Я проснулся. Визг неистовой метели за окном разбил мой сон. Я поджал под себя, задубевшие от грызущего холода, ноги и, свернувшись в клубок, интенсивным дыханием грел руки. Кутаясь в дырявое одеяло, совершенно обессиленный, я думал лишь о холоде и зловещей метели.
Рядом со старой скрипучей кроватью стоял деревянный столик. На нем в блюдце догорала свеча, огонек которой храбро стремился привнести каплю тепла и света. Не отрывая головы от подушки, я окинул взглядом помещение. Пустой шкаф со сломанными дверьми, кресло с ободранной обшивкой и темнота, где единственным светлым пятном было окно с метелью за ним. Ощущение, что все это эфемерно не покидало меня. Даже я усомнился в своем существовании. Не мог поверить, что нахожусь здесь и загибаюсь от холода. Тихий и невзрачный лепесток огня, робко танцующий на фитиле, обжог мою руку и убедил, что это реальность. Отчетливый, короткий и болезненный укол вернул меня к жизни. Я видел лишь тьму, обитавшую в комнате и маленький огонек надежды, парящий над столом.
Я тряхнул головой и тут же рухнул на кровать от тупой боли. Моя голова забинтована. Почему? Что я вообще здесь делаю? Как я здесь оказался? Что это за место? Эти вопросы засели в сознании и не хотели исчезать. Я жаждал получить ответ. Но ничего в голову не лезло. Все отгоняла тупая боль. Я не имел представления о том, кто я и что должен делать. Ужас охватил меня. Я не видел выхода. Хотелось броситься в окно, но всматриваясь в него, я боялся еще сильней. Боялся той жуткой и темной метели. Лишь внимательно присмотревшись, сквозь дикий снежный вихрь я замечал деревья, одинокие и печальные, покрытые снегом. Уже мертвые. Где-то вдалеке виднелся лес. Такой же мертвый. Я отпрянул назад. В тот момент я чувствовал себя настолько беззащитным, слабым и одиноким, что нырнул в кровать и укрылся с головой. Я мысленно умолял, чтобы это страшное и забытое место было всего лишь сном. Ночным кошмаром, после которого жизнь кажется намного прекраснее той ужасающей реальности нашего воображения. Я вновь заснул. И вновь проснулся.
Открыв глаза, я увидел сидящего перед кроватью мужчину. На вид ему было лет шестьдесят. Он сидел молча и пристально смотрел на меня. Казалось, что он попросту замерз, сидя на одном месте.
- Вы проснулись. Я рад, - проговорил мужчина и убрал со стола потухшую свечу и поставил новую, - Уже утро, если вам интересно.
Я посмотрел в окно, но никаких изменений не увидел.
- Что это за место? Как я здесь очутился? Почему моя голова перебинтована? И почему я не знаю, как меня зовут?
- На какой вопрос отвечать сначала? Или по порядку?
- Кто я? Я ничего не знаю? Почему?
- Вероятно, что у вас амнезия. Ну что ж. Отвечу сразу и на третий ваш вопрос. Амнезия - следствие травмы. Все по той же причине ваша голова перебинтована.
- Какая травма? О чем вы?
- Черепно-мозговая.
- Как я получил эту травму.
- Не знаю. В дверь постучали, я открыл и увидел вас на крыльце без сознания, а на голове была кровь.
Я задумался и попытался вспомнить хоть какие-нибудь детали. На меня снова накатила тупая боль.
- Не стоит так напрягаться. Вы все равно ничего не вспомните таким способом. Все само собой вернется. Остается лишь ждать.
Боль постепенно уходила и я немного успокоился.
- У вас есть еще вопросы? - монотонно произнес незнакомец.
- Да. Где я? Что это за место? И утихнет ли буря за окном?
- Вы в комнате 416. На верхнем этаже Дома. Это место...
Мужчина внезапно замолчал.
- Это просто дом. Дом и всё. Я не знаю, утихнет ли буря.
- Кто вы?
- Я житель Дома. Всего лишь житель.
- Давно здесь?
- Давно.
- Здесь так сыро. Очень вредно для человека вашего возраста.
- О чем вы говорите? Мне тридцать шесть.
- Вы врете мне.
- Нет, к сожалению не вру.
- Вы в зеркало на себя давно смотрели.
- Здесь нет зеркал.
Его голос стал на октаву ниже, а взгляд устремился в пол.
- И все-таки я вам не верю. Вам шестьдесят на вид или даже больше.
- Единственное, что я знаю - мне тридцать шесть и мои старые сморщенные руки. Я смотрю на них каждый день. На протяжении пяти лет. Когда я первый раз оказался здесь, мои руки были такими как у тридцатилетнего мужчины. И с каждым годом они старели. Здесь время идет по-другому. Один год нормальной жизни равен... шести здесь. Если вы говорите, что мне на вид шестьдесят.
- Этого быть не может. Я просто не могу поверить. Это чушь. Полный бред. Даже если здесь нет зеркал. Гляньте в окно или еще куда-нибудь, где можете увидеть свое отражение.
- Вы думаете, я не пытался? Не искал свое отражение? В этом месте нет отражений. Этот Дом не позволяет увидеть себя со стороны. И, в конце концов, поглощает тебя. Я могу сделать вам экскурсию и показать тех, кто живет в этом Доме дольше меня. До вас, я был самым молодым жителем.
