположилась слева от него, преграждая мне путь и мешая обогнуть особняк. Ломиться в главный вход, который был накрепко закрыт и охранялся, я не собирался. На этот случай у меня был план.
   Я дополз до самого конца линии кустов, совсем недалеко от говорящих людей, остановился и прислушался. Может они беседовали о чем-то важном, может решать в скором времени вернуться к работе. В любом случае, спешить или тем более бросаться на них, я также не собирался.
   - Да, сдал он в последнее время совсем, - сказал тот, что слева. Он был заметно старше остальных, носил длинную седую бороду. Из-под одетого капюшона также выглядывали белые пряди волос.
   - Сдал старина Швейк, - продолжил седой. - А этот случай совсем его доконал. Тьпфу...
   - В том году ведь у него жена умерла, - буркнул тот, что был помоложе, и стоял в центре. Он единственный из стражников не носил ничего на голове, не обращая внимание на дождь. Его отличал хриплый и неприятный голос. - Говорят, любил он ее сильно, язве его ...
   - Любил, да, ото как же, - подтвердил седой. - Уж я то знаю. Мы как то надрались с ним на службе. Года уж три тому назад, аккурат на годовщину Великой Войны, на День Свободы значится. Я, как нормальный мужик, предлагал ему пару каких нить дур снять в торговом квартале, аль в порт наведаться. Деньги у обоих водились. А он значится как зыркнул на меня, будто враз протрезвел, и грит, мол, не желаю я знать в этой жизни другой бабы, кроме моей Агнессушки. Я сначала подумал, шутит он, ну какой нормальный мужик будет такую херню пороть? Не надоть мне мол чужой бабы, подавай только мою. А потом понял я, что не шутил он. Любил он ее и вправду. А вишь как, в прошлом года то померла она, хрен знает от чего. Лекарь сказал, какая-то хворь иноземная с торговыми кораблями из других мест привезенная. В бреду провалялась три дня и три ночи, а на четвертый Элании милосердной душу то и отдала. Знаешь же наших теперешних лекарей. Раньше то, говорят, еще во времена магов любую болезнь лечили, никаких зараз не боялись. А теперешние на вроде святых отцов стали, окромя песни по усопшему то и не могут ничего. Как любую царапину видят, так тут же бледнеют и, кроме молитв, язве их, ниче путного сделать не могут. А другие говаривают, что после войны заразы развелось странной. Что не год, то эпидемия какая нить или новая хворь.
   -Да, а Швейк то с тех пор совсем другой стал - продолжил хриплый. - Говорит, жизнь ему не мила. Надирался по любому поводу, в драки лез один на пятерых, как будто вслед за ней на тот свет торопился. До этого то тихий, веселый, служака хороший, таких еще поискать. Старой закалки, в общем. А щас то вишь как, единственная отрада евоная - дочка - замуж за богатея выходит из Верхнего Приморья. Говорят, богач, каких поискать. И поместье свое, и хозяйство со слугами. Они на празднование то и укатили. А Швейк еще три дня тому назад к капитану караула прошение подал, мол отпусти на денек хоть на свадьбу родной дочурки, денек отгулять. А капитан ответил, мол, Швейк, старина, рад бы, все поминаю, как не понять то, но приказ самого виконта,- ни одного стражника из караула особняка не отпускать. Боится он, мол, чего то, аж жуть. Так Швейк до самого Альбрехта лично дошел с прошением, а тот его прилюдно, до самого пятого колена послал с этим прошением, сказал, что будь на то его воля, так Швейк тут до самого конца времен будет сидеть. И даже задницы своей за ворота казать не смеет. Швейк стерпел, сдержался, два дня молча ходил. терпел. А щас вишь как, опять. Надрался как последний портовый.
   - Стражники тут решили трепаться до самого второго пришествия магов, - подумал я.
   Судьба неизвестного стражника по кличке Швейк меня волновало мало, и я решил двигаться дальше. В очередной раз за ночь я воспользовался помощью Ааронга и послал ему мысленный приказ. Сверху раздался громкий крик, и большая черная тень, спикировав из ночного неба, приземлилась недалеко от охранников, на голову одинокой и обнаженной девушке.
   - Это еще что за напасть, язви его? - сказал стражник помоложе. - Кажись ворон, причем огромный. Отродясь таких здоровых не видел. А черный-то какой! И глазищи какие-то странные, прям как человечьи! И ведь прям на нас, гад, смотрит. Как будто в душу глядит.
   Человек с седой бородой заученным тройным движением нарисовал в воздухе знак Элании, тихо прошептал молитву "спаси и защити".
   - Слышал я от деда своего, - проговорил он, закончив молитву, - что некоторые люди раньше воронов предвестниками смерти считали. Мол, каждый раз, где ворона видят - жди беды. Перед войной то великой, говаривали, воронов то таких во многих городе видали, а потом и не стало тех городов.
   - Да брехня это все! - опасливо ответил вояка, молчавший до этого. Он был самый молодой из всей компании. - Коли так, кто бы тогда и рассказал, что ворона то видел, если все в городе сгинули?
   Он сказал это с вызовом, хотя рука его все равно рисовала знак Элании, а губы сами собой прошептали молитву. Я тихо проскользнул за спинами отвлекшихся стражников и начал обходить особняк с левой стороны. Сейчас самое время проверить мой план.
   Во время беседы в трактире, парень Князя поведал мне забавную историю, за что ему можно было высказать отдельную благодарность. Он рассказал, как в одну из ночей ему не спалось, и он случайно услышал тихий звон из комнаты старшего помощника по кухне. Парень решил проверить, что это за звук, вышел из своей коморки и прислушался. Услышал он, как повар тихо крадется к боковой двери, всегда закрытой на ночь. Дверь эта служила для доставки продуктов и передвижения слуг, которым не положено было по статусу ходить через главный вход. Альдо не расслышал суть разговора, услышал лишь про какой-то товар, а также услышал имя Шрам. Дальше шли уже мои догадки. У Князя я уточнил, занимается ли Шрам распространением гришта - запрещенного порошка, завозимого с Тристонских островов. Князь подтвердил.
   Я осторожно обошел особняк, спустился по небольшой лестнице в некое подобие подвала и остановился перед запертой дверью. Она вела как раз на нижний этаж здания, где располагалась большая кухня из двух комнат, пара помещений для прислуги и поваров, несколько комнат, используемых для хранения продуктов и разного хлама. Я присел, ощупывая стену, в поисках какого-нибудь подобия веревки. Наконец, мне под руку подвернулся камень, который слега выступал из стены. Достав его, я обнаружил тонкую нить, ведущую вглубь стены. Я потянул за нее, затем дернул несколько раз. Никаких звуков не раздалось, но я понадеялся, что нужный человек их услышал. Если это не сработает, то придется импровизировать, и придумывать что-то на ходу. Возможно, мне удастся найти незапертое окно или придется лесть на стену. Также можно постараться выманить стражу из особняка каким-нибудь шумом. Все это сопровождается ненужным риском, но иначе проникнуть внутрь будет невозможно.
   Тянулись томительные минуты ожидания, в голове крутились возможные варианты проникновения внутрь. Наконец, за дверью послышались осторожные шаги.
   - Кто там, на ночь глядя, ломится, вашу мать? - прохрипел голос. - Щас стражу кликну, так они быстро ручки то шаловливые в задницу засунут, по самые пальцы. Навсегда хулюганить разучишься...
   Говорил человек, тем не менее, тихо, как раз стараясь никого не привлекать.
   - Я от Шрама, - тихо ответил я. - Все как обычно.
   - Чей-то у тебя голос незнакомый, мил человек, а где обычный посыльный?
   - Занят, - буркнул я. - Тебе-то какая разница, кто тебе товар приносит?
   - Да и не время щас, через неделю, вроде, должон был.
   - Из-за положения в городе возможны перебои с поставками, сам понимаешь, время неспокойное. Шрам решил остатки самым дорогим клиентам раздать. Не хочешь брать - дело твое. Я пойду, а ты жди, неведомо сколько, следующей партии.
   Я сделал вид, что разворачиваюсь и ухожу. Услышав шаги, повар с той стороны тут же принял решение и зашуршал засовом двери.
   - Ладно, ладно, черт с тобой, - сказал он, приоткрыв дверь, - Все как догова...
   Договорить он не успел, я молниеносным движением подскочил к нему и сильно ударил его костяшками пальцев сжатого кулака в висок. Он был ни в чем не виноват и, скорее всего, не заслуживал смерти, но кодекс братства решил его судьбу за меня. Спящих и не заметивших тебя людей следовало обходить, а тех, кто увидел или услышал адепта, следовало убивать не раздумывая.
   Удар был силен и пришелся в одну из десяти смертельных точек человеческого тела. Пальцы почувствовали, как слегка прогнулась внешняя поверхность черепа, тогда как внутренняя пластина сломалась, осколками разрывая проходящую там артерию, вызывая фатальное кровоизлияние в мозг. Удар был молниеносным и смертельным.
   Немолодой повар тут же обмяк и начал заваливаться вперед. Я подхватил его бездыханное тело, затащил массивную тушу внутрь. Заметив угловую комнату с приоткрытой дверью, я затащил тело повара туда и положил на груду тряпок, видимо, являвшихся его кроватью. Выйдя из комнаты и заперев за собой дверь, я не забыл прикрыть и входную дверь. Запирать я на засов ее не стал, возможно, через нее мне придется быстро убираться. Ну что ж, первый этап выполнен. Я в особняк и пока меня никто не заметил.
   Я замер у стены, вслушиваясь в окружающую обстановку. Незаметное передвижение в замкнутых помещения, в которых находятся люди, требовало несколько другого подхода, чем движение на открытых пространствах. В голове раздался крик Ааронга.
   - Я знаю дружок, - мысленно ответил я, - здесь ты мне не помощник. На открытом воздухе твоя помощь бесценна, но внутри придется справляться самому. Жди меня.
   Осмотревшись, я представил в голове расположение комнат. Прямо передо мной, через приоткрытую дверь располагалась самая большая комната, использовавшаяся для приготовления пищи. Там стояли многочисленные столы, несколько печей и прочая кухонная утварь. В восточной части располагалась спальня для прислуги. Я прислушался - в ночи раздавался тихий храп минимум десятка человек. Лестница наверх находилась в холле в центральной части этажа, туда я пока соваться не хотел. Мальчишка рассказывал мне о небольшом люке, через который передавали приготовленные блюда, чтобы не ходить лишний раз по лестнице и не мозолить глаза достопочтимым гостям виконта. Люк находился в одной из комнат в северо-западной части.
   Я двинулся тихим и размеренным шагом. Хотя мои глаза уже привыкли к темноте, я все равно шагал очень осторожно, аккуратно ощупывая ногой место, куда собираюсь ступить. Проходя каждую комнату, я на мгновенье замирал, сверяясь со слухом и внутренними ощущениями. Проходя мимо холла с лестницей, через проход я услышал сопение человека, охраняющего подъем наверх, также увидел идущий оттуда едкий свет. Мда, лестница хорошо освещена и охраняется, подняться по ней незаметно было бы очень непросто.
   Не привлекая внимания, я тихо прокрался через темный коридор и определил нужную мне комнату. Она была заперта, но замок был просто смехотворный. Я извлек из потайного кармана штанов универсальную отмычку и пару мгновений возился с замком. Наконец, услышав поочередно четыре тихих щелчка, я повернул отмычку и очень медленно открыл дверь. Она была старая, да и петли стоило бы смазать, поэтому тут требовалось осторожность, чтобы не создать скрипа. Я прошел по погруженной во мрак комнате, переступая через ящики, и добрался до лестницы наверх.
