Время нескончаемым потоком нот течет по моим венам. Я не схожу с ума. Мир синий и совершенно бесплотный. Призраки скользят где-то на грани сознания - людей, кошек, собак. Мы все умрем. Этот котенок, который сидит и жалобно просит есть на крыльце моего офиса - через неделю он умрет. Я знаю. Только мертвые по-настоящему живы. Они - вне времени, вне пространства, они мертвы, но живы. Парадокс. Время течет по моим венам. Внутри меня - огромное синее пустое небо. Небо без звезд, без богов, без людей. Только ноты. Минорный аккорд пустоты.
"Она была деревом. Прекрасным белым деревом. Она любила небо и небо жило рядом с ней. Она открывала зеленые глаза на рассвете и тянулась каждым листочком в небо, как будто желая впитать в себя все это сиренево-розово-золотое в серебристых перьях облаков, в жемчугах угасающих звезд. Она знала, о чем шепчет вода лунной ночью.
Он был человеком. Он дурно пах, он пил пиво среди таких же человечков и жевал какую-то синтетическую дрянь, срыгивая время от времени. У него была жена - толстая, ворчливая баба. Он часто смотрел на нее и думал о том, как же она смогла из тоненькой смешливой девочки-веточки с зелеными глазами превратиться в эдакую коровищу. У него было двое детей - вечно грязных, провонявших табаком и улицей подростка.
Однажды у человека кончились дрова и он отправился в лес. Человек увидел ЕЕ - белую, зеленоглазую, тоненькую, стройную... Погладил похотливо по белоснежной коре и деревце доверчиво потянулось к этой шершавой руке. Она любила всех. И человека. Человек достал топор... Она кричала от боли, она звала на помощь хоть кого-нибудь. Время текло из ее подрубленного ствола алой кровью. Она умирала и ждала только, чтоб все кончилось скорее. Жертвы, не дождавшись помощи желают только одного - чтоб смерть наступила скорее. И чтобы не было ТАК больно!
Он был ветром. Он жил в небе - за самыми высокими облаками. Он просто был ветром. И он любил ее. Она не знала его, не мечтала, не ждала... Он тоже. Носился по свету, дышал небом и где-то на грани неба и земли любил ЕЕ.
Он услышал ее крик. Он прилетел и метался вокруг, крича вместе с ней, умирая вместе с ней, заглядывая в залитые болью ее зеленые глаза. Он собрался с силами, собрал себя в кулак и отшвырнул мужика от нее так, что собственный топор отсек мужику голову. И, лежа у ее ног, мужик истекал кровью, что сочилась из обрубка шеи на ее корни и продлевала ее жизнь - ненамного, всего лишь на минуты. Ветер обнял ее хрупкое тело, сжал ее в объятьях, заглянул в зеленые глаза - и она умерла. Белоснежное тело медленно опрокинулось на землю, как будто стремясь впитать ее в себя и зеленые потухшие глаза в последний раз отразили небо. "
РАССКАЗ ШЕСТОЙ
ОСЕННИЙ ЭТЮД
Достойны ли мы счастья? Достойны ли люди любви? Ведь часто, когда она приходит, мы сами, первые отшвыриваем ее как паршивую злую собачонку, которая норовит тяпнуть нас за ногу. Так почему мы все грезим о любви, о тепле человеческого тела рядом, о тепле человеческой души, что живет в нас - души другого человека. Я - это ты. Но, как в кривом зеркале, предлагая себя, получаем лишь отражение собственных пороков. И бежим в ужасе, прячась от любви, от самих себя; и воем по ночам от одиночества.
