Аннотация: - Произошёл сбой в работе адронного коллайдера. - Я знаю, - кивнул Кант и вытащил из штанов часы-луковицу. - Это было в шестнадцать нуль-нуль.
Озеро было уютное, спрятанное в тайге от посторонних глаз. Правда, до него далековато, но Канту не привыкать. За два часа, только ему известными тропками, он добрался до места и, присев на бережку, закинул удочку. Над ним громадным куполом нависало серое небо. А выше - Космос, откуда в далёкие времена прибыли на Землю его сородичи. Нет, они не вторглись с мечом и огнём - тихо и мирно поселились в северном полушарии на незанятом никем месте. Даже в памяти других народов, издревле заселявших Землю, сохранились истории, как с неба спустились инопланетяне с плоскими лицами, с длинными волосами, заплетенными в косички.
Да и сам Кант кое-что помнил. Дедушка читал мысли, понимал людей, говорящих на других языках, умел разговаривать со зверями, а один раз даже остановил на небе Луну. Она зависла и, сколько ему надо было, освещала посёлок. Его дедушка был шаманом. Он очень хотел, чтобы единственный внук стал преемником. К тому были все предпосылки. Кант родился подвижным, сообразительным и имел на голове две макушки. К сожалению, старый шаман не успел передать свои знания и навыки, ушёл из жизни, когда мальчику было всего шесть лет. В памяти яркой вспышкой: полыхает костёр, бухает бубен, дедушка, отдавая последние силы, пляшет и призывает внука: "Камлай, малыш!"
Мысли о дедушке взбодрили Канта. Он вслух выразил обычное желание-присказку: "Ловись рыбка большая, а малая - расти". Тотчас поплавок ушёл под воду. Кант умело подсёк и вытащил крупного подъязка. Самодельным ножом разделал пойманную рыбу; из кармана куртки салатного цвета вытащил спичечную коробку с солью, круто посолил и съел.
Ой, вкусно!
И пусть доктор говорит, что в сыром виде есть нельзя, что в рыбе живут вредные червячки, которые питаются печенью. Ничего, ему можно! С ним ничего не случится. А если и умрёт, то переселится в чудесную страну послесмертия и воссоединится со своими предками. Увидит родителей, дедушку, который запросто останавливал луну.
Опять клюнуло. На этот раз поймалась зубастая щука. Она уже попадалась на крючок, но перекусывала леску. После чего леску он выбрал попрочнее.
- Ага, попалась, - сказал Кант, ожидая, что щука ответит человеческим голосом. Но щука промолчала.
Хорошо ловится! Конечно, можно рыбачить и рядом с домом. Прямо за огородом протекала широкая река, но рыба, выловленная в ней, отдавала нефтью. Всё-таки напрасно нефть извлекают из Земли. Понятно, что из неё делают бензин для автомобилей и моторных лодок, а сопутствующим газом отапливают жилища.
Но ведь передвигаться можно пешком или на собачьих упряжках, а печи топить дровами! Отчего же люди так не делают? Лень-матушка и деньги. Нефть по трубам перекачивают в дальние страны и за это получают валюту. Не все, конечно - не те, которые работают здесь. Этим платят рублями. А трубы лопаются именно тут. Вот он не ленится. И дров наготовил, и рыбы много наловил. Чтобы самому питаться и кормить жену-домохозяйку.
Да, было бы хорошо, если б люди отказались от нефти. Но как? Вопрос не простой. Он уже высказывал свои соображения кое-кому. Слушать-то слушали, даже иногда соглашались с его доводами, но продолжали жить по-старому. Бесполезно говорить.
В пустом небе появилась большая механическая стрекоза. На тросу болтается буровая вышка. Кант засмотрелся на вертолёт, пытаясь определить, кто за штурвалом. Он недавно заходил на площадку к вертолётчикам. Один из них, строгий - наверно, начальник - сказал, что нечего тут ошиваться. Но другой, его звали Сергеем, добродушно улыбнувшись, спросил:
- Ты кто?
