Так уж повелось у нас в отряде, что не всегда каждый из нас мог позволить себе поучаствовать в битвах и сражениях. Особенно это касалось тех, кто, получив достаточно суровые повреждения, должен был пройти реабилитационный курс. Конечно же, никто не желал просто валяться в медотсеке, тупо смотреть в потолок и ничего не делать. Чтобы решить эту проблему, медики просто выписывали нам увольнительные к каким-нибудь отдалённым колониям, где не требовались боевые навыки - только дополнительные подпрограммные умения, которыми нас пичкали в воспитательных целях. Я в Академии выбрал для себя сразу самую простую и самую датападную работу, целью которой в основном считалось освоение земель, их географическое и классификационное описание по вселенской номенклатуре. Выбрал я этот профиль не случайно, а достаточно дальновидно. Ну какие путешествия и посещение новых миров во время войны? С этим расчётом я и взял этот курс, наивно полагая, что война - это такая штука, конец которой приходит только с твоей собственной смертью. Как оказалось, я серьёзно ошибся.
Оптимус Прайм прекрасно понимал, что нам нельзя забывать о тех мирах, где история может печально повториться, как и на моей родной планете Рае-7. По этой причине каждая открытая нами звезда подвергалась тщательному описанию, исследованию, несколько раз проверялась на возникновение самых простейших форм жизни. Я долго не признавался о назначении своего второго профиля, пока не попал в плен к десептиконам. Когда я очнулся в знакомом до видеопомех в визоре белом отсеке, передо мной уже стоял Рэтчет и недобро улыбался. Эта почти маниакальная улыбка повергла меня в ужас, и я стал подозревать, что он, наконец, достаточно на меня разозлился, чтобы исполнить свою давнюю угрозу - прикрутить к моим ногам уродливый тяжеловесный девайс. Я подорвался с платформы и по обыкновению осмотрел себя с ног до головы. Монстрячьего девайса не было, что ещё больше позабавило Рэтчета, который уже хохотал в голос.
- Ты всё-таки помнишь наш последний разговор, раз так подпрыгнул, - сквозь смех выдавал из себя медик, поднимая перед моим носом датапад.
- Нет, дружок. Я понял, что с тобой нужно поступать круче, иначе ты не восстановишься и до ближайшего рождения сверхновой.
Я заподозрил в этой весёлости какой-то подвох, и когда моё внимание переключилось на содержимое датапада, в отсек вошёл Проул. Он привычным жестом поприветствовал нас, потом строго глянул на мой корпус.
- Без комментариев. Я пришёл передать тебе вот это.
С этими словами, заместитель командира второй эскадры вручил мне небольшой диск. Рэтчет подмигнул Проулу, и я окончательно понял - они что-то задумали.
- Я беспокоюсь за твоё состояние, Джазз, - как-то почти на распев мягко и легко сказал Проул.
- Но ты должен понять - никто не хочет отстранить тебя от активного участия в боевых действиях, однако...
Я лихорадочно просмотрел датапад, где были собраны все материалы из Академии, подтверждающие мой второй профиль, указывающие, сколько, что, как я прошёл и сдал. Во второй руке я держал диск, и весьма нехорошие сомнения закрались в мою искру. Тактик продолжил:
- Последние психологические тесты тебе так и не удалось сдать, хотя бы на норму. У меня нет возможности перевести тебя в другую часть - все давно занимают свои места и им...
- Не нужен морально затравленный псих, - мрачно продолжил мысль я. Действительно, плен я пережил не просто плохо. Ужасно плохо. На реабилитации я не справился с простейшими заданиями. Меня здорово потрепали. Половина личностных файлов оказалась повреждена - хуже такого расклада был только дезактив, потому что разговаривать я стал только через 3 цикла после окончания ремонта. Мне не хотелось ни с кем говорить о плене, мне казалось, что я уже достиг той высшей степени позора, когда сам Прайм лично выносил меня на руках из разбитого десептиконского лагеря. Этого я себе простить не мог. Диверсант, который попался? Тут можно было поставить под сомнения мой профессиональный уровень. А что может быть хуже сомнений и недоверия?
Проул тронул меня за плечо, видимо я слишком надолго погрузился в свои раздумья.
- Ты как?
- Сносно. Справлюсь.
Рэтчет глубоко вздохнул, пропустив огромную порцию атмосферы через фильтры.
- Знакомые слова, - буркнул он, отходя к ремонтному столу.
Заместитель Прайма слабо улыбнулся:
- Джазз, это как командировка. Тебе ничего не нужно будет делать. Всего-то пару отчётиков и домой.