"Она была замужем почти пять лет. Что предшествовало этому браку, уже не имело значения. Брак разваливался, хотя, возможно, это сознавала только она. Просто потому что, этого брака в принципе не могло быть, но он случился. Почему она ему позвонила? Почему он прислал ей свой номер телефона? Может быть, подтолкнуло глухое чувство одиночества и заброшенности, что в последнее время уже просто не давало спать. А потом они некоторое время составляли друг другу компанию. Просто так. Никто ничего ни к чему не обязывал"
Я прозрачна. Тихое, чистейшее озеро - сонное, туманное, лесное. Иногда приходит зима, и я замерзаю почти до самого дна: замерзают мысли, чувства, желания. Холод парализует все. Мороз сковывает мои уста, и слова замерзают на них, падают и ударяются о землю тягучей густой массой. Замерзает все живое во мне. Не умирает, а тихо засыпает и спит - на грани между смертью и жизнью. Потом приходит весна и вместе со льдом оттаивает и поднимается кверху вся муть, что спала на дне моем. Это время бурь, громких радостей, безутешного горя, беспросветности и очищения. Оживают мысли, оживают эмоции, и, не способная сориентироваться спросонья я кидаюсь из одной крайности в другую. Потому что Весна. Потому что нужно куда-то бежать и что-то делать. Потому что я молода и чересчур романтична. Наступает лето. Томные, теплые сонные ночи с запахом воды и лесных цветов, ласковая обволакивающая и одурманивающая тишина со вкусом малины. А дни жарки, зелены и солнечны. Я вижу людей, бродящих по моим берегам, я принимаю под свою кожу их обнаженные тела. Иногда эти тела неприятные и заплыли жиром, воняют перегаром, потом и бранью, но бывает, что в меня погружается сильное, гладкое прекрасное тело, и тогда я ласкаю его - всей своей плотью, губами, руками, целую его ноги и наслаждаюсь запахом его волос. Я провожу ладонью по гладкому животу, скольжу пальцами по его спине и охватываю бедрами его бедра. Он смеется от удовольствия, захватывает полными горстями мою плоть и прижимает к себе. Я смеюсь вместе с ним - в каждой капле, стекающей по его груди, повисшей на его сосках - мой смех. Но он уходит - туда, к людям, к женщинам.... На что ему лесное зеленоглазое озеро? Прости меня... Я должна рассказать о Камне. В самой сердцевине меня - там, куда не погружалось ничье тело, в водах, которых не касались ничьи руки, во влаге, с которой не смешивалась ничья влага живет камень. Как жемчужина в устрице. Он тихо-тихо болит во мне - всегда, независимо от времени года. Зимой эта боль похожа на мою плоть - твердая, холодная. Об нее можно порезаться, если обращаться с ней небрежно - порезаться до самого сердца, истечь кровью и умереть. Летом боль багровая, жаркая, пульсирующая в каждой вене, вынимающая душу, изматывающая и надрывная . Она где-то на грани крика - стань она чуть сильнее, и я буду кричать, биться в конвульсиях и изувечу себя. Ты. Все это - ты. Я кричу твое имя ветру, и каждый раз он обещает донести этот крик до тебя. И каждый раз умирает на полпути.
РАССКАЗ СЕДЬМОЙ
ЗИМНИЙ ГОСТЬ
Эпиграф
"...и если не было бы Адельгейды, так все равно, что одна половина меня ходила бы по петербургским тротуарам! Вот забавный был бы гуляка, Леонид! Вообрази себе половину туловища и головы, с одной рукой, с одной ногой, и этот урод прогуливается, смотрит одним глазом, нюхает табак, жмет руку знакомым. А между тем такие душевные уроды ходят вокруг нас, живут, говорят и никто не смеется над ними..."
Н.А. Полевой "Блаженство безумия"
Кто ты? Просто однажды ночью, укутывая уставшее тело сном и одеялами, дай себе труд подумать - кто ты? Человек? Это слово ничего не значит. Мужчина, женщина, самка, самец? Кто? Ты смог бы не думать о сексе хоть день, хоть неделю? Подумай, какая бездна энергии уходит на мысли о сексе. Животные о нем не думают. Для них секс - естественное продолжения дня сегодняшнего. Животные любят? Откуда такие детские мысли, откуда такой идеализм? Тот дяденька, что облизывал меня сегодня взглядом, он меня любит? И, тем не менее - мы склоны, говоря о сексе (а хоть и с постоянным партнером), подразумевать какие-то чувства, даже любовь. Во что переродилась моя потребность в любви? А, впрочем, жизнь научила, что все бывает - даже немыслимое. И, слушая рассказы таксистов, часто думаю - что толкает молодую, красивую, пьяную женщину отдаваться таксисту на заднем сиденье полуразбитой "копейки"? Кстати, об Агате. Однажды мне приснился сон.
