Аннотация: Название - рабочее. Вымученный, вконец доставший меня текст. Пусть живет, однако.
Три дня кряду немой горбун Сандро копошился в покинутых рудных копях на северном склоне Богатой. В кромешной темноте он лазал по сырым, вонючим норам с кайлом, бадьей и масляным фонарем. Жадные люди источили весь отрог ходами и забоями, нагородили отвалов из пустой породы, - и ушли, побросав хозяйство. Сандро поселился неподалеку. Здешние подземелья он знал вдоль и поперек. Больше никто не решался тут бродить. Уродливый, могучий горбун и сам походил на камень. Когда он, косматый и неопрятный выбирался из горловины шахты на свет, его запросто можно было принять за пещерное страшилище. Правда, видело его только седое, хмурое горное небо.
А небо глядело сурово. Обложная хмарь низко ползла по склонам, переваливая седловину хребта. Серая мгла срезала вершины щербатых гор. Сырой туман, медленно крутясь, стекал в ущелья: его пласты незаметно поднимались, опускались. Стремительно неслись длинные облака. Из них сыпалась, временами утихая, холодная морось. Мокрые камни скользко блестели. Рогожная накидка на Сандро набрякла водой. Глубже нахлобучивая башлык, он еще сильнее горбился, пряча лицо от настырного ветра. Полы накидки завернулись назад и хлестко хлопали. По колено в сизой глине, Сандро перетаскивал в повозку последние бадейки зрелой руды. Руда доспевала в слепом рудничном отнорке. Ползать там приходилось в три погибели. Грузный Сандро с трудом разворачивался в узких крысиных проходах.
Более делать тут оставалось нечего. Накануне Сандро глубоко забрался в паутину заброшенных шахт. Дождь не прекращался, и из штолен подтапливало. Во тьме старых штреков поблескивала неподвижная вода. Брошенный камень падал туда с гулким плеском, который быстро утихал, оставляя слабый отголосок. Стороной минуя опасные места, где свод тоннеля зловеще прогибался, а боковины, сшитые трухлявыми балками, могли в любой миг ссесться, Сандро вышел в просторный зал и остановился на входе. Отсюда когда-то поднимали наверх породу. На полу ровным слоем стояла мелкая, прозрачная, чуть рыжеватая вода. Столбы рассеянного, бледного света падали из прорубленных вверху колодцев. Оттуда же временами сыпалась дробь мелких капель и переливчато разбивалась о воду. Сквозняк лениво покачивал съеденные ржавчиной обрывки цепей под потолком. По глади стоячего озера бродили сумрачные пятна. Когда их танец утихал, в тишине становился слышен звук падения одинокой капли: бульк... бульк... Сандро так и застыл, раскрыв рот и задрав голову.
Слабо свистел ветер в полостях скалы. Тихо позвякивали цепи. Запустение и непогода хозяйничали в бесприютных горах. Сандро покачал с сожалением головою и вернулся восвояси.
Сейчас, убрав верх телеги под старый, драный полог, он побродил вокруг, осмотрел зачем-то обода, ступицы. Вынув из-за пояса костяную дудочку-свирель, Сандро выдул пару протяжных, сверлящих нот. Эхо чуть слышно раскатило звук по горам сквозь шуршание мороси. Забравшись от дождя под телегу, Сандро подоткнул под себя рогожу и принялся ждать, жуя раскисший хлебный мякиш и следя за студенистым дрожанием капель под днищем повозки.
Спустя какое-то время сквозь серую завесу струй дождя прибрели по склону два бурых яка. Низко пригнув тяжелые головы, бык и корова шли, глухо побрякивая боталами на шеях. Длинная шерсть под брюхами слиплась от грязи в сосульки. Сандро выбрался навстречу. Завидев его, животные припустились неуклюжей трусцой, жалобно помукивая. Добежав до Сандро, они обступили его, толкаясь и тыкаясь в него мордами. Такая ласка и с ног могла свалить, но Сандро так просто не свалишь. Сандро почесывал между широких рогов: яки выгибали шеи, закатывали глаза, басовито рокоча. Вода скатывалась по косматым бокам, пахнущим потом. Сандро роздал остатки хлеба и принялся ставить яков в упряжку.
Затягивая ремешки в дырках ярма, Сандро услыхал вдруг в небе неохотно зарождающийся треск, будто небо туго рвалось напополам. Больше всего это походило на дальний раскат грома. Звук проскреб по вершинам, медленно замирая. Неясное, тревожное чувство заставило Сандро вглядеться в небеса.
Тучи, странно шевелясь, свивались в темный клубок над уступами Богатой. Внезапно и явственно в сердце клубка возникла, втягиваясь вовнутрь себя, широкая прореха, и оттуда пролился на землю зубчатым белым лучом свет небесный.
Кто другой, может, голову бы потерял от страха. Сандро был не из таких. Придерживая заволновавшихся яков, он силился понять, что за страсть перед ним. Ясно, что не по его душу. Три... нет, четыре крохотные точки ссыпались вниз по лучу, и Сандро внезапно понял, как они, должно быть, неимоверно высоко. Одна из точек была светлее остальных, и от нее исходило мягкое сияние. Три другие - черные, тускло отражающие свет: Сандро сказал бы, что это - вороненый металл.
Наверху шла непонятная, но жестокая борьба. Светлая точка упрямо рвалась вверх. Черные старались прижать ее книзу. Как-то сразу она вдруг перестала держать высоту...
Земля вздрогнула. Застучали, осыпаясь, камешки. Яки, тревожно взревев, дернулись в упряжке: Сандро осадил их, ухватив за ярмо, похлопал по мордам, успокаивая. Потом, оглядевшись, взял кайло и стал пробираться по склону, прыгая с уступа на уступ.
Свесившись с низкого скального карниза, он наблюдал, как тонкий пар восходит от опаленных камней. Серебристое легкое тело лежало среди валунов, страшно и неподвижно изломав конечности. Раскинутые по гребню длинные призрачные крылья больше не сияли. Полоски перьев, угасая, печально таяли в горном воздухе.
Сунув инструмент в заплечную петлю, Сандро подоткнул полы, быстрым взглядом прикинул путь и собрался уже спускаться. По лицу, волосам текла вода: башлык пришлось снять, чтобы не мешал... Порыв горячего ветра бросил башлык обратно на голову и заставил пригнуться. Звук - настиг чуть позже. Сначала - неощутимым шелестом, но все больше нарастая, превращаясь в гром. Звук ударил, оглушил, отбросил. Сандро припал к земле. Мимо него за неровный край обрыва, плавясь в извивах раскаленного воздуха, упали три угольно-черных, матово-тусклых тела.
Осторожно, по-звериному Сандро глянул вниз. Непроницаемо-гладкие, как вулканическое стекло, суставчатые, как жуки, чудовища зависли под стеною утеса. Порожденные ими вихри выдували между камней песок, мелкий щебень и гнали его волнами. Темные насекомые туши заслонили слабеющий серебристый отсвет на подоле горы. Очень отчетливо Сандро разглядел узкую щель между головой и туловищем той твари, что висела прямо под ним. Футов двадцать до нее было, не больше. В три движения Сандро выдернул из-за спины кайло, скинул плащ, подобрался и - прыгнул с обрыва, занося инструмент.
Пятна мелькнули перед глазами, воздух туго прошумел в ушах, сердце на мгновение провалилось вглубь - Сандро приземлился на выпуклую спину чудища так, что отдалось в ногах. Чудище только покачнулось легко, Сандро стал соскальзывать, но намертво вцепился одной рукой во что сумел, а другой - изо всех сил вогнал каленое жало в тонкий уязвимый просвет.
Густой сноп искр ослепил Сандро. Такой никак не мог родиться при ударе металла о металл. Кайло выскользнуло у горбуна из рук. Сандро грянулся оземь - дух вон!
Смутно, сквозь боль в разбитой голове и слабость во всем теле, он почувствовал, как утих пронзительный гул, заткавший воздух. Сандро словно оглох. В этой ватной тишине застучали потревоженные камни: чудовища молча бродили рядом. Виделось плохо, вязко: одно пошевелило над Сандро составным рылом со множеством рдеющее-красных круглых глаз и убралось. Бесчувственно и бессильно Сандро ждал, что будет.
Вновь родился, задрожал, выровнялся низкий гул, со свистом стал набирать высоту. Повеяло горячим дыханием. В мутной пелене слез Сандро наблюдал, как одно за одним чудища уходят в отчеркнутую синевою высь. Последнее отставало от собратьев, словно подбитая утка от стаи. Поднимаясь, они уменьшились до точек, некоторое время плавали еще в вышине, а потом растворились в облаках.
Стало тихо. Дождь прекратился, вот в чем дело. Дуновение ветра легло на лицо. Сандро очнулся, с трудом сел, принялся ощупывать себя: все ли цело. Кровь склеила волосы. Там, откуда она сочилась, горячо бился пульс.
Первое, в чем Сандро убедился - он жив и почти уцелел. Второе - добился-таки, чего хотел. Чудища так и не забрали серебристое существо, разбившееся о камни.
Не вставая, Сандро на карачках подполз к нему вплотную. Привалился к камню, пережидая головокружение. Посидел немного, закрыв глаза, сглотнул, облизал пересохшие губы. Дурнота не проходила. Сандро решил на нее наплевать.
Тело среди камней выглядело пугающе хрупким. Сандро поразился, как оно могло вообще остаться целым при падении с такой высоты. Существо не двигалось. Две руки, две ноги: похоже на человека. Странная серебристая кожа, теплая и чуть шероховатая на ощупь. Гладкая безволосая голова с огромными выпуклыми глазами, которые сейчас безжизненно застыли.
Было в очертаниях фигуры что-то знакомое, пробудившее в Сандро смутное воспоминание, ускользающее, тревожное. Непонятно.
Сандро чуял подвох. Ему не понадобилось много времени разобраться, в чем дело. Недаром он был кузнец, привычный возиться со всякими трудами рук человеческих... От касания пальцев кожа на голове существа раскрылась, словно цветок, открывая совсем другое, настоящее лицо. Очень бледное, красивое, с высокими скулами лицо, прямые темные волосы. Мертво опущенные веки и губы с ниточкой подсохшей крови в уголке.
Наконец Сандро разглядел и нежные очертания груди. Девица... Дева с неба. Сандро даже отдернул руки и привстал с колен. Вот так гостинец подкинул ему Господь!
Он стоял над нею на коленях, боясь снова дотронуться. "Помрет, пока я на нее тут пялюсь", - подумалось ему. В поясном кошеле нашлась железная пластинка. Сандро поднес ее к губам девушки. Металл еле видно затуманился: девушка, хоть и слабо, но дышала.
"Не место ей здесь", - решил Сандро. Нужно увезти ее и укрыть, да поскорее. Битву в небесах видно и слышно было далеко, и не ему одному, это точно... Повозку сюда привести не получится. Значит, нужно отнести деву наверх.
Предстояло самое трудное: убедиться, что девушку можно без опаски стронуть с места. Трудно еще и потому, что она до сих пор без памяти, - но это даже к лучшему: так ей проще вытерпеть боль. Сандро проверил поочередно, правильно ли гнутся у девушки руки и ноги в суставах, нет ли переломов. Бережно приподнял ее под лопатки. Спина, слава Богу, цела.
Девушка едва слышно, жалобно простонала, когда Сандро оторвал ее от земли и с нею на руках стал взбираться наверх.
Поскрипывая, повозка неторопливо утягивалась в устье пещеры на склоне горы. Сандро шел рядом, подобрав вожжи. Он не мог понукать яков: звери и так устали. Переход длился целый день: уже вечерело.
Небесная дева лежала в укромном месте повозки, под накидкой, и все еще упрямо дышала, продолжая жить. По-прежнему - в беспамятстве.
Не довезу, помрет, думал Сандро угрюмо, помрет... ну и помрет. А что он сделает? На душе - все равно неспокойно. Сандро несколько раз заглядывал в телегу. Девушка безжизненно потонула в складках рогожи и казалась маленькой, холодной словно труп. Но под челюстью исправно, хоть и слабо, билась тоненькая жилка. Сандро каждый раз трогал ее, и каждый раз у него отлегало от сердца. Еще не все пока. Жалко ведь, если помрет...