При словах "отчётики" я громко бухнулся обратно на платформу, и застонал. Если для трансформеров придумают ад и поставят там гигантского Цербера, то он явно будет с двумя головами Проула, которые каждые три секунды будут задавать две команды - написать отчёт и сдать его в сию же секунду.
- Ему ещё надо отдохнуть немного. Видишь как он "счастлив" услышать такое.
Медик снова подошёл ко мне и проверил давление в магистралях. Проулу ничего не оставалось, кроме как кивнуть головой и выйти.
- Хватит притворяться. Тебя всё равно откомандируют, так что советую выбрать самую неприглядную и малонаселённую жизнью звезду. Отчёты там пишутся быстро, и по окончанию тебя тут же вернут обратно.
Я повернул голову и посмотрел на Рэтчета, словно он предлагает мне стать космическим пиратом.
- Я боевой офицер, а не секретарша.
Медик пожал плечами.
- В последнее время в тебе нет ни прежней выдержки, ни спокойствия. Не забывай, что до крайности у тебя пара шагов. Я не хочу снова сидеть перед клеткой и наблюдать, как ты ходишь по потолку.
- Это когда это я по потолку бегал? - Заслуженно возмутился я.
- Когда с рейнджерами подрался в баре. Броневик приехал после твоего "берсерка" весь в царапинах, словно его за манипуляторы подцепили к эвакуатору и протащили пару кварталов по железобетону.
Я хотел что-то возразить, но решил, что сейчас спорить с медиком бесполезное занятие. Берсерк был достаточно больной темой - всё же я до трансформа имел органическую природу, и колдовавшие надо мной медики долго не могли понять, почему я зверею, пока не уловили, что суть основы выживаемости органики - первородная дикость.
У меня больше не возникло никаких вопросов, и я покорно подался вперёд для замера давления, помогая Рэтчету получше ввести в магистраль иглу.
- Я буду скучать, - плаксиво и наигранно сказал Хром, и я сразу понял, что он в очередной раз надо мной прикалывается.
- Ты не поверишь - я тоже.
Ответ поверг шутника в шок, так как прозвучало это откровенно и даже с положенной долей сожаления.
- Не волнуйся, это такая дыра, где ничего нет, - "обрадовал" меня Гонщик.
- Ну, спасибо...
Изобретатель смутился и отступил, потому что только сейчас до него дошло, что на самом деле такие миссии - скука смертная. "То, что доктор прописал", вспомнились мне слова Проула, который с какой-то нарочитой уверенностью впихивал мне в манипуляторы карту и капитанскую планшетку.
Я стоял на стартовой площадке, где уже в нетерпеливом топтании Бравый плавно перешёл к танцам, чтобы хоть как-то себя развлечь, пока его отделённое нутро забивали аппаратурой. Я смотрел сквозь моих товарищей, мне хотелось увидеть перед отлётом Оптимуса, но его, как и всегда, не было. Значит занят. Я пожал друзьям руки и посмотрел на трап, где меня ждали мастерианские рабочие вместе с вверенным мне составом в лицах Краха и Спринтера.
- Ну, типа, поехали, - совсем невесело выдал я, и Бравый легким движением стал набирать разгон. Шаттлу не терпелось поскорее оказаться в холодных просторах космоса, где, как он говорил, чувствует себя наравне со звёздами.
Я впервые сидел в капитанском кресле, и мне приходилось делать над собой усилие, чтобы не обращать внимания на похихикивающего Краха. Спринтер только сурово оглядывался на второго пилота, коим был Крах, и бессловесно побуждал того поумерить свою весёлость. Я подпёр подбородок одной рукой, и задумался о своей новой роли. В принципе быть начальником какой-то миссии уже означало, что вся грязная работёнка будет доставаться не мне. Это радовало меня, и я почти не обращал внимания на не в меру весёлого Краха, всё же если придётся таскать буровые установки, с которыми сложно управиться мастерианским рабочим, то в первую очередь этим займётся именно он.
Звёздная система Полэннэя находилась достаточно далёко от Мастера. Я по-прежнему ни с кем не разговаривал, и только сухо обменивался с подчинёнными ценными указаниями. Мастериане не обижались, для них было привычно, что кто-то смотрит на них с высоты - всё же именно этой расе более всех на долю выпало видеть наши стальные тела. Не думаю, что они не научились заглядывать и в наши не менее трансформированные души. Спринтер пару раз пытался начать разговор, но, видимо, у меня неплохо получилось давить из себя капитана исследовательского судна, которого ничего, кроме успеха миссии, не интересует, так что все попытки сводились к простым отчётам о полёте. Полэннэйские звёзды приветливо заглядывали в обзорный экран, а первые спутники уже принесли несколько проб почвы и данные по содержанию газов и кислорода. Крах просмотрел их, и недовольно тыкнул в крайнюю звезду слева.
