Аннотация: Что было, то было. Чего не было, того тем более не было. Слабый человеческий мозг не всегда в силах отсортировать чудеса явленного нам мира от чудес мира воображённого...
Хотя доселе раскиданных мною по неблагопристойным ресурсам Мировой Паутины историй не так уж и много, мне уже не раз доводилось слышать из читательских уст, что истории эти, включая как целиком достоверные, так и целиком вымышленные, несколько однообразны - и за редким исключением содержат в себе одну и ту же подросткового уровня идейку.
Как такое могло произойти?
Задумавшись над этим и перебрав часть личного прошлого в поисках ответа, я внезапно вспомнил некий небезынтересный эпизод приблизительно десятилетней давности.
Возможно, являющийся ответом.
Эпизод сей, случившийся тогда, когда мозг мой пребывал на пике юности, романтизма и неиспорченности - неиспорченности в самом буквальном смысле - содержал в себе для меня тогдашнего предел мыслимого унижения. При том, что в нём не присутствовало ничего фекального, ничего связанного с избиением, связыванием, скотчем, страпонами или насильственным переодеванием в одежду существа иного пола. Отнюдь нет.
Сразу предупрежу, что по стандарту большинства публикуемых на фривольных сайтах рассказов история эта примитивна и ничего особенного в себе не содержит. Собственно, здесь и секса как такового нет. Более того - на само введение в курс дела у меня может уйти куда больше строчек, чем на описание действия.
Тем не менее она ещё долго заставляла меня алеть, опустив взгляд в землю.
В то же время она невольно послужила спусковым крючком как для моих последующих фантазий - что в принципе объяснимо - так и для некоторых последующих событий реального мира. Причём последнее уже не объяснить без мистики - ведь не могло же случившееся десять лет тому назад на запланированной встрече сетевых знакомых каким-то образом повлиять на намерения одной шутливой девчонки, с которой я познакомился лишь пару лет спустя? Может, правы те, кто утверждает, что мы мыслями своими и намерениями формируем своё будущее?
Не буду гадать.
~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Случилось сие событие приблизительно в середине июня 2001 года на встрече случайных - или почти случайных - сетевых знакомых, которые тем не менее к тому времени уже много месяцев общались между собой через Повсеместно Протянутую Паутину и даже благодаря фотографиям знали друг друга в лицо.
Вечеринка, что называется, была бурной.
Творческие лица часто ведут себя неадекватно даже и в трезвом состоянии - Вегариус же, хозяин флэта, вместе со своею подругой Дайной предоставивший территорию для весёлого слёта, был лицом не просто творческим, а отчасти ирреально-потустороннего розлива.
Вегариус, Дайна - собственно сетевые псевдонимы. Поскольку тусовка наша была преимущественно виртуальной по характеру собравшихся, то мы пользовались ими едва ли не чаще обычных имён.
О многих творческих лицах говорят, что они "не от мира сего", но Вегариус производил этим не только умилительное, но и частично пугающее впечатление.
Начинающий молодой стихоплёт, ещё не публиковавшийся на бумаге, да и не факт, что какое-нибудь издательство приняло бы его вирши - при всей их идеальной грамотности и захватывающем подтексте они могли поразить воображение читателя своей абсолютной нетрадиционностью. Нетрадиционная компоновка куплетов, заведомо неритмичная ритмичность, странная инфантильность и одновременно будто бы многовековая мудрость закрадываемых между строчками посылов - всего этого было достаточно, чтобы в чертах лица главного редактора любого возможного издательства проступила оскомина.
А используемые им идеи?
Продюсер анимэ-сериала "Death Note" удавился бы от зависти - осознав собственную банальность.
Дайна, подруга его, была ему под стать.
Внешне русоволосая, слегка курчавая, с едва уловимой примесью чего-то цыганского в лице и с той же искрой шизофрении в очах, она несла в своём облике элемент некоей странной красоты. Нет, не хрупкой и не ажурной, а опять же потусторонней. Запредельной. Нераспознаваемой с первого взгляда, а требующей для своего обнаружения длительного общения с хозяйкой - или по меньшей мере длительной сосредоточенной медитации на её фотографии.