Животные без опаски, привычно шагали под темные своды. Горловина пещеры причудливо и резко сворачивала вправо, скрываясь за уступом: свет сразу померк. Они вступили в сырую гулкую темноту. Эхо зазвучало, отлетая от стен. Сандро давно знал дорогу не головою, а ногами, поэтому шел на ощупь, не зажигая огня. Очень скоро впереди забрезжило. Ход из пещеры вел в глубокий скальный колодец, стиснутый со всех сторон отвесными каменными стенами, в изломах которых журчала невидимая вода. Колея петляла между громадных валунов, каждый с повозку размером, а то и поболе. Они сурово нависали над дорогой: ветер почти не тронул их диких граней. Сандро поглядел вверх: небо над колодцем было чистым: особая синева сгущающейся ночи, и на ней - острыми искрами первые звезды. Это означало, что ненастье кончилось, и, скорее всего, будет холодно. Уже сейчас изо рта шел пар.
Пересекая колодец, тропа уводила в узкую расселину в скале: только-только повозке пройти. Дальше расселина еще сильнее сужалась, так, что казалось: все, хода нет, и камень страшновато почти смыкается над головой, - но Сандро знал: сейчас ущелье вильнет, расступится и выведет на длинный и не очень широкий карниз над головокружительной бездной трещины, рассекшей тело горы, заполненной неспокойным туманом и шумом вод. По карнизу надо будет без суеты и очень осторожно пройти самому и провести повозку, - а дальше будет круглая площадка, и за ней - еще трещина, только неглубокая и неопасная, через которую проложены мостки. За мостками - секретная тропинка в нагромождении скальных плит карабкается круто вверх по склону, втискивается между двух круч, а за ними прилепилось над обрывом маленькое подворье. Каменные норы жилища, пропахшие дымом очага, уютное стойло, кузница и работа...
Загнав повозку под навес возле кузни, Сандро торопливо выпряг яков и завел их в стойло. Мысленно попросив у них прощения за то, что бросает необхоженными, Сандро погладил обоих по мордам. Вода в корыто налита, и корм задан на пару дней. Животные посмотрели на Сандро блестящими в полумраке глазами, а потом сунулись в кормушки и принялись мирно шуршать сеном.
Сандро поспешил в дом. Отпер тяжелую дверь и растворил ее: наружу пахнуло холодом. Проклятая каменюка сильно выстудилась, пока его не было. Шагая по клетушке, больше похожей на логово тролля, Сандро скупыми движениями один за одним затепливал светильники на каменном масле. После особой перегонки масло не пахло и почти не давало копоти. Светильники Сандро ковал сам. Задрожало, выровнялось пламя в ажурных стальных цветках, закачались и успокоились тени в углах. Ласково, тускло затлели алые отсветы в полированном металле. Сандро развел очаг, терпеливо дождался, пока огонь наберет силу, и вышел вон.
Бережно он снял девушку с повозки, прямо как была, укутанная в накидку. Еще раз подивился, до чего она легкая, будто ничего не весит: и вправду небесное диво. Диво явственно мерзло, и Сандро забеспокоился - он-то знал, что бывает с людьми, перемерзшими в горах. А ей сейчас это уж и вовсе ни к чему! И так - в чем душа держится.
Сандро уложил небесную деву на свою постель, а потом вместе с нею стащил поближе к огню. Приволок все меховые одеяла, что нашлись в доме. Потрогал руки девушки: как ледышки. Скулы у девушки заострились, тени запали под глазами. Сандро с тревогой замер: дышит? Дышит... Снять бы с нее эту шкуру, которая, кстати, удивительно источала тепло, будто и впрямь собственная кожа. Сандро пригляделся: по всему выходило, что у самого горла как раз что-то вроде застежки или, по крайней мере, намек на нее. Только вот она не поддавалась: Сандро попробовал и так и этак, больше всего боясь что-нибудь испортить. Неуловимая правильность в форме застежки натолкнула Сандро на догадку: он приложил к застежке девушкины пальцы - и ворот странной одежды неожиданно легко ослаб, раскрываясь на две стороны. Сандро, не зная, с чего начать, осторожно попробовал отогнуть его край: тот подался с трудом. Сандро заглянул под него и увидел непонятное. От девичьей кожи к изнанке костюма густо тянулись тоненькие белесые нити, похожие на паутину. Чем сильнее Сандро отгибал воротник, тем сильнее они растягивались, становясь все тоньше и грозя порваться. Каким-то образом Сандро понял, что этого ни в коем случае допускать нельзя. Смутно он осознал, что одежа эта - не совсем одежа, и, может, только благодаря ей девушка уцелела при падении и до сих пор жива. И что здоровье владелицы зависит от этой одежды, и лучше будет ее не трогать - только навредишь.
Поэтому он только тщательнее укутал небесную странницу одеялами, оградив от холодных прикосновений камня, и оставил в покое. Посидел немного рядом, поглядел на нее. Девушка быстро отогревалась и уже не казалась мертвой. Дыхание ее стало полнее и ровнее, тени ушли с лица, отступила страшная бледность - теперь девушка просто спала, глубоким, спокойным сном. Сандро вновь подивился ее нежной, нездешней красоте. Местные девицы, дай Бог памяти, все как на подбор широки в кости, низкорослы и уродливы, - зато плодовиты. Сандро знал красоту самоцветов и металла, горных недр и снежных вершин, знал красоту воды и неба, - но здесь-то совсем другое. Такое хрупкое, такое живое и слабое. ЧуднО, думал Сандро, крутя головой. Все равно, что котенка подобрать в этих горах... Кто она такая, откуда явилась и что с нею делать, Сандро сейчас мало волновало. Может, она - ангел с неба: очнется и улетит в свои горние выси восвояси. Только Сандро достаточно уже прожил, упираясь головою в небо, - а ни одного небожителя так и не встретил. Ангелы так просто не являются, не вдруг снизойдет благодать Божья хоть и на того, кто презрел дела мирские и удалился от них в горы, как зверь в берлогу. К тому же, у летуньи были враги, и явились они оттуда же, откуда и она. Значит, и в высях, прости Господи, не все гладко...
Главное, не померла, думал суровый горбун Сандро и опять крутил головою. Чудно...
Тихонько он вышел принести воды. На дворе уже совсем стемнело. Холодным ветерком несильно потягивало с ближнего снежника. Светлая ночь обливала склоны хребтов пустым, ярким лунным сиянием. Луна набрала почти полную силу, чуть расплываясь по краям, одетая в легкое прозрачное облачко. Сторонясь ее, на небосклоне высыпали крупные, немигающие звезды. Пространство между ними усеивала мелкая звездная пыль. Сандро в который раз задрал голову и засмотрелся на эту картину. Не отрывая глаз, он вглядывался в неимоверную даль, которая уж точно не была никакой твердью и быть не могла, - пока не замерз. Подойдя к булыжному кольцу колодца, Сандро опрокинул туда ведро. Деревянная кромка с хрустом сломала тонкую корочку льда. Со слюдяным шорохом разогнав краем ведра плавающие сверху льдинки, Сандро зачерпнул, - и тут только заметил, как в стынущем воздухе робко порхают первые, редкие еще снежинки. Вот те на! Радуясь, как ребенок, Сандро поймал снежинку ртом.
Шли последние дни предзимья. Скоро ненастье закроет на замок перевалы. Лютая пора настает... Сандро поугрюмел, подхватил ведро и заковылял домой: надо отправляться на боковую.
Под утро Сандро продрог; продрав глаза, он первым делом кинулся смотреть, как там небесная гостья. Гостья по-прежнему крепко спала, совершенно так же, как он ее оставил. Сандро засомневался: а ну, как совсем не проснется? Что с ней делать - в пропасть тогда? Ему доводилось слыхать о больных, которые впадали в такой вот беспробудный сон навсегда. А уж с высоты навернуться...
Сандро пришел в замешательство и не решился трогать девушку. Подожду, подумал он, посмотрю, что будет.
Разведя огонь в очаге, он пошел до ветру.
Белый свет ослепил его: Сандро зажмурился. Открыл глаза: холодный зимний день встречал его. Тонким снегом запорошило порог. По заметенным дорожкам змеилась поземка. От порывов ветра со снежных шапок, нахлобученных на валуны, срывались смерчики, припадая к земле и рассыпаясь.
Не ждал он зимы так рано... Однако в своенравных горах и не такое бывает. Сандро не удивился. Справившись с делами, он умылся прямо из колодца, не обращая внимания на то, что вода прямо на воздухе льдом застывает. Потом проведал животину в стойле. В хлеву было тепло, ни в какую щель не задувало. Яки неторопливо пережевывали жвачку, изредка пофыркивая. Заслышав Сандро, они потянулись к нему мордами. Отгоняя настырных животных, Сандро проверил кормушки, долил воды, выкинул навоз. Сегодня пусть отдыхают.
Пора было раздувать горн в кузне. И разгружать телегу с породой. И готовить камнедробилку. Что и говорить, - работы непочатый край!.. Сандро усмехнулся: работу он любил. Когда еще работать, как не зимой, когда безвылазно сидишь в норе.
Вернувшись в дом, он наспех перекусил. Клеть хорошо прогрелась: заслонки на печи светились красным. Медля перед тем, как опять выйти в стужу, Сандро поглядел на спящую - и увидел, как она медленно вздохнула, не просыпаясь, а потом повернулась на бок и опять затихла.
Сандро замер. Подошел украдкой, поправил сбившиеся одеяла. Похоже, она и до этого ворочалась. Жить будет, значит. Хорошо. Того и гляди - очнется. Но не сидеть же над ней теперь. Очнется - никуда не денется. Разве на небо улетит. Сандро на всякий случай поставил ей воды. Больные ведь частенько пить просят. Сможет она сама напиться?.. Тьфу ты, с досадой подумал Сандро, нянька я, что ли? Помирать вроде не собирается - и ладно. Буду ходить, посматривать, решил он. Мало ли...
Придумав так, он запахнулся поплотнее и отправился в кузню.
Молва о Сандро шла, как о НЕПРОСТОМ кузнеце. Слыл он как золотых дел мастер, сиречь ювелир. Действительно, брался он лишь за тонкую работу, делал только побрякушки, но побрякушки из-под его молотка выходили дивные. Клейм он не ставил, но работу его ни с чем не перепутаешь. Говорили, будто Сандро ПО-ОСОБОМУ обращается с огнем. Колдуном, правда, впрямую не называли, - но нет-нет, да и ляпнет кто побойчее: а горный-то, мол, кузнец знается с Дьяволом!
Сандро до этого было мало дело. Про человека, живущего у черта на куличках, можно всякого наплести: и что он премерзкий колдун и чернокнижник, и что вообще у него на голове шесть рогов, на спине - шесть горбов, вместо языка - скорпионье жало, а вместо хрена - змей. А кто другой жить попрется в такое гиблое место? Ни один досужий церковник, однако, не осмелился пока прийти сосчитать, сколько у него чего, - даже из самой Святой Неподкупной. Сандро безвылазно жил в горах, - а сюда не вдруг соберешься. Кишка тонка. Можно ведь и не дойти. К тому же, местные сеньоры ревниво берегли его, как златоносную саламандру. Им единственным духу, удачи и сил хватало пройти по здешней бесплодной местности, где коню нечего дать, через опасные перевалы, - чтобы смиренно попросить нелюдимого кузнеца сработать вещицу для дамы сердца, для дружины или для полюбившейся шлюхи. Некоторые особо усердные даже рисунки с собою привозили и, багровея от усилий, втолковывали немому, водя волосатыми пальцами по засаленному листу, как и что именно должно быть. Сандро не всякому соглашался делать. Мог и отказать, и попробуй, разберись, почему. Не стану делать, и всё тут. Хоть ты тресни. Хоть добро ему сули, хоть грози. Нелюдимый он был, что и говорить. Не любили его сеньоры, но берегли. Друг друга не подпускали - не то, что какого-нибудь святошу или купчину. Может, поэтому Сандро и жил до сих пор поживал в своей берлоге вдали от людей, а не сидел в вонючем подвале на цепи.
