Аннотация: Сказка о Волшебном колесе написана мной и размещена в Прозе.ру 05 октября 2013 года. Свидетельство о публикации No213100501252. Хотел бы разместить её на Самиздате по рекомендации Геннадия Ищенко. Всего хорошего. Евгений.
Сказка о волшебном колесе
Евгений Радомысельский
Это было почти 60 лет назад. Из средств информации у простых людей был только радиоприёмник. Но мы не скучали. Вот маленький рассказ об одном зимнем дне в нашей маленькой квартире.
У нас в комнатах прохладно: зима снежная, холодная и из-под пола дует. Мы с сестрёнкой тепло одеты и, конечно, в ботинках. За окном темно. На небе видны далёкие звёзды. Окно выходит на открытый склад Садово-паркового хозяйства. Там под снегом горы песка и садовые скамейки. Деревянный домик-сторожка напротив нашего окна весь в снегу. Перед его входом качается на ветру фонарь-тарелка.
Наша мама, красивая элегантная женщина, топит круглую железную рифлёную светло-желтую уютную печь. Мы с сестрой знаем, что пока дрова не прогорят, дверцу открывать нельзя - в комнату пойдёт дым. Вот мама заправила печь и зовёт нас пить чай. Мы чинно усаживаемся вокруг круглого стола и пьём чай, болтаем: вспоминаем смешное и не очень. Вздыхаем о папе, который служил в Волховстрое и приезжал поздно-поздно каждую субботу и обязательно что-нибудь привозил.
Но вот напились чаю. Мама сполоснула посуду, убрала её в буфет и говорит: - "Ну, детки, пошли греться к огоньку". Мы с сестрой бежим за складными стульчиками, раскладываем их и садимся поближе к дверце печки. Мама, красивая и молодая, как сказочная фея, ставит свой стул между нами, но чуть-чуть сзади. Затем ... она открывает дверцу печки и перед нами открывается прекрасный огненный мир. Он веет на нас теплом и легким дымком от не сгоревших поленьев.
Мама наклоняется к нам и начинает свой интересный рассказ. Она рассказывала про свою жизнь: про трудное, раннее детство, тесно связанное с активной жизнью её мамы; читала сказки, мифы древней Греции, русские былины. До сих пор в голове звучит её тихий, ласковый голос. А в то время, я смотрел на горящие угли и представлял, что живём не в двадцатом веке, а когда-то давным-давно. И мама - не мама, а великая фея - сказительница.
Прошло почти шестьдесят лет, многое забылось, но образ мамы (феи - сказительницы) ничуть не потускнел. Считайте, что эту сказку о волшебном колесе рассказала мне её прекрасная душа.
Сказку посвящаю Поддубской Ирине Александровне - моей жене и моему славному читателю и первому критику.
Давным-давно, когда страной правил Царь, пахали на лошади, освещались керосиновыми лампами, свечами да лучинами, жил да был Иван - крестьянский сын. Это был статный молодец, сильный и красивый. Женился на местной красавице Марье.
Марья была из большой семьи в семь человек. Мужик в семье был один - Марьин отец. И поэтому, "Мир"-община земельный надел предоставляла на него одного. Из-за этого семья жила трудно. Отец и мать были староверы. Воспитывали дочерей в строгости, в божьей покорности. На гулянки, посиделки они не хаживали, молодых людей не приваживали.
Все сестры этой семьи ткали, вязали, вышивали. Всё их приданое было не в деньгах, а в самодельных сундуках. Вот как-то раз, мать Ивана заказала вышить им праздничную рубаху сына. Подошёл срок рубаху получать, за работу деньги отдать. Мать и послала Ивана. Зашёл он к ним в дом, да и обомлел: вышла к нему красавица, лицом прекрасная, вся статная. Коса русая в две пяди обхват опустилась до пят. Сарафан синенький, а по нему вышитые гладью лебеди плывут. Они две минуты поговорили, да на всю жизнь друг друга полюбили. Еле ушёл Иван от Марьи, ноги не слушались.