Внутри себя она была не менее странной, не отставая, а в чём-то и превосходя по экстравагантности своего спутника.
Поэтесса.
Философ.
Художница.
Психолог-практик.
Любительница алхимических экспериментов.
Ходили слухи о её любви иногда разговаривать со своими личными духами или галлюцинациями, вызванными из астрала или из собственного подсознания. Ходили слухи о её суицидальных попытках в тинейджерском возрасте.
Ходили слухи о её широкой половой ориентации в прошлом, хотя достоверность их никто проверить толком не мог - теперь-то она была всецело предана своему спутнику. Ходили слухи, что история их встречи и знакомства была невероятно драматична и эмоциональна - причём несмотря на то, что обе стороны успели к моменту знакомства стать невероятными циниками, изрядно разочаровавшись в людях.
В общем, дуэт был достаточно странным.
В то же время для тех, кто достаточно долгое время знал обоих персонажей, союз их выглядел неизбежным и как бы даже не Освящённым Свыше.
В симбиозе их и без того немалая неотсюдность и потусторонность усиливались до самого предела.
Они казались богами.
Боги, как известно, находятся вне привычной морали. Добавляя к этому знание о популярном в Интернете уже тогда цинизме, мы особо не удивимся периодическим пренебрежительным высказываниям из уст нашего небожителя или небожительницы об общепринятых предрассудках. Тем не менее до поры до времени казалось - ну, лично мне, - что хотя бы часть традиционных предрассудков всё же довлеет над обоими властелинами небес.
До поры.
Вечеринка, как уже говорилось выше, была в самом разгаре. Поскольку у богемной интеллигенции, тем более с закосом в поэтику и шизофреничность, всё не как у людей, то и "разгар" этот принял несколько нетипичные формы. Никто не бил посуду, не признавался никому пьяно в любви, даже не бегал - пока что - в круглосуточный магазин за добавкой.
Просто группировка оторванных от жизни интернет-гиков - с немалым трудом отодравших не столь давно свои седалища от кресел перед компьютерами ради встречи с любимым стихоплётом и давним сетевым собеседником - постепенно стала расслабляться, вспоминать навыки речевого общения без помощи клавиатуры и даже разбиваться на пары. "Пары" не в возможно подуманном вами пошлом смысле - большинство приглашённых Вегариусом фанатов так или иначе были мужского пола и подобное разбиение было почти невозможным. На пары диспутантов-спорщиков.
Кто-то спорил о природе НЛО, кто-то - о планах Путина, кто-то - полемизировал на чрезвычайно актуальную тему "Что было бы, если бы Советский Союз просуществовал миллион лет?"
Естественно, спорщики мешали друг другу, одна пара дуэлянтов вербальной шпаги то и дело заглушала своими голосами другую пару виртуозов слова.
Чтобы хоть немного снизить уровень шума, часть диспутантов перешла из гостиной комнаты на веранду, где стоял старенький включенный телевизор, явно давший им новую пищу для спора. Часть же народу вовсе покинула дачный домик, куда вздумал пригласить своих френдов поэт, и расположилась у мангала возле строительной будки.
Вскоре оттуда потянуло запахом шашлыка, после чего дачный домик покинуло ещё больше народа.
Я лишь морщился, оставаясь в гостиной и жалея о непонятных проблемах с желудком.
Отчасти из-за этих проблем я мало участвовал в бурном празднике болтовни и старался ни с кем особенно не спорить. Хотя вроде бы мне удалось унять странные боли в животе и в туалет больше не тянуло, но они - явление отчасти психосоматическое, вдруг от резких движений или разговоров с кем-то они заново обострятся?
Лучше уж посидеть спокойно в комнате.