Ни одно из его слов не укладывалось в моей голове. Поверить ему сложно, а соображать еще сложнее. Все как в тумане. Миллиард вопросов. А ответов нет. Лишь смутные и весьма сомнительные объяснения. Но ничего не поделаешь. Остается лишь только смириться со сложившейся ситуацией и отправиться на экскурсию.
- Допустим, я вам верю. Ну что ж. Устраивайте экскурсию.
- Одевайтесь. Жду вас в коридоре.
Я собрался с силами и поднялся с кровати. Новая свеча светила ярко и можно было рассмотреть почти всю комнату. Ветер бил в окно, проникал в мелкие трещины и заставлял пламя дрожать. Тяжелый и давящий свет мерцал, погружая комнату то в зловещую бездну, то в полумрак, сравнимый с интимной атмосферой. Но даже при колоссальном желании, в этой комнате никак нельзя было настроиться на романтику. Длинные трещины по углам. На потолке огромные темные пятна гнили. Пол из прогнивших досок. И опять же гниль, гниль и гниль. По всей комнате. Держу пари и по всему Дому тоже. Этот Дом - самое забытое и отверженное место, какое только может быть. От вида стен, потолка и пола меня тошнило. Единственное что я хотел - убраться из этой проклятой комнаты. Мои вещи были аккуратно сложены на стуле. Толстые штаны, теплый свитер, шерстяные носки и гамаши, шапка, перчатки и солнцезащитные очки. Пуховик висел на спинке. Ботинки стояли под стулом. Неплохо подготовился, подумал я. Видимо шел пешком, так как обувь и носки сырые. Я заблудился? А может быть я шел именно сюда? Но что я мог забыть в этом проклятом месте? Я начал одеваться. Закончив, я накинул на себя пуховик. Покопавшись в карманах, нашел компас, маленький фонарик и наручные часы без ремешка. Я обрадовался часам. С их помощью можно было проверить россказни старика о странном течении времени здесь. Компас и фонарик я спрятал обратно в куртку и вышел за дверь.
- Рад вас видеть, - все так же монотонно произнес старик.
- Вы все еще уверены, что время здесь идет иначе?
- Абсолютно. А вы разве нет?
- Ну, давайте проверим, - сказал я с ухмылкой.
Я глянул на часы. Ровно девять часов. Только секундная стрелка дошла до двенадцати, я начал считать с интервалом в секунду, закрыв часы рукой.
- Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят, - с улыбкой досчитал я, - Теперь должна быть одна минута десятого.
Старик с таким же каменным лицом глядел на меня. Я опустил глаза и убрал руку.
- Это невозможно! - прокричал я, - Я отсчитал ровно минуту, а на часах уже шесть минут десятого! Что за чертовщина тут происходит?
- Я же вам говорил. А вы мне не верили. Это все Дом. В нем время бежит быстрее. Как вы уже убедились. В шесть раз быстрее.
Мне ничего не оставалось делать, как просто поверить в это.
- Иди за мной, - тихо скомандовал старик.
Темнота сменялась полумраком. Идя по коридору, я осматривал двери других комнат по обеим сторонам. Заплесневелые, омерзительно пахнущие двери с ржавыми табличками еле заметных номеров. Маленькие тумбочки с горящими свечами, словно швейцары, сторожившие двери. Длинный коридор. Много дверей, много тумбочек и много свечей. Но горели не все. Проходя мимо каждой тумбочки, я задерживал дыхание. Меня охватывало желание сберечь и защитить огонек, как будто от него зависела моя жизнь. Я с любовью смотрел на эти огоньки. Они были самым восхитительным естеством в этом месте. Маленькие, дрожащие и такие теплые. Старик медленно плелся за мной, иногда останавливаясь, чтобы запереть приоткрывшиеся двери тумбочек и подвинуть блюдца со свечами. Я молча шел вперед, осматривая двери, тумбочки и свечи.
- Почему горят не все свечи? - спросил я.
- Из-за нее - тихо проговорил старик, указав сморщенным пальцем в конец коридора. Я взглянул туда и увидел золотоволосую девушку. Она медленно подошла к одной из дверей. Коснувшись таблички с номером, закрыла глаза и подняла блюдце со свечей. На мгновение девушка замерла. Она провела тонкими белыми пальцами по свече и глубоко вдохнула. Пламя вздрогнуло и исчезло. Лишь тонкая струйка дыма, которая прожила лишь секунду и, навсегда растворившись в холодном воздухе проклятого Дома, напомнила о тепле маленького огонька. С глаз девушки покатились слезы. Она опустила блюдце на тумбочку и, медленно развернувшись, исчезла.
Я замер. Не мог сдвинуться с места. Меня охватил озноб. Я еще долго всматривался в конец коридора. Мое сердце колотилось с бешеной скоростью. Еще никогда я не видел столь прекрасное и в тоже время ужасающее зрелище. Да. Именно прекрасное. Настолько красива и грациозна девушка. Ее прикосновения. Столько нежности. Ее дыхание волшебно. Ее движения чарующие и приковывающие к себе взгляд. Холод. Я чувствовал холод, веющий от нее. Холод, охватывающий тело и пронзающий душу. Сковывающий движения. Ступор. Шок. Восхищение. Страх. Упоение. Стук сердца. Дыхание. Огонь. Дым. Слезы. Я не могу пошевелиться.
- Вы в порядке? - потормошил мое плечо старик.
- Кто это был? - вдруг ожив, проговорил я.