Оружие делать Сандро не брался никогда. Сколько людей являлось к нему за этим - все уходили ни с чем. Ни оковки для щита не вышло из-под его инструмента, ни оплечья, ни даже единого наконечника для стрелы. Почему так - никто не знал. Сандро отказывал всегда, и всегда - без объяснения причины.
Сандро набирал снег в бадью, когда в морозном воздухе глуховато, но отчетливо разнесся отрывистый, басовитый собачий брёх.
Собак он не держал. И взяться им было неоткуда, кроме как прийти с людьми.
Сандро вернулся в кузню. Обтер руки о фартук, снял его, повесил на стену. Надел доху, взял снаряженный самострел и отправился встречать гостей.
На пологом склоне горы пролегала старая хоженая дорога. Упиралась она почти в самый каменный остров с жильем кузнеца - если бы не широкий разлом, рассекающий ее в самом конце. Сандро навел через него подъемный мост. Дорога тайной не была, по ней любой мог сюда добраться. Поэтому мост всегда оставался поднятым. Поднималась и опускалась переправа несложной снастью из блоков. С этой стороны моста достаточно было выбить стальной клин, чтобы целиком обрушить его в пропасть. А скальный уступ был обтесан таким образом, что Сандро было отсюда всё видно, а его с той стороны - нет.
Оттуда к мосту выехал рослый верховой на мохнатом буром коне. Выскочив из-за поворота на крохотную обледенелую площадку, конь затанцевал недовольно: всадник ловко осадил его, принуждая стоять. Конь зафыркал, выпуская из ноздрей струйки пара. Верховой был закутан так, что лица не разглядеть. Видно было только, что он очень могуч.
- Эй, горбун! - хрипло заорал всадник, плохо шевеля губами, застывшими на морозе. - Покажись!
Сандро терпеливо дождался, пока всадник спешится и покажет пустые руки. Только тогда опустил мост, вышел из укрытия и сделал знак: проезжайте.
Бряцая упряжью, по мосткам вышагивали коренастые, смирные лошадки местной породы. Подле их копыт катилась свора. Собаки сосредоточенно забегали вперед, уткнувшись носом в снег. Изредка они поднимали головы, оглядывались и нюхали воздух. Все, как одна, были они кудлатые и молчаливые, редко огрызались меж собой. Позади каравана тянулся крытый фургон.
Верховых - четверо. Еще двое - правят фургоном, точнее, один правит, а другой сидит рядом, сторожит. Горный мороз, даже самый легкий, для теплолюбивых жителей равнины - сущее наказание. Люди замотаны в тряпье от стужи и похожи на невесть каких оборванцев. Правда, двое впереди - на хороших, ухоженных конях, снаряженных добротной сбруей. По тому, как эти двое держатся верхом, сразу видно, что не из простолюдинов. К тому ж, у них у каждого при седле - меч в кожаных, окованных железом ножнах. А меч - оружие для благородных.
Когда весь обоз сгрудился перед кузней, двое неторопливо спешились и уверенно, по-хозяйски подошли к Сандро. Шли они почти плечом к плечу - один немного впереди другого, - и роста были почти одинакового. Лица не видать: закутаны от холода по самые глаза. От дыхания на повязках густо нарос иней.
- Привет тебе, кузнец! - глухо сквозь ткань сказал тот, что спереди, и убрал тряпку с лица. Рожа у него была обветренная, красная, заросшая медно-рыжей бородой. Светлые голубые глаза глядят свирепо и чуть вкось. Сам весь здоровенный, неотесанный, как из булыжника сложен. На дороге у такого не стой! Руди Медвежонок, младший баронет, дурного нрава малый.
- И какого ты ... сюда залез? - проворчал Медвежонок и шумно подышал на руки, окутываясь паром. - Яйца отморозишь, пока до тебя доедешь!
Помедлив, другой тоже снял повязку с лица. Был он бледен от холода и вид имел вялый. Но пристальные темные глаза смотрели цепко. Он смерил взглядом сначала самострел в руке у Сандро, а потом и самого кузнеца. Сандро не понравилось, как он это сделал. По правде сказать, черный этот Сандро никогда не нравился. Шварц, старший из баронских детей, вообще мало кому приходился по душе. Хладнокровен как змей, умен, жесток, - за что такого любить?
Некоторое время Сандро хмуро разглядывал их, потом опустил глаза и низко поклонился.
- Будет тебе киваться, и так горбатый... Какая нынче погода в горах, кузнец? - спросил Руди, озираясь и нюхая воздух, словно скакун. - Нам бы убраться до ненастья. А то с перевала не слезем.
Сандро указал на белесое солнце, плывущее в вышине за дымкой облаков, и вытянул два пальца. Тихо на дворе будет еще пару дней.
- Смотри мне. А то у тебя жить останемся! - Руди довольно захохотал и отошел прочь, смачно поскрипывая по свежему снегу подошвами сапог. Старший баронет поглядел ему вслед и сказал негромко:
- Все ли готово, мастер?
Сандро сдержанно кивнул. Он не любил таких вопросов. Обещанное он всегда делал в срок. Раз взялся - значит, готово.
- Принимай добро, горбун! - крикнул Руди издалека. Он топтался возле фургона, рявкая на нерасторопных молодцов. Те сноровисто скидывали грузы прямо в снег.
- Как договорено было, - сообщил Руди, подходя. - МукИ - три пуда. Зерна - шесть пудов. Дров - шесть пудов... На кой хрен тебе дрова, мастер? Не горн же ты ими будешь топить! Небось, для колдовских своих штучек, а?..
Руди опять хохотнул. Сандро не ответил. Не втолковывать же, действительно, что дрова он пережжет на уголь, а уголь пустит в дело... Надо их сразу перенести под крышу, чтобы древесина осталась сухая.
Наземь полетели две клетки, обмотанные рваниной. Из них донесся истошный птичий стон.
- Глянь-ка, не сдохли, - хмыкнул Руди. - Думал, не довезем, курей твоих. Померзли, небось, чуть живые. Смотри, еще окочурятся.
Сандро осторожно размотал ветошь с клеток. В них томилась сильно помятая птица: черный петушок и три пестрые курочки. Петуху, похоже, пришлось несладко: он сидел, нахохлившись, затянув глаза белым веком, и мелко дышал. Куры обессилено квохтали. Сандро подхватил клетки, встрепенув птицу, и понес в дом.
После яркой белизны снежного дня в полутемной клетушке оказалось как в кромешном подземелье. Тыкаясь сослепу в знакомые углы, Сандро кое-как пристроил клетки, не дожидаясь, пока глаза привыкнут к сумраку. Кур он собирался выпустить в загородку под печкой, только сначала надо принести снегу, растопить в поилку. Он бы и вышел, - но перед самой дверью ему почудилось позади, в бледном свете от окошка, тихое движение. Сандро обернулся и замер на пороге.
Чудо-летунья сидела на постели, сбив в груду одеяла. Сидела, еще сонная, и смотрела на Сандро недоуменно, явно не соображая, где она и что с нею происходит.
Притворив дверь, Сандро бесшумно кинулся к девушке - и чуть не опоздал. Та уже разомкнула губы, когда Сандро одной ладонью зажал ей рот, а другую - поднес к своим губам и крепко прижал к ним указательный палец: молчи! И еще раз: молчи!
Перепугал он ее, конечно. Девушка попробовала отбиваться, но сил ей не хватало... Ее глаза, которые только и были видны над широченной ладонью Сандро, наполнились таким страхом, что ему совестно стало. Но что оставалось делать! Сандро не знал, как лучше успокоить девушку, и лишь показал ей в третий раз "Молчи!", надеясь, что она его поймет. И - странное дело: может быть, с того же перепугу, - но она и вправду его поняла, и медленно кивнула. Сандро сгреб ее вместе с одеялами и отнес в укромное место за печь. Там еще раз, для верности, строго-настрого приказал сидеть тихо. Девушка не сводила с него глаз и только кивала. Сандро задернул полог, перевел дух и только сейчас почувствовал, как гулко колотится сердце.
- Чего копаешься, горбун? - недовольно проворчал Руди, переминаясь с ноги на ногу. - Быстрей давай!
Он скрылся. Стараясь не оглянуться, Сандро медленно вышел за ним, плотно закрыл дверь и запер ее за собою.
В темноте кузни красновато тлело устье горна. От него ощутимыми волнами исходил жар. Лица у братьев сразу заблестели от пота. Сандро раздул лампу над верстаком, выкрутил фитилек: стало светлее. Гостей своих он водил в кузню без страха. Секретов ремесла он никаких не скрывал, тем более что разглядеть их - тоже надо уметь, хоть бы они напоказ были выставлены. Дурного глаза - тоже не боялся: огонь и железо охраняли его получше любого оберега. Пусть пришлые видят: Сандро здесь - полноправный хозяин, и мастерство его - сильнее всякого сглаза.
Безделушки выложены были на верстаке в ряд на мягкой тряпице. В гладких изгибах дорогого металла одинаково мерцал огонек светильника. Сандро жестом руки пригласил баронов поближе.
Руди жадно, с восхищением разглядывал каждую из вещиц, лапая их с таким же восторгом, с каким щупал девок в кабаках, разве что - с девками он обращался не так бережно. Недовольство его как рукой сняло. Шварц оставался невозмутимым. Он скучающе взял в пальцы, обтянутые черной кожей перчатки, красивую безделицу - обручье с камнями, - повертел так и сяк, вернул обратно.
- Продешевил ты, мастер, - доверительно сообщил Руди. - За эти ляльки внизу знаешь, сколько заломят? Да только хрен им чего достанется!
Руди довольно захохотал, не обращая внимания на хмурящегося брата. Тому видно, была не по нраву такая трепотня.
- Так что, - продолжил Руди самодовольно, - мало просишь. Зерно да куры... При дворе жил бы, - ни в чем нужды не знал. С почестями, нашим недоумкам и не снилось!
Сандро смотрел на него, насупившись. Подавишься вашими почестями, подумал он. Без почестей я как-нибудь проживу, а вот без жратвы в такую зиму - вряд ли... Медленно, чтобы братья разобрали, он сказал жестами: мне много не надо.
- Тоже верно, - хмыкнул Руди. - Перебирайся, может, к нам, мастер? Не обидим.
Он подмигнул Сандро. Потом скривился, махнул рукой:
- А-а, что с тобой без толку говорить! Твердолобый.
- Хватит языком молоть, - велел Шварц. - Всё ли здесь, кузнец?
Сандро кивнул: как договорено.
- Привозом нашим доволен?
Сандро вновь кивнул: что просил - то получил.
- Тогда - по рукам, мастер!
Ударили по рукам. Братья уложили драгоценности в окованный железом ларь, привезенный для такого случая. Ларь навесили замкАми: от одного - ключ был у старшего, от другого - у младшего баронета.
- Отчего бы тебе не сготовить мне клинок, мастер? - задумчиво спросил Шварц.- Я расскажу тебе, о каком я давно мечтаю...
Сандро передернуло от досады. Отвернувшись, он направился к двери.
- Это ведь не только хлеб, - долетело ему вслед негромко. - Это еще и слава.
Кому она тут нужна, слава, угрюмо думал Сандро, выпуская братьев из кузни. С кем я буду славой мериться - с горными орлами?
Оружие делать Сандро умел. В нем таилась красота другого рода, даже более притягательная. Но Сандро умел побороть этот зуд: когда хочется сотворить грозное, смертоносное, изящное. Лучше сковать косу или честный лемех. Ковать смерть Сандро зарекся. Никогда ничего хорошего из того не выходило. И без него умельцев хватает.
Нет, покачал Сандро головою и зашагал к булыжному обручу колодца, у которого на разрытом снегу маленький караван готовился в обратный путь. За спиною он расслышал произнесенное шепотом, с сожалением и злостью: "Вот упрямец!"
"На следующий раз жди с прибытком!" - крикнул Руди, вскакивая верхом, и засвистал, созывая свору. Свист раскатился по горам, заиграв на склонах. Псы вскочили, отряхиваясь от снежной пыли. "До встречи, мастер", - проезжая мимо, бросил Шварц, чуть наклонившись с седла. Взгляды их встретились. До встречи, змееныш, подумал Сандро, век бы тебя не видеть. Он низко поклонился. Шварц выпрямился, сел легко, и, более не оглядываясь, прижал коню бока пятками. Конь мотнул гривой и ровно прибавил ходу.
