Чернояр Дмитрий : другие произведения.

Коносубарский кантай

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Смерть - штука такая, непредсказуемая и жестокая. Загробные боги ничуть не лучше. А "родные" человеки... С такой роднёй, за редким исключением, уж точно не по пути.

    Фанфик по Коносубе и Флотской коллекции

Коносубарский кантай

Annotation

[]
     Коносубарский кантай
     Направленность: Джен
     Автор: Chernoyar (https://ficbook.net/authors/373225)
      Фэндом: Kantai Collection (KanColle), Kono Subarashii Sekai ni Shukufuku wo! (кроссовер)
      Рейтинг: R
      Размер: планируется Драббл, написано 113 страниц
      Кол-во частей: 23
      Статус: в процессе
      Метки: ООС, Насилие, Нецензурная лексика, ОМП, ОЖП, Фэнтези, Фантастика, Мистика, Пародия, Повседневность, AU, Вымышленные существа, Стёб, Попаданчество, Пропущенная сцена, Смена сущности, Элементы гета, Элементы фемслэша
      Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика
      Примечания автора: Просто зарисовка. Просто так, чтобы мозг разгрузить. https://ficbook.net/readfic/6017147 **"Пропущенная глава"** - омак за авторством **rizzi**, таймлайн между 0-ым и 1-ым эпизодами.
      Описание: Смерть - штука такая, непредсказуемая и жестокая. Загробные боги ничуть не лучше. А "родные" человеки... С такой роднёй, за редким исключением, уж точно не по пути.

0.

     Страшно ли умирать?
     У каждого на этот вопрос найдётся свой ответ. У кого-то — суровый, обстоятельный, прочно базирующийся на тысячах аргументов и фактов, а у кого-то, наоборот, основанный только на интуиции и невнятном чувстве: “Там что-то есть...”
     У неё был свой.
     У тех, для кого умирать — всего лишь неприятная, но, увы, необходимая часть жизни, ответ звучит несколько иначе.
     «Умрёшь, начнёшь опять сначала,
     И повторится всё, как встарь...»
     В зависимости от способа смерти из памяти могли улетучиться события как последних секунд, так и нескольких недель. А могли и остаться, нагрузив душу очередным камнем депрессии и усилив чувства безысходности и собственного бессилия.
     И, открывая глаза, она приготовилась вновь увидеть над собой цилиндрический купол Машины Возвращения, услышать писк и гудение аппаратуры, узреть бородатую харю местного священнослужителя, который официально приходил служить Маяком Духа, а по факту — просто попялиться на голых девушек.
     — Вынужден тебя разочаровать, красна воя, — вмешался в её мысли сильный, уверенный в себе голос. Незнакомый голос. — Ты совсем умерла.
     От таких новостей девушка даже забыла открыть глаза:
     — В смысле совсем?
     — А кончилась война у вас, как раз через пару минут после твоей смерти. Выжгли половину океана, почти через мантию пробурились, но Голос Бездны заставили исчезнуть, — спокойно сказал неизвестный обладатель голоса. — Кому-то не повезло, и их народы вместе с городами и землями смыло серией цунами, кого-то завалило при землетрясениях, а уровень воды в мировом океане упал почти на треть версты. Но это всё уже не важно. В частности — для тебя.
     Голос... Его голос обволакивал тело мягкими волнами, горячил кровь, каждым звуком отдаваясь где-то в подкорке, и звучал с теми самыми командными обертонами, что может издавать только глотка профессионального военного. Голос, так похожий на голос их Стратега. Наверно они и выглядят схоже — лет слегка за пятьдесят, с волосами, в которых серебра больше, чем первичного цвета, с глазами ясными, прячущимися в сети морщин, с превосходной выправкой и разучившимся улыбаться ртом.
     — Это хорошо, что война кончилась, — беспечно ответила девушка, будучи не в силах остановить счастливую улыбку.
     — И тебя не беспокоит тот факт, что ты больше не оживёшь?
     — Я делала то, для чего была рождена.
     — Вот-вот, — как-то совсем невесело хмыкнул мужчина. — Те, кто заблокировал тебе алтарь возвращения, были того же мнения. Зачем оружию давать право жить, когда противников почти не осталось?
     — Заблокировали? Вот, значит, как...
     — Вот, значит, так, — совсем необидно передразнил её мужчина. — И сёстры твои тоже более не вернутся.
     Они замолчали, ей, понявшей, осознавшей, что человек, владеющий таким голосом, лгать не может, нужно было свыкнуться с мыслью, что сестёр больше нет. Он же просто не мешал ей думать.
     Наконец, когда тишина излишне затянулась, обладатель голоса намекнул о своём существовании:
     — Хватит лежать, красна воя, подымайся. Мне ещё вашего Стратега принимать придётся через полчаса, не выдержал мужик предательства, насобирал с собой в дорогу полтора взвода охраны и до двух взводов волхвов разномастных, что мешали вновь запустить алтарь.
     Сказанное заставило её подняться одним рывком — миг, и вот уже призвана снасть, а ранее обнажённое тело покрывают ткань и броня доспеха.
     — Он?..
     — Пуля снайпера группы прикрытия, — пожал плечами мужчина, сидящий на троне.
     Был он одноглаз, упакован в чешуйчатую рубашку, руки и ноги прикрывали поножи, а на коленях лежал меч, вложенный в простые деревянные ножны. Коротко остриженная борода да понимающий взгляд — и в самом деле, похожи они со Стратегом.
     — Ты игрушки-то свои спрячь, красна воя, — чуть улыбнулся мужчина. — Меня они не возьмут, а больше тут и нет никого.
     — Я... Я тебя знаю... — ответила девушка, отважно смотря прямо в единственный глаз.
     — Да ну?
     — Ты — Перун, бог воинов, войны и сражений, Владыка небесного терема, стерегущий путь в Ирий...
     — Меня ещё помнят, — тепло улыбнулся мужчина, показав крепкие белые зубы. — Ты забыла упомянуть ещё о Смородине-реке, красна воя, да о других именах, знаваемых в дальних странах.
     Девушка тряхнула головой:
     — Значит, и вправду мертва?..
     — Мертвее некуда. Потому ко мне и попала.
     — К вам?
     — К тебе, — мягко, но непреклонно поправил Перун.
     — Почему попала к тебе?
     — А всё просто, — ответил мужчина, поглаживая ножны широкой ладонью с набитыми костяшками, бугрящимися, как крохотные покатые горы. — К вере, посеянной детьми Авраама, ты презрительно относишься, потому ни к Яхве на приём, ни к Иешуа не попадёшь. Умерла не по-идиотски, на ровном месте, не соскоморошила напоследок и не очистила тем самым генофонд человечества от мусорного наследия — и палаты Молоха и Локи для тебя закрыты. Была воином, и умерла, как добрый вой: с оружием в руках, выполняя приказ, с кровью врага на губах. А это уже моё право, моя вотчина. И, так как время, пусть и отсутствует здесь, как таковое, но имеет тенденцию течь, то я сразу оглашу, что тебя может ждать и что можешь выбрать.
     — Я слушаю, воевода Перун, — кивнула девушка, развеяв боевую снасть.
     Доспех исчез, исчезла и одежда... Оставив после себя не голую кожу, но её любимый наряд. Кеды, штаны карго, майка и толстовка. За спиной приятной тяжестью ощущался простенький тактический рюкзачок.
     — Можешь ты, если хочешь, попасть в Рай. Но сильно не советую — хоть за тобой грехов нет, а душ спасённых — больше, чем у иного боговосхвалителя, — мало радости вечность сидеть на облаке, закутавшись в белую простыню, взирать на лысины почтенных святых, да петь псалмы и осанны владыке райских кущ. Да не мотай ты так головой, отвалится, — усмехнулся Перун, видя реакцию девушки. — Второй выбор: вернуться в круг перерождений и родиться вновь — забыв всё, что было, с чистой кармой и обнулённой, выхолощенной душой. А можешь в мою рать пойти: конечно, варяги с мухоморами и несвежим элем перебрали, описывая Небесный терем, но в целом верно — ежедневные тренировки, ежевечерние возлияния и возлежания, естественно, по обоюдному согласию, но, честно скажу — приедается через пару сотен лет.
     — Отец-Перун, — вспомнив старые фильмы, учтиво поклонилась девушка. — Слышу в голосе твоём недомолвку...
     — И правильно слышишь, красна воя, — мужчина как-то плавно и незаметно оказался на ногах: вот он сидит, расслабленно откинувшись на спинку трона, а вот уже стоит перед ней, подавляя скрытой силой и мощью. — Эмиссаром могу отправить в басурманские земли, миры чуждые. Есть на примете один мирок, самурайские боги под крыло своё прибрали, да вот равновесие сил не соблюдают...
     — Согласна, — просто кивнула девушка.
     — Вот так сразу — согласна? Даже условий знать не хочешь?
     — В... ты ведь расскажешь всё, что надо, так зачем лишнего говорить?
     — Уважаю, — огромная пятерня по-отечески взъерошила её волосы. — Условия таковы, что каждый эмиссар бога, отправляясь туда, имеет право взять с собой, кроме памяти, тела и одежды, ещё и виру божественную, для помощи и выживания предназначенную.
     — Виру?..
     Проигронировав её слова, Перун убрал руку с головы девушки и в сжатых пальцах тут же очутился гроссбух — интендант их базы в таком вела дублирующий учёт подотчётного. Книга учёта перекочевала в пальцы внезапно не до конца покойной:
     — Полистай, но сразу говорю — вира вещь ходовая, а список ограничен.
     Пока девушка листала гроссбух, Перун вернулся на трон, достал из воздуха казацкую люльку, набил табаком и, раскурив о гарду меча, окутался огромными клубами дыма.
     А в книге учета было... Да ничерта там уже не было, напротив каждой позиции стояла сделанная аккуратным женским почерком ремарка «Потрачено». Свободными оставались совсем уж нелепые и неадекватные виды виры, будь то умение открывать глазницей склянку пивную али бочку винную, умение блевать радугой, навык быстрых ног, но тяжёлой задницы, умение делать невидимой голову, навык варить кашу из задеревенелых портянок, умение складывать из рун да иных магических письмен похабные частушки и скабрезные стишки, антипохмельный джеб, зеркало, в котором ты всегда прекрасна и совершенна... Девушка, вздохнув, отложила пролистанный до самого конца гроссбух в сторону. Она бы с радостью заменила любой из этих параметров на рулон пускай и условно, но бесконечной туалетной бумаги — всяко пользы больше. Или на комплект немарающегося нижнего белья с самоочисткой — любая из её сестёр, провёдшая в бою больше полусуток, согласилась бы с ней по этому пункту. Комфорт бойцу важнее умения хлопать одной ладонью или писать в стиле «беспощадный вертолётик-поливайка», не вынимая рук из карманов.
     — Прости, Отец-Перун, но нет здесь ничего подходящего...
     — Мда-а-а, — протянул бог, крутя трубку перед глазами так, словно впервые её увидел. — Засада, дочь моя по оружию. Но есть одна лазейка в правилах...
     — Можно тебя взять с собой?! — обрадовалась было девушка, но была тут же остановлена мгновенно оказавшимся под носом кулаком. От конечности тянуло табаком, крепким мужским потом, оружейным маслом и металлом; больше всего пальцы, сжатые в кулак, пахли неиллюзорной возможностью огрести на орехи, не отходя от кассы.
     — Одна недобогиня уже отправилась... Кстати, увидишь её, привет передавай... Ну, и по шее заодно, коли желание будет.
     — А как узнаю её?
     — Не обознаешься, слово даю. Мало кто из местных не носит малые подштанники, трусами у вас именуемые, а коли и не носит, то не надевает столь короткий поясок, по недоразумению называемый юбкой.
     Девушка кивнула, запоминая скудное описание.
     — Время... — выдохнул Перун. — Раз в списке виры нужной нет, так и быть — взять можешь что-то одно из этого мира. Но поторопись, время утекает.
     Девушка не знала, что дёрнуло её за язык — возможность поквитаться с вечным врагом, или просто временно накатившее состояние крайней идиотии в терминальной стадии... Но ответ был высказан мгновенно, гораздо быстрее, чем мозги сумели даже сформулировать мысль и проанализировать её:
     — Соперницу мою вечную с собой бы взяла... Можно?
     — Нужно, — отрезал Перун, улыбаясь в бороду. — Иди и неси слово и честь мою, красна воя. В добрый путь!..
     Девушка не успела даже рта открыть... Мощная длань опустилась сверху быстро, только и успела она, что расслышать, как гудит воздух, рассекаемый пальцами, а потом... Потом вокруг вспыхнуло что-то красно-багряное, с золотисто-оранжевыми прожилками и всполохами, вытянулось в трубу... И сознание, не в силах оценить всю красоту и изящество многомерного трансконтинуумного перехода, просто-напросто отключилось.

Часть I. Вдали от берегов. 1.

     Вокруг шумел дождь.
     Вокруг.
     Но на неё падали только редкие холодные капли, да и те почти не задевали открытых частей тела, не мешая, таким образом, неторопливо приходить в себя.
     Странно, но в памяти отчётливо отложился разговор с Перуном, во всех деталях и тональностях — пожелай она, и без проблем бы описала бога, количество морщин вокруг глаз, бесхитростные узоры, покрывающие лёгкое бронирование. Одна проблема, и та привычна: имя своё после каждого Возвращения долго вспоминать приходится.
     Ничего, сейчас окончательно придёт в себя, прогонит дыхательную гимнастику, а там и голова посветлеет, кровоток повысится, да память раскроется.
     Потянувшись, сладко-сладко зевнув и мурлыкнув от приятного напряжения в мышцах, девушка открыла глаза.
     Лес. Над головой топорщится разлапистая мощная ветка, выше — ещё одна, а над ней ещё с десяток из тех, что видно, и каждая просто утыкана множством мелких веточек, и из каждой растут широкие овальные листья.
     — А в ботанике я не копенгаген. Наверно, жаль, — посетовала девушка вслух сама себе и, заняв сидячее положение, приступила к дыхательным упражнениям...
     Кои были прерваны самым неожиданным и внезапным образом: стоило только ей раздышаться — первая стадия обязывала гонять воздух с шумом и на большой скорости, — как в район левой ягодицы ткнулось что-то твёрдое и однозначно требовательное.
     Как и любая уважающая себя Дева Флота, она на измену не подсела, но действовала быстрее, чем шевелились мысли в голове: тренированные мышцы мгновенно бросили тело вперёд, разворачивая в воздухе лицом к угрозе, а приземлилась на толстый слой перегноя, проросший свежей зеленью, уже в боевой форме, топорщась в сторону противника всем доступным оружием, включая относительно бесполезные на суше торпедные аппараты и чуть более полезные бомбомёты.
     Только вот стрелять... стволы не поднялись.
     Свернувшись в комочек, подтянув ноги к груди и подложив руки под щёчку, в ямке между корней, трогательно оттопырив безупречную попу, туго обтянутую тканью чёрного комбинезона, спала девушка. Округлое ушко, робко выглядывающее из снежно-белых локонов, дрогнуло, а сама обладательница феноменально замечательного арьергарда буркнула низким, хрипловатым, заспанным голосом:
     — Дайте поспать, ироды!
     И затихла, беззвучно посапывая и колыхая дыханием оторвавшийся листик, застрявший в траве перед её лицом.
     Если попу и одежду сама девушка могла и не опознать — может, у этих тоже боевая форма с одеждой меняются местами в бою?, — то вот голос, будь он хоть не просто заспан, а конкретно так пропит и сипл, не узнать было невозможно.
     Сначала канмусу возжелала дать полноценный залп из всех калибров по схрону и его начинке, но здравомыслие оказалось чуть быстрее, чем рефлексы, и занесло в активные слои сознания простую мысль: в эфире — полнейшая тишина.
     В радиоэфире — только атмосферные шумы. А в том эфире, что соединял между собой Дев Флота, обеспечивая связь и координацию флотов, эскадр и отдельных единиц на ТВД, и вовсе царила гулкая тишина. До девушки не сразу дошло, что не ощущается собственным опытным ухом, а так же ушами феечек-связистов, ни малейшего намёка на ментальное давление, всегда сопровождавшее любое появление Глубинных.
     Смутный намёк на догадку забрезжил было в голове канмусу, но был нещадно задвинут в угол выходкой призовой группы: отряд из девяти феечек-десантников, ловко пробежав по правой половинке носовой брони, с писком и улюлюканьем на верёвках спустился до земли, а через миг мелкие духи-помощники уже вовсю карабкались по беззащитному телу Глубинной. Через полминуты возни один из них что-то прокричал бравым писклявым голоском, остальные упали на одно колено, а командир отряда торжественно воткнул в самую высокую точку взятой вершины зубочистку с кривовато, но стильно принайтованным к нему флагом.
     Неудивительно, что их возня не осталось незамеченной, но, так как веса в феечках было чуть больше, чем мозгов у среднестатистического голубя, Глубинной всерьёз они восприняты не были; та лишь вяло отмахнулась и, с блаженством плямкнув губами, вытянулась на животе — пространства между огромных корней на этот манёвр вполне хватило.
     И, соответственно, самой высшей точкой стало не плечо, но азартно оттопырившаяся в сторону закрытых листвой и тучами небес левая ягодица...
     Дева Флота даже не представляла, что вполне обычные горло и связки Глубинной способны выдать настолько поразительной убойной мощи визг: феечек призовой команды просто снесло высокочастотными колебаниями воздуха, удержалась только та, что руками, ногами и зубами вцепилась в зубочистку флагштока, основательно заглубившуюся в ягодичную ткань, а прямо по направлению выброса звуковых волн в сплошной стене внезапно обрушившегося ливня вообще образовался сквозной туннель, чей конец терялся где-то за разлетающимися струями воды, сорванных листьев, вырванной травы, молодых, морально неустойчивых, а потому склонных к отрыву веток и поднятого перегноя.
     Не прекращая визжать, Глубинная вскочила на ноги, ухватилась за повреждённое достоинство, попав ладонью на острие зубочистки, и, умудрившись на одном дыхании ещё и ойкнуть, перевела децибелы вовсе в ультразвук.
     На дереве, росшем сотне метров от места пробуждения Глубинной и Девы Флота, покачнулось закреплённое в ветвях гнездо, а свежеотложенные старательной кукушкой яйца взорвались под своей несушкой, начисто контузив последнюю и отбив всё желание идти на поводу инстинктов. Возможно, в этот примечательный момент в куцых птичьих мозгах даже промелькнуло нечто, что можно было бы перевести как: «Да ну нахер!» Но так ли это было, или нет, ни эмиссар Перуна, ни Глубинная, ни мы не узнаем.
     Тем временем у Глубинной начал заканчиваться воздух в лёгких, а вместе с тем потихоньку стал просыпаться и разум, благодаря чему беловолосая Дочь Бездны резко заткнулась, выпучила глаза на канмусу, а несчастная помятая феечка таки смогла героически совершить манёвр «реверсивное наступление» и спрятаться за пяткой Девы Флота.
     — Вот это я понимаю — нетрадиционное использование активного сонара, — сказала канмусу и поковыряла мизинцем в ушной раковине. — Даже вспомнила, как со снабженцами морпехов на рыбалку ходили — те тоже в выборе средств не стеснялись. Кстати, угадай, в каком ухе у меня звенит?
     Если бы Глубинная дева могла видеть феечку-связиста, что свесилась за леер башенки РЛС и теперь, разнонаправленно вращая глазами, отважно блевала радугой дальше, чем видела, то ответ бы смогла дать сразу и совершенно верный.
     — Эм... — стушевалась беловолосая, смущённым взглядом оранжево-жёлтых глаз окидывая канмусу. — В правом?
     — Не-а, — широко улыбнулась Дева Флота. — Ещё попытку?
     — В левом? — заискивающе заглянув в глаза эмиссару, спросила она.
     — И снова не-а.
     — Нипоняла-а-а, — как-то резко загрустила Глубинная и, уронив пару прозрачных слёз, села на корточки, обхватив плечи и колени руками, и, спрятав лицо в образовавшейся ямке, беззвучно зарыдала.
     Если до этого стволы у канмусу не поднимались в боевое положение, то теперь и вовсе опустились до состояния полной недееспособности. Отозвав снасти, девушка шагнула вперёд, на ходу расстёгивая толстовку. Пара секунд, и на обнажённые плечи легла тёплая ткань.
     — С-с-спасибо, — прохлюпала Глубинная.
     — В обоих ушах звенит, — призналась канмусу, садясь рядом и укладывая на колени рюкзак. — А также в среднем ухе и, учитывая лёгкую тошноту и головокружение, ещё и вестибулярный аппарат вибрирует.
     — Тошнота? — вскинулась тут же заулыбавшаяся Глубинная. — Так может, ты того, этого... в смысле, маленький кораблик на стапели водрузила?!... А можно я буду крёстной?! А можно, я кораблику куклу-гавань сошью?! А кто папа? Адмирал, да?!... Или те самые мур...мар... морпехи?!...
     От тяжёлого подзатыльника Глубинную спасли только и исключительно совершенно невинные глаза и феноменально чистая искренность мимики.
     Девушка покачала головой, криво улыбнулась:
     — У вас же мужчин нет, так откуда знаешь такие детали?
     — Сёстры нашей Айсберг-химэ из Самой Большой Воды приплывали в гости, приносили дары, выловленные в больших железных коробках. Коробки вкусные, начинка нет, — пожала плечами Глубинная. — Там много было таких картинок, собранных в стопки. Там странные Девы, без груди, как у хвостожопок...
     — Хвостожопки?
     — Ага, — кивнула Глубинная. — Девы, охраняющие берега Самой Большой Воды, называют их, — белые бровки нахмурились, сползлись к переносице, выдавая активную мыслительную деятельность Дочери Бездны. — Вспомнила! Они зовут их линкорами Ре-класса.
     Канмусу внутренне содрогнулась, вспомнив названного противника. Мелкие, шустрые, и отбитые на всю голову короткостриженные блондинки нижней планки половозрелости, с мясистыми хвостовыми демонами-симбионтами.
     — Так вот, — как ни в чём не бывало, продолжила Глубинная. — Груди у тех Дев нет, как у хвостожопок, а между ног хвост болтается, только почему-то спереди, короткий и негнущийся. И они там, на картинках, целовали нормальных Дев, и совали в них всякое, — лёгкий румянец растёкся по бледным щекам, — и творили тоже разное. А иногда попадались картинки, собранные в несколько стопок, их ещё томами называли, кажется... И там показано было, что если совать хвост под хвост Деве, то у неё уже не получается уравнивать внутреннее давление с внешним, а потому начинает расти живот. А потом из подхвостья вываливается маленькая Дева.
     — О как! — глубокомысленно изрекла канмусу, лихорадочно пытаясь сообразить — транспортные контейнеры с отборной хентайной мангой японцы случайно затопили, или же это была попытка реализации очередного безумного плана по приручению Глубинных? Не бомбами, так грехами человеческими?
     — Да-да, — довольно закивала Глубинная. — Правда, были ещё картинки там, как Дева без груди делает всякие штуки с другими такими Девами... Только там, почему-то, никто из подхвостья не вываливался, и даже живот не рос... Наверно, это неправильные Девы, да?
     Канмусу оставалось только пожалеть несчастную психику Глубинной, да самой содрогнуться от омерзения.
     — Именно так. И Девы неправильные, и хвосты у них бракованные, и целеуказание хромает, и боевые задачи ставятся не там и не так. Но в целом — Дева без груди, но с передним..., — канмусу едва удержалась от истеричного смешка, — ...передним хвостом — называется «мужчина». А мужчина, который того-этого другого такого же — зовётся «содомит», он же «стрёмный глиномес», он же «homo pederasticus rectalofagus vulgaris» — существо от Природы неправильное и бракованное. Держись от таких подальше.
     — П-поняла, — вновь залилась румянцем Глубинная и затихла, разглядывая расфокусированным взглядом почти непрозрачную стену воды, падающей с неба.
     Так, в тишине, они просидели некоторое время, пока, наконец, неясное чувство не сформировалось в голове канмусу и не оформилось в чёткую, понятную мысль.
     — Тебя как звать-то, белянка?
     — Разведкрейсер номер тринадцать второй малой стаи поиска, наблюдения и атаки, ведомой лично пятой Хранительницей из свиты Айсберг-химэ.
     — А имя, имя у тебя есть?
     — Что такое имя?
     Канмусу, с болезненным стоном прижав ладонь к лицу, покачала головой:
     — Личная метка, особый позывной, который из всей стаи выделяет только тебя.
     — Есть, — кивнула Глубинная и тут же бодро отчеканила: — Разведкрейсер номер тринадцать второй малой стаи поиска, наблюдения и атаки, ведомой лично пятой Хранительницей из свиты Айсберг-химэ.
     — Имя — это короткая метка, а не вот это вот нагромождение слов.
     — Оно и так короткое, — с важным видом кивнула Глубинная. И, зажмурившись, выдала что-то среднее между дельфиньей руладой и мелодичным протяжным «чхари-и-из».
     Дева Флота тяжело вздохнула, откинулась назад, удобно опёршись спиной о гладкую кору дерева:
     — Беда с тобой, белянка. Повторишь ещё раз?
     — Чхари-и-из! — вновь разнеслось под раскидистой, густой кроной старого дерева.
     Хмыкнув, канмусу посмотрела в живые, блестящие любопытством глаза:
     — Есть идея. У нас по ротации служила некоторое время Айова, она с похожим акцентом говорила, и очень уж это твоё «чхериз» напоминает то, как она говорила о Стратеге: черизматик жинтыльмен; это значит харизма, в переводе с её родного языка. Давай, буду звать тебя Харизма, или Черри, для краткости?
     — Собственный короткий набор командных слогов! — глаза Глубинной пожелтели, а из уголков слегка смеженных век покатились слезинки. — Спасибо, Дева-химэ!
     И тут же, всем телом развернувшись вслед за головой, подалась вперёд, жаждуще вглядываясь в лицо канмусу:
     — А ты? А как тебя зовут?
     Дева Флота только ойкнула.
     — Я... Я не помню...
     Она сидела так долгое время, расфокусированным взглядом уставившись на травинки и редкие опавшие листья, на редких мурашей, деловито снующих в поисках пищи и материалов. Сидела, полностью уйдя в себя, и пыталась вспомнить.
     Память дразнила близкими ассоциациями, но, стоило только приблизиться к ним, более-менее внятно сформулировать мысль, как пласт воспоминаний уходил вглубь, игриво махая хвостом напоследок.
     Канмусу не сразу поняла, почему щекам стало вдруг на удивление тепло и приятно. Вздрогнула, выныривая из глубин собственной тёмной памяти, и почувствовала на лице чужие пальцы, и увидела внимательные оранжевые глаза, с тревогой смотрящие на неё.
     — Не вспоминается?
     И столько заботы и искренней тревоги было в её голосе, что Дева Флота едва не разрыдалась. Кивнула, наклонив голову, но сильные ладони подняли лицо вновь. Оранжевые глаза приблизились, лбы упёрлись друг в друга.
     «Поразительно тёплая кожа!», — подумала канмусу. — «А с виду ведь снег снегом, льды присыпавший...»
     — Призови оружие, Дева-химэ, — твёрдым голосом прошептала Глубинная и, когда та отошла на несколько метров — почти что к границе падающей воды, — канмусу призвала оружие.
     Тут же от феечек посыпались рапорты о готовности всех систем, а связист, козырнув от замотанной наподобие чалмы головы, над которой смешно набекренилась пилотка, выдал сводку о пустоте эфира, в том числе и об отсутствии агрессивного ментального шума, характерного для Глубинных.
     — Ну как, вспомнила? — Харизма... А ей и в самом деле имя идёт — есть что-то такое, сквозящее в движениях, заботливом выражении лица, весёлом блеске глаз, не улавливаемое напрямую, но вызывающее приятственное расположение.
     — Нет, — мотнула головой Дева Флота, кося одним глазом на феечек-командиров всех БЧ снасти, разводящих руками и чешущих крохотными пятернями в затылках. И у них тоже амнезия...
     Глубинная отвечать не стала, вместо этого отпрыгнула назад, под тугие струи ливня, и призвала свой обвес. Странный демон-симбионт, словно какой-то недоразвитый: две худосочные пары трёхпалых рук, жиденькое вооружение, ограниченное всего лишь четырьмя стволами ГК и восемью вспомогательными... Наплечники, покрытые похожей на хитин бронёй, чёрной сырой массой доходящие до кисти и закрывающие пальцы серьёзного вида когтями.
     Глубинная, разведя в стороны руки демона, злобно усмехнулась:
     — Ну что, смахнёмся?! — и со скоростью пули рванулась вперёд...

2.

     Они сидели на поваленном бревне на окраине опушки, и, восстанавливая дыхание, только перекидывались многозначительными взглядами и героически молчали. Там, где ранее была пусть и не глухая чащоба, но конкретный такой себе добротный лес, теперь в небеса щурилась слегка вытянутая округлая проплешина, щедро присыпанная опилками, щепками, изломанными, а то и вовсе вырванными с корнем деревьями, сбитыми листьями и перепаханной почвой, являя собой внешние проявления натуральной зоны военных действий.
     — М-да, — выдохнула канмусу, окидывая взглядом территорию бывшего леса. — И в самом деле — АдЪ и Израиль. А если бы ещё и пушки использовали, а, Черри?
     Дочь Бездны почесала в затылке и глубокомысленно изрекла:
     — М-да...
     Внимательно осмотрела идеальные ноготки, ещё раз вздохнула и, повернувшись к Деве Флота, спросила:
     — Ну как, вспомнила?
     — Нет.
     Канмусу покрутила головой, разминая шейные мышцы, и, свесившись с бревна, подтянула к себе ногой рюкзак.
     Вопреки ожиданиям, инвентаризация оказалась далеко не бесплодной: косметический набор, обжимка, пачка стяжек, гибридные пассатижи-бокорезы, россыпь отвёрток, коробок коннекторов, флакончики мыла-антисептика, обезжиривателя и жидкости для снятия лака, зубочистки, влажные салфетки, жменя всевозможных болтиков, гаек, хомутов и обрывков медных проводов. Во втором отделении нашлись платок, ватные палочки, бутылка минералки объёмом 0,7 литра, да плотный невскрытый пакет ИСЖГ с сильно затёртым от времени серийным номером. Зажигалка, охотничьи спички и пачка сигарет оказались приятным дополнением к уже найденному.
     Вообще, странный, конечно, набор, особенно если со стороны посмотреть. Но со стороны тут только Глубинная, которая в металле видит лишь предмет гастрономического интереса, а сама Дева Флота смутно вспоминает, что айтишники на их базе были зверюшками редкими и очень уж пугливыми, да и мало кто из здравомыслящих совался на острова, предпочитая отсиживаться на большой земле, так что все неполадки с сетью и железом канмусу выполняли, как правило, собственными нежными ручками.
     Низовой отсек и вовсе приподнял девушке настроение: помимо обычной сменки белья нашлась и складная расчёска. Перун ни слова не сказал об уровне развития данного мира, но вряд ли сие чудо техники, выполненное из неубиваемого спецсплава, будет лишним.
     Из последнего отделения девушка извлекла горсть мелочи, комок смятых банкнот разного номинала и государственной принадлежности, да пластиковый прямоугольник пасса. Рифленая пластинка удобно легла в руку, а в памяти глухо шевельнулись пласты тщательно упрятанных воскрешением воспоминаний.
     Дева Флота покрутила пасс перед глазами: ни надписей, ни обозначений, только две ямки по углам сильно характерные — подушечки больших пальцев в них удобно ложатся, а рифлёнка понизу не даёт скользить фалангам указательных.
     Канмусу повернулась к заглядывающей через плечо Харизме:
     — Кажется, нашла ту вещь, которая поможет вспомнить. Но есть смутное у меня подозрение, что тебе сейчас лучше отойти подальше и быть готовой бежать.
     — Бить будешь?! — излишне быстро спросила Черри, а по её щекам разлился непонятный румянец.
     «Больная она, что ли?» — подумала про себя канмусу, но вслух сказала иное:
     — Бить? Я что, похожа на минзаг или тральщика? — Девы они нервные, работа у них такая, так что, как правило, они предпочитают сначала ударить, а потом уже выяснять, как, кто, откуда, зачем и почему.
     Взвизгнув, Глубинная скатилась с бревна, попыталась под него забиться... да так и осталась торчать мелко вздрагивающим филеем наружу, головою внутрь.
     — Избушка-избушка, — спрыгнув с импровизированного сиденья, задумчиво проговорила канмусу, по полукругу обходя выставленный под углом в сорок пять градусов к горизонту глубинный безупречный афедрон. — Повернись ко мне передом, к неприятностям задом.
     — Нимагу-у-у, — прохныкала Глубинная, безуспешно пытаясь не то выбраться наружу, не то окончательно забиться под бревно. — Я застряла...
     — Горе ты моё луковое, — тяжело вздохнула Дева Флота, примериваясь сзади к ёрзающей попе. — Не дёргайся, а то заноз в хребет насобираешь.
     Перехватила поудобнее за тонкую талию Деву Глубинную, да вытянула, аки репку.
     — А ты чего, минзагов боишься? — искренне поинтересовалась канмусу, так вовремя подвернувшимся платком утирая слёзы Черри.
     — Их-то не очень, — честно ответила Харизма. — А вот тральщики...
     И вновь разрыдалась, попутно пытаясь скрыться в месте поукромнее. Безуспешно, впрочем: из объятий канмусу никто ещё без воли самой Девы не выбирался. Разумеется, кроме Девы аналогичного класса и ранга, хотя и тут были свои особенности.
     Кое-как усадив Дочь Бездны обратно на многострадальное бревно, канмусу взяла тонкие запястья в замок:
     — Что не так с тральщиками?
     — Тральщики — стра-а-ашные! — выпучив глаза, оранжевые, испуганные глаза, исповедовалась Дева Бездны, от переизбытка чувств, к тому же, начав путать склонения и падежи. — Они ловить, вязать в цепи, и делать попаболь. Потом кормить пироженка, гладить по голова и отпускать. Долго ходить осторожно, попа болеть, сидеть ай-ай-больно. Говорить в спина: «Будете у нас на Колыме, милости просим!»
     На последних словах Глубинная и вовсе соскользнула с бревна, но, вопреки ожиданиям канмусу, уже изготовившейся к отлову беглой Дочери Глубины, не полезла под поваленное дерево, не попыталась просочиться мимо и убежать — но вжалась крепко-крепко, втиснулась носом между грудью и подмышкой, причитая:
     — Тральщики — страшные! А на Колыме ещё страшнее! Не отдавай меня им! Не дай утащить на Колыму! Я не хочу туда-а-а!
     Дева Флота гладила трясущуюся крупной дрожью Дочь Бездны и пыталась склеить разорванный на британский флаг шаблон. Получалось, откровенно говоря, плохо. Тральщики — канмусу совсем же безобидные, добрые и пугливые, большинство — практически только-только закончили в куклы играть. И тут вдруг такие новости. Ладно бы европейские тральщики, с их толерантной политикой, которую когда-то очень метко сумела описать в одной фразе Аврора: «Больше Содома богу Содома!», но свои-то, родные?
     Глубинная, опять же, лгать не станет — просто в силу того, что им неизвестно понятие лжи. Дочери Бездны чисты в эмоциях и мыслях: если уж кого-то ненавидят, то можно быть уверенным на все сто сорок шесть процентов: рано или поздно, но достанут, нагонят и пустят ко дну; если же по какой-то причине будут питать симпатию, то и рыбу к берегам пригонят, и дорогу от своих более диких собратьев расчистят, как было пару раз в Японии.
     Но свои-то, родные?
     Не могла припомнить Дева Флота за ними такую нездоровую тягу к укрощению плоти чуждой. Хотя...
     Была пара идей о первопричинах такого поведения, но сейчас спрашивать — только дальше в слёзы вгонять, а майка-то у неё не казённая, промокнет насквозь, отсыреет, неуютно будет с босой грудью по лесу бегать и ждать, пока вещи просохнут.
     Долго ли, коротко ли, но успокоилась Глубинная, перестала трястись и зубами стучать, даже улыбаться начала. И снова с вопросами полезла:
     — Так мне убегать? А ты точно вспомнишь? А почему ты ладонью по лбу себя хлопаешь? Это такой особый ритуал?..
     Дева Флота, ощущая, как глаза постепенно наливаются кровью, а левое веко вот-вот перейдёт в режим асинхронного нервного тика, выдохнула скволь сжатые зубы, кивнула своим мыслям:
     — Надо было тебя не Харизмой, а Почемучкой назвать. Черри, я по хорошему прошу — лучше отойди, твоя аура мой билет к памяти отключает.
     И в самом деле — активация паспортного идентификатора пасовала перед свойством любой Глубинной накрывать медным тазом любую электронику. Удостоверение, конечно, штука крайне защищённая и всё такое, и просто так электронные мозги ей не обнулить и, уж тем более, не выжечь, но для включения, в любом случае, необходима некоторая дистанция от источника ЭМИ-подобного перманентного поля.
     Глубинная, вопреки лёгким опасениям канмусу, в коих она стеснялась признаться даже сама себе, не обиделась, даже не разрыдалась — просто выцепила взглядом чудом уцелевший малиновый куст с зелёными пупырышами только-только начавших расти ягод, и с радостным воплем «Ух ты, нямка!» устремилась навстречу ещё не осознавшему всей тяжести своего незавидного положения представителю лесной флоры.
     Убедившись, что обтянутая комбезом беспокойная попа Глубинной прочно и надолго окопалась среди колючих веток малинника, Дева Флота вновь взялась за пасс. Стоило только уместить пальцы в слоты активации, как над пластинкой развернулся скудный информационный лист. С цветного фото на девушку серьёзно смотрели внимательные глаза цвета спелой пшеницы; алые волосы, заплетённые в тугую косу, были переброшены на грудь. Лёгкая россыпь едва заметных веснушек, вздёрнутый нос, упрямо поджатые губы. По отдельности — всё очень миловидно. А вот в целом... В целом, как и положено фото для серьёзных документов: не лицо, а кирпич, и вместо одухотворённой сосредоточенности, чего явно добивалась владелица лица, получилось обыкновенное угрюмо-придурковатое выражение. Увы, даже без положенной лихости.
     Ни имя, ни фамилия ничего ей не сказали: Серых Александра Викторовна. Год рождения... Адрес прописки, адрес фактического проживания... А вот неприметный значок, едва видимый в самом нижнем уголке развёрнутого информационного листа, внимание привлёк.
     Лёгкое касание пальцами, и над первым листом разворачивается второй. Над ним ещё и предупреждение о карах всевозможных при передаче данных в руки третьих лиц. Закрыв всплывшее окно, девушка вчиталась в скупые строчки информации.
     Тяжёлый крейсер «Кронштадт» — головной корабль проекта 69 «Кронштадт» (экс-проект линейных кораблей типа «Б»), модернизация №2
     Носитель аватары: Серых А.В.
     Список наград...
     Список взысканий...
     Особые отметки...
     Текущий статус в Объединённом Флоте: N/D (service is unavailable)
     Актульное подразделение ОФ: N/D (service is unavailable)
     Актуальное звание: N/D (service is unavailable)
     Актуальная должность: N/D (service is unavailable)
     Порт приписки: N/D (service is unavailable)
     — Значит, всё-таки Саша, — пробормотала под нос девушка, деактивировав пасс. — Ладно хоть не Серова...
     — Вкутна! — почти в ту же секунду рядом нарисовалась умильная мордашка Харизмы, перемазанная зелёным соком ягод незрелой малины; оттопыренные щёки беловолосой однозначно показывали, что у девушки включился режим хомяка. — Хофефь? Угофяйся!
     И Глубинная протянула Деве Флота сложенные лодочкой ладошки, в которых покоилась изрядная горка даров природы.
     Скептически хмыкнув, Саша взяла с протянутых ладоней одну ягодку, обнюхала её. Странно, но пахнет вполне себе зрелыми плодами. Ладно, с таким пищеварением, как у неё, от одной ягодки вряд ли что-то фатальное случится.
     А вот вкусовые ощущения основательно выбили почву из-под ног Девы Флота. Ягода, выглядящая как малина, пахнущая, как малина, на вкус оказалась... Нет, не было непередаваемого аромата жёваного клопа, но — вкус картошки, пожаренной с лучком и шкварками, она ни с чем спутать не могла.
     — Вкутна де?
     Канмусу улыбнулась:
     — Ты прожуй сначала, потом говори.
     — Умгфу! — закивала Черри, но от набивания рта ягодами не отказалась.
     — Ладно, — хмыкнула Саша, сооружая из первого попавшегося под руку листа, похожего визуально на гибрид подорожника и лопуха, свёрток. — Пойдём, Харизма, будем обед себе собирать, а потом и думать, в какую сторону нам двигаться.

3.

     Картоплямалинник, равно как и рукотворная опушка, давно остались позади. Давно — по меркам неугомонной Харизмы, сама Саша больше доверяла наручным часам и внутреннему чувству времени, так что с уверенностью могла сказать, что прошли они совсем немного — за полчаса едва ли полтора километра отшагали.
     Местность пересечённая, рельеф можно было бы считать почти что ровным, если бы не некоторые моменты. Во-первых, как поняла Дева Флота, санитарную очистку лесополосы никто не проводил: валежины, сухостой, гнилушки, в обилие раскиданные тут и там, — человек, даже будь он упакован самыми современными средствами для комфортной жизни, рано или поздно, но всё равно вычистит ближайшие леса от бесхозной древесины. И от пожаров подстраховаться, и заначку на случай отказа оборудования сделать, та же буржуйка, например, у них в каптёрке на базе ни разу не выходила из строя, в отличие от дизель-генераторов, приливных электростанций и прочей энергомашинерии.
     Ну а во-вторых, множество кустарников и просто какой-то нереально толстый слой перегноя и прелой листвы, словно деревья тут по нескольку раз в год обзаводятся листвой. Или же — вырастает её гораздо больше, чем положено. Серо-буро-зелёно-коричневый ковёр, изрядно напитанный водой, сильно пружинил и пошло хлюпал и чавкал под ногами, значительно снижая скорость крейсерского хода.
     Харизме поначалу и вовсе приходилось несладко: грива у неё шикарная, почти до колен достаёт, так что сперва их путь сопровождало ойканье, аханье, шипение сквозь зубы и треск выламываемых веток, а то и цельных стволов. В конце-концов, Саше надоело слушать скулёж Глубинной, перемежаемый падением выкорчеванных с корнем деревьев, и канмусу, объявив короткий привал, взялась за модернизацию причёски Дочери Бездны.
     Результат получился вполне симпатичным, хоть и несколько непривычным для леса, а всё потому, что Черри никак не могла стоять спиной к канмусу хоть несколько секунд. Пришлось вспоминать, как во Владивостоке вместе с японками из конвоя готовились к награждению и последующему баллу в Дальневосточной академии гардемаринов. Нагато, принципиально не переносящая издевательства над своими волосами, в тот раз показала довольно бесхитростное, но весьма эффектное решение, а главный в нём плюс заключался именно в том, что ни зеркало, ни помощник не нужны.
     Суть же была проста: все волосы перекинуть вперёд, и под нижней челюстью начинать заплетать косу; по завершении процедуры всю эту красоту откинуть назад. Просто. Элегантно. Практично.
     Да и Харизма осталась более чем довольна.
     «Одежда» у Глубинной оказалась, к слову, весьма интересной: был полукомбинезон, словно бы сросшийся с верхом от платья, но, стоило только Деве Глубины задолбаться собирать голыми плечами торчащие сучки и капли смолы, а босыми ногами пересчитывать все коряги и острые упавшие ветки, как он пришёл в движение и заключил девушку в нечто, похожее не то на гидрокомбез, рассчитанный на работу в условиях экстремального холода, не то на непрозрачное боди полного профиля. Существенным довеском стали ботинки армейского вида на шнуровке и толстой подошве, и когтистые перчатки.
     Метаморфозы одеяния Глубинной пошли на благо всему маленькому отряду: скорость передвижения заметно возросла, а количество следов, оставляемых ими, наоборот, пошло на спад.
     Впрочем, разогнаться, как следует, они не успели — едва только вошли в темп, как лес самым подлейшим образом кончился. Прямо по курсу расстилалось зелёное поле, а у горизонта... Саша тряхнула головой, несколько раз глубоко вдохнула, насыщая кровь кислородом, но картинка никуда не делась.
     Там, впереди, возвышались каменные стены городища, через относительно равные промежутки усиленные башнями и иными нехитрыми изысками устаревшей фортификации. Можно было бы, конечно, списать странность города на культурное наследие... Но — ни одной вышки, ни одного столба с линиями электропередач, в воздухе нет характерных «ароматов» смога, и, в довесок ко всему, в сторону города и от него движутся вереницы упряжек. И ни малейшего намёка на присутствие автомобилей или поездов.
     Дева Флота повернулась к беззвучно вставшей за левым плечом Глубинной:
     — Фиговые у меня предчувствия, Черри.
     — Вр-р-раги? — чуть ли не промурчала Дева Бездны, явно готовая призвать своего демона.
     — Из врагов у нас, скорее всего, будут жуткая антисанитария, болезни, избыточно-радикальная религиозность в терминальной стадии и закостенелое сословное общество.
     — Не поняла... — нахмурила бровки беловолосая.
     — Да всё просто, Харизма. Судя по косвенным признакам, мы влипли в самое, что ни на есть, кондовое Средневековье...
     Как все нормальные разумные создания, знакомые с концепцией предварительной рекогносцировки, девушки почти до самого вечера просидели в густых придорожных кустах, оценивая как внешний вид аборигенов, так и их вооружение, манеры речи, говор, рисунок движений, поклажу, вьючную и ручную, и многое другое. И, будь воля Александры, просидели бы и ещё пару дней, да только Черри проголодалась настолько, что на громкое бурчание её желудка не оглядывались только возницы, везущие в фураже склянки, железо и прочий прилично шумящий материал.
     Из странностей Дева отметила более чем сносное понимание языка, как аудиальное, так и визуальное — закорючки на бортах некоторых телег и вышивки на элементах одежды части прохожих читались и воспринимались как нативные аббревиатуры и маркировка. Ещё в категорию непонятного относилась некоторая доля путешественников, вооружённых посохами. Именно вооружённых — мелкая моторика, положение тела, иные косвенные признаки однозначно указывали на то, что данные люди могут и, главное, умеют пользоваться своими корягами. Один вопрос: как именно?
     На дробящее оружие посохи, конечно, похожи, но вряд ли пигалица лет десяти сможет таким выворотнем орудовать, как добротной дубиной. В качестве боевого шеста или, тем более, копья, тоже не катит: и пропорции не те, и ударно-режуще-колющих элементов нет. Одним словом, непонятно всё.
     Саша ещё некоторое время разрывалась между желанием отсидеться хотя бы ещё один день за городом, и попытаться найти кров и еду. Но потом здравый смысл победил: это не родной мир, и вряд ли здесь существует система безналичных платежей. А значит, вся та более чем приличная сумма, накопившаяся на счетах канмусу за время службы, во-первых, тупо недоступна, в, во-вторых, всё равно бесполезна.
     — Черри, — обратилась она к Глубинной. — Мы подумали, и я решила, что сегодня в город не суёмся.
     — Но там едой пахнет! — чуть не прохныкала Дева Бездны.
     — Чтобы купить еду, нам нужны деньги. Или товар, на который можно её обменять. У тебя есть такой? Вот, и у меня нет. Значит, заночуем сегодня в лесу, да как-нибудь переборем голод, а завтра будем думать с новыми силами.
     — Не согласна, но не протестую, — покорно склонила голову Харизма и, встав на ноги и отряхнувшись, улыбнулась канмусу: — Веди, командир!
     О том, что по средневековым дорогам ходить довольно опасно, Саша понимала. Но вот о том, что и в лесу, расположенном фактически рядом с городом, где есть своя стража, гарнизон, а то и отряд самообороны, можно найти неприятности — об этом Дева Флота как-то не подумала.
     Чутьё обеих девушек вело их в сторону воды, чувства однозначно подсказывали, что из того источника можно пить, что, учитывая аномальную физиологию и метаболизм как Глубинной, так и самой канмусу, являлось фактором малозначимым, а потому достойным игнорирования — припрёт, и из лужи напьются, и из болота, а коли совсем жёстко будет — и морская вода, как родная колодезная, пойдёт.
     Впрочем, в этой вылазке девушки руководствовались логикой. По крайней мере, сама Кронштадт. Мысли её были просты, прямы и понятны: там, где есть чистая вода, есть и зверушки, идущие на водопой. А зверушки — это еда, лишь по какому-то недоразумению ещё не попавшая к ним на стол.
     В глазах Черри отчётливо читалось отсутствие всякой мыслительной деятельности, все чувства постепенно выдавливал голод. Саша не боялась, что Харизма накинется на неё с целью отведать мясца канмусу — такими гастрономическими изысками баловались только самые низкоранговые Глубинные, чей интеллект редко превосходил собачий. Остальное же племя Бездны предпочитало питаться металлами, нефтью, пластиком и прочим мусором, некогда активно ссыпаемым человечеством в Мировой океан. На дарованных харчах Девы Бездны разъедались очень быстро, расплачиваясь за это ускоренной эволюцией и появлением разума.
     Собственно говоря, Кронштадт догадывалась, что война с Глубинными подходит к концу: стычки в последние годы стали менее кровавыми, чудь белотелая при малейшей возможности избегала огневого контакта, а то и вовсе сопровождала конвои, отпугивая самых отмороженных оторв из числа «диких» и стаи примитивов. Архангельск, помнится, как-то вскользь упоминала, что, кажется, даже удалось выйти на контакт с Первой Химэ северных вод — вождём вождей, если по-русски, или — химэ над всеми химэ огромной территории...
     Из мыслей её выдернул гулкий, раскатистый рокот, в котором с трудом можно было опознать что-то, отдалённо похожее на громогласное «КВА-А-А», кое проревели в огроменную пустую бочку. Испуганно-удивлённый вскрик просто затерялся на фоне этих мощных акустических волн, сотрясающих воздух.
     — К бою! — рефлекторно выкрикнула Саша, призывая оружейную снасть.
     — Еда-а-а! — прорычала Харизма синхронно с канмусу и, роняя обильную слюну, устремилась вслед за Девой Флота.
     Они вывалились из кустов почти что поздно. Небольшая заболоченная низинка, через которую протекал ручеёк, едва позволяла развернуться огромной, не меньше трёх с половиной метров в холке, лягушатине. Из широченной пасти, задранной к небу, сиротливо торчали стройные ножки, обутые в полусапожки, а по сиреневой, ноздреватой шкуре жабозавра стекала медленными волнами неприятного вида слизь.
     Рептилия, сидящая к девушкам в профиль, скосила на них жёлтый глаз и сказала:
     — КВА-А-А!
     — Помх-мп-ги-тхе! — донеслось откуда-то из области раздувшегося горла лягухи. — Кхто-нибудьх!..
     Исполинская рептилия, окинув Дев Флота и Бездны равнодушным взглядом, подобралась, выгнула бугристую, покрытую крупными бородавками спину, и — прыгнула в сторону.
     Саша ещё только наводила башни ГК на удаляющуюся огромными прыжками спину лягушки, как мимо мелькнула чёрно-белая тень с горящими фанатичным оранжевым огнём глазами, громко, но невнятно кричащая:
     — Еда! Стой! Не смей убегать!
     Стоит ли говорить, что у лягушки, не то переевшей стероидов, не то зачатой в радиоактивном болоте, против голодной Дочери Глубины не было ни одного шанса?..
     Когда канмусу преодолела многочисленные засеки, оставленные будущим ужином и Глубинной, взгляду её открылась малоаппетитная картина: лягуха распласталась между мощными стволами деревьев, подставив небу раскрытую кровоточащую рану там, где раньше располагался её позвоночник. Мощные лапы ещё конвульсивно дёргались, загребая перегной вперемешку с корнями и землёй, из вскрытого нутра выползали через рваную дыру раздувающиеся, шипящие сизые внутренности рептилии. В небольшом отдалении, прислонившись спиной к толстому дереву, сидело нечто, уляпанное слизью и слюной; с широкополой намокшей шляпы скатывались крупные мутные капли, разорванная одежда зияла прорехами; трясущиеся крупной дрожью руки безуспешно пытались удержать и открыть хотя бы один пузырёк из тех, что высыпались из сумки.
     Пока канмусу разглядывала спасённое существо определённо гуманоидного типа, со стороны лягушачьего тела послышался треск и хруст, а через миг рядом нарисовалась перепачканная кровью и грязью мордочка Харизмы, активно работающей челюстями:
     — Фырое вкутна! Но пофле огфня вкутнее! Пофарим, пофалуста?
     В руках Дочь Бездны сжимала оторванную заднюю лапу жабозавра, бережно и жадно прижимая её к груди.
     — Пожарим, пожарим, — вздохнула Дева Флота, отозвав обвес и нащупав в кармане карго зажигалку. — Собирай пока сухие дрова для костра, а я нашего спасённого пока в чувство приведу.