- Я даже не знаю. Она всегда была здесь. Сколько здесь уже нахожусь, то время от времени наблюдаю за ней. Но не осмеливаюсь подходить. Она появляется из ниоткуда, подходит к дверям, берет блюдце и вдыхает огонь. Затем ставит блюдце на место и исчезает. Все, что я могу рассказать о ней.
- Почему вы боитесь подойти к ней?
- Каждый раз, когда она приходит, мне становится страшно. А затем тоскливо и грустно.
- Почему?
- Не знаю. Что-то отходит от нее. Холод, проникающий в сердце и замораживающий движения. Вы тоже это почувствовали?
- Да. Очень жуткое ощущение. Но вместе с этим, меня охватило восхищение ей. Такое двоякое чувство. У вас не было такого?
- Нет. Я чувствовал только холод и страх. Признаюсь, я удивлен, как вы восприняли ее появление.
- А вы заходили в номера, к которым подходила девушка?
- Да, конечно. Но попасть я в них не мог. Двери были заперты намертво. Я, если честно, не люблю заглядывать в номера. Сначала было любопытно, я заходил и осматривал комнаты. В некоторых из них, кто-то жил, а некоторые пустовали. Лишь шум метели и не просветный мрак существовали в тех комнатах.
- Занятые номера. Кто в них жил? И живет ли сейчас?
- Трудно сказать. Портье в этом доме нет. Я уж убедился. Поэтому сам в какой-то степени им являюсь. Открыты двери были лишь те, возле которых горела свеча. Но те, кто там жили... я даже не уверен были ли они вообще живы. Они лежали в кроватях, укутанные толстыми одеялами, крепко спали, и не просыпались, сколько бы я их не будил.
- Вы разбудили меня?
- Нет. Вы сами проснулись. Меня это очень обнадежило.
- Вы долгое время были один. Соскучились по общению.
- Да. Вы знаете, я очень надеялся, что с вашим рассудком все в порядке. Увидев вас, безжизненно лежавшего и истекающего кровью, в парадных дверях дома, я сразу бросился оказывать вам помощь. Остановив кровотечение, я дотащил вас до лифта и кое-как принес в комнату. Мне столько хотелось вопросов вам задать. Откуда вы? Как вас сюда занесло? Что вы собираетесь делать? Кто вы вообще по жизни? Но когда вы сказали, что ничего не помните, меня это ужасно огорчило.
- Вы сказали, что сами притащили меня в мою комнату. Она была открыта? Я не видел свечи рядом с дверью.
- Потому что я отнес ее в комнату и поставил на стол рядом с кроватью.
- Есть вероятность того, что я проснулся от света этой свечи?
- Вряд ли. Я относил свечи и в другие комнаты, с другими спящими. Свечи сгорали, я приносил новые. И те сгорали. Никто не просыпался. Желание проснуться зависит от человека. Вы хотели проснуться и вы здесь. Разговариваете со мной.
- Разве те спящие не выказывали желания проснуться?
- Подумайте сами. Зачем? Чтобы открыть глаза и увидеть кромешную тьму? Чтобы увидеть дикую метель за окном? Чтобы понять, что они не выберутся отсюда? Зачем им просыпаться? Они знают, что не зачем. Поэтому и заснули.
- А как же их жизни?
- Они проживают их во снах. Они довольны этим. В этом доме ты теряешь практически все. Но у тебя остается то, чего никто не в силах забрать.
- И что же?
- Сны. Грезы. Это все, что у них осталось. Когда они легли спать, то навсегда забыли, что живут. Живут в этом мраке и слышат визг метели. Кто знает, что им сниться?
- Почему же я не впал в мир грез?
- У вас амнезия. И как любой заблудившийся человек, вы безустанно ведете поиск. Ваше сознание борется и ищет. И оно не дает вам исчезнуть в мире снов. Как бы это странно не звучало, но амнезия спасла вас от извечного забвения реальности. Одно могу утверждать - вы намного сильнее тех спящих. Вам хватает сил противиться соблазну забвения. Погружения в ваши грезы.
Я тронул повязку на голове. Проводя пальцами по мягкому бинту, я нащупал погрубевшую и неприятную на ощупь область.
- Вам повезло, что рана не настолько серьезная, и я успел вовремя вам помочь, - глядя на повязку сказал старик. - Но все же амнезия. Уж извините.
- Нет, нет. Я вам очень благодарен. Тем более вы сами сказали, что амнезия спасла меня от...
- Исчезновения в мире снов, - заулыбался старик.
Я тоже улыбнулся и предложил спуститься на первый этаж. Старик охотно согласился и провел нас к лифту.
Честно говоря, я удивился, что в этом дряхлом здании есть работающий лифт. Когда его двери открылись, то гробовая тишина всколыхнулась ужасным металлическим скрежетом. Мою голову будто резали циркулярной пилой. Желание ехать у меня в разы поубавилось. Да, он работал. И его состояние было под стать всему, что заполняло Дом. Интересно, кабина лифта сразу оборвется, когда мы войдем внутрь или через пару мгновений? Старик уловил мой противоречивый взгляд и с усмешкой зашел в кабину. Я глубоко вздохнул и вошел следом. Старик с усилием опустил рычаг и резко отдернул руки, когда из-под рычага блеснули искры.
- Здесь есть электроэнергия?
- Да.
- Откуда в этой развалине электричество? Рядом есть электростанция?