На следующий день заслал сватов. Сговорили Марью, но с условием, чтобы венчались по староверскому обычаю. Свадьбу сыграли, песни пели, под бубен плясали. Своё приданое - свой сундук Марья перевезла к Ивану. Стали жить - поживать. Любили они друг друга, как только в сказках сказывают.
Всё хорошо, только тесно в деревне. Люди на Марью - староверку косо поглядывают, парни подмигивают, да подсмеиваются. Надумал Иван жить хутором. Деньжат он ещё до свадьбы накопил, так что на сруб да на сарайчик хватило. Помещик землю ссудил. Обзавелись коровой и лошадью. И зажили, душа в душу. Только детей им Бог не послал.
Годы, в счастье и радости как дни пролетают. Поседел Иван, за сутулился. Состарилась и Марья. Но она всё ещё оставалась красавицей. Годы забрали у Ивана силу, сноровку и здоровье. Он и пахал, и косил, и в доме мастерил, да прибыток уже не тот был. А тут как назло лето выдалось жаркое, да сухое. Трава на лугах высохла. Иван за лето накосил всего - ничего. Пришла зима. Лошадь с голоду, да от старости подохла. Корову пришлось продать.
По весне нанял лошадь, поле вспахал. Рожь засеял. Весело поднялись всходы. Дружно заколосилась рожь. Любо - дорого на поле смотреть. Хороший будет урожай. Но "пришла беда - отворяй ворота". Откуда ни возьмись прилетела чёрная туча. Сама чёрная, как сажа, а край, как кромка отточенного ножа сверкает. Ой, сила лютая, сила злая - крестьянину от неё не спрятаться, не уберечься. Вся душа его в поле, а поле не укрыть, не спрятать.
Упал Иван перед иконами. Молитвы шепчет, да поклоны бьёт. Тут как пушечная батарея гром загремел. Вся избушка задрожала. Марьюшка к Ивану бросилась. В его объятьях спряталась. Только губы её шепчут: "Свят, свят, свят. Спаси и сохрани". А за окном ветер завыл, барабаном град застучал. Земля то мягкая, а град по граду как шрапнель лупит.
Туча поплевалась градом и дальше улетела. Иван да Марья в поле вышли-выбежали. Глядят и от горя за головы схватились. Град, считай, почти все колосья в поле побил. К Покрову дню урожая не будет, а надо подушную подать платить, отдать за землю, да за наём лошади. На зиму на прокорм ничего не останется, а по весне и сажать нечего будет. Придётся им с Марьюшкой в наём идти, а там, когда последних сил не будет - под окнами "Христа ради" побираться. От мыслей таких у Ивана глаза сами закрылись и слёзы из глаз потекли.
Марьюшка тоже пригорюнилась, а слёз не льёт, держится. "Вот что, Ванечка, наши деревенские в воскресенье к барину в город пойдут поздравлять его с именинами. Пойди, пожалься. Авось барин долг отсрочит, да может чем-нибудь в горе и подсобит".
Надежда - первая утешительница в беде. Иван даже повеселел. "И правда, авось барин поможет". В воскресенье встал чуть свет, надел новую рубаху, взял хлеба краюшку, да палку-клюшку, у икон перекрестился и с Марьюшкой простился. В подарок барину взял ягод корзину, да денег полтину. До города то не близёхонько, вёрст тридцать почитай по большаку, да тропинкой пять. Шагать, поспешать. Слава Богу, что небо ясное, да тропинка прекрасная. И пошёл Иван. Шибко шагает, клюкой себе помогает. Мимо деревенские на телеге проехали, Ивану руками помахали. "Мы, де первые барина почествуем, нам он больше пожертвует".
Иван быстро шёл, а к полудню только полдороги отмахал. Притомился. А тут у дороги стоит крест дубовый старинный, да родничок бьёт из земли едва видный. Тут же кто-то навес для сена поставил, да колоду оставил. Иван на крест перекрестился, да водицы напился. Присел на колоду, смотрит на воду. И не спит вроде, а встать не может. И померещилось ему, что камень большой, чёрный у креста вдруг вырос, разделился и ... не камень это вовсе, а монах в чёрном одеянии.