Как едва ли не самый юный, самый стеснительный и самый замкнутый интернет-задрот из всех слетевшихся на вечеринку Вегариуса, я, конечно же, был горд, что он меня пригласил и что он считает меня своим другом. Мы не раз оживлённо беседовали в Сети публично и приватно на самые разные темы в самом тёплом тоне - но пригласить на этом основании в своё оффлайновое жильё?
И ведь не кто-нибудь, сам Вегариус. Стихотворенья которого всегда вызывали у меня трепет и тихую светлую грусть.
Его подруга, с которой я до той поры общался в виртуальности чуть-чуть меньше, также произвела на меня необычное впечатление.
Благоговейно-пугающее, можно сказать.
Но тем не менее я уже не был уверен, стоило ли мне ехать. Чересчур уж волнующим было присутствовать в обществе более чем десятка живых настоящих людей.
К счастью, обстановка разжижалась.
- Шопенгауэр был довольно тусклым типом, - произнёс задумчиво гость, чьего имени я не запомнил. - Он учил, что все мертвецы мира, дай им возможность сказать об этом, ни за что не пожелали бы себе оживления.
Дайна, к которой была обращена последняя реплика - нас к тому времени в помещении гостиной осталось лишь трое, четвёртый гость был выманен наружу запахом шашлыка не далее секунды тому назад, - неторопливо затянулась.
- Он говорил многие весьма разумные вещи, - спокойно изрекла она, зажав слабо тлеющую сигарету между пальцами. Ею в этот миг нельзя было не залюбоваться. - Например, что мораль обусловлена и что совесть срабатывает лишь задним числом. Ни один человек не знает никогда своих собственных принципов.
В этот момент послышался чей-то возглас снаружи дома. Нечто вроде: "Шашлык готов. Идите жрать, господа".
Предпоследний гость - если считать за последнего меня - встал, невольно потянул носом, подавил голодную суетливость, элегантно раскланялся перед хозяйкой и покинул помещение.
Дайна вновь затянулась, ничего не говоря.
Я чувствовал себя смущённо, оставаясь с дамой наедине - но всё-таки не столь смущённо, чтобы рискнуть состоянием желудка. В конце концов, что есть смущение? И разве я не общался с Дайной в Сети до того как минимум раз пять?
Разницу мне предстояло узнать.
- Почему ты считаешь, что человек никогда не знает собственных принципов? - решился спросить я. Просто потому что молчание смущало меня ещё сильнее беседы.
Такое обычное сетевое "ты" далось в оффлайне мне нелегко.
Дайна чуть помолчала.
- Возможно, я выразилась не совсем полно, - уточнила она. В её карих глазах голубоватой искрой отражался падающий из-за полуоткрытой двери гостиной отсвет дня. - Человек никогда не знает своих принципов заранее. Он познаёт их лишь опытным путём, путём проб и ошибок.
- Откуда тогда сами принципы? - высказанная ею концепция меня неожиданно всерьёз заинтересовала. - Если человек лишь путём проб и ошибок обнаруживает существование в себе принципов, значит, те возникли в нём без его участия, что невозможно.
- Почему? - Поэтесса с тёмным прошлым полуприкрыла очи. - Каждый человек как таковой рождается на свет без своего собственного участия.
- Но принципы - вещь сложная. В конце концов, чтобы принять их в себя, человек должен их понять, а чтобы их понять, он должен иметь уже вполне развитое сознание.
- Как сказал великий визионер Олдос Хаксли, - собеседница стряхнула с сигареты пепел, - "Мораль никогда не должна основываться на понимании". Принципы первоначально усваиваются нами лишь в виде довольно примитивных бессловесных рефлекторных схем. Которые потом нашим подсознанием слепо применяются ко всему вокруг, на основе наблюдений за чем наше сознание позже придаёт принципам словесное описание.
- Это лишь теория. Верующие, например, полагают, что у морали и совести в нас другой источник.
- Верующие, - Дайна чуть улыбнулась.
Как и большинство полагающих себя излишне умными людей, она, разумеется, верила в Бога - своего личного.