   Вот так-так. Люк в потолке был заперт, причем замок находился с той стороны. Отпереть его было невозможно, а ломать люк означало перебудить всех охранников особняка. Оставалась лишь одна возможность - главная лестница.
   - Паршиво, - промелькнула мысль в голове. - Я не рассчитывал пока на нее соваться. Но, похоже, выбора не остается.
   Мне нужно было проникнуть на третий этаж, именно там располагалась моя цель - спальня Абстейна. Я выругался про себя, и, выйдя из комнаты, направился обратно по коридору, свернул налево и остановился около стены, рядом с входом в холл. Стражник по-прежнему сопел, и убираться, естественно, никуда не собирался. Пока я прикидывал в голове все возможности по его устранению, помощь пришла сама собой. В холле раздались шаги спускающегося по лестнице человека.
   - Черт его подери, да куда подевался этот Швейк? - прозвучал властный голос. -Ведь пьян же был мертвецки, лежал труп трупом. Закинули его в караулку, через пять минут хватились, а его уже нет. Слышь, Браман, помоги мне, давай осмотрим нижний этаж. Может сюда проскользнул, гад.
   - Да как он мимо меня-то прошел бы? Я тут часа два уж стою, никто мимо не проходил.
   - Да плевал я, сколько ты тут стоишь! Сказал же, пойдем, поищем!
   Раздались приближающийся тяжелый топот и перед входом в коридор, где я находился, остановились два стражника. Стояли они еще на освещенном участке, буквально в трех шагах от меня, благо тьма коридора скрывала меня от их взора, да и глаза их еще не привыкли к тьме. Я прикрыл веки, полностью расслабил тело и мысли. Сейчас меня могло выдать абсолютно все: случайный шорох, дыхание, даже запах пота после долгого бега. Мысленно я растворился, пытался внушить стражникам, что меня нет, что я пустое место. Хоть глаза и были закрыты, я прекрасно чувствовал, как взгляд воинов виконтра несколько раз пробежал по мне.
   - Темно хоть глаз выколи, мать его раскат. Надо бы факелов найти. Есть они тут? Они стояли так близко, что я мог расслышать сопение пытающего думать стражника.
   - Должны быть в складской комнате, - наконец сказал стражник. - Пойдемте, ваша милость, может чего и найдем.
   Они прошли совсем рядом со мной, а я, дождавшись, пока воины свернут по коридору, осторожно выглянул из-за угла. Лестница, освещаемая одиноким факелом, была пуста. Мысленно поблагодарив неизвестного мне Швейка, которого, похоже, ищет половина стражи особняка, я начал подниматься по лестнице, после каждой ступеньки обшаривая взглядом открывающийся первый этаж. Я мысленно прикинул расположение комнат. Большую часть занимала гостиная, служившая для проведения банкетов и приема гостей, в западной части была верхняя кухня и столовая, в восточной - отдельная уединенная комната для важных бесед.
   Уж не знаю, чем я угодил сегодня всем известным богам, но холл первого этажа также был пуст. Однако, я услышал храп, раздающийся с верхних этажей. Что-то в нем было странным, я прислушался, пытаясь понять внутренние ощущения. Он был слишком размеренным, слишком однообразным. Обычный спящий человек издавать такой храп не мог. Скверно, значит, некий хитрый стражник решил изобразить спящего, надеясь застать кого-то врасплох. Это сработало бы с кем угодно, но не со мной. Двигаясь вдоль стены, я медленно поднимался, старясь определить источник лживого храпа. Холл второго этажа был полукруглым, чтобы добраться до лестницы наверх мне придется пройти широкий коридор.
   Наконец, во тьме я заметил стул, придвинутый к стене, и сидящего на нем высокого человека. Руки его были скрещены на груди, он действительно храпел, однако из-под полу прикрытых век виднелись обшаривающие комнату глаза. Пройти мимо него не удастся, и кодекс уже решил его судьбу.
   Я достал из кармана широкую медную монету и щелчком пальцев запустил ее в дальний угол комнаты. Она, бесшумно пролетев, ударилась о дальнюю стену и с тихим звуком закружилась в танце на полу, затем упала. Взгляд стражника тут же упал на источник шума, рука дернулась к рукояти дубины у пояса. Воспользовавшись этим, я в шесть молниеносных короткий прыжка подлетел к охраннику. Он не успел ничего противопоставить появившейся из неоткуда черной тени. Лицо исказила гримаса удивления и страха, рот начал открываться для крика. Я, не мешкая ни секунды, ребром ладони сильно ударил его в горло, перебивая гортань, а другой руки зажал ему рот, заглушая предсмертные хрипы. Его скрюченные от боли пальцы несколько мгновений хватали воздух, ногти царапали мою одежду. Я встретился с его глазами и видел, как они медленно угасали по мере того, как из стражника уходила жизнь. Наконец он умер, последние мгновенья жизни глядя на своего убийцу.
   Оставлять его тело здесь было нельзя, я оттащил его в один из темных углов и положил к стене. Скоро его могут обнаружить, но у меня уже нет времени искать более подходящее место. Надо действовать быстрее.
   Цель была уже совсем близка, я пересек полукруглую комнату, застыл перед подъемом наверх. Оттуда раздавались шаги, они то приближались, раздаваясь совсем рядом со мной, то вновь удалялись. Весь третий этаж занимали спальни для гостей, располагались они по обе стороны прямого и единственного коридора. Видимо стражник патрулировал его, одновременно осматривая лестницу. Слева от меня раздавался многоголосный храп, который на этот раз был совершенно искренний. В той стороне была комната стражи, и в ней находилось, на слух, никак не меньше пяти человек. Вариантов не было, придется рисковать. Коридор наверху был хорошо освещен, и проскочить я мог только за спиной охранника.
   Я уже давно посчитал и запомнил его шаги. Он доходит до лестницы, осматривает ее пару мгновений, а потом не спеша делает ровно тридцать шагов по коридору до самого его конца. Комната виконта была самой дальней. Негромкая поступь вновь раздалась прямо надо мной, стражник на мгновение остановился и вновь начал удаляться. Я глубоко вздохнул и быстрым мелким шагом забрался по лестнице, увидел удаляющуюся спину. Человек шел медленно и сонно, а я тихо начал догонять его. Мы прошли мимо еще одной комнаты стражи, люди там не спали - резались в карты. Любой, даже мелкий шум, мог привлечь их внимание. Убирать коридорного было нельзя, ведь тело будет негде спрятать, да и стражники могут захотеть поменяться. Я двигался за ним, думая о том, что, если он обернется, все может закончиться очень плохо.
   На середине коридора я догнал его и начал двигаться за его спиной. Со стороны, наверное, это выглядело ужасно глупо. Одинокий воин идет по освещенному коридору, а за ним на корточках медленно крадется тип в черном. Благо наблюдать эту картину было некому.
   Комната виконта неумолимо приближалась.
   - Только не оборачивайся, не оборачивайся, нечего тебе здесь смотреть, - вертелось в моей голове. - Здесь никого нет.
   Когда до заветной двери оставалось всего пара шагов, коридорный вдруг остановился. Он вглядывался в приоткрытые двери спальни Абстейна, не давая мне возможности проскочить внутрь. Моя рука потянулась к рукояти маленького метательного ножа. Воин виконта постоял мгновенье, потянулся, слегка повернул голову в сторону окна. Рука на ноже напряглась. Стражник не знал, что сейчас его жизнь висела на волоске. Однако сегодня боги его миловали. Он тихо чихнул в кулак и, сделав еще шесть шагов, подошел к боковому окну, вглядываясь во тьму ночи. Мне этого было достаточно, я успел проскользнуть за его спиной в приоткрытые двери спальни и спрятаться за угол.
   Комната была большой, как я и ожидал. Все-таки это был не кто-нибудь, а сам виконт Альбрехт, глава Оббинга. По комнате разносился его громогласный храп, спал он крепко, нисколько не отягощенный муками совести. Я осмотрел спальню: в дальнем конце располагалась большая кровать, на которой развалился жирный дальний родственник бывшего императора. Мое внимание привлек странный блеск. Я присмотрелся и увидел, что подступы к кровати перекрывают тонкие, еле заметные нити, натянутые вдоль стен. Проследив взглядом, куда ведет одна из таких нитей, я заметил, что заканчивается она небольшим колокольчиком, еле заметным в полумраке комнаты. Что ж, виконт был просто помешан на своей безопасности. К кровати было не подобраться, ведь нити были развешаны очень плотно, и, чтобы их обойти, потребуется много времени. А чертов стражник заглядывает в комнату каждый раз, когда идет мимо.
   Я поднял взгляд к потолку и наконец-то увидел решение. Я узнал большую, вычурную люстру дрестонгского производства. Стоила она целое состояние, сочетала в себе свечное и масляное освещение, часть люстры с абажуром имела опускной механизм с декоративно оформленными блоками и противовесами, за счет которых она могла опускать и подниматься. А главное, что подвешивалась она к массивной потолочной балке, пересекающей всю комнату. Что ж, история с Верхним Приморьем повторялась, хоть у меня и не было больше под рукой болотной гадюки, но было кое-что еще. Также я приметил в углу недалеко от себя массивный шкаф, привинченный к полу и доверху заставленный книгами.
   Дождавшись, пока коридорный вновь пройдет мимо комнаты и отправится обратно к лестнице, я тихо забрался на шкаф, оттолкнулся от него ногами и уцепился кончиками пальцев за балку. Подтянувшись, я оказался под самым потолкам и ползком направился к кровати Абстейна. Тот продолжал, как ни в чем не бывало спать, глупо улыбаясь во сне. Уж не знаю, что ему снилось: может великие политические свершение и признание народа, а может большие сиськи новой горничной или служанки.
   Наконец храпящий виконт оказался прямо подо мной. Меня полностью скрывала тьма комнаты, да и кто подумает высматривать меня под самым потолком? Идеальное место, что и говорить. Коридорный вновь прошел мимо комнаты, устало зевнул, обвел комнату мутным взглядом и уже в который раз за ночь отправился в обратный путь к лестнице. Из комнаты охраны раздался тихий шепоток:
  -- Ну че, Жгут, как там дела? Все ли чисто?
   - Очень смешно, умники чертовы. Ну ниче, я еще отыграюсь, сами будете тут топтаться.
   Я тем временем достал из одного кармана моток длинной шелковой веревки. Сейчас она пригодиться мне как никогда. Клубок разматывался быстро, пока один из его концов не оказался у самых губ виконта. Веревка была настолько тонкой и невесомой, что заметить ее в полумраке комнаты будет невозможно. Из другого кармана я достал маленький пузырек с темной жидкостью, аккуратно снял крышку. Стараясь не дышать, чтобы не пролить бесценную жидкость, ведь ее и так было немного, я медленно прислонил горлышко пробирки к веревке и начал осторожно выливать содержимое. Тугие темные капли поплыли вниз, падая прямо в рот Абстейна. Он спал как младенец, блаженно приоткрыв рот.
   Через некоторое мгновенье пузырек опустел, я быстро убрал его обратно, смотал веревку. Яд будет действовать некоторое время, но я не волновался, что виконт что-то почувствует. Это был секретный рецепт братства. Яд обладал очень незаметным действием. Он убивал абсолютно безболезненно, парализуя все нервные окончания и мышцы, отвечающие за дыхание, и смерть наступала от удушья, при почти ненарушенном сознании.
   В голове промелькнула мысль, что эту операцию можно смело заносить в манускрипты братства. Все было выполнено четко и спокойно, никто даже не узнает, что случилось с Абстейном. А мне остается только тихо уйти.
  