Лицо как мел бело, а глаза чёрные, страшные. Но на Ивана не зло смотрит, аж поклонился ему. "Тебя не зря ко мне судьба привела. Ты мужик справный: водку не пьёшь, табаком не балуешься, жену любишь, Бога чествуешь. Испытание тебе послано непосильное, незаслуженное. И наказано мне помочь тебе, в твоей доле горемычной. За святым крестом колесо лежит. Подними его, почини, в дело возьми. То святые тебе помощь шлют. Но учти, уразумей - тебе его лишь на три года дают. Не ленись, потрудись, с колесом на ноги поднимись. Всё что слышал - запомни. Да языком не трепли. Святое в тайне свершается. С Богом".
Тут монах в поклоне согнулся, и в чёрный камень обернулся. Иван глаза протёр, - привиделось или взаправду чудо такое с ним сталося. Встал, вкруг креста обошёл. И в правду, за крестом ломаное тележное колесо валяется, неведомо чего дожидается. Иван голову почесал, брать или не брать. Возьмёшь - люди на смех поднимут, а вдруг монах правду сказал. Была - не была. Взял Иван колесо и домой пошагал. А мимо опять деревенские на телеге проехали, Ивану руками машут, подарки показывают: кресла старые, порты да кофты потёртые, посуду выщербленную. Будет чем похвастать, да в трактир снести. А над ивановским колесом смеются, у головы пальцами крутят. Мол, Иван - дурак нашёл колесо себе на забаву. А Иван не обижается, знай, в усы свои усмехается. Поживём - увидим, кто кого умнее.
Пришел домой, Марьюшку обнял, поцеловал и говорит - "Не дошёл я до города, занемог что-то". Марьюшка не осерчала, сочувствие высказала. "Ничего, даст Бог, не пропадём. Испей взвара лечебного, да ложись почивать. Утро вечера мудренее". Иван лёг, а виденье ему покою не даёт. Всё слова монаха из головы не идут. Встал. Вышел в сени на колесо во все глаза смотрит. В темноте, оно вроде бы светиться стало. "Свят, свят, свят..."
Утром чуть свет взялся за топор и долото. У сарая на доске колесо чинит: новые спицы вырезает, ступицу латает, обод клепает. К вечеру сладил. Морилкой покрыл. Обод отполировал, как серебро блестит. А что дальше? В красный угол под иконы поставил. Сам на иконы молится, а на колесо посматривает. Темно стало. Иван лучину не зажёг. Только лампада теплится. Марьюшка всё прибрала да спать ушла.
Иван лёг и как бы сквозь сон голос монаха слышит: "Так Иван, колесо справил. Теперь его к работе готовь. Вынеси в сени. Смажь липким дёгтем. Дверь приоткрой и скажи: "Свят колесо, вертись, крутись, по дорогам несись. С найденным в дом воротись". Иван очнулся от дрёмы и сделал всё как сказано. Перекрестился, и спать лёг.
А утром встаёт, в сени выходит, и на ободе колеса медяки находит. За ночь колесо ему без малого десять алтын принесло. По тем временам деньги не малые. Так и пошло. Что у нерадивых теряется, колесо Ивану приносит. Но и Иван не ленится. Копает, строгает, липу режет: ложки - плошки вырезает. По осени, когда копны ржи в гумно свозили, колесо стало брошенные колосья приносить. Зерна всего - ничего, а всё же фунта два накопилось.
С грехом пополам Иван рассчитался по долгам. Однажды колесо принесло ему золотое кольцо. Он долго выяснял - кто потерял. Так бы и не узнал, да колесо его на место потери привело, да на дом указало. Он в тот дом пришёл с поклоном, да кольцо барыне вернул. Та его рублём отблагодарила.