− Вот эта. Гадость-то какая! Песок, соли, обеднённая растительность и жаркий экваториальный климат. Живых существ не обнаружено. И что, нам теперь с лопатами откапывать цивилизации прошлого и опись по ним составлять?
Я хмыкнул. Мне, по сути, было всё равно, чем заниматься, ведь если там всё настолько плохо, то вскоре мы сможем покинуть это место и вернуться домой. На всё про всё у нас было 17 циклов. Я планировал закончить работу за 6.
− Не ной, если суммировать твои претензии к этой планете, то выйдет неплохое сочинение на тему "Вот такое хреновое у нас лето".
− Джазз, в органическом понимании тебя бы назвали язвой.
Спринтер давно интересовался полётами подобного типа, да и трансформ он подбирал аккурат для этих целей, вот уж кому действительно нравилось писать подробные отчёты.
- Капитан Джазз, - снова съязвил я, совершенно не противясь предложенному штурманом определению.
- Как скажете, капитан Джазз.
Кажется, я обидел его. Наверное, фраза прозвучала достаточно грубо, ведь настройки голосового модулирования я так и не выправил, и теперь мой голос страшным образом звучал безразлично и холодно. Я не посчитал нужным извиниться, всё же Крах стоял рядом и наблюдал за нами. Мне пришлось перевести тему.
- Высаживаемся здесь. Пусть тут и не так уютно, но содержание газов меня устраивает, да и мастерианам будет проще.
Бравый нырнул в сторону назначенной мной планеты, и мы приготовились к приземлению.
− Спасибо что выбрали шатлы автоботской команды второй эскадры, - бахвалился Бравый, разглядывая песок под своими лапами. Сам он уже готовился стартовать обратно, так как мы достаточно легко и быстро выгрузили всё, что нам было необходимо.
− Я пришлю тебе открытку, - пошутил Крах.
− Аха! Если что зовите, частота у меня прежняя.
Шаттл издал звук, похожий на хулиганский свист, и взмыл в небо. Сказать по правде, я был против того, чтобы он улетал, но как правильно рассудил Спринтер, уж лучше он будет летать на орбите, чем ныть, что ему скучно с нами.
Мы перетащили аппаратуру и раздвижные бараки для рабочих на одну из полянок желтоватой растительности. Первым делом я отправил Краха брать пробу почвы под этой сухой стелющейся по песку флорой, а сам стал помогать мастерианам ставить барак.
− Ты издеваешься, да?
Через полчаса автобот подошёл ко мне, держа в руках длинную гирлянду сухих листьев и жилистых вьющихся корней.
- Нет. Это было весьма ответственное задание, - ответил я, чуть ли не давясь от смеха вместе с несколькими рабочими, видевшими, как Крах сражался с прочными путами местного представителя флоры. Как оказалось, корнями этой травы вполне можно было заменять тросы и лебёдки, что мы позже и сделали. Раздосадованный и обиженный автобот пошёл жаловаться на мой беспредел Спринтеру, тот только пожал плечами и сказал что-то в стиле " Оставь его. Ему сейчас и так трудно. Видишь, как его несёт?"
Наступила ночь, а я уже сидел и заносил в датапад первые данные о планете. Мне выпала честь назвать эту планету, но я решил поставить прочерк в названии, так как в голову не приходило ничего путного.
− В сутках 34 часа, три звезды и две луны. Притяжение в пределах нормы, согласно классификации - 3,4 от массы Мастера.
Какой-то рабочий подошёл ко мне и, хлопнув по ноге, сказал:
− Мы выгрузили буровые установки и бурмашины. Местное притяжение мне нравится, здесь чувствуешь себя молодым и похудевшим.
С этими словами рабочий весело крякнул и принялся жевать бутерброд с таким усердием, словно он нарочно этой планете хотел прибавить в телесной массе. Хорошо, что здесь всё немного легче, а не наоборот, иначе нам пришлось бы ждать, пока рабочие адаптируются к сильным изменением в притяжении.
Я снова продолжил писать отчёт, пока мастерианин не счел скучным разговаривать со слишком молчаливым начальником экспедиции. Закончив писанину, я развалился на песке, и тут подо мной что-то дёрнулось. Я отскочил с такой быстротой, на которую способны только пугливые кринянские коты. Спринтер, заметив это, подошёл ко мне.
− С тобой всё в порядке?
− В полном, - сухо отозвался я, не переставая пялиться на бело-жёлтый песок.