Вот миновали мост, вот втянулись за изгиб скалы... Сандро дождался, пока стал неразличим пар, выдыхаемый людьми и лошадьми, потом - когда окончательно стихли голоса, собачий взлай, конское фырканье. Тишина свалилась, как снежный ворох, - тишина и пустота: только ветер с шипением катил поземку. Узорчато искрясь, сеялась в воздухе ледяная изморозь. Сандро озяб изрядно и не прочь был бы хлебнуть горяченького. Он собрался было в дом... его ожгло напоминанием, словно подбросило...С запоздалым стыдом кинулся он в жилище.
Наскоро сбив в сенях снег с обувки, Сандро ввалился через порог в клетушку. Тишина встретила его, - но не такая, как снаружи, а покойная, сонная, навеянная теплом печи. Белый свет слабо лился из мутного оконца, в углу за заслонкою мерцали, дотлевая, угольки. Услыхав Сандро, всполошились, загомонили куры. Не до них сейчас было. Сандро шагнул к пологу, где пряталась гостья, и осторожно за него заглянул.
Девушка глядела на него в упор, - пристально, без страха. Когда Сандро появился, она вздрогнула, - но не отшатнулась. А девица-то - не робкого десятка, подивился Сандро.
Сандро вновь поднял небесную деву и отнес на прежнее место. Поправил одеяла. Потом, будто спохватившись, отошел к клеткам с птицей. Загородка была готова, оставалось только выпустить туда кур. Ковыляя туда-сюда, Сандро чувствовал, как девушка следит за ним.
Она заговорила, нараспев произнося слова. Сандро не понял ни одного. Похоже, небожители не знают земных языков. Сандро прислушался, пытаясь уловить знакомое, но в конце концов развел руками: не понимаю!
Девушка нахмурилась. В голосе ее зазвучала требовательность. Вопрос она подкрепила жестом: плавное движение пальцев началось от губ и перетекло к Сандро, словно приглашая. Сандро быстро уразумел просьбу: скажи что-нибудь.
Сандро опять развел руками. Скрещенными ладонями замкнул себе губы: я не могу говорить.
Девушка удивилась. Она повторила его жест: не можешь говорить? Сандро кивнул. Но ты меня слышишь (быстрые движения двух рук к ушам)? Сандро подтвердил кивком.
Девушка призадумалась, посерьезнела, стала печальной. Того и гляди, усмехнулся про себя Сандро, сейчас придумает, как мне опять говорить научиться. Это вряд ли: язык ему и королевские лекари обратно не приставят.
Что девушка - не ангел с неба, Сандро уж понял. Чудес, значит, от нее ждать не приходится. Оно и к лучшему. Сандро на чудеса не больно-то и надеялся. А кто она такая и откуда свалилась - предстояло узнать не в первую очередь. Сандро больше было интересно, насколько она здорова и не придется ли таскаться с ней всю зиму, ибо на небо забросить-то он ее точно не мог. Вправду сказать, знаками объяснялась она весьма бойко и на умирающую была не похожа. Движения у нее выходили красивые, очень выразительные, а если еще на лицо посмотреть, - так только слепой не поймет, о чем она толкует. По посадке, однако, было видно: еще слаба. Так ведь и времени прошло с тех пор, как очнулась - всего ничего...
Она снова говорила, быстро, ничего не объясняя, одновременно пробуя сесть на лавке прямо и спустить ноги на пол. Получалось у нее плохо, потому что мешали одеяла и собственная слабость. Она упрямо старалась побороть и то, и другое. С одеялом она еще более-менее справлялась... Прекрати болтать, сказал ей Сандро про себя, еще больше устанешь. Наконец, она сдалась. Отчетливо зазвучала обращенная к Сандро одна-единственная фраза, в которой так и слышалось: помоги! И знаков никаких не надо. Сандро неодобрительно покачал головой. По его мнению, рановато ей еще было вставать. Ну, помоги же!.. что-что, а настоять на своем она умела. Как дитя, которое на ручки просится. Вздохнув, Сандро сел рядом, подставил плечо. Обхватив Сандро рукой за шею, девушка опустила вниз сначала одну ногу, потом другую, закусывая губу от усилий... вздрогнула от прохладных прикосновений камня. Сандро с удивлением понял, что на достигнутом настырная девица остановиться не намерена. Туда... отведи меня, указала она на дверь. Это тебе еще зачем, милая, недовольно подумал Сандро, но тут ему пришло в голову: а может, ей по нужде надо? Настоящим небожителям-то наверняка ни к чему, а вот люди без этого покамест обходиться не могут. Поэтому спорить он не стал: укутал девушку одеялом, чтобы не замерзла, и взял на руки, не обращая внимания на ее протесты. Куда ей, птахе, еще самой ходить... Такой только по небу и летать. Сандро и забавляла, и радовала, и смущала вся эта возня. В конце концов он плюнул смущаться. Это ведь... ну все равно, будто теленка несмышленого обхаживаешь.
За порогом - сумерки сгущались в морозном воздухе. Темнело рано. Светлая каемка дотлевала над западными горами, выше - густая синева проклевывалась звездами. Небо расчистилось: значит, станет еще холоднее. Уже сейчас прихватывало лицо. Низовой ветер почти утих: снег казался твердым, застывшим.
Сандро вынес девушку к самому мосту, откуда в одну сторону ущелье просматривалось почти целиком. Покатые склоны гор тесно сжимались, спускаясь в долину: за ними призрачно светлело, и, значит, оттуда должна выползти луна. Ночь обещала быть ясной. Девушка внезапно остановила Сандро, толкнув в грудь, - и притихла у него на руках, разглядывая горы, небо и спуск в долину. Сандро глядел вместе с ней. Девушка вся как-то сжалась - то ли от холода, то ли от вида, открывшегося перед нею. Сандро и самому частенько бывало не по себе - вот так, перед ликом зимних гор, суровое молчание которых могло духу лишить кого угодно.
Девушка затеребила Сандро: неси обратно! Сандро послушно вернулся в дом.
Не успел он отогреть иззябшие руки, и не успел приготовить питье и какой-никакой кусок хлеба, - а она уже спала, таким крепким сном, что будить ее, право же, не стоило.
Проснулся он, когда еще не рассвело. Вернее, его разбудили. На сон-то он никогда не жаловался. Но то ли неясный шорох, то ли смутное покачивание теней рядом, когда робкая фигурка пересекла полосу лунного света от окошка, - Сандро заворочался с боку на бок и открыл глаза.
Встревоженное лицо девушки белело над ним. Одними губами она беззвучно шептала ему, а руки говорили: слушай! Сна как и не бывало: рывком поднявшись, Сандро приник к двери и замер.
Ему показалось, что притолока плавно качнулась: едва ощутимо подалась на него и тут же вернулась на место. Это малозаметное движение несло угрозу: Сандро напрягся в готовности хватать свою гостью и тащить ее - то ли наружу, если не выдержат такие прочные своды, то ли наоборот, в глубь горы, где по ходам можно пробраться к воздуху, если снег или еще какая напасть взломают стены снаружи. Своенравные горы временами принимались стряхивать всякую букашку со своих боков, и тогда в тартарары летело все подряд: незыблемые скалы рушились, с вершин сходили древние снега. Сандро о том прекрасно знал, и хоть место для жилища он выбирал тщательно, - всякое могло случиться.
Немного позднее они почувствовали, как тугое, неохотное движение воздуха толкнулось, нажало в окно и в двери. На какой-то миг камень показался Сандро хлипким, ненадежным. Так и хотелось выскочить из-под крыши на открытое место... Спустя долгий миг до их слуха донесся отдаленный, слабый рокот - как будто за много верст отсюда ворочается огромное, сердитое существо.
Сандро ждал, но ничего не происходило. Девушка тоже затаилась у него под правым локтем, Сандро чувствовал ее тепло. Он отодвинул ее: останься здесь, - а сам как был, босой, в исподнем, вышел в темные сени. На ощупь прокрался к входной двери, приоткрыл ее. Внутрь пролегла светлая полоса, по ней сразу потянуло, заструило холодом.
Снег лежал ровно, чуть искрясь в зыбком лунном свете. Камни, прорисовываясь четко, отбрасывали бледные тени. Морозец был что надо: сразу прихватило ноздри. Ежась, Сандро вслушивался, но слышал только дуновение ветра: странный гул больше не повторялся. Кто его знает, что это было. Обвал? Лавина сошла? Не похоже. Гроза? Тоже с трудом верилось - уж больно неурочное время. Хотя, признаться, бывали иногда и такие выкрутасы: когда над дикими, недосягаемой высоты пиками южных отрогов бешено сталкивались могучие воздушные течения и потом крутились в котловине, как варево в гигантском котле, пока не растеряют силу. Тогда в небесах и на земле творился ад кромешный: предгорья тонули в снегу, а поверху, в отдалении, слава Господу, от всякого человеческого жилья, по кромкам пиков отплясывала страшенная сухая гроза, кроша ледники в беспрерывном сверкании молний. Как будто Сатана глядит наружу из преисподней... Но такое случалось крайне редко: на памяти Сандро - пару раз всего, и то у него седых волос прибавилось.
Гибко проскользнув мимо него, девушка выскочила на улицу и пробежала, словно протанцевала, десяток шагов по двору, залитому неверным сиянием. Сандро перехватить ее не успел и аж притопнул со злости: куда?! Она только отмахнулась: ай, мне не холодно! Бранясь про себя последними словами, Сандро вернулся в дом - одеваться: натянул обувку, доху... одеяло захватил для этой полоумной. Выскочил обратно - и сознался себе, что одеяло-то ей как раз без надобности. В своей тоненькой, чудной серебристой одеже, которая не то, что от мороза, а и так-то, кажется, едва прикрывает, - девушка приплясывала у края обрыва, но не потому что мерзла, а скорее от волнения и нетерпения. Вытягиваясь на цыпочках, она указывала в дальнее небо рукою и возбужденно говорила что-то, потом осекалась, вспоминая, что он ее все равно не понимает, и только указывала: смотри!
Черные зубцы гряды на горизонте сливались с темным небом, только снежники тускло отсвечивали под луной, - но внезапно там ярко полыхнуло белым, потом еще раз, и сполох медленно угас.
Сандро сощурился до боли. Неужели все-таки гроза? Не-ет... Не доносилось ни звука. Ослепительный тройной росчерк огня стремительно и бесшумно вонзился в небо, подсветив тающую дымку облаков, которые, оказывается, были, хоть небосвод и казался чистым, словно вымытым.
Огненные штрихи мгновенно угасли, оставив только белесый дымный след.
Сандро стало страшно. Не смея поднять головы, он перекрестился и стал молиться, по-простому, как умел: Господи, воля твоя да пребудет со мною, не оставь меня, Господи... Девушка затеребила его за рукав: она вновь говорила ему что-то, горячо, чуть не плача. Надежда, отчаяние, страх смешались у нее на лице, и отчаяние постепенно вытесняло остальные чувства. Девушка тянулась туда, к небу: Сандро вдруг перепугался, что она сиганет с обрыва. Он стал отталкивать ее прочь: девушка закричала на него сердито, голос ее сорвался. Сандро обхватил ее за плечи, стараясь отвести в сторону. Она действительно плакала теперь, продолжая говорить, но голос ее все слабел, а в словах отчетливо звучала обида и снова - отчаяние.
Плечи девушки поникли, и она дала увести себя в дом.
Сандро так и проворочался с боку на бок, пока за окном не забрезжило. Не выспавшись, злой, он поднялся с постели и, продирая глаза, побрел справляться по хозяйству. Умылся в темных сенях. Вода в ведре была затянута ледяной коркой. Похолодало еще сильнее. Утро встретило его лютым морозом и ровным, пронизывающим ветром, от которого немело лицо. Предрассветные горы замерли в прозрачном от стужи воздухе. На белый снег восточных отрогов уже лег розово-алый отсвет. Закутав поплотнее все, что только можно, и натянув рукавицы, Сандро взял пешню, топорик и отправился к колодцу. За ночь горловина целиком замерзла. Оббив обухом топора наледь с одного краю, Сандро примостился и стал колоть лед пешней. Такие скоропостижные холода были Сандро не по нраву. Хорошо, что такая погода больше двух дней не продержится, иначе туговато бы пришлось. Зато потом может снегом завалить по самое некуда. Кто его знает, что хуже. Метель в горах - штука опасная.