4.

     Здоровый энтузиазм — это хорошо. Нездоровый — вариативно. И именно последним, судя по всему, руководствовалась Харизма, собирая топливо для костра. Не прошло и пары минут, что Саша потратила на осмотр огромной лягухи, а рядышком с тушей уже высилась приличная гора сухостоя.
     — Взвейтесь кострами, синие ночи... — пробормотала Дева Флота, прикинув, что запасённых дров вполне хватило бы не только на пионерский лагерный костёр, но и на полноценное сожжение если и не города, то хотя бы одного его квартала уж точно.
     Бросив взгляд на трясущееся в мокрой одежде спасённое существо, Александра пришла к выводу, что познакомиться можно и попозже, а вот подхватить воспаление лёгких недолго и прямо сейчас, так что приоритет у огня выше. Сказано — сделано. Вычистив метровый пятак от дёрна, обложила его камнями, довольно щедро рассыпанными по дну данного микроболотца, и в его центре построила зиккурат из тонких сухих веточек, коры и трав, обложив поверху более массивными фрагментами деревьев.
     Спустя ещё минуту над камнями заплясали оранжево-красные язычки пламени, а от самого кострища повеяло сухим теплом.
     Спасённого долго уговаривать не пришлось — едва услышав весёлый треск прогорающих веточек, тот встрепенулся, кивнул на приглашающий жест, и почти мгновенно переместился от дерева к костру, жадно протягивая руки к огню и зябко растирая себя ими же.
     Шляпу свою странную всё же снял, и тут Саша крепко задумалась: а какого же пола оно, это спасённое?
     Стильные полусапожки, широкие шорты-галифе (Кронштадт никак не могла вспомнить, как же называется такой вид одежды, похожий на натянутый снизу свитер), открывающие гладкие, безволосые ноги, короткая жилетка с рукавами, куча фенечек, оплетающих худые, тонкие запястья, узкие кисти с изящными длинными пальцами, упакованные в легкомысленно-розовые перчатки-митенки — всё это указывало на женский пол. С другой стороны, существо не имело груди, могло похвастаться едва проступающими кубиками пресса и общей пропорцией грудь-талия-бёдра в пределах 60х60х60; довольно густые чёрные брови и стрижка под обросшего ёжика — это, скорее, указывало на мужескость спасённого.
     — Благодарю за спасение, — поклонилось создание. — Меня зовут Арикасэ, я травник-целитель из Гильдии авантюристов Акселя.
     Мда. И по имени не определить, мальчик оно или девочка... И по голосу непонятно... Одно слово — андрогин[1].
     — Меня зовут Саша, вон ту чудь вечно голодную — Черри, и мы идём в город.
     — Можно пойти с вами? — спросило существо, распахнув огромные светло-карие глаза. — Только мне ещё пару трав найти надо... Вы ведь тоже из авантюристов?
     Кронштадт качнула головой, косясь на нетерпеливо приплясывающую около костра Глубинную:
     — Мы впервые в этих землях, и в гильдиях не состоим. Расскажешь?
     — А чего рассказывать-то? — зевнуло разомлевшее от тепла спасённое. — В каждом городе есть гильдии: авантюристов, магов, купцов, каменщиков, фонарщиков, управленцев и так далее. Если хочется приключений, денег и друзей — тебе прямой путь в гильдию. Делаешь первоначальный взнос, получаешь ранг и работаешь над его повышением; поначалу дают незначительные квесты, но, чем выше уровень, тем квесты сложнее, денежнее, а твоя слава и известность просто устремляются в небеса, — Арикасэ поёрзало, подсело поближе к костру — так, что почти сразу же от его одежды повалил пар. — Простому крестьянину такое не светит...
     — Но, если ты состоишь в гильдии, то почему тут в одиночку ходишь?
     Арикасэ смутилось:
     — Моя команда отравилась ужином... Я тут ни при чём! — тут же вскинуло оно руки. — Сказано ведь было: мясо лесного угря надо варить не меньше, чем два часа. А они даже час не вытерпели...
     Саша только качнула головой — технику безопасности друзья Арикасэ явно не любили соблюдать, тем самым внося себя в списки претендентов на премию Дарвина, коли таковая существует в этом мире.
     — Ну а я вот травы на отвар собираю. Денег на жреческое исцеление нет, а все мои запасы укрепляющих от непроизвольного слабления выпил ещё на прошлой неделе Грумм, говорит, никогда такой крепкой огуречной браги не пил... А ведь это не брага! Это два литра лучшего лекарства на основе чистейшего алхимического спирта! Им можно было целый город от слабления вылечить!..
     Деве Флота показалось, что сейчас Арикасэ расплачется, но — обошлось.
     — Вот теперь травы ищу, благо, тут их много растёт.
     Харизма в это время предпочитала не страдать фигнёй и всякими допросами-расспросами, и просто и бесхитростно делала из лягушачьих лап шашлык. Делала, как умела. А умела... Так себе, если честно. Зато — старательно и всё с тем же нездоровым энтузиазмом. Раздраконила какое-то дерево, отличающееся довольно прямыми ветками, наломала из него шампуры и, нарвав голыми руками мяса, нанизала всё это дело и водрузила над огнём, алчно поглядывая на капающий жирок и громко сглатывая непрерывной волной набегающую слюну.
     Саша наблюдала и за Глубинной, и за спасённым, и поддерживала огонь — ничего сложного, в самом-то деле, если не сосредотачиваться на чём-то исключительно одном, — а потому первой заметила, что чем суше становилась одежда Арикасэ, тем более деревянной на вид она становилась. Видимо, слюна жабозавра имела некий цементирующий эффект.
     — Тебе бы вещи постирать не помешало, а то скоро сломаются или двигаться не дадут, — сказала она Арикасэ и, для подтверждения своего соображения, даже осторожно потыкала торчащий воротник жилетки. Сухо хрупнуло, а там, где соприкоснулись ноготь Саши и ткань, образовалась сквозная дырка.
     — Ой, и правда... — Арикасэ залилось краской.
     — Стесняешься нас, что ли?
     — Ну-у... — уклончиво ответило существо. — Не то, чтобы стесняюсь... Но несколько неуютно...
     — Пф-ф-ф, — фыркнула Александра. — Чего у тебя такого есть, чего мы не видели? Да и, если так неловко себя чувствуешь, можем отвернуться.
     — Б-благодарю, — кивнуло Арикасэ и тихонько, не отсвечивая, убралось за ближайший широкий ствол.
     «Дела-а-а», — подумала канмусу, ощущая тонкий аромат жарящегося мяса.
     Через пару минут послышалось жульканье мокрой тканью и плеск воды, а ещё через четверть часа, когда Саша посчитала, что мясо почти уже готово и его скоро можно будет снимать, целитель и сам вышел к костру, крепко прижимая к груди выстиранную одежду. Та, видимо, была с определённым расчётом размещена в руках — таким образом, что прикрывался весь торс, не давая ни малейшего шанса определить пол спасённого.
     — Арикасэ, извини, конечно, за бестактный вопрос... Но ты — мальчик или девочка?
     — Д... Мальчик! — как-то излишне быстро ответило непонятное создание. И феерично споткнулось о собственную сумку.
     Взмах руками, одежда красиво разлетается в стороны, тело падает — ладно хоть мимо костра...
     Выдохнув, Александра бережно протёрла тряпочкой всё же уцелевший шаблон. Есть у Арикасэ грудь — мелкая, правда, только-только обозначившаяся, и нет, как сказала Харизма, «хвоста спереди». Обычная девчонка-подросток, по какой-то прихоти не то прикидывающаяся парнем, не то просто представительница местной неформальной молодёжи.
     Саша повернула голову к пунцовому лицу Арикасэ и нарочито холодным тоном поинтересовалась:
     — Ну и зачем было лгать?
     Причины, как оказалось, были.
     Во-первых, хотя оголтелого патриархального строя здесь не наблюдалось, а государством и вовсе правила дочка свалившего на войну короля, женщин старались беречь и на роль мяса не пускать, то есть — никакой актуальной, ведущей активные боевые действия армии им не грозило. Были, конечно, отдельные дарования, что дослужились до немаленьких постов, но в целом тенденция сохранялась прежняя: не место женщинам массово на войне. Партизанить, например, можно, а официально под знамёна... Аборигены бы смогли это понять лишь в том случае, если бы битва шла натурально «за живот», и проигравшим светил бы, в лучшем случае, тотальный геноцид.
     Во-вторых, что было логичным продолжением первого, стаж в гильдиях, ведущих активные боестолкновения, пусть и менее масштабные, хорошо оценивался армейцами и шёл значительным бонусом к службе в целом и назначению звания в частности.
     В-третьих, Арикасэ отнюдь не жаждала службы в тылу, кадрах или лазарете, куда, без сомнения, её и определили бы, учитывая её профессию и навыки. Поэтому она прибегла к старому избитому трюку: прикинуться мальчиком. То, что это временно, и рано или поздно, но отсутствие растительности на лице, отказ в совместных походах в купальни или на берег реки, да грудь, что рано или поздно, но обозначит себя в полный рост, — девушку не волновало. Она ещё не умела мыслить столь длительными во времени категориями.
     Четвёртая причина, названная столь легкомысленным тоном, что Саше сразу стало понятно, что она и есть основная, заключалась в местном извращенце, коего уже больше года пытались отловить и предать торжественному публичному распинываю в оба полужопия до потери пространственной ориентации. Сей анонимный индивид развлекался тем, что крал у девушек трусики — и возвращал их обратно лишь за немаленький гешефт, равный, как правило, той сумме, что можно заработать, не тратя на пищу, жильё, одежду и иные услуги, за две с половиной-четыре недели. Ну а если жертва не имела денег, как та же Арикасэ, то её бельишко имело все шансы осесть в карманах местных тихих извратов в лучшем случае, и, в худшем, оказаться на флагштоке городской ратуши. С припиской, подробно описывающей приметы владелицы и места, где её можно найти.
     На несколько секунд Александре даже захотелось снять своё нижнее бельё и перепрятать куда-нибудь в более надёжное место — всё же вещи удобные и очень привычные, а чем тут, при местном, определённо низком уровне технологий, можно их заменить — ей и думать не хотелось.
     С другой стороны, с ней — её сила Девы Флота. И верные феечки. И их острые зубочистки, способные пробить даже такой прекрасно бронированный объект, как безупречная корма Глубинной.
     Взвесив все за и против, канмусу решила не торопить события и от белья не избавляться.
     Одарив временно Арикасэ толстовкой, та оставила её старшей по мясу, а сама отозвала Черри в сторонку:
     — У тебя тут какие цели, Харизма?
     — Покушать, — не задумываясь, ответила Дочь Бездны.
     — А кроме покушать? Чего-нибудь хочешь? Или куда-нибудь?
     — Спать, — широко зевнула беловолосая. — Вроде всё.
     Саша, с ощутимым хлопком воздуха приложив руку ко лбу, только сокрушённо покачала головой:
     — И других целей нет?
     — Ага, — радостно и совершенно беззаботно улыбнулась Глубинная, жадно вдыхая аромат уже почти готового мяса.
     Громко вздохнув, Дева Флота задрала голову вверх, просто затем, чтобы убрать раздражитель с глаз долой. Вверху, проглядывая сквозь переплетение ветвей и разрывы раскидистых крон, спокойно и неподвижно застыло чистое небо. Необычайно высокое и пронзительно голубое — такое, что очень быстро становится фиолетовым, а после и вовсе прорастает звёздами...
     — Раз тебе без разницы, что и как, то действовать будем так, как я скажу. Обратного пути у нас нет, вдвоём мы, конечно, дров наломать сумеем, но надолго ли?.. Так что с местным обществом придётся как-то уживаться, и лучше будет, если мы не в одиночку начнём встраиваться, а имея за спиной поддержку гильдии.
     — Согласная я, — кивнула Черри, неотрывно и ревностно следя за тем, как Арикасэ поворачивает деревянные шампуры.
     — Что, так просто?..
     — У тебя голова большая, как у Айсберг-химэ, и аура почти такая же, значит, и править тебе, — спокойно ответила Глубинная, пожимая плечами, словно каждый день решается её судьба на ближайшие если и не годы, то месяцы или недели.
     Поняв, что это если и излечимо, то в исключительно долгой перспективе, Кронштадт устало махнула рукой:
     — Фиг с тобой, золотая рыбка, попробуем присоединиться к гильдии.
     — Мясо готово! — звонко отозвалась словно бы только этих слов и ждавшая Арикасэ.
     Харизму звать дважды не пришлось: услышав сакраментальное канмусовское «Вилки к бою!», тут же рванула набивать желудок.
     Пока Глубинная, давясь и обжигаясь огромными кусками мяса, морила червячка, Саша неторопливо подошла к костру и присела рядом с травницей:
     — А с этих кракозябр толк-то есть какой, кроме мяса?
     — Есть, — с удовольствием кивнула девчонка. — В Гильдии авантюристов принимают мясо или, если такового в результате охоты не осталось, то языки или иные штучные характерные органы или кости. Алхимики, целители и маги в оборот пускают абсолютно всё, что есть в жабе, но они и сами неплохо справляются.
     Саша отчётливо услышала внутри своей головы звук сумматора механических счёт.
     — И сколько за одну жабу, говоришь, платят?..
     К городским воротам они выбрались сильно заполночь.
     Сытые, пропахшие ароматами жареного мяса и дыма, с волокушами, забитыми жабьим мясом и запчастями. Если Саша всё правильно подсчитала, вырученных денег хватит на первоначальный взнос в любую из гильдий, а также на съём какой-нибудь каморки на троих в таверне — Арикасэ ночевала на конюшне, как и большинство безденежных приключенцев, а через ночные охранные чары домика её команды ей ни за что не пробраться — амулет входного ключа она потеряла ещё в тот момент, когда пыталась убежать от первой жабы.
     Дева Флота довольно жмурилась, всем видом показывая, что она тут своя и ни разу не пришелец из другого мира, Харизме же и вовсе актёрские способности были ни к чему: избавившись от постоянного ментального давления Голоса Глубин, Дочь Бездны просто лучилась позитивом, детским любопытством и интересом ко всему миру разом.
     И только Арикасэ выглядела сонной и уставшей, несмотря на выпитую пару склянок какого-то тонизирующего отвара. Её понять было можно — стоило Саше прикинуть стоимость одной жабы, примерные цены на пропитание и жильё, как выводы оказались слегка печальны: жаб надо было завалить очень много. Поэтому целительница в добровольно-принудительном порядке была назначена героем, в чьи обязанности входило привлечь внимание ближайшей стаи исполинов и бежать до тех пор, пока те не окажутся зажаты с двух сторон её странными новыми подругами.
     Арикасэ, несмотря на избранную при вступлении в гильдию тактику маскировки под довольно лихого отрока-оторвы, на самом деле была весьма скромна и, что совсем уж неожиданно для крестьянской дочки, ещё и неплохо воспитана. А потому ей просто не пришло в голову поинтересоваться, какие классы у Саши и Черри. Если беловолосая больше походила на высокоуровнего разбойника или рейнджера, то её старшая подруга была вообще непонятно чем. Мощные удары голыми кулаками буквально дробили кости рептилий-людоедов, а их ответные удары словно бы и вовсе игнорировались девушкой. Это явно уровень могущественного паладина или рыцаря-жреца, но — божественную силу та не призывала и, в отличие от берсеркеров, с пеной на губах не крошила в бесформенное мясо всё, что движется и дышит, без разбору, своё ли оно, мирное, или чужое и злобное.
     Уже после многочисленных забегов она всё же решилась спросить... но позорнейшим образом уснула, пока вырезала последний язык, и очнулась уже на плече Саши, напару с Черри тянущей волокуши с жабятиной.
     Через некоторое время девушки, следуя указкам травницы, вышли к довольно внушительному и добротному зданию.
     — Вот, — сквозь наползающую сонливость улыбнулась Арикасэ. — Это моя гильдия. Гильдия авантюристов города Акселя.
     И, сладко зевнув, девчонка тихо и медленно сложилась — почувствовав ауру ставшего родным заведения, она окончательно расслабилась и уснула.
     Дева Флота и Дочь Бездны переглянулись и синхронно пожали плечами. После чего Арикасэ вновь расположилась на отнюдь не широком плечике Саши попой вперёд и вверх, а пришелицы, подхватив свою ношу, прямым ходом двинулись прямо к главному входу. Судя по свету из окон, мелькающим теням и громкому смеху, в этот поздний час в гильдии никто не спал.
     Замерев на миг перед тяжёлыми створками, Саша вновь встретилась взглядом с беспечной Глубинной и, глубоко вздохнув, смело толкнула дверь от себя, окончательно уже понимая, что это не сон и не иллюзия, не морок или фантом, а реальный, пускай и бесконечно странный новый мир.

Примечание к части

     Мало ли, вдруг кто не в курсе? =) [1] https://youtu.be/Rj9WqvGl2tk
>

5.

     Саша шла нога в ногу с Харизмой, натянув на лицо выражение крайней степени усталости и полного пофигизма. Девушки шли в абсолютной тишине, шаги их были беззвучны, но вот волокуши скребли обломками веток довольно громко. Гильдийцы же молча провожали взглядом припозднившихся гостей.
     Кронштадт чувствовала лёгкое смятение, но виду старалась не подавать. Ну, мясо тащат — бывает. Ну, хрупкие внешне девушки — тоже бывает. Ну, на плече дополнительный груз, да одежда странно по местным меркам выглядит — так и мир большой, земель и диковинок много. И то, что дверь открывалась, вообще-то, наружу... Что с того? Зато теперь её вообще нет, не надо напрягаться, двигая тяжёлые створки... Да и, в конце-концов, не придавило же никого рухнувшими дверьми, и косяк целый. И вообще — на нормальные навесы денег хватило, а на гвозди, значит, только из китайского картонного железа осталось?
     Убедив себя таким образом, что всё вполне в порядке, Александра уверенно задала курс к стойке регистрации, из окна которой на них взирали неприлично огроменные глаза, принадлежащие миловидной блондинке. Причёска, цвет глаз, одежда и весьма впечатляющий объём высокой груди, туго натягивающей ткань рубашки, однозначно указывали, что эта девушка — та самая Луна, хозяйка гильдии, как её описывала Арикасэ.
     — Доброй ночи, уважаемая Луна, — кивнула Кронштадт хозяйке, параллельно со словами сгружая травницу с плеча. — Арикасэ немного утомился... Вон сколько лягушатины набил, настоящий герой!
     — Д-доброй! — засуетилась блондинка. Она высунулась из окна, сделала ближайшей официантке какой-то замысловатый жест пальцами одной руки, и вернулась обратно. — Неужели Арикасэ «Котёл с несварением» Юужико решил сменить класс?
     Целительница, естественно, ничего не ответила, ибо спала крепко и глубоко. Но недолго. Та же самая официантка — невысокая, юркая, быстроглазая — словно из воздуха возникла перед ними, держа в руках широкую кружку. От тёмной жидкости валил густой пар, и, стоило ему только коснуться ноздрей девчонки, та зашевелилась, сцапала сосуд и, не открывая глаз, жадно присосалась к напитку.
     — Добавки-и-и, — хриплым низким голосом выдала Арикасэ и только после этого соизволила размежить веки. — Здравствуйте, гильдмастер!
     Девчонка быстро осмотрелась, пулей метнулась к доске, густо залепленной сотнями всевозможных листовок и, сорвав парочку, вернулась назад, припечатав бумажки пятернёй к стойке:
     — Вот, задания выполнены. Оплата?
     Пребывающая в лёгкой прострации Луна кивнула и, посмотрев на что-то, укрытое перегородкой, выложила три визуально очень увесистых мешочка на стойку:
     — Задание первое — заготовить мясо пятнадцати исполинских жаб, тридцать тысяч эрис. Дополнительно по две тысячи за каждую сверх нормы. Итого — сорок две тысячи. Надбавка за доставку — восемь тысяч. Задание второе — жабья печень, четыре штуки, есть, жабье сердце, восемь штук, есть, жабьи глаза, шесть штук, есть, цена — двадцать тысяч эрис. Надбавка за доставку и сохранность ингредиентов — десять тысяч. Итого — тридцать тысяч. Общая сумма — восемьдесят тысяч эрис, — изящный пальчик ткнулся поочерёдно в мешочки: — Двадцать пять, двадцать пять, тридцать.
     Слушавшая нехитрые посчёты Саша приятно удивилась: по её прикидкам, им следовало бы рассчитывать, в лучшем случае, на полтора десятка.
     Арикасэ, запомнившая уговор, пододвинула к себе мешочек на двадцать пять тысяч, а оставшиеся два сдвинула в сторону канмусу и застывшей в лёгкой дрёме Глубинной.
     — Нет, — качнула головой Александра.
     — Но ведь договорились... — разочарованно протянула травница.
     Дева Флота мягко улыбнулась:
     — Ты храбрый хрупкий боец, Арикасэ, поэтому награда заслуженно твоя, — и вернула девчонке второй мешочек с двадцатью пятью тысячами.
     — Да, — кивнула, подтверждая слова Девы Флота, Черри, и вновь вернулась к увлекательнейшему занятию — разглядыванию зала, гильдийцев, мебели... Ведь тут много всякого такого интересного, что она видела только в стопках скреплённых рисунков.
     — Я... Я... — от избытка чувств Арикасэ буквально сложилась пополам в поклоне.
     — Уважаемая Луна, — Саша повернулась к превратившейся в памятник любопытству владелице гильдии. — Не подскажете, где здесь можно найти приличный ночлег?
     — Конечно. Из гильдии направо и прямо, через два квартала будет весьма недорогой и очень приличный трактир.
     — Арикасэ, ты с нами?
     — Да я уж как-нибудь на конюшне... — замялась девчонка.
     — Ничего не знаем, пойдёшь с нами, — отрицательно качнула головой Кронштадт. — Приятно было познакомиться, Луна, — улыбнулась она гильдмастеру. — Ещё увидимся.
     — До встречи! — Луна ещё не успела договорить, а странная кампания уже покинула здание.
     Перегнувшись через стойку, гильдмастер посмотрела на оставленные девушками волокуши и озадаченно почесала в затылке:
     — И куда я сейчас эту гору мяса дену?..
     Никогда и ничего не происходит идеально, в этом Саша убедилась ещё в прошлой жизни, ну а в этой — лишь получила подтверждение своим мыслям. Трактир оказался практически забит под завязку, единственный номер, оставшийся незанятым, мог похвастаться разве что совершенно конским ценником и всего двумя кроватями. Из хорошего — только свежее бельё, отсутствие живности в матрасах и отдельная уборная. Остальным поселенцам удобства были доступны либо в конце коридора, либо и вовсе на улице.
     И стоило это безобразие целых пять тысяч эрис.
     Будь Кронштадт более меркантильной, она уже давно бы обглодала ногти до мяса и лишилась значительной части волос... Но жизнь на базе диктует свои условия и задаёт свои привычки, и толщина кошелька и количество нулей на счетах на них слабо влияют. Или не влияют вообще.
     А в целом — жильё вполне уютное, не идущее ни в какое сравнение с той землянкой, в которой она коротала свои первые полгода сознательной жизни.
     Арикасэ, оценив расклад, молча бросила вещи на пол, улеглась на них и тут же вырубилась, повергнув в состояние, близкое к шоковому, обеих Дев.
     — Ты что-нибудь понимаешь? — поинтересовалась Саша у Черри.
     — Не-а, — просто ответила Глубинная, прикипев взглядом к одной из свободных кроватей.
     — Значит, так. Нечего ребёнка на полу держать, пусть на кровати спит.
     — А кто из нас на полу?
     — Никто, — ответила Кронштадт. — Если кое-кто не пинается во сне и одеяло на себя не перетягивает, то — никто.
     — А так, разве, можно было?
     — Нужно! — коротко отрезала Саша и слегка порозовела, вспомнив, какой разнос учинили аватаре линкора «Марат» за пропаганду идей социализма и превосходства Северного флота альтернативными путями отдельно взятой представительнице Кригсмарине.
     Сказано — сделано. Арикасэ переложили на кровать, стянув с неё шорты и перчатки, и укрыли толстым одеялом, а сами, погасив свет, без излишней возни заняли вторую: это габаритному мужику было бы сложно уместиться с девушкой на сём ложе, а вот двум красавицам, не могущим похвастаться гренадёрским телосложением, места хватило с избытком.
     — Ночи, — пожелала Саша, отвернувшись к стенке.
     — Ага, ночи, — ответила Харизма, прижимаясь горячей спиной к спине канмусу.
     А потом к Саше пришла память...
     Стремительные горбы тяжёлых волн, ледяные солёные брызги в лицо, полное решимости лицо Гангут, очень злой ввиду того, что любимую трубку погасило близким подрывом вражеской торпеды.
     Звонкий злой смех, тонкая, гибкая фигурка, скользящая по вспененному хребту очередной волны, и руки, воздетые к небу, и ставший за долгие бои почти родным голос:
     — Не сметь стрелять по Кроштадту! Смахнёмся, суки?!
     И огромная дикая стая, настолько плотная и многочисленная, что среди лоснящихся спин практически не видно воды. Примитивов много, нереально много, и на отдалении черноволосая Химэ с горящими безумной синевой глазами.
     А память накатывает волнами на берег, оставляет на берегу сознания свои куски.
     ...Первый выход в море, залп полным весом по юркой наблюдательнице — огня хватает с избытком, так, что от не успевшей уйти на глубину беловолосой остаётся только лужа тёмной крови на воде, да клок опалённых волос...
     ...Охрана конвоя, и беловолосая фигурка, выметающаяся в фонтане брызг из морских пучин, и разведённые в стороны четыре руки демона в довесок к двум собственным, и усмешка на безупречно красивом, фарфорово-белом лице:
     — Ну что, смахнёмся?!..
     ...Тяжёлая поступь итальянок, первой линией прикрывающей эвакуационные транспортники. Крик Аквиллы, подымающий память тысячелетий, словно призрачные легионы и фаланги печатают шаг по беспокойной воде, и полощут на ветру полотнища:
     — Бар-р-ра!
     И матерящаяся Принц Ойген, крутящаяся подобно юле, окутанная пороховой гарью, крепко сжимающая кортик как знак неоконченного ещё боя...
     И давление ментального фона, сопровождающего Глубинных, и замершая Аквилла, настороженно смотрящая поверх щита на неподвижную стаю Бездны.
     И разминающая кулаки белянка, задорно скалящая зубы:
     — Ну что, смахнёмся?!..
     ...Сжимающееся кольцо Детей Глубины, и их только двое на плаву, и полминуты назад искалеченная Архангельск, зажимающая ладонью разодранное горло Мурманска, вместе с ней, обессилев, ушла под воду. И сбивчивое дыхание Кузи, и обречённость во взгляде — подмога не успеет, отступать некуда. И пустые БК, и нет возможности перепризвать снасти, восстановить заполненность погребов, реанимировать отдавших свои жизни на боевом посту фей.
     И за миг до того, как Кузя подрывает собственный реактор, стая замирает, подавленная весёлым смехом:
     — Ну что, смахнёмся?!..
     События, лица, голоса сменяют друг друга, непрерывной чередой поднимаются из тёмных глубин памяти, выстраивают заново мозаику бытия, разрушенную последней смертью, но в каждом из них есть она — и её персональная беловолосая заноза в заднице. И меняется только одно: отношение к Глубинной. От глухой ненависти в самом начале до едва ли не дружеской симпатии в конце, от яростных схваток один на один до почти что олимпийского уровня соревновательности. Всегда, где бы ни была Саша, эта оранжевоглазая Дева Бездны всегда находилась рядом.
     И в последнюю смерть — сил ведь было достаточно, чтобы одолеть диких, — и совсем неожиданно пришедшая на помощь Харизма. А вместе с ней и другие Дочери Глубины...
     Что же за оружие использовали люди, что тряхнуло всю планету? Термояд или водородную бомбу? Вряд ли. Шарик только один, а человечество только-только думает, как бы шагнуть по Луне, и потому деваться им некуда. Скорее всего, что-то узкоспециализированное, навроде «святой бомбы» из древней игрушки, что-то, заточенное на уничтожение Глубинных и Дев Флота, как неявно, но крепко взаимосвязанных. Снаряд святого тотального экзорцизма или ещё что-нибудь...
     Ведь Дух Корабля и сочетанный Дух Экипажа — это всё равно духи. По классификации церковников — нечисть, давно и надёжно вписанная в реестр врагов человеческих.
     ...И вновь воспоминания о последнем бое.
     И искорёженные тела низкоуровневых особей, и рассыпающаяся прахом дикая Химэ, и волны яростного, незримого света, пронизывающие с одинаковой лёгкостью и воды, и твердь, и воздух, и Дев Флота и Дочерей Бездны...
     И хрипящая Харизма, спиной закрывающая от неведомого излучения бьющуюся в судорогах Кронштадт...
     И пустота там, где всегда сияли Маяки Духа и где клубилась Тьма Гнёзд...
     И холодные алтари, безжизненные, пустые...
     И навсегда закрытые приёмники саркофагов Машин Возвращения...
     ...Саша чувствовала, знала — захотели бы Девы, и смогли бы вернуться. С болью и надёжно забытыми сложностями, но — смогли бы. Без Машин Возвращения, без Маяков Духа, как тогда, когда в материальном мире впервые соприкоснулись душа девочки и Дух Корабля...
     Но не было тяги, но было понимание: они уже никому не нужны.
     Значит, бой окончен.
     Значит, хвосты подчищены.
     Значит, и возвращаться смысла нет.
     Глубоко вздохнув, Саша открыла глаза.
     Ночь за окном, только под неверным светом лампадки на столе собрались феечки и играют в карты, используя вместо стола толстую линзу часов Александры. Плотно к ней прижавшись, обняв поперёк живота, спит Харизма — странная Глубинная, защищавшая её до последнего, вечный соперник, верный друг.
     И от ощущения её тёплого дыхания в плечо на душе так хорошо и легко, что всё прошлое кажется обыкновенным кошмарным сном.
     Словно почувствовав настроение Кронштадта, Черри заулыбалась, ткнулась носом в плечо Девы, и довольно засопела.
     Глубинная. Рядом. Даже руку протягивать не надо, и без того всем телом ощущает её тепло, мягкость кожи и жар дыхания. Глубинная. Враг. Противник. Защитник. Друг.
     Единственный осколок, оставшийся от прошлого мира.
     Глубинная. Обратная сторона монеты. Дева Флота наоборот.
     От нахлынувшей волны новых и непривычных чувств Саше хотелось разрыдаться, призвать снасть, разнести вокруг всё и пустить себе в лоб торпеду, прибить Глубинную, обнять её и не отпускать, выкурить прямо в постели пачку сигарет, одну за одной, стряхивая пепел в ночной горшок, напиться вусмерть, нарваться на драку, найти покой в объятиях...
     Тихонько всхлипнув, Дева Флота повернулась лицом к Черри и, чуть помедлив, осторожно, чтобы не разбудить, поправила сползшее с её плеч одеяло. Обняла, тихо прижалась — и уснула крепким, наконец-то спокойным сном.

6.

     У Саши дёргался глаз.
     Нервный тик был довольно силён, но, хотя бы, не на оба глаза.
     Причина же была проста: полнейшая абсурдность происходящего.
     Ну а как ещё можно воспринимать совершенно непонятную механику работы так называемой «гильдийской карты авантюриста», систему считывания и распределения характеристик, а так же откровенно игровую схему повышения уровня?
     А начиналось всё просто и легко. Выспавшись, перекусили в том же трактире, да отправились в гильдию. Луна ещё при ночном визите произвела впечатление человека адекватного и неравнодушного к подопечным, чем очень живо напомнила Александре ещё совсем молодого Стратега, только-только принявшего в подчинение Пятое оперативное соединение СФ ОФ. Жизнь в постоянном цейтноте, регулярные встречи павших в бою Дев Флота в Алтарных залах, неспособность воспринимать их как просто продвинутое оружие, и чрезвычайно развитая эмпатия очень быстро состарили командира, выкрасили волосы в седину, проложили долговечные морщины по лбу и у глаз, но так и не отучили улыбаться и радоваться каждому успеху подчинённых...
     В общем, Деве хватило одной только такой косвенной схожести, чтобы понять — вряд ли где-то найдётся второй такой вариант Стратега, а потому и думать нечего: делать взнос и вступать в гильдию. Что канмусу и совершила, попутно одобрительно кивнув реализации очевидной идеи: выбитые ею вчера двери повесили на салунный манер, и теперь они с лёгкостью открывались в обе стороны.
     — Добро пожаловать в Гильдию авантюристов, — мило улыбнулась Луна, приняв взносы и сопроводив задумчивым взглядом убежавшую к алхимикам Арикасэ — девчонка хотела как можно быстрее доварить зелье и отнести, наконец-то, лекарство своей команде. — Осталась сущая формальность: получить карточки и определить ваши способности.
     — Без проблем, — вернула ответную улыбку Кронштадт. — Где и как?
     — Следуйте за мной.
     Небольшой закуток за окном регистрационной стойки, вход в который маскировался под обычную нишу. Внутри ничего особо необычного: массивный стол, табурет, да на столешнице какая-то конструкция, чьим базовым элементом являлась внушительная матовая сфера.
     Луна положила рядом с устройством чистую карточку и жестом пригласила присаживаться:
     — Всё, что нужно, это положить руки на считыватель и подождать некоторое время. После того, как сканирование будет завершено, артефакт заполнит актуальными данными карточку, и, основываясь на его показаниях, можно будет уже подобрать подходящий класс или профессию.
     — Черри, а ну положи каку назад! — шикнула Саша, заметив, как Глубинная втихаря скрутила со стены изрядно припылённый факельный держатель и теперь с выражением полнейшего блаженства на лице обнюхивала металлическую конструкцию, явно намереваясь ею откушать, дополнив своеобразным десертом недавний плотный завтрак.
     Скорчив расстроенную мордашку, Харизма, лизнув напоследок держатель, под недоумевающим взглядом Луны нехотя вставила его обратно в паз.
     Потерев ладони, Саша прикоснулась к устройству. Миг ничего не происходило, а потом внутри сферы начали загораться и хаотично бегать разноцветные огоньки. Через несколько секунд подобие стробоскопа таки соизволило успокоиться, а на окутавшейся зелёным сиянием чистой поверхности карточки сами собой стали появляться письмена, строчка за строчкой, словно это работал невидимый принтер.
     — Всё, карточка заполнена, — кивнула Луна и повернулась к Черри. Глубинная, почти что дотянувшаяся вновь до держателя, невинно улыбнулась и, дождавшись приглашающего жеста от Саши, проследовала к аппарату, где история повторилась вновь. Даже спецэффекты почти что не отличались.
     Взяв свою карточку в руки, Саша всмотрелась в стройные ряды символов, разнесённых по таблице. Адаптация понимания прошла быстро, буквально секунда, и бессмысленные, непонятные закорючки сложились во вполне удобочитаемый текст.
     Имя, возраст, пол, раса — это девушка и так знала, но вот то, каким образом эти данные оказались перенесены аппаратом на пластинку, и откуда они у него взялись, — вызывало у неё полнейшее недоумение.
     Далее шли параметры: выносливость, сила, ловкость, скорость, запас неведомой маны, интеллект, даже аморфная удача, и та занимала место в довольно внушительном списке. Слева же расположилась внутренняя таблица, озаглавленная как «Изученные навыки», её строчки могли похвастаться разве что девственной пустотой. Ещё имели место быть врождённые навыки, но, вскользь пробежав их взглядом, ничего нового Александра там не нашла, — ровно те же данные, пусть и иначе сформулированные, можно было найти в пассе.
     — Можно?.. — спросила Луна, протянув открытую ладонь к сашиной карточке.
     — Можно, — согласилась Кронштадт, передавая вещицу гильдмастеру.
     — И ещё раз — добро пожаловать в Гильдию, Александра, — склонила голову Луна и, вчитавшись далее, озадаченно подняла на канмусу глаза: — Впервые слышу о том, чтобы навык был врождённым... Да и о такой способности никогда не слышала — аватара тяжёлого крейсера... Что это, Александра?
     Дева Флота пожала плечами:
     — Можно просто — Саша. А тяжёлый крейсер — это тяжёлый крейсер. Хорошая броня, мощное оружие, приличная скорость и не самая последняя живучесть. Не линкор, конечно, но недалеко от них ушли.
     — Значит, вариация рыцаря, — явно исключительно для себя пояснила Луна. — Танки — это всегда хорошо, танки — это, как правило, залог выживаемости команды.
     Вернув карточку Саше, гильдмастер взяла пластинку, протянутую Глубинной.
     — Харизма... Красивое имя, авантюрист! Добро пожаловать в гильдию! — и, просмотрев показатели Черри, вновь впала в состояние заинтересованной отрешённости. — А разведкрейсер — это как?
     — Разведка, диверсии, шпионаж, по необходимости — поддержка в бою как на ближней, так и на дальней дистанции, — вместо Харизмы ответила Саша.
     — Понятно... С таким уровнем удачи, как у тебя, Черри, класс разбойника, рейнджера или ассасина — самое оно.
     Девушка, вернув пластинку, сложила руки под грудью:
     — Понимаю, что повторяюсь, но — я никогда ранее ни о чём подобном не слышала. Наверно, как и никто другой в королевстве. Вы ведь не местные?
     — С Севера, — на голубом глазу выдала Саша, впрочем, ни капли не солгав. Ну а уж к какому миру принадлежит Север — это уже дело десятое, не так ли?
     — У нас почти не бывает выходцев оттуда... И как там?
     — Холодно, — меланхолично отозвалась Саша. — Порой так холодно, что слюна замерзает в полёте. И постоянный ветер, и льды — много льдов, до самого горизонта и гораздо дальше. Неподготовленному там сложно выжить.
     Канмусу, не желая теребить память, выдавила улыбку:
     — Луна, расскажешь, какие цели ставит перед собой гильдия, чего нам стоит ждать, чего бояться, да и, в целом, с удовольствием бы послушали от столь приятного собеседника о том, как обстоят дела здесь, в Акселе, и королевстве.
     — Конечно, — обрадовалась Луна и, кивнув на выход, сделала приглашающий жест: — В обеденном зале сейчас немноголюдно, можем разместиться там, заодно и подкрепиться есть возможность, как раз булочки вот-вот подоспеют.
     Оказалось, что кухня гильдии снабжает авантюристов не только алкоголем и закусью, но и может похвастаться более чем приличным ассортиментом блюд, для удобства даже разделённым на блоки по времени приёма. Две кружки крепкого чая для Дев, кружка молока для Луны, и поднос с горкой ароматных, горячих булочек — вполне неплохая добавка к завтраку.
     Луна, хоть и создавала первичное впечатление несколько рассеянной, слегка неловкой, но приятной особы с ярко выраженным, как сказала бы Кузя, моэ-эффектом, на поверку вполне соответствовала занимаемой должности управленца. В данных не терялась, соображала быстро, на вопросы давала аргументированные, развёрнутые и максимально подробные ответы. А ещё её окутывала незримая аура комфорта и уюта.
     Саша, слушая гильдмастера, потихоньку выстраивала её психопортрет, постепенно приходя к выводу, что, на самом деле, второго дна у Луны нет, просто человек на редкость удачный получился. Кронштадт могла бы сходу назвать несколько человек из персонала базы и просто знакомых, кто воспринимался абсолютно по-свойски, легко и открыто, но — пальцев на конечностях хватило бы с изрядным запасом...
     — Ну и, само собой, главное бревно в глазу королевства — Король Демонов. Уже много лет из гильдий и простого народа выходят смельчаки, чтобы бросить ему вызов и одолеть его — но пока, увы, безуспешно, — попивая мелкими глотками молоко, рассказывала Луна. — Иногда приходят герои, получившие Легендарные Божественные вещи, но с ними... С ними, как правило, либо всё не просто, либо всё просто тухло...
     — Чего же так?
     — Силу свою не контролируют, с мнением и интересами окружающих не считаются, а после их похождений города, как правило, приходится серьёзно ремонтировать. Что самое грустное — до Владыки Демонов ни один из них ещё не добрался, да и вряд ли уже доберётся.
     Саша задумчиво отщипнула от булочки мякиш, размяла в тончайшую лепёшку и отправила в рот.
     — И много таких Избранных, с большой буквы, по королевству бродит?
     — Да хватает, — улыбнулась блондинка. — Аксель по праву называют городом новичков, здесь настоящие герои бывают лишь проездом, а вот в других областях... Там да, там — иногда и с избытком.
     Харизма всё это время старательно цедила явно пришедшийся по душе чай, да пыталась побороть жадность и желание заточить так вкусно пахнущую железом ложечку путём вдумчивого, неторопливого поедания горячей свежей сдобы, а потому и слушала вполуха, и в разговор не лезла — командира над собой она приняла, вот пусть командир и думает, и нечего себе голову всякой ерундой забивать.
     — У нас тоже иногда появляются, обрастают опытом, силами, и продолжают путь, — Луна грустно вздохнула. — И зачастую оканчивают его не там и не так, как предполагалось изначально.
     — Это как? — заинтересованно приподняла бровку Саша. — По пути пропадают?
     — Не сказала бы, — Луна заглянула в кружку, круговым движением кисти взболтала молоко, прикрыла глаза, словно раздумывая, а после извлекла из ямки между внушительных грудей флакончик, плеснула пару капель в жидкость и, повторно перемешав, ополовинила тару.
     — Зелье от контузий, — пояснила она, а её глаза как-то очень живо заблестели. — Вообще, конечно, «Капли Герми» — это, кхм, в первую очередь мощное противозачаточное, — по щекам гильдмастера разлился потрясающе милый румянец, — но, как выяснилось, и от контузий, как магической, так и физической природы, помогает едва ли не лучше, чем профильные лекарства.
     — Контузия? У тебя? — не поверила Саша.
     — Да в прошлом году приблудного генерала из свиты Короля тут попытались упокоить, результат — половина города в труху, Избранные довольны, у меня контузия и пара переломов — сложно их не получить, когда на тебя падает потолок, — Луна облокотилась о столешницу, доверительно шепнула: — Меня сейчас развезёт, минут на пару, буду сильно походить на изрядно набравшуюся гномьим здравуром, просто сделайте вид, что всё так и должно быть, ладно?
     — Конечно, — кивнула Александра, находясь в несколько рассеянном состоянии от понимания побочных эффектов местной медицины.
     — Хорошо, — улыбнулась гильдмастер. — Тогда продолжу. Вот, например, Кёя, обладатель Проклятого меча Грэм, Драконоубивец, красавчик, джентльмен и просто душка, поклоняющийся богине Акве. И в партии у него далеко не самые слабые девушки были, и по внешним данным — не каждой дано до таких красот добраться, а поди ж ты — вернулся с одного из заданий, увидел в местной приключенке якобы воплощение своей почитаемой богини... — Луна подпёрла щёку кулачком и, смахнув свободной рукой несуществующую слезинку, скорбным тоном продолжила: — А потом его словно подменили: компаньонок выгнал из дома, пил месяц, выбросил меч, а потом и вовсе скинул броню, облачился в рубище и ушёл в какой-то горный монастырь. Говорят, принял там постриг и целибат, и до конца жизни покидать стены отказывается. Или вот Казума...
     Тяжело вздохнув, Луна совершенно пьяным взглядом вперилась в глаза Саши:
     — Такой парень, такой! Молод, смел, безбашен в хорошем смысле слова, руки даже откуда надо растут, и грязной работы не бежит!.. А потом ему прострелили колено, если ты понимаешь о чём я, — гильдмастер поиграла бровями и попыталась, вероятно, выдавить пьяную пошленькую улыбку. Безуспешно, впрочем — милоты в ней было на порядок больше, чем двусмысленностей. — Прострелили ему колено. Трижды. Одновременно. Четвёртая стрела ушла мимо, но ему и этого хватило. Был молодой, потенциально Великий Герой, а теперь ему не до битв, не до повышения уровня, не до Короля Демонов — карапузов бы своих прокормить, да по счетам успеть расплатиться...
     Блондинка, зевнув, положила голову на стол, уютно уместив её на сгиб локтя:
     — Грустно у нас с Избранными, девочки, грустно.
     Едва договорив, Луна тут же уснула, а Кронштадт переглянулась с молчаливой Черри.
     — Поняла что-нибудь?
     Глубинная, осторожно потыкав гильдмастера в пухлую щёчку, кивнула:
     — Поняла.
     — И что же ты поняла?
     Харизма довольно зажмурилась:
     — Хочу такой же пузырёк!
     Саша только выдохнула. За последнее время она поняла, что слова дедушки Альберта можно было бы дополнить: «Безграничны две вещи — Вселенная и человеческая глупость, хотя насчёт первой я не уверен»; Александра бы добавила в список ещё и наивность и непосредственность Харизмы.
     Дева Флота отчаянно остро поняла, что с Глубинной ей ой как нелегко придётся...