К весне скопил денег на семена. Да лошадь пахать ему никто не дал. Самим нужна. Закручинился мужик. Весна пришла, пахать пора. Хоть самому в хомут лезть. Поставил, свят колесо под образа. Молится и на него посматривает. Опять только прилёг, слышит голос монаха. "Приладь постромки к оси свят колеса. Постромки к плугу приклепай. Как Марьюшка ляжет, выходи пахать. Только скажешь: "Свят колесо, вертись, крутись, вместо лошади трудись. Плуг тащи, под ноги свети, крутись, не ленись". Как было сказано, так и вышло.
Ночами мужик всё поле запахал, засеял, заборонил. Поднялась рожь на загляденье. Мужик смотрит на поле и наглядеться не может, как ему чудесная сила помогла.
Но, опять, откуда ни возьмись, прилетела чёрная туча. Сама чёрная, как печная сажа, а край, как кромка отточенного ножа сверкает. Быть граду погибельному. Поставил мужик колесо под образа, сам молится и на него посматривает. Стукнул лбом об пол и слышит голос монаха: "Вынеси колесо в поле, перекрестись на все четыре стороны и скажи: "Свят колесо, вертись, крутись, вокруг поля пронесись, ветер-смерч породи, тучу с поля убери".
Мужик вскочил, лоб перекрестил и побежал делать как сказано. Только произнес слова заветные, колесо понеслось как бешеное. Ветер до самого неба поднялся. Тучу разорвал и на дорогу прогнал. Там града два аршина насыпало. К осени мужик хороший урожай собрал.
Долги отдал и стал думать, как бы ему дёшево зерно в муку перемолоть. Хорошо бы волшебное колесо к мельнице приспособить.
Взял в аренду мельничные колёса. В сарае поставил. к верхнему водило приладил. К водилу волшебное колесо приспособил, и пошёл молитву творить. Молится и видения ждёт. Лишь на третий день было ему видение. Говорит ему чёрный монах: "Знаю, знаю о твоей мечте-задумке. Милость Божья велика есть. Будет колесо тебе муку молоть. Только скажи: "Свят колесо, вертись, крутись, вместо ветра потрудись. Всё зерно в муку смелись". И всё сделается".
Мужик побежал к колесу. Только сказал волшебные слова. Колесо вокруг нижнего мельничного колёса побежало, верхнее мельничное колесо закрутило. Зерно из лотка смололо и встало. Мужик затылок почесал. Раз всё работает, надо мельницу крепко ставить.
Купил брус, доски. Нанял кривого Макара. Макар работник хоть куда. Голову трясёт, во все стороны качается, когда говорит, заикается. Но что не прикажешь, всё им исполняется. Ест за двоих. Когда спит, от его храпа всё содрогается. Но работает как вол, не спотыкается.
Над сараем Макар поставил второй этаж. Внутри него настелил дубовую дорожку. Посередине, в отверстие спустил ось к мельничному колесу. К оси приделал водило. Над крышей конус поставил с мельничными крыльями. К оси передачу на крылья приделал. Когда ось вращается, крылья крутятся. Сам Иван волшебное колесо к водилу прицепил. Волшебные слова произнёс. И мельница заработала. Макар только успевает зерно насыпать, да мешки с мукой относить.
Перемолол Иван всё своё зерно и в деревне объявил, что готов молоть зерно за малую цену. Выправил лицензию. Всё честь по чести. Тут слух пошёл, что мельница у Ивана с волшебством. Крестьяне его опасаются, да за малую цену молоть соглашаются. "Пусть нечистая сила Ивану молоть помогает, ему же хуже, а наш невольный грех в церкви замолить можно".
Кулак-староста к Ивану работника прислал: в кабак зовёт дело сладить. Как услышала о том Марьюшка, Ивана в кабак не пускает, отговаривает: "Не ходи к нему. Староста плохой человек, добру не научит". Но Иван её не слушает, о деньгах думает. Недолго с Марьюшкой беседовал, пошёл на зов старосты.