Сандро раскопал снег на непочатом стожке с сеном и задал корм скотине. Принес четыре ведра воды, вылил в корыто. Постоял немного, послушал, как животные с шуршанием роются в кормушке, мерно хрустят стеблями сухой травы. Якам предстояла долгая зимовка в теплом, темном хлеву. Редко Сандро выводил их из стойла в холода. Пастись здесь все равно было негде, да они уже и отвыкли.
Сандро занес воды в дом. Расшевелив очаг, повесил на огонь котел и принялся кашеварить. Девушка опять спала, на этот раз - спала тревожно, неспокойно ворочаясь, иногда принимаясь неразборчиво говорить во сне. Сандро забеспокоился: неужто простыла, и горячка началась? Однажды ему показалось, что девушка всхлипнула. Сандро не выдержал: подошел, взял ее за руку. Рука была теплая, жилка на запястье билась ровно. От прикосновения девушка широко распахнула глаза, в смятении, невидяще, как после тяжелого кошмара. Сандро натолкнулся на этот взгляд и убрал руку. Ему стало не по себе. Отвернувшись, он занялся готовкой. Куры проснулись и деловито завозились у себя под печкой, настырно тянув "ко-о - ко-о...". Сандро высыпал им миску зерна.
Варево закипело. Сандро засыпал туда крупу, добавил приправы, которые летом кропотливо собирал по приветливым южным склонам. Запахло душисто. Заправил топленым салом, помешал длинной ложкой. Морщась от горячего, снял пробу. Подсолил, снова попробовал и остался доволен.
Еда скоро поспела. Сандро снял котел с огня, вынул из похлебки кусок разваренного мяса, растолок его и отправил обратно. Отрезал два ломтя хлеба, почистил и располовинил луковицу. Еда - пальчики оближешь! Налив густого варева в плошку, поднес ее гостье, другой рукой подав ей ложку и пол-луковицы на хлебе. Гостья глядела непонимающе. Потом оттолкнула протянутую руку. Сандро терпеливо, как маленькому ребенку, повторил приглашение, ухитряясь при этом не обжечься горячей похлебкой. Снова последовал отказ: девица замотала головой - не хочу! - и оттолкнула еще сильнее. Ты у меня будешь есть, решительно подумал Сандро. Черт ее разбери, - может, она ложку держать не умеет? Кто их поймет, небожителей? Отставив в сторону плошку, он показал ей медленно: надо есть. Для верности - повторил три раза. Взял ложку в два пальца, наставительно помахал ею, потом перехватил как надо и сам пригубил похлебку. Еще и посмаковал, закатывая глаза: ах, как вкусно! Девушка следила за ним серьезно, потом вдруг улыбнулась. Засмеялась. Сандро впервые видел, как она смеется. Ладно, я шут гороховый, а ты давай ешь, велел он мысленно, и отдал ей прибор. Она послушно зачерпнула немного, сделала глоточек - недоверчиво, осторожно, - и принялась есть, отламывая хлеб маленькими кусочками.
Сандро себе тоже налил, сел за стол и стал хлебать, изредка поглядывая, как гостья справляется. Справлялась она неплохо. Вскоре плошка опустела, девушка опять спала крепким сном. Непонятно, как человек умудряется столько спать...
Поздно вечером Сандро вернулся домой, намахавшись за день, весь провонявший копотью. Вымылся в закутке в сенях, поужинал при скудном мерцании светильника и собрался было на боковую, - но заметил, что небесная дева бодрствует: сидит на постели и задумчиво глядит на огонек, обхватив колени.
Почуяв его внимание, она очнулась от задумчивости, поманила его: подойди. Сандро подошел, грузно сел против нее на скамеечку, сложил ручищи на коленях и угрюмо посмотрел на нее снизу вверх. Не было у него сейчас особой охоты заводить беседу. Девушка тоже притихла - видно, собиралась с мыслями. Вздохнула едва слышно, будто не зная, с чего начать. Неожиданно вскинула голову и спросила: почему ты не говоришь?
Языку знаков дева не разумела, но - странное дело - Сандро ее прекрасно понимал, хоть и жесты у нее были не те. Без лишних движений он открыл рот и ткнул себе туда пальцем. Потом объяснил: потянул себя за невидимый язык и отсек его взмахом невидимого ножа.
Девушка вздрогнула. На лице ее возник вопрос, в котором смешались "кто?.." и "как?.." Сандро только отмахнулся: растолковать этой наивной, кто, кому и почему здесь языки режет, он был не в силах. На небесах-то, небось, такого не водится...
Продолжать расспросы девушка не стала. Быстро она проделала несколько жестов, которые, по всей видимости, означали: ты здесь один? Сандро не нашел ничего лучше, как кивнуть. Почему один? Сандро снова отмахнулся: это объяснить было не легче, чем про язык.
Девушка закусила губу в сомнении. Затем показала: вокруг - есть - еще - люди? Сандро покачал головой. Близко - нету? Сандро кивнул. Далеко - вокруг - есть? Кивнул. И, в свою очередь, спросил: зачем - люди? Девушка осеклась... беспомощно пожала плечами. Не знает. Вот и я не знаю, зачем тебе люди-то, подумал Сандро, ничего тебе хорошего не будет от этих людей... Смятение отразилось на лице девушки. Понимаешь, обратилась она к Сандро почти с мольбой, я - оттуда - небо - мне - надо - туда. Сандро согласно закивал. Понимаю, думал он, а что мне делать - самому на небо полететь, что ли?.. Люди - могут - помочь, сказала она. Ну-у... Сандро покрутил головой, услыхав такую глупость. Люди - могут - помочь? - с надеждой повторила она. Сандро покачал головой, сжав рот. Девушка глядела на него жалобно: вот-вот заплачет. Отчаяние подступило к ней совсем близко. Сандро успокаивающе тронул ее за руку, сложил свои две ладони вместе, прикоснулся ими к виску: спи. Что-нибудь придумаем...
Погасив светильник, он еще поворочался с боку на бок. Черт его знает, что тут придумаешь...
Назавтра летунья не встала. Сандро, ходя туда-сюда, с улицы в дом, из дома на улицу, видел, что она не спит. Девушка просто лежала на боку, натянув до подбородка одеяло, и безучастно смотрела в мутное от холода оконце. Не шевелилась и все время молчала. Похоже, с новым днем и отчаяние навалилось на нее с новой силой. А попробуй застрять безвылазно в диких горах, вдали от своих, и вокруг никого, кроме урода горбатого. Такое не всякий сможет... Ну, нет, так дело не пойдет! Еще не хватало ей захандрить. Сандро стянул с девушки одеяло и бесцеремонно заставил подняться. Девушка злилась, но поделать ничего не могла. Сандро попросту снял ее с постели и поставил на пол: здесь ложись, если так хочется. Злится, подумал он про себя, это хорошо, пусть лучше злится... Девица рассерженно смотрела на него, стояла и не падала. Сандро усадил ее за стол. Та нос хоть и воротила поначалу, но было ясно, что голодная. Для выздоровления телу требовалась пища, как не крути. Сандро накормил девицу. Показал, где вода для умывания. Провел по двору. Сводил до отхожего места. Познакомил с яками. Словом, отчертил тот мирок, в который их замкнула суровая зима до тех самых пор, пока весною все не оттает, пока не сойдет снег с перевалов. Пускай привыкает...
Вынужденная двигаться, девушка немного ожила. Она уже не казалась такой безучастной, и злость ее прошла. Девушка беспрекословно следовала за Сандро, не переча ему. Любознательность взяла верх: ей стало интересно. Может, конечно, ненадолго, но все-таки... Сандро диву давался, как она по-детски радуется всякой чепухе. Снег хотя бы. Да ему-то снег что? тьфу! он за зиму еще опротивеет, снег-то. А эта - стоит посреди двора, смотреть страшно, в одежке своей... голыми руками снег берет, как будто не видела ни разу... подкидывает и глядит, как он блестит. И улыбается. Полоумная, честное слово. Сандро не выдержал, принес ей варежки, хорошие, меховые. Что у них на небе, снега нету, что ли? Он же оттуда сыплется... Жаль, - было б сейчас потеплее, показал бы, как в снежки играть. Еще больше обрадовалась бы. Ведь ребенок же, даром что летает... К скотине зашла: глаза вот такущие, на Сандро глядит - можно погладить? Можно, чего ж нельзя. Небось не укусят... Куры сбились в кучку на солнышке под стрехой: Сандро выпустил их ненадолго на свежий воздух. Сандро изловил одну, дал подержать девушке. Курица бойкая попалась - все орет и норовит клюнуть. Дева вцепилась в птицу, как в дорогую вещь, боясь выпустить и боясь сломать одновременно, и так умоляюще смотрела на Сандро, что сразу ясно - не знает, что с ней делать. Сандро сжалился: перенял у девушки из рук перепуганную несушку. Потом показал нехитрый фокус: взял да и опрокинул курицу вверх ногами. Птица мгновенно обмерла, как будто сдохла: даже лапы вытянула. Глаза ее заволокло белесой пленкой. Сандро медленно опустил ее наземь, не переворачивая обратно: курица не шелохнулась. Девушка не на шутку перепугалась. Взволнованно и с ужасом она склонилась над птицей, не решаясь дотронуться. Сандро, усмехаясь, присел на корточки и поставил курицу на ноги. Птица сначала сидела, нахохлившись, потом открыла глаза, встрепенулась и принялась бродить, как ни в чем ни бывало, бормоча под нос. Девушка недоверчиво следила за ней. Потом рассмеялась - с искренним облегчением.
Сандро отправил девушку в дом погреться, потом загнал птицу в тепло и сам отправился вслед за нею. Девушка все посмеивалась, - видно, вспоминала про курицу. Сандро вскипятил на огне питье, разлил по чашкам, подал летунье. Девушка, смешно обжигаясь и дуя на горячее, отхлебнула травяной взвар, сморщилась. Сандро строго-настрого приказал: пей! Девушка нахмурилась. Сандро, однако, смутить было непросто, - хоть ты захмурься. Он терпеливо дождался, пока ее чашка не опустеет. Сидя на корточках и внимательно заглядывая ей в лицо, он спросил: почему ты не улетаешь?
Девушка посерьезнела. Отставив пустой сосуд, она молча повернулась спиною к Сандро и показала ему левое плечо.
Странную серебристую ткань одежды рассекал узкий длинный рубец. Края его оплыли, - будто костюм пытался сам затянуть прореху, но сил у него не хватило. Сквозь рубец виднелись правильные переплетения блестящих волокон, похожих на металлические нити. Плотно сплетаясь косичкой, они врастали под тонкую девичью кожу. Сандро не поверил: склонился вплотную, провел по ране кончиками пальцев. Его словно ударило: это точно был металл, но металл живой, наполненный неслышным биением и теплый.
Сандро медленно отнял руку. Он никогда не встречал ничего подобного.
Починить - можно? - спросил Сандро, все еще ошеломленный. Девушка замотала головой. Ты - не можешь? Я - нет - никто - нет, быстро показала она. А - снять? Девушка поглядела на него с опаской. Сейчас? Нет, успокоил ее Сандро, - но - я - смотреть - можно сделать... Девушка грустно улыбнулась и покачала головой в ответ. Никто, повторила она. Здесь - никто...
Откуда? - внезапно загорелся вопросом Сандро. - Ты - откуда?
Девушка беспомощно замолчала. Попыталась было что-то объяснять... снова смолкла в затруднении. Потом развела руками и улыбнулась. Рассказать, откуда она взялась, ей было не проще, чем ему - рассказать, откуда тут взялся он. Дети скорее бы поняли друг друга! Двум взрослым людям просто не на что было опереться в такой беседе.