- Да.
- И где же?
- В подвале. Небольшой старенький генератор. Обслуживает только лифт.
Опять скрежет и двери лифта раздвинулись.
Моему взору открылся вестибюль. Не успев, как следует осмотреть его, я уткнулся взглядом в высокие деревянные входные двери. Они были покрыты паутиной, и за ее слоем виднелась черная краска. В моем сознании что-то всколыхнулось, и я быстрым шагом приблизился к двери. Прикоснувшись к ржавой ручке, я начал представлять в голове образы, не столь отчетливые, но зажигающие надежду. Дверь не поддавалась, когда я надавил на ручку. Я отошел и слегка протаранил ее плечом. Мне на голову посыпалась пыль. Дверь скрипнула, будто из доски извлекали ржавый гвоздь. Еще удар и резкий свист прошиб мою голову. Дверь приоткрылась. Снежная рябь предстала передо мной. Белая толща, словно огромный экран без конца и края. Настолько холодная, что в моей душе надежда начала угасать. Я замер. Сзади подбежал старик и, оттащив меня внутрь, захлопнул дверь.
- Довольны? Что вы пытаетесь найти? Выход отсюда? Вокруг сплошная зима. Сквозь метель не пробиться. Вы уже сами все поняли.
Старик бросал слова со злостью и обвинением. Я лишь хочу вспомнить. Хочу спастись. А он пусть гниет в этом Доме, если за столько времени он не смог найти выход. Я разозлился на него, и это предало мне сил. Будто его нервные доказательства безвыходности зажгли в моем сердце новый огонь. Я стоял там и видел снег, вдыхая свежий воздух. Вернувшись, я вновь почувствовал затхлый запах Дома. Запах уныния, бездействия и отчаяния. Мое недоверие к старику усилилось, и я не стал рассказывать о том, что ощущение ветра и снега пробудили во мне осколки воспоминаний. Я вспомнил свое тяжелое дыхание. Вспомнил как пробирался сквозь снег по сугробам. Мне было страшно, и я в панике бежал, куда глаза глядели. Больше ничего не открылось. Я действительно заблудился.
Старик крепче притянул дверь и убедился, что от сквозняка она не распахнется. Затем он молча посмотрел на меня и развел руками, предложив ознакомиться с вестибюлем. Я отказался и, ступив на лестницу, слева от лифта, начал спешно подниматься в свою комнату.
Я верил, что ответ близок и стал подробно рассматривать все предметы, найденные в куртке. Осязательный контакт должен был помочь. На столе все еще горела свеча, и я поднес вещи к свету, внимательно осмотрел их со всех сторон. Остановился на часах, ощутив пальцами неизвестную гравировку - A.I. Мои инициалы? Или знак фирмы? Держатели для ремешка потерты - видимо я часто менял ремешки. Значит, часы имели для меня особую ценность. Предположу, что они - именные. A.I. - мои инициалы. Пока хоть что-то. Дальше - компас. Ничего интересного. Фонарик. Я помигал им - бесполезно. В памяти ничего не всплывает. К черту. Буду надеяться, что все вернется.
Дверь скрипнула и в проеме показалась фигура старика. Лицо его было озадачено. Я не решался задавать вопросы. Кроме одного - я хотел увидеть спящих. Старик подозрительно помолчал и, кивнув, вышел в коридор. Я собрал вещи и рассовал их по карманам куртки. Ощущение презрения не покидало меня. Смотря ему в затылок, я мысленно проклинал судьбу за то, что она послала мне этого слабака. Тогда в вестибюле я вмиг перестал ему верить. Он будто не хотел меня отпускать. Трус. Слабый и ничтожный, живет в абсолютном бездействии и страхе перед неизвестностью. Почему он не стал спящим? Имеет ли смысл задавать этот вопрос? Старик остановился и открыл дверь номера. Комната не отличалась от моей. Под толстым слоем одеял спал человек. Вернее подобие его. Я видел только лицо - безобразное и изможденное. Впалые щеки и тонкая бледная кожа. Будто на череп натянули резиновую маску. Тихое дыхание. Словно на аппарате искусственного дыхания. Я принял это лицо за людское. Я ошибся. Это не человек. Омертвленная оболочка и ничего больше. В этот момент я понял, чего боится старик. Боится стать таким, как и спящие. Мне стало жаль его. Мы должны спастись.
Спустя время, я снова увидел девушку. В этот раз я побежал к ней. Она увидела меня, и я прочел на ее лице испуг. Зачем меня бояться?
- Постой. Не бойся меня. Кто ты?
Девушка отвела взгляд, но оставалась на месте. Губы сомкнуты и иногда подрагивали.
- Свое имя я не знаю. Впрочем, как и ты, - ее мелодичный голос отдавал прохладой; восхищал и пугал одновременно.
- Ты знаешь обо мне?
- Знаю. Я видела тебя, когда ты шел сквозь метель.
Мое сердце забилось чаще.
- Моя амнезия. Ты видела, как я получил травму? Что случилось со мной?
- Обрыв. Там был обрыв. Ты сорвался и при падении ударился головой. Почти рядом с Домом.
Внутри все будто замерзло - вот ответы.
- Ты меня сюда притащила?
- Нет. Другой.
- Кто?
- Я не знаю. Он был похож на тебя. Оттащил тебя к двери, постучал и исчез.
- Где его можно найти?
- Не знаю.