7.

     Гильдмастер очнулась быстро, не прошло и минуты с момента её отключки. Сонно зевнула, поёжилась и, залпом допив молоко, смущённо посмотрела на стоящую рядом Сашу:
     — А ты чего это?..
     Саша неопределённо махнула рукой:
     — Хотела перенести куда-нибудь, где есть нормальное ложе. Ты сколько обычно спишь?
     Блондинка в задумчивости погладила мочку нежно-розового ушка:
     — Час, два, иногда больше, а что?
     Не говоря ни слова, Саша перехватила тонкую кисть гильдмастера, нашупала пульс, после оттянула веко девушки и, используя свет, отражённый ложкой, в качестве подручного фонарика, проверила реакцию зрачка на раздражители.
     — Коллега, — обратилась она к заинтересованно следящей за происходящим Харизме, — вы таки удивитесь, но пациент скорее жив, чем немножечко мёртв. Белок и склера чистые, капилляры в идеальном состоянии, пульс уверенный, в пределах нормы. И в самом деле — если человек хочет жить, все усилия медицины пропадают втуне.
     Луна хлопала глазами и беззвучно открывала рот, явно пытаясь что-то сказать.
     — Луна, при всём к тебе уважении — возьми в привычку спать хотя бы шесть-семь часов в сутки, а то ведь... — на многозначительной паузе оборвала речь Саша.
     — Что — «а то ведь»? — тут же клюнула на наживку гильдмастер.
     — Печаль, боль, преждевременные морщины, блёклые глаза, раздражительность, преждевременные морщины, целлюлит во всю задницу, ворчливость, резкие перепады настроения, депрессия, винишко с ведёрком мороженого, сорок котиков, преждевременные морщины, неважный вид, — перечислила Александра последствия наплевательского отношения ко сну и, как его дальнейшее развитие, эффекты, оказываемые на тело.
     Самой канмусу это не грозило — бывало, в походах и неделю без сна и пищи обходились, тело же, вмещающее в себя мистическим образом Дух Корабля, и вовсе не имело предрасположенности к таким дефектам, как избыточный вес, апельсиновая кожа, вторичная растительность, плохой запах изо рта или лопнувшие капилляры. Быть аватарой не так уж и плохо, а со временем можно смириться даже с такой неприятной вещью, как многократная смерть.
     Смерть...
     Саша вздрогнула, сообразив, что об этом так и не позаботилась.
     — Луна, скажи, а тут поблизости есть какой-нибудь заброшенный храм, святилище, капище, часовенка или ещё какое-нибудь место отправления неестественных религиозных надобностей?
     — Заброшенный? — заторможено переспросила гильдмастер, явно всё ещё переваривания сказанное Девой Флота.
     — Заброшенный, забытый, разрушенный, оставленный, ненужный, — перечислила несколько синонимов Саша. — Ну или просто какое-нибудь никому не нужное пустое место, где можно было бы соорудить свой алтарь?
     — Капище Виксена, — ответила Луна. — Ещё капище Неназываемых Проклятых Богов, старый храм богини Эрис — это если за чертой города. Там же где-то была часовенка, посвящённая богине Акве, но её оставили ввиду того, что каждый раз при грозах от строения оставались только дымящиеся оплавленные руины. В пределах города же... Не знаю, но вряд ли — цена земли здесь приличная, и пустырям существовать никто не позволит, если их место можно занять домом, торговой площадкой, магазином, таверной, баней или общественным отхожим местом.
     Александра в предвкушении потёрла ладошки:
     — А право собственности или аренды оформить где можно?
     — Да в городской ратуше, где же ещё? У градоначальника или в территориальной коллегии.
     — Черри, ты слышала? Одевайся во всё лучшее, мы идём к местной шишке! — оповестила канмусу Глубинную, уже примерившуюся к такой аппетитной и безхозной ложке. — Спасибо, Луна. И... — наклонившись к ушку блондинки, Саша прошептала: — Не забывай спать, мастер, морщины только и ждут твоего недосыпа.
     — Я не хочу морщин, — столь же тихо прошептала Луна и, кивнув, решительно встала. Судя по её твёрдой походке и сжатым до побеления костяшек кулачкам — девушка определённо решила не откладывать на потом совет, данный Девой Флота, и прямо сейчас отправиться на боковую до вечера. А то и до самого утра.
     — М-да... — протянула Кронштадт, разглядывая отнюдь не живописные развалины, бывшие некогда часовней, посвящённой Акве.
     — Зато бесплатно, — решила поддержать Сашу Черри.
     — Не бесплатно, а, цитирую, «в обмен на зачистку территории от монстров».
     — Мы не отдали ни одного из тех смешных металлических кругляшей, в которых здесь всё оценивают, — пожала плечами Харизма, — значит — бесплатно.
     Александра была приятно поражена — оказывается, у Глубинной есть зачатки здравого смысла и рационализма. А раз так, значит, ещё не всё потеряно и есть шансы воспитать из неё настоящего человека. Ну, или что-то около того...
     Монстры... Разве ж это монстры? Те же жабы в разы опаснее, а тут — всего лишь стая волков-некрофагов, да десяток змей размером не больше обычной отожравшейся анаконды. Первые, весьма организованной стаей решив напасть на двух безоружных девушек, очень скоро остались сначала без зубов, а потом и без жизни — такие хрупкие человечки, как оказалось, били страшно и сильно, один удар маленьким кулачком, и кости черепа просто превращаются в кашу. Самое сильное, почти физически ощутимое недоумение испытывал вожак стаи — матёрый волчара метров полутора в холке, с внушительными белоснежными клыками, на самых кончиках украшенных чёрно-зелёными пятнами, обрамляющими выводы ядовитых желёз. Впрочем, недолго недоумевал. Не родился ещё волк, способный прокусить кожу, чья прочность не уступает прочности оригинального корабля. Так что опали клыки вожака, как озимые, а мгновением позже и он сам развалился на земле с раздавленной черепушкой.
     Остальных перебить было делом пары минут.
     Змейки, выползшие на свежую кровь и бесхозные трупы, даже удивиться не успели...
     — А вот из этой я закажу себе сапожки и штаны, — обрадовалась гостям Саша, приметив изумрудно-зелёную змею толщиной с полувековой дуб, и пресмыкающиеся закончились ещё быстрее, чем волки.
     На выданном градоначальником амулете загорелся зелёный камушек — задание выполнено, опасных тварей не осталось. Тоже непонятная система — откуда у артефакта точные сведения о популяции и типах монстров, если отсюда, едва ли не роняя изрядно потяжелевшие штаны, сбегали герои немаленьких по городским меркам уровней? Когда бежишь, нет возможности сосчитать всех врагов — тут бы живым остаться.
     Впрочем, Саша и без этого поняла, что пытаться разобраться в местной системе — идея сомнительная. Проще просто принять за данность: раз такое может быть, то пусть будет. Золотое правило Максимки, первого айтишника их базы, гласило: работает — не трогай.
     А часовня...
     Из плюсов — лишь рукав реки, делающий петлю вокруг холмика, на вершине которого и расположилось экс-святилище Аквы. Жидкие кустики вокруг, да молодой подлесок. Зато теперь понятно, почему часовня постоянно получала в маковку: некогда это был самый высокий объект в радиусе пары километров.
     — О громоотводах здесь, конечно же, не слышали... — пробормотала канмусу, прикидывая предстоящий объём работ.
     В целом, ничего страшного или запредельного. Расчистить территорию от обломков, мусора и сорняков, да над чудом уцелевшим фундаментом соорудить навес; заказать у кузнеца громоотвод. Внутри часовенки и вовсе во вполне себе пристойном качестве сохранился неглубокий бассейн, питаемый искусно отведённым ручейком.
     — Мы будем здесь жить? — Харизма с сомнением окинула покрытые копотью останки некогда белоснежных стен.
     — Нет, — отрицательно качнула головой Саша. — Мы будем здесь оживать.
     — Сто тысяч эрис за какой-то трижды долбанный кусок проволоки, обмотанный простейшим изолятором! — сокрушалась Кронштадт, попутно прикидывая, где бы раздобыть денег.
     Нелегальные пути отпадают, а с заказами негусто — у лягушек сезон спаривания заканчивается уже, а вторая волна только к концу лета ожидается. Сопровождать никого не надо, вышибалой работать — тоже не то, чего хотелось бы душе. На стройку наняться, что ли? С её силами вполне реально заменить собой подъёмный кран или транспорт...
     Так ничего и не придумав, девушка села рядом с задремавшей на лавочке в городском сквере Глубинной и, достав из рюкзака объёмный свёрток с бутербродами и разделив нехитрую снедь пополам, приступила к перекусу, попутно раздумывая о своём положении, о возможном будущем, о перспективах — туманных и неясных...
     Зато алтарь почти готов. Осталось только оставить на нём — или в нём — маячок, без разницы, биологического происхождения или же что-то из личных вещей, чтобы путь для души хоть немного подсвечивался. Там, по ту сторону Порога, пространство весьма своеобразно, и легко можно воплотиться как над местом собственной гибели, так и за десятки тысяч километров от неё. А при наличии маячка всё гораздо проще — знай только подтягивайся поближе, да заставляй себя просочиться на эту сторону, ориентируясь на ощутимое уплотнение родного фона в области алтаря.
     Не Машина Возвращения, конечно, но она и нужна была лишь для усиления Маяка Духа — настоящего, а не пародий от священнослужителей. Воскрешаемая аватара испытывает сильнейшую сенсорную перегрузку, внутренности же капсулы выполнены из мягкого, упругого и довольно прочного материала, что не позволяет канмусу покалечить себя, пока та бьётся в судорогах, заново врастая в мир и принимая собственные силы. Компенсационная жидкость тоже свою лепту вносит, но и без неё обойтись можно — вон, самые первые Девы Флота вообще без всей этой машинерии обходились, и ничего, ни хватку не растеряли, ни соображалку, ни скорость реакции.
     Но концентратор нужен в любом случае.
     С Перуном немного проще — как и большинство Старых богов, он в символах веры не нуждался. Капище, идолы, служители... Это всё часть мирного бытия — с собой же столб не потащишь на войну. Поэтому Саша вполне логично рассудила, что, раз покровительствует ей именно бог войны и битв, то и перед боем достаточно уведомить божество о том, что сие действо посвящается именно ему. Одна только заковыка: вряд ли Отцу Воев по душе придётся, если и неразумные монстры будут проходить по той же номенклатуре, что и наделённые разумом противники. Тут, скорее, Велесу бы посвящать, или ещё кому, да вот только не помнила Кронштадт многих из Старого пантеона, а потому можно было нехило ошибиться, указав в качестве адресата совершенно непрофильного бога.
     Но, опять же, всё это — дело наживное. А сейчас — сейчас бы просто обеспечить алтарь громоотводом.
     Озарение посетило меланхолично пережёвающую последний бутерброд канмусу и та, счастливо хихикнув, толкнула в плечо белянку:
     — Подъём, молодая гвардия! Снова одевайся в лучшее, мы опять пойдём к градоначальнику!
     И всё-таки морфирующие свойства одежды Глубинной — вещь крайне удобная, практичная и универсальная.
     Стоило всего лишь сделать декольте на пару пальцев глубже, чем в прошлое посещение, освободить от ткани хитро гнутые овалоиды по бокам, от рёбер до косточек таза, да ужать платье до состояния «в облипочку», и всё — почтенный седоватый мужичок, уже который год исправно исполняющий обязанности главного городского управляющего, чуть ли не капал слюной, азартно и боевито шевелил широкими усами в стиле боевого мадагаскарского таракана и, не отрывая глаз от божественно-белых полусфер Харизмы, правильно подтянутых и подчёркнутых узким платьем, кивал и, пропуская сказанное мимо ушей, казалось, мог подмахнуть всё, что угодно, включая закладную на собственную душу и дарственную на весь Аксель вместе со всем населением и инфраструктурой.
     Сашу даже немножко уколола совесть. Совсем чуть-чуть. И даже не ниже пояса. Фактически, можно сказать, прошла по касательной.
     Ну да, не очень красиво — эксплуатировать совершенное тело новой подруги, но — у неё самой-то такой чудо-одёжки нет и не предвидится, а ценник что за готовое бельё, что за пошив на заказ... Да за эти деньги Кронштадт смогла бы вообще весь город громоотводами обеспечить, ещё бы и на окрестные фермы осталось с изрядным запасом. Так что, будь у канмусу такой же адаптивный верхний защитный покров, она бы и сама поработала точкой фокуса алчущих взглядов, благо, быть аватарой корабля — значит быть обречённой на красоту, и в плане собственной привлекательности для противоположного пола Саша абсолютно заслуженно ни капли не сомневалась, а уж в «главных калибрах» более чем могла посоревноваться за пальму первенства с Глубинной.
     Да, взгляды аборигенов на допустимый минимум и открытость одежды не отличаются особой строгостью или, тем более, каким-либо пуританством, но... Сочетание молочно-белого тела и чёрного платья, идеально повторяющего все волнительные изгибы превосходного тела, Александра бы отнесла к категории не очень гуманного оружия массового поражения.
     Стоит ли говорить, что всего через десяток минут демонстрации Харизмой своих прелестей, у них на руках оказались подписанные и заверенные приказы, распоряжения и сопутствующие документы, включая выделенный лично управляющим базовый взнос на изготовление и обкатку первых пяти громоотводов? Градоначальник, даже находясь в состоянии подавленной когнитивной деятельности и угнетённого критического мышления, вполне здраво рассудил, что дешевле сделать сразу на несколько лет, чем по факту оплачивать работу наёмного мага, а так же частые его больничные, связанные с повышенным травматизмом на производстве.
     Ещё некоторое время спустя Саша в компании Черри, вновь изменившей свою одежду на более привычный ей комбинезон, стучалась в дверь кузницы, рекомендованной управляющим. Только, во-первых, открывать никто не спешил, и, во-вторых, за дверью царила полнейшая тишина.
     С другой стороны, энтузиазма канмусу это ни капли не убавляло, а потому девушка, войдя во вкус, уже через несколько секунд в две руки отбивала вступительный рифф из намертво въевшейся в подкорку песни «Дым над водой».
     — Да хватит долбить, башка разрывается, — просипел позади девушек низкий бас.
     — Ой! — подпрыгнула на месте Харизма, залипавшая на ритмичный стук Девы Флота.
     Сама канмусу же просто прекратила выстукивать мелодию и медленно обернулась.
     — Здравствуйте, товарищ карлик, нам нужен кузнец, — вежливым тоном произнесла она лысому и бородатому коротышке, одетому в добротную даже на вид кожаную броню.
     — Сама ты карлик, кобыла! — рассвирепел на ровном месте бородач и, закатывая рукава, уверенным шагом двинулся к Саше. — Щаз я одной курице длинноногой разницу в высотах переломанными ногами обеспечу!
     Не успел карлик сделать и пары шагов, как Глубинная, радостно взвизгнув, вмиг оказалась подле мужичка и, совершенно без проблем подхватив его под мышки, подняла округлое тело и прижала к груди:
     — Саша, смотри, какой милый компактный человечек! Давай оставим его себе? — и, словно в подтверждение своих слов, страстно лизнула безволосую макушку боевитого коротышки, оставив поперёк голого черепа длинную, влажно поблескивающую полоску быстро подсыхающей слюны.
     Карлик же, оказавшийся плотно зажатым между безупречными главными калибрами Дочери Бездны, только восторженно фыркал и, кажется, вообще растерял всю агрессию.
     — Компактный... человечек... — совершенно изумлённым тоном пробормотал лысый и, вытянув шею, потёрся щеками о груди Харизмы. — Ради тебя, красавица, готов быть и карликом, хоть и полноправный чистокровный гном.
     — Черри, опусти дяденьку на место, — попросила слегка обескураженная происходящим Александра.
     — Цыц, кобыла, тебя не спросили, — обиженно буркнул вернувшийся на грешную землю коротышка. — Ну я кузнец, чё хотели-то?
     Саша вздохнула про себя — и как с таким невежливым контингентом общаться?
     — Заказ от городского управляющего, — девушка потрясла извлечёнными из кармана свитками. — На половину миллиона с хвостиком.
     — А хвостик большой?
     — Приличный, а от скорости выполнения ещё и умеющий расти, — заверила гнома Кронштадт.
     — Ладно, — махнул рукой лысый карлик и извлёк из-под нагрудника здоровенный ключ. — Пошли внутрь, там всё и расскажете.

8.

     — Ну и для чего вам эти странные длинные копья? — с подозрением спросил гном, отрекомендовавшийся как Эйзенх Хай-Тауэрр, посвящённый кузнец, практикующий артефактор и владелец пивоварни «Корыто с болтами», известной выпуском дешёвого, но убойного пойла под лейблом "Девяточка".
     Ни на Сашу, ни, тем более, на Глубинную, сказанное не произвело ровным счётом никакого впечатления, первой — в силу попыток не заржать от упрямо свербящего мозги перевода на русский фамилии карлика, из-за чего все остальные слова просто протекли мимо ушей, а второй — просто из-за того, что смысла слов она не знала, да и какие слова, когда вокруг столько вкусного металла?!
     Во избежание порчи чужого имущества и, как следствие, обрастания совершенно ненужными долгами, Саше даже пришлось перехватить Дочь Глубины поперёк живота и усадить себе на колени. Кузнец, видимо, посчитал картину достаточно пикантной, чтобы масляным взором прикипеть к весьма двусмысленно обнимающейся парочке. Харизма ёрзала и всё порывалась сцапать хоть одну вкусняшку — Кронштадт буквально кожей чувствовала настроение и желание Глубинной, а так же всполохи её логики: дескать, тут железа полно и даже больше, так что если я съем что-нибудь, у хозяина не убудет.
     Пришлось применить коварный и подлый приём: водрузить между лопаток Черри ладонь и, совершая царапательные движения, перебирать пальцами. На кошках это всегда работало, на эсминцах и излишне буйных лёгких крейсерах тоже, даже пару раз линкоры поддались такой схеме укрощения, так что Саша пришла к выводу, что попытка не пытка, и от неё не убудет. И не прогадала. Харизма, зажмурившись, едва ли не мурлыкала, выгибая спинку в моменты, когда пальцы канмусу удалялись на излишне большую дистанцию, и вообще, со стороны, вела себя, наверно, очень неприлично.
     «Интересно, — задумалась Александра. — А в этом мире уже знают, что такое приватный танец?..»
     Но прилично или нет, да выбора особого всё равно немного: или так, ёрзая по коленям Девы Флоты, или — чавкая уминаемым металлом, стоящим огромное количество денег, ресурсных затрат и человекочасов.
     — Ой... Увлеклась, — не совсем искренне сказала Саша, чувствуя, что и ей самой приятно вот таким вот образом сдерживать белянку.
     — Ничё, ничё, — гном азартно подёргал бороду, — вы продолжайте, продолжайте, я совершеннейшим образом никуда не тороплюсь.
     Александра поняла, что надо бы приручать Глубинную таким вот пряником — может, и мозги ей на волне генерируемого позитива удастся взбодрить?..
     — Прошу прощения за мою спутницу, у неё нездоровая тяга к металлам, сами, наверно, понимаете — тяжёлое детство, радиоактивные свалки, высокое давление и авитаминоз.
     — Да, да, понимаю, — протянул коротышка таким тоном, что стало ясно: мозг пациента распрощался с сознанием сильно надолго.
     — Итак, эти, как вы выразились, «длинные копья» нам нужны сугубо в мирных целях — ловить и отводить молнии от избыточно высоких зданий.
     — Это как?! — судя по глазам Хай-Тауэрра, в его черепе зазвучали фанфары, начали взрываться фейерверки и развернулся транспарант с аршинными буквами «Пахнет гешефтом!» Гном подобрался, взгляд обрёл осознанность и плохо скрываемую жажду наживы.
     — Это вот так, — Саша достала очередной свиток и протянула его иномировому дельцу.
     — Запатентовано... — резко поскучневшим голосом протянул Хай-Тауэрр. — Я так не играю.
     — А здесь игры и нет, — максимально серьёзно ответила Александра. — Вы в курсе, во сколько обходится бюджету города каждая гроза? Напомню — это те деньги, что могли бы пойти на благоустройство площадей, дорог, фасадов, школ; на образование; на улучшение инфраструктуры. И это только самые очевидные пункты...
     Коротышка махнул рукой, дескать, не лечи залеченного.
     — Собственно, всё, что требуется, — продолжила, как ни в чём не бывало, Саша, — это выполнить пять тестовых образцов. Я, конечно, не градоначальник, но, думаю, при определённой расторопности и при сопутствующей удаче все последующие заказы могут целиком уйти к вам.
     — А вот это уже звучит интересно, — подёргал бороду лысый коротышка. — Если я правильно вас понял, то успешность принятия положительного решения господином Лабаззо в определённой степени зависит непосредственно от вас.
     Кронштадт кивнула, пытаясь одновременно просчитать, куда же клонит гном.
     — В таком случае, — Хай-Тауэрр перегнулся, насколько ему позволил его невеликий рост, через стол и доверительным шёпотом сообщил: — Обсудим ваши скидку и проценты?
     Карман приятно оттягивали пятьдесят тысяч эрис скидочных преференций для постоянных высоких покупателей, или, если говорить в привычных слуху Саши терминах, первая часть отката.
     Вот уж о чём девушка никогда не задумывалась, так это о том, что и её однажды настигнет чугунный сапог закоренелой бюрократии и неисправимой коррупции. С другой стороны, она сама ничего не сделала, всё, что нужно, сообразил сам Хай-Тауэрр. А уж в ту ли сторону он соображал, ему, как закоренелому барыге, конечно же, виднее.
     Да и поставить на поток производство полезной для города вещи — деяние, наверняка уравнивающее весы кармы, на второй чаше держащие несколько лишних монет. В конце-концов, благодаря патенту девушки в скором времени будут иметь пусть и не сильный, но стабильный ручеёк прибыли.
     Присмиревшая Харизма с аппетитом уминала купленный в ближайжей лавке багет, всем своим видом показывая, что металлический скрип, раздающийся при каждом кусании батона, вовсе не имеет к ней никакого отношения. Только вот трёхгранное жало напильника, на пару сантиметров торчащее с обратной стороны шедевра кулинарной выпечки, палило Глубинную ничуть не меньше, чем приснопамятного анекдотичного Штирлица в коридорах Гестапо — ППШ на груди, парашют за спиной и съехавшая набекрень будёновка.
     И когда только успела спереть инструмент? Александра ведь с неё глаз не сводила, да и руки Дочери Бездны контролировала, а учитывая характер их восседания вдвоём на одном стуле — любое движение белянки срисовалось и просчитывалось на ура.
     Может, это особая магия Глубинных?
     «Не, бред, — сама себе мысленно ответила Саша. — Скорее всего, у Харизмы в родне был или профессиональный завсклад, или потомственный прапорщик.»
     И тут до неё дошло.
     Дошло так быстро и стремительно, что она едва не встала, как вкопанная.
     Чуть больше суток они пребывают вместе, а Кронштадт уже относится к Дочери Бездны если и не как к канмусу, то как к человеку, у которого обязательно есть родители, уж точно. Хорошо это или плохо? Вот так, с кондачка, решать — это явно провальный вариант. Хотя сама Саша больше склонялась к тому, что, всё же, и в самом деле хорошо. Главное, чтобы сама Глубинная придерживалась аналогичного мнения — тащить в новый мир старую войну совсем не хотелось. Хватит, отвоевались, пора и отдохнуть немного.
     В Гильдии было на удивление тихо и спокойно — немногочисленный народ не шумел, даже кружками чокались очень осторожно, а переговаривались и вовсе шёпотом. Путь к доске объявлений пролегал мимо регистрационного окна, так что девушкам вскоре стала ясна причина необычного поведения согильдийцев: внутри комнатки, свернувшись трогательным комочком на составленных в два ряда табуретах, спала Луна, заботливо укрытая чьим-то огромным плащом, коего вполне хватило бы, чтобы сделать простынь на двухместную кровать.
     На доске нашлось задание из разряда быстрых и непыльных, но требующих либо большой команды, либо специального инструмента — расчистить в предгорье дорогу от нескольких стволов, упавших во время последней бури и перекрывших торговый путь. Идти недалеко, сил у двух новоиспечённых авантюристок и без того хватает, так почему бы и не подзаработать несколько совершенно халявных тысяч эрис?
     Заказав с собой жареный лягушачий окорок в чесночно-луковом соусе, каравай хлеба и бочонок столового вина, девушки так же тихо покинули здание и, сориентировавшись на местности, бодрым шагом двинули за город.
     Работа и в самом деле плёвая: четыре дерева, основательно, к тому же, подпорченных паразитами — тут и пара обычных человек, вооружённых двуручной пилой и ломом, часа за три-четыре управилась бы. Девам Флота и Глубины хватило по пинку на каждое, чтобы вымести их с дороги, да ещё несколько минут, чтобы очистить проезжую часть от отломившихся при падении и распинывании веток.
     Едва они собрались возвращаться домой, как над городом развернулось нечто сложноструктурное, многослойное, напоминающее сложенные друг над другом жёлто-красные круги, заполненные сложными фигурами и значками, а потом через это стереогеометрическое извращение гигантомана откуда-то с небес ударил нестерпимо яркий оранжевый луч... Вспухло облако пламени и дыма, отдалённо схожее с ядерным грибом, а через несколько секунд до девушек докатилась и ударная волна, изрядно припылив их и заставив Черри отчаянно чихать.
     Саша с грустью посмотрела на ставшую вмиг грязно-серой толстовку и, тряхнув головой и подхватив под локоток Харизму, уверенным быстрым шагом двинулась к городу:
     — Ты как хочешь, белянка, а я этому недоделанному пироману-эстету, как его найду, устрою полёты верхом на пороховой бочке. Но для начала заставлю выстирать все наши вещи и запихну в задницу всю его пиротехнику!..
     На встречном пути им попалась примечательная компания, состоящая из четырёх девушек и вихрастого, обросшего откровенно куцей юношеской бородкой парня. Статная блондинка в песочно-оранжевой юбке, сабатонах, чёрной водолазке и добротном нагруднике, рядом с ней синеволосая девушка в легкомысленно-коротком платьице, активно наседающая на уши невысокой девчонке с крылышками летучей мыши, растущими из головы и из поясницы, и четвёртая, одетая в не менее короткую тунику и сдвинутую за спину просто нереально широкополую шляпу, вывалившая язык и посапывающая за спиной несущего её парня.
     Но не сама компания приковывала внимание, а детские коляски, кои они нерасторопным, променадным шагом катили перед собой. У блондинки и синеволосой коляски были на два посадочных места, а у девушки-с-крылышками-из-головы — на целых пять. И из всех периодически доносилось агуканье, детский смех и позвякивание подвесных игрушек.
     Вежливо раскланявшись с авантюристками, компания проследовала дальше, свернув на окружную дорогу — если память не подводила Сашу, эта грунтовка делала крюк до реки и возвращалась обратно уже под самыми стенами города.
     — Как думаешь, это детский сад на выгуле с воспитателями, или кто-то очень капитально влип? — задала риторический вопрос Харизме Александра, когда молодые люди скрылись далеко за поворотом.
     — Не знаю, — пожала плечами Черри. — Но от них очень вкусно пахло печеньками. Может, вернёмся и попросим горсточку?
     На склоне холма, с вершины которого открывался вид на городские стены, на обочине, сидел спиной к горам мужик. Вся его широкая спина, украшенная плащом, буквально вопила о том, что у товарища жуткая депрессия. Подтверждали это и подрагивающие плечи. Тёмного цвета доспех дымился и распространял вокруг себя непередаваемый запах перегретого металла.
     — Не плакай, — первой подбежала к страннику Харизма и с ходу плюхнулась слева от него. — Лучше скушай мяса и выпей вина.
     — В-в-вина? — гулкий бас буквально сочился крайней степенью неподдельного изумления.
     — Компот такой, — с готовностью поделилась свежеразведанной информацией Черри. — Чуть кисленький, и от него немного смешно, если выпить сразу три-четыре кружки.
     — Э-э-эх, — покачнулись широкие плечи. — Не издевайтесь хоть вы над стариком, детишки...
     — Мы не... — начала было отвечать подоспевшая канмусу, но тут же осеклась: у мужика не было головы. Там, где положено быть шее, в доспехе зияла тьма. — Ой... А где ваша голова?
     — Пинать будете?! — мужик подобрался, явно прижимая к животу что-то ценное. — Не скажу, а то снова в вут?.. кут?.. зут?.. фут-бол этот свой играть начнёте. А мне потом снова сотрясения лечить. Так что нет, не скажу, где она.
     Саша нервно хихикнула: это просто какой-то безумный мир. Огромные жабы, волки-трупоеды, гномы, неведомая хрень, производящая орбитальные бомбардировки, девочки с крыльями, растущими из не предназначенных для их произрастания мест, а теперь вот ещё и рыцарь без головы.
     — Мы не обижаем детей, пенсионеров, беременных женщин и инвалидов, — успокаивающим тоном поведала Саша дырке в доспехах и, сев по правую руку от мужика, заботливо прихлопнула тлеющий уголок плаща.
     — П-п-правда?! — неверяще воскликнул безголовый рыцарь.
     — Троцким клянусь, — заверила одоспешенного пенсионера Кронштадт, приложив правую руку на левую грудь — аккурат над сердцем.
     — Да, — кивнула Харизма. Она, равно как и безголовый, не знала что это за зверь такой — «Троцкий», но, раз им поклялась командир, значит, что-то большое и светлое, наверно, как целая косатка, а то и как сама Ванко-тян, одна из Химэ морских портов.
     — Если и правда пинать не будете...
     — Не будем, не будем, — хором заверили рыцаря девушки.
     — А вино какое?
     — Красное столовое полусладкое «Эсс-Акватикус», первый урожай этого года, — как по написанному оттарабанила Саша.
     — Све-е-еженькое, — хоть Кронштадт и не могла увидеть лицо рыцаря ввиду недвусмысленного отсутствия у того головы на плечах, но по тональности стало ясно — губы его расплылись в улыбке.
     Голову рыцарь, как и предполагала изначально Саша, удерживал у живота. Поняв, что играть его головой в футбол и в самом деле никто из присутствующих не собирается, изрядно подкопчённый пенсионер водрузил шлем на колено. Голова, подчиняясь движениям рук, посмотрела налево и направо, сверкая красным глазом, похожим на светодиод.
     — Пейте, дедушка, — заботливо протянула припасённую кружку Саша, в то время, как Харизма просто и без изысков нарезала оставшуюся половину окорока длинными тонкими ломтиками.
     — С-с-спасибо, детишки, — растроганно всхлипнула голова, а руки опрокинули внутрь шлема сначала вино, а потом и пару ломтиков жабятины.
     — Кто ж такой изверг, что поджечь вас решил?
     — Есть тут одно ходячее недоразумение, — нехотя разоткровенничался рыцарь. — Как видит меня, сразу же кастует что-нибудь из заклинаний Высшей магии взрыва. Меня, как и любого даллахана, таким не прибить, конечно, но, машу вать, вы хоть представляете, сколько денег уходит на оплату услуг жестянщика, чтобы выправить доспех обратно?!.. Да ладно бы только этот недоархимаг одноразовый так развлекалась, так нет же — с ней ещё и Высший жрец вечно шатается. Придут с детьми, тыкают в меня пальцем, говорят: «Смотрите, дети, сейчас будет весело!» — и кастуют по мне то Взрыв, то Святое изгнание... А это, блин, больно! Я от изгнания в таких местах чесаться начинаю, что даже Королю Демонов называть стыдно...
     — Ничего, дедушка, у нас к этой ходячей бомбе — ведь она же минут тридцать назад где-то неподалёку шарахнула? — ага, вот к ней у нас тоже есть претензии. Не боись, дядька, — Дева Флота легонько, строго дозируя силы, толкнула рыцаря в плечо. — Мы этому архимагу покажем, что нельзя пенсионеров обижать.
     — С-с-пасибо, девочки, — вновь всхлипнул безголовый рыцарь и залил остатками вина своё горе. — Меня, кстати, Вердия зовут.
     — Я — Саша, белянка — Харизма, но можно и просто — Черри, — представила себя и подругу Кронштадт. — Мы из Гильдии авантюристов, новички. Взяли вот заказ на устранение завала на дороге, чтобы хватило на номер в трактире, — не хочется спать в конюшне, у меня с детства аллергия на навоз, а Черри и вовсе...
     Что именно подразумевалось под «вовсе», Саша благоразумно предпочла умолчать, но дедушка, видимо, попался опытный, и что-то своё сам себе придумал — что его, видимо, вполне и удовлетворило.
     — Значит, новенькие, и спать негде? — рыцарь медленно поднялся и, подвесив голову в шлеме к поясу, с противоположной от огромного меча стороны, протянул девушкам закованные в латные перчатки руки. — Если не боитесь получить такого соседа, как я, то можете жить у меня в дачном замке.
     — Дедушка, ты — чудо! — сходу согласилась Саша.
     — Да! — кивнула Харизма, привычно ничего не понявшая, но разделившая позитивный настрой командира.
     — Ну, тогда пойдёмте, — очень осторожно придержав тонкие кисти авантюристок, Вердия окутался тёмно-фиолетовыми всполохами. — Я телепорт открою, так быстрее, чем по дороге пылить.
     А в следующий миг на обочине остались только горка копоти, огрызок лягушачьей кости да отпечатки подошв и седалищ.
     И забытая всеми пустая кружка.

Интерлюдия 0.

     Гастор Фарт Актория, действующий и бессменный на протяжении вот уже сотни с хвостиком лет председатель Коллегии глаз бестелесных, ранее известной как Коллегия тихого пригляда, сидел у камина и, изредка прикладываясь к бокалу вина, разбирал ежедневные отчёты, составленные и систематизированные подчинёнными.
     На книжном столике громоздилась стена свитков, уложенных между рогами подставки, десяток папок да магическая пластинка, явно имеющая в дальних родственниках стандартные гильдийские карты. По давней традиции, ознакомление с отчётами начиналось с рукописных докладов — иначе к концу работы от бумажной пыли начнётся неостановимый чих, а внимание расфокусируется и, как следствие, начнутся закономерные ошибки и пропуски данных, оформленных излишне вычурным, заковыристым, а то и вовсе феноменально корявым почерком.
     Закончив с бумагами, Гастор, проигнорировав бокал, из горла ополовинил бутыль, не заметив ни вкуса, ни букета, ни аромата прекрасного выдержанного вина. Дотянулся до карты, коснулся одного из символов.
     — Да, председатель? — рядом с креслом словно из воздуха возник тёмный мужской силуэт с лицом, верхняя половина которого тускло поблескивала металлом.
     — Харамамбар, тебе эта маска что, намертво к лицу приросла?
     — Прошу прощения, председатель, — едва заметно поклонился мужчина и лёгким движением убрал с лица столь раздражающий главу КГБ элемент туалета.
     — Ты сводную статистику давно смотрел, Харамамбар?
     — Месяца два. Или три...
     — Или пару лет назад, — вздохнув, выдал предположение, наиболее близкое к действительности, Актория. — Читайте, юноша, читайте и понимайте. Знание — сила, незнание — бессилие. Ну а по существу вызова... Зря ты статистику не просматриваешь, Харамамбар. Например, из двух десятков потенциальных Избранных с дистанции сошли все два десятка. Причём половина из них и вовсе пошла на корм червям по самым нелепым причинам. Так, например, архимаг-охотник сорок седьмого уровня, Ёто Нарутойобо, попал в собственную же ловушку на драконов; по свидетельствам очевидцев из его команды, покойный незадолго до своей смерти в одиночку объел целый куст груши неочевидной, в результате чего, естественно, получил жуткое несварение и, находясь в поисках укромного места, влетел в собственную поделку. Результат: семьдесят восемь килограмм мороженных костей, мяса и длинный шлейф льда из того, что он не удержал в себе по пути.
     — Или вот ещё, — продолжил Гастор. — Избранный Сато Казума — на ровном месте обзавёлся таким выводком детей, что теперь о любых подвигах можно забыть. С одной стороны, это сильный удар по нашему боевому потенциалу, с другой — это первый случай, когда суккуба смогла понести от человека, да ещё и столь массовым приплодом. С третьей, мы теперь можем неторопливо приступить как к легализации их заведений, так и нормализации отношений между нашими народами в общем, чем тебе и придётся заняться в ближайшее время.
     Гастор Фарт Актория подхватил бокал, сделал медленный глоток.
     — Про Кёю ты и сам в курсе. Архимаг Рудаз... Сомневаюсь, что в том танцующем портале Хаоса можно повторно поймать нужный рисунок сопряжений и выдернуть старика обратно. Жрицу Слэшу Яою Энипейринг, жесточайше разорванную на лоскуты мужчинами собственной команды за совершенно немыслимые предложения интимного плана, отказываются возвращать к жизни даже Высшие жрецы. Мотивируют отказы тем, что, цитирую, «наш мир слишком юн для такого зла!» Про Федеуса Козолюба вообще молчу. Он как связался с сатирами, так с тех пор ни разу не протрезвел. Единственный, кстати, герой, который умудрился получить левел-даун до минус одного.
     — Председатель, так в чём заключается моя задача?
     Гастор невидяще посмотрел на мужчину, долгие несколько секунд взгляд его был расфокусированным, и лишь потом только обрёл осмысленность.
     — Прости, Харамамбар, опять забыл, что ты здесь. Так вот, твоя задача — посетить самолично все проблемные города и, так сказать, ознакомиться с делами на месте: собрать статистику, провести анализ тенденций, и, самое главное, проверить нашу теорию: в самом ли деле Повелитель демонов сумел как-то вмешаться в работу Небесных сфер, из-за чего к нам вместо нормальных героев теперь приходит сплошная некондиция, или же просто сезон неудач подзатянулся. Иди и возвращайся с результатами, Харамамбар.
     — Приступаю, председатель, — скупо обронил доверенный полевой агент и, кивнув на прощание, исчез в мутно-фиолетовой вспышке телепорта.
     Покрутив хрустящей шеей, Гастор с удовольствием освободил ноги от узких туфель и с не меньшим удовольствием переместил уставшие стопы в пушистые розовые тапочки. Подхватив со стола карту, Актория активировал защитные заклинания кабинета и развернул на ровной металлической поверхности анимированную иллюзию.
     — Наконец-то достал эту запись! — тихо порадовался Гастор. — Настоящая золотая вершина моей идеальной коллекции, моя прэ-е-елесть!
     Внутри иллюзии семь полуголых гномов и фигуристая высшая гоблинша, чьё сходство с гоблинами угадывалось только по едва заметным нижним клычкам, зеленоватому оттенку кожи да крупным, без белка, глазам, занимались самой противоестественной для такой компании вещью в мире: они готовили эльфийский бульон из корней мелорна и копчёных свиных рёбрышек.

9.