Вдруг девушка аж на месте подскочила, будто вспомнив важное. Постой, постой, замахала она на Сандро, волнуясь, - сиди спокойно. Она даже придержала его за плечи, как будто Сандро вот-вот вскочит и убежит. На самом деле Сандро никуда не собирался. Он наблюдал за гостьей, пытаясь взять в толк, чего это она так засуетилась. А та уже справилась с собой. Она втолковала Сандро: сейчас - я - попробую... чего она попробует, Сандро не очень уразумел. Главное, - успокаивала она его, - не бойся. Нет вреда. Сандро хмыкнул. Она его упрашивает не бояться!
Но тут ему, и верно, стало не по себе: лицо девушки стало сосредоточенным и строгим, а руки ее проделали несколько завораживающих, плавных движений. Похоже, она разминала кисти, вроде как разминает их врач или музыкант, - но Сандро ощутил самыми корнями волос легкие покалывания. Захолонуло сердце: неужто колдовство? Сандро дернулся: девушка приблизила лицо к его лицу, успокаивающе-повелительно произнесла несколько слов. Сандро показалось даже, что он вот-вот ее поймет. Он, конечно, не понял, - но страх прошел.
Девушка мягким движением пальцев заставила его закрыть глаза. Потом ее прохладные ладони твердо легли ему на виски...
Девушка вскрикнула в испуге, когда Сандро отшвырнул ее, вскочил и слепо кинулся вон. Вывалившись на снег, как был, - босиком, неодетый, он незряче сделал пару шагов и упал на четвереньки. Руки по локоть погрузились в снег, их обожгло холодом, но Сандро не сразу почувствовал его. Только когда ломить стало нестерпимо, он начал с трудом приходить в себя, силясь понять, ЧТО же он все-таки видел...
...Там, вверху, выше гор, выше небосвода отверзлась бездонная, смертельно холодная пустота, которой не было ни названия, ни края. Одно прикосновение к ней повергло Сандро в ужас. Рассудок попросту не ухватывал ТАКОГО... В пустоте пылали чудовищные сгустки неукротимого пламени. Сандро и не представлял себе, что существует такой яростный, свирепый огонь, который даже бездна не могла поглотить. И солнце, ласковое солнце было одним из них! Плыли в бездне глыбы мертвого льда, безжизненные каменные острова и целые миры, хоть и огромные, но все же крохотные по сравнению со светилами, и на одном из миров был он, Сандро... И все это безостановочно двигалось, кружилось в вечном кружении и находилось НИГДЕ. Не было там места ни райским вратам, ни Престолу Небесному, - одна лишь безжалостная пустота и неукротимые горнила, мириады которых свивались жгутами и таяли в бесконечности...
...На груди у вечности рассыпались искры жизни. Между мирами перемещались по невидимым дорогам громадные крепости из металла. Непонятно, в какой кузне можно сотворить подобное. В существах, живущих меж звездами, Сандро с удивлением признал... людей. Они упрямо продвигались самыми дальними путями. И, как заведено у людского племени, делили что-то между собой. Делили жестоко: превращались в прах стальные крепости, разрушались и гибли обжитые миры... Людишки и на небе вели войну. И не было между ними Бога.
Господи, горячо молил Сандро, и слезы текли по его лицу. Господи, как же это, вразуми! Я знаю, что ты есть! Верую! Дай мне сил, Господи, убежать дьявольский искус! Сандро крепко зажмурился, выдавливая влагу из-под век. Его тронули за плечо: девушка, перепуганная до полусмерти, стояла рядом, заглядывая ему в лицо, и снова лепетала что-то. Злость всколыхнулась в душе у Сандро: он чуть не ударил девушку. Та отшатнулась от его движения - а потом опустилась на снег, словно потеряв силы, и зарыдала, горько, отчаянно. Сандро охватил стыд. Он тяжело поднялся, выпростав задубелые руки из снега, и подошел к девушке, неуклюже ступая онемевшими босыми ногами. Не поднимая лица, девушка вздрогнула от его приближения, сжалась в комочек. У Сандро сердце оборвалось. Он подхватил ее и понес в тепло, в дом. Девушка не противилась, - только всхлипывала тихонько: слезы дорожками застывали у нее на щеках.
Настало время Сандро угрюмо молчать. Неотступная и неясная мысль точила его, словно червяк. Стоило прикрыть глаза - огненные миры принимались кружиться перед внутренним взором. Рассудок словно воспалился: Сандро казалось, что сходит с ума. Вместе с тем он понимал, что от сумасшествия он так же далек, как и раньше. Дух его был тверд. Знакомый зуд поселился в руках, горячо шевелясь в кончиках пальцев вместе с током крови. Сандро чувствовал непреодолимый зов металла. У Сандро из головы не шла память о прикосновении к живому, текучему полотну серебристого наряда. Он словно наяву видел и ощущал течение мельчайших токов, скрытых в гладком плетении ткани. Это был его дар: чуять металл. Дар, неподвластный никому, даже ему самому. Сандро оставалось только пользоваться им, когда случалась возможность, когда накатывало... Сандро знал не только металл: токи пронизывали все вокруг. Вот почему в грозу ему особенно тяжко было чувствовать напряжение могучих сил между небом и землей, когда железо вдруг оживает. Но против грозы он был бессилен, - а металлом он мог повелевать.
Девушка забилась в свой угол и закуталась в одеяло. Смирно и со страхом, следила она, как Сандро беспокойно бродит туда-сюда.
Наконец он решился. Больше времени терять было нельзя. Он полез за печь, откопал там чистую рубаху, порты, положил перед девушкой, виновато развел руками. Женской одежи у него отродясь не водилось.
Предстояло уговорить девушку переодеться. Странно - но теперь они понимали друг друга гораздо лучше, словно то, что случилось, каким-то образом связало их мысли и намерения. Они будто откликались друг в друге, подобно тому, как многократно отражается эхо от стен. Девушка поняла его без усилий - и ответила отказом. Нет, покачала она головой, я могу погибнуть. Сандро ничего другого и не ждал, и возразить ему тоже было нечего. Я помогу тебе, попытался внушить он. Девушка чувствовала его искренность, но поверить... Я не верю, так и ответила она печально. Убедить ее довериться - вот что было самое главное сейчас. Хотя бы попытаться, обратился к ней Сандро почти с мольбой. Девушкой овладела нерешительность. Надежда и отчаяние боролись в ней.
Медленно она встала. Повернувшись к Сандро спиной, она прижала застежки спереди на горле и позади на шее, - и костюм опал с нее, как лепестки с цветка. Сандро торопливо отвернулся и ждал, пока она переодевается, шурша одеждой.
Когда он увидел ее снова - девушка стояла перед ним: маленькая, большеглазая, в мешковатой мужской одежде похожая на паренька-подростка. Одной рукой она придерживала спадающие порты, другой - протягивала Сандро небесный наряд. Ворот великоватой рубахи все время съезжал ей на плечо. Видок был нелепый, что и говорить. Девушка смотрела на Сандро весьма сердито и краснела на глазах. Сандро проглотил смешок. С поклоном он принял почти невесомый комок серебристой ткани. Завернул его в полотно и оставил пока так. Снова отправился за печку: скрючившись в три погибели, торопливо переоделся в свежее исподнее. Покончив с этим, набрал с собою воды в мех, наморщил лоб: все ли? Больше, и верно, ничего не понадобится. Взяв мех с водой и сверток в одну руку, другой - скомкав верхнюю одежу и взяв ее подмышку, стал на пороге. Наказал девушке строго-настрого: сидеть смирно, никуда не шастать, в случае чего - сразу прятаться. Девушка глядела на него робко, жалобно - и молчала. Она только что поняла, что остается одна...
Сандро вышел из горницы и бережно притворил за собой дверь. В стылых, темных сенях он разбил ледяную корку на ведре, умыл лицо и руки водой, от которой ломило мышцы. Оделся, обулся и шагнул за порог, на слепящий снег. Побрел, нарочно не торопясь, к кузне. Кружилась голова, томясь, дурнотно ныло все тело... Сандро оглянулся на притихшие, подслеповатые окна дома... отвернувшись, зашагал шире.
В кузне он заперся на все засовы, разделся, вновь оставшись в одном исподнем. Подумав, снял и рубаху. Спящий горн красновато тлел. Никогда он здесь не погасал до конца. Сандро взялся поддувать. Качнул раз, другой: поднялось, раскаляясь добела, пламя, затрещало, жадно пожирая воздух. Сандро качал, не переставая: горн ему понадобится - позже.
Заготовки тусклого серебра - шесть штук, одна к одной, - аккуратно лежали рядышком у стены. Они тоже пока подождут своего часа.
Сандро облизнул пересохшие губы. Небесное одеяние, растянутое на дальнем конце верстака, мерцало, маня его, и все тяжелее было сопротивляться этому зову. Гулко билось сердце, и кровь с шорохом толкалась в виски. Подойдя, он кончиками пальцев провел по серебристому струящемуся крою, расправляя складки, - и мерцание обволокло и поглотило его целиком.
В себя он приходил ненадолго. Память ухватывала куски происходящего. Например - как проливается из меха и стекает по подбородку на грудь вода. Иногда Сандро вываливался наружу и задыхался от свежего воздуха, жадно хватая снег (однажды это было уже ночью: светло от луны, в ледяном молчании застыли горы). От всего остального - только смутное ощущение того, как под руками оживает, становится текучим металл и послушно меняет самое себя, перестраиваясь, как ему укажут. И больше ничего. Прочие чувства исчезли напрочь. Ни жары, ни духоты, ни голода, ни усталости. Это все будет - потом, потом... Ход времени тоже исчез, стал неощутим. Слух не утратился полностью: свист мехов, нагнетающих воздух... долгий звон от ударов молотка... шипение взрывающегося кверху пара. Слух - да краешек рассудка, отпечатывающий эти нетвердые образы...
Очнулся он в полутьме. Горн погас. Тишина залепляла уши. Сандро с усилием держался за верстак, чтобы не упасть от слабости. Словно нетронутое, на столешнице лежало небесное одеяние.
Кое-как натянув на себя одежду, Сандро наотмашь распахнул дверь и почти что выпал за порог. Розоватым отсветом занималось утро. Глотнув холодного, чистого воздуха, Сандро зашелся кашлем. Позади него из дверей кузни поверху вытягивало сизоватую гарь, не ушедшую в дымогон. Не чувствуя холода, на подгибающихся ногах Сандро побрел через бесконечную ровную снежную пустыню. Всего и шагов-то было от кузни до порога дома... Но очень трудно давались эти шаги. Один, другой... земля качается перед глазами, да почти ничего и не видно - слезы мешают... Смутно проступают сквозь шум в ушах свист поземки да поскрипывание фонаря под стрехой. Был еще один звук, глухой и невнятный. Сандро понадобилась, наверное, долгая минута, чтобы понять: в стойле ревут некормленые яки.
Ревут, стукнулась мысль, ревут... сколько же меня не было? Чувство близкой беды томительно потянуло в груди, добавляя слабости ногам. Сандро попробовал поторопиться, но вышло плохо. Несколько раз темнело в глазах. Ни разу еще Сандро не было так худо. Все силы он сосредоточил на одном: не упасть и не погубить окончательно все дело.
До крыльца он все-таки добрался, дальше стало чуть полегче: можно хвататься за стены. Спотыкаясь в темных сенях, он нащупал дверь в клеть, толкнул ее... Навстречу пахнуло стылым нежильем. Как будто огонь не горел здесь... сколько? два дня? три? может, больше? Запнувшись на пороге, он с размаху упал, ударил колени, локти, и ничего - тело словно деревянное. Так, на четвереньках, он и пополз - пополз в дальний конец, где на лавке грудой навалены одеяла... и под одеялами...
Сандро ухватился за эту руку и замычал. Других звуков он издать попросту не мог. Он замычал от горя, в тоске и муке. Я же погубил ее, Господи, она поверила мне, а я ее погубил. Как же это, Господи?.. Вой рвался из груди у Сандро, но выходило лишь сдавленное мычание, как у больного зверя.