- Я Кант.
- На звёзды часто смотришь?
- Да, бывает, смотрю.
- С тобой всё ясно. Тебе, Иммануил, наверно, для полной гармонии червонец нужен?
Почему-то назвал другим именем. Наверно, спутал. Вообще-то у Канта было и второе имя - Патрикей, но всё равно невпопад. Червонец ему не был нужен; он как раз сдал много клюквы и в деньгах не нуждался. Однако ж червонец принял. Ведь приятно доброму человеку сделать приятное.
На самом деле, на площадку он заходил не попрошайничать, а из-за любопытства. Уж родился таким и всегда был любознательным. Помнится, в школе учителка рассказывала про электричество. Но, видно, сама толком не знала, что это такое. У него возникло к ней много вопросов. Что такое ток? И почему плюс стремится к минусу?.. Вопросов были десятки, и ни на один Майя Петровна толком не ответила. Она ограничилась ответом из учебника: мол, электричество - это направленный поток заряженных частиц. Учителка стала нервничать, едва увидев, что мальчик тянет вверх руку. И опыты у неё перестали получаться. Так, лейденская банка, которую она успешно демонстрировала много раз, вдруг не захотела заряжаться. Он, глядя на её напрасные усилия, хихикнул. Майя Петровна заметила и сильно рассердилась.
- Кант, выйди вон из класса!
И когда вышел, опыт у неё удался. Майя Петровна поставила двойку за четверть, и его вызвал на беседу сам директор. Но директор физику знал поверхностно, и разговора об электричестве у них не получилось. Он отослал на обследование к школьному врачу Фрадкину. Тот выслушал мальчика, постучал молоточком по коленям, потом велел раздеться. И Кант снял с себя всё, оставшись в трусиках.
- И трусики спусти, - велел доктор.
Он с интересом помял яички. Кант хоть и был правнук небесных пришельцев, но эта штука, что у него висела между ног, по земному окрепла. Фрадкин велел одеться и сел писать отчёт. Директор прочитал и строго спросил, выбрав для обращения сразу два имени:
- Патрикей Кант, что ж ты себе позволяешь?
- А что я себе позволяю?
- А вот слушай, - сказал директор. - Я зачитаю диагноз:
"Все симптомы дают основание полагать, что поведение П. Канта по отношению к учительнице физики является не чем иным, как видом сексуального домогательства к молодой женщине".
Зачитав диагноз, директор попросил дневник и в нём написал, чтобы родители мальчика явились на педсовет. Но его родители к тому времени стали слабыми и больными. Они решили состязаться с белокурыми богатырями, добывавшими нефть, в потреблении крепких напитков, а такие напитки северным народам противопоказаны. Кант пробовал их, и его вывернуло наизнанку. Клюквенный морс куда лучше!
На педсовет пришёл сам. Однако его попросили выйти из учительской. Но он всё слышал, дожидаясь в коридоре. Директор выступил с инициативой об исключении, и все поддержали.
Кант исключению из школы не сильно обиделся, и всё-таки было жаль, что не дали возможности доучиться и стать учёным человеком. Это была вторая осечка в его жизни; прежде ему не довелось стать шаманом. Жаль, конечно, что дедушка ушел в другие миры и не успел передать своё искусство. Да и для кого теперь камлать? В поселке осталось мало пожилых людей, а у молодежи, тоже немногочисленной, появился свой шаман: диджей Алекс, человек без рода и племени.
Сама жизнь стремительно менялась. Неизвестно откуда во вновь возведенном городе появились астрологи, экстрасенсы, предсказатели судьбы, гадалки, все они стали очень популярны. Ну, да что теперь! Кант с юных лет занялся полезным и достаточно увлекательным делом: рыбалкой, сбором орехов, брусники, клюквы.