Староста его за стол сажает, водкой угощает. Он решил у Ивана на мельнице мешков сорок зерна смолоть. Ивану пить не хочется, а для дела большого, договора лестного выпить надо. Выпил со старостой за договор. Староста за дружбу выпить предлагает. Выпили за дружбу. Пришёл домой. Хочет помолиться, а руки не слушаются. Сел за стол. Лбом в доску - хлоп. И тут же явление: монах стоит, на него смотрит.
Только на этот раз одеяние монаха было не чёрное, а темно тёмно-красное и голос не строгий, а ласковый, будто говорит с дитём малым. "Ну, наконец-то, ты Иванушка разговелся, а то я ждал - ждал, да уж дожидаться устал. Всё - то у тебя в жизни будет славно. Денег будет - как грязи, сколь захочешь. В купцы-князья выйдешь. Вина и баб - сколько попросишь. Будешь меня слушать, будешь сладко пить и кушать".
Иван тут понял, что это не тот монах, а души обман. Начал головой мотать, да тяжко вздыхать. Тут Марьюшка подошла. Его обняла. Раздела и спать уложила.
Утром он нанял ещё троих работников. Они склад построили, да хутор высоким забором загородили. И пошла работа: телеги с зерном в мешках разгружай, на склад отправляй, муку из склада выдавай, деньги в кассу засыпай.
В торговых делах без строгого учёта, знания и дельного совета прибыли не быть. Учёт то Иван наладил, нанял мальчонку грамотного. А вот знания как дела вести, да совета что к чему у него нету. Но, и тут он нашёл выход. Вспомнил о красном монахе. Хоть и плохой советчик, а использовать надо. Да и вызвать его просто, без мольбы и ворожбы. Стоит выпить рюмку, напустить в избу дыма - он тут, как тут. От его советов деньги, как мыши множатся.
Новая беда - мама Ивана стала стара. В селе ей не нравится, с делами крестьянскими не справиться. Работу в поле исполнять не может. Скотину напоить, накормить забывает. Ивана, невестку ругает, недобрым словом поминает. Марьюшка о том услыхала, стала Ивана просить, упрашивать: - "Ты свекрови помоги. Ей домишко в городе прикупи. Чтоб сподручно ей по праздникам в церковь Божескую ходить. Службы ранние стоять.
Иван, с тем, конечно, согласился и купил мамаше домик от церкви недалече. Домик в два этажа маленький, с садиком и крылечком аленьким, под крышей черепичной, с лепкою отличной. Поселилась мама в нём, и довольна, стала своим житьём.
Так прошли три года. Как то ночью Ивану приснился чёрный монах. Он строго так посмотрел, и колесо вернуть велел, срок де дарения вышел. Иван с утра хотел колесо снять, да в делах, хлопотах закрутился, про то забыл. Через три дня в ночь на воскресенье мельница встала. Хватился Иван - волшебное колесо лопнуло. Он его чинит, а оно каждый раз ломается. Тут то, он и вспомнил, что ему чёрный монах наказывал. Стал голову чесать, думать. И придумал совета у красного монаха спросить: волов что - ли в мельницу впрячь?
Красного монаха дважды звать не пришлось. Он в момент появился и говорит: "Здравствуй, Ванечка. С волами не ерунди, паровую мельницу заведи. В "Бритиш-компани" тебе и доставят и поставят, но не за так, под кредит на три года".
- "Его упросит, уломает актриса Мемфиса Илларионовна".
- "А, она то за что стараться будет?"
- "Ну, Ванечка, ты не маленький, не мне тебя учить, как женщин охмурять, задабривать".
Задумался Иван, закручинился. Больно не хочется Марьюшке сердечную обиду чинить, а хочется в купцы-князья выходить.
Решил для начала узнать, что за человек актриса Мемфиса. И выяснил, что играет она в городском театре. Её игрой многие восхищаются, а уездный предводитель дворянства просто голову потерял.
И начал Иван покучивать, над актрисой Мемфисой подшучивать. Сначала слегка, а потом поболее. Цветы, фрукты ей посылает, говорит, что о встрече мечтает. И вот в театре, однажды, она его к себе в гримёрную пригласила и денег в долг попросила.