   Генрих Мельцер, по прозвищу Швейк, стражник, отдавший службе более тридцати лет своей жизни и не заработавший до этого дня ни одного серьезного нарекания со стороны начальства, был мертвецки пьян. Удивительно, как он вообще стоял на ногах. Да и кто бы на его месте смог удержался? Жизнь, которая до этого шла спокойно и размерено, год назад развалилась на части, а мир, в котором жил Швейк, просто напросто рухнул. Единственный человек, которого он по настоящему любил,- его любимая жена, - умерла от непонятно болезни. Последние годы частые эпидемии неведомых болезней для жителей бывшей империи стали обычным делом, но Швейк никогда не думал, что когда-то это настигнет и его семью.
   Он старался не подавать виду, что так и не отошел от этого удара до конца, держался из последних сил. Находил утешение в своей любимой доченьке - умнице и красавице. А когда становилось совсем невыносимо, он напивался, стараясь забыться хоть на какое-то время. Когда он узнал, что дочь берет в жены сын небезызвестного торговца, члена приморской гильдии торговцев и купцов, - сам господ Эзенхайм, - казалось бы, все наладилось. Но чертов виконт умудрился испортил и этот, единственный светлый момент в его жизни.
   - Чертов засраный говнюк, - заплетающимся языком бормотал Швейк, одной рукой опираясь за стену особняка.
   Он находился в боковом саду справа от главного входа особняка. При этом не помнил, как оказался на нижнем этаже, помнил лишь вторую бутылку какого-то дешевого пойла, а затем блаженную тьму. Проснулся он от дикого желания облегчиться и шатающимся шагов вышел через дверцу нижнего этажа, каким-то образом оказавшуюся открытой. Странно, что его никто не остановил. Со стражей в этот день творилось непонятно что. Вдалеке пробегали тени, отовсюду раздавались странные шепотки.
   - Черте что творится! - бормотал Швек, наслаждаясь облегчением. - Стоит один раз дать слабину и все уже разваливается. А все из-за этого трижды проклятого Абстейна, чтоб его. Да что он вообще о себе возомнил?
   Подняв голову, Швейк заметил, что стоит как раз под зарешеченным окном спальни виконта. Ну что ж, вот так удача! Швейк подобрал с земли камень, одной рукой оперившись о влажную землю, и с трудом поднялся.
   - Эй ты, засратый виконт, выходи! Разговор есть.
   Швейк метнул камень, тот полетел вверх и, не сильно ударившись в окно, отскочил. Швейк подобрал камень побольше.
   - Эй ты, я к тебе обращаюсь! - Крикнул Швейк. - Чтоб тебя демон сожрал!
   Он уже слышал, как сзади к нему бегут его товарищи, пытаясь остановить, но он был слишком зол и слишком пьян, чтобы остановится. Второй камень полетел не в пример сильнее первого, разбил окно и пролетел между прутьями оконной решетки прямо в комнату.
   - Надеюсь, он попадет тебе прямо в башку, - мелькнула мысль в голове Швейка, пока его вязали по рукам и ногам и утаскивали вглубь сада...
  