     Замок Вердии... внушал.
     Да, пожалуй, именно такое определение максимально точно подходило укреплённому мини-городку. Закопчённые стены, почерневшие от гари камни дворов и проулков, и столь же безрадостного колёра крыши.
     — Здесь что, когда-то был филиал чёрного-чёрного города, чёрной-чёрной улицы и чёрного-чёрного дома? — тихо, исключительно для себя, поинтересовалась Саша, осматривая те строения, что попадались на их пути, пока Вердия вёл их в главное здание.
     — Не знаю, о чём ты, девочка, — с басовитой грустью и безнадёгой в голосе ответил даллахан. — Но одно скажу точно: это всё — художества той недоархимагички. Мазоку вообще на всю голову отбитые индивиды, но Алые среди них — короли королей по части безумия, упёртости и массовых разрушений. Проще дракона уговорить, чтобы он сам себя добровольно оскопил, чем отговорить кого-либо из клана Алых Мазоку перестать каждый долбанный день херачить Высшей взрывной магией по моей несчастной даче! Будь трижды проклят тот продаван, что впарил мне эту халупу под видом идеального места для успокоения, уединения и умиротворения!..
     Под конец обличительного пассажа разоравшийся было Вердия поник, а на последнем слове и вовсе вхлипнул.
     — Не бойся, дедушка, мы что-нибудь придумаем, — уверенным тоном поддержала безголового пенсионера Саша.
     — Да! — с важным видом кивнула и Черри, чьи крылья носа подрагивали, а зрачки хищно расширялись при виде любой встреченной железки.
     — Вот, — даллахан, облачённый в нежно-сиреневый фартук поверх доспехов, обвёл руками свежевыложенный огромный поднос, накрытый выпуклой крышкой ресторанного типа. — Моё фирменное блюдо. Помню, ещё когда я был обычным рыцарем, меня даже приглашали для записи еженедельного анимированного иллюзорного представления «Жрак!», и даже ведущий, сам архибард-повар Колдрей Вкусноевич, отзывался о нём крайне положительно и добро.
     Вердия от гордости за свои достижения едва ли не сделал пару балетных па рядом со столом, что, учитывая полный доспех и общую массивность пенсионера, выглядело весьма... нет, не комично, но — определённо забавно.
     — Итак, позвольте представить, — взмахнул рукой даллахан и жестом бывалого фокусника снял крышку с подноса. Вверх и в стороны устремились клубы густого, ароматного пара. — Мой шедевральный шедевр-шедеврюшище! Молочный поросёнок по-тёмногеройски, запечённый с яблоками, ананасом, рисовыми колобками и нежнейшей молодой говядиной, с добавлением дикого чеснока и легендарного красного лука «Опаляющий дважды», в эксклюзивном соусе из мухоморной настойки, сметаны, грибов и превосходного армейского сыра «Настоящий дух казармы»!
     Выбросив крышку куда-то в сторону, Вердия плюхнулся за стол, водрузил на него голову и, сложив на ней руки, поинтересовался:
     — Скажите, ведь в самом деле шедеврюля-шедеврюшечка?
     — Умфгу! — хором ответили девушки, внезапно понявшие, что и в самом деле изрядно проголодались. Ну а говорить со ртом, полным слюны, сложно.
     — Тогда угощайтесь, — едва ли не пропел Вердия, выдвигая поросёнка на середину стола.
     — Хорошо-то как, — едва ли не простонала Саша, опускаясь в довольно горячую воду купальни.
     Мягкий ароматный пар над спокойной поверхностью, непередаваемое ощущение кожи, теряющей слой за слоем излишек омертвевших тканей, полный желудок... Всё это настраивало на позитивный лад.
     События дня минувшего лениво проносились перед внутренним взором, особенно надолго там задержался даллахан — неизвестно, как Вердии это удавалось, но мужик умудрялся даже не приспособленным для этих действий шлемом выражать эмоции и настроение. Чего только стоит едва ли не физически вытянувшийся головной элемент защитной экипировки, когда девушки в охотку и без напряжения умяли поросёнка, и опомнились только тогда, когда последними кусочками хлеба собирали с блюда не менее последние капельки жира и сока.
     Потом смутившийся рыцарь честно признался, что, знай он заранее об аппетитах сих юных красавиц с большими и добрыми сердцами, то такой мелочью бы не обошёлся... Результатом чего стала прогулка налегке в густой сумрак вечера, укрывший ближайший лесок, и мелкий — по заверениям Вердии — кабанобраз, всего-то килограмм на шестьсот чистого мяса.
     После, пока они с Харизмой напару возились с тушей, даллахан по-быстрому сбегал в винный погреб и прикатил бочонок вина. А потом они жарили зверюгу на вертеле прямо в камине, пили вино, Саша учила Черри и Вердию играть в дурака, гоняли какого-то приблудного призрака по половине замка...
     Было весело. Было хорошо.
     Промурлыкав что-то нечленораздельное, девушка вытянула ноги и откинулась на бортик купальни.
     — Хватит уже подглядывать, ты или заходи, или дверь с той стороны закрывай, дует же! — не оборачиваясь, бросила Саша.
     Чуть слышно скрипнули петли. Тишина. Даже воздух, казалось, застыл...
     Без всплеска и звука рядышком в воду опустилась Черри, разогнав на короткий миг пар в стороны.
     — Ты чего такая скромная сегодня, белянка?
     — Не знаю... — Глубинная, повозившись, опустилась в воду едва ли не по ноздри. — Много всего, очень много. Голова болеть, — в подтверждение своих слов Харизма постучала пальчиком по виску.
     — Раз болит, значит, извилины растут.
     Дочь Бездны едва ли не выпрыгнула из купальни, дёрнулась, сжалась:
     — Я не хотеть извилины... Зачем они там?.. Это плохо?..
     Саша с большим трудом удержалась от гаденького хихиканья — больно уж жалостливый и растерянный вид был у Черри.
     — Извилины — это хорошо. Они внутри черепа как протектор подошвы работают — цепляются за стенки и не дают мозгам кувыркаться. От этого мысли становятся глубже и шире, их же никто не сбивает. А без извилин... Нечем мозгу закрепиться, крутится, болтается, и на выходе получается... безрадостная картина получается, Харизма. Так что нечего раскисать: нарастут, серым веществом заправятся, и будешь ты умная-умная, как настоящая высшая они. А может и вовсе — как целая Химэ.
     — О-о-они... — Черри сладко зажмурилась, явно представляя себя в роли одного из самых могущественных результатов эволюции Глубинных. — Хи-и-имэ...
     На последнем слове её и вовсе основательно тряхнуло, зрачки сузились на миг — и тут же расширились, едва ли не полностью скрыв под собой оранжевую радужку. Взгляд стал маслянистым, дыхание участилось, на щеках и вовсе расцвёл румянец.
     «Хренассе, — подумала канмусу, выискивая в памяти ассоциации с увиденной симптоматикой. — Они и так умеют?!»
     Харизма, вся едва заметно дрожащая, откинулась на бортик, робко улыбнулась и, тяжело, словно после долгого боя, дыша, сказала с долгими паузами:
     — Я. Хотеть. Извилины. Много-много. Везде!
     Хорошо в купальне. Вода постоянно подогревается, циркулирует, приходя в ёмкость из трёх скульптурных собачьих голов и уходя в сливы, забранные решётками. Пар вьётся над почти ровной поверхностью. Светильники, опять же, свет дают ровный, мягкий, ненавязчивый, но при этом — в достаточной мере, чтобы можно было даже книгу читать, как в памятные белые ночи времён отпуска в Питере.
     Саша вполглаза наблюдала за Харизмой, Глубинная же самозабвенно гоняла с одной руки на другую через грудь тёмную кляксу своей одежды: та, как живая, шевелила ложножками и псевдоподиями, подтягивалась, горбилась и опадала при движении, вспучивалась металлизированным хитином и расплывалась жидким студнем... Зрелище немного жутковатое, конечно, но после всяких орбитальных ударов и рыцарей, носящих собственные головы зажатыми в подмышке, уже не так и стрёмно, если честно признаться самой себе.
     Призванные феечки и вовсе устроили банный день: разместились на плавучем подносе, стирали, лавируя между бокалами и блюдами, разгонялись — чтобы с разбега нырнуть в воду; особо отважные духи и вовсе где-то раздобыли миниатюрные копии веников и, оккупировав ступеньку под жерлом парогенератора, пищали и хлестали друг друга связками веточек.
     Что самое странное — никакой привычной агрессии по отношению к Глубинной не проявляли, хотя интерес... Пара феечек из абордажной группы, заняв торчащую над водой коленку Саши, восхищёнными взглядами прикипели к груди Черри, и разве что слюной не капали, наблюдая, как бледно-розовые соски, венчающие безупречные холмы, то скрываются под водой, то под подвижной псевдоматерией одежды.
     «Мужики..., — подумала Александра, не ощутив, впрочем, ни малейшего укола ревности. — Мужики никогда не меняются.»
     Кронштадт знала, что, по факту, феи изначально бесполы, и их гендерное отличие задаётся самой канмусу, формулируется из её отношения к духам, к восприятию и принятию собственной памяти, при том всё это обильно сдобрено эмоциями, предпочтениями, вкусом... У многих Дев Флота феечки личного состава — именно феечки. Духи, принявшие облик миниатюрных женщин. У некоторых — феечки мужского пола, у тех же аватар «Адмирала Кузнецова», например, и у «Кирова», у «Принца Ойгена» и «Королевы Элизабет»... А у ещё меньшего количества — смешанные команды. Как у неё, у Бисмарк, у Аквиллы или Нагато.
     Вполглаза наблюдая за абордажниками, явно уже выстраивающими планы по захвату столь аппетитного плацдарма, Саша пыталась отгородиться от растревоженной памяти. Слишком свежи раны на душе, слишком легко перейти черту, растерять и без того лишь чудом уцелевшую веру в людей...
     — Не надо умерших бранить, грустить не надо,
     Была Эллада на земле, бы Эллада...[1]
     Вслух ли она процитировала, или же просто шевелила губами? Кронштадт не знала и не хотела знать.
     Нужно отвлечься...
     Сцапав с бортика неизвестно зачем принесённую с собой карту авантюриста, Александра взялась за изучение информации, отображённой на ней. Имя, фамилия, возраст — совсем как в пассе. Дополнительная информация об авантюристе, такая, как: идентификатор стартовой гильдии, гильдмастер, текущий уровень, обозначенный знаком вопроса, так же, как количество маны, класс и профессия. Количество нераспределённых очков опыта — сотня с копейками, так же обозначенная вопросительным знаком, взятым в ромб. Список доступных для изучения навыков... так же обозначенный вопросами, но в этот раз вписанными в кружочки. Список классов, доступных для изучения — с угловой стрелкой, повёрнутой остриём вниз, как в привычных электронных формах.
     Удивилась ли Кронштадт, когда после касания пальцем этот список развернулся? Ну, разве что самую малость — тот же электронный паспорт не сильно отличался по функционалу, разве что реализован был на иной программно-технической платформе.
     Список не поражал воображение количеством классов, что, теоретически, и не удивительно: ещё на базе наигралась досыта во всевозможные РПГ и ММОРПГ, а теперь и вовсе смогла соотнести геймплей там и его элементы здесь, что, в свою очередь, подтолкнуло к закономерному выводу: класс — это не раз и навсегда, а, скорее, корневая система дальнейшего дерева развития с возможностью её замены, о чём однозначно говорит пока что неактивная серая строчка.
     Что касательно самих классов, то выбора негусто. Бойцы авангарда — рыцарь, танк, берсерк, драконоборец, копейщик, тяжёлый мечник; бойцы арьергарда — шаман, призыватель, маг, целитель, бард, лучник, охотник, ловкач, разбойник; бойцы мида — мечники, боевые маги, разбойники, следопыты. Что самое интересное — в каждой группе фигурировал вынесенный в отдельный подпункт класс «авантюрист», из чего можно сделать выводы, что поначалу данный класс является наиболее универсальным.
     Ткнув ноготком в угловую скобку, Саша уже не удивилась, увидев, как по карточке заструились на мгновенно нарисовавшемся слое буквы и символы, складываясь в осмысленные слова.
     «Авантюрист (искатель приключений) — наиболее адаптированный к командам любой конфигурации боец. Уникальная особенность класса заключается в возможности перенимать и изучать умения и навыки других классов, для чего достаточно просто один раз увидеть применённое заклинание. Авантюрист, вопреки расхожему мнению, является наименее зависимым от параметра «Удача» классом...»
     Дальше Александра читать не стала, и так всё понятно. Зато бегло изучила остальные классы. Да, ей бы в рыцари дорога с её-то прочностью, или в танки, или ещё каким бойцом авангарда — только вот надоело уже, в самом деле, ещё в прошлой жизни: и наблюдать, как «танкуют» линкоры, и самой по мере сил повторять их действия.
     Ловкач? В чём, чём, а в этом девушка себе никогда не лгала: акробат из неё, как из Черчилля балерина. На шпагат ещё худо-бедно, но может сесть, а вот с гибкостью всё гораздо хуже.
     Мечник? В целом, весьма неплохой вариант, уж с двумя-то мечами справиться не в пример легче, чем с синхронной работой из главного и вспомогательных калибров.
     Маг? В целом, конечно, трудно найти более перспективного поставщика урона, особенно с учётом мощных атак по площадям, но маги, как правило, либо кастуют долго, либо постоянно сидят на зельях регенерации маны или силы жизни.
     Шаман? Мимо. Призыватель? Вот тут уже интереснее, ведь сама оснастка канмусу, по факту — это есть материализация Духа Корабля на физический план бытия. С другой стороны, призыватель здесь позиционируется как поддержка, и, по факту, отсиживается на удалении вместе с шаманами, целителями и прочими бардами, чего совесть Девы Флота, являющейся аватарой тяжёлого крейсера, просто не могла себе позволить.
     Кстати о птичках... Бард, в принципе, очень даже неплох — сочетает в себе и музыканта, и баффера-дебаффера, и ловкача, и ассасина и многих других — всё зависит от характера и личности того, кто принимает класс. Обольстительница из Саши вряд ли получится, народ валить тоже не смешно, голос у неё, конечно, не так уж плох, да и с инструментами не настолько и дрянно обращаться умеет... Но — не лежит душа в те степи, совсем не лежит.
     Ещё раз изучив весь список и понадеявшись на авось, Кронштадт ткнула в строчку с «Авантюристом», на всякий случай зажмурившись и втянув голову в плечи.
     Ничего не произошло. Не дрогнула земля. Не закипела вода. Даже сияния никакого не случилось и ангелы отказались петь. Только на карточке в блоке личных данных протаяла надпись: «Авантюрист, ур. 1»
     Зато вопросики в кружочках, начинавшие строчку с каждым навыком и умением, исчезли, а сами надписи сдвинулись влево, вслед за чем на свободном месте прорисовались дополнительные графы таблицы, содержащие сумму очков, необходимую для изучения.
     Сама таблица, опять же, разделилась на два блока — активные и пассивные навыки.
     На самом деле, выбора особо и нет. Либо стоимость изучения за сотню, либо название и описание донельзя размытые. Саша хотела было возмутиться, но, едва открыв рот, осеклась: вспомнила, что мир этот сумасшедший, а значит, и комплектующие в нём не сильно отличаются.
     Хотя попадались и вполне знакомые наименования, особенно в списке пассивок: «Корабельная кожа», «Локоть товарища», «На одной волне», «Дружина», «Возвращение к жизни» и, внезапной вишенкой на торте абсурдности, «Призрак коммунизма». Что характерно, вообще без описания. Что более странно — эти самые пункты значились уже освоенными.
     В активных нашлись «На таран!», «Щит диалектического материализма», аггроскилл «Комиссарское тело»... Описание «Первого правила мага» заставило улыбнуться: «Это не кишка тонка. Это ноги быстры. Бег — залог долгой и счастливой жизни. Особенно для магов. Боевых магов»
     Саша, убедившись, что Черри не утопла, а просто так своеобразно отдыхает, с головой уйдя под воду, решила подытожить результаты первой работы с картой авантюриста.
     Итак, класс и уровень есть, причём сам класс, по ходу дела, реально читерский — как минимум, в начале будущей карьеры. Плюс ко всему, от сущности канмусу и прошлой жизни досталась целая пачка скиллов. Одни только рукопашный бой и огневое подавление чего стоят. А ещё устойчивость к ментальному воздействию, самовоскрешение, пассивный командный бафф, командная связь...
     Распределив двадцать очков опыта по самым понравившимся скиллам, Саша почувствовала, как что-то в ней меняется — меняется в её сущности, перестраивается... Длилось это сущие крохи мгновения, и закончилось так же внезапно, как началось.
     Кронштадт подняла перед собой руки, сжала и разжала пальцы.
     — Ах-ре-неть! — сказала она, прислушиваясь к себе. — Я знаю кунг-фу!
     Феечки давно отправились на боковую, даже бравые абордажники, вдоволь насладившись издалека формами Харизмы, дематериализовались, оставив девушек в купальне тет-а-тет.
     Сама Черри, внимательно наблюдавшая из-под толщи воды за действиями Саши, тоже вооружилась карточкой. Попробовала её на вкус, даже попыталась откусить уголок, но, о чудо, даже не поцарапала пластинку, благодаря чему тут же потеряла к ней любой пищевой интерес. После Глубинная долго смотрела на письмена, потом, догадавшись, перевернула карточку как надо, и ещё некоторое время изучала информацию. С легкомысленной улыбкой пожав плечами, Дева Бездны наугад потыкала изящным пальчиком по светящимся строчкам, повторяя манёвры Александры. Замерла, белоснежные плечи дрогнули, а на лице Дочери Глубин возникло выражение полнейшего изумления.
     — Саша, — позвала она канмусу, — а что такое «Бездонная утроба»?
     Девушка оторвалась от своей карточки, отложила её в сторону и с интересом посмотрела на Глубинную:
     — Ты где это услышала, Черри?
     — Тут написано, — белянка помахала картой.
     — О как, — удивилась Саша. — Я думала, ты только отдельные буквы пока что различать умеешь, не больше. А «Бездонная утроба» в активных или пассивных?
     — Пассивные.
     — Значит, ты можешь съесть дофига и ещё немножко сверх того.
     Глубинная счастливо улыбнулась:
     — Кушать много, кушать вкусно, кушать — хорошо! А у тебя что написано?
     Александра отмахнулась:
     — Ерунда всякая.
     Харизма смущённо повернула голову к канмусу:
     — Помоги прочитать? Я эти буквы не понимаю.
     Кронштадт, не мешкая, придвинулась к Глубинной, заглянула в карточку:
     — Chtulhu`s burning love, — по слогам прочитала непривычную буржуинскую речь Саша. — "Призывает пучок тентаклей, в зависимости от пола цели и уровня ваших к ней симпатий/антипатий, могут быть как всесокрушающе-опасными, так и нежными и ласковыми. Помните: от тентаклей никто не уходил, даже когда их Хозяин спит."
     Саша потёрла переносицу, вздохнула:
     — Ну и зачем ты это изучила?
     — Я не изучала, — отмазалась Глубинная. — Оно само. Я только немножко пальцами потыкала в строчки.
     — Ладно, горе моё луковое, — улыбнулась Александра. — Класс-то какой выбрала?
     Дочь Бездны убрала палец, закрывающий уголок информации.
     — Авантюрист-ловкач, — девушка ещё два раза перечитала надпись, протёра глаза, ещё раз перечитала. — А что, можно было и так?..
     Как оказалось — можно было и так.
     То ли на волне расслабленности, то ли просто от усталости и лёгкой стадии офигевания от бытия, но Саша умудрилась пропустить один момент: помимо очков опыта, за которые, собственно говоря, и изучались все умения, были и пойнты опыта, за которые можно было поднимать уровень и проводить иные операции с классами.
     Полминуты напряжённого скрипа извилин, и девушка обзавелась десятым уровнем, а «Авантюрист» сменился на «Боевой маг-авантюрист». В чём отличия между боевым и обычным магом, Саша теоретически догадывалась, но надо будет в гильдии уточнить, наверняка Луна в курсе мелких деталей. Да и, если что, пойнтов у неё ещё изрядно, реролл сделать хватит, если интуиция подвела.
     Неровное дыхание Черри вывело девушку из состояния задумчивости.
     Сидит Глубинная по самые ноздри в воде, глаза хитро прищурены... Нехорошее предчувствие накрыло Сашу.
     — Ты чего на меня так смотришь, белянка?
     — Прост, — пробулькала Черри.
     — Вижу же, что не просто так.
     — М-м-м... Всё может быть, — чуть приподнялась над водой Глубинная.
     Догадка посетила мозг Девы Флота, заставив экстренно приступить к эвакуации из купальни.
     — Даже не думай, Черри, тебе же хуже будет! — пригрозила она на всякий пожарный случай Деве Бездны, пытаясь нащупать ногой скрытую под водой и паром ступеньку.
     — Я не думаю, — с нездоровой ухмылкой ответила Дочь Глубины.
     — Вот и не ду...
     — Ктулхус бёрнин лавв! — разом выдохнула Черри, а её бродячая одежда, в это время растянувшаяся на оба плеча и грудь, выстрелила в канмусу десятком длинных, чёрно-фиолетовых, влажно поблескивающих щупалец...

Примечание к части

     [1] Роальд Мандельштам, "Эллада"
>

10.

     Саша посмотрела на трясущиеся руки, зябко поёжилась и, с трудом расковыряв обёртку с пачки сигарет, кое-как попала огоньком в никотиновую палочку.
     — Белянка, ты так больше не пугай, а?
     Ответом ей было обиженное сопение.
     Канмусу вздрогнула и в один затяг уполовинила тонкую сигарету. Мало ей несколько психически нестабильной Харизмы, теперь ещё и Вердии возмещать ущерб за развороченную купальню придётся... Нет, предупреди её Глубинная заранее, что ни рвать на куски, ни насиловать при помощи новообретённого скилла не собирается, всё бы обошлось. Наверно...
     Но когда в тебя летит пучок щупалец, времени на оценку и манёвр не так уж и много. Снасть она призвать никак не успевала, и потому оставалось рассчитывать лишь на свои силы. Пару тентаклей Саша отбила плавучим подносом и, отправив в полёт кувшин вина, попыталась разорвать дистанцию. Керамическая бутылка приложила Дочь Бездны аккурат в центр лба, на короткое время сбив той прицел, но вот выскочить из купальни Александра не успела. Самое длинное и тонкое щупальце обвилось вокруг лодыжки и потащило Деву Флота к Глубинной. Саша отпинывалась ногами и цеплялась руками за всё, что под них попадалось, в результате чего пористый камень кладки обзавёлся впечатляющей траншеей, а бортик и вовсе оказался вырван с корнем...
     Кто ж знал, что всё, что нужно голой Глубинной со взглядом маньячным, это простые человеческие обнимашки, а вовсе не практическая реализация того, что Черри успела понахвататься из хентайной манги?
     Теперь у Харизмы, стоящей у окна, набухает шишка на лбу, а об едва ли не сияющую красным в полумраке комнаты попу можно обжечься — на пике эмоций Саша плохо контролировала себя, и, применяя старый дедовский способ вразумления, за неимением ремня использовала руку. А у Александры нервный тик на оба глаза, синяк в половину предплечья и стресс, который можно было бы залить лишь канистрой хорошего авиационного спирта. Только вот спирта не завезли... Приходится по старинке, сигаретами, нервы успокаивать.
     С силой вдавив окурок в каменную чашу, найденную в прикроватной тумбочке, Дева Флота, разогнав рукой последние облачка табачного дыма, медленно подошла к Черри. Глубинная основательно обиделась — даже спина её выражала немой укор и громкий протест рукоприкладству к нижним детекторам приключений.
     — Ну не дуйся ты, — вкрадчиво прошептала на ушко Саша. — Я ж не со зла...
     — Я поняла. Я всё поняла. Тральщики не страшные, — пробурчала Харизма, выдержав мучительно долгую даже для терпеливой канмусу паузу. — Кронштадт — страшная.
     — Дались тебе эти тральщ... Что?!
     — Страшная, — уверенным тоном повторила Черри. — Тральщики мороженкой кормили, по голове гладили, тряпочку давали, чтобы солёную воду, бегущую из глаз, убрать. Хочу к тральщикам!.. Хочу морож..!
     Саша, отвесив себе мысленный подзатыльник, решила не позволять Глубинной скатываться в обычную бабскую истерику. Если уж обычная человечка в моменты такого помутнения рассудка способна наворотить дел и перебить посуду и мебель, то что уж говорить о Деве Бездны? Повезёт ещё, если хотя бы стены уцелеют...
     Так что, быстро развернув беловолосую девушку лицом к себе, Саша просто и без затей прижала её к себе, обняла, и, лопоча что-то бессвязно-глупое нежным шёпотом, принялась гладить спинку Черри.
     Кронштадт на миг усомнилась, насколько это адекватно выглядит со стороны, когда две девушки, совершенно не обременённые одеждой, стоят так близко друг к другу, да ещё одна из них с заботой и лаской гладит вторую... Усомнилась, и тут же выбросила из головы.
     Почти год назад ситуация была схожей: сводное соединение канмусу, состоящее из Дев Флота Японии, России и США, вылавливало совсем отмороженную дикую Химэ, решившую распотрошить японскую АЭС. Глубинную в тот раз умудрились загнать далеко в океан, но, из-за шторма и большого количества раненых, добить не смогли... Зато это сделать смогли операторы боевых платформ орбитальной завесы. Десятимегатонный батон вычеркнул Химэ из реальности вместе со всей её кусачей стаей... А потом... Потом был Храм Возвращения где-то неподалёку от Токио, и тихоня Аиша, аватара Невады, поймавшая приступ спиральной памяти.
     К счастью, в тот раз обошлось без трупов, хотя от самого Храма не осталось ровным счётом ничего, кроме фундамента. Персонал долго не рисковал приблизиться к месту ЧП, мешали и пыльные облака, и многочисленные локальные пожары...
     Они тогда стояли посреди руин в том виде, в каком выбрались из Машин Возвращения, — Мутцу, Акаги, Миссури, Аляска, Лексингтон, Айова, стайка эсминцев, чьи имена Саша просто не успела запомнить, и сама она, Кронштадт, — и всей толпой обнимали и успокаивали слетевшую с нарезки Неваду. А той всё казалось, что вновь в небе разгорается злое рукотворное солнце, и тело её обгорает не только от страшной температуры, но и от более жутких и незримых излучений...
     Но — справились. И никого из них не уколола ни совесть, ни стеснение.
     Значит, справится и здесь.
     — Товарищ Вердия, я, конечно, дико извиняюсь за тупой вопрос посреди ночи... Но... У вас льда здесь раздобыть можно? Хотя бы горсточку, а в идеале — тазик.
     Даллахан в столь поздний час не спал. Саша нашла его в обеденном зале — сидящим у камина и читающим толстую потёртую книгу. Книга была поставлена на попа на столике, с другого его краю располагался шлем рыцаря. Круглые очки на затянутом шнурке смотрелись весьма органично.
     — Лёд? — переспросила голова пенсионера. — В кухне есть спуск в подвал, там неплохой ледник. Тебя проводить, красавица?
     — Спасибо, дедушка, я как-нибудь сама, не хочу отвлекать от чтения.
     — Пусть и давно минули те времена, когда я был бла-а-ародным рыцарем, но понятие чести для меня сегодняшнего не стало совершенно чуждым. Решено, — даллахан завозился в кресле, поднимаясь. — Я тебя провожу.
     Ну, проводит и проводит, — мысленно пожала плечами Саша.
     Некоторое время спустя девушка, закусив в азарте губу, уже орудовала ножиком для колки льда, собирая прозрачно-голубые, почти светящиеся изнутри в свете факелов, обломки огромной глыбы. Вердия активно помогал, без каких-либо проблем удерживая на весу одной рукой внушительный медный таз. Второй рукой пенсионер, естественно, держал свою голову.
     — Любопытство, конечно, не делает чести рыцарю... — издалека начал даллахан. — Но, с другой стороны, я ж не рыцарь уже. Так что позволь поинтересоваться — для чего тебе необходимо столько льда?
     Вопрос, честно говоря, застал Сашу врасплох. Легенду она сразу не подготовила, а умение изгаляться, на ходу сооружая отмазки с нуля, никогда не было её коньком.
     — Ну... э-э-э... — многозначительно начала Александра, продолжая фанатично колоть льдину. — Мы с Черри немножко побесились на сон грядущий...
     — О-о-о! Не продолжай, — каким-то даже мечтательным голосом пробасил Вердия. — Бой на подушках, перья во все стороны, словно тёплый снегопад, страстное сбивающееся дыхание, раскрасневшиеся лица так близко друг к другу, что можно дотянуться губами... Лямка ночнушки сползает с плеча, обнажая безупречные перси... — даллахан внезапно закашлялся. — Кхм, прости, увлёкся. Но дело молодое, интересное — понимаю. Мои супруги в своё время так коротали долгие вечера в ожидании, пока я вернусь с очередного задания...
     Хорошо, что в свете факела сложно заметить, как наливаются красным уши и щёки.
     «А дедушка-то тот ещё затейник!» — подумала Саша, но, вместо того, чтобы озвучить данную сентенцию, просто спросила:
     — А где они сейчас, товарищ Вердия?
     — Да Тьма их знает, — меланхолично ответил пенсионер. — Когда я вернулся домой, немного убитый и без головы на плечах, в доме было пусто, все их вещи пропали, а оставленная записка гласила, чтобы их не искал, им со странствующим архимагом-лекарем будет гораздо комфортнее, чем с обычным рыцарем, который каждый раз рискует не вернуться с задания.
     — Дела-а-а, — протянула Саша.
     Не сказать, что она была опытной в любовных и семейных делах, скорее, совсем наоборот, но как-то оправдать или объяснить самой себе столь легкомысленное поведение супружниц пенсионера не могла.
     — Да не жалею, честно говоря, — продолжал изливать душу Вердия. — Что им мог дать я, будучи рыцарем? Только защиту, кров над головой, пропитание и одежду. А став даллаханом... И того меньше. Ну а в компании лекаря, да ещё и архимага, они точно не пропадут. Опытный маг Жизни и старение замедлит, и молодость продлит, и от болезней избавит. Не удивлюсь, если они до сих пор выглядят на свои двадцать лет и даже сединой не обзавелись, не говоря уж о сохранившихся формах...
     Рыцарь, видимо, попытался было изобразить руками те самые упомянутые формы, но, вспомнив, что верхние конечности у него заняты, только мечтательно вздохнул.
     — Так что вы не стесняйтесь, если что, я всё понимаю.
     — Да мы не того... Не этого...
     — Эх-хе-хех, — словно не услышав слов канмусу, продолжил Вердия. — Где ж мои семнадцать лет... Ну, пусть даже тридцать... Да Тьма с ними, хотя бы пятьдесят... Я б с вами тоже поотжигал, тряхнул бы стариной!..
     Прежде, чем ошарашенная Саша успела сказать хоть слово, даллахан печально закончил:
     — А теперь вот, сколько не тряси, только песком и разживёшься...
     Харизма не спала, всё так же смотрела в окно, обхватив себя за плечи.
     — Вот, — аккуратно поставив таз на тумбочку, сообщила Саша. — Ложись на живот, будем тебя лечить.
     Белянка, вздохнув, нехотя оторвалась от ночного пейзажа и, сбросив тапочки, вытянулась на кровати.
     — Больно будет?
     Саша насупилась:
     — Заканчивай считать меня законченной садисткой, Черри. Виновата, погорячилась, но и ты меня пойми — после твоей осведомлённости о физиологии людей, почёрпнутой из комиксов для озабоченных, летящие в лицо щупальца отнюдь не внушают доверия.
     — Попа болит, — жалостливо сообщила в ответ Харизма и уткнулась лицом в подушку.
     — Скоро перестанет, — заверила Глубинную Дева Флота. — Держи вот вкусняшку, Вердия поделился.
     — Уи-и-и! — едва ли не пропищала Черри, разом забыв и про полыхающие красным ягодицы, несущие на себе легкочитаемые отпечатки девичьих ладошек, и про все обиды и неважное настроение, и сходу вгрызлась в край щита.
     Даллахан вряд ли предполагал, что выцыганенный девушкой стальной щит будет использован столь неестественным образом, но — отдавал он его без особого сожаления, сказав, что возвращать не надо,у него такого хлама ещё половина склада от прошлых хозяев осталась.
     Ну а пока Дочь Бездны с аппетитом угощалась долгожданным металлом, Саша приступила к лечебно-полевой практике. Сначала охладить сами руки в оттаявшей воде и, едва касаясь раздражённой кожи, окропить влагой как можно большую поверхность. Дело неторопливое, конечно, но самозабвенно жующая щит Глубинная, кажется, вообще мыслями и чувствами покинула сей грешный мир, полностью отдавшись наслаждению металлом.
     Даже когда на пылающие красным ягодицы плюхнулся изрядный осколок льда, выскользнувший из рук Саши, Черри даже не вздрогнула.
     Наутро Харизма вновь лучилась избыточным позитивом и приподнятым настроением, что, в принципе, людям незнающим не сложно было спутать с лёгкой стадией дебилизма. Саша открыла было рот, чтобы поведать бодрому пенсионеру о том, что купальню они готовы реставрировать за свой счёт, как в воздухе заструились тёмные ниточки чего-то, похожего на призрачный дым.
     — О не-е-ет! — схватился за голову даллахан, одновременно накрывая всех сидящих за столом полупрозрачным куполом фиолетового оттенка. — Мои прекрасные леди, настоятельно рекомендую вам сейчас заткнуть уши и открыть рты.
     — Что случилось, дедушка Вердия? — поинтересовалась вынырнувшая из волн неубиваемого позитива Черри.
     — Архимагичке снова заняться неч...
     Договорить безголовый пенсионер не успел.
     Дым заструился ещё быстрее, начал утекать куда-то сквозь стены, наливаясь темнотой и нестермимо-красным...
     А в следующий миг замок содрогнулся от чудовищного взрыва. Сорвалась с цепей и разбилась огромная люстра, освещавшая обеденный зал, из камина посыпалась сажа, стены опасно качнулись, но — не упали. И всё затихло.
     — Высшая магия взрыва: Дорога в Ад, — устало прокомментировал Вердия. — Сегодня она что-то схалтурила, обычно кастует на замок Пульсар Сотоны или Ядрёный бабах, а после них одними люстрами убытки не ограничиваются.
     Едва даллахан успел это договорить, как по замку прошла волна дрожи, а потом что-то со скрежетом и грохотом обвалилось. В ноги ударила ощутимая сейсмическая волна...
     Поднявшись наверх в компании давно и надёжно обезглавленного рыцаря, девушки оказались на открытой террасе, лишённой каких-либо намёков на поручни и иные ограждения. Слева открывался чудесный вид на холмы, плавно перерастающие в горы у самого горизонта, справа высился ряд дверей, изрядно прибитых пылью. Впереди, там, где сейчас открывался вид на Аксель, несколькими минутами ранее располагалась купальня.
     — $%#^%@! — тоскливо поведал Вердия безбрежным, чистым и равнодушным небесам. — Всё, эта мелочь меня окончательно достала! Леди, прошу меня простить, но я в город.
     Сказав это, даллахан окутался тёмно-фиолетовым маревом телепорта и беззвучно исчез, оставив девушек одних посреди свежеиспечённой террасы.
     — Ну, хоть за ремонт теперь отдуваться не надо, — грустно улыбнулась Саша. — Как думаешь, может, стоит сходить в город, присмотреть за ним? А то мало ли что, мужик он хоть и крепкий, но уже пожилой... Реакция не та, кости слабее, а если ещё и радикулит прихватит...
     — В город! — махнув в сторону стен Акселя, Глубинная первой скрылась на лестнице.
     Миг спустя уже откуда-то снизу донёсся боевой крик Черри:
     — По коням!

11.

     Естественно, внизу коней не нашлось, равно как и любой другой животины, предназначенной для верховой езды.
     Но для бешеной собаки, как известно, тридцать вёрст не крюк, плюс навык «Первое правило мага», явно имеющий и у Черри какую-то сходную альтернативу, давал нехилый прирост скорости, создавая в процессе бега полный эффект покатушек на американских горках, которые, таки да, у американцев почему-то зовутся русскими горками.
     Говорить на бегу — затея сомнительная, Саша это сообразила сразу, и потому вопрос про познания Глубинной о сухопутных непарнокопытных решила оставить на потом, а Харизме для понимания пришлось накушаться встречными летающими насекомыми. Глубинной такой десерт к так и не законченному завтраку отнюдь не пришёлся по душе, но к решению проблемы девушка подошла творчески: нарастила шикарный широкий шарф, полностью прикрыв нижнюю половину лица и от всевозможных мух, и от пыли.
     В таком темпе девушкам хватило чуть больше десяти минут, чтобы добраться от замка безголового пенсионера до стен Акселя — результаты впечатляющие, чего уж скрывать?
     Но, как бы они не спешили, всё равно едва не опоздали. За Вердией гонялась толпа молодёжи и, за неимением водяных пистолетов, поливала рыцаря водицей, бьющей прямо из рук. Пенсионер, впрочем, проявлял чудеса прыти и скорости, умудряясь буквально в последний момент выкручиваться из-под непрерывно льющихся струй.
     Пока Дева Флота и Дева Бездны осматривали поле боя, даллахан успел пару раз попасть под особо мощные струи, в результате чего его доспехи дымились так, словно не под воду попали, а испытали на себе действие царской водки.
     — Изгнание! Изгнание! Изгнание! — бодро кричала вчерашняя вечерняя знакомая — голубоволосая девушка. Сияние срывалось с её рук, накрывало рыцаря, отчего Вердию колбасило и он очень громко и неприлично хихикал, пытаясь почесаться сквозь броню.
     — Хэй, студентики! — Кронштадт самоотверженно встала между даллаханом и молодёжью. — Я, конечно, всё понимаю: молодость, гормоны аж из ушей плещут, охота покрасоваться да удаль свою молодецкую показать... Только вот нафига вы в качестве мишени избрали пенсионера, а не нормального противника?
     — А вот сейчас обидно было, — буркнул Вердия, затихарившись за массивным булыжником.
     — Тише, дедушка, дома поворчишь, — цыкнула в его сторону Саша и вновь повернулась к толпе приключенцев. — Так что, может кто-нибудь объяснить, в чём причина того, что дом дедушки Вердии постоянно подвергается воздействию мощнейшей взрывной магии, а потом и его самого приглашают на местечковое аутодафе?
     — Он — генерал Владыки демонов! — кто-то из авантюристов обличительно ткнул в сторону камня, за которым пытался отдышаться и отчесаться Вердия.
     — Да хоть почётный золотарь Его Высококоролевской демоности! — фыркнула Саша, прикидывая, кого из любителей погонять безголового нужно выводить из строя в первую очередь. — Конкретно вам или этому городу он что сделал?
     Естественно, ответом была тишина.
     Саша из-под прищуренных век наблюдала за более-менее успокоившимся народом. Засада ведь: с этой непонятной магией опасны могут быть не бугаи, вооружённые мечами, топорами и прочим инвентарём, а какая-нибудь пигалица, которую, на первый взгляд, и плевком перебить можно...
     — За него денег много дают, — храбрясь, поведал тот же голос. — Завалим, и до конца жизни можно будет из трактира не вылезать!
     Харизма стояла рядом, и Александра ей искренне была благодарна за то, что Глубинная молчит.
     — Товарищ Вердия, сколько там за вас дают сребреников?
     — Золотых, — педантично поправил девушку даллахан, самозабвенно рассчёсываясь спиной о каменный выступ. — Триста миллионов, кажется.
     — Иуды, — прошипела Саша. — Значит так: сдаёте нам подрывника и эту изгонятельницу, и мы вас не трогаем. Всё ясно?
     — Ах-ах! — буквально вывалилась из толпы ещё одна вчерашняя знакомая, упакованная в приличного вида доспех. — И меня, меня... возьмите!..
     Сказано это было настолько полным страсти и желания голосом, что Александра внутренне поёжилась — нездоровый энтузиазм, как правило, тащит за собой очень большие проблемы. Только она открыла рот, чтобы охладить парой ласковых пыл девушки-рыцаря, как та продолжила:
     — Нет! Не надо слов! Я вся горю, вся пылаю от одной только мысли, как вы меня бросите в застенки, закуёте в кандалы, и не будете давать пить и есть, и будете пытать!.. И делать ещё всякое разное грязное, непристойное и злобное!.. Это настолько... а-а-ах!..
     Блондинка сладко зажмурилась, мечтательно поднеся к губам заплетённые в замок пальцы.
     — Эй, малохольная, остынь, — перебила её Кронштадт, кажется, начав понимать, в чём кроются причины нестандартной реакции мадам-рыцаря. — Мы не из этих.
     В целом, её немного напрягала такая покорность городских приключенцев: вот они гоняются за даллаханом, как инквизиторы за сторонниками гелиоцентризма, а вот уже спокойно стоят и внимают совершенно левой девушке, разве что не зевают и в носах не ковыряются.
     — Ах, эта сладкая гадкая ложь! — продолжала накручивать себя блондинка. Судя по закусываемой в паузах между словами губе, дикому румянцу и лихорадочному блеску глаз — местная мазохистка твёрдо, уверенно и крайне решительно двигался себя к оргазму. — Да! Лгите! Лгите больше! Мой долг, как рыцаря-крестоносца, своей... грудью... своим... телом!.. Собой закрывать моих сопартийцев! И потому я не позволю, чтобы все пытки и прочие... грязные... извращения!.. достались только им!.. Я! Я сама должна всё это испытать! Только через моё... а-а-ах!.. тело вы сможете дотянуться... до них!..
     С последней фразой блондинка ощутимо содрогнулась, а безумно-счастливое лицо однозначно указало: своей цели рыцарь-мазохистка таки добилась. Протяжно и страстно вздохнув, она опёрлась о рукоять меча — дрожащие ноги явно уже были не в состоянии удержать девушку на весу.
     Из-за её спины послышались восхищённые шепотки и возгласы:
     — Она такая смелая!
     — Настоящий крестоносец!
     — Хочу быть, как она!
     — Хочу от неё детей!
     — Хочу с ней бухнуть!..
     Приложив ладонь к лицу, Саша только сокрушённо покачала головой. Сил что-либо говорить у неё просто не было.
     — Да она на всю голову конченная извращенка! — просипел из-за булыжника Вердия. — И больница ей уже не поможет!..
     — Как... грубо! — свистяще выдохнула блондинка и буквально повисла на своём мече — кажется, ещё накрыло очередной волной экстаза. — Ещё! Оскорбляйте меня вновь... и вновь!.. Грубее, жёстче!.. Я всё приму на себя, но защищу своих сокомандников-авантюристов!..
     — Она ещё и в нашей гильдии состоит... — страдальческим тоном поведала Саша Глубинной.
     Черри меланхолично пожала плечами — дескать, ты командир, тебе и думать.
     — Постой! Что ты сказала? В гильдии?! — вклинился в разговор всё тот же голос, обладатель которого крайне удачно умудрялся прятаться в толпе. — Всё, народ, расходимся, квест на Вердию отменяется...
     Весь обратный путь до замка сопровождался хлёстким звуком ритмичных шлепков: Саша анализировала произошедшее, пыталась понять мотивы и расклады, векторы образа поведения местных авантюристов — и ни к чему, кроме непрерывного руковозложения на лицо, это не приводило.
     Мир этот не сумасшедший, — признавалась она самой себе, — он окончательно съехавший с резьбы!
     Их небольшой конвой двигался колонной по одному, впереди — Вердия и Черри, в середине — синеволосая, представившаяся как Аква, мазохиствующая крестоносец Даркнесс, да перекинутое через её плечо худенькое тело главного пироманьяка Акселя — некой Мегумин, архимага из клана Алых Мазоку, персональной головной боли рыцаря без головы. А Саша завершала процессию — и вовсе не потому, что боялась, что условно-добровольные гости решат сделать ноги по пути. Просто ей так было комфортнее.
     — Ещё раз повторяю, — на всякий случай напомнила Александра. — В плен вас никто не берёт. Всё, что нужно — это отстроить разрушенное. Спасибо скажите Вердии, что ему остатки рыцарской чести не позволяют требовать у девушек извинений и сатисфакции посредством дуэли. Со стройкой поможем. График работ обсудим по прибытии.
     Саше казалось, что она что-то упустила...
     А сообразив, что именно, вновь звонко хлопнула себя по лбу:
     — Так, девки, стоп машина! Вы чего с такими честными глазами попёрлись хрен знает куда, не предупредив, что у вас дети некормлены?
     — Ерунда, — легкомысленно отмахнулась Аква. — Саяджи покормит.
     — Это такая мелкая и худая? — на всякий случай уточнила Саша. — С крыльями на голове и пояснице?
     — Да, — кивнула обладательница голубых волос, бодро отшагала ещё десяток метров и встала, как вкопанная. — Что?! Откуда ты знаешь, что Саяджи — суккуба?! Она ведь под мощнейшими иллюзиями по городу передвигается.
     Кронштадт только пожала плечами. И в самом деле, не говорить же ей, что все Девы Флота имеют высочайшее сопротивление любым техникам и методам гипноза, равно как и ментальному воздействию Голосу Бездны? Без таких навыков первый их бой тут же стал бы и последним.
     — Просто вижу, — ответила Саша. — Но ваша суккуба выглядит мелковатой для того, чтобы прокормить такую ораву в одиночку.
     — А она и не одна, — с нескрываемым подозрением ответила Аква. — У неё полсотни сестёр, как-нибудь, да справятся.
     Собственно говоря, один только факт того, что виновники торжества — как оказалось, та самая банда серийных самоубийц-извращенцев имени Сато Казумы — спокойно приняли предложение по реставрации разрушенного, уже должен был насторожить Сашу.
     На подходе к замку эти смутные догадки оформились во вполне себе структурированную мыслеформу: с такими на всю голову джамшутами, как эти образчики авантюристов, дачному домику Вердии кранты придут как бы не быстрее, чем от ежедневных орбитальных ударов красноглазого подрывника по имени Мегумин. Вся надежда только на силу и выносливость крестоносца с диагнозом «мазохизм головного мозга с метастазами в спинной мозг и копчик»: пироманка явно силами обделена, жрица с её ловкостью и феноменально косыми руками скорее себя в могилу загонит, чем сможет что-то правильно сделать, а на рыцарше, хотя бы, можно грузы возить. Наверно, и раствор мешать можно приставить, особенно если получится сыграть на её мании наказания.
     Пребывавшая в состоянии полнейшего отруба после каста заклинания Мегумин постепенно приходила в себя, а к тому моменту, как вся процессия оказалась во внутреннем дворе замка, и вовсе сумела поднять голову, хозяйским взглядом окинуть постройки, заметить гору строительного мусора и над ним — обвалившуюся кладку коридора, и широко улыбнуться, подняв указательный палец вверх:
     — Моя работа! Здорово, правда?
     — Девочка, — обратилась к ней Саша. — Ты знаешь, что такое техника безопасности, и для чего она нужна?
     — Пф-ф-ф! — отмахнулась главный подрывник всея Акселя. — Техника безопасности для слабаков! Настоящие Алые Мазоку попирали ногой всякие техники и с приборами укладывать хотели на всевозможные безопасности. Мы, Алые Демоны, признаём только разрушительную силу заклинаний, что призываем из-за грани мира, и нет в той силе таких непонятных и бессмысленных слов, как «техника» и «безопасность»!..
     Громкий шлепок твёрдым по мягкому оказался внезапным и для Саши, и для самой Мегумин: это крестоносец смачным ударом пятерни по попе прервала зарождающийся поток пафоса за авторством контуженного архимага.
     — Мэг, держи язык за зубами, и руки задницей придави, — предупреждающе пропыхтела Даркнесс. — Я готова отдуваться за вас, в конце концов, это мой долг как крестоносца, верного богине Эрис, как вашего товарища, как дочери владельца этих земель и просто потому, что это... хм... приятно. Но извилинами-то шевелить тоже надо хоть иногда!
     — А что такого? — насупилась Мегумин, продолжая висеть на плече блондинки.
     Перчатка рыцаря с лязгом впечаталась в утончённое лицо Даркнесс во всемировом жесте разочарования в умственных способностях коллеги.
     — Мэг, это больше не замок, в котором обитает один никому не нужный генерал Короля демонов...
     — Дамочка, попрошу не выражаться! — встрял со своими пятью копейками Вердия, явно задетый за живое высказыванием крестоносца.
     — Господин Вердия, можно, я закончу свою речь, а потом... — лихорадочный румянец вновь растёкся по лицу Даркнесс; блондинка часто и глубоко задышала, а в глазах появился нездоровый блеск. — Потом вы меня... всякими разными... сп-сп-способами... накажете!..
     Вновь взявшаяся за старое крестоносец с последним словом вздрогнула, пошатнулась на враз ставших ватными ногах, но — устояла. И даже подрывницу не уронила.
     — Валяй, больная, — ответил Вердия и, на всякий случай, встал так, чтобы между ним и крестоносцем оказались Аква и Харизма.
     — Благодарю, господин... — жарко выдохнула Даркнесс и, с трудом собравшись и вернув здравому смыслу контроль над телом, продолжила. как ни в чём не бывало: — Мэг, я продолжу. Так вот. Тут теперь живут такие же члены Гильдии авантюристов, как ты и я, а это значит, что взрывную магию тебе придётся тренировать в каком-нибудь другом месте.
     — Но!.. — попыталась возразить красноглазая девушка.
     — Никаких «но», — внезапно жёстким голосом ответила Даркнесс. — Вспомни, во сколько встал казне города ремонт входных ворот, стен и соседних зданий после истерики Аквы?
     — Триста пятьдесят миллионов эрис, — меланхолично ответила Мегумин.
     — И сколько Казума вкалывал на квестах, зачастую ещё и мотаясь на тот свет, как к себе домой, чтобы выплатить эти бешеные деньги?
     — Год, — совсем грустно вздохнула Мегумин.
     — Так вот, — Даркнесс окинула взглядом нанесённые Алой Мазоку разрушения. — Тут — миллионов на двадцать минимум. И это только материалы. Я, конечно, не зодчий, но цены сравнить могу. Верно, госпожа Александра?
     Слово «госпожа» немного царапнуло слух Кронштадта, но от едких замечаний канмусу всё же воздержалась, ограничившись лаконичным:
     — Как-то где-то так, товарищ крестоносец.
     Даркнесс повернулась к Саше, упала на колено, прижав свободную руку к нагруднику в районе сердца, и, с трудом сдерживая похотливую дрожь, выдала:
     — Госпожа Александра, я понимаю, что, благодаря безрассудным действиям Мэг, — кивок на едва прикрывающую попу коротенькую красную тунику подрывницы, — что её стараниями, как сказал бы наш супруг, Сато Казума, мы попали в конкретное такое анальное рабство.
     Даркнесс густо покраснела, опустила лицо, молчала несколько секунд, а после взглянула прямо в глаза Саши небесно-голубыми озёрами, на дне которых бушевало пламя извращённой похоти:
     — Мы восстановим замок, госпожа Александра, но прошу одного: за все недочёты, огрехи и прочие залёты — смело наказывайте меня одну! Боль, унижение, безразличие... а-а-ах!.. это так... так мерзко и... сладко!..
     В этот момент Саша, глядя на отбитого на все извилины крестоносца, поняла: в большом пустом дворе коллективный фейспалм даёт очень громкий, гулкий и мощный звук.

