Аннотация: Этот обычный рассказ однажды вызвал такое скандальное обсуждение, то тут я даже отключила комментарии. (Впрочем, как и везде)
Сергей смотрел, как вода, уже нарисовавшая темное пятно на потолке, медленно пропитывает дорогие эксклюзивные обои, образует водяные карманы, подбирается к выключателю и...радовался. Его коробило, что соседкой сверху была простая учительница. При таком раскладе выходило, что он, бизнесмен, в результате десяти лет рискованных операций купив квартиру в центре мегаполиса, поднялся до уровня жизни простой учительницы советских времён. Теперь он выставит ей такой счётец, что учительнице придётся поискать место среди других учительниц. Его приятные мечтания были оборваны неожиданно. Произошло короткое замыкание, свет вырубился. Ну всё. Он почувствовал приятное легкое напряжение нервов, поднимаясь к соседке.
На звонок никто не отозвался. Тишина была ответом и на стук в дверь кулаками, ногами. Хотя (Сергей спустился вниз и посмотрел с улицы), свет в квартире был. Чутье, никогда не подводившее его, подсказало: лучше прекратить шум. Он вызвал по мобильнику "эсесовца", так Сергей прозвал высокого худого парня из Службы Спасения. Однажды приехав по официальному вызову, парень оставил свой номер телефона, и Сергей не раз обращался к нему, когда нужно было открыть дверь. Как и в этот раз, парень никогда не проявлял любопытства, сделав дело, просто протягивал руку за деньгами и исчезал. Приятно иметь дело с профессионалами - мельком отметил Сергей, и вошел в квартиру. Он поразился уже в коридоре: он ожидал увидеть дешевенькие потертые обои, допотопную вешалку, старую разбитую обувь, и всё это в свете тусклой экономной лампочки, а в глаза ему ударил после темноты подъезда яркий свет, освещающий стены, покрытые великолепным роскошным гобеленом, а в воде плавали дорогие женские домашние тапочки. На антикварной вешалке - стойке не было ни одного пальто, ни шапки. Сергей, подняв носки туфлей, медленно прошёл в комнату, одновременно снедаемый любопытством, и недовольством на своего дорогостоящего дизайнера, за бешенные бабки оформившего ему квартиру в стиле минимализма и ещё навешавшего лапши, что это что это суперкруто . Болван. Вот - где круто! Вот, где роскошно. Неплохо, неплохо устраиваются учительницы средней школы. Сергей толкнул дверь в зал, подумав, что удача улыбается ему: в дверь был врезан замок, но дверь оставалась приоткрыта. Он вошёл в зал и ахнул. Он увидел дорогой диван, два старинных шкафа, стол на витых ножках, стоящие...посреди леса. Впечатление было столь сильным, что Сергею почудился запах хвои, послышался шорох листьев и посвистывание птиц. Он ошарашено протянул руку к тому месту, где у него, в квартире сверху, была стена, и ощутил на пальцах ласковое скольжение шёлка. Это лес, это небо, просвечивающее сквозь кроны, эти лучи, пронизывающие ветви и согревающие поляну, эти капельки земляники, задорно дразнящие сорвать их - всё это был гобелен. Но какой гобелен! Сергей даже забыл проклинать дизайнера, так умиротворяющее подействовала на него картина играющего ранней летней зеленью леса. Он с изумлением всматривался в это чудо, в это пространство, раскинувшееся бесконечно на двадцати четырёх квадратных метрах. Черт, давно надо было дачку прикупить...Он почувствовал мокрый холод в ботинках: от удивления он опустил ступни, и вода промочила туфли. Сергей начал осматривать зал. И вдруг он увидел ногу, выглядывающую из-за дивана. Это была женская, юная нога, но его пробрал озноб. Сергей двинулся, но не в сторону ноги, а в сторону ванны. Войдя туда, и увидев ожидаемое: переполненную ванну и небольшой водопад с края. Он закрутил кран и замер, стоя по щиколотку в воде, и взвешивая, что ему делать дальше. Приняв решение, он уже без робости вернулся и решительно подошёл к дивану. Да, , это была девушка, очень молодая и худенькая. Бедняжка, наверное, собиралась принять ванну, но потеряла сознание и сползла, по краю дивана, уронив голову на грудь. Длинные темные волосы свесились на грудь. Сергей отвел непослушные пряди руками, чтобы взглянуть на её лицо. Одновременно она очнулась, глаза её сосредоточились на нем, губы шевельнулись, она еле слышно произнесла:
-Мама, это ты? - и основа потеряла сознание.