   Глава 9.
  
   Наставник любил повторять, что нет границ на пути совершенствования. Как в совершенстве владения оружием, так и в развития внутри особой силы и подчинения ее себе. Наставники Братства постоянно твердили нам, молодым адептам, о некой древней энергии, которая находиться внутри каждого из нас, которая дает нам безграничные возможности и силу. Эта сила, согласно учению, располагалась ниже пупка человеческого тела, там, где пролегают мощные мышцы брюшного пресса, где размещается центр тяжести и жизненно-важные органы, а также находится ряд активных и духовно развиваемых точек. Именно с этих мест шло развитие человеческого зародыша, и именно здесь зарождался мощный заряд духовного и физического созидания. Для развития внутри адептов этой силы были построены целые методики и ряды упражнений.
   Учение братства говорило нам, что физический мир является производным от пяти элементарных проявлений материи и овладение этими стихиями является нашей основной задачей. Этими элементами были: пространство, ветер, огонь, вода и земля. Овладение стихией земли, называемой "дзи", давало адепту устойчивость, силу и упорство. Для обретения гибкости, эмоциональности и обманчивой податливости постигали стихию воды, именуемой "суй". Стихия ветра, а иначе "ку", давала обостренное восприятие и деловой расчет. "Ка", стихия огня, даровала активность, энергичность и неудержимость.
   Наставники учили нас, что техники применяются в моменты опасности и отчаянья, когда враг окружает и смерть близка. Применение этих техник расходовало духовные силы, и долго находиться в таких состояниях невозможно, но длительные практики и медитации позволяли свести расход сил к минимуму.
   Лежа на балке под потолком в спальни мертвого правителя Оббинга, я сначала даже не поверил в то, что происходит, настолько это было неожиданно. Боги, как будто услышав мои мысли, повернулись ко мне известным местом, и весь выстроенный мною план полетел в бездну. Я уже готов был спуститься на пол и возвращаться тем же путем, что и пришел, как тихую и безмятежную ночь разорвал крик какого-то пьяного идиота. Затем в окно ударил камень. Я просто не мог поверить в то, что происходило. Неужели все пойдет прахом из-за какого-то пьянчуги? Видимо, того самого Швейка, которого искала охрана.
   Мои мысли оборвал второй камень, разбивший окно и залетевший прямо в спальню. В комнату тут вбежал коридорный, и, пройдя мимо охранных нитей, подскочил к окну. Убедившись в том, что смутьяна уже утихомирили, он пробормотал:
   - Вот пьянь чертова! Вы в порядке, ваше сиятельство?
   Он некоторое время вглядывался в открытые глаза уже бездыханного Абстейна. Через секунду он поймет, что тот не подает признаков жизни. По коридору уже раздавался топот множества ног. Ну что ж, сегодня страже будет, чем заняться.
   Я откинул все посторонние мысли. Не было ни стражников, ни мертвого виконта, не было ничего. Я сомкнул руки, попарно соединив кончики указательные пальцы и мизинцы двух рук между собой, средние и большие пальцы образовывали пересекающиеся кольца. В голове звучала тайная речь, а перед закрытыми глазами стояли образы буйной, неукротимой, динамичной энергии, рвущейся из желтого центра, расположенного в месте силы между пупком и грудиной. Это называлось "кольцо огневой мощи". По телу начал расползаться жар.
   Мои глаза открылись, кинжал в мгновение оказалось в правой руке. Я спрыгнул с балки, разворачиваясь в воздухе и занося руку с оружием. Острое лезвие со свистом вспороло воздух. Горло удивленного стражника было рассечено, он рухнул, заливая пол кровью, руками пытаясь заткнуть страшную рану. В комнату ворвались еще двое, в руках они держали заряженные арбалеты. Мне в лицо уставились два тяжелых болта. Я метнул кинжал в ближнего ко мне, метя в незащищенную шею. Тот выронил арбалет и дико захрипел. Второй воин выстрелил, но за мгновенье до этого, я уже успел отскочить вправо. Тяжелая стрела ударила в пол, выбивая куски паркета из того места, где я находился мгновенье назад. Я быстрым прыжком налетел на стражника, тот бросил оружие на пол и пытался выхватить висящий на поясе меч. Я на лету ударил его коленом в грудь, а второй нож в левой руке довершил начатое. Плохо, очень плохо, - уже три лишних трупа.
   Выхватив нож из горла корчащегося на полу стражника, я быстрым ударом лишил его мучений и метнулся по коридору к лестнице вниз. Из соседней комнаты уже выбегал зазевавшийся охранник, я с разбегу ударил его в грудь ногой. Он не успел толком сообразить, что прыгнуло на него из тьмы коридора и, со вздохом выпустив воздух, пролетел вглубь комнаты, снося на своем пути стулья и стол с картами. Добивать его времени не было.
   В несколько прыжков добравшись до лестницы, я сбежал вниз и оказался на втором этаже. Вокруг раздавались дикие крики, были слышны открывающиеся двери и топот десятков ног. Спуститься ниже мне не дали - по лестнице уже поднимались четверо воинов, двое с заряженным оружием в руках. Тело будто горело от жгучей изнутри силы, вокруг все плыло, воздух стал плотным и почти осязаемым. Щелкнули затворы самострелов, два болта медленно и лениво полетели в мою сторону. В висках колотила кровь, время замедлилось так, что я мог разглядеть удивленные лица стражников, когда я в невероятном пируэтом ушел от обеих стрел, и, мягко приземлившись на корточки, помчался от лестницы по коридору.
   - Взять, взять ублюдка! Он здесь, на втором, все сюда! Выход перекройте!
   Я мгновенно прокручивал в голове план второго этажа. Единственный выход - личный кабинет виконта, имевший большое окно, которое в целях изящества не было украшено решетками. Оно не открывалось, так что проникнуть через него в особняк было невозможно, а вот уйти из него - вполне. Неожиданно, прямо на меня из боковой комнаты вылетела совсем молоденькая девчушка, стараясь скрыть обнаженное бледное тело простыней. В ее глаза стоял ужас. Сзади вновь щелкнул арбалет, я мгновенно прыгнул вбок, видя боковым зрением, как стрела буквально прошила худенькое девичье тело насквозь. Она упала к моим ногам, на лице застыло выражение удивления и боли.
   - Дьявол! - думал я, убега все дальше по коридору.
   Меня преследовали уже как минимум шестеро, но они отставали, к тому же, на ходу старались зарядить арбалеты. Спасительная дверь приближалась, но навстречу из за поворота выскочили еще двое. Сделав несколько быстрых прыжков, мешая врагам целиться, я оттолкнулся ногой от стены и всем телом ударил в дверь справа от себя. Она, хоть и была крепкая, с хрипом слетела с петель, вырывая из стены куски дерева.
   Я бежал не по прямой, старался двигать в рваном ритме, прыгая то вправо, то влево, тем самым мешая преследователям целиться. Не имея возможности видеть момент выстрела, я ориентировался лишь на звук летящих стрел. Реакция возросла невероятно, несколько стрел ударили в места, где я находился буквально несколько мгновений назад. Топот ног приближался. Я бежал через длинный кабинет, перепрыгивая через столы, и видел перед собой вдалеке спасительное окно, за которыми призывно маячила ночь.
   - Ааронг, - мысленно позвал я. - Пришло время уходить.
   Выбора не было, и руки сами потянулись к двум металлическим трубкам на поясе.
  
