|
|
||
Исповедь грешника.
Тайна Смерти.
Я хочу услышать последнее стихотворение последнего поэта...
Вот оно!..
Тс-с! Тихо!
Мы вошли под сумрачные своды замка с желанием предаться вечности. Слепой стражник сказал нам, что мы пришли вовремя: старый колдун уже здесь и совершает священное действо.
Мы вошли под своды зала и увидели старого колдуна, свершающего священное.
- Зачем вы здесь? - спросил старый колдун, прервавшись.
- Мы пришли за знанием. Открой нам великую магию жизни и введи нас в искусство смерти. Завтра мир рухнет в пропасть и погибнет. Мы пришли за тайной смерти.
- Ну что ж Ваше рвение похвально. Но не слишком ли вы молоды? Смерть любит старость.
- Но обожает молодость.
- Молодость неопытна.
- Но молодость знает любовь, а старость только привычку.
- Молодость влюбчива и непостоянна.
- Но она гениальна!
Мы преклонили колени, и старый колдун свершил древнее святое действо и посвятил нас в тайну жизни и смерти.
- Но познать обе тайны вы должны сами в одиночку и без моей помощи.
Он окропил нас Великой Святой Водой, и мы встали с колен.
- Удовлетворены ли вы?
- Нет!
И тут старый колдун рассвирепел и прогнал нас прочь.
Мы шли понурые, опустив головы и ссутулив плечи.
Древние, мрачные своды замка зло смотрели на нас и гнали прочь за грех ненасытности.
Нам было мало знания. Мы не могли насытиться блаженством магии тайн.
Мы покидали старинный замок.
И знали мы, что путь к тайне смерти мы пройдем в полном одиночестве, а иначе она ускользнет из наших неловких рук, упорхнет свободной птицей.
Мы покидали старого колдуна, так и не услышав последнее стихотворение последнего поэта.
Тс-с! Тише!...
Желание смерти и жажда жизни. Они в нас, и оба они бороздят наши души, то, сжигая, то, взращивая безумие страха и святость нежелания.
Мы перешли через мост и расстались, чтобы каждый пошел своим путем к великой тайне.
Мы были четырьмя волхвами, вершившими чудеса музыки и поэзии, но, позвавшая тайна величия разделила нас навсегда.
Я хотел познать всё...
Ещё на Земле.
Я брел по мрачному, темному лесу - ни луча света, ни тени надежды. Сердце мое было пусто. Пир жизни опорожнил его, как опорожняют кубок, вылитый из золота, испил до дна, как выпивают старинное, блаженное вино - смакуя и причмокивая. В руках моих была свеча и на кончике пламени ее трепетала жизнь - ненужная, бессмысленная и противная. Я не чувствовал уже вкуса её, я был одинок, но я того хотел. Я нуждался в полном одиночестве угрюмого путника, уставшего сражаться с ветряными мельницами и быть шутом и героем в одном лице. Я устал. Я одинок. Где же обещанное? Где райские сады и винные озера, где радость, счастье, где, наконец, близкие и друзья? - Их нет. Уже нет и нет давно. А были ли они вообще?
Темно. Пламя свечи прокладывает мне дорогу. Но куда эта дорога? Во что упрется она, к каким сказочным городам приведёт меня она? "Это дорога всех несчастных, больных и слабых людей" - сказал гулкий голос из листвы деревьев. - "Она бесконечна здесь и конец ей только смерть"
-Пусть так! Пусть придет она и накроет меня черным саваном покоя, пусть согреет меня своим мягким и теплым крылом, - кричал я в темноту.
Но лес молчал, и только эхо повторяло: "Жди, жди, жди..."
Ждать? Но чего? Смерти? Это же глупо и смешно. И сердце мое заполнила тоска и слабость. Я никогда больше не проснусь счастливым, я больше не смогу радоваться восходу солнца и любоваться закатом.
Зачем нужны поиски Чего-то, что заставило бы нас жить, ведь это лишь последние слова, последние слова безумцев, заканчивающих жизнь в нищете, но в счастье; это лишь их слова, тех, кто познал всё ради того, чтобы сказать Эти Слова и уйти в Вечность. И я протягивал руки к небу в поисках букв, составляющих Последние Слова, но оно безмолвствовало, его просто, не было: когда я поднимал голову, я видел только мрак леса и темноту ночи, ночи навсегда.