Сергей отшатнулся.
-Она психическая, - осенило его.- Это даже на пользу плану.
Он поднял девушку на руки, и положил на диван. Затем открыл наугад одну из створок шкафа, там сразу попалось толстое одеяло, он накрыл им девушку, затем вынул из шкафа стопку простыней и раскидал по комнате. Остаток простыней бросил в коридор. Интуиция подсказывала ему, что сейчас он - хозяин положения и может делать в этой квартире всё, что угодно. А интуиция никогда не подводила его. Взломав обычным ножом, найденным на кухне, дверь во вторую комнату, он обнаружил там на стенах гобелен с розами, который, будучи ещё более роскошным, однако, не впечатлил его так сильно, как лес. У окна расположилось старинное бюро, сбоку стояла кровать, которая, отчего-то подумал Сергей, давно не видела мужчины. На наволочке точке были вышиты розы, а на бюро лежал лист бумаги, точно ожидающий, что его найдут и прочитают.
"Здравствуй!
Прости, за то, что обращаюсь к Тебе на Ты, но так сложилось, что Ты - сейчас самый близкий мне человек, потому что Тебе я доверяю судьбу моей доченьки. - Сергей злорадно потер друг об друга мокрые ладони. - Если Ты читаешь это письмо, значит, я в этот миг смотрю на Тебя с небес. И тысячи ангелов вместе со мной умоляют Тебя..."
-Да тут просто гнездо психов, - Сергей почувствовал себя неуютно и передернул плечами. "Моя жизнь в руках в руках Бога, а в твоих руках тоже жизнь. Жизнь моей доченьки. Умоляю, распорядись же ею, как бог, а не как Сатана!
Я виновата перед ней. Я узнала о своей болезни, но эгоистическое желание быть рядом с моей дорогой доченькой, надежда, что всё образуется, что случайно мне выпадет один шанс из двухсот, и я останусь жить, не оправдались. Я поняла это слишком поздно. Моя бедная дорогая доченька никогда не покидала стен этой квартиры,- Сергей довольно улыбнулся.- Я хотела уберечь её от этого жестокого мира. Её душа ангельски чиста. Пусть рука помощи будет благословенна. А рука, причинившая ей зло, будет проклята! Заклинаю!!!Заклинаю!!!" - строки, такие каллиграфические сначала, искривились и начали сползать книзу.
"Мне плохо, но больше всего плохо оттого, что я поздно поняла...Я умираю...Я хочу поехать к подруге детства, быть может, решусь рассказать ей о моей доченьке. Если же сегодня больше, чем 20-е января, значит, я умерла. Значит, я не успела найти человека, которому могу доверить судьбу моей крошки, и вручаю её божьей милости. У неё нет документов, о ней никто не знает. Она росла тихо, как кроткий нежный росток, не знавший ни бурь, ни ветров, одни лишь нежные солнечные лучи и ..."
-Эпитеты, эпистолы,- Сергей пропустил слезливые строки
" Я понимаю, моя просьба покажется тебе очень странной. Моя девочка никогда никого не видела, кроме меня. Она не отличит мужчины от женщины...", тут у Сергея, что называется, глаза вылезли из орбит. "Я сказала ей, что вернусь совсем - совсем другой, с другим лицом, с другим голосом, с другими волосами, с другой внешностью. С Твоей внешностью. Моя девочка будет верить Тебе, как мне. Единственное, чего я не успела, это оформить как следует, бумаги, чтобы квартира осталась моей девочке. Умоляю тебя, сделай это. Есть генетическая экспертиза", - Сергей насторожился, " можно воспользоваться ею, чтобы доказать, что она - моя дочь,..." Сергей сложил листок гармошкой, поджег, просунул горящую полоску в узкую, узкую щель форточки (зачем нужны такие форточки?) и тронул пальцами поверхность стекла. Глядя раньше снизу со двора на окна этой квартиры, он удивлялся, почему никогда за ними не рисовались четкие силуэты. Теперь понятно, почему. Стекло было непрозрачным, матовым, пупырчатым.