- Почему ты не помогла мне, если видела, как я свалился, и ты могла предупредить об обрыве.
- Я не имею права помогать и заботиться о других. Мой жизненный удел в другом. Ты сам все видел.
- Ты гасишь огни. Для этого ты здесь?
- Я пленница этого Дома и, чтобы не стать спящей должна гасить свечи.
- Жизненный удел старика. Тебе известно о нем что-нибудь?
- Он меняет свечи. Ты заметил, что свечи везде разные по размеру. Он распоряжается этим и как только свеча догорает - он зовет меня.
- Этим он должен заниматься, чтобы не стать спящим?
- Именно. Такую мы выбрали участь.
- Какова моя участь? Мой жизненный удел?
- Каждый сам выбирает. Ты пытаешься найти ответ, о том кто ты.
- Старик говорил, что время здесь течет быстрее. Так ли это?
- Так.
- Почему? И сколько на самом деле лет тебе?
- Время не действует на меня. Лишь на тебя.
- Старик врал, что ему тридцать шесть?
- Не могу сказать. Дом действует на нас по-разному.
- Что есть Дом? Какой его смысл?
- Пристанище для заблудших и отчаявшихся. Эти спящие отказались от реальности в пользу фантазий. Им страшно и выхода другого не видят. А мы боимся фантазий. Ты тоже. Я, ты, старик - мы все реальны, хоть порой и кажемся эфемерными. Мы так привязаны к реальности, что не можем предать ее. Соблазн обрести счастье в забвении силен и поэтому так страшен.
- Мы должны уйти. Все втроем. Реальность здесь ужасна. Слишком высока цена за нее. Вы должны гнить в этом доме и смотреть за спящими, пока они видят сны? Неужели вам этого достаточно?
- Кто-то должен это делать, - голос старика прозвучал за моей спиной. Старик уселся рядом.
- Разве вы? Ваша участь более несчастна, чем их. Вы сделали свой выбор и они свой. Вы не обязаны смотреть за ними.
- Обязаны! Либо спи, либо стереги! - взревел старик.
- Она сказала, что меня притащил сюда кто-то. Ты можешь знать кто?
- Нет. Я не покидал Дом. Открывал дверь, только когда затащил тебя сюда.
Все замолчали. Мое сознание бурлило, переваривая полученную информацию. Мысли копошились, и я постепенно приходил в смятение. Главный вопрос - кто меня оттащил к Дому. Понимание этого, хоть и немного, но радовало меня. Теперь я знал, куда конкретно идти и что искать. Я поднялся с пола и попросил старика показать его комнату. Старик минуту подумал и кивнул. Девушка откланялась и, развернувшись, скрылась за углом.
Комната старика, а вернее "кабинет" как он его называл, располагалась на первом этаже за лестницей. Она была на порядок меньше моей и напоминала тюремную камеру. Кровать стол и маленький шкаф - вот и все. Единственным отличием от обстановки моей комнаты было то, что на стенах висели часы. Много. Самые разные. На столе в ряд стояли песочные часы. По обоим концам ряда самые маленькие и к середине возвышались, кончаясь на самых больших.
- Так много. Зачем так много часов? - не отрывая глаз от стола, спросил я.
Старик стоял в дверях и, многозначительно взглянув на меня, задал вопрос:
- Имеет ли смысл время, когда нет жизни и смерти?
Я не знал что ответить. Затем он сказал, что вынужден помимо надсмотра над спящими, контролировать время. Для всех жителей дома, оно разное.
- Но наше с вами время, которое бежит в шесть раз быстрее - одинаковое. Почему?
- Я вам солгал. Ваше время действительно течет быстрее, а мое - замерло на месте.
- Почему вы солгали?
Старик не ответил и, медленно развернувшись, зашагал в вестибюль. Я пошел за ним.
- Ответьте!
Молчание. Нет даже взгляда. Меня пробрала злость и, догнав, я рывком развернул его к себе.
- Почему вы солгали?
- Чтобы вы доверились мне. Сами знаете, что Дом превращает в спящих всех, кто оказывается здесь. По своей воле или против нее. Я занял место смотрящего, потому что боялся забвения и, убогая паршивая реальность казалась безопасней. А взамен, я должен любыми средствами усыплять. Но вы...Вы другой и я понял, что вам здесь не место. Вы не должны стать спящим.
- Я и не собирался. Почему вы не сказали все сразу?
- Боялся, что вы уйдете, и я снова буду один. Вы не боитесь Дома. Пытаетесь вспомнить: кто вы?
- Вы знаете, как можно спастись?
- Только если идти сквозь метель. Это не так просто как кажется.
- Я пойду. Пойду и найду того, кто принес меня сюда. Расспрошу его. Я уверен, что найду хоть часть ответов.
Старик снова замолчал.
- Бросьте Дом. Идите со мной. Вы и девушка. Наплевать на спящих. Вы Дому ничем не обязаны, вы оба.
Старик кивнул. Я сказал, что выдвигаемся немедленно, и пусть он предупредит девушку. А я тем временем поднялся в свою комнату.
Меня радушно поприветствовал непроглядный мрак. Свеча погасла, и я видел струйку дыма на фоне окна, сдерживающего метель. Я спустился к старику и попросил свечу. Старик покопался в шкафу и, выудив маленькую свечку, он поджог фитиль тонкой лучиной, подожженной от керосиновой лампы. Запах керосина, свечи и лучины пробудили во мне мысль.