- Кроме того, как можно не знать того, что составляет основную мотивацию твоего существования, ну или одну из основных мотиваций? Утверждение это кажется мне сомнительным.
Вроде бы Дайне стал слегка надоедать сей бесплодный спор. А может, и нет. Следует учесть, что реально наш разговор мог не быть таким сдержанным, спокойным и академичным, каким я его здесь передаю спустя годы через воспоминания.
Так или иначе, но в глазах её появилась новая искра - то ли раздражения, то ли исследовательского интереса.
- Мотивация эта, пусть и кажется субъективно существенной, но не тянет даже на роль одной из основных.
- А какая - тянет?
Она не отвела глаз.
- Репродуктивный инстинкт, например. В литературе описано немало случаев столкновения этой мотивации с так называемыми принципами.
- Но принципы порой всё же побеждают, - уже не столь уверенно возразил я.
Тема меня несколько смущала.
- Но знает ли об этом человек заранее? Впрочем, - собеседница притушила сигарету в стеклянной пепельнице, - можно было бы произвести практический эксперимент.
- Человек не может не знать, - запальчиво возразил я, прежде чем до меня успела дойти суть последней произнесённой собеседницей фразы. - Какой... эксперимент?
Собеседница кинула на меня из-под опущенных ресниц задумчивый взгляд своих карих глаз.
- Эксперимент по противостоянию основной мотивации и той, которую ты называешь своими принципами.
Я почему-то начал чувствовать себя неуютно под её взглядом. Причём желудок был здесь ни при чём - я о нём вообще забыл.
- Твои принципы, к примеру, запрещают тебе чересчур сближаться с девушкой твоего друга? - Поэтесса отвела застлавшийся дымкой взгляд в сторону и чуть облизнула губы. - Без его ведома и согласия, разумеется.
- Ну... да, - не мог не признать я.
Дайна посмотрела мне прямо в глаза. Я не мог отвести взгляд от её светло-карих зрачков.
- При этом Вегариус тебе друг.
- Да.
Что-то происходящее перестало мне нравиться.
- Что ж. - Она взяла из пепельницы уже притушенную было сигарету и вновь раскурила её, с силой затянувшись и с явным удовольствием выпустив наружу струю дымного воздуха. - Проверим.
Кинув на меня новый взгляд, она тихо рассмеялась - настолько ошарашенным и испуганным было моё лицо.
- Не беспокойся, я не собираюсь... изменять. Просто, - она с задумчиво-одухотворённым видом подпёрла подбородок ладонью и прищурившись уставилась на меня, - лёгкая проверка. Если ты её не выдержишь, - она сглотнула слюну, - то больше никогда здесь не появишься и вычеркнешь Вегариуса из своего френд-листа.
- Хорошо. - Я ли это сказал?
Дайна вновь затянулась, всё с тем же, но явно уже отчасти демонстративным удовольствием выпустив густой клуб дыма.
- Помни, ты сможешь остановить меня в любой момент, - произнесла она как бы нехотя, глядя в пространство. - Кроме разве что первого - хотя бы треть минуты нужна для чистоты опыта. В любой момент.
Пальчики её, сжимающие сигарету, направились к пепельнице, но следующим движением - едва расставшись с упомянутой дымящейся палочкой - ладонь её метнулась вперёд к молнии моих джинсовых брюк.
Прежде чем я успел сообразить хоть что-либо, язычок металлической молнии уже сполз вниз, а жаркие от сигареты пальчики проникли за возникший отворот брюк и пробежались стремительным паучком по моему белью. Прежде чем я успел сообразить хоть что-либо, вялый хоботок у меня в брюках уже был стальным раскалённым стержнем и я едва удерживался от открытия рта.
Дайна смотрела на меня немигающим колдовским взором; глаза её горели.
- Нравится? - Губы её изогнулись в улыбке.