   Глава 10.
  
   Вокруг творилось черте что: отовсюду раздавались крики, хлопанья дверей. Конрад - начальник стражи особняка,- на бегу надевая штаны и пытаясь застегнуть рубаху, вбежал в кабинет своего господина. Ему удалось выжить, ведь он был в комнате неподалеку, с новой молоденькой служанкой, тело которой обнаружил по дороге. Зрелище в кабинете ему открылось ужасное. За все время относительно спокойной службы, он не видел ничего подобного. Пол застилали обломки мебели, дверь была вырвана полностью, окно в кабинет разбито. Повсюду была кровь.
   Прибежавшие стражники осветили помещение факелами, и в полумраке открылась жуткая картина. Справа от входа лежал кто-то, Конрад не мог узнать его, поскольку почти половина черепа мертвого отсутствовала, а лицо превратилась в кровавую кашу. Рядом орал молодой стражник, всего лишь несколько месяцев назад прибывший на службу. Руками он зажимал страшную рану в груди, откуда настойчиво била кровь. Ему уже пытались помочь набежавшие люди, старались зажать рану тряпками, в мгновенье окрасившимися красным. В углу комнаты, привалившись к стене, сидел Валет - самый опытный из его людей. Седобородый стражник, который должен был патрулировать внутренний двор.
   Конрад подбежал к нему, взял за плечи и заглянул ему в глаза. Валет совершенно ничего не соображал, дикие глаза беспорядочно бегали по комнате.
   - Валет, приди в себя, черт возьми! - Конрад тряс седобородого, подкрепляя это несильными оплеухами. - Какого дьявола тут произошло?
   - Демон, демон ночи, - хрипел седой стражник.
   - Какой еще демон, возьми себя в руки, Валет. Что здесь произошло?
   - Еще во дворе ворона мы увидели, - хрипел тот в ответ. - Думал я, сказки все это, что они вестники смерти. Думал, бабкины бредни. Стояли мы втроем: я, Хриплый и молодой этот. Потом пошли внутрь Швейка искать, услышали крики.
   Он нервно сглотнул, глянул рядом с собой. Дико кричащий молодой парень с пробитой грудью, наконец, перестал орать и затих в углу. Кровь медленно растекалась из под него, образовывая огромную темную лужу.
   - Валет, вы вошли в особняк, что дальше?
   - Крики услышали сверху, побежали наверх. С верхнего этажа эта тень спрыгнула. Ни лица у нее не было, ничего, но на человека вроде походила, руки ноги проглядывались. Хриплый выстрелил, я своими глазами видел, как болт сквозь эту тварь проходит, а она, как ни в чем не бывало, по коридору побежала. Мы за ней кинулись, но не поспевали. Стреляли в нее, а она укорачивалась от стрел, как от мошек. Не может быть такой реакции у человека!
   - Дальше, дальше Валет. Что в кабинете случилось?
   - Забежали мы сюда, начали тварь с боков обходить. Ну, думал, все, конец ей. Щас мы ее мечами в капусту изрубим. А тварь вскочила, руки вскинула, а из них будто огонь вырвался. У меня в глазах словно молнии сверкнули, и уши от грохота заложило. Кое-как через белую пелену смотрю, вижу, как Хриплый падает, а пол башки у него как не бывало. Элания милосердная, я же с ним полчаса назад разговаривал, вместе во дворе стояли. Он мне про сына своего рассказывал, в гости к себе приглашал, а щас вон, мертвый лежит, и повсюду куски его головы, прямо на мне, на моем лице...
   Валет, тихо заплакал, затрясся мелкой дрожью, пытаясь сбросить с себя кровавые ошметки, которыми было покрыта его одежда. Конрад, будто в тумане, встал, огляделся, заметил еще одного раненого у самого входа.
   - Левый, ты как, что видел?
   - Я в порядке, последним в кабинет забежал. Сам видел, как тварь полголовы Хриплому снесла и молодого насквозь пробила, а потом в окно сиганула. Сам же видишь, Конрад, тут второй этаж, любой бы расшибся и ноги переломал. А эта нет, знаешь почему? Я хоть ослеплен был, да все равно разглядел, как она в окно прыгнула, а в полете вороном обратилась и в небо улетела. Эланией милосердной клянусь, так все и было.
   - Верно, - сквозь всхлипы подтвердил Валет. - Крик ворона все слышали, как тварь в окно то сиганула. Этого ворона мы и видели перед домом, аккурат перед бойней. Говорю же тебе, Конрад, демон это!
   В кабинет ворвался еще один из его людей, всклокоченный и с мертвенно бледным лицом. Заплетающимся языком он прошептал:
   - Конрад, хреново дело! Абстейн мертв. В его спальне три трупа, всех зарезали чем-то жутко острым, кровища повсюду. А его светлость лежит в своей кровати, будто живой, не ранки на нем. Только не дышит, будто из него просто жизнь забрали. А нитки защитные все на месте, словно не подходил к нему никто.
   Конрад смотрел в лица своих людей - они были полны ужаса. Вокруг раздавались тихие молитвы. Начальник стражи особняка, с раннего детства не верящий во всю чепуху о богах и демонах бездны, привыкший доверять только своим глазам и своему мечу, впервые за всю свою службу был напуган. Страшно напуган.
  
   Я быстро бежал вдоль стены квартала богачей, через которую перемахнул несколько мгновений назад. Тело потихоньку отходило от использования силы огня: мир вокруг обрел прежние краски, время потекло размеренно. Я быстро прошептал нужные слова, восстанавливая ритм дыхания и устанавливая его для длительного бега. Теперь я могу бежать очень и очень долго.
   Люди вокруг были напуганы, бегали совершенно не глядя по сторонам, и мне не составляло труда покинуть охваченный паникой квартал. На бегу я выкинул в канаву две пустые металлические трубки. Это было еще одно секретное оружие братства. Какие-то неведомые мне алхимические технологии, позволяющие стрелять из них металлическими шариками, пробивающими любую броню. По принципу действия они были похожи на обычные световые бомбы, которые мы использовали давно. Нужно было лишь зажечь фитиль, отсчитать десять ударов сердца и направить на врага. Благо у меня на руке имелась специальная полоска, проведя по которой можно было зажечь промасленный и посыпанный неведомым порошком, фитиль. Я не любил это оружие, оно было слишком громкое и непрактичное, но в ситуации, когда надо было ошеломить врага, оно было незаменимо. Ааронг помог мне ловко уйти из кабинета. Когда я пробил окно, он пересек мне траекторию падения и громким криком отвлек на себя внимание. Надеюсь стражники купились на этот трюк, использующий людские страхи и суеверия.
   Город был поднят на уши шумом и криками, не было и речи о том, чтобы отсидеться в своем доме до рассвета и тихо уйти через открывшиеся утром ворота. Нужно срочно уходить под землю, в туннели старой канализации. Если надо, я могу провести в них несколько недель, а стража туда не сунется. Вся надежда была на мальчишку, что он ждет меня в условленной месте.
   Глазами летящего ворона я окинул торговый квартал, заметил множество патрулей, старающихся перекрыть улицы и выход в трущобы. Плохо, но решение у меня уже было. Я подбежал к ближайшему дому, прыгнул, зацепившись пальцами за подоконник второго этажа, рывком подтянулся. Быстро перехватываясь руками по уступам и отталкиваясь ногами, я оказался на крыше. Городские стражники неподалеку предупредительно заорали, попытались снять меня арбалетами. Но это было даже не интересно - в полумраке поразить стремительно бегущую по крышам фигуру им было не под силу. Пронесшись через крыши бегом, сопровождающимся ловкими прыжками и перекатами, я в мгновенье оторвался от погони и, спрыгнув с последнего дома, затерялся в темных переулках квартала бедняков.
   Топот ног и крики воинов виконта ни сколько не смущали меня, я спокойно двигался, по заученным улицам, приближаясь к своей цели - переулку в портовом квартале. Выйдя на малую морскую, я пошел чуть спокойнее, стараясь не привлекать к себе внимание. Наконец, показалось уже знакомая вывеска трактира "Хрен вам в рыло".
   - И все-таки, какой идиот додумался назвать так трактир? - промелькнула в голове шальная мысль.
   Все это было неважно, важно то, что я в шаге от своей цели. Хоть все и пошло не по плану, задачу я выполнил, оставалось лишь затеряться в многолюдном городе. Заветный туннель был совсем рядом, лишь бы паренек не подвел.
  
   Глава 12.
  
   Внутри было темно, сыро, пахло затхлой водой, мочой и мышиным дерьмом. Из темных углов раздавался крысиный писк, то тут, то там пробегала толстая серая тушка. Пара наиболее резвых грызунов даже попытались укусить Альдо за носки его башмаков. Помощник Князя водил из стороны в сторону маленьким факелом, который позволял ему хоть как-то противостоять атакам грызунов. Те не любили, когда двуногие с поверхности пробирались в их владения. Естественно, никто не любит делить свою территорию с кем-то другим.
   Альдо с трудом сдерживал волненье. По его ощущениям, ночь уже близилась к концу. Еще пару часов и начнет светать, а значит, его дело будет сделано. Он не знал, что происходит в городе, старался не думать об этом. Какое ему дело до этого Ворона? Плевать на него! Он убийца, а Альдо не терпел людей подобного рода. Он свято верил в учение Элании, в святость человеческой жизни, в добро и любовь к ближнему.
   - Весь в свою чертову идиотку мать!- сказал бы на это его отец.
   Альдо уже в который раз за ночь нащупал под одеждой маленькую фигурку богини, раньше принадлежащей его матери, прошептал молитву, подслушанную в детстве у деревенской храмовой служительницы. Амулет он не снимал никогда, и в тяжелые моменты ему всегда становилось немного спокойнее при мысли о нем.
   - Уже скоро, уже почти все закончилось, - шептал себе Альдо. - Ворон попросил меня ждать его до рассвета, затем уходить. После этого можно считать, что дело сделано. Он оставил меня здесь на случай, если его обнаружат и придется срочно уходить. Это крайний случай, а если все пойдет хорошо, он заляжет на дно и уйдет из города днем.
   Так оно и должно произойти, Альдо слышал, с каким страхом Князь говорил о нем. Его работодатель знал, что это за человек и на что он способен. Все должно пройти гладко, тогда Альдо сможет потребовать от Князя исполнения обещания. Он заберет Мильну из деревни, от ее гадкого отца, и они смогут жить вместе, как и мечтали. Уже в который раз за ночь мальчик убеждал себя, что все будет хорошо, словно это было заклинание, способное хоть как-то помочь ему.
   В люк сверху тихо постучали. Три коротких удара. Альдо вздрогнул, неосознанно одной рукой потянулся к фигурке Элании, второй рукой направляя факел в сторону люка. Еще два коротких удара.
   - Ворон, - подумал мальчик. - Значит что-то все-таки пошло не так. Не страшно, моя задача теперь всего лишь помочь убийце уйти. Так даже лучше. Я все предусмотрел, теперь я просто проведу его, вновь доказав при этом свою значимость. Может так даже и лучше.
   Сверху раздались еще три удара, завершивших секретный стук. Альдо поднялся, поморщившись от боли в затекших ногах, и аккуратно отворил запор на люке.
  
