Дело в освещении. В ванной комнате оно слишком тусклое, из коридора, оттого и возникает обман зрения. Палец потянулся к бра и щелкнул переключателем.
Комната озарилась косым светом.
Инесса моргнула. Неверяще провела ладонью по щеке. Нет, быть такого не может. Зеркало обманывало ее. В отражении над бледной фаянсовой раковиной лицо Исы приобрело откровенно нездоровый вид, по сравнению с сегодняшним утром. Иса опухла. Отекла. Щеки стали желтого, неприятного, будто старый сыр, оттенка. На излете щек проступили пушистые полупрозрачные волоски. Они-то откуда? Отродясь такого не было. Холодея, Иса провела по волоскам согнутым пальцем, но ничего не ощутила. Никакой щекотки. Попробовала подушечкой пальца, тоже без результата. Что там с подбородком? Иса выпятила челюсть и повернула лицо в полупрофиль, так, чтобы косые тени от подбородка падали на шею. Конечно, и подбородок безобразно набряк, кожа под челюстью утратила эластичность и теперь свисала мягко, как у жабы. Такую мерзость даже замаскировать не выйдет. Все равно заметно. Застонав от ужаса, Иса резко мотнула головой из стороны в сторону. Быр-быр-быр. Да у нее брыли, как у бульдожихи! Непроглядное черное отчаяние стремительно нарастало в душе, превращаясь в панику.
Нет!
Так, всё, перестань. Не паникуй.
Иса уперлась ладонями в прохладный край раковины и попыталась оценить ситуацию трезво. Но трезво не получалось. Невозможно было объяснить столь быструю и негативную трансформацию естественными причинами. В душе её вдруг вспыхнула отчаянная надежда. Отвернувшись от зеркала и оставив свет включенным, Иса на деревянных ногах прошла в комнату. Там был шкаф с дверным вертикальным зеркалом в полный рост. Прикрыв глаза, Иса остановилась перед ним и после моральной подготовки распахнула веки - будто шагнула в ледяную воду. И замерев, стала осматривать лицо, не пропуская ни миллиметра.
Так.
Оценим ситуацию трезво.
Трезво.
Она выглядела абсолютно нормально. Также, как и утром, еще до работы. Не красавица, конечно, но симпатичной назвать можно. А при определенном ракурсе и если улыбнется - и за красавицу сойдет. Чуть оттопыренные уши мешают идиллии, но мы их, непослушных, сейчас прикроем волосами... С колотящимся сердцем Иса ощупала свои щеки и подбородок. Всё верно, ощущения на 100% соответствуют отражению в комнатном, солнечном зеркале - никаких следов отека либо опухания, а подбородок гладкий и подтянутый, даже если челюсть не выпячивать. С души будто камень свалился. Ночное зеркало безбожно врало.
А иначе и быть не может.
Радость была такой сильной и естественной, чтобы Иса в тот день позволила себе задержаться перед компьютером лишний час и выйти на пробежку позже. А вернувшись, после торопливого (чтобы не задерживаться лишний раз в ванной комнате) душа съела на ужин не только мюсли с простоквашей, но и утренний кекс. Овсяные кексы она ела исключительно по утрам, а здесь - позволила себе расслабиться, стараясь заесть смутную тревогу.
А тревога была.
С тех пор Инесса взяла за привычку экспериментировать с зеркалом-обманкой. Это было столь же притягательно, как сдирать корки с чешущейся раны, тем самым не давая ей зажить. Как щупать языком воспаленный зуб. Непонятно, зачем. Однако Иса все равно продолжала. Черный взгляд зеркала казался ей пускай и неоправданно жестоким, клеветническим, однако странным образом более правдивым, чем 100%-но верное отражение в комнатном и прочих скучных зеркалах. Со временем она заметила странную закономерность. Чем хуже она выглядела в реальности, тем лучше - в лгущем зеркале. Однажды, проснувшись в субботу после страшной пьянки с подругами, полной излишеств и какого-то черного, подспудного отчаяния, Иса едва разлепила глаза и вяло потащилась в ванную, чтобы протереть глаза водой. Ее взгляд натолкнулся на зеркало. После недолгого самоосмотра Иса осталась, как ни странно, вполне довольна собой: никаких следов пьянки. Лишь затем накатило осознание, что она смотрит сейчас в лживое, заведомо искаженное отражение. Присмотревшись, Иса с каким-то льдистым, неверящим холодком в груди поняла, что ее отражение улыбается.
Это не была торжествующая улыбка, ухмылка или злобная усмешка. Нет. Это была теплая и чуть недоверчивая улыбка. Так смотришь на себя солнечным днем в ранней юности и понимаешь, что вдруг стала красива. Или всегда была, не осознавая раньше. Замерев, Иса провела по щекам пальцами. Как это понимать?
Повинуясь странном губительному желанию, в тот день она, преодолевая тошноту, и на обед, и на ужин съела полноценный рацион завтрака, не считаясь с калориями. Проверила вечером - улыбка на лице отражения не исчезла, оставаясь столь же теплой и недоверчивой.
"Надо взвеситься", - подумала Иса отстраненно.
Ее охватил странный азарт.
За квартал Иса набрала пятнадцать килограмм. Фигура оквадратилась. Кожа на животе и бедрах трещала под швам, грозя алыми разрывами дермы. Лицо округлилось и потеряло форму. Спина приобрела неприятный изгиб, осанка испортилась. Ногти облупились. Сверяясь с отражением, Иса методично подмечала все изменения в нем. Из дурнушки отражение понемногу превращалось в по-настоящему красивую женщину, гораздо красивее, чем та, которой была Иса в начале года. И улыбка теперь не покидала ее уста. Стоя над раковиной с той стороны, зазеркальная Иса глядела поначалу с надеждой, затем восторженно; а теперь - с привычной, львиной усмешкой красотки, знающей себе цену.
Иса сама не знала, почему ее так по-настоящему, за душу трогало это зрелище.