12.

     Пока новоявленный стройотряд проводил ознакомление с предполагаемым фронтом работ, попутно собирая черновую смету, Саша, оставив Черри для пригляда, поспешила утащить с собой Вердию. Пенсионер, впрочем, не возражал — даже канмусу ощущала, как под злобными быстрыми взглядами жрицы едва ли не потрескивает от незримого жара броня рыцаря.
     — Чего она на тебя так зыркает, дедушка? — сходу задала вопрос Саша, едва только они оказались в приёмном зале. — Ты ей что, ипотеку под четыреста процентов годовых оформил пожизненную и страховку на столько же сверху впарил?
     — Тьфу на тебя, — незлобно хмыкнул даллахан. — Никогда я в проклятые всеми богами ростовщики не подамся. А нелюбовь... Как жрица, имеющая дело с Жизнью во всех её проявлениях, Аква на уровне инстинктов не переносит нечисть.
     Саша навернула несколько заходов вокруг рыцаря, тщательно принюхиваясь к нему:
     — Да нет, чистый ты. Хотя, учитывая, какую гору железа на себе таскаешь, это просто удивительно.
     — Нечисть — в смысле, создания, противные богам и прочим прихлебателям Света и Порядка, — пояснил Вердия. — Как правило, несколько неживые.
     — То есть, слегка мёртвые, да?
     — Слегка и тяжело мёртвые — это нежить. А мы так, серединка на половинку, слегка немёртвые, немного неживые.
     — Бывает, — философски вздохнула Саша.
     Услышав ответ девушки, Вердия чуть не запутался в собственных ногах:
     — То есть как так?! А где же крики: «На костёр его!», «А-а-а, упырь безголовый, прибейте его, пожалста!» и прочие сомнительные экзерсисы, присущие мирным людям в целом, и героям — в частности?
     Дева Флота остановилась, с подозрением посмотрела на пенсионера, хмыкнув, окинула беглым взглядом своё отражение в удачно подставленном скосе меча, покоящегося на плече рыцаря.
     — Деда Вердия, а в каком это месте я герой?
     — А разве это я состою в Гильдии авантюристов?
     Кронштадт пожала плечами:
     — Так то авантюристов, а не героев.
     Грохот металла о камень и приглушённая ругань сквозь сжатые зубы стали ей ответом — это Вердия, переварив сказанное девушкой, от просветления и познанного дзена уронил голову на пол.
     — Знаешь, внучка, — внезапно хриплым, взволнованным голосом ответил пенсионер. — Мне срочно нужно выпить.
     — Согласна, — кивнула Саша, бережно поднимая голову рыцаря и возвращая ту в его стальные руки. — И желательно — чего-нибудь позабористее.
     Винный погребок у пенсионера оказался с секретом. В дальнем углу весь стенной стеллаж просто и неприхотливо сдвигался в сторону, открывая вход в небольшую каморку, освещённую неярко сияющими камнями, растущими прямо из кладки.
     — Раньше здесь, судя по всему, алхимики из гномьего племени жили, — Вердия широким взмахом обвёл комнатёнку и не без гордости добавил. — А здесь они готовили алхимический спирт.
     Мебель здесь вся была из камня: лавка с одной стороны, шкаф с другой, по центру стол, пара табуретов, да артефакт, явно похожий на печь. На нём же стояло нечто деревянное, пузатое, просмолённое и прочно скреплённое металлическими обручами. Вьющиеся трубки, патрубки, полые колонны из прозрачного камня, тянущиеся от пола едва ли не до плеч Вердии...
     — Да чтоб меня хвостожопка замуж позвала! — восхищённо выдохнула Саша, пока её взгляд метался по до боли знакомым деталям. — Да это ж натуральный самогонный аппарат!
     — И это пойло здесь называют здравуром? — Дева Флота с презрением покосилась на кувшин. — Да у меня дедушка брагу, и ту крепче ставил!
     — Нормальный убойный гномий здравур, — непонимающе пожал плечами Вердия. — Поставь тройке коротышек галлон этого пойла, и на утро придётся искать их по всей округе. Кого в канаве, кого в борделе, а кого и в женской бане или, упаси Темнота, и вовсе на крыше городской ратуши.
     — М-да, — хмыкнула Александра, проводя ревизию остальной тары. — А в книжках писали, что гнома перепить — сродни подвигу, типа в одиночку завалить дракона или выкрасть у государя его любимые панталоны в то время, когда они на нём надеты и он сам сидит на троне...
     — Так и есть, — кивнул Вердия. — Их только нечисть и может перепить. Но не вся.
     Саша, сковырнув тугую пробку с очередной бутылки, взмахом ладошки подогнала к себе воздух от горлышка и чуть не замурлыкала от удовольствия:
     — Спирт! — макнув палец, попробовала, довольно улыбнулась: — Не медицинский, конечно, но и не бормотуха кустарная.
     Выставив на стол пустые кружки, Дева Флота подмигнула пенсионеру и, подхватив в одну руку бутыль со спиртом, а во вторую со свежей водой, торжественным тоном сообщила:
     — Смотри, дедушка, сейчас из бодяги для юных и невинных институток мы будем делать настоящую кошерную водку для суровых мужиков. Кстати, а здешним поварам известна концепция закусочных огурчиков быстрого посола?..
     — И пошто ж я такой пи-и-ияный, а? — тихо икнув, Вердия громко почесал тыльную броню шлема. — Внуця, мне — всё. Я — спать.
     Договорив всё это убедительным басом, даллахан, икнув напоследок, без малейших следов эстетики сложился под стол.
     — Дела-а-а, — доверительным тоном сообщила Саша потолку и, заглянув под столешницу, в задумчивости почесала кончик носа. — Что ж вас развозит-то так люто с детских порций?
     Без проблем уложив храпящего богатырским храпом массивного даллахана на лавку у стены, Дева Флота вернулась за стол, выхватила из миски длинную четвертушку малосола и, неторопливо похрумкивая им, отправилась наверх. Глубинная же совсем ещё ребёнок мозгами, и, пожалуй, было несколько непредусмотрительным шагом оставлять её один на один с группой неадекватных приключенцев.
     К счастью, на тело и честь оранжевоглазой Дочери Бездны авантюристы-джамшуты не посягали. Мегумин бесформенным кульком лежала у стены — всё же, видимо, и в самом деле её фирменные аллах-бабахи высасывали из подростка всю энергию и силы. Аква, раздобыв где-то тщательно обгрызенный мышами по краям листок и битый жизнью карандаш, ходила тенью за Даркнесс, слушая её и старательно записывая сказанное. Сама же крестоносец-мазохист с видом видавшего виды бригадира стройотряда тыкала пальчиком то в одну стенку, то в огрызки другой, то в каменные залежи, получившиеся из разнесённой кладки, и озвучивала материалы и цены.
     Ну а Харизма сидела на массивном выступе, некогда представлявшем собою часть несущей опоры кровли, и, щурясь на высокое солнце, довольно мелодичным голосом что-то мурлыкала себе под нос, полностью игнорируя копошение внизу.
     Несколько минут понаблюдав за перемещениями авантюристов, Саша на миг развернула ауру, привлекая внимание Черри, и, дождавшись вопросительного взгляда Глубинной, позвала за собой.
     — Разговор есть, белянка, — просто сказала канмусу, пока они спускались в подвал.
     — Р-р-разговор? — с опасением спросила Харизма, что, впрочем, оказалось полностью проигнорировано Девой Флота.
     — Ага, — она открыла вход в потайную самогоноварню и кивнула на лавку с затихшим даллаханом.
     — Ты?.. Его?.. — что именно «ты», и что такое «его» — Саша уточнить не успела: Вердия, всхрюкнув, сладко поплямкал губами и, отвернувшись к стенке, выдал потрясающую по децибелам храповую руладу.
     — В сосиску синий наш дедуля, белянка. А в одну харю квасить — это не комильфо. Сто грамм огненной воды примешь?
     — Огненной?.. Воды?..
     Дева Флота жестом пригласила Черри за стол:
     — Проще попробовать, чем объяснять.
     Несколько уверенных жестов, и вот уже стопки наполнены, склянка с пробным экземпляром водки убрана обратно в ведро со льдом, а в миску добавлена новая порция огурчиков.
     — Ну, будем! — в тостах Саша никогда не была экспертом, это Марат да Архангельск могли и умели разворачивать здравицы в полотна на несколько минут, вкладывая столько смыслов, полутонов и намёков, что каждая из Дев Флота в результате считала, что пьёт за своё потаённое, не смотря на финальные слова тоста.
     — Будем, — столь же лаконично поддержала её Черри и, с непонимающим взглядом проследив за традиционным «чокнуться стопками», реализованным канмусу, повторила её дальнейшие действия: выдох, выпить, подождать несколько секунд и занюхать огурчиком, тут же отправив его в рот.
     — Хор-р-рошо! — чуть порозовев, мило улыбнулась Глубинная, чувствуя, как тёплый комок, скользнув по пищеводу, попав в желудок и теперь стремительно преображается в нём, превращаясь в тёплое, ласковое карманное солнышко.
     Наслаждаясь вкусом неприхотливой закуски, Черри прикрыла глаза, даже не пытаясь скрыть мягкую, совсем непривычную для Глубинных улыбку.
     — Да! — хлопнула себя по лбу Саша. — Чуть не забыла ведь! У меня к тебе разговор. Серьёзный.
     — Н-н-не виноватая я! — тут же вскинулась Черри. — Он сам мне под ноги упал!
     — Кто — «он»?
     — Д-д-доспех... — плечи Харизмы поникли, а в голосе появилась дрожь, знаменующая скорый подход слёз. — Н-н-но он такой вкусный... был...
     — Э-э-э... — только и успела сказать Саша, как Глубинная, решительно встав из-за стола, подошла к ней, со скрипом сдвинула табурет с сидящей на нём канмусу в сторону и самоотверженно улеглась животом вниз на её колени. Ткань комбинезона ожила, пришла в движение — и расползлась по бёдрам и позвоночнику, обнажая восхитительно белые, безупречные по форме ягодицы Дочери Бездны.
     — Я... я готова понести заслуженное наказание, командир... — тихо прошептала Харизма. — Только не ремнём, пожалуйста...
     Глазам Саши открывался вид, за который многие бы с удовольствием поставили какую-либо конечность: идеальное объёмное сердечко, уложенное на бок, с несколько наивными ямками крестца. Следы вчерашних нравоучений окончательно исчезли, оставив гладкую, нежную даже на вид кожу.
     Не удержавшись от искушения, Саша легонько шлёпнула Черри по попе и качнула коленями — как качала всегда, когда Ксенофоб, её любимый шерстяной мерзавец, явно имевший в далёкой родне кого-то из мейн-кунов, никак не желал покидать тёплые ноги хозяйки. У Харизмы ума оказалось поболее, чем у бессовестного кошака, а потому намёк девушка поняла, тут же вернула бельё и одежду на место и с нескрываемо радостной улыбкой покинула место предполагаемой экзекуции.
     — Эх, Черри, Черри, тебя что, Даркнесс покусала?
     — Нет, — рассеянно качнула головой Харизма.
     — Хм... А она к тебе, или ты к ней прикасались? Может, она чихала рядом с тобой или кашляла?
     Глубинная, вернувшись на табурет, поставила локти на стол и сжала виски ладонями:
     — Саша, ты о чём говоришь? Это так непонятно, что голова болеть начинает... — пожаловалась она канмусу.
     — Значит, ни воздушно-капельным, ни контактным путём это не передаётся... Уф-ф-ф, даже легче стало, — Кронштадт, разлив ещё по стопке, пригласила Глубинную к продолжению банкета. — Разговор серьёзный к тебе, Черри, но не о доспехе — о нём мы потом ещё поговорим. Просто хочу предостеречь тебя от демонстрации нашим гостям твоих умений, в частности, от обнимашек тентаклями. У той фигуристой блондиночки в доспехах явно чайник свистит во все стороны от одного только намёка на боль и жесть... И, чую, если она увидит, что ты можешь призывать щупальца — она в рабство тебе продастся, и не слезет с тебя до тех пор, пока не испытает на себе весь спектр их возможностей. Понимаешь, Черри, Даркнесс — больной человек...
     — Больной?.. А это всё, неизлечимо, или можно вытащить?..
     — Больная на всю голову, белянка, — таких только ударной шоковой терапией и лоботомией в спокойное состояние можно привести. Это как те самые хвостожопки, только в зеркальном исполнении: тем жизненно необходимо причинять другим боль, вселять страх, ломать, крушить, убивать. Даркнесс же — всё это нужно испытывать на себе. И как оно лечится в здешних условиях, когда ни психологов, ни даже тральщиков нет — я просто ума не приложу...
     Вокруг Глубинной медленно заструилась тёмно-фиолетовая дымка, сквозь которую проскакивали оранжевые и белые разряды — непривычного человека это бы удивило, но только не Деву Флота. Канмусу не раз видели момент призыва снасти в замедленной съёмке, равно как и сами загоняли себя до состояния «язык на плечо» в свободное от патрулирования, рейдов и проводки конвоев время, оттачивая до совершенства неофициальное искусство подетальной материализации обвеса. Просто порой приходилось призывать броню, стоя на грузовой рампе низколетящего самолёта или же находясь на сверхскоростном катере — и массивные башни, надстройки и стволы влёгкую могли раскурочить нежный металл воздушного судна или корабля подскока. Так что умение призывать снасть либо по частям, либо очень осторожно, не являлось чем-то экстраординарным или непривычным.
     — Может, смахнуться с ней?!
     Саша вовремя остановила ладонь, уже рефлекторно устремившуюся к лицу — такими темпами она себе весь интерфейс в кашу расколбасит раньше, чем вновь доберётся до города...
     — Деточка, она же лопнет! Она обычный человек, хоть и достаточно прочный — опять же, по меркам людей. Да, кайфа она, наверняка, напоследок поймает немало, но — это будет последнее событие в её жизни.
     — Почему? — непонимающе спросила Черри, но показательный призыв демона-симбионта всё же отменила.
     Вместо ответа Саша кивнула на неприметную невысокую каменную тумбу, прятавшуюся в небольшой нише чуть в стороне от двери:
     — Обними эту хреновину — как нечто, дорогое тебе, близкое и родное.
     — Хорошо, — кивнув, Глубинная подошла к стене, вытащила тумбу, без проблем подняла её, обнимая... Сухой треск, за мгновение прошедший эволюцию от едва слышимого до оглушительно громкого, облако каменной пыли и рикошетящая шрапнель мельчайших осколков.
     Пока оседало облако пыли, Саша пыталась выковырнуть из волос мелкую крошку.
     Черри хлопала глазами и, судя по подрагивающему носу и уголкам поджатых губ, собиралась расплакаться.
     Вердия, ужратый в хлам, ничуть не обеспокоился близким взрывом и продолжал жизнерадостно храпеть.
     — Вот такая вот фигня, белянка, — ответила Саша, соображая огненной воды на третий заход. — Что вдаришь ты ей, что обнимешь, результат будет одинаково печальный: или сразу в фарш, или выдавит её, как тюбик, сразу в обе стороны.
     — И... И что теперь делать?
     — Не лезть с обнимашками, как минимум, даже если сама это будет просить и требовать. Не хватало нам ещё мелких детишек без молодой, хоть и наглухо отбитой, мамашки оставлять. Ну и, само собой, постарайся не показывать ей свои умения и не призывай демона — чую, увидев твои четыре хваталки, она просто на месте растает, едва только представит, какую мясную котлету ты из неё ими можешь сделать.
     — Грустно это, — шмыгнула носом припылённая Глубинная.
     — Ничо, прорвёмся, — ободрила девушку Саша. — И вообще, нечего сопли распускать, обстановка не располагает. Давай по третьей, для ровного счёта, и пойдём наверх, посмотрим, что там и как. А то как-то оно очень уж тихо...

13.

     С того дня, как взмыленный Сато Казума влетел с мечом наперевес в замок, пылая желанием отбить своих, пусть и непутёвых, но, всё таки, жён и Мегумин у злобного даллахана Вердии, а в результате попал в недельный запой напару с самим безголовым рыцарем, минуло два с небольшим месяца.
     Лохматый авантюрист надёжно прописался в замке нечисти, периодически спасаясь там за рюмкой беленькой под копчёное сальцо от выходок своих супружниц. Разрушенное отстроили заново, и даже, как ни удивительно, обошлось совершенно без жертв. Хотя предпосылки были, были... Сама посланница Перуна с товаркой тоже не сидели на месте — когда горе-строители из Гильдии авантюристов по окончании смены уходили обратно в город, к детям и тёплым постелям, Саша и Черри исправляли за ними неожиданно незначительные косяки, да возводили то, что без бригады квалифицированных работников и лебёдок обычным людям сделать не по силам: выровнять внешние блоки, поднять камни и плиты наверх, прокинуть армопояса и выложить кладку.
     За это же время девушки закончили возведение первого Храма возвращения и заложили ещё две запасные точки: одну глубоко в коммуникациях под замком Вердии, вторую в неприметной пещерке на каменном обрывистом берегу речушки.
     Громоотводы внезапно очень бодро пошли в массы, а патентовладелицам потёк пусть и жиденький, но стабильный ручеёк дополнительного дохода. Ручеёк этот, впрочем, в ближайшие сроки грозил превратиться в полноценную реку — в других городах, сёлах и весях королевства фишку прочухали быстро, а потому кузнец Хай-Тауэрр проводил экстренное расширение производственных мощностей и наращивание рабочей силы.
     Александра при посредничестве Казумы, как самого алкоголестойкого из знакомых авантюристов, малыми партиями сбывала водку в местные трактиры, ресторанчики и магазины, собирая статистику по популярности, востребованности и вкусовым предпочтениям, результатом чего стала идея открыть личный ликёро-водочный заводик — вещь для этого мира совершенно необычную, невероятную и революционную.
     Деятельная канмусу просто не могла понять, каким образом должно работать мышление, чтобы сосредоточить производство в руках мастеров и умельцев, когда для мануфактур и начального уровня промышленности уже давно есть и необходимые ресурсы, и теоретические изыскания? Мануфактуры, даже зачаточная массовая промышленность, реализованная на паро— и гидротехнологиях — это же всё рядышком лежит, только руку протяни!.. Но вместо протягивания вышеозначенной конечности аборигены предпочитали класть болт.
     И, как результат, имели то, что имели: дорогую одежду, оружие, продукты питания, инструменты — соседствующие с такими высокотехнологичными даже по меркам уроженки XXI-го века артефактами, как общегородская система оповещения и предупреждения о ЧС, разветвлённая сеть канализационных отводов и коллекторов, оснащённая природными фильтрами... И это, по словам довольно прилично разбирающейся в местной истории Даркнесс, поделки последних десятилетий, а не следы прошлой высокоразвитой цивилизации, от которой осталось просто огромное количество вполне себе работоспособных артефактов, начиная с давно заброшенных, но до сих пор исправно функционирующих аркологий, упрятанных в горные и подземные массивы, и заканчивая боевыми самоходными крепостями и замками.
     Так что Саша в одно не самое прекрасное и дождливое утро поняла: этому миру жутко не хватает прогресса в целом и НТР в частности.
     Кронштадт, нежась в прохладе свежих простыней, лениво рассматривала высокий потолок спальни — от балдахина, как пережитка замшелой буржуазной пошлости, она избавилась ещё в первую же ночь, благо, местные кровососы просто физически не могли прокусить кожу Девы Флота, а на разброс температур ей и вовсе было откровенно фиолетово. Даже привычное тихое посапывание свернувшейся рядышком в клубок Черри не раздражало, равно как и её непосредственное присутствие в кровати.
     Глубинная располагала собственной комнатой, но всё равно с упрямством, достойным лучшего применения, обнаруживалась каждое утро на соседней подушке. Не помогали ни закрытые на тяжёлые внутренние засовы двери, ни массивные, окованные бронзой, ставни, ни даже заложенные намертво оконные проёмы... Дочь Бездны, как существо, довольно-таки жёстко привязанное к иерархии, стайности и сомнительной социальности, ничего не могла поделать с инстинктами, требующими быть рядом с командиром, обеспечивать её безопасность и покой. Да, в среде Глубинных для этого существовали и личные эскадры-свиты, и Хранительницы, но, так как здесь кроме них двоих никого не было, Харизма рефлекторно брала на себя роль высокой охраны. И Сашу почитала за свою Химэ.
     Солнце едва-едва начало подниматься из-за горизонта, но даже этого скудного света хватало, чтобы заставить поблескивать чешуйки доставленной вчера одежды. Александра уже и забыть успела о квесте, выданном градоначальником в счёт получения в личное распоряжение бывшего святилища богини Аквы, а прошлым вечером у ворот замка Вердии остановилась курьерская карета и извозчик передал девушкам набор посылок от личного кожевенного портного господина Лабаззо.
     Видимо, амулет, выданный им тогда для контроля выполнения задания, умел ещё и записывать пожелания, иначе ничем иным Саша не могла объяснить тот факт, что в коробках, уложенные на мягкие подушечки, лежали комплектные детали одежды. Для Кронштадт — штаны, шорты хитрой топологии, сапожки в двух вариантах — укороченные и стандартные, почти до колена, обе версии с меховой оторочкой; десяток ремней — от тоненького, чисто декоративного шнурка, до добротного ремня едва ли не в ладонь шириной. И вкуснейшей вишенкой на торте — короткая курточка из той же змеиной кожи со вставками, судя по всему, волчьей шкуры, с хитрым креплением, что позволяло при желании полуподклад превратить в продолжение кроя, прикрывающее талию. А уж густой и невероятно мягкий чёрный мех на воротнике и капюшоне и вовсе едва ли не заставил девушку пищать от восторга.
     Александра, в принципе, никогда не отличалась какой-либо щепетильностью в выборе одежды, все её критерии укладывались в простейшую формулу НУН — немарко, удобно, надёжно. Но вот эта вот потрясающая работа чуть не заставила её писать кипятком от восхищения. С другой стороны, выдержки ей было не занимать, и потому всё присланное разместилось на ночь на немного доведённых до ума манекенах, притащенных из даллахановского арсенала.
     Харизме тоже досталась своя порция модельерских вкусняшек: короткий комбез и высокие сапожки, тканевая юбка-разлетайка со вставками змеиной кожи, босоножки, курточка, почти такая же, как у Саши, и меховое болеро. Впрочем, Глубинная к шмоткам отнеслась с ещё большей прохладой: просто обнюхала их, осторожно попробовала на язык, внимательно осмотрела и... съела. Ну, как съела? Просто её изменчивый костюм облепил подарок, вздулся пузырём и опал, втёк обратно на тело Дочери Бездны, оставив от одежды абсолютно идеальное ничего.
     Александра перевела взгляд обратно на потолок и продолжила вспоминать вечерние события.
     Дева Флота даже возмутиться не успела варварской выходке Глубинной, как её костюм потёк, изменяясь, и через миг преобразился в точнейшую реплику привезённого курьером. Повертевшись перед зеркалом, Черри преобразовала костюм во второй набор. Потом скомбинировала первый и второй. Добавила курточку. Убрала курточку...
     Повернув голову, Саша скользнула по белоснежной спине Харизмы, облепленной асимметричным кружевом ночной вариации белья. Эх, ей бы такую универсальную штуку... Но чего нет — того нет.
     Легко выскользнув из манящего тепла простыней, девушка с удовольствием потянулась и, бесшумно покинув опочивальню, направилась в сторону купальни. Руки откровенно зудели, и тело будто само собой приплясывало в желании примерить обновки, но Саша старалась не поддаваться соблазну. Вечером же удержалась? Вот и сейчас, пока утренние процедуры совершаются, ничего страшного не случится.
     И не случилось. Харизма продолжала спать, только повернулась на другой бок, да прижала к себе подушку Саши, захватив ту и коленями, и руками. И одежда висела там же, где и пробыла всю ночь.
     Выкатив по направляющим из ниши зеркало в массивном деревянном корпусе, канмусу отрегулировала угол наклона так, чтобы видеть себя в полный рост из любой точки от самого зеркала до манекенов, и, сбросив толстовку, добросовестно всё это время выполнявшую роль халата, уверенным шагом двинулась к обновкам.
     В город они выбирались редко, даже гном-кузнец за уточнением деталей и советами наведывался сам — всякий раз получая от Черри очередной длинный лизь через всё лицо, макушку и до самого затылка. Хай-Тауэрр, опять же, за такую странную награду подвизался за недорого поставлять продукты, строительные товары и инструменты, а так же комплектующие. Саша старалась размазывать нужные для её заводика аппараты ровным слоем по множеству заказов, так, например, змеевики прошли по категории дополнительных обогревателей для туалетной и ванной комнат, а ректификационные колонны и наполнители для них — под видом очистных фильтров дождевых стоков для реализации стратегического запаса условно пригодной к употреблению внутрь пресной воды.
     То ли у гнома от одного только присутствия Харизмы напрочь падала планка критического мышления, то ли он и в самом деле не мог провести широкий анализ заказанной продукции, или чутьё гешефта его подводило — но, кажется, старина Эйзенх так ничего и не заподозрил.
     Ну а сейчас девушки, одевшись в обновки, решили наведаться к Луне. Нет, формально-то они шли именно в гильдию, а вот фактически... Фактически — перед Девой Флота стояла цель навести мостки по части реализации пилотной партии «Менделеевки», просто пообщаться с приятной девушкой, да, если повезёт, разжиться какими-нибудь непыльными, но денежными заказами.
     Помятуя о всё ещё творящем беспредел трусоворе, Саша заранее озаботилась защитой последних рубежей, выбрав из числа феечек пяток добровольцев. Бравые духи-помощники из абордажной и десантной групп в данное время, принайтовавшись к резинке трусиков, стерегли канмусью честь: один, прикрывая арьергард, двое по флангам и двое в авангарде. Александра хотела и для Черри выделить команду подстраховки, но Глубинная, как-то внезапно смутившись, заявила, что обойдётся своими силами и, словно в доказательство, попробовала сорвать с локтя кусок своего комбеза. Псевдоживая ткань натянулась, затрещала — но не порвалась, не сдвинулась ни на сантиметр.
     Саша улыбнулась про себя — за эти несколько недель, проведённых в компании Девы Бездны, девушка успела заметить, что нижнее бельё Харизма наращивает только тогда, когда формирует на себе платье, юбку или весьма прозрачный пеньюар. Так что, в принципе, белянка могла и не рисоваться со своей бронёй, и так ясно, что добыча с неё потенциальному вору будет нулевой. За неимением предмета интереса, так сказать.
     Прикупив по пути несколько булочек и начинив часть из них нарезками плотницких скоб, оставшихся после ремонта, девушки на скорую руку перекусили — всё же цены на питание, по здравом размышлении, в городе основательно кусались. Подруги заглянули в оружейную лавку... и очень быстро её покинули, ибо ценники...
     — Триста тысяч эрис за долбанный кинжальчик! — тихо возмущалась Саша, сжимая от гнева кулачки. — Да в нём ни накопителей, ни заклинаний нет, сталь — и та с таким количеством углерода, что даже ногти подрезать — на втором всё нахрен рассыплется! У-у-у, проклятые капиталисты!
     — А мне нормально, — пожала плечами Черри. — Вку-у-усный.
     Канмусу словно на стену налетела, а в голове уже начал формироваться черновой набросок плана, как выкручиваться и где искать деньги для возмещения.
     — Белянка, вот только не говори, что ты его спёрла?..
     — Не скажу, — индифферентным тоном ответила Харизма. — Мы уже вышли оттуда, когда он того...
     — И каким же образом, а? — не то, чтобы Саша была ярой сторонницей лозунга «грабь награбленное!», но вот удовлетворённости в её голосе было явно больше, чем недовольства очередной выходкой легкомысленной девчонки без особых тормозов.
     — Навык «Кроличья нора», — ответила Глубинная и протянула Александре карточку гильдии.
     «Кроличья нора — это как шляпа фокусника, только нора. Оставьте метку рядом с интересующим предметом — и сможете незаметно дотянуться до него из любой точки в радиусе тридцати метров. Ловкость рук и никакого обмана! Ну, разве только чуть-чуть...»
     Кронштадт ощутила, как зачесались ладони обеих рук. Одновременно. А это, если со времён жизни в прошлом мире ничего не изменилось, как правило, сулило только одно: совершенную выгоду без занесения замечаний в задний детектор приключений.
     — Черри, научишь?
     Вместо ответа Харизма сосредоточилась, напряглась так, что, казалось, или сейчас глаза выпадут, или пар из ушей попрёт... Выдохнула, махнула рукой, забрала у канмусу свою карточку, полистала списки заклинаний, куда-то ткнула, хищно улыбнулась и медленно, по слогам, но на одном дыхании, произнесла:
     — Высшая магия коммунизма: Щит диа-лек-ти-чес-ко-го ма-те-риа-лиз-ма!
     На миг вокруг Девы Бездны словно выросла ало-красная ломаная стена, по плоскостям которой струились в хаотичном движении символы, отдалённо похожие на карикатурные серп и молот, а гудение неведомых энергий, плетущих щит, складывалось в пусть и с трудом угадываемые, но ритмически знакомые каждому человеку, когда-либо бывшему стедентом, монотонные лекторские монологи. Почему-то с ощутимым душком витиевато-расплывчатой речи стандартного препода по КСЕ...
     Саша уже успела почувствовать, как тяжелеют веки, а рот готов распахнуться во всю ширь, неспособный противостоять желанию зевнуть, как щит Харизмы с тихим звоном лопнул, растворился в воздухе.
     — Воть, — устало улыбнулась Черри, утирая вспотевший лоб тыльной стороной ладони. — И как ты его держишь часами, командир?
     — Разве сложно? — пожала плечами Саша и открыла было рот для пояснения... как, хлопнув себя по лбу, полезла в карман.
     Карточка нашлась быстро, а в списке заклинаний, в который она ни разу не удосужилась заглянуть со времён инцидента в купальне, обнаружились и заклинание тентаклей, и «Кроличья нора». Оба стоили столько, что, изучи она их сейчас — и останется вовсе без свободных очков опыта.
     — Черри, девочка моя, — глаза Саши лихорадочно блестели, а по участившемуся дыханию можно было без труда понять, что девушка и в самом деле весьма взволнована. — Ты понимаешь, что это — настоящая золотая жила?
     — Золото — не вкусно, — авторитетно заявила Глубинная, наморщив лоб. — Пресно...
     — Да я не об этом, белянка, — махнула рукой Саша. — Короче, сейчас мы идём в гильдию и набираем как можно больше квестов. Городу хорошо, гильдии ещё лучше, а нам — так и вовсе замечательно: наберём свободки впрок, чую, пригодится.
     Обозревая квесты, вывешенные на доске объявлений, Александра смурнела, хмурилась, а её мысли, заходя на новый виток, всё чаще и чаще спотыкались на идее о необходимости расширения группы.
     Да, они обе вполне могут и оттанковать, и харю набок свернуть, и ноги выдернуть и обратной стороной в место их произрастания вставить — но без целителя и саппорта будет тяжко. Да, Кронштадт, как и любая Дева Флота, может буквально на коленке сварганить лёгкий регенерант, который затянет царапины, синяки, а при определённом везении даже оторванную фалангу на место прирастит — но не более того. Для настоящего восстанавливающего раствора требовался совсем другой уровень материально-технической и производственной баз, не говоря уж о таких исключительно сложных в плане добычи компонентах, как редкоземы или полиморфная биологическая суспензия, кою и вовсе выращивали в генетических лабораториях.
     Технологические карты у Саши имелись... Но вот толку от них, если тут даже о микроскопах и центрифугах никто ничего не слышал?
     Таким образом, им определённо нужен целитель. Или, в идеале, артефактор-кузнец. И любой аналог авика или ТАРКРа, сиречь, в проекции на текущие реалии, лучник, бард или маг-универсал.
     Черри хватило только поймать вопросительный взгляд Девы Флота, чтобы согласно кивнуть. Пусть она и была достаточно легкомысленной, но интуиции тоже доверяла — и вполне понимала, что, раз ценник на медведя-ванпанчмена или таинственного Убийцу новичков превышает награду за голову Вердии, то лучше уж подстраховаться.
     — Уважаемая Луна, — обезоруживающе улыбнулась Кронштадт очень вовремя проходящей мимо хозяйке гильдии. — Не подскажешь, для донабора людей в команду что нужно сделать?
     Блондинка бодро прошагала ещё пару метров, после чего резко остановилась, развернулась, эффектно колыхнув впечатляющими главными калибрами, коим и Айова бы обзавидовалась, и внимательным, изучающим взглядом уставилась на девушек.
     — А вы, простите, кт... Ой, заработалась, простите дуру, — рассмеялась гильдмастер, всё же узнав парочку.
     Саша, оценив внешний вид хозяйки, не говоря ни слова, подхватила Луну под локоток и спокойно, но неотвратимо доставила очаровательную девушку за ближайший столик:
     — Луна, зайка, снова не спишь сутками?
     — Да как-то не до сна, — вежливо отмахнулась гильдмастер, впрочем, явно польщённая обращением. — Дела, знаешь ли, работа...
     Вежливо ухватив пробегавшую мимо официантку с пустым подносом, Саша заказала себе и Черри по кружке чая, а для Луны молока и, оценив скорость, с которой скрылась молодая особа в сторону кухни, вернулась к поднятой теме:
     — Мы тут оценили имеющиеся квесты и пришли к выводу, что нам нужны ещё один-два сокомандника.
     — Да всё просто, — подперев кулачком щёчку, Луна деликатно зевнула в кулачок. — Пишите объявление о донаборе, указываете, если необходимо, предпочтительные специализации, и вешаете на доску рядом с квестами. Кто-нибудь, да откликнется.
     Гильдмастер, не удержавшись, вовсе раззевалась, и продолжала мило пыхтеть в кулачок до тех пор, пока не принесли молоко и чай.
     — А я уж подумывала отправить к вам вестового, — справившись с зевотой, улыбнулась Луна. — С уведомлением.
     — Каким? — несмотря на добродушный тон гильдмастера, Саша учуяла в нём некую неясную будущую опасность.
     — Ну, мы ж всё-таки Гильдия авантюристов, — блондинка, сделав неторопливый глоток, чуть смутилась. — А значит, приключения и заказы — наш хлеб.
     Александра, потерев кончик носа, внимательно посмотрела на Луну:
     — Кажется, я поняла: кто не работает, тот не ест, так?
     — Какое ёмкое и совершенно точное выражение, — рассмеялась девушка. — Да, ты права. Простой может случиться по объективным причинам, но если их нет — сперва идёт уведомление о необходимости выполнения заданий, и, если оно не выполнено в оговорённый срок, то следует исключение из гильдии.
     — Не, — отмахнулась Саша, — кикать нас не надо. Причины, тем более, уважительные есть — реконструкция и восстановление жилплощади, таки разрушенной одной упоротой мелкой архмагичкой...
     — Можешь не продолжать, — кивнула Луна. — Прекрасно понимаю масштабы бедствия... Скажу по секрету, что и городу от её выходок основательно досталось. Но вот понять не могу — как вы с нечистью ужиться смогли?
     Саша, пригубив чаю, откинулась на спинку лавки:
     — Может, потому, что не рвались намять ему броню, попинать голову, да и, вообще, отнеслись как к нормальному престарелому человеку?
     Глаза гильдмастера, казалось, приготовились эвакуироваться из глазниц:
     — А что, разве так тоже можно было?
     Кронштадт, лениво проследив, как Глубинная старательно пытается растворить ложку в чае, улыбнулась:
     — Кулаками думать надо в последнюю очередь.
     Девушки замолчали, только Черри продолжала творить локальный водоворот в отдельно взятой кружке. Ну что поделать, если запах чистого, без травяных добавок, чая для неё устойчиво ассоциировался с запахом концентрированной муравьинки — кислоты сугубо специфической и мало кому известной за пределами круга алхимиков, артефакторов и кузнецов. Хай-Тауэрр, посредством растворения в оной металлов и элементов с последующей сепарацией и прочими забавами из джентльменского набора юного химика, добивался поразительно годного по качеству припоя. Глубинная, разок увидев, как гном в своём походном коробе-рюкзаке подготавливает к использованию металлические тросы, таки умыкнула у ворчливого лысого бородача лишний флакончик, после чего целую неделю угощалась травленными металлическими вкусняшками, под конец и вовсе растворив в кислоте часть бесхозных столовых приборов, найденных ими ранее при обследовании подвала.
     — Луна, слушай... У меня к тебе есть деловое предложение. Но только сначала ответь: тебе алкоголь в рабочее время употреблять можно?
     Под бдительным оком гильдийской прислуги Саша занесла гильдмастера в её комнату, и, пока соображала, что делать сначала — раздевать Луну или расправлять постель, шустрая остроухая помощница хозяйки проявила разумную инициативу, откинув с невысокой узкой кровати толстое покрывало, украшенное искусно вышитыми ехидно скалящимися рогатыми микролошадками, более известными как пони.
     — Я сама раздену госпожу Луну, — категоричным тоном заявила помощница, явно почуяв, что на её святые обязанности вот-вот будет совершено покушение.
     — Без проблем, э-э-э?.. — Саша пошевелила пальцами свободной руки, словно бы помогая себе таким образом вспомнить забытое имя.
     — Мы не представлены, — позволила себе улыбнуться остроухая. — Сола.
     — А ты и правда похожа на солнышко, — подмигнула ей Саша. Рыжевато-блондинистая, с едва заметными веснушками, с живыми жёлтыми глазами, подвижная — Сола и в самом деле соотвествовала своему имени. — А я — Саша.
     Помощница неподдельно смутилась и даже почтительно склонила голову:
     — Редко кто из людей удосуживается изучить азы эльфийской речи... Я польщена, Саша. Но Луну раздену сама.
     — Да я и не претендую на тело гильдмастера, — ровным тоном ответила Саша. — Просто чувствую себя несколько виноватой за такое её... э-э-эм... состояние нестояния.
     Уложив сладко посапывающую Луну на кровать, канмусу направилась к выходу, но, вспомнив важное, резко развернулась на месте.
     — Слушай, Сола, ты ведь не хочешь, чтобы Луна с утра болела головой, была в мерзком настроении и, вообще, выглядела чуть лучше, чем мертвец?
     — Да кто ж такое захочет?! — округлив глаза, всплеснула руками эльфийка.
     — Тогда к её пробуждению должно приготовить: наваристый куриный бульон, не меньше пиалы, крепкий сладкий чай, в идеале — с лесными или полевыми травами, а так же, в первую очередь, кружка рассола — огуречного или томатного, но, в крайнем случае, и капустный сойдёт. И ванна, только воду попрохладнее — в горячей и сердце может зайтись лишнего.
     Остроухая схватилась за голову:
     — Чем же вы её напоили-то так?!..
     — Живая огненная вода, Сола. Не боись — гильдмастер выпила не так уж много, чтобы заработать похмелье, да и продукт у нас более чем приличного качества, но подстраховаться никогда лишним не будет. И да — раз уж Луна спит... Можешь договориться с ответственным за винные погреба о том, что рано утром мы доставим сюда пилотную партию продукта? Упаковка — ящики, тара — стекло, компенсационные демфперы... — заметив поплывший взгляд эльфийки, Александра поправилась: — Защитные прокладки от непреднамеренной порчи бутылок — прессованная солома. Всё, что нужно — разместить в прохладной месте; идеал — держать при температуре чуть выше замерзания воды.
     — Госпожа Саша... Думаете, это будут пить?..
     — Пф-ф-ф, деточка, будут! Ещё как! Ты ещё увидишь, как к вам народ потянется, принося увеличенный доход за ресторацию.
     — Хорошо, — кивнула Сола, хотя по её глазам было понятно — ни разу эльфийка не верит в заверения Девы Флота. — А теперь разрешите мне остаться с госпожой Луной?..

14.