Сергей вернулся в зал и задумчиво остановился перед диваном с лежащей на нем девушкой. Давно он не видел таких скромных беленьких трусов. -Сколько же она без еды? Неделю, две? Он взял холодную руку девушки и попытался посчитать пульс, но бросил эту затею, таким слабым он был. Да... А вот тут торопиться не следует. Внезапность трупа может все испортить.
Он позвонил своему старому знакомому, с которым они слишком многим были обязаны друг другу, чтобы с удовольствием общаться вне дел.
-Алле! Георгий, приезжай срочно со своим волшебным чемоданчиком. Тут анорексия.
-Где "тут"?
-Ко мне домой приезжай. А, нет, на этаж выше, под моей квартирой.
-Да? А...э...да, да, мне надо собраться, доехать. Сейчас пробки.
-Давай на метро, бегом по эскалатору. Георгий, в твоём голосе сомнение, или я ослышался?
-Да нет Сергей, что ты.
-Давай. Ты уже на эскалаторе?
Георгий, действительно, появился перед диваном так быстро, как будто бежал по рельсам перед локомотивом. Он тоже был настоящим профессионалом, поэтому откинул только одеяло, а не волосы с лица девушки. Он спросил, стараясь унять дыхание:
-Что будем делать?
-Не знаю. Надо время. Проверить кое-что. Слушай, она умрёт, пока ты тут стоишь. Вколи ей что-нибудь. Глюкозу, что ли.
-Да, да, это запросто. - Георгий открыл чемоданчик, надел тонкие резиновые перчатки, перетянул безжизненно свисающую руку жгутом и проколол иглой тонкую кожу.
Десять минут они сидели. Георгий исподволь, тайком, не поворачивая головы, озирал глазами стены, но молчал, Сергей тоже не намерен был развлекать его разговорами, только окрикнул: "Куда?", когда Георгий начал складывать портативную систему.
-Ах, да. Сергей, это не понадобится, тут не истощение, а всего лишь голодный обморок. Несколько дней мелкими порциями кашеобразное питание, и можно переходить на обычный режим.
-Какое питание? Я что, манную кашу должен варить?
-Можешь купить детское пюре, - дав инструкции, Георгий исчез, оставив в квартире не вяжущийся с образом преуспевающего врача запах табака.
Сергей не вернулся к девушке, а надел оставленные Георгием перчатки, зашел во вторую комнату, и начал обшаривать шкаф. В самом нижнем ящике он нашёл то, что искал: квитанции квартплаты. Прописан один человек, Аркадьева Алла Андреевна, 60-го года рождения. Странно, она казалась ему намного старше. Надо немедленно заплатить, чтобы комиссия из ДЕЗа не примчалась. Они всегда шустры, там, где не надо. Заплатить через кого-нибудь, чтобы не вызвать подозрения на себя. Квитанции за свет, аналогично... Черт, консьержка! Вот кто может всё испортить, они, консьержки, по призванию все стукачки. Ещё приспичит выяснять, почему так долго учительница не выходит из дома. С консьержкой надо что-то делать. А это что? Квитанция за телефон? Оплачено вперед. За то время, пока он здесь, телефон не напоминал о себе. Он подошёл к входной двери и, отслеживая шнур глазами, вернулся снова в ту же комнату. Телефонный шнур заканчивался на полу, но аппарата при нем не было. Аккуратный, цвета слоновой кости, "Сименс" с радиотрубкой, нашелся на полке, за стопкой одежды. Значит, Алла Юрьевна подключалась, когда нужно было позвонить ей. Очень удобно. Сергей сложил аппарат в пакет.
Что дальше? Квартира не в частной собственности, прописан 1 человек, значит, отходит в муниципальную собственность. Ну, он уже стоит в очереди, спасибо маменьке, подсуетилась 25 лет назад. Да, придётся подарить мадам Старостиной из Жилфонда маленький Пежо, чтобы тяжелобольной туберкулёзом житель коммуналки Сергей Пешков передвинулся из списка передовиков-очередников в список получателей ордера. Он вздрогнул от мысли, каково было бы, если бы он был действительно больным жителем коммуналки.
Девица тут живет давно, похоже, с рождения, может претендовать на регистрацию. Эту проблему надо решать.