Но тут угрюмый лес расступился, и я вышел на поляну, залитую огнем. Посреди поляны полыхало огромное озеро. Пламя яростно рвалось вверх, с треском, рычанием и воплями погребённых, в нём. Но огонь покрывал не все озеро - он образовывал огненное кольцо, кольцо яростного пламени, страстного огня и желанного разрушения, а в середине огненного кольца танцевала прелестнейшая :леди в чёрной накидке и капюшоне. Исполняя свой ритуальный танец и веселясь, она с завыванием подбрасывала вверх косу, которую использовала вместо бубна - как то делают шаманы - вместо палки или меча - прямо как самураи - и как собственно косу как это делает... Смерть. Да я увидел ту, которую так звонко звал и так долго ждал. Да, это была Смерть собственной персоной. Разгадка самой великой тайны в жизни приближалась ко мне все ближе и ближе. Я чувствовал, что вот-вот я познаю всё, и боли наступит конец. Я выздоровею навсегда! и навечно! Я чувствовал это, я это знал.
Я стоял перед Озером Огня и любовался яростно взметающимся пламенем и Смертью, танцующей в кругу огня. Я любовался, я любовался! Я ликовал, я был счастлив и беззаботен, силён и умён, я любил и жил; я любил и жил, глядя на Смерть, танцующую в кругу огня. Я жил!
Танец прервался, и огонь стал меньше и тише.
- Вы протягиваете руки ко мне, желая познать тайну моего бытия. Вы льете слезы, когда я увожу кого-то из вас. Вы ищите острых ощущений? Вам нужны герои? Извольте. Но герои умирают молодыми и только так. Кто не умирает в молодости, тот не герой в ваших глазах. Очумелые звери! А герои. Где они? Они страшатся заглянуть в мои глаза. Когда я беру их за руку, они холодеют и бледнеют. Они хотят жить. Никто не хочет быть героем такой ценой. Как грустно. И грустно, и обидно. А ты пришел...?
- Чтобы предаться твоей великой, чарующей силе и испить магический отвар покоя, безболия, совершенства и вечности.
- Да, да. Я знаю. Я давно тебя знаю. Ты помнишь свои сны?
- Да, но смутно.
- Помнишь покойников, которые тревожили тебя по ночам и свои собственные трупы? Помнишь, как ты умирал, и что ты переживал? Помнишь отвращение и страсть?
- Это я приходила к тебе по ночам. Ты звал меня, просил прийти, и я приходила и показывала кое-что из того, что ты хотел увидеть, но не осмеливался попросить. Ты был милым ребенком: тихим, послушным, жизнерадостным. Жизнь сломала тебя?
- Не знаю.
-А! Ты был не таким как все и не смог приспособиться к массе.
- Да.
- Знакомо. Знакомый случай, но встречается всё реже и реже. Всё больше серых и ненужных людей. Ты не поверишь, но когда их срок истекает, мне не хочется идти за ними. С ними противно иметь дело: они упираются, хотят жить, цепляются за жизнь как черви, как гадкие, мерзкие черви. Фу, гадость какая! Ненавижу их! Они мне противны. Но ты то, ты, ты мне нравишься, тебя не хочется отпускать, куда б ты ни попал потом.
- Так не отпускай.
- Нельзя. Ты должен уйти, если ты того хочешь. Этот мир не для тебя, это не твой мир. Твоё сердце не способно перенести каждодневные потоки лжи и тупости. Мир съедает тебя, он обгладывает твоё сознание, не оставляя ничего здорового после себя.
-Ты читаешь мои мысли.
- Именно это я и делаю.
Молчание. Огонь над озером затухал, оставляя пучки пепла на воде. Тишина. Безмолвие, наполненное недвижным созерцанием прекрасного.
Искусство - это созерцание, это умение увидеть, а затем воплотить.