Два следующих дня мы неустанно работали над тем, что пытались добраться до твердой породы с помощью буров. Шум и возня наводили на меня такую тоску, что я уже тихо просил о том, чтобы поскорее вскрыли первый пласт почвы. Наткнувшись на что-то, бур с громким уханьем просел в открывшийся тоннель.
− Джазз, у нас проблемы.
Я сдавлено прорычал, меня теребили за локоть, чуть ли не силком тащили и отрывали от любимого дела - прослушивания очередной клетеранской композиции. Ладно! Признаюсь! Я действительно не всегда следил за процессом бурения - слушать шум буров это просто не в моём стиле. То ли дело Спринтер, он чуть ли не сидел на корточках рядом с установками, настолько его интересовало то, что должно появиться из-под первого подкопа.
Подойдя к краю небольшого утоптанного участка перед площадкой, я заглянул в образовавшуюся яму.
− Охо...
Внизу уже вторило эхо, а моя чувствительная аудиосенсорика определила длину звуковой волны и её структуру. Крах опасливо ходил по краю и всматривался в пыльную верхушку бура.
− Мы наткнулись на систему тоннелей, - я сверил показания и охнул в дыру ещё раз. Звук с правого бока быстро отразился - значит, там проход был забит. В левом рукаве тоннеля звук уходил далеко, пока не гас окончательно где-то глубоко под землёй.
− Возможно, что мы не встретили жизнь на поверхности именно потому, что она под нами.
Спринтер уже, был готов спрыгнуть в яму и пойти по тоннелю, но я остановил его, придержав рукой.
− Подожди. Через песок мы бы смогли уловить хоть что-то похожее на альфа-частицы. Хоть какой-то зачаток интеллекта для того, кто роет такие тоннели.
Рабочие решили вытащить бур, пока тот окончательно не увяз в песке, и мы пошли за лебёдками и тросами. Вернувшись, мы обнаружили, что бура нет.
− Скажи мне, что это твоя очередная шутка, Джазз.
− Ты уверен, что мне бы хотелось сейчас шутить именно таким образом, Крах?
Я заглянул в яму, где не осталось даже следов от нашей несчастной бурильной установки. Мы исползали всё вдоль и поперёк, пару рабочих даже на свой страх и риск всё же спустились в тоннель, но тот стал быстро наполняться песком от каких-то внутренних толчков, и мы тут же эвакуировали рабочих и немного передислоцировались. Я не мог понять, как здоровенный бур, который мне приходилось толкать перед собой с явным усилием мог пропасть за каких-то 20 астроминут.
Ночь спустились на планету мягким шёлком, и белый песок стал приобретать зеленовато-жёлтые краски.
− Я не могу понять, как это могло произойти. Он просто пропал!
Спринтер и Крах громко спорили о случившемся. Один выдвигал теорию об искривлении временного континуума, что привело бы к образованию портала и прорехи в прошлое или будущее, другой настаивал на более прозаичном варианте - бур просто провалился глубже. Зыбкость почвы мы проверяли несколько раз, пещеры уже давно засыпались новым песком, словно их и не было вовсе, а яма по краям стянулась.
− Вы не могли бы потише?
Спринтер подошёл ко мне и посмотрел в визор.
− Знаешь Джазз, если что-то случится, а ты не предпримешь меры, то это задание...
Вот такой наезд меня искренне взбесил. Я даже сам не понял, что на меня нашло. Я крепко схватил Спринтера за плечо, настолько крепко, что он даже едва вскрикнул от боли.
− Может, тебе напомнить, что ты сам напросился сюда?
Спринтер знал о моих вспышках гнева, но никогда их не видел. Небольшая розоватая полосочка из-под визора напугала стоящего неподалёку Краха до онемения - он-то видел меня в режиме "берсерка". Как и любому дикому зверю, мне было достаточно ощутить эту волну страха, прежде чем бросится на очередную жертву, но я вовремя очухался - в акустике зазвучала музыка. Спринтер резко дёрнулся, и я отпустил его.
Ночь прошла мирно, только разбушевавшийся ветер немного засыпал песком наш лагерь, но в целом ничего серьёзного. На утро мы обнаружили пропажу ещё двух буров.
− Они не могли просто взять и провалиться под землю!
Рабочий с досадой скинул свою каску на песок и пнул её ногой. Каска отлетела неподалёку и ещё прокатилась по склону несколько метров. И тут я увидел, как маленькая волна пробежала по поверхности, затем замерла возле каски, после чего предмет стал медленно вкручиваться и уходить под землю. Строитель подбежал посмотреть, потом он махнул нам рукой.
− Это червяк! Клянусь небом Мастера! Он полтора метра, а пасть-то какая!