Кстати, как там она? Сергей вернулся в лесную комнату.
Девушка открыла глаза при звуке его шагов. Её лицо изобразило сильнейшее волнение, слабые руки взметнулись к Сергею и тут обессилено упали:
-Мама! Мамочка! Где ты была? Я так ждала тебя!
Сергей подошёл ближе. Она схватила его руку, прижала к своей щеке.
Сергей ощутил на руке горячую влагу.
-Мамочка! Какая ты стала! Ты стала ещё красивее.
-Послушай, э...Вера. Да, я изменилась ...- Сергей еле-еле сдержал смех, когда его уши услышали то, что говорят его губы. - Теперь нельзя называть меня "мама". А то я умру. В глазах Веры полохнулся страх.
-Один раз можно, а больше нельзя. Вера, называй меня теперь Сергей.
-Сергей! Где ты была? Как я рада, что ты вернулась!
-Я была...Была...Там, где всегда, только долго. Теперь всё будет, как обычно. Если я исчезну, то ненадолго.
-Да, да, как обычно! Дай мне ещё подержать твою руку. - Она снова схватила руку Сергея и мгновенно заснула. Она дышала ровно и глубоко. Сергей высвободил руку и пошёл.
Он забрал из соседней комнаты пакет с телефоном, вышел за дверь, примерил к замочной скважине ключ, найденный рядом с документами. Ключ подошел идеально. Сергей задумался, вернулся в кухню, взял с полки нож, которым вскрывал дверь и вернулся в "лесную комнату". Девушка спокойно спала, руки её оставались прижатыми к лицу, будто она всё ещё обхватывала ладони Сергея.
Сергей вышел из квартиры и быстрым движением пересек нить телефонного кабеля.
Придя домой, он чертыхнулся. Свет включать нельзя, выключатели протекли. Ему захотелось из сегодняших странных переживаний нырнуть в привычный мир ночного города, в кабак, в дым, в запах спиртного и развратных женщин, иногда резкий, иногда горький, а иногда сладковатый, который напоминал ему запах разложившегося трупа.
Он поехал далеко, в центр мегаполиса, в стриптиз - бар. И с особым вкусом глотал устриц, запивая их сладким "Кавалькадо", совал доллары в каждые кружевные трусы, натянутые на крепкие выпуклые ягодицы, вихляющиеся у него перед носом, курил без перерыва, точно не мог дышать иначе, кроме как через сигарету, но ощущение горячих слёз на тыльной стороне ладони не отпускало. Лишь, когда он засунул руку подмышку потной толстой танцовщице танца живота, это ощущение ушло. Её он и взял к себе на ночь.
С утра Сергей долго смотрел на конопатые широкие женские плечи, огромный зад и в его похмельную голову заползла неприязнь к этой фигуре. Он ненавидел безрезультатный труд, а тут ему демонстрировались пущенные насмарку многолетние усилия эволюции, создавшей такой совершенный родильно - выкармливающий аппарат: огромные груди, широкий таз, который должен выплевывать детей в поле каждые девять месяцев, а она трясёт этой жопой вхолостую в каком-то вонючем стрип - клубе. Он с отвращением посмотрел на пирсинг в пупке и сосках, почувствовал возрастающую ненависть к этой женщине, к её размазавшейся по лицу краске, к спутанным волосам, к визажу на лобке, к придурочной тату "ящерицы" на плече. При чем тут ящерица? - задало подсознание гневный вопрос. Это просто похмелье, - ответило просыпающееся сознание.
-Эй, ты,- он ткнул женщину пальцем в отращенный для танца живота жир. - Уйди отсюда, а то я тебя тоже убью.
Танцовщица мгновенно проснулась и начала лихорадочно натягивать одежду стиля "изысканная вульгарность". Дорогой блеск, дорогой покрой, выгодно подчеркивающий изгибы тела - нет, его не обманешь, там, под одеждой, она отвратительна.