Тем временем ладонь её проникла глубже в джинсы и большой палец вместе с указательным образовали десантный отряд для проникновения за резинку белья. Проведя кончиками пальцев по уже достигнутой мошонке, она сцепила пару других пальчиков тесным кольцом вокруг моего насоса.
Я не мог - почти физически - ничего ответить. Но если б и мог, то не знал бы, что сказать.
Весь мой мир юного задрота-идеалиста перевернулся в одночасье, я выпал в ирреальность или в сноподобный абсурд; только что я отстранённо беседовал на философские темы с возвышенно-сюрреалистичной и заведомо принадлежащей не мне поэтессой, не смея никогда даже простирать какие бы то ни было фантазии в её адрес по совокупности этических и психологических причин, но вот - хотя это и происходит под предлогом некоей шизофреничной "проверки" - её пальчики игриво ёрзают в моих брюках...
- Продолжать?.. - Глаза Дайны откровенно смеялись.
Мизинчик и безымянный палец художницы скользнули вверх по основанию ствола, щекотнув при этом головку. Щекотнув и застыв.
- Или нет?..
Её огромные светло-шоколадные зрачки ярко блестели. Дожидаясь моего ответа, она вновь - совсем-совсем легонько - пощекотала кончиком мизинца головку.
- А ты... - мне было уже заведомо ясно, что я проиграл. Однако получу ли я что-либо с этого?
- Продолжу. - Она не отводила от меня всё тот же демонстративный пламенно-насмешливый и чуть ли не влюблённый взгляд. Подушечка её большого пальца слегка щекотнула край мошонки. - Если попросишь и не передумаешь - продолжу. Обещаю.
Было ясно, что речь идёт только об играх её гибких пальчиков и всего лишь о её слове... к тому же не противоречащем ли предыдущему её слову насчёт намерения не изменять? или это не измена? я запутался... но мне было плевать, я был готов на что угодно ради мельчайшего шанса на продолжение этих игр.
Я прикрыл глаза, чувствуя, что густо заливаюсь краской и что пол комнаты чуть ли не уходит из-под ног.
- П-прошу...
- Продолжать? - Дайна резко облизнула губы, остро взглянув мне в глаза.
- Да.
Дайна неумолимо улыбнулась. Глаза её вновь блеснули.
- То есть ты хочешь, чтобы я таким образом с тобой как бы изменила Вегариусу? Пальчиками. Не бойся, я просто уточняю, - лучезарно взмахнула ресницами поэтесса ирреального мира. Ладонь её время от времени продолжала совершать лёгкие волнообразные, полузатухающие движения.
- Хочу... - выдохнул я, уже плохо понимая, что говорю.
Она иронически покачала головой, глядя на меня с улыбкой. На сей раз это была полуторжествующая, полусмущённая и полупрезрительная улыбка победительницы.
- А кто-то говорил про "принципы".
Она вновь облизнула губы.
- Или, может, просто дело в том, что в глубине себя ты не считаешь это изменой? Просто игрой пальчиками?..
Я попытался промычать в ответ что-то утвердительное, спасая остатки самолюбия.
Художница расслабленно откинулась назад на спинку ещё ранее придвинутого ко мне вплотную кресла. Пальчики её при этом вынужденно почти утратили контакт с моей плотью. Полуприкрыв глаза, она приподняла свободную руку и на ощупь нашарила верхнюю пуговицу джинсовой куртчонки.
Затем следующую.
Под джинсовой тканью на ней не было совершенно ничего. Лишь нагой торс и невеликая грудь, контуры которой тем не менее даже сквозь полураздвинутые полы куртки производили манящее впечатление.
Впрочем, на меня сейчас произвести впечатление было легко.
Проскользнув той же рукой под полы куртки, всё так же с полуприкрытыми глазами, Дайна по-паучьи пробежала пальчиками уже по собственной коже. Тяжело задышала и приоткрыла губы. Медленно облизнулась.
Посмотрела на меня.
- Тебе нравятся мои губы, правда? - Она задержала кончик языка у верхней из них. - Губы и язык.