"Маленькая девочка Агата, лет ..дцати от роду, сбежала из дома. Даже не сбежала - просто ушла. Где-то в самой глубине жила надежда встретить на дороге того, кто научит жить, кто расскажет, как воплотить мечты в реальность, кто покажет дорогу в рай. Она долго скиталась по дорогам, снимала одну квартиру за другой, переезжала, спала с нелюбимыми, нежеланными... Однажды ночью, сидя за столом, на съемной квартире, уставясь пустым взглядом на свечу, она уже ничего не ждала. Просто в один миг пришло осознание того, что сказки не будет и что уже никогда ничего с ней не случится, а значит, и жить больше незачем. Кое как сбитая из темных досок дверь в это нищее жилище как будто была сметена ударом, В комнату ворвался ветер, воздух, мороз - тот самый, от которого умирают даже камни. И дверь затворилась, оставив внутри гостя.
- Привет, - сказал гость, еле шевеля онемевшими от холода губами.
- Привет, - сказала Агата, зябко поведя плечами и отрывая взгляд от пламени. Она не удивилась. Так бывает во сне. Что-то происходит - и мы не удивляемся этому. Во сне мы падаем с обрыва, но не разбиваемся, нас режут на куски - и мы не чувствуем боли, а лишь просыпаемся с мыслью "приснится же такое!", судорожно крестясь.
- Ты кто?
-Я - гость. Я к тебе пришел. То есть.. не совсем к тебе.. Я мимо проходил и тут, ты знаешь... В общем, я поживу у тебя немного, ты не возражаешь?
-Живи. Только за квартиру платим пополам.
Улыбнулся. Протянул руки к огоньку свечи...
-Конечно.
И снова дверь отворилась. Только на этот раз как-то крадучись, как будто кто-то за ней подслушивал и неосторожным движением толкнул. За дверью стояла хозяйка квартиры - седая старушенция в белой ночной рубашке. Улыбалась как будто в предвкушении какой-то пакости.
-Агата, не разбудила? Не спишь?
Глупый вопрос. Какой смысл, ворвавшись к человеку ночью, спрашивать, спит ли он?
-Баб Вера, не сплю. Ко мне брат приехал. Поживет у меня. Платить будем вместе. Вы не против?
-А... Брат... Ну пускай поживет. Агата, а откуда брат? А зовут как?
-Баб Вера, утром. Устали мы. Не сердитесь.
Старуха нахмурилась, подозрительно оглядела комнату - как бы чего не сперли квартиранты.. (Как будто не она сама выставила сюда всю рухлядь, которой место на свалке и которую гордо именовала "мебелями", за что и драла втридорога). Вышла.
Как это случилось? Однажды ночью Гость и Агата шли домой - он по привычке встречал ее с работы.. зачем-то... Какой-то сумасшедший на мотоцикле, в черной "косухе", проезжая мимо, хлестнул ее по затылку и Гость не удержал. Вместе упали в грязь, а мотоциклист - у него даже не было лица - только шлем, гнал и гнал их дворами, подворотнями, кладбищами. Они бежали мимо закрытых дверей, задернутых штор, заколоченных ставень... Агата рыдала и пыталась не умереть от разрывавшего грудь страха, пыталась удержать готовое остановиться дыхание, а Гость просто тащил ее за собой, не давая упасть, не давая оглядываться назад - на сумасшедшего на черном мотоцикле. Наконец, черный мотоциклист отстал. Агата и Гость вскочили в свою-чужую квартирку, долго отмывались. То есть, Он отмывал ее, лаская, смывая грязь, сцеловывая ее слезы. Так начался секс.
-Агата, я ухожу. Пришла весна. Извини, что так получилось... Задержался я. Спасибо тебе. - он уже собирал свою спортивную сумку.
-Я же люблю тебя...-Агата застыла, отвернулась... И смыслом ее жизни на миг стало собрать немыми, негнущимися руками из детской игрушки - кубиков, невесть как оказавшейся в их замшелой квартире, одно-единственное предложение "Почему ты мне не веришь?" Букв не хватало. Не хватало этих чертовых деревянных кубиков, этих проклятых, бездушных букв, этих глупых, никому не нужных слов!!!
-Почему ты мне не веришь?! - она смогла спросить. Вслух. Громко. И посмотреть на него - впервые. "
Боли нет. Ничего нет. Вообще ничего. Мир наполнен моими иллюзиями. Тем, что я хочу видеть, что я желаю видеть, что могу видеть без ущерба для своего мозга. Исправимо ли это?