Сергею не стало лучше, девушка ушла, ненависть осталась неприкаянной и облаком сгустилась вокруг Сергея. Потом она переросла в недовольство. Ему, Сергею Пешкову, без пяти миллионов олигарху, предстояло играть роль сиделки как минимум неделю. А ему уже сейчас это опротивело. Семь утра. Пойду, сейчас, накормлю её этим вареньем, не фиг спать, если я проснулся. Праскину тоже не фиг спать. Сергей набрал номер телефона частного детектива, в доступе у которого была вся информация УВД и попросил выяснить, что стало с Аллой Андреевной Аркадьевой, ушедшей из дома примерно 10 января и не вернувшейся.
- Сергей, а в каком направлении она ушла? Хотя бы: Юг, Север...Сейчас всё важно.
-Поехала к подруге. В другой город.
-В какой?
-Кто детектив, ты или я? - Праскин не оскорбился, он знал, что Сергей Пешков медленно запрягает, да круто ездит.
-Я детектив, а у тебя бабок много. Хочешь, я прочешу всё СНГ? Тогда я останусь детективом, а ты останешься без денег. Хочешь, заказывай.
-Сужаю тебе круг поисков. До трупов в Рязанской области.
-Это уже кое-что.
-Труп должен быть больной.
-Чем?
-Чем, чем... Ты что его, лечить собираешься? А, понял... Нет, я тут ни при чем, я об этой женщине узнал только вчера.
-Мне надо обыскать её жильё.
-Обыщи сначала рязанскую область. Будь спокоен, на рязанскую область мне денег хватит. До завтра сможешь? Деньги сразу. Фотографию сейчас скину. Берешься?
-Пятьдесят на пятьдесят. Деньги беру сразу. А результат - через две недели.
-Две недели? - Сергей с ужасом посмотрел на надорванную коробку детского питания, валяющуюся на журнальном столике. - Праскин, ты стареешь. То живых шулеров за два дня ловил, а теперь за неделю не можешь труп поймать?
-За сколько, за сколько? За неделю? То есть, не " до завтра?"
-У, пройдоха! Праскин...,- послав Праскину по телефонной линии то, что назывется "моральный стимул", Сергей взял три баночки питания и спустился на этаж ниже. Он спокойно открыл дверь ключом, усмехаясь: в квартире напротив жила журналистка крупной газеты, уехавшая в командировку за пару тысяч километров в погоне за сенсацией. А сенсация - вот она, в трёх шагах. Но едва он вошёл в квартиру, как усмешка сползла с его лица, желваки заиграли: похоже, в квартире кто-то побывал: простыней в коридоре на полу не было, не было их и в ванне, и в лесной комнате, куда он ворвался с грозным выражением лица.
-Кто здесь был? - казалось, он сейчас бросится трясти тщедушное тельце Веры, всё также лежавшей на диване. Но Вера смотрела на него без всякого испуга, так же восторженно, как вчера. Она точно сметала своим взглядом броню, об которой обычно тупились другие взгляды. Её взгляд напяливал на него какую-то чужую, непривычную, искрящуюся харизму. Он почувствовал себя голым на морозе под этим взглядом.
-Кто убрал тряпки с пола?
-Здравствуй, моя любимая Сергей! Это я убрала.
Сергей озлился: эта бледная тень, вместо того, чтобы лежать спокойно, пока не выяснится, знает ли о ней кто-нибудь, совершает трудовые подвиги. Сергей вспомнил, что не видел стиральной машинки ни в ванне, ни в кухне. Стирала, значит, вручную. Вот в какую самоотверженность вырождается неосознанное, загнанное глубоко внутрь сексуальное желание. Девице-то 20 лет. Другие в её годы уже по три аборта сделали. Сергей хотел было вручить ей банки с питанием, раз она не так уж беспомощна, как казалась вчера, но по жадному взгляду Веры понял, что они будут съедены за раз, что может стать большой проблемой. Он кормил Веру чайной ложкой из баночки и, видя, с каким благоговением она принимает еду из его рук, вспомнил вчерашнюю такую же, размазанную банку, остатки которой он сегодня брезгливо смывал и соскребал с себя. Вот так и с людьми. Одних слепой выбор фортуны превозносит, других размазывает.
Это непривычное занятие так встряхнуло его своей нелепостью, что даже похмелье отошло на задний план. Он, Сергей Пешков, одно имя которого многих неслабых бизнесменов бросает в дрожь, работает нянькой при голодной сиротинушке. Что ж, Сергей Пешков никогда не боялся трудностей. Если надо кормить, значит, он будет кормить.