Иван ей все свои деньги отдал. На коленях стоял, ручки, ножки ласкал-целовал. Пригласил на тройке кататься. На руках из театра до брички донёс, расстарался. В ресторане поели, попили, цыган подрядили. Катались с песнями, с гитарами по городу уездному.
Как об этом уездный предводитель дворянства узнал, свой любимый чубук об камин изломал. Велел привести Ивана. Говорит ему строго: - "Чтоб с актрисами не общался долее и не смел появляться в городе более".
- "Извольте, Ваше превосходительство, только подпишите поручительство в "Бритиш-компани" на покупку паровой мельницы. Мемфиса Илларионовна об этом Вас тоже очень-очень просит".
Мемфиса вошла, шлейфом небрежно играя, и на софу вальяжно присела. Уездный предводитель дворянства растаял.
- "У Вас, милочка, что за дело?"
-"Хочу просить, Ваше превосходительство, за Ивана купца-удальца. Он хочет паровую мельницу ставить, весь наш уезд прославить. Подпишите ему бумажку. Пусть летит как пташка, бедняжка".
-"Для вас прекрасная Мемфиса, моя рука на всё готова". - И тут же подписал документ. - "Я тебя, Иван не задерживаю, более. У меня сейчас важнейшие дела. А ты, любезный, от города подальше будь. Дорогу к театру позабудь".
В "Бритиш-компани" Ивана встретили, как родного. Всё согласовали, и за неделю паровую мельницу поставили. Она огнём пышет, паром дышит. Крутит мельницу, как волшебное колесо, только уголь и воду жрёт зело зло. Всё отлично, да вот беда, он у всех местных зерно перемолол, а из далече к нему зерна не везут. Опять идёт на поклон к монаху в красной рясе.
-"Что делать? Надо платить долг, а зерно не везут более".
-"Хутор твой стоит у озера. У озера есть дальняя протока, она выходит в большую реку далеко. Прочисти протоку, построй пристань, баржу пусти. К тебе будут зерно охотно везти".
Занял денег, сделал как сказано. Пошла работа.
Потом рекламу на бумажках напечатал и к мешкам с мукой стали цеплять:
"Из Ивановой муки
И блины, и пироги
Жарены, испечены
И пышны и хороши.
Раскупается мука
Для любого пирога
С картошкой, с грибами
С мясом, с лососями".
И пошла в народе молва, что Иван - голова: и муку мелет и вирши сочиняет. А Ивану это дюже нравится. Он поддержать известность о себе, всеми силами старается. На тройке по всему уезду катается. Где, какое веселье, там сразу появляется. Водку, вино как воду разливает. Кого напоит - дурить, смешить себя заставляет. Девок, баб задевает. За деньги многих из них в неглиже плясать заставляет.
Так он три года прожил. Но однажды приснился ему чёрный монах. Он грозно на Ивана взглянул и молвил: - "Богатство тебе зря дадено. Не достоин ты его иметь. И будет так: "Кто волшебное колесо возьмёт, тому всё твоё отойдёт". Как молвил, так и пропал.
Глядь, а на его месте красный монах стоит, да ласково так улыбается. "Не бойся, Ванюша. Он просто пугает. А, чтоб больше не приставал, устрой фейерверк, да колесо и сожги. Господ и дам пригласи. Тебе почёт и удовольствие будет. А когда подожжёшь колесо, скажи: - "Колесо волшебное, вертись, крутись, мне покорись, свети ярко, гори жарко". И всё будет очень, очень весело".
Иван собрал людей - приятелей, велел им праздник огня готовить. Пожарники против, да Иван им говорит - "На своей земле что хочу, то и ворочу". Нанял пиротехника. Он всякие хлопушки, шутихи да фейерверки приготовил и Иванов шест с волшебным колесом вкопал. Нанял трактирщика, чтобы тот столы с всякими угощениями для господ поставил. А для простого люда - лавки да бочки.