Дальше он ещё что прокричал нам, но мы уже этого не услышали... Между ним и нами из песка диким фонтаном вырвалось огромных размеров существо, оно, конечно, напоминало червя, но вот мерзкая пасть и около восьми пар чёрных как угли глаз говорили о том, что это больше похоже на песчаную гусеницу. Жирное тело возвышалось над нами метрах в 25, его кожа была покрыта с некоторых сторон, в основном ближе к спине, хитиновыми пластинами, словно сегментарные участки брони, они не позволяли влаге уходить сквозь поры. Но об этих мелочах мы подумали уже потом, а сейчас мы замерли в ожидании, что же будет делать эта тварь. Червяк словно выбирал, чем ему закусить на этот раз. Он раскрыл свою огромную пасть, которая даже с такой высоты показалась нам до отвращения гигантской, её усеивали частоколы мелких острых зубов, а зубы, словно в тёрке для мягких плодов, размещались по окружности, плотно прилегая друг к другу.
− Не двигайтесь!
Но я опоздал с предупреждениями. Строитель думал, что червяк, разглядывающий нас, не заметил его - более мелкого - и он побежал. Существо плетью метнулось назад, и через пару секунд пасть поглотила мастерианина, а сам червяк легко и быстро ушёл под землю.
Мы стояли, боясь пошелохнуться. С одной стороны мы могли бы выстрелить или сделать что-то ещё. Но я не думаю, что вы бы сразу нашли выход из этой ситуации, особенно если увидели бы это существо впервые.
− Что нам делать теперь?
В голосе Краха я уже почувствовал нотки паники, это первое, чего делать в таких ситуациях не стоило. Но и не делать совсем ничего тоже не стоило. В моей голове происходили уникальные процессы мгновенного анализа, и как только я стал догадываться, в чём дело, мне пришла в голову забойная идея.
− Спринтер, дай мне тактовый маяк! Сейчас же!
Автобот опешил. Он смотрел на меня, как обычно смотрят врачи на пациентов, диагноз которых не подтвердился.
− Дай. Мне. Маяк! - По словам чётко и напористо сказал я. В глазах Спринтера я выглядел полным безумцем, а всё дело в том, что тактовые маяки мы брали для того, чтобы проверять зыбкость почвы. С одной стороны маяк представляет собой прибор с телескопической ножкой, которую погружают в грунт. Сам маяк издаёт небольшие вибрации и за счёт чувствительных датчиков определяет зыбкость и слоистую структуру почвы. Сделать из маяка оружие за несколько секунд было практически невозможным, а в моих руках он больше походил на погремушку, нежели на оружие. Я включил прибор и со всего размаху закинул его подальше от нас, пока маяк летел, я успел выхватить свой бластер.
− Ты окончательно выжил из ума! - чуть ли не выхватил из моих рук оружие Спринтер. Я увернулся, и прокричал:
− Заткнись!
В эту же секунду маяк упал на песок, и ещё секунд 5 мы могли наблюдать, как помигивал его красный светодиод. И вдруг всё повторилось. Гигантская тварь, раскрыв пасть мгновенно поглотила прибор, и теперь, зависнув над землёй, она разочарованно и злобно поглядывала в нашу сторону. Я выстрелил несколько раз в середину брюха, так, чтобы голова твари при падении приземлилась к нашим ногам, и чтобы мы смогли потом изучить этого диковинного представителя планеты. Червь издал жалобный стон и, словно подкошенное дерево, стал медленно падать, как я и рассчитывал... Внезапно, куча сжиженного песка и газа вырвалась из его глотки и, падая, червь взорвался, как мешок с отработанным шлаком. Я боялся посмотреть на свою броню. Над нами шёл чёрный липкий дождь, и мы обалдело наблюдали, как в радиусе 30 метров всё вокруг меняло свой цвет.
− Больше так не делай, - прошептал Спринтер, не отрывая взгляда от своих теперь чёрных рук.
− Ни в жизни, - точно таким же таинственным и обалдевшим шепотом ответил ему я.
Страх и оцепенение сменились радостным ликованием, и до конца этого дня нас уже никто не беспокоил, но вот тот факт, что мы не могли счистить со своей брони чёрную налипшую как маслянистая жвачка субстанцию, огорчил нас до ужаса. Строителям можно было всего лишь принять душ, а вот техника, к коей мы тоже относились в плане бронировки, была безнадёжна испорчена. Не могу сказать, что я сильно рефлексировал по этому поводу, всё же на тот момент я и так носил чёрную бронировку с красно-серебристыми полосочками, так что суть моего внешнего вида не так сильно пострадала, как у Краха и Спринтера. Больше всего убивался Крах, но он побоялся высказывать претензии вслух, так как на весь этот день я был признан героем, убившем ужасного монстра. Я решил использовать момент и подошёл к напарнику сам.