На четвёртый день он провёл тест. Оставил одну банку лишнюю. Вечером она оказалась на своём месте, на полке, не заметить её было невозможно. Значит, у Веры железная воля, она ждала Сергея, чтобы получить разрешение съесть это малиновое пюре. Сергей впервые посмотрел на Веру с интересом. Странно, она никогда не жаловалась, не просила больше и вкуснее, всё принимала с благодарностью и лишала его какого-либо шанса почувствовать недовольство. Её поведение так безупречно, что похоже на игру. Вдруг Сергея осенило, что это за игра. Осенило резко, точно пробило током. Это произошло, когда он увидел пустой крючок в ванной. Он отчетливо помнил, что раньше там висели большие портняжные ножницы. Итак, малышка припрятала их. Наверное, она что-то поняла, или мать подготовила её тщательно и всесторонне. Игра становится забавной. Учитывая её субтильность, на успех какой-либо борьбы или броска издали она не надеется. В какой же момент она собирается использовать их? Когда он наклонится к ней с чайной ложкой? Воткнет острия лезвий, когда он повернется спиной? Наверняка прячет ножницы где-то в постели. Он вернулся в комнату и бесцеремонно спросил:
-Вера, дорогая, ты целыми днями лежишь?
-Нет, Сергей, я хожу, читаю книги. - Сергей не поверил своим ушам.
-Книги? Какие книги?
-Я уже прочитала все все книги. Ведическая кухня, японская кухня, всё о выпечке, еврейская кухня, корейская кухня.
-Вера, иди, пожалуйста, принеси мне ту книгу, которая тебе больше нравится, - сказал Сергей, и стоило ей отвернуться, мгновенно откинул подушку. Ножницы лежали там, но не одни. Рядом, проткнутая сквозь несколько слоев какого-то платка, лежала большая цыганская иголка. От вида иголки у Сергея запершило в кадыке, который почувствовал себя мишенью.
В момент, когда Веры не было в комнате, в кармане завибрировал мобильник. Сергей выслушал, отчёт Праскина. Тот напал на след. Когда Вера вошла, судьба её была уже почти предрешена. Окончательный приговор наступит через четыре дня, когда Праскин отзвонится окончательно. Может быть, она почувствовала что-то, потому что, вопреки обыкновению встала, провожая Сергея в коридор и умоляюще сложила руки на груди и смотрела в глаза Сергею своим чистым и, как теперь Сергей знал, лживым взглядом.
-Сергей?
-Да? Хочешь, я буду сама готовить вкусные блюда из этих книг? Только мне нужны продукты. Ты ведь раньше приносила продукты. А теперь ты совсем ничего не ешь.
Сергей машинально ответил:
-Хорошо, давай список. - Почему бы не доставить себе удовольствие, не провести с ней эти последние три дня, не пощекотать нервы, чувствуя себя одновременно и охотником и жертвой.
Тщательно отслеживая, чтобы Вера накладывала себе первой (её порции были чуть больше наперстка), Сергей набрасывался на еду. Она оказалось прекрасной кулинаркой. Каждый день она заказывала продукты для рецептов из разных книг, их привозили, в квартиру к Сергею, он приносил пакет ей, и не переставал удивляться. Ёе "мексиканская кухня" напомнила ему не ресторан "Мехико", а настоящий чили, который когда-то подавал ему на побережье смуглый мачо в огромном сомбреро, он даже не выплюнул её индийскую кашу, когда узнал что она из тыквы. Фаршмак напомнил ему о том, как в детстве он приходил на День Рождения к Марку Мерсона, и сидел за столом с ним, его двумя вертлявыми братьями, с озабоченной, как клушка, мамашей, и папашей, на кончике длинного носа у которого удивительным образом держались очки. Сережа Пешков тогда почти не смотрел в свою тарелку, боясь упустить момент, когда очки упадут в куриный суп. Вьетнамская кухня не вызвала ни восторгов, ни воспоминаний, потому что осталась не дегустированной.
В то утро Праскин позвонил ему и сообщил, что Алла Андреевна Аркадьева умерла в пригородном поезде в первый день своего исчезновения из Москвы от рокового диагноза. Документы при ней не обнаружены, похоронена как бомж.