- Ступи же, жаждущий меня, на гладь озера огня и потанцуй со мной. Это последнее, что я прошу тебя сделать здесь, на Земле. Последнее.
И я ступил на гладь огненного озера, и неожиданно для меня, огонь вновь взметнулся ввысь и с еще большим остервенением он рвался к небу: он рычал, орал, выкрикивал проклятья, стонал и просил.
А Смерть и я совершали последний ритуал, последний танец и был он дивным. На Земле присутствуют две великие, магические тайны - это тайна рождения и тайна смерти, обе из которых каждый человек познает в одиночку, каждый узнает ее, как может, и как хочет, а все остальное - тлен, остальное ничего не стоит.
И тайна смерти заключена в этом последнем танце с нею: танцуй в кругу огня со смертью, танцуй в кругу огня, танцуй, танцуй...
Танец был великолепен: мы, то парили в воздухе над огнем, то плавно двигались по глади озера, при этом коса превращалась то в бубен, то в меч, то исчезала и вовсе. Последний ритуал. Казалось, он длился вечно. Последний ритуал, последний танец на Земле.
Затем водная гладь расступилась, и я плавно опустился в воду. Огонь рычал все яростнее и злее. Забили дробью барабаны, грянула музыка, и я узнал в ней Моцарта - вечно любимого мною и вечного спутника моего. Смерть подошла ко мне, замахнулась косой и полоснула ею по моим рукам: лезвие вошло тихо, незаметно и даже приятно в умирающую плоть. Оно тихонько разрезало руки, дойдя до кости, и покинуло мою плоть так же мягко и любя, как и вошла. Кровь хлынула фонтаном из разорванных вен, и вода вокруг меня окрасилась в ярко-красный, кроваво-смертельный цвет. Жизнь уходила от меня, а вернее сказать, я чувствовал, что покидаю своё тело. Комок отвращения подступил к горлу, и я потихоньку осел в воде, теряя сознание. "Господи, прими меня, " - это последнее, что пронеслось, в моей голове. Тело обмякло, побледнело, стало похожим на парадную скатерть, а вода вокруг вспенилась и бурлила кровавыми пузырями. Я потерял сознание, я оставил тело, чтобы больше никогда его не увидеть впредь. Я умер!
Рай.
Темное, даже черное пространство. Не было ничего, я ничего не видел, но всё смотрело на меня. Это всего лишь сон. Это сон: и мрачный лес, и Смерть, танцевавшая в кругу огня, и самоубийство. Я просто сплю. Я брежу, брежу... Бред. Я болен. Страх. Видения. Образы. Это сон...
- Да неужели? И ты действительно в это веришь? Глупо. С твоей стороны это крайне глупо.
Из кромешной тьмы выступил Белый Ангел. На нем была белая накидка, а за спиной я разглядел крылья, великолепные крылья свободной птицы. Меня поразило то, что не его нечто освещало, а наоборот он освещал всё вокруг: свет лился из него неудержимой рекой, слепящий, божественный свет ангелов. Но что-то в чертах его лица было мне знакомо. Ну да, конечно же! Это был он! Спутник долгих ночей и коротких дней, мой лекарь и мой вечный друг. О Моцарт! О Амадей!
- Ну, слава Богу! Наконец-то ты узнал меня. Да. Это я, твой друг, слуга и хозяин. Добро пожаловать на тот свет, - съязвил ангел. - Давай же присядем и поговорим. Наверняка нам есть, что сказать друг другу. Многое накопилось за эти годы в наших душах. И к тому же я послан не случайно именно к тебе.
- Да, да. Конечно. Я так ждал этой встречи и ... и ... я так счастлив...
- Как и я...
- Там... я пытался... разве жизнь прекрасна? Скажи мне. Разве... О, как я рад, как я рад!
- Как и я...
- Но где я теперь? Где Смерть? Это и есть обещанный покой и вечность? О, как я рад, как я счастлив!
Ангел спокойно ждал, когда мой безумный поток утихнет, ослабнет и остановится вовсе. Но, наверно, ждать пришлось бы слишком долго, и он решился прервать мое излияние вопросов и радости:
- Давай по порядку. Без этой составляющей не было бы Вселенной. И давай все же присядем. В ногах правды нет. Еще не забыл?