   Уже на подходе к небольшому дворику, где и должен был находиться ход вниз, я почувствовал, что что-то не так. Руки сами собой потянулись к поясу, ладонь правой руки легла на рукоять камы. Выйдя на площадь, мне сразу стало понятно, что произошло. Я тут же заметил открытый люк, возле которого стояли четверо людей с оружием в руках. Скорее всего, я застал их врасплох и они не успели устроить засаду, как и планировали. Тем не менее, в их взглядах читалось спокойствие и уверенность. Ааронг предупреждающе крикнул, и я, прикрыв глаза, заметил пятого бандита, засевшего у меня за спиной в самом углу двора у небольшого забора. В его руках был заряженный арбалет, и он явно готовился пустить его в дело. Я не подал вида, что знаю о нем и вообще старался не делать резких движений.
   - Спокойно парни! - испуганно крикнул я. - Я все понял. Зашел не в тот двор, не в то время. Я уже разворачиваюсь и ухожу...
   - Не строй из себя идиота, - буркнул один из бандитов, также поднимая самострел. Кажется, я узнаю его голос. Не тот ли это тип, которого я встретил в переулке сегодня?
   - Ладно, ладно, не горячитесь, я сдаюсь. - Я тянул время, медленно, без резких движений разматывая тонкую металлическую цепь с пояса. По всей ее длине располагались противовесы, а один из концов имел небольшое кольцо. Его я одел на маленький крепеж, находящийся на ручке камы, который никогда не замечали невнимательные стражники.
   - Кончаем его! - буркнул один из налетчиков. - Клык, вали его.
   Мир привычно поплыл в моих глазах, тело дыхнуло жаром, и я резко прыгнул в сторону, мысленно отдавая Ааронгу приказ атаковать. На уже готовящегося стрелять убийцу сзади меня с криком рухнула черная тень. Он от неожиданности даже не успел нажать на спусковой крючок, поднял арбалет, стараясь закрыть лицо. Острые когти тут же впились ему в руки, а крепкий, как сталь, клюв стал наносить удары, метя в глаза. Налетчик дико орал, пытаясь сбросить с себя огромную птицу.
   Мой невероятный прыжок удался, и две пущенные стрелы прошли подо мной, лишь слегка задев темное облачение. Я приземлился на ноги, раскручивая над головой свое оружие. Бандиты никогда доселе не видели ничего подобного и не знали, как себя вести с противником, вооруженным таким средством. Я воспользовался их временным замешательством сполна. Крутанув лезвие над головой, я резко повернулся на носках и выкинул руку с цепью вперед, придавая оружию ускорение. Серп в мгновение распорол горло первому налетчику. Тот, орошая и без того влажную землю веером собственной крови, рухнул в грязь. Не останавливая движения, я крутанулся в воздухе еще раз, разгоняя лезвие до немыслимой скорости. Серп словно молния полетел в сторону второго бандита, но тот сориентировался не в пример быстрее своего мертвого подельника. Неловко рухнув на колени, он пропустил мое оружие над головой. Глаза его выражали крайнюю степень удивления, будто он сам не верил, что жив до сих пор. Длилось это, однако, недолго. Я тут же рванул цепь обратно, и серп, секунду назад прошедший над головой налетчика, рванулся обратно и, с чавкающим звуком, вошел ему в затылок, расколов череп, словно переспелый арбуз.
   Не прошло и десяти ударов сердца, как двое неизвестных уже были мертвы, а третий жутко орал за моей спиной, явно не в силах помочь оставшимся в живых. Те, правда, оценили опасность моего оружия также быстро, и начали обходить меня с двух сторон, стараясь сократить расстояние и напасть одновременно. Я вновь метнул каму вперед, но налетчик кувырком ушел от смертельного лезвия и вновь бросился в моем направлении. Они были опытными бойцами, уже оценили возможности оружия и врасплох их уже не застать. Ну, по крайней мере, они так считали.
   Уже отступая назад, я вновь вскинул руку, метя оружием в горло одного из налетчиков, но через мгновение, дернув цепь чуть вниз изменил направление полета серпа. Кама, летевшая высоко в шею, резко пошла ниже, и цепь обвила ногу растерявшегося убийцы. Я рванул ее на себя, налетчик, потеряв равновесие, полетел вперед и уже не мог защититься он мощнейшего удара ногой в висок. Последний оставшийся в живых воспользовался тем, что я был занят его подельником, уже успел подобраться на близкое расстояние, и атаковал меня двумя быстрыми ударами меча с разных направлений, тут же отскочив на шаг назад. Я плавно ушел от обоих ударов, успев заметить небольшие зазубрины на лезвии, прошедшем в дюйме от моей головы. Это был опытный боец, он не бросался на меня, знал, что с такого расстояния я уже не смогу метнуть в него лезвие. Я перехватил цепь обеими руками и смотрел в глаза налетчику, который плавным шагом двигался вокруг меня, рассчитывая свою атаку.
   Он показал корпусом, что собирается атаковать рубящим ударом справа, сам же в последний момент извернулся и направил меч плоско, целя острием в горло. За мгновение до удара его зрачки чуть расширились, поэтому я среагировал еще раньше, чем удар был нанесен. Уйдя от меча, я обвил цепью руку с оружием и дернул ее вниз, лишая противника равновесия. Тот зарычал, попытался вырваться, но я уже оказался у него за спиной, накинул цепь ему на шею и начал затягивать ее, уперевшись ногой в широкую спину. Убийца хрипел и, выронив оружие, пытался обеими руками ослабить цепь на шее, но я не дал ему такого шанса. Через мгновенье и он перестал бороться, упал на залитую кровью его подельников землю, смотря в серое небо вывалившимися из орбит глазами.
   Мышцы просто горели, тело пока не чувствовало усталости, но она обязательно придет. Слишком сильно я выложился за эту ночь, слишком часто прибегал к силе первооснов. Я старался привести дыхание в порядок и оценить обстановку. Четверо налетчиков уже не подавали признаков жизни, а пятый все еще ворочался на земле. Я быстро разобрал свое оружие, прицепил серп обратно, цепь повесил на пояс. Ааронг вновь предупредительно крикнул и передал картинку приближающихся на крик городовых. Они были повсюду, убежать он них было невозможно. Я подбежал к последнему живому бандиту, притаившемуся в начале боя за моей спиной. Зрелище было не самое приятное. Лицо изорвано, вместо глаз зияющие раны, по щекам течет кровь вперемешку с глазным белком. Несколько пальцев перекушены и валяются рядом с брошенным арбалетом. Я взял так и не разряженное оружие и, не колеблясь, нажал на спусковой крючок. Голова бандита дернулась и крики оборвались.
   Не теряя больше ни секунды, я бросил бесполезное оружие, и на бегу крикнул Ааронгу:
   - Расходимся, малыш. Будь недалеко, но не попадайся. Задержи пока вояк.
   Ворон ответил утвердительным криком и метнулся в направлении приближающихся стражников. Из переулка раздались удивленные вскрики, воины виконта даже попытались попасть в ворона из арбалетов.
   Ход под землю находился совсем недалеко от меня, я мигом прыгнул туда и начал пускаться по небольшой лестницу, заперев за собой люк. На степенях лежал почти потухший факел, я поднял его, дал ему разгореться и смог разглядеть то, что хотел бы увидеть меньше всего на свете.
   В самом конце лестницы, в луже грязной воды сидел Альдо, зажимая обеими руками живот. Он был еще жив, старался остановить кровь, которая упорно лилась ему на ноги. Я подскочил к нему, отнял на мгновение его руки от живота, стараясь оценить раны. Дело было дрянь - его проткнули ножом минимум три раза. Кровь была слишком темного цвета, значит, была задета печень. Жить ему оставалось недолго.
   - Черт возьми, парень я же сказал тебе стук! - бессильно сказал я. - Я же говорил тебе открывать только на такой стук.
   - Князь... - слова давались ему с трудом, он морщился и до скрипа сжимал зубы. - Князь обещал помочь мне, но я должен был рассказывать ему обо всем. Только тогда он обещал выполнить мою просьбу, только тогда я мог...
   - Какую еще просьбу?- Я не знал, как ему помочь, поэтому хотел хоть как-то облегчить его конец.
   - Князь верно говорил про тебя, что ты несешь только смерть. Что ты ее слуга. Скажи, каково это умирать?
   - Я не знаю, парень, - слова застревали у меня в горле. Кодекс запрещал мне испытывать чувства к кому-либо, но я слишком устал, а вид медленно угасающих глаз парня страшил меня. В голове тут же возникли образы из моих снов. Мне не стоит терять время, нужно уходить вглубь смердящих туннелей.
   - Я не хочу умирать, - лицо парня скривилось наподобие плача, но слезы не появились. - Не хочу умирать вот так. Все должно было быть по-другому. Я ведь обещал, что все будет по-другому...
   - Держись, парень! Альдо ... - Я впервые назвал его по имени. - Без тебя я не выберусь, ты единственный, кто знает эти туннели.
   - Ты смеялся надо мной, не верил в меня, но я все подготовил. Просто иди вперед, а на каждой развилке осматривай стены. Я пометил нужные тебе повороты, сделал насечки в виде креста. Иди по этим крестам, и ты выйдешь уже за стенами города.
   Его губы еще некоторое время пытались прошептать какие-то слова, но я их уже не услышал. Он умер молча, в вонючей луже Оббингской канализации, а я еще какое-то время сидел рядом с ним, сняв пропотевшую маску, глядя на его мертвое лицо, не зная, что мне делать дальше. Знакомство с жемчужиной Свирепого Моря обернулось для меня слишком неожиданным финалом. К сожалению, в наше время даже жемчуг чаще всего бывает фальшивым, а его свет вместо радости дарит лишь грусть и боль.
  
   Глава 13.
  