     Минут через десять Сола тихой тенью спустилась со второго этажа гильдии, бесшумно проскользнула на кухню, а ещё через пару минут настороженно замерла рядом со столом, занятым Черри и Сашей.
     — Я... Госпожа Саша, я... — резко выдохнув, девушка склонилась в почтительном поклоне: — Разрешите тоже попробовать этой огненной воды?
     — Падай рядом, — ответила канмусу, легонько похлопав по лавке. — Только не говори, что питаешься одной зеленью, ладно?
     Эльфийка, вежливо пристроившись на самый краешек лавки, обиженно засопела:
     — Я что, корова, что ли, чтобы одну зелень жевать?
     — Не топорщи так воинственно ушки, Сола, — поспешила отмазаться Александра. — Просто напиток такой, что без мяса его употреблять — это так, понты на ветер.
     — Но Луне-то мясо, как вижу, не помогло? — вопросительно приподняла тонкую бровку эльфийка.
     Дева Флота, достав фляжку, наполнила рюмки. Осмотрела дело рук своих и, удовлетворившись результатом, выдвинула в центр плошку, полную копчёного лягушачьего мяса.
     — Сола, солнышко, с таким распорядком дня, как у нашей обворожительной хозяйки, кого угодно с двух стопок в страну Сладких снов отправит.
     — Я тут ни при чём! — упрямо мотнула головой остроухая. — Сколько раз ей говорила: госпожа Луна, вверьте мне, как помощнику, хоть часть ваших забот... Но нет, она же вся в прапрадеда: работа не считается выполненной, если не сделана самолично! Гр-р-рх!
     Саша, подмигнув Черри, медитирующей на собственное отражение в ложке, наклонилась чуть ближе к Соле и шёпотом поинтересовалась:
     — А кто же был у нас такой замечательный дедушка в энной степени пра?
     Бровки эльфийки поползли вверх:
     — Почему был? Достопочтенный лорд Гастор Фарт Актория до сих пор служит королю, являясь официальным главой Коллегии глаз бестелесных, или, если по-простому, КГБ.
     Это хорошо, что Саша не торопилась поднять стопку — иначе могла бы и поперхнуться. А так — просто закашлялась в кулак.
     — Звучит грозно, — откашлявшись, пояснила она.
     — А выглядит ещё грознее, — согласно кивнула Сола.
     — Ладно, тогда предлагаю выпить за здоровье нашей Луны и её многажды раз «пра-» дедушку, — подытожила Кронштадт и, чокнувшись с остальными, опрокинула в себя новую порцию алкоголя.
     Сола оказалась крепче Луны — три стопки уговорила, как на духу, после чего выдала пару рекомендаций по отдушкам, настойкам и травяным сборам, и, распрощавшись, весело поблескивая глазками, радостно ускакала выполнять непосредственные обязанности помощника, пока гильдмастер изволит почивать на медитативном перерыве.
     Объявление Саша составила и повесила ещё до того, как загнанная ненормированным рабочим графиком Луна поймала сонную дозу, а потому девушки, перекинувшись понимающими взглядами, решили посидеть тут до вечера — может, кто-нибудь, да отзовётся даже сегодня.
     Народу постепенно прибывало — были как непосредственно сами гильдийцы, так и простые горожане и странники, привлечённые изысками местной кухни. Авантюристам полагалась неплохая скидка, а вот остальным приходилось платить полновесной монетой. Стейки из лягушатины, как оказалось, стоили не четыре сотни эрис, а все восемьсот — разумеется, для тех, кто в гильдии не состоял.
     Тоже неплохо ведь — своих надо поддерживать.
     Кронштадт, наблюдая вполглаза за скучающей Глубинной, пыталась просчитать все варианты развития ситуации, если ей таки удастся заронить в разум Луны зёрнышко идеи о профсоюзах. Но то ли уже близкий вечер отбивал желание анализировать, то ли девушка просто поймала лёгкую волну апатии... Думать с каждой секундой хотелось всё меньше и меньше.
     — Кх-м, леди, — вкрадчивый голос раздался едва ли не над самым ухом Саши. Воспитанной, благочестивой девушке полагалось бы на этом моменте взвизгнуть, подпрыгнуть или, хотя бы, испугаться — но Александра к таковой серии институток себя отнюдь не относила.
     — Это ваше объявление висит на доске? — продолжил тот же голос.
     Саше этот мягкий, обволакивающий баритон сразу понравился. Захотелось уронить голову его владельцу на колени, забыть о том, что она — Дева Флота, вспомнить, что она — девушка, и просто млеть в ласковых волнах, генерируемых голосовыми связками...
     Но одного взгляда на незаметно подобравшуюся Черри, её почти что хищно подрагивающие крылья носа вполне хватило, чтобы всё очарование мигом слетело.
     Внутренне приготовившись, на всякий пожарный, к возможному мордобою, девушка таки соизволила повернуть голову в сторону гостя. Высок, снизу — свободные шаровары, заправленные в стильные сапоги из уже знакомой крокодиловой кожи, широкий пояс с ножнами на два меча в духе расово верных самураистых самураев, выше — лёгкая расстёгнутая безрукавка, цепочка на груди, да беспалые перчатки. Общая тональность наряда выдержана в зеленовато-коричневых тонах, а-ля утрированный двухцветный камуфляж. Безрукавка выгодно подчёркивает идеальные кубики пресса, великолепно развитые грудные мышцы и не менее достойные женского внимания бицепсы, трицепсы и прочий внешний ливер, коим любят светить всевозможные самцы, претендующие на звание альфы. Мордашка, опять же, гладко выбритая, волосы назад зализаны и поблескивают так, что создаётся ощущение их избыточной набриолиненности.
     В общем, и харя сомнительная, и голос подозрительный.
     — Наше. А вы, товарищ, чьих будете?
     — Оу, — рассмеялся парень, словно бы невзначай взмахом рук распахнув пошире безрукавку. — Меня тут, оказывается, некоторые ещё не знают. Позвольте представиться, леди, Ибрахим Сваллоу, в данный момент — беспартийный маг двадцать третьего уровня, немножко бард, любимец местных красавиц, а ещё просто неотразимый красавчик и душка, — без разрешения приземлившись рядом с Сашей, проныра тут же протянул левую ковырялку на спинку лавки и, словно бы невзначай уронив её, попытался приобнять Кронштадт, прижав её к себе. Девушка про себя ухмыльнулась — с таким же нулевым успехом местный мачо мог бы попытаться прижать к себе и городскую стену. — А ещё, леди, у меня очень чувствительные сосочки.
     Сказав это, Сваллоу ещё шире распахнул безрукавку, продемонстрировав основательно пропирсингованные вышеозначенные органы.
     «На гвозди похоже», — с отвращением подумала Саша. — «Интересно, восьмидесятка или, всё таки, сотка?»
     — Мр-р-р! — выдала Черри, гипнотизируя нездоровой тощины и длинны пирсинг.
     Глубинная была быстра, но Саша оказалась быстрее и успела перехватить загребущие бледные пальцы Дочери Бездны:
     — Черри, фу! Не ешь каку!
     — Почему? — с искренним непониманием посмотрела на неё Харизма.
     — А вдруг он с букетом каким? Лечить потом тебя... — и, повернув голову к явно не ожидавшему такого приёма доморощенному казанове, холодным тоном сообщила: — Извините, товарищ Ибрахим, но вы нам категорически не подходите.
     — Эй, детка, а ты тут за главную, да? — Сваллоу, судя по всему, и не подумал отступать. Только пальцы руки, обнимавшей талию Саши, пришли в движение, норовя то уткнуться в косточку таза и, миновав её, перебраться на бедро, то, пройдясь по рёбрам, почти что добраться до груди. — Поверь, лучшего мага здесь не найти. А уж что я могу сделать для таких очаровашек с глазу на глаз...
     Манерно рассмеявшись, парень продолжил наступление по всем фронтам, игнорируя как насупившуюся Сашу, так и явно недовольно зыркающую оранжевыми глазами Черри.
     — Поверьте, хоть я и пришёл без букета, но сделать вас счастливыми мне по плечу...
     — Товарищ, вы совсем тупой, или просто по жизни весь страх потеряли?
     — Не нервничай, главная, с таким совершенством, как я, ты очень быстро перестанешь быть вспыльчивой и раздражительно... о-о-ой! А-а-яй-я-яй! Мои сосочки-и-и!..
     Всё же хорошо, что Черри постепенно учится понимать своего командира без слов — не ментальная связь канмусу, конечно, но передать что-нибудь простенькое можно без проблем. Вот и сейчас девушки, словно не сговариваясь, синхронно ухватили местного яйцеподкатывателя с синдромом Нарцисса за монументальный пирсинг и повернули — одна по часовой, другая против.
     Что-то коротко провизжав, Сваллоу просто напросто побледнел и, икнув, бесхитростно вырубился, громко уронив голову на столешницу. Судя по гулкому звуку, сотрясение мозга товарищу отнюдь не грозило.
     — Черри, посидишь тут, присмотришь?
     — А ты?
     — А я этого недоделка куда-нибудь выставлю. Не хватало ещё, чтобы к нам относились, как к каким-нибудь дешёвым профурсеткам.
     Ухватив бессознательное тельце горе-мачо за ворот безрукавки, девушка сначала вытолкала его в проход между столами, а после потащила по направлению к двери. Перед самым выходом дорогу ей преградил мощного телосложения детина, на фоне остальных гильдийцев выделявшийся нежно-розового цвета подтяжками:
     — Девочка, ты куда его?
     Саша, быстро осмотревшись, поняла, что их общение с претендентом не прошло незаметно, и теперь она оказалась в центре всеобщего внимания.
     Нахмурив брови, Дева Флота громко поинтересовалась:
     — Ещё кто-нибудь хочет под видом найма в команду подкатить яйца к двум невинным и совершенно беззащитным девушкам? Нет? Вот и прекрасно.
     Сдвинув свободной рукой крепыша в сторону, словно он ничего не весил, Кронштадт уверенной походкой вышла на улицу.
     Темно, только фонари горят, горожане спешат по домам или в трактиры, на девушку, держащую за шкирку безвольную тушку, никто не обращает внимания.
     — Девочка, — рядом вновь нарисовался бугай в розовых подтяжках. — Если Ибрахим вас оскорбил — отдай его мне. Уверяю, после общения со мной он станет шёлковым.
     Саша оценивающим взглядом окинула здоровяка, цокнув языком, выразила восхищение размахом плеч и обхватом тренированных мышц и, посчитав эти действия достаточным уровнем проявленного внимания, бросила в бугая Ибрахимом. Тот, впрочем, метросексуальное тельце поймал с лёгкостью и, чмокнув Сваллоу в лоб, прижал к себе:
     — Спасибо, девочка. Если будет нужна помощь — обращайся, всенепременно помогу!
     И, прежде чем Саша успела сказать хоть слово, бугай уже скрылся в ближайшем тёмном пятне неосвещённого проулка.
     — Ты это, парень, хоть маслице или мыло используй! — крикнула вдогонку Александра.
     — Всенепременно, девочка! — донёсся в ответ затихающий крик из темноты.
     И стало тихо.
     — А про сосочки-то я забыла упомянуть... — с противоречивой смесью печали и злорадства в голосе сказала Дева Флота, смотря во тьму проулка.
     В полной тишине, под любопытными взглядами авантюристов, Саша вернулась за стол. Стоило канмусу присесть, как в гильдии словно бы кто-то незримый выкрутил до прежних значений звук и снял реальность с паузы. Народ вновь зашумел, кто-то с кем-то спорил, смеялся, заплетающимся языком признавался в любви и дружбе до самого могильного камня; делали ставки, столпившись вокруг стола с типичной снастью для армреслинга, особо азартные гильдийцы; звенели бокалы, шипела, оседая, пивная пена и булькало вино...
     — Чувствую, Ибрахима ждёт незабываемая ночь любви, — рядом со столом совершенно бесшумно нарисовался ещё один персонаж. Бесформенный плащ скрывал фигуру и скрадывал рост, а глубокий капюшон оставлял на свету лишь узкий клинышек бородки и губы.
     — Ну и поделом ему, — белые, с ярко выраженными верхними клыками, зубы незнакомца обнажились в улыбке. — Девушки, разрешите присесть?
     — Падай, — подвинувшись, согласилась Саша.
     Парень сел, одновременно откинув капюшон на спину, и взгляд Черри тут же прикипел к треугольным подвижным ушкам, торчащим из волнистых каштановых волос.
     Александре пришлось дважды просемафорить резкой развёрткой ауры, чтобы Харизма не натворила глупостей. За минувшее с момента прибытия время её психика более-менее стабилизировалась, но ветра в голове до сих пор гуляли предштормовые — с Глубинной могло статься и попробовать на вкус забавные локаторы кошкопарня, или и вовсе оторвать их в качестве трофея. Причём неизвестно, что было бы для пациента хуже.
     — Сразу представлюсь, — кивнул ушастый. — Зовут Кшарр, специализация — дальний бой, владею луком, арбалетом, при случае могу метать копья или загнать в спину врага пару кинжалов. Есть некоторые навыки в применении магии льда. Уровень — десятый, но я быстро учусь.
     Саше определённо понравился кошкопарень. С намёками сомнительного содержания не пристаёт, говорит размеренно, без пафоса. Поверхностный анализ моторики доступных для взгляда частей тела позволяет сделать вывод, что Кшарр либо обладает достаточным уровнем самоконтроля, либо вполне себе хладнокровен. И тот, и другой варианты приемлемы.
     — Раньше в пати ходил?
     — Ходил, — согласно кивнул кошкопарень. — Первая команда постепенно пересобралась в пати танков, и мне там с тряпочной бронёй делать стало совершенно нечего. А вторая решила ускоренно апаться на высокоуровневых монстрах... Мир их праху.
     — А ты как выжил?
     — Да я им сразу сказал, что без жреца, способного воскрешать, идти на такую монстрятину пачкой лоулевельных нубов — чистое самоубийство. Вот меня накануне похода и выгнали из команды.
     Саша в задумчивости побарабанила пальцами по столешнице. Кандидатура, вроде бы, весьма неплоха... А уж по сравнению со Сваллоу...
     — Кшарр, надеюсь, ты понимаешь, что, прежде чем принять решение о членстве в пати...
     — Спокойно, глава, — прервал её кошкопарень, хитро улыбнувшись. — Испытательный срок — обычная норма в любой команде.
     — Это хорошо, — кивнула Саша. — Тогда, для начала, потренируемся на кош... кхм, прости, на лягушках. Второй сезон размножения как раз в разгаре, да и противник уже достаточно известный и изученный.
     — Принято, — согласился Кшарр. — Когда собираемся?
     Саша посмотрела на Черри, так и не отлипающую взглядом от ушек парня, глянула на свои руки... А почему бы и нет?
     — А давай прямо завтра и начнём.
     — Хорошо, глава...
     — Саша.
     — Хорошо, Саша, — кивнул кошкопарень. — С самого утра буду здесь.
     Канмусу, посомневавшись, скорее, для вида, нежели из личной вредности, всё же поинтересовалась:
     — Тебе хоть есть где переночевать?
     — Мы тут с парнями общую комнату снимаем, на втором этаже, — из-под плаща выскользнула узкая ладонь, сложилась в кулак, а оттопыренный большой палец с прозрачно-белым острым коготком указал наверх. — Так что не потеряюсь, глава.
     — Договорились, — согласилась Дева Флота. — Значит, увидимся утром, Кшарр.
     — Доброго вечера, девушки, — вежливо кивнув, кошкопарень накинул капюшон и, встав из-за стола, беззвучно растворился среди снующих по проходу официанток и авантюристов.
     Саша, зевнув, покосилась на замершую с мечтательным выражением на лице Глубинную:
     — Ну что, Черри, пора домой? А с ушками, если всё выгорит, ты ещё успеешь наиграться.

15.

     Темнота, тишина, покой. В редких окнах ещё горел свет, да мелькали вдали шатающиеся силуэты припозднившихся гуляк. Небо затянуло низкими облаками. Саша улыбнулась, нет-нет, да поднимая взгляд вверх: там, на Земле, ещё будучи обычным человеком, а не канмусу, она любила такую погоду — облачность низкая, но без дождя, и почва, прогретая за день, не так сильно остывает, и тепло ещё долго не рассеивается, как-то разом трансформировавшись в приятную лёгкую прохладу, и почти неощутимый ветерок ласково касается кожи, перебирает волосы...
     Медленно и глубоко вздохнув, Черри выскочила вперёд и, вскинув руки, кружась, тихонько рассмеялась:
     — Хорошо-то как!
     Показательно небрежно заплетённая коса, не выдержав такого издевательства центробежных сил над собой, почти мгновенно расплелась, освободила водопад длинных белых волос.
     — Ты не белянка, — хмыкнула канмусу, пытаясь представить, как Глубинная сейчас выглядит, если посмотреть сверху. — Ты — снежинка.
     Дева Бездны резко остановилась, волосы по инерции захлестнули вперёд, на миг скрыв за собою лицо Харизмы.
     — Командир, обратно водой?
     — Ну уж точно не пешком, — фыркнула канмусу. — Только за городом, а то стражу перепугаем.
     — Яй-яй! — от неудержимого счастья Черри чуть ли не запрыгала на месте. — А там — смахнёмся?!
     Оторвав ладонь от лица, Александра недовольно отметила про себя, что жест «ликодлань» слишком уж прочно вошёл в перечень наиболее часто используемых ею в этом мире. С другой стороны, а почему бы и нет? То неглубокое озерцо, что нашлось в полукилометре от замка Вердии, для тренировочного полигона было малопригодно, слишком близкое дно, изломанная береговая линия, где между берегами в самом широком месте — метров двадцать, не больше. Тут не то, что скорость набрать не успеешь — даже простая прогулка по воде может быть чревата для окружающей флоры.
     — Смахнёмся, Черри, — ворчливо согласилась Саша. — Иначе, чую, ты не отстанешь.
     — Не отстану и не слезу, — согласно закивала Глубинная, едва ли не подрагивая от нетерпения и предвкушения скорой разминки.
     «Чо-та я непозволительно расслабилась», — с некоторым раздражением подумала Саша, уловив ментально-эмоциональное эхо активизировавшихся феечек.
     — Да что за нах? — пробурчала она себе под нос. — Никогда такого не случалось, и вдруг опять...
     — Джекпот! — проорала странно искажённым мужским голосом фигура, почти неразличимая в тенях, размахивая сжатым кулаком.
     Не вынимая рук из карманов, Саша большими пальцами через ткань одежды провела от выпирающих тазовых косточек к паху — нижнее бельё на месте. А вот судя по крайне агрессивного вида феечке из добровольцев, закатывающей рукава форменной робы, всё же что-то, да произошло.
     — Это чо за барби-сайз?! — фигура, закутанная в плащ, на миг вывалилась в тусклый круг света, даруемого дежурным фонарём, и попыталась большими и указательными пальцами обеих рук растянуть что-то крошечное, размером не больше четверти почтовой марки.
     Пока Харизма хлопала глазками, а Саша боролась с инстинктивным желанием призвать снасть, что было бы очень печально, как минимум, для всего жилого квартала, феечки времени даром не теряли.
     С улюлюканьем, не слышным людям, четыре духа-помощника устремились в бой, оставив пятого на подстраховке стратегической высоты. Миг — и крохотные фигурки растворились в тенях, а пару секунд спустя фигура вора вывалилась из темноты, яростно рассчёсываясь и периодически хлопая себя по телу — словно пытаясь погасить или сбить пламя.
     Бесполезно. Феечки — создания, состоящие в особых отношениях с материальностью, так что пытаться поймать их — задача, заранее обречённая на провал.
     Неудавшийся вор, видимо, до таких выводов дошёл самостоятельно, после чего начал безостановочно махать руками, выдавая сверхскоростным речитативом, достойным какого-нить матёрого рэпера, монотонное:
     — Кража!.. Кража!.. Кража!..
     — Ой, — выдохнула Черри, заливаясь настолько густой краской, что даже в темноте это стало заметно.
     Саша, за это время успевшая в тенях преодолеть почти половину пути, разделявшую их и вора, обернулась на миг, и этого вполне хватило, чтобы увидеть пунцовую, горящую искренним возмущением Харизму, пытающуюся удержать на месте псевдоткань, что судорожными движениями порывалась покинуть тело носителя с каждым новым выкриком незнакомца.
     — «Белянка, вспомни Ктулху!», — Дева Флота буквально вбила в ментальное тело Глубинной раппорт.
     Шансов на успех почти не было — всё же разные частоты, да и не притёрлись они ещё толком, чтобы выйти на какие-то общие... Но...
     — Ктулхус бёнин лафф! — звонкий голосок Черри вспорол ночь, а вслед за ним от Девы Бездны в сторону вора выстрелило веретено туго переплетённых щупалец.
     — Да маю твать! — рыдал вор, ёрзая в крепчайших объятиях тентаклей. — Только не туда! Я не хочу терять эту девственность!
     Лишь подойдя ближе, Саша заметила, что щупальца не только спеленали представителя маргинальной прослойки общества, но и активно изучали его тело, забравшись под одежду.
     — Черри, притормози, — коротко бросила канмусу подруге командным тоном.
     — Ч-ч-черри?! — вор завертел головой, пытаясь из-под сползшего на лицо просторного капюшона разглядеть девушек. — С-с-саша?!
     Кронштадт, разобрав в ощутимо намеренно искажаемом голосе неудачника знакомые нотки, озадаченно почесала в затылке. Золотисто-жёлтые глаза Девы Флота сузились, не предвещая ничего хорошего пленнику Глубинной.
     — Кузьмич, ты, что ли?!
     — Девчонки, парадным исподним Эрис, тем, что голубенькое, в белую полосочку, и рюшечками в три ряда, клянусь, я всё могу объяснить!
     — Ну, рассказывайте, Кузьмич Батькович, как вы до жизни такой позорной докатились.
     Ворота Акселя на ночь редко закрывались, благодаря чему можно было без проблем выйти за стены и посидеть шумной компанией где-нибудь на берегу. Вот и сейчас Саша, понадеявшись на навыки ловкости и незаметности Черри, сама пробежалась до ближайшего трактира, пока Глубинная доставляла тентаклиевый комок с Казумой внутри на берег. Покинув город с увесистым бочонком в руках и связкой деревянных кружек на поясе, Кронштадт с трудом нашла заныкавшуюся в укромном месте Дочь Бездны. Харизма к поставленной задаче подошла ответственно и с проявлением творческой жилки, выбрав для допроса симпатичную полянку, плавно спускающуюся к воде, и окружённую непролазными терновыми кустами. Саше было проще дойти по воде, чем собирать колючки одеждой, прорываясь напрямую, а вот тем, кто решился бы подслушать, подобравшись вплавь, пришлось бы выложиться по полной — течение здесь если и уступало горным рекам, то совсем чуть-чуть.
     Разлив пенный напиток по кружкам и вытащив из карманов пару кульков — с обжаренными солёными орешками в одном и с чесночно-горчичными гренками и луковыми кольцами в другом, — Дева Флота приступила к допросу.
     Феечка-особист, сидящая на её плече, одновременно исполняла функции и детектора лжи, и наблюдателя, и контролёра.
     — Да чего рассказывать-то? — поник головой Казума. Он бы и вовсе грохнулся на колени, да тёплые, влажно поблескивающие в темноте тентакли, натравленные беловолосой красавицей, надёжно удерживали его в вертикальном положении, наглухо блокируя любые нежелательные телодвижения.
     — А рассказывай, как есть, — ответила Саша, протягивая кружку Черри.
     — Тё-о-омное, — мечтательно протянула белянка, обнюхивая пенную шапку. — Вкусно!
     Казума, проследив глазами за передвижением кружки, понуро кивнул:
     — Тогда я начну немного издалека. Собралась у нас пати — все, как на подбор, одарённые, талантливые, творческие и самостоятельные личности. Настолько особые, что и неофициальное название «банда горе-неудачников и извращенцев имени Сато Казумы» прилепилось мгновенно. У девчонок ветер в голове и никакого понятия об экономии... Чтобы вкратце описать сложившуюся ситуацию, скажу так: то, что мы поднимали за квесты, исчезало быстрее, чем бухло в желудке Аквы. Спать приходилось в конюшне, на жильё денег не было совершенно, и накопить не удавалось — едва только сумма начнёт подбираться к той, на которую мы смогли бы себе позволить домик для пати, как либо всё мгновенно тратилось на пустяки, финтифлюшки и прочие фантики, либо уходило в виде штрафов и материального возмещения убытков городским властям за причинённые разрушения, повреждения и иные подвиды локальных апокалипсисов, стабильно устраиваемых моими напарницами.
     Сопроводив взглядом мученика вновь наполняемые кружки, Сато шумно сглотнул и продолжил заметно севшим голосом:
     — В общем, от жизни такой либо в петлю, либо в запой, либо в депрессию. Последние два варианта я пробовал, а первый... Моя Аква, увы, Архижрица богини Аквы, так что и кони двинуть не получалось: сколько ни помирал, всё равно обратно выдёргивала.
     Пока Казума вещал о своей нелёгкой доле тогда ещё не многодетного отца-героя и, по совместительству, профессионального вора дамского исподнего, Саша анализировала его поведение, а так же пыталась понять суть искажающих голос заклинаний. Наконец, придя к каким-то смутно уловимым разумом выводам, и, скорее, ориентируясь на доводы интуиции, Кронштадт лёгким движением запустила руку под капюшон парня и сдёрнула с его лица не то ковбойский платок, не то бандану, непрофильно повязанную на нижнюю половину лица. Голос Казумы тут же вернулся к нормальному звучанию.
     Приключенец, впрочем, продолжал самозабвенно вещать, погрузившись в дебри собственных воспоминаний и более совершенно не реагируя на происходящее на укромной поляне.
     Ради эксперимента Александра жестом попросила Харизму освободить пленнику руку и подсунула Кузьмичу полную кружку элитного выдержанного портера, что по градусам немногим недотягивал до легендарного, горячо любимого многими британскими, немецкими и славянскими Девами Флота «Тактического ядерного пингвина». Почётный собутыльник Вердии в три мощных глотка влил в себя почти литр крепкого пива, словно это было не пойло в четверть сотни оборотов, а обычный чай.
     А Кронштадт с лёгкой грустью вспомнила, как обмывали тысячный фраг Принца Ойгена, а потом попойка плавно переросла в отмечание гражданского дня рождения Авроры, за день до того прибывшей на базу в рамках флотской ротации, и как сматывались по прибрежным кустам, топлякам и жиденькому лесочку от патруля, и как патрульные Девы, смеясь и всё понимая, выполняли экстренный перехват нарушителей в анекдотичном эстонском стиле, и как, тщетно восстанавливая сбитое дыхание и озорно сверкая синими глазищами, прижималась к её боку горячим, тонким телом Граф Шпее, пока они отсиживались в балке, пережидая ОРМ[1]...
     Мысленно встряхнувшись от невовремя проявившихся воспоминаний, Саша вновь прислушалась к монологу Кузьмича.
     — ...сомнительно, но повезло. Квест был достаточно прост и выгоден: выгнать взашей призраков из поместья в обмен на проживание в нём. Справились, чего уж там. Даже Аква в кои-то веки отличилась, не нажравшись до блевания радугой в первый же час задания, и накастовав изгнание призраков и очищение души. Так мы и перебрались из конюшни в нормальное жильё.
     Нет, прошу понять меня правильно: я, конечно, конченный хикка и лютый задрот, и считал, что нет тян, кроме рисованных, и святое 2D — пророк их, но жить в компании трёх девушек, местами совершенно не обременённых ни стыдом, ни нормальной, человеческой моралью, — это, простите, и настоящий кремень в труху сотрёт, что уж говорить о слабом и грешном мне?..
     Казума понуро и индифферентно принял новую порцию пива и столько же флегматично и походя вновь осушил кружку, даже не обратив внимание, что задумчивая Черри уже давно отозвала свои щупальца.
     — В конце концов, ребята из Гильдии подсказали о жутко секретном, но чертовски популярном месте, где можно снять напряжение в любой потребной тебе форме и без вреда для окружающих — бордель сновращений мадам Экю.
     — В смысле — сновращений? — навострила ушки Саша.
     — В прямом, — тем же бесконечно усталым голосом ответил Сато Казума. — Приходишь, покупаешь бланк сновидения, заполняешь его теми неприличностями и извращениями, что тебе по душе, и уходишь, сдав заявку бармену или официанткам. Ну а ночью тебе снится полностью реалистичное сновидение, где воплощается всё то, что ты успел заказать. Одно но — нужно быть трезвым, ибо алкоголь может сбить суккубьи чары.
     — И-и-и?.. — протянула канмусу, хотя, в принципе, уже догадалась о том, что произошло далее.
     — Вот тебе и «и», — вздохнул неудачливый вор. — Тем вечером, когда я подал заявку на разрядку, Лалати... то есть, Даркнесс, от родителей прибыла посылка. Вкусная еда, тёплый дом и предвкушение чистой, большой кровати, в которой нет ни одной соломинки, готовой покарать тебя в глаз или в задние ворота при любом неосторожном движении, да в кои-то веки обходительная, вежливая и даже не тупящая Аква погасили мой инстинкт самосохранения, а вино от родителей Даркнесс и самообращённый в самогон чай в кружках, к которым прикасалась Аква, и вовсе прикончили даже вечно до того живую интуицию...
     От парня ощутимо пахнуло волной жара, и девушки с удивлением увидели, как светятся пунцовым щёки местного азиата.
     — Да нечего отпираться, — Казума с тоской посмотрел в сторону невидимой из-за зарослей кустарника, но прекрасно слышимой реки. — Заказал я горячую ночь со всеми девчонками из моей пати, а упав на кровать и проснувшись почти сразу же, и вовсе решил, что сон уже начался... А оказалось — и суккуба опоздала, и чары не наложились... И, как вскоре выяснилось, о контрацепции никто из нас даже не задумывался[2]. Ну а результаты той бурной ночи через девять месяцев явились на свет.
     — Я не жалуюсь, вовсе нет, — Казума хмуро принял новую порцию пива и, наконец-то благодарно кивнув, уже неторопливо отгубил тёмной пенной благодати. — Дети — это довольно мило. По крайней мере, когда они спят, когда у них не лезут зубы, когда в пелёнках сухо и когда они не орут, требуя то сиську, то на ручки. Я и сам иногда думал, что 2D, это, конечно, круто, но с 3D хотя бы ощущения достовернее должны быть, чем от правой и крема, ну а там, чем боги не шутят, и до детей можно было бы неторопясь добраться... Но не вот это вот всё разом...
     Сашу на миг кольнула уснувшая было тоска — им, Девам Флота, ни семьи, ни, тем более, детей не полагалось. Кольнула — и ушла: того, что было, не вернуть, фарш обратно не прокрутишь, и вновь в родной мир уже вряд ли придёшь. Да и не особо хочется, на самом-то деле, особенно если помнить слова Перуна о том, как поступили наверняка самые лучшие из лучших представителей благодарного человечества с отслужившими своё канмусу.
     — ...Они же все есть хотят, и не только ж дети, но и сами мои... кхм... неофициальные жёны. И одеваться. А ведь зима близко. На квестах в одну каску не заработаешь, а детских выплат от городских властей едва-едва хватает, чтобы обеспечить самый минимум выживания. Вот и приходится то джамшутить, то равшанить на стройках, то приманкой для крокодилов работать, ну а когда совсем всё с подработкой грустно — и вовсе вот так вот выходить на путь краж.
     Фея, у которой Казума утянул исподнее, материализовалась на кисти Кронштадта и, утрев скупую слезу, махнула рукой — дескать, хрен с тобой, Кузьмич Батькович, так и быть, прощаю. Особист же, качнув головой, отсемафорил, что да, не врёт товарищ Сато.
     Девушки, перебросившись взглядами, синхронно поднялись на ноги. Харизма торжественно наполнила остатками пива кружки, а Саша не менее пафосно опустошила в них содержимое фляги.
     — Поняла я тебя, Кузьмич, поняла, — сказала девушка, пряча в рюкзачок пустую флягу и поднимая кружку. — Но ты вот что проясни: нафига тырить труселя-то?!
     Сато Казума отвернулся и грустно сказал:
     — Из полутора тысяч кастований заклинания «Кража», лишь один раз утащил оружие, дважды шарф Аквы, и то сугубо в силу её эксцентричной манеры одеваться, ну а все остальные касты принесли только и исключительно нижнее женское бельё. Это моё проклятие, простите меня.
     Харизма, внимательно слушавшая парня, повернулась к Саше и, активно шевеля белоснежными бровками, попыталась на что-то намекнуть, да только канмусу уже сама наткнулась на идейку.
     — Услышала я о твоём горе, Сато Казума, и даже прониклась. И даже простила, равно как простила и Черри, — чокнувшись своей кружкой о кружки камрадов, Дева Флота подмигнула многодетному отцу. — Кажется мне, знаю я, как решить часть твоих проблем, а, заодно, и нам помочь, правда, белянка?
     Глубинная активно закивала, хотя вовсе и не поняла, что имеет в виду командир.
     — Ну, за доброе начало нашего маленького бизнеса! — бодро произнесла Александра и прильнула к кружке.
     Ёрш поставил жирную точку в бодрствовании Кузьмича, так что напарницам пришлось вновь возвращаться в город, искать адрес проживания неудачливого вора, а после, прислонив безвольную пьяную тушку новоиспечённого компаньона к дверному косяку, звонить в колокольчик и быстро-быстро сматываться с территории особняка.
     Несколькими минутами позже они уже преодолели по речной глади добрую половину пути до замка Вердии. Харизма, скользящая в толще воды, внезапно выскочила рядом с Сашей, растопырила все четыре монструозные хваталки симбионта и, счастливо оскалившись, азартно и звонко крикнула:
     — Ну что, Кронштадт, смахнёмся?!
     Примечания:
     [1] ОРМ - оперативно-разыскные мероприятия
     [2] кратко описывается достаточно известный небольшой комикс о пьяных похождениях трусовора и его пати

Примечание к части

     Увы, но и меня это коснулось. Так что гордость и остальное - куда поглубже и подальше... https://money.yandex.ru/to/410013962898822 На печеньки (=
>

16.

     Замок Вердии, экс-генерала Владыки демонов на пенсии
     N недель спустя
     Вердия, по доброте даллахановской, выделил Деве Флота достаточно вместительный кабинет в донжоне, аккурат над реставрированной галереей, в кою, помимо основного выхода из центрального замка, теперь вела ещё и удобная индивидуальная крытая лестница, пристроенная к балкону. Сам даллахан, к слову, и являлся инициатором модернизации — очень уж старик за лето прикипел, помимо дегустации алкоголя, к взращиванию цветов, а потому по завершении ремонта расщедрился и выделил дополнительное финансирование на повторную реконструкцию: с целью забабахать из части галереи не только крытую оранжерею, но и пробник зимнего сада.
     При этом, как выяснилось, тяжелобронированная нечисть умела призывать не то умертвия, не то частично материализованных призраков и духов, коих благоразумно не светила, пока по замку шастали супруги и сопартийницы Казумы — ну как разгонит Аква по велению своей архижрецовской левой пятки потусторонних джамшутов, где новых-то брать прикажете?
     Так или иначе, но, стоило только компаньонам двуногой артустановки закончить работы и с чистой совестью посвятить высвободившееся время своим детям, как деятельный Вердия приступил к следующему шагу строительства.
     И вот, спустя совсем непродолжительное время, половина коридора обзавелась стеклянными стеной и крышей, а над каменной половиной вырос, собственно говоря, сам зимний сад.
     Саша чуть не заработала нервный тик, пытаясь объяснить не сильно сообразительным немёртвым работникам Вердии, что на отсутствующем в виду иного пола детородном органе вертеть она хотела их заплесневелые и закостеневшие мозги и, вместе с ними, безусловно «авторитетное» мнение главного недохлого архитектора, коий, кажется, знал по-людски только одну фразу: «Нельзя сотворить здесь».
     И девушке приходилось сдвигать нечисть в сторону и собственным примером показывать, что, на самом-то деле, очень даже можно.
     Деве Флота хотелось отблагодарить старика за проявленные радушие, гостеприимство и заботу, а потому, жертвуя собственными планами и интересами, Кронштадт взяла руководство стройкой в свои изящные руки.
     И получилось, на самом деле, более чем годно. Хотя призванных работничков девушка и загоняла по самое не балуйся, но, как известно, духи не знают усталости, и нет никакой разницы, новобранцы ли они, или же давно уже отжили своё. И теперь, после небольшой модернизации, некогда узкие бойницы окон кабинета были превращены в панорамное широкое окно, а бывший балкон, обретя новую жизнь в виде спиральной лестницы, проходя через второй тамбур зимнего сада, выходил аккурат напротив спальни Александры.
     Точнее, спальни обеих девушек: как ни старалась Кронштадт, но Дочь Бездны с упорством, достойным лучшего применения, игнорировала собственные апартаменты и под утро неизменно обнаруживалась в постели Саши. Поэтому канмусу просто махнула рукой на проявления жажды иерархии Харизмы, и, заручившись её помощью, перетащила кровать белянки к себе, благо, комнаты в замке позволяли в каждой спальне устроить привычный для канмусу зал совещаний или, как стало модно говорить, «зал для брифингов», и ещё бы место под уголок отдыха осталось.
     Отложив в сторону листы с очередными сводками, Александра с тоской посмотрела в ночное небо.
     Чиркнула спичка, несколько терпкий, но дивно ароматный дым местного табака неторопливо заполнил лёгкие Девы Флота, чтобы несколько мгновений спустя отправиться к потолку сизо-серым облаком.
     Поднявшись из-за массивного стола, девушка прислонилась к достаточно холодной укреплённой пластине окна. Из почти что прозрачного отражения на неё смотрели усталые глаза цвета спелой пшеницы в жаркий полдень.
     — Что за дичь я творю?.. — спросила она отражение.
     Естественно, ответа не последовало.
     Когда-то Саша считала весьма чёрноюморной шуткой высказывание: «Если вас насилуют и вы не в состоянии сопротивляться, то постарайтесь расслабиться и получить удовольствие»
     Нет, забороть Деву Флота способна только другая канмусу, или же тактический ядрён-батон, да и то далеко не каждый, чему примером Саратога, Нагато, Принц Ойген и другие участники операции «Перекрёстки», а так же участники иных подобных испытаний ядерного оружия против современного по тем временам флота. Ну и ни у корабельных аватар, ни, тем более, у оружия мужских половых органов не имелось, а потому и насиловать было нечем, даже если бы было желание, отличное от обоюдного согласия.
     Но вот настолько качественного церебрального секса Александра никогда ранее на себе не испытывала. Куда там полумифическим слайдам о любви мужчины и женщины, о любви мужчины и мужчины, о любви женщины и женщины, и даже о любви к Родине... Столь лютого насилия над разумом и здравым смыслом Саше ещё никогда не доводилось переживать.
     Поначалу все задачи сводились к одной: выжить и худо-бедно устроиться в новом мире. Потом, раз уж взялась за шефство над не совсем покойным дачным пенсионером, задачи обросли заботой о не таком уж и безобидном старике. Следом шли вопросы жилья, питания, реализации идей и стабилизации финансовых потоков. Вроде бы нормальные темы, да?
     А вот буй там плавал.
     Логика мира скрипела и настолько извращалась в собственных девиациях, что в пору было бы обсаживаться реланиумом, галаперидолом или ещё какой гадостью, призванной усмирять буйные головушки. Мир-пародия, мир-калька, мир-игра...
     И, вспоминая Сато, ныне уже два месяца как генерального и исполнительного директора логистической конторы «Казума и Семья логистикс лтд», и, не без содрогания, — большинство его супружниц, — канмусу оставалось только радоваться, что в её пати собрались относительно адекватные люди.
     Ну да, у них свои причуды, но по сравнению с остальными — это просто милые, мирные создания, воплощающие в себе концентрированные здравомыслие и адекватность.
     Ну вот иногда Кшарр, не в силах совладать с инстинктами, доставшимися от предков, не может спокойно пройти мимо стола, тумбы, ящика, на котором близко к краю стоит что-либо, что можно столкнуть, так что, за это кошкопарня шлёпанцем бить? Чай, не в любимые тапки сцыт, пережить можно.
     Или Юн-Юн, что иногда присоединяется в рейдах. Единственная на её памяти Алая Мазоку, не вбухивающая мегатонны магии в какое-нибудь пустяковое заклинание типа воздушного опахала, превращая последнее в потоки ветра, сдирающие даже мясо с костей. А уж скромности в ней столько, что и вовсе на весь Аксель хватит. Одно но — некоммуникативная, несмотря на все свои старания, эдакая феминизация Чебурашки-у-которого-нет-друзей.
     Арикасэ, опять же: гениальный, без всяких экивоков, зельевар, только временами настолько увлекается сбором ингредиентов, что инстинкт самосохранения отключается. Зато её отвары — это что-то и нечто: Кшарр под действием её бальзамов может выпускать по пять-шесть стрел с минимальным зазором между ними, так, что идут они, буквально, одна носом к хвосту другой, или же способен ускориться настолько, что его парные кинжалы по эффективности превращаются в мобильную мясорубку особо жестокого поражения, а Юн-юн умудряется кастовать почти в два раза больше или двукратно сильнее заклинания Продвинутой магии, а радиус и сила её магии среднего уровня возрастает едва ли не на порядок.
     Да, для самих Саши и Черри от её зелий толку немного, но и то, что есть — уже здорово: лёгкий регенерант у девчонки получался буквально из подножного хлама, и, пусть Девам Флота и Бездны пока не встретилось противника, способного нанести хоть сколько-нибудь существенные повреждения, алхимический взвар авторства Арикасэ работал при этом ещё и как стимулятор, немного ускоряя восприятие и повышая тонус мышц.
     Мысли Александры плыли, увлекаемые расслабленным сознанием. В отражении временами разгорался ярко-красной точкой внутри трубки табак, растекался облаками по обе стороны зеркалящего стекла.
     Иногда хотелось сбросить маску уверенности в своих силах, сесть в уголок и плакать, но Саша всегда находила в себе опору для того, чтобы не поддаться меланхолии.
     Зачирикали феечки, привлекая внимание крепко задумавшейся Девы Флота.
     С трудом вынырнув из размышлений, Кронштадт с благодарной улыбкой кивнула своим помощникам: те, чувствуя смятение канмусу, притащили кружку крепкого сладкого чая с какими-то ароматными лесными травами, да тарелку с бутербродами, в коих поверх хлеба, масла, ветчины и зелени матово поблескивали крошки и песчинки металлов и минералов.
     — Какую же дичь я творю... — вновь пробормотала девушка не то своему отражению, не то далёким, сокрытым в темноте горам, перекрывающим горизонт. Встряхнулась, коротко улыбнулась погружённому в ночную иллюминацию Акселю, тихо и доверительно прошептала, едва не касаясь губами стекла: — Мне определённо нужен отдых.
     Подбивая бабки, Саша довольно потирала руки.
     План по спасению Казумы очень удачно вписался в её собственные планы, даже не столько вписался, сколько снял часть забот, перераспределив их на многодетного отца и его жёнушек.
     Благодаря связям семейства Дастинес, а так же их обширным владениям, в кои, как ни удивительно, вассально подпадал и сам Аксель, Александра, руками азиатоликого Кузьмича, получила в своё распоряжение тамгу[1] главного местного аристократа, то есть — фактическое подтверждение на полную свободу передвижения по землям почтенного рода.
     Заимев доступ к беспошлинным перевозкам внутри довольно крупного региона королевства (ну разве можно назвать пошлиной общие десять процентов от каждого рейса, разово вносимые напрямую в казну рода Дастинес, в сравнении с четвертью стоимости товара на каждом таможенном контрольно-пропускном пункте, коих, дайте боги памяти, понатыкано практически у каждого более-менее значимого населённого пункта), канмусу развернулась во всю мощь нездорового энтузиазма, явно подхваченного от Харизмы. Вместе с караванами купцов и путешественников, нанимавшими авантюристов для охраны и сопровождения, по городам постепенно расползались образцы громоотводов, пробники охотничьих спичек, таблетки «сухого спирта» и иной не особо хитрый и тяжёлый в изготовлении в условиях одной кузни и одной алхимической лаборатории начального уровня скарб, а так же «Менделеевка» и мерзавчики с аперитивами, дижестивами, ликёрами, настойками и наливками, кои удалось заготовить за последние месяцы в достаточно значимых количествах.
     Последнему, к слову, весьма поспособствовали эксперименты Арикасэ и дельные советы внезапно спевшейся с ней на почве зельеварения Солы. Шедевром последних трудов девушек, к слову, стали настойка на огородных ягодах, названная «Счастливые слёзы Ари» и яблочно-грушёвая наливка, наречённая «Солнечной страстью», не пошедшая пока что в тираж. Поначалу Кронштадт хотела незло, но достаточно едко проехаться по чувству собственного величия веснушчатой эльфийки, но, заценив действие наливки на самой ушастой, поняла, что Сола откровенно поскромничала с названием. Саша бы этот напиток, в котором кроме яблок и груш затесались ещё корица и какие-то особые эльфячьи травки, едва имеющий пять-семь оборотов, вообще назвала бы «Конский возбудитель. Эльф эдишн». Солнышке башню сорвало с одной-единственной рюмочки, и быть бы тяжёлому крейсеру обласканной вдоль и поперёк внезапно опохотливевшей по самое не балуйся девушкой, лишившейся всяких тормозов, если бы не помощь Черри.
     Вопреки ожиданиям, Глубинная отнюдь не использовала тентакли, а очень даже своевременно опрокинула на эльфийку тазик ледяной воды. И пусть потом Харизма всячески отмазывалась от заслуг, дескать, она ни при чём, и вообще просто мимо проходила, но объяснить, зачем она по потолку мимо проходила, и именно с тазом растаявшего льда, так и не смогла.
     Тем не менее, внезапный низкотемпературный душ возымел эффект, охладив пыл и устаканив гормоны разбушевавшейся эльфийки.
     Как выяснилось, и сама Сола не ожидала столь бурного эффекта, поскольку у её лесных собратьев данный рецепт в базовой комплектации проходит по статье лёгких аперитивов перед фруктовыми и некоторыми видами овощных салатов. Ещё чуть позже выяснилось, что и отклонений от рецепта нет. Формально. А если копнуть поглубже... Обе увлёкшиеся сбором трав девушки проигнорировали тот факт, что две из восьми трав, дополняющих наливку, требуется добавлять исключительно в виде корешков, перетёртых в кашицу. С другой стороны, с использованием самих стеблей рецептов не нашлось, да и представители общины эльфов сказали, что имеют смысл только корни, а остальное — не больше, чем обыкновенный сорняк, пригодный, максимум, на корм неприхотливой животине.
     Почуяв возможность нехило подзаработать, Александра взяла в оборот и Солу, и Луну, и, пользуясь авторитетом последней, сумела оформить патент на напиток. Основной бенефициар, само собой, непосредственно автор, Арикасэ — как деятельный соавтор, ну а второстепенные, на правах порученцев и заверителей, гильдмастер и обе попаданки.
     И заполучить патент на такое зелье определённо имело смысл, поскольку всё упиралось в эльфийскую физиологию. По юности лет остроухие в плане плотских утех едва ли уступали людям и иным короткоживущим, однако, несмотря на всю внешнюю зрелость тела, обзавестись потомством физически не могли, ибо нужные гормоны, железы и прочие внутренние органы, способствующие детозачатию, формировались и начинали работать уже в достаточно зрелом возрасте. И к моменту наступления фертильности женского организма и созреванию сперматозоидов мужского — либидо обоих полов падало сильно ниже плинтуса, ощутимо ударяя по плодовитости и век от века сокращая как ареал обитания, так и общее поголовье долгоживущих.
     Среди тех представителей других народов, кто был в курсе данной проблемы, даже бытовали шуточки, кои, скорее всего, являлись сильно урезанной правдой, что, де, даже выпни взрослого эльфа в купальню, полную красивых, сочных, голых и совершенно безотказных богинь, равно как и поступи так же с взрослой эльфийкой, заменив богинь на богов, максимум, чего можно будет ожидать — не жаркой оргии, а вопроса, где здесь можно раздобыть маникюрный набор, дабы поправить ноготочки. Вне зависимости от пола.
     Сола, к слову, свой первый полтинник не так давно разменяла, покинув пору юности и вступив в преддверие эльфийской зрелости. И хотя либидо ещё не успело упасть даже до уровня плинтуса, но флегматичность и меланхоличность уже начинали бурно колоситься в некогда живом и крайне любопытном характере остроухой. А разовая инъекция «Солнечной страсти», по ощущениям, откатила характер и психику девушки как раз до самого пика былой юности. Насколько долго такой эффект продлится, пока никто не знал, а сама Солнышка храбро вверила всю себя наблюдениям Арикасэ. Ну и, не зная о том, одной из феечек медсанчасти, само собой.
     Ибо упускать такие перспективы, как теоретически возможный демографический взрыв и дальнейшее увеличение популяции долгоживущих, равно как и реанимация самого эльфийского либидо, которые обещали не только сумасшедшие доходы, но и связи, репутацию, а так же, вполне возможно, и изменение социального статуса самих патентодержателей, было бы откровенным профанством и крайней степени идиотией в терминальной стадии.
     Таким образом, подытоживая события последних месяцев, Кронштадт, так или иначе, вполне уверенно могла заявить: дела их из достаточно глубокого ануса всё же перемещаются в условия более комфортные для проживания. А там, чего греха таить, вполне возможно и светлое будущее.
     Потянувшись на стуле, Дева Флота сладко зевнула.
     — Да, — призналась она себе, — я творю дичь. Но эта дичь, хотя бы, обещает в будущем дать вполне адекватные плоды.
     Встав из-за стола, Саша неторопливо спустилась из кабинета в коридор-оранжерею и, совершив обязательный вечерний набор санитарно-гигиенических процедур, отправилась в спальню.
     Белянка, несмотря на острый слух, её приближения не расслышала, а потому открывшаяся дверь для неё стала сюрпризом. Для Саши, конечно, тоже — она-то искренне считала, что Дочь Бездны давно и бесповоротно выгребла весь ненужный металл из закромов и заначек, раскиданных по замку.
     Судя по уже наполовину съеденному гофрированному панцирю, Харизма жевала что-то, являвшееся родственником максимилиановскому доспеху. Сама Кронштадт внимания истории тяжёлого бронирования времён Средневековья особо не уделяла, а потому в типах и видах лат откровенно плавала. Впрочем, характерную «гармошку» грудины не узнать было бы трудно.
     Черри, на миг невинно похлопав белыми пушистыми ресницами, молча оторвала от доспеха длинный кусок металла и, не прерывая процесса активного жевания, протянула полоску Саше:
     — Угоффяйфя! Фкутна!
     Вздохнув — можно изменить мир, но не Глубинную, — канмусу приняла бесхитростное, но крайне сытное угощение.
     Несколько минут спустя от доспеха осталась только горсточка ржавчины, впрочем, мгновенно сметённая с белоснежной ладошки языком Дочери Бездны. Белянка, довольно потянувшись, повернулась к Саше и, жадно вглядываясь в её лицо, неверяще спросила:
     — Командир, ты смахнуться хочешь?! Сама?!
     Саша, хмыкнув, отрицательно качнула головой:
     — Всё бы тебе смахиваться, белянка. Нет, драки подождут.
     Девушка прошагала до массивного платяного шкафа, вытащила из его недр рюкзачок и, с сомнением прикинув его вместительность, решительно добавила к нему ещё и заплечный короб путешественника, когда-то приобретённый по случаю распродажи.
     — Довольно много времени прошло с тех пор, как мы с тобой очнулись в лесу, так?
     — Так.
     — И освоились тут вполне себе неплохо. Так?
     — Так, — вновь кивнула Глубинная.
     — И вроде бы всё хорошо, но что-то не так, так?
     — Так, — ответила Черри.
     — Тогда вот скажи мне, белянка, чего тебе не хватает для полного счастья?
     Беловолосая хищно оскалилась:
     — Смахнуться!
     Саша с трудом совладала с собственной конечностью, чтобы не наградить себя очередной ликодланью.
     — Знаешь, мне порой кажется, что нифига ты не разведкрейсер, а самый что ни на есть быстрый крейсер или, того хуже, линкор.
     — Но... Я же... — белянка, вскинувшись, как-то резко поникла, рассыпавшиеся волосы закрыли опущенное вниз лицо, а плечи мелко-мелко задрожали.
     Почувствовав что-то, явно родственное уколу совести, аватара тяжёлого крейсера села рядом с девушкой, успокаивающе погладила по спине:
     — Ну что ты, а? Я ж не нарочно, извини. Просто такая жажда боя характерна, скорее, для более тяжеловооружённых Глубинных, чем ты. Ты сильная конечно, — прижав Харизму к себе, Саша зарылась носом в белоснежную гриву. — Сильная, но лёгкая.
     — Как ёжик? — шмыгнув носом, спросила Черри.
     — Как ёжик, — согласилась Саша. — И потому в спарринге я просто боюсь тебя сломать: мало ли как сработает Маяк Души, может, и вовсе сигнала не даст, а уж как в таком случае вернуть к жизни тебя — я и вовсе не знаю.
     Вздохнув в стотыщпятьсотый раз за день, Дева Флота достала из рюкзака фляжку, сделала пару хороших глотков и, проморгавшись, передала НЗ Глубинной.
     — Знаешь, откровенно говоря, я просто боюсь тебя потерять. Боюсь, что, умерев, ты не вернёшься обратно. И от попытки представить, что будет со мной, если так и произойдёт, на душе становится крайне паскудно...
     Черри хихикнула, возвращая фляжку:
     — Не боись, командир. Я заложила пару Гнёзд рядом с твоими купелями Возвращения, так что если умрём — то вернёмся вместе. Или не вернёмся... Тоже вместе.
     В словах и эмоциях Черри было столько заботы и искренности, что Саша, не удержавшись, сграбастала Глубинную в объятья и, чувствуя, как от переполняющих душу эмоций по щекам потекли первые слёзы, поцеловала бывшего врага.
     Краешком враз опустевшего сознания поняв, что, если прямо сейчас не остановится, то одними поцелуями дело точно не закончится, Дева Флота всё же нашла в себе силы отстраниться от белянки. Кажется, на дне ярко-оранжевых глаз на миг мелькнуло разочарование... «Да не, бред какой-то, ей-то с чего бы?..» — отмахнулась от этого морока Саша и, несколько раз со старанием прогнав воздух через лёгкие, заодно, помимо насыщения крови кислородом, прочищая голову и завязшие в желе мысли, нашла в себе силы отлипнуть от Глубинной, встать и кивнуть в сторону шкафа:
     — Я знаю, чего нам не хватает здесь и сейчас. Собирайся, белянка, мы едем на море!
     Ответом ей был оглушительный визг счастливой до одури Глубинной.