Она наклонилась вперёд, не сводя с меня взгляда - вроде бы уже привычно горящего, но всё так же этим горением гипнотизирующего.
- Ты хочешь, чтобы я сделала это ими.
Она провела языком по губам. Одновременно правая ладонь её, продолжающая чуть-чуть касаться кожи под моим бельём, на миг растопырила и сжала пальчики.
- Хочешь?..
Растопыривание и сжатие пальчиков вновь повторилось.
- Это уже не игра, как ты понимаешь, - шепнула она. - Это натуральная измена, ты согласен? Ты - этого - хочешь?
Блеск её глаз, казалось, стал в два раза маниакальней, а пальчики сгибались и разгибались всё быстрее.
- Ты... - я замялся, не зная, как сформулировать вопрос.
- Не обещаю, - шепнула она. - Рискни. Если хочешь.
Она озорно моргнула; пальчики её термостатом задрожали вокруг моего поршня.
В мозгу моём молнией пронеслось воспоминание о том, как она тогда сказала: "Продолжу, если не передумаешь. Обещаю". А сейчас она как раз предлагает мне передумать, отказаться от синицы ради журавля - причём журавля вовсе не обещанного.
Но шанс на журавля...
Губки Дайны...
Ещё недавно я не мог и вообразить себе, что тёплые пальцы этого астрального существа окажутся у меня в джинсах. Если же представить, как эта посланница трансценденции будет стоять на коленках, скользить язычком...
- Сделай это.
Я прикрыл глаза.
- Как?.. - Голос Дайны был нежным-нежным и тихим-тихим. - Ты хочешь, чтобы я... отодвинула пальчики... наклонилась и облизнула головку? Встала на колени, погрузила его в рот целиком... пощекотала языком основание и середину... провела кончиком языка от основания к головке... пока ты не получишь максимальное удовольствие... да?
- Да... - простонал я.
- Скажи это, - шепнула она.
Надеясь, что у дверей гостиной никто не стоит, я кое-как по памяти повторил всё сказанное ею - начиная с "Я хочу, чтобы ты". Повторил и застыл в судороге ожидания.
Пальчики её соскользнули с моего кукурузного початка. Покрывшись дрожью предвкушения - и открыв недоумённо спустя несколько секунд глаза - я увидел покачивающую головой Дайну, застёгивающую последнюю пуговицу своей джинсовой куртки. Перехватив мой взгляд, она пояснила:
- Как ты и просил, пальцы отодвинуты. Что до прочего - в этот раз я и не обещала, что выполню всё.
Наслаждаясь оторопью понимания на моём лице, а также, возможно, моим общим видом - по-прежнему расстёгнутые брюки и чудом не лопающееся изнутри бельё - она звонко рассмеялась.
- Четыре минуты.
Я не понял.
- Четыре минуты, - повторила она. Вид её вновь стал серьёзным и даже слегка грустным. - Всего четыре минуты понадобилось, чтобы от слов "Сближение с девушкой друга противоречит моим принципам" перейти к словам "Я хочу, чтобы ты взяла его в рот целиком".
Она печально усмехнулась. Кровь бросилась мне в лицо.
Теперь, когда я по прошествии многих лет вспоминаю тот эпизод, сдаётся мне, что её серьёзность и её грусть были напускными, расчитанными на неискушённого зрителя, а вот усмешка и наслаждение - как раз настоящими. Просто ей вздумалось оставить объект своих развлечений в таком состоянии, чтобы тот чувствовал себя виноватым и не возжелал болтать.
Или нет?
Кто её знает.
Но тогда мне и впрямь стало очень стыдно. К слову, по возвращении домой я действительно удалил своего бывшего френда из соответствующих списков.
Стыд усугублялся тем, что...
...даже теперь я ощутимо её желал, не мог отвести взгляд от её розовых губ, а бельё моё продолжало разрываться изнутри.