А на те вопросы, которые ставил перед учительницей, сам ответил. Электрический ток? Напряжённость поля? Да всё понятно! Её создают серебряные струны верховного бога Нум-Торума, о котором рассказывал дедушка. Насчёт заряженных частиц и вовсе просто. Совсем не обязательно, чтобы электрон носил отрицательный заряд. Подобным образом его зарядили помощники верховного бога, когда создавали Вселенную. Они уселись кружком и стали бросать кости. Для электрона выпал минус, и Нум-Торум одобрил их выбор. Может, в каком-нибудь другом мире электрон положительный...
Здесь, в этом уютном, незагаженном уголку обитания хорошо думалось, легко дышалось. Осенний воздух чист и прозрачен. Комары и мошкара не донимают, упокоились до весны. Изредка перекликаются птицы. И - никакого тебе электричества, которое, по всей видимости, появилось в первые же дни создания, а много позже практичные земляне - Ом, Ампер и ещё какой-то немец с трудно запоминающейся фамилией - приспособили их к своим нуждам. Конечно, электричество - полезная вещь, только кусается больно. Недаром везде для любопытных пишут: "Не влезай - убьёт". Ну, теперь все грамотные - понимают. Но вот то скверно, что с помощью электричества добывают нефть.
Свою систему мироздания Кант однажды высказывал аспиранту Московского Института, командированному в их края. Но тот не принял её.
- Вы ошибаетесь, - заявил он в дружеской беседе на рыбалке. - Боги не любят играть в кости. Так утверждают многие авторитеты. В их числе нобелевский лауреат Альберт Эйнштейн.
Но Кант остался при своём мнении. Что ему нобелевские лауреаты? Он не сомневался, что точно так же, методом выбора или перебора, компания всемогущих богов устанавливала и другие законы для всего сущего. От самых маленьких частиц до звёзд на небе. Пришло время, родился ещё один немец, Иоганн Кеплер, который в формулах предписал, как следует вести себя Солнцу, Земле, Марсу. И все планеты, соблюдая открытые им законы, до сих пор послушно вращаются по небесной сфере.
Правда, осталось неразгаданным: а как же дедушка смог остановить Луну вопреки немцу?.. Кант припомнил, что дедушка обращался с просьбами непосредственно к верховному богу. Он воздевал руки к небу и почтительно просил: "О, могущественный Нум-Торум, пошли нам богатый улов!" И рыба шла косяками. Наверно, таким же образом дедушка попросил у Нум-Торума, чтобы Луна задержалась на одном месте, когда это сильно понадобилось.
За озером, у размытой кромки горизонта, появился возвращающийся с задания вертолёт. Ага, без буровой вышки - разгрузился. А летал он, скорее всего, на дальнее болото, куда Кант ходил собирать клюкву. Наверно, последний сезон. На следующий год и та плантация окажется загаженной нефтью. А хорошая там была клюква, развесистая.
"Иэх!" - вздохнул Кант. Однако ж долго придётся ждать, когда люди образумятся. Вряд ли доживёшь до того прекрасного времени; может, и века не хватит. Но ведь есть верховный бог Нум-Торум! Если его вежливо попросить, чтобы вмешался, то он пойдёт навстречу. Было бы здорово, лишить электрон свободы. Тогда он не сможет участвовать в направленном движении: электрический ток исчезнет, перестанут кланяться качалки, захлебнутся насосы. Нефть останется в глубине земли, а с тем, что уже загрязнено, природа постепенно справится.
На свободу самих людей Кант не посягал, даже не посмел думать об этом. Но насчёт электрона, этой чрезвычайно мелкой частицы, невидимой даже при его остром зрении, почему бы нет? А что если попросить прямо сейчас? Вдруг получится! Посмотрел на электронные часы, которые навязали в пункте приёма клюквы. На дисплее сменялись зелёные циферки, отмеряя минуты и секунды. Ровно шестнадцать. Над головой, в пасмурном осеннем небе, стрекотал вертолёт, летящий на базу за следующей железякой. В садке яростно заколошматила щука.