− Не переживай, как только вернёмся первым делом я выбью тебе путёвку в самую лучшую автомойку.
Приобняв сослуживца за плечо, я мягко улыбнулся.
− Ну да! А отчёты?
− Я возьму их на себя, хотя ты сам понимаешь, как я к ним отношусь.
− Ну, тогда я спокоен.
Мы засмеялись, а Спринтер благодарно посмотрел на меня, словно тихо говоря "Вот таким я тебя знаю и помню. Я простил. Проехали!".
Я вспомнил тот самый момент, когда впервые познакомился с этими двумя, а ещё вспомнил, что никто и никогда из них не привык видеть во мне начальство. Я был в офицерском составе, но предпочитал не делать разницу между нами. Нашей единственной уравнительной иерархией была дружба и два столетия войны, которые мы успели провести вместе. Внезапно я почувствовал ответственность за нашу дружбу, за то, что они - мои товарищи - готовы ждать, пока не пройдут все мои "кримзики" (то же самое что и "бзик"), готовы прийти на помощь, даже если я буду упрямо от неё отказываться. Вот почему медик послал меня сюда. Дело было не в планете и даже не в том, сколько дней я должен был потратить здесь. Ответ был рядом всегда. Просто мне нужно было сгонять за ним за несколько парсеков - настолько я был слеп и зол, чтобы всего лишь повернуть голову и увидеть его на родной базе. Такие истины приходят к нам не всегда. Чаще всего нам становится страшно от того, что мы осознаём простые вещи слишком поздно.
Так я думал перед отключением и заправкой, следующий день обещал быть не менее сложным, чем сегодняшний.
− Та-а-а-ак! Это уже не смешно...
Спринтер сложил манипуляторы на груди, и смотрел на пустое место.
− Что случилось?
Я ещё не успел понять, что произошло, как вдруг Крах пришёл и доложил.
− Никто не видел, никто не брал.
− У нас снова пропал бур, - печально заключил автобот-трёхрежимник.
− А это значит, что оно ожило! Сегодня тело нашего большого друга пропало.
Спринтер оглядел площадку, потом, дотронувшись рукой до подбородка, издал хмыкающий звук.
− Ты что-то понял?
− Надеюсь, - отозвался он. - Посмотри внимательно. Машины и буры, которые стояли на траве, не тронуты. Червь съел только то, что стояло на песке.
Я оглядел наш лагерь, посмотрел на испуганных рабочих - они до сих пор сидели в бараке, который опять же базировался на полянке растительности. Крах проследил в этом какую-то аналогию, вспомнив свои недавние мучения.
− Они не могут проползать под корневой системой, возможно, она просто мешает им, так как опутывает их.
− Быстро перетаскиваем всё на траву!
Мы в несколько этапов с помощью всё тех же маяков перетащили то, что было поближе к нам, остальную технику пришлось оставить на волю случая. Черви стали осторожничать, и нам показалось, что они достаточно умны, раз решил похищать у нас очередную технику постепенно.
− Не хотел бы я оказаться в пасти у этой твари. Если такое случится, лучше пристрелите меня!
− Всё будет в порядке, Крах. Мы придумаем что-нибудь. Но для начала нам нужно поймать хотя бы одного, чтобы понять, как они устроены. Предлагаю... - Тут я сделал эффектную паузу и демонически улыбаясь, посмотрел на Краха. - Ловить на живца.
− Ты спятил!
− Расслабься. Я просто пошутил.
− Ну и шуточки.
− Узнаю прежнего Джазза, - Спринтер присоединился к нам, как только отогнал последний траулер.
− Я серьёзно, просто вместо наживки мы используем импульсные маяки. Что-то вроде рыбалки будет.
− Смотри, чтобы черви не обиделись, услышат же, - подтрунивал Спринтер.
Так мы и поступили. Могло выйти и так, что мы просто бы наткнулись на ещё больших тварей, или вызвали бы их на себя целым стадом, но в этот раз нам повезло. Червяк попался совершенно не крупный, он позарился на маяк и проглотил его целиком, Крах успел потуже затянуть петлю-силок, и так мы общими усилиями вырвали тварь на поверхность, чтобы изучить. Спрингер, словно практикующий врач, тут же ввёл в червя стандартный набор снотворного. Тварь, которая из себя представляла всего лишь тушку метр-полтора длинной, немного подёргалась и как только первые алкалоиды стали проникать внутрь, червь распластался на столе.
− Ну и дрянь! - Скривился Крах рассматривая спину существа. Я тут же стал проводить первую опись. Спина твари была достаточно прочной, сегментарной, частично покрыта хитиновыми пластами. Тонкие волоски выполняли функцию приёма сигналов с поверхности, понятное дело что плотность самой туши не должна была превосходить плотность почвы, даже несмотря на то, что грунт был достаточно прочный. Но как тогда при такой тонкой защите они проделывали столь длинные туннели? Мне не верилось, что эта нежная хитиновая пластинка была способна защитить от обвалов или острых гранитовых камней. Голова червя вообще не была защищена, чёрные угли двух пар глаз, прикрытых частично пластинами частично волосками.
− Нужно ему пасть открыть, - деловито сказал Спринтер, заглядывая в бегущий поток информации на моём датападе.
− Кто предложил тот и делает! - Весело подмигнул мне Крах, сам как дитя радуясь своей находчивости.
− Трусы! Неужели вам не интересно?
Мы с Крахом дружно ответили "нет". Спринтер с недовольным видом пойманного на слове шулера, открыл существу рот мини домкратом, и мы все с любопытством заглянули внутрь. Раздался громкий щелчок, от которого мы даже дёрнулись, а червь с широко раскрытой пастью принялся втягивать в себя воздух.
− Если его подарить Гонщику, он не будет долго заморачиваться и сделает из него пылесос.
Но тут воздух перестал втягиваться, и через задние отверстие из червя полезла чёрная маслянистая жидкость. Нам стало плохо, как только мы определили, что субстанция схожая с этой на самом деле тот самый гудрон оставшийся на нашей броне.
− Ничего не говори, Джазз. Я боюсь представить, куда ты ему попал, что его так разорвало.
Крах совершенно впал в депрессию, а я задумался.
Челюстей у существа не было совершенно, да это ему и не понадобилось бы - острые зубы располагались по кругу, так что верхнего нёба тоже не было. Кажется, я понял принцип действия, по которому они поглощали нашу технику. Я щёлкнул пальцами.
− Эврика! Они словно пиявки просто присасываются к прилегающим к почве частям, а потом заглатывают целиком.
− Я бы сказал, прикидываются чехлом. Это ж каких надо быть размеров! - ударил себя по ладони кулаком Спринтер. − Мало того, он ввинчивают предметы вертикально в почву - значит строение у них не костное, как и у всех червей.
− Надо резать.
Теперь уже я проявил заинтересованность к этому делу. Спринтер улыбнулся и, посмотрев на Краха, сказал:
− Ну, кто предложил...
Я был так увлечён этим делом, что Крах всерьёз забеспокоился о моём психическом состоянии.
− Всё в порядке я просто хочу...
Шея червя, а потом и брюхо легко рассекалось под тонким скальпелем.
− ...хочу знать, что нас ожидает, если кто-то попадёт на обед к его соплеменникам, - сказал я осторожно и ровно дотягивая разрез до конца. Конечно, прежде чем разрезать существо я обработал его основой фриза - на случай если у червя внутренне строение ещё более хрупкое, чем снаружи. Скальпель слегка задымился, и я, наконец, перевернув одну из половинок увидел в чём дело. Как оказалось, строение твари было более чем простое. Чёрная субстанция в которой мы так неудачно искупались, заполняла всё тело и служила как переносчиком газов, так и частичным средством для пищеварительной системы. А вот дальше я просто не мог оторваться от двух капсул, которые симметрично располагались по бокам, он них отходили трубки ведущие в 5камерный желудок. Пищевод представлял из себя систему тёрок, а тёрки были похожи на сточенные плоские камни. Мне так же удалось разглядеть, что и ротовая полость чередовалась с этими тёрками. То есть пища, попадая в рот под действием мускулатуры просто давилась как принято утилизировать отходы на наших складах, а зубы выполняли роль хватательного элемента. Червь действительно становился чехлом для своей пищи. Но больше всего меня притягивали капсулы, в которых уже находилась другая субстанция - кислота. Скальпель из тяжелейшего и лучшего сплава дымился, словно его раскалили, аналогов такому кислотному составу, который бы так легко расправлялся с подобными сплавами, просто не существовало. Мне стало не по себе, как только я представил, насколько страшным оружием мог бы обладать десептикон, знай он формулу этой кислоты.
− Похоже, что расщепление происходит под действием кислоты, а остатки превращаются в эту чёрную жижу. А травы они боятся, потому что она застревает между сегментами хитина и начинает подгнивать.
Спринтер ходил из стороны в сторону и рассуждал вслух.
− Фу. Гадость, - то и дело стонал Крах, хотя с не меньшим любопытством постоянно заглядывал мне через плечо.
− Я думаю, что нам стоит привезти несколько образцов медикам.
