Режиссёр положил очки поверх сценария и стал нервно потирать ладонями глаза и виски. Вот уже сорок восьмая соискательница на роль бездарно читала перед ним монологи и все эти ужимки, эти провинциальные улыбочки с недвусмысленными намёками, и фальшивые интонации, казалось, никогда не закончатся, и будут преследовать его даже ночью, во время сна.
- Пятаков! - крикнул он помощнику. - Сколько там ещё?
- Последняя! - ответил Пятаков, выглядывая из коридора.
- Слава богу, пусть заходит, - устало вымолвил режиссёр. А про себя подумал: "Нет, определённо придётся ехать в столицу и становиться на колени перед этой вздорной Ямпольской".
В комнату вошла миловидная девушка среднего роста, с любопытством огляделась вокруг, и повесила бежевый плащ на вешалку в углу.
- Проходите, садитесь, - сказал режиссёр.
- Пятаков! Дай свет и включи камеру! - крикнул он хриплым голосом.
- Что ж вам предложить, - рассуждал вслух хозяин кабинета, осматривая девушку, и постепенно переводя взгляд в угол комнаты. - Вот! Возьмите сумочку!
Девушка согласно кивнула, взяла сумочку с вешалки и выжидательно посмотрела на режиссёра.
- Откройте! - скомандовал режиссёр. - Теперь вытряхните всё содержимое и попробуйте рассказать мне о каждом предмете. Не задумывайтесь. Говорите первое, что придёт в голову. Можете даже приврать для яркости. Но говорите выразительно, с эмоциями, как бы вспоминая, что у вас с этим связано. Ну, в общем... Камера!
- Это... это карандаш, - начала девушка неуверенно, перекатывая в пальцах маленький огрызок. - Его давно пора выбросить, но я всё никак не решусь. Да, пожалуй, и не выброшу его никогда. Этим карандашом я написала стихотворение на обрывке газетной бумаги, когда меня бросил мой парень и принёс мне мои вещи: тапочки, там... косметику, щётку зубную... в этой газете... Я тогда плакала и слёзы, попадая на карандаш, подрисовывали текст чернильными разводами, и мне казалось, что буквы тогда тоже плачут... вместе со мной. А потом я отнесла этот стих в нашу редакцию и его напечатали! Представляете?!
- Так, хорошо, - режиссер откинулся в кресле, внимательно наблюдая за мимикой девушки. - Давайте дальше!
- Вот зажигалка. Я вообще-то не курю. Это мой парень, вернее, бывший парень... это он курил. Но у него всегда куда-то девались спички и зажигалки. Представляете? - девушка вытерла влажные глаза и рассмеялась. - Так я решила сама купить зажигалку на случай, если он захочет вдруг закурить, а спичек не окажется. Ну, это брасматик. Это не интересно. Это помада, - девушка вывернула розовый конус и слегка коснулась губ. - Я не люблю вызывающих цветов. По-моему это вульгарно, когда незамужняя девушка ярко красит губы. Вроде, как... снимается. Ой, простите! А вот письмо... но я не могу его вам прочитать, тут слишком личное! - и она быстрым движением прижала конверт к груди.
- Достаточно! На сегодня достаточно! - довольно воскликнул режиссёр. - Мы вас, скорее всего, ещё раз пригласим для дополнительного просмотра. Спасибо. Вы оставили моему помощнику свои координаты?
- Да, оставила, - ответила девушка, торопливо складывая вещи обратно в сумочку.
- Всего хорошего, - попрощался режиссёр, оставляя кое-какие пометки на полях ведомости кастинга.
Когда он поднял голову, девушки в помещении уже не было, но на вешалке продолжала висеть её сумочка. "Вот смешная, - подумал режиссёр, - на радостях плащ одела, а про сумку забыла".
- Пятаков! - прохрипел он.
- Что?
- Вызывай на завтра троих. Рыженькую, которая пела тут. Потом эту, грудастую, которая из "Гамлета" декламировала. И вот эту, последнюю. Да, она сумочку забыла, вон висит. Ты её спрячь, может, вернётся. Или завтра отдашь.
- А это не её сумка. Она без сумки в коридоре сидела. Я точно помню. Это, наверное, кто-то другой забыл.
- Как, не её? - режиссёр надел очки и уставился на помощника, словно видел того впервые. - Что же ты стоишь? Догони её немедленно! Она утверждена на роль!!
Последние слова Пятаков мог и не расслышать, так как кричал их режиссёр уже окончательно севшим голосом.