- О, могущественный Нум-Торум! - обратился к верховному богу, как мог, и воздел руки вверх. - Прошу не для забавы, а ради пользы для земли нашей, оскудевшей людьми и зверьми: лиши свободы электрона!
В часах что-то пискнуло. Дисплей почернел. И стало тихо-тихо. Может, само время остановилось, и началось безвременье? Задрал голову и увидел, что железная стрекоза бесшумно падает в озеро. Но это совсем не входило в его намерения! А вдруг там Серёжа? Хороший человек, подаривший червонец.
- О, могущественный Нум-Торум! - вскричал Кант. - Верни электрону свободу!
Судя по всему, вернул, и в цепях управления металлической стрекозы опять появился ток. Лопасти вертолёта бешено закрутились, и он, едва не коснувшись воды, стал медленно подниматься в небо. Часы засветились. Время бойко замаршировало вперёд. Всё нормально, как и было. Только сердце бешено колотилось. Ай, какой он глупый человек! Неуч, невежда - ему ли повелевать законами мироздания?
Успокоившись, поймал ещё несколько рыбин, сложил улов в рюкзак и засобирался домой. Семнадцатый раз приходит сюда на рыбалку, а озеро не оскудевает и даёт вкусную, невонючую рыбу. Вот что значит, не добрались сюда нефтяники.
Ближе к городу лес поредел, обскубанные кедры тихо скрипели, будто жаловались на судьбу. Где-то здесь дедушка разговаривал со зверюшками. Мальчик был тому свидетель, когда в первый раз пошёл с дедом на прогулку. Тогда тайга была гуще и всяких обитателей уйма. Сейчас ни зверей, ни птиц не видно. Однако, чу! Вон белка в ветвях кедра промелькнула. Кант остановился и по примеру дедушки решил с ней поговорить.
Белка была мелкая, тощая с серым, облезлым мехом. А какой ей быть? В этом бору шишек днём с огнём не сыщешь. А если и найдёшь, то она окажется или пустой, или гнилой.
- Наверно, кушать хочешь? - спросил он.
Белочка перестала прятаться, спустилась ниже и в знак согласия кивнула.
- А орешков нетути?
Она скорбно склонила голову, подтверждая и это.
- Ладно, я в дальнем лесу наберу. Потерпи маленько, поделюсь с тобой, - пообещал Кант, и зверюшка благодарно сложила передние лапки.
Ну вот, и поговорил. Как и у дедушки, получилось. Только надо не забыть, что пообещал.
Знакомой тропинкой преодолел загаженное нефтью болото и вышел к Чёрной Скале. Вот ещё одна загадка, донимавшая его. Откуда взялась здесь, среди болот и равнинных лесов, эта огромная каменюга, сильно похожая на чум, разве что не покрытая оленьими шкурами? На этот вопрос никто из учителей ему не ответил. И Кант когда-то давно предположил, что на этой штуковине прилетели на Землю его предки. И для жилья на долгие века выбрали именно такую форму.
Жаль, что догадка пришла в голову уже после того как дедушка умер, и он не успел его расспросить. Однако исследованиями Чёрной Скалы в своё время занимался. Искал в ней люк, через который можно попасть вовнутрь. Нет, не нашёл. Наверно, вход был тщательно подогнан. Просветить бы рентгеновским аппаратом! Но где его возьмёшь?
Одно время Кант общался с местным миллионером (тоже познакомился на рыбалке) и почти уговорил того заняться исследованиями Чёрной Скалы. Увы, и тут сорвалось. Миллионера подстрелили конкуренты.