И по взмаху его руки из тьмы появились два кресла и столик между ними.
- Да это же... совсем как...
- Да, да, да. Совсем как там, где ты провел большую часть времени. Земного, разумеется.
Мы удобно устроились в креслах, и ангел продолжил начатую речь:
- Я пришел, чтобы решить чего ты заслуживаешь: ада или рая. И для начала хотелось бы узнать чего хочешь ты. Так чего же?
- Ничего, что можно предложить. Любить Господа. Но только это.
- Похвальный ответ. Великолепно. Восхитительно. Так тебе хотелось бы Царствия Божия? Но не много ли?
Я не ответил. Да и что я мог ответить на это? Я молчал и молча любовался Моцартом.
- А почему самоубийство? Зачем? Не лучше ли было жить?
- Я не мог.
- Но уже это огромный грех. А почему ты не мог? Чего тебе не хватало? Скажи.
- Зачем листать страницы прошлого. Что было - то прошло.
- О-о. Это не совсем так. Твое прошлое, как и будущее, и теперешний момент есть здесь, с нами. Они витают вокруг нас, и я вижу их.
- Так почему же их не вижу я?
- Ты не обладаешь еще ангельским зрением. Глаза твои мирские. Ведь ты еще не ангел?
- Нет.
- Ну вот, видишь. А прошлое надо вспомнить. Сделай ему приятное, вспомни его и поведай мне. Так чего тебе не хватало?
- Надежды.
- Надежды?
- Да, надежды и веры в будущее. Будущего просто не было. Оно было мертво и бездыханно. Всё, на что мы могли надеяться, это' смерть.
- И все? Только этого?
- Нет. Еще я хотел быть таким как ты.
- О-о-о! Благодарю за честь.
- Заниматься тем же, чем и ты. Жить в музыке спокойно, без катастроф, и изливать её наружу для наслаждения других. Я обожаю музыку. Она моё второе Я. Да что там второе, первое!
- Только этого?
- А еще я хотел быть поэтом и писателем, поэтом, в душе и с надеждой в руке.
- И только то?
- Друзья. У меня не было друзей.
- Друзей?
- Да, друзей.
- Но зачем они тебе? У волков не бывает друзей. Ты сам так говорил.
- Я знаю. Но я не волк, и сказал я это по глупости. Рядом не было подруги, способной понять меня, быть со мной всегда, всегда и везде. Всегда и везде. Да, наверно, поэтому.
- И всего то? Ну а если бы у тебя это всё было, ты бы вернулся назад?
- Назад? Куда?
- В мрачный лес, к озеру огня, к домашнему очагу?
- А это возможно?
- Ну конечно! Возможно всё. Ты согласен?
- В лес?
-Да.
- С подругой?
- Да.
- К озеру?
- Да.
- Нет. Я остаюсь здесь. Я остаюсь. Мир уже не притягивает меня. Если бы все это было раньше, еще там, на Земле, до разорванных вен, то мы бы увиделись ещё не скоро. Но сейчас я не желаю возвращаться. Вернуться значит погибнуть. Решено: я остаюсь здесь.
- Ну, как знаешь.
Ангел начал таять во тьме и через пару мгновений исчез. Вдруг тьма рухнула вниз и пропала, а вместо неё пространство залил ярчайший свет, исходивший отовсюду. Он был настолько ярким, что закрыв глаза невозможно было их открыть. И страх пробрался в меня: а не лучше ли вернуться на Землю, не лучше ли повторить всё с начала? Но какой-то голос говорил, что этот свет и есть моя мечта, что я уже близко от покоя и счастья. И я открыл глаза навстречу божественному свету, приветствуя его и радуясь ему. И тут из света постепенно начал выходить огромный замок, и он тоже приветствовал меня.
- Ты молодец, - сказал мне на ухо Моцарт. - Я своё дело сделал. Теперь иди, иди в замок. Там решат, где тебе быть. Иди же!
Я оглянулся, но ангел уже исчез, покинув меня навсегда.