- Мы должны сжечь Дом, - со скрытой неуверенностью проговорил я.
Старик встрепенулся и, широко распахнув глаза, с открытым ртом сверлил меня взглядом. О подобное заявление привело его в шок, что на самом деле оказалось неплохо. Спустя мгновение, я увидел в старике искру любопытства и некой надежды. Может быть, он в глубине души и представлял, как полыхает это место, но нехватка духа сковывала его мечты. Старик будто в последний раз окинул взглядом заплесневелые стены, а затем с ужасом проговорил:
- Спящие! Что будет с ними? И Дом - практически вся моя жизнь.
- Вы знаете, что будет с ними, - мрачно сказал я, не узнав свой голос.
- Как вы можете!
- А разве сейчас они не мертвы? На что похожа их жизнь? Или вернее существование. Они прозябают в кроватях и им абсолютно наплевать на то, что вне их фантазий. Мы уничтожим Дом, и он не сможет брать в плен других. Мы сделаем благое дело. Это место выпивает душу.
- Вы уверены, что спасение где-то там за вьюгой? Что если нам не удастся выжить в ней? И куда, черт возьми, нам идти? Где искать того человека?
- Только сквозь нее. Я обещаю, что мы спасемся. Даю слово, мы найдем что ищем.
Остолбеневший взгляд старика ослабел.
- Да будет так.
- Я соберу вещи и советую вам последовать моему примеру. Берите только самое необходимое: пищу, теплую одежду, воду и какой-нибудь источник света.
- Пищу? - с ухмылкой сказал старик, - Ее нет. Вернее нет пригодной пищи. Даже если что-то есть - все тухлое и гнилое. И не спрашивайте, как я питаюсь. Никак. Тем, кто попал сюда - еда не нужна.
- Где девушка?
- Наверное, бродит по этажам. Сегодня несколько номеров на втором этаже. Отведенное им время кончилось.
- Я найду ее, а вы собирайтесь. Встретимся все в вестибюле - собранные и готовые.
Покорно согласившись, старик удалился в кабинет и принялся шуметь и тарахтеть вещами.
Я забежал на второй этаж. Старик не обманул, девушка была там. Я позвал ее и она обернулась. Рассказав о своих намерениях, я ожидал, по меньшей мере, обескураженности, но она восприняла новость о поджоге спокойно. Меня это насторожило, и я спросил, понимает ли она всю серьезность происходящего.
- Я понимаю, - ответила она,- Я не люблю этот Дом и даже не помню, как попала сюда. Я здесь не так долго как кажется. Во всяком случае, я так считаю. Если он сгорит, всем будет только лучше. Но я должна остаться здесь.
- Что? Почему?
- Должна.
- Вы же погибните здесь.
- Я умерла давно. Покончила с собой и вот я здесь. Должна, во что бы то ни стало, пить души спящих. Дом - мое наказание. Я часть его.
- Почему же старик решил уйти со мной?
- Он выбрал свою участь. Но выбор можно изменить, если ты жив. А мне нельзя.
- Все равно пойдемте с нами.
- Вы что не поняли? Меня спасти нельзя. Для вас и для старика Дом - одно, для меня - совсем другое. Я искренне желаю вам спастись.
- Что будет с вами, если Дом сгорит?
- Исчезну вместе с Домом, наверное. Не представляю, что со мной будет потом.
Она робко обняла меня, и по моему телу пробежал холод. Я почувствовал, что ее сердце не бьется.
Я никогда не был преступником. Даже в мыслях. Но сейчас, когда вижу языки пламени на стенах и потолке, понимаю, что это значит. Удушливый запах горящей плесени сковывает горло и дышать практически невозможно. Огонь поглощает все вокруг и мгновенно превращает в пепел. Старик достал несколько бутылок с керосином, и мы облили его кабинет, несколько других комнат. Старые тряпки и занавески моментально вспыхнули, и огонь распространился по этажам. Мне казалось, что устроить пожар просто, но это не так.. Огонь то и дело слабел, и мы буквально поддерживали его, бросая в пламя вещи пропитанные керосином. Наконец пламя приобрело нужную силу и одолело стены, балки, потолок. Старик беспомощно смотрел, как его кабинет сгорает и будто бы хотел броситься на помощь, но я схватил его за руку и, распахнув входную дверь, бросился навстречу снегу и ветру.
Тяжелые шаги сквозь сугробы и беспощадные удары метели по лицу. Я надвинул шарф на нос и одел очки. Крепко обняв старика, я с трудом передвигал ноги, каждые пару секунд поглядывая на него. Он, зажмурившись, прижимался ко мне и собирал всю силу в кулак, стараясь идти в ногу. Ветер со снегом, словно из шланга поливали нас, то и дело, заграждая путь. Все это оказалось мне до боли знакомым. Я вспомнил ощущение, когда пробирался через метель. Страх неизвестности. Точно как и сейчас, я не знал куда идти. Густой снег забился в ботинки и начинал таить. Паршивое ощущение. Ноги с трудом передвигаются. Еще и старик подмышкой кряхтит. Почти обессиленный, он держится. За это ему спасибо. Не хочет меня оставлять. Я не оставлю его. Метели нет конца. Словно вселенная состоит из сплошной белой ряби. В этот момент я поверил в это. Старик говорит что-то невнятное. Я, не вслушиваясь, кричу ему, что мы справимся. Мои мысли очистились. В моей голове бушевала только лишь метель, ничего более. Исчез Дом и его сдавливающий мрак. Лишь снег.