- Что-то не так? - осведомилась Дайна, грустно вздёрнув бровь. Возможно, этим всё же ироничным по изначальному смыслу жестом выпуская наружу часть душившего её смеха.
Я застыл, полностью уничтоженный морально. Раздавленный, подобно угодившей под кинутый орлом камень черепахе.
- Ты победила. Я... я тут больше не появлюсь. Но...
- Что? - поинтересовалась Дайна.
Теряясь от собственной наглости, я выговорил:
- Может быть, ты проявишь... милосердие победительницы? - едва сказав это, я ощутил себя идиотом. Кем бы я ни был, кровь моя явно приливала в этот момент отнюдь не к мозгу.
Дайна с ленивым любопытством взглянула на меня. Продолжая понемногу ощущать свой идиотизм, я всё же добавил:
- Просто своей рукой, как в... Это ж и впрямь не измена... и...
Чувствуя, как у меня горят уши, я замолк.
Дайна вновь протянула руку к сигарете и затянулась.
- Ничем не могу помочь. Впрочем, - она кинула на меня ничего не выражающий взгляд, - ты мог бы помочь себе сам.
Мне показалось, или в глубине её глаз при этом всё же что-то едва заметно блеснуло?
Я медленно опустил руку вниз, не отводя от Дайны взгляда. Никогда в жизни мне ещё не доводилось делать этого при девчонке - в оффлайне ясно почему, Интернет же тогда был столь слаборазвит, что об обычных сейчас видеосеансах не приходилось и мечтать. Впрочем, ни одна девчонка меня ещё не доводила до подобного состояния.
Если к Дайне было применимо это слово.
- Я не против. - Дайна чуть улыбнулась - одними уголками губ - ликвидируя остатки моих колебаний. Она расположилась в кресле напротив, подперев подбородок ладонью и приняв удобную для наблюдения позу. - Действуй.
Что мне оставалось?
Я бы просто лопнул, не выдержал внутреннего давления, если бы попытался сдержать себя. Меж тем в комнату в любой момент могли вернуться остальные гости, а мне нужно было успеть что-то сделать с собой до того - и передо мной сидела дьявольски соблазнительная представительница запредельной реальности, только что разрешившая мне довести себя до пика прямо при ней и открыто рассматривая её.
Чувствуя себя чем-то средним между первобытным пресмыкающимся и простейшей протоплазмой, почти желая исчезнуть, провалиться сквозь землю под взглядом той, кто только что вывела меня на чистую воду со всеми моими "принципами", - но в то же время не будучи в силах отвести собственный взгляд от её широко распахнутых карих глаз, от вновь чуть приоткрытых губок, от задумчиво теребящих верхнюю пуговицу джинсовой куртки пальчиков, - я приступил к процессу.
~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Когда за дверью послышались весёлые оживлённые голоса и где-то с десяток гостей, бурно обсуждающих хронопровалы Бермудского треугольника, ввалились в гостиную, Дайна как ни в чём не бывало сидела в кресле - заложив ногу за ногу - и курила с полуприкрытыми глазами. Я же держал в руках один из ранее валявшихся тут журналов - кажется, "Технику молодёжи" за восемьдесят второй год, - и пытался делать вид, что читаю, при этом правой ступнёй стараясь прикрыть заметно отсыревший участок ковра на полу, с которого парой минут назад была стёрта самая крупная и жирная лужица.
Дальнейшее, в общем-то, пересказывать не особо занятно. Каким образом я тогда, учитывая мою тогдашнюю наивность и вытекающее из оной чувство вины за всё происходящее, не умер от стыда - тайна веков.
Как вы уже поняли по некоторым строкам, я так никогда толком и не узнал, зачем ей это всё было нужно. Чистое развлечение? Попытка спровоцировать на изнасилование? Или и вправду психологический эксперимент - кто знает этих шизофренирующих творческих персон? В голове моей даже был обкатан сценарий, где она потом подходит к Вегариусу с магнитофонной записью всего произошедшего и говорит: "Послушай, какие у тебя друзья".