Ну что ж, девочка, ты даже ни разу не рискнула вонзить ножницы мне в шею, а твоя дилетантская игра уже кончена. Может, дать ей ещё один шанс, пощекотать себе нервы?
Сергей спустился вниз. Вера встретила его особо сияющей улыбкой. Она мгновенно принесла с кухни две тарелки с красиво разложенной едой, но Сергей не ощутил аппетита: он заметил - Вера что-то прячет на груди. Он даже усмотрел краешек ткани, в которую были, наверное, завернуты ножницы, чтобы самой не порезаться. Или игла, та самая, которая должна проткнуть ему кадык или сонную артерию. Интересно, как она попытается это сделать? Наверное, приблизится к нему, под благовидным предлогом полезет за пазуху...
-Сергей, - загадочно улыбнулась Вера. - Помнишь, я спрашивала тебя, давно, давно, в детстве, где моё зеркальце, а ты сказала, что оно разбилось и больше мы нигде не сможем увидеть себя. Помнишь? Ты ещё сказала мне, что я и так красивая. Да? Я красивая?
-Красивая, конечно, - хрипло ответил Сергей.
-Я не изменилась?
-Нет.
-А ты ведь изменилась. Я приготовила тебе сюрприз. Закрой глаза. Нет, нет, не подглядывай, совсем, совсем закрой.- Она медленно приблизилась к Сергею, засунула руку за пазуху, достала что-то... Но Сергей перехватил тонкое запястье и одним движением кисти заставил Веру выпустить то, что она держала в руке и упасть на пол. Не обращая на неё внимания, он нагнулся, подобрал то, что она уронила, и развернул. Он остолбенел. С портрета на куске ткани на него смотрели его собственные глаза. Лицо, такое приятное, располагающее, благородное, было его собственным лицом. Здесь не было ощущения плоского изображения. Казалось, пушистые волосы вот-вот колыхнет движение воздуха, губы шевельнутся и произнесут что-то, а глаза усмехнутся и сморгнут.
-Что это? - машинально спросил Сергей, но сам уже понял: каждый миллиметр ткани был покрыт тончайшей вышивкой. Искусно уложенные стежки передавали ощущение света, тепла кожи, загадочность взгляда, тончайшие переходы оттенков.
-Зеркало, - всхлипывая, ответила Вера, -для тебя.
-Откуда у тебя это? Давно?
-Я начала вышивать в первый день. Ты ведь всегда говорила мне, вышивай сама, что хочешь, каждый день. - Вера не рыдала, слезы просто медленно сползали по её щекам.
Когда женские слезы могли перечеркнуть мужские планы? Сергей посуровел и собрался.
-Вера. Прости меня. Я виноват...а. Мне сейчас нужно уходить. Вечером я приду, и принесу тебе успокоительное лекарство. Ты его выпьешь.
-Я уже не плачу. Хорошо...выпью.
Вечером, когда Георгий снова примчался по звонку Сергея, Вера уже спала на диване. Так же, как и в первый раз, лицо её было прикрыто волосами. Сергей сказал, чего он требует от Георгия.
Тот, вопреки своему обыкновению, заартачился:
-Здесь? Прям здесь? Это очень рискованно.
- Ты должен увезти её отсюда.
- Понимаешь, я связан клятвой Гиппократа.
-Не понял? Может, тебе напомнить...
-Не надо. Ну то были мелочи, а тут ты требуешь слишком многого.
-Мелочи? Потянет дисквалификацией лет на двадцать.
Он протянул руку к лицу Веры и отвел волосы. Лицо девушки, нежное и безупречное сверху, в нижней части было обезображено. Георгий профессионально прищурился:
-Старый ожог, похоже, обварилась кипятком в детстве. М-даа...
-Теперь ты понимаешь? Ей всё равно не жить с таким лицом. Она думает, что она красавица. Смотри, тебя не удивляет, что здесь нет ни одного зеркала? Даже нет ни одной стеклянной поверхности. Даже окна не дают отражения. Ты что, ж, гуманист, хочешь, чтобы она помучилась и потом покончила жизнь самоубийством? Если ей суждено умереть, пусть умрет в неведении, в иллюзиях. Ты должен это сделать.
Георгий циничным взглядом хирурга смотрел на девушку:
-М-дааа...