Время тянулось непереносимо долго, и надежда на спасение постепенно становилась прозрачнее. Я представлял себя плывущим в океане, когда заплыв слишком далеко, назад уже не вернешься. Либо вперед, либо утонуть. Это была та самая жестокая правда жизни, которую мы только что испытали на собственной шкуре. Холодный поток ветра принес мне новое воспоминание. Смутное, но различимое. Я видел, как взбираюсь по крутому заснеженному склону, цепляясь крюком за выступы, тянусь к вершине. Я обрадовался. Ведь я уже делал это - шел до конца. Мне это должно быть знакомо. Мы ринулись вперед. Неизвестно, сколько нам еще ползти по этой белой пустыне.
Где-то вдали замаячили нечеткие темные вертикальные полосы. Это деревья! Деревья! Кричал я старику, указывая рукой. Дыхание старика было тяжелым. Он посмотрел мне в глаза. Совсем выбитый из сил, он будто умолял меня бросить его. Но я лишь крепче прижал его к себе. Мы приближались к деревьям. Рядом с ними метель становилась не такой яростной, и мы с облегчением вздохнули. Это был лес. И он защитил нас. Идти стало легче. Вскоре мы видели лишь небольшие снежинки, медленно падающие на землю. Старик и я, изнывая от усталости, нашли место для привала. Упав на землю, мы долго молчали, жадно глотая воздух, временами поглядывая друг на друга.
Неужели? Мы это сделали! Мы прошли стену метели, и имеем полное право гордиться собой. Мы постепенно успокоились и пришли в себя. Старик подошел ближе и упал рядом со мной.
- Надо развести костер, - прохрипел он и полез в сумку за спичками.
Я поддержал и отправился собирать ветки. Нашел несколько, запорошенных снегом. Сложив их вигвамом, я поджог смятый лист бумаги, который протянул мне старик, и сунул его под ветки. Слабое пламя дрожало, и мы слышали шипение мокрых веток. Не было даже намека, что ветки подожглись. Затолкав больше бумаги, мы наблюдали то сильное пламя, то вообще отсутствие его. После множества неудачных попыток развести костер, мы все же преуспели. Огонь был робким, но привязанным к дереву. С облегчением вздохнув, мы поддерживали пламя, выращивая его, кидали новые ветки. Через время огонь бушевал сильнее, и мы грелись. Этот костер был для нас самым большим богатством и радостью. Ветер гулял над нами, посвистывая и играя лепестками пламени. Треск горящего хвороста и живительное тепло было наградой. В этот момент я почувствовал дикий голод, ведь вспомнил, как на точно таком костре грел консервы. Старик молчал и с любопытством наблюдал за огнем. Его губы слегка дрожали, а из глаз медленно катились слезы. Уловив мой вопросительный взгляд, он вытер слезы рукавом.
- Ничего особенного. Это я так, - оправдывался он.
- Ты жалеешь?
- О Доме? - старик засуетился в поиске ответа, - Не особо. Мне страшно, ведь я не знаю, что мне делать дальше. Вам легче. У вас есть конкретные вопросы, и есть к чему стремиться. А мне? Там я имел значение, а сейчас? Какой из меня толк?
- Все впереди. Я не представляю, что тебе делать в будущем, но сейчас мы должны найти того человека. Именно это важно сейчас. Уверен, ты найдешь свое место.
- Вы просто эгоистичная сволочь! - взревел старик, - Вы пришли и сожгли Дом - единственное мое место. Там я был уверен в завтрашнем дне! Вы такой же, как и все, ненавидите и хотите уничтожить все, что производит на вас плохое впечатление. Вас тошнило от Дома, и вы сожгли его. Вы сожгли мой дом!
- Ты спас мне жизнь, и я хотел отплатить тебе тем же. Ты загибался там и высыхал как цветок на подоконнике. Ты привык к Дому, и его воля проникла в тебя, защитив тем самым себя. Я не пустил Дом в себя и поэтому смог увидеть, как он ужасен!
Старик пристально смотрел на меня.
- Я не эгоист. Просто хотел спасти тебя и себя тоже. Будь я таким - оставил бы тебя там гнить.
Старик вздохнул и перевел взгляд на костер.
- Может вы и правы.
- Не думай сейчас о будущем. Обещаю, что помогу тебе. Ты не будешь одинок.
- Спасибо...
По сравнению с метелью, в лесу было свободно и безопасно. Идти в чащу мы не рискнули и пошли по краю леса на запад. Там бушевал ураган, но уже он была нам не так страшен. Не знаю, почему именно на запад. Наверное, потому что на востоке дымились останки Дома, и мы хотели быть на противоположной стороне. Спустя пару километров я получил подтверждение, что идем мы правильно. Моему взору предстал склон, заросший деревьями. Еще немного и я увидел крутой обрыв. Видимо я отсюда свалился, показал я старику. Поблизости должна быть лачуга того кого мы ищем. Иначе, зачем ему гулять так далеко от дома.
Я не прогадал. Пройдя небольшое расстояние в лес, напротив склона, мы увидели очертания домика. Маленькая избушка, затерявшаяся меж деревьев, скрытая стволами от глаз всего мира. Сколоченная из бревен, многие из которых треснутые и покрыты легким мхом, своим видом не желала принимать гостей. Но мы пришли не гостить. Нам были нужны ответы. Дорожка, сколоченная из досок, была подметена. Рядом с избушкой, накрытая брезентом аккуратно сложенная гора дров. Видимо того, кто живет здесь, устраивает такая жизнь и он не ленится поддерживать в чистоте окружающие владения.