   Человек, известный в Оббинге как Князь, сидел за небольшим столом в своем рабочем кабинете на первом этаже конторы "Гроберт. Помощь и консультации по общим вопросам". Разумеется, Гробертом звали не его, настоящего имени Князя вообще, кажется, не знал уже никто. Да и зачем кому-то знать его имя, ведь все обращались к нему, как к Князю? Большего он и не просил. А настоящего Гроберта уже давным-давно не было в живых. Когда-то, словно еще в прошлой жизни, они вместе с Князем, будучи еще молодыми и мало кому известными аферистами, начинали дела вместе, завоевывая уважение в темных кругах Оббинга.
   Познакомились они еще будучи подростами. Послевоенный Оббинг был богат людьми самых разных профессий. Отец Князя был беглым заключенными и закоренелым игроком в карты. Этим он и зарабатывал себе на жизнь. И, хотя у него были свои хитрости в игре, и выигрывал он не мало, все деньги он спускал на выпивку, а Князю доставались в основном лишь подзатыльники. Естественно, такая жизнь не могла длиться долго и, в ходе очередной игры, отец Князя то ли был пойман на мухляже, то ли проигрался и просто не желал платить. Факт только в том, что он был найден на следующий день под пирсом с перерезанным горлом. Единственное, что он оставил после себя,- это свою методику игры, которую перенял и Князь.
   Он пошел по стопам отца, пытаясь, тем не менее, откладывать заработанные деньги, понимая, что в будущем они могут пригодиться. Однако, вместе с умением играть в карты пришло осознание, что выиграть игру - это одно, а забрать выигрыш - это совсем другое. Князь старался не зарываться, не брать слишком большие куски, которые не смог бы потом проглотить. Именно тогда его и нашел Гроберт, не смыслящий в картах, но имевший массу друзей с другими талантами. Именно тогда они собрали свою первую команду.
   В самом начале долгого пути к известности их было четверо: Гроберт, Князь и Ларс с Камилом. Их, казалось, свела сама судьба: Гроберт и Князь прекрасно находили нужных людей, умели вести деловые беседы и планировали операции на несколько ходов вперед. Ларс и Камил были мастерами действовать, знали многих в темных кругах Оббинга. Вместе они занимались всем, чем могли: в разное время пробовали заработать контрабандой, перепродажей различных редких товаров, вымогательством и еще черт знает чем. Их дела быстро пошли в гору, и они организовали общий счет в одном из Оббингских банков. К сожалению, большие деньги чаще всего ссорят даже хороших друзей, хотя друзьями то их назвать было нельзя. Они были деловыми партнерами и прекрасно понимали, что рано или поздно кто-то из них решить прибрать общее дело и весь куш к своим рукам. Просто Гроберт и Князь решили сделать это раньше.
   Они все хорошо просчитали. На одной из сделок, в которой учувствовали Ларс и Камил вдруг из неоткуда появилась городская стража, повязала всех участников и конфисковала не самый чистый товар. А спустя несколько дней и Ларс, и Камил таинственным образом погибли в городской тюрьме, так и не успев поведать страже о своих подельниках. Камил ввязался в странную потасовку со своими сокамерниками и получил в живот заточенной стороной ложки, а Ларса нашли повешенным на собственном ремне в то же день. Странно, что и говорить. Еще более странно, что в тот же день из здания стражи пропал весь конфискованный товар, а спустя несколько дней была куплена пара не самых дешевых домов в торговом квартале. Купили их два стражника, занимавшие не самые высоки чины в городской страже.
   Через некоторое время Князь и Гроберт создали собственную контору. Тогда она, правда, называлась чуть иначе, уже впоследствии Князь решил убрать из названия свое имя. Не зачем ему было лишний раз светиться. Дела у них шли все так же неплохо, но Князь чувствовал, что может достичь большего. Ему нужны были более серьезные знакомства в высших кругах города, поэтому он посещал все приемы, празднования и вообще все сколько-нибудь важные мероприятия, где присутствовали члены городского совета. Именно в то время, совершенно случайно, он через одного из своих подельников достал приглашение на прием в резиденции виконта по случаю большого праздника. Идеальное место чтобы завести подобные знакомства. Именно этот прием навсегда изменил его дальнейшую жизнь.
   Сначала все шло спокойно: высокие гости вместе с его светлостью праздновали в своих покоях, где-то на втором этаже резиденции, остальные же собравшиеся рангом пониже, к которым на тот момент относился и Князь, находились на первом этаже. Дело близилось к ночи, некоторые гости уже начали расходиться. Неожиданно к Князю подошел странный незнакомец. Одет он был в серый плащ из знаменитого дрестонского шелка, стоивший, наверное, целое состояние. По краям плащ был обшит замысловатым рисунком цвета золота. Одно удивило Князя, он не мог припомнить этого человека на приеме, будто тот появился из неоткуда. Еще интересным было тот факт, что на голову незнакомца был накинут широкий капюшон, полностью скрывавший его лицо. Незнакомец говорил спокойно и уверенно, не называя своего имени. Он поведал Князю, что его Братство уже давно следит за его конторой и за ним самим. Именно тогда Князь первый раз в жизни и услышал об странной организации, называемой Братством. Человек в дорогом плаще обещал ему огромные перспективы, обещал свести с нужными людьми во всех сферам жизни Оббинга. Взамен Князь обязан был снабжать Братство всей доступной ему информацией, а также в будущем оказывать всевозможное содействие. Что это должно быть незнакомец не разъяснил, ограничившись лишь фразой: "Всему свое время". Князь уже был готов возвращаться в контору, обрадовать своего лучшего друга Гроберта новым, невероятно удачным знакомством, как услышал фразу, которую помнил до сих пор.
   - И еще один момент, - сказал тогда незнакомец своим привычным спокойный голосом. - Чтобы доказать преданность Братству и в целях дальнейшей безопасности нашего общего дела, вы должны будете избавиться от вашего друга. Он ненадежен и может подвести. В ячейке Братства всегда должен находиться только один посвященный человек. Да и гораздо удобнее иметь дела только с одним.
   - Но ... как же, - слова застревали в горле Князя. Он ни как не мог сообразить, как же попал в такую ситуацию.
   - Это проблема? - спросил незнакомец. - Предупреждаю, в мире нет еще ни одного человека, отказавшего Братству. Живого я имею ввиду.
   - Я ...- Князь замолчал, не зная, что ответить, а незнакомец терпеливо ждал. Взвесив все за и против, Князь тихо проговорил - Я все сделаю.
   - Прекрасно, - сказал незнакомец, разворачиваясь и явно намереваясь прервать беседу. - У вас ровно неделя, и предупреждаю - за вами будут следить. Если все пройдет гладко, с вами свяжутся.
   Князь прекрасно помнил момент, как они стояли с Гроберт на пристани, любуясь, как малое око отражается в гладкой, словно шелк, поверхности моря. Это было уже следующий вечер после того приема.
   - Ну и за каким хреном ты притащил меня сюда?- спросил тогда Гроберт, ковыряя носком ботинка набережную. - Ночь конечно красива, но, если ты вздумаешь признаваться мне в любви, глядя на море, клянусь, я прикончу тебя и пущу на корм рыбам.
   - Я всего лишь хотел сказать, старина Гроберт, что за всю свою жизнь у меня не было ни единственного друга. Я никогда никому не доверял, сам знаешь - это роскошь в нашем с тобой деле. Но если и был человек, который был бы мне дорог, то это ты.
   - Ахинею какую-то несешь, клянусь портками Элании! Чего это вдруг на тебя нашло? Неужто стареешь?
   - Нет, просто хотел, чтобы ты знал.
   Он неловко подошел к своему единственному другу, широко расставляя руки для дружеского объятья.
   - Ну, язви тебя, точно рехнулся! - пробормотал Гроберт, неловко принимая его объятия.
   Длинное тонкое лезвие, неожиданно оказавшееся в руке Князя, вошло ему подмышку, проникая между ребер и поражая сердце.
   - Прости,- тихо сказал Князь, нанося уже падающему другу удар за ударом. Затем он молча вытер нож, и столкнул еще живого, кряхтящего и бессильно царапавшего землю Гроберта с пристани прямо в черную воду. Так он и остался один. Человек, которого в будущем знал весь Оббинг, как господина Князя. Утешало его только одно - человек из Братства не обманул и нисколько не преувеличил своей значимости.
   А сейчас Князь сидел в собственном кабинете, и настроение у него было, мягко сказать, паршивое. В голову настойчиво лезли воспоминания из прошлого, и это было очень странно. Он привык идти, не оглядываясь назад, а сейчас будто вся жизнь проносилась у него перед глазами.
   - Это все из-за чертового приезжего урода! - резко оборвал свои воспоминания Князь. - Все из-за этого цепного пса Братства. Организации, могущество которой сложно переоценить.
   Князь наводил справки, интересовался этим таинственным Братством. Информации было очень немного и нередко она строилась на обычных слухов. Единственное, что ему удалось раскопать - это то, что Братство было создано очень давно, в угоду Императору. Чтобы служить и помогать сохранить мир в Империи. Агенты Братства всегда были отличными шпионами, когда надо, было двойными агентами. Они безошибочно находили и внедрялись в подпольные организации, повстанческие движения против власти императора и уничтожали их изнутри. Случалось, что и посредством убийств их лидеров или важных деятелей.
   По мере укрепления власти императора росло и влияние самого Братства, а также их сердца - Совета Девяти. Девять старейшин, девять мудрецов, - именно они были руками Императора, его гневом, вестником его воли. И тем интереснее, что их власть после Великой Войны и смерти последнего правителя только укрепилась.
   Кое-кто, не обделенный буйной фантазией, поговаривал даже, что совет не без помощи магов использовал совершенно чуждые нашему миру, какие-то невероятные иноземные учения и техники подготовки своих адептов. Что у них была своя непонятная простому человеку религия и цели в этом мире. Самих адептов братства считали не иначе, как демонами и вестниками смерти.
   А сейчас началась совершенно другая игра, правила и цели которой не были понятны Князю, который всю свою жизнь привык знать все, ну или почти все. Полетели к чертям все установившиеся со времени Великой Войны законы. Да что там говорить, полетели головы очень больших людей. Сначала правитель Верхнего Приморья не далее, как месяц тому назад загадочно погиб в своей резиденции. Просто не проснулся однажды утром. Ответ так и не был получен, а виновные так и не были найдены. Нет, чтобы утихомирить разгневанный люд верхнего приморья повесили на центральной площади столицы пару тройку стражников из личной гвардии правителя, мол их попустительство, а возможно и соучастие привело к гибели всеми любимого правителя. Но любой здравомыслящий человек поймет, что это лишь отвод глаз.
   Единственный факт теперь не давал покоя Князю. Один из его осведомителей, бывавших в Верхнем Приморье в то время, говаривал, что на улицах болтали, мол в ночь смерти герцога Дитриха над городам многие видели черного ворона. Тогда Князь не придал этому значения, подумал глупый людской треп. Он забыл об этом, когда мальчишка твердил ему об огромной птице, которую видел накануне прибытия убийцы. А сейчас начинал жалеть, что пропустил это мимо ушей, тогда, может, еще было не поздно что-то предпринять. Сейчас ситуация в Верхнем Приморье остается напряженная - новый правитель так и не выбран и продолжается грызня за еще не остывшую корону. По-сути провинция осталась в слабом незащищенном состоянии. А теперь уже здесь, в Нижнем Приморье, происходит аналогичная ситуация. Как будто кто-то намеренно, руками Братства, пытается дестабилизировать ситуацию в провинциях для дальнейшего захвата власти. Только вот кто? Со времен Великой Войны не один из правителей не имел настолько мощной армии, чтобы вести войну против всего свободного мира. Слишком много было потеряно в той войне. Ситуация хуже не придумаешь.
   Князь нервно крутил пальцами обеих рук. Напротив него сидели два его телохранителя: Жбан и Тесак, в прошлом небезызвестные бандиты и убийцы. Вестей от Шрама - единственного человека, которому Князь хоть сколько-то мог доверять в этом городе, - не было. Очень не хотелось бы, чтоб их план провалился. Точнее план то был целиком и полностью Князя, а Шрам лишь предоставил людей.
   Уже на следующий день после прибытия в город адепта Братства и беседы с ним, Князь понял - сбываются его самые страшные опасения. Совет намерен убрать виконта, а это ставило под удар абсолютно все, что Князь создавал многие годы. Сети по добыче информации, свои люди, внедренные в окружение Альбрехта или стражи, - да абсолютно все. И самое страшное, что Князь обязан был помогать чертовому мяснику совета, не мог не помогать. И единственное решение, которое он успел придумать за те два дня, пока готовилось покушение, было простым и очевидным - убрать за собой все концы. Уничтожить все, что как-то связывало его с этим человеком и этим делом. Однако, найдя все документы, переписки, тайные послания и уничтожив их, Князь понял, что остаются еще две ниточки. Одной был Альдо. Парня, конечно, было жаль, но не время лить сопли. К тому же, Князь всегда брал к себе в помощники таких вот простачком. Сообразительных и исполнительных, но неопытных в подобных делах. К тому же Альдо был из деревни. Князь навел справки: мать умерла, отцу на него наплевать, как и двум его братьям. Никто его не хватиться, никто его не ждет и искать не будет. Никто не проронит по нему и слезинки. Вторая ниточка - сам убийца. Убрать его следовало тихо и аккуратно, благо повод подвернулся. Помог все-то же парнишка. После долгих расспросов, пообещав ему выполнить любую его просьбу в случае удачного исхода дела, Альдо все же прокололся о плане отхода человека братства, а главное - упомянул секретный стук и место предполагаемой встречи. Оставалось лишь устроить засаду. Тут уже помог Шрам, не испытывающий недостатка в руках, умеющих держать оружие. Шрам был против затеи убрать убийцу, мол, таких как он лучше вообще не трогать. Князю пришлось напомнить ему о некоторых не взысканных долгах. Шрам согласился, однако теперь Князь думал, что, может, лидер наемников Оббинга был прав. На дело были посланы пятеро его лучших людей, но прошли уже сутки, а от них до сих пор не было вестей.
   Весь город гудел о случившегося прошлой ночью, рассказывались страшные истории о демоне, способном обращаться в ворона, который убил виконта и пол дворцовой стражи в придачу. Плохо, чертовски плохо.
   - За каким хреном нужно было устраивать такую резню? - сказал Князь уже вслух.
   Его помощники промолчали, но Князь и не ожидал от них ответа, откуда им было знать.
   - Он что мясник или больной, получающий наслаждение от вида чужой крови? Он должен быть тихо проникнуть в особняк, убрать виконта и так же тихо убраться. И небыло бы вообще никаких проблем. Потом городовые нашли бы его труп в подворотне. И героическая стража, естественно, преподнесла бы это, как будто они настигли убийцу, и, в ходе задержания, он был убит. И все - концы в воду. Все были бы спокойны и счастливы. А что теперь?
   Он продолжал нервно барабанить пальцами рук, как вдруг наверху кто-то тихо постучал в окно. Князь переглянулся с подельниками.
   - Это еще что за черт? - спросил он неведомо кого. - Жбан, иди глянь.
   Бывший бандит, тучный, толстый, действительно напоминавший переполненный жбан, встал, достал из-за пояса короткий нож и направился на второй этаж. Князь внимательно слушал. Спустя минуту раздался голос Жбана:
   - Да это просто птица какая-то, мать ее, села на карниз да в окно клювом стукнула. Тьпфу, зараза.
   Князь немного успокоился. Где же вести от людей Шрама? Надо отправить кого-нибудь из парней к нему, разведать. А еще срочно нужен план...
   - Тесак, иди-ка сюда, - позвал сверху Жбан.
   Второй из помощников нехотя встал, пробасив при этом:
   - Ну кого те там надо то? Сам птицу прогнать не можешь чтоль? Знал всегда, что пользы от тебя, как от коровьего говна на дороге, но не думал, что на столько.
   Князь все размышлял о том, что же случилось в особняке и кого послать к Шраму. Вдруг неожиданная мысль, словно молния, пронзила его голову.
   - Жбан, а че там за птица то была?
   Ответом ему послужило тревожное молчание. Князь нервно сглотнул, взял небольшую свечу со стола и медленно направился наверх. В доме царила почти полная темнота. Князь шел медленно, вслушиваясь в каждый шорох, и темнота неспешно открывалась перед ним. Надо было бежать, бежать из дома как можно дальше, не оглядываясь, но страх, охвативший Князя, словно сковал его тело, не давал ему думать.
   Он лишь медленно шел по лестнице к комнате, не в силах остановиться. Свет свечи постепенно, с каждым шагом, открывал комнату.
   Шаг, и Князь увидел носки ботинок Жбана в самом углы комнаты. Еще один шаг, и уже можно рассмотреть самого бывшего бандита, который сидел, привалившись спиной к стене, у самого окна. Горло его было перерезано, кровь лилась на живот. Еще пара шагов и свеча вырывает из тьмы Тесака. Тот лежит рядом, лицом в пол. Под ним уже успела набежать лужа темной крови, которая лилась из раны в левом ухе.
   -Его закололи через ухо, прямо в мозг, - подумал Князь.
   Раздалось громкое карканье, Князь резко глянул в окно. На карнизе окна сидел огромный черный ворон, его совершенно человеческие глаза в упор уставились на Князя. Тот вдруг почувствовал, как ноги его начинают подгибаться, по ним потекли струйки чего-то теплого. Однако упасть он не успел, его схватили сзади за шею, горло ощутило холодное прикосновение острой стали.
   - Ты и вправду больной, если не свалил из города еще вчера. Неужели так хочешь моей смерти? Что мне оставалось делать! Твое чертово Братство развалило все, что я успел создать. Я должен был тебя убрать!
   Князя хрипел, хотя непонятно, откуда вообще он нашел силы открыть рот.
   - Я знаю,- раздался знакомый спокойный голос.
   Когда-то давно Князь уже слышал подобный спокойный рассудительный голос, навсегда изменивший его жизнь и его самого.
   - Знаю,- повторил убийца. - Возможно, я и не заслуживаю другого к себе отношения. Только почему-то смерть, которая каждый раз предназначается мне, всегда настигает тех, кто рядом. Зря ты убил мальчишку...
   - И что, ты вот так просто прикончил моих людей, собираешься кончить и меня из-за какого-то вонючего крестьянского сопляка? Да никто по нему и слезинки не проронит, кому он к чертовой матери нужен?
   - Я очень на это надеюсь,- голос был все также спокоен.- Очень надеюсь, что его никто не ждет...
   Лезвие кинжала отдалилось от горла, Князь даже успел последний раз вдохнуть прохладный дождливый воздух. Вдруг он вспомнил образ из далекого детства, как он и Громберг, еще совсем юные, сидят на пристани портового квартала, опустив ноги в воду. Они вместе мечтали, как однажды станут богаты, будут иметь свои дома и свое общее дело, что всегда будут держаться вместе и никогда не предадут друг друга. Князь почувствовал легкое холодное прикосновение к своему уху, а затем резкая вспышка боли сменилась полной и вечной тьмой...
  