Ну и теперь: разве пройдёшь мимо! Кант свернул с дорожки, подошёл к Чёрной Скале и к своему немалому изумлению услышал доносящие изнутри голоса. А когда обогнул призму, увидел открытое окошко, типа иллюминатора. Прошлой зимой его подряжали работать на лыжной базе, и он в свободное время с удовольствием беседовал с молодыми людьми, слышал от них занимательные истории о параллельных мирах, порталах связи и прочих чрезвычайно интересных вещах... Внутри звякнуло, и раздался приглушённый голос:
- Ну, с приземленьицем!
Кант мигом припомнил своё неземное происхождение. Поднявшись на цыпочки, глянул в открытый иллюминатор и увидел двух волосатых существ.
- Вы с какой планеты? - спросил, замирая в ожидании ответа.
- Отстань, мы из другой Галактики, - ответил ближний к нему волосатик и захлопнул окошко.
Эх, жаль-то как! Не признали за своего, не хотят общаться.
Уже стемнело, когда Кант попал в город и зашагал по улице, с обеих сторон которой рвались в небо дома-башни. Ему-то дальше, он жил в старом посёлке, и там его ждала жена-домохозяйка. Увы, у них нет детей. Отчего? Может, от того, что среда обитания изменилась?
На пустующей детской площадке заметил человека в такой же, как у него пятнисто-зелёной телогрейке. Он сидел на деревянном олене, держась одной рукой за рога. Подойдя поближе, признал его. Это был Фрадкин, тот самый доктор, который написал нелестный диагноз. Впоследствии его уволили и даже лишили диплома. Теперь он выглядел жалко и выпрашивал у прохожих деньги. Кант нащупал в кармане червонец, который ему подарил улыбчивый вертолётчик Серёжа, и отдал Фрадкину.
- Ты меня помнишь?
Нет, бывший доктор не помнил. Ну, и ладно. Не обязательно.
- А отчего тебя уволили? - возник ещё вопрос.
Лучше б не спрашивал. Фрадкин стал подробно разъяснять. Оказывается, его обвинили в педофилии. На самом деле, он любил детей - непосредственно, всем сердцем - и против всякого рода сексуальных домогательств. Да и вообще считает, что любовь вполне может обходиться без секса. Но на его беду проводилась кампания, и он попал под раздачу. А окончательно сломило, что его невеста Майя Петровна, учительница физики, стала встречаться с учителем физкультуры, который занимался бодибилдингом и восточной борьбой без правил.
- Куда мне против такого Кинг-Конга? - пожаловался Фрадкин.
Кант тоже не любил медведеподобных людей. Совсем недавно подобные громилы встретили его в переулке и выбили два передних зуба. А ведь он на их просьбу закурить вполне вежливо ответил, что не курит, и им не советует. Он выразил своё сочувствие Фрадкину и, дослушав того до конца, потопал дальше.
На первом этаже одной из башен окно светилось. Тут жил бывший директор, недавно вышедший на пенсию по выслуге лет и состоянию здоровья. У него появилось много свободного времени, и Кант, однажды увидев директора праздношатающимся, пытался его увлечь рыбалкой и походами за ягодой. На пенсии директор выглядел совсем не строгим, и Кант запросто звал его Ильичём. Но ни с рыбалкой, ни с какими другими промыслами ничего не вышло. Слаб стал директор, куда ему по болотам шастать. И с памятью стало хуже. Он никак не мог отождествить нынешнего мужчину с тем мальчиком, которого выставил из школы. Да, впрочем, это и не являлось важным. Кант вовсе не был злопамятным и прощал всем и всё.
"Угощу-ка я Ильича свежей рыбой", - подумал он и зашёл к бывшему директору. В комнате у того было всё включено. Показывал телевизор на стене, жужжал приводами компьютер, стоявший на отдельном столике. Кант полюбопытствовал, какие новости на Большой Земле. Ильич охотно ответил. По его словам мир продолжает сходить с ума. На Ближнем Востоке по-прежнему воюют.
- Ясно. Из-за нефти, - сделал вывод Кант.