Я настойчиво постучал в дверь. Ни звука. Еще несколько ударов по двери. Тщетно. Ничего не среагировало, будто нас и в помине нет, а стук двери растворился в лесной тиши. Мой компаньон глянул в окно.
- Что-нибудь видишь?
- Вроде никого нет. Только стол с книгами, шкаф, а на стенах кажется картины.
Я продолжал стучать, пока не услышал шорох, будто опрокинулась железная кружка. Старик внимательно осматривал помещение, но каких-либо изменений не увидел. Я слышал звуки, как кто-то небрежно ест, громыхая столовыми приборами и посудой. Они доносились из глубины помещения. Я постучал громче, будучи уверенным, что обитатель дома на месте, но дверь не открыли. Наплевав на манеры и рамки приличия, я с размаху врезался в дверь плечом и бил ее до тех пор, пока она не сдалась. Затаив дыхание мы вошли в лачугу. Обстановка была по меньшей мере уютной. Неплохая перемена с Домом, где всюду царила грязь, плесень и мерзкий запах. Я счел, что здесь обитает женщина. Пройдя через гостиную (по-видимому, это была она), мы вновь уловили странные шорохи и ускорили шаг. Пустой дверной проем, а за ним должен быть житель избушки. Мы окоченели, застыв в нем, смотря перед собой.
Кухонный стол опрокинут, по всей кухне осколки тарелок, столовые приборы и ошметки пищи. На полу пять ворон деловито заняты, не замечая нашего присутствия, оклевывая окровавленный труп мужчины. К ним присоединились еще две, залетевшие в распахнутое окно. Они шумели, переступая через осколки посуды. "Прочь! Пошли прочь!" - закричал я и набежал на них, размахивая руками. Вороны ринулись, кто в окно, кто, сделав несколько кругов по кухне, улетел в выбитую дверь. Мне удалось задеть ногой одну из птиц. Она рухнула на пол, тяжело поднялась и, презрительно каркнув в мою сторону, вылетела в окно. Кровавое пиршество было окончено. Я поднял стул и просидел на нем не сказав ни слова, до тех пор пока не разразился слезами. Единственная ниточка потерялась на веки. Тело бедняги было ободранно и исклевано. Вены на запястьях перерезаны и темная лужа запекшейся крови, похожая на смолу. Старик безмолвно замер в проеме, словно статуя. Его глаза нервно метались от меня к трупу. Я рыдал, проклиная мертвеца за его самоубийство. Вскочив, я начал перебирать битую посуду, поглощенный бессмысленной надеждой, пытаясь найти хоть самую ничтожную деталь.
Перевернув глубокую миску, я увидел желтый лист бумаги с кровавыми пятнами и надписью. Но прочесть я ее не смог. Буквы будто свихнулись и прыгали с места на место каждый раз, когда я делал очередную попытку прочитать. Для меня это оказалось невыполнимой задачей, и я протянул листок старику. Он дрожащими руками взял лист и внимательно, словно изучая каждую букву, прочел надпись. Я спросил о написанном, когда он поднял глаза. Старик произнес непонятным высоким голосом:
- Мама, а папа умер?
Свет беспощадно режет глаза и я, скривившись, жмурюсь. Чувствую, что кто-то держит мою руку и повторяет одно и тоже. Не могу точно разобрать. Глаза ужасно болят. В расплывчатом тумане я еле различаю силуэт человеческой фигуры белого цвета. Он слово светится. Рядом с ним еще два силуэта. Кажется один - взрослый, другой ребенок. Туман постепенно рассеивается, и силуэты становятся четче. Надо мной стоит мужчина в белом и, улыбаясь, смотрит мне в глаза. Слева сидит женщина и рядом мальчик лет восьми. По ее щекам катятся слезы. Она улыбается. Ее улыбка знакома мне. Я узнал ее и мальчика тоже. Это мой сын со своей матерью. Я улыбаюсь им в ответ. Мужчина в белом говорит, что рад моему пробуждению.
- Где я? - спрашиваю я.
- Вы в больнице. Пожалуйста, не волнуйтесь и старайтесь дышать ровно. Вы пришли в себя, а значит - скоро поправитесь.
- Что случилось со мной?
- Вы сутки были в коме. Вас доставили сюда с переломами трех ребер, ключицы и черепно-мозговой травмой.
- Как это произошло?
- По-видимому, вы сорвались со скалы, по которой взбирались. Повезло, что упали на выступ. Ваш партнер вовремя позвонил, и вас забрали на вертолете. Сочувствую, что так и не удалось вам покорить вершину. Ваша жена сказала, что вы мечтали об этом. После выписки вам придется на долгое время забыть о скалолазании. Об этом сожалею, но возможно вы сможете открыть для себя что-нибудь новое. Я, например, люблю коллекционировать часы.
- Почему я ничего не помню?
- У вас ретроградная амнезия. Вы забыли события, предшествующие падению. Вы ведь помните - как вас зовут, свою жену и сына?
- Помню.
- Вот и замечательно. Я вас оставлю ненадолго.
Человек в белом покидает меня.
Моя жена гладит мне руку и тихим родственным голосом говорит мне: