Зеленоватая муть в стакане. Наверное, неоновое освещение бара отсвечивает. На кой хер столько льда тому, кто решил напиться вдрызг? На этом ведь и наживаетесь, не правда ли, мой обожаемый бармен? Ну и в жопу весь лёд! В жопу моего излюбленного бармена! В жопу неоновую подсветку! В жопу её!!! В жопу её...
Прошел уже почти месяц, как мне вогнали кол в самое сердце, а боль никак не уймется. Более того, она, кажется, только усиливается. Вначале хотя бы во сне мог забыться, а сейчас и сны снятся только про это. Потому и ищу спасения на дне стакана.
Странно, но мне всегда чудилось, будто людей я вижу насквозь. Всегда различал правду и ложь. И на вранье было как-то наплевать - лгут ведь, обычно чтобы защититься. Но когда обманывают твои лучшие чувства - это ниже всякой подлости на свете! И как же я позволил вести себя за нос?
"Ты с ним спала?"
"Малыш, всё не так просто..."
"Ты с ним спала?!"
"Ты на самое важное не хочешь обращать внимания".
"Ты с ним трахалась?!! Отвечай, тебе говорят!"
"Малыш!"
"Да или нет?!!"
"Слушай..."
"Да отвечай, а то я не знаю, что с тобой сейчас сделаю!.. Ты спала с ним или нет?"
"Да..."
Как вспомню, до сих пор перехватывает дыхание и такая тягостная слабость разливается по всему телу, как если бы из меня выкачали всю кровь. Это так больно. Это так горько. Это так унизительно. Господа, никогда не влюбляйтесь в потаскушек, какими бы умными, веселыми, красивыми, нежными, страстными, добрыми и ласковыми они ни были! Неблагодарное это занятие.
Как же хочется, чтобы мне отшибло память о последнем полугоде моей жизни! Завтра же пойду к этим шизанутым сайентологам в центр дианетики и пройду курс одитинга, пускай хоть в манкурта меня превратят! А пока... налей мне еще своей ботвы, мой милый бармен. Я сегодня намерен напиться тут до беспамятства. Пусть другие попивают для храбрости, для веселья или чтобы деньги куда-то деть, а на свинские возлияния имеют право только те, кому очень хреново.
Сцена любовного сношения на экране телевизора, висящего над холодильником за спиной бармена. Чья-то невидимая стальная кисть сжала мне все внутренности.
- Дюш, переключи канал, а? Тошнит от этой порнухи!
- Какая еще порнуха? Это же "Обратная тяга"! Классика жанра.
- Не береди душу, Дюша, переключай!
- Как хошь...
Что за маразм, когда всё самое сладостное, самое красивое и жизнеутверждающее в этой жизни отзывается глухой упрямой болью где-то под селезенкой. Когда досадно смотреть на прогуливающихся по аллеям парочек. Когда тягостно видеть целующихся влюбленных. Когда невыносимо даже думать о том, что мужчины и женщины иногда сливаются телами в любовных потехах... А ведь, вполне возможно, в эту самую минуту кто-то совсем другой ублажает женщину, в чьих глазах и устах я недавно видел и вкушал смысл всего своего существования. Как тебе это нравится?
- Дюша, повтори.
- Ты уже пьян.
- Но я всё еще осязаю своей жопой табуретку. И всё еще помню номер своего паспорта.
- Я тебе сделаю другой коктейль. Помягче.
- Не-а, повтори то, что я пил.
- Ты будешь еще пьянее. Но лучше тебе не станет.
- Пусть станет совсем хреново, так хреново, чтобы померкло всё то хреновое, от чего мне сейчас так хреново.
- Что ты так сильно хочешь забыть?
- Вам педикам этого всё равно не понять.
- Что тут непонятного. И даже педику ясно. Женщина?
- Женщина, женщина. Где моя ботва?
- Сейчас будет. Знаешь, тут только клин клином.
- Каким еще клином?
- Вон, возьми хотя бы нашу официанточку Гаухарку, которая трется о тебя попкой и грудью, каждый раз, как якобы проходит мимо. Сохнет по тебе с первого раза, как увидела, все уши мне прожужжала. Щелкни пальчиком - и она с криком тебе отдастся. Дура, конечно, набитая, но вам ведь таких и подавай.
- Я только тебя хочу.
- Шутник! А я дал обет целомудрия.
Что самое херовое во всей этой херне - так это то, что забитый уже клин другим клином никак не вышибается, а лишь глубже и крепче всаживается в жерло моих страданий. Разве я сам того не пробовал? Остается лишь горькая оскомина и отвращение к собственным попыткам обмануть самого себя. Чем больше всяких Гаухарочек, Алиночек, Аяночек, Бегаечек, Наргизочек, Айзадочек и прочих, тем сильнее презрение к ним за то, что они - не она. Дохлый номер.
Я возлил в себя изрядной порции дури, и теперь во мне всё дурное пылало и рвалось к ней одной. И в один момент я обнаружил себя набирающим её телефонный номер. Что я делаю? Вот тряпка! Вот чмо! До чего дожил! И её номер до сих пор помнится до последней циферки. Хоть бы аппарат её был отключен в этот час. Нет, гудки уже идут.
- Аллё!.. Малыш, это ты?.. Что ты молчишь?.. Поговори со мной, раз уж сам позвонил.
- Ты знаешь, что ты сука? Отродье самой сучьей суки на свете! Вот ты кто!
- Да, знаю...
- Шалава ты! Шлюха непотребная, потаскуха!
- Да, я такая... Малыш, прости меня, пожалуйста! Я не хотела, чтобы так вышло...
- Блядь ты!.. И почему я тебя так люблю? За что? Зачем? Почему именно тебя?!
- Потому, что я тебя люблю тоже.
- Пошла ты в жопу со своей любовью!.. Черррт!.. Я люблю тебя...
Сквозь свое гневное сопение я услышал в трубке, как она всхлипывает... Что-то во мне вдруг преломилось. Сердце будто раскрылось и из него выпал кол, саднивший все эти дни. Вытекли все обиды, боль и разочарование. Я понял, что никто и ничто на свете не стоит того, чтобы она проливала и слезинку.
- Ты плачешь?.. Не плачь, пожалуйста... Что-то я сглупил опять. Ты меня слышишь?
- Да...
- Прости, я не... я не хотел на самом деле... наговорил тут тебе всякого...
- Я знаю.
- Я просто... я скучаю по тебе. А тебя со мной нет.
- Я тоже скучаю по тебе, малыш.
- Я уже не злюсь на тебя вовсе... Ты мне пообещаешь, что будешь счастлива с ним?
- Малыш!
- Обещаешь, что будешь с ним счастлива?
- Обещаю...
- Тогда и я буду в порядке... Ну что ж... Спокойной ночи, что ли.
- Я люблю тебя.
- Я тоже... Иди теперь спать.
- Иду уже.
А я, пожалуй, тоже отправлюсь спать, и прихвачу с собой ту миниатюрную официантку, которая все время прижимается ко мне своими маленькими, но упругими грудками. Как её там... Гаухар. Может быть, удастся хотя бы ей подарить немного счастья, раз уж оно мне самому не отпущено...