-Я знал, что ты согласишься
-Нет, я имел в виду, не повезло бедняжке.
-Вопрос в том, повезёт ли тебе. Хватит цену набивать. Скажи, сколько.
Человек в белом халате назвал цифру.
-Нормально. Когда увезёшь? Давай, прямо сейчас. У меня всё на мази.
-За такие бабки хоть сейчас. Надо только её вынести из квартиры...Они обсудили детали и ударили по рукам. Георгий деловито раскрыл чемоданчик и набрал полный шприц снотворного. Когда он проколол кожу, девушка раскрыла глаза и прошептала "Спасибо". Георгий молниеносным движением поднял лоскут медицинской повязки на лицо. Был вечер.
***
Прошел год. Сергей давно пробил лестницу на нижний этаж своей квартиры. Красивую витую лестницу. Сегодня в закрытом клубе он праздновал годовщину начала своего плана. Гости, не зная причины, веселились, то есть дамы обсуждали наряды друг друга и с улыбками ссорились на тему, чей стилист, фитнесс клуб и косметолог лучше. Мужчины продолжали обсуждать свои дела, протаскивая между бокалами выгодные контракты. Круг гостей был тщательно отсеян. Поэтому Сергей удивился, когда увидел перед собой Праскина.
- Праскин без спроса подвинул стул к его столику. Пара бизнесменов встали из-за стола, точно увидели воронку надвигающегося тайфуна.
-Веселимся? -спросил Праскин и отвёл глаза в сторону. -Хозяин жизни, значит? Можно сидеть и спокойно жрать, убив человека?
Сергей не смутился.
-Какого человека?
-Девушку, из квартиры, над твоей. Я нашел на Украине родственников той женщины, о которой ты наводил справки год назад. У нее была дочь. Дочь обварилась в детстве кипятком, и смерть её зарегистирирована.
-Так в чем же дело?
-Есть подозрение, что справка о смерти - фикция, и Алла Аркадьева забрала дочь в Москву, никогда и никому её не показывала.
-Эх, Праскин, Праскин, никогда не предпринимай расследований за свой счет. Пустые хлопоты, как говорила одна гадалка.
-Ты заблуждаешься. Многие рассказывают бесплатно, потому что ненавидят таких, как ты. Консьержка рассказала: когда она помчалась домой, по ложному вызову об утечке газа из квартиры, ей встретился муж, и она вернулась. И, походя к подъезду, увидела, как двое мужчин сажают в машину какую-то девушку в бессознательном состоянии. Один из них был ты. После этого свет в квартире сверху больше не горел.
Сергей рассмеялся:
-Молодец, Праскин! Ну, какая ещё бабушка тебе что рассказала?
-Зачем бабушки? Я сейчас задержу тебя по подозрению в убийстве и за трое суток ты сам всё расскажешь.
-Я тебе и сейчас могу сказать.
-А, подготовился? Не забывай, что я могу провести эксгумацию трупов и генетическую экспертизу.
-Типун тебе на язык. Она жива и здорова.
-Но жилья ты её лишил?
-Да нет, Праскин, она живет в своей старой квартире, и моей новой. Да вон она. - Сергей ласковым взглядом указал на красавицу брюнетку, осажденную с двух сторон знатными персонами шоу-бизнеса. Она не слушала их, а обеспокоенно смотрела на Сергея.
-Эта? Твоя жена? - Праскин с сожалением подумал о своих деньгах, пущенных на расследование. - Чёрт побери, некоторым судьба всё подносит на блюдечке, даже красавицу жену чуть ли не на голову сажает. Постой, постой, неувязочка... А где же ожоги?
-Праскин, если бы Вера была с ожогами, тебе было бы легче? В тот день, про который тебе говорила консьержка, ей была сделана первая пересадка кожи. Вера в первый раз увидела зеркало в день свадьбы. Праскин...
-Я понял. Никто и никогда не узнает. Да...так вот кто эта "красотка из Молдовы"...
-Сам понимаешь, надо было её как-то легализовать. Ну, ты не смотри так в упор-то.
Праскин, который сидел, легко контуженный новостью, отвёл глаза от Веры и пробормотал.
-Она такая несовременная, архаичная какая-то. Тебе тяжело с ней придется.
- Мне это нравится. Пойду, отгоню от неё тех прощелыг.