Он оставил ее одну. Зачем только он оставил ее одну? На миг Сандро вдруг остро представил себе все то отчаяние, какое она должна была испытать, маленькая, нежная... когда поняла, что действительно брошена одна... в стынущей клетке... что совершенно неоткуда взяться помощи, что этот страшный человек, урод, ушел и не возвращается. И как отчаяние, когда хочется плакать, кричать, бежать куда-то, сменилось тупым безразличием, когда опускаются руки. И как безразличие уступило место гаснущей надежде на то, что он придет... и девушка покорилась, принялась ждать. И как перед смертью она легла, укуталась во все одеяла, и ей вроде бы стало теплее, потянуло в сон... она и не поняла, что замерзает, Сандро знал, как это бывает... гаснущий рассудок убаюкивал ее, уговаривал, что все обойдется, надо только еще чуть-чуть подождать...
Не дождалась. А спасение было все время под боком. Просто она не знала, что искать. Пищу она бы отыскала - ее погубил холод. Разве мог Сандро в своей наивности подумать, что небожителям может быть неизвестно, для чего нужны дрова и уголь, и как используют огниво?
Сандро проклял себя. Проклял из последних сил. Камням бы зашевелиться от такого проклятья, рухнуть крыше дома или - ожить мертвой девушке. Но ничего не произошло. Тогда Сандро заплакал, стиснув зубы. В глазах стало черно. Едва-едва он удерживался в сознании, но другое чутье, глубже сознания, дало ему понять, что он вычерпал себя без остатка и вот-вот умрет. Совсем немного отделяло его от той грани, перейдя которую, уже нельзя вернуться назад.
Все то же глубинное чутье да еще - звериная жажда жизни заставили его напряжением воли отодвинуться хотя бы ненадолго от опасной грани. Жить, еще немного - но жить... Для чего? Он должен был взглянуть... почему-то казалось очень важным - не умереть прежде, чем он взглянет на нее еще, в последний раз... Приподнялся на руках - ног как будто не было, да и рук тоже не было, просто он знал, что они на месте и мог заставить их двигаться. Одно за другим стянул одеяла.
Девушка застыла на боку, сжавшись в комочек - так тело пыталось сберечь остатки тепла, - одна рука между колен, другая выскользнула. Бескровное лицо с плотно сомкнутыми веками закаменело в обрамлении странно улегшихся волос. Сандро сбоку заглянул в него. По щекам девушки пролегли едва заметные, высохшие дорожки от слез. Ласково, с дрожью, Сандро потянулся к ней, дотронулся самыми кончиками пальцев - и пальцы не встретили пергаментности кожи, какая бывает у мертвых. Кожа упруго подалась под ними, и дрогнули под веками глаза девушки. Несомненно, она была еще жива.
Вместе с осознанием этого накатила волна облегчения, а за ней - страшная слабость, и Сандро чуть не свалился. Сердце заходило ходуном. Сандро лихорадило. Ему самому оставалось отпущено совсем немного, девушке - и того меньше. Сейчас нельзя, невозможно было ошибиться, потратить те немногие силы, что еще сохранились, зря - и погибнуть обоим. Девушка должна жить, Сандро знал это твердо, он уперся в эту мысль, и та вытеснила все прочие из его головы, пробуждая единственное, что могло их сейчас спасти - упрямство. Чего-чего, а упрямства у Сандро всегда хватало.
Он должен отнести девушку в кузню. Во-первых, там еще осталось тепло. Во-вторых, там - чудесное одеяние, которое ее спасет. Вот и все. Свирепо стиснув зубы, Сандро уперся обеими руками в лавку и тяжело поднялся. Выпрямился: его шатало, но стоять мог. Кое-как укутав девушку в одно из одеял, он взял ее на руки и вышел вон.
Снова он брел по нескончаемой белой пустыне. Один шаг, два, десять... Только бы не упасть... упасть было бы непростительно.
Он и не упал. Точнее, упал - но уже в кузне, споткнувшись в полумраке. Чудом удержав девушку, рухнул на колени - боли по-прежнему не было, будто тело потеряло способность ее чувствовать. Напрягая все жилы, вновь поднялся. Смахнув с верстака инструменты, положил на стол девушку, высвободил из одеяла и принялся с ожесточением раздирать на ней одежду.
Как ему удалось надеть на девушку ее небесный наряд, он так и не запомнил. Временами Сандро уплывал в черноту, потом зрение возвращалось. Почему-то были сорваны несколько ногтей на обеих руках... Когда серебристая ткань облегла плечи девушки, и на вороте у нее успокоительно замерцал нежно-зеленой горошиной яркий огонек, - тогда Сандро выдохнул, опустился на пол, прислонившись спиной к верстаку и на мгновение прикрыл глаза...
Смутно он чуял около себя какую-то возню... но ему так было покойно, уютно, что не хотелось поднять голову, которую он уронил на грудь, и так сидел, а потом стал заваливаться набок... Тот, кто был рядом, зло, со слезами в голосе, нес околесицу, Сандро не разбирал ничего ровным счетом, но понимал, что его бранят последними словами. Уйди, хотел он сказать, но не получалось... языка-то нет, подумалось ему, отняли язык давно, дурья твоя башка, а ты и забыл. Ах, да черт с ним. Темнота под веками все густеет. Теплое гибкое тело внезапно прильнуло к нему, прижалось крепко-крепко, тонкие руки попытались его обхватить, Сандро попытался отстраниться, отмахнуться от этих прикосновений, но куда там... и провалился, наконец, в полное забытье.
В беспамятстве он пребывал краткий миг. Вновь выскользнул из него - и обнаружил себя живым, хоть и позорно слабым. Вот теперь он чувствовал и холод, и неудобный камень, впившийся в зад, потому что сидел он по-прежнему на полу кузни перед верстаком. Нет, что-то сделала с ним колдунья. Все стороны жизни чувствовались остро, с новой силой, и удовольствия это доставляло мало. К примеру, нестерпимое желание сходить по нужде. Или задубевшие руки и ноги, которыми он не в силах пошевелить... Лицо девушки маячило перед ним, тоже вполне живое, хоть и осунувшееся. Выражение лица было требовательным, более того - крайне сердитым. Склонившись над Сандро, девушка настойчиво старалась его растормошить, заставить двигаться. От злости она раскричалась. Сейчас Сандро ее совсем не понимал, едва догадываясь по интонации о смысле слов: вставай, кричала она, шевелись! Делать нечего - туго, помаленьку Сандро начал соображать.
Приподняться с пола оказалось делом непростым, а встать - и вовсе невыполнимым. После нескольких попыток Сандро понял, что ходить он пока не может - ноги совсем не держат, будто отнялись. Дотащить его тушу до дома силенок девушке может и не хватить. Оставалось - развести огонь в кузне и переждать, пока пройдет слабость. Все, что Сандро было сейчас нужно - хотя бы немного сна.
Он ухватил девушку за руку: успокойся. Терпеливо дождался, пока та замолчит и обратит все внимание на него.
Где дрова, он-то показать сумеет (тут они, в кузне, сушатся). А вот что с ними делать - попробуй, объясни...
Слава Богу, дева оказалась смышленой. Сначала хмурилась, качала головой, пытаясь уразуметь, что именно Сандро, еле шевелясь, пытается втолковать ей. С дровами оказалось проще всего. Она и нашла их, и натаскала в очаг, поняв, что они должны гореть. Труднее всего пришлось с поисками огнива. Лежало оно, конечно, на видном месте, но Сандро, хоть убей, никак не мог объяснить, что это такое. Он заставил девушку перетаскать со стола все снасти, пока в его руках не оказалось нужное. Девушка к тому времени уже потеряла всякое терпение. Неловко чиркнув кресалом по кремню, Сандро показал, как высекается искра. Девушка закивала головой, ухватила у него огниво... Потом мучилась, нарезая лучину, когда поняла, что целые поленья разжечь не удастся. Приглушенная брань, занозы в пальцах... Сандро, бессильно откинувшись на ногу верстака, только наблюдал.
Когда замелькали, наконец, на стенах мягкие красноватые отсветы, и затрещало в огне сухое дерево, Сандро заметил, что за окном уже сумерки. Он кое-как переполз поближе к очагу и вновь обмяк, прикрыв глаза. Скрипнула дверь, впустив немного холода: девушка выходила, теперь вернулась. Она принесла пару одеял: бросила на пол, одно подоткнула под Сандро, другое взяла себе. Устало опустилась рядом и затихла. Сначала посасывала ободранный палец, потом прижалась к Сандро теплым боком и задремала. Ласка огня ложилась на лица. Так они и заснули - рядышком, у очага.
Проснулся Сандро рано, потому что приперло - сил нету. Выпроставшись из-под одеяла, спросонок вскочил... чуть не завалился обратно, но ничего - ноги дрожали, однако держали. Присвистывая сквозь зубы, он выскочил босыми ногами прямо на мороз, забежал за угол и едва успел порты скинуть. Долго и с наслаждением он поливал снег. Вот уж счастье так счастье!
Закончив с делами, он поежился и заскочил обратно в кузню. В очаге лежал остывший пепел. Девушка крепко спала, натянув одеяло по самую макушку. Сандро не стал ее будить: оделся, взял ее на руки и тихо отнес в дом. Холодно там было, как в могиле, - точнее не скажешь. Содрогаясь, Сандро засновал туда-сюда, как угорелый. Его охватил прямо-таки зуд действия - после того, как он был еле жив. К тому же, порядочно все-таки его поистрепало - привычный к морозам Сандро ощутимо зябнул. Это его только подгоняло. Уложив девушку, он закутал ее поплотнее и бросился растепливать очаг. После того, как пламя набрало силу и загудело в дымоходе, а камень прислонки волнами стал источать тепло, Сандро побежал в хлев. Оголодавшие животные кинулись к нему с жалобным мычанием, вытягивая морды через стойло. Сандро кинул им по охапке сена, обнял каждого, прижался к теплым шеям, прося прощения. Сколол и выгреб лед из корыта, принес свежей воды. Взял вилы и принялся чистить стойла, сдалбывая примерзший навоз. Работал без устали: пот заливал глаза. Остановился, только когда было все сделано, и пошел в дом, на ходу скидывая одежу, пропахшую хлевом. У крыльца долго обтирался чистым снегом, свирепо обжигающим кожу, и не боялся заболеть. Не было сейчас такой хвори, которая бы на него навалилась.
В доме от печки шло покойное тепло. Девушка проснулась. Она лежала на боку, ладони - под голову, и задумчиво глядела на вошедшего Сандро. Натерпелась... Сандро утер лицо рубахой и стал собирать на стол.
Назавтра, рано утром, когда еще не рассвело, девушка тихо встала и вышла вон. Сандро проснулся, когда стукнула дверь. Сел, спросонок не понимая, что происходит, потом увидел в окошко, как тоненькая фигурка пересекает залитый лунным светом двор, оставляя цепочку четких следов. Девушка вышла на середину двора и долго стояла, собираясь то ли с мыслями, то ли с силами. Сандро уже думал, что она так постоит и обратно вернется. Но тут она немного развела руки в стороны, и за спиной ее заскользили неслышные сполохи, растворяясь двумя длинными прозрачными полосами. Девушка тронула воздух, словно не веря себе, а потом легко оторвалась от земли и без усилий косо ушла ввысь. Сандро приник к окну: сияющее пятно мелькнуло в мутных облаках, наползающих с юга, и пропало.
Сандро поглядел еще: ничего. Вернулся, лег. Сон не шел. Все, улетела. Сандро лежал и думал о черной пронзительной пустоте там, наверху, выше гор, выше солнца и луны. И как хрупкое, живое тело падает сквозь эту пустоту, несясь на кончиках серебристых крыльев. К горлу подступало: как будто обделили чем...
Опять стукнула дверь. Сандро затаил дыхание. Тихие шаги, потом чуть скрипнула, подавшись лавка, зашуршало одеяло... звук дыхания сначала был неровным, потом выровнялся. Сандро, чему-то усмехнувшись про себя, успокоенно перевернулся на другой бок и закрыл глаза.
В другие разы она улетала днем. Сандро тревожно посматривал на небо в той стороне. Со здешними воздушными течениями она была не знакома, а в горах, особенно в таких горах, они очень своенравны. Впрочем, про воздушные течения она знала явно побольше, чем Сандро. И с причудами местных ветров уже успела познакомиться. Однажды она чуть ли не на голову Сандро свалилась, страшно злая, и потом долго не могла успокоиться, показывая, между какими горами и как именно ее швыряло. В целом же, она все увереннее становилась на крыло, правда, не удаляясь сильно от дома. Тысячу раз она пыталась выразить Сандро свое восхищение, особенно после каждого полета. Сандро так понимал, что, по ее разумению, никто здесь не в силах был вернуть ей утраченные крылья.