И я пошел к великому замку, где витал запах счастья, покоя и любви, любви вечной и божественной. Подходя к нему, я заметил, что стены его из чистого хрусталя и, о чудо! я увидел свое отражение в зеркалах стен: я был облачен в белые одежды и за спиной у меня нежно трепетали крылья божественного ангела. О чудо, чудо! Я ангел, ангел! Я ангел!
У ворот я остановился. На замке была надпись: "Рай", высеченная золотом и написанная на латыни. Ко мне вышел стражник - тоже ангел в белых одеждах, поверх которых были надеты доспехи воина-хранителя.
- Зачем ты к нам?
- Ангел, встретивший меня, сказал, что здесь решат, где быть мне и обрести ли желаемое.
- Уже все решено и этот замок, не примет тебя: рай не создан для грешников, таких как ты.
- Но почему?
- Самоубийцам место в аду. Убирайся отсюда! - закричал стражник и грубо толкнул меня. Я упал и, глянув в зеркала стен, ужаснулся: мои крылья больше не трепетали, они помертвели, засохли, сложились за спиной и превратились в два лоскута мертвой материи. Крылья умерли. Да. Я стал падшим ангелом. Но за что? За что?
- Убирайся, негодяй, - стражник толкнул меня пикой, я упал в яму и полетел ко дну. Я падаю, падаю, падаю. Сознание уходит от меня. Беспамятство. Я падаю. Искусство - это боль и талант плюс шизофрения. Я падаю. Страх - это ключ, запирающий двери. Я падаю. Любовь - это двери. Я падаю. Сон - кусочек смерти. Я падаю. Я теряю сознание. Я падший ангел, изгнанный из рая. Я покидаю рай навсегда!
Ад
Жарко. Где я? Я открыл глаза. Какое же пекло я увидел! Вокруг меня простиралось бесконечное пространство. Вдаль, до горизонта, земля была искалечена кратерами, из которых вырывался огонь с пенящимися ртами. Небо висело низко надо мной и казалось достаточно протянуть руку, чтобы достать его. Оно было, раскалённо-оранжевого цвета, местами красно-кровавого. Краска боли, цвет страданий. И даже воздух имел свой цвет. Он был не менее раскалён, чем кратеры огня и цвет его, скорее похожий на охру, вгрызался в ноздри, в сознание, в глаза уничтожая мысль и её производные. Настоящее пекло. Я в аду. Но почему? Что сделал я, что меня бросили в пекло жариться в огненном смраде?
Я пошел вперед, желая найти хоть кого-нибудь - оставаться в одиночестве я больше не мог. Отовсюду доносились вопли и рыдающая мольба грешников, уже жарившихся в горловинах своего прошлого.
Грех - бесчинство материи, а нечистоплотность ума - свойство данное природой, но побеждать должна морально чистая душа, не затронутая скверной материи.
Крики, вопли, но никого рядом. Так почему же за мной никто не пришёл, если я грешник, заслуживающий наказания. "Я ищу страданий! Я хочу боли! Сквозь всю жизнь пронес я её, так приди же и сейчас! Дайте же мне пытку славой или деньгами, накажите же меня!" - я кричал, неистовствовал, выплёскивая слова из глубины сознания на огненные кратеры, на потрескавшуюся землю, в раскалённый воздух. Я сходил с ума. Наказание! Я жду. Где же ты? Хоть что-то только не безысходность бесконечного дня в аду.
Мир - это пустыня. Единственный оазис сознания в нас самих, только мы его можем создать. И если надо рисковать - рискуйте, если надо жертвовать - жертвуйте, потому что всё остальное будет отнято у нас и не возвращено. Это я слышал ещё на Земле. Оазис - сознания. Но зачем он был нужен? Я был неизлечим. Я болен, и никто не в силах вылечить меня. Да. Я так думал и когда жил как умел и когда резал вены. Но каким же глупым я был, отказываясь от духовных поисков. Устал? Это не ответ. Оазис сознания. Только попав в ад, я понял, что это единственное, что остаётся с нами и что нужно везде.
Наказание! Ну, где ж ты? Я-а-а жду-у-у!
- Не лги! - голос, сказавший это, был страшен. Он накатился на меня со всех сторон и мог раздавить меня.