Примечание к части

     [1] Тамга - родовой фамильный знак, печать, тавро, ярлык. Во втором сезоне аниме Лалатина использовала такую тамгу, чтобы остановить исполнение казни Казумы. Увы, но и меня это коснулось. Так что гордость и остальное - куда поглубже и подальше... https://money.yandex.ru/to/410013962898822 На печеньки (=
>

17.

     — Так куда же вы конкретно едете, миледи? — Вердия, вопреки опасности быть атакованным психически нестабильными аборигенами Акселя, вызвался проводить девушек до Площади Всех Путей — места, откуда отправлялись все караваны города.
     Саша просто пожала плечами и беспечно выдохнула в морозный утренний воздух:
     — К морю.
     А Харизма, с чьей моськи с самого вечера не сползала счастливая улыбка, с непосредственностью ребёнка заявила:
     — А какая разница, куда, если в любом случае континент со всех сторон окружает вода?
     — И правда, логично, — почесал в загривке даллахан.
     Голова пенсионера торчала там, где и положено торчать тыковкам гуманоидов: строго из плеч. И без пошлых спиц и замков в духе первопредков аппарата Илизарова, кои предлагали устанавливать местные железных дел мастера. А ведь всего-то и стоило, что вспомнить школьный курс физики, принципы электромагнетизма, да навестить на пару с Черри кузнеца, произведённого по всем гномьим ГОСТам в самом натуральном гномьем царстве. Лысый грубиян при виде Глубинной начисто терял связь с внешним миром, с лёгкостью делился дефицитными материалами и, вообще, показывал своим поведением полное разжижение мозга в кратком объёме времени. Ну а результатом очередного белянкиного лизь от подбородка до затылка и осторожного вжимания промеж грудей (слова про тюбик, выдавленный в обе стороны, некогда сказанные Сашей, всерьёз запали в душу Дочери Бездны) стал набор расходников для опытовой версии магнитного замка на эффекте отталкивания.
     Теперь перчатки доспехов Вердии оснащались примитивнейшими динамомашинами: основной, для подгонки магнитных свойств до нормы, и запасной, на случай повреждения базовой машины. Броневоротник и шлем, правда, пришлось немного модифицировать: установить и закрепить дополнительные кольца с бугельным механизмом запирания, возможно, избыточно осложнённым самопальными примитивными подшипниками скольжения, с ложементами для магнитов и проводов к ним, а также нанести электроизоляцию на контактные области. Как результат, даллахан теперь мог хоть на ушах ходить, не рискуя потерять свою драгоценную декапитированную голову.
     Ну и первый в обозримой истории мира доспех с шлемом на принципах маглева[1] — разве не повод для личной гордости?
     «ТруЪ-мидивалпанк!» — тогда кивнула Черри с самым авторитетным видом и, загадочно сверкая оранжевыми глазищами, без палева заточила остатки магнита и железной стружки...
     — Ребят, может, с нами рванёте? — спросила Александра пришедших проводить их сопартийцев.
     Кшарр, улыбаясь, выставил руки вперёд, не то защищаясь, не то оправдываясь:
     — Нет, командир, мой предел — тихая заводь на мелководье. Наследственность, всё такое...
     Канмусу и Глубинная синхронно фыркнули в общую ментальную сеть: обе они прекрасно знали, что за «наследственность» и нелюбовь к «большой воде» ждёт кошкопарня в домике, спрятавшемся за ухоженными фруктовыми деревьями. Звали сию силу природы Миякки, и была она, если верить непрерывному словесному поносу главного сплетника всея Акселя, Даста, такой же кошкодивчиной, как и сам Кшарр. Так что у Дев Флота и Бездны были все шансы по возвращении из путешествия застать уже не одинокого напарника, но вполне себе новую ячейку общества.
     — А я как раз хотела к родителям съездить, и Мегумин с собой взять, — Юнъюн смущённо опустила очи долу. Разве что ножкой не шарк... Хм, и ножкой шаркнула невинно так. — Извините...
     — А меня Луна со следующей недели ставит вместо себя, — скромно и виновато поклонилась Сола. — Временно, конечно, но сколько того времени займёт дорога до госпиталя при храме богини Суллиз[2], да само лечение её контузии, никто не берётся сказать. Даже легендарные скиллы Аквы, что является Верховной Жрицей богини Аквы, на неё не действуют: ни Малое исцеление, ни Большое Излечение, а умереть, чтобы откатить все проблемы со здоровьем посредством Божественного воскрешения — не хочет уже сама госпожа Луна, как бы её к этому ни склоняла жрица Богини.
     — Нет, помирать — такое себе удовольствие, — авторитетным тоном заявила канмусу, — я на этом деле, считай, собаку съела.
     — Собаку? — навострил ушки ощутимо возбудившийся Вердия. — Знаю я пару ребят с архипелага Нгу-Кхе, что затерялся где-то в море Восточных отмелей. Уж насколько они затейники: и тараканов в кляре приготовить, и сколопендр, томлёных в собственном соку, под нежным кисло-сладким соусом, и даже соловьиные язычки в гнёздах из гузна, запечённые в мозгах юных павианов... А и у них приготовить собаку — сродни подвигу!
     Кронштадт, ленясь объяснять привычную ей самой идиому, благожелательно спросила:
     — А в чём подвиг-то съесть вернейшего друга человека?
     — Пф-ф-ф, девчули, — встав в пафосную позу, даллахан повёл могучими плечами. — Просто собаку сожрать — много ума не надо, а вот собачатину, приготовленную в соусе Мингамган нарилтоп бомэ азу будруён...
     — Мангаган... Нозотроп... Ятаган-в-бульон?.. — Девушка чувствовала, что при каждой попытке повторить сказанное её язык ломается в самых неожиданных и противоестественных местах, а потому, махнув рукой, просто грустным тоном, без следа какой-либо экспрессии, добавила: — Ну его в пень, этот твой соус, ёк его макарёк, за клюзы да в Белорусское море, шестой флот имени Литоголовой Женьки Псаки встречать солью да картечью.
     — Нихрена не понял, — часто-часто закивал Вердия, сверкая честными красными глазами, равно как и сопартийцы Саши, — но очень интересно!
     — Ай, не берите в голову, — стушевалась уже сама канмусу: околопетровские малые загибы ей редко удавались, куда уж до тех же сестрёнок-Щук, других подлодок, да и вообще большей части действительного флота? Чай, почти что бумажный кораблик — отнюдь не ровня тем, кто прошёл весь свой путь от и до, родившись в набросках и чертежах и закончив жизнь в бою или миром...
     Канмусу встряхнулась, отгоняя несвоевременные воспоминания:
     — Это так, память прошлого, эхо войны и всё такое... Но вернёмся к нашим собакам: что это за соус такой дивный, что произнести его — проще уж скоростным речитативом поимённо и по должностям перечислить всех Алых Мазоку?
     — Хей, нормальные у нас имена! — тихо пискнула Юнъюн, но, как всегда, её никто, кроме канмусу и Глубинной, не услышал.
     — Аборигены архипелага Нгу-Кхе зовут этот соус Мингамган нарилтоп бомэ азу будруён, что, буквально, означает: Нежный потрошитель, особо ласковый по весне[3].
     — Поэты, машу ж вать, — канмусу едва удержалась от того, чтобы сплюнуть — всё же, девушкой она была достаточно благоразумной и воспитанной. Чего нельзя сказать о Харизме, юной натуре, этикой и правилами поведения в культурном социуме не обременённой. Что беловолосая Дочь Бездны и подтвердила, уловив по ментальной связи эхо эмоций и желаний Девы Флота, и смачно сплюнув себе под ноги.
     — Ну, вообще-то, есть и другое название, попроще и более приземлённо. Но его при дамах приличные рыцари не озвучивают, — от доспеха даллахана пошёл отчётливый жар, заставив всю компанию заинтересованно сосредоточить взгляды на Вердии.
     — Приличные дамы по замкам сидят, да по пещерам драконов, да ждут в смирении, подавив всё свое нетерпение, когда же явится очередной странствующий рыцарь, отважный маг или, в идеале, и вовсе прекрасный принц, чтобы их освободить и сразу утащить под венец, — с видом знатока отмахнулась Юнъюн.
     — Таких не берут в разгильдяи... эм... в смысле, в Гильдию Авантюристов, — окончательно стушевавшись, отнюдь уже не так бодро закончила девушка. Кажется, покраснели не только её ушки и лицо, но и все верхние калибры, щедро отмеренные ей Природой-Матушкой и достаточно провокационно демонстрируемые миру через своеобразное декольте в рубашке-безрукавке.
     — Ну, по крайней мере, так пишут в книгах, вот! — Алая Мазоку, сжав кулачки, всё-таки выкрутилась из неловкой только для неё одной ситуации.
     — Ладно, — пошёл на попятную даллахан. — Расскажу. Соус этот очень, нет, не так — пипецки, люто, бешено острый! И готовят его из настолько ядрёного перца, что перечную казнь — когда заключённых заставляют принять ванну с одной такой перчинкой, а потом съесть три стручка этого перца — запретили, как совершенно бесчеловечную. Ну а соус... второе его неофициальное название после «Сопли лавового дракона», звучит как «Обжигающий дважды. Тех, кто выжил».
     Кронштадт сделала зарубку в памяти: по возможности разжиться таким перцем. Всё же даже Каролина Рипер для канмусу был не более, чем пряной, ароматной и очень лёгкой приправой.
     — Интересные тут блюда, конечно, но нам, кажется, уже пора бы собираться, — от бдительного ока канмусу не укрылось оживление, пробежавшее по возницам, грузчикам и пассажирам головы каравана.
     Впрочем, как вскоре выяснилось, причиной активного шевеления стала не столько последняя перепроверка карет, животных, фуража и прочего, сколько иное явление.
     И имя этому явлению было — безупречная красотка.
     Сначала Саша на миг подзависла, заметив, как Кшарр провожает игривым взглядом рыжеволосую красавицу с острыми ушками и совершенно шикарнейшей фигуркой, — всё же кошкопарень отличался избыточной корректностью, тем более, к представительницам прекрасного пола, и такое его поведение было отнюдь нехарактерным. Тем более — для осени. Всё же местный март давно уже отбушевал, равно как и бурление гормонов в крови кошачьих.
     Но, потратив ещё несколько секунд на срисовку окружения, поняла, что отнюдь не аппетитная попа девушки, идеально подчёркнутая длинным платьем и налетевшим в спину ветром, являлась предметом аномального возбуждения ушастого сопартийца, а длинные «хвостики» узкого тканевого пояска, повязанные сзади и утяжелённые позолочёнными декоративными колокольчиками.
     Впрочем, стоило только ветру стихнуть, как стало понятно — колокольчики несут отнюдь не одни лишь декоративные функции. С каждым шагом рыжеволосой они издавали мелодичный перезвон.
     Вертикальные зрачки жёлто-красных глаз, укрытых лёгкой тенью от широких полей плетёной шляпки, с лёгким интересом скользнули по их компании, чуть задержались на массивом даллахане, соскользнули в сторону, на Глубинную и окружающую её компанию из девушек и кошкопарня, вернулись к Вердии, задержавшись дольше, чем положено для простого взгляда.
     «Знакомого в дедуле узнала?» — подумала Саша, вполглаза не столько наблюдая за действиями девушки с бантиком-колокольчиками, сколько наслаждаясь её внешностью.
     Рыжая мотнула головой, словно отгоняя наваждение, и, поудобнее перехватив небольшой саквояж, поспешила к соседнему каравану.
     — А давай возьмём её к себе, флагман? — очень чётко и без двусмысленностей донеслось в ментальной связи до канмусу.
     — А она пойдёт? — хмыкнула Александра, внешне стараясь не показывать, что столь качественная, прекрасно воспринимаемая связь для неё стала откровенным сюрпризом. Раньше-то только эмоции, да команды, наработанные до инстинкта, передавать удавалось.
     — Она очень сильная, прямо как Дедушка-во-вкусных-доспехах! Правда, ощущается, как мои сёстры, которые утеряли своих демонов...
     — Ты про симбионта сейчас?
     — Ага.
     — И как это?..
     — Очень больно. До безумия. И чувство, что от тебя оторвали половину.
     — Жуть какая, — повела плечами Дева, и феечки, устроившиеся на её плече, согласно и сочувственно закивали. — Ладно, помечтали, и хватит.
     — Яй-яй, командир!
     Дурашливо отдав честь, Черри улыбнулась, мгновенно переключившись в позитивный режим жизни, словно и не было только горьких и ментально, и чувственно мыслей-слов-образов о бытие без огромной части того, что есть ты.
     Александра, конечно, за минувшее время научилась доверять белянке, но некоторые вещи лучше крепко держать в собственных руках: так меньше вероятность, что их кто-нибудь (не будем показывать пальцем на Глубинную, щурящую ярко-медовые глаза навстречу не на шутку разогревшемуся солнцу) съест. Ну а то, что плотная бумага билетов проходит у Дочери Бездны по категории: нямка деликатесная, редкая, при обнаружении — срочно употребить внутрь, — Саша уже знала. И знание это стоило ей дважды по два билета в дилижанс первого класса. Деньги не весть какие великие, конечно, особенно с оглядкой на тот небольшой капитал, что Деве удалось скопить за счёт реализации алкоголя и патентных отчислений, но два-три похода в элитный ресторан они вполне могли бы покрыть.
     Сола, выкроив несколько минут, сбегала до ближайшей таверны и вернулась с пивом, заодно и поделилась слухами:
     — С вашим караваном пойдут ещё два, один до Алканретии, столицы горячих источников, а второй оттуда — направится в Элроуд. Именно поэтому с отправкой не особо торопятся. Говорят, у похотливых змеептиц внеочередной гон начался, да ещё зомби полезли к местам основных стоянок, так что усиление путём объединения охраны лишним не будут, — эльфийка, лучезарно улыбаясь, прошествовала между всеми компаньонами, угощая тёмным аббатским, даже о даллахане не забыла.
     И, в лучших традициях жанра, едва только компаньоны и друзья поднесли кружки к губам, как над площадью разнёсся пронзительный скрип — так работал рог, оповещающий о выходе каравана из города.
     Черри, как всегда, одним только маханием рукой не обошлась, впоследствии чего: Юнъюн была обнята, подброшена с визгом в воздух, поймана и поцелована в щёчку; Сола — ухвачена за полупопие и одарена плетёным браслетом, согнутым Глубинной на досуге из остатков какого-то невкусного, но прочного металла; Вердию постигла участь уже знакомого на примере гнома длинного лизь, сконцентрированного в прорези шлема; Кшарр отделался фырканьем в ушки и хвостом, бесцеремонно сграбастанным и потёртым о щёки Харизмы; даже Кронштадт получила свои пару минут нежности от разогнавшейся Дочери Бездны — получила свою порцию обнимашек и жаркий, пусть и короткий, поцелуй в шею.
     Только Арикасэ не досталось ничего, и то — сугубо в силу её отсутствия здесь и присутствия на малой родине.
     Кивнув всем на прощание, Саша подхватила Черри под ручку и поспешила к дилижансу: лучше уж поскорее забиться внутрь кареты, да отгородиться шторками, а то, неровен час, придётся бросить всё и вернуться обратно — всё же и к сопартийцам, и к Вердии с Солой она очень даже привыкла. Сказано — сделано.
     И спустя пару таких долгих минут объединённый караван тронулся, уводя с собой и дилижанс с наглухо закрытыми плотными шторками, из-под которых чуткое ухо прохожего, окажись он не оглушён ржанием лошадей, цокотом подкованных копыт и поскрипыванием рессор, могло бы услышать едва доносящее шмыгание носом и характерное, на выходе, торопливым оправдывающимся шёпотом:
     — В порядке всё, белянка, просто соринка в глаз попала... И пылинка на слизистую...
     Для путешественниц история переворачивала новую страницу.

Примечание к части

     [1] маглев - от "магнитная левитация" [2] Суллиз - возможно, имя родственно Сулис, Сулевии - кельтской богине целительства, в том числе - лечения минеральными водами. Не путать с Аквой и столицей культа её имени [3] дословный яндексогуглоперевод Увы, но и меня это коснулось. Так что гордость и остальное - куда поглубже и подальше... https://money.yandex.ru/to/410013962898822
>

Интерлюдия 1.

     Интерлюдия 1.
     Харамамбар, левая рука Гастора Фарт Актории, бессменного основателя и председателя КГБ, или же, как когда-то подначивали особого порученца сослуживцы по Коллегии, «шпион с лицензией на занудство и раздолбайство», восседал на шпиле городской ратуши Акселя, надёжно укрытый Покровом невидимости, и предавался греху чревоугодия.
     «Восседал на шпиле» — пожалуй, громко и двусмысленно сказано, особенно для разумного, тот самый шпиль не видевшего ни разу. Всё дело в том, что стальной шип, попирающий небеса, заканчивался не остриём, но достаточно большим шаром, от которого на четыре стороны света отходили достаточно длинные металлические лучи. Непосвящённым сооружение отдалённо напоминало флюгер, для посвящённых же — флюгером и являлось. Не погодным, но магическим.
     После падения Старой Империи на континенте осталось достаточное количество мощных артефактов, опасных даже в руках опытных, многомудрых магов. И ладно бы они лежали себе спокойно на одном месте... Но нет: у архимагов Империи, видимо, был отдельный пунктик насчёт иммобильности артефактов. Они, похоже, принципиально не желали создавать ничего неподвижного, оборудуя поделия магического искусства всевозможными движителями, будь то ноги, крылья, хвосты, воздушные подушки, гусеничный ход и так далее. Ну, а так как артефакты имели возможность передвигаться, то, рано или поздно, один из них, а то и сразу несколько, оказывались в непосредственной близости от крупных населённых пунктов. Как правило: практически внезапно. Что было сравнимо, по сути, с чрезвычайной ситуацией государственного уровня, ибо город мог исчезнуть в считанные секунды.
     Вот на случай таких вот внезапных казусов, после которых остаются лишь руины, да и те — не всегда, последние носители актуальных знаний Старой Империи и разработали прототип системы раннего предупреждения магической опасности. Это сейчас повсеместно используется кристаллический мананит, а в те времена маги и артефакторы в средствах не стеснялись, на расходники не скупились, и повсеместно использовали корманатит — штуку насколько нестабильную, настолько и мощную. Современный манатит, являясь дальним сродственником любимой игрушки Старой Империи, по полезному выделению энергии, увы, и рядом не стоял, но он, хотя бы, не взрывается при любом удобном и внезапном случае, оставляя после себя глубокие кратеры, что светятся по ночам.
     Вот выжившие Старые, собственно говоря, и пришли к выводу, что имеет смысл детектировать активность корманатита в магическом ядре артефактов. И, как результат, прототип, будучи удачно испытан в полевых условиях, разошёлся массовым тиражом по всему королевству. Правда, ощутимо увеличилась цена крепостных стен — за счёт встраиваемых в неё специфических компонентов и элементов системы раннего обнаружения и предупреждения, кои требовали долгого и дорогого труда целой гильдии специально выученных артемагов [1]. Но деньги можно заработать, а лояльных граждан не накрафтишь по желанию левой пятки: если уж мобильный артефакт атаковал город, население в нём резко заканчивалось.
     Оперативники Коллегии глаз бестелесных не всегда успевали вовремя охолонить наместников, лордов и прочих ставленников короля на роль региональных, префектурных и городских администраторов и управленцев, и оттого, в принципе, по статусу как гильдийцев, так и самих Гильдий — Авантюристов, Охотников, Защитников, Рыцарей, и прочих, и прочих — наносился вполне себе ощутимый урон.
     Взять, к примеру, того молодого авантюриста, как его там, Сато Казуму, что ли? Да, точно, Сато Казума, — некогда перспективный кандидат на роль Избранного. Парень со своей, мягко говоря, далёкой от сработанности командой умудрился пару раз спасти Аксель от тотального разрушения, а награда — сотни миллионов штрафа за восстановление городских стен и артефактов, сокрытых в ней. Ну и приглашение на суд с перспективой казни. Положение спасла Архижрица культа Аксис, Аква — воскресив казнённого прямо не сходя с эшафота.
     Тут уж губернатор мог бы съесть галстук, если бы таковые носил: к тому, кого казнили, никаких санкций уже не предъявить. И КГБ, и сам король знатно пропесочили зарвавшегося дворянина, сняв того с должности. Только было уже поздно: пришедший к выводу, что спасать города и жителей отнюдь не похвально, но и карается дикими штрафами, всеобщим порицанием и, в итоге, завершается казнью спасителя, — Сато Казума, потенциальный Избранный, самоустранился от героической жизни.
     — Интересная штучка, — хмыкнул Харамамбар, рискуя заработать стойкое косоглазие.
     Левый его глаз фиксировал узкую металлическую спицу, возвышающуюся ещё выше шпиля городской ратуши. Правый же глаз неотрывно и жадно впитывал картину, открывающуюся с данной возвышенности, — отсюда отлично просматривался задний дворик одной из самых известных и дорогих общественных бань Акселя. Как и полагается достаточно элитным заведениям, за основным зданием, укрывшись высоким деревянным забором, располагались два онсэна — традиционных неглубоких бассейна, стоящих на горячем источнике. Мужская половина его не интересовала принципиально. А вот женская — очень даже.
     И она не была пуста.
     Отвлекаясь от размышлений о судьбе героев под необузданной волей мелких дворян с компенсирующим гигантским самомнением, Харамамбар, левая рука Фарт Актории, запоминал детали нового артефакта, вероятно, того самого громоотвода. Штука очень интересная и, если хотя бы в половине описанных случаев молния была и в самом деле отловлена, — во-первых, грозила искоренить саму должность мага-молниелова, чем существенно сэкономить казну на лечении сих деятелей, и, во-вторых, ликвидировать Гильдию Молниеловов, сомнительную, к слову, конторку.
     И всё это отнюдь не мешало остроглазому шпиону любоваться происходящим в онсэне женской части бани.
     А понаблюдать там было за чем: волосы цвета пшеницы и мёда до лопаток, крутые бёдра, тонкая талия, впечатляющего объёма поразительно высокая грудь, и всё это великолепие едва-едва прикрыто традиционным купальным полотенцем. Харамамбар провёл достаточно времени в подобных наблюдениях, питая свою маленькую страсть к вуайеризму, чтобы точно знать: полотенца эти носят сугубо декоративную функцию, спадая с прекрасных тел всегда невовремя. Поэтому девушки почти всегда предпочитают их скидывать самостоятельно, минимизируя риск запутаться в них ногами или подскользнуться.
     И любой уважающий себя любитель подглядывать ни за что не простит себе, если упустит тот момент, когда сие священное действо произойдёт.
     Увы, обладательница совершенных форм расставаться с последним элементом одежды не спешила, то и дело поглядывая в гильдийскую карточку, лежащую поверх повседневной одежды, сложенной аккуратной стопочкой на низкой лавочке недалеко от каменного бортика. Тоже пункт в копилку наблюдений: девушка явно из тех, кто всецело отдаётся работе: готова по малейшему поводу мгновенно сорваться решать рабочие вопросы, не тратя время на такие промежуточные стадии, как массаж и принятие душа. Как правило, они очень чистоплотны, да и контрольные артефакты не пропустят замарашку в онсэн, сначала завернут в душевую или моечное помещение.
     Ух, Харамамбар отдал бы многое, чтобы получить возможность посетить внутренние помещения женской половины бани... Но, увы, начальник, обучая Покрову невидимости, обучил не чистому заклинанию, а модифицированному. Как позже выяснилось, модификация как раз-таки и не позволяла без санкции высокого начальства использовать умение в женских банях, онсэнах, примерочных, и прочая, прочая. Равно как и не давая изучить любой другой вариант или аналог скрыта.
     В желудке громко квакнуло.
     Харамамбар с неудовольствием потёр недельную щетину: Покров невидимости жрал энергию как не в себя, и только что съеденные копчёная курочка, пяток сендвичей, кусок колбасы, огурец да тройка варёных яиц словно бы канули в небытие, едва только миновав пищевод. Ещё немного, и маскировка спадёт, лишившись источника сил.
     И в этот достаточно напряжённый момент произошло две вещи: во-первых, из административной пристройки вышла служанка с подносом, на котором исходили даже отсюда видимым паром свежайшие булочки, да стоял бокал молока, и, во-вторых, полотенце не выдержало борьбы с упругими достоинствами блондинки, и, соскользнув вниз, мгновенно утонуло.
     Левая рука Гастора Фарт Актории на несколько долгих секунд даже забыл, что человеку нужно дышать, столько великолепное зрелище предстало его глазам. Не желая пропустить ни малейшей детали, Харамамбар поглубже натянул зачарованный капюшон — данная вещица давала уникальный навык «Орлиный глаз».
     Одним глазом скользя по безупречному телу молодой женщины, запоминая каждую чёрточку, родинку, складку, цвет, оттенок и полутон кожи, вторым глазом помощник главы КГБ столь же жадно прикипел к подносу, поставленному рядом с одеждой блондинки на точно такую же лавочку.
     Булочек было много, Харамамбар не мог подсчитать их общего количества, но, если прикинуть, штук пятнадцать-двадцать румянобоких, горячих красавиц там точно могло набраться. И всё количество сдобы уж точно не одолеть блондинке.
     Мысль, посетившая голову шпиона, была простой, как черенок лопаты и такой же прямой: почему бы не помочь красавице расправиться с частью пищи? Озарение ещё только пробивалось к кусочку сознания, оккупированному здравым смыслом и логикой, а нажитые многими годами тренировок рефлексы уже сработали:
     — Кража!
     ...Было ли это случайностью, или нет, но подслеповатая ворона в то же самое время решила присесть отдохнуть, и для этого действа сочла весьма удобным местом флюгер, оккупированный Харамамбаром. Тычок пернатой тушкой в спину в процессе произнесения заклинания сбил прицельный фокус, и, хотя шпион сидел крепко и надёжно, его немного качнуло. Ровно настолько, чтобы вместо пары свежайших булочек телепортировать в жадно вытянутую руку нечто тряпочное и достаточно крошечное.
     Отмахнувшись от офигевшей птицы, шпион уже обеими руками взялся за предмет, пытаясь понять, что же именно принесла ему «Кража».
     Нежно-голубые, цвета ранневесеннего неба, с пшенично-жёлтыми кантиками стрингоподобные трусики.
     Зачарованными глазами разглядывая украденную деталь нижнего белья, ещё хранящую тепло тела бывшей владелицы, шпион пропустил момент, когда Покров пал.
     ...И совершенно точно упустил факт того, что блондинка как раз направлялась к бортику, и потому вполне себе видела, как исчезла данная деталь дамского интимного туалета.
     Светло-карие, почти что медово-жёлтые глаза девушки мгновенно охватили взглядом высотные объекты, а острый ум тут же проанализировал и рассчитал возможные точки гнездования вора. Таких было немного: крыша храма Эрис, старое засохшее каменное дерево, да крыша ратуши, на шпиле которой сидел некто в глухом капюшоне и, довольно скалясь, рассматривал в вытянутых руках украденное сокровище. Миг, и незнакомец, покачнувшись, взмахнул руками, зарываясь лицом в трусики...
     — Из-вра-ще-нец! — прошипела блондинка, выпрыгивая из онсэна, краснея и, не сбавляя ходу, применяя на себя заклинание быстрого одевания. — Они же с самого утра ношеные!..
     Пара шагов, и уцелевшая одежда уже укрыла её тело от взглядов посторонних. Мгновенно вспрыгнув на забор, она указала в сторону шпиля городской ратуши:
     — Трусовор! Лови подлого Трусовора!
     — Девчонки, Трусовора нашли! — тут же разнеслись по окрестностям девичьи крики.
     — Средняя магия рыцарства: Копьё воздушного тарана! — крикнула блондинка, и с её руки метнулся вперёд и вверх неуловимо прозрачный поток воздуха. Пухлые губы растянулись в хищной улыбке: — Имя мне — Луна, моё возмездие неотвратимо! И я таки схвачу тебя за...
     Чем закончилась фраза, не знал никто, кроме густо покрасневшей гильдмастера, это самое окончание пробормотавшей совсем уж шёпотом.
     Впрочем, Трусовору, сбитому со своего насеста и летящего навстречу брусчатке городской площади, было всё равно, чем там закончилась гневная тирада блондинки: сейчас его беспоикоили совсем другие проблемы.
     ***
     Харамамбар боялся присесть. И прилечь. И даже просто стоять было не только проблематично, но и очень болезненно.
     Всё тело шпиона представляло собой сплошной синяк, густо разбавленный ссадинами и царапинами.
     И ведь даже объясниться не дали — налетели и смели, словно не было разницы в десятки уровней в его пользу. А уж как ему в оба полужопия отпинывала внучка господина Гастора Фарт Актории... И как он только не узнал сразу в той богине из онсэна уважаемую Луну? А рука у неё тяжёлая... А нога ещё тяжелее...
     — Вся... в бабушку.... — выдохнул сквозь боль шпион. Когда-то та самая бабуля Лин знатно таскала за уши и возила на пинковозе малолетнего сорванца, тогда ещё всеми называемого Мамбой, за спёртые со стола пирожки с щавелем и лесными ягодами.
     И ещё ему повезло, что Луна была в гражданской одежде. Что было бы с помощником главы КГБ, будь она одета по форме, и представить страшно.
     Впрочем, у Харамамбара теперь появился повод найти того самого Трусовора, из-за активности которого не только он сам огрёб, но и пошатнулись устои такого опасного, но прекрасного результатами искусства, как вуайеризм.
     — Найти, — выдохнул шпион. — И вынести замечание. Прямым в печень и ногами по почкам.
     Ему повезло, что маску просто так не снять, особенно без воли на то её владельца, иначе пришлось бы огребать по возвращении ещё и от начальника, а тот на силу никогда не скупился. И повезло, что его техника телепорта не требует долгой концентрации и вербальных активаторов, иначе синяками он вряд ли бы отделался.
     Но, по крайней мере, кое-что новое и интересное он сегодня узнал: две потенциальные Избранные поутру покинули город. До Большого перекрёстка всем караванам других дорог нет, так что Харамамбар как раз успеет отлежаться, восстановиться и телепортом нагнать авантюристок, если на то будет обозначен интерес Гастора Фарт Актории.
     Хмыкнув, шпион запустил руки в карманы брюк с целью узнать точное время. Но новомодного хронометра, увы, не нашлось - видимо, выпал, когда его катали по брусчатке.
     Зато вместо платка обнаружились жёлто-голубые трусики Луны.
     — Ну, хотя бы не зря выхватил от половины девушек Акселя, — буркнул Харамамбар и, подумав, вложил боевой трофей в нагрудный карман сюртука наподобие платка.
     И настроение шпиона значительно улучшилось.
     Из путевых заметок Харамамбара, первого помощника главы КГБ:
     Аксель по праву считается не только городом новичков, но и городом прокачки: ни один другой город Королевства не породил столько героев.
     А ещё здесь самая вкусная выпечка по эту сторону славного Белзерг-града.
     P.S. А ещё здесь мне показали, что и толпой лоулевелов можно запинать любого раскачанного ловкача, особенно под боевую мантру: «Главное — завалить, а там запинаем!»
     P.P.S. Острыми носками туфелек по почкам — очень больно. Но, признаюсь, трофей того стоил.
     P.P.P.S. Луна - стра-а-ашная!..

Примечание к части

     [1] Артемаг - маг-артефактор. Для облегчения идентификации среди других магов и артефакторов и выделения в отдельную страту ветвь Искусства, специализирующаяся на работе с Осколками Империи, получила название Гильдии Артемагов. Лайк рублём: https://money.yandex.ru/to/410013962898822
>

Часть II. На дальних берегах. 18.

     Неторопливое движение лошадей, мерное поскрипывание рессор, едва ощутимое покачивание дилижанса на относительно ровной дороге, достаточно широкой, чтобы в авангарде могли ехать сразу три упряжки в ряд — у тех, кто приобрёл билеты первого класса, в пути имелись свои преимущества. В том числе — избавление от необходимости глотать пыль, поднятую колёсами, копытами, ветром.
     Два спальных места, кухонная артефактная мини-плита, такой же мини-холодильник с функцией расширенного пространства, столик и откидные лавки. И, если верить результатам заклинания «Разведка на местности», в дальнем углу, за ширмой, располагался портативный санузел: раковина, рукомойник с подъёмным механизмом и артефактом генерации воды, зеркальце, да кабинка для размышлений, по всем правилам перевозки VIP-пассажиров оборудованная магическими звуко— и запахоподавителями. И бытовым артефактом, утилизирующим естественные отходы организма.
     Черри, облазив все доступные поверхности, утараканила в загашник горсть серебряных ложечек, и, удовлетворив любопытство и утихнув, лениво поглядывала сквозь плотную тюлевую занавеску, потихоньку откусывая от трофея.
     Саша же, придя к логичному выводу, что в степи, местами переходящей в натуральную песчаную пустыню, украшенную редкими чахлыми кустиками и весьма злобного вида кактусами, смотреть не на что, вытащила из рюкзака пару приобретённых по случаю книг, — печатные издания она ухватила автоматом, даже не разглядывая обложки и заголовки, просто потому, что сдача у продавца с крупной монеты, золотого эрисиала, никак не находилась, а книги в лотке с надписью «Чтение в дорогу» как раз покрывали разницу сумм.
     Да, там, в прошлом мире, канмусу бы не поленилась слазить на форумы, почитать отзывы об авторе и книге, рекомендации, может, даже рецензии. Ну а здесь, увы, интернета не было, по крайней мере, в знакомом девушке виде и с привычным современникам функционалом. Да и разница огромна была, это Дева Флота твёрдо запомнила из школьной программы: во времена Средневековья, Ренессанса, да даже Серебряного века книгу, как правило, издавали достойную, написанную человеком грамотным, эрудированным, и кратко живописать не умеющим принципиально. Это в последние годы на прилавки хлынули многие тысячи книг, ни грамматически, ни сюжетно не выдерживающие никакой критики.
     Вот и здесь Александра понадеялась на схожесть историко-литературной эволюции, предполагая найти в текстах что-то, достаточно близкое если и не «Робинзону Крузо», «Фаусту» или протофантастике Сирано де Бержерака, то, хотя бы, что-то родственное «Гаргантюа и Пантагрюэлю».
     Она ошиблась.
     Первая «книга», если так можно выразиться о качестве редактуры, стилистическом исполнении и содержании, принадлежала перу некоего Ольгерта П. Фишер-Энко, Властителя над буквами, Повелителя Пространства, Времени и Слов. В самом низу титульного листа сиротливо приткнулась малозаметная, выполненная бледно-серой краской надпись: «Книга №74 из второй подсерии Третьего Основного Цикла «Трое против ветра и ещё немножечко на Владыку Тьмы», и, судя по аннотации, рассказывала об очередном витке приключений серийных попаданцев. В данном «трактате» — попаданцев в кишечные палочки внутри организма некоего придворного шута при дворе того самого Владыки Тьмы.
     Хмыкнув, Саша по диагонали пролистала десяток страниц, заглянула в несколько произвольных строчек в середине и, оценив фактуру бумаги и следом безжалостно оторвав обложку, вынесла вердикт:
     — Однозначно — в НЗ в качестве пипифакса.
     Ну а обложку, сделанную из плотного картона, пристроила на столик — нечего марать чистую скатерть.
     Название второй уже должно было бы насторожить Деву Флота, но та, беспечно посчитав, что два дерьма для одной минуты — это уже перебор, вновь пролетела. Трилогия «Дровосеки в Мохнатой лощине», «Дровосеки и брёвна из культа Аксис», «Девять с половиной дровосеков на озере Любви» и, в дополнение, завершающая история о тайных страстях бородатых любителей топоров, «Мохнатая гора». Первые три принадлежали перу Джаффара Обгадского, а последний — ему же, в соавторстве с некоей Слэшей Яоей Энипейринг, коя, если верить аннотации, покинула сей прекрасный мир быстро, преждевременно и крайне мучительным образом, и памяти которой и посвящался сей опус.
     Тем не менее, уже морально готовая к трешу, кино и немцам, Саша, бросив тоскливый взгляд на песчаные барханы, усеянные мелкой колючей порослью, всё же взялась за книгу. Хотя интуиция ей и намекала, что лучше бы выбросить её, не открывая, или и вовсе потрепаться ни о чём с Черри. Однако Харизма дремала, устав пялиться на безмятежные пески, и расслабленное, умиротворённое лицо Глубинной вызывало скорее желание прилечь рядом, чем расталкивать Дочь Бездны с неясными целями.
     Мысленно вознеся мольбу Ктулху, дабы оберёг её мозги от высасывания окололитературным демоном, коли таковой обнаружится в книжке, Кронштадт смело и самоотверженно взялась за нелёгкое сапёрное дело.
     — Книга? — спросила Черри, вертя в руках ту самую книженцию.
     Слабо соображая, что происходит, Александра потянулась, не сдержав довольного урчания от сладкого напряжения, пробегающего по мышцам. Всё же вот так вот, лицом в стол, она последний раз спала на занятии по КСЕ, с какого-то очередного властного перепою поставленного в список обязательных для изучения дисциплин, наравне с тактикой малых отрядов, баллистикой и основами взаимодействия в больших вооруженных формациях в условиях боевых действий.
     Внезапно для самой себя, Саша достаточно хорошо вспомнила события тех далёких дней.
     Вышеозначенный предмет вышел преподавать худой дрыщ с щетиной класса «обратим стригучий лишай во благо цирюльного дела!», наглыми глазами и совершенно нахальной ухмылкой.
     Он, не соизволив представиться, подошёл к доске, взял в руки мел:
     — Запомните, орудия, здесь вы никто, а всё, что есть — только преподаваемый мною предмет, я сам и, — дрыщ принялся царапать мелком по доске, вызывая каждым движением крайне противный звук; закончив, отошёл немного в сторону, открывая свои каракули: — БОГ.
     Пустой взгляд класса канмусу, наверняка, был не тем, чего он ожидал. Впрочем, Дрыща это ни разу не обломало.
     — Крещёные есть? Поднимите руки, — настороженная тишина.
     Некоторые из Дев Флота уже успели сходить на Тот Свет и вернуться обратно, и, как и Гагарин в космосе, По Ту Сторону никакого бога они не видели.
     — Итак, можете молчать, конечно, орудия, но я ваши дела посмотрю всё равно, поэтому объясню сразу, во избежание слёз, соплей и прочей концентрированной феминности. Аттестации и экзамен у меня смогут сдать только православные крещённые, представители остальных, — Дрыщ пальцами показал кавычки, — «конфессий» могут пройти через меня только принятием православия.
     ...Надо ли говорить, что это был первый и последний урок данной дисциплины?
     А потом ещё девчонки-подлодки раскопали на этого недоделанного препода информацию: мужчинка оказался лютым сторонником патриархальных устоев, выпестованных в слабой личности проживанием с супругой-актрисой и её мамашей, его тёщей, с замашками домашнего тирана. Для психики Дрыща такого давления оказалось слишком много, а тут ещё и церковники со своей пропагандой вовремя подвернулись... Что и стало поводом для полной и окончательной протечки чайника, выраженной в яром жёноненавистничестве, отягчённом ритуально-религиозным опиумом для народа[1].
     Собственно говоря, всю пару девушки полным составом проспали, а следующей пары и вовсе не было: пришли два квадратных морпеха в балаклавах и, следуя указаниям местного «молчи-молчи», споро и без экивоков упаковали гражданина Дрыща в наручники. Последнее, что видели Девы, это как избыточно религиозного препода без излишних сантиментов забрасывают в клетку в заднице «козлика» в цветах военной милиции.
     ...— Это — книга? — повторно, с настойчивостью, вопросила Черри, заметив, что Саша больше не спит, но что взгляд её расфокусирован и явно сосредоточен вовне бытия.
     — А? — встрепенулась девушка, возвращаясь в реальность. — Да, книга.
     — Интересная? Почитаешь?
     — Нет на оба вопроса, — смутившись, чувствуя, как наливаются пунцовым щёки, ответила Саша. — Лучше скушай её — всяко полезнее будет.
     — Ага, — равнодушно пожав плечами, дескать, не очень-то и хотелось прочтения вслух, Черри в три размашистых «хрумш-ш-ш» ополовинила трактат.
     Пожевала немного и, вместо того, чтобы проглотить, скорчила моську, будто разом заболели все зубы, и вывалилась в открытое оконце, возвращая миру останки книги.
     — Гадость какая! — через полминуты Черри таки вернула голову обратно в дилижанс, и, выудив откуда-то из карманов псевдоживого костюма платочек, принялась тщательно вычищать тканью язык, зубы, внутреннюю сторону щёк, нёбо... Кажется, будь у неё возможность, она бы и глотку прочистила, да вот только анатомия к такому, увы, не располагала.
     Решившись, и Саша тоже откусила уголок книжки. Бумага как бумага, безвкусная, пресная.
     «Наверно, гранаты у Глубинной не той системы», — подумала канмусу, сплюнув бумажную кашицу в салфетку.
     — Что-то не так, белянка?
     — Жесть. Дикая, бред-бред-бредовейшая жесть! — мотая головой, словно пытаясь избавиться от ночного кошмара, Глубинная взбледнула ликом. Хотя, казалось бы, куда ещё?.. Как выяснилось: есть куда. Молочная белизна кожи как-то разом выцвела, истончилась, слегка посерела даже — так, что стало видно кровеносные сосуды Дочери Бездны. Или то, что их заменяет, разнося по организму то, что заменяет ей кровь.
     — Жесть? — щёки Саши вновь начали наливаться огнём.
     Скромняшкой Саша не была и в родном мире, и уж тем более вряд ли могла назвать себя ханжой, и с мировыми шедеврами эротической литературы ознакомилась ещё как бы не до становления Девой Флота. Но вот именно — во-первых, с шедеврами, а, во-вторых, именно литературы. То, что издавали здесь под видом лёгкого дорожного чтива, канмусу споро и без проблем идентифицировала бы как низкопробную, дешёвую порнографию, написанную ещё и косноязыким школоло-извращенцем. И дело даже не в образах персонажей, в каждом из которых легко читался так называемый авторский селфинсерт, и даже не во всевозможных сексуальных и психических девиациях главных героев, в коих копрофилия и пассивный зоонекрофилизм были ещё весьма невинными ягодками, а банально в запредельном количестве грамматических, орфографических, смысловых ошибок. Их было настолько много, что девушка, роняя разболевшуюся голову на руки, была уверена в скорейшем открытии шарингана с тремя томоэ, грозящего реактивно мутировать в пропатченную версию мангекьё шарингана.
     А потом она уснула, вспоминая в качестве лечения пострадавшей психики сценки из «Декамерона». Право слово, для того, чтобы исцелить закипающий мозг и вот-вот готовые закровоточить глаза, нет ничего лучше историй, пропитанных антиклерикализмом, средневековым юморком и лёгкой эротикой.
     И вот теперь Глубинная отплёвывается и растирает глаза, будто хочет выбросить из головы приличный объём сведений, насильно туда засунутый.
     Догадка озарила смущённо-возмущённый разум Кронштадта:
     — Белянка, ты что, изучила какое-то заклинание поглощения знаний?
     Впрочем, разум и сам намекнул, что не плохо было бы заглянуть в свою карточку авантюриста - всё же полезна функция копирования используемых заклинаний и навыков, встроенная в гильдейский артефакт..
     Так и есть.
     «Средняя магия ученического познания: Гранитный кетчунез. И червячка заморить, и в бестолковке знания пополнить: что может быть лучше для студента? Заклинание позволяет за один заход познать содержимое книги, трактата, манускрипта, рукописи, берестяной грамоты, глиняной, деревянной или металлической пластинки, и пр., и пр., совмещая приём пищи с процессом научения. Будьте осторожны: не все знания одинаково полезны.
     Улучшаемое заклинание среднего уровня магии познания. Дальшее развитие:
     Высшая магия обучения: проклятие Паганеля — Дроби Гранит!
     Высшая магия ботовода: щит Хма — Гранитная Диарея!»
     — Ну и зачем тебе это колдунство, а, белянка?
     Глубинная, жалобно вздохнув, пересела на Сашину кровать и легла так, чтобы головой оказаться на коленях канмусу. Постучала себя согнутым пальцем по лбу:
     — Я помню, что ты говорила. И я хочу стать сильнее Они, умнее Химэ. И для этого на мозгах должно быть много-много морщинок...
     Пряча лёгкую улыбку в очень вовремя наползшей тени от крыши повозки, отворачивая лицо к зашторенному окну, Саша ласково потрепала Глубинную по мягким волосам:
     — И как, появляются складки?
     — От этой — точно нет, — Глубинную перетряхнуло с ощутимым отвращением. — Этот опыт я бы хотела забыть раз и навсегда.
     Чуть поёрзав, устраиваясь поудобнее, Харизма жалобно спросила:
     — Флагман, а у тебя, случаем, нету мыла? Глазки помыть и рот сполоснуть...
     А ответить Саше не дали.
     Заржали возмущённо лошади, резко снижая скорость, дилижанс мягко качнулся на первоклассных рессорах — только пустые стаканы в подстаканниках громко звякнули, да возбуждённо зашумели рядом голоса.
     Саша, убрав занавески в сторону, спросила у торопливо пробегающего куда-то вперёд вооружённого охранника:
     — Уважаемый, а по какому случаю остановка?
     Выпученные глаза, бледная физиономия, трясущиеся колени:
     — Госпожа, умоляю, не покидайте карету! Нам не повезло пересечься курсом со стаей похотливых змеептиц. Охрана каравана при содействии бойцов Гильдий, конечно, не позволит им прорваться во внутренний периметр, но во избежание травм — оставайтесь в карете!
     И, неуклюже соорудив что-то типа воинского приветствия, помчался дальше.
     Дилижанс пришёл в движение, заезжая внутрь зашитного круга, организованного из грузовых телег и менее дорогих карет.
     — Миля до столкновения! Всем защитникам: занять свои позиции!
     Саша, повинуясь наитию, посмотрела на Глубинную. Оранжевый свет её глаз пробивался сквозь веки, а на губах играла мечтательная улыбка:
     — Ну что, флагман, смахнёмся — с ними?!..

