Аннотация: Хоррор, история, мистика и немного юмора.
Правда про правду.
"Правда всегда одна..." - об этой древней мудрости от неизвестного фараона напомнил в своё время Наутилус, который Помпилиус. И для меня, рождённого в СССР человека, это было открытием, или даже больше - озарением.
До этого я знала много правд.
И самая первая - это главная газета страны "ПРАВДА", написанная таким жирным шрифтом, что размер каждой буквы был десять, если не все двенадцать сантиметров. Шесть букв занимали такую площадь, что если бы их поместить на грудь моей мамы, в виде надписи на футболке, разумеется, то смотрелось бы очень круто. А вот на моей груди, пожалуй, могло бы уместиться только "ПРАВ", "АВДА" или "РАВД", а то и вовсе "ПРА", "ВДА" или "АВД".
Несмотря на впечатлительный заголовок, предназначенный убедить любого сомневающегося издалека, газету никто не читал. Кого могла убедить трёхкопеечная "ПРАВДА"?
Зато "ПРАВДА" хорошо заменяла туалетную бумагу, которой ещё не было, или была, но не у всех. У меня и у моих одноклассников точно не было, поэтому во всех знакомых мне туалетах лежали стопочки "ПРАВДЫ", состоящие из правд поменьше примерно восемь на десять или десять на двенадцать, что составляло 4 прямоугольника из вчетверо сложенного одного листа газеты.
Прямоугольники с буквами "ПРАВДЫ" старались не использовать. Не потому, что свинец, который был в краске вреден для организма, - об этом мы узнали гораздо позже, в эру туалетной бумаги. А просто потому, что чёрная краска "ПРАВДЫ" хоть и отчищала задницы от дерьма, но взамен оставляла свой правдивый свинцово-чёрный окрас.
Ещё "ПРАВДОЙ" хорошо было мыть окна. Жидкости для мытья стёкол не было, или было, но не у всех. У меня и у моих одноклассников точно не было, поэтому стёкла в школе и дома мы натирали до блеска скомканной "ПРАВДОЙ". А разрезанной на полоски - заклеивали щели в окнах на зиму, чтобы не дуло, предварительно протыкав их этой же "ПРАВДОЙ", свёрнутой в трубочки.
В "ПРАВДУ" также насыпали семечки на базаре. Для создания треугольных кульков шли половинки от четверти листа "ПРАВДЫ", как две для туалета, только не разрезанные.
В "ПРАВДУ" заворачивали всё, от продуктов, до мусора. Идёшь, бывало, в баню, и все идут на помывку со своей "ПРАВДОЙ": кто веник завернул, кто бельишко, чтобы потом использованную газету подстелить под ноги на грязный и мокрый пол при одевании.
Летом каждые выходные были праздничными. То день танкиста, то день медика, то день строителя. Горожане дружно и не сговариваясь, семьями и компаниями выходили на "зелёную", которую позже стали называть на иностранный манер - пикником.
"ПРАВДА" была незаменимым атрибутом праздников, и разметалась из киосков "Союзпечати" подчистую. Брали сразу по нескольку "ПРАВД". Одну, чтобы постелить на траву - создав импровизированный стол. Вторую, чтобы завернуть бутылки с водкой или портвейном, чтобы не дай бог, не разбить по дороге. Третью - чтобы завернуть закусь или сделать шапочку от солнца.
Без "ПРАВДЫ" было никуда. "ПРАВДА" нужна была всем, и наверное поэтому, у "ПРАВДЫ" появилась младшая сестра - худощавая такая "Комсомольская правда", с симпатичными буквами. Двухкопеечная правда для комсомольцев сильно уступала своей сестре по части применения в быту, но зато в ней иногда попадались интересные статьи, исключительно на последней странице и размером не больше четверти листа. Именно за те небольшие искорки огня и любили младшую правду больше, чем старшую, и ласково называли "Комсомолкой", закрывая глаза на родственную связь. К тому же, у "Комсомолки" было больше орденов рядом с названием, и выглядела она красивее.
Достаточно долго я и вправду думала, что правда - это газета, которая может очень многое, и что читать "ПРАВДУ" могут только очень умные и достойные люди. Мой отчим был таким. Он не только читал каждую страницу газеты, но ещё делал вырезки, которые потом вклеивал в специальные карточки, которых у него была целая картотека.
Лежит такая "ПРАВДА" после его прочтения с виду целая, берёшь её, чтобы завернуть что-нибудь, а она оказывается вся с вырезанными квадратами и прямоугольниками, как ёлочная гирлянда. Мама моя с ним всё время ругалась из-за этого. Отчим, не зря же он такой умный, стал выписывать две "ПРАВДЫ", одну чтобы читать самому и вырезать квадратики, а вторую нам с мамой на хозяйственные нужды.
Ещё одного человека помню, кто был способен понимать "ПРАВДУ" - это Серёга, по кличке "Профессор", мой одноклассник. Он был ответственный за политинформацию в классе и единственный, кто мог накидать за пять минут текст жертве доклада о международном положении, когда подходила его очередь. Жертвами были мы все, и нашего толка хватало только на то, чтобы зазубрить раз в месяц то, что милостиво накидает "профессор". Именно за этот незаменимый навык Серёга пользовался особым уважением в классе.
"ПРАВДА" хорошо горела, и поэтому даже отчимовы обрезки шли в ход, и использовались для растопки печи.
Насмотревшись на отчима, я тоже начала вырезать из "ПРАВД" ордена. Какая же правда без орденов? В старшей "ПРАВДЕ" рядом с названием было только три ордена, и поэтому я охотилась за младшей, вырезая ордена из газет родственников. Потом мы с девочками использовали бумажные ордена вместо денег, когда играли в магазин во времена "Пионерской правды".
В нашем городке была ещё одна, местная правда, неказистая такая, как и сам город с покосившимися заборами, и называлась "Приволжская правда". Бабушка просила меня читать некрологи из неё.
И это была самая живая часть газеты, после киноафиши.
Казалось, что "ПРАВДА" будет с нами всегда. Мы выросли, а она пропала. Но зато появились туалетная бумага и прочие прелести жизни, на которые мы смотрели как папуасы, впервые увидевшие цивилизацию. Хотелось всё попробовать и про "ПРАВДУ" никто не вспоминал. Именно поэтому, для меня было удивлением узнать от Наутилуса Помпилиуса, что правда всегда одна... и я задумалась.
Позже я нашла в жизни свой смысл, про который говорили, что его нет, и свою правду, про которую говорили, что это не та правда, которая мне нужна. Но кто, лучше меня знает, какая правда мне нужна? И я знаю много таких, кто до сих пор, не задумываясь, верит в чужую "правду", когда всё просто и понятно, и блестит, как бусики на папуасах.