Я увидел нечто великолепно страшное, надвигавшееся прямо на меня. Создание громадных размеров, с огромной головой и толстой шеей. Остального видно ещё не было - таких невиданных размеров было это существо. Оно несло великолепный, из чистого золота, с бриллиантами, изумрудами и другими неизвестными мне камнями, трезубец. Длинные волосы ниспадали с его плеч, тонкая острая бородка, горящие глаза, пентаграмма - ну конечно это был повелитель ада.
- Не лги, - повторил голос. - Ты не ищешь наказания, ты лишь хочешь Чего-то. Безысходность - самое страшное наказание и ты это знаешь. ЛГУН.
- Да, да, да! За что меня пытать самым страшным? Что сделал я такого? За что я здесь?
- И ты ещё спрашиваешь? Ты ещё не понял? Ты убивал веру и надежду у людей, с которыми говорил, у тех, кто осмелился довериться тебе и пойти за тобой. Ты отвергал любовь, а признавал только свободу. И ты, свободолюбивец получишь её в скором времени. Ты хотел независимости? Ты её получишь.
- И это всё? Неужели такого рода убийство наказывается так тяжко, неужели скромное желание карается высшей мерой наказания?
- Но это ещё не всё. Не забывай, что ты самоубийца, а это тяжкий грех. Ты трусливо покинул жизнь, не расплатившись с долгами, ты убоялся трудностей жизни. Жить трудно, жить тяжело, но никто не в праве сбегать из тюрьмы.
- Ты закончил? Это смешно. Посмотри на других людей. У них найдётся побольше грехов, чем у меня, но их...
- И это ещё один страшный пункт в обвинении против тебя. Ты всегда сравнивал себя с другими людьми, а надо жить по своим меркам. Ты смотрел на всех с высока, ты был...
- Не на всех!
- ...умнее многих, но это Создатель дал тебе ум, а не ты сам. Ты не мог ставить себя выше других. Ты хуже их. Ты хуже всех, - голос перешёл на крик, и повелитель ада ударил трезубцем о землю. - Хоть кому-нибудь ты помог? Хоть кто-нибудь может поручиться за тебя сейчас? Нет! Ты грешник, но место тебе не в аду. Здесь тебе будет слишком хорошо. Твоё место выше ада и ниже рая. Здесь тебе больше нечего делать. Убирайся! Убирайся, негодяй, - завопил Сатана, подцепил меня трезубцем за крылья и швырнул высоко-высоко. - Ты жаждал независимости и ты её получил. И плата твоя - вечное одиночество. Страшнее наказания нет. Будь свободным и независимым, будь всегда и везде один. Убирайся, негодяй!
Это были последние слова, которые я услышал от разгневанного повелителя ада. Я опять летел прочь, но уже вверх, и я опять терял сознание. Да. Не будет блажен ищущий и не находящий! В общем-то ищущий никогда и не находит: он только ищет. Всё. Я потерял сознание и в беспамятстве лечу прочь из ада. Падший ангел изгнанный и из рая и из ада. Я покидаю блаженство и боль, чтобы предаться вечной тоске одиночества. Я падший ангел и бывший самоубийца всегда шедший своим одиноким путём на Земле продолжу этот путь и здесь. Изменение условий не изменило боль. Всё ушло, но она осталась. Моя старая подруга. А надо было менять себя.
Оазис сознания только в нас. Остальное - тлен и смерть не выход. Беспамятство. Я теряю сознание. В который раз. Я взлетаю, чтобы затем опять упасть. Здравствуй боль одиночества! Прощайте!
P.S. С небес падал листок, и было на нём сие:
Как свеча от огня
Мы сгораем без дыма.
Я люблю вас, свеча,
За тоску на лице,
За любовь на огне
И притворство без грима.
Мы сгораем, любя,
Мы огонь без огня
Мы сгораем, светя всем бездомным.
Мы зачем-то живем
И зачем-то поем,
Но куда мы идём днем холодным?
И знайте - хуже одиночества нет ничего на свете, ни на этом, ни на том.
Минск, март - апрель 1995 года.
|