- А в Швейцарии опять ЧП, - продолжал усугублять бывший директор.
- И чо там?
- Произошёл сбой в работе адронного коллайдера. Что удивительно, у меня свет в то же самое время моргнул, а компьютер перезагрузился.
- В шестнадцать нуль-нуль? - уточнил Кант.
- Да, около того. Я вижу, вы уже в курсе. - Бывший директор присел за столик. - Садитесь рядом. Сейчас чай будем пить, но прежде хочу на связь с сыном выйти. Что-то он сегодня припозднился.
Кант присел и засмотрелся на экран монитора.
- Знаю твоего Серёжу, - сказал, разглядев маленькое фото-аватарку.
Наконец, сын Ильича вышел на связь. И Кант увидел на экране знакомое лицо вертолётчика, подарившего ему червонец, который он передарил Фрадкину. Переговорив с сыном, хозяин обратился к гостю:
- Я, как на вулкане, сижу. Мне кажется, Сергей многое скрывает. И так жалею, что он подался в авиацию. Так мало того, он хочет, чтобы и внук летчиком стал.
Они прошли на кухню, и бывший директор включил электрочайник.
- Сама природа взбунтовалась против людей, - продолжал он жаловаться. - Человек слаб и жалок, как и десять тысяч лет назад. А мир остаётся чужим и непознаваемым. Вы, наверно, знаете, что двадцать первого декабря обещают конец света?
- Нет, ещё не слышал. А чо случится-то?
- Весь интернет переполнен зловещими сообщениями, что скоро в нас врежется таинственная планета Нибиру. Бред, скажете вы? Поначалу и я отмахивался. Но сейчас нутром чую: что-то действительно должно произойти.
Совсем горестно заговорил бывший директор. Пожаловался, что к вечеру его донимает "Паркинсон", и попросил гостя, чтобы наливал чай сам. Кант налил себе и хозяину, ему не трудно. И всё же, когда пили, Ильич не удержал чашку в трясущихся пальцах, она упала и разбилась на мелкие кусочки. Он совсем раскис и продолжал жаловаться:
- Кроме всего прочего, мы, оказывается, находимся под неусыпным контролем враждебных космических цивилизаций. Об этом много сообщений в интернете. Утверждают, что даже на обратной стороне Луны иноземная база.
Вон оно что! Кант хотел поделиться с директором известием, что в "Чёрной Скале" появились чужие, но пропустил. У директора, при его источниках информации, сведений об инопланетянах накопилось гораздо больше.
- В конце концов, мы не первые, - со вздохом заключил Ильич. - Уже несколько цивилизаций погибло. И наша на очереди. Всё-таки ей уже две тысячи лет от эрха.
- А чо такое от эрха? - поинтересовался Кант.
- От рождества Христова, - охотно расшифровал Ильич. - Знаю, у вас свои боги, языческие. Ну, да все религии в своих посылах схожи и держатся на крепости веры. Если вы истинно веруете, то можете попросить гору: ″Перейди отсюда сюда″, - и она по первому вашему слову перейдёт. Так сказал евангелист Матфей.
Тут Кант сконфузился, припомнив, что и он, верующий в своего бога, обращался к тому с незаурядной научной просьбой - и тем самым чуть не погубил сына директора. Совестно стало.
- Да, верно говоришь, Ильич, - сконфуженно пробормотал он. - Но зачем передвигать гору?
Попивая чай, задал бывшему директору ещё много вопросов. И на каждый бывший директор ответил. Только про адронный коллайдер толком не мог объяснить.
- Не понимаю, чего они добиваются? Чёрную дыру хотят создать, что ли? Так, боюсь, все мы в ней и исчезнем... Я ведь историк по образованию, - оправдал он своё незнание. - Вы в старом посёлке проживаете?
- Там.
- И по-прежнему в чуме?
- Нет, уже не в чуме. - Кант почувствовал себя так, словно совершил предательство, переселившись из чума в стандартный домик, дарованный ему властями.