Примечание к части

     [1] Взято с реального препода, правда, касательно прямой речи несколько гипертрофированно, ужато и, по части насаждения религиозного буйства, избыточно смягчено и сглажено. ФИО данного персонажа, естественно, называть не буду, но, думаю, многим студентам такой типус в той или иной мере вполне знаком, пусть и под другими именем и фамилией. Лайк рублём: Яндекс.Деньги: https://money.yandex.ru/to/410013962898822 Сбер: 5336 6900 8681 2098
>

19.

     Сил в обманчиво хрупких, нежных девичьих телах немеряно, так что резво забросить себя одним лишь рывком рук на крышу дилижанса — дело плёвое и ни разу ничем не выдающееся: тут главное, чтобы при рывке материалы транспорта выдержали, а с остальным справится особая канмусячья и глубинная магия.
     Солнце едва минуло зенит, тени короткие, в разогретом воздухе, как ни странно, чёткие, рельефные. Позади пески, впереди пески, а вокруг и к югу — длинный, изломанный язык степной почвы, да приплюснутые холмики тут и там. Пыль, застилающая горизонт.
     — Флагман?..
     Кронштадту не надо полностью выслушивать вопрос, одной только интонации вставшей рядом белянки хватает, равно как и мягкого образа-запроса посредством мысленной связи.
     — Нет, Черри, время призыва ещё не пришло.
     Возницы, поторапливая лошадей, формировали оборонительное укрепление. У Саши на кончике языка вертелось даже научно-историческое определение того, как правильно эта временная мобильная фортификация называется, но вот вспомнить никак не удавалось. Кареты попроще, да телеги с ними, выставляли одним бортом наружу, спешно распрягали животину, сцепляли транспорты между собой оглоблями, а где не получалось или не успевали — просто ставили вплотную друг к другу.
     Учитывая аномально большой караван, получилось три концентрических круга: снаружи разместились те, что победнее, следом за ними — серединка на половинку, а в центре встали самые дорогие повозки. Под защиту внутреннего круга, собственно, и собирали немалое количество детей, пожилых людей, женщин. В среднем круге разместились остальные — те, кто худо-бедно знал, умел и, главное, мог держаться за оружие либо использовать магию. Ну а под защитой внешнего кольца готовились к обороне самые отбитые из путешественников, судя по выправке, скупым, экономным движениям и ухватистостью, с которой обращались с личным оружием, как минимум наполовину состоявшие из людей служивых. Другую половину можно было смело визуально разделить на две примерно равных части: простые туристы, жадные до участия в замесе из первых рядов, да компания отмороженных разумных, имя коим — маги, чародеи, волшебники и прочие владетели колдунств и причинители чудесатостей.
     Над крышей соседнего дилижанса появилась странно знакомая широкополая шляпка, белая, плетёная, — а следом за ней и красно-жёлтые глаза с вертикальными зрачками. Так же одним махом закинув себя наверх, рыжая красавица осмотрелась по сторонам, увидела обманчиво медленно приближающуюся тучу пыли и как-то странно усмехнулась. После чего неторопливо сотворила хитрые мудры длинными, изящными пальчиками, на миг ослепила короткой вспышкой света — и с довольной улыбкой завалилась в призванный шезлонг.
     Под офигевающие взгляды девушек рыжая столь же хитрыми пальцесплетениями накастовала себе столик на тонкой ножке и разлапистой трёхпалой основе, поднос, бутылку вина, уже наполненный бокал и тарелку закуски: шпажки пронзали крупные виноградины, заботливой рукой завёрнутые в пластинки сыра.
     Кивнув девушкам, рыжая отсалютовала им бокалом и полностью сосредоточила внимание на приближающемся противнике.
     — Уважаемый товарищ боец, — Саша окликнула паренька, что только что закончил возводить некое сооружение из тройки раздвижных щитов аккурат перед их экипажем.
     — Это вы мне?
     — Ну что вы так краснеете, юноша, словно женского голоса никогда не слышали?
     Парень поспешно надвинул на глаза козырёк фуражки со смешными миниатюрными пёрышками по бокам, и опустил голову:
     — Видите ли, госпожа, меня не голос смущает, а то, что из-под... кхм... юбки вашей — исподнее отсюда прекрасно просматривается... Из-звините... — и, залившись краской по самые уши, резко развернулся к щитам, тут же принявшись излишне поспешно перепроверять надёжность опорных колышков.
     Александра с недоумением оглядела себя. Изумрудно-зелёные короткие сапожки с меховой оторочкой, юбка-разлетайка, чьё основное достоинство — проушины для широкого ремня, под юбкой — спортивные укороченные шорты "в облипочку", а выше — миниатюрный спортивный же топ и куртка из кожи тех памятных змей, облюбовавших часовенку, ставшую их первым Маяком.
     Топ и шорты — сшиты на заказ из тёмной ткани, прошедшей обработку магией. Из подобного материала часто шьют поддоспешники для пользователей брони: невероятно прочная ткань хорошо тянется, прекрасно дышит, притом не пропускает воду внутрь и спокойно выводит влагу наружу, поддерживая тело в комфортных условиях привычной температуры. Тина-Даркнесс по доброте душевной, в виде выражения личной благодарности за помощь с трудоустройством Кузьмича, как-то поделилась целым дворянским отрезом сей замечательной ткани. И «дворянский» — это действительно много. И очень дорого. Шорты и топик, например, стоили как хороший клинок, зачарованный на временное усиление заклинаниями из линейки Средней магии. Или как небольшой, на одну комнату и кухоньку, домик где-нибудь в центральных кварталах Акселя.
     — Юноша, — нимало не смутившись, вновь позвала бойца Саша. — Немедленно прекратите краснеть: то, что вы именуете «исподним», есть не более, чем шорты. А само исподнее — естественно, под ними.
     Судя по стремительно краснеющим ушам, парень явно пытался представить, что же за крохотное бельишко носит канмусу, ибо ткань, плотно облегающая тело, сообщала об отсутствии не то, что подобающих знатным девицам коротких панталон, но и достаточно современных, ориентированных на активный образ жизни трусиков, получивших популярность у авантюристов женского пола: и рюшечки, и декоративные бантики, и даже достаточно толстые крайние швы просто-напросто оказались бы рельефно подчёркнуты туго натянутой тканью.
     Ну а сама Саша поймала себя на мысли, что ей нравится смущение паренька. Или его внимание к её телу?..
     — Да и вообще, — канмусу, потянувшись так, чтобы топик очертил её формы ещё более объёмно, запахнула куртку, уловив едва заметный разочарованный выдох. — Вы посмотрите кругом: тут просто табунами бегают авантюристки, многие из которых искренне считают, что есть такой вид несокрушимых доспехов, называемый «комплект сногсшибательный, из бронелифчика и бронестрингов».
     Волевым усилием подавив несвоевременные мысли о жёстком недостатке ласки и заботы, Александра широко улыбнулась, тем не менее, с опаской косясь в сторону холма, из-за которого вот-вот должны выскочить эти самые змеептицы. Похотливые змеептицы.
     — Так вот, товарищ боец, не расскажете ли нам с моей подругой об этих змеях?.. или птицах?..
     Вынырнув из грёз, парень тряхнул головой, неловно улыбнулся, по-пижонски крутнул короткий металлический жезл, в движении разложившийся в не очень длинное, метра два от силы, копьё, и, пряча улыбку в тени козырька пернатой фуражки, поправил Сашу:
     — Змеептицы. Похотливые змеептицы. В восточных странах их зовут соколами-бегунами, в южных именуют бронебойными страусами, народы запада дали им странное название «суицид-панч», а на севере их называют... «птицца-апстенуубицца», — люто коверкая слова и неверно ставя ударения, боец выдавил из себя явно русскоязычное название. — Как это переводится на общий язык, я, увы, не знаю. В период брачного гона они сбиваются в стаи, каждую из которых возглавляет «принцесса». Самцы находят в окрестностях самый прочный материал и бегут на него, в последний момент совершая прыжок. Тот, кто не успел — тот выбывает из очереди на самку, да и из жизни, как правило, тоже — того.
     Переведя дыхание, парень продолжил:
     — В конце концов, на ногах остаются только «принцесса», «принц» и его «свита», и самки, которым внимание и будет уделено.
     — Хм, — задумавшись, Саша села на край крыши. Черри безмолвной тенью встала позади. — А если убрать из стаи эту самую прынцессу?
     — Она перестанет создавать брачный зов, и похотливые змеептицы потеряют желание размножаться. На время, само собой. Ограниченное, — парень неловко ухмыльнулся, явно пытаясь выглядеть в глазах канмусу более опытным и бывалым, чем, скорее всего, являлся. — Похотливые же.
     Чем хорош широкий ремень?
     Как минимум тем, что при правильной организации рабочего пространства он может частично заменить разгрузку. Саша на эргономике собаку съела ещё на Земле, когда в Море выходили с твёрдым знанием, что снасти перепризвать будет, скорее всего, негде. Или некогда. И потому поверх призванного оружия Девы Флота старательно накручивали, навешивали ремешки, подсумки, а по возможности — и разгрузками с рюкзаками не чурались. В руках канмусу, да ещё и в снастях, попсово именуемых отдельными любителями аниме хеншином[1], любой камушек превращался в осколочный снаряд, ничуть не уступающий по убойности полноценным корабельным снарядам.
     Вот и сейчас Кронштадт рассыпала по крыше горсточку небольших округлых камней, так, чтобы можно было без проблем дотянуться любой из рук. Канмусу, все, как одна, являлись полными амбидекстерами и, по совместительству, ещё и претендентками на лавры Юлия Цезаря: вести огонь из ГК, сбрасывать глубинные бомбы, огрызаться торпедами, обороняться от нападения с воздуха — и при этом ещё и действовать в составе ордера — одним потоком сознания с таким не справится даже азиат на амфетаминах. Что уж говорить про Легенды, особенно из современных, типа той же Петры, Кузи или Урала?..
     Черри, на миг присев, тоже подобрала несколько камушков: у Глубинной, конечно, свои оружие и способы боя, но силой вполне может потягаться с Сашей. Более тяжёлый, глухой звук привлёк внимание Девы Флота, это белянка взамен взятого оставила россыпь дробинок. Судя по характерному матовому блеску и маслянистой плёнке — оружейный металл, наверняка утараканенный Черри через «Кроличью нору» у гнома. А может, Хай-Тауэрр и сам поделился: от коротышки, плывущего мозгами в присутствии Глубинной, и не такое можно было ожидать.
     — Они близко! — истошный крик вывел девушку из задумчивого состояния.
     Саша мысленно отвесила себе пощёчину — совсем расслабилась за время, проведённое здесь, — и внутренне подобралась.
     Боец в фуражке не знал, каким образом происходит целеполагание у змеептиц, но канмусу имела все основания подозревать, что чуйка у мутировавших ножек Буша скорее магического, внефизического происхождения, и потому есть неиллюзорные шансы оказаться тем самым радиомаяком, оповещающим пернатых о собственной прочности.
     Удары множества лап о растрескавшуюся от засухи землю заставляли последнюю ощутимо дрожать, облака пыли и сора, поднятые в воздух, уже всерьёз стали напоминать бурю в пустыне, от мерзких криков, издаваемых глотками скоростных самоубийц, закладывало уши, а из птиц, бегущих клином, рассмотреть можно было только первые четыре-пять рядов, остальное надёжно укрывала поднятая дымка. Впереди, на самом острие стаи, бежала, видимо, та самая «принцесса» — страус массивный, со злобными маленькими глазками, мосластыми и когтистыми лапами. Изогнув шею, словно змея, крупная птица, не добегая до зоны уверенного поражения лучниками, свернула влево, по кругу оббегая защитную формацию.
     Прицелившись, Саша метнула поочерёдно пару камушков. Вспухнув кровавыми брызгами, ошмётками внутренностей и мяса, поломанными перьями, сразу несколько змеептиц закувыркались, попадая под ноги своим товарищам, роняя их на землю, подставляя под когти бегущих следом.
     — Промах, — с лёгкой досадой качнула головой Саша.
     Главная самка, равно как и первые ряды, оказались очень быстрыми. И, увы, обладали достаточно хорошей реакцией, которой, как минимум, хватало на то, чтобы засечь летящие камушки и бросить тело в высокий кувырок.
     Да и сама канмусу вполне понимала, что камни не имеют прекрасных аэродинамических свойств, характерных людским пулям и снарядам, а потому любой боковой или встречный ветерок может нарушить траекторию полёта, и разнести чью-то карету или, не дай Бездна, голову, вместо летального травмирования бройлера-переростка. А за необоснованные трупы, налепленные авантюристами без лицензии на ликвидацию, по макушке точно не погладят.
     Рядом, азартно закусив губу, топталась Черри: всё же в воде у Дочери Бездны дела с точностью прицела обстояли куда как лучше. Поворачиваясь вокруг оси, ведя прищуренными глазами вторую птицу, следующую после принцессы, Харизма таки собралась с силами и метнула сразу горсть камней.
     Ожидаемо: следом за принцессой кувыркнулись и топовые самцы, а вот те, кто бежал следом...
     Горсть мелких камней, очень рискованно пройдя через узкий зазор промеж двух телег первого круга, разом вынесла почти два ряда, насильно сократив в одностороннем порядке социально-сексуальные и витальные лифты в отдельно взятой стае.
     На крышах и в телегах первого и второго колец легковооружённая охрана каравана и добровольцы посмелее из пассажиров щедро поливали змеептиц метательным оружием, заклинаниями, стрелами, а кто и просто матом за неимением любого иного вооружения.
     Дождавшись, пока стая зайдёт на второй круг, взяв гораздо ближе к каретам, явно учуяв что-то крепкое внутри периметра, Кронштадт, мысленно согласовав огонь с Глубинной, взяла упреждение.
     Синхронный залп!
     И опять самка, извернувшись в самый последний момент, ушла в высокий прыжок, следом за ней подпрыгнули и самцы... Не все, к счастью. Камни и дробь, направленные руками девушек, попадая в грунт, поднимали тучи пыли и земли, существенно снижая сектор обзора змеептицам, ну а ландшафт, превращённый стараниями канмусу и Дочери Бездны в подобие лунного, и вовсе «радовал» пернатых внезапными кратерами и возникшими буквально из ниоткуда отвалами породы. Похотливые бройлеры бежали, попадали в незапланированные ямы и благополучно ломали ноги, шеи, кости собратьев.
     — Хэй, воительницы, — глубокий, приятный голос окликнул Сашу и Черри.
     Обернувшись, девушки узрели ту рыжую красавицу, что ранее возлежала на шезлонге. Над её вытянутой ладонью, окружённый едва заметной сферой красноватого оттенка, крутился крохотный слиток серебристо-белого металла.
     — У меня тут совершенно случайно завалялся образец доспешного мифрила, могу предложить его вам в качестве приманки, — несмотря на птичий гвалт, голос обладательницы внушительных достоинств оставался прекрасно различим, звучал уверенно и ровно. — Я бы и дальше просто понаблюдала за столь увлекательным зрелищем, но, увы, во-первых, здесь слишком шумно для моих нежных ушек, и, во-вторых, канапе закончились, а без них хлестать винишко позволительно только под жареную куриную грудку, хотя и змеептицева вполне сойдёт тоже.
     — Намёк поняли, — кивнула Саша. — Будем премного благодарны, если вы его сможете запульнуть, скажем, вон к тому холму.
     До вершины указанного природного возвышения, как любезно сообщила дежурная фея, расстояние составляло ровно пятьдесят семь метров и восемьдесят три миллиметра.
     — Если не добросите, я сама докину, — с милой улыбкой предложила свою помощь Харизма.
     Рыжая отрицательно тряхнула головой:
     — Я не настолько немощна, как может показаться с первого взгляда. Да и магия на что нам дана? Махнёте рукой, как будете готовы, телепортирую мифрил на холм.
     — Принято, — кивнула Кронштадт.
     — Яй-яй, — вторила ей Черри.
     Девушки спрыгнули с крыши дилижанса и, пробежав мимо парня в крылатой фуражке, напряжённо всматривающегося в просвет между каретами второго круга через смотровую щель в щитах, протиснулись в тот самый зазор между повозками. Краем сознания Саша уловила резко возросший интерес бойца к наблюдаемому сектору, и, в частности, к туго обтянутой псевдотканью симбионта попе Черри и бёдрам самой Александры. На миг испытав лёгкий прилив гордости за внешнюю привлекательность своего тела и тела напарницы, Кронштадт в один прыжок запрыгнула в телегу внешнего круга. Рядом бесшумно приземлилась белянка, бегло осмотрелась и заняла позицию повыше — на месте возницы.
     — Три, — кивнула Кронштадт Глубинной, набирая полные горсти камней вперемешку с металлом.
     — Два... — едва слышно шепнула Дева Бездны, повторяя действия флагмана.
     — Ноль! — выдохнула канмусу, резким движением махнув рукой.
     — Средняя магия пространства: серийная телепортация предмета! — едва различимо донеслось из-за их спин, а в следующий миг в считанных метрах перед змеептицами появилась алая сфера, опала, явив слиток мифрила.
     Глаза птиц налились какой-то совсем уж отмороженной злобой, а вид металла, кажется, и вовсе добавил им сил. Ускорившись, страусы-самоубийцы рванули к мифрилу... Чтобы яростно и недовольно зашипеть, заверещать, когда слиток исчез буквально в метре от «принцессы».
     Миг — и знакомая сфера, разметав почву и чахлую растительность, возникла уже на вершине нужного холма, вынуждая змеептиц вновь изменить траекторию движения.
     Едва только альфа-самка достигла цели, а руки канмусу и Глубинной отправили снаряды в полёт, как над холмом развернулись светящиеся красным круги, а из-за спины донеслось окончание заклинания, произносимого рыжей магиней:
     — ...и яви этому миру ярость пекла! Откровение Огненной Ненависти: щадящий объёмный взрыв!
     И, буквально в ту же секунду, явно магически усиленный голос прогремел над периметром:
     — Ложись!
     И в этот же момент круги в воздухе вспыхнули, пропуская через свой центр багрово-красный луч, упёршийся точнёхонько в слиток металла; снаряды Дев долетели до целей; вся стая, потерявшая за три круга вокруг каравана половину личного состава, полностью разместилась на холме.
     Саша, понадеявшись на канмусью прочность и врождённую остойчивость, осталась на ногах, её примеру последовала и Черри. А остальные — залегли, как по команде «Вспышка слева!» Слишком уж слаженно и слитно, одним порывом, словно каждый день поблизости наносят орбитальные удары.
     «Па-да-зри-тель-но...» — успела ещё подумать канмусу, инстинктивно прищурившись.
     А от слитка во все стороны буквально проросли алые побеги туманного сияния, образуя над холмом купол...
     И через миг ослепительная вспышка разом полыхнула в очерченном заклинанием объёме. В небо устремился дымный гриб, а вместе с ним — и подрумянившиеся тушки змеептиц вперемешку с вырванными комьями земли и тучами спёкшегося песка.
     Девушек сначала качнуло порывом сильного ветра в сторону взрыва — это в осводившийся объём сгоревших газов устремились атмосферные массы, а потом едва не сбросило с занятных мест пришедшей ударной волной и оглушительным хлопком... Но на ногах обе удержались.
     — Так, господа путешественники и авантюристы, — вновь разнёсся над стоянкой ощутимо усталый голос рыжей. — Рекомендую вам поторопиться и заготовить тушки змеептиц впрок, ну а в знак благодарности — с удовольствием приму сочную грудку, обжаренную с пряной зеленью и красным вином.
     Саша, отправив Глубинную в помощь ошалевшим от количества халявной еды караванщикам, вернулась к своему дилижансу.
     — А вы молодец, — канмусу показала рыжей большой палец.
     — Да и вы тоже, похоже, не пальцем деланы. Обращайтесь, если чт... — лениво махнула рукой красотка, собираясь вернуться на шезлонг.
     На полпути её глаза закатились, ноги подломились, а сама девушка, взмахнув руками, безвольной куклой рухнула по другую сторону кареты.
     — Вагенбург[2], — сказала Саша, провожая взглядом последние оборки платья и изящную, тонкую ступню, обутую в туфельку на умеренном каблуке, исчезающие за срезом крыши дилижанса, и бросая себя в длинный прыжок через головы пассажиров, прячущихся под защитой транспортов третьего круга. — Определённо, это — вагенбург.

Примечание к части

     [1] Хеншин - перевоплощение, переход в более совершенную, чаще - боевую форму. [2] Вагенбург, он же гуляй-город: защитное построение телег, карет, прочего транспорта в прошлые века. Лайк рублём: Яндекс.Деньги: https://money.yandex.ru/to/410013962898822 Сбер: 5336 6900 8681 2098
>

20.

     У многочисленных небольших костров веселились разумные, от самого большого доносились звуки флейты, скрипки, чего-то струнного, не то гитары, не то банджо, смех, здравицы — и сумасшедшие ароматы жарящегося мяса.
     — Сильное магическое истощение, — повернулась к Саше Наами, бронзовокожая эльфийка-целитель запредельного для обитателей Акселя пятьдесят третьего уровня.
     Обладательница истощения лежала головой на коленях Харизмы и признаков сознания не подавала принципиально, чем Глубинная и пользовалась, поглаживая длинные ушки рыжей магини... Магессы?.. Магички?.. Кронштадт, сама являясь девушкой, со словообразованием посредством феминитивов предпочитала дел не иметь, ибо за слова типа «блогерка», «авторка» или «поэтка» ей хотелось долго и с наслаждением, до последнего тихого «бульк!» топить в деревенском нужнике каждое тулово, сей лингвистический выкидыш произнёсшее...
     — И я не знаю, какого уровня ваша подруга, но он явно выше моего в разы: я в неё ухнула все два малых кристалла манатита, что брала с собой в дорогу на случай непредвиденного перерасхода магической энергии, а ей хоть бы хны, даже румянца на щеках не появилось. А это, на минуточку, дважды по семьсот тысяч единиц чистой маны, или, в более привычных мерах: два воскрешения, пять совершенных исцелений, порядка шестидесяти малых исцелений, полтораста выращенных заново зубов, а так же десяток исправлений эректильной дисфункции, две язвы желудка, один перелом и полтора геморроя на сдачу.
     — Два портсигара отечественных... Три... Да, точно, три! Три портсигара... — едва слышно пробормотала Александра, и, если собеседница её и услышала, то не подала виду.
     Канмусу посмотрела на целительницу:
     — Хорошо, Наами, намёк поняла. А в эрисиалах это сколько будет?
     Разница между эрис и эрисиалом впечатляла: если на один эрис можно было только попросить выписать себе леща, то эрисиала — золотого, самого малого из тех, что есть в обороте, — хватило, чтобы оформить на двоих путешествие в вип-повозке, ещё и по системе олл-иклюзив мидивал-эдишн. Ну и на сдачу разжиться очень дорогой туалетной бумагой в твёрдом переплёте.
     — По двадцать за каждый, — не моргнув и глазом, сходу выдала ценник эльфийка. При этом глаза её засияли, как у приснопамятного Хай-Тауэрра, когда тот чуял обильный гешефт.
     — Пять за оба, — тут же включилась в предложенную игру Черри, продолжая почёсывать рыжую за ушками.
     Наами, не поведя бровью, продолжила:
     — Пятнадцать. За штуку.
     — Семь — за пару, — присоединилась к торгам и Саша.
     — Десять. За каждый, — гнула своё эльфийка.
     — Десять, — кивнула Черри, и добавила: — За комплект.
     — Да вы меня без портков оставите, — откровенно фальшивя, прошипела эльфийка. — По миру пустите! И куда я подамся тогда, бедная, несчастная, никому не нужная целительница пятьдесят третьего уровня, с всего лишь восемнадцатью золотыми эрисиалами за душой?
     — Покажи мне того, кто не смог бы пересечь весь континент, имея в кармане целых шестнадцать полновесных золотых?
     — Четырнадцать! — поправила Сашу Дочь Бездны.
     — За двенадцать — легко! — эльфийка вздёрнула носик, всем телом давая понять, что торг завершён, и уступок можно не ждать.
     — Договорились, — кивнула канмусу. — Двенадцать, и по рукам?
     — Двенадцать, — легко согласилась Наами. И, дёрнув покрасневшими ушками, едва слышно добавила: — И ещё по танцу с каждой из вас.
     — Агась! — широко улыбаясь, беззаботно согласилась Черри.
     — Без проблем, двенадцать и по танцу, — автоматически ответила и сама Дева Флота.
     А потом до неё дошло.
     — Так, стоп! Какие ещё танцы? Ты чего, нас склеить пытаешься?
     — Кья-а-ах! — густо покраснев, эльфийка сжалась, клещом, до побелевших костяшек, вцепившись в посох. — Просто я неуклюжа в танцах, да и движений не знаю... Так что вы не подумайте, я не из этих!..
     — Эх, — с тяжелой досадой вздохнула Александра, стараясь придать лицу как можно больше загадочности, благо, ранние сумерки и костёр давали достаточно густые тени, чтобы использовать их себе на пользу. — А мы-то уж подумали, что клеишься... Мы-то как раз — «из этих».
     — Кья! — вновь пискнула Наами, пытаясь подняться на ноги. — Простите, мне пора!
     — Да ладно тебе, — хмыкнула Саша, вполне довольная произведённым эффектом, — успокойся, никто на твои дивные эльфийские прелести не покушается. Шутим мы так.
     — Шутим, — радостно кивнула Черри, подтверждая слова Александры. — Или не шутим...
     Увы, дальнейшие незлые издевательства над тушующейся высокоуровневой магиней были прерваны:
     — Вай, девы прекрасные, как весенние сады, разбитые на склонах гор Хетту, девы сильные, как порывы зимнего ветра в долинах Эбиру, девы нежные, как первые лепестки песочного подснежника, что растёт только в северной пустыне Оладырга, — пузатый бородатый мужичок видом лет так крепко за полтинник, насквозь пропахший запахами приправ, специй и дыма, улыбался во все щербатые двадцать два — крупные, чуть желтоватые, крепкие. — Соизвольте, милые наши защитницы, принять в дар от простого вольного повара, скромного Первого котла республики Элроуд, Ольми Джевера, вот эти вот приготовленные со всей моей любовью к кулинарному делу сочные стрипсы в пряной панировке, крылышки в кисло-сладком соусе с мёдом, а так же, не побоюсь этого слова, по-настоящему божественного уровня шавуху, кою не вкушали и на берегах изысканного далёкого Пьотробурга!
     Саша аж подобралась:
     — Милсдарь, а скажите-ка вы мне, вы шавуху приготовили как шаверму, или же как шаурму?
     Первый котёл Элроуда, столицы казино, ставок, кутежа и разврата (ведь каждому известно, если есть тонны денег, то есть и алкоголь, и ставки, и, иногда, даже выигрыши по ставкам, а потому — куда же без разврата в уютной компании юношей и/или девушек с низкой социальной ответственностью?) икнул. А потом пошёл пятнами:
     — Миледи, чем я вас так обидел, что божественно вкусную шаверму вы подозреваете в родстве с какой-то там низкосортной шаурмой?!
     Кронштадт, бросив взгляд на завозившуюся магиню, шикнула на повара:
     — Господин Джевер, прошу простить мою несвоевременно проснувшуюся любознательность, но всё же приятно, когда шаверму называют именно шавермой, а не шаурмой. И спасибо вам за угощение, — растянув улыбку как можно шире, и передав поднос Наами, Саша вежливо, но неотвратимо выпроводила повара от костра.
     Эльфийка, вернув угощение, сцапала протянутые монеты и, не считая, упрятала их в складки тканевого пояса, выгодно подчёркивающего тонкую талию девушки. Кивнув, дескать, не прощаюсь, за вами ещё по танцу, и я вернусь за долгом, целитель, покачивая крутыми бёдрами и толстой косой до лопаток, степенно ушла куда-то за центральный костёр.
     — Доброе утро, — улыбнулась Саша медленно моргающей магине.
     — Какое... утро? Я же... днём... сложилась?..
     Черри с лицом настолько счастливым, что становится понятно: мысленно она совершенно точно уже не здесь, продолжала поглаживать ушки рыжей красавицы. Та, впрочем, расслабилась и попыток соскочить с коленей Харизмы не совершала.
     — Да не переживай ты так, утро там, вечер или полярный день — какая, нафиг, разница?
     Рыжая, впрочем, прикрыла глаза и, судя по зардевшимся щекам и кончикам ушей, расслабилась и полностью отдалась воле пальчиков Глубинной.
     — Пофиг мне на время суток, — силы, судя по окрепшему голосу, к ней уже начали возвращаться. — Там же винишко осталось раскупоренное...
     — Это? — Саша жестом фокусника выудила из рюкзака увесистую, литра на три с половиной, бутыль, прихваченную с крыши дилижанса.
     — Если ты ещё и закусью озаботишься, я тебя не то, что расцелую — я тебе массаж сделаю!
     Черри никак на заявление не прореагировала, а Саша только хмыкнула про себя: чтобы сделать массаж канмусу, надо самой быть канмусу. Или, на худой конец, Глубинной, как Харизма.
     — Ловлю на слове, — подмигнув рыжей, Александра, сев рядом, переставила себе на колени поднос. — С тебя массаж. Но можно и просто расцеловать — тоже не откажусь.
     Красно-жёлтые глаза с вертикальным зрачком задумчиво перескочили с пищи на лицо Девы Флота, скупыми, характерными мазками срисовывая, собирая невербальную информацию.
     — Ты не шутишь, — констатировала рыжая, расслабленно млея от медленных движений Харизмы. Тонкие, обманчиво слабые пальчики Глубинной ласково, неторопливо гладили ушки рыжей, ноготками едва-едва касаясь кожи — проводя то одним длинным движением от основания до самого кончика, то выписывая какие-то замысловатые вензеля.
     — Не шучу, — серьёзно подтвердила Саша.
     — Будь на моём месте какая-нибудь другая девушка, она наверняка бы убежала отсюда с громогласными просьбами спасти от извращенок... — От природы красиво очерченные губы рыжей растянулись в откровенную ухмылку. — И не надейся, не сбегу.
     Встретившись глазами, они долго не разрывали зрительный контакт. Нет, это не та примитивная игра в гляделки, характерная для альфачных в своей самцовости отдельных представителей мужчин. Нет, это прощупывание слабостей, безмолвная попытка найти ту грань, за которую лучше не переходить, и обозначить не круг, но примерные очертания того, что приемлемо и разрешено.
     Первой, как ни странно, нарушила сосредоточенное молчание рыжая, сорвавшись в заразительный, звонкий смех — который, впрочем, так и не вывел в реальность плавающую в грёзах Черри:
     — Вальда Эрин нод Альту, — отсмеявшись, представилась рыжая, протягивая левую руку. — Боевой маг... на пенсии.
     — Александра, можно просто Саша, — Дева Флота крайне аккуратно совершила рукопожатие. Ладонь магини была сухой, нежной и очень горячей. — А сие поплывшее чудо — Черри, или Харизма — тут уж как удобнее, так и называй. И, — канмусу неловко улыбнулась, — не подскажешь, из названного тобой — какая часть относится к имени?
     — Не здешние, что ли?
     — Ну да. Прибыли издалека, решили пока осесть в Акселе, но вот с местными именами пока не очень разобрались. Так что?
     Вальда Эрин нод Альту коварно улыбнулась:
     — Это и есть имя. Фамилию я опустила, во избежание, так сказать, — оценив степень ошарашенности, явно проступившей на лице канмусу, рыжая успокаивающе похлопала девушку по тыльной стороне кисти, так и оставшейся на предплечье в рукопожатии: — Да ладно тебе, расслабься, к дворянству отношения не имею, это папочка у меня такой эксцентричный был. Но можешь звать меня любым из этих трёх имён, как, в принципе, и принято у меня на родине.
     — Хорошо, Вальда.
     Магиня явно хотела ещё что-то сказать, но тут её желудок предательски заурчал. Громко, жалобно.
     Не размениваясь на вопросы, Саша молча придвинула поднос ближе к новой знакомой: что такое настоящий голод, жгущий изнутри, знала любая канмусу, имевшая несчастье остаться не то, что без спецпайка, но даже просто без провианта вдали от любых берегов, или же оказавшись временно запертой на каком-нибудь всеми богами забытом островке, не отмеченном даже на картах.
     — Кушай, кушай, тот мужик, что это приготовил, как его? А, да, Ольми Джевер, действительно постарался, — канмусу пододвинула горку исходящих паром и слюновыделительными ароматами свёртков шавермы поближе к рыжей и от души набулькала из бутыли в пивную кружку. Впрочем, столь варварский жест над своим вином был воспринят Вальдой даже с одобрением, всё же голод не тётка, да и жажда — отнюдь не дядька.
     Спустя минут десять сосредоточенного двигания челюстями, магиня перестала напоминать Черри времён их появления в этом мире. Впрочем, сама Глубинная всё так же пребывала в нирване, даже лишившись самого предмета релаксации.
     Кронштадт, оставив белянку и рыжую, прогулялась до главного костра. Там, в разношёрстной компании разумных, объединённых по общему признаку наличием колпаков на головах, фартуков на телах и хищного вида ножей в руках, тусовался уже знакомый Ольми Джевер, Первый котёл и просто, пожалуй, один из лучших шаурменов среди всех, чью стряпню Саша когда-либо пробовала.
     — Вай, миледи, — первым кивнул ей мужик, не отрываясь, впрочем, от нарезки слайсами чего-то, по виду похожего на банан, а по запаху — на имбирь, протёртый через портянки, пережившие дневной марафон в полной выкладке по пересечённой местности. — Я помню о заказе вашей очаровательной подруги, не беспокойтесь: принесём прямо к вашей карете.
     Канмусу пожала плечами:
     — Я уже и забыть успела... Но, в таком случае, попрошу приготовить, если не затруднит, пятикратные порции...
     Заметив, как глаза не только самого Первого котла республики Элроуд, но и всех, услышавших её просьбу, начинают стремительно расширяться, грозя вот-вот мутировать в глазищи анимешных девочек, Александра неловко улыбнулась:
     — Мы как-то забегались с этим отъездом, так что покушать успели только вчера.
     — Понял, сделаю, — кивнул повар и, полуобернувшись, окликнул крепкого на вид блондина. — Хэй, славный друже, ты там где залип?!
     Тот, вздрогнув, повернулся. В руках у парня была разделочная доска, на которой внушительным зиккуратом возвышались пронзительно-белые полукольца тонко нарезанного лука. По покрасневшим щекам стекали слёзы, теряясь где-то в зарослях стильной бородки.
     — Б-б-божественно! — хлюпая опухшим носом, щурясь мокрыми глазами, возвестил блондин.
     Тяжёлая чугунная сковородка, запущенная меткой рукой Джевера, впрочем, имела своё мнение касательно проявлений божественности нашинкованного лука, и уважения в нём не было ни на грош.
     — Да ты задолбал уже лук нюхать, наркоман несчастный! — крикнул Первый котёл и, разом успокоившись, словно ничего и не произошло, нормальным уже голосом буркнул: — Готовь ещё кисло-сладкий соус для крылышек, пожалуй, в самом большом сотейнике.
     Саша, слегка подофигев от отношений между поварами, тихонько тиснув отскочившую ей прямо под ноги сковороду, предпочла ретироваться в сторону длинного угольного вывала. Там, над серым пеплом, роняя с шипением и дымком в слой золы крупные капли вытапливаемого жира, нанизанные на толстые прутья, жарились змеептицевы бёдра — каждый, навскидку, килограмм на десять, если не больше: всё же на подножном корму и постоянном передвижении бегом эти гибриды страуса и лемминга откормились весьма нехило.
     Выбрав три прута из горки уже готового продукта, Саша поспешила обратно: всё же Черри оставлять одну в шумном месте ей ранее не приходилось, а учитывая, сколько на неё заглядывалось как представителей мужского пола, так и, не особо, кстати, таясь, женского, нельзя было исключать, что Глубинную могут попытаться утащить в постель. Будь на месте Харизмы обычная девушка, Александра вряд ли бы даже ухом повела, но в случае Дочери Бездны... Ладно если просто кого покалечит, там и отхилить можно, благо, тандем алхимиков-экспериментаторов в лице Солы и Арикасэ с лихвой обеспечил всевозможными лечилками основательниц команды, — ну а если наглухо даванёт на радостях, так, что кровища по полу и потолку, и весь органокомплекс по окрестностям разбросан?..
     Так что нет, не надо ей такого счастья.
     А у костра их встретил давешний знакомец в фуражке с крылышками, неторопливо лопавший какое-то густое варево прямо из небольшого котелка.
     — Миледи, каюсь, ранее запамятовал представиться, — отложив котелок, парень быстро поднялся на ноги, чуть поклонился: — Виглип Ван Арли, можно просто — Арли. Курьер, временами — даже почтальон. Ну а по совместительству — бывший авантюрист класса пройдоха, а также путешественник. С уважаемыми Вальдой Эрин нод Альту и Харизмой мы уже знакомы, а вы, миледи, вероятно, командир, Александра?
     — Именно так, — кивнула Саша, подсаживаясь поближе к Черри и протягивая ей самое крупное бедро.
     Мечтательная улыбка Глубинной намекнула, что из транса белянка выходить не торопится.
     — Товарищ Харизма, мясо, вкусное, на халяву.
     Дочь Бездны дважды клацнула зубами и мгновенно распахнула горящие оранжевым глаза:
     — Хде?!..
     Арли, демонстрируя одну из сторон класса пройдохи, смежную со способностями бардов, менестрелей и прочих кощунников со скальдами, ненавязчиво работал на подъём настроения маленькой компании, разбившей обеденно-спальное место у колёс дилижанса: травил анекдоты, небылицы (хотя, учитывая специфику мира — очень может быть, что и всамделишные былицы...), произносил тосты и, вообще, всем своим видом показывал, что истосковался не то, что по женскому обществу, но даже просто по общению.
     Что, конечно, не могло не намекать.
     Может, сиделец какой бывший, а может, просто долгое время провёл вдали от любых разумных?..
     Впрочем, Сашу это не особо и волновало. Ей было достаточно видеть, как заливисто смеётся белянка над его незамысловатыми шутками, как прячет одобрительную улыбку за кружкой Вальда — и как не удаётся зародиться напряжению или неловкой паузе: харизматичный курьер-копьеносец просто не позволял образовываться лакунам в полотне общения.
     Караван, вставший на ночлег, спать не собирался, не смотря на давно уже закатившееся за горизонт светило: над лагерем плыли ароматы жареного мяса, наваристых похлёбок, тянуло дымом; то тут, то там всё чаще вспыхивали огненными лепестками на миг малые костры, получая в себя традиционную виру духам и богам застолья; раздавался смех, а кое-где робко начинали звучать простенькие бодрые мелодии, намекая, что спать сегодня рано никто не ляжет, кроме охранников, ждущих своей смены.
     Вальда в охотку поделилась с девушками вином, предлагала и курьеру, но тот отмахнулся, сказав, что алкогольные удары по печени, полученные в бытность авантюристом, стоили ему слишком дорого. Арли пил какой-то тягучий, густой травяной чай с горстью тёмно-красных полосатых ягод, коего имел в преизбытке аж целую зачарованную на расширенный объём фляжку. Харизма, распробовав сей отвар, в сторону остальных напитков даже не косилась; рыжая и канмусу же, выпив по кружечке чуть горьковатой, но славно бодрящей жидкости, ядерно пахнущей анисом и мёдом, предпочли всё же отдать должное остаткам вина.
     Вальда, кивнув на вопросительный взгляд Александры, чуть подвинулась на спальнике, а когда Дева Флота присела рядом, спокойно позволила ей продолжить славное дело Харизмы по чесанию магини за ушком.
     — Я, наверно, немного несвоевременно, — извинилась Саша, дождавшись, когда Арли закончит очередную историю и возьмёт паузу на очередную кружечку чая, — но кто знает, как так получилось, что только благодаря металлу, имевшемуся у Вальды, караван не втоптали в песок долбанутые во весь клюв страусы-переростки? Почему не было предусмотрено других мер защиты колонны?
     — Без понятия, — пофигистично отозвалась рыжая, блаженно жмурясь каждый раз, когда ноготки Саши едва ощутимо проходили всю длину прелестного ушка. — Я из Акселя этим маршрутом первый раз отправилась, раньше всё из Элроуда ездила, или же просто покупала телепорт в Бельзерге прямо до ворот Алканретии.
     Древние владыки страны, по-видимому, с названиями особо не заморачивались, так и появилось королевство Бельзерг, со столицей, именуемой, — вот уж невероятно! — Бельзерг.
     — Да просто всё, — отмахнулся Арли, едва не разлив из кружки отвар. — На одиночные караваны нанимаются обладатели способностей к скоростному перемещению, либо же малые рейды авантюристов. Бегуны могут, прихватив кусок прочного металла навроде оружейной стали или доспешного мифрила, увести стаю в сторону от повозок, а приключенцы толпой могут прополоть стаю достаточно, чтобы те потеряли интерес к демонстрации своей прыти.
     Прервавшись на добавку в требовательно подставленную Харизмой кружку, Арли продолжил:
     — Бывает, что удача улыбается караванщикам, и им удаётся нанять кого-нибудь из клана Алых магов, хотя, зачастую, те согласны защищать транспорт и бесплатно, просто за то, что их подбросят поближе к родной деревне.
     — Арли, слушай, — спросила Саша, заметив, что и копьеносец, не смотря на отлично подвешенный язык, начинает клевать носом и, скорее всего, скоро отправится отсыпаться в свой экипаж. — А никому в голову не приходило приручить этих птичек? Они же значительно быстрее, чем лошади?
     — Змеептиц-то? Приручить?! — Деве Флота на миг показалось, что владелец крылатой фуражки с ужасом содрогнулся. — Миледи, признайтесь, вы, право, шутить изволите?
     — Да нет. А что такого?
     Судя по едва различимому хмыку Вальды, Сашин вопрос имел немаленький такой подвох.
     — И впрямь, вы точно издалека. Змеептицы неприручаемы. Принципиально. Вообще никак.
     — Ты так усиленно отбиваешься от ответа, что даже мне стало интересно, — оторвалась от сосредоточенного поглощения мяса Глубинная.
     — Ладно, расскажу я вам эту жуткую историю, что превратилась в ужасающую легенду. Позволите?
     Видимо, для храбрости, и никак иначе, копьеносец подставил очередную кружку отвара и выразительно посмотрел на бутыль. Пара столовых ложек вина — а больше в таре физически уместиться не могло — вызвали фееричную алхимическую реакцию: пойло закипело, засветилось бледно-фиолетовым с переходом в жёлтый. Курьер, ухмыльнувшись, в один заход опрокинул в себя добрые поллитра чая с вином, и, отрыгнув облачко сиреневых искр, скромно улыбнулся:
     — Драконий корень и чабрец, являясь одними из главных компонентов отвара, при смешении с вином дают короткий целебный эффект, полезный для желудка, но, увы, сопровождающийся подобными внешними спецэффектами. Ну а касательно змеептиц...
     Отложив кружку, Арли подобрал ноги к груди, задумчиво уставился на соседний костёр:
     — Пару сотен лет назад герцог окрестных земель, Кэппи Индо Аспиенс, путём наблюдений и расчётов за проклятием этих мест, пришёл к выводу, что ещё несколько лет, и ни зелени, ни оазисов, ни живности на всём пятаке Тракта, связавшем собой границу Элроуда, Аксель, Алканретию и десяток мелких городков и сёл, просто не останется. Кинул он клич, выставил наградой часть своих земель, младших дочек в супруги, да титулов гроздь увесистую. Само собой, явились герои: дел-то всего ничего, на пару дней работы, а призы более чем вкусные. Ну да не о том речь, миледи. Результатом той зачистки территории стало существенное падение поголовья змеептиц. Ну а сам герцог, оценив скорость бегунов и их ловкость, пришёл к выводу, что стоит попробовать приручить несколько штук в качестве ездовых животных...
     Неприлично не то икнув, не то всхрюкнув, Вальда, лучась весельем, самостоятельно наполнила кружки вином.
     — Как известно, брачный гон наглухо изолирует и без того маленький мозг от остального тела. Змеептицы, как результат, полностью утрачивают чувство страха и инстинкт самосохранения, а Волна Зова, генерируемая самкой-принцессой, попутно блокирует и чувства усталости и голода...
     Обходительно налив ещё кружку чайного отвара Харизме, сам Виглип Ван Арли от напитка отказался. «Литра четыре выхлестал!» — мысленно присвистнула Саша. Ещё и до ветру ни разу не отлучился. Или мочевой пузырь закалённый, или же зачарован на увеличение внутреннего объёма...
     — Вот, собственно, на попытках приручить змеептиц славная жизнь герцога-освободителя и закончилась. Не все из пернатых, увы, убиваются или гибнут по стечению обстоятельств в процессе брачного гона. Но самок и на выживших часто не хватает... А змеептицам, по большому счёту, всё равно, кто будет предметом похоти: самка, самец, пенёк или и вовсе другое существо... Именно поэтому соколов-бегунов и не приручают, если, конечно, не являются фанатами экстремальных интимных отношений: мало кому понравится, наклонившись за порцией похлёбки к котелку, внезапно оказаться изнасилованным страусом-переростком.
     — Бр-р-р, — переглянувшись, синхронно обхватили себя за плечи все девушки, сидевшие у костра.
     — Парней это тоже касается, — вздохнул Арли. — Увы.
     Саша чуть не подавилась вином, благо, Вальда вовремя похлопала внезапно весьма тяжёлой для человека ручкой.
     — Так что же, герцог стал жертвой слепой любви змеептицы?
     — Ась? — встрепенулся Арли, успевший с последним своим словом заснуть с открытыми глазами.
     — Говорю, этого вашего этого Кэппи Индо Аспиенса что, до смерти залюбил особо похотливый змеептиц?
     — С чего вы взяли, Саша? Нет, его ездовой бегун возлюбил термитник, не обращая внимания на наездника, а герцогу это показалось смешным до судорог, и, в конце-концов, не удержав поводья, он выпал из седла и свернул себе шею.
     — Что ж, подытоживая: с тех пор и запретили разведение бегунов, ибо если не так, то этак — но они угробят своего владельца невзирая на весь потенциально возможный пафос, возможный от вида такого скакуна, — Вальда подняла кружку. — Выпьем же за то, чтобы премия имени герцога Кэппи Индо Аспиенса миновала нас, наших друзей и близких!
     — Amen, — согласно кивнула и Саша: стать номинантом местной премии Дарвина ей отнюдь не хотелось.
     — Да будет так! — Согласился и Арли, для разнообразия вместо кружки подняв кулак.
     — Ваистену! — с важным видом изрекла Черри. И, секунду подумав, веско добавила: — Ибо!

Примечание к части

     Карты Коносубы IRL, как понимаю, не существует, поэтому, возможно, в будущем уместен ещё будет тэг "альтернативная география". Понравился текст? Хочется подкормить кофеём бодрящим и шоколадкой вкуснячей вредную аффтырьскую музу? Или просто поддержать автора? Лайк рублём: Яндекс.Деньги: https://money.yandex.ru/to/410013962898822 Сбер: 5336 6900 8681 2098
>
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"