− Угу, - пробубнил я, старательно занося все свои наблюдения в датапад.− А ещё нам нужно сделать так, чтобы кислота не изменила свой состав под действием кислорода. Нужно словить ещё одного червя и заморозить его.
Я демонстративно снял со своих манипуляторов тонкие плёнки мешочков-варежек.
− Что это? - тыкнул в этот девайс пальцем Крах.
− Кишечник его собрата. Я недавно выловил ещё одного, чтобы сравнить их и определить, если у них самки.
Крах выбежал куда-то, видимо далеко, настолько ему стало плохо, а Спринтер засмеялся.
− Ты совсем сейчас на Гонщика стал похож.
− У меня нет проблем со шлемом. Уши не столь...выдающиеся - съязвил я.
Так мы проторчали над трупиком червя несколько местных суток. По мере изучения червей мы встретили и ещё одних представителей местной фауны - забавных птичек. Они кружили над сухой травой, потом дружно сели и стали поглощать мелкие семена. Некоторые птицы, не задумываясь о своей безопасности сели на песок, и тут же поплатились за это. Громкое и жалостное "кар!" разнеслось над пустыней, и ещё одна загадка перестала существовать для нас. Пока мы не прибыли сюда черви так и питались - либо друг другом и рудой, либо отловом этих птиц-каркуш. Я мог подвести логическую черту своего отчёта - круг всех загадок замкнулся
Рабочие всё это время отдыхали, жаловались на духоту, и упрашивали убираться от сюда, пока ещё кого-нибудь не съели. От техники у нас остался к тому моменту только несколько траулеров и пару трекеров. Смысла от работы уже не было - буры были съедены. Я закончил отчёты и только тогда набрал позывные Бравого.
− Курорт так быстро закончился? - донеслось из коммуникатора.
− Прилетай - увидишь.
Бравый тут же отступил от нас назад, как только увидел.
− В таком виде я никого на Мастер не повезу!
Мы осмотрели друг друга. Чёрные и перемазанные, засыпанные пылью и песком со скрежещущими суставами, словно развалюхи времён Триона. Но за нас вступились рабочие, и после долгих переговоров и угроз скормить шатл червям межзвёздный путешественник согласился. Как только Бравый небрежно ступил на песок, забыв о наших увещеваниях, его тут же укусили. Шатл с гордым видом откинул длинное гадкое тело червя, и потёр укушенное место.
− Уговорили, - коротко сказал он.
Радость от того, что мы наконец-то покинем этот песочный ад, придала нам сил, и мы быстро погрузили остатки техники. А я загрустил, потому что всё ещё не дал планете названия.
− Назови её как-нибудь, типа планеты Пескотравов, - размахивал пальцем в воздухе Крах, словно это название поэтически выражало всё его презрение к данной местности.
− Или планета Червь.
Я отрицательно покачал головой. Потом вспомнил всю гамму звуков, что сопровождала нас, пока мы были на поверхности этой странной звезды системы Полэннэя. Получалось, что самыми громкими по децибелам были звуки стягиваемого воздуха и песка в пасть червя "асс", и крики этих странных толстых птиц - "кар".
− Я назову её Асскаром.
Мы летели не так долго, как в первый раз, или это нам так показалось. В любом случае, от вида мастерианского неба всем стало весело. На взлётной полосе нас уже ждали. Проул недовольно скрестил манипуляторы на груди, медик о чём-то переговаривался с Гонщиком. Я сошёл по трапу и отрапортовал перед заместителем второй эскадры, а он, смерив меня взглядом, только и сказал:
− Почему в таком виде?
Я пожал плечами.
− Не отмывается.
− А целые серии специализированных шампуней на что?
− Проул! - Торжественно и с искренней радостью начал я. − Ты такой умный! Дай я тебя обниму!
Я б не сказал, что поднялся визг, но примерно это было что-то из этой оперы. Только теперь секонд-ин-команд понял, что липкая гадость действительно не отмывается так просто. Нет. Конечно, мы чуть позже справились с проблемой, и наше купание на открытом воздухе вошло в историю как самая грандиозная автоботомойка с участием 100 мастериан и 5 автоботов. Медики оказались довольны больше всех − им привезли уникальные образцы. А я понял, что был полным болваном.
− Ну, как тебе командовалось?
− Сносно. Но всё же, я предпочитаю работать один.
− Ты неисправим, - махнул на меня рукой Проул. − Беги теперь докладываться к Прайму.
− Есть! - с огромной радостью и охотой ответил я, и тут же скрылся в заданном направлении. Пока я ехал к Оптимусу, мне подумалось о том, что я почти избавился от своего недуга. Так что Проулу можно было и не врать. Переживания за жизни других, умение быстро принимать решения, а так же ответственность за свои действия...