- Так вот. Когда я сюда приехал по распределению, один ваш посёлок и был, и ваши сородичи жили в чумах. Город только-только начинали возводить. Помню, меня попросили прочесть лекцию "О проблеме шаманизма в отдельных районах Севера". Я читал её под открытым небом и видел лица слушателей, сидевших на наспех сооруженных скамейках. Один из них сидел в первом ряду с ребёнком в кухлянке...
- Хэх! - выдохнул Кант.
- Это был странный человек. Он, как и вы сейчас, задавал много вопросов. Внезапно свет вырубился, тогда часто бывало. Хорошо, что в небе стояла полная луна. Я заторопился, чтобы закончить ещё при луне и благополучно дойти по колдобинам до общежития. Но этот абориген сказал мне, что я могу не торопиться. Луна, мол, провисит столько, сколько понадобится.
- То был мой дедушка.
- Вон даже как! И странное дело, луна как бы действительно зависла на одном месте. До сих пор не могу понять, что это было. Позже спрашивал у нашего математика Леонарда Павловича. Он мне разъяснил, что в эллиптической траектории Луны есть такая точка, где производная второго порядка равна нулю. И в этом месте светило как бы тормозится. Но не настолько же долго.
- Так мой дедушка и был шаманом.
- Вон оно что! - удивился Ильич.
- Наверно, ему было очень интересно послушать вас, - предположил Кант.
- И что же? После моей лекции он перестал камлать?
- Да нет...
- Видимо, я был не очень убедителен, - признал бывший директор.
Поговорили обо всём, попили чайку. Хороший, душистый напиток нисколько не помог Ильичу; он по-прежнему пребывал в страхе за сына.
- Техника старая, самолёты и вертолёты бьются. Не хочу, чтобы мои внуки остались без отца. Что-то ведь и сегодня приключилось. Сережа на связь долго не выходил.
И опять Кант умолчал, скрыл от директора, хотя и знал, что произошло.
- А тут ещё голову заморочили с концом света, - совсем уж упаднически сказал Ильич. - Знаете, я живу с постоянным эсхатологическим сознанием близкого светопреставления.
Вид директора был настолько жалобен и плох, что Кант его успокоил.
- Ты, Ильич, не шибко-то расстраивайся. Может, обойдётся. Мало ли что в твоём интырнэте болтают.
Навестив директора, Кант бодро шёл домой по дороге между новым городом и поселком. Полярная ночь плотно оккупировала город, опустив на него мрачные облака. Густо повалил снег. Успокоились, подмерзли в рюкзачке щучки и подъязки. Кант планировал, что первым делом, когда придёт, заварганит свежую ушицу и накормит жену. Что-то занемогла его Сандра. Побледнела, жалуется на тошноту. Может, забеременела? Вот здорово-то! Не прекратится их инопланетный род на Земле. "Мальчика родит, - загадал он. - Хотя и девочку пусть. Жениха найдём".
Мимо проехал громадный КАМАЗ, переполненный чурками. А потом, что не менее удивительно, пробежала собачья упряжка. А ведь и в самом деле народ готовится к светопреставлению, подумал Кант. Дрова заготавливают, на упряжки пересаживаются.
Всё сильнее посыпал снег. Из метели вдруг вынырнули два ослепительных снопа огня. Навстречу ринулось двухколёсное чудовище с седоком в каске, ослепило, ударило в бок, отшвырнуло в кювет и помчалось дальше. Кант не помнил и не ведал, что происходило дальше. Но, видно, какая-то добрая душа подобрала его и отвезла в больницу.
Он долго лежал в коме. Потом пришёл в себя. Доктор определил его состояние, как "стабильно тяжёлое".
- Вы пять минут находились в состоянии клинической смерти. Считайте, что второй раз родились. Осознаёте, кто вы?
- Да. Осознаю, - ответил больной. - Я Кант.