   Глава 15.
  
   В помещении был очень яркий. Он буквально резал глаза, не давал их открыть и отдавался тупой болью в висках. Голова болела ужасно, мысли путались. Генрих Мельцер, по прозвищу Швейк, бывший стражник из личной охраны виконта Альбрехта, сидел на стуле, руки его были связаны за спиной и уже успели опухнуть от такого положения. Швейк не помнил толком, что происходило последнее время, его память обрывалась на том, как его же друзья тащат его под руки куда-то, а затем он помнил лишь боль. Его били по голове, били по ребрам и бокам, последнее время он мочился кровью. На его теле будто не осталось ни одного здорового места, глаза почти полностью заплыли, нос был сломан, скорее всего, как и пара ребер. Его кинули в сырую и холодную камеру, где он провалялся черт знает сколько. Его кормили, снова били, и он вновь проваливался в небытие. Швейк не понимал, что происходит. Неужели все это из-за какой-то пьяной выходки? Ну влепили бы пару нарядов, ну лишили бы недельного жалованья, и будет с него.
   Швейк сидел, пытаясь собрать в кучу хоть какие-то мысли, сплевывая тугие комки крови. Напротив него за столом сидел тощий человек в форме писаря, Швейк, кажется, даже знал его, но не помнил точно. Рядом с ним стоял Конрад, начальник охраны виконта. Он старался не смотреть на Швейка, делая вид, что читает бумаги писца.
   - Итак, Генрих Мельцер, - начал писец, не поднимая глаз от собственных записей. - Последние двадцать с небольшим лет, стражник в резиденции виконта Альбрехта. Все верно?
   - А то вы сами не знаете, - прохрипел Швейк. Слова отдавались болью в горле и голове.
   - Отвечайте на поставленные вопросы, это в ваших же интересах.
   - Да, это я. Я не понимаю, за каким хреном нужно было запирать меня? Ну да, признаю, я перегнул палку, готов понести наказание. Передайте виконту, что я сожалею.
   - Не стройте из себя еще большего дурака, чем являетесь на самом деле. В вашем положении лишь полное содействие может облегчить вашу участь, крайне незавидную, я бы отметил.
   - Да какую участь, черт вас всех подери? - Швейк вновь сплюнул на пол, поморщился от очередного приступа боли. - Что у нас в городе с недавнего времени стали избивать за пьянку на службе? Тогда вам придется отделать больше половины Оббингской стражи вместе с начальником охраны.
   Швейк кивнул на стоящего рядом Конрада, тот не поднял головы, продолжая смотреть в бумаги.
   - Значит, вы отрицаете свою причастность к событиям, произошедшим в ту ночь?
   - Да каким еще событиям, мать вашу, вы можете толком рассказать чего вам от меня надо? А то, клянусь великой Эланией, я отдам концы прямо в этом стуле.
   - Всему свое время, - проговорил писец, наконец-то перестав писать и подняв глаза на Швейка. Бывший стражник хорошо знал этот взгляд, полный безразличия и хоть какого-нибудь сочувствия.
   - Расскажите, что было в последнюю ночь вашей службы в резиденции виконта Альбрехта.
   - Да напился я к чертовой матери, вот что было! Был зол на его светлость, признаю, чертовски хотелось ему врезать, но я же не сумасшедший. Приложился к бутылке, а когда почувствовал, что перебрал, отправился в караулку. Меня уложили в какую-то комнату на нижнем этаже, чтобы я не мозолил глаза. Проснулся среди ночи, непонятно отчего, толи стук какой-то услышал, то ли звон. А может и приснилось чего на пьяную голову. Чувствую, надо облегчиться, а то совсем может неудобно получиться. Вышел из комнаты, начал искать тихую комнату, а потом смотрю - дверь на этаж чуть приоткрыта. Ну, думаю, на свежем то воздухе это дело сделать всяко приятнее, да и проветриться не мешало бы.
   - Дальше, - проговорил писец. Конрад тоже поднял глаза на Швейка, внимательно слушал каждое его слово.
   - Вышел во внутренний двор, встал к стене ну и, стало быть, сделал дело. Стало само собой немного полегче, сами понимаете где, да только на душе то осталось все так же погано. Поднял я глаза и увидел, что стою я прямо под окном спальни виконта. Ну и понесло меня спьяну. Взял я камень, да и швырнул ему в окно, еще крикнул при этом что-то. Не помню.
   - А что крикнул то? - раздался голос из дальнего угла комнаты.
   Швейк только сейчас заметил, что с ними в помещении находиться еще один человек. Он стоял в некотором отдалении, в темном углу. Лица его Швейк не видел, лишь рассмотрел одежды незнакомца. Странная военная форма, хотя Швейк не знал подобного рода войск. На груди был неизвестный знак. Бывший стражник не видел его - он не мог широко открыть глаза.
   - Да говорю же, не помню, ругательства какие-то, обычный пьяный бред. В чем, черт возьми, дело-то? Что у Альбрехта от моих слов нервный срыв? Он что, обиделся и теперь не может вести государственный дела, зная, что простой стражник не любит его, как правителя?
   - Вовсе нет, - спокойно проговорил незнакомец в странной форме. - Один из ваших коллег, который находился рядом и помог утихомирить вас, поведал нам, что перед тем, как бросить камень в окно, вы крикнули фразу. А вы выкрикнули "чтоб тебя демон сожрал!".
   - Ну может и так, и что? Говорю же, обычный пьяный бред.
   - Виконт Альбрехт мертв, а мы расследуем причины его смерти.
   - Элания милосердная, спаси и защити, даруй мне силы бороться с тьмой вокруг и тьмой внутри меня... - Швейк пробормотал привычную молитву, собрался с мыслями. Теперь, кажется, он начинал понимать, что происходит.
   - Я искренне сожалею о его кончине, да прибудет он в царстве Элании, но я все-таки не понимаю, причем тут я. Не мог же я убить его брошенным в окно камнем?
   - Камень тот пролетел между прутьев железной решетки, разбил стекло и попал внутрь спальни,- пробормотал Конрад. - Швейк, если тебе есть, что добавить, прошу, говори, я постараюсь сделать все что в моих силах...
   - Да нечего мне говорить, чтоб вас всех! - Швейк уже устал от этой пустой болтовни. - Либо говорите, что вам надо, либо отпустите.
   - Ваш отец, уважаемый Райнор Мельцер? Что можете рассказать про него?
   - А при чем тут мой покойный папаша?- Швейк окончательно потерял нить разговора. Все это походило на какой-то сумасшедший дом, и если ему доведется выбраться из этой переделки, однозначно можно будет обращаться за помощью в Храм Пяти Мучеников - знаменитый приют, организованный сразу после Великой Войны для людей, потерявших рассудок от пережитого ужаса.
   - По информации, которой мы располагаем, - незнакомец говорил из своего угла противными заумными словами, - ваш отец находился в дружественных отношениях с некоторыми субъектами. Вот их имена. Прошу, обратите внимание и расскажите, знакомы ли они вам?
   Швейку под нос сунули какую-то бумагу, он пробежался глазами по списку имен.
   - Да мне то, откуда знать этих людей? Хрен его знает, с кем мой отец мог вести дела. Вам то что до них?
   - С этими людьми вашему отцу довелось служить вместе. С ними же он имел некоторые неустановленные дела, а позднее эти люди были обвинены в измене по отношению ко всему свободному миру, колдовстве и попытке проведения запрещенных магических ритуалов. Их повесили, а ваш отец сумел уйти от ответственности. Моему ордену не удалось найти никаких улик, связывающих вашего отца с данными субъектами. Теперь я вижу, что, видимо, напрасно.
   - Что вы хотите этим сказать?- тихо сказал Швейк. Незнакомец вышел из тени, медленно подошел к столу и заглянул прямо в глаза бывшему стражнику. Швейк разглядел на его груди знак - большой глаз, заключенный в странную замысловатую фигуру. Он не знал, что это за знак, и что он обозначает. И именно это напугало его еще больше.
   - А сказать я хочу, что вы - грязный выродок и прихвостень недобитых магов, которые даже спустя сотню лет после своего полного поражения не могут успокоиться и дать спокойной жизни людям свободных провинций!
   Глаза незнакомца загорелись фанатичным огнем, от былого спокойствия не осталось и следа. Он кричал, брызгая слюной на лицо Швейка.
   - Я хочу сказать, что ваш отец также был причастен к запрещенным магическим ритуалам, что именно он передал это знание вам, что именно вы виновны в смерти виконта! Вы каким-то мерзким и богопротивным способом призвали демона в его спальню, который и лишил уважаемого Альбрехта жизни. Затем демон убил еще шестерых стражников, вставших у него на пути, не пожалел даже ни в чем не повинную служанку, просто оказавшуюся не там где надо. А затем, обратившись черным вороном, он скрылся, а вы решили разыграть комедию, надеясь, что мы не раскроим ваших намерений. Запомните, Орден Посвященных никогда не пройдет мимо истины, а виновные всегда будут наказаны. Сейчас же вы признаете себя виновным в преступлении против народа Оббинга, подпишите признание, а завтра же вы будете казнены на центральной площади.
   - Да что вы ...,- начал Швейк дрожащим голосом.
   - А иначе, - перебил его чокнутый незнакомец, - мы постараемся найти связь между вашими действиями и вашей обожаемой дочерью, которая не далее как три дня назад так удачно вышла замуж. Поверьте, мы найдем их, и она будет болтаться на виселице рядом с вами, и только вы будете в этом виноваты. В том, что разрушили ее счастье и ее жизнь.
   Швейк смотрел в безумные глаза незнакомца и почему то был уверен, что тот не лукавит, и в его власти сделать все, как он и обещал. Стоявший рядом Конрад вздохнул, и быстро покинул комнату, ни говоря не слова. Думал Швейк недолго, уже через пару минут он подписал подсунутые ему под нос бумаги...
  
   На следующее утро за ним пришли. Первым в комнату зашел Конрад, он подошел к Швейку и неожиданно заявил:
   - Прости, я ничего не мог сделать. Не переживай, твою дочь они не тронут, им лишь нужно было, чтобы ты подписал признание. Я прослежу, чтобы с ней все было хорошо. Все пройдет быстро, ты даже не успеешь ничего почувствовать. Сам знаешь, что на самом деле смерть при повешении наступает быстро, из-за сжатия сонных артерий и яремных вен. Ты даже не успеешь толком ничего почувствовать.
   От его слов Швейку почему-то не стало легче. Он молча, кивком головы, поблагодарил свое бывшего начальника, тот так же молча вышел из камеры. Затем в комнату вошли двое стражников, взяли его под руки и потащили наружу. Швейк знал, почему они так спешат. Народ жаждал найти виновного, требовал расплаты и неважно от кого. Бывший стражник подходил под эту роль, большего и не требовалось. Он покорно прошелся по торговой площади, на которой ради него даже прекратили обычную торговлю и организовали целую арену. Собралось, наверное, все население портового города. Люди орали, размахивали кулаками, призывали всех известных богов покарать убийцу. Швейк не обращал внимания на них, он делал это ради дочери, ради ее счастья. В голову упорно лезли глупые мысли и подслушанные на пьяную голову рассказы. Он вспомнил байки о известных разбойниках, не раз убегавших от неминуемой смерти, бывало, что и прямиком с эшафота. Вспомнил рассказы о том, что невиновных всегда спасали в последний момент, а справедливость торжествовала.
- Неужели все так и закончиться? - думал Швейк. - Неужели для всех я останусь мерзким прихвостнем магов и убийцей виконта?
   Его поставили на высокую бочку, надели на шею петлю. Стражник попытался по традиции закрыть ему лицо платком, но Швейк попросил не делать этого. Он хотел последний раз взглянуть на большое око, наконец-то, после долгих месяцев дождей, показавшееся на небе. Воин на удивление согласился и убрал платок.
   - Генрих Мельцер, - пробасил голос сзади, стараясь перекричать толпу. - Вы обвиняетесь в убийстве всеми нами любимого виконта Альбрехта, в пособничестве магам, колдовстве и поклонении темным силам. Вы признаете себя виновным?
   Толпа на мгновенье притихла, будто действительно ожидала от него правдивого ответа.
   - Да, - сказал Швейк. Про себя он повторял молитву милостивой Элании.
   Раздались еще более громкие крики, проклятья, в его сторону полетели камни. Один из них рассек ему бровь, по лицу на плечо полилась кровь.
   - Давайте быстрее, черт возьми, а то они сделают все раньше нас!
   Голос явно был обеспокоен уже собственной безопасностью. Швейк обвел взглядом толпу орущих людей, их ожесточенные, перекошенные злобой лица. Что-то привлекло его внимание, что-то выделяющее из общей толпы. Через боль он пытался рассмотреть, что это, но не поверил собственным глазам. В первом ряду, недалеко от него стояла Агнесса, его покойная жена. Она, молча, смотрела на него, глаза ее были темными и безразличными. Это были глаза мертвого человека. Никто из стоящих рядом, казалось, не замечал ее, а она, слегка наклонив голову, продолжала наблюдать.
   - Агнессушка, я любил тебя, любил больше жизни... - прошептал Швейк, по его разбитому и окровавленному лицу побежали слезы. - Все, что я делаю - это ради нее.
   Ему показалось, или она действительно слегка заметно кивнула головой, будто соглашаясь с ним? Сильный удар выбил бочку у него из под ног, Швейк повис, бессильно дергая ногами и руками, связанными за спиной. Это действительно длилось недолго, и последнее, что он видел, были пустые, безжизненные, ничего не выражающие глаза его любимой жены.
  
   Кот, по кличке Рыжик, никак не мог успокоиться на руках своей хозяйки, все норовил вырваться и вновь начать ходить по чердаку, продолжая протяжно мяукать. Его будто подменили последние три дня. Обычно его было не согнать с коленок, бывало, он по несколько часов кряду мог дремать на них, свернувшись клубком, не переставая при этом довольно мурчать. Может ему передалось беспокойство хозяйки? А может он тоже начинал беспокоиться.
   - Рыжик, ну иди же сюда, маленький, хватит ходить взад-вперед! Ну что, ты тоже беспокоишься?
   Кот не ответил, лишь грустно глянул на Мильну и продолжил ходить вдоль стен чердака. Девочка глубоко вздохнула, пытаясь унять внутреннее волнение, и вновь принялась смотреть на дорогу. Она сидела на своем привычном месте, на чердаке собственного дома. Снизу доносились пьяные крики очередных отцовских дружков, иногда прерываясь громким пьяным смехом. С ее места открывался хороший вид на ведущую в деревню дорогу, если кто-то будет идти, она сразу же увидит его.
   - Не волнуйся, Рыжик, Альдо придет. Он обещал придти и забрать нас к себе в город. Он теперь важный человек, не думай, все у нас будет хорошо. Уже скоро он покажется на дороге, я как всегда буду рада его видеть, кинусь ему на шею и скажу, что люблю его. А он, наконец, скажет, что любит меня.
   Она вновь попыталась взять Рыжика на руки, тот продолжал вырываться, не смотря на то, что Мильна пыталась почесать ему шею - его любимое место.
   - Альдо придет, - повторила она уже который раз за последние три дня. - Он обещал, а значит, он обязательно придет. И все будет хорошо...

Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"