НАВАЖДЕНИЕ

В один из безвозвратно утерянных дней мы прогуливались по набережной Борисфена с М. Влажный ветер, только усиливавший зной, что нечасто бывает у водных массивов, делал прогулку вязкой и бессмысленной, но мы шли.

- Ты ничего не помнишь о...? - спросил М.

- Нет, - отчеканил я.

Шествие продолжалось.

В этот день случилось - или могло случиться - многое. Несколько сот человек погибло во время большого пожара в нью-йоркском торговом центре. Там же, в США, но на западном их побережье продолжил свою работу футурологический конгресс, чью помпезность впервые оттеняли и наши посланцы. Спасательная команда извлекла обломки самолёта Эр-Франс, упавшего в Адриатику год с лишним тому; поиски экипажа пока что не дали результатов. Но я запомнил отчётливо и, думаю, не зря, лишь этот оборванный на полуслове вопрос и своё неуклюжее вмешательство. Сколько раз я пользовался таким приёмом, чтобы смутить собеседника...

О чём хотел спросить М.? Я думаю, что оно совсем не важно, но, дай я ему закончить, выслушай это маленькое уточнение предмета, ввяжись в разговор - мы все были бы сейчас другими.

Я чувствую себя как человек, изменивший ход какой-то очень сложной и долгой хирургической операции, бесконечно долгой. Будучи чьим-то инструментом - чьим? не моя же воля... - я всё-таки несу бремя ответственности за промежуточный, а он всегда промежуточный, её результат.