- Иммануил? - насторожившись, спросил доктор.
- Нет. Моё второе имя Патрикей. А с Иммануилом меня уже путали, хотя я и не знаю, в каком стойбище этот человек живёт.
- Ну, вот и хорошо, - успокоился доктор. - Мы переведём вас в общую палату.
Приходила заботливая Сандра; приносила клюквенного морса, жирную рыбу из той, что поймал и завялил он.
- Тут плохо кормят, - объясняла она.
Навестив в очередной раз, принесла дедушкин халат из шкур и его шаманскую шапку.
- Тут плохо топят.
- Ты б еще мне бубен с колотушкой принесла, - беззлобно укорил он.
В палате действительно было прохладно и сыро. Но он постиг тайную мысль Сандры. Наверно, сверх того, подумала, что дедушкины вещи защитят и оградят от враждебных сил. И халат с её помощью надел. Затем с трудом согнулся, желая прислониться к её округлившемуся животу:
- Дай послушать.
- Рано ещё, потом, - смутилась она, оглянувшись на второго пациента.
Это был весьма странный тип. Он подолгу стоял у окна, смотрел на небо и торжественно вещал:
- Вот и подоспела дата! С минуту на минуту планета Нибиру протаранит Землю.
Он взахлёб радовался этому. Искоса глянув на обескураженное лицо Канта, злобно усмехнулся.
- У меня четвёртая стадия, врачи отказываются лечить. Так пущай врезается! Не одному же мне подыхать.
Кант лежал, прикованный к кровати. Но услышав такое, весь напрягся и припомнил беседу с бывшим директором. Значит, в самом деле, конец света близок. Выживет ли сам после личной катастрофы, ещё не знал. Тяжело ему, больно; может, и помрёт. Но зачем другим помирать - всем, у кого были силы и здоровье жить? Про Сандру подумал и о возможном наследнике, о бывшем директоре и его весёлом сына Сергее - всех знакомых перебрал, даже бедолагу Фрадкина припомнил. Обрадовался, что не потерял память. Не пострадала и вера во всесильного бога Нум-Торума. Вот и подоспел достойный повод к нему обратиться с хорошей просьбой - сознательной, взвешенной. Кант с трудом поднялся, воздел руки вверх и воззвал:
- О, всесильный Нум-Торум! Верую в тебя, в твои безграничные возможности, помоги нам, отведи беду!
Сосед по палате, услышав его заклинания, подскочил и, уцепившись, за полу расписного дедушкиного халата, спросил, что он бормочет.
- Прошу своего бога, чтобы отвернул планету Нибиру от столкновения с Землёй.
- Не смей! Не смей просить! - закричал этот сумасшедший, схватил за руку и потянул вниз.
Но Кант, сопротивляясь и превозмогая дикую боль в предплечье, продолжал высказывать свою просьбу. И Нум-Торум, услышавший глубоко верующего в него человека, отвернул небесную Гору в миллионы тонн от столкновения с Землёй. Планета Нибиру отклонилась на один градус относительно своего прежнего маршрута, но этого оказалось достаточно, чтобы разминуться с Землёй.
В тот же день астрономы разных стран отметили сей невероятный факт. Учёные с атеистическим мировоззрением не посчитали событие чудом, а объяснили взрывом сверхновой звёзды, который слегка изменил орбиты небесных тел. Впрочем, им возразили, что взрыв сверхновой, свершенный в нужном месте и в нужный момент, как раз и доказывает, что Бог существует.
Споры продолжаются по сей день. Об участии Канта в спасении Земли никто не узнал и даже слова не замолвил, хотя он с полным на то основанием мог объявить, что 21 декабря текущего года окончилась эра от рождества Христова и началась эра от рождества Канта. Конца света не случилось, и Земля, обитель человечества, беспрепятственно помчалась дальше в космическом пространстве, подсвечивая себе путь мощными фарами Северного Сияния...