На праздник собралось народу со всей округи: тут и недруги, тут и други. Только солнце зашло, староста Ивана величает, за него бокал вина кипучего выпивает. Господа друг другу улыбаются, за рюмки и закуски принимаются.
Пиротехник фитили поджог. Тут как начало гореть, стрелять и огонь в небо метать. Все смотрят, удивляются, салютом восхищаются. Чуть утихло, тут Ваня к волшебному колесу подходит, запал подводит и говорит: - "Колесо волшебное, вертись, крутись, мне покорись, свети ярко, гори жарко". И тут колесо как бешеное завертелось, светом озаряет, огнём обжигает. Все люди замерли в восхищении, только Ивану почему-то не весело. Видит он, что ось колеса прогорает, а сделать ничего не может. Вот колесо жаром пыхнуло, с оси соскочило и прочь понеслось.
Тут-то Иван понял, что оно к нему на хутор катится, всё сжечь собирается. Бросился к тройке. Как бешеные понесли кони, а колесо ещё быстрее катит. Смотрит, колесо вокруг забора обежало, его огнём запалило.
Заполыхал склад, амбар, мельница. Тут Иван к воротам прискакал. С брички скатился и в горящий хутор вломился. И видится, в пламени монах красный улыбается и шепчет-свистит: - "Иванушка, дружочек, сундук с деньгами спасай. Дары мои в огне не бросай".
На что Иван ему зло лает: - "Пошёл ты в ... со своими дарами, и ... словами".
Он в железу бьёт, из злого пламени людей зовёт. Кто испугался, что делать не знает, того он тащит, из пламя спасает. - "А где жена"?
- "В доме одна".
Как вихрь, рванулся в дом. Там у икон жена молится, вздыхает, слёзы из глаз её капают. Горе, обиду тушат, а залить не могут. Тут Иван на колени бросился. Рубаху рвал, у жены прощенье спрашивал. Простила она его, обняла, волосами от мира закрыла. Тут он её обнял и на руки поднял. Бросился в дверь, а огонь шипит точно зверь, идти мешает, больно кусает.
Весь обожженный, но врагом людей не побеждённый, из огня живым вышел, и жену вынес.
Сгорело всё, что за три года было нажито. Всё что осталось ценного, приказчики "Бритиш-компани" в уплату за долги забрали. Ивана с невесткой мать в город забрала. Им две комнаты в доме предоставила. А одну, светлую, она художнику сдавала.
Иван долго болел, насилу поправился. Марьюшка, чтобы его хворого кормить, поить - плела, вышивала и в монастырь поделки продавала. Однажды художник к её творчеству присмотрелся и мечтой-идеей загорелся. Её бисерные, да кружевные творения в свои картины вставить, своё имя прославить.
Марьюшка ему часть своих работ подарила, да сама рисовать также решила. Просила художника поучить её хитрым приёмам письма красками. Она была ловкая, да сметливая, быстро освоила премудрость художественную. А художник пил, болел, а вскоре и помер. Стала Марьюшка его заказы сама выполнять: маслом и бисером рисовать. Особенно хороши были портреты детей, да картины зверей.
К тому времени Иван поправился, стал рамы картинам резные делать. И о нём слава в городе пошла, как о мастере-резчике. Много он красивых вещей сделал. Потом они превратили свой дом в художественный музей. В нём они выставляли не только свои работы, но и картины многих местных художников, резчиков, народных мастеров.
Сейчас многие дети туда ходят, смотрят и учатся на этих славных примерах. Если в том городе будете, в музей зайти не забудьте. Там увидите и Марьюшкины картины-дети и Ивана резные сундуки-короба (клети).
А на хуторе, сгоревшем, с тех пор никто не жил. Заросло всё репьём да травой-мурой.
Волшебное колесо поколесило, огнём-светом по дорогам посверкало, да святым родничком потушилось и у придорожного креста на место свалилось. Ждёт, кого Бог пошлёт за помощью или за испытанием.