Почему она не улетает, она тоже попробовала объяснить. Кое-что чертила на снегу, кое-что Сандро опять увидел как картинку в голове, хотя девушка с большой опаской слала теперь ему мысли напрямую, боясь, как бы он опять не спятил. Как уяснил себе Сандро, чтобы девушке вернуться домой, недостаточно даже таких чудесных крыльев. Ее должна забрать громадная небесная лодка. А чтобы лодка за ней приплыла, девушке нужно дать сигнал своим, и если они услышат...Теперь она выискивала место, чтобы подняться высоко-высоко и позвать. Здесь, под облаками, такого сделать нельзя: что-то мешает.
Наконец, она решилась. Сказала Сандро, что ее долго не будет. Сколько?... В ответ она только пожала плечами.
Не было ее три дня. За это время Сандро успел перевести половину дров на уголь - правильный, чистый уголь, какой ему был нужен. Теперь его следовало тщательно и с осторожностью пропитать едкой водой, чтобы они вошли в соединение, образовали союз, потом отделить осадок, а чистым раствором залить серебряные опилки в большом стеклянном пузыре. Работа кропотливая и нудная: от жгучей дряни оставались ожоги на руках, пары ели глаза даже под очками из полированного рога. Сандро безвылазно сидел в кузне, хотя иногда выходил во двор и с безотчетной тревогой оглядывал небеса. Чтобы заглушить тревогу, вновь возвращался к работе.
Поздним вечером третьего дня Сандро, наконец, увидел ее. Он еще только-только собирался домой. Девушка тихо вошла и остановилась в дверях. Сандро заметил ее присутствие, когда повернулся уходить. Она стояла, прислонившись плечом к дверному косяку: лица не было видно в тени.
Недолгий миг они смотрели друг на друга. Потом девушка коротко сказала что-то и вышла. Сандро, конечно, ничего не понял. Но голос у нее был усталый и такого тона, каким говорят о сделанном: всё. Я нашла.
Сандро последовал за ней, по пути зачерпнув снега вытереть руки.
Уже в доме, при свете очага, Сандро разглядел, что она и вправду сильно устала: лицо осунулось, скулы заострились. Двигалась девушка неохотно, и почти не разговаривала, что для нее было вовсе необычно. Сандро накормил ее: проглотив ужин, девушка добралась до лавки и тут же уснула.
Сандро не спалось. Уже шла глубокая ночь, а он все еще сидел при чуть тлеющем светильнике и глядел на спящую. В голове роились смутные мысли, которым он сам не отдавал отчета. Постепенно Сандро сковала вязкая дремота: мерцание огонька расплылось в коричневом мраке, и он забылся, уронив голову на руки.
Сандро приснилось, что ослепительно-белый свет с небес заливает двор, и он выходит в этот свет, подчиняясь голосу, который зовет все настойчивей, и девушка неожиданно возникает позади, легонько подталкивая его в спину, а потом говорит: летим! Сандро оборачивается и видит ее - в старой заплатанной мужской рубахе и нелепых штанах, а за спиной - прекрасные серебристые крылья, распахнутые во всю ширь... и Сандро хочет сказать ей: летим! но язык прилип к нёбу и не слушается, и Сандро вдруг понимает, что он весь - каменный, и камень врос в гору... Неимоверным усилием пытаясь сдвинуть себя, он снова видит этот настойчиво зовущий свет. Свет резко проникает в дом сквозь окна, с болезненной четкостью вычерчивая пустые контуры предметов. Вздрогнув, Сандро роняет руки со стола, вскидывается - и понимает, что это уже не сон. Одновременно он пытается осознать, что же происходит, слышит звук шагов за окном и бросается к двери, готовясь помешать чужим... но как-то странно, тягуче замедлено время, и пока он делает пяток шагов, дверь распахивается, в проеме обрисовываются несколько высоких фигур, а потом сильный удар отбрасывает Сандро куда-то в угол, и раздается фраза, произнесенная повелительным голосом, с интонацией настолько ясной, что Сандро даже и не пробует подняться, а лежит в темном углу, чувствуя, как рот наполняется соленым привкусом.
Постепенно, будто издалека, слуха его касается речь девушки. В голове проясняется, и Сандро слышит, что она не просто говорит, а кричит. Кричит и злится (уж он-то прекрасно научился различать, когда она злится). И не просто злится - она в гневе, просто - вне себя!
Свет на улице погас. Свет в доме (непонятно, откуда взявшийся) плясал по стенам белыми лучами.
Стараясь быть как можно незаметней, Сандро зашарил по стене, выпрямился, сел. Украдкой сплюнул кровь на пол.
Чужой свет больно резанул глаза, и Сандро зажмурился. Кто-то, особо не церемонясь, светил ему прямо в лицо. Голос девушки снова перешел на крик. Световое пятно вдруг дернулось и убралось с лица Сандро. Тяжелое брякнулось на пол, покатилось и замерло: толстый белый луч безобидно протянулся по полу и уткнулся куда-то в угол.
Теперь Сандро видел: кроме них, в доме - еще двое. Двое рослых мужчин, тоже с неба, судя по одежде. Даже и не одежда, а - доспехи, хоть и странного вида, но Сандро сразу понял, что эти двое - солдаты, и нянчиться особо не будут (да и на себе он это уже ощутил). Плечи у них были широченные, не то из-за пластин брони, не то сами по себе такие здоровые. Один из мужчин - совсем молодой, гораздо моложе Сандро светловолосый парень скучающе поглядывал по сторонам. Это у него из руки девушка так удачно выбила фонарь. Другой - старше, с крайне невыразительным лицом, хмуро глядел перед собой и, похоже, попросту ждал, пока девушке надоест разоряться. Девушка стояла между ними - как росток между двух сосен. Сандро вдруг поразился, до чего она, оказывается, молоденькая: совсем еще девчонка. Ее всю прямо аж трясло от злости: только что ногами не топала. Старший слушал, как она бранится, и морщился, потом коротко и резко бросил ей пару слов. Девушка осеклась, умолкла на полуслове и беспомощно затихла.
Старший продолжил говорить - отрывисто, скупо и строго. Видна была привычка командовать. Девушка смешалась еще больше. Потом бросилась к нему, сбивчиво залепетала, принялась горячо доказывать что-то, делая отчаянные жесты руками. Старший снова молча слушал и снова морщился. Младший участия в разговоре вообще не принимал: присев на краешек стола, он с любопытством осматривался. Потом нагнулся, подобрал укатившийся фонарь, положил его на стол. Лицо его было чуть подсвечено снизу, так что выделялся подбородок и складки губ, а глаза прятала глубокая тень. Сандро все равно различил, как младший смотрит на него: доброжелательно и любознательно, как на безобидную интересную букашку вроде уродливой гусеницы.
Наконец старший прервал разговор, досадливо дернув головой. Повернулся и вышел, напоследок сказав через плечо, не оборачиваясь, что-то резкое. Девушка в растерянности провожала его взглядом. Лениво младший тоже покинул свое место у стола, неожиданно подошел к Сандро и заговорил с ним незлым, явно извиняющимся тоном, а потом протянул руку, помог подняться. Пожатие пальцев, закованных в броню перчатки, могло потягаться с хваткою Сандро. Парень ободряюще хлопнул Сандро по плечу и вышел, по пути сказав девушке что-то вполне дружелюбное: та только отмахнулась.
Сандро, двигаясь, как в полусне, мимо нее выбрался в темные сени, а оттуда - на заснеженный двор. Там уже никого не было: лишь чернело на земле широкое выжженное пятно. Снег, расплавленный до самого камня, уже прихватился по краю коркой грязноватого льда. Сандро задрал голову вверх: звезды бесстрастно помигивали ему с вышины, и не было никаких признаков, что есть кто-то еще между ними... потом вдруг глаз поймал крохотную светлую точку, быстро ползущую по небосклону. Вздрогнув, Сандро опустил глаза.
Вернувшись домой, он застал девушку, в задумчивости сидящую у окна. Сел по другую сторону. Поначалу молчали, потом девушка шевельнулась. Днем я улечу, сказала она. Хорошо, кивнул Сандро. Так они сидели, сон шел с трудом, а было уже почти что утро: еще немного, и небо начнет бледнеть. Так они и не сомкнули глаз до рассвета, - и девушку это спасло.
Когда Сандро услыхал за окном отчетливый скрип шагов, он не рассуждая, бросился к двери и заложил ее засовом, а потом, так же стремительно и тихо, ухватил девушку за руку и поволок ее к потайному ходу прочь из клети, одновременно показывая: молчи! Выдернутая из дремы, девушка сначала ничего не поняла, потом страшно перепугалась. Но к тому времени Сандро уже тащил ее в кромешной темноте по узкому кривому проходу, стылому, с запахом влажного камня. Девушка поминутно спотыкалась, отчаянно цепляясь за руку Сандро, чтобы не отстать. Отдаленно было слышно, как наверху сначала завозились под дверью, а затем принялись ее ломать. Не скрываясь, в полный голос, заговорили на улице, хотя слов было не разобрать.
Сандро без остановки увлекал девушку сквозь тайный лаз, не давая ей опомниться. Коридор извивался, словно прогрызенный червем, несколько раз попадались ступеньки - путь имел явный уклон вниз. В какой-то миг впереди забрезжило - и они вывалились на узкий карниз, опоясавший отвесную скалу. Дневной свет ослепил их. Сандро успел придержать девушку, чтобы та с разгону не свалилась в пропасть. Ветер сдувал с узкой полоски камня белые нити поземки - прямо в головокружительную пустоту, что начиналась прямо от их ног и расстилалась до склонов гор, неприступно высящихся в прозрачном воздухе. И Сандро, и девушка невольно вжались спиною в скалу.
Тихо было вокруг. Сверху долетали гулкие, неотчетливые отголоски того, что происходит во дворе.
Лети, подтолкнул девушку Сандро. Та непонимающе смотрела на него. А как же ты?.. А я не полечу. У меня крыльев нету. Лети, дуреха! - Девушка замотала головой, глядя на Сандро со страхом и непонятной надеждой. Тогда Сандро стиснул зубы и попросту скинул девушку в пропасть, постаравшись отшвырнуть ее как можно дальше от края горы. Та только и успела, что растерянно ахнуть.
Сердце у Сандро замерло, пока он следил, как скользит вниз, переворачиваясь в воздухе, маленькое блестящее тело. Ему уже казалось, что она разобьется, и тогда только и останется, что прыгнуть вслед за ней, - но нет, слава Богу: яркая точка прервала свое падение, сменила его на подъем. Качнувшись пару раз, она стала уверенно набирать высоту. Солнце послало Сандро блик, отраженный от небесного одеяния, и Сандро улыбнулся. Теперь ему стало совсем хорошо и спокойно. Повернувшись, он нырнул в лаз.
Осторожно приподняв крышку подпола в кузне, Сандро выбрался наверх, прополз по полу и приник к щели под дверью.
Несколько человек, плотно закутанных от мороза, рассыпались по двору с оружием наизготовку. Сандро разглядел широкие изогнутые клинки. По меньшей мере, у двоих за спиной - длинные луки. Круглые, окованные железом шапки, наручи на предплечьях, лиц не видно - замотаны тряпками по самые глаза. Тут же бегали кругами, обнюхивая каждый угол молчаливые, здоровенные как волки, псы.
Мост уже был опущен, и по нему въезжали всадники: двое воинов на рослых конях. В этих двоих Сандро без труда признал братьев-баронов. За ними - третий: на низенькой коренастой лошадке, и сам - невысокий, толстоватый, еще и оттого, что напялил на себя сотню одёж, а поверх - серое монашеское одеяние. Он сразу спешился и неловко заходил туда-сюда, и видно было, что верховая езда доставляет ему немалое мучение.
Распоряжался явно Руди: на его зычный рев из распахнутой двери дома выскочило еще несколько человек. Всего Сандро насчитал семерых.